Не говорю "Прощай" (СИ)

Глава 28 Маша

Следующая рабочая неделя выдается весьма напряженной. У нас освободилась единица следователя, и все дела распределили между оставшимися.

Домой я прихожу уже глубоко вечером, когда Анечке пора спать, укладываю её, а затем сама кое-как доползаю до своей постели и засыпаю сном праведника.

С одной стороны я даже рада такому порядку вещей, потому что такая занятость не дает возможности ненужным мыслям пробраться в мою голову и занять там удобное местечко.

Сегодня пятница, мы сидим с мамой на кухне, пьем чай и болтаем обо всем.

— Машенька, — говорит мама, отвези нас завтра с Анечной к бабушке. Её в последнее время что-то давление сильно мучает, мы у неё поживем немного, да и Анюте свежий воздух пойдет на пользу. В садике все равно сейчас много деток болеют.

— Хорошо, мамуль. Я и сама бабулю давно не видела, с удовольствием и сама у неё хоть денек отдохну.

К бабушке мы добираемся к обеду субботы. Бабуля рада безмерно и это взаимно.

Бабуля подготовилась очень основательно: борщ, тушеная картошечка и её фирменные пирожки с разными начинками.

— Хоть у меня поешь, — причитает бабушка, — скоро светиться будешь.

— Бабуль не преувеличивай, — говорю, улыбаясь, с удовольствием поглощая её угощения.

До свечения мне конечно далеко, но за последнее время я и правда немного похудела. С меня бабушка переключилась на маму и Анечку все с той же песней. Мы привыкли уже.

Вернувшись в воскресенье домой, я почувствовала себя отдохнувшей и наевшейся, кажется, на неделю вперед. Бабушка, естественно, завернула мне с собой своих пирожков.

Понедельник, на удивление, оказался достаточно легкий, и я решила пересмотреть дела, которые мне достались от уволившегося следователя.

— Маш, ты куда собралась? — спрашивает Света.

— Доеду до коттеджа Ермоловых, — говорю ей.

— Так там же уже каждый угол просмотрели. Он же опечатан вроде, — говорит Света.

— Да, осмотр места преступления был, но дело было у другого следователя, мне его недавно передали. Я хочу сама посмотреть, вдруг что-то важное пропустили, — говорю подруге.

— Вот ты Машка дотошная, дело закрывать можно, все ясно. Муженек пришил свою жену, к бабке не ходи, — отвечает Света.

— Не верю я в это. Ты её мужа видела? Он не похож на хладнокровного убийцу. Он вообще на убийцу не похож. Не могу я так, это же судьба человека решается, как ты не понимаешь? Не дает мне покоя одна деталь. Хочу проверить, — отвечаю своей коллеге.

— Ну, как знаешь, Машка. Ты поторопись, домой-то когда приедешь? — не отстает Светлана.

— Ничего, Анечка у бабушки, так что могу домой сегодня не спешить, — говорю Свете, выходя из кабинета.

До дома Ермоловых путь конечно не близкий, размышляю про себя, глянув на часы. Время перевалило за полдень. Ладно, к пяти обернусь, осмотрю все и назад, хорошо, что на служебной машине.

На место преступления мы подъезжаем, как я и рассчитывала, к пяти вечера. Водитель останавливает машину за углом, поскольку дорога перед домом не очень широкая.

— Виталик, ты меня в машине подожди. Я не долго, — говорю я водителю.

Еще не заходя в дом, понимаю, что это дом очень обеспеченных людей. Огромные ворота на въезде, сам дом состоит из двух этажей. Я, конечно, видела его на фотографиях, но в реальности совсем другое впечатление.

Тишина в доме немного меня напрягает. Прохожу в гостиную, в доме все так же, как и в день убийства.

Поднимаюсь на второй этаж, прохожу по комнатам. Ничего необычного не замечаю.

Неожиданно, меня привлекает какой-то шорох внизу.

Да нет, показалось, думаю про себя. В доме стоит гробовая тишина. Обойдя второй этаж, решаю вернуться на первый в интересующую меня комнату — кабинет хозяина дома, которого и обвиняют в убийстве собственной жены.

Подойдя к кабинету, обращаю внимание, что дверь приоткрыта и из неё тянет сквозняк.

Странно, мне казалось, все двери в комнаты были закрыты.

Открываю дверь. Комната пустая. Напротив двери открыто окно, а точнее, стеклянную дверь, которая, по всей видимости, выходит во двор.

Захожу в кабинет и осматриваюсь в поисках скрытой камеры, которая здесь должна быть и естественно скрыта от глаз.

Эту информацию сообщила одна из свидетельниц, которая пояснила, что точно не уверена, что такая камера вообще существует и не знает, где она спрятана. Ей однажды об этом проговорилась хозяйка дома, будучи в изрядном подпитии и ныне убитая Ермолова. Об этой камере не знал даже супруг убитой и для которого, возможно информация, записанная на камере, может оказаться единственным доказательством его невиновности.

Я вожу глазами по комнате, предполагая, где бы могло быть самое удобное место для съемки и одновременно самое укромное местечко для камеры.

Начинаю потихоньку осматривать мебель, стены. Заглядываю в ящики, под полки, проверяя самые невероятные на первый взгляд места.

На часах уже почти шесть.

Ничего. Неужели убрали?

Я уверена, что она есть и, возможно, продолжает писать в эту минуту.

Чувствую, как меня резко хватают и прижимают к себе чьи-то руки в перчатках, зажимая рот рукой.

— Не шевелись, сучка. Что ты тут все вынюхиваешь? — слышу мужской голос над ухом. — Будешь дергаться, живой отсюда не выйдешь, а если будешь паинькой, отпущу, может быть, я еще не решил. Я сейчас уберу руку с твоего рта и думаю, что тебе не надо объяснять, чтобы вела себя как мышка, — продолжает неприятный голос. — Если поняла, кивни.

Я киваю головой, давая понять, что все поняла. Сама при этом лихорадочно соображаю, что мне делать. Как дать знак водителю, который ждет меня в машине?

Черт, зачем я сказала ждать в машине? Мне страшно. Очень. Я не знаю, на что готов незнакомец.

— Значит, камера действительно существует, — озвучиваю свои мысли вслух.

— А ты не дура, как я погляжу, — говорит мой захватчик, — рыпнешься, пристрелю. Мне терять нечего. Поняла? Я спрашиваю, поняла? — спрашивает уже громче незнакомец, проводя холодом пистолета от подбородка до ключицы.

Я опять киваю головой в знак согласия. Мне тяжело дышать, потому что рука моего душегуба впилась мне в рот.

Металл пистолета врезается мне в шею.

— А ты ниче такая. Я бы с тобой покувыркался, — говорит незнакомец, гогоча.

Меня охватывает ужас. Не хочу думать о том, что он может выполнить свое желание.

— Пойдешь со мной, не дергайся. Расслабься, я сказал, — говорит мой мучитель. — Кто еще знает про камеру? — спрашивает преступник.

Я понимаю, что должна соврать, сказать, что как минимум еще хотя бы один человек знает про мои поиски этой злосчастной камеры. Ну почему я действительно не сказала хотя бы Свете, зачем конкретно поехала в этот дом.

— Ну, — понукает меня к ответу мой захватчик.

Я опять киваю, давая понять, что про камеру знают.

— Конкретнее, кто знает? — спрашивает голос, продолжая зажимать мне рот.

Я начинаю мычать, давая ему понять, что не могу говорить с зажатым ртом.

— Тихо, один громкий звук и ты труп, — напоминает голос.

Киваю и смотрю на окно. Стараюсь не двигаться в сторону, чтобы быть все время в проеме окна, в надежде на то, что возможно водитель заметит нас и вызовет помощь.

Неожиданно, в окне я замечаю промелькнувшую фигуру. Неужели водитель?

Мое сердце ускоряет ритм. Я чувствую, что не одна.

— Опусти пистолет, — слышу знакомый голос за спиной.

Меня резко поворачивают лицом к говорящему.

Артем. Я закрываю глаза от облегчения. Мне страшно и не страшно одновременно. Он здесь. От нахлынувших эмоций из моих глаз текут слезы.

— А ты кто такой? — спрашивает незнакомец.

— Привет, а че это вы тут делаете, а? Может, я к вам присоединюсь? — игнорируя вопрос, говорит Артем.

— Я спрашиваю, ты кто такой, мужик? — повторяет свой вопрос незнакомец.

— Да, так, мимо проходил, а тут интересное кино показывают. Решил посмотреть, — оставив без ответа заданный ему вопрос, продолжает все тем же шуточным тоном и уже серьезно добавляет, — ты же понимаешь, что встрял, парень? Отпусти девчонку.

— Я сам решу, что мне делать, — говорит мой захватчик, прислоняя к моему виску оружие. — Дернешься, и я вышибу ей мозги. Ты меня понял? И это будет страшное кино, тебе не понравится — практически кричит преступник. — И ствол положил.

— Понял, понял, — говорит Артем примирительным голосом. Ты же мужик, а девчонкой прикрываешься. Как-то некрасиво, как считаешь? — говорит Артем, одновременно медленно опуская оружие рядом с собой и поднимая руки в примирительном жесте.

— Отойди назад, — командует незнакомец. — Б@…ть, ты тупой что ли? — кричит незнакомец. — Назад, я сказал.

— Скорее глуховат, — шутит Артем, подмигивая мне.

Господи, он еще шутит, думаю про себя, глотая слезы.

— Девчонку отпусти, поговорим как мужик с мужиком, — продолжает мой спаситель.

— О чем? — спрашивает незнакомец. Не отпущу, понравилась мне девка, трахну её. А что? — рассуждает преступник. — Может тройничок замутим? — говорит голос, противно смеясь. — Хотя нет, я предпочитаю традиционный трах, те-а-тет.

Артем видит панику в моих глазах. Сжимает челюсти.

— Отпусти, не бери грех на душу. Ты же знаешь, что с насильниками бывает. Тебе оно надо? Не доводи до греха. Договоримся по-мужски, — говорит Артем, делая акцент на переговорах.

— Твоя, что ли? — спрашивает с ухмылкой незнакомец. — Понимаю. Девка, что надо.

— Моя, — серьезно отвечает Артем, глядя на него в упор исподлобья. — Говорю же, не доводи до греха. Отпусти. По-хорошему прошу.

— Уважаю, я бы за свою бабу глотку перегрыз. Ну, извини, сейчас другая ситуация. Отпущу её, останусь без защиты, — говорит преступник.

— Ты же понимаешь, что за заложника на тебя навесят, мало не покажется. Тебе оно надо? — продолжает Артем с нажимом на последней фразе, все также смотря в глаза своему оппоненту.

Мои ноги ватные, тело затекло, и я его практически не чувствую. Глаза опухли от слез. Холод металла давит на висок.

А вдруг его рука дрогнет и все, конец. Нет…, страх сковывает меня всю, не дает дышать.

— Чего ты хочешь? — спрашивает Артем.

— Мне нужна камера и свободный выход отсюда.

— Конкретные предложения, — продолжает Артем.

— Ты находишь мне спрятанную камеру, и я выхожу отсюда, что из сказанного тебе не понятно? Бабу отдам потом, когда доберусь до безопасного места. Она моя защита, — говорит преступник зло.

— Согласен, — отвечает Артем. — Тогда начнем?

Он что, реально собирается искать камеру? Думаю про себя.

— Валяй. Время пошло, — говорит голос. — А то смотри, матрешка твоя, устала, поди. — Я бы её приласкал, успокоил, — продолжает преступник, проводя стволом пистолета по лицу.

Артем медленно начинает двигаться по комнате. Пытаясь следить за его действиями, я, со своим душегубом, поворачиваюсь за ним.

В том момент, когда Артем оказывается в дверном проеме, мы с моим захватчиком стоим напротив него в оконном проеме.

Вдруг слышу глухой звук и чувствую, что на меня заваливается тяжелое тело, утягивая за собой на пол.

Мои колени подгибаются от навалившегося на меня веса и я падаю на пол, сверху на меня наваливается незнакомец. Чувствую что-то липкое, стекающее у себя по шее.

Затем все происходит быстро, что я даже не успеваю ничего понять.

Чувствую, как меня снова кто-то хватает и тащит. Пытаюсь сопротивляться и кричу, закрываясь руками.

— Маша, Маша. Это я. Успокойся. Все хорошо. Ты в безопасности, — слышу знакомый голос.

Артем прижимает меня к себе и крепко обнимает, пытаясь успокоить. У меня началась истерика. Слезы застилают глаза. Тело сотрясает сильная дрожь.

Я чувствую запах крови. Его ни с чем не спутаешь.

— Тише, тише, малышка, все хорошо, — говорит Артем. Все закончилось.

Он что-то говорит, но я ничего не слышу, и теперь я уже намертво цепляюсь за него и не отпускаю. Мне страшно. Я боюсь снова оказаться один на один с преступником. Артем для меня как щит, за который я прячусь.

Он обнимает меня, гладит по спине, шепчет ласковые слова.

Я чувствую, что дрожу без остановки. Мои зубы стучат как отбойные молотки.

— Это шок, Маша, так бывает. Все… все, успокойся, — продолжает терпеливо меня успокаивать. — Пойдем в машину. Тебе надо отдохнуть. Я отвезу тебя домой.

Он ведет меня к своей машине. Усаживает на переднее сиденье.

— Пять минут, Машунь, и я вернусь. Хорошо? — спрашивает у меня.

— Да, — шепчу в ответ.

— Я быстро? — спрашивает Артем, вернувшись. — Уже едем.

Не дождавшись моего ответа, заводит машину.

На меня вдруг наваливается такая усталость. Я закрываю глаза и проваливаюсь в сон.