(не) Любимый сосед

Глава 18

— Маша, открой глаза. Ты меня слышишь? — холодные руки касаются моего лица. Я слышу голос, но веки не поднимаются. Словно во сне.

— Принеси стакан теплой воды, — где-то вдалеке голос Мота.

— Может скорую вызвать? — еще один знакомый голос.

Какая скорая? Не нужно, я же тут, все в порядке со мной.

— Нет, подожди. Попробую сам сбить температуру, — мою руку нежно приподнимают, доставая из подмышки продолговатый предмет. Наверно, это градусник. Ничего не понимаю, что происходит.

— Блять, тридцать девять. Есть водка или перцовка? — опять хриплый голос Матвея.

— Да откуда ж?

— Тогда беги в аптеку, — он диктует какие-то названия лекарств, — Я побуду с ней.

Чего они суетятся то? Я же тут, все хорошо. Или мне все это снится? Прям в реальности, я чувствую ладонь, приглаживающую мои мокрые волосы. Отчего мокрые непонятно.

Помню, как пришла домой. Рыдала на полу, пытаясь собрать разбитое сердце, ничего не вышло. Потом сидела в горячей ванне долго, там тоже рыдала. И уснула в кровати. Все. Значит я все еще сплю и мне точно снится сон. А Матвей тут, потом что я слишком много думаю о соседе, теперь он уже и во снах ко мне приходит.

— Маш, ну как же так? Это я виноват.

Мой сон хочет говорить, ну давай пообщаемся.

— Нет, все хорошо, — шепчу, еле разлепляя сухие губы.

— Как ты, маленькая? — о, как приятно. Вот бы ты меня так в жизни назвал.

— Супер, а ты как?

— Хуево. Я не должен был оставлять тебя одну, — он сжимает мою руку. Она такая крепкая, что я тут же успокаиваюсь. Ощущения словно наяву. Первый раз мне так хорошо во сне, нереально просто.

— Ты меня обидел, — бурчу ему. Пускай хоть во сне выскажу.

— Я знаю, — снова приятное поглаживание по голове, — Открой глаза, пожалуйста.

А я не хочу их открывать, потому что, когда я проснусь тебя тут не будет. И мне снова станет больно.

Мотаю головой из стороны в сторону, он снова просит. Я отказываю.

— Я все купила, — наконец узнаю знакомый голос. Это ж Ксюха.

Так, стоп, а что Ксюша делает в моем сне? Начинаю медленно переваривать случившееся. Кажется, это не сон, и ребята действительно здесь. Медленно открываю веки, сначала правый глаз, все очень мутно, различаются только силуэты. Но я сразу узнаю Матвея, он сидит прямо у кровати, что-то высыпает в стакан с водой. Открываю второй глаз, тут же вижу Ксюху, она обеспокоенно мнется у окна, покусывая нижнюю губу.

— Что происходит? — хриплю, не узнавая свой голос.

— Ну слава богу, очнулась. Капец ты, Ионова, напугала, — подруга начинает отчитывать.

— Маш, открой рот, — Мот подносит стакан с мутной жидкостью к моему рту. Вопросительно на него смотрю.

— Выпей, у тебя высокая температура, — почти приказывает. Не хочу с ним спорить, приоткрываю губы, неприятная жидкость тут же попадает внутрь. Морщусь, но Матвей продолжает вливать.

— Что вы тут делаете? — вытираю губы ладонью, разбавленный порошок неприятно скрипит на зубах.

— Ты дверь не открывала, трубку не брала. Матвей позвонил мне, переживал, что могло что-то случиться. Вот я привезла ключи, открываю, а ты, — она строго тычет в меня пальцем, — Валяешься на полу. Еле живая, Маха.

— Да ерунда какая. Я в кровати засыпала.

— Не знаю, где ты там засыпала, но когда мы открыли дверь — ты лежала прямо там.

Она указывает своим длинным пальцем с красным маникюром на ковер в коридоре. Не помню такого вообще, я точно после душа ушла в спальню. Помню как легла на подушку.

— Как ты себя чувствуешь? — Мот обеспокоенно заглядывает в глаза.

— Нормально, только в груди жжет. Сильно, — прикладываю руку в районе солнечного сплетения.

— Ладно, подождем, пока температура спадет.

— Маш, остаться с тобой? Просто там Никита внизу ждет, надо его предупредить.

Разговаривать сейчас ни с кем не хочется, чувствую я себя сносно. Жить точно буду.

— Нет, Ксюх, все хорошо. Езжай домой, — слегка улыбаюсь подруге. Но на самом деле, жжение в груди разрастается все больше. Пытаюсь сделать глубокий вдох, но легкие пронзает боль, словно тысячи иголок. Я знаю, что у легких нет нервных окончаний, но что-то там точно болит. Нестерпимо.

— Точно? — внимательно на меня смотрит.

Киваю ей. Она прощается и уходит, еще раз попрочитав о случившимся. Входная дверь хлопает, я поворачиваюсь к Матвею. Он хмуро смотрит на меня, испепеляя своими синими красивыми глазами. Злится до сих пор? Зачем тогда пришел?

Смотрим друг на друга, я растерянно, он очень внимательно. Пальцы покалывает от желания дотронуться до него, обнять хочу, и полезла бы обязательно. Только боль и озноб не дают сконцентрироваться на ощущениях рядом с ним. Виновато жму плечами. Не мучай ты меня, не смотри так. Либо поцелуй, либо уходи. Но вслух я, конечно, этого не говорю.

— Матвей, все хорошо. Спасибо за помощь, иди отдыхай, — говорю ему. А у самой внутри все кричит: "Останься". Вот такие мы женщины, хотим одного, а говорим другое. Я бы сейчас все отдала, чтобы просто полежать снова на его груди. И чтобы не было той ссоры, его разочарованного взгляда и колких фраз. Но увы, прошлое изменить я не могу. И все это было.

В какой-то момент нашей игры в гляделки, я чувствую пульсацию в груди, захожусь сильным кашлем. Прикрываю рот, потому что случается какой-то неконтролируемый приступ. Не могу дышать, все горит.

— Маш, я вызываю скорую. Дело плохо, — он достает мобильный.

— Нет, не хочу в больницу, — перехватываю его руку, продолжая греметь на весь дом.

— Не дури, у тебя может быть пневмония, — аккуратно вырывает свою руку из моего захвата и все же звонит в скорую.

— Мот, мне уже легче, — приступ и правда минует, я ловлю крупицы воздуха.

Но Матвей отказывается меня слышать, диктует все симптомы и отключается.

— Едут, — коротко отрезат, вставая со стула.

В голове тут же всплывают картинки, как мне вырезали аппендикс в Италии. Как пролежала неделю в больнице, и никто меня не навещал. Потому что родители были в России, а друзей… Их не было. Помню, как мне было одиноко. Вспоминаю итальянских медсестер, которые больно вставляли катетер, жестикулируя и ругая, что им не найти мои вены. Как холодно общался со мной врач, вечно повторяя, что моя страховка не покрывает лечение полностью и что срочно нужно внести средства. И все это было отвратительно. Ничего человеческого.

Я не хочу снова оказаться в стенах больничной палаты, снова остаться там одна. Мне страшно.

— Мот, отмени, пожалуйста. Я не хочу туда, — жалобно хныкаю.

Он игнорирует мою просьбу.

— Матвей, отмени.

— Маш, надо в больницу, — его голос смягчается. Он снова подходит ближе, присаживаясь на край кровати, — Это может быть опасно.

— Я не хочу, — совсем как маленькая хнычу. Это все детский страх, я не могу его никуда деть.

Хватаю Мота за локоть, сильно сжимая. Его взгляд теплеет, он прикладывает мою голову к себе на грудь, шепча всякие нежности. Я зажмуриваю глаза, успокаиваясь.

— Не уходи, — наконец говорю именно то, что хочу, — Не бросай меня.

— Я тут, Маш, — целует в лоб. Хватаю его ладонь, переплетая наши пальцы. Возможно, я делаю что-то лишнее и только отталкиваю этого холодного мужчину от себя. Но мне так хочется касаться его, если у нас есть эта минута, я ей воспользуюсь.

Еще какое-то время греюсь в его объятиях, а потом снова веки закрываются. Засыпаю у соседа на коленях. Надеюсь, он все же отменил скорую, потому что мне намного лучше. И не знаю, что помогло. Лекарство или он. Рядом.