Не о чем жалеть (СИ)

Глава 8

Она уложила Темку спать и пошла к Громову делать перевязку. Даша всегда занималась этим по вечерам, чтобы не пугать ребенка.

В комнате Яра горел только ночник. Даша привычным движением достала из аптечки бинт, мазь и пластырь. Этот ритуал она повторяла через каждые два дня.

Громов сидел на табурете, расставив ноги, чтобы Даше было сподручнее делать перевязку. Хочешь не хочешь, ей приходилось прижиматься к его бедру, и это вынужденное касание придавало ситуации некую интимность. С каждым разом им обоим было все труднее сдерживать себя. Особенно Яру. Уже не было той резкой боли, которую он испытывал в первые дни.

Смешно сказать, но он ждал и морально готовился к очередной перевязке, как к настоящему свиданию. Конечно же Громов заметил, какое впечатление оказывает на девушку его мощный обнаженный торс. Видел, как она трогательно смущается, и старается не встречаться с ним взглядом.

Всякий раз, когда нежные девичьи пальчики начинали порхать по его коже, Громов сидел, затаив дыхание, и тихо кайфовал. Близость Даши опьяняла, будоражила кровь так, что сердце стучало в висках. Яр чувствовал ее запах и просто дурел от него, как чертов токсикоман.

Сегодня ее пальчики слегка подрагивали, девушка явно нервничала. Закончив с перевязкой, Даша повернулась, чтобы уйти, но Яр остановил ее.

— Даш, — заглянул он ей в глаза, — что происходит?

Она отвела взгляд.

— Ничего, — ее голос внезапно осип, — все в порядке.

— А мне так не кажется. Ты до сих пор боишься меня?

Она внезапно вздернула вверх подбородок и с каким-то отчаянием посмотрела на него.

— Я себя боюсь, Яр…

Громов взглянул в эти огромные синие глаза и понял — пропал. Он притянул девушку к себе и уткнулся носом ей в шею.

— Малышка, — выдохнул он, — как же ты обалденно пахнешь, я с ума схожу…

Даша обхватила его голову руками и прижала ее к своей груди.

— Даш…

— Молчи, Громов. — Перебила она его. — Умоляю, молчи…

И Яр заткнулся. Он слегка отстранил ее от себя, затем медленно развязал поясок на ее халате и тот упал к ногам девушки. Громов глухо застонал. Даша была в одних трусиках.

На какое — то время он оцепенел, жадно разглядывая девичье тело. Дашу трясло от этого взгляда. В какой-то момент у нее просто подкосились ноги и она упала бы, но ее тут же подхватила сильная рука. А потом ее подняли и отнесли на кровать.

Яр опустился на колени рядом с кроватью, а затем медленно, очень медленно провел кончиками пальцев по телу девушки, двигаясь от шеи к бедрам. Дальше, тот же самый маршрут повторили его губы. Он снял с нее трусики и устроился между ее ног. Она уже была влажная и горячая…и сладкая. И он с удовольствием слизывал эту сладкую влагу, кайфуя от Дашиных стонов. Но ей уже хотелось большего.

— Иди ко мне. — Прошептала она. — Я хочу чувствовать тебя. Всего тебя.

— Дааш, я ж раздавлю тебя. Ты такая… маленькая.

Вместо ответа она притянула его к себе за шею и сама поцеловала в губы. Больше уговаривать Громова не пришлось. И он накрыл ее своим телом.

Внезапно Яр скрипнул зубами, почувствовав тупую боль в левом плече. Даша замерла.

— Громов, — сказала она тихо, — а теперь медленно повернись и ляг на спину.

Мужчина послушался и лег рядом с ней. Боль постепенно стала затихать.

— Яр, — продолжила Даша, — мы наверное слишком торопимся. Ты ведь еще не оправился после ранения…

Она попыталась встать, но Громов схватил ее за руку, не давая уйти.

— Даш, — с болью в голосе произнес он, — не уходи…пожалуйста.

Он притянул ее к себе и теперь уже Даша оказалась сверху.

— Я дурею от тебя, Даш. — Прошептал он, зарывшись носом в ее волосы. — Помоги мне, малышка…

Она его поняла.

Даша села, устроившись у Яра на животе. Она наклонилась к нему и начала медленно ласкать его тело, едва касаясь его своими мягкими и теплыми губами. Яр рыкнул и, приподняв ее за ягодицы, насадил на себя. Даша охнула и инстинктивно сжала его внутренними мышцами. Яр застонал.

— Да, детка, да…

Он приподнимал и насаживал ее на себя, задавая нужный темп. Внутри нее было так тесно, влажно и горячо, что Яра просто надолго не хватило. В самый последний момент он сдернул с себя Дашу и, уронив ее на себя, обессиленный упал на подушку.