Не овладеешь ветром

Глава четвёртая

Наконец, у сарая их осталось трое: включая того юношу, который так своевременно позвал князя. Нари чувствовала к нему некоторую симпатию: он казался ей каким-то относительно приличным.

Они медленно побрели обратно на пристань. Идти было больно – все ноги она уже изранила в предшествующей беготне – и теперь она оценивала свои шансы убежать прямо сейчас как нулевые. Задачей номер один она постановила теперь согреться, отдохнуть и придумать план поудачнее предыдущего.

– Через порт сбежала, – весело похвастался, меж тем, князь, кивая на неё своему приятелю.

В голосе его Нари даже почудились отголоски восхищения. Не то чтобы это ей льстило; скорее сердило. Подумать только, ему снова весело!

– Да она и вообще чуть в лес не удрала, – охотно поддержал тему второй, тоже по-ниийски, из чего Нари сделала вывод, что всё это говорится для её ушей. – Если бы Гарт не отходил – только мы её и видели!

Князь, резко остановившись, пронзил её своим фирменным птичьим взором.

Им пришлось встать вслед за ним. Нари, впрочем, не возражала, потому что ноги при каждом шаге стреляли болью, а камней тут было немерено. Пронзительный ветер с моря, правда, не располагал к остановкам, но кафтан худо-бедно согревал её.

– Красивой женщине мозги ни к чему, так, Нари? – неожиданно язвительно вопросил князь.

Она нахмурилась. Закатив глаза, он изволил расшифровать, почти по слогам втолковывая:

– Мы на острове, Нари. На острове! – веско повторил он. – Куда ты тут планировала бежать?

Нари неопределённо повела плечом. Она планировала спрятаться и затаиться, пока ньонцы не отчалят. А там, глядишь, продержалась бы до ближайшего ниийского корабля.

Не то чтобы у неё был хоть какой-то иной приемлемый выбор, ведь так?

Осознав, что ответа не дождётся, князь перевёл требовательный взгляд на друга: мол, может, хоть ты что-то понимаешь? Тот, смерив Нари скептическим взглядом, задумчиво протянул:

– А ведь она тебя боится, гром. Что ты ей успел сделать?

Нари возмущённо взвилась, но ответить не успела, потому что князь взвился не менее возмущённо:

– Да я её и пальцем не тронул! – отмёл он любые обвинения в своей виновности в её страхе. – Ношусь с нею, как!.. – он запнулся, не найдя подходящего сравнения. – А эта дурочка всего без причины пугается!..

Тут уж Нари смолчать не смогла.

– А того, что вы, на минуточку, напали и разграбили остров, на котором я живу, недостаточно, чтобы бояться?! – язвительно прошипела она, горящими взглядами обжигая князя. – Вот этого – не достаточно?! – она махнула рукой в сторону деревни, откуда валили клубы дыма. Вот эти ваши, – она махнула рукой назад, имея в виду отосланных им ньонцев, – это не причина бояться, да?!

Молодые люди выслушали её отповедь с некоторым недоумением, но дружок князя снова выхватил себе несколько очков симпатии Нари, потому что не стал спорить.

– Справедливо, – признал он, веско кивая.

– Что? – возмутился князь такому предательству, но быстро овладел собой и снова повернулся к Нари. – Тебе ничего не угрожало! Сидела бы спокойно в каюте, и всё было бы хорошо!

– Хорошо? – она аж подскочила от возмущения – тут же поморщившись от боли в раненых ступнях – после чего даже ткнула в князя пальцем, обличая: – Вы угрожали сделать меня вашей наложницей!

Князь оторопело поморгал, потом сухо и недовольно переспросил:

– В чём ты тут увидела угрозу, Нари? В моём доме ты всегда будешь в безопасности, это я могу тебе гарантировать.

Возник момент культурного непонимания. Ньонский князь, совершенно точно, не видел в своём решении ничего оскорбительного для Нари; взять захваченную в набеге девушку в личные наложницы, а не продать в рабство, было в его глазах решением благородным и красивым, и он сам себе виделся героическим спасителем прекрасных девиц.

Нари, разумеется, смотрела на дело совсем иначе.

– Но я не хочу быть вашей наложницей! – эмоционально всплеснула она руками.

В душе её всколыхнулась надежда на то, что юный князь, возможно, не совсем уж подлец, и между ними всего лишь произошло недопонимание. Сейчас они его разрешат – и он её отпустит, ведь правда?

– В смысле? – между тем, ошалело уставился на неё князь, для которого мысль о том, что какая-то безродная ниийка с захваченного им острова не мечтает быть его наложницей, оказалась слишком революционной.

– В прямом! – заверила его Нари и оптимистичным приподнятым тоном затарахтела: – Что ж, если мы, наконец, разобрались в этом вопросе, то предлагаю на этом месте и распрощаться! Право, не могу сказать, что было приятно познакомиться, – она сделала пару шагов назад, – и искренне надеюсь больше никогда вас не увидеть, – ещё пару шагов…

– Стоять. – Сухим трескучим голосом велел князь, и она испуганно замерла на полушаге. Потом, подумав, всё же аккуратно опустила ногу на землю – обратно на место, а не туда, куда хотела шагнуть.

Князь одним резким шагом преодолел всё то расстояние, на которое она успела отойти, и навис над нею.

– И куда же ты собралась, радость моя? – язвительно прошипел он, уставив на неё свои ястребиный глаза. – Всё-таки решила предпочесть компанию моих людей? – мягкий голос его сочился патокой.

Непроизвольно Нари вздрогнула.

– Если так, – насмешливо сложил руки на груди князь, – то, конечно, не буду тебя удерживать. Желание дамы, как известно, закон! – издеваясь, продолжил изгаляться он.

Нари прищурилась. Признавать, что сейчас общество князя ей весьма и весьма желательно, не хотелось. Она не была уверена, что успеет добраться до леса и затаиться там, пока её не заметит ещё кто-нибудь из его банды. Да и их странная уверенность в том, что с острова ей всё равно деться было бы некуда, вселила в неё некоторую тревогу: возможно, ньонцы не собирались уезжать отсюда всем составом? Возможно, остров приглянулся им как база, и у неё так и так не было бы шансов скрыться тут от них? Не смогла бы же она жить в лесу отшельницей! У неё навыков выживания не хватит, не говоря уж о зимних холодах, которые точно её бы прикончили!

Нет, с опасного теперь острова нужно валить. И в настоящий момент её единственный способ отсюда сбежать – это корабль этого наглого князя. Ход на который ей предлагается в качестве его наложницы.

Ей совершенно не импонировала мысль платить за проезд собственным телом – по правде сказать, она и вообще ещё не успела познать прелесть плотских утех, поскольку являлась девушкой богобоязненной и чтила заповеди, – но умирать не хотелось тоже.

Вдруг ей в голову пришла светлая мысль.

Точнее, мысль эта показалась ей светлой, и лишь выговаривая её, она поняла, что, наверно, поступает неразумно.

Но сперва это увиделось ей выходом столь очевидным, что она повернулась к дружку князя с вопросом: