(Не) Пара для генерала драконов (СИ)

Глава 38

Я повисла на твердой, словно камень, руке. Мое сердце разрывалось от ужаса и страха. Это я… я так опрометчиво подвела человека под гнев дракона, вынуждая его не просто страдать, умирать, слабо трепыхаясь под его жесткой хваткой. За меня. Из-за меня. Я видела красное лицо конюха, его белки глаз, окрашенные кровью из-за лопнувших сосудов. Мне хотелось орать от бессилия, но слова замерзали, льдом стояли в горле. И лишь мое сдавленное в немом крике дыхание — это все, что я могла. Потому что испробовала все. Тужилась, царапала, ломала о его кожу ногти, видела на ней красные с выступившими капельками крови полосы. Но он словно не чувствовал и не видел ничего вокруг. Стоял, без одежды, с надувшимися венами на руках, плечах…Я боялась смотреть в его лицо… боялась и не могла оторваться. Ведь если я не заступлюсь за парня, он просто его задушит. А как достучаться, когда лицо искажала невероятно безобразная гримаса ярости, а бешеные, смотрящие сквозь меня глаза горели лихорадочным огнем, способным испепелить, стереть в порошок. Мне кажется, я даже чувствовала запах гари и тлена горящей плоти. Мне действительно становилось страшно. Он не остановится и убьет его…

В какой-то момент появился голос, я начала говорить… но он меня не слышал, словно находился в каком-то своем мире, далеко отсюда, там, где для него бушевали его кошмары.

Ни одна фраза не долетела до его сознания. Казалось, стало только хуже. Он с силой меня оттолкнул, с размахом, не жалея и не задумываясь. Я отлетела на несколько метров, падая, рыхля землю спиной. Быстро подскочила, стараясь не обращать внимания на тупую, но довольно ощутимую боль. Но когда поднялась, то поняла, что все — дракон перешел черту. Шею конюха отпустил, но, не дав ему сделать и вздоха, начал бить его по лицу… Я не знала, что произошло… почему он еще больше разозлился… Его руки работали как кувалды. Еще минута, и лицо конюха превратилось в кровавое месиво.

Матерь драконов, помоги!

Подбежала не раздумывая, совершенно не страшась, что и сама могу попасть под горячую руку, и принялась бить Верриона по спине, отбивая о стальные мышцы свои крошечные по сравнению с его размерами кулаки.

Он даже не дрогнул. Просто замер, дыша как загнанная лошадь, а потом развернулся вполоборота, окидывая меня ненавидящим взглядом, смешанным с презрением и чем-то еще… Но я уже чувствовала облегчение, он оставил в покое парнишку, который кулем лежал на земле, не подавая признаков жизни. Не отдавая себе отчет, схватила Верриона за плечи и взглянула глубже, отыскивая там, в темноте, его дракона. Его глаза говорили больше, чем его хозяин. В них плескалась тоска… по мне, по моей драконице, а еще обида… Я прикоснулась к его чешуе, посылая волну… любви и, почувствовав отклик, уже хотела было обнять… Веррион жестко сбросил мои руки, разрывая зрительный контакт. Брезгливо оттолкнул и, мазнув взглядом конюха, ушел, на ходу оборачиваясь в дракона, который взревел и в один мах поднялся высоко в небо.

Я подбежала к парню. Он пришел в себя и, уже сидя, пытался вытереть кровь с лица. Она хлестала из его носа, из уголков заплывших от гематом глаз. А на скулах алели глубокие длинные ссадины.

Я присела и, оторвав длинный кусок материи от подола платья, аккуратно приложила к носу.

— Тебе очень больно?

Он покачал головой и убрал мою руку, отказываясь от помощи. Несколько раз падая, с трудом поднялся на ноги.

Мне так было его жаль. Я не могла просто стоять и смотреть, как ему больно, и кинулась подставить свое плечо.

— Тебе нужен целитель…

Но он, невзирая на боль, отскочил, выставляя между нами ладонь, не позволяя к нему прикасаться, и, не смотря на меня, пошел прочь, шатаясь в разные стороны.

А на меня вдруг нахлынула такая тоска. В груди заныло. Я не выдержала и разревелась, громко, с надрывом, прикусывая от безысходности губы. Невыносимо было стоять и чего-то ждать, поэтому, продолжая горько плакать, пошла обратно, намереваясь пробраться в свою комнату и… вообще никуда не выходить.

Что бы я ни делала, становилось только хуже. Сил бороться совсем не осталось. Я никому не нужна. А так хотелось элементарного участия, дружбы в конце концов… и немного возможности хоть с кем-нибудь общаться… Как дошла, не помнила. Глаза застилали слезы… по-моему меня кто-то окликал, но я шла, не разбирая дороги. А оказавшись в спальне, рухнула на кровать, продолжая выливать свое одиночество на ни в чем не повинную подушку.

На кровать прыгнул черный кот и, прижавшись к моему боку, тихо замурлыкал, убаюкивая и даря спокойствие. Так мы и лежали, пока я не провалилась в сон, где спасалась от темных глаз, задыхалась от страха снова ощутить их морозящий холод.

Проснулась от стука. И поднялась в тот самый момент, когда дверь отворилась и в комнату вошла Грета.

Она с порога сразу все поняла. Когда посмотрела своими проницательными, заглядывающими в душу глазами. Не остались незамеченными ни мои красные глаза, ни мятое, порванное в нескольких местах платье… Но лишь поджала губы и осуждающе покачала головой.

— Господин приказал подготовить вас к ночи. Он сегодня придет.

Придет… На меня как ушат ледяной воды опрокинули. Вся кровь схлынула с лица, а потом, наоборот, горячей волной поднялась, ошпаривая щеки…

Он… он собирается провести со мной ночь… в одной постели?

Тело предательски заныло, посылая совсем не двусмысленные сигналы. Отчего сводило колени и учащалось дыхание. А вот разум… Я боялась, как же я боялась его прикосновений. Не то что они мне не понравятся… Нет! А то что я потеряю себя… навсегда, вручу себя ему и никогда не буду счастливой… потому что уверена. Получив свое, он забудет меня или, того хуже, будет избегать, презирать… и это самое страшное.

Пока крутила в голове такие мысли, Грета принесла ночную, очень откровенную ночнушку. Полностью закрывающую все тело, но из прозрачной, усыпанной серебряными строчками ткани, что и фантазировать было не нужно. Дотрагиваясь до нее пальцами, следуя за витиеватым узором, я даже представить не могла, что смогу надеть такое и тем более позволить ему смотреть на меня…

— Я помогу вам подготовиться.

Протестующе замотала головой. Не могу… не могу сейчас. Но Грета и слушать не стала. Пошла в ванную комнату, набрала воды во внушительных размеров ванну и, добавив в теплую воду масел и пены, только взглядом попросила меня раздеться. Я, помня, как дракон поступил с конюхом, боясь, что его гнев может обрушиться на ни в чем не повинную Грету, подчинилась.

Уже сидя в ванне, чувствуя на теле ласковые руки служанки, я смогла смириться с уготовленной мне сегодня ночью участью. Да. Мне придется. Он мой муж. И он в своем праве.

Пока Грета вытирала до скрипа мою кожу, втирала пахнущее цветами масло и расчесывала длинные волосы, я, уже одетая в это странное одеяние, сидела и тряслась.

Мои нервы, натянутые до предела, звенели, я вся звенела, боясь сорваться и бежать прочь из этого дома… из этой жизни. Щеки горели, грудь от глубокого дыхания чувствительно терлась о шелковистую ткань, заставляя соски ныть от каждого вздоха. Грета понимающе улыбалась…

Наконец она закончила и оставила меня ожидать прихода дракона. Я встала, голыми ступнями вышагивая взад-вперед, прислушиваясь к каждому шороху. Скрипнула балконная дверь. В проем просунулась черная голова. Черныш. Я ласково погладила пушистую шерстку, радуясь старому другу, как неожиданно кот покрылся дымкой… белой, плотной, я отскочила, прикрывая практически голое тело покрывалом, срывая его с кровати. Кот начал расти… и, поднимая все мои волоски на коже, выбивая почву из-под ног, потянулся и превратился в высокого гибкого юношу… Полностью обнаженного, с красивыми черными рисунками на шее и груди. Его зеленые глаза сияли, а светлые волосы были игриво взъерошены. Он открыто улыбнулся и сделал шаг вперед, низким, но звучным голосом дружелюбно сказал:

— Привет.