Не по плану

— Нет, не уехал. Еще не поздно. Еще не поздно, Де Сант. Он не уехал, и только нам под силу его остановить, — задыхаясь, проговорила она ему в плечо.

— Меня зовут Марк, — прошептал он ей на ухо.

Лили усмехнулась и наконец перестала вырываться. Вцепившись пальцами в края его бронежилета, она так сильно их сжала, что чуть не сломала ногти.

— Как мы могли об этом не знать? — прошептала она в ответ, уставившись на стену напротив. — Как... после стольких лет? Я думала, что знаю о нем всё. Черт возьми, я даже знаю, когда его крестили! Знаю адрес его дома в Москве, знаю о контрабанде алмазов, о том, где он учился, как познакомился с Роксаной. Как я могла это упустить?

— Он хорошо умеет скрывать правду, дорогуша. Лучше, чем мы думали.

— Других своих грязных дел он не скрывает.

— Это намного хуже.

— Я знаю, что мы плохие люди, — произнесла Лили.

Марк начал было с ней спорить, но она отстранилась и покачала головой.

— Да, это так. Может, это не дает мне права судить. Но есть такое, что я никогда не сделаю, в чем никогда не стану участвовать. Я, как и все люблю деньги, но я бы в жизни не стала красть и продавать людей. Не стала бы продавать детей.

Они долго смотрели друг на друга. Лили слышала, как скрипя половицами, расхаживал по коридору Кингсли, но не сводила глаз с Марка.

— Я тоже, — наконец согласился он. — Мои моральные принципы определенно не столь тверды, как твои, но я скорее убью, чем обреку кого-то на жизнь, полную мучений.

— Хорошо. Тогда мы можем ехать дальше, — сказала она и повернулась к своей куче оружия.

Лили услышала, как в комнату наконец-то вошел Кингсли.

— И куда именно ты предлагаешь нам ехать? — спросил он, встав рядом с ней.

— В Итаку, — ответила она.

— Прости, ты сказала в Итаку? На север штата Нью-Йорк?

— Да.

— В ту, что в четырех часах отсюда, и то, если повезет с дорогой?

— Да.

— И куда мы собираемся ехать на…

— Кингсли.

— Извини, но что, черт возьми, происходит? Почему ты так уверена, что Станковский не уехал? И какого хрена нам тащиться в Итаку? — резко спросил он, забрав у нее из рук винтовку.

— Ты видел ту комнату? Эти дети там не жили. И один ребенок сказал, что их туда привезли, что их держали в каком-то холодном помещении с другими детьми. Станковский их откуда-то туда перевозил; держал их там, пока они дожидались своих покупателей. Остальные дети где-то в другом месте. Где бы ты спрятал пару десятков детей? — спросила Лили, присев на корточки и схватившись за край одеяла.

— Ферма где-нибудь у черта на рогах отлично бы для этого подошла, — пробормотал у нее за спиной Марк.

Лили кивнула и завернула оружие в одеяло.

— Да, об этом-то я и подумала. Он знает, что мы его выследили, и, возможно, хочет сбежать из страны, но ему нужно немного замести следы. У Интерпола имеются подозрения на его счет, но нет конкретных доказательств. Ничего такого, чем они могли бы его прижать. Он прилагает большие усилия, чтобы всё продолжалось в том же духе. Поэтому я готова поспорить на свою жизнь, что сейчас он мчится на ту ферму, — объяснила Лили.

— Подчищать за собой, — тихо произнес Кингсли.

— Да. Теперь ты понимаешь, почему я так спешу, — прорычала она.

Лили закончила заворачивать оружие и уже хотела поднять одеяло с пола, но Марк мягко оттолкнул ее в сторону и взвалил его на себя. Пока он поправлял на спине свой груз, Лили принялась перезаряжать «Глок».

— Стойте, стойте, стойте, — вскинув руки, раздраженно бросил Кингсли. — Правильно ли я понял? Мы едем на какую-то ферму в жопе штата, предположительно близ Итаки, которая может быть, а может и не быть транспортировочной станцией для продажи детей в секс-индустрию?

— Да, — хором ответили Марк с Лили.

— Дайте-ка угадаю, и вам ничего об этой ферме не известно? — уточнил он.

Лили пожала плечами и посмотрела на Марка.

— Я знаю, что там есть амбар и главный дом, и что до ближайших соседей километров восемь, — произнес он.

— Никаких поэтажных планов? Чертежей? Хоть чего-нибудь?

— Ничего.

— И что же вы предлагаете делать, когда мы туда доберемся?

Повисло молчание. Кингсли переводил взгляд с Лили на Марка. Она тоже уставилась на него, но не смогла этого вынести. Поэтому вставила в «Глок» новую обойму и передёрнула затвор.

— Убить этого ублюдка, — ответила наконец она, стиснув зубы.

Кингсли схватил ее за руку и остановил.

— Да, но какой у тебя план? — не унимался он.

Лили рассмеялась, и ее смех громким, пугающим звуком разнесся по тихому дому.

— Дорогой, — передразнила его она, смахнув с уголков глаз слёзы. — Ты что, еще не понял? Нет у меня никакого плана.

ДЕНЬ ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

Через два часа взошло солнце. Еще через час начался сильный снегопад. Лили попыталась вспомнить, когда в последний раз видела снег. Его крупные белые хлопья падали с неба на проносящееся мимо шоссе. Всё вокруг казалось чистым и нетронутым.

«Возможно, я в последний раз вижу нечто подобное».

За рулем был Марк. Кингсли сидел впереди на пассажирском сиденье. Лили улыбнулась и вспомнила, как они уезжали из Танжера. Она посмотрела на шрам у себя на руке. Провела пальцем по уродливой линии.

— Эй! — крикнула она, снова взглянув вперед. Кингсли повернулся к ней. — Если мы выживем, то все вернемся в Дахлу.

Марк рассмеялся, но британец только застонал. В Дахле они впервые встретились с Кингсли. Она из последних сил старалась надрать ему задницу. Он чуть её не придушил. А на следующий день их машина наехала на противопехотную мину и взорвалась.

Счастливые времена.

— Дорогуша, да это свидание, — поддразнил ее Марк.

— Вы не оставляете мне стимула для борьбы, — пошутил Кингсли.

— Прости. У нас не осталось стимулов. Я оставила алмазы в квартире Станковского, — вздохнула она.

— Только не это! — воскликнул Марк.

— Да. Теперь они стали не нашей проблемой.

— Да, скорее всего, какого-нибудь продажного полицейского. Скорее всего, прикормленного Станковским. Боже, как ты могла их оставить?! — запрокинув голову, простонал он.

— Они все равно прокляты, — напомнила она ему.

— Эй, сколько еще ехать? — спросил Кингсли.

Лили взяла GPS-навигатор и нажала пару кнопок.

— Примерно... километров восемь, — ответила она.

— Хорошо. За три километра до фермы мы остановимся и пойдем пешком.

— В такую погоду это будет весело, — уставившись в окно, пробормотал Марк.

Снег, по-видимому, шел уже несколько дней, и кое-где его покров достигал сантиметров десяти, а может и больше.

— Вы вовсе не обязаны этого делать, — начала было она, но ей не дали договорить.

— Иди к черту.

— Лили, заткнись.

— Нет, — снова начала она. — Это не ваша война. И никогда ею не была, а теперь мы вообще в полной жопе. У нас нет плана — мы действуем вслепую. По крайней мере, в Марокко вы, ребята, знали, сколько у Иванова телохранителей, понимали, что это за здание. А теперь мы едем куда-то в лес, и кто знает, сколько там отдаленных строений, амбаров или еще хрен поймешь чего, и из того, что нам известно, в каждом из них может разместиться по целой армии. Это... безумие, я это прекрасно знаю и не хочу заставлять вас это делать.

На какое-то время воцарилось молчание. В зеркале заднего вида она поймала на себе сердитый взгляд Марка. Кингсли склонил голову набок и, казалось, погрузился в раздумья. Затем глубоко вздохнул.

— Ну. У меня на сегодня, вроде, нет других планов.

Лили смеялась практически до слёз.

***

Ферма Станковского находилась не в Итаке. Они съехали с шоссе в маленьком городке под названием Ричфорд, затем направились на север, прямо в гущу государственных лесных угодий Хаммонд-Хилл. Они оставили машину у начала тропы и выгрузили из нее столько оружия, сколько могли унести. Кингсли молча вытащил тяжелый футляр со своей снайперской винтовкой, но пожаловался на то, что снег может испортить его обувь.

Дорога оказалась нелегкой. Владения Станковского находились на северо-востоке от леса, поэтому им пришлось пройти пешком несколько километров, а потом, под конец, сойдя с тропы, продираться сквозь деревья и густой кустарник. На Лили были лайкровые леггинсы и кроссовки — снег не доставлял особого удовольствия.

Через несколько часов они, наконец, вышли из леса, но даже после этого еще какое-то время крались вдоль кромки леса в надежде наткнуться на что-нибудь из его владений. Заметив вдалеке его конюшни, они вернулись на опушку леса, а затем двинулись вверх по склону, чтобы занять удобную наблюдательную позицию.

Уже перевалило за полдень, небо прояснилось, и стало легче наблюдать за окружающей территорией. Чтобы помочь Лили согреться, Кингсли дал ей свои черные брюки, а затем они все трое легли на зеленое войлочное одеяло и стали глядеть в бинокль и оптические устройства.

— Шесть снаружи, чередующиеся смены, — прошептала Лили.

— Двое на холме для прикрытия, — добавил Кингсли.

— По движению в окнах я засёк четырёх, — Марк прополз немного вперед, пытаясь получше разглядеть.

— Кто-то из нас должен туда спуститься, — вздохнула наконец Лили. — Нам нужно узнать точно, сколько их в помещении, потому что лошадей там уж точно нет.

— С чего ты это взяла? — спросил Кингсли.

— Ни сена, ни следов от копыт, в окнах ни одной лошади, да и вообще, зачем Станковскому полная лошадей конюшня в месте, где он практически не бывает? — заметила она.

— Да. И к чему ему здесь столько прожекторов? Ты только посмотри — даже вдоль всей границы леса, — сказал Марк, указав куда-то назад.

Он оказался прав. По всему периметру были установлены огромные осветительные сооружения. Под карнизом здания тоже горел свет.

— Нам нужно туда спуститься, — проворчала Лили.

На секунду воцарилось молчание, затем Марк поднялся на ноги.

— Я пойду.

Не успели они ему возразить, как он уже скрылся в лесу. Лили выругалась и уставилась в бинокль, высматривая его фигуру. Через несколько минут она его увидела. Марк успел обогнуть территорию и вышел из леса напротив них, оказавшись с другой стороны поляны.

Спереди и позади здания сидело по трое мужчин с внушительными пушками. Марк немного подождал, а потом, когда у входа в дом началась смена охраны, соскользнул вниз по заснеженному склону. А потом исчез из виду.

— Мне это не нравится, — сказала Лили.

— С ним все будет в порядке. Де Санта очень сложно убить, — напомнил ей Кингсли, и они оба рассмеялись.

Его долго не было, но через двадцать минут после его исчезновения внезапно разбилось выходившее во двор окно. Все охранники всполошились и побежали выяснять, что случилось. Марк тем временем поспешил вверх по склону. Через несколько минут он, наконец, вернулся к ним на холм.

— Джекпот, ребята, — задыхаясь, произнес он и опустился коленями на край одеяла.

Лили всем телом развернулась к нему.

— Что? Что ты видел?

— Нет там никаких лошадей.

— Как мы и думали.

— Там дети, — осторожно начал он. — В стойлах держат детей. Их караулят четыре охранника.

— Что-то слишком много охраны для кучки маленьких детей, — быстро подсчитав в уме, заметила Лили.

Десять охранников на пару десятков детей младше десяти лет.

— Там не только дети. Сзади находится кабинет. Ну-ка угадайте, кто сидел за столом и орал в телефон? — спросил Марк, и у него на губах заиграла легкая улыбка.

— Буду с вами предельно откровенен и признаюсь, что я до последней секунды не верил, что он здесь, — громко произнес Кингсли.

Лили рассмеялась.

— А я знала, что он здесь. Знала, что где-то должны быть остальные дети. Именно это он и делает — пытается от них ото всех избавиться. Мы должны ему помешать, пока сюда еще кто-нибудь не приехал, и взять его пока он не смотался. Нам нужно идти туда немедленно, — подчеркнула она.

— Примерно через... пару часов сядет солнце, — взглянув на часы, заметил Кингсли.

— Тем более, — добавил Марк.

— Ладно, — вздохнул англичанин. — Вы двое возвращайтесь тем же путем, что и Марк. Как только окажетесь на позиции, я начну снимать охрану. Им не потребуется много времени, чтобы меня обнаружить, так что вам придется держать их под контролем.

— С этим мы справимся. Постарайся не попадать в стены. Помни, там дети.

Снова то же самое чувство. Безумная смесь адреналина, нервов, напряжения и... всего. Лили казалось, что она вот-вот взорвется.

«Вот и всё. Это конец. Теперь уже точно. Он там. Покончи с этим ».

Чтобы синхронизировать действия, они договорились об условных сигналах. Лили вернула Кингсли его брюки и обнялась с ним на прощание. Всё это было как-то грустно. Они с Лоу столько готовились, столько выслеживали Станковского, и все же она будет штурмовать этот дом вместе с Марком.

Но когда они с ним бежали по лесу, Лили поняла, насколько это логично; Марк еще с Африки был неотъемлемой частью всего этого. Он стал значить для нее гораздо больше, даже больше, чем Кингсли. Лили была рада, что он рядом. Худо, бедно, но им всегда удавалось выйти из ситуации победителями.

Они пробежали где-то около километра, затем, пригнувшись как можно ниже к земле, пересекли поле. Оказавшись с другой стороны леса, Марк с Лили тут же поспешили к конюшне.

— Ты готова? — прошептал Марк, присев на корточки и сняв со спины рюкзак.

Он достал бинокль и бросил рюкзак за дерево.

— Как никогда, — прошептала в ответ Лили.

— Утро выдалось довольно напряженным. Так что вечером он никуда не сунется. Мы всегда можем залечь на дно и понаблюдать за ним, а закончить всё завтра утром, — предложил он.

Лили свирепо на него зыркнула.

— Марк, со мной всё нормально. Я с этим справлюсь. За меня не волнуйся, — заметила она, и Марк усмехнулся.

— Ты все еще не поняла, дорогуша.

— Чего не поняла?

— Того, что я всегда буду за тебя волноваться.

Марк вытащил из кармана фонарик и направил его перед собой. Он включал его и выключал, чередуя продолжительность сигналов. Через минуту после того, как он окончательно погасил фонарик, с противоположной стороны поляны замигал огонек.

— Почему мы не взяли с собой рации? — неожиданно спросила Лили.

— А что толку? Они бы все равно перехватили наш сигнал. Живее, принцесса, пора, — предупредил ее Марк и снова включил фонарик.

Их с Кингсли разделяло приличное расстояние — примерно пол километра. Но выстрел все равно прозвучал очень громко. Он эхом пронесся по густым деревьям. Прямо у них на глазах один из охранников упал замертво. Остальные кинулись к нему, чтобы посмотреть, что случилось, и тут снова раздался громкий хлопок. Еще один охранник отправился на тот свет.

— ШЕВЕЛИСЬ!

Лили не нужно было повторять дважды. Она бросилась вниз по склону холма, заскользив по снегу. Оказавшись у конюшни, Лили с радостью обнаружила, что обогнала Марка. Он остановился рядом с ней, и они, кивнув, развернулись друг к другу спиной. Марк направился к передней части здания, а Лили последовала за ним, держа под прицелом дальний конец конюшни.

— А знаешь, что? — прошептала она, откинув голову ему на плечо.

— Что?

— Африканская жара была куда лучше, чем эта снежная херня, — прошипела она и услышала в ответ отрывистый смех.

— Согласен. Я иду за угол, будь начеку.

Один охранник остался у дверей, но смотрел в ту сторону, откуда стрелял Кингсли. Марк с легкостью подкрался к нему сзади и схватил его за горло. Не прошло и минуты, как мужчина уже был без сознания. Пригнувшись, Лили приблизилась к ним.

— Они идут к Лоу, — прошептала она, глядя, как оставшиеся трое охранников поднимаются на распложенный впереди холм.

— Тогда я их остановлю. Мы с Лоу сможем их уложить. Выведи всех из конюшни. У тебя всего несколько минут, дорогуша, — скомандовал ей Марк, одновременно перепроверив магазин винтовки. Лили кивнула и сделала то же самое со своим пистолетом.

— Хорошо.

— Не отвлекайся. Не сомневайся. Жми на курок.

— Нажать на курок. Поняла.

Она повернулась к двери, но Марк схватил ее за руку. Затем рывком развернул ее к себе, от чего она споткнулась и поскользнулась на утоптанном снегу. Лили уже хотела было выругаться, но тут он впился губами ей в губы и наклонил ее в глубоком поцелуе.

— Я серьезно, — сказал он, когда наконец ее отпустил. — Не раздумывай. Либо ты, либо они, принцесса.

Лили улыбнулась и посмотрела на него. Каким другим он теперь казался. Все еще такой загорелый после Колумбии и Бразилии. С такими ясными глазами. Он хмуро на нее взглянул, его брови сердито сошлись на переносице, и она провела по ним пальцами.

— Только мы, — выдохнула она.

— Что?

— Ничего. Давай покончим с этим.

Вдоль стены тянулись окна амбарного типа, и Лили пришлось подпрыгнуть, чтобы в них заглянуть. В проходе между стойлами стояли два охранника, и один из них находился всего в паре шагов от двери. Казалось, он отдает приказы остальным.

«Сейчас или никогда. Кабинет в самом конце, выхода нет. Просто доберись до него».

Лили распахнула дверь и тут же присела на корточки. В доски у нее над головой вонзились пули. Пока охранник палил в дверь так, будто Лили стоит прямо за ней, девушка оббежала с краю и прострелила ему обе коленные чашечки. Он закричал и, упав на спину, выронил пистолет.

Марк сказал, что у нее есть несколько минут, но на самом деле их оказалось еще меньше. Двое других охранников уже повернулись на шум, готовые к бою. Лили смело шагнула вперед, выстрелив одному из них в правое плечо. Другому охраннику удалось сделать пару выстрелов, но он промазал. Выстрел Лили был, как всегда, безупречен, и она всадила две пули ему в грудь.

«Либо они, либо мы».

Она прошла по амбару, заглядывая в стойла. В каждом находились группы детей от шести до двенадцати человек. Большинство из них забились в углы, зажав руками уши. Лили старалась не встречаться с детьми взглядом. Ей не хотелось, чтобы ее считали спасительницей, и, что ещё важнее, ей не хотелось плакать.

Пока что нет. Пока все не закончится, и она не убедится, что они действительно свободны.

Кабинет находился в самом конце, за последним стойлом. В двери было большое окно, и Лили прокралась к нему, пытаясь как можно лучше рассмотреть комнату. Комната казалась пустой, но за огромным, занимавшим почти всё пространство металлическим столом мог спрятаться кто угодно.

Она подошла к двери, взялась за ручку и медленно ее повернула. Дверь слегка приоткрылась, и она просунула в щель дуло винтовки. Так, чтобы если вдруг кто-нибудь выскочит, она могла бы выстрелить первой.

И тут кое-кто и впрямь выскочил. В буквальном смысле. Из-под окна, вне ее зоны обзора. Навалившись на дверь всем своим весом, он прижал ею оружие Лили, от чего оно ударилось ей в бок. Затем этот же человек схватил ствол ее винтовки и дернул его на себя. Лили вскрикнула и, чуть не упав, влетела в комнату.

Парни ею бы гордились, она не раздумывала ни секунды. Когда ремень винтовки затянулся вокруг ее шеи, Лили уже держала в руке нож. Она разрезала плотную ткань ремня и, развернувшись, ударила нападающего локтем в лицо. Мужчина взвыл от боли, а Лили взмахнула ножом и вонзила лезвие ему в плечо. Когда он упал на колени, девушка быстро схватила его за волосы и ударила лбом о свое колено. Потом еще и ещё, пока он не потерял сознание.

Вся проблема философии Марка под названием «Никогда не сомневайся» заключалась в том, что порой это означало, что у Лили не было времени как следует осмотреться. Только охранник стал падать, как вдруг кто-то налетел на нее сбоку. Не успела Лили опомниться, как ее бросили к стене, придавив ее грудь предплечьем.

— Моя дорогая, как же долго я ждал встречи с тобой.

Лили никогда не встречалась с Анатолием Станковским. Она видела его лишь издалека и на фотографиях. Она думала, что у него будет акцент, как у его жены. У его покойной жены. Но он говорил чисто — его голос был низким, мягким и очень изысканным. Его глаза оказались еще голубее, чем она думала, а волосы еще светлее, и он был намного выше ее, может быть, даже выше Кингсли. Очень импозантный мужчина во всех смыслах этого слова.

— В самом деле? Странно, не успею я появиться, как ты убегаешь, — Лили с трудом усмехнулась, пытаясь дышать под давлением его руки.

С минуту он молчал, скользя взглядом по ее телу. Затем тихо, еле слышно рассмеялся.

— Знаешь, а ты не очень-то на нее похожа, — заметил он.

— На кого?

— На свою сестру.

У Лили кровь застыла в жилах.

— Нет. Нет, к сожалению, она была блондинкой.

— Да, я люблю блондинок. Но у нее были такие же глаза, — вздохнул он и провел пальцем по ее щеке.

Лили обхватила пальцами его руку, и с криком, выкрутила ему запястье. Он вскрикнул от боли и свободной рукой схватил ее за горло. Лили резко пнула его в голень, затем локтем в висок, но Станковский перехватил ее руку, и не успела она понять, что происходит, как уже летела по воздуху. Он, словно пушинку, перекинул ее через плечо, и она больно ударилась о стол, почувствовав, как из нее разом вышибло весь воздух. Лили заметила, как Станковский быстро нагнулся к своему телохранителю — достать винтовку ему не удалось, потому что охранник придавил ее своим грузным телом. Но зато Станковскому удалось вытащить у него из плеча ее нож. Все еще хватая ртом воздух, она скатилась со столешницы и, загораживаясь от него столом, попятилась в угол.

— Я должна была догадаться, что ты устроишь драку, — пытаясь перевести дух, выдохнула она.

— Нельзя построить такую огромную империю, как у меня, а потом просто сдаться, — заверил он ее.

Лили кивнула.

— Весомый аргумент. Наверное, поэтому твоя жена боролась до последнего.

— Серьезно?

— Да. Я прямо была под впечатлением, пока не выстрелила в нее четырнадцать раз.

— Четырнадцать? По-моему, это перебор.

— Ха-ха-ха. Никогда не думала, что ты окажешься еще и забавным.

— Я очень разносторонний человек.

Он метнул в нее нож, и Лили, едва успев увернуться, выхватила из кобуры свой «Глок». Она всадила четыре пули в то место, где Станковский находился всего несколько секунд назад. Ему удалось выскользнуть за дверь до того, как она нажала на курок.

Лили обогнула стол и выскочила в коридор. Станковский бежал от нее, выкрикивая что-то по-русски. Жаль, что она не потратила часть своего времени на изучение этого языка, — ее бесило, когда она чего-то не понимала. Лили прицелилась ему в затылок. Она предпочла бы, чтобы он смотрел на нее, чтобы видел, как она обрывает его жизнь, но придется брать то, что есть. Лили остановилась, чтобы ничто не помешало ее выстрелу и, затаив дыхание, начала нажимать на курок.

Внезапно раздалась стрельба. Совсем рядом. Почувствовав, как что-то скользнуло вниз по ее бицепсу, Лили закричала, а затем отпрыгнула в сторону и прижалась к стене. Наверху кто-то был. В потолке. Там что, чердак?! Стреляли из какого-то автоматического оружия. Пуля зацепила ее руку, гораздо глубже, чем ей бы хотелось, и Лили зажала рану рукой.

— Дорогуша!

Марк с криком ворвался в конюшню. Ей хотелось закричать «Нет». Он всегда старался быть ее героем. Ему следовало ждать снаружи — таков был план. Если бы Марк ей понадобился, она бы его позвала. Но, естественно, ни один из них не мог позволить другому рисковать жизнью, поэтому, услышав её крик, он ринулся за ней.

Станковский спрятался за дверью, и у него был пистолет. Не успела Лили вскрикнуть, как Марку выстрелили в плечо. Ее крик превратился в вопль. Ей и раньше приходилось видеть, как в него стреляли: в Африке Иванов пальнул ему в грудь. Но тогда Лили знала, что он защищен бронежилетом. У его плеча не было никакой защиты. Услышав выстрел и увидев кровь, она почувствовала, как по ее телу прокатилась обжигающая волна. Оказалось, что Марсель Де Сант очень даже смертный. Внезапно в ней смешалось всё: страх, ярость и ужас.

«Это всё твоя вина. Если он погибнет, это будет целиком и полностью твоя вина , и тогда ты останешься совсем одна. Не будет ни заказов. Ни поездок. Ни Марка. Не дай этому случиться ».

Удивительно, но Марк не упал, хотя и пошатнулся в сторону. Чтобы Станковский еще раз в него не пальнул, Лили выстрелила из своего пистолета. Русский нырнул вниз и спрятался за первым же стойлом. Марк юркнул за стоящие перед ним коробки с боеприпасами.

— Ты в порядке? — спросила Лили, проверяя магазин своего «Глока».

Черт, осталось всего семь пуль. Нижняя пуля была из той самой обоймы, которую она практически полностью разрядила в Роксану. Лили все еще берегла эту пулю для него.

— Хорошо, что я правша, — рассмеялся Марк так, чтобы она его услышала.

— Приму к сведению! В следующий раз буду целиться в другую руку! — крикнул в ответ Станковский.

Сверху снова раздались выстрелы, на этот раз уже ближе к Лили. Она выругалась и бросилась вперед, стараясь не попасть под пули. Но тут из-за угла выглянул Станковский. Ей ничего не оставалось, кроме как броситься в первое попавшееся стойло, едва увернувшись от выстрела в лицо. Она тяжело опустилась на землю. Дети в углу кричали и плакали, сбившись у противоположной стены.

— Замолчите! Просто лягте! — закричала она им.

Она слышала, как Марк стрелял в Станковского, а может, они стреляли друг в друга. С потолка по-прежнему палил автомат, но по-прежнему мимо нее. Потом ей показалось, будто в конюшню влетела маленькая ракета. Она помнила этот звук еще с Африки — Кингсли стрелял в дом. Она стиснула зубы и прижалась к грязному полу, пытаясь на пальцах объяснить детям, чтобы они сделали то же самое детям.

«О чем, черт возьми, он думает?! Я же сказала ему не стрелять в здание!»

***

Следующий выстрел прозвучал где-то высоко, Лили услышала, как он пробил крышу. По потолку загрохотали шаги, и она отважилась выглянуть из-за двери стойла. Марк со Станковским были заняты перестрелкой. Она повернулась и, посмотрев в другой конец дома, увидела, что в потолке открылась потайная дверь. Из неё высунулся ствол автомата, и по проходу полоснула отрывистая очередь. Как только стрелок уверился в том, что расчистил себе территорию, он начал спускаться из своей лазейки.

Человек явно не заметил подглядывающую из стойла Лили. Она вскочила на ноги и, перегнувшись через дверь, дважды выстрелила ему в спину. Мужчина вскрикнул, упал на землю и больше не двигался.

Лили глубоко вздохнула, отперла на двери засов и пинком распахнула ее настежь. Потом присела на корточки в ожидании выстрелов. Но ничего не последовало. Марк со Станковским перестали стрелять. В конюшне воцарилась гробовая тишина, даже дети каким-то чудом успокоились.

Поэтому звук прогремевшего вдруг взрыва показался еще более ужасающим. Что-то здорово рвануло, и, судя по тому, как затряслось здание, очень близко. Лили отбросило на пол прямо посреди прохода. С потолка упало несколько балок, от стен отошла часть панелей, и по конюшням пронесся холодный ветер. Лили увидела, как Станковский оступился и ухватился за одну дверь, пытаясь удержаться на ногах.

— Ещё рано, идиоты! — прокричал он, а затем выбежал из конюшни.

— НЕТ!

Лили вскочила на ноги. Она смутно сознавала, что задняя стена конюшни исчезла, и, наверное, это было важно, но всё её внимание сосредоточилось сейчас на том, как добраться до Станковского. Если он выйдет из конюшни, то сможет удрать. Лили никак не могла этого допустить. Вся ее вселенная сосредоточилась на нем, на том, чтобы не дать ему уйти.

Лили пронеслась мимо кричащего что-то Марка, но она его не слушала. Она выскочила на улицу, распахнув настежь дверь, и потрясенно застыла. Станковский не сбежал. Вообще-то, он стоял всего в нескольких шагах от входа в конюшню. У Лили едва хватило времени затормозить, чтобы в него не врезаться, и еще меньше, чтобы заметить направленный на нее пистолет. Утоптанный снег сыграл в ее пользу, она поскользнулась и упала на бок. Станковский опустил пистолет и нажал на курок, но не успел как следует прицелиться, поэтому пуля попала ей в бедро. К счастью, не прямой выстрел, но все же уже не царапина.

«Чёрт возьми, это далеко не царапина».

Лили не удержалась и вскрикнула. Теперь не похвастаешься, что в тебя ни разу не попадали. Она зажала ладонью рану, сквозь пальцы просачивалась теплая кровь. Девушка попыталась отползти назад, но подняв глаза, увидела, что Станковский перезаряжает пистолет. Ее «Глок» выпал у нее из руки и потерялся где-то в снегу.

Из конюшни выскочил Марк, взглянул на Лили и набросился на Станковского. Пока мужчины боролись, Лили удалось подняться на ноги. Тут она заметила бегущую к ним с холма фигуру в чёрном. Кингсли. Сначала она удивилась, что англичанин покинул свое укрытие, и решила, что он сглупил и спешит ей на помощь. Но потом Лили увидела настоящую причину его бегства. Из леса позади него выходили люди. Много людей, Бог знает откуда. Кингсли пригибался и вертелся, уворачивался и петлял, но их было очень много.

«Соберись, Лилиана! Думай!»

Взрывчатка. Заднюю часть конюшни взорвали, и Станковский что-то заорал. «Еще рано». Его удивил не сам взрыв, а время, когда он раздался: он что, планировал взорвать здание? Это казалось вполне логичным — своего рода страховка. Если к нему в один прекрасный день нагрянут федералы, ему достаточно всего лишь нажать кнопку и бум! — никаких улик. Наверное, как только Марк с Лили ворвались в конюшню, он приказал своим людям взорвать здание, но только после того, как он оттуда выберется.

Что он сейчас и делает.

— Уходи от здания! — закричала Лили и, зажав рану на окровавленной ноге, похромала к краю конюшни.

— Беги отсюда! Я о нем позабочусь! — проорал ей в ответ Марк.

Пятясь назад, Лили повернулась к нему и увидела, как Станковский все больше и больше оттесняет Марка ко входу в конюшню.

— Нет! Нет, бросай его! Позови Кингсли, убегай! — закричала она, пытаясь сделать ему знак рукой.

— Я не уйду, пока он не…

— Делай, как я говорю! Он хочет взорвать…

БАМ.

Все стихло, и Лили сделала глубокий выдох. Время снова замедлилось. Снова пошел снег, и она увидела перед собой кружащие хлопья снежинок. Одна из них попала ей на ресницы, и Лили улыбнулась, пытаясь ее сморгнуть.

«Как странно. Это совсем не больно. Нисколечко».

— ЛИЛИ!

Её звал не Марк, а Кингсли. Упав на колени, она увидела, как к ней мчится их стильный британец. Но у него не вышло. Просто их было нереально много. Кингсли схватили сзади, и оружие вылетело у него из рук. Марк бросился было к ней, но Станковский отвоевал у него свой пистолет и снова выстрелил Марку в левое плечо. В этот раз он был гораздо ближе. Пуля вонзилась в плоть, отбросив Марка в сторону, и он врезался в дверь конюшни.

Лили оглядела себя. На ней была черная майка, но девушка увидела расползающееся по животу темное пятно, берущее начало из раны на правом боку. Она завела руку за спину и там тоже нащупала кровь. Она чувствовала, как кровь стекает по спине и бокам, впитываясь в брюки.

Нет, получить пулю определенно не так прикольно, как об этом рассказывал Кингсли.

Конечно, в байках Кингсли, поймав пулю, он каждый раз убегал. Лили же все отчётливей ощущала, что ее история умрет вместе с ней.

«Все мои планы… они оба были правы. Я никогда не планировала возможность неудачи».

Из-за угла конюшни вышел стрелявший в нее охранник и приставил ей к виску дуло пистолета. Она закрыла глаза, не желая видеть своих парней. Ей достаточно было их криков. Она их подвела, очень здорово подвела. Лили было ужасно стыдно. Но потом откуда-то сверху раздался голос Станковского.

— Нет! Оставь ее мне!

Открыв глаза, Лили увидела, что он идет к ней. Марк стоял на коленях со связанными руками. Кингсли пришлось еще хуже — он лежал на земле лицом вниз и, пока охранник быстро его связывал по рукам и ногам, осыпал его ругательствами. Когда британца, наконец, удалось обездвижить, охранник пару раз наступил ему на спину.

— Станковский, — хрипло проговорил Марк. — Ты нанял меня украсть алмазы. Я взял ее в заложники, я избавился от камней. Это я — тот, с кем тебе следует сводить счёты. Отпусти их.

— Де Сант, серьезно? Ты считаешь, что всё так просто? Думаешь, я теперь кого-нибудь из вас отпущу? Нет, сегодня всё закончится для вас всех. Вообще-то, мне кажется, все получилось как нельзя лучше, — начал Станковский, присев перед ней на корточки.

— В самом деле? А на мой взгляд это совсем не так, — натужно усмехнулась Лили.

Одна ее сторона замерзала на морозе, на нее падал снег. Другая — была теплой от крови, которая быстро впитывалась в одежду.

— Надо полагать. Видишь ли, когда я купил эту ферму для осуществления своей торговли, то заложил в здание взрывчатку. Столько, чтобы уничтожить все внутри. Стереть с лица земли все улики. Когда вы объявились у меня в магазине, я сбежал через канализацию и приехал прямо сюда. Я ехал сюда, чтобы все уничтожить. Но когда понял, что вы тоже здесь, то подумал, почему бы не убить двух зайцев одним выстрелом — если вы ворветесь в конюшню, я просто ее взорву.

— Но, на мое счастье, вы все сейчас на улице и ограничены в движениях. Так что, похоже, мне не нужно уничтожать свой бизнес. Достаточно просто избавиться от всех свидетелей. Единственное, чего я лишился, это задней стены здания. Очень досадно, поскольку это довольно старый дом, который я кропотливо восстанавливал. Но ты застрелила идиота, взорвавшего взрывчатку без моего приказа, тем самым оказала мне еще одну услугу. Наверное, мне следует сказать тебе спасибо, — закончил он.

Лили сделала глубокий вдох.

— На здоровье. Но ты кое-что забыл — помимо стены, ты лишился бизнеса на Манхэттене и своей жены. Полиция Нью-Йорка, должно быть, уже облазила всё здание, — заметила она.

Станковский пожал плечами.

— Половина полиции Нью-Йорка — мои люди, так что это не проблема, а Роксана и так обходилась мне куда дороже, чем она стоила. Ты снова оказала мне услугу.

— Всегда пожалуйста, — вздохнула она.

Внезапно Стануовский протянул руку и ткнул указательным пальцем в ее рану. Лили вскрикнула и рванулась вперед. Он так близко к ней наклонился, что ей некуда было деться, поэтому Лили уронила голову ему на плечо и сжала его бицепс.

— Я знаю, что Де Сант лжет, — прошептал он.

Марк с Кингсли у него за спиной снова начали кричать и вырываться.

— Знаю, что это ты выбросила мои алмазы. Теперь я понимаю, что это с самого начала был твой план, так ведь? Все ради твоей дорогой сестрёнки. Жаль. Трахалась она потрясающе. Хотелось бы мне сравнить, кто из вас лучше, но кровавые игры — это не мое.

Как раз в тот момент, когда ей показалось, что ее сейчас вырвет, он отдернул палец и резко встал. Лили упала на руки, перед глазами все поплыло. Она чуть не отключилась, но все же цеплялась за остатки сознания. Может, свой план она и провалила, но все равно будет идти до конца.

— Очень жаль. В постели я просто бомба. Может, тебе стоит дать мне шанс? — предложила она, и Станковский громко рассмеялся.

— Придется поверить тебе на слово. Прости, моя дорогая, но ты — испорченный товар, и хоть в это и трудно поверить, но я не могу смотреть на страдания женщины. И предпочитаю избавить ее от мучений, — сказал он, и с трудом приподнявшись, Лили увидела, как он взвел курок.

Когда она поняла, что за пистолет он держит в руках, то чуть не рассмеялась. «Глок 22». Ее собственный пистолет, если она не ошиблась.

«Как удачно».

— Можем мы уже закончить разговор? Мне реально больно, — простонала она, прижимая к боку ладонь.

— Надо же какая смелая! — удивленно проговорил Станковский. — Все равно не боится, даже перед лицом смерти! Что, даже не попрощаешься?

Когда русский приставил ей ко лбу пистолет, Лили призадумалась. Затем взглянула мимо него туда, где на земле лежал Марк. Он все еще кричал, все еще пытался до нее добраться. Его с огромным трудом удерживали двое качков. Лили улыбнулась.

«Такой сильный. Даже раненный. Даже связанный. Все еще сражается, все еще борется. Жаль… жаль, что я не такая как ты, Марк. Жаль, что я мало чему успела у тебя научиться».

— Милый, — усмехнулась она, и Марк замер, чтобы посмотреть ей в глаза. — Не знаю, любовь ли это, и вообще, что такое любовь, но я должна тебе сказать — в Африке ты стал для меня всем. И после ничего не изменилось. Ты и сейчас для меня всё. Ты, вне всякого сомнения, один из лучших моментов в моей жизни. Так что спасибо за это.

— Очень мило, — проворковал Станковский.

Лили кивнула.

— Мне тоже так кажется. А теперь давай прекратим валять дурака и покончим с этим, потому что твои разговоры меня изрядно утомили.

Раздались выстрелы, и Лили упала на землю.

ДЕНЬ ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

Лили упала на землю, и Марк был почти уверен, что закричал.

«Как такое могло случиться? Как получилось, что все пошло наперекосяк? И она что сейчас сказала, что любит меня?!»

Станковский не нажал на курок — стреляли из-за деревьев за домом. Должно быть, они попали Лили в спину. Она лежала на земле лицом вниз и не двигалась. Марк видел, как в морозном воздухе от ее спины поднимается пар. От ее крови.

«Она не может умереть. Я не успел ей ответить. Она не может уйти. Наш план еще не завершен».

В голове у Марка не было ни одной мысли, он полностью переключился на автопилот. Он откинулся назад, ударив локтем по яйцам одного из удерживающих его громил. Мужчина застонал и упал на другого охранника, Марк этим воспользовался и вскочил на ноги. Он набросился на Станковского, и они оба упали на землю. Руки Марка по-прежнему были связаны, но это его не остановило.

— Ты грёбаный сукин сын, я тебе башку оторву! Мразь! — кричал он, а потом ударил его головой, сломав ему нос.

Охранники быстро оттащили Марка, и вместе со Станковским поволокли за дальний угол здания. Русский поднялся на колени и, вытащив платок, прижал его к носу, пытаясь остановить кровотечение.

— Понимаю. Эта женщина была тебе очень дорога, так ведь?

Марк лежал на земле, но ему все же удалось ударить Станковского ногой в лицо.

— Босс, давайте я его пристрелю! — крикнул чересчур ретивый охранник.

— Нет! Нет, у меня на них планы. Де Сант, я не знаю, как ты организовал это нападение, но ты ничего не добился. Девчонка мертва. И ей повезло. Тебе так быстро не отделаться. Твоя смерть будет медленной и мучительной, и ты будешь меня умолять, чтобы я тебя прикончил. Поднимите их! Подгоните машину!

Кто бы ни стрелял по ним из леса, они начали приближаться к амбару. Это явно были не люди Станковского, и Марк понятия не имел, кто они такие. Ему было плевать. Ему вообще на все было плевать. Он видел лишь его партнершу, его девушку, которая теперь лежала на земле лицом вниз и не шевелилась.

Двое охранников Станковского побежали в лес с другой стороны поляны, а остальные их прикрывали, держа неизвестных на расстоянии. В кустах, всего в двухстах метрах от того места, где Марк, Лили и Кингсли вели слежку за конюшней, был спрятан большой черный «Субурбан». Он несся по снегу, все время буксуя и скользя. Машина подрулила к ним, и все двери открылись. Марка и потерявшего сознание Кингсли швырнули на заднее сиденье, а Станковский забрался на переднее. Охранникам было приказано оставаться на местах и выяснить, кто, черт возьми, в них стреляет.

— Все кончено, мать твою. Ты разозлил не только нас, придурок. Кто-нибудь из них обязательно найдет тебя и прикончит, — прошипел Марк, когда машина рванулась вперед по снегу.

— Ты что-то не очень в этом преуспел. Я верю в свою удачу, и в то, что переживу этот день. А как на счет твоей удачи? — подколол его Станковский.

Но Марк уже его не слушал. Машина мчалась мимо конюшен, пули отскакивали от бронированных стёкол. Марк прижался головой к окну и принялся шарить взглядом по земле. Он увидел все так же неподвижно лежащую на земле фигуру Лили. Волосы выбились у нее из пучка, словно разметавшиеся по снегу языки пламени. Словно разлившаяся вокруг нее кровь. К ней подошел мужчина, опустился рядом с ней на колени, и Марк забился лбом в стекло.

«Я ее подвел. Единственную женщину, которая имела для меня значение; вообще единственное , что имело для меня значение. И я ее не уберёг. Это должен был быть я. Лучше бы это был я. Ну, почему это не я ?!»

ДЕНЬ ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

— Corazón.

«Дорогуша. Принцесса. Дорогая. А теперь вот еще и «corazón». Что, блин, так трудно сказать «Лили»?!»

Когда мимо ее уха просвистела пуля, Лили реально подумала, что Станковский каким-то образом промахнулся. Так или иначе. Но не прошло и секунды, как вокруг нее снова засвистели пули, и она упала на землю, прижавшись к земле.

Стрельба продолжалась довольно долго. Вокруг раздавались выстрелы. Казалось, палят со всех сторон. В какой-то момент до нее донесся шум машины, но Лили не могла точно определить, откуда эта машина движется, с какой стороны. Она не осмеливалась поднять голову — в землю рядом с ней вонзались пули.

Лили не знала, сколько она так пролежала, прилично, судя потому, как болезненно взвыли все ее раны. На руке, бедре и особенно в боку. Интересно, сколько крови она потеряла?

Затем стрельба, вроде бы, стихла. Вокруг нее раздавались крики, время от времени гремели выстрелы. Люди Станковского прятались за конюшнями. У Лили за спиной к ним подступали неизвестные нападавшие, она слышала их приближающиеся шаги. Один из них подошел прямо к ней, и она почувствовала у себя на спине теплую руку. Услышала густой, словно сладкий сироп, акцент.

— Помоги мне, — прошептала она.

Сильные руки схватили ее за плечи и поставили на колени. Затем скользнули ей под мышки, и Лили, зашипев от боли поднялась на ноги. Она отшатнулась в сторону, и ее аккуратно прислонили к стене.

— Похоже, я объявился как раз вовремя.

— Ага. Лучше бы ты объявился на пару минут раньше.

Дамиано Ледо рассмеялся. У него из груди вырвался глубокий, низкий звук, и она тоже почти рассмеялась. Если бы только ей не хотелось плакать.

— Рад, что у тебя по-прежнему прекрасное чувство юмора. Вижу, в тебя попали, — заметил он, затем опустился ниже, чтобы осмотреть ее бедро.

— Дважды. Или трижды, не знаю, я сбилась со счета. Что ты… а-а! — вскрикнула она, когда его руки скользнули по ее талии.

Это была ее рана. Если не позаботится о ней в самое ближайшее время, то кровотечение станет большой проблемой.

— Что это? — спросил Дамиано, пробежав руками по ее животу и груди, и Лили увидела, как он нахмурился.

— Это моя страховка. Без нее я бы, наверное, вообще умерла, — вздохнула она, следуя ладонью за его рукой.

Дамиано ощупывал ее кевларовые вставки — запасные, купленные после того, как из-за него она потеряла свой первоначальный комплект. Восемь маленьких квадратиков, защищающих ее тело от лифчика до штанов. Пуля задела одну из боковых вставок и, изменив траекторию, угодила в мясистую часть туловища.

— Да, наверное. Но все равно, это ужасно. Тебе нужно наложить швы, — предложил он, встав рядом с ней.

— Мало времени. У вас здесь есть машина? — спросила она и, прихрамывая, отошла от него.

— Конечно. Мы за вами следили, мне нужно было убедиться, что Станковский должным образом нейтрализован. Когда стало ясно, что ты в беде, мы решили вмешаться, — сказал он ей.

Лили рассмеялась.

— Ага, нейтрализован. Можно и так сказать. Значит, твое «маленькое тайное убежище», о котором ты упоминал, случайно оказалось в Нью-Йорке?

— Очень удачно, да?

— Ты ведь понимаешь, что я спасла тебе жизнь, а теперь ты спас мою? Мы квиты.

— Жаль.

— В самом деле?

— Теперь у меня нет причин тебя преследовать.

— О! — воскликнула она, остановившись у входа в конюшню. — Там взрывчатка! Думаю, по всему зданию. Он взорвал…

— Да, знаю. Мои люди нашли ее и обезвредили, — заверил ее Дамиано.

— Хорошо. Спасибо. Теперь машина. Мне очень нужна машина, — сказала Лили и, зашипев от боли, зашла в конюшню.

— Могу я спросить зачем? — последовал за ней Дамиано.

— Мне необходимо ехать за ними. Марк не даст им далеко уйти. Видимо, они все думают, что я умерла — у меня преимущество. Я должна его остановить, — объяснила она, как можно скорее двигаясь в заднюю часть здания.

Лили вернулась в кабинет, в котором нашла Станковского. Там сидел избитый ею охранник и стонал, но Дамиано быстро стукнул его по голове, отправив назад в страну грёз.

— Тебе нужен врач. Или что-то типа того. Здесь наверняка есть медикаменты, уверен, что один из моих людей сможет наложить швы..., — запротестовал он.

Лили хлопнула ладонью по столу.

— Нет времени! — крикнула она. — У меня совершенно нет времени. Ни времени, ни оружия, ни даже чертового плана. Поэтому сейчас я не прошу тебя обо мне беспокоиться. Я прошу, чтобы ты нашел мне машину.

Дамиано зыркнул на нее недобрым взглядом. Он явно не привык, чтобы с ним так разговаривали. Наконец Дамиано вышел из кабинета, и Лили услышала, как он что-то кричит своим людям по-испански.

Больше всего на свете ей сейчас хотелось отключиться. У нее все болело, а из раны все еще текла кровь. Но Лили помотала головой и принялась за работу. Сначала она стянула с себя леггинсы. Они были все в крови, а на том месте, куда ее ранили, зияла огромная дыра. Лили взглянула на рану. Это даже была не рана. Такое впечатление, что у нее из ноги вырвали кусок мяса. Она схватила со стола ножницы, разрезала штанину и как можно туже завязала ею ногу над раной. Лили пару раз громко выругалась, но, в конце концов, крепко затянула ткань.

Только она сняла майку, как в кабинет вбежал Дамиано. Он ничего не сказал, просто смотрел, как она стоит перед ним в нижнем белье и спортивном лифчике. Увидев ее бок, он поморщился. Лили тоже рискнула взглянуть. Рана не показалась ей такой жуткой, как на бедре. Скорее, это был чистый выстрел навылет, но, пожалуй, это и было хуже всего. Из нее кровь хлестала сильнее. Лили прижала к ней свою майку и начала открывать ящики и шкафы.

— Помоги мне что-нибудь найти, — тяжело дыша, проговорила она. — Все, что угодно, лишь бы с этим покончить.

В кабинете стоял шкаф. В нем висели спецовки и белые майки, которые, по-видимому, предназначались для конюхов, когда здесь ещё была настоящая конюшня. Они разорвали пару маек, и Лили, закусив в зубах кожаный хлыст, ждала, пока Дамиано засунет в ее пулевое ранение как можно больше ткани. Когда он обматывал ее разорванными майками, придерживая эту импровизированную повязку, Лили трясло. Затем они разрезали ее плотный топ, чтобы все это закрепить.

— Ты реально неважно выглядишь, — сказал он ей.

Лили кивнула и, протиснувшись мимо него, стала рыться в шкафу.

— Меня может стошнить, но ничего страшного. Пока я стою на ногах, — выдохнула она, достав оттуда еще одну майку и надев ее через голову.

Затем Лили вытащила самую маленькую из висящих в шкафу спецовок и натянула ее на ноги. После чего крепко затянула на поясе рукава. Вот так. Может, вид у нее и нелепый, но она одета.

— Так ты долго на ногах не простоишь. Пожалуйста, позволь нам что-нибудь для тебя сделать, — не унимался Дамиано.

— Что, например? Отвезти меня в больницу? До ближайшей путь не близкий. К тому времени Марк с Кингсли уже будут мертвы, — прорычала она.

Дамиано помолчал, потом развернулся и вышел из кабинета. Ей было все равно. Он не имел к этому никакого отношения. Она была благодарна ему за помощь — в конце концов, это спасло ей жизнь. Но он не станет во всё это вмешиваться. А ей нужно вернуть своих парней.

Не успела Лили обойти стол, как в комнате снова возник Дамиано. Он ничего не сказал, просто прошел мимо нее. Она услышала, как он сел в кресло, но не обернулась. Лили старалась не обращать внимания на невыносимую боль: у нее болело абсолютно все тело, с ног до головы.

— Тут немного, но это поможет тебе продержаться еще пару часов, — наконец проговорил он у нее за спиной.

Лили медленно повернулась к нему.

— Это ещё что за хрень?

Перед ней красовались три аккуратные белые полоски. Сначала ей показалось, что он принес с улицы снег. Но это было глупо. Она разговаривала с наркобароном, с очень особенным наркобароном. Конечно же, в его распоряжении имелся кокаин.

— Это лучшее, что можно купить за деньги, и я предлагаю его тебе бесплатно.

— Нет, спасибо, мне сейчас не до кайфа.

— Разумеется. Но ты в двух шагах от обморока. Это придаст тебе энергии и поможет справиться с болью. Если бы у меня был Эпинефрин, я бы предложил тебе его. Но к сожалению, это все, что у меня есть. Поэтому я настоятельно тебя прошу — прими это.

Лили засомневалась. Она употребляла кокаин всего пару раз на роскошных вечеринках боссов русской мафии, когда еще отмывала для них деньги. Но даже тогда она делала это только в тех случаях, когда её отказ показался бы подозрительным. С тех пор прошло много лет. И все же. Он был прав. Лили чувствовала себя заторможенной, усталой и слабой. Три качества, которые никак не помогут Марку с Кингсли.

Дамиано протянул ей туго скрученную долларовую купюру, и Лили торопливо ее выхватила. Очень быстро, одну за другой она втянула в себя дорожки: раз, два, три.

— Ладно, — выпрямившись, выдохнула она. — Ладно, я это сделала. А теперь давай валить отсюда, пока у меня не случился сердечный приступ.

Они пошли через конюшню. Лили с удивлением заметила, что по дому ходят какие-то женщины, собирают детей и заворачивают их в одеяла.

— О них позаботятся, — заверил ее Дамиано, заметив, куда она смотрит.

Лили взглянула на него.

— Как? Я не хочу их спасти, а потом обнаружить, что ты используешь их для перевозки наркотиков или какой-нибудь другой херни, — бросила она.

Дамиано помотал головой.

— Нет. Их передадут штату Нью-Йорк вместе с подробным рассказом о том, как они сюда попали. Если тебе сегодня не удастся убить Станковского, то, по крайней мере, я лишу его возможности свободно орудовать в Америке. Дети будут в безопасности, — его голос стал резким, будто она его оскорбила. — Мы соберем о каждом информацию, а потом их отвезут в город. Дети для меня святое, я никогда не причиню им вреда.

У Лили не было сил с ним спорить или устраивать ему допрос с пристрастием. Она волновалась о детях, но пока они были в безопасности. А вот Марк с Кингсли — нет. Ей придется поверить Дамиано, поверить, что он сделает то, что обещал.

«Пожалуйста, пусть все это будет правдой. Не знаю, хватит ли у меня сил на еще один крестовый поход против международного преступника».

Они вышли на улицу, и Лили увидела, что люди Дамиано связали всех оставшихся охранников Станковского. У конюшни стоял видавший виды Шевроле «Эль Камино» с заведённым двигателем.

— К сожалению, не самая лучшая машина. Мы быстро мобилизовались, удалось найти только это. Будь осторожна на снегу. На сиденье карта, на ней обозначен главный дом Станковского и еще несколько зданий. Гостевой дом, сараи и все такое, — объяснил он.

Лили слушала его, кивала и старалась не отставать. Она не смотрела под ноги, поэтому, когда споткнулась обо что-то твердое, то немного опешила. Она посмотрела вниз и увидела перед собой что-то темное. Лили наклонилась и начала разгребать снег, затем потрясенно отшатнулась. Через секунду она начала громко смеяться.

— Не могу в это поверить, — задыхаясь, бормотала она.

— О, нет. Не надо было давать тебе наркотики. У тебя бред, — простонал Дамиано.

Лили покачала головой и, все еще смеясь, подняла что-то с земли.

— Нет. Я в порядке. Думаю, все будет хорошо, — засмеялась она и стряхнула снег со своего «Глока-22».

«Должно быть это знак. Пожалуйста, пусть это будет хороший знак ».

ДЕНЬ ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

Марк раскачивался взад-вперед, не сводя глаз с дороги. Далеко ли они уели? Как далеко он теперь от нее?

«Мертва. Она мертва. Её убили из-за тебя».

«НЕТ! Она не может умереть. Лили так просто не убить. Что-то должно произойти. Господи, пожалуйста, я не так часто с тобой разговариваю, но пожалуйста. Не дай ей умереть».

« Она не может умереть ».

— Боже, мои ребра, — откашлялся Кингсли, и Марк бросил взгляд на сиденье. Всю дорогу британский наемник пролежал без сознания.

— Ты в порядке? — спросил его Марк.

— Нет. Нет, не думаю, что я в порядке. Случилось что-то очень плохое, да?

— Да. Теперь заткнись и дай мне подумать.

— Ах, мистер Лоу! Вы проснулись! — донесся с переднего сиденья смех Станковского. — Рад, что Вы смогли к нам присоединиться. Жаль, что мисс Брюстер не смогла.

На секунду воцарилась тишина, затем Кингсли издал такой вопль, что напугал в машине всех, включая Марка. Он со всей силы врезал Станковскому ногой в лицо. Тут же послышался отборный русский мат, и водитель на некоторое время потерял контроль над автомобилем.

— Педрила грёбаный, ты, сука, ее убил!

— Я тебе мозги вышибу! — практически завизжал Станковский, наставив пистолет на заднее сиденье.

Эта фраза тут же рикошетом отдалась в голове у Марка...

«Я тебе мозги вышибу!»

И он вспомнил, как Станковский прижимал пистолет к голове Лили. Вспомнил о том, как она тогда застыла. Даже не вздрогнула. Всегда такая сильная. Она была бледной от холода, и ее зеленые глаза казались такими большими. И эти большие глаза смотрели прямо на него. А потом она улыбнулась, и ей даже не нужно было произносить слова любви и благодарности.

Марк и так всё почувствовал сердцем.

«А этот гандон ее убил».

Его окончательно захлестнула ярость. Пока Станковский грозился пристрелить Кингсли, Марк прыгнул вперед и набросил на Станковского свои связанные руки. Затем рванулся назад, и веревки у него на запястьях сдавили Станковскому горло, перекрыв ему кислород.

Началось полнейшее безумие. Станковский, задыхаясь, в панике замахал руками и стал палить из пистолета без разбора. Кингсли пнул его в руку, и одна из пуль попала в голову водителю. Тот обмяк и вдавил в пол педаль газа, от чего машина рванула вперед. Она помчалась по заснеженной дороге и, на мгновение оторвавшись от земли, слетела с насыпи.

«Ничего. Ни одна чертова хрень никогда не пройдёт без помех».

Трижды перевернувшись, машина приземлиться на бок, и даже после этого проскользила еще добрых десять метров. Марка швыряло из стороны в сторону, словно мячик для пинг-понга, и когда он снова открыл глаза, то не знал, как долго был без сознания.

— Свали, — прошептал Кингсли. — Слезь с меня.

Марк понял, что лежит на англичанине, они оба прижаты к оказавшемуся под ними боку машины.

Он подался вперед и ухватился за пассажирское сиденье. Подтянувшись на руках, Марк поднялся, расположив ноги по обе стороны от Кингсли. Он посмотрел вниз, но тот не двигался.

— Эй! Ты в порядке!? — закричал Марк.

— О, конечно. К чему мне эти рёбра. Кому они вообще нужны, — прохрипел Кингсли, прижав к боку ладонь.

— Все будет хорошо. Нам надо выбираться отсюда, может быть она ещё…

Внезапно дверь над ним распахнулась, и Марк заморгал, потому что налипший на нее снег посыпался в салон машины. Когда ему удалось выглянуть наружу, он увидел, что над ними стоит Станковский с пистолетом в руке.

— Господи, да что ж нужно сделать, чтобы его убить? — простонал Кингсли.

— Слишком поздно! — закричал Станковский. — Мы уже у моего дома, к нам идут мои люди. Попробовать другие способы уже не получится.

— Думаешь, мне есть до этого дело?! Думаешь, что можешь мне угрожать? Ты уже ничего не можешь мне сделать. Ты уничтожил единственное, что делало меня приличным человеком, — прорычал Марк. — Единственное, что меня волновало на всём белом свете. Так что отъе*ись!

— Единственное?

Станковский сместил дуло пистолета чуть влево и выстрелил. Раздался крик, и Марк посмотрел вниз. Кингсли стиснул зубы и схватился за ногу. Он был ранен прямо в середину бедра.

«Черт возьми».

— Хватит. Еще раз огрызнешься, и я прострелю ему голову. Шевелись, Де Сант.

Вылезая из машины, Марк огляделся. Они шли по дороге от забора, и к ним навстречу бежала небольшая группа мужчин. Когда он оглянулся, заснеженная дорога уходила вниз с холма, скрываясь из виду. Пряча от глаз конюшни.

«Она одна. Я и так уже однажды очень надолго оставил ее одну, а потом провел с ней слишком мало времени. Подожди, дорогуша, я сейчас приду. Так или иначе, я приду».

ДЕНЬ ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

Лили склонилась над рулем, пытаясь справиться с охватившим ее приступом кашля. Наркотики Дамиано подействовали отлично, она была полна энергии и не чувствовала своих ран. Однако, несмотря на это, ее тело все еще имело весьма потрепанный вид. Из ноги по-прежнему шла кровь, спецовка неприятно липла к коже, и Лили никак не могла избавиться от раздирающего грудь кашля.

Она так сосредоточилась на прочистке легких, что заметила перевернувшуюся машину только, когда оказалась прямо перед ней. Лили дала по тормозам, и старенький «Эль Камино» остановился как раз на том месте, где внедорожник слетел с дороги.

Выйдя из машины, Лили встала рядом с ней, но не сделала ни малейшей попытки изучить место аварии. Огромный внедорожник лежал на боку, довольно далеко от дороги. Обе двери были открыты, и оттуда, где она стояла, были видны многочисленные следы. Лили рассмеялась про себя.

«Я говорила. Я знала, что Марк что-нибудь сделает, чтобы им помешать. Отличная работа, Де Сант. Теперь только дождись меня. До моего приезда не наделай глупостей».

Она села в «Эль Камино» и быстро съехала в кювет. Ей не хотелось, чтобы на ее машине удрал кто-то другой. Если Лили переживет это испытание, то ей придется искать другой выход из страны.

Лили вылезла из машины и с трудом пробралась по снегу к забору. Если верить карте, которую ей дал Дамиано, то за ветхой деревянной оградой находился передний двор загородного дома Станковского. Она поёжилась и огляделась. Солнце клонилось к закату, вокруг начинали сгущаться сумерки. Озноб усилился, и Лили на ходу закрыла глаза.

«Нет, нет, нет, Лилиана. Еще немного и можешь спать сколько захочешь. Может быть, даже уснуть навсегда».

Она подкралась к краю забора. За ним находился большой двор, просто огромный. Наверное, больше шестидесяти метров в поперечнике. С другой стороны двора к дому тянулась окаймленная кустарником подъездная дорога. Сквозь заснеженные ветви виднелись освещенные окна, но на этом всё. Ни людей, ни машин.

Сделав глубокий вдох, Лили перелезла через забор и пошла через двор. Расстояние казалось довольно приличным, и ей было ужасно холодно. Вокруг лежал чистый, девственно нетронутый снег. Она решила, что если когда-нибудь вернется к работе наемника, то никогда больше не станет работать севернее линии Мейсона-Диксона (прим. Линия Мэйсона-Диксона установлена Чарльзом Мейсоном и Джереми Диксоном в 1763 — 64 гг. для разрешения пограничного конфликта между колониями Пенсильвания и Мэриленд (вдоль 36° 30 с.ш.). Служила символической границей между свободными от рабства штатами Севера и рабовладельческими штатами Юга)

«К черту снег. Лучше уж постоянный песок и пустыня».

Из-за деревьев материализовались две фигуры. Какие-то мужчины медленно двигались в ее направлении. Один из них ее окликнул. Они оба держали в руках оружие. Большие пушки.

Лили остановилась и взглянула на свой пистолет. На свой маленький «Глок». Затем, пошатнувшись, рухнула на колени. Она упала вперед и, изогнувшись, приземлилась на спину. Уставившись в небо, Лили заметила, что густые облака начали рассеиваться. В некоторых местах даже виднелись звезды.

«Я так устала».

Она вытянула руки вдоль тела и, услышав приближающиеся шаги, сделала глубокий выдох. Такой, словно держала его в себе пять лет. А потом перестала дышать. Просто уставилась в небо.

— Черт возьми, она что, мертва?

Мужчины стояли у нее за головой, вне поля зрения.

— Выглядит она хреново. Это кровь у нее на майке?

— Да. Вот дерьмо! Взгляни на ее волосы! Это что, та цыпочка?

«Сколько мне удастся не моргать?»

— Чёрт, думаю да. Видимо, она добралась сюда и отбросила копыта. Бл*дь, я не хочу говорить боссу, что эта сучка у него во дворе.

— Я ему не скажу. Может проверить, жива ли она?

«Да, пожалуйста, проверьте. Пожалуйста, встаньте там, где я смогу вас видеть».

— Я не врач. Лучше ты проверь.

Послышалась какая-то возня, будто они толкались, затем оба мужчины встали по обе стороны от нее. Лили стиснула зубы, не обращая внимания на горящие без кислорода легкие.

— Чувак, выглядит она не очень.

— Ну, не знаю. Красивые глаза. Классные сиськи.

— Проверь ее пульс!

— Откуда мне, черт возьми, знать, где это?!

«Подойди ближе и узнаешь».

Наконец, один из них встал на колени. В этот момент Лили пришлось нелегко, но, когда он над ней наклонился, ей удалось сдержаться. Его пальцы коснулись ее шеи, а лицо оказалось на расстоянии вытянутой руки.

— Эй, слушай, кажется, я что-то чувствую. Думаю…

Лили практически не чувствовала свою руку, потому что сунула ее в снег, чтобы спрятать пистолет, но все же сумела быстро ее вскинуть. Ствол угодил прямо в середину его лба. В полной тишине она втянула в себя воздух.

— Простите, — прошептала Лили и откашлялась. Она переводила взгляд с одного мужчины на другого. — Против вас я ничего не имею. Но ваш босс очень плохой человек. Он делает очень плохие вещи. Просто уйдите. Никто не пострадает. Пожалуйста. Просто уйдите.

И вновь наступила долгая пауза. Стоявший рядом мужчина нервно теребил автомат. Нависший над ней охранник не шевелился, хотя у него на лбу вздулась вена. Лили сделала еще один глубокий вдох, стараясь держать руку твердо. Пистолет начал дрожать.

— Пожалуйста. У меня нет цели вам навредить. Умоляю вас. Пожалуйста.

Тут мужчина схватился за автомат, и Лили вздохнула.

«Ну, почему всегда все так сложно».

ДЕНЬ ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

— Твою ж мать, ради всего святого, выключи это. Лучше пристрели меня, — взмолился Кингсли.

Марк напрягся, пытаясь освободиться.

— Заткнись, Лоу! Ты выберешься!

— Я выдержу пытку электричеством, — простонал британец. — Но только не эту кошмарную музыку. Пожалуйста. Лучше смерть.

Позади послышался смешок, и льющаяся из-за двери кантри музыка внезапно стала еще громче.

— Ну, что тут скажешь? Я поклонник Дикого Запада, — проходя между ними, объяснил Станковский.

Он крутанул переключатель на чем-то напоминающем самодельный генератор, а затем поднял вверх два провода для прикуривания. Станковский соединил зажимы, и в воздух взметнулись искры. Затем он снова направился к Кингсли.

— Стой, стой, стой. Последняя просьба, умоляю, — задыхаясь, проговорил британец.

— Хм-м, смотря что.

— Одну сигарету. Я бы сейчас жизнь отдал за сигарету.

— Ну, это довольно просто. Кто я такой, чтобы лишать человека простых удовольствий? — засмеялся Станковский и вытащил пачку «Мальборо».

— Нет, спасибо. Достань пожалуйста мои, они в переднем кармане, — попросил Кингсли.

— Какой привередливый.

— Они из Франции, их делают в одном маленьком магазинчике специально для меня. Просто восхитительные. После них я не возвращаюсь к массовым брендам.

— Надо попробовать.

— Не стесняйся, не думаю, что выкурю всю пачку.

Станковский снова рассмеялся, сунул Кингсли в рот сигарету и дал ему прикурить.

— Ты такой смешной! Жаль, надо было тебе идти работать ко мне.

— Нет. У меня пунктик — не работаю на пидоров. Это просто не мой стиль.

Станковский нахмурился и провел проводами по голой груди Кингсли. Тот вскрикнул и, когда его тело прошил электрический ток, стал корчиться в конвульсиях. Марк поморщился и отвернулся.

Он полагал, что их привезут в дом и расстреляют, закопают на заднем дворе или еще где-нибудь. Но Станковскому хотелось узнать, кто напал на его конюшню и испортил подготовленную им расправу. Естественно, ни Кингсли, ни Марку это было не известно, но Станковский им не верил. Кингсли раздели до пояса и пристегнули к прикованной к подвальной стене каталке. Очень удобно. Марка привязали к стулу и заставили смотреть.

Марка и раньше пытали током, и он мог поклясться, что видеть, как это проделывают с близким тебе человеком, намного хуже, чем терпеть мучения самому.

— Люди, я вас не понимаю, — вздохнул Станковский и отступил назад.

Кингсли уронил голову на грудь, но Марк слышал его прерывистое дыхание.

— У вас ведь ничего не осталось. Алмазы исчезли, девчонка мертва. Что вам защищать? Чего вы ждете?

— Да! — крикнул Марк, придвинувшись к нему на стуле. — Да. Это пи*дец как глупо. Ты прав — алмазов больше нет. Девушка больше не проблема. Так какого хрена ты тратишь наше время? Или отпусти нас, или вышиби мне мозги, потому что я уже слышать не могу твой мерзкий голос.

— Эй, постой, это он только про себя. Я еще немного послушаю, — вмешался Кингсли, хотя его речь была немного невнятной.

Марк расхохотался, но похоже, Станковского это только разозлило. Он явно был человеком, привыкшим внушать людям страх. Марк и Кингсли работали наемниками уже давно. Со страхом они справлялись каждый день, для этого им было достаточно просто переглянуться или попросту от души похохотать. Чтобы напугать такого человека, как Лоу Кингсли требовалось нечто пострашнее проводов для прикуривания и жутких подвалов. А Марк, ну, он был совершенно уверен в том, что ему уже ничего не страшно.

«Она не может умереть. Не может умереть. Я только ее вернул. Мне без нее не справиться, больше не справиться. Она не может умереть ».

Станковский прорычал что-то по-русски и, прошествовав к хитроумному генератору, изо всех сил крутанул переключатель.

— Посмотрим, как ты посмеёшься после пяти миллионов вольт! — заорал он, кинувшись к Кингсли.

— Ну давай же, уёб*ще.

Но только Станковский собрался «дать», как вдруг раздался отчётливый звук. Два выстрела. Близко, но точно не в доме. Все трое повернули головы к расположенному в стене окну. Станковский бросил в него недовольный взгляд и вернулся к столу, на котором стоял генератор. Рядом с ним лежала рация, и он тут же ее схватил.

— Что происходит?! — рявкнул он. Из рации раздавался только фоновый шум. — Я спрашиваю! Что там происходит?! Отвечай!

На минуту воцарилось молчание. Марк мог поклясться, что слышит, как русский скрежещет зубами. Пробормотав несколько ругательств, Станковский переключил рацию на другой канал и попробовал еще раз. Потом еще.

Пока Станковский орал в рацию и мерил шагами комнату, Марк сидел неподвижно. Он закрыл глаза и весь превратился в слух. Слух у него был отменный, и сейчас он пытался воспользоваться этим по максимуму. Он слышал... движение. Где-то наверху, но не прямо над ними. Затем раздался грохот. Открылась и захлопнулась дверь.

— Похоже, приятель, тебя бросили, — усмехнулся Кингсли.

Но он ошибался. Марк был уверен, что практически все люди Станковского вернулись к конюшне. Здесь их осталось совсем немного. Кингсли и Марка притащили в дом всего четверо мужчин, и он был готов побиться об заклад, что на этом всё. К тому же, когда он напряг слух, то совершенно точно уловил шаги всего одного человека. Из дома явно не выбегал табун крупных охранников.

«Не может быть...».

Станковский снова схватил рацию и принялся возиться с кнопками. Он минут пять пытался хоть кого-нибудь найти, но ответа не было. Только он собрался переключиться на очередной канал, как всё вдруг погасло, и подвал погрузился в темноту.

Марк запрокинул голову и сделал глубокий вдох. До этого момента он сохранял спокойствие, но теперь почувствовал, как его охватывает нечто похожее на панику.

Он изо всех сил старался перевести дыхание, и, как ни странно, ему хотелось плакать. Вместо этого он рассмеялся. Гортанным, раскатистым смехом.

— Что, черт возьми, происходит? — раздался голос Кингсли.

— Заткнись! А ты! Хватит ржать! — заорал Станковский.

Но Марк не мог остановиться.

— Срань господня, — выдохнул он. — Я, бл*дь, знал. Я, мать вашу, это знал. Господи, когда мы отсюда выберемся, я женюсь на этой чертовой женщине.

— Это невозможно! — почти что взвизгнул Станковский.

— Скорее невероятно, — поправил его Кингсли.

— Заткнись нахрен!

Марк заморгал, стараясь привыкнуть к темноте. Окно было совсем крошечным, да и на улице уже стемнело. Растущие у дома деревья еще больше усугубляли дело. Он с трудом видел одетого в льняной костюм Станковского, правда уже грязный. Теперь он был скорее блуждающим по комнате силуэтом, натыкающимся на темные предметы призраком.

Кингсли вдруг резко запел, чем здорово напугал Марка. Пел он до смешного громко, почти горланил, причем вроде бы с акцентом кокни. Если Марк не ошибался, то это была песня «Генрих VIII».

«Ради всего святого, какого хрена он делает?! Господи, да его, наверное, слышно аж в Ньюарке! Зачем он так громко орёт? Громко. Громко . Зачем ему так орать? Какой шум он пытается заглушить?»

Вдруг Марк с удивлением почувствовал, что стягивающая грудь веревка на секунду натянулась, а затем упала. Он резко повернул голову, пытаясь что-нибудь разглядеть, но тут внезапно ослабла веревка на его левой ноге. Через мгновение то же самое произошло и с правой ногой, и он наконец почувствовал то, о чем так мечтал: по его запястью скользнули пальцы. Тонкие, маленькие. Нежные. Пальцы быстрых, ловких рук, у которых так здорово получалось выворачивать его наизнанку.

«Слава богу, дорогуша. Слава богу, ты жива».

Как только ему развязали запястья, Марк вскочил со стула и врезался в Станковского. Он ударился о его спину, и они оба упали на стену. У Марка заныли раны в плече, но он не обратил на это внимания и, схватив Станковского за волосы, ударил его головой о каменную стену.

Однако он напрочь забыл о проводах, и пока сосредоточенно вышибал русскому мозги, тот умудрился завести руку за спину. Зажим скользнул по груди Марка, и одного удара тока было достаточно, чтобы он дернулся назад и упал на пол.

Марк увидел, как Станковский развернулся, увидел, как он схватил еще один зажим. Держа в каждой руке по зажиму, русский начал наклоняться к Марку. Но тут раздался крик, и по воздуху пронесся стул. Он обрушился на Станковского, и от удара у него отвалилась одна ножка.

— Эй! — закричала Лили. — Мы с тобой не закончили.

Ее голос казался грубым. Хриплым и слегка задыхающимся.

За всю жизнь Марк не слышал ничего лучше.

— Ого, да ты настырная! — засмеялся Станковский и громко лязгнул зажимами, от чего на Марка посыпались искры.

— Я не в настроении перекидываться остротами. Не сегодня. С меня довольно.

Она снова вскрикнула, и вдруг раздался громкий треск. Зажимы без толку ударялись друг о друга, не образуя никаких искр. Электричества не было. Лили вырубила генератор.

— Ну что. Думаю, нам все же нужно разобраться.

Марк рванулся вперед, чтобы схватить Станковского за ногу, но тот уже убежал. Он во что-то врезался, прошаркал по полу, и дверь распахнулась. На лестнице послышались его шаги.

— Он реально убежал?! — воскликнул Кингсли. — И что... что это так пахнет?!

— Дом, — выдохнула Лили, и Марк услышал, что она направляется к двери.

— Что ты имеешь в виду?

— Я вытащила поленья из камина у него в гостиной. Все это проклятое место сгорит дотла.

— Бл*дь.

— Последняя дверь справа по коридору, я оставила её незапертой. Вытащи отсюда Кингсли!

Спорить было некогда. В подвал повалил дым, и Марк услышал, как по лестнице загрохотали шаги Лили.

ДЕНЬ ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

«Время. Почему вечно не хватает времени?»

С помощью хитрости и ножа Лили удалось нейтрализовать двух замешкавшихся у гаража охранников. Следующей ее остановкой была кухня, где она опрокинула холодильник и заблокировала им дверь в коридор. Затем она вышла через заднюю дверь и, заперев ее за собой, сломала замочную скважину, воткнув в нее вилку. Даже если кому-то и удастся убрать с дороги холодильник, чтобы выйти ему придется выбить дверь.

Вход в подвал находился рядом с кухней, сразу за гостиной. Коридор вел в ванную и две гостевые комнаты. За исключением одной гостевой комнаты, все остальные двери Лили заблокировала с помощью той же самой сломанной вилки. Затем она вырубила всё электричество. Единственным источником света остался полыхающий камин, а выход из дома стал возможен только через гостиную, в которую она быстро перетащила несколько горящих поленьев.

Лили знала, что с ее везеньем это, возможно, и не сработает. Поленья могли просто погаснуть; огонь и так-то не отличался постоянством, а искать горючее или бензин уже не было времени. Но поднявшись по лестнице, она поняла, что ей улыбнулась удача. Огонь полз по цветистому ковру и, уже охватив кресло, поднимался по стене у лестницы, пробивал себе дорогу к окнам, пожирал дорогие шторы, а также отрезал путь к входной двери.

— Ах ты сука! — закричал Станковский, наставив на нее пистолет и пытаясь затоптать огонь.

Лили присела и тут же поморщилась от пронзившей бок боли. Она вытащила из брюк пистолет, но держала его опущенным. У нее осталось всего три пули. Ей нельзя было тратить их попусту.

— Знаешь, — заговорила она, медленно двигаясь в глубь комнаты. — Ты можешь умереть с достоинством. По-мужски. Просто опусти пистолет.

Станковский даже на нее не взглянул, просто начал стрелять. Лили кинулась в сторону и, оказавшись слишком близко к огню, с шипением отползла назад. Она села на корточки и прицелилась. Но руки дрожали. Она не могла отдышаться. Девушка стиснула зубы и нажала на спусковой крючок, но знала, что промазала. Пуля пролетела мимо цели, выбив оконное стекло.

Станковский метнулся за стоявшее рядом кресло. Лили попятилась и, не успела толком спрятаться за диван, как русский начал стрелять. Она рухнула на пол, хватая губами воздух.

«Закончи это».

Лили села и снова проверила магазин, просто на всякий случай. Осталось две пули. Затем она присела на корточки и выглянула из-за дивана в комнату. Огонь полностью охватил лестницу и теперь лизал стены между окнами, делая их такой же зоной риска.

Она так сосредоточенно вглядывалась в комнату, пытаясь высмотреть там Станковского, что даже не слышала, что происходит у нее за спиной. Поэтому, когда из коридора выбежал Марк, это стало для нее шоком.

— Дорогуша, я…

В него вонзилась пуля, от чего оба они вскрикнули, а сам он упал на стену. Лили поспешила к нему, убедившись, что Марк только ранен в плечо — опять в то же самое плечо. Но обернувшись, она увидела, что к ним с пистолетом в руке бежит Станковский.

«К чёрту это».

Лили вскочила и изо всех сил пнула ногой спинку антикварного дивана. Диван полетел вперед, ударив Станковского по коленям, от чего тот упал лицом в бархатные подушки. Лили бросилась к нему, перегнулась через спинку дивана и выстрелила. Но Станковский уже скатился вниз.

— Надо быть пошустрее, девочка! — крикнул он и, подхватив диван, с ревом его приподнял.

Лили отшвырнуло на пол и, вскрикнув, она почувствовала, как на нее рухнул диван.

Станковский вскочил, но не успел даже поднять пистолет. Ему в плечо вонзилась кочерга, и русский, взвыв от боли, повалился на землю. Лили выбралась из-под дивана и оглянулась на Марка, который, морщась, держался за больное плечо.

— Шевели задницей! — крикнул он.

Лили не нужно было повторять дважды. Почувствовав не понятно откуда взявшееся второе дыхание, она перепрыгнула через диван. Станковский сумел подняться на ноги и наставил на нее пистолет, но опоздал. Она оказалась слишком близко. Лили схватила его за запястье и, когда он выстрелил, отвела от себя пистолет, затем повернулась к нему и, ударив локтем в лицо, вырвала оружие у него из руки.

На этом она не остановилась. Выронив пистолет, Лили свободной рукой ухватилась за торчащую у него в плече кочергу. Ему удалось ударить ее по лицу, так сильно, что она упала на колени, но это сыграло не в его пользу. Девушка мертвой хваткой вцепилась в кочергу и, упав, потянула ее за собой. Он тоже опустился на колени, и Лили, обхватив руками тонкий кусок железа, вырвала у него из плеча кочергу.

Станковский машинально повалился вперед, поэтому Лили отскочила в сторону. Он обхватил себя здоровой рукой, но это не имело значения. С первобытным криком, копившемся в ней все пять лет отчаяния, гнева и ненависти, Лили подняла руки высоко над головой и со всей силы вонзила кочергу ему в икру. Размах получился хорошим, и когда она всем телом навалилась на кусок железа, то почувствовала, как он намертво вошел в деревянный пол под ногой Станковского.

Анатолий Станковский был пригвождён к полу своей гостиной посреди полыхающего дома.

Сначала он вскрикнул, но к тому времени, как Лили поднялась на ноги, уже смеялся. Она медленно его обошла, вытирая пот со лба. В комнате становилось невыносимо жарко, пламя уже ползло по потолку. Она остановилась перед ним, прижав руку к ране в боку.

— Очень, очень умно, моя дорогая. Оставить меня гореть заживо в моем собственном доме. Я впечатлен, — вздохнул Станковский, умудрившись подняться на колени.

— Нет, — покачав головой, произнесла Лили.

Он вскинул бровь.

— Я заинтригован. Ты меня избила, пригвоздила к полу и подожгла мой дом. Если ты скажешь, что отпускаешь меня, я буду в шоке.

Вспомнив, что он сделал, когда ее ранили, Лили наклонилась к нему и, схватив его за плечо, сунула большой палец в оставленную кочергой рану.

— Это тебе за Кингсли, — прошипела она ему в ухо и не отпускала его, пока он не заскулил, потом отступила на шаг.

— А ведь мы с тобой похожи. Наши средства для достижения цели, насилие ради выгоды, пытки. На самом деле, я думаю…

Лили врезала ему кулаком в лицо.

— А это за Марка.

Станковский усмехнулся и потер подбородок, а Лили тем временем отошла на несколько шагов и подняла с пола его пистолет.

— Теперь понимаю — любовь побеждает все, да? Ты и впрямь думаешь, что это любовь? Я очень богат, я мог бы дать тебе…

Лили прострелила ему бок, бедро и бицепс — те же места, куда ее саму ранили в этот день.

— А это... это за меня, — произнесла она и вытерла слезу, не дав ей скатиться.

Станковский хватал ртом воздух, пытаясь удержаться на ногах. Он был весь грязный, задыхался, из ран у него хлестала кровь, и все же ему удалось рассмеяться.

— У тебя кончились пули. Какая жалость. Теперь ты не увидишь, как я умру. Разве не в этом заключался твой план? — усмехнулся он.

Лили выронила пистолет и, сунув руку за спину, вытащила свой «Глок» и прижала дуло к его лбу.

— Одна осталась, — прошептала Лили. Он заметно сглотнул. — Эта пуля долго ждала встречи с тобой. Преодолела огромные расстояния.

— Я польщен, — прошептал он в ответ.

Лили передёрнула затвор.

— А это... это за мою сестру.

И без колебаний нажала на курок.

Этот звук показался ей ужасно громким. Она весь день слышала выстрелы. Но этот эхом прогремел у нее в голове.

«Все кончилось. Все действительно, на самом деле кончилось. Наконец-то».

— Дорогуша! Эй, дорогуша! ЛИЛИ!

Лили вздрогнула, внезапно осознав, что Марк уже давно что-то ей кричит. Она оглянулась и увидела, что он, прихрамывая, идёт к ней.

— Дом рушится! Давай убираться отсюда!

Марк схватил ее за руку и потащил из комнаты. Они промчались по коридору, а затем в спальню, дверь которой Лили оставила незапертой. Внутри было разбито окно, и они оба вылезли через него. Марк побежал вперед, к дереву, у которого оставил Кингсли.

Сбоку и до самой шеи голова Кингсли была залита кровью. Одну ногу он приподнял, чтобы на нее не давить; в центре бедра зияла рана. Помимо этого, он неловко прижимал к груди левую руку, и Лили поняла, что она, скорее всего, сломана. На Кингсли не было рубашки, а на груди виднелись следы ожогов.

И все же у него во рту горела сигарета, и он улыбался Лили.

— Господи, дорогая, ты дерьмово выглядишь. Видишь, что случаешься, когда работаешь без меня?

Она ему улыбнулась и тут же разрыдалась.

Лили очень долго пыталась быть крутой, поэтому теперь позволила себе на секунду расслабиться и, открыто расплакавшись, упала в его объятия. Ну, в объятья без одной руки. Кингсли ее успокаивал и поглаживал по спине.

— Я же говорила, что из меня выйдет дерьмовый киллер, — всхлипнула она и зарыдала ему в грудь.

— Думаю, из тебя получился замечательный киллер, — прошептал он ей на ухо.

— Врун.

— По крайней мере, в этом я профи. Ну, хватит, больше никаких слез. Ты не забыла? Мы справились. Это повод для радости, — заметил он.

— Я плачу от счастья.

— Ох, уж эти женщины.

Рассмеявшись, Лили от него наконец отстранилась, но тут же удивилась, не обнаружив рядом Марка. Он отошел на несколько метров, дав им возможность немного побыть наедине. Марк стоял к ним спиной и, когда она к нему приблизилась, не пошевелился.

— Марк, — встав перед ним, начала Лили. — Прости меня за то, что произошло в конюшне. Я торопилась, я... ничего не видела. Я подвергла нас всех опасности, не знаю, о чем я…

Лили не закончила, потому что он резко схватил ее за плечи и начал яростно трясти.

— Ты, бл*дь, издеваешься?! — заорал он.

— Прекрати! Прекрати! — взвизгнула она.

Наконец Марк перестал ее тормошить, но не отпустил. Его хватка стала еще больней.

— Думаешь, меня это волнует?! Господи, Лили, я думал, ты умерла! Ты это понимаешь?! Ты лежала на земле и не двигалась! — орал он.

Лили кивнула.

— Знаю, я поняла это, когда встала, а вас уже не было. Это был Дамиано, он следовал за нами с небольшой армией. Прости, Марк. Прости, — тихо повторяла Лили.

Она не знала, что еще сказать.

Марк притянул ее к себе и, прижав к груди, так крепко обнял, что у нее заныла от боли рана в боку. Она почувствовала, как по его телу пробежала дрожь, и отогнав боль, обхватила руками его шею.

— Я знал, что ты не можешь умереть, — выдохнул он. — Просто знал. Об этом говорил и Станковский, и Кингсли, но я просто... знал, что ты не можешь умереть. Ты меня не бросишь. Ты не можешь меня бросить.

«Слезы очень, очень непродуктивны».

— Да! — воскликнула она. — Я все время думала, что ты узнаешь, что я иду и сможешь его остановить или помешать ему.

— Я больше никогда не хочу видеть ничего подобного, — прорычал он, и, если такое вообще возможно, еще крепче ее обнял.

— В таком случае, когда мы в следующий раз возьмемся за работу, — медленно проговорила она. — То убедимся, что это что-нибудь легкое. Типа кражи хомяка.

Марк расхохотался.

— Мне все равно. Что угодно. Лишь бы с тобой.

— Со мной?

— Всегда с тобой, дорогуша.

— Всегда.

Марк ее отпустил, но не успела она сделать вдох, как он прижался губами к ее губам. Его руки вцепились ей в волосы, не давая сдвинуться с места. Его язык ворвался к ней в рот, напомнив, как же это здорово, жить на свете.

Лили не была уверена, что знает, что такое любовь, но выжить в настоящем аду, а потом целовать Марселя Де Санта так, словно он смысл всей ее жизни, ну, наверное, это где-то рядом.

ДЕНЬ ДВЕСТИ ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ

Пока горел дом, они оттащили Кингсли, подхватив его с двух сторон и помогая ему идти. Когда Лили уже не могла его тащить, Марк взвалил его на здоровое плечо. Добравшись до деревянного забора, Лили помогла ему переправить Кингсли на другую сторону. Но когда наконец все трое оказались за забором, она попросила их немного подождать.

— Чего подождать? — спросил Марк, но она уже бежала по дороге.

— Это сюрприз!

С ее раненной ногой и еще более раненным боком, это было пи*дец как тяжело, но прежде чем уехать с конюшни, Лили с огромным трудом загрузила на заднее сиденье «Эль Камино» большую пятидесятикалиберную винтовку Кингсли. Она схватила её за ствол и пятясь назад, поволокла по земле. При виде этого, Кингсли застонал.

— Боже, так обращаться с моим ребенком, — возмутился он.

— Ты сможешь из нее выстрелить? — спросила она, наклонившись и хватая ртом воздух.

— Дорогая, я мог бы выстрелить из этой винтовки даже языком, но во что именно я должен выстрелить? Насколько мне известно, ты уже прикончила всех злодеев, — заметил он.

Лили попыталась поднять винтовку так, чтобы она уперлась в забор, и в конце концов ей помог Марк.

— Может, и так, но на тот случай, если в доме все полетит к чертям и нам придется бежать, у меня был приготовлен запасной план. Я все еще хочу им воспользоваться, — ответила она, встав на колени и заглянув в прицел.

Лили водила винтовкой взад-вперед, пока не нашла то, что искала. Затем с трудом встала на ноги.

— Зачем?

— Затем, что после всего, через что мы прошли, думаю, мы заслужили уйти с шумом.

Им пришлось помочь Кингсли встать на здоровое колено. Вообще-то из винтовки мог выстрелить и Марк — из них троих он был в самой лучшей форме. Даже Лили могла бы выстрелить. Но именно Кингсли пришлось хуже всех. В него стреляли, пытали, он не увидел смерти Станковского, и единственный не был причастен к изначальному плану.

Ему полагалось что-то вроде мести.

— Ага, — усмехнулся он, и Лили поняла, что он всё понял. — Очень умно, дорогая. Но всего один?

Лили прищурилась. Солнце практически село, его сменило тёмное небо, но пламя, вырывавшееся из всех окон дома Станковского, хорошо освещало двор. Она едва смогла разглядеть белую бочку, которую закатила под одно из окон гостиной. Лили нашла её возле кухни, вместе с ещё двумя такими же, подключенными к новомодному барбекю. Одну она оставила в спальне, из которой они сбежали, а другую — в шкафу у лестницы.

Баллоны с пропаном.

— О чем, черт возьми, вы говорите? — спросил Марк.

Лили рассмеялась и потянула его за руку.

— Ложись и просто смотри.

Они оба прикрыли уши и стали ждать. Через пару секунд Кингсли нажал на курок. Даже не смотря на то, то она заткнула уши, на таком близком расстоянии от винтовки, выстрел был похож на звуковой удар. Спустя долю секунды фасад дома сотряс взрыв, и по всему двору прошла мощная тепловая волна. Лежа на животах, они втроём увидели, как из дома вырвалось грибовидное облако, и пламя стало вдвое сильней. Не прошло и нескольких минут, как здание сотряс второй взрыв. От третьего обвалилась крыша.

«Вот теперь действительно и по-настоящему всё».

Они втроём сели и, засмеявшись, повернулись к горящему дому спиной. Вдалеке виднелись последние отблески заката. На горизонте цвет неба был золотым, затем постепенно переходил в ярко-оранжевый, а прямо над ними превращался в чернильно-синий.

Лили замерзла, у нее болели раны и, возможно, от сильной потери крови она немного повредилась рассудком, но была счастлива. Невероятно счастлива. Все ее планы пошли прахом, и она во многом потерпела неудачу. Можно сказать, почти полностью провалилась.

Но ей удалось спасти кучу детей и остановить безумца. Спасти своих друзей и остановить мясника. Спасти себя и достичь своей цели.

Лили боялась, что, убив Станковского, безвозвратно изменится. Что после этого будет ужасно чувствовать себя из-за того, что окончательно превратилась в такого человека. В человека, которым, по словам Марка, быть не должна. Она приготовилась к этому тяжкому бремени, правда приготовилась.

Но все оказалось совсем не так. Ей стало легче. Лили почувствовала себя свободнее. Более того, она почувствовала себя так хорошо, как не чувствовала уже долгое время. И, осознав это, она осознала и кое-что еще.

«Я всегда была таким человеком. Просто мне нужно было время, чтобы это понять».

— Вот что я вам скажу, — нарушил, наконец, молчание Кингсли, засунув руку в передний карман. — После такого мне нужен отпуск. Настоящий, мать его, отпуск.

Он вытащил из кармана свои изысканные сигареты, но не успел открыть пачку, как Лили выхватила ее у него из рук. Она взяла себе сигарету и уже собиралась вернуть пачку Кингсли, но повернулась и протянула ее Марку. Он усмехнулся и тоже достал себе одну, после чего Лили отдала пачку Кингсли.

— Солидарность, — пожав плечами, сказала она, когда он многозначительно на нее уставился.

Кингсли усмехнулся, сунул в рот сигарету и, закурив, передал ей зажигалку.

Вскоре над их головами поднялись три тонких струйки дыма. Некоторое время они сидели молча, наблюдая за последними лучами заката.

— Отпуск. Мне нравится эта идея, — вздохнул Марк и, здорово ее удивив, выпустил изо рта аккуратное колечко дыма.

— Вы слышите этот шум? — склонив голову набок, пробормотал Кингсли.

— Я слышу лишь треск пожара, — ответила Лили и, в последний раз затянувшись сигаретой, выбросила окурок в снег.

— Отпуск в какой-нибудь жаркой стране. Ненавижу этот грёбаный снег, — заметил Марк, бросив свою сигарету туда же, куда и Лили.

— Нет, я определенно что-то слышу. Это... музыка? — продолжал Кингсли.

Лили показалось, что она тоже что-то слышит, но ей было все равно. Она повернула голову и посмотрела на Марка.

— В Колумбии было жарко, — напомнила она.

Марк кивнул, потирая рукой подбородок.

— Да уж, это точно. Но я думал о чём-то более приятном.

— Это определенно музыка. И шум машины, — предупредил Кингсли.

— Майами? — предложила Лили.

— Нет, недостаточно экзотично.

— Черт возьми, по-моему, это болливудская песня.

— Экзотично, ха. Слышала, на Гавайях очень здорово.

— Ненавижу пои. Но знаешь, что я люблю? (Прим. Пои — гавайское название полинезийского традиционного блюда, приготовленного из клубнелуковиц растения таро)

— Долбаная болливудская песня, которая орёт из машины на проселочной дороге в северной части штата Нью-Йорк. Мне непременно нужно увидеть этого человека.

— Что ты любишь?

— Африку.

— Я его вижу! Это черный Форд «Эксплорер»!

— Африку! Я думала, ты ненавидишь Африку.

— Я ее полюбил.

— Он тормозит.

— Полюбил, да? Как… интересно.

— Да. Так что думаю, ты, я, прибой, песок. Может, черное бикини. А может и без бикини.

— Он останавливается.

— О, меня пригласили! Я в шоке. Так куда же мы поедем в Африке, где будет прибой, песок и я в черном бикини, а может и без, — поддразнила его Лили, но все же отвернулась от него, чтобы взглянуть на машину, о которой не переставая болтал Кингсли.

Музыку сделали потише, но до нее все еще доносился приставучий мотивчик. Когда дверь открылась и наружу высунулся водитель, Лили ничуть не удивилась.

— Мы услышали взрывы, и я решил, что вам не помешает помощь! — крикнул им Дамиано Ледо.

Лили только фыркнула и отмахнулась. Кингсли начал неудержимо смеяться. Марк схватил ее за руку и уложил на землю.

— Я думаю, на Острове Пемба в это время года просто чудесно, — наклонившись к ней, сказал он.

— Ой, наифиг это. Я всё это уже проходила. Бери с собой Кингсли. А я поеду с Дамиано, — засмеялась она, шутливо толкнув его в плечо.

Не обращая на нее внимания, он наклонился ближе и поцеловал ее в шею.

— Слишком поздно, дорогуша. Эта работа длилась целых шесть месяцев, и теперь, когда я получил своё вознаграждение, то уже его не отдам, — прошептал он, и его губы приблизились к ее уху.

— О чем ты говоришь, какое ещё вознаграждение? — стала допытываться она.

Ей на грудь опустилась его ладонь и скользнула к горлу.

— Ты.

«Ну и дела».

— Я поеду с тобой куда угодно, — прошептала она в ответ.

— Эй! — рявкнул Кингсли. — Вы двое, снимите себе номер. Эта публичная демонстрация чувств портит мне пищеварение.

— Заткнись, Лоу.

— Так вы едете или нет?! — крикнул им Дамиано, но никто не обратил на него внимания.

— Ты просто прекрасна, дорогая, и, думаю, Де Сант прав — заполучить тебя это более чем щедрая плата за хорошо выполненную работу, — начал Кингсли и стал рыться в другом кармане.

— Чертовски верно, — кивнула она.

— Полагаю, мне придется довольствоваться вот этим, — вздохнул он и вытащил из кармана приплюснутый холщовый мешок.

Ну, не совсем приплюснутый.

— Поверить не могу! — ахнула Лили, сев прямо и выхватив у него мешок.

Алмазы равномерно распределились по пакету, поэтому были не заметны в его широких черных брюках.

— Дорогая, нельзя оставлять подобные вещи на полу. Я подхватил их еще до того, как вошел в спальню. Я — профессионал, — сообщил он ей.

Первым засмеялся Марк. Так сильно, что упал в снег. Лили подхватила, и вскоре хохотал и Кингсли, держа во рту уже новую сигарету. Лили взглянула на него, потом на Марка, а потом снова на холщовый мешок.

Они в самом начале пути.

«У нас все отлично. Думаю, у нас все будет отлично».

Эпилог

ДЕНЬ ПЯТЬСОТ ВОСЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМОЙ

Лили стиснула зубы и попыталась сесть прямо. Машина всю дорогу подпрыгивала, и ее швыряло по сиденью. Со связанными запястьями трудновато сохранять равновесие.

И еще у нее была проблема в виде мешка на голове.

«Ну почему я всегда оказываюсь в таких ситуациях?!»

Машина, наконец, резко остановилась, от чего Лили врезалась в спинку переднего сиденья. Она разразилась потоком ругательств и с трудом вернулась на свое место.

Она услышала, как открылась и закрылась водительская дверь. Снаружи донеслись шаги, и Лили поняла, что они приблизились к задней двери. Она скользнула на самый край сиденья, к двери, в которую ее втолкнули несколько часов назад, и откинулась на спинку.

Щёлк.

Девушка услышала, как дверь распахнулась, и тут же ринулась в бой, с силой выбросив вперед ногу. Ударив своего похитителя в живот, Лили с удовольствием услышала сдавленные звуки. Она пнула ногой еще раз, но уже не так удачно. Вскрикнув, она почувствовала, на лодыжке чью-то руку, и ее с силой выдернули из машины. Лили полетела на землю и приземлилась на задницу.

— Господи, да в чем твоя проблема?!

— Ты моя проблема! — крикнула в ответ Лили, ужом извиваясь на земле и пытаясь встать на колени.

— Дорогуша, я думал, мы уже давным-давно это выяснили.

Сильные руки подхватили ее под мышки и поставили на ноги. Ее убивали связанные запястья, но в первую очередь с нее сняли мешок. С головы соскользнула черная ткань, и Лили поморщилась от яркого солнечного света.

— Неужели это было так необходимо?

— Да. Ты бы подглядывала.

Улыбнувшись, Марк свернул мешок и бросил его обратно в машину. Лили не удержалась и улыбнулась в ответ. Прошел целый год, а перед ним все так же невозможно было устоять. Он развернул ее, чтобы дотянуться до веревки у нее на запястьях, и Лили огляделась.

— Где мы? — спросила она.

Было чувство, что в какой-то глухомани. Много кустов и песка. На самом деле ничего не указывало на то, где они находились.

Они были в Барселоне, хотя Лили не совсем понимала, зачем им понадобилось туда ехать. Марк, даже больше, чем Кингсли, предпочитал солидные заказы. Если уж он подвергал себя риску попасть в тюрьму или ещё чего похуже, то хотел, чтобы это того стоило. Поэтому Лили никак не могла понять, с какого перепуга он сейчас подписался на какое-то мелкое хулиганство. Но она никогда не была в Барселоне, и однажды они с боями прошли через всю Африку, чтобы до нее добраться, так что Лили обрадовалась перспективе наконец-то побывать в этом городе.

После того, как работа была сделана, Лили решила, что они просто перейдут к следующему заказу, но у Марка были другие планы. Он сказал, что у него для нее сюрприз. Сюрприз, который предполагал небольшое путешествие. Итак, они сели в арендованный самолет, и через час полета Марк надел ей на голову мешок. Она всячески сопротивлялась, вот почему у нее были связаны запястья.

Потом он отнес ее в машину, усадил на заднее сиденье и в полной тишине привез Бог знает куда. Она даже не знала, в какой стране находится; они летели всего два часа и могли все еще быть в Испании. А может и во Франции. Или в Португалии. Сколько там лететь до Италии?

— Хорошо, — Марк проигнорировал вопрос Лили о том, где они находятся, и повернул ее к себе.

Веревки упали на землю, и она потерла запястья.

— Я долго гадал — ты такая стерва, что тебя хрен поймешь, так что, если тебе что-то не понравится, мы всегда можем всё поменять.

— Ты сейчас назвал меня стервой?! — воскликнула Лили и споткнулась, когда он схватил ее за руку и дернул вперед.

— Я тебя умоляю. Это практически твое второе имя.

Лили хотела возразить, но, когда они обошли машину, то слова застряли у нее в горле. Большой внедорожник загораживал от нее все, что находилось сзади, но Лили решила, что скорее всего там пустыня и кустарники.

Со всех сторон, до самого горизонта не было видно ничего другого — лишь песок, кустарники и едва заметная грунтовая дорога. Но в конце дороги, прямо напротив них, стоял дом.

Он казался очень незатейливым — деревянное одноэтажное строение, вроде бы квадратное, с огромным отражающим окном прямо рядом с дверью. Она прищурилась и огляделась, пытаясь увидеть вокруг дома что-нибудь еще. Что-нибудь, что подсказало бы ей, где они и зачем сюда приехали.

— Мы здесь по работе? — спросила она и, наклонившись в сторону, попыталась разглядеть здание.

— Нет. Никакой работы, дорогуша. Идем, — ответил Марк и, схватив ее за руку, направился к дому.

Но в парадную дверь они не вошли. Он повел ее за угол, и Лили увидела, что дом больше, чем ей показалось вначале. Он был просторным и заканчивался огромным цементным патио, в котором находился большой бассейн переливного типа. У стеклянных дверей стояло несколько мягких белых кресел. Вообще-то двери больше напоминали стеклянную стену, и, если их раздвинуть, превращали гостиную и патио в одно большое открытое пространство.

Лили все это еще казалось подозрительным, и потому, проходя через патио, она немного напряглась, готовясь к тому, что кто-нибудь или что-нибудь выскочит. Она задумалась, может, они в одном из домов Кингсли? Место, которое он называл домом, находилось на Пхукете, но помимо него, у британца имелось много квартир и маленьких укромных домиков по всему миру. Неужели Марк организовал неожиданную поездку к Лоу? Это было бы здорово, они не виделись с ним уже больше пяти месяцев.

— Что происходит? — спросила наконец Лили, заглядывая в дом через стекло.

Он был открытой планировки, с расположенной в стороне от гостиной кухней. Спальни — их, похоже, было две — располагались в передней части дома. Их разделял небольшой коридор, заканчивающийся входной дверью.

— Однажды ты кое-что мне сказала, — начал Марк, и стекло у нее перед носом начало отъезжать в сторону.

Лили отошла, и Марк открыл обе двери.

— Я много чего тебе говорю, но ты никогда не слушаешь, — засмеялась она.

Марк закатил глаза и вошел в дом. Лили последовала за ним, снимая на ходу жакет. Она была одета во все черное, и солнце ее просто убивало.

— Ты редко, когда говоришь что-то дельное.

Она стояла рядом с журнальным столиком, на котором лежала книга. Лили ее схватила и запустила ею ему в голову. Но он вышел из парадной двери и быстро закрыл ее за собой. Книга отскочила и с глухим стуком упала на пол.

Пока его не было, Лили стала бродить по дому, гадая, кто в нем живет. Ни фотографий, ни сувениров — ничего, что намекало бы на хозяина. Порывшись на кухне, она обнаружила, что там полно всякой еды. Выглянув в окно, Лили увидела стоящий рядом с домом сарай, и готова была поспорить, что в нем находится довольно большой генератор. На самом деле, она бы не удивилась, узнав, что дом находился в режиме полного самообеспечения.

«А у кого-то отличный вкус. Красиво и функционально. Прямо моё место».

Хотя, если признаться, Лили уже и сама не знала, какое место можно назвать её. Она так долго находилась в разъездах. Более шести лет.

Взорвав загородный дом Станковского — и самого Станковского — они поехали в город с Дамиано Ледо, могущественным колумбийским наркобароном, ставшим их союзником.

Кингсли долгое время прожил в Нью-Йорке и знал нескольких сомнительных врачей. Хотя на самом деле они могли быть и ветеринарами. Лили было все равно. Она потеряла сознание задолго до того, как они добрались до города. Проснувшись через несколько часов, она обнаружила сидящего рядом с ней Марка. Правая рука была у него на перевези, а из другой торчал катетер. Ей переливали его кровь.

Для двух хронических неудачников было настоящим шоком узнать, что у них одна и та же группа крови.

На пару недель они залегли на дно. О Станковском говорили во всех новостях. По-другому и быть не могло после того, как ночью на пожарной станции волшебным образом появились семьдесят два ребенка. Сообщалось, что, хотя большинство детей и не говорили по-английски, у некоторых из них имелись письма для передачи в полицию. Письма, в которых подробно рассказывалось о Станковском, о его незаконной торговле алмазами, преступной группировке и, самое ужасное — о продаже детей в сексуальное рабство. Через час после того, как письма изучила полиция, детей разместили по приютам города, а на ферму Станковского отправились федеральные агенты.

Было высказано мнение, что после того, как была раскрыта его деятельность по организации детской секс-торговли, Станковский покончил с собой, взорвав собственный дом. Однако, кто именно его разоблачил, так и осталось неизвестным. Дети рассказывали что-то о рыжеволосой женщине, высоком мужчине со «смешным акцентом» и о «злом с виду» молчуне. Подходящих под эти описания подозреваемых обнаружить не удалось.

Во время этих передач Лили много смеялась.

Троица вернулась на Пхукет, в поместье Кингсли. Им нужно было время, чтобы отдохнуть и полностью восстановиться. Раны Лили и Кингсли быстро зажили. Марк был ранен в плечо, но несколько раз. Связки и кости были в ужасном состоянии, он перенес несколько операций, незадолго до их поездки в Испанию.

Лили пришлось за него поволноваться. Месяц они провели на Пхукете, но Марк по натуре был активным, и бездействие сводило его с ума, а это, в свою очередь, сводило с ума всех остальных. Наконец, в один прекрасный день он объявил, что должен уйти, а потом посмотрел на Лили и просто сказал:

— У нас есть работа.

«У нас».

Такие простые слова.

Сначала было нелегко. Лили привыкла работать с Кингсли. Марк был совсем другим человеком. Каждому из них потребовался целый процесс переобучения. Они неоднократно спорили. Лили неоднократно задавалась вопросом, во что, черт возьми, она ввязалась, и стоит ли оно того.

Определенно, да.

Вместе они ездили по миру, вместе могли делать все, что угодно. Узнали друг друга по-настоящему, а не только как двух людей, попавших в отчаянную ситуацию. Она быстро поняла, что любит в нем не только Марселя Де Санта, знаменитого наемника, но и его самого. Ей нравилось знать, что он в любой момент прикроет ей спину. А когда исполняла свои заказы, нравилось осознавать, что ночью она вернется к нему. Нравилось с ним разговаривать и смеяться. Прикасаться к нему, когда ей заблагорассудится, и при этом не опасаться, что для этого нет веской причины.

Они не были теми, кем были когда-то в Африке, и уж точно не теми, кем были в Южной Америке и США.

Они стали чем-то гораздо большим. Чем-то единым. Чем-то нерушимым.

Кто бы мог подумать, что в убогом преступном мире наркобаронов, наемных убийц и главарей мафии два человека могут найти друг друга, долго друг с другом воевать, а затем влюбиться.

— Ты так притихла, я уж подумал, ты ушла, — прервал ее размышления голос Марка.

Лили обернулась и увидела, что он вошел в гостиную. Марк нес ее чемодан и, поморщившись, поставил его на пол.

— Ты снова повредишь плечо, — предупредила она, встав рядом с ним.

— Волнуйся лучше за себя, дорогуша.

— Ты шутишь? Кто ухаживал за тобой после каждой операции? Ты такой ребенок, ещё раз я этого не выдержу.

— Кто бы говорил! Твой материнский инстинкт, прямо скажем, не очень обострён.

— Я готовила тебе суп!

— Один раз. Все остальное время, как только выдавалась свободная минутка, ты уходила играть во Флоренс Найтингейл, — упрекнул ее он (Прим. Флоренс Найтингейл — сестра милосердия и известная общественная деятельница Великобритании).

У Лили отвисла челюсть.

— Ладно, во-первых, она была медсестрой, а я никого не выхаживаю. Во-вторых, прости, но я все еще чувствую своего рода ответственность за тех детей, которых украл Станковский! И если я могу помочь хотя бы некоторым из них вернуться домой, то я это сделаю! В последний раз ты сам там был, помнишь родителей? Мать рыдала. Я не могу не помочь, — объяснила Лили, сурово уставившись на него.

— Ах, чуткое сердце, убей меня.

— Просто перестань таскать тяжёлую хрень, ладно? Пожалуйста! Сделай мне одолжение! — вздохнула она, слишком уставшая и слишком заинтригованная домом, чтобы спорить с Марком.

— Ну, когда ты так мило просишь, — усмехнулся он.

Лили посмотрела мимо него в коридор и увидела, что его чемодан стоит прямо в дверях.

— Зачем мы сюда приехали? — спросила она.

Марк вышел в патио и жестом пригласил ее следовать за ним.

— Ты мне как-то сказала, — повторил он. — Что у тебя больше нет дома. Этого дома не существует.

— Я помню, — кивнула она.

— А потом, в другой раз, ты сказала, что твой дом там, где я, — он всё шёл и, мягко взяв ее за руку, потянул к краю бассейна.

— Да, потому что так оно и есть.

— Тоже самое я чувствую по отношению к тебе. До тебя у меня не было дома. И мне было плевать, что его нет. Теперь... ты для меня всё.

Лили широко ему улыбнулась.

— Вот видишь? Быть милым не так уж и сложно, — поддразнила его она, хотя на самом деле это было так трогательно, что в глубине души ей хотелось расплакаться.

Марк не был склонен к цветистой прозе и романтическим жестам, поэтому, услышав его слова, ее сердце было готово разорваться от счастья.

— Заткнись и не порть все, — проворчал он. — Я пытаюсь сказать... мне хочется большего. Хочется, чтобы у нас был общий дом. Я уже давно не снимал квартиру, и у меня никогда не было своего дома. Мне никогда не хотелось пустить корни. Я постоянно переезжал. Но ради тебя, дорогуша, я бы все прекратил.

Ладно, теперь она точно была готова расплакаться. Лили подняла на него глаза и постаралась сдержать слезы.

— Или мы могли бы переезжать вместе, — тихо сказала она.

Марк кивнул, обнял ее за талию, прижал к себе и повернулся к дому.

— Да, мы можем продолжать в том же духе. Но ты права — нужно какое-то время, чтобы мое плечо как следует зажило. Я сначала подумал, не снять ли нам виллу на курорте в Греции или пожить в каком-нибудь из домов Лоу, но потом мне пришла в голову другая идея. Почему бы нам не пожить в собственном доме? Поэтому я построил нам этот дом.

Лили ахнула и прижала руку ко рту.

— Не может быть! Зачем?! В смысле, не зачем, а... как?! Сколько это стоило? Ты не должен был этого делать! — бормотала она.

Марк громко рассмеялся.

— Ты шутишь? Деньги для нас не проблема, принцесса, — напомнил он ей.

Он был прав — уехав из Нью-Йорка, они разделили между собой алмазы, которые Кингсли предусмотрительно забрал из квартиры Станковского. Все эти камни, которые так долго не давали Лили житья, наконец-то пригодились. Алмазы разделили поровну. Кингсли более чем заслужил свою долю, и он с радостью ее принял, а затем завернул камни в бархатный мешочек. Больше она их не видела.

Часть, принадлежащая Лили, хранилась в банковской ячейке в Гонконге. Она продала только пару камней, чтобы отложить немого денег, которые затем положила на несколько разных сберегательных счетов в банках под разными именами.

У Марка были свои способы обращения с деньгами. Когда они вместе брали заказ, то делили вознаграждение пополам. Марк обычно вкладывал большую часть полученных денег в свою работу, обновляя оружие или оплачивая медицинские услуги. Лили никогда не спрашивала его, что он сделал со своей долей алмазов, потому что для нее это не имело значения. Она решила, что Марк куда-то их спрятал.

Судя по всему, он «спрятал» их в доме посреди пустыни.

— Поверить не могу, что ты это сделал, — прошептала Лили, оглядываясь вокруг.

— Ага, — он наконец отстранился и направился к дверям. — Потребовалось много времени. Было сложновато держать это в секрете и всем тут руководить. У нас есть собственный источник питания, а также солнечные батареи и колодец. Мы полностью отрезаны от мира — мне пришлось проложить эту дорогу, ее нет ни на одной карте. У нас тысяча акров земли, и мы находимся в самом центре.

Лили медленно развернулась, вглядываясь в горизонт. Вдалеке ничего не было видно. На долгие километры простирался песок. Это напомнило ей о том времени, когда они ехали через пустыню, а затем вломились в пустой дом и провели там ночь. Так давно, когда они только встретились.

У нее в голове что-то щелкнуло.

— Твою ж мать! — воскликнула она, повернувшись к нему лицом. — Мы в Африке!

— Да. Отсюда где-то, наверное, день езды от Касабланки, — кивнул он.

Лили обалдела.

— Позволь уточнить — ты купили тысячу акров земли в пустыне за Касабланкой?

— Ага. Я построил небольшую взлетно-посадочную полосу в паре часов отсюда. Там мы и приземлились.

— Почему Касабланка?!

— Потому что именно там мы стали теми, кто мы сейчас. Но в прошлый раз я все испортил. Теперь я все делаю правильно.

Нет, не обалдела. У нее просто снесло крышу

— А ты и впрямь все продумал, да? — спросила она.

Марк самодовольно ей улыбнулся.

— Дорогуша, для тебя только самое лучшее.

За пару шагов Лили приблизилась к нему и, обняв его за плечи, почувствовала, как Марк вздрогнул, но ей было все равно. Девушка прижалась к нему всем телом и, пока они целовались, подтолкнула его за стеклянные двери.

— Не могу поверить, что ты сделал это для нас, — выдохнула она, когда его руки пробежали по ее футболке.

— Ты заслуживаешь дома. Ты заслуживаешь всего.

Лили повела Марка в гостиную, все время пытаясь задрать его футболку и стянуть ее через голову.

— Он на самом деле наш? То есть нам не нужно выезжать отсюда завтра или на следующей неделе? Я могу провести здесь следующую ночь и каждую ночь, даже через два месяца? — переспросила она, скользя губами вдоль его подбородка.