Не покидай меня

Глава 9

Несколько часов, усиленно работая крыльями, Алексавель летел в сторону маленького городка, где оставил маленькую полукровку, «ведьмочку». А еще вчера, не торопясь, он тестировал свои новые клинки и радовался тому, что получилось!

Клинки были просто великолепны!

Работая как каторжные, два друга и не подозревали, что у них в самом деле все получится. В свитках и книгах, найденных ими, не описывалось и половины того, на что способно подобное оружие. Оно продолжение своего хозяина! Несколько дней друзья изучали возможности новых клинков и выяснили, что они впитывают магию, направленную на их владельца, помогают ему при обороне и великолепно действуют в паре с хозяином при нападении. При магическом истощении отдают накопленную магию, словно амулет, и чем больше мужчины с ними работают, тем четче они их чувствуют, теснее и крепче становится связь между клинком и владельцем. Алексавель пребывал в полном восторге, и единственное, что его тревожило, это зов, который он ощущал пару последних циклов. Он затихает. Уверенность в появлении пары осталась, но стремительно теряется направление для поиска. Появилось слегка щемящее душу чувство потери.

«Неужели я опоздал? – думал он. – Что могло произойти?»

Слабый отголосок растерянности и испуга доносился до него именно с той стороны, где находится этот мелкий городишко.

«Неужели эта девчонка и есть моя пара? Почему я сразу этого не почувствовал? Может это совпадение? Нужно все же проверить», – тревожные мысли все сильнее захватывали дракона, и он спешил изо всех сил, забыв объясниться с другом. Дарт сообразителен, он понимает силу его тоски как никто другой.

Чем ближе Алекс подлетал к городу, тем сильнее нарастало его волнение.

«Нет! Не ускользай!» – хватался он за ту тлеющую нить, что связывала его с суженой, которая только успела появиться.

Через час он и вовсе перестал ощущать свою пару. Вернее, он точно знал, что она есть и жива, но чувство направления исчезло совсем. Он не мог с уверенностью определить, куда ему нужно направиться, чтобы продолжить поиски.

Спустя несколько часов, казавшихся бесконечностью, дракон покинул дом целителя. Бешенство и ярость клокотали в его груди! Магия незримым тяжелым облаком накрыла город. Люди спешили укрыться в домах, ощущая тревогу и всепоглощающий страх, накатывающий на них яростными волнами. Город замер.

Алекс стоял и пытался обуздать свои чувства. Девчонка исчезла. Целитель утверждал, что вылечил ее, но она оказалась неблагодарной дрянью. Обворовала почтенного, уважаемого человека и сбежала. Найти ее не удалось, а искали очень хорошо и настойчиво. В его утверждениях чувствовалась ложь, и поэтому Алексавель не торопился уходить. Он стоял и пытался поминутно вспомнить разговор с целителем, чтобы понять, в каком случае тот врал, а когда говорил правду. Узнав о том, что ведьмочка пропала, он вспылил и, сильно нервничая, не сразу сообразил, что местный «лекарь» лукавит и привирает.

– Господин, выслушайте меня, – вкрадчиво произнес кто-то позади, привлекая внимание дракона.

Обернувшись, Алексавель заметил пожилого человека, который открывал ему двери, а сейчас смиренно просил побеседовать. Нужно быть очень сильным духом, чтобы подойти и заговорить с драконом, от которого в данный момент исходит такая яростная волна злости и негодования, что пригибает к земле всех окружающих. Значит, этого человека стоит выслушать.

– Говори, – разрешил Алекс, а старик не стал медлить.

– Господин, целитель действительно вылечил девочку, но распорядился приставить ее к работе по дому, и поэтому она попалась на глаза нашему главе города, а он, по слухам, любитель запретных развлечений. Наш хозяин долго не соглашался отдать ему свою пациентку, зная, что вы за ней вернетесь, но затем они придумали план, как вас обмануть. Ее собирались просто похитить с улицы, так, чтобы не осталось свидетелей и виноватых. Услыхав об этом, я переодел ее мальчиком и отправил из города с ближайшим караваном, глава которого мой друг. Зовут его Вард. И ничего чужого она не брала, даже одежду, что купил ей целитель, оставила. Сейчас караван как раз должен заканчивать свой путь на подходе к городу Дрангорд, и если вы поторопитесь, то сможете их догнать. И еще, господин, если вы не знаете, то девочка оказалась немой. Она все слышит, понимает, но не разговаривает.

Кивнув старику в знак признательности за его рассказ и вложив в его руку кошелек с десятком золотых, он задумался о том, что сейчас узнал. Мысли заметались в голове у дракона.

Она не может быть немой. Он сам слышал, как она разговаривала и кричала над горящим костром. Если только на нее повлиял тот страшный стресс, который она перенесла.

Алекс в деталях воспроизвел в уме день их встречи и содрогнулся. Угрожала жителям девчонка на всеобщем языке, а звала на помощь на русском.

Почему он не обратил на это внимание сразу?! Вот что тревожило его все это время! Ответ был так близок!

«Почему я позволил раздражению взять верх над собой? Почему, в конце концов, не дождался, пока она придет в себя, и впервые поступил так беспечно?»

Злой рев вырвался из его горла – и в городе затихли даже животные. Алексавель понял, что, торопясь на встречу к другу, он упустил из виду свою пару, свою Леночку. Оставил ее, всю израненную, в сильнейшем нервном потрясении на руках у чужих людей. Боль острием полоснула его по сердцу, а злость на себя самого начала терзать душу, но в этот раз холодный рассудок не дал ему незамедлительно кинуться вслед за караваном. В этом городишке у него еще есть дела.

Несколько человек ответят ему за то, что его любимой пришлось среди ночи пускаться в неизведанный путь, полный опасностей.

Ближе к полудню маленький городок, переживший волну гнева дракона, стал оживать. Защебетали птицы, повели перекличку собаки, начали выходить на улицу люди. Все испытывали облегчение и осознавали, что беда прошла стороной. Город уцелел. Гнев разъяренного дракона их не затронул. День по-прежнему ярок и хорош. Только к вечеру по городу поползли слухи о том, что люди, по чьей вине на всех обрушилась чужая ярость, наказаны. Два влиятельных человека в городе – глава и целитель – пострадали. Они в одночасье тронулись умом, теперь более, чем бредить словно умалишенные, они не способны. Возмущаться в городе никто и не подумал. Наоборот, все жители от души благодарили дракона за то, что он удержал свой гнев и наказаны были только провинившиеся. Не полыхали пожарища, и не тлели дома.

Алексавель – он же Александр – перекинувшись опять в крупного черного дракона, спешил догнать караван. Мощно и размеренно работали крылья, но тревога только усиливалась, а сердце в ожидании билось как сумасшедшее. Он помнил их первую встречу. Помнил, как, увидев ее первый раз, не мог оторвать взгляда от хрупкой девушки с изумительной улыбкой и ласковыми глазами. Помнил, как доверчиво она вложила свою маленькую ладошку ему в руку, как поверила в его любовь и, не оглядываясь, пошла по жизни рядом с ним. Он помнил, с какой любовью и радостью она всегда встречала его дома. Как он, детдомовский парень, ожил душой возле нее, как поверил в то, что и его можно любить не за что-то, а только потому, что он есть. Ведь полюбили они друг друга просто, встретившись глазами, и больше уже не смотрели ни на кого другого. Неправда, что любят за твердый характер и красоту, за положение в обществе и большие деньги – настоящая любовь не за что-то, а вопреки. Любишь – значит, принимаешь таким, какой есть, со всеми достоинствами и недостатками. Именно ради такой любви и стоит жить. Именно ее и стоит ждать.

Не все обладают терпением, не все могут дождаться любви и сохранить ее. Как же иной раз тяжело ее сберечь! Многие не заметят, не поймут и пройдут мимо самого дорогого, что встретилось в их жизни, и только очень немногие сразу оценят самый дорогой подарок судьбы.

Сначала он попытался настроиться и звал свою пару, но, не получив отклика, вспомнил, что девочка просто человеческий подросток с небольшой примесью эльфийской крови, а значит, при всем желании она его не услышит. Тревожило его другое.

Почему раньше он чувствовал, как его зовут, ощущал тревогу, испуг, неуверенность и даже панику иногда, а сейчас все будто отрезало? Что произошло? Где она? Помнит ли его? Будет ли ждать встречи, искать? Ее зов на костре – что это? Означает ли он сохранение памяти о предыдущей жизни, или это были просто остаточные эмоции при переносе души в другой мир? Почему она теперь не разговаривает? Неужели ничего не помнит? А если не помнит и поиски затянутся, ведь можно и опоздать! Она может влюбиться в другого или нет? Как ее искать, если он даже ни разу внимательно не рассмотрел ее лицо и не видел ее глаза?

Все эти вопросы выворачивали его душу наизнанку. Последнее время он привык жить только холодным рассудком, лишь иногда мимолетно поддаваясь эмоциям. Душу уже давно окутывал кокон безразличия и усталости, и с каждым годом он становился все плотнее. А тут вдруг за несколько часов покров спокойствия буквально с кровью сорвало с души, которая билась и трепетала, ощущая потерю и надежду на благополучный исход.

Одно он знал точно: как только ее найдет, невзирая ни на что уже не отпустит.

Оставаясь в облике дракона, Алексавель двигался напрямую к конечному пункту прибытия нужного ему каравана. Всего несколько раз он отвлекся от своей цели, чтобы перекусить и немного отдохнуть, затем опять взлетал и летел вперед.

Ближе к вечеру третьего дня пути он наконец увидел город, к которому так стремился. Облетев его по кругу, он заметил, как в восточные ворота города не торопясь заходит большой караван. Стремительно опустившись недалеко от городских ворот, он перекинулся на глазах у ошарашенных стражников и беспрепятственно вошел в город.

Еще через час, сидя за столом в зале постоялого двора, он слушал рассказ главы каравана об интересовавшем его подростке.

– Извините, господин, но ребенка, о котором вы спрашиваете, в караване нет, – сказал глава и, заметив нарастающее как снежный ком раздражение дракона, поспешил объясниться: – Он ушел. Ушел по собственной воле. В пути он все время шел вместе с нашим кашеваром, Ермашем, и помогал ему. Вначале была пара недоразумений, связанных с немотой парнишки и недопониманием моих правил одним из купцов, но все благополучно разрешилось, и дальше мы продолжали свой путь спокойно. Мальчишку никто не трогал – я за ним приглядывал. В середине нашего пути мы направлялись в пригорье через окраину Дикого леса. Вы же знаете, господин, что мы, люди, не рискуем слишком углубляться в этот лес – нехорошие слухи ходят о нем на нашем материке, но, на наше удивление, именно там на наш обоз напали разбойники. Шайка была большая, но состояла из различного сброда, и мы с ними справились, а когда заново пустились в путь, то Ермаш сказал мне, что Дан нас покинул. Больше я ничего не знаю. Если хотите, я подзову к нам кошевара – он общался с пацаном больше моего. Может, еще чего расскажет.

– Зови, – процедил сквозь крепко сжатые зубы его собеседник.

Торопливо поднявшись, Вард поспешил найти своего повара, надеясь, что тот еще не успел уйти шляться по городу. Ему повезло. Он заметил уже уходящего Ермаша, окликнул его и направил к необходимому столику, а сам поспешил отойти подальше. Разъяренный дракон – страшное зрелище, а судя по накатывающей на всех окружающих панике, настроение у представителя этой расы начинает резко портиться.

Обеспокоенный поведением главы каравана, но внешне невозмутимый, Ермаш подошел к указанному столу и спросил разрешения присесть. Получив его, он разместился на указанное кивком место и вопросительно посмотрел на господина, сидевшего напротив. Определив по глазам, что его собеседник дракон и не просто дракон, а разгневанный, он внутренне содрогнулся, но внешне смог удержать на лице спокойствие.

– Расскажи мне подробно про мальчика, который сопровождал ваш караван, и объясни, куда он потом делся? – прогрохотал голос Алексавеля.

– С начала пути в нашем караване появился парнишка лет двенадцати, очень худенький, но смышленый и трудолюбивый. Звали мы его Дан. Помогал он мне готовить, таскал воду и хворост, следил за костром, мыл котлы. Помогал в меру своих силенок. Малец очень симпатичный, с копной русых, неровно обрезанных волос, в надвинутой на глаза шапке. Сначала я принял его за неряху из-за его перемазанного лица, но затем заметил, что он специально мажет его сажей и кривится при этом. Видимо, ходить как замарашка ему не нравилось. Приглядевшись к нему получше, пока он спал, я сообразил, что так он пытался скрыть свое миловидное лицо, а низко надвинутой шляпой прикрывает изумительные по красоте глаза. У мальчика где-то в родне отметились эльфы, вот глазки ему в наследство и достались. Сначала, как и все, я долго думал, что малыш немой, но однажды ночью проснулся от чьих-то рыданий и не сразу понял, что плачет Дан. Плачет взахлеб во сне и не просыпается. Затем я ясно расслышал, как он кого-то зовет. С той поры я еще несколько раз просыпался от его вскриков: ему снились кошмары, связанные с огнем. Через несколько дней утром я предупредил его о том, что он разговаривает во сне и что ему нужно или начинать общаться со всеми или, если он хочет сохранить свою тайну, отстать от каравана в одном из городов. Через пару часов я заметил, как он начал собирать свой мешок, и дал ему в дорогу кое-какие мелочи, думая, что в ближайшем городе он и останется, но в тот момент мы двигались по лесу и на нас напали разбойники. После нападения я заметил, что его в караване нет. Сначала испугался и начал искать, но затем обратил внимание на отсутствие его мешка и понял, что мальчишка ушел по собственному желанию. Я не стал привлекать всеобщее внимание к его уходу. Сказал об этом только главе каравана, а наши спутники заметили его исчезновение только в городе, и до сих пор все считают, что в городе он и сбежал, а про то, что он умеет говорить, я не сказал даже главе, только вам. Это все.

– На каком языке он разговаривал?

– На всеобщем.

– Спасибо за информацию, больше я вас не задерживаю, – произнес дракон и опустил голову.

Затем, не дожидаясь ухода Емаша, он резко поднялся и быстро вышел из зала, а удивленный кашевар остался сидеть на стуле, чувствуя, как уходит из его тела напряжение и как начинают подрагивать руки и ноги. В тот день он уже никуда не пошел, напился до помутнения в глазах, не сходя с места.

Алекс не помнил, как вышел из города, не помнил, в какой миг обернулся и поднялся высоко в небо. Всю свою злость на самого себя он выплескивал в безумном полете, поднимаясь на немыслимую высоту и камнем падая вниз, выполняя в воздухе сложнейшие для драконов фигуры, причиняя себе этим боль, наказывая себя. В голове бились мысли.

Он глупец. Не кинулся на зов сразу. За годы, проведенные в этом мире, да еще и в теле дракона, он привык к тому, что драконы в этом мире – высшая раса, что они могут все или почти все. Мир давно принял его, и он четко ощущал себя именно драконом; ему, как и всем подобным ему ящерам, стало присуще высокомерие и уверенность в том, что он всегда прав, а значит, остальное подождет. И вот теперь он потерял ту единственную, ради которой живет.

Спустя какое-то время он обнаружил себя лежащим на плоской вершине высокого обрывистого утеса, стоящего на краю горной гряды и касающегося бурных волн могучего океана. Над головой было темное ночное небо, расцвеченное россыпью звезд, которые с холодным и равнодушным мерцанием смотрели на его страдания. Сильные волны с шумом бились о скалы внизу, холодный ветер остужал уставшее тело дракона, и он же подхватил и унес вдаль одинокую слезу, скатившуюся по его чешуйчатой щеке.

Дикий лес велик. Он свято хранит свои тайны. Согласно древним преданиям этот лес живой. Последнее время он становится все более безразличен и все глубже в него проникают люди, но если он захочет, то никто и никогда не найдет беглеца, укрывшегося под его ветвями. Кого лес пустил в глубину своей чащи, он прикроет лучше любого мага. Поэтому дальнейшие поиски бесполезны. Алекс понимал: ему придется довольствоваться тем, что он точно чувствует – его любимая жива, а значит, нужно набраться терпения и опять ждать. Возможно, он слышал зов ее души только до тех пор, пока она окончательно не слилась с телом, в которое попала, а если теперь они одно целое? Если девчушка по рождению дитя человека и эльфа? Вряд ли она сможет позвать или сама услышать его, поэтому найти ее будет сложнее.

Алексавель лежал и думал о том, что он с полным правом может называть свою девочку малышкой, ведь и в той, и в этой жизни она намного меньше его ростом, а сейчас еще и младше лет на триста. Видимо, в разных мирах и время течет по-разному: ведь сам он в этом мире уже более ста лет, а вот его телу – триста.

Неожиданно для него самого пришли воспоминания о том, как он появился в этом мире. Дракон с теплотой вспомнил приемных родителей, которые до сих пор не знают о его прежней жизни, но отогрели его озябшую от потерь душу и сделали для него все, что было в их силах. Их настоящий сын в возрасте ста пятидесяти лет попал в сильнейшую грозу, не справился с переменчивыми потоками воздуха и упал. Сильно разбился. Они искали его трое суток, потом еще целую десятину боролись за его жизнь и, только поняв, что, несмотря на физическое восстановление, он не приходит в себя, по-прежнему оставаясь в лике дракона, обернули его в магический кокон, как больного младенца. Целых пятьдесят лет, никого не слушая и не поддаваясь на уговоры о бесполезности их усилий, они своей магией поддерживали тело сына, и, когда вопреки всему молодой дракон зашевелился и вздохнул самостоятельно, он увидел около себя пару, как он тогда подумал, людей. Удивительно красивая молодая леди и высокой мощный мужчина были похожи лишь в одном: у них обоих серебрились волосы на висках и по щекам текли слезы, при этом, судорожно обнимаясь, они улыбались.

Радуясь тому, что он жив, они вместе с ним заново прошли все этапы взросления, учили говорить, ходить, летать, дали знания о мире, научили перекидываться, возвращаясь к человеческой ипостаси. Не жалея времени и сил, отец учил его бою на мечах и магии. Они отдавали ему свою любовь и заботу безоглядно.

Он всей душой полюбил их и никогда не упрекал за излишнюю опеку. Не желая огорчать дорогих ему родителей, Алекс решил не говорить им о том, что, глядя на их страдания, боги вселили в тело их сына чужую душу из другого мира. Он просто как мог заботился о них и от души радовался, когда у него пятьдесят лет назад появились сестрички, и мама-драконица буквально помолодела, глядя на них, а у всегда сдержанного и внешне сурового отца глаза частенько подозрительно блестели.

И только ожидание появления своей пары тревожило молодого дракона до сих пор.

Теперь же, лежа на этом утесе и глядя в небо, он просил у богов прощения за то, что так невнимательно отнесся ко всем их подсказкам, что не оценил и не заметил вовремя тот бесценный дар, который они ему преподнесли. Просил богов приглядеть за его маленькой парой, не давать в обиду и подарить им еще один шанс на встречу, обещая не упустить его и, набравшись терпения, выдержать разлуку, которую, видимо, определили боги ему в наказание.

Неожиданно, словно в ответ на его просьбы и мольбы, где-то далеко скатилась падающая звезда, ярким росчерком на мгновение перечеркнувшая небо. Расценив это как ответ богов, Алексавель поднялся и, поблагодарив всевышних за внимание к своим мольбам, подойдя к краю утеса, сорвался вниз. Поймав крыльями восходящий поток воздуха, он полетел в сторону дома, надеясь обрести душевное равновесие в обществе родителей и неугомонных сестренок.

А душа плакала и обвиняла…