Не проспи любовь

Lucy Keating

DREMOLOGY

Перевод с английского А. И. Самариной

Copyright © 2016 by Alloy Entertainment. All rights reserved

Produced by Alloy Entertainment, LLC Published by arrangement with Rights People, London and The Van Lear Agency © Самарина А. И., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление.

28 августаЯ в самом центре главного зала Метрополитен-музея[1], в метре от того места, где меня вырвало намой десятый день рождения, – напротив Египетского зала. Но на этот раз нет никаких сумок-поясов, а кроссовки не скрипят о натертый до блеска пол. И теперь у моих ног не яркорозовая рвота с разноцветными хлопьями – малиновое джелато[2], если вам интересно. («Только в честь твоего дня рождения», – сказал тогда папа.) Мои ноги прикрывает подол тяжелого платья, расшитого стразами, – в таком же Бейонсе выступала на премии «Грэмми». Сегодня горят и переливаются праздничные огни, а люди перешептываются и поглядывают на меня. Сегодня я почему-то особенная. Я попиваю шампанское и неспешно прогуливаюсь по музею, любуясь картинами.

Макс застает меня в зале импрессионизма, напротив картины с танцовщицами кисти Дега.

– Знаешь, а я ведь тоже умею танцевать, – сообщает он и рукой обвивает мою талию, и внутри меня тут же разливается тепло.

– Докажи, – говорю я. Мне не обязательно отворачиваться от картины – я и так чувствую на себе его взгляд, чувствую, что он улыбается. Я помню каждый миллиметр его лица, знаю все его манеры. И постоянно боюсь его забыть.

Он берет меня за руку и кружит, я закрываю глаза. А когда открываю их, оказывается, что мы танцуем уже в саду, обустроенном прямо на крыше. Кусты украшены электрическими гирляндами.

– Тебе очень идет смокинг, – шепчу я ему в шею.

– Спасибо. В таком же Бейонсе выступала на премии «Грэмми», – серьезным тоном говорит он, и мы заливаемся смехом.

Не успеваю я и дыхание перевести, как Макс обнимает меня крепче и целует. Я так сильно прогибаюсь назад, что теряю равновесие. Я и не знала, что головокружения бывают приятными.

– Я скучал по тебе, – говорит он и снова кружит меня.

Появляется курьер из пиццерии «Пицца Джо», которая находится на 110-й улице, виду него нетерпеливый.

– Это я заказал. Ты не голодна? – спрашивает Макс.

Но в коробке не пицца, а гигантский торт в виде печенья «Opeo», нарезанный на восемь частей. Мы тянемся к коробке и берем по тяжелому куску. Я не успеваю поднести его ко рту, как в серо-зеленых глазах Макса вспыхивает озорной огонек – и в ту же секунду торт размазывается по моей щеке. Шлеп. Я кидаю свой кусок в Макса.

Мы носимся по залам, лавируем между статуями и бросаемся друг в друга кусками торта. Я замечаю, что охранник идет в нашу сторону. Присмотревшись, я узнаю в нем моего бывшего учителя по химии. Я его всегда ненавидела. Мы бежим быстрее.

Забегаем во внутренний двор древней египетской гробницы и оказываемся в тупике. Я поворачиваюсь к Максу. Мы оба в торте. Украшения с выставки европейских тканей болтаются у меня на шее и на руках, а у Макса на голове красуется средневековый шлем. Пародия на королевскую чету. Народ непременно сверг бы таких правителей.

Макс что-то говорит, но из-за шлема его плохо слышно, поэтому он поднимает забрало, и я вижу румянец на его щеках.

– Давай отдохнем, – повторяет он.

Ложимся прямо на пол и слушаем симфоническую музыку, снаружи доносятся приглушенные голоса. Над нашими головами не потолок, а звездное небо.

– Когда кто-нибудь из египетской знати умирал, вместе с ним часто хоронили его любимого человека, – говорю я.

– По-моему, с ним хоронили рабов, чтобы те прислуживали ему в загробном мире, – поправляет Макс. Вечно он умничает.

– Если бы я умерла, со мной бы похоронили тебя, – поворачиваюсь на бок, лицом к нему.

– Оу, детка, спасибо! – восклицает он. – Это самое жуткое откровение, что я от тебя слышал.

От каменных стен эхом отдается низкое похрюкивание, и я замечаю маленького африканского бородавочника, он лежит около Макса и ласково на него смотрит.

– Это еще кто? – спрашиваю я.

– Это Агнес, – отвечает Макс. – Она ходит за мной еще с самого зала искусства Океании. Влюбилась, наверное.

– В очередь, Агнес! – говорю я, положив голову Максу на грудь и глубоко вдыхая его аромат. Как всегда, от него пахнет стиральным порошком и чем-то древесным. Стук его сердца меня убаюкивает.

– Только не засыпай, – умоляет он. – Мы так мало побыли вместе.

Но я другого мнения. Ночь была идеальной, лучше некуда.

– Скоро увидимся, – говорю я и молюсь о том, чтобы не уснуть раньше, чем он скажет мне то же самое. Это наш обычай, почти суеверная привычка – договариваться о новой встрече.

– Скоро увидимся, – наконец произносит он, вздыхая.

Мои глаза медленно закрываются, я слышу, как Агнес тихонечко похрюкивает мне на ухо.