Не родись красивой

Глава 26

Катя стояла в коридоре, оглушенная и разбитая. Не заметила, как оказалась сидящей перед сыном, который требовал внимания. Сначала, совсем как маленькая девочка, она с обидой обдумывала обвинение Игоря в том, что она любит трех мужчин. Ну, здесь он не прав. Костю нынешнего она точно не любит. Митю она любит? Как мужчину? Тут она призадумалась. Игоря она, конечно же, любит. Но и над этим тоже надо хорошенько подумать. Потом она опомнилась. Игорь просто сказал эти слова, чтобы задеть, обидеть.

Затем пришла пора обвинить Митю за то, что поставил ее в такое положение, нашел время, чтобы внести раздор в ее личную жизнь. Но почему она его не оттолкнула, когда он ее страстно целовал? Этот вопрос поставил ее в тупик.

И наконец, ее накрыла волна стыда и вины перед Игорем. Господи, что она наделала? Как можно было сделать его несчастным? Приехал, чтобы сразу же покинуть ее, сына, дом и вернуться в свою берлогу. Но и он тоже хорош! Как можно из-за этой сцены — да, безобразной, и она виновата, никто другой! — порвать с ней, поставить под удар их семью! Ведь была семья, она ею гордилась. Гордилась, что такой мужчина, как Игорь, ее полюбил. Но что-то быстро он от нее отказался… Гордость, обида? Или все копилось в душе, чтобы настала пора разом оборвать их отношения?

Так думала Катя, занимаясь привычными делами: поиграть с Санечкой, быстренько принять душ, выкупать сына, уложить его спать. Уже прибираясь перед сном на кухне, она вдруг была настигнута новой мыслью и готова расплакаться от нее и признать, что Игорь мог втайне ждать момента, чтобы найти повод с ней расстаться. Эта мысль ее покоробила, потом ужаснула, потом сделала ее глубоко несчастной. Уснула с заплаканным лицом и разбитым сердцем.

На другой день утром встретила тетю — была с ней договоренность, оставила их с сыном. Провела укороченный день в потерянном состоянии, но надо было проследить за подготовкой вечернего мероприятия. После встретить Лидию Ивановну, перечислить советы по уходу за сыном. И подготовиться к вечернему празднеству по случаю успешного окончания главного этапа работы над проектом. Поняла, что встретится там с Митей — он был в числе приглашенных. Снова от стыда сжалось в сердце, и она с большой неохотой отправилась в ресторан.

Были речи, смех и улыбки, не оставляло желание расслабиться. Катины помощники вспоминали со сцены смешные случаи в работе. Знаменитый певец пел песни о любви. Мити не было. И когда она уже навеселе танцевала со своим коллегой-дизайнером Олегом, кто-то остановил их. Катя повернула голову и увидела Митю. Он смотрел без улыбки, извинился перед Олегом, и повел ее в танце. Тоже не было сил улыбаться.

— Катя, решил прийти, повиниться. Прости меня за вчерашнее.

— Да, ты мудро поступаешь, если признаешь свою вину. Я тебя прощаю. Но с завтрашнего дня прошу больше не встречаться со мной. А сейчас мне нужно вернуться домой к сыну. — Освободилась от его рук, отстранилась. — Пойдем, проводишь меня.

Остановились там, где было меньше гостей.

— Дальше я сама пойду, Митя. Знаешь, это ведь я виновата в том, что разрушила свое счастье. А ты не виноват. Но и видеть тебя не хочу.

Катя шла домой по морозной улице с тяжелым сердцем. В памяти стояло Митино обескураженное лицо. И такое отчаяние в глазах, когда он попытался остановить ее. Но она с силой вырвала руку и сердито крикнула, глядя в эти милые сердцу серые глаза: «Не трогай меня!»

Слезы текли сами собой. Митя все испортил, и она больше его не увидит. И Игоря не увидит, потому что тоже так решила — больше не упрашивать, не умолять. Ведь понимала, что на этот раз любовь Игоря не поможет сохранить их счастье. Испарилась ее уверенность в том, что его любовь способна простить, закрыть глаза на ошибки любимого человека.

Было не так поздно, когда она позвонила Лидии Ивановне. Сын уже спал. Лидия Ивановна уже собралась, ее ждала машина. Пожелали друг другу хорошо провести два воскресных дня, чтобы вновь встретиться в начале следующей рабочей недели.

Когда Лидия Ивановна вернулась домой, муж сказал, что к Косте пришел Митя, и они общаются одни. Наташа, как часто бывало, не ночевала дома. Оба только вздохнули, но не стали говорить об этом. Брак сына трещал по швам, и это была больная тема.

А наверху шел тяжелый разговор. Вернее, он тяжелый был для Мити, а Костя удивленно слушал друга. Впервые они заговорили на тему Митиных отношений с женщинами. Не потому, что это было табу, а потому, что Митя всегда был спокоен в этом вопросе: не радовался новой привязанности, не печалился быстрому расставанию. Когда-то его любовь к встреченной еще в юности девушке закончилась страшным разочарованием, потому что она выбрала не любовь, а жизнь в богатстве и роскоши. Сейчас жила где-то на вилле в Средиземном море, имела все, что желала ее душа. И была, вероятно, счастлива.

Но сейчас Костя не узнавал своего друга, потому что он был не на шутку влюблен. И в кого? В Катю! И был несчастен, потому что Катя смертельно обиделась на него и запретила видеться с ней.

— Митя, но ты ведь знал, что она замужем.

— Да, знал. И знал то, что это гражданский брак.

— Они были счастливы. На что ты надеялся?

— Да не знаю я… Только недавно понял, что со мной. Костя, это любовь! Господи, это чувство я испытываю снова! Оказывается, я еще способен полюбить… А ведь уже отчаялся… Думал, все уже выжжено внутри, сожжено…

— Когда ты понял? И что, в конце концов, произошло?

— Как-то незаметно эта любовь ко мне пришла… Неожиданно… А ведь когда-то я ее нечаянно поцеловал. Твою любимую девушку поцеловал… Говорю тебе сейчас, потому что ты все забыл, не помнишь… Разве я встал бы у тебя на пути, когда вы любили друг друга?! Но подспудно что-то зрело во мне. Когда вы развелись, я ее жалел очень. Но отмахивался от этого чувства. Заставлял себя с ней не видеться. И проморгал! Дурак!

— Господи, о чем ты говоришь? Да не мельтеши! Сядь, наконец!

— Рассказал о ней Игорю. Случайно… А тот еще раньше ее видел и сразу понял, что любит только ее, хоть и сопляк по сравнению со мной. Я имею в виду, что несмотря на свои увлечения и романы, распознал свое чувство. Не ожидал, что она ему нужна была любая, ты понимаешь? С ребенком или без него, больная, бедная — любая! Ничто бы его не остановило… А я опомнился, но было поздно…

— Но ты сказал, что разрушил ее счастье…

— В том-то и беда! Теперь мне точно ничего не светит. Это надо знать Катю. Она необыкновенная. Другой такой нет в мире, я и раньше это знал. — Митя застонал. Но потом верх в нем взял спокойный, благоразумный, прежний Митя. — Конечно, я послушаюсь ее. Не буду напоминать о себе. Не смогу. Не хочу ей больше страданий доставлять.

Снова встал, заходил по комнате. Костя задумался. Какое все-таки сильное воздействие этой Кати на мужчин! Лидия Ивановна говорила о том, как сильно любит ее Игорь. А уж Митю пробить кто только ни пытался, ей же удалось. И он, Костя, сам в прежней жизни, как все говорят, был без ума от нее. Да и сейчас почему-то ему хочется о ней говорить, ему все интересно в ней.

Кое-что мама рассказывает о Кате как Санькиной матери, но сдерживается. Потому что надеется, что разрешатся его отношения к Наташе и он сможет связать себя с коллегой Аленой, которой он так нравится. Ему стало неприятно от мысли, что, будучи не свободен, почти ответил на признание девушки, принятой недавно на работу менеджером. И сейчас почувствовал сожаление, что не удается быть благоразумным в своих отношениях с женщинами.

Глядя на страдающего Митю, не знал, чем ему помочь. Второй раз в жизни другу приходится туго, не может он добиться любви ответной, способной принести счастье.

— Митя, могу я тебе помочь? Может быть, поговорить с Катей? Ну, хуже не будет, думаю.

Митя удивленно остановился посреди комнаты. Представил себе, как бы Костя встал на его защиту.

— Костя, да она тебя слушать не захочет. Ты вообще в этих делах прямолинейный… Ты не сможешь. Оставь эту идею! Я пойду. Поплакался тебе, да и хватит!..

После его ухода Костя отправился к матери.

— Как дела? Малыш здоров?

— Да, все хорошо. Жаловался на животик. Сейчас думаю, что у него частые запоры. Схожу на рынок, черносливы хочу купить. Катя дала мне два дня отдохнуть. У нее закончился очень важный этап в проекте, вчера прошла презентация. Теперь имеет возможность побыть с сыном.

— Мама, ты устаешь, может быть, побережешь себя?

— Знаешь, сын, усталость эта такая приятная. Мы с ним сейчас так стали близки. Не знаю, что будет, если меня лишить видеться, проводить время с ним. Сегодня сказал связное предложение, представляешь?

— Заметила, Катя не расстроена… чем-либо?

— Да, она постоянно озабочена. Вот и сегодня — благодарит меня, а сама думает о чем-то не очень приятном. Костя, ты не хочешь взглянуть на сына? Ни разу не попросил…

— Ну, и как ты это представляешь? Прийти к ней в дом? Я ее не видел год с лишним.

— Да, ты прав, вдруг Игорь будет дома.

Костя понял, что она еще не знает о размолвке Кати и Игоря. Да и произошла-то она только вчера. Но мысль о помощи Мите засела в его голове.

А для Кати потянулись серые дни, особенно мучительные в предновогодней суете и длинных послепраздничных каникулах. Игорь приходил, когда они с Санечкой были на прогулке. Видимо, дожидался в машине, когда они выйдут, а значит, видел их. Сердце сжалось от жалости к нему. Себя не жалела, только ругала, винила во всех грехах. Винила, что не додала ему любви, что он, наверное, был прав, говоря о ее отношении к нему.

Но однажды Игорь пришел, чтобы вернуть ключи. Не мог просто оставить в ее отсутствие без прощальных слов. Зашел, не раздеваясь, когда Катя усыпила сына и сидела за кухонным столом перед ноутбуком. Молча смотрели друг на друга, и ей на миг показалось, что примирение возможно. Так много говорил его взгляд. Так был красив, несмотря на хмурое, непривычное для него мрачное настроение. Но заговорил непреклонным тоном:

— Я принес деньги. Все-таки они были заработаны в нашей совместной жизни. — Положил конверт на стол вместе с ключами. — У нас был гражданский брак, и это позволяет мне расторгнуть его очень просто… без каких-либо финансовых недоразумений.

Катя заторопилась и произнесла первые пришедшие на ум слова:

— Игорь, давай поговорим. Нельзя так завершать наш брак, даже если он гражданский.

— Я ведь все тебе сказал. Добавить нечего.

— Неужели все, что между нами было, так можно вычеркнуть из жизни, твоей и моей? Игорь, передумай, не будь жестоким ко мне…

— Жестоким? А твой поступок — это не жестокость? Да что я говорю? — Движением руки заставил ее замолчать. В голосе не было никакого сожаления к ней. — Да, я вычеркиваю тебя из своей жизни!

И с этими словами быстро ушел…

Наступили рабочие дни и недели нового года. Осталось полгода до завершения проекта — теперь настала очередь компьютерных работ над приложением, усилилась нагрузка на айтишников. Ну, а редакторы готовили тексты, многое, что станет визуальным рядом. Стало полегче. Катя тут расслабилась как-то, стала больше проводить время дома, за своим компьютером. Правда, настроение было нерабочее. Наступила какая-то апатия. Думала о ее причинах. Сожалела, что снова одна, и нет рядом никого… Вот если бы можно было с кем-то поделиться своим необычным состоянием, которое называла недомоганием…

Как-то возвращалась с работы домой, и кто-то окликнул ее. Оглянулась и увидела, что к ней подходил мужчина в теплой куртке и знакомой шапке, которую она когда-то называла летчицким шлемом. Это был Костя. Спросила с удивлением:

— Костя?! Откуда вы?