Не родные

Глава 4

– Ох, а ещё у нас прапорщик был, – начал уже, наверное, сотую по счету историю про свою службу в армии их попутчик Михаил Семёнович, дядечка лет пятидесяти.

Ирка лежала на верхней полке с книгой, которую делала вид что читала. Лишь бы скрыть неловкость.

Сначала хотела выйти на первой большой станции и вернуться обратно. Паника накрыла Ирку в тот момент, когда поезд тронулся. Наверно пришло осознание поступка.

Вчера, после всех потрясений, наведя относительный порядок в доме, поняла, что устала. Устала так жить, устала бояться, что ночью откроется дверь и войдёт отчим или кто-то из его пьяных дружков, устала считать копейки, которые пыталась заработать на еду и одежду. Поэтому взяла спортивную сумку и начала кидать в нее свои вещи. Старалась выбирать те, которые получше, новее, положила документы и немного книг.

Весь ее гардероб поместился в большую спортивную сумку и рюкзак. Достала свои сбережения, их не так уж и много, но на билет хватить должно, и если вдруг что, то на питание и снять комнату.

Ирка работала с седьмого класса, подрабатывала раздачей листовок, мытьём полов, выгуливала собак, потом сидела с детьми. С девятого класса работала вожатой в детском лагере, даже трудовую имела, ее устраивали на частичную занятость от соцзащиты как сироту, деньги не великие, но хоть что-то. Так что опыт работы у нее богатый, если что нигде не пропадет. А оставаться тут – опасно, правильно друг Александра сказал, сегодня он за меня заступился, а дальше что?

Сашка сам ее с собой позвал, она за язык не тянула. Вообще, он понравился ей сразу, высокий, темноволосый, с развитой мускулатурой. А когда ворвался в дом и разбросал по углам ее обидчиков, так и вовсе стал героем. За нее никто никогда так не заступался, если только папа, но это было так давно, что она и забыла правда это или вымысел. Ирина поняла, что он очень благородный, если защитил фактически постороннюю девушку.

Понятно, что ей восемнадцать и хочется любви, особенно вот такого доброго, сильного и красивого. В любом случае, он сможет её защитить, а на данный момент – это для нее самое главное, а с пропитанием и жильем она решит, лишь бы он был рядом.

– Ир, ты кушать будешь? – вывел ее из задумчивости голос Сашки, – там мама целую сумку еды собрала, ты посмотри, что в ней есть.

Ирина только кивнула. Слезла с верхней полки и деловито начала разбирать содержимое сумки. Еда была разложена в контейнеры и каждый подписан, что в какой день есть. Колбаса и сыр оказались сразу нарезанными, овощи и фрукты – мытыми. Для салата лежало оливковое масло и майонез на выбор.

Вот это мама у него, такого порядка в еде Ирина нигде не видела. И никакой тебе китайской лапши, которую все поголовно берут в поезд, только полезные продукты. Часть продуктов Ирина пристроила в холодильник, у проводников стоял, она попросила, и ей не отказали. Пироги подогрела, пока была стоянка, и Сашка с Михаилом Семеновичем ходили ноги размять, Ирина готовила еду на стол. К их приходу стол был сервирован, чай по стаканам разлит, и Ирина чинно сидела на нижней полке, ожидая их для обеда.

Сашка, честно признаться охренел от этой картины. У него так-то билет был с питанием, но глядя на Ирину, которая умудрилась пироги и курицу разогреть, он резко передумал питаться в вагоне-ресторане. Мама старалась, собирая ему провизию и Ирка, он же не свинтус, в конце концов. Так до самого Абакана они и питались мамиными деликатесами, делясь ещё и с Михаилом Семеновичем. Четвертые пассажиры в их купе менялись, то студент какой-нибудь сядет, то бабуля, храпящая. А они втроём дружно ехали до самого Абакана.

Там тепло попрощались, Михаил Семёнович продиктовал им свой телефон и предлагал заезжать при случае в гости.

От Абакана до городка Эрзин, рядом с которым располагалась военная часть ехали на машине, встречал их военный УАЗик.

– В части скажу, что ты моя сводная сестра по маме, нам посторонних нельзя с собой привозить, – тихонько шепнул Ирке на ухо Сашка.

Та по-обыкновению кивнула, ей в принципе без разницы, лишь бы с ним, а там пусть говорит как считает нужным.

– Скажем, что ты инвалид, немая, поэтому не мог тебя оставить, пропадешь одна, с твоей тягой к общению сойдёт за правду, – ядовито констатировал Сашка.

Командир части орал, причем так, что слюни и сопли летели во все стороны, в прямом смысле слова. Харчок, причем не маленький приземлился на какие-то бумаги на краю рабочего стола.

Сашка стоял и задумчиво это скопление слюны рассматривал, ожидая, когда майор перебеситься.

– У меня жилья для вас нет, мы тебя одного ждали, без прицепа, койку в общаге приготовили. Последний приличный дом отдали вон, капитану с женой. Куда я вас поселю? – распылялся командир.

Сашка стоял по стойке смирно и продолжал молчать.