(Не)случайный донор

Пролог

Сидя у кровати своей малышки, я держала её за руку и рыдала. Она медленно покидала этот мир. А я просто сидела и понимала, что оказалась в ловушке… Плохая я мать, если смотрела на то, как последние гаснущие огоньки жизни покидали её, и ничего не могла поделать с этим. Я бы отдала дочери своё сердце, если бы была такая возможность, но донор должен хотя бы примерно подходить по возрасту. Сколько слёз уже было пролито? Сколько порогов фондов, собирающих средства на лечение детей, обито? Все они отослали меня подальше! Пересадка сердца — слишком дорогое удовольствие. Я прекрасно знала, что до нас дойти очередь не успеет. Поглаживая спящую Вику по головке, я плакала и пела её любимую колыбельную. Моя жизнь должна была закончиться вместе с её. Сложно даже представить, как пережить это самое страшное испытание.

Моя маленькая девочка…

Моя принцесса…

Аппараты жизнеобеспечения начали пищать, пугая меня, заставляя вздрогнуть и начать смотреть по сторонам в панике. Воздуха стало катастрофически мало, словно его одним ударом вышибли из лёгких. Меня затошнило, а перед глазами поплыло всё! Только не сейчас! Только не моя девочка! Я не готова расставаться!

Боги!

Я взмолилась, чтобы Бог сохранил жизнь моей малышки, если он существовал и видел наши страдания. Только на него была вся надежда.

Конечно, я уже знала, что нужно делать, и сразу же побежала за медсестрой. Пока я не готова расставаться с дочерью! Никогда не буду готова к такому. В висках с силой застучало. Голова пошла кругом. Я молила медсестру помочь, а она с жалостью смотрела на меня, словно уже всё кончено. Мимо меня буквально пролетели врачи с каталкой, на которой лежал маленький мальчик. Слёзы ручьями потекли по щекам, и я увидела, как санитары удерживают рыдающего отца, кричащего, что он не может потерять сына. Он хрипел, пытался раскидать их и броситься за своим ребёнком, но они оказались сильнее.

Сердце рухнуло в пятки, и я задохнулась от собственной горечи и беспомощности. Какое-то время я просто стояла и не решалась войти в палату, чтобы узнать, что случилось с Викой. Я просто стояла, обхватив себя руками, и плакала, а потом поняла, что должна быть рядом, если это её последние минуты жизни. Мне следует стать сильнее ради неё, ради дочери, ставшей единственной отрадой в беспробудной пелене серых будней.

— Всего лишь сбой аппаратов! — сказала медсестра, увидев меня, и я стала рыдать ещё сильнее, медленно скатываясь по стене.

Ощутив прикосновение тёплых рук к своим плечам, я подняла взгляд.

Денис.

Кардиолог-хирург, на учёте у которого стояла моя девочка. Наверное, нам повезло, что лечащим врачом Вики оказался именно он, и он боролся за её жизнь, хоть и понимал, что шансы слишком малы. Их нет, если быть до конца откровенной…

Поднявшись на ноги, я тут же утонула в его объятиях и стала рыдать.

Мне некому даже выплакаться, ведь в этом мире я осталась совсем одна. У меня никого нет кроме Вики.

И Дениса…

Наверное…

С Денисом мы дружили со школьной скамьи, пожалуй, он один родной человек, который может поддержать и понять мою боль.

— Мы точно не можем сделать какую-то операцию? — спросила я, стискивая пальцами халат мужчины.

— Валь, если бы это можно было сделать, то я уже давно добился бы квоты для Вики. Нужна пересадка. Без этого никак.

Я стала беззвучно плакать, уткнувшись носом в плечо мужчины.

— Прости, я должен идти. Мне нужно переговорить с отцом пациента, которого привезли не так давно! Вечером мы с тобой выпьем чай в буфете и обсудим всё. Ладно?

Я кивнула.

Отлично понимая, что Денис не может нянчиться со мной, и у него есть множество других пациентов, я отстранилась и опустила голову. Мужчина ушёл, оставляя нас с дочерью наедине.

Я вытерла слёзы и вернулась к кровати дочери.

Как же больно, как тяжело и несправедливо всё в этом мире.

Присев на стул, я стала смотреть на свою маленькую принцессу. Она открыла глаза, но не улыбнулась. Даже на это у моей маленькой девочки не было сил. Вика несколько раз моргнула, а затем снова закрыла глаза, а я как обезумевшая стала следить за её дыханием.

Дышит.

Уже легче.

Я стала сверлить дочь взглядом, и с каждым новым вздохом, который она делала, я ощущала облегчение.

Пошатнувшись от усталости, я почувствовала, как снова меня начали накрывать панические атаки, но тут же стала старательно переключиться на что-то другое.

Всё будет хорошо.

Чудеса случаются у всех.

Быть может, и у нас с Викой случится маленькое чудо?

Не знаю, сколько времени я просидела вот так, наблюдая за своей девочкой, считая минуты, которые были у нас, но в палату вошёл Денис.

— Валюша, у меня есть новости!

Сердце оборвалось, а я обернулась в сторону мужчины и вперила в него пристальный взгляд.

— Надеюсь, хорошие? — осторожно поинтересовалась я и подскочила на ноги.

— Сейчас Вику заберут в реанимацию. Мы будем проводить операцию. Появился донор.

Я прикрыла рот руками, только бы не закричать. Слёзы снова брызнули из глаз.

Появился донор.

Я не могла поверить собственному счастью, но в то же время испытала сильнейшую боль, ведь то, что смогли найти донора, означало одно — чей-то ребёнок сегодня лишится жизни и надежды обрести её. В ужасе распахнув глаза, я присела на стул, и, кажется, у меня на голове прибавилось немало седых волос в эту секунду.

Часть 1. Валя

Спустя год. Настоящее время

Оставив дочку в садике, я с грустью спешу на работу. Опаздывать мне нельзя, а время неумолимо бежит вперёд. Мне не хотелось расставаться с малышкой, после всего, что мы пережили, я так боялась отходить от неё, но другого выхода не было: я должна работать, чтобы обеспечить её будущее. Я не так давно вышла на работу, поэтому мне никак нельзя потерять это место. Нужно держаться всеми руками и ногами, ведь кто, если не я? Пока у меня не было спонсора, да и вряд ли он когда-нибудь появится… Не гонялась я за кошельками мужчин, привыкла всего добиваться самостоятельно.

Буквально со всех ног мчусь от остановки до офиса, потому что автобус задержался, и у меня осталось совсем немного времени до начала рабочего дня. Сталкиваюсь в лифте с боссом, и отвожу взгляд в сторону, надеясь, что он меня не заметит.

Илья Сергеевич та ещё заноза в заднице. Красивый, статный, мужественный, но какой-то чересчур упрямый, озлобленный. Я ему не понравилась с первого взгляда, и он даёт мне понять это каждый раз, когда видит меня. Пытаюсь стать незаметной, раствориться в толпе, и даже думаю проехать на этаж выше, а потом спуститься. Кажется, он не замечает моего присутствия. Босс выходит, и створки лифта начинают закрываться, но мужчина резко разворачивается и нажимает на кнопку их открытия.

Его пристальный жгучий взгляд останавливается на мне.

— Валентина Дмитриевна, вы уже успели сменить место работы? — спрашивает босс стальным голосом.

Мурашки бегут вдоль позвоночника от того, как он смотрит на меня, и как говорит.

— Я… Н-нет! — заикаюсь ему в ответ и спешу выйти.

Лицо тут же покрывается пунцовыми пятнами, и я чувствую себя идиоткой.

Скрылась, называется.

Кажется, кто-то перешёптывается за спиной, но на сплетни я уже привыкла не обращать совершенно никакого внимания.

— П-простите! — извиняюсь я.

— То, что вы не приветствуете своего начальника, я ещё перетерплю, но тот факт, что вы опаздываете…

Взгляд медленно перетекает на наручные часы.

— У меня ещё есть две минуты… — бормочу я в своё оправдание.

Илья Сергеевич смотрит на часы, висящие на стене, над стойкой администратора, и хищно улыбается:

— Одна, и пока вы займёте своё рабочее место, даже её не будет.

— Н-но…

Я пытаюсь поспорить, но понимаю, что лучше не делать этого. Смогу ли я что-то доказать мужчине, который уже всё для себя решил? Это вряд ли… А вот работу потеряю запросто. Где ещё я найду с такой же оплатой и удобным для меня графиком?

— Такое больше не повторится… Сегодня я немного задержалась из-за недомогания дочери, но обещаю, что впредь буду являться раньше положенного, чтобы занять своё рабочее кресло во время! Наверное, вам совсем не знакомо, что такое, когда ваши дети плохо себя чувствуют…

Не удерживаюсь, чтобы не съязвить, потому что по факту я не опоздала, да и он отнимал немало времени на эту ненужную болтовню.

Вику тошнило с утра, и я до ужаса перепугалась, даже не зная, что думать, а потом поняла, что она слопала шоколадку на голодный желудок, чего нельзя было делать. Конечно, я всё объяснила ей, но пришлось задержаться, чтобы убедиться, что малышка в порядке на самом деле.

Глаза мужчины темнеют, как только я говорю о дочери, а все мускулы на его лице напрягаются. Он негромко бормочет что-то непонятное себе под нос, резко разворачивается и уходит.

— Лучше не говорить при нём о детях! — лепечет администратор, сидящая на респешене.

Я поворачиваюсь в её сторону и смотрю несколько секунд, чувствуя себя опустошённой, ведь я не сделала ничего дурного.

— Почему? Что не так я сказала? Я ведь не опоздала даже… — жалуюсь я, уверенная в том, что девушка выслушает.

— Год назад Илья Сергеевич потерял сына в аварии… Тема детей для него слишком болезненная.

Я прикусываю язык и смотрю вслед мужчине, вспоминая ту боль, через которую прошла сама однажды. Нужно держать язык за зубами! Говорила ведь мама! Чувствую себя отвратительно и хочу пойти следом за мужчиной, чтобы извиниться, что и делаю. Осторожно стучу в его кабинет, но мне в ответ раздаётся лишь злое рычание:

— Убирайтесь! Я не готов пока ни с кем встречаться и разговаривать! Алла, приготовь мне кофе!

Сердце бешено ударяется о рёбра.

Неосознанно я оскорбила человека. И, кажется, он не спустит это мне с рук так просто…

Я поджимаю губы и борюсь с желанием войти, несмотря на то, что мне чётко дали понять, что делать — убираться подальше от неприятностей!

Часть 2. Валя

Я всё-таки тянусь к дверной ручке, но секретарь Ильи Сергеевича буквально бьёт меня по рукам. Алла подбоченивается и хмурится, глядя на меня. Её рыжие волосы сосульками свисают, обрамляя худенькое бледное лицо. Россыпь веснушек на щеках женщины делает её внешность притягательной, но её орлиный взгляд всё портит… Алла смотрит на меня как-то чересчур высокомерно, превращаясь из милой лучезарной женщины в фурию.

— Ты в своём уме? Слышала, что он сказал? Он не хочет никого видеть! Нарваться на неприятности хочешь?

Я сама создала эти неприятности.

В который раз я убедилась в том, что нельзя говорить о человеке то, чего ты не знаешь, ведь каждый из нас проходит свой жизненный путь, у каждого своя ноша. Я попала в самую точку, задев болезненную тему, и теперь я считала своим долгом извиниться перед мужчиной.

— Пусть увольняет, но я должна поговорить с ним! — мотаю головой я, хватаю ручку и толкаю дверь.

Алла возмущённо вздыхает и шепчет, что попадёт теперь ей за то, что пропустила меня, но я вхожу в кабинет босса, несмотря на его испепеляющий взгляд, направленный в мою сторону.

— Что вы здесь делаете? Кажется, я сказал, что никого не желаю видеть!

— Я пришла извиниться! — бормочу себе под нос.

Понимаю, чем всё это может обернуться, но ничего не могу поделать с собой. Я должна извиниться. Должна, потому что незаслуженно оскорбила человека, задела за самое больное, а уж я-то отлично знала, насколько больно говорить о детях, которых уже не вернуть. Я сама чуть не потеряла дочь год назад… И я готовилась к неизбежному, я прожила всю эту боль, прочувствовала на себе.

— Извинилась? — спрашивает босс и чуть щурится.

— Н-нет… Пожалуйста, простите меня! Я не должна была говорить о детях и о том, чего не знаю. Сорвалось само по себе!

— Можешь идти работать! — сухо отчеканивает и отворачивается мужчина.

— Н-но…

— Уходи!

Я киваю, опускаю голову и ухожу. Моё дело попросить прощение, а его… Спасибо, что хоть не уволил.

Время до обеда пролетает быстро.

Меня немного удивляет, когда мне звонит Денис и говорит, что подъехал к офису, чтобы пообедать вместе со мной. Каждой встречи с ним я боюсь, как огня, потому что он непременно начнёт разговор о состоянии Вики, а мне страшно услышать, что по результатам анализов выявили какие-то отклонения. Наверное, я стала слишком мнительной. Слишком запуганной, и я не могу избавиться от этого дурного состояния.

Делаю последние штрихи в договоре с поставщиками и выключаю компьютер. Внизу живота всё неприятно сводит, и тошнотворные позывы становятся сильнее. Наверное, всё дело в голоде, но я обуславливаю это состояние предстоящим разговором. Не так давно мы с Викой прошли обследование, и Денис должен был ознакомиться с его результатами.

Спускаюсь в столовую и иду к столику, который уже успел занять мой приятель, но сталкиваюсь с кем-то, буквально налетев на человека, потому что смотрела не перед собой и утопала в мыслях. Медленно поднимаю взгляд и вижу перед собой босса. Да что же такое-то? Пятно от пролитого мужчиной кофе расползается по его рубашке, а он негромко фыркает и бросает на меня испепеляющий взгляд.

— Ты ходячая неприятность, Валентина! — злится Илья Сергеевич, негромко шикая и косясь на когда-то белоснежную ткань рубашки.

— П-простите!

— Да катись ты со своими извинениями! — рычит мужчина и буквально отталкивает меня от себя.

Негромко всхлипываю, понимая, что надолго не задержусь здесь, и мне стоит начать подыскивать новое рабочее место, наверное.

— Ты знакома с Гордеевым? — спрашивает Денис, как только я сажусь за столик.

— Я работаю на него… И тебе привет! — отвечаю и смотрю в спину уходящего Ильи Сергеевича, чувствуя себя совершенно никчёмной. — А что не так?

Почему вдруг Денис задал именно этот вопрос?

— Да ничего… Я заказал тебе салат и запечённую рыбу. Ананасовый сок. Всё, как ты любишь!

Денис явно взволнован, но пытается перевести тему, и я решаю, что о боссе могу подумать позднее…

— Что с анализами Вики? — спрашиваю дрожащим голосом.

— Всё хорошо! Прости, наверное, я напугал тебя своим визитом… Я просто хотел встретиться с тобой!

Я выдыхаю с облегчением, радуясь тому, что с моей дочерью всё в порядке. Наверное, я никогда не перестану бояться за неё.

— Сегодня дел был непростой. С утра сложная долгая операция, поэтому я решил вырваться и встретиться с тобой! Извини, если напугал!

Денис говорит немного дрожащим голосом. Неужели он так отреагировал на моё знакомство с Гордеевым? Откуда он его знает? Не смог спасти его ребёнка однажды?

— Денис, почему ты так удивился, узнав, что я работаю на Гордеева? — спрашиваю я у приятеля, плюхаясь на скамью напротив него и открывая меню.

Я жутко голодна, и готова съесть что угодно. Желудок урчит, наверное, аппетит вырос из-за постоянного нервного напряжения.

— Ты должна кое-что знать, Валя… Я, конечно, не имею права раскрывать врачебную тайну, но именно твой босс в тот день подписал согласие передать своего умирающего сына на трансплантацию сердца… — выдыхает Денис и опускает голову.

Донор желал остаться анонимным, не хотел, чтобы мы знали его в лицо. А теперь я знаю… И как с этим жить дальше?

— А он?.. Он знает, что спас мою дочь? — срывается с губ вопрос, и до меня медленно доходит осознание того, почему новый босс так сильно ненавидит меня…

Часть 3. Илья

Нервно захлопнув дверь своего кабинета, расстёгиваю рубашку и снимаю её. Небрежно бросаю на кожаный диванчик, стоящий у стены напротив рабочего стола. Лень пока даже убирать что-то, нужно будет попросить уборщицу сдать её в химчистку…

Неплохо было бы принять душ, чтобы избавиться от липких следов кофе, но и так сойдёт… Беру влажные салфетки и обтираюсь. Прохладно, но от этого нервы не успокаиваются, они слишком напряжены, натянуты как струна. Я давно так сильно не злился. Не понимаю, почему эта новенькая так влияет на меня, выбивает из колеи и действует на все нервные окончания. Её запах кажется мне родным и знакомым, и это сводит меня с ума.

— Илья Сергеевич, вам приготовить к-кофе-е! — тянет Алла, уставившись на меня, как на какое-то чудо света.

Только когда её взгляд жадно скользит по моему обнажённому торсу, я понимаю, что именно смутило её. Вид женщины буквально кричит о том, что она готова не только кофе мне приготовить, но я ничего не хочу.

Никого.

Ненавижу весь женский род после случившегося.

Перед глазами мелькает картина, которую я никогда не забуду.

Ни-ког-да…

Опустошённый, я вернулся домой. По щекам катились слёзы. У меня не было даже времени, чтобы принять непростое решение, чтобы посоветоваться с женой… Не было возможности даже просто попрощаться с сыном, потому что, от излияния крови, его мозг умер практически мгновенно. Органы ещё функционировали, а мозг уже нет. Уж не знаю, как такое бывает, но врачи диагностировали смерть, и я умер в тот момент вместе с ним, со своим маленьким Павликом.

До жены дозвониться не получилось. Я вообще не понимал, как так вышло, что пятилетний ребёнок один возвращался с подготовительной школы… Как?

А войдя в дом, я обомлел, потому что эта избалованная вниманием и моими деньгами тварь извивалась как змея под другим мужиком. На нашей постели.

Тогда я достал из кармана пистолет и сжал его пальцами до хруста пластика. Я смотрел на них, перепуганных и молящих о пощаде, и представлял, как выбью обоим мозги, а потом отпустил в память о сыне. Эта тварь даже на похороны не пришла, словно ей не было дела до нашего ребёнка… До малыша, который верил нам и любил нас.

— Это всё нянька, Илья, я тут не при чём! За Павлом должна была прийти нянька! — орала Света, теперь уже бывшая.

Всегда бывшая.

Я никогда не любил её, женился на ней по залёту и сотню раз пытался развестись с ней, но она удерживала меня рядом ребёнком, манипулировала сыном, который ей не нужен был… Света так сильно молила меня вернуться к ней, остаться в семье, клялась, что они с сыном не смогут прожить без меня, а сама кувыркалась с другим…

— Алла, иди уже готовить кофе! — зло цежу сквозь зубы.

Пообедать у меня не получилось, поэтому хотя бы выпью кофе, залив в желудок эту горькую жижу.

Женщины облизывает губы, делая это наигранно эротично, словно готова прямо сейчас предложить себя мне, но я не реагирую на неё, демонстративно отворачиваюсь и иду к шкафу, где у меня висит запасная одежда. Мне всегда нужно быть в форме, ведь никогда не знаешь, когда на тебя прольют кофе… Точнее, толкнут тебя, чтобы ты пролил его. Снова начинаю закипать, а затем вспоминаю эту наивную виноватую улыбку и слова извинений, а самое главное — запах. Аромат роз, ударивший в нос, затронувший все рецепторы. Сладкий запах нектара роз, переплетённый с тонкими нотками цитрусов.

Ведьма…

Эта Валентина — ведьма, не иначе.

Застёгиваю пуговицы на рубашке, сажусь за стол и зачем-то открываю анонимный сайт знакомств. Нахожу переписку со своей таинственной незнакомкой, вскружившей мне голову, влюбившей в себя и исчезнувшей из моей жизни. Нет… Она исчезла не сама… Это я принял непростое для себя решение и оставил её, выбрав жену и сына, о существовании которых она ничего не знала.

Я пытался стать примерным мужем и отцом, но что-то сделал не так. Наверное, Бог наказал меня за то, что один раз оступился… Всевышний наказал меня, отняв сына.

«Здравствуй, Незабудка! Давно мы с тобой не общались… Прости, что я исчез из твоей жизни»… — пишу, но стираю текст.

Я не имею права снова напоминать Незабудке о себе.

Наверняка у неё уже есть муж, дети…

От этой мысли дико злюсь на себя и ревную, до помутнения рассудка ревную её к той вымышленной семье, которая могла быть у неё.

У нас была всего одна ночь…

Мы никогда не видели лиц друг друга, даже голос не слышали…

Единственное, что я так отчётливо запомнил — её запах.

И теперь Валентина напомнила мне его.

Вот только она не может оказаться моей Незабудкой, ведь с ней мы повстречались в другом городе… Там и расстались.

Валентина не она, и я не должен так остро реагировать на её присутствие.

Алла заносит кофе, вальяжно покачивая бёдрами. Её юбка стала короче? Мда… Никогда не понимал и не принимал баб, которые готовы вот так повиснуть на любого мужика.

— Илья Сергеевич, если вы хотите что-то ещё… — томным голосом произносит Алла, ставя кофе передо мной и как бы случайно задевая меня за руку.

— Хочу! — сухо отвечаю я и чувствую дрожь, исходящую от женщины. — Чтобы ты исчезла, Алла. Прямо сейчас!

Негромко пискнув, как мышь, женщина разворачивается на каблуках и уходит, а я шумно выдыхаю остатки воздуха из лёгких и откидываюсь на спинку кресла, думая, стоит ли написать Незабудке?

Часть 4. Илья

Всё-таки я делаю то, о чём обязательно пожалею после: пишу Незабудке настолько нелепое сообщение, что успеваю сотню раз пожалеть об этом.

Идиот!

Сколько мне лет уже?

И написать такое…

Я: «Здравствуй, Незабудка! До сих пор не могу забыть тебя… Как ты живёшь?».

Имбицил!

Самый настоящий имбицил!

Ругаю себя, на чём свет стоит, но понимаю, что сделанного уже не изменить. Ничего нельзя вернуть назад, потому что сообщения на том сайте не удаляются и не редактируются.

Сверлю взглядом экран телефона.

Чего я жду?

Чего хочу добиться?

Она была в сети неделю назад…

Даже если и прочтет, то не ответит мне ничего.

Выключаю телефон и пытаюсь заняться работой. Нужно подготовиться к завтрашней важной встрече с потенциальным партнёром. Чтобы расширяться, нам нужны инвестиции, хорошие инвестиции, и, как мне кажется, он готов здорово вложиться, чтобы получить часть акций в моей компании.

Внимательно изучаю документы, но в голове всплывает воспоминание той самой ночи. Мы с Незабудкой договорились встретиться анонимно, без голосов, в полумраке… Единственное, что было у нас — дурманящие ласки и ароматы. Она исчезла на рассвете. Мы договорились встретиться, если обоих всё устроит. И я не пришёл. Не знаю, пришла ли она на следующий день… У нас не было ничего после сумасшедшей ночи любви. Никаких планов и надежд, но теперь я жалею, что прислушался к лживой дряни… Нужно было забрать у неё сына и гнать пинками подальше от себя. Следовало попытаться построить настоящую семью с той, к кому тянулось моё сердце, пусть я понятия не имел, как её зовут, и как она выглядит. Зато отчётливо запомнил изгибы её нежного тела…

Руки сжимаются в кулаки, стоит только подумать о сыне. Мой маленький мальчик не заслуживал смерти. Никакие дети не заслуживают этого. Почему за грехи отцов страдают дети?

На глаза наворачиваются слёзы.

Негромкий стук в дверь отрезвляет меня, и я бросаю взгляд. В венах начинает закипать кровь от мысли, что это Валентина, снова решившая прийти с извинениями, но на пороге появляется мой заместитель. Он предлагает выпить после окончания рабочего дня, но я мягко отказываюсь. Хочу сегодня поехать на кладбище, чтобы отнести сыну цветы и игрушки. Я каждую неделю привожу ему сладости, цветы и машинки. Конечно, кто-то успешно утаскивает их, но мне кажется, что Павлик таким образом дарит их другим детям.

Рабочий день медленно приближается к концу, и я собираюсь уходить.

На выходе из офиса снова сталкиваюсь с Валентиной. Девчонка буквально налетает на меня, и я готов взорваться. Хватаю её за плечи и резко прижимаю к стене. Плевать на то, что вокруг есть люди, которые видят нас. Нависаю над женщиной, втягивая в себя такой желанный аромат духов, приподнимаю её голову за подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.

— Вам так нравится моя близость? — спрашиваю негромко, чтобы услышала только та, кому адресован вопрос.

— П-простите… Это очень странный вопрос! — оправдывается Валентина.

— Правда? А я думал, что вполне закономерный! Почему вы постоянно врезаетесь в меня? Третий раз за день!

— Из-звините! Я правда рассеянная с-сегодня… Всё из рук валится с самого утра из-за состояния дочери, а сейчас вот позвонили из сада и сообщили, что она ничего не кушала… Я переживаю очень! Прошу вас, пустите! Мне нужно поехать к ней, разобраться, в чём дело…

Хищно облизываю губы, чувствуя дрожь тела женщины, которая…

Боится меня?

— Я подвезу вас, раз уж у нас сегодня такой странный день!

— Не стоит! Спасибо, но п-правда, не стоит делать этого… Я сама добер-русь! Своим ходом!

Валентина ловит секундную слабость, выскальзывает из-под моей руки, как маленький изворотливый котёнок, и ныряет в лифт, створки которого закрываются прямо перед моим носом. Мне кажется, что она скрывает от меня что-то и боится меня ещё сильнее, чем раньше. Я был таким строгим с ней сегодня? Пожалуй, я действительно перегнул палку…

Немного успокаиваю разбушевавшуюся фантазию и грозно окидываю взглядом уставившихся на меня сотрудников.

— Вам домой не пора? Если нет, то за работу! Какого дьявола уставились?

Понимаю, что завтра по офису будут перешёптываться и говорить о новой протеже, появившейся у их босса… Сотрудникам только дай шанс перемолоть твои косточки. Негромко цокаю языком и вызываю лифт. Когда он приезжает, и я утопаю в его стенах, то тут же ловлю этот запах… Он сильно выделяется среди остальных, несмотря на то, что обладает приятной нежностью.

«Почему ты пахнешь моим прошлым, Валентина?».

Не развиваю эту мысль дальше, и просто бреду к своей машине. Сначала я навещу сына, а потом заеду в магазин, куплю пряный ром с колой и, как следует, отдохну. Завтра меня ждёт важная встреча, и я должен отключиться от мыслей о прошлом, но оно не позволяет сделать это.

Телефон мелодично пищит, уведомляя о новом событии, я снимаю блокировку с экрана и не могу поверить своим глазам.

Незабудка ответила.

Часть 5. Валя

Руки трясутся, когда я набираю ответ тому, кто исчез из моей жизни. Мы договорились встретиться, но он не пришёл. Наверное, ему не понравилось то, что было между нами… По крайней мере, тогда именно так я и оправдала его исчезновение. Он не просто не пришёл на место встречи, но и не написал мне что-то на прощание. Кажется, он даже заблокировал свой профиль на этом сайте…

Романтик…

Зачем он снова написал мне?

Чего хотел?

Что, если ему стало известно о дочери?

Сердце начинает безудержно колотиться в районе горла, но я отвечаю, чтобы понять, что именно он хочет от меня, чтобы держать руку на пульсе и быть готовой к любому удару судьбы.

Романтик: «Не надеялся, что ты ответишь мне… Как ты поживаешь, Незабудка? Не забыла обо мне? Скучала?».

Он решил написать мне спустя шесть лет?

Просто для того, чтобы спросить, не забыла ли я о нём?

Или хотел использовать меня, как запасной вариант? Держал на случай, если в реальной жизни ничего не сложится?

Сглатываю тугой ком, вставший в горле, и отвожу взгляд от экрана телефона. Меня всю трясёт, как безумную, а на глаза вдруг наворачиваются слёзы. Тогда мне было обидно, что он исчез, но мы ничего друг другу не обещали. Он ушёл из моей жизни, и я не посчитала нужным сообщить о своей беременности.

Я решила родить ребёнка для себя.

Трясущимися пальцами выуживаю из кошелька мелочь и расплачиваюсь за проезд. Мне нужно выкинуть его из головы, перестать общаться с ним и забыть, но я не могу этого сделать, потому что боюсь его. Властные прикосновения Романтика и его крепкие объятия не дают мне покоя. Мне кажется, что он страшный человек, и если он захочет, он может снова добраться до меня, чтобы сломить и отнять дочь. Последнего я боюсь больше всего на свете.

Пока иду к саду, набираю ответ, стараясь не грубить, но в то же время не проявлять тёплых чувств, которые испытывала к нему раньше.

Я: «Не было на это времени… Извини, если ответила не то, чего ты ждал!».

Он читает сообщение, но ничего не пишет мне в ответ, и я радуюсь. Возможно, он ничего не знает. Возможно, это просто мои страхи путаются в сознании. Откуда Романтику знать, что я родила от него дочь? Мы ведь даже не называли друг другу своих имён, не видели лиц…

«Он мог посмотреть по камерам человека, заходившего в его номер»…

Конечности холодеют, но я переключаю мысли на дочь.

Сегодня был ужасно сложный день.

Я узнала страшную тайну своего босса, и теперь не знаю, как работать дальше под его руководством…

Он спас мою дочь…

Только теперь понимаю, почему его черты лица сразу показались мне знакомыми. Это он был тем убитым горем мужчиной, который рвался в реанимацию, но санитары удерживали его. Я тогда не сильно запомнила его лицо, но что-то общее уловила. Хорошо, что он не знает мать спасённой девочки. Он тогда был настолько подавлен, что не позаботился о том, чтобы переговорить со мной. Он желал, чтобы сердце его сына продолжало биться, пусть и в груди другого ребёнка, и он согласился подписать бумагу о пересадке, когда узнал, что мозг мальчика уже мёртв. Следовало бы бежать подальше от него после раскрывшейся правды, но я не могла лишиться хорошей работы. Просто мне нельзя было позволять ему встречаться с моей дочерью, видеть мою малышку, потому что он непременно узнает её. И тогда моя работа превратится в самый настоящий ад.

Забегаю в сад, не читая, что там снова написал Романтик, и спешу в группу своей дочери.

— Мама! — дочка бежит ко мне и обнимает.

Отчего-то у неё над верхней губкой снова появилась синева, которая буквально сводит меня с ума.

Переутомилась сегодня?

— Солнышко, с тобой всё нормально?

Она кивает и улыбается.

— Я хочу кушать! Сегодня невкусно кормили, меня тошнило от еды, которую нам давали…

Воспитатель спешит в нашу сторону и принимается оправдываться. Мамочка, забирающая своего сына, ворчит, что моя Вика не одна такая, и сегодня почти все дети сидели голодом.

— Что не так с поваром? — спрашиваю я.

— Сегодня наша повариха приболела… Готовить приходилось нам, и за детьми приглядывать.

Я закатываю глаза и негромко цокаю языком.

— Тогда зачем было говорить, что моя дочь чувствует себя плохо и отказывается от еды? К чему запугивать меня? Вы сами-то эту еду поели?

Женщина краснеет в ответ.

Немного прихожу в себя и понимаю, что с Викой всё в порядке. А ещё до меня доходит, что она не кушала целый день, и нам нужно срочно исправить ситуацию — ей следует набираться сил, а не голодать.

— Вика, поедем в кафе? Покушаешь свои любимые пельмешки и салатик? — предлагаю я дочери, и она начинает радостно кивать.

Недалеко от нашего дома есть очень уютное кафе, где готовят просто замечательно, и я уверена в том, что там подают только свежую еду, поэтому не боюсь накормить там ребёнка.

Мы забираем игрушки и спешим выйти из душного помещения.

Я уже начинаю подумывать о том, чтобы сменить сад, потому что в этом в последнее время слишком много «непредвиденных обстоятельств».

Пока мы идём к остановке, а Вика рассказывает, с кем успела поиграть, я мельком смотрю в экран телефона.

Романтик: «А я по тебе скучал… И корил себя за то, что так и не пришёл на встречу».

Сердце нервно ударяется о рёбра.

Зачем вспоминать прошлое, которое уже не вернуть?

Часть 6. Валя

Мы с Викой входим в уютное кафе, встречающее нас насыщенными ароматами свежей выпечки и совсем недавно нарезанной зелени. Я втягиваю эти запахи поглубже, и во рту тут же начинает образовываться слюна.

— Мама, как вкусно пахнет! — восклицает Вика, и на нас смотрит несколько посетителей, отчего я негромко хихикаю.

С маленькими детьми всегда можно попасть в неловкую ситуацию, и я привыкла не краснеть, когда дочь выдаёт что-то похожее в общественных местах.

— А кто это к нам пришёл? — спешит к нам навстречу тётя Галя.

Женщина улыбается и обнимает Вику, а та начинает жаловаться, что в саду еда была сегодня просто ужасная.

— Нужно менять тебе сад! — покачивает головой тётя Галя, а потом поднимает на меня взгляд: — Валечка, может, няню вам всё-таки найти? Я бы помогла, чем смогла, первое время! Вике нужно питаться правильно, не пропуская завтраки и обеды! Да и зараза в этих садах ходит, не дай Бог девчонке подхватить что-то.

Я киваю. Тоже подумывала о няне. Наверное, я бы потянула её оплату. А ещё я снова начала думать о надомной работе, хоть зарабатывать там достаточно для содержания дочери я не могла. Однако, если моему боссу станет известно, что я та самая женщина, которой посчастливилось вырвать счастливый билет у судьбы… А что он сделает? Возненавидит меня? Но он ведь сам пошёл на это! Его сын уже был мёртв! Его бы всё равно не удалось спасти. Если бы был хотя бы малейший шанс, то врачи ни за что не пошли бы на такой шаг и не сделали мальчика донором Вики.

Поджимаю губы, глядя на тётю Галю, маму Дениса и владелицу этого кафе.

Она проверяет, чтобы еда готовилась в соответствии со всеми необходимыми условиями соблюдения санитарии и прочего, поэтому здесь всегда можно покушать как дома, и я не боюсь ходить сюда с дочерью. Лучшего кафе я и не видела. Порой даже жаль, что вкладывая сюда всю свою душу, женщина зарабатывает куда меньше, чем именитые рестораны.

— Ну… садитесь за столик! Сейчас я вам навалю вкуснятины! У меня такой супик вкусный сегодня… Ммм… Пальчики оближите! Кстати, про пальчики — не забудьте помыть руки.

Вика прыгает от радости и бежит в уборную, а я спешу следом за ней. Пытаюсь заставить себя не смотреть в телефон, куда наверняка пришло очередное сообщение от Романтика. Я не хочу снова открывать свою душу для него… Слишком много времени прошло, и я не готова впускать в жизнь дочери отца, который однажды отказался от неё. Хотя… нет… Я не права — он не отказывался от ребёнка, он отказался от меня… Никто не знает, как отреагировал бы мужчина на новость о том, что у него растёт дочь.

От мыслей о Романтике не остаётся и следа, когда мы с Викой садимся за столик и приступаем к вкуснейшему ужину. Кажется, я и сама была слишком голодна, потому что во время обеденного перерыва мне кусок в горло не полез после новостей, обрушившихся на голову о моём боссе. Денис не должен был говорить мне правду, ведь донор желал остаться анонимным для меня, но он сказал…

Мы разговариваем с тёть Галей обо всём и ни о чём одновременно. Хорошо вот так посидеть со знакомым человеком и непринуждённо поговорить просто так. Мне бы хотелось, чтобы у меня были родные или друзья, с которыми я бы смогла встречаться и болтать, но… Родных у меня, кроме Вики, нет, а единственный друг — Денис, да и то большую часть времени он занят, ведь является незаменимым хирургом, несмотря на то, что ещё молод. Денис нарасхват в кардиологическом, и я не могу отнимать его драгоценное время, которое он выкраивает для отдыха, на встречи со мной.

Вика наедается супом и даже отказывается от десерта, решив, что возьмёт пончик с собой и скушает его дома. Много сладкого и мучного ей пока нельзя — важно соблюдать диету, поэтому я позволяю дочери пончики пару раз в месяц, не чаще.

Поблагодарив тётю Галю за вкусный ужин, я перевожу ей деньги на карту, и мы с дочерью выходим.

На улице как-то резко потемнело и стало прохладно. Неужели мы засиделись в кафе? За разговорами время летит незаметно. До дома идти пару остановок, но в сумерках страшновато делать это, поэтому я держу Вику за руку, отойдя немного в сторонку, а свободной рукой выуживаю телефон из кармашка сумочки и набираю номер такси.

— Ты меня точно преследуешь! — слышу знакомый голос, от которого конечности мгновенно холодеют.

Я медленно поднимаю взгляд и смотрю на своего палача.

Сейчас Илья Сергеевич узнает Вику и вышвырнет меня с работы как собачонку.

Или не вышвырнет?

Быть может, он войдёт в моё положение, и позволит большую часть работы делать на дому? Ведь моё присутствие в офисе требуется в основном до обеда, а дальше я занимаюсь рутинными бланками, которые легко могла бы заполнять и сортировать дома. Я хотела поговорить об этом с боссом, когда поработаю там хотя бы месяц, но теперь подумываю, что сделаю это сейчас, если он не начнёт кричать на меня и сыпать проклятиями.

Мужчина улыбается, глядя на меня, а затем переводит взгляд на мою дочь и безотрывно смотрит на неё, а в его взгляде мелькает горечь потери, смешанная с чем-то тёплым, чего я не могу понять.

— Илья Сергеевич! Очень неожиданная встреча! — бормочу себе под нос я, пытаясь сделать вид, что не знаю правды.

— Крайне неожиданная! — вторит он моим словам, не отрывая взор от Вики.

Диспетчер отвечает мне и спрашивает, куда прислать машину, а я не могу выдавить и слово, опасаясь реакции своего босса.

Илья

Та самая девочка…

Не думал, что судьба столкнёт меня с ней снова, но это случилось.

Я видел её всего один раз в своей жизни. Один-единственный. В тот день, когда сердце моего сына готовили к пересадке в её грудь.

Ненадолго теряю связь с реальностью и не могу поверить, что она стоит рядом с женщиной, которая переполошила все мои нервы сегодня.

— Привет! — говорит девочка, явно поймав мой пристальный взгляд на себе.

Она выглядит напуганной. Наверное, я был слишком серьёзен, когда осознавал, что это снова она. Девочка из моего прошлого. А ведь мы встречались всего год назад, но она меня не видела, не знает.

— Здравствуй! — выдавливаю из себя и сглатываю ком.

Перевожу взгляд на Валентину: она напугана, хотя вроде бы она не должна знать о том, что донором стал мой ребёнок. Я требовал сохранить анонимность. И врачи должны были сделать это, потому что подпись матери на пересадку они не получили. Хирург взял на себя всю ответственность, когда я ответил согласием, и если моя бывшая узнает, что тогда я отдал сердце ребёнка другому, она не даст спокойной жизни.

— Извините, нам нужно ехать… Уже темно! Вика замёрзла! — заикается Валентина.

Не знаю пока, как реагировать на такую нелепую случайность судьбы, но не могу повести себя как свинья, хоть я и заскочил сюда ненадолго, чтобы купить вкуснейшие булочки к чаю, которые готовят только в этом кафе.

— Я подвезу вас! — выдыхаю и киваю в сторону машины стоящей на парковке.

— Нет, спасибо, вам не стоит беспокоиться! Я вызову такси! — начинает оправдываться Валентина.

Бросаю на неё злой взгляд, и женщина тушуется. Она словно пытается оградить свою дочь от меня. Или мне так кажется? Она не должна знать правду… Хотя… Мне показалось знакомым лицо человека, к которому она подсела сегодня в столовой, он был очень похож на того самого хирурга… Или мне просто показалось?..

— Мама, я замёрзла! — тихонько шепчет девочка.

Валентина виновато улыбается, переминается с ноги на ногу и начинает набирать номер такси, но я хватаю её за запястье и отрицательно мотаю головой, предупреждающе глядя на женщину.

— Ребёнок замёрз, Валентина! Не дело мучить её! Садитесь в машину. Как минимум, вы теперь должны мне за пролитый кофе на рубашку.

Женщина открывает рот в попытке возмутиться, а я как-то машинально беру девочку за руку и веду к машине. Всё происходит само собой, словно рядом находится мой ребёнок, Павлик. Девочка, как ни странно, доверяется мне и идёт следом. Сердце сжимается, и я начинаю дышать реже, но глубже, чтобы не показать своё волнение. Если Валентине неизвестно, кто именно отдал сердце своего ребёнка, чтобы спасти её дочь, то я не стану говорить это. Не хочу, чтобы нас связывало хоть что-то. Я просто постараюсь отгородиться от женщины и меньше сталкиваться с ней на работе, хотя сегодня допустил мысль — уволить, чтобы не мельтешила перед глазами и не раздражала своим запахом.

— Мама, откуда ты знаешь дядю? — тихонько спрашивает девочка, когда они удобно устраиваются на заднем сиденье моего потрёпанного временем внедорожника.

Я до сих пор не выбросил детское удерживающее сиденье Пашки, хотя пора бы было сделать это. Однако теперь оно пригодилось, хоть я и не думал, что когда-то воспользуюсь им.

— Это мой начальник. Мы работаем вместе! — украдкой отвечает Валентина и косится на меня, что не ускользает от внимания, так как я ловлю её взгляд через зеркало заднего вида.

Девочка замолкает и смотрит в окно. Перед глазами вдруг всплывают события из прошлого: Павлик вот так же молчаливо сидел в машине и смотрел в окно. Мне даже на мгновение кажется, что это он. Мой сын. И становится тошно от мысли, что он мёртв. Моего сына больше нет в живых. Закусываю до боли губу, стискиваю пальцы на руле и концентрирую всё внимание на дороге.

— Куда сворачиваем? — спрашиваю, когда мы выезжаем из дворов.

Валентина теряется, а потом понимает, что пока не сказала мне адрес, и начинает краснеть.

— Апрельская пять! — лепечет девушка. — Спасибо вам.

— Не стоит благодарить меня за что-либо…

Я немного раздражаюсь, но сейчас чувствую, что та неприязнь, которая непонятно почему возникла у меня по отношению к Валентине, испарилась. Мне становится жаль женщину, пережившую болезнь дочери и уже не рассчитывала даже на хороший исход. Хочется как-то помочь им.

— Валентина, если бы вы рас…

Я прикусываю язык, потому что в эту секунду чуть было не сдал себя с потрохами. Если бы я заговорил об операции, то она всё поняла бы. Откуда мне знать, что её дочь лежала в больнице? Идиот!

— Простите, я не поняла, что вы хотели спросить или сказать… — бормочет девушка испуганным голосом.

Да что же она меня так боится-то? Вроде бы на тирана и деспота я не похож… Хотя… Жена неустанно говорила мне это, пытаясь убедить в том, что я самое плохое существо на свете.

— Если бы вы рассказали, что у вас маленький ребёнок, то мы непременно предложили вам другой, более щадящий график! — тут же исправляюсь я и радуюсь, что смог найти выход из ситуации.

??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????? — Я хотела поговорить, но ведь я работаю совсем недавно и боялась, что…

— Не надо меня бояться! — заявляю и плавно поворачиваю машину на нужную улицу. — Я не злодей, Валя!

— Злодеи тоже бывают хорошими! — подаёт голосок девочка.

— Вот как? Мы сейчас об одних злодеях говорим? — негромкий смешок слетает с губ.

— Они становятся злыми из-за того, что потеряли что-то дорогое и очень значимое!

Вроде бы маленький ребёнок, а как умно рассуждает.

— Вик, давай мы про злодеев поговорим дома? — мягко пытается заставить дочь замолчать Валентина.

— Ну что вы? Мне очень интересно услышать детскую теорию! Не лишайте меня такой возможности… Ведь у меня самого нет детей.

Я стискиваю зубы и останавливаю машину около пятого дома. Спокойно выдыхаю, стараясь выплеснуть боль потери наружу, чтобы она не сдавила горло и не лишила дыхания.

Часть 7. Илья

— Все злодеи хорошие, если подобрать к ним ключик! — начинает говорить девочка, а я думаю о том, что с таким отношением к жизни и розовыми очками на глазах, она точно наживёт себе неприятностей в будущем.

Правила безопасности следует разъяснять детям с раннего возраста, чтобы не стало слишком поздно. Уверен, что Валентина правильно воспитывает свою дочь, но в эту секунду всё-таки не могу смолчать.

Разворачиваюсь и несколько секунд смотрю на девочку. Она, кажется, немного пугается моего взгляда, но продолжает смотреть на меня и впитывает мои эмоции.

— Не могут быть все злодеи хорошими, принцесса! Есть настоящие злодеи, которые причинят тебе вред и ничуть не пожалеют об этом. Они могут притворяться до поры, а потом ударить очень больно! Впрочем, уверен, что мама расскажет тебе всё это дома!

Валентина начинает взволнованно отстёгивать дочь, но её руки дрожат, поэтому я выхожу из машины и делаю это за женщину: отстёгиваю ремни безопасности и помогаю девочке выйти. Присаживаюсь перед ней на корточки и заглядываю прямо в глаза:

— Пообещай мне, что ты прислушаешься к рассказу своей мамочки и не станешь считать всех злодеев хорошими, чтобы никто не посмел навредить тебе?

Девочка кивает, глядя на меня серьёзными глазками, а я улыбаюсь, задеваю её за кончик носа и очень быстро достаю из кармана леденец.

— Фокус! — говорю я, протягивая девочке конфету.

— Мне нельзя много сладкого! Но если вы угощаете меня конфетой, я угощу вас пончиком, который мы взяли в кафе. Мама, отдай дяде пончик, пожалуйста, я хочу угостить его.

Валентина достаёт из сумочки коробочку с подтаявшим шоколадным пончиком и протягивает мне, а я пытаюсь отказаться. Ну не дело это — забирать вкусняшки у ребёнка!

— Принцессы тоже должны уметь делиться! — противится девочка.

Я вынужден признать поражение. Беру в руки коробочку и благодарю девочку, обещая, что непременно угощу её снова.

Как её зовут? Кажется, Валентина называла дочь Викой.

— Спасибо вам за всё, Илья Сергеевич, — благодарит женщина, переминаясь с ноги на ногу. — Вы очень добрый человек.

— Спокойной ночи, Валентина! Завтра мы поговорим о новом графике работы.

Валентина берёт дочь за руку, та машет мне «пока», и они обе уходят, а я остаюсь один. Как всегда. Жалею ли я, что согласился тогда отдать сердце своего сына на пересадку? Нет. Так я хотя бы знаю, что он продолжает жить, пусть не совсем так, как должен.

Сажусь в машину, завожу мотор, а он отзывается мягким урчанием на мои действия. Люблю этот звук. И запах. Весь салон пропитался ароматом духов Валентины, так сильно напоминающим мне о прошлом.

Снимаю телефон с блокировки и долго смотрю на последнее сообщение, отправленной мной Незабудке. Она прочла его, но не посчитала нужным ответить. И я вдруг задумываюсь: что нас с ней связывало? Долгие переписки, общие интересы и одна ночь любви. Незабываемая ночь. Пожалуй, никогда больше у меня не было таких ночей и, наверное, не будет. Раньше я думал, что такие ощущения возникли из-за скрытности, ведь мы не знали внешности друг друга, не могли говорить. Я слышал стоны Незабудки, и они будоражили моё воображение, но это всё, что у нас было.

Медленно еду домой. Не хочу туда возвращаться. Не хочу снова вспоминать о гнетущем душу одиночестве, о том, сколько всего я потерял из-за собственной глупости. Если бы я не доверял сына этой горе-мамаше, то всё могло получиться иначе. Совершенно иначе.

Подъезжаю к парку, где частенько гулял с сыном, и понимаю, что хочу остаться здесь. Если бы Павлик был жив, моя жизнь сложилась совсем иначе…

Взгляд падает на соседнее сиденье, где стоит коробочка с подаренным мне девочкой пончиком. На губах появляется улыбка, и я открываю крышку, подношу пончик к носу и втягиваю в себя приятный аромат свежей выпечки. Во рту появляются слюни. Переживал, что не купил выпечку в кафе, а всё равно съем немного. Радуюсь, как ребёнок, и начинаю есть медленно, чтобы просмаковать вкус, вдоволь насладиться им.

Телефон мелодично пиликает, уведомляя о новом событии, и я возбуждённо смотрю на экран.

Незабудка.

Долгое время не решаюсь открыть сообщение от неё: боюсь. Сердце готово выпрыгнуть из груди, потому что я боюсь. Боюсь, что она попрощается и поставит точку в отношениях, которые никогда не обещали стать настоящими. Однако приходится взять себя в руки и сделать это. Снимаю с экрана блокировку и пялюсь на него, не сразу вчитываясь в текст.

Незабудка: «Зачем ты снова появился в моей жизни, Романтик?»

Вполне справедливый вопрос, но ответа на него я не знаю сам. Что я могу сказать своей Незабудке? Хочу правду, но как это будет выглядеть?

Если бы она написала чуть раньше, то я непременно сфотографировал бы пончик и отправил ей, чтобы разделить свою маленькую радость, но от него остались только крошки… Даже немного обидно становится, но я понимаю, что это выглядело бы слишком по-детски. Зачем ей нужны сейчас какие-то пончики?

Я: «Не знаю, Незабудка… Я просто не смог забыть тебя! А ты меня? Только честно! Ты осталась тут из-за меня?».

Мне кажется, что она ничего не ответит, и на этом наше общение прекратится, поэтому я просто откидываюсь на спинку сиденья и закрываю глаза. Хочу уснуть прямо здесь, в парке. Не хочу сегодня возвращаться домой.

Часть 8. Валя

Тёть Галя присылает свою племянницу, Юлю, которая частенько приглядывала за Викой, когда она болела. Я благодарна им за это и обещаю, что отблагодарю вечером вкусным тортиком. Пока я не знаю, что делать с садиком, но больше не хочу отводить туда дочь. В частный сад тоже нет. Возможно, следует нанять няню? Или обсудить с Ильёй Сергеевичем новый график работы? Он сам ведь заикнулся. Очень надеюсь, что сегодня он не передумает и не станет отказываться от своих слов.

Еду на работу напряжённая и по пути смотрю в экран телефона. Я до сих пор ничего не ответила Романтику, потому что не знала, что можно сказать в нашем случае. Сама не знаю, зачем сохранила анкету на этом сайте и продолжала заглядывать туда время от времени. Я ни с кем больше не общалась, не заводила новых знакомств, но не удалила свою страницу.

Почему?

Хороший вопрос, на который у меня самой не было ответа.

Набираю ответ и стираю текст сообщения.

Снова набираю и стираю.

Не могу подобрать правильные слова, да и мне кажется, что в нашем случае их просто нет «правильных». Всё это общение с самого начала было обречено на жестокий провал.

Я: «Честно? Не знаю, почему осталась здесь… Но я не ждала твоего сообщения, и думала, что ты исчез из моей жизни навсегда».

Врать я никогда не умела, поэтому даже сейчас выдаю правду, говорю всё, как есть и даже не жду ответа.

Сидя в душном автобусе и глядя в окно, я думаю о том, какими могли быть наши отношения с Романтиком, если бы он не исчез. Однако никаких мыслей нет, ведь я даже не знаю, какой он на самом деле…

Отвечает мужчина быстро, словно сидел и ждал, пока я напишу сообщение.

Романтик: «Представляешь, я сегодня спал около парка в машине. Впервые не смог вернуться домой. Чем ты живёшь, Незабудка? Ты вышла замуж? Есть дети?».

Вопрос смущает меня.

Я боюсь отвечать на последний и пишу слишком краткий ответ.

Я: «Нет».

Романтик начинает что-то печатать, и я чуть не проезжаю мимо своей остановки. Спешно наскребаю мелочь в кошельке, думая, что надо бы разменять деньги, и спешу рассчитаться с водителем. Пока иду к офису, телефон мелодично пиликает, и я сразу же смотрю на экран. Когда-то общение с этим мужчиной было для меня зависимостью, сводило с ума, а теперь… Я не хочу снова ждать его, снова рассчитывать на что-то, как и не хочу говорить ему о дочери. Мне страшно, что, узнав правду, он попытается отнять Вику у меня. Или сблизиться ради дочери. Вдруг мы бы не понравились друг другу в реальной жизни? Мы не знали даже имён друг друга… Не слышали голосов… Что, если я совсем не тот тип женщин, которые привлекают его?

Романтик: «Скажи мне, только честно… От твоего ответа будет зависеть, напишу ли я тебе снова. Итак: ты вспоминала обо мне, Незабудка? О ночи, которую мы провели с тобой?»

Что я могу ответить ему? Пишу лишь короткое «да» и ставлю блокировку на экран, потому что сейчас могу столкнуться с боссом, а я больше не хочу сбивать его с ног.

Оказавшись на своём рабочем месте, я включаю компьютер и решаю спуститься за кофе, потому что до начала рабочего дня ещё полчаса. Вчера Илья Сергеевич изрядно запугал меня, поэтому пришла на работу гораздо раньше. Собираюсь пойти в кафе не первом этаже бизнес-центра, но всё-таки лезу в телефон и читаю сообщение от Романтика.

Романтик: «У меня больше не было таких же чудесных женщин, как ты! В каждой я искал тебя, но не мог отыскать даже что-то похожее. Не поверишь, но сейчас мне всюду мерещится запах твоих духов… Кажется, что они пропитали всё вокруг, пусть я нахожусь далеко от того места, где мы встречались когда-то».

«Я тоже!», — хочется написать, но я не делаю этого.

Откидываюсь на спинку кресла и набираю ответ.

Я: «У меня есть всего один вопрос… Пообещай ответить на него честно?».

Романтик долгое время молчит, поэтому я всё-таки спускаюсь вниз и заказываю себе кофе. Пока он готовится, смотрю на экран. Мужчина ответил.

Романтик: «Обещаю».

Кофе готов.

Забираю стаканчик и выхожу из кафе, направляясь к лифту, а по пути набираю и отправляю вопрос, который так долго мучил меня, не давал мне покоя и заставлял рыдать в подушку долгими ночами: «Почему ты просто исчез из моей жизни?».

Убираю телефон в кармашек, дожидаясь лифт, как в спину буквально врезается кто-то сильный, и кофе выплёскивается на пол, брызгая мне на блузку. Я возмущённо оборачиваюсь и вижу перед собой его.

Илья Сергеевич, залипший в своём телефоне, смотрит на меня и виновато вздыхает.

— Кажется, с меня кофе и оплата химчистки! — поджимает мужчина губы, пряча свой телефон в карман.

— Уверена, что вы вчера сделали куда больше, когда подвезли нас с дочерью, поэтому забудем о данном инциденте.

— И всё же я настаиваю Валентина! Выпейте со мной кофе? Заодно обсудим ваш новый рабочий график?

Он как-то странно говорит со мной, то «тыкает», то «выкает»… Не поймёшь этого мужчину. Тяжело вздыхаю и смотрю на стаканчик, из которого больше половины напитка выплеснулось. Перевожу взгляд снова на Илью Сергеевича.

— Кофе так кофе, — отвечаю я и выдавливаю улыбку. — Только тогда счёт я оплачу сама, в благодарность за то, что не уволили меня вчера и подвезли…

Мужчина приоткрывает рот, словно такой поворот несколько шокировал его.

Часть 9. Валя

Возвращаюсь в кафе в компании своего босса, и бариста испуганно поглядывает на мою блузку, по которой уже успели расползтись пятна от кофе. Он отлично видел, как вчера мы столкнулись с Ильёй Сергеевичем, и, наверное, теперь считает, что мужчина отомстил мне. Становится немного смешно, но я сдерживаю эмоции и сажусь за столик. Официант подносит меню, и я открываю его, только бы сбежать от взгляда босса, кажущегося мне всё ещё удивлённым.

— Ты уверена, что хочешь заплатить за всё? Видишь ли, мне несколько неудобно, потому что ты не даёшь мне почувствовать себя мужчиной! — начинает оправдываться Илья Сергеевич, и теперь он кажется мне не таким чёрствым, коим был вчера.

— Я… — приоткрываю рот, но не нахожусь со словами.

Я должна ноги этому мужчине целовать за то, что спас мою дочь, а не спорить с ним. Если бы не его поступок, моей Вики уже могло не быть в живых. Прикрываю глаза, а когда открываю их, то выдавливаю улыбку.

— Простите! Я просто перенервничала! — говорю, думая, почему он до сих пор не завёл разговор о донорстве. Наверное, мне следовало поблагодарить его, но Денис явно дал понять, что я должна молчать. Илья Сергеевич попросил сохранить всё в тайне. — Если хотите, можете оплатить всё сами! Или только за себя. В общем, как пожелаете!

Понимаю, что несу откровенную чепуху, но не могу заставить себя замолкнуть.

— Договорились! — лицо босса светлеет.

Мы делаем заказ, и официантка уходит, а я кошусь на наручные часы.

— Мне надо бы поспешить на своё рабочее место! — виновато говорю, вспомнив, какой выговор он мне вчера устроил.

— Вы там. Просто считайте, что я решил обсудить рабочие моменты в более непринуждённой обстановке. Валя, скажите, ваша дочь…

— Вика! — добавляю я, а сердце начинает бешено ударяться о рёбра.

— Всё верно. Вика остаётся дома с бабушками?

— У Вики нет бабушек! Мы с ней одни друг у друга. Сейчас она со знакомой, потому что в саду проблемы, и Вике нежелательно туда ходить. Я подумывала попросить вас дать мне возможность работать неполный рабочий день и доделывать основную работу дома. На несколько часов к нам могла бы приходить няня…

— Это исключено! — резко выдаёт Илья Сергеевич и немного краснеет.

От злости?

Совсем не понимаю его, ведь ещё недавно мужчина говорил, что хочет обсудить со мной мой новый график работы. Передумал? Какой-то он странный, ветренный для такого успешного мужчины.

— Я понял, что заменить вас в офисе будет некем, поэтому решил предложить оплачивать вашей дочери услуги профессиональной няни. Как вы смотрите на это предложение?

Глаза широко распахиваются, и я не знаю, что ответить. Я уже успела настроиться на то, что смогу проводить больше времени со своей дочерью, а теперь такое…

— И знаете, я подумал, что мы могли бы арендовать игровую комнату, которая находится в этом бизнес-центре. Если добавить зону для отдыха, куда дети могли бы уходить на дневной сон, то было бы здорово. У нас работает немало семейных сотрудников, поэтому мы могли бы сделать что-то вроде своего частного детского сада. Для своих, разумеется.

Я понимаю, что Илья Сергеевич растерян. Скорее всего, мужчина невольно тянется к Вике, потому что в груди моей девочки бьётся сердце его сына. Он боится сказать мне правду, но несмотря на это я вижу, с какой добротой он говорит о Вике. Если моя дочь поможет ему пережить утрату, то я готова пойти и на частный детский сад. Важнее, чтобы мужчина не обезумел и не посчитал, что может отнять у меня дочь. Однако на безумца он точно не похож. Он мог сделать это давно, но не поступил так со мной.

— Спасибо, Илья Сергеевич за вашу доброту! — улыбаюсь я. — Идея с детским садом действительно стоящая. Во время обеденного перерыва мы могли бы проверять, в порядке ли наши дети. Однако вы не думали, что это может негативно отразиться на работе? Кто-то будет отвлекаться на своих детей…

— Уверен, что всё будет хорошо! — с облегчением выдыхает мужчина.

Он словно боялся, что я откажу ему. Вижу сильную боль в его взгляде и хочу поговорить с ним о сыне, но не могу этого сделать. Я не должна выдавать чужую тайну. Кроме того, я не знаю, какими будут наши отношения, когда Илья Сергеевич узнает, что мне известна правда.

— Тогда пока я оплачу няню для вашей дочери и поговорю об аренде игровой комнаты. Всё равно её планировали закрывать, потому что здесь мало кто посещает её.

Я улыбаюсь и киваю. В груди вдруг появляется неприятное ощущение, как при простуде, и мне начинает казаться, что эта ложь не доведёт никого из нас до добра.

Официантка приносит наш заказ. Мельком кошусь на экран телефона. Романтик мне не ответил. И мне кажется, что он не захочет объяснять причину своего исчезновения. С грустью выдыхаю и поджимаю губы от обиды. Неужели так сложно сказать хотя бы раз правду? Он ведь в любом случае был и остаётся для меня неведимкой, инкогнито. Как и я для него.

— Валентина, я вспомнил об одном важном деле. Мне пора идти. После обеда переговорю об игровой комнате и до вечера найду вам высококлассную няню для малышки!

— Подождите! С няней можно не спешить! Если у вас получится договориться об игровой комнате, то пока за Викой может приглядеть та знакомая, которая сейчас сидит с ней. У неё сейчас летние каникулы, чтобы не искать какую-то другую подработку, она может заниматься с Викой. Уверена, что это был бы неплохой выход для всех нас.

— Отлично! Тогда просто назовите сумму, которую я должен буду добавить к вашей заработной плате на оплату няни! Обсудите с ней и просто скажите, сколько.

Мужчина поднимается на ноги и спешно уходит, а я чувствую себя немного неловко. В животе всё крутит от волнения. Странный у нас какой-то разговор получился с боссом.

Часть 10. Илья

Я веду себя с Валентиной, как какой-то подросток, который не может выразить собственные чувства. Злюсь на себя из-за этого, но иначе не получается. Между нами нарастает неловкость из-за недоговорённости, ведь она не знает, что мой ребёнок стал донором для её дочери, а я боюсь проболтаться. Не хочу, чтобы она чувствовала себя виноватой и боялась меня, а ещё отчего-то остро желаю чаще встречаться с девочкой. Конечно, она мне никто, и она никогда не смогла бы заменить мне сына, но в её груди бьётся сердце Павлика. И мне хочется хотя бы просто ненадолго услышать его биение. Наверное, всё это больше похоже на сумасшествие, и я потихоньку схожу с ума? Не знаю. Идея с арендой игровой комнаты бредовая, но я твёрдо решаю обсудить её с владельцем этого бизнес центра, ведь если девочка будет заниматься здесь, я смогу видеть её чаще, пусть и мельком.

Вспоминаю, как исказилось лицо Валентины, когда я позвал её обсудить новый рабочий график, а потом заявил, что передумал. Наверняка, она посчитала меня круглым дураком. И правильно сделала. Я сам думаю точно так же. Сам не знаю, почему мне вдруг стало страшно от мысли, что она не будет появляться в офисе, ведь дело не остановится, и она на самом деле может работать из дома. Возможно, всё дело в том, что мне следует признаться ей и сказать правду, признаться, что в тот день мой сын стал донором для её дочери. Так было бы легче общаться дальше, но пока я не могу раскрыться.

Ещё и этот вопрос Незабудки сводит с ума. Такой простой, но в то же время сложный, путающий все мысли в голове, потому что правда может разрушить ту тонкую нить, которая стала образовываться между нами снова. А к чему приведёт ложь? Я не могу и не хочу строить отношения на лжи, если есть хотя бы малейший шанс, что у нас получится что-то стоящее.

По пути в свой кабинет набираю ответ и стираю его. Снова набираю и стираю, потому что не могу подобрать правильные слова.

Незабудка в сети.

Наверное, ждёт, когда я соберусь с мыслями, и я решаю, что хуже точно не станет, а правда будет звучать, как минимум, правдиво.

Я: «Ты не знала кое-что обо мне, моя милая Незабудка… Тогда я был женат. И я сделал неверный выбор, решив остаться с женой!».

Отправляю и понимаю, что обрёк себя. Она не захочет продолжать со мной отношения, узнав, что я изменил с ней своей жене. Вот только Незабудка начинает писать ответ, и у меня сердце колотится где-то в районе горла, готовое вырваться и разлететься на миллиарды осколков.

Когда сообщение приходит, я долгое время не решаюсь открыть его, боюсь, что она решила послать меня куда подальше, но даже если и так, то лучше узнать всё сейчас. Открываю сообщение и внимательно смотрю на экран, вчитываясь в каждую букву.

Незабудка: «Спасибо за откровенность. А что изменилось сейчас? Жена наскучила, и снова захотелось острых ощущений?»

Захожу в кабинет и плюхаюсь в кресло, требуя, чтобы секретарша никого не впускала пока. Я хочу пообщаться с Незабудкой. До помутнения мозга жажду услышать её голос. Я не знаю, как он звучит, всё, что слышал — сбивчивое дыхание и сладостные стоны. Уверен, что у неё приятный голос. Возможно, такой же тонкий и нежный, как у Валентины. На секунду думаю, почему сравнил их двоих, но тут же переключаюсь на написание ответа.

Я: «Развёлся. Это очень непростая история, и я расскажу когда-нибудь, если буду готов, но, опередив любые другие вопросы, касательно отношений с ней и того, почему не сказал тебе правду сразу, я должен сказать, что это был больше договорной брак, ради бизнеса. Я никогда не любил её».

Незабудка: «Обычно так говорят по всех бывших».

Она ломает все мои представления, и я не знаю, что сказать в своё оправдание. Наверное, Незабудка права, и я не имею права продолжать ждать от неё взаимности. В конце концов, тогда я уклончиво избежал ответа на вопрос, свободен ли я. Я не обещал ей ничего, но обманул. Утаив правду о своём семейном положении, я вынудил Незабудку стать моей любовницей. Быть может, для неё это было нечто за гранью допустимого, и теперь она возненавидит меня за это?

Я: «Хочешь, чтобы я перестал писать тебе? Чтобы исчез из твоей жизни?».

Спрашиваю напрямую, чтобы не выжидать с моря погоды и не рассчитывать на то, чего попросту не может быть. Пока Незабудка даже не читает сообщение, я звоню владельцу бизнес центра, чтобы выяснить, смогу ли арендовать игровую комнату, чтобы сделать сад для детей своих сотрудников.

— Как сад оформить точно не получится, если оставить игровой комнатой и внести какие-то изменения… — задумчиво отвечает мужчина. — Илья Сергеевич, а зачем вам это? У вас так много сотрудников с детьми?

Думаю и понимаю, что человек пять точно есть, а вот больше… Хм… Действительно, зачем мне всё это? Однако я снова вспоминаю ту маленькую девочку, в груди которой бьётся сердце моего сына.

— Хочу позаботиться о комфорте для своих сотрудников, — отвечаю я.

— Я попробую что-то придумать, но не уверен, что это удачная идея. Детям нужно где-то готовить, даже при увеличении площади для отведения спальных мест, мы не сможем поставить где-то ещё и кухню.

На этой нотке мы прощаемся, и я чувствую себя ещё более убогим человеком, чем минутами до этого, потому что идея, пришедшая мне в голову, действительно глупая.

Напряжённо сверлю взглядом экран телефона, и когда приходит ответ от Незабудки, радостно подскакиваю и чуть ли не прыгаю от радости, потому что она пишет то, что я даже не ожидал увидеть.

Незабудка: «Нет».

Часть 11. Илья

Половина дня пролетает слишком быстро, потому что кому-то постоянно что-то от меня требуется. Я даже не успеваю написать Незабудке, так как пока даже не знаю, что можно сказать ей. Я хочу продолжить наше общение, но желаю перевести его на новый виток, узнав друг друга в лицо, однако я боюсь, что если предложу ей обменяться фотографиями, то та романтическая поволока, что есть между нами, разрушится. Возможно, пока нам следует вернуться хотя бы к тому, от чего ушли…

В обед ко мне заглядывает Валентина, и я снова теряю мысль, хотя до этого вроде бы начал писать сообщение Незабудке. Решаю, что разговор с ней лучше всего отложить до вечера, когда не будет никаких отвлекающих факторов, я смогу расслабиться и сконцентрироваться на своих мыслях и желаниях.

— Илья Сергеевич, тут такое дело… Девушка, которая сейчас занимается с Викой, она готова пару месяцев побыть ее няней и оплату просит совсем небольшую, уверена, что я сама потяну, а насчёт организации детского сада здесь… Понимаете, моей дочери нужен особенный уход, прогулки на свежем воздухе, тишина. Мне кажется, что ничего подобного здесь не организовать.

Валентина тяжело вздыхает и старается не смотреть мне в глаза, словно чувствует себя виноватой в том, что отказывается поддержать мою безумную идею. Если тут и есть чья-то вина, то исключительно моя, потому что это я захотел чего-то невозможного. Придумал себе идеальную возможность чаще видеться с девочкой, в груди которой бьётся сердце моего сына, но для чего мне всё это? Вика не Павлик. Она никогда не сможет стать им. Несмотря на то, что сердце моего сына продолжает выполнять свои функции, его больше нет в живых. И я не должен преследовать Валентину или её дочь. Мне нужно просто отпустить эту идею и позволить женщине работать на дому. Так всем будет лучше. Понимаю это, но пока не готов поступить правильно и сделать так, как нужно. Сам не знаю почему? Возможно, меня тронуло, что девочка поделилась своим пончиком, словно тоже почувствовала какую-то странную, едва уловимую связь между нами.

— Валентина, вы знаете, я поговорил с владельцем заведения, и он придерживается точно такого же мнения. Я сглупил с самого утра, хотел провернуть невозможное. Пока у нас в стране ничего подобного нет, и мне кажется, что сотрудники отнесутся к такому введению совсем не так, как я ожидал изначально. Думаю, что вы правы — не следует принимать такие опрометчивые решения! — киваю я.

Почему мне так сложно говорить сейчас с этой женщиной?

Окидываю Валентину беглым взглядом: вроде бы в ней нет ничего необычного, но что-то цепляет меня, и мне хочется узнать её получше. У неё красивые волосы русого цвета, скорее всего, натурального, да и внешность вроде бы простая, но тем и привлекательна, потому что в ней нет ничего фальшивого.

— Валентина, как вы смотрите на возможность пообедать вместе? Вы не подумайте ничего лишнего, мне кажется, что вчера я немного переборщил в своём отношении к вам, нагрубил, и мне хотелось бы исправить это. Мы могли бы спуститься в наше кафе или проехать в любое другое, если вы не хотите, чтобы по всему офису пошли невесть какие сплетни о том, что вы обедаете в компании босса?

— Меня ничуть не смущает обед в компании босса, но… — она обрывается на полуслове и начинает теребить края своей блузки пальцами. — Согласна, что нам нужно поговорить, и я бы сделала это вне стен этого здания, где всюду могут находиться уши.

Слышу, как за стеной что-то падает и понимаю, что секретарша эти самые «уши» только что успешно грела, слушая наш разговор. Ох как же сильно мне хочется выйти, поймать её с поличным и уволить, но я держусь, ведь успел привыкнуть к сплетням. Не хотелось бы, чтобы и о Валентине они стали ходить не самые лицеприятные.

— Что же, тогда встретимся на парковке? — предлагает Валентина.

— Нет, пойдём туда вместе, если вы не боитесь слухов, потому что наш разговор уже успешно услышали слишком длинные уши, — я специально немного повышаю голос: — Которые неплохо было бы кому-то открутить, оштрафовав или уволив их обладателя. — Смотрю на испуганную Валентину, и уже тише добавляю: — Простите, просто секретарши мне какие-то попадаются болтливые. Их там обучают специально сплетни по офису разносить и босса соблазнять, что ли?

Валентина посмеивается, а я поднимаюсь из-за стола и выключаю компьютер. Мне нужно сконцентрироваться, взять себя в руки и просто признаться Вале, что это мой сын стал донором для её дочери. Уверен, что в таком случае это облегчило бы наше дальнейшее общение, потому что иначе можно попросту сойти с ума, или случайно проболтаться. Я решаю, что именно об этом и поговорю с ней в кафе.

Пока мы спускаемся на парковку, я несколько раз порываюсь написать Незабудке, чтобы она не подумала, что я просто в очередной раз исчез из её жизни, добившись желаемого, но сейчас мысли заняты другим: маленькой девочкой с глазками цвета васильков.

Мы с Валентиной едем в молчании, хотя поговорить могли бы уже по дороге в кафе, но для того, что я собираюсь ей рассказать, немного не та обстановка. Привожу её в одно из своих любимых заведений в городе — небольшой ресторанчик на берегу озера, где плавают лебеди. Спокойное и умиротворённое место, где можно вести любые разговоры. Смотрю на Валентину и делаю глубокий вдох, когда мы определяемся с заказом. Я готов раскрыть ей правду, но её следующие слова выбивают весь воздух из лёгких:

— Илья Сергеевич, я должна признаться вам кое в чём важном. Вы хороший человек, поэтому пообещайте, что никого не станете наказывать?

Я хмурюсь, совсем не понимая, что случилось: неужели на работе кто-то конкретно накосячил?

— Наверное, мою доброту вы явно преувеличиваете, Валентина, но я постараюсь выполнить вашу просьбу. О чём вы хотите поговорить?

— Я всё знаю, Илья Сергеевич, — тихонько лепечет женщина и опускает голову.

Часть 12. Валя

— Знаешь что?.. — подталкивает меня босс, а я не могу выдавить из себя и слово, понимая, что выдам тем самым чужую тайну.

Нервно кусаю губы, не желая подставлять Дениса, ведь он так сильно помог нам с Викой. Мне становится так сильно не по себе, что начала этот разговор, но и ходить вокруг да около не могу, потому Илья Сергеевич кажется мне адекватным человеком, и я боюсь, что мы оба запутаемся в этом «знаю — не знаю».

Глупая игра на самом деле.

— Знаю, про вашего сына… И про мою дочь!

Поднимаю взгляд и некоторое время смотрю на мужчину. Отмечаю, что он начинает дышать чуточку чаще. На его лбу проступает лёгкая испарина пота, но затем лицо босса мрачнеет.

— И как давно ты знаешь правду, Валя?

Илья Сергеевич сбрасывает серьёзность тона, и теперь сверлит меня пристальным взглядом, ждёт ответа, а меня начинает подташнивать, но я понимаю, что должна была признаться и сказать ему правду.

— Со вчерашнего обеда… Денис приезжал, и когда он увидел, как мы с вами столкнулись, он решил рассказать мне правду. Прошу вас, вы только не наказывайте его за то, что не сохранил врачебную тайну. Я понимаю, что это неправильно, но он заботится обо мне со школьной скамьи, мы с ним дружим, поэтому он побоялся за меня сейчас.

Илья Сергеевич с облегчением выдыхает и кивает.

— Вы с ним вместе? С доктором, который делал операцию?

— Нет! Мы просто друзья, ничего больше. Он на самом деле проявил лишь заботу обо мне, побеспокоился, что вы решите уволить меня или что-то вроде того. Прошу вас, не сердитесь на него.

— Я не сержусь, Валя. Так даже лучше. Теперь между нами не будет недоговорённости. А как ты считаешь, Валя, твой друг мог бы убить одного ребёнка, чтобы спасти жизнь другого? — во взгляде Ильи Сергеевича появляется нездоровый блеск. Он смотрит на меня, как хищник, готовый растерзать добычу.

Господи! Неужели он на самом деле думает, что Денис смог убить его сына, чтобы спасти мою дочь?

— Побойтесь Бога! — лепечу я. — Никакой врач бы не пошёл на такое! Мы с Викой лежали в больнице несколько месяцев. За это время у Дениса было множество шансов так поступить, но он бы ни за что не пошёл на такое преступление. Он помогал мне готовиться к прощанию с Викой. И после операции он ни разу не намекнул мне на романтические отношения, если вы считаете, что он сделал это, чтобы очаровать меня и привязать к себе. У Дениса есть невеста, и у них чудесные отношения.

Илья Сергеевич судорожно сглатывает и кивает.

— Кроме того, насколько мне известно, вашего сына осматривал другой доктор, который констатировал смерть мозга. Только тогда Денис попытался поговорить с вами и упросить не оставить жизнь вашего сына напрасной…

Замечаю, как багровеют кожные покровы на лице босса, и тут же пытаюсь подобрать правильные слова, чтобы извиниться.

— Простите, ради Бога, я не должна была говорить о нём… Обо всём этом… Просто… — я шумно выдыхаю, понимая, что сама загнала себя в тупик. — Я видела, как вчера вы смотрели на Вику. Вы узнали её. Я ужасно боялась, что вы уволите меня или начнёте злиться и срываться на мне из-за того, что моя дочь жива, а ваш сын… Простите… Но теперь я вижу, что вы отнеслись ко всей этой ситуации с пониманием, а потому я хотела сказать, что если вы желаете видеться с Викой время от времени, то я ничего не буду иметь против этого. Мы могли бы изредка встречаться и прогуливаться. Вы не подумывайте, я не пытаюсь таким образом навязаться и уж тем более стать неотъемлемой частью вашей жизни, нет, просто мне казалось, что вам так могло бы стать легче. Простите, если сказала что-то не так.

Роняю побагровевшее от стыда лицо в ладони и не решаюсь поднять взгляд, чтобы посмотреть на мужчину, потому что понимаю, что повела себя как идиотка. Не следовало мне начинать этот разговор, но мне казалось, что так будет правильно. В конце концов, Илья Сергеевич ведь не просто так начал суетиться с организацией детского сада в бизнес-центре. Мне показалось, что он желал чаще видеть Вику.

Или мне просто померещилось это?

— Спасибо за прямоту, Валентина! Я очень ценю людей, которые умеют говорить прямо, а не юлят и не ходят вокруг да около. И да, ты права — по большей части я затеял всё это, чтобы чаще видеть Вику. Я не искал встречи с ней после операции, но когда встретил вчера, мне показалось, что между нами есть какая-то связь, словно сердце моего сына, бьющееся в её груди, тянется ко мне. Я не знаю, как описать свои ощущения правильно, но я чувствовал то же, что и ты сейчас, когда предложил эту идею с садом. Спасибо, что ты поняла меня и пошла мне навстречу. Я не знаю, правильно ли будет встречаться с девочкой, ведь у неё нет отца, и если она привяжется ко мне… Это будет слишком эгоистично с моей стороны втираться к ней в доверие.

— Вам не следует беспокоиться об этом. Вчера я объяснила Вике, что вы мой начальник. Она не станет привязываться к вам, как к отцу. Она умная и понимающая девочка, поэтому она непременно поймёт всё, если мы скажем, что вы кто-то вроде крёстного папы…

Меня вдруг осеняет, что, возможно, это неплохая идея. Илья Сергеевич своим поступком вдохнул в мою девочку вторую жизнь, подарил ей шанс, и если он захочет, то он вполне мог бы стать крёстным отцом Вики.

— И если вы хотите, то можете стать им… Когда Вика родилась, у меня не было возможности крестить её, но мы могли бы сделать это сейчас…

Илья Сергеевич облизывает губы и выдавливает улыбку. Вижу, что ему непросто переварить полученную информацию и принять какое-то решение.

— Вы подумайте, я ведь не давлю, и я никоим образом не хочу, чтобы наша неожиданная связь как-то повлияла на рабочие отношения, просто, если бы вам было проще таким образом пережить утрату…

Я замолкаю, потому что и без того наговорила так много, что хочется язык завязать узлом. Постоянно топталась по его больной мозоли.

Дурында!

Но как обойти тему, на которой всё повязано?

— Я понял, Валя! Спасибо тебе за откровенность. Так странно, но ведь я привёз тебя сюда для того, чтобы признаться, что мой сын стал донором твоей дочери…

Между нами повисает неловкая пауза, а в глазах мужчины мелькает нестерпимая боль.

Часть 13. Валя

— Думаю, что идея с крёстным отцом неплохая! — немного подумав, выдаёт Илья Сергеевич.

Я вздрагиваю, потому что успела провалиться в мысли за время молчания, и его слова неожиданно вырвали меня в реальность.

— Да, наверное…

О крестинах я никогда не думала. С рождения Вики мне приходилось зарабатывать нам на жизнь и как-то держаться, порой без сна и отдыха. Сейчас мысль кажется дельной, ведь всех детей принято крестить. Как-то в больнице мне даже говорили, что если бы Вика была крещёной, то этот недуг обязательно обошёл бы её стороной. Конечно, тогда я считала всё это бредом, но, как говорится, бережёного Бог бережёт.

— Но я считаю, что пока мы не должны торопить события. Давай попробуем пару раз прогуляться вместе? Тогда мы все поймём, нужно ли нам это… Я не уверен, что смогу восполнить потерю сына, находясь рядом с твоей дочерью, а становление крёстным отцом — это большая ответственность. Не уверен, что потяну её.

Мне кажется, что мужчина пытается помягче отказаться от моего предложения, чтобы я не обиделась, поэтому я сразу же пытаюсь перевести тему и начинаю говорить о работе. Вскоре приносят наш заказ, и я начинаю без умолку нахваливать еду, несмотря на то, что вкус некоторых блюд кажется отчего-то слишком пресным. Возможно, так и должно быть?

— Если честно, то в этот раз здесь не особо хорошо приготовили! — хмурится Илья Сергеевич. — Наверное, сменился повар. Раньше блюда были гораздо вкуснее.

Я пожимаю плечами, потому что раньше никогда не бывала в этом месте. Меня сильно удивляет, когда после обеда мужчина предлагает отвезти меня домой, сказав, что работу я смогу доделать завтра, если нет ничего срочного.

В салоне его автомобиля приятно пахнет хвоей, и я немного расслабляюсь. Вчера я была сильно напряжена и боялась мужчину, а сегодня мне кажется, что он хороший и достойный человек. И не просто кажется, ведь наверняка всё так и есть на самом деле.

— Илья Сергеевич, можете оставить меня около магазинчика? Я обещала девочкам торт, — прошу, когда мы подъезжаем, и мужчина сворачивает на нашу улицу.

— Конечно, где скажешь, — сухо кивает он.

Мельком смотрю на мужчину и замечаю, какой измождённый у него вид. Мне бы хотелось помочь ему, но я понимаю, что даже общение с моей дочерью не станет панацеей. Наверное, если бы моей Вики не стало, я уже сошла бы с ума и ушла следом за ней. Не уверена, что у меня хватило бы сил справиться со столь сильной потерей.

Когда Илья Сергеевич останавливается около магазинчика, я несколько секунд сижу, но всё же решаюсь поднять на него взгляд. Мы некоторое время смотрим друг на друга. Не знаю, как завершить этот день откровенностей, что ещё можно сказать, поэтому просто продолжаю сохранять молчание.

— Спасибо за откровенность, Валентина. Совсем не понимаю, почему ты боялась, что я уволю тебя или обозлюсь… Когда я согласился на донорство, я цеплялся за любую возможность продлить жизнь своего сына, даже если это будет не он. В тот день Павлик спас жизнь не только Вике… На донорство я позволил взять его почки и костный мозг. Тогда я не понимал, что именно сделал, просто согласился, просто подписал все документы, когда понял, что его мозг не функционирует. Потом мне стало казаться, что я поступил чересчур глупо, поиздевался над собственным ребёнком, что не следовало всего этого делать. Я сотню раз пытался обдумать, что было бы, если я не согласился на донорство… Вдруг у Павлика был шанс? Но снова и снова читал диагноз… Мозг умер до того, как начали отказывать органы.

Я негромко всхлипываю и моргаю, пропуская всю боль через себя.

— Прости, я не хотел, чтобы ты прочувствовала эту боль! Мне не следовало всё это говорить, но впервые хотелось кому-то высказаться. Валя, я прошу тебя сохранить тайну донорства в секрете, потому что моя жена в тот момент находилась далеко. Она не давала согласия на пересадку органов Павлика. Доктор, сделавший операцию, рисковал своей карьерой и свободой, когда принял лишь мои подписи. Лучше, чтобы никто не знал о случившемся кроме нас троих. Конечно, сейчас моя бывшей жена находится далеко отсюда и прекрасно строит свою личную жизнь с другими мужчинами, но кто его знает, что взбредёт в её глупую голову, если она вдруг узнает…

— Конечно, я никому не скажу! — начинаю кивать я. — Обещаю. Это останется нашей тайной. Спасибо вам за всё! Ваша доброта спасла жизни!

Илья Сергеевич с грустью улыбается и отводит взгляд. Понимаю, что между нами начинает натягиваться напряжённая атмосфера, поэтому прощаюсь, ещё раз благодарю мужчину и выхожу. Иду в магазин за тортиком, а перед глазами появляется пелена слёз. Все эмоции Ильи Сергеевича захлёстывают меня, словно мы с ним единое целое, словно знакомы уже давно и близки на эмоциональном уровне. Когда я выхожу из магазина, то замечаю машину мужчины: он не уехал. Почему? Он мигает фарами, подзывая меня, и я снова ныряю в салон автомобиля.

— Вы не уехали?

Конечно, не уехал! Глупый вопрос.

— Подумал напроситься к вам на чашечку чая… — выдаёт Илья Сергеевич.

Я думаю, как быть с Юлей, ведь я обещала ей чай с тортиком, но решаю, что просто дам ей деньги, на которые она сможет купить себе тортик или что-либо другое, потому что в это мгновение не хочу отказывать своему боссу. Я чувствую, что эта встреча с Викой нужна ему. Наверное, я поступаю глупо и опрометчиво, впуская чужого человека в нашу жизнь. Что будет, если Романтик узнает о своей дочери? Не попытается ли он резко запретить Вике встречаться с Ильёй Сергеевичем? Я обрываю эту мысль: откуда ему узнать? Он не узнает, если я не сообщу ему правду, а я не планировала так далеко заходить в нашем общении.

Часть 14. Илья

Мы входим в квартиру Валентины. Обставлено всё внутри недорого, но со вкусом. Я озираюсь и немного тушуюсь, когда в коридор выходит молоденькая светловолосая девушка.

— Ой, Валь, а ты с гостями! Что же не предупредила? — начинает смущаться незнакомка.

— Прости, Юль, всё так неожиданно получилось. Это мой начальник, Илья Сергеевич.

В коридор выбегает Вика, и весь мой мир в мгновение начинает кружить около неё одной. Я не слушаю, о чём говорят Валя с Юлией, а разуваюсь, прохожу и здороваюсь с маленькой девочкой, в груди которой бьётся сердце Павлика.

— Привет, красавица. Вчера ты отдала мне свой пончик, а сегодня я пришёл с тортиком.

Я настоял, чтобы за торт Валя взяла деньги, потому что мне было крайне неудобно заходить к ней в дом с пустыми руками. Что-то внутри побуждало это сделать, тянуло к маленькой девочке. Я даже поймал себя на мысли, что больше похож на проклятого извращенца. Вот только то, что я испытывал к совсем незнакомой девочке, было выше моих чувств. Сейчас видя её улыбку, я понимаю, что меня тянет к ней, как к дочери. Пусть я не имею совершенно никакого отношения к рождению этой малышки.

Юлия уходит, кажется, я даже успеваю попрощаться, но всё проходит как-то мимо меня. Прохожу на кухню и ставлю торт на стол, а Вика рассказывает мне, что много сладкого ей кушать нельзя.

— Откуда вы это знаете? Мама всегда покупает тортики, в которых мало сахара, чаще всего она покупает вот такой! — тычет пальцем на коробку девочка.

Мы с Валентиной встречаемся взглядами, потому что она входит на кухню следом за нами. Вижу понимание в её глазах и улыбаюсь.

— Твоя мама выбрала его, если быть до конца откровенным. Я пока мало чего знаю о тебе, если честно, то совсем ничего! — пожимаю плечами я.

— А ты хочешь стать моим папой?

Вопрос оглушает. Валентина говорила, что девочка не подумает так, но она спрашивает так, словно уже приняла меня за отца, и мне становится жутко не по себе.

— Милая, ты не забыла, что я говорила тебе вчера? Дядя Илья мой начальник! Мы работаем вместе, и он платит мне денежки.

— Мам, Андрей тоже был начальником Кати! — заявляет девочка и посмеивается.

Андрей? Катя?

Валентина краснеет. Она прижимает дочь к себе и пытается подобрать слова, чтобы оправдаться передо мной, но я замечаю, как тяжело ей это даётся.

— Простите… Мы с ней смотрели сериал «Не родись красивой», когда лежали в больнице… В общем, это так… Просто детское сравнение, ничего больше. — Валентина возвращает внимание к дочери. — Милая, мы не Андрей и Катя. Дядя Илья просто пришёл к нам в гости. Это совсем ничего не значит.

Валя оправдывается, а я чувствую себя последним человеком на Земле, потому что для меня этот визит значит многое, но я не могу собраться с мыслями, чтобы озвучить их, даже просто понять для самого себя, чего именно хочу добиться.

— Наверное, мне не следовало приходить, — говорю, пытаясь найти повод сбежать и побыть наедине с собой, но Вика вдруг прикасается к моей руке и отрицательно мотает головой.

Вспоминаю, как сын брал меня за руку, и сердце в то же мгновение обжигает сильнейшая боль. Дышать становится труднее, но я дышу. Даже умудряюсь выдавить улыбку. Девочка убирает руку и бежит в ванную.

— Простите, Вика любит поболтать, но это совсем ничего не значит, — тут же начинает извиняться Валя.

— Нет, не за что просить прощения. Она зрит в корень и чувствует, что что-то не так. Дело в том, что я чуть было не ответил на её вопрос положительно. Наверное, я действительно слишком многого хочу…

— О каком вопросе вы говорите? — Валентина испуганно обхватывает себя руками, но после немного расслабляется и открывает торт.

Она пытается переключиться на приготовление чая, но получается с трудом.

— Хочу ли я стать её папой… Наверное, так сказывается сильнейшая в моей жизни потеря. На самом деле их было две. Один раз я потерял любимую женщину из-за собственной глупости, а второй — сына… И это тоже из-за моей глупости. Впрочем, не будем поднимать эту тему. Просто попьём чай, и я уеду, а завтра всё станет как раньше. Не думаю, что это хорошая идея — становиться крёстным отцом Вики и встречаться с девочкой. Я не уверен, что от этого мне полегчает, и я ненароком не наврежу кому-либо.

Говорю всё, что чувствую, и Валентина понимающе кивает. Я замечаю, как сильно она нервничает, и вдруг задаю вопрос, который волнует меня больше всего на свете в эту секунду:

— Что с отцом девочки? Почему он не помогает вам? Почему не был рядом?

— С отцом? — Валентина вздрагивает и проливает немного заварки, которую уже начала разливать по кружкам. — С ним всё сложно. Он не знает, что у него есть дочь, и я не уверена, что ему это нужно.

Валя дрожит и не решается посмотреть на меня.

— Почему ты решила, что ему это не нужно?

— Он отказался от меня. Кроме того, у нас с ним были крайне непростые отношения… Всего одна ночь, которая ничего не значила для него, поэтому у Вики нет отца.

Валентина кусает губы, а я провожу параллель со своей Незабудкой. Возможно, она думает точно так же, что для меня совсем ничего не значила наша ночь, и я хочу сказать ей, что она значила куда больше, чем вся моя жизнь.

— Валя, поверь мне, порой от правды зависит слишком многое. Возможно, тот мужчина был бы рад общению с дочерью! Возможно, она помогла бы ему жить дальше, а не существовать. Я бы был только рад узнать, что у меня есть дочь. Просто поговори с ним, если, конечно, у тебя сохранились контакты. Понимаю, что не имею права лезть в твою личную жизнь, но я уверен, что так всем вам было бы легче. Если он окажется козлом, которому на самом деле не нужна дочь, то тебе будет легче, ты перестанешь мучиться мыслями о том, каково бы было, если бы ты сказала правду.

Валентина смотрит на меня и открывает рот, чтобы сказать что-то, но на кухню возвращается Вика и забирается за стол.

— А вам нравится, как моя мамочка работает? Она всё делает правильно?

Странный вопрос, который бросает меня из одной реальности в другую, «с корабля на бал», как говорят. Я улыбаюсь и смотрю на девочку.

— Конечно, твоя мама просто прекрасный сотрудник, — отвечаю я и обхватываю руками кружку с чаем, который Валентина ставит передо мной.

Часть 15. Илья

Валентина начинает смущаться и краснеть, а я рассказываю её дочери о том, как прекрасно мама справляется со своей должностью и помогает мне. Понимаю, что сам не замечал этого раньше, а ведь так и есть, пусть женщина совсем недолго работает у нас, но она быстро смогла влиться в коллектив и разобраться с деятельностью компании: теперь она даже помогает некоторым сотрудникам. Возможно, мне следует быть внимательнее к своим подчинённым, чтобы ненароком не уволить кого-то очень ценного из-за дурного отношения или того, что мне «показался странным аромат, исходящий от них».

А ведь с Валентиной всё было именно так. Я бесился на неё из-за запаха духов. Прошло уже немало времени, и я мог забыть, как пахло от Незабудки, мог спутать… Да если они пользуются одной туалетной водой, это ведь совершенно ничего не значит. Совсем ничего.

— Мама у меня самая лучшая. Когда я болела, мамочка сильно переживала, но я больше не буду болеть. Когда я вырасту, я буду заботиться о маме и помогать ей во всём! Вот только мне бы мужа для мамы найти, а для себя папу, ведь у всех детей есть папа в садике, а у меня нету. У вас нет знакомого свободного папы?

Мы с Валентиной начинаем синхронно покашливать, поперхнувшись слюной.

Девочка активная, пытается устроить личную жизнь мамы. Наверное, похвальное желание. Вот только я представляю, как почувствовала себя Валентина, и не хочу смущать её ещё сильнее.

— Не уверен, что так просто найти свободного папу, с которым тебе будет комфортно, — выдавливаю улыбку я.

— Разве папы могут быть плохими? — хмурится девочка и начинает накручивать пружинистый светлый локон себе на пальчик.

— Ещё как могут. Я ведь говорил тебе о том, что не все люди хорошие. Есть и плохие. И не дай Бог тебе попадётся плохой папа.

«Я убью его собственными руками», — додумываю, но не озвучиваю свои мысли.

Разговор плавно перетекает на увлечения девочки, и уже скоро я сам не замечаю, как оказываюсь в небольшой комнате, где Вика показывает мне свои рисунки. Сердце замирает и начинает биться чересчур медленно, а взгляд прилипает к человечку с головой в виде цветочка. Я рисовал таких в детстве. Павлик рисовал таких. И вот теперь это. Знак, что мой сын рядом? Руки начинают трястись, а ком сдавливает горло, но я переношу это состояние. Улыбаюсь и говорю, что это лучший рисунок, который я когда-либо видел, и у нас завязывается целая беседа о том, что цветочки живые, и если бы они могли ходить и говорить как люди, то они непременно рассказали всем о том, что природу нужно беречь. Мы с Викой валяемся на ковре и рисуем, а я рассказываю ей сказку о волшебном мире, в котором все растения живые и находятся в гармонии с природой. Когда-то точно так же мы лежали в комнате Пашки на животах, и сын улыбался мне, освещая душу своей лучезарной улыбкой. Кажется, словно в это мгновение я ненадолго возвращаюсь в прошлое и забываю обо всех невзгодах.

Только когда за окном темнеет, я прихожу в себя и понимаю, что провожу время с чужим ребёнком, что это всего лишь мираж, но как же хорошо мне было пребывать в нём.

— Прости, что задержался у вас надолго, — извиняюсь я перед Валентиной, а она улыбается и пожимает плечами мне в ответ.

— Ничего страшного. Я столько дел по дому давно не успевала сделать, ещё и работу кое-какую из облака завершила. Вам спасибо, что провели время с моей дочерью. Я видела, как светились ваши глаза. Вике понравилось с вами, и если вы захотите, то моё предложение в силе — вы всегда сможете стать крёстным отцом для моей дочери.

Вика уже крепко спит в своей кроватке, и я кошусь в сторону спальни. Почему-то в это мгновение я чувствую себя частью семьи Валентины, словно стою рядом со своей женой и куда-то должен отъехать по делам. Появляется сильнейшее желание притянуть женщину к себе и поцеловать её на прощание, и я понимаю, что начинаю окончательно сходить с ума. Нельзя. Мне нельзя о ней думать. Это всё из-за девочки. Меня тянет к ней, как к дочери, потому Валентина привлекает меня как женщина, просто психология.

Наверное.

— Спасибо за всё, — благодарю я женщину. — Доброй ночи, Валя.

Выныриваю в пустоту подъезда и ощущаю, как на меня накатывает сильнейшая волна одиночества. Мне становится плохо, и я глушу это чувство внутри. Подавляю его и сажусь в машину. Сразу же тянусь к телефону, удивляясь тому, сколько на нём пропущенных, но всё это не имеет совершенно никакого значения.

Девочка рисует живой цветочек.

Может быть, многие дети такие, но она уникальна. Я словно получил глоток свежего воздуха, привет от своего сына.

Решаю отвлечь себя от этих мыслей и открываю соцсеть, чтобы написать Незабудке. Мне кажется, что нам с ней следует встретиться, чтобы не тешить себя нелепыми мечтами о том, что у нас может получиться что-то большее, чем просто переписка. Набираю сообщение, опасаясь, что после пожалею о том, что всё-таки решил отправить его, но всё-таки делаю это.

Я: «Как ты смотришь на встречу? Не вслепую, настоящую?».

Она появляется онлайн.

Читает, но ничего не отвечает мне.

А потом её статус начинает светиться красным, уведомляя, что она вышла из сети. Наверное, она пока не готова к встрече… А может, не будет никогда готова к этому? Ведь однажды я предал её.

Обхватываю голову руками, ещё какое-то время жду, надеясь, что Незабудка напишет мне, но она ничего не отвечает, и тогда я завожу машину. Пора ехать домой, в пустоту квартиры, которая непременно начнёт душить снова.

Бросаю взгляд на кухонное окно Валентины и замечаю её хрупкий силуэт. Она смотрит на меня, наверное, пытается сообразить, почему я ещё не уехал. Беру телефон, чтобы позвонить ей и сообщить, что со мной всё в порядке, и я не расклеился после общения с её дочерью, но мне приходит ответ от Незабудки, и я долго сверлю взглядом экран телефона.

Незабудка: «Я согласна».

Часть 16. Валя

Решаю прислушаться к совету Ильи Сергеевича и соглашаюсь на встречу с Романтиком. После разговора с ним многое может встать на свои места. По крайней мере, встреча в реальной жизни позволит нам хотя бы понять, хотим ли мы иметь что-то общее, кроме дочери. Говорить ли ему о Вике, я решу только тогда, когда посмотрю в его глаза и пойму, насколько ответственный человек находится передо мной. Мне бы хотелось, чтобы Романтик оказался таким же заботливым, как Илья Сергеевич. То, как мой босс общается с Викой, наполняет сердце нежностью, заставляет млеть от ощущения счастья. Мне бы хотелось, чтобы отец моей дочери был таким же любящим и заботливым.

Когда машина босса отъезжает, я ещё какое-то время жду сообщение от Романтика, но всё-таки сдаюсь и засыпаю. А утром подскакиваю, проспав звонок будильника, и начинаю спешно собираться на работу. Вика всё ещё сладко спит: уморилась вчера, и я не могу смотреть на дочь без улыбки. Всё плохое осталось позади, и теперь нас ждёт светлое будущее, я уверена в этом.

Юля приходит уже скоро. Открываю ей, а по пути расчесываю волосы.

— Я не успела разбудить Вику, проспала сегодня, сможешь приготовить для неё завтрак сама?

— Конечно! Обед ведь готовлю, — улыбается девушка, проходя на кухню.

Она ставит рюкзак со своими вещами на стул и внимательно смотрит на меня, словно ждёт услышать какие-либо поручения.

— Что-то не так? — удивляюсь я и оглядываю себя с головы до пояса в зеркало, висящее на стене в коридоре.

— Кто тот мужчина, Валь? Такой галантный, видно, что надёжный, прямо мечта! — Юля начинает краснеть, а я негромко цокаю языком.

— Это мой босс… — отвечаю, пожав плечами, и заканчиваю с причёской.

— Ну а дальше? Насколько у вас всё с боссом далеко зашло?

— Юль, а ты не маленькая вести такие разговоры? — смущаюсь я, потому что как ни крути, а разница в возрасте у нас есть, пусть и не такая большая.

— Валь, а ну не переводи тему. Рассказывай. Что у вас с ним?

— Одно сердце на двоих… — отвечаю я и негромко всхлипываю. Однако я вспоминаю просьбу мужчины не рассказывать никому постороннему правду о донорстве, поэтому замолкаю. — Всё сложно, Юль. Однако между нами не может ничего быть, мы просто связаны общим делом.

— Странная ты какая-то… То одно сердце на двоих, то общее дело, — пожимает плечами Юля и заглядывает в холодильник. — Ты беги, а то опоздаешь.

Я понимаю, что задумалась и всё ещё стою.

Волнительно опоздать на работу и заставить Илью Сергеевича думать, что я расслабилась после его встречи с Викой. Я продолжаю относиться к нашим отношениям, как к рабочим, хотя, признаться, мне хотелось бы провести время с мужчиной, хотелось бы, чтобы именно такой стал надёжным тылом для моей семьи. Отчего-то я уверена, что Илья Сергеевич никогда не сбежал бы, как сделал это Романтик, ничего не объяснив мне, а потом объявившись в моей жизни снова. Ловлю себя на мысли, что невольно сравниваю мужчин, и от этого мне становится не по себе. Приходится дать себе установку, что встречаться с Ильёй Сергеевичем вне стен офиса следует как можно реже. В конце концов, он ведь не думает, что будет ежедневно навещать Вику?

Выскакиваю на улицу и вижу машину Дениса. Наверное, он привёз Юльку и теперь хотел подкинуть меня до работы. Это даже хорошо, что нам с ним удастся поговорить. Нужно сказать ему, что тайны между мной и боссом больше нет, пусть и будет стыдно за то, что не сохранила чужую секрет.

Денис мигает фарами, словно я пройду мимо. Открываю дверцу и ныряю в салон новенького автомобиля, внутри которого стоит аромат жвачки, совсем как в детстве.

— Привет! — улыбаюсь я. — Опаздываю сегодня, проспала… — начинаю оправдываться, а Денис поглядывает на часы.

— Привет. Не стоит переживать, домчу тебя до офиса с комфортом. Как дела у тебя, и что за мужчина появился в твоей жизни?

— Юлька… — шепчу себе под нос.

Она уже всем успела растрепать, что вчерашний вечер мы с дочерью провели в компании мужчины.

— Ну… Собственно, об этом я и хотела поговорить с тобой. Денис, тут такое дело… Илья Сергеевич увидел Вику и узнал её. Между нами больше нет тайны о донорстве, и ему захотелось провести немного времени с моей дочерью.

— Это плохо, — ворчит Денис, выворачивая со двора.

— Плохо? Почему? Мне кажется, что Илья Сергеевич отреагировал на нашу связь очень даже неплохо. Он даже повышение зарплаты на няню для Вики пообещал мне.

Денис смотрит на меня, как будто я маленький глупый ребёнок. Он немного хмурится и тяжело вздыхает.

— Валь, ну ты сама подумай: он потерял сына. Ты хотя бы представляешь, что он чувствовал? Уверен, представляешь. Ему не следует общаться с Викой, потому что невольно он будет представлять на её месте сына, чьё сердце бьётся в груди твоей малышки. Не стоит вам так далеко заходить. Я бы на твоём месте вообще сменил место работы. Лучше тебе исчезнуть из его жизни и перестать напоминать о себе.

Мне кажется, что в голосе Дениса звучат нотки ревности, и я вспоминаю вопрос Ильи Сергеевича: мог ли Денис провести операцию, если у мальчика был шанс.

— Как у тебя дела? С той медсестрой из операционного блока? — решаю перевести тему разговора я.

— Да какая медсестра, Валь? Нет у меня ничего с той медсестрой, и вообще ни с кем ничего нет. Я весь в работе… Кроме того… — Денис тяжело вздыхает и поглядывает на меня. — Вряд ли я полюблю ещё раз в своей жизни.

У меня перехватывает дыхание, а руки начинают трястись. Снова и снова в ушах начинает звучать вопрос Ильи Сергеевича. Мог ли Денис прооперировать ребёнка, у которого был шанс?

— Денис, пожалуйста, ответь мне на один вопрос, только честно…

— Да?

Мужчина как раз останавливает машину на светофоре и пронзительно смотрит мне в глаза. Его русые волосы немного шевелятся из-за ветра, дующего из приоткрытого окна. Идеально ровные контуры губ Дениса расплываются в нежной улыбке.

— Спрашивай, Валя, — подталкивает меня бывший одноклассник, а я понимаю, что снова сравниваю своего босса с другим мужчиной и отмечаю, что меня тянет к Илье Сергеевичу на физиологическом уровне.

Отвожу взгляд и делаю глубокий вдох, чтобы успокоить неровное дыхание.

— Ты бы мог провести операцию по пересадке сердца, если бы… Если бы у того мальчика был хоть малейший шанс выжить?

Часть 17. Валя

Денис резко меняется в лице. Он сжимает руль до побеления костяшек пальцев и негромко бормочет что-то себе под нос. Машина трогается с места, а Денис поворачивается на пару секунд и обиженно поглядывает на меня.

— Ты сама до такой мысли дошла, или босс подсказал? Мне просто интересно, как много людей думает обо мне такое… Я врач, Валя. Я не могу руководствоваться своей симпатией и любовью к кому-либо… Я клятву давал. Ты знаешь, что моё сердце разрывалось за Вику, но я не мог просто взять и вырезать сердце у ребёнка, у которого остаётся хотя бы миллионная доля процента выжить. У Павла умер мозг, и органы стали отказывать. Именно тогда я поспешил поговорить с его отцом. Я боялся, что мы не успеем, что сердце тоже откажет, но даже тогда я потратил время, чтобы получить разрешение. Зная, что у нас может и не быть шанса, что мы можем не успеть, я пытался получить разрешение у отца ребёнка. Я никогда бы не убил того, кто мог выжить. Даже если бы нам пришлось попрощаться с Викой. И мне действительно очень больно слышать от тебя такие слова, Валя. Мы с тобой друзья, в конце концов, а ты убиваешь без ножа.

— Прости… Я не должна была спрашивать, но… — понимаю, что не смогу подобрать слова, чтобы попросить прощения правильно, а простых извинений в этом случае на самом деле недостаточно. Я отвожу взгляд и тяжело вздыхаю.

— Признаюсь честно, я откладывал деньги, чтобы впоследствии открыть свою хирургическую клинику. Ты знаешь, как сильно я мечтал о ней. Перед тем, как всё это случилось, как Павел оказался в нашей больнице, я думал о том, чтобы оплатить донорское сердце и практически сумел договориться с одной клиникой. Оставалось не так много для завершения всех формальностей и оплаты. Я продал свой раритетный байк. Я хотел помочь Вике, но не смертью другого ребёнка.

Я захлёбываюсь собственными эмоциями. Ком встаёт в горле и мешает даже просто дышать. Денис пытался помочь мне, но ничего не говорил об этом, а теперь я взяла и обидела его простым вопросом.

— Денис, я знаю, что мне нет прощения, и мне ужасно стыдно за то, что я спросила тебя об этом.

— Перестань… Забыли, ведь всё это не так важно… — пытается выдавить улыбку Денис.

— Важно… Ты продал байк, единственное, что осталось тебе от отца… Мне так жаль. У тебя получилось выкупить его?

— Нет. Зачем? Я решил, что однажды непременно куплю новый, а та развалюха… Ты права — это единственное, что осталось мне от отца, который предпочёл другую семью, и я решил вложить деньги в свою клинику. Осталось совсем немного, и я смогу реализовать свои мечты. Ты ведь знаешь, что я всегда хотел сделать лечение доступным для большинства людей… Буду зарабатывать там на имплантах, на пластической хирургии, а жизненно важные операции делать дешевле, чем везде, чтобы люди, у которых нет времени стоять в очереди в бесплатную больницу, могли обратиться за этой помощью ко мне.

Я улыбаюсь. Ещё со школьной скамьи Денис стремился спасти как можно больше людей. Он всегда хотел помогать, и когда смотрел на страдающих детей, сходил с ума. У него умер лучший друг, Боря, от того, что ему не успели провести операцию на сердце, и Денис твёрдо решил стать хирургом. Решил и стал им. Я гордилась своим приятелем, радовалась, что он смог осуществить желаемое, и теперь я была уверена в том, что он откроет свою клинику.

Дальше мы едем в молчании. Мне нечего сказать, потому что я чувствую себя виноватой. Внутри всё стягивается тугим узлом, и я выскакиваю из машины, как только Денис довозит меня до парковки у офиса. Благодарю его за всё и пулей мчусь в офис. Плюхаюсь на своё рабочее место и обхватываю голову руками. Наверное, это паранойя… И чувство вины теперь долго будет съедать меня.

Пока включаю компьютер, на телефон приходит сообщение от Романтика.

Романтик: «Встретимся на том же месте?».

Я отрицательно мотаю головой, словно он видит меня. Набираю сообщение, думая, что о встрече можно и не мечтать в ближайшее время, потому что жизнь наверняка раскидала нас по разным городам.

Я: «Не выйдет. Там я была по рабочим вопросам. Сейчас я в Питере. И возможности поехать куда-то у меня нет в настоящее время».

Романтик читает сообщение и какое-то время молчит, а потом присылает в ответ смайлики, на которых человечки прикрывают свои мордашки руками.

Романтик: «Я тоже в Петербурге. Мы можем встретиться хоть сегодня»…

Сердце обрывается. Он тоже здесь?

Судьба решила поиздеваться над нами? Пошутить?

Руки начинают трястись, а дыхание обрывается. Долгое время я просто смотрю на экран телефона, снова и снова перечитывая сообщение от Романтика.

Он тоже здесь?

Но как?

Почему?

В реальность меня вырывает негромкий стук в дверь, следом за которым она открывается, и в кабинет входит Илья Сергеевич.

Мужчина улыбается, а я начинаю нервничать сильнее.

Нельзя мне с ним общаться. Вон уже друга так сильно обидела из-за сомнений, которые он посеял мне в сердце.

— Илья Сергеевич? Что-то случилось?

Кончики ушей начинают гореть.

— Доброе утро, Валентина. Ничего не случилось, я просто зашёл спросить, как ты себя чувствуешь? Вика обо мне не вспоминала утром?

Голова кружится. Я кладу телефон на столешницу, забыв заблокировать экран, а мужчина подходит к столу и садится напротив меня. Мельком он поглядывает на телефон, но надолго не задерживает там взгляд.

— Я не знаю. Когда я уходила на работу, Вика ещё спала. Уверена, что она долго будет вспоминать рассказанную вами историю.

Илья Сергеевич улыбается.

— Я хотел поблагодарить тебя, Валя. Этой ночью, я впервые спал спокойно. Надеюсь, что всё будет хорошо, и моё общение с Викой не скажется на ней негативно.

— Да, всё будет хорошо. А ещё я поговорила с Денисом. Он никогда не стал бы делать операцию, если бы у вашего сына был шанс…

— Не следовало говорить с ним. Вчера я сморозил ерунду… Прости, Валя. Это были глупые домыслы. Я понимаю, что он бы так не поступил. И я никого кроме себя не виню в случившемся. Это я не доглядел за сыном и вовремя не забрал его у матери, которой он был не нужен.

Между нами повисает напряжённая тишина. Я смотрю на Илью Сергеевича, а он на меня. Понимаю, что он хорош собой и очень сильно боюсь, что после встречи с Романтиком могу оказаться разочарованной, потому что меня очень сильно стало тянуть к другому мужчине.

Часть 18. Илья

Разговор с Валентиной не сильно складывается, поэтому я решаю не докучать ей своим вниманием и предлагаю встретиться после работы вне стен офиса. Она не отвечает ничего однозначного: боится меня? Кажется, что так и есть, и мне было бы неплохо определиться, потому что я поступаю, как собака на сене, пытаясь наладить контакт одновременно с двумя женщинами. Романтик, живущий внутри меня, всё ещё таит внутри тёплые воспоминания о Незабудке, надеется, что после встречи у нас с ней будет шанс, а вот я… Почему-то мне хочется находиться рядом с Валей. Я понимаю, что сам начинаю загонять себя в ловушку собственных чувств и пугаюсь этого состояния. Нельзя ещё раз обмануть и предать ожидания Незабудки, поэтому мне следует как можно быстрее сделать правильный выбор и остановиться. Важно встретиться с ней, пусть пока она не отвечает, ничего не говорит о возможности нашей встречи.

Взвинченный я хожу из угла в угол и толком не понимаю, что со мной происходит, а когда на телефон приходит ответ от Незабудки, то сразу же начинаю коситься на часы. Она хочет встретиться в субботу. Уже завтра. И оно к лучшему. Надеюсь, что чем быстрее мы увидимся, тем быстрее сможем расставить все точки. Только после всего этого я посмею сближаться с Валентиной, если у нас ничего не получится с Незабудкой. Мотаю головой, плавясь от мыслей, витающих в голове.

Валентина…

Незабудка…

Вика…

Я плюхаюсь в своё кресло и откидываюсь на его спинку. Пишу Незабудке место и время встречи, и она соглашается, что придёт туда. Я не пытаюсь выбрать дорогой ресторан, остановив свой выбор на кафе, раскинувшемся на берегу реки, где люблю бывать. Хотел бы выбрать домашнее кафе, где подают невероятную выпечку, но боюсь, что снова встречусь там с Валентиной. Если они с Викой увидят меня вместе с другой женщиной… Почему-то мне не хотелось бы этого. Мозг медленно плавится, но я пытаюсь сдерживать эмоции. Всё будет хорошо, ведь не может быть иначе. Я пытаюсь успокоить себя мыслями, что после встречи с Незабудкой не захочу даже думать о Вале, как о женщине, но её облик снова и снова появляется перед глазами.

Весь рабочий день пролетает незаметно, и когда я захожу к Валентине, чтобы предложить подвезти её, понимаю, что опоздал — она уже улизнула из офиса, наверное, опасаясь встречаться со мной. Скорее всего, я был слишком назойливым в отношении этой женщины, и мне следует немного поубавить свой пыл.

Еду домой, принимаю душ и отрубаюсь, а с самого утра ношусь по дому, пытаясь привести себя в порядок. Мне хочется выглядеть идеально, ведь это будет наша первая встреча с Незабудкой. Мы договорились, что у неё в волосах будет заколка в виде цветка незабудки, а у меня в руках алая роза. Надеюсь, что всё пройдёт лучше, чем могло.

Собираюсь поехать в кафе, но меня срывают звонком с работы и говорят, что произошло ЧП, разобраться в котором могу только я. Негромко чертыхаюсь, опасаясь, что я могу не успеть, но всё равно мчусь в офис. Налоговая заявилась к нам с проверкой в выходной день. Для этого нужен был веский повод. Обычно эти товарищи не работают в такие дни. Какая крыса наслала на нас эту проверку, я не знаю, но обязательно выясню это, если моя встреча сорвётся.

По пути к автомобилю, я пытаюсь открыть проклятое приложение и написать Незабудке, что могу немного опоздать, но мне выдаётся лишь глупое сообщение: «На сервере ведутся технические работы, пожалуйста, повторите свой запрос позднее». Какие к дьяволу технические работы? Почему именно сейчас, когда меня ждёт важнейшая в моей жизни встреча?

Схожу с ума и начинаю нервничать ещё сильнее. Даже подумываю послать налоговую и вынудить их самостоятельно разбираться со своими проблемами, но всё-таки не могу так поступить. Меня ведь и арестовать могут, если им действительно что-то там не понравилось. Негромко рычу сквозь стиснутые зубы, добираюсь до офиса, вылетаю из машины и мчусь разбираться с проверяющими. Я спускаю на них всех собак, заявляя, что в выходной следует чаёк по домам распивать, а не с проверками приезжать, но они закалённые — не обращают на мои возмущения никакого внимания и требуют предоставить им документы, список которых они уже успели подготовить.