Не твой герой

будет. Как я ненавижу то, что ей пришлось бороться с ним самостоятельно. Но это,

возможно, было к лучшему, поскольку велика вероятность, что я сделал бы или сказал

что-то, чем разозлил бы его достаточно, чтобы уйти.

Счастье Кортни передается мне, и прежде чем я осознаю это, она смотрит на часы и

быстро встает.

— Мне нужно забрать Бена из школы.

— Я могу поехать с тобой? — слова вырываются из меня прежде, чем я

задумываюсь над ними. Хотя я хочу этого и сделаю. Я хочу Кортни, а Бен её приложение.

Я хочу их обоих.

Она замолкает на мгновение, а я паникую, думая, что перешел грань. Но потом она

заправляет волосы за уши и ухмыляется.

— Да. Это было бы здорово.

Я жду ее у входной двери, и мы идем к ее машине вместе.

— Почему бы тебе не позволить сесть за руль мне?

Для нее сегодня был эмоциональный день, и я бы чувствовал себя лучше, если бы

она могла просто расслабиться хоть на минутку. Плюс ко всему я — мужчина. Мужчины

ведут.

— Все в порядке. Я могу.

— У тебя был долгий день, и ты устала. Пожалуйста, — я протягиваю руку за

ключами, и она закатывает глаза, прежде чем вручить их мне.

— Ладно, держи.

Я делаю небольшой рывок к ней, когда металл касается моих пальцев, и притягиваю

ее для быстрого поцелуя.

— О, угадай что? — спрашиваю я, двигаясь по улице.

— Что?

— Ты знаешь парня, который работает на меня, Нейта?

— Да, я виделась с ним пару раз. Он выглядит очень милым.

— У него и его жены, Джейн, этим утром родился ребенок. Маленькая девочка.

— Серьезно? — пищит она. — Это так здорово. Как же они ее назвали?

— Ммм, на самом деле, я понятия не имею. Пришла вся его семья, ему было не до

меня.

— О-о. Это мило. Держу пари, они счастливы.

Я украдкой бросаю на нее взгляд, и меня радует видеть настоящую улыбку на ее

лице. В последнее время я почти не видел ее, и мне этого не хватало.

— Да. Нейт был на седьмом небе от счастья. Он будет хорошим отцом.

— Он взял отпуск на работе?

Я киваю:

— Он сказал, что, когда родится ребенок, он возьмет пару недель.

— Ты сможешь выжить без него? — шутит она.

71

Я тру шею, потому что был очень занят в последнее время и понятия не имею, как

буду справляться со всеми звонками на домашний телефон самостоятельно. Для

некоторых вещей необходимо два человека. Вдобавок ко всему он делает большую часть

бумажной работы. Я ненавижу бумажную работу.

— Я справлюсь.

— Дай мне знать, если тебе понадобиться какая-либо помощь. Я не особо

разбираюсь, но...

Я проезжаю на пикапе школьную стоянку и паркую машину у парка. Повернувшись

в кресле так, чтобы я мог смотреть на нее в упор, говорю:

— Ты потрясающая, тебе это известно?

Она застенчиво смотрит в сторону и бормочет:

— Нет, это не так.

— Да, ты такая. Ты, вероятно, прямо сейчас переживаешь один из худших моментов,

с которыми только мог бы столкнуться родитель-одиночка, но все же предлагаешь мне

свою помощь, — Кортни поднимает голову и улыбается. — Серьезно. Ты замечательная.

Бену повезло с тобой.

— Спасибо.

Мы выходим из машины и стоим под деревом у здания школы. Кортни опирается на

меня, и я счастливо оборачиваю свою руку вокруг нее. Звенит звонок, и дети выбегают.

Маленькая голова Бена подпрыгивает в толпе, и Кортни приходится сделать шаг назад,

когда он прыгает в ее объятия.

— Привет, мамочка!

Она опускается на колени и обвивает руки вокруг него, прижимаясь лицом к его

голове. Я отступаю и даю ей насладиться моментом. Именно в этом объятии нечто

большее, чем в типичных обнимашках после того, когда ребенка забирают из школы. Это

уверенность и облегчение, что она не потеряет своего сына. Он смеется и смотрит,

наконец, заметив меня.

— Привет, Сэм. Что ты здесь делаешь?

Я прочищаю горло от застрявшего в нем комка. Большая часть меня в ужасе от того,

что я должен рискнуть, но блеск в его глазах стоит этого.

— Я пришел с твоей мамой, чтобы забрать тебя, — я вдруг начинаю беспокоиться,

что он не захочет меня видеть и что мое присутствие здесь странное для него. — Как тебе,

нормально?

— Да, — отвечает он мгновенно, глядя на меня и улыбаясь, так же как и его мать.

— Хорошо.

Когда Кортни встает, она наклоняет голову и вытирает глаза. Я протягиваю руку и

обнимаю ее за плечо, а Бен берет маму за руку. Мы идем обратно на стоянку, слушая

рассказ Бена о том, как тот провел день.

— Кортни, — зовет справа сердитый мужской голос, когда мы добираемся до ее

машины.

Она вздрагивает, и мой защитный механизм возрастает.

Когда все мы поворачиваемся, то видим мужчину, который размахивает

документами и приближается к нам. Я встаю перед ней и заталкиваю Бена между нами.

— Мэтт, — шепчет она, в ее голосе сквозит страх.

— Какого черта? — кричит он.

72

У меня уходит мгновение на то, чтобы оценить его. Он выше меня, но худой. На нем

дорогой костюм и розовая рубашка. Его лицо покраснело, несомненно, от гнева, и я

поворачиваюсь к нему спиной, чтобы поговорить с Кортни и Беном.

— Сядьте в машину и включите радио, хорошо? Я подойду через пару секунд, — я

передаю ей ключи, и мой гнев еще возрастает, когда их сжимают ее трясущиеся руки.

— Кортни! — кричит мужик снова, и она вздрагивает.

— Посмотри на меня, детка, — она делает это, и я заканчиваю. — Забери Бена в

машину и включи радио. Я буду через минуту. Бен?

Он растеряно оглядывается на Мэтта, стоящего за мной.

— Ты можешь вернуться на свое место, приятель? Я сейчас подойду.

Он пожимает плечами.

— Конечно.

Лицо Кортни бледнеет, а глаза расширяются.

— Я займусь им. Все в порядке. Иди, — я слегка подталкиваю ее, и она бросает

взгляд через мое плечо еще раз, прежде чем я хватаю Бена и заталкиваю их в машину.

— Я еще не закончил разговаривать с тобой! — кричит Мэтт.

Я подхожу к нему так спокойно, как только могу, и хватаю за бицепс, тем самым

оттягивая его не только от Бена и Кортни, но и от остальных людей, забирающих своих

детей. Он пытается вырвать руку, но во мне сейчас столько злости, что у него нет ни

единого шанса вырваться из моего захвата.

— Эй, — ноет он. — Отпусти меня. Да кем ты, бл*дь, себя возомнил?

— Заткнись, мудак, — выдавливаю я сквозь зубы. — Имей, на хрен, хоть какое-то

уважение. Здесь дети вокруг.

Как только мы скрываемся за углом, я слегка толкаю его назад, и он потирает свою

руку. «Баба». Я скрещиваю руки на груди, пока он приводит себя в порядок.

— Кто ты? — спрашивает Мэтт.

Я игнорирую его вопрос.

— Чего ты хочешь?

— Мне нужно поговорить с Кортни. Долбаная сука шантажирует меня и мою жену.

— Нет. Ее адвокат шантажирует тебя и твою жену. И не называй ее сукой.

— Опять же. Кто ты, черт возьми?

— Я — мужчина в ее жизни и жизни Бена. А ты нет. И никогда им не был, — я

наклоняюсь, чтобы подчеркнуть свои следующие слова. — И никогда, на хрен, не будешь.

— Он мой сын. Она скрывала его от меня.

Не могу поверить, что этот придурок думает, что ему удастся выплеснуть на меня

все это дерьмо.

— В самом деле? Где же тебя носило последние пять лет?

— Я...

— Именно. Тебя не было, — я читаю тихую молитву к своей маме прямо сейчас,

надеясь, что мои слова не вернутся, чтобы укусить меня за задницу. — Ты полагаешь, что

можешь выиграть, да? Ты думаешь, что должен вмешаться после того, как ударил ногой

беременную женщину, оставил ее и Бена? — я отказываюсь называть мальчика его сыном.

— Ты не хочешь иметь ничего общего с ним. Твоим новым родственникам со стороны

жены нужна всего лишь реклама. И я скажу тебе еще раз. Вы не победите.

— Ты ни черта не знаешь.

73

Его гнев усиливается, и я делаю шаг назад. Не хочу ввязываться в драку с этим

засранцем. По крайней мере, не здесь и не сейчас.

— Я знаю одно. Те два человека, — я указываю назад на парковку, — те, кого ты

оставил на произвол судьбы — они теперь мои. И я, бл*дь, лучше умру, чем позволю

твоей жалкой заднице приблизиться к ним. Ты меня слышишь?

Он проводит рукой по своим волосам и впивается в меня взглядом.

— Ты даже не представляешь, с кем имеешь дело. Дентон — зверь. Он не любит

проигрывать.

— Да? Ну, Монро — чертов монстр, и он не проигрывает, — я озираюсь вокруг и

рад тому, что за нами никто наблюдает. — Слушай. Мы оба знаем, что ты делаешь это из-

за семьи, в которую вошел после женитьбы. Но сейчас я говорю тебе: остановись. Ты

действительно хочешь, чтобы в газетах мелькали заголовки о том, что у твоей жены был

роман с женатым шестидесятилетним губернатором, и что она отдала ребенка на

незаконное усыновление?

Его лицо бледнеет, и он делает шаг назад, потрясенный.

— Это, — он сминает бумагу в руке и шагает в мою сторону, — Дентон замял.

Никто не сможет это выяснить.

— Я не был бы так в этом уверен. Думаю, тебе нужно пойти домой и немного

поболтать со своей женой и тестем. Выяснить, что важнее. Как только они решат, что

спасение их имени перевесит всю фигню с делами, касающимися твоего желания стать

отцом, ты подпишешь сраные бумажки. И тогда ты никогда не выдохнешь имя Кортни

или Бена снова.

— Черт возьми, да кто ты такой?

Я протягиваю руку, и он нерешительно берет ее. Я пожимаю ее и отвечаю:

— Сэм Монро, — его глаза слегка расширяются. — И ты думаешь, что мой отец

беспощаден? Риски. Попробуй только навредить им. Бл*дь, рискни, и я обещаю, что ты

огребешь новые неприятности на свою задницу так быстро, что захочешь, чтобы на моем

месте оказался мой говнистый отец, с которым ты судишься за бумаги и деньги.

Он вырывает свою руку и подходит ближе.

— Ты угрожаешь мне?

— Ага, бл*дь, именно так. Хочешь испытать меня?

Мы уставились друг на друга, и он, наконец, сдается, вскидывая руки вверх.

— В любом случае, мне не нужен этот сопляк. Можешь забрать их. Да пошли вы все

на хрен.

Я смотрю, пока он не заворачивает за угол, затем опираюсь ладонями о свои колени.

Я имел в виду каждое слово, которое произнес. Я знал, о чем говорил, я вырос среди

алчных юристов. Независимо от того, намеренно или нет, я узнал кое-какое дерьмо от

моего отца. И я умею разбираться в людях, а Мэтт не что иное, как мелкий трус,

пытающийся поцеловать задницу своего нового папочки.

Я могу гарантировать, что эти документы будут подписаны и доставлены к концу

недели.

Я возвращаюсь к машине. Когда Кортни замечает меня, она выходит и закрывает

дверь. Она бежит ко мне, все ее лицо охвачено беспокойством.

— Что случилось? Что он сказал? О, Боже, он будет пытаться отнять Бена? — я

останавливаю ее быстрым поцелуем. Она чуть оступается, но я не даю ей упасть.

— Все нормально. Все в порядке. Пойдем, купим мороженое.

74

— Сэм. Ты не можешь просто поцеловать меня, чтобы отвлечь. Я имею право знать,

что он сказал.

Бен взволнованно смотрит из окна.

— И я скажу тебе. Позже, — я улыбаюсь очень широкой улыбкой, чтобы успокоить

Бена. — Но сейчас Бен напуган. Все хорошо. Мэтт ушел.

— Но…

— Нет. Никаких "но". Мороженое. Затем, чуть позже, мы поговорим.

Я обхожу вокруг машины, и перед тем, как открываю дверь, она обращается ко мне.

— Спасибо тебе.

— Не стоит благодарности. Ты готова?

Она наклоняет голову и улыбается.

— Да, Сэм. Я готова. А ты?

Ясно, что она спрашивает о чем-то большем, чем мороженое.

Я опускаю свои руки на крышу автомобиля и наклоняюсь ближе к ней.

— Я никогда не был так готов ни к чему в своей жизни.

Глава 16

Кортни

Я безумно нервничала, начиная с того момента, как впервые взяла Бена на руки. Я

цепенела от страха, что он может заболеть в младенчестве, боялась, что он умрет во сне.

Боялась, что он может навредить себе всякий раз, когда он пробовал что-то новое. Я

постоянно сомневалась и продолжаю сомневаться до сих пор, во всем, что делала,

беспокоилась, что травмирую его на всю жизнь. Когда он начал спрашивать о своем отце,

страх перед отсутствием достатка выбрался на поверхность и заставил меня сомневаться в

себе, как в матери-одиночке, еще больше.

Но когда я прочитала судебные документы и подумала, что могу потерять его, ужас

поглотил мое тело. Если бы не Сэм и его отец, я не знаю, где бы находилась сейчас. Уж

конечно, не сидела бы в кафе-мороженое, поедая «Голубую Луну» в четыре дня в

понедельник после того, как увидела своего бывшего впервые за пять лет. Особенно после

того, как он пытался подать на меня в суд за право опеки над ребенком, в то время как

просто выступил в качестве донора спермы.

— Корт? — смеющийся голос Сэма вырывает меня из собственных мыслей.

— Да?

— Ты слышала, что он только что сказал? — он наклоняет голову в сторону Бена, на

лице которого шоколада больше, чем во рту.

— Нет, извини, — я наклоняюсь ближе к сыну. — Что случилось, дорогой?

— Я хочу, чтобы Хлоя осталась на ночь.

Я кашляю, чтобы не задохнуться, а Сэм опускает голову, чтобы скрыть свой смех.

— О, ну. Я не знаю.

— Я могу это сделать? Девочки приходят в гости с ночевкой к маленьким мальчикам

в детском саду? Это только кажется... неправильно.

— Мы поговорим об этом позже.

К счастью, Бен покладистый ребенок, поэтому пожимает плечами и продолжает есть

свой рожок мороженого.

— Какие у вас планы на остаток дня? — спрашивает Сэм.

— Сегодня вечером я работаю. Мона приедет в семь.

Его глаза ожесточаются, а рука, лежащая на моем бедре, на короткое время

напрягается.

75

— Сколько дней ты работаешь на этой неделе? — его голос приобретает сердитый

тон.

— Кроме сегодняшнего вечера я работаю ночью в пятницу и субботу.

Он кивает, но не отвечает. Когда он резко встает, откидывает свой стул назад и тот

врезается в пустой стол позади нас. Я вздрагиваю, а Бен останавливается, высунув свой

язык наполовину, чтобы лизнуть, но быстро отказывается от еды.

— Сэм, — шепчу я.

Он хватает свой мусор.

— Я буду снаружи.

И выходит, не оглядываясь.

«Какого черта? Почему он внезапно разозлился? Клянусь, у этого мужчины больше

перепадов настроения, чем у женщины с ПМС».

— Он сумасшедший? — спрашивает Бен, вытирая рот рукавом своей рубашки.

— Используй салфетку. И нет, я так не думаю, — я улыбаюсь так убедительно, как

только могу, и обмакиваю салфетку в воде, чтобы вытереть шоколад с его рта. Надеюсь,

что он не чувствует мое разочарование. — Тебе нужно сходить в туалет, прежде чем мы

поедем домой?

— Нет.

— Ладно, бери свой мусор и пошли.

Мы встречаем Сэма снаружи, и он молча открывает нам дверцы, прежде чем отвезти

домой. Бен объелся, я могу утверждать это, потому что он не разговаривает. Я откидываю

голову назад на сидение и смотрю в окно. Рука Сэма дотрагивается до моей, и я

нерешительно переплетаю свои пальцы с его. Я не понимаю, как в одно мгновение он

может быть таким любящим и оберегающим, а в следующее — выходить из себя, как

ребенок, по причине, которая мне даже не известна. Гонка за ним изнурительна. Но как бы

то ни было, есть в нем что-то, ради чего стоит бороться, и мне интересно, хватит ли у меня

сил для этого.

Он паркуется на подъездной дорожке позади своего грузовика. Я вытаскиваю свою

ладонь из его и открываю дверцу для Бена. Мы все поднимаемся по ступенькам, и я

ожидаю, что Сэм пойдет к себе. Часть меня хочет поговорить о том, что он сказал Мэтту,

а другая просто жаждет, чтобы он ушел, так как я не понимаю, чем так разозлила его. Он

кладет руку мне на поясницу и слегка подталкивает в сторону моей двери. После того как

мы входим внутрь, Бен собирается бежать в свою комнату, но я останавливаю его.

— Что ты скажешь Сэму за мороженое?

— Спасибо, Сэм.

— В любое время, — он улыбается Бену, теперь, по-видимому, вернувшись к

своему нормальному состоянию.

— Можно я теперь поиграю?

— Да.

Бен убегает наверх, и, как только он оказывается вне пределов слышимости, я

поворачиваюсь и тычу пальцем в Сэма, готовая наброситься на него с кулаками за то, что

он вел себя, как придурок. Но он хватает мою руку и притягивает меня к себе, потом

обнимает и прижимает мою голову к своей шее.

— Прости, но я не могу смириться с мыслью, что ты работаешь в этом месте. Меня

ужасно раздражают мысли о том, что эти засранцы видят тебя голой, — извиняющийся

шепот смешивается с сердитым тоном, который слышен в его голосе.

Мое сердце напугано его признанием, и я бормочу:

— Я не голая.

— Нет, но мне все равно это не нравится.

Он тихо и медленно потирает мне вверх и вниз спину ладонями.

— Мне тоже, но у меня нет выбора.

76

Он удерживает меня пару минут, и я отступаю, внезапно осознавая, что так и не

поговорила с ним о Мэтте.

— Что случилось с Мэттом?

— Ничего. Он пытался вести себя, как обиженная задница, сказал, что ты

действовала против него и шантажировала.

В моей голове тут же начинают проигрываться сценарии, но нежная рука на моем

лице выдергивает меня.

— С ним покончено, он ушел побежденным, детка. Похоже, он получил документы,

прежде чем поговорил с Дентоном, потому что у него не было ни малейшего понятия, что

мой отец узнал о романе его жены.

— О, он просто ушел? Даже не спросил о своем сыне?

Мое сердце болит за моего маленького мальчика.

Он делает глубокий вдох и качает головой.

— Но он и не заслуживает того, чтобы дышать тем же воздухом, что и Бен. Он кусок

говна, и я сказал ему, что лучше мне никогда не видеть его рядом с Беном.

Я прерываю его.

— Ты что? — рявкаю я.

Он поворачивает голову назад.

— Я сказал ему, чтобы он никогда не связывался с тобой или Беном снова.

— Кто ты такой, чтобы принимать подобное решение? — ору я. Что, если Мэтт

действительно хотел узнать своего сына? Имею в виду, что я не хочу отказаться от опеки,

но была бы не против того, чтобы Бен встретился с отцом. Каждый ребенок заслуживает

того, чтобы знать, кто их родители. Я уверена, что это не было любезной просьбой Сэма,

держу пари, что он ему угрожал.

— Ты прикалываешься надо мной, да? — спрашивает он недоверчиво.

— Послушай, — я сжимаю переносицу, — я ценю все, что ты сделал, ты даже не

представляешь насколько. Чем ты пожертвовал для меня... для нас. Но ты не можешь так

делать.

Он отходит и скрещивает руки на груди. Руки, которые заставляют меня чувствовать

себя в безопасности, будто ничто не может коснуться меня, когда они вокруг меня.

— Не могу делать что? Заступиться за вас? Убрать этого ублюдка из вашей жизни?

Потому что оттуда, где я стою, вы можете получить любую гребаную помощь, в которой

нуждаетесь.

— Что это значит?

— Это значит, что тебе нужна помощь, женщина. Иисусе, — он проводит руками

вниз по своему лицу, подходит ближе ко мне и опускает голову, чтобы смотреть мне в

глаза, — ему не нужен Бен, — его голос понижается. — Это лишь рекламный трюк для

его новой семьи. Это позволило бы ему выглядеть хорошим. Он сказал мне, что ему не

нужен Бен, детка.

Я чувствую себя дурой за то, что не признала того человека, каким в

действительности является Мэтт. И глупая часть меня, существующая до сих пор, помнит

того доброго и щедрого человека, которым он раньше был.

— Я знаю это, но что, если в будущем...

— Нет. Мне жаль. Он — эгоистичный хер.

Не знаю, почему мне вдруг стало грустно от того, что Мэтт полностью сдался. Я не

хотела его в нашей жизни, но я всегда желала, чтобы он этого хотел. И теперь, когда дело

сделано, я не знаю, как к этому отношусь.

— Итак, все кончено. Просто так он никогда не захочет даже встретиться с сыном.

— Он смотрел прямо на него, Кортни. На стоянке. Помнишь?

— Да, — я прислоняюсь к стене, у меня внезапно закружилась голова.

— Он смотрел на него, но не видел. Своего собственного сына. Его не волновало то,

что он стоял рядом.

77

Я киваю, признавая это, а он оставляет нежный поцелуй у меня на лбу, прежде чем

идет к двери.

— Дай мне знать, если тебе понадобится еще что-нибудь.

Щелчок замка заставляет меня выйти из оцепенения, и я медленно иду на кухню,

сажусь на стул. Я не хочу, чтобы Мэтт присутствовал в нашей жизни. Но для Бена я хочу,

чтобы у него был отец — человек, который присматривает и ухаживает за ним… как Сэм.

Готов ли он к такой ответственности, когда он даже не может согласиться со мной? Стать

отцом. Он говорит, что хочет еще один шанс, и пока он смог доказать, что безмерно

полезен. Он пытается.

«Но хочу ли я мужчину в своей жизни, который будет принимать важные решения,

такие как это, за меня? За Бена? Не посоветовавшись со мной?»

— Уф, — простонала я и ударилась головой о стол.

Затем меня осенило. Я — идиотка. Боже, я такая глупая. Конечно, я хочу этого. Как

давно я хотела, чтобы кто-то разделил со мной жизнь и помогал принимать решения? Не

быть единственной, у кого есть ответы? Теперь у меня есть потрясающий парень, который

готов попробовать, а я веду себя, как чокнутая.

Я смотрю на часы на микроволновке, но понимаю, что не располагаю достаточным

количеством времени, чтобы поговорить с Сэмом, до ухода на работу. Я бегу наверх,

проверяю Бена и говорю ему, что быстренько приму душ. Я хотела бы стоять под

горячими струями вечно, но отбрасываю волосы, быстро намыливаюсь и бреюсь в

соответствующих местах.

Выбравшись, я заглядываю в комнату Бена и нахожу его в том же положении, что и

десять минут назад.

Когда я складываю чистую одежду в сумку, звонит телефон, и я бегу вниз, чтобы

ответить, проклиная себя за то, что не принесла сотовый наверх.

— Привет? — отвечаю я, не глядя, кто звонит.

— Корт, — у Моны разбитый голос, и она шмыгает носом.

— Мона, у тебя дерьмовый голос. Ты в порядке?

— Только что проснулась. Я больна.

— Ой, дорогая.

— Я… — она кашляет, и я убираю телефон от уха, как будто микробы могут пройти

сквозь него волшебным образом, — не могу присмотреть за Беном. Мне жаль.

Чёрт.

Я даже не подумала об этом раньше.

— Все в порядке. Просто поправляйся.

— Окей.

Я нажимаю кнопку — завершить звонок, затем бросаю телефон на тумбочку с

чрезмерной силой и вздрагиваю, когда он падает на пол. Когда я нагибаюсь и поднимаю

его, то сдаюсь, сажусь на холодный кафель и размышляю, что делать. Слишком поздно

звонить другой няне, мне нужно уходить через десять минут. Думаю, мне придется

позвонить и сказать, что заболела. А мне очень нужны деньги.

Сэм.

Может быть, он сможет посидеть с ним. Я быстро бегу к его входной двери и стучу,

но делаю шаг назад, когда он приветствует меня. На нем только шорты и пара теннисных

туфель, его тело блестит от пота. Мои пальцы зудят от желания провести ими по резким

углублениям на его животе.

Он прочищает горло, и когда я, наконец, смотрю ему в лицо, он одними глазами, без

слов, спрашивает меня, почему я здесь.

— Да, эмм, — теперь настала моя очередь прочищать горло, — Мона больна, а она

должна была присматривать за Беном вместо меня. Уже слишком поздно вызывать

другую няню, так как я должна уезжать через десять минут. Я всегда могу просто

заболеть, но мне очень нужны деньги. А ты здесь, рядом, но если ты слишком занят…

78

Он прерывает меня, прижимая свою руку к моему рту. Его губы кривятся в улыбке,

и он спрашивает:

— Ты хочешь, чтобы я присмотрел за Беном, а ты смогла пойти на работу?

Я медленно киваю головой и борюсь с желанием вобрать его палец себе в рот.

«Боже, что он делает со мной?»

— Могу я подойти через пять минут? Мне нужно принять душ.

Я хмыкаю, представляя его обнаженным и покрытым пеной, но мне удается кивнуть

еще раз.

— Окей. Я скоро приду.

Он убирает руку и уходит, оставив меня таращиться на его дверь, не в силах

пошевелиться от пузыря похоти, который он успел бросить в меня.

— Иди домой, Кортни, — кричит он изнутри. Я подпрыгиваю, как хорошая

маленькая девочка, переполненная желанием, и иду домой.

* * *

Стресс, связанный с опекой, сделал из меня одну из злющих официанток, носящих

кисточки. Я понимаю, что еще не выкарабкалась полностью, но уверенность Сэма

заставляет меня вздохнуть с облегчением и почувствовать, что с нами все будет в порядке.

Еще есть Сэм — горячий болван. Я не должна думать о нем прямо сейчас, не после того,

как открыто пялилась на него. Но я не могу помочь себе. Как бы сильно я не хотела с ним

переспать, мне нужно убедиться, что он хочет меня не из-за комплекса вины, или потому,

что у него есть чувства, возникшие из-за вопроса об опеке.

Так что по дороге на работу я придумала план. Почти такой же план, что и раньше.

Нам нужно сходить на свидание и узнать друг друга поближе. Но в отличие от прошлого

раза, он должен присутствовать в нем до конца. Он говорит, что хочет этого, но я не смогу

дать ему это, пока не узнаю наверняка.

Я вхожу в стрип-клуб с улыбкой на лице, полная решимости пережить эту ночь,

чтобы потом я могла поехать домой и поговорить с Сэмом. Боже, лишь знание того, что

он в моем доме и что я увижу его, заставляет меня залиться краской. Но румянец на моих

щеках быстро превращается в разъяренную красноту, когда выясняется, что моя ночная

смена будет проходить в обществе пьяных парней, распускающих руки. Сегодня ведь

понедельник, а понедельники обычно тихие.

И если этот парень не уберет свои руки от моего бедра, клянусь, я сниму

четырехдюймовый каблук с ноги и засуну его ему в задницу.

Я ставлю его напиток и смотрю на него.

— Сэр, я не буду повторять снова, вы не должны прикасаться к официанткам.

Жестко схватив его за запястье, я отдергиваю руку.

— Вот как?

Он встает с такой скоростью, которая не казалась мне возможной для поддатого

парня, и прижимает ладонь между моих ног.

— Убери свои чертовы руки от меня! — кричу я и отталкиваю его, но другая его

рука сжимает мои ягодицы и прижимает меня к нему.

— Я буду трогать все, что захочу, сука.

Его слюна попадает мне на щеку, и я борюсь, чтобы убрать его от меня, толкаюсь,

царапаюсь.

— У тебя, бл*дь, проблема, мужик?

Один из охранников оттаскивает его от меня, и я спотыкаюсь прямо о Бренду.

— О, мой Бог. Ты в порядке? — спрашивает она, убирая растрепанные волосы с

моего лица.

«Я порядке? Нет. Я ненавижу это. Мне не больно, но я зла».

79

— Да, в порядке, — я оттягиваю юбку вниз насколько это возможно и осматриваюсь

вокруг. Все, чем бы они ни были заняты, остановились и уставились на меня.

Смутившись, я бегу к раздевалке и облокачиваюсь о раковину.

Дверь скрипит, и Бренда запрыгивает на стойку рядом со мной, размахивая своими

длинными ногами, на которые надеты чулки в сеточку.

— Ты уверена, что в порядке?

Я делаю глубокий вдох и набираю в пригоршню воды, чтобы сделать маленький

глоток. После того, как смачиваю лицо бумажным полотенцем, я опираюсь на раковину.

— Да. Просто сыта этим по горло. Мало того, что на нас глазеют, и я не имею ничего

против этого... В смысле, очевидно, что мы на это подписались, — она кивает,

соглашаясь, — но я не понимаю этих распускающих руки парней. Боже, это так

неприятно.

— Знаю, но это только временно, правда? Мы уйдем отсюда прежде, чем ты успеешь

моргнуть, — она спрыгивает вниз, обнимает меня сбоку и уходит.

— Не так скоро, — говорю я пустой раздевалке.

Я отказываюсь выдвигать обвинения, когда об этом меня спрашивает менеджер. Не

хочу, чтобы в публичных источниках мое имя было рядом с этим безумцем, и они

посадили его. Я на автомате заканчиваю свою смену и, в конечном счете, получаю кучу

чаевых. Думаю, что некоторые из ребят просто пожалели меня. Неважно, я заберу их.

Когда возвращаюсь домой, я крадусь так тихо, как только могу. Все светильники

внизу выключены, за исключением тех, что под кухонными шкафами и лампы на столе.

Сэм должен быть в моей постели. Я снимаю обувь и на цыпочках поднимаюсь по

лестнице.

Когда я открываю дверь в комнату Бена, весь гнев, который был во мне, испаряется.

Стирается. Большое тело Сэма прижато к стене, а его рука переброшена через Бена. Бен

спит на его животе, его правая рука и нога свисают с кровати. Книга, небрежно лежащая

на полу, без сомнения, выпала из руки Сэма. Я хватаю свой телефон, фотографирую,

затем выхожу из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Я направляюсь в ванную, потому что отчаянно нуждаюсь в душе. Я не только пахну

как стрип-клуб, но и чувствую себя грязной после того, что мужчина прикасался ко мне.

Затем я расплетаю свои волосы и встаю под струи, но не двигаюсь, позволяя горячей

воде сделать свою работу. Мой лоб покоится на прохладном кафеле, и я приветствую

облегчение, которое он приносит. Внезапно занавеска резко отодвигается

Я задыхаюсь и теряю равновесие, но Сэм сжимает мой локоть, чтобы удержать меня

от падения. Он восхитительно выглядит обнаженным, и все, что я могу сделать, это

уставиться на него. Он разворачивает меня так, что я не вижу напряжение на его лице, а

затем хватает мое мыло, пахнущее розами, и выдавливает каплю в руку, прежде чем его

растереть.

— Хорошо ли ты провела ночь на работе? — спрашивает он, растирая мыло по

моему животу.

— Нет, — шепчу я, наслаждаясь ощущением от его прикосновения.

— Почему нет?

Я качаю головой и откидываю ее назад на его плечо, когда его пальцы аккуратно

протирают нижнюю часть моей груди. Он использует чуть большее давление и

настойчиво целует меня в шею.

— Почему нет? — спрашивает он снова, на это раз чуть более жестко.

— Потому, что я ненавижу эту работу.

— Я тоже ненавижу эту работу. Все видят это, — его намыленные пальцы крутят

мои соски.

Я должна заставить себя оставаться на месте, когда он продолжает тереть и щипать

чувствительные пики.

— Они ведь не могут делать это с ними, правда?

80

Я качаю головой.

— Нет. Они не могут, — шепчет он, а затем кусает мою шею.

Кончики его пальцев надавливают, прокладывая себе дорожку вниз по моим бокам,

и я подавляю смех, когда он минует мое чувствительное местечко. Сэм хихикает и

возвращает их обратно в то самое место, до тех пор, пока я не начинаю извиваться.

Оставив легкий поцелуй на моей щеке, он продвигается вниз, куда могут дотянуться его

руки, после чего он разворачивает меня и смывает с меня пену.

Выдавив еще немного мыла, он опускается передо мной на колени и начинает

намыливать каждую ногу. Сэм смотрит на свои руки, так что я не вижу, как его лицо

выглядит прямо сейчас, и это сводит меня с ума. Когда он достигает внутренней стороны

моих бедер, то стучит одним из трех пальцев, прося меня раздвинуть ноги.

Я смотрю на эти три пальца, воображая, что они делают что-то еще, когда он

использует другую руку, чтобы раскрыть мои ноги для себя. Он слегка толкает меня

назад, таким образом, что я оказываюсь под водой, и касается пальцем моих складочек,

вымывая и ублажая.

Я начинаю раскачиваться на его руке, и он встает, прижимая меня к стене.

— Они не могут сделать это, так ведь? — он ощупывает меня, и я отвожу взгляд,

вспоминая, какой опозоренной чувствовала себя ранее. — Кортни, посмотри на меня, —

его голос полон разочарования.

Я поднимаю голову и пытаюсь сосредоточиться на его глазах, но резкость его

челюсти не может скрыть то, каким разозленным он выглядит.

— Они не могут, да? Ты не позволяешь другим мужчинам прикасаться к тебе, не так

ли? — он начинает кружить у моего входа одним пальцем. Настолько легко, что едва

чувствуется, но с достаточным давлением для того, чтобы заставить меня хотеть больше,

хотеть все это.

— Нет, так не должно быть, — слова вылетают из моего рта на одном дыхании.

— Неужели они? — выдавливает он.

— Иногда.

— Хватит, — рычит он, — ты там больше не работаешь.

Он отступает, и я открываю рот, чтобы заговорить, но прежде чем какие-либо слова

вылетают из моего рта, он оборачивается, и его рот обрушивается на мой.

Единственный способ, которым я могу описать, что происходит, ― он поглощает

меня. Губы, язык, зубы. Его твердость трется о мой живот, и я тянусь вниз, чтобы

прикоснуться к нему. Моя рука в миллиметре от него, когда он резко одергивает голову

назад и тянется, чтобы выключить воду.

— Не здесь. И не так, — говорит он, выходит и возвращается через секунду с

полотенцем.

Я знаю о нем, как защитнике, и мне это нравится, но как он мог сказать мне, что я

больше не могу работать там? Мне нужны деньги. Если бы я могла уйти, то сделала бы

это.

В одном полотенцем, обернутым вокруг меня, и во втором вокруг его талии, мы

идем в спальню. Я сажусь на край кровати, а он запирает мою дверь, прежде чем

подкрасться ко мне.

— Сэм, я не могу уволиться.

Его лицо все еще напряжено.

— Можешь. И ты сделаешь это. Я не могу смириться с мыслью, что ты была там. Я

сказал, что хочу быть с тобой, и, черт возьми, женщина, я не могу представить себе еще

один день, не зная, что ты только моя. И часть жизни со мной подразумевает, что ни один

мужчина не сможет видеть тебя когда-либо снова.

Глава 17

81

Сэм

Я не даю Кортни шанса ответить, потому что ни секунды не могу держать свой рот

подальше от нее. Я сбрасываю своё полотенце и развязываю полотенце у нее

подмышками. Ее тело покрывается мурашками, она лежит на спине, когда я заползаю на

нее сверху. Я хватаю член и провожу им по ее влажным складочкам несколько раз, после

чего неспешно толкаюсь внутрь неё, из нас обоих вырывается стон, пока я вхожу

полностью.

Я приподнимаюсь, и она оборачивает ноги вокруг моей талии.

— Скажи мне, — говорю я и выхожу из нее, оставив внутри только кончик.

— Что? — она извивается подо мной.

— Скажи мне, что бросишь ее, — я снова врезаюсь внутрь и стискиваю зубы.

Она ахает и скулит:

— Я не могу.

— Почему?

— Мне нужны деньги.

Ее глаза наполняются слезами, и я наклоняюсь ниже, опираясь на предплечья по обе

стороны от ее головы.

— Нет, не нужны. Я сохранил все деньги, которые ты платила мне за аренду на

счету. Мне они не нужны. Используй их, чтобы оплатить ваши больничные счета.

Она качает головой.

— Нет. Это слишком много.

Я больше не могу оставаться неподвижным, поэтому пару раз вращаю бедрами.

— Ты больше не будешь платить мне за аренду. А еще ты используешь эти деньги,

чтобы положить на счет больницы. Затем, когда рассчитаешься с этим, можешь делать

все, что захочешь. Но моя женщина не будет работать в стрип-клубе и не будет платить

мне за аренду.

Я бы погасил эту гребаную задолженность за нее, но она никогда не согласилась бы

с этим. Перешагнуть через подобное — достаточно большое препятствие для нее. Кортни

привыкла быть независимой, и я уважаю ее за это, но пришло время, когда она может

разделить свою ношу с кем-то. И этот кто-то — я.

Проблеск отчаяния пересекает ее лицо, и она снова качает головой.

— Я не могу этого принять, — шепчет она.

— Кортни. Я... — я на мгновение прислоняюсь своим лбом к ее, пытаясь

восстановить мысли. — Ты сломала цемент, окружавший меня на протяжении почти

десяти лет. И нет ничего, что я могу дать тебе, чтобы отплатить за это. Я не пытаюсь

подкупить тебя. Но хочу быть с тобой, так чертовски сильно…

— Я тоже хочу быть с тобой, — она запускает пальцы мне в волосы, — но это уже

слишком.

— Нет. Этого не достаточно. Я не могу дать вам достаточно. Но, принимая на себя

весь этот стресс, я могу сделать это. Пожалуйста, детка, позволь мне сделать это для тебя.

Слезинка выкатывается из ее глаза, и я вытираю ее. Я бы хотел забрать все ее слезы.

— Сэм, — это все, что говорит она, глядя на меня. Я вижу, как вращаются колесики

в ее голове, но не хочу давить на нее, поэтому даю ей немного времени, и медленно

двигаюсь в ней. На моей спине начинает выступать пот, и я не знаю, как долго смогу

продержаться.

Она садится и переворачивает нас, затем обрушивает свой рот на мой. Она все еще

сжимает мой член и принимает каждую унцию силы, какая у меня есть, которую я должен

позволить ей получить.

— Ты уверен? — спрашивает она.

— Да. Я уверен.

— Значит, ты полон решимости, верно?

82

— На сто процентов, — я улыбаюсь и подразумеваю именно это. Христос, я

действительно так думаю.

— Тогда ладно. Я уйду.

Слава Богу!

— Это меня очень радует.

Она хихикает, и вместе с членом увеличивается мое гребаное сердце.

— Меня тоже.

— Хочешь знать, что могло бы сделать меня еще счастливее?

— Что?

— Если ты объездишь меня.

Она надувает губы и прищуривается.

— Хм…

— Детка, объезди, на хрен, меня.

Я толкаюсь вверх, и она вскидывает руки мне на грудь, чтобы не упасть.

— Хорошо, Сэм.

* * *

Солнце будит меня, и я очерчиваю изгиб талии Кортни, пытаясь сдержать смех,

когда она тянется назад и пытается ударить меня по руке.

Я делаю это снова, и она перекатывается на бок, лицом ко мне.

— Прекрати, — вздыхает она и открывает глаза.

Блин, я могу привыкнуть просыпаться с ней утром.

— Прекратить что?

— Ты щекочешь меня. А еще рано.

— Знаю, — я наклоняюсь и целую ее пухлые губы, — но мне нужно знать, если ты

хочешь, чтобы я ушел.

Она садится.

— Почему?

— Из-за Бена. Не уверен, готова ли ты рассказать ему о нас.

Она наклоняется и берет меня за руку.

— В этом как раз заключается одна из причин, побудившая меня так легко тебя

полюбить.

Я уставился на нее неуверенный, что услышал правильно. В прошлый раз, когда кто-

то сказал мне, что любит меня — это была Иззи, а сказанное ею — ложь. Перед ней были

мои бабушка и дедушка… на самом деле они были единственными.

— Я...

— Шшш, — она целует мою ладонь и кладет ее себе на грудь. — Я не ожидаю, что

ты ответишь взаимностью, но точно знаю, что мне делать. Мне нравится, что ты всегда

думаешь о Бене, что ты ставишь его превыше всего. Ты не представляешь, как много это

значит для меня. Однако, отвечу на твой вопрос: нет. Я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу,

чтобы ты остался.

Не думал, что почувствую облегчение, которое ощущаю сейчас, зная, что она верит

в меня, в то, что я не причиню боль ей или Бену. Я люблю ее. И Бена. Я люблю их обоих

больше, чем я когда-либо думал, что способен. Но я не могу заставить себя сказать это.

— Это много значит для меня, — я съеживаюсь от этих банальных слов. — Я. Черт,

ты знаешь, что я чувствую к тебе, верно?

— Да, — она улыбается.

Я был так погружен во все, что происходило прошлой ночью, и то, как мы

закончили, что, когда мы заползли под одеяло, я вырубился.

— Вчера ночью я не пользовался презервативом.

— Все в порядке, я на таблетках. И я доверяю тебе.

83

Я не уверен, что услышать, как она говорит о доверии ко мне, значит больше,

нежели услышать, как она говорит «я люблю тебя», но черт, это потрясающе.

— Хорошо, потому чувствовать тебя чертовски феноменально.

— Но я скажу, — она заползает на меня и седлает мой живот, — что заставить меня

согласиться бросить стрип-клуб с твоим членом внутри меня нечестно.

— Думаю, это было совершенно справедливо.

Я вожу руками вверх-вниз по ее бедрам.

— Ты подлец, Сэм. Но у меня не было возможности сказать тебе о моем условии.

*бать. Я внезапно чувствую тошноту и облизываю губы.

— Какие условия?

— Условие. Только одно. Но это главное условие. Если ты не согласишься на него,

мне ничего не остается, кроме как отказаться от соглашения.

Я отпускаю ее ноги, хватаю простыни и сжимаю их. После чего громко сглатываю,

когда ее глаза следят за моим адамовым яблоком.

— Хорошо?

— Ты позволишь мне помочь тебе с документами.

Воздух с шумом покидает мой рот, и я улыбаюсь.

— Это все?

— Да, это все.

— Согласен.

Господь знает, мне не помешает любая помощь в этой области. К тому же, работать

с ней — еще один повод, чтобы проводить с ней больше времени, возможно, я смогу

отыметь ее прямо на рабочем столе, так что она не сможет спорить со мной.

— Серьезно?

— Да, — я переворачиваю нас и обнимаю ее красивое лицо своими ладонями. — Это

лишь одна из причин, почему я влюбился в тебя.

Сейчас у меня нет сомнений. Я хочу, чтобы она знала. Хочу, чтобы она поняла,

насколько я серьезен.

Ее лицо смягчается, и она кладет руку на мою щеку.

— Сэм.

— Ты самый бескорыстный человек, которого я знаю, и поверь мне, я вырос, не имея

ничего, кроме противоположного этому. Знать, что ты моя. Ты, — я целую ее снова,

потому что могу, — красивая, умная, веселая, заботливая, независимая женщина, которая

хочет быть со мной. Это кажется нереальным, Кортни. Я — эгоист, по крайней мере, я

пользовался этим, пока не появилась ты и не напомнила мне, каково это — чувствовать,

что кто-то заботится обо мне. И Бен, — я смеюсь, — этот ребенок заставляет меня хотеть

быть лучшим человеком, быть кем-то, на кого он может равняться. У меня такого не было,

и я хочу быть больше, чем хорошим для него. Тот факт, что ты позволяешь мне быть

таким человеком, является еще одной причиной.

— Ты хороший мужчина, Сэм. Нам повезло, что ты хочешь нас.

— Да. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы убедиться, что вы оба счастливы.

— Мам! — кричит Бен возле ее комнаты.

Мы оба смеемся, и она тянется вверх, чтобы поцеловать меня в щеку.

— Ты делаешь меня счастливым, делаешь нас счастливыми, — потом она выползает

из-под меня и кричит: — Мы сейчас спустимся. Иди и включи телевизор.

— Хорошо! — его смех просачивается сквозь дверь, а затем исчезает, когда он

убегает вниз.

— Он всегда такой счастливый с утра?

Я надеваю свою вчерашнюю одежду, когда она копается в ящиках и реагирует

невозмутимо на данную ситуацию. Мы не торопимся скрывать что-либо от Бена, и это

выглядит потрясающе.

— Нет, — смеется она. — Необычно. Но я не жалуюсь.

84

Она первой идет в ванную, и я встречаю их на кухне, где за те несколько минут, что

я был наверху после нее, наступила паника.

— Ты не можешь продолжать делать это, Бенджамин.

— Прости, мам. Я забыл, — он говорит, засунув полную ложку хлопьев в рот из

своей миски. Гораздо меньшую миску, чем я налил ему в прошлый раз. Принял к

сведению.

— Тьфу. Дай мне минуту, чтобы спуститься и посмотреть, есть ли у меня материал.

Она убегает, а я сажусь рядом с ним за стол.

— Привет, приятель. Что происходит?

— Я забыл свое домашнее задание.

«Черт, я даже не подумал спросить его об этом прошлым вечером».

— Ты в детском саду, верно?

— Мммммм.

— Вам задают домашнее задание в детском саду? — я поднимаю листок с

инструкциями. Это совсем не трудно, просто разрезать коробку с хлопьями по образцу,

чтобы он мог держать свои книги в садике, и обернуть ее во что-то.

Дверь в подвал захлопывается, и появляется Кортни, взъерошенная и запыхавшаяся.

— Да, у него есть домашнее задание. И он должен был сказать мне или его няне.

Обычно Мона или кто-то другой проверяет его папку, а я забыла тебя предупредить об

этом, так что это не совсем его вина. Но это отчасти потому, что он должен знать, что

необходимо проверять ее каждый вечер; теперь мы должны собрать коробки с хлопьями в

держатель для книг, завернутый в оберточную бумагу, также мне нужно приготовить ему

обед, и он должен одеться за… — она оборачивается и смотрит на часы на плите, —

двадцать минут! Мой будильник не сработал или что? Дерьмо!

Я смеюсь и встаю, чтобы обнять ее. Она поворачивается и открывает рот, я уверен,

чтобы сказать мне, что это не смешно, но я заставляю ее замолчать легким поцелуем.

— Еще одна причина, из-за которой я люблю тебя. Ты говоришь

непрерывающимися предложениями, когда напряжена. Позаботься о его обеде, а я буду

работать над коробкой из-под хлопьев.

— Но…

— Стоп. Я полон решимости, помнишь? А это значит, что ты носишься утром

вокруг, как сумасшедшая, чтобы собрать Бена в садик и чтобы могла вовремя добраться

до работы.

Ее взгляд смягчается.

— Ладно.

Она наклоняется и дарит мне быстрый поцелуй, прежде чем убежать наверх. Я

хватаю коробку из-под хлопьев, которые он ел и ножницы. Не замеряя, я разрезаю картон

и встаю, чтобы покопаться в ее шкафах в поисках скотча. Когда сажусь обратно, я

оцениваю, сколько оберточной бумаги мне нужно, затем вырезаю квадрат.

— Будешь целовать мамочку?

Я резко закрываю ножницы и режу себе палец.

— Еб… дерьмо. Эмм.

«Где, черт возьми, Кортни?»

— Да, дружище. Все в порядке?

Он пожимает плечами.

— Ага.

Она возвращается на кухню с одеждой Бена и надевает ему чистые носки, пока он

все еще ест.

— Поторапливайся и заканчивай. Затем почисти зубы и быстро спускайся назад,

чтобы я могла закончить одевать тебя.

Как торпеда она идет к холодильнику и собирает ему обед прежде, чем он даже

заканчивает есть.

85

Я сажусь и наблюдаю за хаосом. Спустя пару минут он отталкивается и поднимается

наверх.

— Итак, я заканчиваю или он должен был помочь мне?

— Он должен был помочь, но мне плевать. Просто сделай это.

— Ладно, — я смеюсь над тем, как она суетилась, когда прошло только семь минут.

У нас в запасе еще тринадцать, а чтобы закончить этот ящик, мне понадобятся еще две,

поэтому я решаю подождать, чтобы Бен мог мне помочь.

Она исчезает и через несколько минут она возвращается, облаченная в рабочую

одежду вместе с Беном. Она помогает ему одеться, и я подзываю его, чтобы приклеить

оберточную бумагу внутрь коробки. Сэкономив две минуты, я провожаю их к ее машине

и дарю Бену приветствие «кулак в кулак», а ей — поцелуй, прежде чем стоя на

подъездной дороге с улыбкой, наблюдать за ее автомобилем, пока он не исчезает.

* * *

Я убираю телефон от уха и пару раз бьюсь головой о руль. После того, как делаю

глубокий вдох, я прикладываю его обратно.

— Женщина. Остановись. Я сказал, что хочу, чтобы ты просто выбрала.

Мексиканская или итальянская.

Я спорил с Кортни на протяжении последних пяти минут о том, что я делаю

слишком много для нее и Бена. А все, что я сделал, — позвонил ей и спросил, что она

хотела съесть. Это еда. Иисус.

— Тебе не обязательно…

— Прекрасно. Я выбираю. Будет итальянская, потому что тебе нужны углеводы.

— Что?

— Я не видел тебя с утра, и все эти споры — пустая трата времени, которое я мог бы

провести с вами, ребята. Вместо этого, я сижу в своем грузовике рядом с местом своей

последней работы, спорю из-за чертовой еды, которую ты хотела бы съесть. Я не позволю

тебе так легко отделаться сегодня вечером. Прости за каламбур. Я буду через сорок

минут.

Я отключаюсь, бросаю телефон на пассажирское сидение и смеюсь. Она сводит меня

с ума. Слишком независимая. Она должна успокоиться. Мой телефон звонит, и я

поднимаю трубку, увидев ее имя на экране.

— Да?

— Ты на меня сердишься? — ее голос тихий. Теперь я чувствую себя паршиво.

— Нет, детка. Я просто хочу попасть домой, а ты споришь из-за того, что не

изменится. Если я хочу купить тебе что-нибудь или принести еду с собой для вас, ребята,

я сделаю это.

— Я не привыкла к этому.

Я откидываю голову назад и вздыхаю.

— Знаю, что нет. И я тоже. Обычно есть только я. Мы пройдем через это вместе?

— Да?

— Да. Так что в будущем, если я спрошу, что ты хочешь, просто сделай выбор. Это

сэкономит много времени.

На линии воцарилась на секунду тишина.

— Ты не можешь купить все, — она торопится, произнося эти слова и, замолкает

снова.

Мне на мгновение кажется, будто я выгляжу как чересчур большой мудак.

— Я не пытаюсь. Это еда, Корт.

— Может быть, для тебя. Но для меня это намного больше, — шепчет она.

— Знаю, — я завожу машину и пристегиваю ремень, — но мне действительно нужно

ехать, чтобы я мог заказать еду и забрать ее. Я хочу увидеть тебя.

86

— Прошло только восемь часов, — смеется она.

— Это слишком долго, Кортни. Любое время вдали от тебя — это слишком долго.

Эпилог

Кортни

Я вешаю трубку и прислоняюсь к кухонной стойке. Я так не привыкла к этому. Одно

дело, когда Мона выручает меня, но Сэм? Он совсем другая история. Все происходит так

быстро, а я пытаюсь приспособиться. Я не хочу показаться неблагодарной, но принимать

заботу в новинку для меня.

Он так помог мне. Не знаю, где бы я была без его помощи. Я говорила серьезно о

любви к нему ранее. С ним очень сложно. Давным-давно я увидела в нем то, что он сейчас

видит в себе.

Я беру несколько тарелок и мисок, чтобы накрыть на стол, чтобы тот был готов,

когда он доберется сюда. Ноги Бена топают вниз по лестнице, прежде чем я замечаю его.

Он поворачивает из-за угла с бейсбольной перчаткой и мячом.

— Хочешь поиграть со мной, мам? — спрашивает он.

Обычно я не могу, так как готовлю ужин. Но поскольку Сэм взял его на себя, у меня

есть время.

— Да, дорогой. Пойдем на задний двор.

Он выбегает, а я следую за ним. Мы перебрасываем мяч туда-сюда некоторое время,

и я решаю, что это подходящее время, чтобы поговорить с ним о Сэме. Я ни разу не

обсуждала с ним то, как он относится к тому, что у меня есть парень.

— Так, тебе нравится, когда Сэм тусуется с нами?

— Да! Он забавный. И он показывает мне, как делать крутые вещи в своем гараже.

— Ничего, если он будет проводить с нами больше времени?

Он останавливается и смотрит на меня, наклоняет голову, затем выпрямляет ее

снова.

— Да. Может он научит меня ездить на велосипеде?

Он бросает мне мяч обратно.

Я не удивлена тому, что он принял его, но все равно чувствую облегчение.

— Конечно. Держу пари, Сэму это понравится.

— Понравится что? — голос Сэма пугает меня.

— Что он научится у тебя ездить на велосипеде.

— С удовольствием.

— Круто! — Бен вскрикивает и бежит к гаражу, где стоит его велосипед.

— Еще нет, Бен. Нам нужно поесть, а затем мне необходимо выяснить, как снять

страховочные колеса с велосипеда, — кричу я.

87

— Женщина, — рычит Сэм и хватает меня за шею. — Ты больше не делаешь ничего,

что требует от тебя держать инструмент, — он подносит губы прямо к моему уху. —

Разве что мой.

Я смеюсь и отталкиваю его.

— Ты свинья.

— Бен, пойдем и поедим, а потом я сниму страховочные колеса с твоего велосипеда,

— кричит он.

— Хорошо, Сэм, — Бен бежит обратно в дом.

Мы следуем за ним, но прежде чем входим внутрь, Сэм прижимает меня к сайдингу

и целует. Я проскальзываю языком в его открытый рот и издаю стон, когда его пальцы

щиплют меня за грудь.

— Я скучал по тебе, — шепчет он у моего рта.

— Я тоже скучала по тебе.

— И не только сегодня, Кортни. Все эти месяцы я вел себя, как идиот, и пытался

держаться от тебя подальше. Я чертовски скучал по тебе.

Я обнимаю талию Сэма и притягиваю его ближе.

— Не будь идиотом, и тебе не придется скучать по мне.

— Хотя, должен признать, было весело наблюдать за тем, как ты выходишь из себя.

Ты такая сексуальная, когда злишься.

Я смеюсь и запускаю руки в его волосы.

— Для умного парня это действительно было глупо.

— Что я могу сказать? — он пожимает плечами. — Я глупый, находчивый и

влюбленный мужчина.

— Нет, — я качаю головой и тяну его за лицо вниз, наши носы соприкасаются, — ты

добрый, заботливый, внимательный, привлекательный, щедрый, глупый, находчивый и

влюбленный мужчина. И мне повезло с тобой.

— Нет, детка. Это я тот, кому повезло.

Вместо того чтобы спорить с ним, я склоняюсь и нежно прикасаюсь своими губами к

его. Мы рука об руку подходим к кухонному столу, где Сэм поставил все коробки с едой

на вынос из ресторана.

Мы садимся, и прямо перед тем, как Бен запихивает вилку со спагетти в свой рот, он

смотрит то на Сэма, то на меня, затем снова на Сэма.

— Сэм?

— Да, приятель?

— Можно, Хлоя останется на ночь?

Конец

88