Не верь, не бойся, не проси. Книга 3

Глава 4

С Катей Яна больше не пересекалась. Как, впрочем, и с Мирой.

Как-то сидя в кабинете у Даши в ожидании Яра, она обнаружила, что секретарша занята составлением расписания – большой таблицы на манер школьной, в которую старательно чередуя клеточки пыталась впихнуть и её, и Катю, и ещё десяток людей.

Спалилась Даша просто – а может, и попросту решила легонько отомстить за свою собственную неприкаянность.

– Ты в пятницу свободна, Яна?

– Ну, не очень, а что?

– Да вот… выходные у Яра заняты. В субботу он увозит Мирославу в Римини на два дня. А в понедельник и четверг у него сделки, и на эти дни он твоё дежурство просил не ставить. Но до конца недели тебе надо отработать ещё хотя бы день, понимаешь, да?

Яна с тоской посмотрела на запертую дверь, за которой Яр разбирал какие-то бумаги со своим новым референтом.

– Дашка, тебя увольняют? – спросила она.

Даша с силой сжала мышку и засопела.

– Я ухожу сама, – отрезала она.

– Не вопрос, – Яна прошлась по комнате, потянулась и рухнула на диван. – Тогда тебе уже ничего не страшно. И ты можешь сама сказать Толкунову, чтобы он катился в задницу – на пятницу я уже договорилась с Риком поехать в Уфу.

Даша замерла с открытым ртом.

– Не хами, – медленно сказала она.

– Твой вопрос – мой ответ. Такие дела.

Яна не стала выяснять, чем закончилось дело – попросту плюнула на всё и отправилась на встречу с новой группой, как и обещала Рику.

Всю дорогу, правда, не могла отвлечься от мыслей о том, что думает и делает сейчас Яр. Рик явно отлично видел её состояние и потому тоже молчал.

Разговор с музыкантами, правда, немного развеял тоску – ребята оказались уступчивыми, хоть и успели посветиться на радио и ТВ, так что на обратном пути, улёгшись на верхнюю полку в плацкартном вагоне, Яна улыбнулась почти счастливо и первой спросила:

– Ну, что теперь, Нострадамус шоу-бизнеса?

Рик взбил подушку и, устроившись на соседней полке, пожал плечами.

– Вангую, – сообщил он. – Грядёт эра рокопопса. Сворачивай свои тыц-тыцы и начинай искать нормальных пацанов, – он замолк ненадолго и, помолчав, добавил. – Надо сделать рок-фест. Можно выездной. Звёзд много не надо – ребята из провинции – это тема, берут немного, играют пока ещё хорошо. Хедлайнером позовём Лагутенко.

– Ты фантастику часом не пишешь?

Рик хохотнул.

– Нет. Я у него интервью брал. Когда его по телеку ещё не показывали. Ну так что?

Яна пожала плечами. Тоже помолчала, размышляя.

– Нормально, – сказала она. – Только бухгалтерией пусть займётся Денис. Что-то он совсем… страх потерял.

– Он жениться хочет, – произнёс Рик и замолк. – Хотя, в сущности, это только его дела.

Яна тоже молчала. Не то чтобы саму его тянуло замуж, но одиночество давило всё сильней. И Рика она понимала – хоть и предпочла бы этого чувства никогда не знать.

Он был хорошим парнем, и Яна с трудом могла бы придраться в нему хоть к чему-то. И то, что он именно парень, а не зрелый и властный мужчина, устраивало её как нельзя лучше, потому что она соскучилась по мягкости и человеческому теплу, по нормальным, спокойным разговорам, по возможности ездить куда-то вместе – вот так просто, не прячась и без вранья.

И всё же… Рик была просто «не то». И Яна догадывалась, что дело тут не в нём как таковом. Любой сейчас был бы «не то». Потому что «то» сидело в своём грёбаном офисе на Тверской, и это тоже Яна понимала слишком хорошо.

Теперь, когда расстояние между ней и Яром немного увеличилось – всего на каких-то пару сотен километров, на кусок железной дороги, где не ловил телефон – она смотрела в прошлое и не могла понять, почему оно не перестаёт отдаваться такой тупой болью в груди.

Они с Яром не были счастливы никогда. С самого начала, с того проклятого лета всё у них шло наперекосяк. И будь это кто-то другой, кто-то не Яр, Яна давно бы уже послала его к чёрту со всеми вывертами и исподвывертами, с проклятым эгоизмом и долбанным высокомерием, с пренебрежением и каким-то ему одному понятным безумием, и с той самой болью, которую Яр умел причинять как никто.

Кто-то, но не Яр… Логики в том, что позволяла ему Яна, не было – и не было её никогда. Вот только сколько бы она ни думала о происходящем, Яр всё равно оставался огромной, воспалённой как свежая рана, частью её души. Частью, которую не мог заменить самый хороший парень. Даже Рик.

Она полюбила другую музыку – ту самую, которую с таким упорством проталкивал Рик в клуб. Лет пять назад она бы сказала, что не будет слушать этот галимый депресняк с непонятными текстами и выдуманным одиночеством между строк. Теперь без этих текстов она не могла. Они становились бессмысленным, бессвязным и обрывочным голосом её собственной души.

– Рик, давай съездим куда-нибудь?

Рик с удивлением посмотрела на неё.

– Куда? – спросил он. – И кто будет работать за нас?

– Ничего, пару недель переживут. А куда… Не знаю, может, в Тунис?

Рик усмехнулся, отвернулся и уставился в потолок.

– Давай, – сказал он. И больше до конца поездки они не говорили друг другу ни слова.

***

В Тунис поехали в конце мая – и привезли оттуда кучу фотографий. Неделю и три дня Яна была счастлива и не думала ни о чём.

На одиннадцатый день позвонил Яр – сам.

Яна так удивилась, увидев его номер на экране телефона, что напрочь забыла про Рика, убежавшего купаться и звавшего её сейчас из воды. Стремительно нажал «приём» и, отвернувшись от него, побрела с пляжа прочь – куда глаза глядят.

– Да, – сказала она, когда вокруг стало достаточно тихо, чтобы говорить.

– Куда пропала?

Яна закусила губу. Снова накрыло то чувство, которое она испытала у Яра в кабинете несколько недель назад – хотелось ударить, всё равно кого, только бы бить, бить и бить до кровавых костяшек кого-нибудь.

– Я заграницей, Яр.

Тишина. Кажется, долгая – как вечность.

– Почему не сказала?

Яна пожала плечами и закрыла глаза. Привалилась боком к раскалённой каменной стене.

– Ты не спрашивал, Яр.

– Я сказал, что ты должна быть рядом со мной.

Снова молчание. Оглушительное, как грохот барабанной установки.

– Прилетай. В какой мне приехать аэропорт?

Яна мысленно взвыла.

– Домодедово, – сказала она вслух. И почти просительно: – Я в Тунисе, Ярик, мне лететь четыре часа… И я не знаю, когда ближайший рейс.

Она почти увидела, как Яр смотрит на часы.

– Аня забронирует билет. В одиннадцать жду тебя в Москве.

Короткие гудки.

***

Рик дулся всю дорогу. Слова «Я не просил улетать со мной» не действовали на него никак. Он молча смотрел в окно, позволяя Яне додумывать самой, но у неё все эти четыре часа хватало своих проблем. Голова к середине пути разнылась так, что она попросила у стюардессы аспирин и отключилась на весь остаток пути.

Когда открыла глаза, оказалось, что симпатичная девушка трясёт её за плечо – Рик уже ушёл за багажом.

Яну в тот момент его отсутствие могло только порадовать. Она и сама вышла и отправилась получать чемодан. Мельком поймала своё отражение в витрине киоска Duty Free – растрёпанное, заспанное, с огромными синичищами под глазами.

Поймала чемодан, катившийся по полотну, и двинулась к стоянке машин.

Мерседес Яра она узнала сразу, хоть он и не отличался от десятка других, стоявших на стоянке вразброс. Открыла дверь, закинула на переднее сиденье сумку с вещами и сама упала рядом с Яром.

Не глядя на него произнесла:

– Говори.

Яр говорить не стал. Молча протянул ей чёрную матовую папку, открыв которую Яна увидела стопку договоров.

– И что мне делать с ними?

– Посмотри.

Яна уткнулась глазами в строчки условий, но голова варила с трудом.

– Слушай, на кой чёрт тебе Катя? – она протянула папку назад. – Пусть не только задницей отрабатывает свои серёжки.

Яр надавил на папку, заставляя Яну забрать её назад.

– Я тебе сказал, – он особенно выделил слово «тебе», – посмотри.

Яна открыла папку и снова закрыла:

– Да что происходит-то, объясни?

Яр отодвинул боковое стекло и закурил.

– Я торчу твоему отцу шесть миллионов. Он угрожает подать в суд. Вот только хоть убей не помню, чтобы я заключал с ним контракт.

Яна замерла на несколько секунд, снова уставившись в бумаги. Моргнула дважды, а потом тихо попросила:

– Ярик, домой меня отвези. Башка болит и не соображаю ничего. Я к утру всё посмотрю. И всё-таки, где Катя?

– Без понятия, – Яр снова затянулся, – мы отследили её только до Канберры, – он сделал ещё одну затяжку. – Но если выясню, то обязательно спрошу, какого чёрта тут происходит.

***

Яна закончила смотреть документы к семи утра.

Всё это время Яр сидел у неё на кухне, глотая одну чашку кофе за другой.

Яна перевернула последнюю страницу, встала из кресла и пошатывающейся походкой направилась к нему.

– Кофе? – спросил Яр, приподнимая кофейник.

Яна кивнула.

Густая жидкость тут же полилась в чашку.

– Тесно у тебя тут, – сказал Яр, наблюдая, как Яна делает первый глоток и морщит нос.

Яна не ответила ничего. В тот момент, когда Яр покупал ей эту квартиру, ей было настолько всё равно, что она согласилась бы жить и в гараже.

– Я нашла, – сказала она, когда допила кофе и немного пришла в себя. – Это подставная фирма «Елисей». Надо бы проверить, конечно, но она у бати была ещё тогда, в 89-м. Ты им продаёшь никель. И в случае опоздания с поставками обязуешься выплатить неустойку в размере, эквивалентном стоимости поставки.

– Я что, идиот? – спросил Яр.

Яна сухо усмехнулась.

– Похоже, что да, – подумала и добавила. – Не парься, это было мелкими буковками внизу. Надо смотреть накладные – насколько ты опоздал и что должен был продать… но если ты меня спросишь, то всё это фигня.

– Думаешь, придётся платить?

Яна покачала головой, и на губах её заиграла злая улыбка.

– Думаю, он подставился сам. Если пойдут разговоры, что Журавлёв владеет этой маленькой фирмочкой, делающей большие деньги, он из Думы вылетит как пробка из бутылки. Ему надо было тихо сидеть и все счета тебе предъявлять через посредников. Но он, видимо, решил отомстить. Не знаешь, за что?

Яр промолчал. Ясно, в общем-то, было и так. Он встал и подошёл к окну. Прислонился лбом к стеклу и приложил рядом ладонь, будто пытался коснуться капель дождя, скользивших по другой стороне.

Яна скрючилась, обнимая себя обеими руками. Внезапно накатила такая усталость, что казалось, она и не ездила ни в какой Тунис, а все эти десять дней сидела у Яра под дверью как дрессированная собачка и ждала, когда же появится хозяин и бросит ей кость.

«Я так больше не могу», – пронеслось в голове.

А потом она подняла глаза и увидела Яра. Увидела бесконечное одиночество на лице и первые седые пряди, которых, кажется, не было ещё в середине весны.

– Ярик, ты что? – спросила она и, поднявшись, остановилась у него за спиной.

Яр молчал, только продолжал бесшумно двигать пальцами по стеклу.

Яна опустила лоб ему на лопатку и замерла так, наслаждаясь давно забытым теплом.

– Ты ей доверял… – сказала она тихо.

Яр даже не кивнул. Он так мало говорил, что всё чаще Яна ловила себя на мысли, что научилась понимать его без слов – по одним только движениям бровей и лёгким подрагиваниям губ.

– Ясно же было, что она была просто дерьмом, – сказала Яна с досадой, не зная, что прибавить ещё. И на сей раз Яр ответил ей – тихо, на грани слышимости.

– Никого, – сказал он.

Яна молчала, ожидая продолжения, и Яр всё-таки добавил:

– Не осталось никого.

Облизнул губы.

– Все – кто были, предали или убиты.

Яна зажмурилась, силясь унять рвущийся из горла крик.

– У тебя есть Мира, – сказала она наконец, когда немного справилась с собой. Голос всё равно звучал сдавленно, но Яр не заметил ничего.

– А она? – Яр чуть повернул голову, пытаясь разглядеть Яны у себя за плечом. И Яна поняла, что каким-то непонятным, иррациональным образом Яр в самом деле решил, что только она и может судить. Что этими вопросами, от которых грудь пронзают сотни раскалённых игл, Яр не желает причинить новую боль. Что Яр в самом деле не знает, что от неё – и от всех, кто был до неё – можно ждать.

– Она хорошая… вроде, – сказала Яна сдавленно. – Я бы ей поверила. Если бы… так стоял вопрос.

Она поняла, что дыхание снова перехватывает, а кровь начинает стучать в виски с новой силой, и замолкла.

– Мне тридцать… тридцать восемь лет, – проговорил Яр медленно. – У меня нет ни семьи, ни друзей. Это, наверное, очень смешно для тебя, Яна, но я уже в том возрасте, когда хочется знать, что впереди. Когда предпочитаешь синицу в руках журавлю в небе. И когда… хочется иметь детей.

Яна стиснула зубы. Злость раскаленными когтями царапала изнутри, силясь прорваться наружу – и гасла, когда она видела перед собой усталые глаза Ярослава.

– Я тебе не советчица, – сказала она сухо.

– А если бы была?

Яна отвернулась. Тоже подошла к окну и опустила на стекло ладонь, рядом с рукой Яра.

– Тебе не дети нужны, – сказала она наконец. – Тебе нужен тот, кто будет рядом с тобой. Что бы ни случилось. И что бы ты не натворил. Тот, кто всегда будет думать о тебе. Кто будет тебя любить. Для кого ты будешь центром вселенной, Яр. Кто всё-всё сможет простить и никогда не предаст.

Яр молчал. Так они и стояли какое-то время в тишине, а потом Яр развернулся и пошёл к двери.

– Работать надо, – сообщил он на ходу.

С минуту Яна не двигалась, не желая ни видеть, ни слышать его, а потом тоже развернулась и пошла за ним. Она нагнала Яра в прихожей, когда тот надевал ботинки.

– Что ты будешь делать? – спросила Яна.

– То, что ты сказала, – Яр накинул на плечи пальто и посмотрел на неё. Он хотел, кажется, что-то сказать, но когда заговорил наконец, с его губ сорвалось совсем не то, что ожидала услышать Яна: – Янчик, квартиру нормальную подбери. Я же тебе говорил – любую куплю.

Яна отвернулась.

– Уйди, – сказала она тихо.

Потом хлопнула дверь, и наступила тишина.