Не знаю любви иной

2. Я просто бегу за тобой

Комментарий к 2. Я просто бегу за тобой

Я просто люблю тебя,

Я просто бегу за тобой.

Но не обмани меня,

Не знаю любви иной.

(с) Дима Билан «Я просто люблю тебя»

Ночной воздух холодит кожу, но волнение подогревает кровь. Свежий ветер обдувает лицо, и Драко наслаждается его легким дуновением. Паря над землей и ощущая каждой клеткой тела неимоверный восторг от полета. Его любимое чувство, которое возникает лишь в двух случаях. Когда он летает на метле и когда входит в нее. В Гермиону Грейнджер. Ее тесные, но податливые стенки обволакивают его, поглощая полностью. И он теряется в ее глубине, растворяясь без остатка. Не помня себя.

Очнувшись после очередного оргазма, Драко каждый раз проклинает судьбу и свою знаменитую фамилию.

Малфой.

Он ненавидит себя за то, что родился наследником древнего чистокровного рода.

Династия, чтоб ее, будь она трижды проклята.

Драко готов отдать все на свете, чтобы отречься от отца и предков. И быть с ней. С упрямой ведьмой, которая плевать хотела на его чувства.

Я не намерен сдаваться…

Он подлетает к окну ее спальни в башне Гриффиндора и зависает в воздухе, придерживая метлу. Свет погас. В это время Хогвартс мирно спит, и все же его не оставляет тревожное ощущение.

Если нас застукают… Хотя какой-то частью себя он страстно желает этого.

Достав зачарованную монету, Драко приставляет к ней волшебную палочку, шепча призыв. Фальшивый галлеон загорается в его ладони, моментально нагреваясь и мерцая.

Тишина.

Он ждет, прокручивая в уме предстоящий разговор. Минуты протекают невыносимо медленно. Кровь кипит в жилах, отчего его потряхивает.

Черт! Слишком поздно. Наверно, она давно уснула.

Драко тяжело вздыхает и сжимает челюсть, направляя рукоятку метлы вниз.

Скрип оконной рамы останавливает его. В проеме появляется сонное девичье лицо, обрамленное пышными волнами непослушных каштановых волос.

Она смотрит на него укоризненно.

— Чего тебе, Малфой?

Ее строгий голос немного дрожит, выдавая взволнованность, но внешне эмоция не проявляется.

— Не думал, что ты откликнешься, Грейнджер.

Он с трудом растягивает губы в наигранной кривой ухмылке.

— Я и не собиралась. Мы встречаемся только завтра, — она раздраженно хмурит брови и щурит глаза. — Зачем ты ломишься в окно среди ночи? Тебя же могут увидеть!

— Если сейчас же улетим, никто не заметит, — он с надеждой протягивает к ней руки.

— Ты с ума сошел? Я никуда с тобой не полечу вот на этом! — шипит она, указывая на его скоростную «Молнию», которая вибрирует под ним от нетерпения.

— Тогда я сигану с метлы, — Драко провоцирует ее, вскакивая и вставая на деревянный черенок. Он выпрямляется и разводит руки в стороны, красуясь перед ней в зеленой форме слизеринской команды по квиддичу.

— Точно чокнутый, — шепчет Гермиона, панически округляя глаза, пока Малфой приближается к ней, хватая за плечи.

Он чувствует себя, как птица в небе — годами натренированный ловец.

Не успев пискнуть, она оказывается верхом на метле позади него. Испуганно вцепляется в широкую мужскую спину, судорожно прижимаясь к ней грудью. Ежится от полночного холода в одной хлопковой пижаме на голое тело.

— Надо же, как прильнула, — дразнит он, поворачивая к ней голову и подмигивая. — Я тоже скучал по тебе.

— Ты ненормальный, — выпаливает она, хватая ртом воздух, когда они стремительно слетают вниз, достигая Запретного леса. — Моя палочка осталась на тумбочке у кровати. Я не могу без нее…

Драко шепчет заклинание, и пижамная рубашка на ней мигом превращается в теплую мантию с подкладом из мягкого флиса. Он бросает взгляд на ее босые ноги, и по велению магии на них появляются кашемировые носки и грубые ботинки.

— Спасибо, — выдавливает Гермиона, признавая его заботу. — Куда мы летим? — она завороженно смотрит на верхушки деревьев, которых они почти касаются.

— Скоро узнаешь.

Они подлетают к Черному озеру, паря над самой водной гладью: темной и зеркальной, отражающей дорожку лунного света и призрачное мерцание звезд. Гермиона поджимает ноги к себе, чтобы не касаться жутко чернеющей воды, которая, кажется, готова поглотить своей бездной любого, кто потревожит ее отполированную поверхность.

Дух захватывает от красоты и величия природы.

Ветер треплет ее распущенные волосы, но она почти не замечает этого, плотнее прильнув к горячему мужскому телу и спрятав лицо за его затылком, вдыхая дурманящий терпкий запах.

Безопасность и защита. Ей спокойно с ним. Хоть она и не готова признать это.

Когда Гермиона выглядывает из-за его макушки, она с облегчением выдыхает, видя, что они возвращаются к школе. Облетают замок по кругу и приземляются возле теплиц, в которых проходят уроки травологии.

Драко помогает ей слезть с метлы и подводит к небольшому парнику, сквозь затемненные стенки которого ничего не видно.

— Знаешь, почему здесь никогда не проводят занятий? — спрашивает он менторским тоном, на что она растерянно качает головой.

Будучи джентльменом, Малфой пропускает даму вперед, открыв обычную пластиковую дверь простым заклинанием.

— Ты и не могла знать, — выдает он с важным видом. — Это известно лишь директору, Филчу и паре преподавателей, — его тихий голос поглощается глубокой тьмой закрытого помещения.

В ноздри ударяет цветочный аромат, настолько густой и вязкий, что они тонут в нем, почти теряя сознание.

— Надо привыкнуть, — шепчет Драко, подталкивая ее вперед.

Она делает неуверенный шаг, и глаза обжигает желтоватый свет, что загорается внезапно. Открывая взору потрясающее зрелище. Обвитый цветущими лианами высокий потолок, в который упирается исполинское дерево с густой раскидистой кроной. Нежно-розовые цветы, напоминающие орхидеи, усыпают ветви, проглядывая между сочно-зелеными клиновидными листьями. От узловатых корней по земле разбегаются лучами яркие клумбы с экзотическими пестрящими соцветиями. Таких необычных сортов Гермиона еще никогда не видела.

Внутри скромной, с виду тесной теплицы оказывается поразительно просторный зал.

— Ты имеешь честь лицезреть тайную оранжерею профессора Стебль. Сюда не пускают учеников: тут она скрывает самые редкие экспериментальные растения, некоторые из которых вывела сама.

— Но… откуда ты знаешь об этом? — возмущается Гермиона, удивленно приподнимая брови.

— Есть свои каналы, — туманно говорит он, ведя ее за собой к мощному стволу, который могли бы обнять трое людей, взявшись за руки.

Драко берет и прикладывает ее ладонь к рельефной коре, покрытой толстым слоем бурого мха.

— Прислушайся, — шепчет он у ее уха, и Гермиона ощущает под пальцами невнятный пульс, словно где-то в глубине загадочного древа стучит настоящее сердце. — Оно живое. Оно дышит.

И правда, слои мха, оживая, приподнимаются и опадают, будто человеческая грудь. Излучают тепло. Оно проникает под кожу, рассыпаясь мурашками по предплечью и выше… Трепет охватывает все тело.

— Чувствуешь?

Он обнимает ее сзади. Его жар опаляет изнутри, горячие руки блуждают по набухшей груди, плоскому животу и округлым бедрам, разгоняя беспощадные импульсы.

— Черт! — с ее губ срывается стон предвкушения, и глаза закатываются от удовольствия. — Что ты делаешь? Нам же нельзя здесь…

— Мне прекратить? — он разворачивает и вжимает ее в мягкую замшелую поверхность ствола.

Нависает над ней. Медленно раздвигает ей ноги коленом. Она громко охает, откидывая голову. Его рука подлезает под мантию, плавно скользя вдоль внутренней стороны ее бедра. Пальцы подбираются к промежности, окунаются во влажное тепло.

Он упивается ее сладкими стонами.

— Я знаю, что ты тоже это чувствуешь, — низким голосом хрипит Драко, целуя ее шею, посасывая тонкую кожу.

Он нежно касается заветного чувствительного бугорка, отчего она начинает задыхаться. Стонет громче и надрывнее.

— Не отталкивай меня только потому, что я тебе открылся, — его шелестящий шепот растворяется в ее рваных всхлипах.

Рука собственника сжимается на ее груди сильнее, задрав мантию, умело ласкает и массирует. Его губы обхватывают сосок, втягивают и смакуют вкус.

Гермиона извивается в плену его рук, доходя до изнеможения. Захлебывается собственными стонами.

— Скажи мне правду, Грейнджер, — требует он, пытая ее клитор беспощадной лаской.

— Что?

— Признайся мне, — кусая, оттягивает острый сосок и зализывает сладкую боль. — Ну же…

Гермиона скулит, когда его пальцы проникают в нее, совершая бешеные фрикции. Она мелко дрожит и хватается за него, как утопающая, чтобы не упасть на трясущихся ногах.

— Ты любишь меня? — он закидывает ее бедра себе на талию, обхватив руками упругие ягодицы.

— Я…. — вскрикивает она, ощущая, как его член скользит внутрь, — не могу…

— Какая же ты лицемерка, — рычит Драко, активно двигая бедрами, вбиваясь в нее с сочным хлюпающим звуком. Растягивая узкое горячее лоно.

Она принимает его и отдается всем телом и душой. Не в силах противостоять искушению.

— Ты же этого от меня хочешь, да? — он резко толкается в ней, впечатывая ее в ствол гигантского дерева.

— Да!

Толчок. Сильнее.

— Этого?

Толчок. Глубже. До самого дна.

— Да!

Дикий нечеловеческий вой рвется из нее, оглушая его, и все вокруг расплывается из-за пьянящего цветочного аромата. Драко сжимает зубы от напряжения, сдерживая себя, чтобы не кончить.

— Я готов давать тебе это. Сколько хочешь, — он останавливается, заставив ее замычать от нетерпения и открыть глаза, — но ты должна признаться.

— Какого хрена ты меня шантажируешь? — Гермиона еле складывает слова в предложения.

Она слабо дергает его за волосы, принуждая продолжать. Но он твердо стоит на своем и ждет.

— Ты прав, доволен? — выпаливает запыхавшимся голосом.

— Нет, блять. Так легко ты не отмажешься, — Драко впивается в ее открытый рот долгим мучительным поцелуем. Высасывая из нее все соки. Резко отрывается, властно глядя в глаза. — Скажи мне правду, Грейнджер.

— О, Мерлин! — выдыхает она, и по ее лицу проходит легкая судорога. — Ты нужен мне…

— Я люблю тебя, — шипит он сквозь зубы. — Люблю, понимаешь? Охуеть, какая разница! — его глаза пылают гневом. — Или ты скажешь правду, или я сейчас же уйду. Навсегда.

Драко выходит из нее, отшатываясь, как от чумы, отчего она сползает вниз по древесной коре, еле успевая упереться ногами в землю перед падением.

Он уходит, действительно уходит. На ходу застегивая ширинку и разочарованно цокая. Внутри крошится стержень. Его шаткий неокрепший стержень, который вот-вот рассыплется в прах.

— Стой!

Отчаянный крик вынуждает его замереть. Он боится повернуться. Поверить.

Невыносимо больно. Томительное ожидание в течение долгих месяцев вымотало его. Окончательно.

— Я признаюсь, — говорит она надтреснутым голосом и замолкает. За его спиной.

Ну же, смелее, хваленая гриффиндорская львица.

Драко не дышит.

Гермиона обвивает его руками, повисая на шее, кладя голову на плечо. Прижимаясь к нему обнаженным телом. Ее бьет крупная дрожь. Он чувствует тонкие вибрации.

— Пожалуйста, — кажется, она плачет, и слезы мольбы звенят в ее приглушенном всхлипе.

Его руки инстинктивно притягивают ее ближе, обнимая и успокаивая.

— Я люблю… тебя, — шепчет жалобно, комкая пальцами плотную ткань его формы. — Драко, не уходи.

— Я бы и не смог, — улыбается он.

Но игра стоила свеч.