Небесная Кулу. Рассказы

3

— По-прежнему никаких сигналов от Ольсена, — коротко сообщил Гарги.

— А ракеты — станции наведения?

— Одна, видимо, разбилась. Четыре действуют. Еще одну, которая села слишком далеко от остальных, мы выключили.

Коробов подумал с минуту.

— Переведите одну из четырех в запас. Трех достаточно для посадки.

Нгарроба взглянул через иллюминатор.

— Что-то там не так, — заметил он. — Прошлый раз мы садились лучше.

— Положим, и тогда не прошло гладко. — Коробов пожал плечами. — Кроме того, мы садились на планету вообще. В средних широтах — и все. А сейчас ищем место с точным адресом. И прибываем не одни, а целым караваном, с багажом в сотне грузовых ракет.

— Да, идея открыть на Венере постоянную научную станцию грандиозна, задумчиво произнес Гарги. — И по масштабам и по смелости. А помните, Нгарроба, как вы хотели захватить одного из обитателей Венеры, того малого, что завладел электропистолетом Коробова, и привезти его на Землю?

— Ну что ж, — откликнулся Нгарроба, — это было тоже смелое решение. Но вы меня удержали. — Он рассмеялся. — А хотел бы я с ним встретиться еще. Прошлый раз полного взаимопонимания с жителями Венеры мы не достигли, надо сознаться.

С лица Коробова не сходило выражение озабоченности. Ольсен, отправивший всю армаду в путь и вылетевший затем на сверхскоростной ракете, чтобы прибыть на Венеру первым, молчал вторые сутки. Конечно, связь в районе Венеры капризная. Но сигналы автоматических станций наведения, заброшенных на планету, доходят до головного пассажирского корабля.

Каждые десять минут дежурный докладывает обстановку. Но что может изменить сейчас начальник экспедиции? Автоматы подведут корабль почти вплотную к цели — лишь самые последние сотни или тысячи метров он будет сам управлять кораблем.

Коробов смотрел на планету, медленно вырастающую на черном небе. Часть неба, видимая в иллюминатор, все уменьшалась. Наконец лишь темный ободок окружил ярко-голубой диск планеты. Затем ее сияние заполнило все окно. Включили оптические фильтры. На поверхности стали видны светлые и темные пятна, застывшие завихрения. Медленно перемещались облачные образования.

Тонкий долгожданный писк. Локаторы нащупали металлическое тело.

— Считайте, — голос Коробова звучит сухо.

— Одна, две, три… — докладывает дежурный.

— Шесть!

Молчание. Дежурный начинает считать заново.

— Шесть, — повторяет он, — шесть.

— Одна из пристрелочных, отлетела далеко, — говорит кто-то успокаивающе. — Локатор мог не нащупать ее. Тогда счет сходится.

— Начинаем торможение, — вмешивается равнодушный голос автомата. — Все по местам.

Коробов расслабляет мускулы и погружается в полузабытье. Очень хитрое искусственное полузабытье: десятки приборов, размещенных в одежде, следят за пульсом, кровообращением, положением внутренних органов, состоянием организма. И не просто следят, а принимают меры, чтобы сохранить условия биологического равновесия. Прошли времена, когда человек безоружный встречал страшную силу, которая сплющивала его, вдавливая в-кресло, путала сознание. Первые полеты в космосе были поистине героическими. На этом мысль Коробова застопоривается. Электрогипноз делает свое дело.

Проходит какое-то время, не ощущаемое Коробовым, но строго отмеренное приборами, и в точно назначенное мгновение они снимают забытье.

Никакой перегрузки нет. Он свободно двигает руками и может ходить.

— Берите управление в свои руки, — говорит автомат.

Корабль висит в воздухе. Тормозные двигатели уравновесили его. В иллюминаторах ничего не различишь. Лиловый кисель, сплошная облачность.

Положив пальцы на клавиатуру управления, Коробов медленно перемещает корабль. По экрану локатора ползет поверхность суши с языками заливов, пятнами зарослей, невысокими холмами. Вырисовывается предмет чуждых для живой природы строгих геометрических очертаний.

Ракета наведения!

Теперь Коробов ведет корабль в другую сторону. Опять ракета.

Так же методично Коробов разыскивает третью космическую станцию наведения. Автоматы привели межпланетный корабль точно в центр образованного ими треугольника. Но не это занимает Коробова.

— Где ракета Ольсена?

— Надо делать посадку, — замечает Сун-лин. — Корабли, которые идут следом, не смогут финишировать, пока мы не сядем.

Туман в иллюминаторах исчезает. Свет, рассеянный, но яркий, озаряет бурую поверхность планеты. Вода отсвечивает сиреневым.

Но тут автоматы, видимо решив, что дали людям достаточно времени действовать самостоятельно, снова берут управление.

— Девяносто девять, — объявляет холодный голос, — девяносто восемь, девяносто семь…

— Дифферент — шестьдесят пять градусов, — сообщает другой.

— Пора выпускать шасси, — подсказывает третий.

— Задняя пара выпущена, — докладывает четвертый.

Автоматы правы. Сажать корабль — их дело.

Легкий, чуть заметный толчок. Кормовые ноги коснулись грунта. Сейчас ракета опирается на пару длинных кормовых ног. Потом она, все больше наклоняя нос к линии горизонта, выпускает пару за парой растопыренные в стороны ноги. Некоторые проваливаются слишком глубоко. Ракета выдвигает их тогда на запасную длину. Другие, наоборот, она укорачивает. Но вот, наконец, корабль стоит строго горизонтально, похожий на многоножку, только с ногами разной длины.

Один за другим, надев скафандры, люди выходят наружу.

Откидывается грузовой люк, и под брюхом космического корабля появляется нечто напоминающее гигантскую черепаху.

«Лучший вездеход для Венеры, — рекомендовал его Ольсен. — Не боится синей глины».

Ох, уж эта синяя глина! Она дала себя знать первым исследователям планеты. Если на Марсе песок проваливался и осыпался под гусеницами, то здесь они скользили в сырой массе, похожей на мыло. Вездеходы часто не могли взять даже небольшого подъема. Теперь «черепаха» повезет космонавтов на розыски Ольсена.

Ветер, налетавший порывами, взлопачивал водную поверхность залива и заставлял людей пригибаться.

— Горин, вылетайте на (разведку! — распорядился Коробов. — Возьмите вихрелет. На вибролете вас сдует, как бабочку.

В «черепаху» сели пятеро.

— Инструмент, — напомнил Сун-лин.

«Шанцевый» инструмент — очередная выдумка Ольсена. Космический корабль не всегда садится удачно — иногда приходится выравнивать грунт, чтобы установить его как следует; и при вылете случается нужда в такой работе.

С корабля, из открытого люка, оставшийся вахтенным Лыков сбросил землеройные приборы вместе с тонким гибким кабелем. Нгарроба запихнул их в багажник «черепахи».

Вихрелет круто взмыл и пошел против ветра на стометровой высоте.