Небесный лабиринт. Прощение

Глава восемнадцатая

Джек проснулся с безумно колотящимся сердцем. Ему приснился страшный сон. Такой реальный, что от него было трудно избавиться. Отец Бенни, мистер Хоган, стоял над каменоломней и сталкивал с обрыва «моррис-майнор», принадлежавший доктору Фоли.

Вместо глаз у мистера Хогана были горящие угли. Он громко рассмеялся, когда машина с грохотом разбилась о дно каменоломни.

Этот грохот и разбудил Джека.

Теперь он лежал и отдувался.

Рядом с ним лежала Нэн, спавшая как младенец, подложив руки под щеку и слегка улыбаясь.

Они лежали в коттедже Евы, куда он приезжал на вечеринку после Рождества.

Нэн сказала, что им нужно куда-то поехать. Есть одно безопасное место. Там никто не ходит. Ключ лежит в выемке каменного забора.

Нэн была великолепна. Такая спокойная, практичная. Сказала, что им нужно будет взять с собой спиртовку, простыни и полотенца.

Джек никогда не думал об этом. Она сказала, что нужно будет плотно задернуть шторы и спрятать машину на площади, чтобы ее никто не видел. За навесом стоянки автобуса есть место, куда никому и в голову не придет заглянуть.

Она была очень наблюдательна.

Говорила, что не считала себя способной на такую пылкую страсть.

Конечно, Джек очень волновался, но она сказала, что все будет в порядке. Иначе они только будут дразнить друг друга. А она хочет любить его честно и по-настоящему. Все было чудесно, намного лучше, чем с той девушкой из Уэльса, слишком торопливой и неловкой. Прекрасное тело Нэн в его руках было послушным как воск. Казалось, ей нравилось то же, что и ему.

Наверное, в первый раз Нэн было больно, но она не жаловалась. Однако больше всего его возбуждало то, какой спокойной была Нэн, когда они встретились в университете. Невозмутимая, свежая и безукоризненная Нэн Махон была той самой девушкой, которая прижималась к нему и дарила неземное блаженство.

Это был их третий визит в коттедж.

Он все еще ничего не сказал Бенни.

Потому что просто не знал, что сказать.

В школе устраивали пасхальную мистерию, и Хитер хотела в ней участвовать.

— Мы обещали твоему брату, что ты не будешь принимать участия в обрядах, — сказала мать Фрэнсис.

— Но это не обряд. Это драма. Просто зрелище, — взмолилась Хитер.

Представление устраивали для того, чтобы внушить детям понятие о Пасхе с помощью изображения Страстей Христовых. Мать Фрэнсис вздохнула.

— Кто объяснит это твоему брату? Ты или я?

— Не думаю, что ему вообще стоит что-то говорить. Он сейчас злой на весь свет. Мать Фрэнсис, можно мне сыграть Гитлера? Пожалуйста!

— Кого?

— Э-э… Понтия Пилата. Я все перепутала…

— Посмотрим. Но сначала я должна обсудить это с мистером Уэстуордом.

— Слишком поздно, — ликующе сказала Хитер. — Сегодня он уплыл в Англию. В Гэмпшир. Искать себе жену.

Мосси Руни расчистил задний двор магазина Хогана, и теперь тот выглядел так, словно всю жизнь был садом. Бенни и Аннабел решили посадить там цветы и даже кусты.

Мосси сказал, что там можно будет поставить садовую скамью. Место красивое и тихое. Патси ответила ему, что если у ее хозяйки есть хоть капля здравого смысла, она продаст Лисбег и переедет в магазин. Комнат там хватает, а зачем человеку пустой дом? Чтобы слышать собственные шаги?

Если они переедут в магазин, Патси будет легче приходить туда и делать часть работы. Это куда проще, чем присматривать за большим домом, в котором никто не живет. Аннабел Хоган не признавалась в этом даже себе самой, но когда она стояла рядом с Бенни, поливавшей фуксии, которые они по просьбе Евы взяли из коттеджа, то начинала думать, что это действительно самое разумное решение.

Наверное, было бы приятно подниматься по лестнице из магазина и сразу оказываться у себя. Ложиться на диван и протягивать усталые ноги.

Но время еще есть. Об этом можно подумать позже. Сейчас и так хлопот хватает.

Бенни не торопилась обживать второй этаж и кладовку, в которой стояла швейная машинка с деньгами. Сначала туда никто не заходил. Но мало-помалу она избавилась от хлама. А потом начала не торопясь перевозить вещи из Лисбега. Постепенно они с Патси превратили большую комнату в место, где можно было посидеть и провести вечер. Они принесли туда радиоприемник и несколько кресел, из которых не торчали пружины. Отполировали поцарапанный старый стол и положили на него циновку. Вскоре они начали там обедать. Шеп постоянно что-то вынюхивал в переулке, носился по маленькому саду, который считал своей спортплощадкой, и с видом собственника сидел в магазине, нравившемся ему куда больше пустого Лисбега.

Скоро магазин действительно станет их домом.

И тогда Бенни почувствует себя свободной.

Декко Мур спросил доктора Джонсона, правда ли, что миссис Хоган может расстаться с Лисбегом.

К нему часто приходят клиенты, жители больших городов, люди с деньгами, и спрашивают, не продаются ли здесь хорошие старинные дома.

— Дайте им еще несколько месяцев, — ответил доктор Джонсон. — Думаю, Хоганы переедут к концу лета, но торопить их не следует.

Декко сказал, что в городе уже и так происходит что-то странное. На днях он зашел в магазин за парой носков, а оставил там целое состояние.

Нэн и Джек бегом преодолели отрезок, отделявший дорогу к каменоломне от площади. «Моррис-майнор» был спрятан за навесом автобусной остановки. Им повезло в третий раз: рядом никого не было. Часы показывали шесть тридцать утра. Машина тронулась с места, и вскоре они выехали на дублинское шоссе.

— В одно прекрасное утро двигатель не заведется, и тогда мы пропали, — сжав руку Нэн, сказал Джек.

— Мы очень осторожны. Нас не поймают, — ответила Нэн, глядя в окно на мелькавшие мимо поля и фермы.

Джек вздыхал, вспоминая ночи и ранние утра, проведенные ими в узкой кровати Евы Мэлоун.

Однако риск, которому они подвергались, пугал его до судорог. Ева убьет их обоих, если узнает, как они используют ее дом. Нокглен — это деревня. Рано или поздно кто-нибудь их увидит. Но это не просто деревня. Это родной город Бенни.

Бенни.

Он пытался не думать о ней. В последние две недели они встречались только на глазах у других людей. С тех пор, как начался его бурный роман с Нэн. Похоже, Бенни ничего не замечала. Он разговаривал с ней в присутствии Билла, Эйдана или Джонни; если друзей поблизости не было, Джек подзывал кого-нибудь другого.

Они никогда не ходили в кино вдвоем; в те с трудом выкроенные вечера, когда Бенни оставалась в Дублине, Джек настаивал на культпоходе. Он пытался исключить Нэн, но иногда Бенни сама приводила ее.

Нэн говорила, что он прав; их роман не имеет никакого отношения к тому, что связывает Джека и Бенни. Это два разных мира.

Да, пару недель назад он сгоряча сказал это. Но стоило Джеку увидеть доверчивое лицо Бенни и рассмеяться ее шуткам, заметить ее на тренировке, увидеть, что она предлагает Кармел помочь готовить сандвичи, как он понимал, что хочет остаться с Бенни наедине и прикасаться к ней так же, как прикасался к Нэн. И тогда ему становилось не по себе.

Сказать, что твой мир разделен на две несоприкасающиеся части, легко. Сделать трудно.

Если Нэн понимала, что чувство Джека к ней представляет собой огромную и непреодолимую страсть, то она была намного более зрелой, чем все остальные. Их соединяло физическое желание, а не стремление жить вместе. В машине они почти не разговаривали, в то время как с Бенни не требовалось мучительно искать тему для беседы.

На подъезде к Дублину движение стало более оживленным, и тревога Джека усилилась. Нэн ничего не рассказывала ему о своей семье.

— Как тебе позволяют не ночевать дома? — спросил он.

— А как позволяют тебе? — парировала она.

Ответ был прост. Он — мужчина. С ним не может случиться ничего ужасного. Вроде беременности.

Но он этого не сказал. Во-первых, из вежливости. Во-вторых, из суеверия.

Нэн следила за тем, как поля сменялись промышленными постройками, а потом жилыми домами. Скоро они будут дома. Она попросит Джека высадить ее на углу Мейпл-Гарденс. Как только его машина исчезнет, Нэн пойдет на остановку автобуса.

Она рано приедет в университет и начнет готовиться к лекциям.

Мысль о лекциях не доставляла ей удовольствия. Но вернуться домой она не могла. Отец думал, что она ночует в Дунлаогхейре, а не тайком прокрадывается в нокгленский коттедж Евы.

Это смутило и встревожило бы ее мать. Джеку легко. Он вернется в дом с горячей водой и чистыми рубашками, слегка взволнованной матерью и прислугой, ставящей на стол яичницу с беконом. Джеку не о чем волноваться. У него есть любовница и терпеливая любящая подружка. Судя по книгам, ничего другого мужчинам не нужно.

Они ехали молча. Нэн закусила губу. Скоро придется ему сказать. Другого выхода нет.

В тот вечер, когда Нэн лежала в кровати, она изучила все варианты. Относительно приемлемым оказался только один.

Она не собиралась говорить о Бенни. Джек ответил, что это его дело. Их отношения с Бенни тут ни при чем. Нэн ему не верила. Но он сказал, что справится с этим сам. Вот и прекрасно. У нее есть другие заботы.

Она не могла поделиться своим замыслом ни с кем, потому что никто его не одобрил бы. Во второй раз за месяц Нэн собиралась сообщить мужчине, что она беременна. По иронии судьбы, второй мужчина, который не имел к этому никакого отношения, должен был поступить честно и искупить вину первого.

Мать Мосси сказала, что май — самое подходящее время для свадьбы. Пакси Мур сказал, что они могут устроить праздник в задней части его мастерской. В конце концов, его сестра Би будет подружкой невесты, а у Патси своего дома нет.

Свадьба в сапожной мастерской? Патси надеялась на большее. Но выбора не было. Если гости соберутся в доме ее свекрови, это лишний раз подчеркнет, что у нее самой нет ни кола ни двора.

Патси предпочла бы устроить свадьбу в Лисбеге, но шансов на это почти не существовало. Хозяин умер всего четыре месяца назад. Хозяйка и Бенни занимались магазином, и на Патси у них не оставалось ни сил, ни времени. Она купила платье в магазине Пегги Пайн и с Рождества платила за него в рассрочку.

Клодах сказала Бенни о надеждах Патси.

— Наверное, это невозможно. Я не предлагаю вам помочь ей. Просто если вы услышите об этом потом, то очень расстроитесь, что не спохватились вовремя.

Бенни горячо поблагодарила ее. Как же они сами об этом не подумали? Почему-то они с матерью считали, что торжество пройдет в доме Мосси, и им в голову не пришло предложить другое место.

Радость Патси была безграничной. Теперь она могла поквитаться с будущей свекровью. Пришло время покупать открытки с приглашением на свадьбу.

— А как твой собственный роман? — спросила Клодах. — Кажется, твой друг был здесь вчера вечером.

— Ах, если бы он действительно был здесь… Надеюсь, что все в порядке. Он приглашает меня в разные места, предлагает то и это, но непременно в присутствии тысячи других людей.

— Все к лучшему. Он хочет показать тебя своим друзьям. А друзей у него много. В отличие от того чокнутого, который живет через дорогу. У того вообще нет друзей, кроме продавцов игровых и музыкальных автоматов. Странно… Я была готова поклясться, что видела, как он покупал бензин у Десси Бернса.

— Кто? Фонси?

— Нет, твой друг. Впрочем, мало ли на свете красивых парней в университетских шарфах, которые заправляют свои «моррис-майноры»?

— Оказывается, видения бывают не только у мистера Флуда, — на следующее утро сказала Бенни Джеку. — Клодах говорит, что видела, как ты позавчера вечером покупал бензин в Нокглене.

— Неужели я мог приехать в Нокглен и не повидать тебя? — спросил он.

Вопрос был глупый и риторический. Бенни задала его только с одной целью. Джек Фоли должен был знать, что в Нокглене он личность известная.

Джек со свистом втянул в себя воздух, вспомнив о шоке, который испытали они с Нэн вечером, когда увидели, что бензобак пуст. Где-то нужно было заправиться. Но рано утром все будет закрыто…

Снаряд взорвался совсем рядом. Он не скажет об этом Нэн. Остается надеяться, что Бенни тоже не сделает этого.

Шон Уолш совершал утреннюю прогулку. В последнее время его сопровождали два крайне непривлекательных коротконогих терьера, с которыми ему приходилось жить в одном доме. Продолжительные физические упражнения способствовали тому, что они меньше тявкали и становились более симпатичными.

Он перестал смотреть на коттеджи с прежней тоской.

Дело обернулось лучше, чем он смел надеяться.

Такие женщины, как Дороти, попадались одна на миллион.

Шон заметил, что из коттеджа Евы Мэлоун вышли два человека. Солнце светило в глаза, и он не понял, кто это.

Они взялись за руки и спотыкаясь побежали по дороге, которая вела к площади. Шон прищурился и посмотрел им вслед. Люди казались смутно знакомыми. Впрочем, возможно, это ему почудилось. Наверное, какие-то дублинцы сняли коттедж или просто попросили разрешения переночевать в нем.

Но куда они бегут?

На автобус? Слишком рано. А машин на площади не было.

За этим крылась какая-то тайна. А тайн Шон Уолш не любил.

Лилли Фоли заговорила с мужем о Джеке.

— Джон, три ночи на прошлой неделе и три ночи на этой. Ты должен вмешаться.

— Он — взрослый мужчина.

— Ему двадцать лет. Для взрослого маловато.

— Ну, во всяком случае, не ребенок. Оставь его в покое. Вот если бы Джека отчислили из команды или он не сдал экзамен, я бы с ним поговорил.

— Но с кем он проводит время? С одной и той же девушкой или у него каждый раз новая?

— Кто бы это ни был, я заметил, что цифра на спидометре порядочная, — лукаво рассмеялся отец Джека.

Он обнаружил квитанцию за бензин, выданную в Нокглене. Должно быть, Джек встречается с этим слоненком Бенни Хоган. Вот так номер… Интересно, где они могут проводить ночи? Отец Бенни умер, но мать у нее строгая. Вряд ли такая девушка станет развлекать Джека у себя в доме.

Еве позвонила Хитер.

— Когда ты приедешь? Я соскучилась.

Как ни странно, Еве это польстило.

Она ответила, что приедет скоро. В этот уик-энд. Или в следующий.

— Почему обязательно в уик-энд?

Ева поняла, что девочка права. Совсем не обязательно.

Все вторые половины дня были у нее свободны. Она могла бы поехать с Бенни на автобусе. Выпить чаю с матерью Фрэнсис и монахинями, а потом сводить Хитер в коттедж. Узнать из первых рук, как продвигается дело с пасхальной мистерией. Увидеться с матерью Бенни и восхититься переменами, сделанными в магазине. А завершить вечер у Марио. В последнее время Нокглен начинал становиться бойким местом. Она может уехать на следующий день утром. Только нужно заранее удостовериться, что в этот вечер Бенни не останется в городе. Было бы обидно с ней разминуться.

Бенни сказала, что они прогуляют лекции и встретятся в три часа дня на остановке автобуса. У них еще останется немного времени, чтобы съесть по сандвичу в любимой пивной Эйдана, Джека и Билла, откуда открывается красивый вид на башню с курантами.

Молодые люди были там. К ним подошла Розмари и попросила взаймы десять шиллингов. Ей нужно сходить к хорошему парикмахеру. Студент-медик по имени Том оказался более крепким орешком, чем она ожидала. Пора прибегать к более крутым мерам. Например, к модным прическам.

Возвращаться в университет никто не хотел. Еве и Бенни пришлось отказаться от предложения сходить в зал игровых автоматов.

— Мне пора на автобус, — сказала Бенни.

— До свидания, Золушка. — Джек поцеловал ее в щеку. Его взгляд был теплым. Сомневаться в его чувствах могла только набитая дура.

Бенни и Ева вышли из пивной.

Эйдан сказал, что эта парочка весь вечер проведет у Марио и, возможно, засидится там до утра.

— Что? — Джек пролил пиво.

До него не дошло, что Ева возвращается в свой коттедж. Он договорился встретиться с Нэн в шесть часов вечера на Набережной. Они собирались в то же самое место.

Нэн Махон решительно шла к реке. Как обычно, в ее сумке для ночлега лежали простыни, наволочки, подсвечники и продукты для ужина и завтрака. За Джеком были примус и напитки.

Но на этот раз Нэн прихватила с собой бутылку вина. Она могла им понадобиться. Сегодня вечером она все ему расскажет.

Увидев Еву, Хитер бурно обрадовалась. Девочка бежала по школьному коридору и выкрикивала ее имя. Репетиция была в разгаре, поэтому Хитер была завернута в белую простыню. Хитер Уэстуорд играла Симона Киринейского. Человека, который помог Иисусу нести его крест.

Еще несколько недель назад никто из нокгленцев не поверил бы, что такое возможно.

— Ты приедешь подбадривать меня криками, когда мы будем играть по-настоящему? — поинтересовалась Хитер.

— Вряд ли мать Фрэнсис одобрит такие крики.

— Но я же играю хорошего человека. Я помогаю Иисусу. Выступаю вперед и принимаю на себя его бремя, — сказала Хитер.

— Да. Я непременно приеду и поддержу тебя.

— Понимаешь, у меня здесь нет родных. А у всех остальных они есть.

Ева пообещала, что во время представления будет в Нокглене. И даже привезет с собой Эйдана, чтобы у Хитер были два болельщика. Ева Мэлоун слишком хорошо знала, что значит быть единственной девочкой в школе, которой никто не принесет кусок пирога и не похлопает во время представления или школьного спектакля. Именно так было в те годы, когда она жила в монастыре Святой Марии.

Она велела Хитер репетировать дальше и сказала, что будет ждать ее в коттедже. Пора было поговорить с матерью Фрэнсис.

Ева сказала монахине, что должна сходить в гостиницу Хили, выпить чашку кофе и полюбоваться на Образцовых Влюбленных Дороти и Шона, современных Ромео и Джульетту. Мать Фрэнсис ответила, что издеваться над людьми грешно. Все предпочитают помалкивать, и Ева должна делать то же самое.

А потом мрачно добавила, что все обернулось лучше, чем можно было надеяться. Ева поняла, что мать Фрэнсис знает или подозревает то, о чем самой Еве по секрету рассказала Бенни. О пропавших деньгах и ужасной ссоре.

Но говорить об этом не следовало.

Потом Ева пришла в коттедж и стала ждать Хитер.

Она обвела комнату взглядом и поняла: что-то изменилось. Дело было не в том, что вещи стояли по-другому. Мать Фрэнсис часто приходила сюда. Вытирала пыль и полировала мебель. Иногда она что-то перекладывала. Нет, причина была в другом.

Ева не могла понять, в чем заключалась разница. Она ощущала присутствие кого-то чужого. Кто-то здесь был. Может быть, готовил. Спал на ее кровати. Она провела рукой по плите. Нет, плитой не пользовались. Кровать была застелена с уголками — так, как ее учили в школе.

Ева вздрогнула. Она становится мнительной. Должно быть, на нее действуют все эти сериалы о домах с привидениями. Но в солнечный апрельский вечер бояться призраков смешно.

Она строго одернула себя и стала растапливать камин. Через несколько минут после прихода Хитер потребует свой тост.

В гостинице Хили Ева увидела Шона. Облаченного в темный костюм управляющего.

— Тебя можно поздравить? — спросила она.

— Спасибо, Ева. Не ожидал от тебя такой любезности.

Ева вежливо спросила, когда они собираются пожениться. Поинтересовалась, не хотят ли они расширить гостиницу, провести медовый месяц в Святом Городе и на итальянских озерах. Кстати, где миссис Хили? Она хочет поздравить ее персонально.

— Дороти отдыхает. Она делает это в начале каждого вечера, — объяснил Шон с таким видом, словно проводил экскурсию по музею и рассказывал посетителям о привычках какого-то давно вымершего животного.

Ева зажала ладонью рот, чтобы не расхохотаться.

— Я вижу, ты решила воспользоваться своим наследством, — сказал Шон.

Ева захлопала глазами.

— Пускаешь в свой коттедж чужих людей.

— Ничего подобного.

— Если так, прошу прощения.

Ева решила, что с помощью этого маневра Шон хотел выяснить, не согласится ли она сдать коттедж ему или кому-то из его знакомых.

У нее стало горько во рту. Это требовалось подавить в зародыше. Шон Уолш должен знать, что она никого не пустит в свой коттедж. Даже за деньги.

— Нет, Шон. Извини, что ответила так резко. Просто я никому не собиралась сдавать свой дом. Там бываю только я сама и мои друзья.

— Твои друзья. Да, — ответил он.

И тут Шон понял, кто выходил из коттеджа Евы. Та самая белокурая девушка, которую он видел уже несколько раз. Главным образом на остановке автобуса в Дублине.

И мужчина. Конечно, он его помнит. Это бойфренд Бенни. Сын доктора.

Значит, этот маленький роман закончился. Чего и следовало ожидать…

Шон слегка улыбнулся. От этой улыбки Еве стало не по себе. Во второй раз за день по ее телу побежали мурашки. Нет, она действительно становится слишком нервной. Эйдан прав. Она, Ева Мэлоун, настоящий псих. Ей захотелось оказаться как можно дальше от Шона Уолша и этой гостиницы.

Ева вскочила и взяла сумку.

— Передай привет миссис Хили. — Она хотела сказать «Дороти», но не смогла выговорить это слово.

По Набережной взад и вперед сновали автомобили. Джек видел Нэн, но не мог привлечь ее внимание. Она стояла, прислонившись к парапету, смотрела в реку и мысленно была за тридевять земель отсюда.

Джек кричал, махал руками и наконец заставил ее поднять голову. Нэн уверенно продефилировала между припаркованными машинами и вышла на мостовую. Он снова подумал о том, как она красива и как трудно сопротивляться желанию провести с ней ночь. Но сегодня вечером ему придется это сделать. Когда Джек вспомнил, как близки они были к разоблачению, у него чуть не остановилось сердце. Теперь им придется проверять и перепроверять, не поедет ли Ева домой в середине недели.

Достаточно и того, что в прошлый раз они видели мужчину с собаками. Того самого высокого тощего малого, которого ненавидела Бенни. Того, от которого было так трудно избавиться.

Нэн легко скользнула в машину и положила на заднее сиденье сумку с принадлежностями для ночлега.

— План изменился, — сказал он. — Давай выпьем и все обсудим.

Эта фраза всегда заставляла Бенни улыбаться. Но Нэн ее еще не слышала.

— Почему?

— Потому что туда нельзя. Там Ева.

— О черт! — Нэн очень расстроилась.

— Нам повезло. Мы узнали это вовремя. — Джек хотел, чтобы его похвалили. Какое счастье, что Эйдан проболтался!

— Нет, не повезло. Зачем ей понадобилось ехать туда именно сегодня?

Джек заметил, что Нэн никогда не называет Еву по имени.

— Ну, это же ее дом, — с легким смешком ответил он.

Но Нэн было не до смеха.

— Я действительно хотела быть там сегодня вечером. — Красоту Нэн не могло испортить даже мрачное выражение лица.

Но тут ее осенило. Можно поехать в тот симпатичный отель в Уиклоу! Там чудесно. Очень тихо, и никто тебя не беспокоит. Именно туда они и отправятся.

Название было Джеку знакомо. Там иногда обедали его родители. Но место было страшно дорогое. Он прямо сказал Нэн, что не может себе этого позволить.

— У тебя есть чековая книжка?

— Да, но на моем банковском счету недостаточная сумма.

— Завтра у нас будут деньги. Или у меня. Едем.

— Ты хочешь остаться там на ночь? Нэн, мы не женаты. Это невозможно. — Он встревожился.

— Там не просят предъявить свидетельство о браке.

Джек посмотрел на нее, и Нэн тут же опомнилась.

— Я слышала это от людей, которые там останавливались. Никаких проблем не будет.

Проезжая через Дунлаогхейр на юг, они увидели дом, в котором жили Ева и Кит Хегарти.

— Какого дьявола она не осталась там? — пробормотала Нэн.

Джек подумал, что это сильно облегчило бы всем жизнь.

Он смертельно боялся подписывать чек. Отель опротестует его, а потом ему придется объясняться с родителями.

Он хотел, чтобы Нэн смирилась с фактом: эту ночь им придется пропустить. Будь на ее месте Бенни, она тут же поняла бы его и согласилась.

Ему не хотелось думать о Бенни в такие минуты. Черт возьми, это было чудовищным лицемерием.

Утром Бенни и Ева встретились на площади. Они сели под навес и стали ждать автобуса.

— Почему мы называем это место площадью? — спросила Ева. — На самом деле это всего лишь пустырь.

— Просто у наших молодых тигров еще не дошли до него руки. На следующей неделе они устроят здесь каток, — засмеялась Бенни.

Клодах и Фонси действительно не жалели усилий, стремясь преобразить Нокглен. И боялись, что скоро этим займутся другие.

Фонси пошел к Флудам и сказал, что, если бы у него был дом с таким красивым фасадом, он позолотил бы вывеску. Мистер Флуд, решивший, что этот молодой человек претендует на его жилище, вызвал мастеров на следующий же день. Клодах стояла в убогой бакалее миссис Кэрролл и щебетала об инспекции пищевых продуктов, которая спит и видит, как бы к кому-нибудь придраться и закрыть магазин. Просто поразительно, как легко их одурачить с помощью баллончика стеклоочистителя и слоя краски. Все это время она делала вид, что говорит о торговле вообще. А потом предупредила Мосси Руни, что завтра у него будет работа. И оказалась права.

Кроме того, она по собственной инициативе посоветовала Мосси сделать крепление для навеса. У Десси Бернса скопилось множество разноцветных парусиновых тентов. Клодах и Фонси хотелось, чтобы их город как можно скорее засиял всеми цветами радуги.

— Я думаю, они поженятся, — сказала Ева.

— Клодах говорит, что этого не будет. По ее словам, скоро нас и без того затошнит от свадеб. Миссис Хили и Шон Уолш, Патси и Мосси, а Майра Кэрролл уже вернулась из Дублина с женихом. В отличие от нас, тяжелых на подъем.

Как обычно, они захихикали. Со времен школы ничто не изменилось.

Кармел и Шон заняли столик. Бенни присоединилась к ним. В ее руке был зажат шиллинг, который следовало вернуть Джеку.

— Джек искал тебя все утро, — сказал Шон. Бенни обрадовалась.

— Он стоял у дверей кабинета латыни. Думал, что там занимается твоя группа, но это были начинающие.

— Я не начинающая, — гордо ответила Бенни. — Я продвинутая. — Все первокурсники факультета искусств были обязаны изучать латынь. Мать Фрэнсис убила бы Бенни, если бы та записалась в группу начинающих.

К ним подсел Билл Данн.

— Джек просил передать, что встретится с тобой в час дня в главном вестибюле, — сказал он Бенни. — Но я на твоем месте и палкой бы к нему не притронулся. Он небрит. Похож на медведя, у которого болит голова. Этот малый тебя не стоит.

Бенни засмеялась. Когда Билл Данн говорил такие вещи во всеуслышание, у нее всегда улучшалось настроение. Это подтверждало ее статус подружки Джека.

— А сюда он не придет? — Она стала смотреть на дверь.

— Сюда? Он вообще никуда не придет. Я спросил, не свозит ли он нас на своей машине после Пасхи в Нокглен. А он велел не говорить с ним о машинах, поездках и Нокглене, иначе он свернет мне шею.

Бенни знала, что Билл утрирует. Отводит себе роль прекрасно воспитанного джентльмена, а Джеку — роль злодея.

Все знали, что дело обстоит как раз наоборот, и понимали, что это шутка. Бенни тепло улыбнулась Биллу. Джек с нетерпением ждал длинного уик-энда, чтобы провести его в Нокглене. По сравнению с Пасхой Рождество покажется цветочками.

Этот выезд планировался давным-давно. Шон собирал с них деньги по шиллингу. Теперь копилка была полна.

Можно было собраться у Евы, у Клодах и даже наверху у Хоганов. Комнаты там были просторные, с высокими потолками, и идеально подходили для вечеринки. Бенни сказала, что ее мать собирается в гости. Так что предзнаменования были хорошие.

Она была довольна, что Джек искал ее.

В предыдущие недели он не хотел оставаться с ней наедине.

Бенни надеялась, что он пригласит ее на ленч. Как в незапамятные времена, когда они ходили к Карло.

Может быть, теперь она должна сводить его туда сама. Но нужно подождать и выяснить его настроение. Не стоит проявлять излишнюю настойчивость.

Билл был прав. Джек действительно выглядел хуже некуда. Бледный, усталый, словно не спал всю ночь. Но это только делало его еще красивее. Он напоминал не столько кумира университета, сколько актера, играющего главную роль в фильме или пьесе.

Да, Джек Фоли выглядел так, словно играл в пьесе.

И изъяснялся так же.

— Бенни, нам нужно поговорить. Куда мы можем пойти, чтобы нам никто не помешал?

Она добродушно засмеялась.

— Ты же сам назначил встречу в главном вестибюле в час дня. Не я выбрала это место. Ты всерьез думал, что здесь не будет никого, кроме нас двоих?

Люди сновали туда и сюда. Мимо пробегали юноши и девушки, успевшие перекинуть через руку суконные куртки и развязать университетские шарфы. Погода была слишком теплой для такого наряда, но он был символом студенчества. Все любят знаки отличия.

— Пожалуйста, — сказал он.

— Если так, может быть, сходим к Карло? Помнишь тот симпатичный ресторан, в котором…

— Нет! — выкрикнул он.

Оба знали, что во всех других местах будет полно народу. Даже если они сядут в парке Святого Стивена, мимо пройдет половина университета, направляющаяся на ленч в кафе и рестораны Графтон-стрит.

Бенни растерялась, но понимала, что решение придется принять ей.

Джек смотрел в пол.

— Может быть, посидим у канала? — предложила она. — Можно взять с собой яблоки и черствый хлеб. На случай, если увидим лебедей.

Она очень хотела доставить Джеку удовольствие.

Казалось, это расстроило его еще сильнее.

— О боже, Бенни! — Он привлек ее к себе. Бенни ощутила укол страха, но тут же успокоила себя. Ей вечно кажется, что случилось что-то плохое, а потом выясняется, что все в порядке.

У одного шлюза был холмик, на котором они часто сидели.

Бенни сняла куртку и бросила ее на землю.

— Не надо. Мы ее испачкаем.

— Это всего лишь глина. Она очистится. Ты такой же чистюля, как Нэн, — пошутила она.

— Это Нэн, — сказал он.

— Что «Нэн»?

— Она беременна. Это выяснилось вчера.

Известие вызвало у Бенни шок. Нэн? Ее удивляло, что подруга сумела поладить с Саймоном Уэстуордом. Нэн. Такая холодная и расчетливая. Неужели она способна заниматься физической любовью? Бенни казалось, что Нэн — последняя женщина на свете, которая могла бы оказаться в таком положении.

— Бедная Нэн, — сказала она. — Она очень расстроена?

— Сходит с ума от тревоги.

Они долго сидели молча.

Бенни пыталась осмыслить весь ужас случившегося. Учеба побоку, ребенок в двадцать лет. И, судя по выражению лица Джека, проблема с Саймоном Уэстуордом.

Ева была права.

Он никогда не женится на Нэн Махон из Северного Дублина, дочери мелкого застройщика. Хотя она и красавица, но то, что Нэн отдалась ему, позволит Саймону уважать ее еще меньше.

— И что она будет делать? Догадываюсь, что замужество ей не светит.

Она посмотрела на Джека.

Его лицо исказилось. Казалось, он пытался найти нужные слова.

— В том-то и дело, что светит.

Взгляд Бенни стал тревожным. Разговор становился странным.

Он взял ее руку и поднес к лицу. На его глазах были слезы. Джек Фоли плакал.

— Она выходит замуж… за меня, — сказал он.

Бенни не поверила своим ушам.

Она молчала. Знала, что ее рот открыт, а лицо покраснело от страха.

Джек все еще не отпускал ее руку.

Его тело содрогалось от рыданий.

— Мы должны пожениться, Бенни, — сказал он. — Это мой ребенок.