Небо, полное звезд

9

Мы стояли, смотрели на кладбищенскую ограду, на ухоженную аллею с высокими вязами, на ровные ряды холмиков и крестов, и я слышала, как тяжело Мика дышит. Я и сама резко втянула носом воздух и ощутила, как холод оцарапал легкие, словно колючками. Яркое весеннее солнце еще не справлялось с растворенным в небе дыханием зимы.

– Не замерзла? – спросил мой спутник.

Мое горло сжалось, в носу защипало.

– Нет, – соврала я.

– Тогда пошли, – он направил коляску к ограде.

Чем ближе мы подходили, тем сильнее дрожали мои пальцы.

– Кажется, сюда, – указала направление.

Мы прошли через высокие кованые ворота и направились вдоль главной «улицы».

– А тут красиво, – тихо проронил Мика. – Странно, что я вообще не помню этот город.

– Говорят, на него нужно смотреть с высоты птичьего полета. Так будет видно все расположенные вокруг красоты: озера, реки, водопады.

– Когда я услышал про горно-обогатительный комбинат, то решил, что еду в страшное место. Представь: север, маленькая точка на карте, пьющие, чтобы не замерзнуть, люди, дым выхлопных труб, разруха, мрак.

Я улыбнулась.

– На самом деле зимой здесь не так уж холодно. В основном температура держится около минус пятнадцати, поэтому бывает много снега. Иногда на город нападает «снежный монстр» – местные его так называют. Несколько дней подряд валит и валит снег, и кажется, что это никогда не кончится. Но зато и летом не бывает очень жарко: обычно воздух прогревается градусов до восемнадцати-двадцати, не больше. И конечно, дожди – вот к ним мне труднее всего было привыкнуть.

– Значит, здесь не бывает лета? – расстроенно выдохнул Мика.

– Изнуряющей жары – точно нет.

– Как жаль…

– Зато здесь невозможно красивая природа. – Я подняла взгляд вверх, на могучие вязы, случайно встретилась взглядом с парнем и поспешила отвести глаза. – И экологическая обстановка считается одной из лучших в стране.

– Несмотря на комбинат?

– Он в восьми километрах от города. Моя мама работает там инженером взрывных работ, и однажды, когда мы только переехали в Сампо, она возила меня туда. Выглядит это все как небольшая возвышенность, в самое сердце которой вгрызается техника, для того чтобы извлечь полезные ископаемые. Грубо говоря, это огромная каменная воронка, стоя на краю которой ты видишь уходящие вниз, к центру, ступени каньона, по которым перемещаются крохотные, как жучки, самосвалы, экскаваторы и буровые машины. Ты понимаешь свою ничтожность в масштабах происходящего, и оттого это зрелище потрясает еще сильнее.

– Твоя мать – инженер-взрывник? – удивился Мика. – Это так круто! И так… по-мужски.

– Очень сложная и опасная работа, но мама – высококлассный специалист. Последние десять лет мы много переезжали из-за того, что ее перебрасывали с одного объекта на другой. Сампо – наша последняя остановка. Подозреваю, что не конечная: всем требуются крутые взрывники.

Правда, теперь, глядя на Мику, мне совсем не хочется уезжать.

– Ты так рассказала про этот комбинат, что мне теперь тоже хочется на него взглянуть.

– Он выглядит очень масштабно. И современно. Его строили силами двух стран, как и сам город. Возможно, мне даже будет жаль, если придется уехать отсюда.

– А что еще тут можно посмотреть? Чем занимаются жители? Как отдыхают?

– Вообще, тут рукой подать до Европы, поэтому многие на выходные ездят на ту сторону границы. Другие предпочитают наслаждаться природой: рыбачат, собирают морошку или голубику, отдыхают на Каменном озере…

От произнесенного у меня онемели губы. Заметив, что я осеклась, Мика замедлил ход.

– Отсо сказал, никто не знает, почему она пошла туда.

– Это так, – хрипло подтвердила я.

– И у тебя нет никаких догадок? Вы же дружили. Он так сказал.

Больше всего я боялась, что парень сейчас посмотрит мне в глаза.

– Оливия говорила, что любит эти места.

– Но должно же быть хоть какое-то объяснение…

– Кажется, нам сюда, – прервала его я, показывая на дорожку, ведущую к рябине.

Мика повернул коляску и направил вдоль тропинки. Колеса вязли в едва начавшей оттаивать земле, и ему приходилось прилагать усилия, чтобы толкать меня вперед. Я тоже старалась помочь ему, но сразу же запачкала рукава грязью.

Мы застыли у небольшой могилки с невысоким камнем, на котором были начертаны имя, годы жизни и рисунок в виде креста. Только в этот момент я осознала, что подойти к могиле можно было и с другой стороны – там была хорошая дорога, и мне не пришлось бы пачкаться, а Мике прикладывать усилия, чтобы везти меня.

Мне стало стыдно, что я плохо запомнила путь, но иначе и не могло быть: я не была на похоронах Оливии. Мне пришлось искать ее могилу тем же вечером в темноте, потому что я приходила, когда кладбище опустело.

– Расскажи мне, – тихо попросил Мика, отпуская ручки коляски и приближаясь к могиле.

Он смотрел на нее так, будто пытался что-то увидеть через землю.

– Что? – спросила я, поставив коляску на ручной тормоз и с трудом подняв на него глаза.

Взгляд парня потемнел.

Он явно хотел понять то, что мне давно хотелось бы забыть.

– Расскажи мне, как она умерла.