Небо в огне

АННОТАЦИЯ

Попав в супермаркет, после череды разрушающего града и ужасающего разлива химических веществ, братья Дин и Алекс, научились выживать и работать вместе с другими двенадцатью детьми, чтобы построить себе убежище от хаоса. Но потом пришли другие, разрушая их хрупкий мир, принесли проблемы и проблески надежды.

Зная, что химическое оружие, насыщающие воздух, превратит его в кровожадного яростного монстра, Дин решает остаться в магазине с Астрид и некоторые из младших детей.

Между тем, Алекс, решил найти своих родителей, и уходит в темный и разрушенный мир с Нико и остальными, на недавно отремонтированном школьном автобусе. Если они смогут добраться до Международного Аэропорта Денвера, то будут эвакуированы в безопасное место. Но внешний мир еще хуже, чем они ожидали.

Эмми Лейбурн

Небо в огне

ГРУППА ПЕРЕВОДА: https://new.vk.com/club80152768

РЕДАКТОР: Аня Бондарева

ПРОЛОГ

Тем, кто это нашел:

Вот математическая задачка для вас.

Восемь детей, которые неспособны находиться на открытом воздухе дольше 30—40 секунд, не испытав при этом ужасных, по-настоящему психопатических последствий, отправились в путешествие длиною в 67 миль вниз по непонятному шоссе на школьном автобусе, уцелевшем во время аномального града и вломившемся в витрину гипермаркета "Гринвей". Вполне вероятно, что дети подвергнутся воздействию токсических веществ или будут задержаны неизвестным количеством препятствий, включая подвергшихся воздействию неуравновешенных убийц, дорожных грабителей, засад и других непредвиденных обстоятельств.

Вычислите вероятность их прибытия в Международный аэропорт Денвера, где, как им кажется, их ждет спасение.

Я знаю, вам не хватает данных, так что на самом деле вы не сможет рассчитать вероятность правильно. Но если вы хоть что-нибудь понимаете в математике — даже самые основные принципы возможностей и вероятности — вы знаете, наши шансы ничтожны.

Поэтому я и пишу это письмо. И когда вы найдете его, узнаете, кто находился здесь.

Со мной в автобусе:

Нико Миллс — наш лидер. Он является (или являлся) одиннадцатиклассником школы Льюис Палмер Хай. И к тому же, он бойскаут. У Нико вторая группа крови, и это означает, что при взаимодействии с воздухом дольше одной минуты, парень начнет покрываться волдырями и умрет.

Брейден Катласс — одиннадцатиклассник. У него четвертая группа крови, поэтому он при взаимодействии с воздухом будет страдать от параноидального бреда, хотя это вряд ли сейчас имеет значение, ведь парень почти без сознания. Брейден — причина, из—за которой... хорошо, одна из причин, почему мы пытаемся добраться до Денвера. Парень был ранен в плечо одним из двух пришедших людей, которых мы впустили к нам в "Гринвей". Больница в Монументе закрыта, но нам сказали, что есть врачи в МАД (Международном аэропорту Денвера), потому что оттуда идет эвакуация.

Джози Миллер — десятиклассница. Тоже с четвертой группой крови. Хоть это и не столь важно для читающего мое письмо, но она одна из самых красивых девушек, которых я когда—либо видел.

Сахалии Веннер всего лишь тринадцать, но думаю, она в старшей школе. У нее, как и у меня, третья группа крови. Мы не проявляем видимых симптомов воздействия воздуха, но в будущем будем страдать от “репродуктивной недостаточности”, то есть никто из нас никогда не сможет иметь детей. Вот блин.

Батист Харрисон — второклассник. С третьей группой крови, как и у нас с Сахалией. Время от времени понемногу проповедует. Несомненно, ходит в церковь, но я не знаю, в какую.

Улисс Домингес — первоклассник. Группа крови — четвертая. Плохо говорит по—английски.

Макс Скольник — первоклассник. Вторая группа крови. У него взлохмаченные волосы, и он рассказывает невероятные истории. Но сейчас вы все равно не смогли бы увидеть ни его волос, ни послушать его рассказов, так как он укутан в пять слоев одежды, а на его лице — воздушная маска. Как и у всех нас.

Это все, кто находится в автобусе. Но кое—кто из наших остался позади. Например: мой глупый шестнадцатилетний брат — Дин Гридер.

Он остался в "Гринвее" на старом денверском шоссе CO в Монументе с нижеупомянутыми:

Астрид Хейман — выпускница. Первая группа крови. Девушка — "глупая мечта моего брата", которая, кстати (хоть это и неприятно, но я догадываюсь), не воспринимает моего брата, даже как друга, не говоря уже о чем—то большем.

Хлоя (я забыл ее фамилию) — третьеклассница. Группа крови — первая. Вредина.

Каролина и Генри Маккинли – в подготовительном классе. Они близнецы. Четвертая группа крови.

Если вы нашли это письмо, пожалуйста, пожалуйста, идите и спасите моего брата с остальными. Они до сих пор ждут помощи в "Гринвее".

Дин сказал, что остается, так как у него, Астрид и Хлои первая группа крови. Если они подвергнутся воздействию химических веществ, то превратятся в кровожадных монстров. Но, выдвигаясь в путь, мы связали бы их, а потом усыпили бы.

И с ними все было бы в порядке.

Ну вот. Теперь здесь есть запись о худшем принятом решении моего брата. Хотя я думаю, если вы извлекли это письмо из обуглившегося корпуса нашего автобуса и собираетесь спасти Дина, то, возможно, все—таки его решение было правильным.

Еще я хочу упомянуть Джейка Симонсена. Он выпускник. Группа крови — третья. Хоть парень и покинул нашу группу во время разведывательной миссии, но он заслуживает попасть в этот список, так как был одним из коренных жителей Монумента 14.

На этом все.

Алекс Гридер — тринадцать лет. Группа крови — третья.

28 сентября 2024 год

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ДИН

Это было чудесное мгновение. Астрид обнимала маленьких Каролину и Генри. Луна лаяла и облизывала лица всем, кому доставала.

Конечно, чтобы защитить нашу кожу от химического воздействия, на нас были надеты коконы из одежды. И на мне воздушная маска. И рядом усыпленная Хлоя, лежащая на надувном матрасе, в многослойной одежде и маске. Но для нас, в "Гринвее", это был замечательный момент.

Наблюдая за тем, как Астрид целует их маленькие, грязные, веснушчатые лица, я почувствовал себя радостным и счастливым. Предполагаю, что наблюдение за Астрид, ласкающей малышей, усилило мои собственные чувства к ней. Ощущения были такими, как будто мое сердце взрывается.

Затем Астрид глубоко вздохнула.

И я заметил, что ее ноздри расширились. Она вдыхала слишком долго, и я понял: ее заполняет ярость.

— Почему вы остались? — простонала она. — Вы глупые, ГЛУПЫЕ ДЕТИ. ПОЧЕМУ ВЫ ОСТАЛИСЬ?

Она руками придавила рыжеволосые головы близнецов к своей груди.

А потом мне пришлось броситься на нее и повалить на пол.

Так много чудесных моментов в "Гринвее".

Пока я боролся с Астрид на полу, Каролина и Генри плакали.

— Возьми ее маску! — заорал я.

Астрид брыкалась, отталкивая меня.

Пушистая белая Луна лаяла.

— Каролина, — закричал я, но голос приглушила маска. — Возьми воздушную маску Астрид! И принеси сюда.

Астрид, увидев близнецов, бросила свою маску на пол, и начала обнимать и целовать их.

Каролина притащила мне маску, пока Астрид лягалась и брыкалась. Все, что мне оставалось, это попытаться удержать девушку.

— Надень на нее! — крикнул я.

Рыдающая Каролина прислонила воздушную маску к лицу Астрид. Генри подбежал и помог сестре удержать маску на месте.

— Прекрати бороться со мной! — прокричал я Астрид. — С тобой все хорошо. Ты просто получила дозу воздействия. Просто дыши.

— Прижмем сильнее, — сказал Генри Каролине, и та кивнула. Они придавили маску к лицу Астрид еще плотнее.

Девушка посмотрела на нас, на меня. Ярость в ее небесно—голубых глазах медленно отступила, пока, в конце концов, она не закрыла их, и все ее тело подо мной не обмякло.

Я оставался на ней, пока она хрипло не произнесла:

— Я в порядке.

Я встал на четвереньки, затем поднялся на ноги.

Астрид подняла руку и положила ее на маску, мягко отталкивая близнецов в сторону, пока садилась.

Каролина погладила Астрид по спине.

— Ничего, мы знаем, что это была совсем не ты.

— Да, — согласился Генри. — Это была Монстр—Астрид, не Настоящая—Астрид.

— Давайте, все вместе, — сказал я. — Мы должны починить ворота! Ну же!

Мы открыли ворота, чтобы выпустить автобус с Алексом, Нико, Джози с остальными. Слои одеял, пластика и фанеры, которые мы использовали для запечатывания ворот и герметичности торгового центра, сейчас находились в полном беспорядке.

В первую очередь, нам необходимо было запечатать ворота, а потом, каким—то образом, очистить воздух. Подвергся ли весь торговый центр загрязнению? Я не знал.

Я ухватился за одеяла и пластиковые щиты, которые свисали с ворот, и пристроил их обратно.

— Подайте мне строительный степлер! — громко сказал я близнецам.

Строительные степлеры все еще валялись там, где мы их бросили, когда в первый раза запечатывали ворота. Теперь я радовался тому, что мы были такими неаккуратными, и повсюду разбрасывали наши инструменты. Или, может быть, Нико специально оставил их здесь. В этом он был очень предусмотрительным.

За то время, которое потребовалось Астрид, чтобы подняться на ноги и притащить первый лист фанеры, я прикрепил одеяла и пластик обратно.

Я успел скрепить фанеру лишь в трех местах, когда из строительного степлера раздался глухой звук "бдышь—бдышь". У меня закончились скобы.

— Блин, — пробормотал я.

В степлере больше не оказалось никаких дополнительных скоб.

— Скоро вернусь! — крикнул я.

Мы должны кричать, чтобы речь была понятной в этой глупой маске.

Я не хотел представлять, как Нико, Джози и Алекс будут общаться сквозь них в автобусе.

Им не нужно было уезжать. И каждый раз от мысли, что они все же уехали, я злился.

Хотя сейчас мне не надо злиться. Мне нужно быть находчивым. Мы должны быстро запечатать торговый центр.

Я направился в отдел по обустройству дома.

Прошел мимо надувного матраса с Хлоей. Девчонка все еще была в коконах из одежды и в воздушной маске, и в полной «отключке». Снотворное, которое дал ей Нико, оказалось очень сильным.

Хлоя очень разозлиться, когда проснется и поймет, что Нико с остальными уехали без нее.

Она пропустила всю драму Астрид, и мою речь, в которой я говорил всем, что мы не едем. Что выйти наружу для нас не безопасно из—за нашей группы крови.

Когда Нико вынес еХлою из автобуса, с ней, конечно же, никто не посоветовался.

"Но мы были правы", — сказал я себе. Отправиться туда, было бы слишком опасно для нас. Астрид, получив лишь мимолетное воздействие, наполнилась яростью. Что было бы с нами на открытом воздухе, пытающихся преодолеть шестьдесят миль до Денвера? Мы бы их убили.

Я был в этом уверен. Мы сделали правильный выбор.

И у нас, находящихся в "Гринвее", было достаточно припасов, чтобы продержаться здесь несколько недель или месяцев. Достаточно долго, пока другие достигнут МАД и организуют какую—нибудь помощь. Или достаточно долго, чтобы переждать воздействие — мы слышали, что эффект будет продолжаться всего лишь от трех до шести месяцев...

Когда я вернулся с перезаряженным строительным степлером, то увидел, что Каролина и Генри тихонько дрожат рядом со спящей Хлоей на надувном матрасе. А возле них, свернувшаяся калачиком, Луна.

Они выглядели как три маленьких инопланетянина с собакой, плывущих на плоту в море.

Затем раздался громкий «бум» в ворота.

Астрид подскочила и посмотрела на меня.

«Бум» снова повторился.

— Эй! — раздался голос.

— Привет? — крикнула Астрид.

— Я так и знал! Я знал, я видел свет! Эй, Джефф, я был прав! Там кто—то есть!

— Кто вы? — прокричал я.

— Меня зовут Скотт Фишер. Откройте ворота и впустите нас, ладно?

— Мне жаль. Мы не можем их открыть, — солгал я.

— Ой, конечно же, можете. Вы только что делали это. Еще минуту назад ворота были открыты. Мы видели свет! Ну, давайте же!

— Да! Впустите нас, — вторил ему второй голос. Я предполагаю, Джефф.

— Чувак, ты должен впустить нас. Здесь чрезвычайная ситуация!

«Болван».

— Да, я знаю, — произнес я. — Но мы не можем.

— Ну, почему, черт возьми, нет? — спросил он.

Астрид подошла и встала рядом со мной.

— Потому что мы уже впускали двоих взрослых внутрь, и один из них приставал к девушке и пытался застрелить нашего лидера! — прокричала она сквозь маску.

— Ну, мы не такие. Мы на самом деле хорошие.

— Простите, — сказала Астрид. Она погладила фанеру и кивнула мне, чтобы я пригвоздил ту.

— Ну же! — крикнул он. — Мы голодные и хотим пить. Здесь гибнут люди! Впустите нас.

— Простите, — крикнул я.

И выстрелил скобой в фанеру.

Скотт и Джефф какое—то время громко стучали по воротам и изрядно ругались, но когда мы прикрепили последнюю фанеру, то едва слышали их.

Я осмотрел стену и решил добавить еще слой из листов пластмассы, после того, как мы запустим очистительные устройства. Астрид потянула меня за руку.

— Пока мы все подготавливаем, давай сбросим с крыши еду тому парню.

— Что? — удивился я.

— Давай сбросим им немного еды и воды! — прокричала она.

— Зачем? — спросил я.

Она пожала плечами.

— У нас — много, а у них нет ничего. Мы должны им помочь.

"Черт, я не хочу идти на крышу. Ни за что".

Я был изнурен, и хотел запустить очистители воздуха.

Но Астрид стояла и смотрела на меня, словно это была неоспоримо классная идея. Словно это было именно то, что нужно сделать.

— В первую очередь, я хочу запустить очистители воздуха, — аргументировал я.

— Я с малышами сделаем это, — крикнула она сквозь маску. — Ты должны отнести еду наверх, пока парни все еще снаружи.

— Но...

Я решил, что не могу сказать Астрид прямо, почему это не очень хорошая идея. Возможно, она подумала, что мне лень или что мне страшно лезть на крышу или куда там.

— Хорошо, — проговорил я. — Я это сделаю.

Я не совсем уверен, но, по—моему, до того, как Астрид повернулась к детям, она произнесла "спасибо".

— Каролина и Генри, — позвала она. — Хватайте тележку и идите за мной.

— Подождите, — сказал я. — Сначала мы запустим очистители. Потом я отнесу еду.

Астрид, посмотрев на меня, вздохнула.

Ладно, тяжело прочесть выражение лица через пластиковую защитную маску, но вот что я увидел:

«Ах, этот тупой пацан видимо чувствует, что может помыкать нами, поэтому—то и настаивает на своей незначительной маловажной детали. Но я думаю, если ему необходима эта маленькая победа, чтобы потешить свою гордыню, то так и быть – устрою ему это».

Затем она произнесла:

— Хорошо, но давайте поторопимся.

У нас в "Гринвее" было восемь разных моделей очистителей воздуха, каждой от четырех до шести штук. Астрид и я установили те, что покрупнее, а на попечение Каролины и Генри, по всему периметру торгового цента, были предоставлены те, что поменьше.

Из—за того, что большинство розеток были расположены на стенах, мы использовали большое количество удлинителей.

Я направился в пиццерию "Хижина". Мы перенесли всю еду в больших холодильниках туда, когда поняли, что задержимся в "Гринвее" на какое—то время.

Я схватил несколько банок консервированного тунца, кучу несвежего хлеба, и несколько коробок сухих завтраков, которые никто не любил, а также какое—то ужасное фруктовое мороженое, которое даже не ели наши не привередливые малыши. И пару галлонов лимонада собственной торговой марки магазина.

Я скинул пожитки в пустую пластиковую корзину, которые валялись здесь повсюду, и понес ее на склад.

Мы два часа были одни во всем магазине, и все это время Астрид руководила мной, словно я какой—то младенец или что—то такое. Неприятно.

Открывая спиной дверь и держа в руках корзину с припасами, я вошел на склад.

Обернувшись, я чуть ее не выронил.

Полностью погрузившись в размышления об Астрид, я забыл о телах.

У одного была окровавленна спина. Тело Робби размещалось на полуспущенном надувном матрасе. В основном воздух из матраса вышел, поэтому окровавленный труп Робби просто лежал на плоском резиновом коврике. Одеяло, которым мы накрыли его, в некоторых местах пропиталось кровью.

Прямо за ним лежал мистер Эпплтон, который умер во сне. Безусловно, самый мирный способ, чтобы уйти. Словно доказывая это, его матрас был все еще надут.

Посторонние, которые пришли и раздробили нашу группу на части, сейчас валялись мертвыми у нас на складе.

У меня не было времени серьезно подумать о Робби и о том, как он предал нас.

Он и мистер Эпплтон пришли к магазину, и мы были вынуждены впустить их. Но когда пришло время, Робби не захотел уходить. Мистер Эпплтон заболел, а затем, этой же ночью, мы обнаружили Робби с Сахалией.

В потасовке Брейдена подстрелили, а Робби погиб.

Этой же ночью скончался мистер Эпплтон. Не думаю, что мы могли бы что—нибудь изменить в его случае.

Но Робби...

Посмотрев на Робби, я рассердился. Насколько я понял, он пытался принудить Сахалию спать с ним. То ли силой, то ли с помощью манипуляций, я не знаю. Но он показал свое истинное лицо, и оно было отвратительным. Пятидесятилетний мужчина с тринадцатилетней? Отвратительно. Мы думали, что он любящий заботливый чувак, а оказался развратником.

И если бы Робби не набросился на Сахалию, с Брейденом все было бы в порядке. Нико и Алекс с остальными не отправились бы в Денвер.

Но я слегка загрустил.

Робби и мистер Эпплтон — всего лишь на пару умерших человек больше в этой цепочке катастроф.

Малыши ничего не знали о случившемся, и мне следует сделать все возможное, чтобы это так и осталось.

Я добавил в свой мысленный список заданий пометку: “Спрятать трупы”.

Которую собирался выполнить, после того, как накормлю глупых чужаков снаружи магазина.

Люк на крышу можно было легко разблокировать. Нико зафиксировал пленку, закрывающую люк, липучкой, так чтобы можно было просто оторвать пленку, открывая люк, и та осталась бы висеть сбоку. А ключ в замке проходил прямо сквозь нее.

Я поставил корзину недалеко от себя и толкнул люк, тот открылся.

В последний раз я находился на этой крыше, когда мы ничего еще не знали о воздействиях. Мы наблюдали за облаком протяженностью в тридцать миль, которое поднималось от НОРАД.

В последний раз я был на этой крыше, когда пытался убить своего брата.

Теперь здесь было темно. Свет, просачивающийся наружу из люка, казалось, поглощается воздухом. Небо было непроницаемо черным. Ни звезд. Ни облаков. Просто черная грязь, висящая в воздухе.

Я проклинал себя за то, что не прихватил фонарик.

Лично мне не хотелось бродить в потемках по крыше, поэтому я опустил корзинку вниз и, ползя, подтолкнул ее вперед.

Я был абсолютно уверен, что не хочу в темноте свалиться с крыши.

Через минуту унизительного ползания и проталкивания, корзина вплотную придвинулась к краю крыши. Я приподнял ее и подтолкнул, а потом услышал, как она грохнулась вниз.

— Эй! — раздался возглас Скотта Фишера.

— Пожалуйста! — крикнул я.

Они нашли добычу. И я был бы к тому времени уже внутри.

Им повезло, что у Астрид добрая душа, и что я оказался таким слабым противником.

Я скользнул обратно к свету, исходящему от люка. Я не мог дождаться, когда смогу подышать свежим воздухом, сняв маску.

Комбинация маска/очки сводила меня с ума. Маска была достаточно большой, поэтому я смог носить под ней очки. Но она же давила на них, и те врезались мне в переносицу. А мой нос все еще не зажил после того, как Джейк избил меня. Поэтому все это причиняла мне боль. Сильную.

И я хотел избавиться от коконов из одежды. Они начали комкаться под мышками и под коленями.

И снова я постарался не думать об Алекс и Нико с остальными.

Они находились в шестидесяти милях от укрытия, одетые в многослойные одежды и воздушные маски, в полуисправленном школьном автобусе на опасном и темном шоссе. А я ною, что пару часов провел в слоях одежды и в маске.

Поднявшись на ноги, я медленно двинулся назад к люку. Я вам скажу, в темноте этот луч света выглядел действительно ярко.

Но я шел медленно, ведь крыша была неровной и местами помятой из—за сильного града, прошедшего миллион лет тому назад и надежно заточившего нас в "Гринвее".

Я думал об ужасном граде и о том, как нам повезло, что водитель автобуса начальной школы миссис Вули, мало того, что, спасая малышей от града, въехала на автобусе в торговый центр, так еще потом вернулась за нами, старшеклассниками. Я подумал о миссис Вули и о том, что интересно в итоге с ней произошло. Добралась ли она до безопасного места? Думала ли она хотя бы о возвращении к нам, как и обещала, или же она просто решила позаботиться о себе?

Я думал о миссис Вули, когда свет, просачивающийся сквозь люк, погас.

Я оказался один, на крыше, в темноте.

ГЛАВА ВТОРАЯ. АЛЕКС

61-ая МИЛЯ

Передвигаемся медленно.

За 3 часа мы преодолели около 8 миль.

До Международного аэропорта Денвера более 60 миль.

Это займет больше времени, чем я надеялся. Нам потребовалось где-то 20 минут, чтобы преодолеть расстояние от парковки "Гринвея" к трассе I-25.

Трудно разглядеть что снаружи, если окна из оргстекла, которые не такие прозрачные, как обычные. Это похоже на вождение в тумане.

Местами на дороге попадались трещины. Иногда в асфальте были дыры и воронки. Но пока что автобус каким-то образом преодолевал их.

Приблизительно каждые 200 ярдов размещались большие прожектора на аккумуляторных батареях. Это хорошо, потому что:

1. Они указывали путь.

2. Они освящали дорогу.

3. Они давали надежду, что кто-то заботится о нас.

По обе стороны от дороги находились плотно утрамбованные автомобили, а посередине — всего одна свободная колея. Моим самым удачным предположение было то, что военные, ехавшие вперед, проложили путь прямо сквозь машины. Для освобождения места автомобили в некоторых местах были просто приподняты и оттолкнуты в сторону.

Конечно, машины это не так уж страшно. Вот что действительно пугало на длинной, роковой парковке, как и на шоссе I-25...

Тела.

Мы видели их, умерших там, где они вылезали из своих машин.

Некоторые из них — просто кровавые месива. У большинства должно быть была вторая группа крови, как у Нико и Макса.

Внутри некоторых, проезжаемых нами автомобилей, при свете фар виднелась скользкая, темная, разбрызганная жидкость. Кровь. Я предполагаю, что у этих люди тоже была вторая группа крови. Или, возможно, среди людей в тех машинах находился один с первой группой крови, а остальные еще с какими-то. И тот, что с первой группой просто разорвал их на части или как-то там.

Вторая жуткая вещь — это белая гниль.

Такие белые пенистые вещества, растущие на автомобильных шинах и на их кузовах.

Это выглядело так, словно автомобильные шины замерзли и покрылись сугробами из ледяных крупиц. Но нам пришлось в одном месте проехать по чему-то такому, и оно, оказалось, не льдом. Оно было влажное и густое, как плесень.

Я думаю, что это резиносъедающий грибок.

Во всяком случае, это объясняет, почему мы не видим больше передвигающихся автомобилей.

Мы просто переехали через тело, лежащее прямо на дороге. Звуки от удара были слабыми, и хоть из-за работающего двигателя мы не слышали их, зато ощутили. Тело грузно пружинило, когда мы проехали по нему.

Мясисто, грузно пружинило, если это имеет значение.

При таких вот обстоятельствах я начинаю думать о: Дин, пока ты, бездельничаешь в "Гринвее", поедая сборники шоколадных конфет "Уитмена" с Астрид, Хлоей и близнецами.

Макс, Улисс и Батист вместе ютятся на одном двухместном сиденье. Как по мне, так это веселое зрелище: сзади все нагромождено в ужасном беспорядке — все эти заполненные контейнеры с продовольствием, коробки с галлонами воды — а на переднем плане, перед всей этой мешаниной, три мальчика, закутанные в многослойные одежды и в масках, играются машинками "Мэтчбокс".

Я предполагаю, один из мальчишек (вероятно Макс) спрятал машинки в своем рюкзаке. И теперь они проводили гонки на спинке переднего сидения, сталкиваясь машинками и по-детски издавая звуки автомобилей.

Сахалия с Брейденом на переднем сиденье.

Парень в плохом состоянии.

Сахалия сообщает Нико, Джози и мне неотложные факты о Брейдоне. Что-то похожее на: "Он слаб", "Он бледный", "Он выглядит так, как будто умирает". Но на самом деле мы не слышим ее.

Из-за воздушных масок. Из-за них почти невозможно ничего услышать, кроме шума мотора и звука собственного сердцебиения, стучащего в ушах.

Я думаю, что под маской Сахалия плачет.

(Позже)

Прямо перед Рок Касл был длинный участок открытого шоссе (“открытого” означает расчищенную полосу дороги без препятствий).

Мы увеличили скорость до 20 миль в час, которая ощущалась так, словно мы взлетаем.

Я засмеялся и, увидев прищуренные глаза Нико, решил, что он под маской расплылся в улыбке.

Джози улыбнулась и, повернувшись ко мне, показала большой палец вверх. Она смешно смотрелась (как и все мы) в пяти слоях спортивных штанов и курток, а поверх всего этого оранжевый дождевик. Но, не смотря на все это, выглядела она оптимистично. Я улыбнулся ей и тоже показал большой палец вверх.

Когда Джози была счастлива, все тоже становились счастливыми. И в этом был смысл, потому что она была "мама" группы. Все зависели от нее для ее же блага — легкий способ бытия.

Макс подошел и попросил Джози, приготовить ему какой-нибудь перекус.

— Мы голодные! — прокричал он.

— Вам придется подождать, дорогой! — крикнула Джози в ответ.

— Но мы хотим кушать!

Джози взяла Макса за руку и повела в заднюю часть автобуса. Она пыталась объяснить ему, что очень опасно снимать свою маску, чтобы поесть, когда Сахалия завизжала.

Брейден свалился на пол.

Сахалия звала его и тянула. Я полагаю, она пыталась втащить парня на сиденье.

Джози вернулась на площадку.

— Сколько он без сознания? — спросила Джози Сахалию.

Сахалия что-то ответила ей, но я не расслышал что.

— Брейден, Брейден! Ты должен добраться вместе с нами! — закричала Джози. — Мы пытаемся спасти тебя...

— Он все это знает. Я все это говорила ему, но потом он уснул, и вы должны помочь ему! — сорвалась Сахалия.

— Сахалия, послушай меня... — позвала Джози.

— Мы должны справиться и получить помощь! — завизжала Сахалия.

— Перестань орать! — прокричала Джози. Она разозлилась.

Внезапно Джози стянул свою маску. Потом лыжную маску-чулок, которая была под той.

— Я не понимаю тебя, Сахалия, — сказала Джози. — Успокоиться и говори помедленнее.

Она держала руки Сахалии. Ласково, но твердо. Так, как умела только Джози.

Затем Сахалия сняла свои маски.

Малыши начали кричать. Я думаю, они произносили что-то вроде: “не честно", так как им тоже хотелось снять свои маски.

Я знал, что у Сахалии была третья группа крови, как и у меня. Люди с третьей группой страдали малозначительными последствиями из четырех возможных — половым бессилием.

А у Джози была четвертая группа крови — так что, если в скором времени маска не окажется на ней, у нее начнутся галлюцинации. И она будет обвинять всех нас в попытке убийства или в чем-то таком.

— Он умирает. Он умирает, а вы, двое, едите слишком медленно! — крикнула Сахалия.

Ее глаза были красными и узкими от слез.

Она вела себя как сумасшедшая, но я заметил, что, как правило, Сахалия ведет себя как сумасшедшая, даже если испытывает еще что-нибудь. Возможно, когда боится или даже, когда счастлива.

Нико кричал что-то невнятное с водительского места. Скорее всего, что-то похожее на: “что там сзади происходит?”

Он не остановился. Учитывая обстоятельства, это было правильным решением. Брейден ранен и может умереть, но если мы не продолжим движение и не доберемся до Денвера, парень наверняка умрет, вместе со всеми нами.

— Брейден! — позвала Джози. Она слегка гнусавила. — Ты меня слышишь?

Наблюдая, я понял, что происходит.

Джози мотнула головой. И это выглядело так, словно вокруг нее запищал комар. Она мотнула головой и отступила на пятках назад.

Потом подняла руки к голове и начала хохотать. Злобно хохотать.

— Фу, — съязвила Сахалия. — Что на тебя нашло?

Потом Джози бросилась на Сахалию. Они обе упали в проходе, и Сахалия завизжала.

Нико остановил автобус.

— Что там сзади происходит? — крикнул он. Парень помчался назад и схватил Джози, пытаясь оторвать ее от Сахалии.

У Джози была не четвертая группа крови, а первая!

Почему я подумал... почему я был уверен, что у нее четвертая группа?

У нее была первая группа крови, и она пыталась убить Сахалию.

— Дай веревку! — крикнул Нико, но я не мог вспомнить, где она.

Коробки находились в беспорядке. Еда в упаковках из-под медикаментов, а батареи — в брезенте, но я не мог найти веревку.

И все это время, пока искал веревку, я наблюдал, как малыши вопят, вцепившись друг в друга и всхлипывая, а Нико пытается стащить Джози с Сахалии.

Потом я нашел ее. (Под сиденьем впереди мальчишек).

Я разорвал упаковку и ухватился за свободный конец бечёвки. А в этот момент, когда Джози пыталась поцарапать Нико, его маска съехала в сторону.

— Твоя маска! — выкрикнул я.

Нико опустил Джози в проходе лицом вниз. Она рычала и брыкалась, прижатая лицом к напольному коврику.

Парень поднял руку и поправил свою маску.

Джози пихнула Нико локтем в голову, пытаясь сбросить парня с себя.

Я не знал, что делать с веревкой, поэтому просто протянул ее Нико.

— СВЯЖИ. ЕЙ. НОГИ! — крикнул он.

У меня получилось связать ноги Джози, хоть она и пнула меня при этом в голову.

Нико держал ее рук в своей, а вторая рука Джози была зажата под ней.

Он выдернул руку Дзожи из-под ее тела, и каким-то образом обе ее руки оказались связаны вместе. Теперь она была не так опасна.

Независимо от того, как девушка извивалась и буйствовала, она не могла освободиться.

Нико ничего не говорил мне, я итак знал, что нам нужно: снотворное. Мне потребовалась вечность, чтобы найти его. Но, обнаружив новую упаковку снотворного, я выдавил из пластины одну таблетку и дал ее Нико.

Он зажал таблетку во рту Джози и жестом показал мне: дай еще одну. И я дал. Через несколько секунд, она успокоилась.

Сахалия по-прежнему была без маски. Она плакала, лежа на полу между вторыми и третьим сиденьями.

Нико подошел и помог ей подняться.

— Я думала, что у нее, как и у меня, третья группа крови, — проговорила Сахалия.

Нико ответил что-то, что прозвучало как: “мы не знали”.

— А я думал, что у нее четвертая группа крови, — произнес я.

— Она говорила, что знает свою группу, — поведал нам Нико. — Она была уверена, что у нее третья.

Почему мы не знали точно? Я попытался вспомнить. Я предполагаю, когда мы все подверглись воздействию химических веществ, Джози там не было.

Нико кашлянул, и Сахалия обеспокоено поддалась вперед.

На внутренней стороне его воздушной маски была кровь.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ДИН

ДЕНЬ 12-ый

Я нащупал люк, цепляясь ногами за вмятины, оставленные давнопрошедшим градом.

Астрид заперла меня снаружи? Нет. Этого не может быть.

Мое сердце подскочило к горлу, а лицо покрылось холодным потом.

Кто-нибудь был здесь со мной наверху? НЕТ.

Ногой постучал по дверной раме. Пошарил пальцами.

Люк оказался открыт.

Просто погас свет.

И тут до меня дошло, какими глупыми мы были.

За две недели, проведенные нами в "Гринвее", мы отключили почти все осветительные приборы, чтобы экономить электроэнергию.

Мой младший брат Алекс — технический гений, разобрался, как работает мудреная панель управления солнечной электростанции магазина. Он локализовал освещение непосредственно на Кухне и в Поезде (нашей импровизированной спальне в дальнем углу магазина). Но последние (я не уверен) два или три часа освещение было включено на полную мощность.

И мы подключили к системе одновременно около тридцати очистители воздуха.

Мы вырубили электричество. Попросту говоря.

Я запечатал люк позади себя, и в кромешной тьме спустился вниз по лестнице.

Продвигаясь к двери, я обогнул окровавленную зону с трупами. Не хотелось бы свалиться на труп Робби.

Они звали меня. Астрид, Каролина и Генри завывали и плакали.

— Я здесь. Я в порядке! — откликнулся я.

— Где ты? — закричала Астрид.

— Я иду к вам, — крикнул я в ответ. — Где вы?

— Мы в Поезде!

Я привык бродить по магазину в темноте, но это оказалось по-другому. Раньше от Кухни или Поезда всегда шли отблески света. Сейчас весь магазин был угольно-черный.

Сначала я направился в автомобильный отдел. Я вспомнил, что там мы ухаживали за мистером Эпплтоном и Брейденом, и на полу остались какие-то фонарики.

Найдя налобный прожектор и два фонарика, я включил их.

Когда я подошел к Поезду поближе, Генри крикнул:

— Мы тебя видим!

— Мы видим, как подпрыгивают твои огоньки, — добавила Каролина.

— Мы взорвали систему, да? — произнесла Астрид.

По четкости ее голоса я понял: она сняла маску.

— Это безопасно? — спросил я, показывая на мою.

— Я не знаю, как наверху. Но здесь, внизу — все в порядке.

Протянув ей фонарик, я снял маску. На секунду сняв очки, я потер переносицу.

— Ох, Дин, — произнесла Астрид. — Твое лицо.

Может быть, она забыла, что у меня имелась парочка фингалов. Возможно, она также забыла, что ее парень (бывший парень, я надеюсь), Джейк, наградил меня ими.

Правда в том, что я заслужил их, хоть это и не заставляет меня преисполниться к Джейку благодарности. Он был красивым, популярным и обаятельным, но когда все пошло наперекосяк, он начал принимать наркотики из аптеки.

Затем, когда мы отправили его наружу, чтобы выяснить, работает ли больница, он сбежал. Астрид достойна лучшего.

— Питание отключилось, потому что мы израсходовали весь запас солнечной энергии, — произнес я.

Близнецы ахнули, и я поспешил их успокоить:

— Все хорошо, все нормально. У нас много батареек и фонариков, и даже несколько фонарей. С нами все будет хорошо.

— Как мы будем готовить? — спросил Генри.

— Есть довольно большой походный отдел, — ответил я. — Когда-нибудь готовили на походной печке? Это ужасно весело.

Вдруг раздался стон.

Астрид обернулась, и фонарик остановился на, поднимающейся и стягивающей с себя маску, фигуре Хлои.

Она потерла глаза и огляделась.

— Ребята, — грозно произнесла она, — почему я не в Денвере?

Хлоя и в хороший день была занозой в заднице, а это был плохой день для Хлои.

Она пришла в ярость.

— Я думала, что прямо сейчас окажусь в Денвере, прижимаясь к моей бабуле, а вы говорите, что забрали меня из автобуса СПЕЦИАЛЬНО?

Она действительно закатила феноменальную истерику, а мне было почему-то печально от того, что погасли огни. Хотелось бы увидеть ее раскрасневшееся, вопящее личико.

— Я должна быть на реактивном самолете, эвакурировающая на Аляску, а не застрявшая здесь с кучкой гринвеевских неудачников!

Сдается мне, вены на ее шее выступали наружу так, словно она была трехфутовым сержантом-инструктором.

Но, увы, я смог насладиться ее видом только единожды, когда она шагнула в луч света от фонарика близнецов.

Каролина и Генри не считали это забавным. Оба близнеца плакали, пытаясь уговорить Хлою прекратить кричать.

— Пожалуйста, Хлоя! Здесь лучше. Здесь безопаснее, и здесь не страшно, — молил Генри.

— Мы вернулись, это было так страшно! — проговорила Каролина. — Нас очень скоро спасут. Вот увидишь.

Астрид ненадолго отошла. Она отправилась раздобыть побольше фонариков и несколько фонарей на аккумуляторных батареях. Возможно, еще и несколько свечей.

Я просто уселся на футон-диване и позволил Хлое разражаться тирадами. Я понял, в итоге она либо выдохнется, либо же потеряет голос.

Но затем начала чудить Луна.

Она вскочила, подняв уши.

Ее лапы дрожали, и она коротко гавкнула, уставившись на входную часть магазина, затем посмотрела на меня.

— Тссс! — сказал я Хлое.

— И не думай, что все еще нравишься мне, Дин! — выкрикнула она.

— Замолчи, Хлоя! — крикнул я. — Посмотри на Луну!

И в этот момент Луна пулей сорвалась с места.

Я крикнул Астрид, что мы следуем за Луной.

Луна помчалась в сторону Кухни.

— Кто там? — подходя, крикнул я.

Я попытался выглядеть решительным, но мой голос сорвался.

Собака подбегала к Кухне и лаяла на что-то за распределительным счетчиком, потом возвращалась ко мне.

— Кто там?

Никаких звуков. Не одного звука, издаваемого человеком.

Вдруг Луна встала как вкопанная, прижав переднюю лапу к телу и устремив нос под плиту.

— Что происходит с Луной? — завопила Хлоя.

Что она делала? Я не знал.

— Она делает стойку, — произнесла Астрид, идущая к нам от продовольственных рядов. — Луна просто делает стойку. Там какое-то животное.

Она делала стойку! Когда вы думаете об охотничьей собаке, делающей стойку, так это должен быть золотистый ретривер или лабрадор. Но никак не пушистый маленький одуванчик, похожий на нашу Луну.

Я посветил фонариком под плиту, и, конечно же, увидел два маленьких красных глаза, сверкнувших мне в ответ.

— Это крыса, — сказал я.

— Фу! — завизжали дети.

— Можно мне посмотреть на нее? — спросила Хлоя.

— Не подходи! — скомандовал я. — Просто стой на месте.

— Я пойду за ловушкой, — проговорила Астрид. — Или за двумя... или за двадцатью.

— Ага, — произнес я. — Хорошая мысль.

— Не убивайте ее! — запротестовала Хлоя. — Мы должны поймать ее и приручить.

— Нет, — отрезал я. — Это ужасная идея.

— Нет, Дин, это не так, — выпалила Хлоя. — Я хочу поймать крыску, а потом мы приручим ее, и у нас будет домашний питомец! — хвасталась она перед Каролиной и Генри.

— Но у нас уже есть домашнее животное. У нас есть Луна, — возразила Каролина.

— Домашних животных не бывает слишком много, тупица!

— Хлоя, держишь подальше от крысы. Астрид принеси ловушку.

Но маленькая грубиянка подошла к стойке и, подняв картонную коробку, наполненную соломой, кинула ее на землю.

— Давайте, я подтолкну крыску тем веником, а ты, Генри, загребешь ее этой коробкой!

— Хлоя, прочь отсюда.

Девчонка просто не обращала на меня никакого внимания! Я подошел и схватил ее за руку. Я не хотел сорваться, но мне действительно надоело ее поведение.

— Ты не можешь указывать мне, что делать, предатель, — закричала Хлоя.

Она вырвалась из моей хватки и ударилась о плиту.

Крыса, в мгновение ока, выскочила, и побежала прямо в сторону Каролины. Луна с сумасшедшим лаем кинулась за нее.

Каролина завизжала, отступив назад, но крыса и Луна запутались в ногах малышки, и каким-то образом забытая богом крыса куснула Каролину.

Затем, наконец-то, крыса очутилась в пасти Луны, и собака вытряхнула из нее всю жизнь.

Хлоя, Генри и Каролина визжали. Я взял Каролину на руки. Она держалась за свою ногу.

Луна, бросив крысу к моим ногам, села.

— Плохая собака! Плохая собака, — закричала Хлоя на Луну. — Мы должны были поймать ее, а не убивать.

От слов Хлои Луна сжалась.

— Замолчи, Хлоя, — крикнул я. — Эта глупая крыса укусила Каролину! Если бы ты оставила крысу в покое, ничего этого не случилось бы.

Теперь Хлоя принялась разнообразно завывать, имитируя разновидность плача: "ты задел мои чувства".

Луна зализывала свои раны.

— Это не моя вина! — рыдала Хлоя.

Но это случилось. Это однозначно произошло.

— Что случилось? — прокричала Астрид, бросая на пол уже бесполезные ловушки.

Астрид освещала мне путь, пока я нес Каролину назад к Поезду.

Прямо в гостиной находились медикаменты для оказания первой медицинской помощи.

Рана была небольшой. Две полоски следов от зубов. На самом деле это было больше похоже на щипок, чем на укус.

Я обработал ранку «Бактином», наложил какие-то антибактериальные мази и большой ярко-оранжевый лейкопластырь.

По бледному веснушчатому лицу Каролины скатилась слеза.

Большую часть времени она и ее брат были такими далекими от реальности.

Иногда мне казалось, что они и вправду даже не знают, где находятся или не понимают, насколько серьезна ситуация.

Им пять лет.

Пять.

— Я ненавижу крыс, — сказала мне тихо Каролина.

— Как и все люди. Крысы отвратительные.

— Я рада, что она умерла, — выдохнула девочка.

Ее лицо скривилось.

— Мне все равно, будет ли Бог гневаться на меня, но я рада, что она умерла.

Я крепко обнял ее.

— Бог не гневается на тебя, Каролина, — сказал я ей.

Но я подумал, если бы Вы были верующим человеком, живущим в Монументе, в штате Колорадо, осенью 24-го года, то сомневались бы в этом.

Мы собирались обработать раны Луны, но она удрала между спинкой футон-дивана и стенкой Поезда.

Астрид нагрузила полную тележку осветительных приборов, работающих на батарейках.

Генри, Каролина и Хлоя (как только она перестала дуться) восхищались несколькими елочными гирляндами на батарейках.

Астрид развесила огоньки на всех стенах гостиной.

Я рылся в тележке, пытаясь отыскать батарейки для фонариков, когда почувствовал руку Астрид на своем плече.

— Эй, — произнесла она.

— Эй, — ответил я. Со мной, вроде бы, всё в порядке.

— Могу я поговорить с тобой?

— Конечно, — ответил я.

Она кивнула мне в сторону Поезда.

Я отправился туда, неся фонарь. Я не был в Поезде... как долго? Уверен, больше суток.

Было легко вспомнить, что до того как стать нашими спальными комнатами, это были примерочные "Гринвея". Сколько бы Джози не украшала их, пытаясь сделать уютнее, они по-прежнему выглядели довольно промышленно.

На дверях комнат были написаны имена ребят, которые там спали.

На двери справа от меня почерком Джози написано: “Макс, Батист и Улисс”.

Я почувствовал грусть и страх. Я скучал по Джози. Я скучал по всем ним.

Астрид проследила за моим взглядом.

— Ты думаешь, что они уже там? — спросила меня Астрид.

— Возможно. Ужасно на это надеюсь.

— Да, и я тоже, — казала Астрид. Она посмотрела на свои ноги. Девушка все еще носить вязаную шапку, которую я предложил ей после того, как она доверила мне постичь себя.

Вспомнив этот момент, я улыбнулся — вероятно, единственная хорошая вещь, объединяющая нас с ней.

Вдруг Астрид подняла глаза, а свет фонаря озарил ее лицо.

Блеснуло кольцо в ее носу. Это кольцо делало ее крутой, но и в тоже время немного свирепой.

Видимо, я уставился на нее, представляя, как она будет выглядеть без него.

— Я не собираюсь спать с тобой, — произнесла она.

И я чуть не проглотил свое сердце.

— Ч-что? — запнулся я.

— Я просто хочу, чтоб ты знал. Я прикинула, может быть, ты думаешь, что раз ты остался, я, возможно, буду с тобой спать. Но я не собираюсь.

Затем она развернулась и вышла из Поезда.

Я просто стоял там, как идиот, с разинутым ртом, как минимум минут десять.

Затем я разозлился.

Я догнал Астрид на Кухне. Она проходила мимо полок, вытаскивая еду, которую не нужно было подогревать.

— Астрид, я никогда не рассчитывал на то, что ты будешь со мной спать! Я никогда ничего подобного не говорил. Я никогда не думал или не ждал ничего такого!

— Отлично, — ответила она. — Хорошо. Тогда мы разобрались.

— Я остался, потому что ты была права. Если бы мы поехали с другими ребятами — это было бы слишком опасно для них. И я остался, потому что ты сказала мне, что беременна. И, оставаясь здесь, я поступил достойно.

— И я благодарна тебе, — сказала она, четко проговаривая слова, словно считала меня идиотом. — Но я не собираюсь спать с тобой только потому, что благодарна.

— Не могу поверить, что ты говоришь это, — запнулся я. — Ты считаешь меня каким—то животным?

— Я просто хотела разобраться в случившемся, — произнесла она, повернувшись ко мне спиной.

— Что же, разобрались.

— Хорошо, — ответила Астрид, возвращаясь к своей сортировке. — Рада это слышать.

Я был злой, как черт. Она так холодна и так...

Я не знаю. Я повернулся и пошел прочь.

В моих грезах мы встречались и любили друг друга, а однажды, однажды в далеком будущем, может быть, мы занялись бы сексом?

Да. Болван. Конечно, я грезил об этом. Это то, что вы делаете, когда ужасно в кого-то влюблены.

Сейчас казалось, что она оспорила это. Просто откровенно объявив об этом. Это не ласково и не справедливо.

Я понесся в темные, грязные ряды прочь от наших глупых, торговых убежищ.

Мне нужен план.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. АЛЕКС

53–42 МИЛИ

Все лицо Нико покрылось волдырями. Я полагаю из-за того, что во время его борьбы с Джози маска сдвинулась в сторону.

Я догадываюсь, что и во рту у него тоже волдыри. Или на его легких.

Нико порылся в пластиковой коробке для хранения лекарств и нашел бутылку детского "Бенадрила".

Он сорвал пломбу и глотнул прямо из бутылки.

— Не могу сесть за руль, — прохрипел он. — Мы отдохнем. Десять минут.

Он повалился на сидение и наклонил голову, пытаясь дышать.

— Можем мы снять маски? — спросил Макс.

— НЕТ! — заорали мы с Сахалией одновременно.

— Только людям с третьей группой крови можно снимать маски, — сообщила Сахалия.

— Это еще кто? — спросил Батист.

— Ты, я и Алекс, — ответила Сахалия, закатывая глаза.

Пожав плечами, я стянул маску.

В воздухе был какой-то привкус. Тугой привкус.

Но это гораздо легче сказать, чем увидеть и, в определенном смысле, чем представить, так как вы не должны слышать свое страшное дыхание прямо в своих ушах.

Батист робко снял свою маску. Макс и Улисс вместе пробормотали о несправедливости.

— Что нам теперь делать? — спросила Сахалия, уперев руки в бока.

— Полагаю, просто ждать, — сказал я. — Нико, скажи нам, когда сможешь ехать, ладно?

Голова Нико запрокинулась на спинку сиденья.

Я подошел к нему и положил руку ему на плечо.

— Нико? Нико! — позвал я.

А потом я услышал его храп.

— Ох, великолепно! — произнесла недовольно Сахалия.

— Нико, нам пора отправляться, — сказал я. — Нико, проснись.

Нико приподнялся и в замешательстве посмотрел вокруг.

— Просто дайте мне поспать нескольких минут, — пробормотал он. — Я так устал.

Он не спал... ладно, больше чем 24 часа, может быть, все 36 часов. Но тем не менее.

Ожидание было убийственным. Мы дали ему добрых десять минут.

— Ладно, Нико. Пора вставать! — потряс его я.

— Я могу сесть за руль, — проговорила Сахалия.

— Что? Нет, ты не можешь!

— Мой отчим все время давал мне водить машину, — настаивала она.

— Это ужасная идея. Это автобус. Большой школьный автобус.

— Я могу управлять автобусом, — закричала Сахалия.

— Пусти ее за руль, — пробормотал Нико. И снова заснул.

Ну, ладно, Сахалия вела автобус не так уж ужасно. Она ехала, возможно, немного быстрее, чем Нико, но мне плевать. Джози была в «отключке». Дети — в шоке, а Нико пришлось погрузить себя в небытие с помощью "Бенадрила" — чем быстрее мы доберемся до МАД, тем лучше.

Мы проезжали мимо рейсового автобуса, выгоревшего дотла, когда впереди заметили замаскированную шатающуюся фигуру.

Сахалия затормозила, но зацепила парня. Его голова треснулась о бок автобуса, а затем человек пропал.

Сахалия слишком резко рванула руль вправо, и мы внезапно накренились вниз по насыпи.

Ландшафт рядом с шоссе был довольно скудный — не много деревьев или растительности. Холмы с каким-то унылым кустарником, которые, я предполагаю, и затормозили автобус.

Это не авария, просто замедление до остановки. К тому же Сахалия, в основном, тоже давила на тормоз.

Малыши заплакали.

Нико пошел, шатаясь, оттуда, где сидел.

— Что случилось? — крикнул он.

— Сахалия съехала с дороги, — сказал я. Затем, когда она посмотреть на меня убийственным взглядом, я добавил: — Случайно.

— Ладно, — произнес Нико. Казалось, он довольно неустойчиво держится на ногах.

Он кашлянул, и на внутренней стороне его маски появилась кровь.

Он оглядел территорию вокруг. Она казалась довольно пустынной.

— По-моему, мы в полной безопасности!

Я кивнул. Я понимал, что он имеет в виду.

Нико подразумевал, что мы в полной безопасности, чтобы вздремнуть.

— Мы голодные, — пожаловался мне Макс.

Они говорили это и раньше, но это было, когда мы думали, что прибудем в Денвер через несколько часов. Теперь это выглядело так, словно мы остаемся здесь на ночь.

— Так поешьте, — сказал я ему. — Еда вон там.

Я указал на открытый ящик, наполненный едой.

Почему детям нужна моя помощь, чтобы открыть пакет с походной смесью из сухофруктов и орехов?

— Вы, ребята, должны заботиться о себе сами! Я не отвечаю за вас, — проговорил я.

Он начал плакать.

Я вздохнул и протянул Максу руку.

— Прости, — сказал я.

Я думал, что он пожмет ее, но вместо этого он приблизился ко мне, и тут я понял: он дает мне себя обнять.

Трудно оказывается, во всех этих коконах. Но я посчитал, что от этого он почувствовал себя лучше.

Потом Макс сказал:

— Мы очень хотим есть.

— Ради бога, Макс, если хотите есть — ешьте! — сказал я.

— Но как? — спросил он.

— Что значит, как? Открываешь рот, кладешь туда еду и жуешь!

Он постучал по пластиковой глазной панели своей маски на лице.

— Как нам есть в этом?

Я почувствовал себя глупо. Да, об этом я не подумал.

Я пошел назад, чтобы помочь малышам. В итоге они просто приподнимали края своих масок и просовывали туда еду.

Я заметил, что кожа Макса краснеет и покрывается волдырями, поэтому после того, как он успел засунуть пару горсток походной смеси себе в рот, я отнял ее у него.

Они легли спать. Я старался не уснуть и покараулить, но оказался таким же усталым, как и все остальные.

Я не знаю, почему никто не пришел покопаться в автобусе.

Может быть, потому что автобус выглядел снаружи довольно фигово.

Он был покрыт большими неровными пятнами, сделанными мастикой, которую Робби с малышами использовали для замазывания каких-либо трещин или вмятин. А окна забиты досками.

Автобус, наверное, выглядел, сдохшим данным давно.

ГЛАВА ПЯТАЯ. ДИН

ДЕНЬ 12

Я решил перестроить Поезд и гостиную в более автономное помещение — небольшой дом внутри огромного магазина. Таким образом, мы могли бы осветить и отопить его, когда понадобиться, и сделать более веселым и менее пугающим для малышей.

План был грандиозный. Чтобы отвлечься от того, что произошло между мной и Астрид, мне был необходим грандиозный план.

Сначала я взял фонарик и отправился в отдел игрушек. Я заметил, что там разделительные перегородки, в отличие от большинства других, были на колесиках.

Конечно, они были заблокированы, но, разблокировав колеса, перегородки можно будет передвигать.

Я отсоединил одну перегородку от ряда, в котором располагались настольные игры. У перегородки имелись полки (а не крючки). Я решил, что это здорово — мы сможем размещать на полках припасы.

Опустившись на колени, я разобрался, как разблокировать колеса. Затем я толкнул перегородку к Поезду.

Это была тяжелая работа. Разделительная перегородка высокая (может быть, семь футов в высоту?), тяжелая и громоздкая.

Конечно, она плохо катилась, поэтому мне пришлось толкать ее под углом, как поломанную тележку в магазине.

К тому времени как я достиг с ней гостиной, я запыхался и вспотел.

Перемещение перегородки оказалось долгой работой, а это была только одна из стен в трехсторонней комнате, которые я планировал установить вокруг гостиной.

Астрид с детьми были в Кухне. Наверное, обедали.

Я не хотел чувствовать себя обделенным, но, конечно, чувствовал.

Я сосредоточился на моем плане по переустройству нашего благоустройства.

В нашем отделенном жилом пространстве, кроме спальных мест, будут еще собственная “кухня” и главное хранилище.

И тогда наш Поезд, с нашими кроватями, окажется прямо там. Нам необходимо будет выходить наружу, только, чтобы сходить на Свалку или за дополнительными припасами.

Часть моего разума осознавала, что даже если мы останемся в "Гринвее" очень, очень надолго, я продолжаю двигаться вперед. Но все, о чем я мог думать в тот момент, это о том, что мне хотелось продемонстрировать Астрид, что у меня есть отличные идеи, и что я умный и независимый, и что я могу передвигать очень тяжелые предметы.

Это правда.

***

К тому времени как я притащил вторую перегородку к гостиной, Астрид с малышами вернулись с Кухни. Мы с Астрид игнорировали друг друга.

Она молча протянула мне бутерброд с арахисовым маслом и фруктовым джемом, а я, молча съев его, вернулся к работе.

Бутерброд с арахисовым маслом и фруктовым джемом очень вкусный, но я полагаю, что это общеизвестно.

Дети пытались играть в настольные игры под елочной гирляндой.

Каролина играла лежа на боку. Девочка выглядела измотанной.

— Дин, иди, поиграй с нами в "Монополию", — скомандовала Хлоя. — У Каролины и Генри совсем не получается.

— Нет! — рявкнул я.

Три детские головки тут же поднялись, и в глазах Астрид, направленных на меня, застыл вопрос.

Я думаю, что в «Гринвее» резкий тон кого-нибудь из нас с первой группой требовал немедленной оценки риска.

— Я в порядке, — проговорил я. — Проехали.

И ушел.

Пусть себе смотрят.

"Монополия" принадлежала нам с Алексом. Они никогда не поймут, что это была наша с ним игра, со своими стратегиями и традициями, и они никогда не поймут всей ее многогранности.

Я не хотел, чтобы они в нее играли.

Направившись в отдел игрушек за следующей перегородкой, я размышлял о том, что вообще никогда бы не играл в "Монополию" с кем-то, кроме Алекса. Никогда, никогда, никогда, никогда.

Возможно, я вел себя слегка как ребенок.

А, наверное, это и к лучшему, что я работал над грандиозным проектом, который требовал от меня передвижения тяжелых предметов.

Отсоединение третьей перегородки причинило мне некоторые неприятности. На полпути оттуда ее колеса застряли и перестали крутиться, так что мне пришлось вернуться за другой.

Когда я в отделе игрушек, лежа на животе, работал над разблокированием защелки на новой перегородке, то услышал тихие шаги Астрид, подошедшей ко мне сзади.

— Дин, — произнесла она. — Прошу прощения, если я была... слишком враждебной или что-то вроде того.

Она произносила это не с сожалением, ее голос звучал обеспокоено.

Смотря на нее снизу, я увидел под теплой кофтой ее живот.

Там была небольшая возвышенность. Маленький холмик.

Меня словно внезапно осенило, что она беременна. Что, возможно, я должен помнить об этом и не дать ей сломаться, когда она ведет себя так... гормонально.

— Можешь подойти, пожалуйста? — произнесла она.

Я приподнялся и посмотрел на Астрид.

Она, вроде бы, прикусила губу.

— Каролина уснула, и когда я подошла, чтобы перенести ее... Она горячая. Очень горячая.

***

— Это не моя вина, — отметила Хлоя, когда я приблизился. Она слонялась снаружи их общей с близнецами “спальни”. — Я говорю это только потому, что не во всех этих крысиных делах виновата я.

Два матраса занимали все напольное пространство их спальни.

Малыши завесили все зеркало карандашными рисунками домов, деревьев, семей – всевозможными обычными вещами нарисованными маленькими детьми. Конечно, обстоятельства нашей жизненной ситуации делало их еще более трогательными.

На рисунке Генри, который действительно уничтожил меня, были изображены три человечка. Я говорю "человечка", но они, скорее всего, напоминали улыбающиеся овальные картофелины с полосками в виде рук и ног.

Длинные, паукообразные пальцы, прорастали и наслаивались на концах ручек — три фигуры держались за руки. У фигуры слева был небольшой красный пузырь на голове.

У правой фигуры вместо волос — длинные красные каракули, и у той, что посередине — коричневая кожа и два черных сучка на макушке.

Джози. На рисунке Джози с близнецами.

Боже, я мечтал, чтобы Джози оказалась здесь.

Каролина была бледной и потной. Она лежала на матрасе, на полу, простыни и одеяла скрутились и запутались.

Генри лежал рядом с ней, вплотную прижимая свое лицо к ее лицу.

— Она не заразная, — сказал он, защищаясь. — Мне можно здесь находиться.

— Конечно, можно, — согласился я.

Я опустился на матрас. Повсюду воняло ночным горшком. Я увидел какие-то старые тряпки и, скорее всего, несколько использованных подгузников, затолкнутых в углу.

Близнецы были слишком напуганы, чтобы вставать и идти ночью на Свалку, поэтому пользовались подгузниками. Но дело не в этом.

— Эй, Каролина, — мягко сказал я. — Как дела?

— Хорошо, — ответила она.

Из уголков ее глаз сочились слезы. Она не вытирала их. Они попадали на Генри, потому что его лицо вплотную прижималось к ее лицу.

Он тоже не смахивал их.

— Я собираюсь взглянуть на твою ногу.

Я потянул за закрученные вокруг ее ног покрывала.

— Ее нога горячая, — сообщил Генри.

Как только я сдвинул простыню, то увидел, что Генри прижимал свою ногу к повязке на ноге Каролины.

— Что ты делаешь? — спросил его я.

— Я остужаю мою ногу, потом ложу ее на ногу сестры, и это помогает. Затем я меняю ногу, когда нога снова нагревается. Это помогает! Правда, Каро? Это помогает.

Каролина слабо кивнула.

— Мы можем сделать кое-что получше, — сказал я. — Генри, можешь выйти ненадолго, хорошо?

— Ладно, — неохотно согласился он.

Я осторожно приподнял ногу Каролины и потянул за лейкопластырь. Она захныкала.

Рана опухла — красная по краям и белая в центре. Безусловно, она инфицирована.

Клубок страха ударил меня "под дых". Почему сразу я не лечил ее с помощью антибиотиков? Как я мог ошибиться?

Я молча отругал себя за собственную глупость. Мне следует начать думать как лидер.

— Я в порядке, — проговорила, испугано смотря, Каролина.

— Ага, — сказал я. — С тобой все просто замечательно. Но ты знаешь что — я дам тебе немного лекарства. Просто чтобы ты почувствовала себя еще лучше.

— Ладно, — ответила она.

Я встал и Генри вернулся на свое место.

— Не... не клади на нее больше ногу, Генри. Я дам тебе что-нибудь прохладное, и ты приложишь это к ней.

Ради Бога, что-то стерильное.

***

Астрид последовала за мной в аптеку.

— Все плохо, да? — спросила она меня.

— Плохо. Но у нас здесь есть целая аптека. Мы сможем это исправить.

— Луна тоже не выходит, — сказала Астрид. — Я предложила ей банку собачьего корма, но она к ней не прикоснулась.

В аптеке по-прежнему был беспорядок, но через некоторое время я нашел то, что искал — упаковку "Супер-Зет".

— Что это? — спросила Астрид.

— Антибиотики.

— Откуда ты знаешь, что это то, что нужно?

— Прошлым летом я порезал ногу о садовый столбик. Получилось очень кроваво и безобразно. Это то, что прописал мне доктор.

— А что на счет дозировки? — Она сплела руки вместе, заламывая их.

— Астрид, я не знаю, — ответил я. — Но это лучший вариант.

— Ты знаешь, это следовало сказать, — произнесла она, меняя тему.

— Следовало, — ответил я. — Но не так. Я никогда бы не...

Она скрестила руки на груди и попятилась от меня.

Я вздохнул и начал снова.

— Давай, просто смотреть правде в глаза. Мы едва ли знаем друг друга, — проговорил я. — Поэтому все, что ты могла бы подумала обо мне и все, что я мог бы подумал о тебе, давай, просто отложим в сторону и начнем с нуля.

Потому что, возможно, если мы сделаем это, то на самом деле сможем быть друзьями.

Я, наверное, немного увлекся, но она слушала меня, поэтому я продолжил:

— Настоящими друзьями, которые могут полагаться друг на друга. Видит Бог, нам это необходимо. Что думаешь? — спросил я.

— Ага, — согласилась Астрид. — Хорошая идея.

Это была замечательная идея.

И для меня это была бы хорошая идея: начать все сначала, стать хорошим другом и не быть влюбленным в нее.

Но она протянула мне руку для пожатия.

И хорошо, возможно, что она ничего не почувствовала, но когда я взял ее за руку, разряд тока, поднявшись по моей руке, пронзил мою грудь.

Я не мог притворяться, что все прошло — я был по уши влюблен в Астрид Хейман.

Но, может быть, дело пойдет лучше, если я это утаю.

***

Каролина не могла глотать таблетки.

Она положила одну в рот и запила «Геторейдом», но потом закашлялась и выплюнула таблетку (и «Геторейд») в руку, устроив тем самым огромный бардак в спальне.

— Я знаю, что делать, — предложила Хлоя. — Ты должен положить таблетку в желе. Так всегда делает моя бабуля!

И она умчалась, внезапно осененная, спеша разгромить продовольственные ряды.

Но Хлоя оказалась права. Смешанное в чайной ложке желе, помогло Каролине принять антибиотики. Чтобы две капсулы проскользнули внутрь, нам понадобилось 4 чайные ложки желе.

Мы с Астрид переместили девочку в гостиную и усадили на кушетку.

Я сказал двум другим малышам, что им нужно тщательно вытереться влажными салфетками и переодеться. У них были грязные лица и от них плохо пахло.

Была предпосылка нытья и недовольства Хлои.

— Пока, вы, дети, приводите себя в порядок, мы с Астрид займемся уборкой в Поезд, — сообщил я. — Мы построим новый Дом, и все в нем должно быть замечательно.

— Новый Дом, — сонно повторила Каролина.

Следующие несколько часов мы провели, делая капитальный ремонт Поезда. Астрид помогла мне переместить последнюю перегородку на место.

Это действительно вышло похожим на Дом с большой буквы "Д" — там была кухонная зона с едой на полках и плитой для приготовления еды. Там была гостиная с футон-диваном и книжной полкой, и там был Поезд с нашими спальнями.

Хлоя и Генри были в восторге от нового Дома. Они помогли Астрид разместить на полках продукты длительного хранения, отобранные игрушки, книги и игры, медикаменты.

— Дин! — возвращаясь, прокричала Хлоя, держа в руках пакеты с печеньем. — Наш Дом — это секрет!

Каролина пошевелилась во сне, и Астрид шикнула на Хлою.

— Она права, — добавил Генри. — Он на самом деле похож на секрет. А мы можем сделать его еще больше похожим на секрет?

— Мы можем, например, его замаскировать? — спросила Хлоя.

— В смысле? — не понял я.

Они потащили меня посмотреть сквозь щель.

Наше убежище было похоже на “секрет”. Если вы не знаете, где искать, то в принципе можете и не понять, что в темном магазине находился Дом.

Перегородки делали его похожим на продолжение стен магазина. Вроде бы. По крайней мере, в темноте, это выглядело именно так.

— Видишь, пустые полки? — указала Хлоя. — Если мы заполним их, Дом будет выглядеть более правильным.

— Хорошо, — пожал я плечами.

— А потом нам нужно придумать, как построить стену там, наверху, — Генри показал вверх.

Над перегородками, сверху, от Дома шел свет. Мальчик хотел соорудить стену, чтоб свет не проходил.

— Это, пожалуй, совершенно невозможно, — сказал я ему.

— Мы можем использовать кубики! Мы могли бы построить стену из «Лего»! — пропищал он.

— Нам понадобиться очень много «Лего», — уступил я. — Ладно.

Для малышей будет хорошо, если они чем-нибудь займутся. Но я крайне удивился, увидев Генри таким счастливым.

— Эй, Генри, ты не волнуешься за Каролину? — спросил я.

Он пожал плечами, его конопатое лицо было совершенно спокойно.

— Ей уже лучше, — сказал он мне.

— Правда, и откуда ты знаешь?

— Я просто чувствую, — простодушно ответил он.

— Ну же, Генри, давай заполнять полки продуктами, — упрашивала Хлоя.

Двое малышей включили свои налобные фонарики и, подскакивая, отправились в темноту.

***

Я вернулся через брешь в стене.

— Эй, — сказал я Астрид, улыбаясь, — Генри говорит, что Каролина поправляется.

Я положил руку на лоб спящей девчушки. Кажется, он стал немного прохладнее.

— Правда? — спросила Астрид. Она наклонилась и попробовала лоб Каролины. — Да, я думаю, Генри прав. Ух ты, эти таблетки так быстро действуют! — И она улыбнулась сияющей улыбкой, которая всегда уничтожала меня. В теплом свете наших светодиодных светильников, она казалась еще красивее.

— Это огромное облегчение, — сказал я, стараясь сохранять хладнокровие.

— Я все еще беспокоюсь о Луне.

— Я думал о Луне, — признался я. — У меня есть идея.

Я подошел к одному из холодильников, которые мы установили.

В нем было несколько размороженных котлет.

Я достал упаковку и сел на пол возле кушетки.

— Собаки едят сырые котлеты? — спросила Астрид.

— Еще как, — ответил я. — Они их любят. У моего дяди Дейва были четыре черных лабрадора. Самые красивые собаки, которые я когда-либо видел. Он держал их на всевозможной сырой диете. Для них он делал эту сборную солянку из котлет, тертых овощей и льняного масла.

— Черт, это звучит... ужасно.

— Тогда тебе никогда не быть собакой, — сказал я ей.

— Принято к сведению, — рассмеялась она.

Как я любил ее смех.

Хорошо, я смог бы быть ей другом, и мог бы веселить ее. Может быть, этого будет достаточно.

— Эй, Луна, девочка, — тихо позвал я и протянул руку, предлагая мясо, дрожащей Луне. — Мммм... котлетка. Ммммм... это такая вкуснятина.

Я услышал тихое скуление.

— Иди сюда, девочка, — позвал я.

И Луна медленно приблизилась к мясу.

Учитывая мое везение, было бы не удивительно, если бы она заразилась бешенством от крысы и напала бы на меня.

Но, нет, она оказалась только раненой и усталой.

Она взяла мясо из моих пальцев и облизала их. Я увидел, в ее глазах и хвостике, вильнувшем два раза, своего рода благодарность.

Я скормил ей остальные котлеты, а затем она попила немного воды.

Она попыталась снова удрать под кушетку, но я нежно сгреб ее руками.

— Можешь мне подать "Бактин" и "Неоспорин"? — спросил я Астрид.

Она молча вручила их мне.

— Вот так, девочка, — сказал я собаке.

— Сейчас мы полечим эти раны. Хорошая девочка.

Я наложил побольше мази на наихудшие царапины. Они были красными – намного краснее, чем раны от укуса у Каролины, но я, и правда, не знал, что еще сделать.

Я сидел на полу так долго, что мои колени, когда я встал, не хотели распрямляться.

Я повернулся к Астрид.

Она просто смотрела на меня этим странным взглядом.

— Ты хороший парень, — сказала она. Ее голос звучал глухо.

— Ага, — ответил я.

Она засмеялась. Это было сдержанное, самоуничижительное хихиканье.

— Моя мама рассказывала, что когда они познакомились с моим папой, она в буквальном смысле услышала что-то похожее на звон колокольчика, и она подумала: "Это хороший парень". Видимо, ее внезапно осенило.

Я кивнул.

— Но это не остановило ее от знакомств с вереницей засранцев, скажу я тебе.

— Твои родители развелись?

— Мои родители никогда даже не были женаты. Мама не могла принять это, каким бы хорошим не был отец.

— О-о, — произнес я. Разговор, казалось, не как не шел в мою сторону.

— Как ты думаешь, почему Джейк ушел? — спросила она, внезапно меняя тему.

— Э-э. Я думаю, что он хотел помочь Брейдену. Джейк плохо себя чувствовал от того, что, когда Брейдена подстрелили, он не мог сделать больше...

— Ага, я знаю, почему он с самого начала вышел из магазина. Он был большим героем. Пошедшим на разведку. Отправившимся на большую, идиотскую миссию.

В ее голосе была горечь. Она говорила о Джейке с присущей ей твердостью, но я почти услышал за ее сарказмом боль.

— Но после того как он показал нам на видео-портативном передатчике закрытую больницу, почему он не вернулся?

— Я не знаю, — ответил я ей.

— Я скажу тебе, почему, — проговорила она. — Потому что он всегда думает только о себе. Вот какого парня я выбрала.

По ее щекам потекли слезы.

— Он даже не знает, — выплюнула она. — О ребенке. Тьфу! Что со мной не так? Я просто полностью разваливаюсь!

Она грубо вытерла слезы тыльной стороной руки.

— А где остальные ребята? У них получилось? Разве они не должны уже быть в Денвере? Почему никто не возвращается за нами?

Она села на футон-диван. Теперь она по-настоящему плакала. Я не знал, что делать, поэтому тоже сел и обнял ее. Казалось, что я все делаю правильно. Казалось, что ей нужен кто-то для поддержки.

Я не считал, что пользуюсь ситуацией.

От ее нежного тела в моих руках ощущалось такое тепло.

Я надеялся, что не пользуюсь ситуацией.

— Астрид, я знаю. Это ужасно. Это все ужасно.

Отстой.

Она зарыдала, и я сильнее прижал ее к себе.

— Я чувствую, как схожу с ума, — плакала она в мою рубашку.

— Послушай, Астрид, если бы я был тобой, я бы чувствовать то же самое, — подбодрил я ее. — Мы все потеряли, и мы не знаем, что с нами случится. А если этого не достаточно — ты беременна. Ты беременна, Астрид. Ты должна делать на это скидку. Действительно должна.

Она посмотрела на меня. Мокрые ресницы, покрасневший нос. Ее красивое лицо всего в нескольких дюймах от моего.

Астрид подняла руку и кончиками пальцев поправила мои очки.

Я почувствовал ее дыхание на своих губах.

Она смотрела в мои глаза.

А затем пришли Хлоя и Генри, держа в руках по три коробки «Лего».

— Что случилось, Астрид? — спросил Генри. — Ты расстроилась? Не плачь.

Он подошел к нам, оттолкнул меня в сторону и забрался к ней на колени, оборачивая свои худые, покрытый веснушками руки вокруг ее шеи.

— Ага, — добавила Хлоя. — Перестань плакать.

Она бросила коробки «Лего» на пол. — Мы же собирались делать стену из «Лего», и она сама не построится.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. АЛЕКС

42–27 МИЛИ

Утро выглядело так: вокруг вас темно, как ночью. Скажем, очень темной ночью, без луны. Но какая-то часть вашего мозга включает счетчик времени, ожидая того, что небо на горизонте посветлеет. Станет таким грязно-сером, как перед рассветом. А вы просто ждете, и ждете, а это никак не происходит.

Мои часы показывали 6:07.

Но было темно, темно, темно.

Казалось, что утро никогда не наступит.

Слава Богу, Нико чувствовал себя лучше.

Он поднял всех, кроме Джози. Она все еще находилась в "отключке".

Брейден казался таким же, как прежде. Еще не совсем в сознании, но уже не безжизненный. Сахалия продолжала время от времени заливать ему в рот небольшое количество "Гаторейда".

Сахалии, Батисту и мне пришлось выйти наружу и вытолкать автобус из оврага.

Почва была очень илистой, с липкой слизью из гниющих листьев и трав.

Нико сходил с ума из-за того, что Сахалия, Батист и я сняли маски. Но, на самом деле, было невозможно, что-либо услышать, когда кто-нибудь что-нибудь говорил в них.

По крайней мере, когда мы говорили что-то ему или малышам, одна сторона диалога была понятной.

И, конечно, мы были не самым удачным выбором, чтобы толкать автобус, но даже Нико пришлось смириться с тем, что мы правы, потому что у нас троих — третья группа крови.

Мы шатали автобус из стороны в сторону. На колесах был тонкий слой какой-то ворсистой белой плесени, но это, кажется, не имело значения. В итоге автобус накренился вперед и продвинулся на каком-то кустарнике.

Мы вернулись в автобус.

— Фу, — произнесла Сахалия, вытирая какую-то гадостью со своего верхнего слоя — мужской ветровки, вероятно, слишком большого размера. — Оно воняет.

— Я думаю, что это разложившаяся растительность, — сказал я ей.

— Мне все равно, заучка, — сказала она и плюхнулась на колени рядом с Брейденом.

Если бы мы с Сахалией оказались бы двумя последними людьми на земле (кстати, согласно недостоверной статистике так, как прошел месяц), то она все равно хамила бы мне, а я по-прежнему бы делать вид, что мне все равно.

Нико сел за руль. Мы ехали параллельно шоссе по дну кювета. Холм, с которого мы скатилась вниз, был не слишком высокий. Я прикинул: футов 15-20.

Я думал о Дине. Я знал, что он волнуется. Мы уже должны были бы добраться до МАД. Мы уже должны были бы отправить команду спасателей.

Вскоре Нико указал на большой дорожный знак.

Нам пришлось выбрать одно из двух: съехать с трассы I-25 на I-225 или поехать направо и выехать на платную дорогу.

— Платная дорога — это самый короткий путь, — сказал я. — Но она, скорее всего, будет и самой востребованной, потому что другие люди тоже выберут наиболее прямой маршрут. С другой стороны, трасса I-225 проходит через густонаселенные районы. Я считаю, это потому, что она близлежащая к Денверу.

Нико думал минуту, а затем, ничего не говоря, свернул к платной дороге.

Ох, Дин.

Это так плохо.

Так плохо то, что произошло.

Мы выехали на платную дорогу и проехали за короткое время очень приличное расстояние. Мы достигли Паркера, а это означало, что мы преодолели примерно полпути к МАД.

Я что-то заметил на дороге.

Свет фар отразился от этого, и оно замерцало. Как призрак.

— Там! — произнес я. — Что-то белое.

Я протер ветровое оргстекло и прищурился. И увидел девушку.

Она была одета в белое пальто, которое каким-то образом не слишком испачкалось, а ее лицо было неприкрыто.

— Стой! Это девчонка, — закричал я.

У нее были длинные светлые волосы. Такие блондинисто-белые, как и у Макса.

Она подняла руки, останавливая нас. Ее руки тоже были не защищены.

Нико сбавил скорость, но не остановился.

Он посигналил.

— Нико, ты должен остановиться!

— Нет! — закричал он. — Слишком рискованно.

Хоть я и не слышал ее, но увидел, как девушка открыла рот и что-то прокричала, останавливая нас.

— Стой! — закричала Сахалия.

Малыши тоже подхватили.

Нико ударил по тормозам. Я услышал, как он произнес:

— Мне это не нравится.

Я открыл дверь.

— Садись! — закричал я девушке.

Затем я увидел, что они идут.

Это выглядело так, словно двигалась темнота. И затем из нее вышли фигуры, и я увидел, что это мальчишки. Подростки в камуфляже.

С разукрашенными лицами, хотя, скорей всего, они использовали грязь.

Трое из них кинулись ко мне, и я, потянув на себя дверь, закрыл её. Парни забарабанили по двери.

Нико попытался дать задний ход, но они чем-то заслонили автобус.

Я не знал, чем. А Нико все пытался и пытался отъехать, но снова и снова врезался во что-то. (Это были 2 мотоцикла.)

Двое из них выкатили поломанный мотоцикл перед автобусом.

Мы оказались в ловушке.

Один из парней, я полагаю, лидер, встал перед автобусом и постучал прикладом винтовки по оргстеклу.

Вокруг его рта был повязан шарф, а на голове — черный берет. Его глаза были окаймлены красным ободком и выглядели дикими.

— Кто они? — закричала Сахалия.

— Курсанты! — ответил Нико. — Курсанты ВВС!

— У него первая группа. У него первая! — закричал я.

Нико нажал на гудок.

— Убирайтесь с дороги! — крикнул Нико и сразу закашлялся.

— Прочь с дороги! — заорал я.

— Пошел ты! — крикнул лидер. — Нам нужен автобус!

— Скажи им, что они могут поехать с нами, — сказал мне Нико. Он не мог кричать достаточно громко, чтобы они услышали его через маску.

— Ребята, можете поехать с нами! — крикнул я. — Мы едем в аэропорт.

— Если они бросят свое оружие, — добавил Нико.

— Если вы бросите свое оружие!

Лидер приложился прикладом винтовки по стеклу.

— Они убивают людей в МАД! Разве вы, идиоты, не знаете этого? — крикнул он.

— Они сортируют людей по группам и убивают всех, кто это видел. Им не нужны никакие свидетели!

Я уставился на Нико.

Сахалия находилась позади нас.

— Он сумасшедший, — произнесла она. — Параноик.

Трое других курсантов обступили своего лидера.

— Он может быть и сумасшедший, — указал я. — Но что насчет остальных?

Они все были одеты в военный камуфляж. Никто из них не носил противогазов.

Я предполагаю, что у всех остальных была либо четвертая группа крови, либо третья.

— Где девушка? — громко поинтересовался я.

Потом раздался громкий стук, и малыши закричали.

Я обернулся на звук и обнаружил, что курсант пролазит в одно из задних окон. Он проломил его каким-то топором.

Один из парней принялся дубасить дверь.

Нико поднялся и схватил свой рюкзак, в котором, я знаю, был пистолет.

Но прежде чем он успел достать оружие, курсант открыл дверь, и посторонние оказались внутри автобуса.

— О, господи! — крикнул лидер. — Это автобус наполнен припасами!

Он издал безумно-счастливый вопль и, подхватив Сахалию, поцеловал ее в губы. Та увернулась, когда Нико выкрикнул:

— Убери от нее руки!

Лидер ударил Нико по лицу.

Маска Нико немного слезла, и лидер, вцепившись в нее, сильно прижал ее к лицу Нико.

— Прекрати! — закричал я. — Он умрет!

Я пнул лидера, и он, отпустив маску, повернулся ко мне.

Парень схватил меня за куртку.

— Я скажу тебе вот что: ты расскажешь мне все, что я захочу узнать, а я позволю вашему водителю остаться в противогазе. Ну, так что?

Нико задыхался под маской. Сахалия — на полу в проходе — пыталась оттащить подальше от нас Джози.

Остальные курсанты в этот момент поднимались по ступенькам. Они давали друг другу "пять", обрадовавшись своему завоеванию.

— Для начала, что с ним? — спросил лидер, кивнув на Джози.

— С ним? — застопорился я. Мой разум запнулся — парень считал Джози — мальчишкой — ладно, я пойду на это. — У него первая группа крови, и мы должны были...

— А тот парень? — он перебил меня, кивнув в сторону Брейдена.

— Брейден? Он ранен, — ответил я.

— Мы везем его в аэропорт, чтобы найти доктора.

— Боже! — крикнул он, и я увидел, что его курсанты подпрыгнули. — Ты не слышал, что я сказал? Они убивают людей в аэропорту. Они доберутся до нас всех. Брейден не жилец. Он практически мертв.

Это правда? Я так не думал. Этот парень был явно сумасшедший.

Сахалия начала всхлипывать. Я не знаю, зачем она это сделала. Ведь это привлекло внимание лидера.

— Ой, у тебя есть кое-что для Брейдена? Не плачь, крошка. Пейтон присмотрит за тобой.

Он опустил руку и коснулся ее лица.

— Я буду хорошо заботиться о тебе, дорогая. Ты можешь быть моей особенной девушкой.

Нико продвинулся насколько мог вперед, (я не уверен) чтобы прыгнуть на парня, но курсанты возле двери остановили его.

— Почему ваш автобус не взлохматился? — спросил Пейтон.

— Взлохматился?

Он закатил глаза.

— Белый пух. Он растет на резине. Ест шины. А откуда у вас автобус?

— Мы были заперты с ним внутри торгового центра, — произнес я. — Мы изолировали воздух, поэтому автобус не подвергся...

— Так вы бросили большой изолированный магазин, наполненный едой и водой, чтобы попытаться доставить Брейдена в Денвер?

— Ага, — пожал я плечами.

— И как долго вы на дороге?

— Что ты имеешь в виду?

— Сколько часов вы были на дороге? После двадцати четырех часов, шины начинают «мохнатиться».

— Мы выехали из магазина вчера около 10 часов утра...

— Классно! Они все еще собираются немного поиграют с нами в отъезд. Последний вопрос... — сказал он, поворачиваясь ко мне спиной. — Где магазин?

Я поймал взгляд Нико, и он чуть качнул головой.

— Кинг Суперс, — солгал я.

— Конкретнее?

— В Касл-Роке.

— Какой. Чертов. Магазин?

— Какой... какой...

— Ты лжец! — крикнул он.

Затем он врезал мне по лицу. Не думаю, что это поранило бы меня, если бы он не носил кольцо.

Казалось, мое лицо, словно горит, а затем — кровь на моих перчатках, которая потекла мне на шею.

Это выкрикнул Батист:

— Мы приехали из "Гринвея" в Монументе, — закричал он. — "Гринвея" в Монументе, в Колорадо.

Пейтон рассмеялся.

— Теперь, я верю! — Он улыбнулся Батисту. — Отлично, ребята, мы собираемся в Монумент.

— Брейден умрет! — закричала Сахалия. — Он умрет, если мы не доберемся до Денвера!

Пейтон притянул ее к себе.

— Если ты поцелуешь меня, то я доставлю его туда, сладкая.

Ее глаза стали очень большими и перепуганными. Она приподнялась на цыпочках и поцеловала парня в грязную щеку.

Я боялся, что тот захочет схватить ее и насильно поцеловать. Или и того хуже.

Вместо этого он положил руку на свою щеку.

— Мммммм, сладость, — произнес Пэйтон. — Ты ничего, но ты крошка, да? — Он сунул палец под ее подбородок и заставил посмотреть на него.

Я думаю, что Сахалия — своего рода магнит для мудаков.

— Ради тебя, малышка, я собираюсь спасти Брейдена! Шестерки! — крикнул Пейтон. — Мы должны спасти этого пацана.

— Сэр, да, сэр! — прокричали курсанты.

— Мы повезем его в Денвер.

Затем он схватил меня за куртку и толкнул в проход.

— Теперь убирайся. Вы все выходите. Сейчас мы повезем Брейдена в Денвер.

— Что? — заплакали малыши.

— Выметайтесь! — крикнул Пейтон. Он толкнул Сахалию к двери. — Даже ты, моя маленькая конфетка. Ты тоже должна выйти, чтобы Папа Пейтон смог довести дело до конца.

Это произошло так быстро. Он пинками выгнал нас из автобуса, и мы не успели ни о чем подумать.

— Эй, мы должны отвести Брейдена в Денвер, а мы не сможем выполнить нашу миссию с кучей отвратительных, плачущих нытиков, грузящих нас!

У меня не оказалось даже моего рюкзака, но я оглянулся и увидел, что Макс схватил все рюкзаки, которые нашел. Улисс тоже начал хватать вещи.

Пейтон протянул руку и оттащил рюкзаки подальше от Макса.

Макс завопил, и лидер, приподняв его, бросил на пол в проходе, по направлению к двери.

— Это все теперь наше! Вы поняли меня? Этот автобус и все в нем — наше! Так что вам лучше выйти, если вы не хотите тоже стать нашим!

Короткий, грязный курсант выхватил у Уиллиса бутылки с водой и пнул малыша вниз по лестнице.

Сахалия попыталась вернуться к Брейдену, а один из курсантов удержал ее. Он с трудом протолкнул ее к двери и столкнул вниз по ступенькам.

— Брейден! Брейден! — всхлипывала она.

Нико все еще находился на месте водителя. Казалось, он не знал, куда идти или что делать.

— Эй, мальчик-водитель, — Пейтон окликнул Нико, тыча носком ботинка в бедро Джози.

— Лучше иди и забери этого коматозного малыша, если он тебе нужен!

Интересно, Пейтон дал бы Нико забрать Джози, если бы узнал, что она девушка. Но кто мог додуматься со всеми этими слоями?

Нико поднялся и пошел по проходу в сторону Джози.

Пейтон наклонился и понюхал Брейдена.

— Фу, мужик, Брейден пахнет отвратительно. Нам лучше прямо сейчас отправится в Денвер, чтобы доставить его в больницу!

Нико приподнял Джози, и полу неся, полу таща, выволок ее из автобуса.

Я заметил, что с ним был его рюкзак.

Я заметил это, потому что шел позади него.

— Брейден! — закричала снаружи Сахалия. — Я люблю тебя!

Тут засмеялись курсанты.

— Я люблю тебя, Брейден, — передразнивали они.

— Давайте, шестерки! Нам нужно отвезти этого чувака в Денвер! — заорал Пейтон.

Курсант вытащил из-под автобуса раздавленный мотоцикл.

— В Денвере! — зааплодировали они. — В Денвер!

Но так, как они это произнесли — насмешливо и крайне возбужденно — вы решили бы, что на самом деле они не собираются в Денвер.

— Вы не можете просто забрать наш автобус!

— закричал Батист двум курсантам.

— Да ну? — произнес очень высокий, долговязый курсант. Он нацелил пистолет на Батиста. – Посмотрим!

Теперь они все были в автобусе, и мы все, кроме Брейдена, снаружи.

Девушка в белом пальто выскользнула из-за угла автобуса. Она выглядела испуганной. Девушка ступнула на первую ступеньку автобуса.

— Эй! — позвал ее я. Она посмотрела на меня, ее большие голубые глаза округлились.

— Ты не должна ехать с ними. Ты можешь пойти с нами, — сказал я. Я решил, что, может быть, она была у них пленницей. Или их рабыней, или чем-то таким.

Она одарила меня долгим взглядом, а затем показала мне средний палец.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ДИН

ДЕНЬ 13

Я спал крепко и, аллилуйя, я спал, до тех пор, пока не проснулся сам по себе. Да, я заставил себя уснуть.

То, что разбудило меня, было всего лишь ворчанием моего собственного желудка.

Я вышел в гостиную и обнаружил трех детей, строящих стену из «Лего», в то время как Астрид читала на кушетке. Завтрак был съеден (по-видимому, хлопья с соевым молоком). Каролина все еще была в пижаме, но выглядела лучше. Луна была уже на ногах.

Увидев меня, Луна поднялась и подошла, чтобы одарить мою руку обнадеживающим нюхом.

— Доброе утро, — сказала Астрид. — Я сделала тебе кофе.

— Дин, когда они будут здесь? — пожаловалась Хлоя. — Я уже устала от ожидания. Все, что мы делаем, — это ждем, и ждем, и ждем...

Ее прервал СТУК.

Я повернулся к Астрид.

— Какого черта? — безучастно произнесла она.

«Бах! Бах!»

Это шло от ворот.

— Хлоя, ты останешься здесь и позаботишься о Каролине и Генри, — приказал я. Она резко захлопнула свой рот.

Я схватил налобный фонарь, а Астрид взяла фонарик, и мы вместе побежали к воротам, прокладывая извилистый путь сквозь темный, холодный магазин.

Луна, лая, бежала рядом с нами.

«Бах! Бах!»

Кто-то стрелял в ворота.

— Не подходи, — сказал я Астрид, выставляя мою руку, чтобы задержать ее. Следом за мной, она остановилась. Ее тело прижалось к моему. И даже в этот момент напряжения и страха, я ощущал ее тело.

Мы отошли в сторону от ворот.

— Что вам нужно? — прокричал я в ближайшее отверстие от пули.

Луна хрипло тявкала.

«Бах!» Еще один выстрел проделал крошечное отверстие в воротах.

— Луна, заткнись! — Астрид схватила Луну за шкирку и потянула назад.

— Кто вы и что вам нужно? — прокричал я.

— Стой! Прекрати стрелять, — услышал я снаружи. Пришлось напрячься, чтобы услышать голос.

Потом раздался стук и грохот по воротам, как будто чем-то или кем-то изо всех сил ударил по ним.

— Эй, парень, — раздался голос. — Это я, Скотт Фишер.

— Зачем вы стреляете по нашему магазину? Мы уже дали вам еду! — заорал я.

— То-то и оно, дружище. Здесь этот парень...

И снова раздался глухой звук и грохот из-под фанеры.

— Здесь этот парень, который нашел меня. И он сказал, что я должен показать ему, где я взял припасы. А если вы не дадите нам еще, он убьет меня.

Я посмотрел на Астрид, освещенную снизу ее фонариком.

— Блин! — произнес я.

— Мы должны помочь ему, — взмолилась Астрид.

— Я знаю, — сказал я.

Скотт Фишер завопил от боли.

— Хорошо, — закричал я. — Хорошо!

— Он сказал, чтобы ты открыл магазин!

— Мы сбросим еду, — крикнул я.

— Он убьёт меня, если вы не откроете магазин!

— Видите ли, мы не можем открыть магазин. Но мы сбросим много еды и воды, ладно?

Послышались звуки спора, но мы не разбирали слов. Однако я слышал оттенок разговора, и голос Скотта звучал все выше и выше. Воинственно? Умоляюще?

Еще один грохот по воротам, и теперь в его голосе чувствовалось отчаянье.

— Берегись, парень! Он собирается...

Еще один «Бах! Бах!» Потом стало тихо, и, судя по всему, Скотт Фишер оказался мертв.

— Что собирается? — спросила Астрид тихим, испуганным голосом.

— Я пойду искать оружие, — сказал я ей. — Ты останешься здесь и ударишь по гудку, если они что-нибудь предпримут.

Слава богу, что мы нашли эти дурацкие налобные фонари.

Я знаю, что выглядел по-идиотски, но, пока я бежал через магазин, в поисках оружия, то был рад, что фонарик у меня на голове, а мои руки — свободны.

Если бы только Джейк не взял с собой один из пистолетов, тогда у нас против посторонних было бы два пистолета.

А когда Джейк ушел, Нико взял себе второй. И это было хорошо. Я хотел, чтобы у Нико был пистолет.

Но Джейк забрал пистолет, а затем покинул нас. Я жалел, что у него тот пистолет.

Я подумал о картофельных пушках. Я не знал, как их сделать, но был почти уверен, что они изготовляются долго.

Еще существовал какой-то способ, где с помощью аэрозольных баллончиков можно было соорудить паяльные лампы. Но я не знал, как сделать и это.

Что я мог сделать? Думаю, я мог бы пойти и взять из кухонного отдела кучу ножей и бросить их в незваных гостей. Вот черт. Из-за того, что произошло, мне нужно свернуть себе шею. Вот черт.

— Дин?— раздался голос Хлои. Она, должно быть, услышала меня, движущегося по проходам. — Что там происходит?

— Ничего, — закричал я. — Ты отлично справляешься, Хлоя. Просто присматривай за близнецами. Просто ждите нас. Все в порядке.

— Нам скучно!

— Тогда немного поскучайте, — прокричал я. Она была такой противной.

Я мчался к отделу по обустройству дома.

Зачем я потратил время на обустройство жилища для нас? Я должен был сделать оружие.

Мне необходим мой брат, который умеет создавать что угодно из чего угодно. Или Нико, который, разумеется, размышлял с точки зрения выживания.

Я прошелся по магазину, ряд за рядом.

Отдел по обустройству дома казался самым лучшим вариантом.

Я направился к барбекюшницам.

И топливу для зажигалок.

Моей лучшей идеей было вылить это на них и поджечь.

Знаю, глупая идея, но я запаниковал.

Направился обратно к воротам. Астрид затолкнула мастику в одно из отверстий в воротах.

— Ты в порядке? — спросил я, пока побежал к ней.

Я нес упаковку горючего для зажигалок и пару тех длинношеих каминных зажигалок.

— Они ушли, — тихо сказала она. — По крайней мере, сейчас.

— Ты уверена?

— Я не слышала ни звука.

— Ладно, ладно, хорошо, — проговорил я.

— Ты собираешься приготовить их на барбекю? — спросила Астрид, уперев руки в бока.

На секунду я рассердился, но потом увидел, как сияют ее глаза в свету моего налобного фонаря.

И я начал смеяться.

Ее смех присоединился к моему, и мы смеялись до тех пор, пока слезы не покатились по моему лицу.

— Вот это да, — сказал я. — Ты смешная.

— Иногда, — ответила Астрид. — Я раздобыла немного древесной замазки. Хочешь помочь мне заткнуть эти отверстия от пуль?

— Конечно, — ответил я.

Пока мы работали, я рассказал ей об идее.

— Я видел несколько бензопил в отделе по обустройству дома. Они в основном на керосине, но есть парочка на аккумуляторных батареях.

Я немного знал о бензопилах, потому что помогал летом своему дяде расчистить небольшой участок земли возле Плейсервилля. У дяди Дейва были две бензопилы: газовая и аккумуляторная. Аккумуляторная была не такой мощной, как газовая, но отлично распиливала заостренный дуб. Я содрогнулся при мысли, что она сделает, если ее использовать в качестве оружия против человека.

— А нельзя использовать топливо для зажигалок? — Астрид кивнула на мою жестянку «Кингсфорд».

Я схватил бутылку.

— Нет, это не керосин. Это... алифатические нефтяные растворители. Что бы это ни было.

— Ну, а как ты собираешься зарядить аккумуляторы? — спросила она.

— Может быть, от автомобильного аккумулятора? — предложил я.

— Да, это может сработать, — ответила Астрид.

Мы были хорошей командой. Я рад, что мы решили работать дружно. Она придерживалась своей части договоренности, а я изо всех сил старался не боготворить ее.

— Где вы были? Я должна делать здесь все сама? — упрекнула Хлоя, когда мы вернулись, подключив бензопилы. Они играли в больницу, и Каролина, вполне логично, была пациентом.

— Плохие парни пытались попасть внутрь, — сказала ей Астрид.

— Плохие парни? — повторил Генри.

Он с Каролиной посмотрели на нас с одинаковым выражением ужаса в глазами.

Временами, присматривая за близнецами, я чувствовал своего рода тяжесть в сердце. Они были такими... гм... прекрасными. Я знаю, что глупо использовать это слово, но они были именно такими. Такие маленькие и теплые. С широкими улыбками и обилием веснушек. Боль в моей груди заставляла думать о том, как миссис Маккинли (если она еще жива) должно быть скучает по ним. Было ли это из уважения к ней или в память о ней, но я должен был обеспечить малышам безопасность.

— Насколько плохие? — спросила Хлоя.

— Что? — сказал я.

— По шкале от одного до десяти, насколько плохие были парни?

— Я не знаю, — сказал я ей. — Достаточно плохие.

— Но они не смогли пройти сквозь ворота, — сказала Астрид. Она потрепала волосы Генри. — Какая жалость для них.

У Астрид был очень хороший подход к детям. Джози, наверное, сочинила бы какую-нибудь историю, утаив правду. Но они, казались, довольными, просто зная факты: плохие парни пытались, но не смогли.

— Каролина, настало время для глотка имбирной газировки, — приказала Хлоя.

Каролина послушно отхлебнула.

— Хорошо, теперь Генри померит твой пульс, — сказала Хлоя. Генри опустился на футон-диван и нажал пальцами где-то в районе локтя Каролины.

Генри и Каролина посмотрели друг на друга большими, серьезными глазами.

— Лучше! — объявил он. — Давление сто девять на восемьдесят четыре.

— Отлично, — кивнула Хлоя. — Сейчас пациент должен съесть несколько крекеров.

— Дин, у меня идея, — сказала Астрид. — Я увидела медную костровую чашу в отделе по обустройству дома. Подумала, может, перетащим ее на Кухню. Я не хочу зажигать ее здесь, на тот случай, если она будет сильно дымить. Но, кажется, можно устроить своего рода веселую ночь у костра.

— Да, звучит круто. – Выдохнул я, проведя рукой по своим волосам. Пока что, утро было довольно... напряженным. — Я собираюсь съесть что-нибудь на завтрак, — сказал я Астрид. — А потом я проверю безопасность магазина.

— Хорошая идея, — ответила она.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. АЛЕКС

26 МИЛЯ

Нико держал на руках Джози. Свесившись, ее голова свободно болталась. Сахалия рыдала, цепляясь за Улисса, который тоже плакал.

Я с остальными просто стоял и смотрел. И это было трудно понять. Наш автобус забрали, а мы оказались в темноте.

— Мы должны вернуть его! — завопила Сахалия. — Мы должны напасть на них, забрать Брейдена и вышвырнуть их!

— Ребята... — попытался вмешаться Макс.

— Как? — произнес Нико из-под воздушной маски. — У них есть оружие. Их пятеро!

— Ребята! — заорал Макс.

— Нам нужно найти какое-нибудь безопасное место до того, как проснется Джози. Потом мы придумаем, что делать.

— К тому времени они будут далеко, — запротестовала Сахалия.

— Ребята! — закричал Макс.

— Что? — гаркнул Нико.

— Я знаю, где мы можем остановиться, — сказал малыш. Затем он указал на кучку погибших деревьев. Рядом с ними находился военный прожектор, который освещал знак: "Община мобильных домов "Луговые цветы".

— Что это? — спросил Батист.

— Это трейлерный парк, — громко произнес Макс через маску. — Здесь живет моя тетя Джин.

Нико был прав; у нас не было выбора. Пешком мы не смогли бы догнать автобус. А если бы у нас это и получилось, мы не смогли бы отобрать его у курсантов. Нам необходимо было пойти и найти убежище.

На протяжении всего пути Сахалия истерила и извергала проклятия.

Нико пришлось нести Джози. Это оказалось не так просто, как выглядело в кино. Ему пришлось останавливаться и делать передышки, а я боялся, что у него сдвинется маска.

Все малыши столпились вокруг меня, и я не виню их; было действительно страшно.

Иногда в нашем доме выбивало предохранитель. Я боялся спускаться в подвал, чтобы щёлкнуть рубильник. Мне было страшно, ведь в подвале было ужасно темно, а в темноте таились разные вещи. Их нельзя было увидеть, но их можно было почувствовать. Сплющенные коробки, папины старые инструменты, газонокосилка — все такое не страшное при свете, но пугающее меня тем, что может прятаться там.

Я всегда боялся убийцы, притаившегося в тени и выжидающего того, чтобы напасть на меня, хотя и понимал, что это совершенно нелогично.

Хождение по дороге было похоже на хождение в темный подвал, за исключением того, что здесь на самом деле мог притаиться в тени убийца.

Здесь, скорее всего, в тени скрывался убийца. Это было статистически вероятным.

Может быть, вам интересно, были ли у нас фонарики. Были.

Но Нико не разрешал нам включать их. Он боялся, что мы привлечем к себе внимание.

(И, я полагаю, призовем монстра с первой группой).

Так что мы должны были довольствоваться светом от военных прожекторов. Которого было не так уж много.

Мы подошли к въезду в "Луговые цветы" и пошли через кладбище трейлеров.

На одном из прицепов была кровь, а между двумя другими — куча одежды на земле, втоптанная в грязь. Как мне показалось, нарочно втоптанная.

Повсюду были разбросаны пустые консервные банки и бутылки от всевозможных напитков.

У некоторых трейлеров из окон и дверей торчала наполовину вытащенная мебель. Люди попытались таким образом забрать с собой свои кресла или матрасы, но затем бросали их.

У входа сидела мертвая женщина в окровавленном халате, прилипшем к ее телу.

Улисс снова начал плакать, и Макс взял его за руку.

— Мы уже почти пришли! — крикнул Макс через маску, подбадривая своего друга.

В трейлере, мимо которого мы шли, горел свет. Я услышал, как пожилой мужчина поет песню Бонни Рэйтт в стиле "кантри", которую пела моя бабушка: “Давайте дадим им о чем поговорить”.

Мы не постучали.

Нико было нелегко нести Джози, поэтому я взял его рюкзак. Я должен был подумать об этом раньше и предложить помощь, но, полагаю, что я был слишком напуган.

Наконец Макс указал на светло-голубой трейлер на окраине.

В трейлере не горел свет, но крови не было, и окна не разбиты. Я заметил, с внутренней стороны окон пластик. Еще один хороший знак.

Макс шагнул на ступеньку и постучал в дверь.

— Тетя Джин! — закричал он. — Тетя Джин?

Сначала ничего.

И тогда он заколотил в дверь.

— Тетя Джин, это я!

В правом углу окна отодвинулась простыня, и показались женские волосы, глаз и бровь.

— Уходите! У меня нечего нет, — закричала она.

— Впусти нас! — крикнул Макс.

— Что вам нужно? — прокричала она.

— Это я! Это я, Макс! Макс Сколкин! Ребенок Джимми!

Дверь приоткрылась.

Я не преувеличиваю — и вышло облако сигаретного дыма.

— Макси? — сказала она, и высунула лицо сквозь щель.

В тот момент, я не заметил ничего, кроме того, что у женщины был золотой зуб.

— Это я, тетя Джин! — произнес Макс.

И она распахнула дверь.

И мы, слава Богу, очутились внутри безопасного места.

Эта женщина — Джин – очень долго кричала, прижимая к себе Макса и рыдая в его светлые волосы, до тех пор, пока те не стали казаться загорелыми.

Я был уверен, что она пьяна.

Внутри было тесно и накурено.

Она поведала нам, что курит без остановки, потому что дым убивает химические соединения.

Я не поверил ей, но она оказалась права! Мы осторожно сняли защитное снаряжение, и все было в порядке.

Это была очень хорошая информация — первоклассная имеющаяся информация.

Повсюду были сигареты, вываливающиеся из пепельниц и стаканов, брошенные на бумажные тарелки и старые выпуски журнала «Стар Ньюс». Еще было огромное количество вонючих свечей.

Я имею в виду, ароматических свечей. И благодаря вместе дыму и всевозможным ароматам получался какой-то непонятный запах. Цветочный с ванилью и клюквой и попойкой в забегаловке.

Я помог Нико и Джин уложить Джози на кровать.

После того как мы расположили Джози на кровати, Нико просто сел на пол, и я увидел, что он плачет.

— Все нормально, — сказал я ему. — Ты ничего не мог сделать.

— Я упустил его, — сказал он. — У нас был шанс. Я знаю, что мы смогли бы это сделать. Но я упустил его.

Он просто повернулся лицом к краю кровати и плакал.

Я похлопал его по спине. Я не знал, что делать. Мне не хорошо, когда люди плачут. Я не знаю, что сказать, и я просто стоял там, размахивая руками, как глупая сорока.

Я направился в гостиную, где увидел Сахалию, сидящую на банкетке, отвернувшуюся от остальных и курившую сигарету.

Я не должен был удивляться, но я удивился.

Она покосилась на меня.

Тетя Макса, Джин теперь помогала детям освободиться от их слоев. Она стягивала толстовку с Улисса.

— Господи, сколько же на тебе всего, куколка? — спросила она Улисса.

Он неуверенно улыбнулся ей.

— Вы уверены, что это хорошая идея: снимать защитную одежду? — спросил ее я.

— Отрава в тряпках, — ответила она мне, блеснув золотым зубом. — Вы все должны снять их, чтобы я могла избавиться от всего ядовитого воздуха сразу.

Батист, Макс и Улисс выглядели беспомощными. Каждый из них, стоя в нижнем белье, чесался.

Сахалия (как вы можете себе представить) словно была тут не при чем. Она глубоко затянулась сигаретой и, глядя на меня, пожала плечами.

На Джин были одеты узкие джинсы, туфли на высоких каблуках, и один из тех женских рождественских свитеров с высокими плечами и блестящими рисунками. На ее свитере был изображен снеговик с заостренным оранжевым носом и искусственными драгоценными камнями на его животе в виде пуговиц.

Она взяла всю одежду, снятую с Макса, Батиста и Улисса, и положила ее в большой мешок для мусора.

— Давай, — сказала она мне, щелкая пальцами. — Снимай свое бельишко, приятель, чтобы я проделала это со всеми одновременно.

— Ни за что! Не перед вами двумя. — Я указал на нее и Сахалию.

— Ради бога, дорогой, я стараюсь, обеспечить нам всем здесь безопасность.

Она уперла руки в бока, а в углу ее рта торчала сигарета.

— Я в порядке, — настаивал я.

Джин подошла к вешалке на стене и протянула мне потрепанный белый халат, с надписью на спине "Мэрриотт".

— Иди в туалет и надень это, а свою одежду выброси, — произнесла она. – На себе можешь оставить свои панталоны.

На себе мне следовало оставить свои кальсоны. Сахалия фыркнула, когда я вернулся в комнату в одних белоснежных трусах под халатом. Мне хотелось заехать ее прямо по сигарете.

Джин откинула назад свои всклокоченные волосы, но, когда мы пришли сюда несколько минут назад, что-то в ней было по-другому. Сначала я не мог понять что. Затем она вытащила изо рта сигарету, и я понял, что изменилось — теперь на ее сигарете был след от губной помады.

Но на всех окурках на столе и возле двери, и по всему дому помады не было.

Она в какой-то момент, пока мы находились там (возможно, минут пятнадцать) накрасила губы. Она накрасила губы для кучки детей.

Разве это не странно? Я решил, что это странно. И я не знаю, почему вспомнил это, но я вспомнил.

— Отлично, теперь я покажу вам, — сказала она, — как почистить вашу одежду в наше время.

Она сделала большую затяжку и выпустила дым на мешок с одеждой.

— Хочешь помочь? — спросила она Сахалию.

— Я помогу! — предложил Макс.

— Ты что — пьяный? — произнесла Джин. — Джимми убьет меня, если я позволю его малышу курить.

И затем Джин снова начала плакать, а Сахалии пришлось самостоятельно проделать этот "фокус" с дымом.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ДИН

ДЕНЬ 13

Первыми я проверил бензопилы. Я отключил батарею бензопилы от автомобильного аккумулятора и вставил ее в бензопилу.

Я нажал кнопку и «врууум», она ожила. Я быстро выключил ее — не хотелось беспокоить Астрид или чтобы сбежались дети.

Но я почувствовал облегчение. Теперь у нас было кое-какое оружие. Не очень хорошее против пуль, но вблизи... ужасающее. Надеюсь, просто держать одну из бензопил будет достаточно угрожающе, чтобы какие угодно злоумышленники оставили нас в покое.

Моей следующей остановкой был склад.

Я хотел убедиться, что люк надежно закрыт, и еще я знал, что должен что-то сделать с телами.

Я прихватил с собой две бензопилы, чтобы отнести их в Дом, когда закончу на складе. Я решил, что на всякий случай должен научить Астрид пользоваться одной из них.

Я был прав — тела начинали плохо пахнуть.

Мне было необходимо их как-то спрятать. Моей первой идеей было засунуть их в гигантскую пластиковую тару. Но ни одна из них не была достаточно большой. Абсолютно нет.

В общем, я вернулся к полиэтиленовой пленке. Но мы использовали все рулоны полиэтиленовых полотен, когда запечатывали ворота.

Я направился в душевую. Мы использовали некоторые из них, но, возможно, не все.

И вот таким образом мистер Эпплтон и Робби оказались завернуты в цветочные нейлоновые занавески для душа.

Может быть, это звучит смешно. Но мне было не смешно. Заворачивание их в те шторы оказалось кошмаром. Тело мистера Эпплтона было тяжелым, зловонным и неповоротливым, словно кто-то выкачал его кровь и заменил ее цементом.

Робби был весь в крови и наводил ужас. Но простыня, которую мы набросили на него, прилипла к его лицу, так, по крайней мере, мне не пришлось смотреть на него.

Завернув тела, я положил их рядышком на полу. Следующим шагом было перетащить их к стене. Потом я придумал, что могу взять какие-нибудь коробки или, может быть, декоративные камни или что-то такое, и прикрыть тела, и тогда дети, зайдя на склад, их не увидят.

А мне нужно обтереться.

Я пах, как будто что-то умерло. Мертвецом, если быть точнее.

Вот когда я почувствовал удар.

Раздался звук, похожий на большой «бум», но сильнее, чем звук, я ощутил воздействие. Пол задрожал.

Я схватил бензопилу и бросился назад в магазин.

— Дин? — Я услышал, как закричала Астрид.

— Я снова здесь! — заорал я.

«Бум».

Воздействие появилось снова. Я был близок к нему.

Я посветил вокруг себя налобным фонарем, пытаясь найти то, что могло бы издавать этот шум.

«Бум». А затем мощный грохочущий шум — звук обвалившихся шлакоблоков.

Я осмотрел стену, идущую от ряда к ряду. Звук доносился из-за угла магазина, вблизи склада, около Свалки.

— Кто-то пытается прорваться!

Я увидел свет от фонарика Астрид, приближающийся ко мне.

Затем я увидел место разрушения. Бетонные блоки обвалились на пол. Потом они зашевелились, и мы увидели почему.

Два металлических зубца проломились сквозь стену.

— Это трактор или что-то такое, — прокричал я.

Зубцы отступили.

— Они пытаются попасть внутрь! — закричала Астрид.

Следом за Астрид, появились Хлоей с близнецами и, следовавшая за ними по пятам, лающая, Луна.

— Возвращайтесь в Поезд! — крикнул я им.

— Ты всегда так говоришь! — крикнула Хлоя в ответ.

Еще несколько кирпичей рухнули.

Теперь снизу, на уровне колен, образовалось отверстие, возможно, два фута в диаметре.

— Убирайтесь! — заорал я.

Я потянул стартер на моей бензопиле, и она заревела.

— Дин, — закричала Астрид. — Дин! Нам нужны наши маски!

Трактор вернулся, на этот раз пробивая отверстие выше. Дыра становилась все больше. Блоки скатывались к нам внутрь.

Астрид оттащила малышей подальше от этого места.

— МАРШ В ПОЕЗД! СПРЯЧЬТЕСЬ ТАМ, ИНАЧЕ ПОГИБНЕТЕ! — закричала она, отпихивая их назад, назад, назад.

— Ну же, Хлоя! — закричал Генри, и близнецы потянули Хлою к Поезду.

Астрид понеслась к воротам. Возможно, за масками.

Мне было все равно.

Я уже почувствовал прилив крови.

Кто пытается попасть внутрь?

Я убью его.

Собирается разрушить наш магазин?

Я убью его.

Упало еще несколько бетонных блоков.

И я увидел машину спереди. Это был не трактор, это был подъёмник паллет.

Моя бензопила ревела и вибрировала, сотрясая мою руку.

Я любил эту бензопилу. Она казалась естественным продолжением моего тела.

И вот я шагнул на булыжники, прошелся по ним и нырнул в черный мир.

Я находился в бессознательном состоянии и был готов убить кого-нибудь. И я никогда не чувствовал себя таким живым или таким наполненным кровью или таким фантастически твердо-косным за всю свою жизнь.

Луна выбежала вместе со мной, лая.

— Дин! — услышал я, как позвала приглушенным голосом Астрид. — Дин, осторожно!

Но мне не надо быть “осторожным”. Нет. “Добрый” и “заботливый” измочалились в моей голове. Сейчас я находился в своем теле, и у тела была сила, которой жалкий разум никогда не сможет владеть.

Я вытолкнул всю личность Дина прямо из своей сущности.

Теперь у меня была бензопила.

Я перемахнул через зубцы погрузчика, когда он снова поддался вперед. Водитель заметил, что я приближаюсь, но он был слишком медленным. Чересчур медленным.

Он вытащил пистолет и направил его на меня, но я двигался невероятно быстро.

Жужжание, передвижение, нарезка, я вытащил чувака из погрузчика и распилил.

Шеярукаторс. Сделано.

Потом еще раз. Отсек торсбрюхобедра. Сделано.

Затем мои руки стали мокрыми, а бензопила увязла в человеческом тазу. Мотор завывал все громче и громче. Ей хотелось еще.

Я тянул и тянул, и между тем, слышал разговор.

Голоса.

Парень и девушка.

Что-то вроде, Джейк? Джейк! Я вернулся. Ты вернулся? Я видел нападающего парня, но я не успел. Помоги мне. У Дина первая группа!

И я думал: "Убить обоих. Убить обоих".

Но моя бензопила, все еще застряв, выла. Она была забита костями, и раздался удар об металл. А у меня не получалось ее достать.

Хотя я могу убить их своими руками.

Я ЗАРЫЧАЛ и обернулся.

А затем меня вырубили.

Джейк.

Он чем-то ударил меня.

Бетонным блоком.

И я упал на пол лицом вниз. Во рту кровь, и у нее хороший вкус.

"Сейчас я могу убить Джейка", — подумал я.

Но затем появилась веревка, и он связал меня.

Я, брыкаясь и отбиваясь, сопротивлялся веревкам так сильно, как только мог. Веревка врезалась в мои запястья и лодыжки.

Я яростно взревел, мое лицо прижималось к окровавленному асфальту.

Джейк потащил меня, со связанными руками и ногами, обратно в магазин.

Меня тащили по асфальту вниз лицом.

Я убью его. Джейк уже покойник.

Затем к моему лицу приблизились ноги в белых кроссовках.

И в поле зрения появился противогаз.

Это была Астрид.

— Не кусай меня! — прокричала она сквозь свою маску.

— ЧЕЕЕЕРРРРТ! — заорал я.

И она насильно одела воздушная маску мне на лицо, а клейкой лентой для герметизации приклеила ее к моей голове.

Джейк. Джейк. Джейк. В моей крови пульсировало имя парня, которого я убью.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. АЛЕКС

26 МИЛЯ

Я размышлял над этим и пришел к выводу, что для нас всех было бы лучше, если бы Брейден умер в автобусе.

Тогда бы Сахалия так не злилась на Нико, а Нико не был бы так зол на себя.

И Джози.

Ну, когда Джози проснется, я думаю, она очень расстроится.

Но если бы Брейден просто умер, тогда мы все чувствовали бы себя плохо, или грустили бы, или что-то в этом роде, но смирились бы с этим.

Нико дремал рядом с Джози, а потом Джин разбудила его и заставила отдать ей одежду для “очистки”. Он надел какую-то мужскую одежду, которая у нее завалялась.

Все были голодные. У нас осталось несколько «походных закусок», печенье и немного воды. Джин взяла несколько печенек и с жадностью проглотила.

Из-за скорости, с которой она поедала печенье, я понял, что она не поделиться с нами едой. Объяснялось это тем, что у нее самой было мало. Или вообще ничего не было.

Мы собрались возле рюкзака Нико, чтобы подытожить то, что у нас имелось.

Конечно, его рюкзак был хорошо упакован, поэтому там находилось всего понемногу:

1. Две бутылки воды, каждая по 40 унций.

2. Полтора пакета «походной смеси».

3. Пять пачек вяленой говядины.

4. Четыре упаковки тунца.

5. Восемь протеиновых батончиков.

6. Бинты, пластыри и крема с антибиотиками.

7. Две бутылки «Бенадрила».

8. Разнообразные пачки с таблетками в целлофановом кульке.

9. Один пистолет.

10. Пол-коробки патронов.

11. Два фонарика.

12. Одна длинная веревка.

13. Два коробка спичек (каждая в отдельном полиэтиленовом пакете).