Небо в огне

Это было заманчивое предложение. Я сказал, что подумаю об этом.

Но на самом деле я не думал об этом. Я имею в виду, мне не нравилась идея работать по его системе. И я не хотел возвращаться в жестокий, ужасный мир наверху.

Но я действительно не думал об этом. Во всяком случае, совсем чуть-чуть.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. АЛЕКС

17-10 МИЛИ

В общем, я подул на него. Я подул на него ради нас.

Воздушный фильтр заработал. Вот и все.

Была середина ночи, и все спали, и я знал, что мистер Сиетто расстроится из-за того, что фильтр снова включился. И тогда я просто решил, что мне хотелось бы взглянуть на систему. Я полагал, что должен быть способ, чтобы отключить его вручную.

Я бесшумно последовал к двери в машинное помещение, и она открылась.

Потом я услышал голос Марио:

— Стой! Нет!

Но было слишком поздно.

Я увидел, что находилось внутри.

Сейчас он собирает вещи. Я слышу его в темноте, бормочущего себе под нос и ругающегося. Он мельтешит повсюду, открывая ящики. Совсем недавно он вернулся сюда, в спальную зону, доставая одежду из ящика.

Я точно знаю, что он позволил бы нам остаться на несколько дней.

Он позволил бы нам остаться до тех пор, пока Макс снова не поднялся бы на ноги.

Но я должен был увидеть, что в машинном отделении. И я увидел там ее тело.

Полностью закутанное, словно мумия.

Его жена. Наверное.

Силуэт тела – это силуэт тела. Вы не можете прикидываться, что вы не видели его или, что Вы не поняли, что это такое. Даже если вы очень сильно захотите.

Марио спеша вышел и закрыл дверь.

— Любопытный, любопытный, любопытный! — прошептал он. — Ты не мог не порыскать!

— Что происходит? — сразу же послышался встревоженный голос Нико.

— Что случилось? — произнесла Сахалия.

— Ничего, — тихо проговорил я. — Я просто открыл не ту дверь. Все, ложитесь спать.

Через секунду они затихли.

Марио жестом показал мне следовать за ним на кухню. Он долгое время пристально смотрел на меня. Я заметил, что он дрожит.

Затем он прошептал:

— Я построил это место для нас, для меня и Джуди, чтобы у нас было что-то общее с ней. Я не хотел оставаться здесь без нее. Она не могла заставить меня пообещать, да я и не сделал бы этого!

Я пытался поговорить с ним, заставить его понять, что я не расскажу о… Джуди.

Но он лишь указал на мою койку.

Утром я увидел, что Марио сложил все эти вещи для нас, чтобы мы взяли их с собой. Комплект одежды для каждого ребенка. Три новых рюкзака, которые были нагружены водой и белковыми коктейлями с соломинками (которые в дороге смогут пить даже Макс и Нико).

И он почистил наши ботинки и маски.

Он заботится о нас, но при этом заставляет нас уйти.

Нико очень хорошо воспринял новость.

Он просто кивнул и сказал:

— Вы дали нам больше, чем обещали, и мы благодарны.

К тому времени как мы все подготовились, я заметил, что Нико передал Марио письмо. Я не слышал, о чем они говорили, но я был уверен, что это письмо для Джози. Не понимаю, почему Нико решил, что Марио может встретиться с Джози. Скорее всего, она найдет нас на дороге. Но, думаю, что стоит подготовиться.

После того, как Марио показал Нико все вещи, которые давал нам, тот поблагодарил его еще раз.

— У вас есть веревка? —спросил его Нико.

— Для чего? — спросил Марио.

— Я хочу каким-то образом соорудить, своего рода, носилки для Макса. Я думал, что могу как-то привязать его к моей спине.

При этом, Марио притих.

— Ну, я подумал... может быть, Макс останется здесь, со мной.

Нам понадобилась секунда, чтобы осознать его слова, и затем группа с отвращением отшатнулась, словно старика вырвало или что-то такое.

Улисс вскрикнул, Батист завопил, а Сахалия начала кричать.

— Я понимаю, что вы не хотите оставлять его. — Марио пытался громко возразить, но это было бесполезно. — УСПОКОЙТЕСЬ! — крикнул он. — Я знаю, что вам всем не нравится идея, но, может быть, Максу хотелось бы остаться. Почему бы нам не спросить его?

Сзади, Макс слабо прокричал:

— В аду — ни за что.

И таким образом, до Марио Сиетто, наконец, дошло, что мы были группой, которую невозможно разделить.

Мы шли.

Лучше, чем раньше. Во-первых, дорога была довольно ровной и прямой. Еще мы отдохнули, хорошо поели, и на нас была новая одежда. Ботинки старые, но одежда новая.

Марио поведал Нико, в каких домах микрорайона можно найти коляску. К тому же Нико нашел хорошую коляску. Прогулочную коляску. Если Макс и чувствовал себя неловко, продолжая путь, как младенец, он не упомянул об этом. Он был закутан в сине-оранжевый денверовский плащ-дождевик, который дал нам Марио.

Мы шли по дороге называемой Ган-Клаб-роуд, которая казалась отчасти зловещей, но местность там была плоской и скучной. Просто миля за милей ничего. Никаких домов или зданий или стоянок для отдыха.

Разумеется, на автомагистрали и вокруг нее находились машины, а машины пугали. Кто-то мог прятаться в них, поэтому мы подходили к каждой из них с осторожностью. Но в основном они были покрыты плесенью, и все было спокойно. Было безлюдно.

Ган-Клаб-роуд проходит неподалёку от шоссе 470, так что, когда мы оказались рядом с шоссе, то увидели некие скопления машин на обочине, но это было замечательно.

Мы шли, и шли, и шли. Сначала в моей голове были мысли. Но потом мои ноги тащились, тащились, тащились по дороге так ритмично, что мой мозг перестал формировать мысли.

Все, что было — одна нога перед другой.

Мы могли жить. Мы могли умереть. Но казалось, что мы никогда не остановимся.

Через много часов, Улисс попросил Нико рассказать историю о миссис Вули.

— Я не могу, — сказал Нико.

— Но почему? – спросил Макс.

— Из-за этого я сильно расстраиваюсь.

— Я знаю, почему, — произнес Батист, немного запыхавшись от нашего темпа. — Ты думаешь, что она умерла.

— Нет! — запротестовал Улисс. — Миссис Вули?

— Пожалуйста, Нико, пожалуйста? Я так устал, — пожаловался Макс.

— От чего ты устал? – огрызнулся я. — Тебя везут в коляске!

— Черт. Ладно, все, замолчите! – проговорил Нико. Его голос, поступающий через передатчик в воздушной маске, прозвучал холодно.

— Миссис Вули поедет той же дорогой, по которой мы идем, — сказал он.

— А на чем поедет? – спросил Макс.

— На фургоне.

— Каком фургоне?

— О, Боже мой... она будет за рулем... КИА Спортвэн.

— Красном? — спросил Макс. — С люком на крыше?

— Красном, с люком. И она скажет: «Я просто собиралась вас забрать из дома мистера Сиетто. Я знала, что он позаботится о вас, пока я раздобуду этот фургон».

— А все-таки, как она раздобыла фургон? – спросил Макс.

— Ну, вот и причина, почему она так долго добиралась.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Батист.

— Ей нужно было заработать деньги, чтобы купить фургон.

— Что она потом будет делает? — спросил Макс.

— Я не знаю, — ответил Нико.

Ему необходимо было затолкнуть коляску наверх по небольшому склону, а сырая земля создавала ему неприятности.

— Может быть, она ворует их у людей, — сказал Макс.

— Или, может быть, она вырыла яму и поймала в ловушку каких-нибудь людей, — добавил Батист.

— Бррр, проехали, — отрезал Нико.

На некоторое время стало тихо.

А я просто думал, и шагал, шагал, шагал.

— Сколько еще? – спросил Батист или Макс или Улисс.

— Недолго, — ответил Нико.

Это происходило примерно раз двадцать.

Шаг, и еще, и еще.

Улисс начал тихонько плакать.

Это был не плач, скорее он требовал внимания. Просто отчетливое нытье.

И вдруг раздался голос Сахалии.

У нее был хороший голос, такой высокий и скрипучий, как у панк-рок девушки.

Я полагаю, что это была рок-песня, но по ее одинокому голосу на ветру, это было нелегко определить.

Вот слова:

Ну, теперь я сидел

на полу в том баре.

На том грязном полу

где сидел я.

И ко мне подошел

Мой старый товарищ

И встал на колени

возле меня.

Она ушла и бросила,

Плакал я вслух.

Я думал, я просто

безнадежный случай.

И поэтому друг мой

проклинал ее имя.

И затем ударил

меня по лицу.

Он сказал: «Вставай, вставай, вставай, парень.

Встаешь сейчас, парень, встаешь!

Что ушла навсегда, я слышал, знаю.

Но ты не сегодня, не сегодня умрешь.

Нет, ты не сегодня умрешь».

Он проводил меня к выходу,

на улицу.

Ледяной воздух

мое горло обжег.

Я сказал: «Позволь мне горюниться».

Он в ответ рассмеялся на то.

Затем он схватил

меня за пальто.

И произнес:

Боль — это хорошо,

Жечь будет боль

и сильным сделает тебя.

Но лишние страдания,

это для слабых.

А потом он заставил

меня петь свою песню.

Я сказал: «Встану, встану, встану. Я встану!

Встану сейчас, уже встаю!

Она ушла навсегда, мне грустно, знаю.

Но я не сегодня, не сегодня умру.

Нет, не сегодня умру».

Она повторяла припев, а я пел вместе с ней, также как и другие. Мы пели тихо, чтобы наши голоса не разносились слишком далеко по темному воздуху — я чтобы наши голоса не разносились слишком далеко по темному воздуху — я не уверен.

Это была легко запоминающаяся песня. В какой-то степени поднимающая настроение, и в то же время грустная.

У Сахалии словно был талант в выборе правильных песен в нужные моменты. Вот чего бы я никогда не смог бы.

Я думал об этом все время, пока мы шли. Я думал о Сахалии. Она сильно изменилась, с того времени, как я ее знаю. Сильно изменилась за короткий промежуток времени, как мне показалось. Может быть, я тоже изменился. Это, конечно же, возможно. Но эта Сахалия мне нравилась гораздо больше, чем прежняя.

— Сколько еще? – время от времени спрашивали Макс или Батист или Улисс.

— Недолго, — все еще отвечал Нико.

После подобных пятидесяти раз, Сахалия шикнула:

— Нико.

— Что? — произнес он.

— За нами, — прошептала она.

Позади нас появилось маленькое пятнышко света. Возможно, в четверти мили от нас.

Кто-то еще был на дороге.

— Не спускайте с них глаз, ладно? – спросил Нико.

Но затем, может быть через 10 минут, впереди нас мы увидели другую группу путешественников. Они сошли с шоссе и спустились на нашу дорогу.

У них было три фонарика, которыми они светили повсюду. Совсем ни незаметно. Отчасти глупо.

Но они, вроде бы, передвигались быстро, и вскоре оторвались достаточно далеко от нас.

— Кто они? — прошептал Макс.

— Путешественники, — ответил Нико. – Такие же, как и мы.

Я посмотрел на Сахалию, и мы улыбнулись.

— Они пытаются добраться до аэропорта. Так же, как и мы, — повторил Нико.

Не знаю, сколько мы прошли, в марте этого года. Если бы мы находились ближе к шоссе, я мог бы вычислить это по дорожным указателям. Предполагаю, что мы проходили милю за 30-40 минут.

Когда мы покинули Марио, было 8:32 утра. Мы останавливались на протеиновые коктейли и воду в 11:15. Потом до 13:30 мы снова шли.

Может быть, 5 миль?

Ну, предположим, через 5 км (+/— 2 км от Марио) мы увидели вдалеке свет. Намного ярче, чем аварийные лампы на обочине шоссе. Этот сиял по кругу, вращаясь вокруг своей оси, как огни маяка.

Это был свето маяк.

— Что это? — спросил Макс. — Мы на месте? Это что — аэропорт? Мы на месте?

— Я не знаю, — ответил Нико.

Мы ускорили темп.

Сахалия улыбнулась мне. Широкой, настоящей улыбкой.

Батист сжал мою руку.

Мы услышали мужской голос в громкоговорителе. Мы не могли разобрать слов, но понимали, что это какое-то сообщение, потому что ритм повторялся.

Когда мы приблизились, то увидели людей, собравшихся вокруг света. Они стояли на дороге маленькими группами. Некоторые из групп состояли всего лишь из двух человек, а некоторые — из 8-10. На большинстве из них были одеты слои и маски. Несколько человек бубнили и вели себя подозрительно – у них должно быть была четвертая группа крови.

Мы передвигались группой. Медленно, продвигаясь вперед. Нико передал Макса Сахалии. Думаю, он хотел, чтобы его руки были свободными на тот случай, если нам необходимо будет драться. Он, наверное, хотел, чтобы у него в руках был наш пистолет, но я ничего не сказал.

Никто не подошел к нам или ничто.

Другие люди были оборванными и грязными, как и мы до Марио. Мы, несомненно, смотрелись лучше всех. Относительно чистые, с двумя крутыми оранжевыми армейскими масками на лицах (таких больше ни у кого больше не было).

Я чувствовал, что если бы Марио увидел нас, он мог бы гордиться.

— Вы достигли сборный пункт эвакуации в экстренных случаях из зоны Четырех Мест. Оставайтесь здесь до тех пор, пока не прибудет следующий автобус. Автобусы будут прибывать каждый час.

Я был так потрясен, услышав это.

У нас получилось.

Сахалия радостно завопила. Она обняла меня и поцеловала прямо в губы!

Улисс подошел к Максу и обнял его, и они вместе закричали. А Батист обнял меня сзади, когда Сахалия (рука, которой теперь обвивала мои плечи) выдала один большой возглас!

Другие люди присоединились к ней. Может быть, им передалось ее приподнятое настроение, но внезапно все начали смеяться, плакать и обнимать друг друга. А до того, как Сахалия издала этот вопль, они были замкнуты и насторожены.

А потом я увидел Нико. Он упал на колени и закрыл лицо руками.

Я подошел к нему.

— У тебя получилось, — сказал я. — Ты спас нас.

— Да, — простонал он. — Но я потерял ее.

Автобус приехал, как и говорилось, через час. Ладно, он прибыл на 12 минут позже, но кого это волнует!

Это был школьный автобус. Но выкрашенный в армейский зеленый цвет.

Дверь открылась, и водителем (не миссис Вули, конечно, нет) оказался солдат, носившим армейскую воздушную маску.

— Добро пожаловать на борт, — сказал он своим металлически-звучащим голосом. — Мы вмиг обеспечим вам безопасность и укрытие.

Мы гуськом пошли в автобус. Каким-то образом Сахалия сломала лед, и люди из разных групп начали разговаривать друг с другом.

Мужчина с бородой спросил меня, где мы находились все время. Когда я сказал, что в Монументе, он не мог в это поверить.

— Это больше 60 миль! — воскликнул он. — Мы хлебнули лиха, но мы находились всего лишь в Кастл Роке.

Я пожал плечами. Но я был счастлив оказаться внутри.

— Как вам это удалось? — спросил он.

— Благодаря Нико, — сказал я. Я указал на Нико, который сидел в кресле напротив меня и держал на коленях Макса.

— Нет, — перебил Батист, который сидел со мной. – Благодаря Богу.

Автобус ехал очень быстро, Дин! Дорога была полностью расчищена. Теперь мы находились в военной зоне, и теперь все было по-другому.

Когда мы проезжали через места с крупными магазинами и офисными зданиями, все выглядело так, словно там была война. На стенах — брызги пуль, и сожжённые джипы, и несколько зданий в огне.

Я видел тела, сложены в большие, длинные штабеля. Для погребения, надеюсь, не сжигания. Хотя полагаю, в тот момент это никого не волновало.

Чем ближе мы подъезжали к аэропорту, тем больше там было машин. Все участки вокруг аэропорта были просто заполнены автомобилями. Машины, припаркованные под сумасшедшими углами (не выстроены аккуратно в ряд, как на парковке), но похожие на пазлы. Втиснутые с разных сторон.

Большие сугробы белой мохообразной плесени покрывали автомобили. Мох рос волнами, вверх и вниз, свисая и спадая с автомобилей. На самом деле, это было похоже на арт-искусство. Уйма кузовов автомобилей и плесени.

И там находился Международный аэропорт Денвера — его белые остроконечные вершины, разукрашенные изнутри огнями. Возвышающийся над автомобильной площадкой, как замок.

Все зааплодировали. Ну, не все. Были такие люди, как Нико, которые казались ужасно грустными или сильно шокированными. Но Сахалия с малышами и я зааплодировали, и большинство других людей присоединилось к нам.

Мы остановились возле стеклянных двойных дверей. У нас получилось, Дин. У нас получилось, мы в МАД.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. ДИН

ДЕНЬ 15

Я проснулся на атласном покрывале, на полу.

Вокруг меня раздавался храп других курсантов.

Я попыталась сесть, и мое тело сильно запротестовало, но вопящая, мозго-сверлящяя боль в плече, находящаяся там прежде, исчезла.

Я не мог понять, что сейчас было. Утро? Ночь?

По всему пространству разливался свет. Я прищурился. Думаю, это был Килдоу. Он, видимо, что-то читал.

Я закрыл глаза, просто передохнуть на секунду.

А затем я проснулся от пинка ботинком.

Пейтон с презрением смотрел на меня. Он держал кружку с водой и чистил зубы.

— Как плечо, Дино?

— Лучше, — сказал я.

— Лучше, сэр!

— Лучше, сэр! – повторил я. Садясь, я застонал. Но было лучше.

Курсанты ели «Поп-Тартс» и пили охлажденный чай на завтрак.

— Покажите нам, где аккумуляторы и фонари. Мы хотим побольше света. Нет ли здесь каких-нибудь генераторов? Ну, вы знаете, похожих на те, переносные?

— Нет, таких мы не нашли, — сказал я.

Я мог бы отвести их в ряды с осветительными приборами, но тогда они увидели бы, что все рождественские гирлянды и фонари исчезли. Черт.

— Думаю, я видел генератор, — сказал Джейк.

— Нет, — ответил я. – У нас ничего нет.

— Ага, у воздуходувки и прочего хлама.

— О чем ты говоришь?

— Дамы, дамы, разберитесь с этим,— сказал Пейтон. — Мы будем проходить физическую подготовку через тридцать минут, и мне нужно, как можно больше света. Затем мы сделаем общую инвентаризацию этого места. Я хочу, чтобы в список было внесено все, вплоть до тампонов.

— Сэр, да, сэр! – прокричал Джейк.

— Сэр, да, сэр! – повторил я, с опозданием и неправдоподобно.

— Разойдись, шестерки, – сказал Пейтон с нежной ухмылкой.

Джейк повел меня в сторону отдела по благоустройству дома.

— Зачем ты сказал, что у нас есть генератор? — прошипел я, как только мы оказались вне пределов слышимости. — Они разочаруются!

— Я просто пытался остаться с тобой на секунду наедине, — ответил он. — Послушай, мы убьем их... Это единственный способ уберечь Астрид с малышами от опасности.

— Мы не можем убить пятерых парней, Джейк, — возразил я.

— Нам просто нужно заполучить полуавтомат черного парня.

— Я не хочу убивать пятерых ребят, Джейк! Ты не знаешь, каково это!

Джейк пристально посмотрел на меня.

— Они убили Брейдена. Моего лучшего друга. Они убили его! Ты думаешь, что мы просто забудем об этом? – огрызнулся Джейк.

— Джейк, ты не думаешь логически, — запротестовал я.

— Они убили его, и я заставлю их заплатить.

— От этого тебе не станет лучше, — сказал я.

— Нет, я знаю это. Ничто и никогда не заставит меня чувствовать себя лучше, — сказал он. Он пожал плечами. — Но мы должны уберечь Астрид от опасности. И поэтому, мы убьем этих курсантов.

— Нет, Джейк, — сказал я. — Нам просто нужно захватить Анну. Возможно, взяв ее в заложники, мы сможем заставить их уйти!

Джейк посмотрел на меня, жуя уголок своего рта.

— Согласен. Давай. Да, это классный план, — сказал он.

— Эй! — подбежал Зарембер. – Не заставляйте Пейтона ждать! Это первое, что вы должны уяснить!

В том месте, где стоял автобус, Пейтон заставил курсантов разбить небольшой тренажерный зал.

Они принесли штанги из спортивного отдела, и положили кучу резиновые матов – своеобразно складывая их друг на друга.

Джейк прихватил из Дома несколько фонарей на аккумуляторных батареях.

Нам следовало с самого начала просто рассказать им о нем. Это была бомба замедленного действия — когда Пейтон обнаружит, что спрятано в Доме, он слетит с катушек.

Джейк установить фонари, а я принес с собой несколько автомобильных аккумуляторов и прикрепляющиеся настольные лампы в коробках. Я сказал Пейтону, что должен найтись способ подключить их к автомобильным аккумуляторам.

— Вот это находчивость. Посмотрите на это! — скомандовал Пейтон курсантам.

— Благодарю вас, сэр! — заорал я.

Каждый раз произнося это, я ощущал себя лицемером и обманщиком.

В результате из-за моей руки, моей «покалеченной руки», как выразился Пейтон, я был освобожден от физической подготовки.

Я работал над подключением ламп, а Пейтон оценивал Джейка и других в изнурительной программе по подниманию веса и кардионагрузке.

— Да, правильно, Симонсен! – кричал он. – Давай под нее. Давай, Зарембер, толкай, толкай, толкай!

Честно говоря, казалось, что Джейку это нравится.

Я увидел Анну, медленно идущую в сторону отдела женской одежды.

Я положил лампу.

«Я последую за ней в ряды и схвачу ее».

От этой мысли меня затошнило.

Но это спасет Астрид?

Я сделаю это.

— Куда-то собрался? – требовательно спросил Пейтон.

— Ни-никуда, — запнулся я.

Пейтон в три шага оказался возле меня. Он схватил меня за грудки.

— Анна — «запретная зона», ты меня слышишь? Никто к ней не прикасается. Никто не думает о ней. Понятно? — Он стоял так близко, что брызгал слюной мне в лицо. Его зубы были желтые, и его дыхание свежее, пахнущее мятой.

— Да, — сказал я. — Да, сэр!

— Я скажу тебе вот что – раз у тебя столько времени на твои руки, почему бы тебе не приготовить обед?!

У меня что – на лбу написано «повар»?

Я отправился в продовольственный отдел, в прямо противоположную сторону той, куда пошла Анна.

Что я мог сделать этим идиотам? И что я мог приготовить на медной костровой чаше?

Суп, решил я. Суп из мясных собачьих консервов — с такими маленькими тефтельками. Пейтону что-то такое понравилось бы.

Еще у нас было много крекера.

Я даже не слышал, как она подошла.

Она коснулась моего плеча, и я обернулся, и Астрид оказалась в моих объятиях, крепко целуя меня и сильно прижимая к себе.

— Где вы спрятались? — прошептал я, когда наш поцелуй прервался. — Это не безопасно.

Астрид указала наверх.

— Я просто... я должна была дать тебе это.

Она положила три пластинки в мою руку. Снотворное. Быстрорастворимое. То, что вырубило Хлою на полтора дня.

— Мы дали одну Луне, и я подумала...

Конечно. Снотворное.

— Это гениально, — сказал я. — Теперь иди.

Она взяла меня за руку и повела к следующему ряду, и я увидел приоткрытый керамический блок в потолке.

Я увидел Каролину, Генри и Хлою, выглядывающих наружу. Они выглядели уставшими, напуганными и грязными.

Каролина помахала.

Астрид приблизила свое лицо к моему уху и прошептала:

— Послушай, я хочу, чтобы ты знал, что для меня ты – один единственный. На случай, если мы умрем. Хочу, чтобы ты знал.

И, легко, как кошка, взобралась обратно на полки, а потом в свое гнездо в потолке.

Я кинулся в соседний ряд.

Я должен был во что-то добавить таблетки. И быстро. Но не в суп. Нет, он будет горячим, и они не смогут съесть его весь.

Сок.

Он был там.

С большим количеством моркови и овощей. Да, да, да. Он был сладкий, очень сладкий, но в нем были овощи, так что если его вкус немного непонятный...

Я взял две большие бутылки и понес их в конец ряда.

Я надеялся, что если кто-то и придет искать меня, у меня будет время, чтобы спрятать таблетки.

Я отвинтил крышки у двух бутылок и начал выдавливать из пластинок снотворное. В каждой упаковке было восемь таблеток, и у меня их — три пачки. Ну, двух таблеток в одной пластине не хватало, но все равно таблеток было много.

Мое сердце забарабанило в моей груди, когда я выдавил таблетки в сок.

Двадцать две таблетки снотворного. По одиннадцать в каждой бутылке.

Двадцать две таблетки снотворного, чтобы вырубить пятерых курсантов и спасти наши жизни.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. АЛЕКС.

Сложно описать, насколько огромная операция проводилась в аэропорту.

Вначале, мы оказались в зоне ожидания для вновь прибывших. Когда мы до нее добрались, там уже было около двухсот человек, и примерно каждые десять минут автобус привозил еще по 5–20 человек.

Они взяли кресла, стоявшие раньше у входа в аэропорт, и поставили их здесь. Сиденья не были прикручены, поэтому попусту болтались, и занимали большую часть зоны ожидания.

Повсюду были надписи: КАЖДЫЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ В МАСКЕ ВСЕ ВРЕМЯ.

На столах валялись горы респираторов. Одни уже использованные, другие новые.

Не было армейских противогазов, вроде наших, но были другие - гражданский вариант. Я схватил по одному: себе, Сахалии и Батиста. Надел свой, и отчётливо ощутил какой-то фруктовый аромат. Запах был отвратителен, но я даже не мог вспомнить что это за фрукт.

— Фу, — простонала Сахалия. — Зачем они нам? Ущерб уже нанесен, ей-Богу.

Но мы натянули их. Каждый. Потому что, если не надеть, придет солдат с винтовкой, и сунет его тебе прямо в руки.

Думаю, они заставляли одевать их лишь для защиты четвертой. Первая и вторая группы и так знали, что обязаны оставаться в масках.

Я видел несколько 4х, с безумными глазами, в автобусе. Казалось, некоторые были достаточно сообразительны, но им все равно не хватило ума удержать маску. С маской, те же сумасшедшие, были спокойны. Истощены и измучены, но спокойны.

У меня не было никаких оснований для подобных предположений, но все-таки, какая-то часть моего мозга верила, что когда мы доберемся до МАД'а, я найду своих родителей. Буд-то они ждут меня у входа, или что-то вроде этого.

Но, я проверил всех людей в масках в зале ожидания. Все мы сидели, кроме Макса. Он уснул в своей коляске.

— Они не здесь, — произнес Батист, озвучивая мои мысли.

— Я знаю, — сказал я. — Но может быть внутри, может внутри...

Наша маленькая группа расположилась вместе, в разных креслах.

Группа солдат в защитных костюмах передвигалась, записывая наши имена, адреса, и номера социального страхования, которых мы не знали.

— Есть какой-нибудь список? — спросил я у мужчины, который брал у меня данные. — Из выживших? Людей, которые здесь находятся?

— Мы его составляем, малыш, — сказал он. Его лица я так и не увидел, но голос прозвучал устало.

Он одел на меня браслет с порядковым номером. Внёс номер в свой блокнот, напротив моего имени, и просканировал штрих-код своим старомодным сканером.

Это круто, меня занесли в систему. Всех нас. Это поможет нашим родителям найти нас.

— Здесь есть Сеть? — спросил я его.

Он оторвал взгляд от желтого блокнота. — А что тебе нужно?

Он собирался уйти, но я положил руку ему на плечо. Он отпрянул.

— Мой брат, и еще 4 ребенка остались в Гринвее, Монумент, — сказал я ему. — Вы обязаны организовать спасение.

Он фыркнул.

— Ты должен написать прошение, — ответил он. — Но, шансы невелики.

— Почему?

— Наши возможности очень скудны, если ты не заметил.

—Они не смогли приехать потому, что у них 1 группа. Они дети. И, им необходима помощь.

Он наклонился и положил маску напротив моей.

У него была смуглая кожа и темные глаза. Доброе, но уставшее лицо.

— Ты знаешь, сколько беженцев пришли сюда? — спросил он меня. — Я тоже. Никто не знает. Мы сбились со счета. Больше восьмисот тысяч. Восемьсот тысяч людей, парень. Мы волнуемся за тех людей, что здесь. Больше нам не нужно.

Пока он это говорил, я плакал. Я знал, что он был прав, и что никто не пожелает за ними вернуться.

Я плакал, сильно и долго. Сахалия обняла меня, словно я ребенок, но меня это не волновало.

Мы не сможем вернуться за тобой, Дин.

Каждые 45 минут приходят солдаты и называют кучу номеров.

Люди проверяют свои браслеты, не их ли номер назвали. Когда произносят их число — они встают, берут все свои вещи, и уходят в большие двустворчатые двери.

Всегда — 30 мужчин и 30 женщин. Нам сказали, что мы будем обеззаражены в большом групповом душе, а потом нам дадут новые вещи и экипировку.

После долгого ожидания, настал наш черёд.

Мы все встали, и вместе с другими людьми, чьи номера вызвали, прошли к дверям. Сахалия вцепилась в мою руку и крепко держала. Нико толкал Макса в коляске. Он выглядел испуганно. 2 солдата (в защитных костюмах) проверяли имена в своем списке.

Когда они дошли до нас, то, остановили Нико.

— Этому ребенку нужна медицинская помощь, — сказал один, указывая на Макса. Но мы видели людей, которых увезли в медицинский пункт — их разлучали с семьями, и они оставались одни. Макс должен отказаться.

— Он в порядке, — сказал Нико. — Я позабочусь о нем.

— Как хочешь, — ответил солдат.

Нико взял Макса на руки и понёс, оставив позади кровавую, грязную коляску.

Мы были в странном коридоре. Высоком и овальном — буд-то находились в шланге пылесоса. Наверно, воздухонепроницаемый. Настолько просторен, что 3 человека могли спокойно идти бок о бок.

Немного дальше, коридор разделился на две части - для мужчин/мальчиков и женщин/девочек.

Сахалия начала паниковать.

— Не беспокойся, — уверял я. — Мы найдем тебя на той стороне.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Правда? — спросила она, и ее пальцы сжали мою куртку.

— Мы найдем тебя, Сахалия, — поклялся я.

Она кивнула со слезами на глазах, и ушла к женщинам и девочкам.

Нас завели в большую-большую, похожую на пузырь, комнату. Она напоминала огромный мандарин, разделённый на сегменты гибкими белыми пластиковыми трубами, размещавшимися по кругу. Каждый встал в центре пузыря, где висели душевые лейки.

В углу, рядом с пластиковыми стульями, стояли пять огромных ящиков.

Еще четыре солдата в защитных костюмах ждали нас.

Солдат поставил пластиковый стул перед Нико — для Макса, чтобы тот сел. Это было по-доброму. Он сделал это еще для нескольких людей, которые выглядели неважно.

— Снимите свои маски, — скомандовали нам.

Неужели мы их когда-нибудь снимем?

Солдат вручил каждому из нас пластиковый мешок на застежке.

— Сложите все ценные вещи и ваш ID в этот мешок, и напишите на нём своё имя. Этот мешок вы получите на той стороне.

Я положил свою тетрадь, ручку, и электронные часы, которые взял в Гринвее, в мешок. У меня не было ничего, что стоило спасти. Подошедший солдат написал мое имя на мешке, и положил его в металлическую корзину, вместе с остальными.

— Помимо своих масок, снимите всю одежду, и поместите ее в этот ящик. Вся одежда должна пойти в мусорный контейнер, для последующего уничтожения. Такова политика, — продиктовал солдат.

Некоторые мужчины начали протестовать, но лидер солдат прокричал им:

— На другой стороне будет комната с одеждой и необходимыми вещами. У вас будет выбор новой одежды. Все, что вам необходимо — будет предоставлено. Теперь, сделайте это.

Улисс начал плакать. Стало немного страшно. Было так бело и ярко, а теперь, на нас кричит солдат, чтобы мы разделись.

— Все хорошо, Улисс, — сказал Нико, сквозь маску. — Мы будем чистыми, это ведь замечательно.

Следуя примеру Нико, мы сняли всю свою одежду и выбросили ее в ближайший ящик. Окружающие поступили так же.

Это было ужасное сборище тел, скажу я вам.

Мы все там стояли, дрожа из-за того, что на нас одеты лишь маски, пока главный солдат не кивнул трем другим. Каждый поднял с пола шланг. Они тянулись от основной стены. Я не заметил их ранее.

— Эта часть будет отстойной! — сказал командующий. — Я извиняюсь. Жмите!

Они врубили шланги, и струи пенистой оранжевой смеси полетели в нас. Четверо солдат опрыскивали нас полностью.

Раздались испуганные и протестующие крики.

Потом они остановились.

— Теперь вы можете снять свои маски, — проскандировал солдат.

Он указал на ведро, в которое все мы выбросили маски.

У многих, остались крупные следы от масок. Каждый выглядел растерянным и дезориентированным.

Тогда, лидер снова кивнул головой троим, и они начали повторно обливать нас вонючим моющим средством.

— Это отстой! — прокричал мужчина.

— Я ненавижу шампунь, — кричал Улисс

Командующий смеялся. — Я знаю, парень. Но это — цена прохода.

Он нажал на большую красную кнопу, висящую на стене.

В тот же момент, из душевых леек и труб, идущих по стенам, хлынула горячая вода.

Ощущения, как в раю.

Они выдали нам тонкие, колючие полотенца, чтобы мы вытерлись, и синюю больничную одежду, сделанную из вощеной бумаги. Я думал, что она была довольно крутой, пока не услышал ворчание со стороны взрослых.

Солдаты вывели нас обратно в коридор.

Нико пришлось нести Макса. Из его ноги вновь пошла кровь, он выглядел бледным и изнуренным.

— Отведите этого ребенка в медицинский пункт, ради Бога. — сказал командующий о Максе.

— Да, Сэр. — ответил Нико.

Мы шли по коридору, пока не попали в большой зал.

Нас встречали солдаты в униформе (без защитного костюма, без масок).

— Вдохните глубже, джентльмены. Вы в безопасной зоне. Добро пожаловать.

Вдоль стен тянулись столы. На каждом из них был знак размера — " Мужчины - средний" или "Мальчики 5Т". В углу было множество примерочных с занавесками.

За каждым столом находилось двое штатских — две женщины, на самом деле. Женщины были разного возраста и по-разному одеты, но что-то их объединяло. Это трудно описать — поначалу я думал, что это работоспособность. Или, быть может, неугомонность, буд-то они вызвались только потому, что если они не сделают что-нибудь, то сойдут с ума. Напряженные и изнуренные, но все равно питающие надежду.

И тут я осознал: они были мамами.

Это походило на универмаг мам.

И приятель, ох приятель, как они загорелись, когда увидели нас, своих детей.

Сорокалетняя женщина в спортивном костюме устремилась прямо к нам.

— Мои бедные, сладкие мои, — причитала она. Она протянула руки и обняла Батиста и Улисса. Это одновременно выглядело совершенно неуместно, и совершенно идеально.

Другая мама обняла меня и начала молиться на каком-то славянском языке, который я не знал.

Афроамериканка, с красными окрашенными волосами и седыми висками, подошла к нам от стола МАЛЬЧИКИ 10-12. Она забрала у Нико Макса, затем сбросила всю одежду и обувь со стола и аккуратно усадила на него Макса. Начав выкрикивать приказы, так как смотрела за Максом:

— Нам нужно нижнее белье, носки и спортивные штаны для мальчика. Ничего вязанного, ничего неудобного. И термо. У кого есть тапочки? Нанетт, принеси тапочки!

Мамы носились над нами. Они принесли джинсы, свитера, кеды. Принесли хлопчатое нижнее белье и носки без швов. Все лучшее для нас.

Мужчинам, с которыми мы пришли, пришлось справляться самостоятельно.

Потом, вдруг, громкий-громкий голос прорезал толпу.

— Ву Сунг? Мой Ву Сунг? Ву Сунг!

И невысокая, азиаткапротиснулась сквозь толпу мам.

— Омма, омма! — закричал Батист и потянулся к ней.

Она была его мамой.

Он нашел свою маму, Дин.

Все, через что мы прошли, все ужасные вещи, что с нами стряслись. Они были в порядке. Это одна из причин, почему Батист нашел свою маму.

Она взяла в ладони лицо сына и смотрела на него. Слезы текли по ее лицу, но она их не замечала. Она смотрела на сына.

Затем прижала его к себе, после снова держала на расстоянии руки и смотрела на него. Выглядело так, словно она готова упиться им.

— Ву Сунг! Ву Сунг!

Это было его имя, я думаю. Его корейское имя. Ву Сунг - наш Батист.

Затем они заговорили на корейском, один на один.

Батист наполовину кореец. Я полагаю, что об этом говорила форма его лица и цвет волос, но у него не было акцента. Я никогда не думал, что он может говорить по-корейски так хорошо.

Каждый обнимался, смеялся и плакал. Это означает, что каждая мама начинала плакать и обнимать нас. И все обнимались, и почти все плакали. Это был прекрасный момент.

Мама Батиста хотела увести его от нас. Думаю, она хотела забрать своего бельчонка, и вернуть к семье. Батист замер и отказался.

Он говорил совершенно и бегло на корейском, убеждая ее в чем-то. Она кивнула.

Должно быть, он сказал ей, что хочет познакомить ее с нами.

Батист говорил наши имена по-корейски. Я услышал "Алекс" и она взглянула на меня и немного кивнула. Я поклонился ей, что выглядело довольно глупо, но никого не волновало. Батист назвал Улисса, и мама улыбнулась ему. Лицо и ноги Макса выглядели критически, и она, повернувшись к Батисту, произнесла маленькую речь.

Батист успокаивал ее, кивал и фактически сказал:

— Да, да. Мы собираемся позаботиться о нём прямо сейчас.

Я не мог разобрать его слов, но я видел, что он говорил.

Затем он представил Нико. И она слушала то, что рассказывал Батист. Она слышала, без сомнений, что этот измученный мальчик, с серьезными карими глазами и испуганным выражением лица, спас жизнь ее сына.

— Нико.. — сказала она, слезы снова были на ее глазах. — Гомпата. Номи номи гомпата, Нико.

Она полезла под свой свитер и достала золотое ожерелье, с золотыми крестиками. И крошечным Иисусом на кресте.

Мама Батиста вложила ожерелье в ладони Нико, и сомкнула вокруг него пальцы. Затем, подняла его руку и начала целовать, снова и снова.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. ДИН.

Я плотно закрутил крышку и встряхнул. Немного пролилось на одну из них, и я вытер ее о свою футболку. Бутылки должны выглядеть идеально.

Положив их в корзину рядом с супом и крекерами, я промчался мимо бумажных тарелок и взял несколько голубых стаканчиков.

Когда я возвращался на Кухню, парни просто прыгали как лягушки. Они начинали с приседаний, а позже, во время прыжка должны были дотронуться пяток, и так снова и снова.

Это было адски тяжело, поэтому курсанты и Джейк выглядели так, словно их сейчас стошнит.

— Тридцать секунд! Вы сделаете это!

Я поставил сок на стол, и подбросил дрова в латунный котелок для огня.

— Пятнадцать секунд, не сдавайтесь!

Поставил банки с супом на прилавок, и взял кастрюлю.

— Готово! Хорошая работа, парни!

Курсанты стонали и бранились, в основном потому, что очень устали.

— Ребята, вы должны попить воды, — скомандовал им Пейтон.

Пейтон подошел ко мне на кухне. Взял бутылку с соком и посмотрел на нее.

Я старался не нервничать.

— Пейте воду, — сказал Пейтон. — Вы должны пить чистую воду.

Он поставил сок обратно, и мое сердце сжалось. Я высыпал все таблетки в эти бутылки. Боже мой, что, если Пейтон не любит сок?

Пейтон направился к прилавкам с едой. Возможно, чтобы взять простую воду. Я ругал себя. Я должен был оставить немного таблеток. Есть ли еще? Возможно, в аптеке...

Пришли Килдоу и Гризи. Оба потные и измученные жаждой.

Килдоу открыл бутылку и налил полный стаканчик. Он не заметил, что бутылку уже открывали. Или заметил, но ему было плевать.

Гризи взял другую бутылку и пил прямо из нее.

— Это мерзко, чувак, — сказал ему Килдоу.

— Кого волнует? — ответил Гризи. — Прилавки полны разными вещами.

Он посмотрел на бутылку.

— Фу, что это?

— Это сок, но из овощей, — сказал я

— Это сок, но из овощей, — повторил Гризи, словно издеваясь надо мной.

Я пожал плечами.

Подошел Зерембер, взял другую бутылку. Налил в стакан и выпил.

— Для меня — вкусно, — сказал он, подмигивая мне.

Я чувствовал себя плохо. Зерембер был лучшим из них. Он постоял за меня, а я просто накачал его снотворным.

Пришел и Джейк.

— Что это?

Я пытался подать ему сигнал глазами. Но он не видел меня. Слишком темно.

— Сок, — сказал я. — Который нравился Хлое. Я пытался намекнуть ему, что в там снотворное, которое когда-то Нико подсыпал Хлое в сок, но вспомнил, что его тогда не было. Он был на дороге.

Джейк поднял сосуд, пыхтя.

— Джейк! — крикнул я, перед тем как остановить себя.

И все кадеты посмотрели на меня. Я пытался играть хорошо.

— Его стошнит, он должен отдышаться сначала...

И я оказался прав. Джейк поставил бутылку (наполовину пустую), отошел на два шага, и заблевал весь пол. Курсанты смеялись и хлопали друг друга по спине.

Я чувствовал, что чуть не получил сердечный приступ.

Пэйтон вернулся с двумя галлонами воды.

— Вы — идиоты, — ругал он по-доброму.— Я сказал вам, что необходимо пить воду.

Пейтон поставил воду рядом с Джейком.

— Добро пожаловать в ВВС, сынок.

Смеясь, Пейтон взял бутылку с соком с прилавка и понюхал ее.

— Странно пахнет.

Пейтон не пил, и высокий, долговязый курсант, Джимми Долл Хэндс тоже.

Затем вернулась Анна.

— Там, в комнате, — сказала она таким скучающим голосом, насколько это было возможно. — Походная печь и койки. Они были спрятаны.

— Что? — спросил Пейтон.

— Они спрятали ее от нас, — сказала Анна. — Там много одежды и других вещей.

Пейтон шагал по Кухне, где я помешивал суп. Он схватил меня за больное плечо. Боль пронзила меня, и я закричал.

— Секрет? Мы приняли тебя, сделали частью нашего отряда, а у тебя есть секрет от нас?

Он повалил меня на землю, моя голова стукнулась о латунный котелок. Искры полетели вверх.

Пейтон двинулся к Джейку.

Затем, Килдоу тяжело присел на скамейку.

Пейтон схватил Джейка за волосы, и поволок его.

— ЧТО ЕЩЕ ТЫ ДОЛЖЕН РАССКАЗАТЬ МНЕ, ДЖЕКИ? — он кричал.

— Пейтон, прости. — извинялся Джейк. — Я извиняюсь!

— Извиняешься?

— Мы хотели рассказать, но было уже слишком поздно.

— Да, слишком поздно! — кричал Пейтон. Он ударил Джейка по лицу. — Ударь меня! Ударь меня в ответ, ты лживый мешок, и тогда мы увидим что произойдет!

У Джейка шла кровь из носа, голова склонилась набок, и он выглядел побежденным.

— Ты не хочешь меня ударить, потому что знаешь, что я уничтожу тебя!

Пейтон пнул Джейка в бок, и тот упал на пол. Джейк не двигался. Он был без сознания. Затем прозвучал странный тяжелый звук, и Гризи рухнул в обморок. Зерембер застонал и упал на колени, а потом и лицом вниз.

— Какого черта? — заорал Пэйтон. — Что вы сделали с моими людьми?

Он поднял голову и посмотрел на меня.

— Э-э-это должно быть сок, — заикаясь сказал Джимми. — Вы, и я — не пили!

— Схватить его! — прокричал Пейтон.

Я пытался убежать, но Джимми рванул меня за ногу и повалил. Пэйтон выхватил пистолет из кучи снаряжения курсантов. Схватил меня, и ударил об один из столов Хижины Пиццы. Это был тот же стол, под которым мы с Астрид прятались во время землетрясения миллион лет назад.

Пэйтон приставил пистолет к моему глазу.

— Я не должен был доверять тебе, Дин. Ты похож на долбанного интеллектуала, знаешь? Что ты сделал с моими парнями и зачем хранил секреты от меня?

Затем послышались два сладких звука.

Первый — крик Анны:

— Дядя Пейтон!

И РЁВ аккумуляторной бензопилы.

Астрид стояла среди павших курсантов. В одной руке была бензопила, а второй, она держала за волосы Анну. В темноте, позади нее, я мог разглядеть малышей.

— Отойди от Дина! — приказала она.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. АЛЕКС.

— ГДЕ ВЫ БЫЛИ? — вопила Сахалия. — Я ждала вас целый час! Я думала, что потеряла вас.

Она выглядела маленькой и испуганной. Я всегда думал о ней, как о взрослой. Но теперь, она выглядела на свой возраст. Такой же как и у меня. Тринадцать.

На ней были джинсы и объёмный свитер. Волосы были заплетены в хвост. Она выглядела безупречно.

Она простила нас лишь тогда, когда мы рассказали о том, насколько счастливым уходил Батист в компании мамы.

После того, как мы получили одежду, каждому дали рюкзак. Белые рюкзаки, без каких-либо логотипов. Внутри нашелся бритвенный набор, зубная щетка и паста, мыло. А также, лекарства первой необходимости — антисептик, пластырь, антибактериальная мазь, упаковка обезболивающих.

Все закусочные: Вольфганг, Бургер Кинг, Хижина Пиццы, и т.д., были переоборудованы в столовые. Еда была всегда одинакова (как я слышал). На завтрак овсянка. С фруктами, если прийти раньше. Тушеная говядина на обед (полагаю, вегетарианцев среди нас не было). Куриное рагу на ужин. Рис на гарнир. Апельсины на десерт. Иногда, яблоки.

Тут было множество коробок бутилированной питьевой воды. Мы застыли, немного растерявшись. Все вокруг суетились. Я сканировал их лица, надеясь найти наших родителей. Но это было бесполезно. Тысячи людей мелькали и создавали суету.

— Смотри, — сказала Сахалия, указывая на большую доску.

На ней вывесили список из присвоенных номеров, времени вылета и информации о выходе на посадку. Например: 7,989–8,425 Выход B7 11:45 утра.

Наших номеров на доске еще не было.

— Надо получить еду, — сказал Нико. У него на спине был Макс. — Вы туда, а я пойду к воротам.

— Что ты там собираешься делать? — напряженно спросила Сахалия.

— Я собираюсь найти кого-нибудь, чтобы организовать спасение.

Я посмотрел на Нико. На его лице не было ни одной эмоции.

— Ты серьезно? — спросил я.

— Конечно.

Прежде чем я взволновался, Макса вырвало. Это была чистая желчь — ужасного неоново-зеленого цвета. Глаза закатились, и его начало трясти.

Люди вокруг нас кричали и создавали панику. Большой парень помог Нико положить Макса на пол, но тот все еще дрожал и продолжал лихорадить.

— Нам нужен врач! — кто-то крикнул. — Нам здесь нужен врач!

Взрослые нависли над ним, и мы были вынуждены отойти.

— Отбой, — кричала женщина. — ОТБОЙ!

Она была военнообязанной — мы видели подобных ей в аэропорту. Их форма немного отличалась от формы обычных солдат. Одной рукой она отталкивала взрослых, а другой — вела тучного медика. На его униформе, и сумке с медикаментами был красный крест. Он вытащил какой-то шприц, ввел его в руку Макса, и тот перестал трястись.

— С ним все будет хорошо, — сказал врач.

— Все хорошо, — услышали мы. — С мальчиком все будет в порядке. Вернитесь к своим воротам. Люди, мы должны увезти вас отсюда так быстро, насколько возможно! Это эвакуация, а не шоу! — взревела военная.

Её седые волосы были собраны в пучок, и были намного короче, чем у других солдат, но она явно была боссом.

И тут, Уилисс спросил что-то с сильным акцентом. Выпучив глаза, он указывал на даму.

Я не поверил его словам, и поэтому, сам повернулся, чтобы взглянуть на эту женщину.

Уилисс повторил:

— Миссис Вули?

Так и было. Это была Миссис Вули, Дин!

На ее униформе было написано: ВУЛИ.

В тот же момент на подняла взгляд на Уилисса. Ее лицо перестало выражать какие-либо эмоции, и она закричала:

— Уилисс Домингес?

Она посмотрела на него, Нико, меня и Сахалию, и заверезжала. Громкий, торжественный клич! Она обняла Сахалию, практически подняв ее. А потом меня, Нико и Уилисса.

— Это мои дети, — кричала она медику. — Те, о которых я тебе рассказывала.

— Шутишь? — сказал он, бинтуя ногу Макса. — Правда? Из Монумента?

Уилисс присел рядом с Максом, и пытался его разбудить, чтобы показать, что они нашли Миссис Вули.

Макс приоткрыл глаза.

— Смотри! — ликовал Улисс. — Миссис Вули.

Увидев её, Макс начал плакать. — Почему вы не пришли за нами?

— Ох, Макс, я пыталась, — сказала она.

— Мы ждали и ждали! — плакал Макс.

Миссис Вули приложила ладонь ко лбу Макса.

— Я пыталась вернуться, дружище. Я отправляла запрос с моим коллегой, но похоже, ничего не удалось. Поэтому, я просила каждого пилота, которого встречала, незаметно отправить меня к вам, чтобы вас найти, но никто не соглашался.

Медик закончил перевязывать ногу Максу. И, похлопав Миссис Вули по плечу, ушел.

Сахалия смотрела на Миссис Вули с эмоцией, которую я не мог прочитать. Злость? Презрение?

— Мы нуждались в вас, — сказала Сахалия осуждающе. — Мы теряли… Мы теряли людей. Брейдена подстрелили! Если бы вы пришли... — Она не закончила предложение, но в этом не было необходимости.

Миссис Вули убрала локон волос с лица Сахалии. Взяла её руки в свои.

— Ох, Сахалия, прости. Прости, что это все произошло. Это должно быть ужасно, дорогая. — сказала она хриплым голосом.

— Я пыталась достать для вас в школе автобус, ребята, но там творился погром. А потом пришло это предупреждение по радио. И мне пришлось вернуться на службу. Когда призвали, мы должны служить. Но, клянусь вам, я использовала каждый момент, чтобы выяснить, как вас спасти. Но это больше неважно. Вы здесь. Вы сделали это.

— Нико говорил, что вы приедете на минивэне Киa,— сказал Макс.

— Киа? Нет, дорогой. Я вожу только Субару. И школьный автобус. — она взлохматила Максу волосы. — Вы должны увидеть Аэробусы, шпана. Весь флот А380. Погрузка и полет, погрузка и полет. Вы должны быть на следующем. Я хочу это увидеть!

— Вы собираетесь на Аляску? — спросил Макс.

— Но, Миссис Вули, - начал я.

— Возможно, — сказала она. — Но, они летят повсюду. Много рейсов в Канаду. Ванкувер, Оттава, Онтарио.

— Но, Миссис Вули, — сказал Нико вопросительно.

— Удивительно, но удар оказался менее жестким, чем мы рассчитывали. Завтра, в это же время вы будете в безопасности. Быть может, где-то в солнечном месте.

Макс и Улисс, посмотрев друг на друга, улыбнулись.

— Но, Миссис Вули, мы должны вернуться! — кричал я.

— Вернуться? - спросила она озадаченно.

— Дин, Астрид, Каролина , Хлоя и Генри до сих пор в магазине, — сказал я.

Она побелела и сказала:

— Черт.

Миссис Вули схватила первого попавшегося военнослужащего. Им оказался молодой парень, жующий жвачку, с длинной шеей и слишком короткой стрижкой. Она отвела его в сторонку и отдала множество приказов. Она выглядела нервно. А парень, наполовину — раздраженным, наполовину — удивленным.

Затем, она вернулась к нам с каким-то малым.

— Дети, это Фрэнк. Он вывезет вас отсюда на следующем самолете.

— Что? —удивился я. — Нет!

— Я собираюсь сделать все возможное, что в моих силах, для твоего брата и остальных. Но смотрите, — сказала она нам, — вы должны уходить отсюда. Это место не будет безопасным так долго.

— Что вы имеете в виду? — спросила Сахалия.

— Что случится? — спросил Нико.

— Просто идите с Фрэнком. — приказала Миссис Вули. — Он отвезет вас на следующем самолете. Я должна идти!

И, с этим она от нас убежала. Фрэнк взял коляску, и усадил в неё Макса.

— Следуйте за мной, наглецы, — сказал он.

Он подошел к доске, и посмотрев на нее, сказал: — Выход А-40,— и добавил:

— Отлично, давайте сделаем это.

Нико в ярости. Сахалия испугана. А я, просто озадачен. Мы все, просто шли за Френком. И когда он спустил нас на лифте, и когда привел к шаттлу. До меня только дошло. Что она имела в виду, говоря, что это место не может оставаться безопасным столь долго?

Мы ожидали на стартовой площадке. Предполагаю, я был ошеломлен. Прибыл челнок, и я попытался войти. Фрэнк вытащил меня обратно.

— Смотри, дурачок. — сказал он, указывая на табличку: ТОЛЬКО ДЛЯ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ.

Все солдаты в салоне переговаривались, задавали друг другу вопросы, и проверяли свое снаряжение. Они были взволнованы — тревожны — беспокоились о чем-то. Но, о чем?

Наш шаттл прибыл, и Фрэнк впихнул коляску Макса. Остальные встали рядом с ними.

Я спросил Фрэнка:

— Что имела в виду Миссис Вули, когда говорила, что это место не в безопасности.

— Не могу сказать. Прости, малыш. — сказал он.

Нико поймал мой взгляд.

— Он, наверно, не знает, — сказал небрежно Нико. — Возможно, он не имеет допуска.

— Что вы знаете о военных? — Фрэнк фыркнул.

— Все военнообязанные из армии? — спросил я. — Ты не из армии.

— Мы тоже из армии! — протестовал Фрэнк.

— Тогда почему ты на ничего не расскажешь? — язвил Нико.

— Операция "Феникс", — сказал Фрэнк, возмущенно. — Вакуумные бомбы. Детонация расположена по всему НОРАД и Колорадо-Спрингс.

—Они хотят сжечь воздух, — выдохнул Нико.

— Да! Какой успех! — захрипел Фрэнк. — Нужно попробовать испепелить эти вещества, они распространяются. Это называется термическим окислением, маленькие обалдуи.

— О чем вы говорите? — спросила Сахалия.

— Ни о чем, что тебе необходимо знать, юная мисс, — ответил Фрэнк.

Он считал, что крут, потому что шокировал нас.

У выхода солдаты делали объявления через мегафон.

— Леди и джентльмены, сейчас мы начнем посадку. Пожалуйста, постройтесь в одну линию. Семьи держитесь рядом. Не толкайтесь.

Мы встали в очередь. Макс и Уилисс играли с коляской — Уилисс наклонял коляску назад, а Макс смеялся, как сумасшедший.

— Вы можете оставить нас, если хотите. — сказал Нико Фрэнку. Нико делал вид, буд-то считал Фрэнка крутым. — Я имею в виду, что у вас много дел...

— Верно, — пробормотал Фрэнк, разминая шею. — Я не няня.

— Мы можем сесть в самолет сами, — сказал я.

— Тогда отлично, — согласился Фрэнк. — Удачи, наглецы.

И сразу же удалился.

— Я не пойду, — шепнул я Нико, как только Фрэнк оказался вне зоны слышимости. — Я собираюсь найти Миссис Вули, и помочь ей организовать спасение.

Нико ничего не ответил.

— Если ты думаешь об этом, — продолжил я. — Одна женщина пытается организовать спасение каким-то детям — кого это волнует? Но, если я буду там... Брат. Ребенок. Это, не знаю, должно их заставить.

Нико сразу же повернулся к Сахалии.

— Нет, — сказала она.

— Посади детей в самолет, — сказал он. — Мы найдем вас.

— Нет! — возмутилась она. — Мы даже не знаем, где этот самолет!

— Мы найдем вас, — сказал я ей. — Я клянусь! Клянусь, что найдем вас.

Она чуть не раздавила меня в объятиях. А потом она крепко обняла Нико.

— Пусть это будет не последний раз, когда я тебя вижу, — сказала она мне.

— Не будет, — ответил я.

Сахалия подошла к Нико, и крепко его обняла.

— Спасибо, — сказала она ему. — Мне жаль, что порой, я была такой тупицей. Ты спас мне жизнь. Вы сохранили ее десяток раз. Это правда.

Затем она вернулась к Максу и Улиссу. Они по-прежнему были заняты коляской.

— Давайте, ребята, пора в самолет.

Она толкала кресло Макса вперед, сквозь кучу людей. Уилисс смотрел на нас, не понимая, почему не пошли, и я слышал крики Макса: — Стоп! Что?

— Пошли, — сказал мне Нико, и мы побежали.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ДИН.

Пейтон глянул на Астрид, и приоткрыл, от шока, рот. Я использовал этот момент, чтобы выхватить из его рук пистолет. И тогда, Пейтон посмотрел на меня, и зарычал.

Наши руки были на пистолете, и я лежал спиной на столе. Я пнул его ногой, так сильно, насколько смог, и крепко сжал пистолет. Я выстрелил, как только он поднялся, и это сбило его с ног.

Я одновременно и хотел, и не хотел выстрелить ему в грудь.

Пейтон лежал на полу. Его рот был открыт, и он смотрел на меня с ужасным выражением на лице.

Выражением недоумения.

— Иисус Христос! — кричал Джимми. — Ты убил его!

Джимми попятился от меня.

Анна выключила бензопилу.

Я сел. Мои руки тряслись. Я просто выстрелил в Пейтона.

Каролина и Генри начали визжать. Я не хочу, чтобы они видели Пейтона. Я не хочу, чтобы они видели, как я стрелял, но это уже не отменить. Кровь скапливалась вокруг него.

Я не мог прекратить смотреть на него.

— Хэй! — сказала Астрид. Я поднял голову, чтобы видеть ее.

— Ты спас нас. Помни это.

— Ох, Дин! — Каролина плакала. Я заковылял к ним. Они кинулись ко мне, и обняли.

Близнецы говорили одновременно. Спрашивали, в порядке ли я, рассказывали, как им было страшно, а еще спрашивали, правда ли Пейтон мертв.

Джейк застонал, лежа на полу.

Астрид собиралась подойти к нему, но Джимми решил, что она идет за ним.

— Пожалуйста, п-п-пожалуйста, — умолял он. — Не убивай меня.

— У меня есть идея получше, — сказала Хлоя, выйдя из-за спины Астрид.

Она остановилась у сока и протянула ему бутылку.

— Пей!

— Я не хочу умирать, — молил Джимми.

— Бога ради! — заскрипела Хлоя. — Здесь нет наркотиков, лишь сонные таблетки.

Джимми Долл Хэндс взял бутылку и начал пить.

— До дна, — сказала Астрид.

Он так и сделал.

— Что я должна сделать с этой? — с презрением сказала Астрид.

Она до сих пор держала Анну за волосы.

— Заставь ее пить, — зарычала Хлоя.

— Нет, — сказал я. — Мы просто свяжем ее.

— Она должна выпить!

— Господи, я не знаю дозировку! — кричал я.

— Мы просто свяжем ее.

Хлоя выглядела обиженной.

— Это не игра, — завопил я. — Это жизни людей.

В груди что-то защемило, когда Джимми уже начал засыпать.

Анна ничего не сказала, когда мы ее связывали… Не сказала: " Спасибо, что не накачали меня". Казалось, словно ей скучно с нами. Она просто подошла к Пейтону и смотрела на него сверху вниз. Я чувствовал себя ужасно, по отношению к ней. Девочкам труднее пережить подобное.

После того, как Анну связали, Астрид попыталась помочь Джейку очнуться. У него, наверно, осталось немного "сока", после того, как его вырвало.

— Я знаю! Я знаю! — вызывался Генри. — Когда нашей маме нужно бодрствовать за рулем, она пьет энергетические напитки!

— Точно, найди один, — сказал я.

Все было в порядке. Мы могли попробовать, даже если это придумал маленький, глупенький ребенок. Курсанты будут спать еще примерно 8 часов. Мы вне опасности. Но, нужно придумать, что с ними делать дальше.

Астрид присела, ища лицо Джейка. Рассматривала его. Она почувствовала, что я за ней наблюдаю, потому что, посмотрела на меня в ответ.

— Это очень смело, Дин, — сказала она мне.

— Нет, — ответил я. — Я был испуган.

— Это не значит, что ты не храбрый, - указала она.

Лицо Пейтона, после того, как я застрелил его, не придало мне чувства смелости. Оно вызывало у меня тошноту. Заставило чувствовать себя низко, подло и жалко.

— Что нам теперь делать? Что делать с ними? — спросил я ее.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. АЛЕКС.

— ЗАПРЕТНАЯ ЗОНА, МАЛЬЧИКИ! — говорит солдат, направляющийся на военный челнок.

— Наши мамы в Воздушных Силах, — солгал Нико. — Они сказали нам прийти и найти их, если "Операция Феникс" начнется!

— Ох, ладно, — проворчал солдат, давая нам пройти.

Мы проскользнули в шаттл, и двери за нами закрылись.

Солдаты вокруг, не обращали на нас никакого внимания. Некоторые из Воздушных Сил, другие из Армии. Еще одни — пехотинцы, я думаю. Здесь было хаотично.

Шаттл открылся у терминала С, который был выделен для военных рейсов.

Через большие окна, сквозь которые, обычно, можно было увидеть Джет Блю 757, собирающийся увезти людей в Нью-Йорк или Атланту, или куда-нибудь еще, сейчас видно военные самолеты, вертолеты разных моделей и гигантские аэробусы в боевой раскраске. У некоторых выходов расположились палатки для дезинфекции. Думаю, если кто-то должен был вернуться, то его обрабатывали здесь. Тут же, рядом с палатками, были контейнеры с одеждой и снаряжением.

Все солдаты и пилоты где-то копошились и были чем-то заняты. Многие из них были в летных костюмах с воздушными масками. Мы с Нико — единственные, кто не понимал, что нужно делать.

— Эй, — сказал голос, обращаясь к нам.

— Пошли, — сказал Нико, и мы ускорились, чтобы уйти от того, кто нас позвал.

— Вы — дети!

Мы лихорадочно искали любой признак присутствия Миссис Вули.

— Вы — дети Вули!

Мы повернулись.

Это был Голдсмит, медик.

— Парни, что вы здесь делаете? Я считал, что Вули посадила вас на самолет!

— Мы должны найти ее, — ответил я ему.

— Не сейчас! — сказал он. — Они заняты операцией.

— Это вопрос жизни и смерти, — признался Нико, взяв его за руку. — Пожалуйста, помогите нам! Вы знаете, где она?

— Последний раз я видел ее у Ворот 33. — показал Голдсмит. — Вам лучше поторопиться!

Мы выбрали направление и побежали, бросившись в поток солдат и пилотов.

— Здесь! — показал Нико.

Мы подошли ближе и услышали, как она бранилась:

— Кристофер Колдуэлл, я знаю тебя с того времени, когда ты был еще ребенком!

Поэтому ты сядешь в вертолет и повезешь меня туда.

— Нет, Вули. Я сказал нет, Ради Бога. У меня есть приказы. Приказы!

— Это дети, Колдуэлл, и они будут сожжены до тла. Дети, которых ты мог спасти. Подумай об этом. Они дадут тебе медаль!

— Это миссия — самоубийство! Мой ответ — нет!

— Пожалуйста, Мистер.

Я подошел ближе и сжал его руку.

— Там мой брат, Дин. Мой старший брат, мой самый лучший старший брат, и он рассчитывает на нас!

— Алекс, Нико! Что вы здесь делаете? Ради Христа, вы должны быть на полпути в Ванкувер! — Миссис Вули выглядела взбешенной.

— Мы не можем улететь без остальных, — говорит Нико. — Мы просто не можем!

— Вы, дети, идёте на Богом забытый самолет. Я позабочусь об этом.

— Удачи, Вули, — сказал Колдуэлл, повернулся и ушел.

— Они маленькие дети, — я кричал ему в след. — Два подростка, восьмилетняя, и пятилетние близнецы! Пятилетние близнецы! Мы проделали этот путь из Монумента. Вы можете нам помочь?

Поблизости шел пилот в маске, который готов был пройти мимо. Но, он крепко схватил меня, и заговорил, его голос был электронным:

— Что за близнецы в Монументе?

И тут я открыл рот, чтобы ответить ему, но, он сорвал свою воздушную маску, и я увидел его лицо.

Это был Мистер МакКинли. Наш сосед.

Это был Мистер МакКинли, Дин.

Отец Каролины и Генри.

— Где они? — спросил Мистер МакКинли.

— В Гринвее, Монумент, — сказал Нико. — Мы покинули их 3 дня назад.

Мы поторопились за ним.

— Какой путь лучше? — спросил он нас.

— Мы должны высадиться на крыше, — заговорил Нико. — Там есть люк, который легко открывается.

— Нет никаких "мы", — сказал МакКинли, точнее Капитан. — Я иду один.

— Что? — завизжал я. — Мы идем тоже.

— Да! — крикнул Нико.

— Вы еще дети! — ругалась Миссис Вули. — Только через мой труп!

— Вы нуждаетесь в нас! — стоял на своем Нико. — Мы знаем, как попасть в магазин.

— Мы, возможно, идем на смерть, — прорычал Капитан МакКинли.

— Нет, — сказал я ему. — Мы сделаем это. Мы спасем их!

Я чувствовал это своим нутром.

Капитан МакКинли кивнул мне, протер глаза и похлопал меня по плечу.

— Возьмите маски, — сказал он, показав на ящики.

— Господи, хорошо, — сказала Миссис Вули. — Я экипируюсь.

— Ты нам не нужна, — сказал Капитан МакКинли. — Оставайся здесь. Помогай с эвакуацией .

— Я должна пойти, — сказала она.

— Это приказ!

— НО...

МакКинли схватил ее за униформу.

— Если ты хочешь помочь, доберись до диспетчерской, и получи разрешение на взлет, чтобы в нас не стреляли из-за дезертирства.

— Хорошо, — сказала Миссис Вули потрясенно. — Сделаю.

Она обняла нас, и убежала.

Нико и я рылись в ящике, чтобы найти новые маски. Капитан МакКинли вернулся с какими-то лётными штуками для меня и Нико.

— Герметичный, — сказал он. — Держите. Они скидывают бомбы на МАД через 20 минут. У нас будет около 5-7 минут перед тем, как они сровняют Монумент. Если мы летим, то летим сейчас.

— Как долго мы будем добираться туда? — спросил я, пока Нико боролся со своим костюмом.

— На Вайлдкэте, при полной загрузке — 16 минут.

— Мы собираемся сделать это! — сказал я.

Вертолет Капитана выглядел быстрым. Я сел с ним впереди. Нико сзади.

Капитан МакКинли подключил провод к своей маске, и сказал сделать мне тоже самое. Это был разъем для входа в систему связи. Я мог услышать сходящих с ума диспетчеров, дающих команды самолетам и вертолетам.

МакКинли протянул руку, и стал включать разные кнопки и рычаги. Двигатель взревел, пропеллеры начали кружиться. Я был рад этому шуму, потому что он заглушал звуки в наушниках, которые были слишком громкими.

— Вайлдкэт 185, вы не допущены к полету. Повторяю: вы не допущены к полету.

Миссис Вули не сделала это! Она не успела вовремя!

— База, это Капитан МакКинли, я лечу на спасательную миссию.

— МакКинли, — кричал голос в наушниках. — Какого черты ты делаешь? Ты не допущен!

— Извини, База, ничем не могу помочь.

— Снижайтесь, Вайлдкэт 185, мы откроем огонь.

— Там мои дети, База. Они живы. Они в зоне Феникса и я собираюсь их спасти.

— Боже, МакКинли..

На фоне, другие голоса давали приказы другим самолетам о том, что сняли их координаты и запретили взлет.

— Давай, Хэнк, — сказал человек с Базы. — Благослови тебя Бог. Вайлдкэт 185, разрешено.

Другой голос добавил:

— Удачи, МакКинли.

И еще один:

— Лети к своим детям!

Взлет был неровным.

— Низкая видимость, — сказал Капитан мне. — Ужасное оружие, эти бомбы. Для нас хорошо, что мы взлетели, но для самолета - это ад.

Он круто повернул в сторону Монумента, я крепко держался. И, хотя я агностик, я молился.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ. ДИН.

Джейк имел иное мнение о том, как мы должны действовать.

— Смотри, — утверждал Джейк. — Автобус прямо снаружи, и мы знаем, что он работает! Мы должны выйти, и уехать в Денвер.

— Но другие придут, чтобы спасти нас! — протестовал я. — Кто-то может быть в пути.

— Дин, — торжественно сказал Джейк. — Пейтон выгнал их из автобуса, они шли пешком. Нет никакой уверенности, что они сделали это.

Мне не хотелось, чтобы он оказался прав. Может, они все еще где-то там. Может, они сделали это.

— Но это не значит, что мы не сможем добраться до Денвера, — продолжил Джейк.

— Мы не остановимся ни для кого. И у нас есть оружие. Много оружия!

— Я думаю, Джейк прав, — согласилась Астрид. — Мы должны добраться до автобуса.

—Что? — спросил я, ошарашено. — Почему? Ты была единственной, из-за кого я остался!

— Я знаю, что это большой риск, но... возможно, мы могли бы найти других. Я имею в виду, что пешком они..

Я задумался.

— В конце концов, давайте взглянем на автобус, — просил Джейк. — Просто посмотрим, работает ли!

Мне надоело прятаться в темноте, в холодном складе. Часть меня хотела выйти на воздух, даже если бы воздух убил меня. Но то, что Астрид говорила о моем брате, заставило рисковать.

Может, мы найдем их.

Мы защитились слоями одежды.

— Но, мы не хотим уходить отсюда! — Генри протестовал, пока я одевал его в несколько слоев одежды.

— Там страшно, — продолжила Каролина.

— Но вы будете со мной все это время, — сказал я им. — И вы знаете, что я не допущу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Они переглянулись, явно недовольные этим планом.

— Вы оба сошли с ума? Это то, что мы долго ждали! — брызнула Хлоя. — Наконец-то мы едем в Денвер! Мы увидим своих родителей, и спасемся на Аляске! Аляска — это круто! Возьмите свои вещи! И поторопитесь!

— Ладно, — сдалась Каролина. — Мы идем.

Я покинул их, и направился к Астрид.

— Мы должны взять запасы, — сказал я. — Еда, вода, фонарики, брезент. Если мы действительно собираемся это сделать.

И затем, я вспомнил рюкзаки, которые собрал для Мистера Эплтона и Робби.

Я ушел от группы, на склад. Осветил фонариком, и увидел их, они были под грудой ящиков.

Я бросил их туда после того, как Робби был застрелен. Мы хотели, чтобы для малышей это выглядело так, будто он уехал, так что я спрятал их здесь.

Астрид, Джейк и дети пришли сюда с налобными фонариками, качающимися из стороны в сторону. Я надеялся, что они не увидят тела. А если увидят, то не поймут.

— Здесь есть все для дороги, — сказал я.

— Точно! — ответил Джейк.

Джейк взвалил на свои плечи тяжелый рюкзак. Мое плечо до сих пор болит.

Мы взяли воду, еду, предметы первой необходимости, запасную одежду (взрослую, но неважно), фонарики. Я не помню, что упаковали еще.

И мы поднялись, друг за другом, по лестнице, к люку.

Мы все покидаем Гринвей, но у нас не было времени выразить ему признательность. Но мы, безусловно, благодарны ему.

— Стойте, — взвизгнула Хлоя сквозь свою маску. — Где Луна?

— Черт, — сказала Астрид. — Она все еще спит! Я заберу ее. А вы идите дальше.

Мы поднялись наверх. Здесь было темно.

В маске трудно дышать и видеть. Трудно двигаться с таким слоем одежды.

Генри схватил меня за одну руку, а Каролина за другую.

Наш путь, по изрытой лестнице, был медленным.

— Дин, ты идешь первым, — командовал Джейк. — Затем дети, а после мы с Астрид.

Перекладины были скользкими. И выглядели так, будто на них рос грибок.

Но, никто не упал.

Мы дожидались Астрид внизу. Она спустилась с новым рюкзаком.

— Где Луна? — спросила Хлоя.

— Смотри, — Астрид обернулась.

Голова Луны торчала из верхней части рюкзака.

— Сюда, — предупредил Джейк.

И мы последовали за ним через стоянку, все дальше от магазина.

Я не пытался говорить, в масках это было трудно.

Я держал за руки Генри и Каролину. Астрид держала за руку Хлою, а Джейк шел впереди нас.

Слабый свет фонарей освещал землю перед нами, пока мы тащились через парковку к автобусу.

Земля местами была скользкой. Трава у фонарных столбов была сухой. Разбитые градом машины были покрыты склизкой ржавчиной и странной белой пеной.

Неудивительно, что Джейк вернулся, и неудивительно, что курсанты так хотели попасть внутрь. Этот мертвый мир был жутким.

Немного перистой пены росло на шинах автобуса. Кроме этого, автобус выглядел отлично.

Мы услышали это в первую очередь. Гигантский БУМ заставил мои уши звенеть.

Я посмотрел наверх. В направление к НОРАД летел огромный огненный шар.

— АААААА, — закричали дети.

Для фейерверка было слишком далеко.

Там, где в небе пролетел огненный шар, и вокруг, был свет. Вышло солнце.

Сперва, я подумал, что это хорошо... Может, они нашли способ очистить воздух.

Произошло еще два взрыва. Бомбили с неба.

Потом, на нас налетел горячий ветер, и я понял, что мы умрем.

ОБЩАЯ ГЛАВА.

АЛЕКС.

Я видел отель «Виллидж». Видел 7/11 (Seven/Eleven). Мы были в Монументе.

Вертолет был оборудован прожектором, и под нами был он – Монумент.

Крыша Гринвея. Наша крыша! Я был так счастлив. Представлял лицо Дина. Наверно, он будет очень взволнован, когда меня увидит.

Первые бомбы начали взрываться над НОРАД, как только мы приземлились на крыше.

—У нас есть пять минут!— кричал капитан МакКинли.

Мы отстегнули наши ремни безопасности, и рванули через всю, разбитую градом крышу, к люку.

Люк был открыт, что было довольно странно, но в тот момент не волновало. Это было потрясающе, хотя, часть меня, все еще была чем-то обеспокоена.

Я и Нико бросились вниз по лестнице.

—Дин! Астрид! Мы здесь! — кричал я.

И, в этот момент, я увидел маленькую девочку. Маленькую, светловолосую девочку. Она склонилась над телами Робби и мистера Эпплтона, а её руки были связаны.

—Девочка! — позвал капитан МакКинли, спускаясь по лестнице, —Мы здесь, чтобы спасти тебя! Где остальные?

Он не знал. Он не знал, кем она была.

—Ты! — закричал Нико. — Как ты здесь оказалась?

Капитан МакКинли прошел мимо нас в магазин, зовя Генри и Каролину.

—Где они? — закричал я на нее. — Отвечай мне! Немедленно!

Она плакала. Я кричал.

—Они ушли! — сказала девчонка. — Они ушли через крышу. Убили моего дядю Пейтона, и ушли!

Я мог услышать, как внутри капитан МакКинли звал: — Генри! Каролина!

— Капитан МакКинли! — окликнул я его.

Он прибежал.

—В чем дело? Где они?

БУМ. Послышался звук еще одной бомбы, взорвавшейся над НОРАД.

— Они ушли! — рыдал я. — Они ушли из магазина!

Его лицо вытянулось. Он весь посерел.

— Верно. Конечно. — сказал он. Жесткий, словно камень.

— Мне жаль! — воскликнул я.

— Давайте убираться отсюда.

ДИН.

Джейк находился в автобусе, пытаясь его завести. Но, колеса не поворачивались из-за белого вещества. Они распались или что-то вроде того.

Астрид была рядом со мной, дети сгрудились по бокам.

Мы собирались следить за бомбами, пока они не попадут в нас. Казалось бы — неплохой план.

Каждый взрыв сотрясал нас и пробивал в небе дыру. Они были все ближе.

Свет струился через эти дыры. "Божий свет" — так бы сказала моя мама.

Я подумал о маме с папой, Алексе. И я безгранично их люблю.

Я развернул Астрид ко мне. Она была прекрасна в этом противогазе и слоях одежды, и дети тоже. И Джейк — который теперь стоит на ступеньках автобуса, грудь его вздымается, голова откинута назад, чтобы посмотреть на зажигательные бомбы — был красив, слишком. И я подумал, как идеальны мы все были в этот момент. Всегда были.

Я был готов умереть, но тут Хлоя дернула меня за руку, и указала обратно на магазин.

Я повернулся и увидел — на крыше был вертолет.

Обернулся к Астрид.

— Бежим! — крикнул я.

АЛЕКС.

Разорванное небо. Воздух был горяч, а ветер сбивал нас, когда мы шли по крыше.

— Все в вертолет, — кричал нам Капитан МакКинли.

Тупую блондинку спасли. Ту, которая заслуживает спасения меньше всего.

Нико подтолкнул ее в спину. Ее руки были связаны, и она не могла подняться.

Мы с Капитаном МакКинли попали в кабину. Он щелкал переключателями и жал на кнопки, как делал и прежде, но теперь, он был похож на робота. Действовали его знания и подготовка — не человек.

Он щелкнул по включателю и сказал по внутренней связи:

— Будьте уверены, что пристегнулись, мы возвращаемся.

Пусть она будет не пристегнута, подумал я, пусть она упадет и умрет.

ДИН.

Вертолет стал подниматься!

Они улетали без нас!

Взрывы были ближе и чаще. Каждые несколько секунд, наши ноги подскакивали, будто мы на надувном батуте.

Я скинул маску. Мне необходимо больше воздуха, чтобы быстрее бежать.

Я чувствовал этот всплеск, и бежал. Бежал во всю силу.

АЛЕКС.

МакКинли толкнул ручку управления, и вертолет поднялся в воздух. Взрывы бомб сотрясали и подкидывали вертолет. Капитану приходилось бороться изо всех сил, чтобы поднять его.

Но, он сделал это.

И мы стали отдаляться от крыши под ритмичные БУМ, БУМ, БУМ.

ДИН.

Я забрался по изогнутой лестнице вчетверо быстрее. Подтянулся на крышу.

Крича:

— Алекс!

Я орал во всю мощь:

— Алекс!

АЛЕКС.

Во время взрыва, я увидел фигуру на краю крыши. Он бежал к нам.

— Смотрите, — завопил я. — Это мой брат. Это Дин!

Он был на крыше!

—Что? — кричал Капитан МакКинли.

Я схватил его за плечо и показал.

— Это мой брат, Дин!

— Садимся. Готовьтесь! — Капитан МаКкинли кричал, борясь с управлением. Он пытался посадить вертолет.

Дин добежал до вертолета, я открыл дверь и вывалился оттуда, а потом мы обнимались!

— Дин! Дин! Я нашел тебя!

Мой брат опустил голову на мое плечо, и заревел.

ДИН.

Я боролся против смеси в воздухе. Я пытался остаться в здравом уме.

Нико схватил меня, удерживая внизу, а Алекс снял свою маску и натянул на меня.

Астрид, дети и Джейк поднялись на крышу.

АЛЕКС.

— Сделаем это! — Крикнул Капитан МакКинли.

Нет времени для приветствий.

Он, буквально, швырнул своих детей в заднюю часть вертолета.

БУМ, БУМ, БУМ, бомбы были слишком близко.

ДИН.

Астрид пыталась пристегнуть детей.

Нико запихнул меня в кресло и зафиксировал.

Я пытался дышать. Пытался снова стать человеком.

— Рад видеть тебя, Дин, — сказал Нико. Его голос прозвучал в моей Армейской маске, прямо в ушах.

Алекс направлялся ко мне, проползая мимо остальных.

— Мы нашли тебя, — сказал брат. — Нашли!

АЛЕКС.

— ДЕРЖИТЕСЬ! — орал Капитан МакКинли. Он снова поднял вертолет в воздух.

Я только сел рядом с Дином, как БУМ! Жгучий ветер ударил по нам.

Капитан МакКинли боролся с управлением против ветра.

БУМ! Еще один взрыв справа от нас. Палящий ветер почти швырнул нас вниз, но он тянул вверх, вверх, вверх.

Мы летели в темноте. Перед нами была бомба, и мы ушли от взрыва вверх, в разорванное огнем, и солнечным светом небо. Но, я держал брата за руку.

ЭПИЛОГ

ДИН.

Мы все заслуживаем счастливый конец. Каждый из нас. И, я надеюсь, что мы собираемся взять свое. Но, я не уверен до конца.

Нам повезло быть здесь, в Квилчене. Да, мы спим на свалке раскладушек, в гигантских палатках. Да, вооруженные охранники патрулируют периметр. И да, у нас нет контактов с внешним миром. Но некоторые из американских лагерей, гораздо хуже. Мы слышим рассказы о том, что беженцев запирают в тюрьмы и лишают всех прав. Существуют безумные слухи, о медицинских опытах, выполняемых на разных типах группы крови. Канадцы, по крайней мере, относятся по-людски. Они вежливы, и все такое.

Мне жаль бедных Канадцев. Они не имели понятия, что они творят, когда впустили беженцев. Оказывается, что выжившие в катастрофе Четырех Углов ( 4 штата), как они называют нас в новостях — нестабильны.

Первые беженцы, которых они доставили по воздуху в Калгари и Ванкувер, оставляли временные дома, и начинали устраивать беспорядки и грабежи в городах.

Теперь, они держат нас в сдерживающих лагерях, и ведут переговоры с американским правительством, чтобы выяснить, как быть с нами. Канадцы никогда бы не приняли нас. У Алекса есть теория, о том, что они частично чувствовали свою вину за программу химического оружия в МАД, поскольку, это совместное предприятие США и Канады.

Был около часа дня, и обычно, в это время все беженцы собираются в столовой. После обеда, нам разрешают смотреть телевизор в течение одного часа. Они обнаружили, что если смотреть ТВ более часа, то беженцы становятся слишком враждебными.

Нам раздали маленькие планшеты, но интереса в них меньше, чем вы полагаете.

Алекс нашел доступ в интернет, но все наши данные исчезли. Все е-мейлы. Наши фото. Сообщения. Контакты. Счета. Мы не найдем наших родителей, ведь и их счета тоже пропали. Так жутко быть онлайн — несколько глупых сайтов, но в основном, там не хватает страниц и бесконечные переадресации. Буд-то интернет страдает амнезией.

Алекс создал нам новые учетные записи. Если наши родители еще живы, то они найдут нас. Я должен в это верить.

В два часа дня вывешивают списки вновь прибывших беженцев и все мы бежим к этим спискам, чтобы найти там имена тех, кого потеряли. Они упорядочены сначала по почтовому индексу, а потом по алфавиту.

Я молился увидеть наших родителей. 80132 Гридер, Джеймс. Или 80132 Гридер, Лесли. Но ничего не было. Никаких следов Хеймана, Лори, или других. Или любых родственников Астрид.

Уилисс нашел всю свою семью. И они согласились усыновить Макса, если его родители не придут. Макс живет с ними и любит их. Я уверен, что семья Домингес даст ему более традиционное и высоконравственное воспитание, чем биологические родители Макса. Они в палатке G, для семьи с детьми.

Мистер МакКинли живет со своими близнецами. Сцена, когда МакКинли привез Генри и Каролину их маме, была радостна и душераздирающей и стоила всего этого.

Астрид напоминает мне об этом каждый раз, когда я просыпаюсь с криками ночью. Я все еще вижу лицо Пейтона после того, как застрелил его. И трупы. Робби и Мистера Эпплтона.

Капитану МакКинли пришлось вернуться к работе. Миссис МакКинли взяла Хлои и Луну к себе — по доброте сердечной. Если бы Хлоя была с нами в палатке J, я бы свихнулся.

Миссис МакКинил и дети иногда берут Луну в лазарет. Луна справляется со своей работой врача, как профессионал. Когда люди дают ей облизнуть их лицо, Луна виляет хвостом, а им рассказывают истории о том, как она спаслась с самого Монумента, возможно, чтобы дать им надежду. Луна стала своего рода талисманом Квинчелы и никто не гордится ей так же сильно, как Хлоя, ведь она ухаживала за ней, и проверяла более восьми раз в день.

Капитан МакКинли рассказал нам, что видел Миссис Вули в Форт-Льюис-Маккорд, на базе ВВС. Видимо, она была так счастлива, что он жив, а мы в безопасности, что поцеловала его в губы, а затем настояла, чтобы он купил всем выпивку, которую они пили всю ночь. Она пила под столом, конечно же. Я не могу поверить, что Миссис Вули сделала это. Ее любимая часть рассказа о том, как Уилисс узнал ее в аэропорту! Капитан говорит, что она попытается приехать к нам.

Алекс, Астрид, Сахалия, Нико, и я живем в палатке J. Палатка J — это в основном для детей-сирот 8-17 лет, но так как я с Алексом, Астрид и Нико, я не чувствую себя сиротой.

Сегодня не было объявлений. Сегодня у нас вечеринка.

Миссис МакКинли организовала пикник, и попросила разрешения для всех нас, чтобы мы могли выйти на открытую поверхность, на Поле 3. Так как остальным это было запрещено, то поле, полностью было наше. Был день рождения близнецов, им исполнилось 6.

Стоял прекрасный день. На этом поле есть пруд — водное сооружение, думаю, называют это так. А за ним — деревья отливающие золотым, оранжевым, каштановым. Это был хороший гольф-клуб, но они превратили его в нашу тюрьму.

Миссис МакКинли расстелила простыни в качестве одеяла для пикника, было ясно, что она экономила свою еду и обменивалась, чтобы побаловать детишек. У нее был пакет с картофельными чипсами (каждому по 1-2 чипсы), и пакетик с сырными палочками. И, каким-то образом, она достала пакет с шоколадными пончиками. Довольно впечатляющий.

Каролина и Генри играют своим подарком – футбольным мячом. Хлоя, Улисс, и два его старших брата присоединились к их игре. Улисс выступает в качестве вратаря. Луна бегает, лает и всячески мешает. Те, кто постарше, сидят на выжженной траве и наблюдают за игрой.

Это ощущалось, практически, как реальная жизнь.

Макс наблюдает, сидя на коленях Миссис Домингес. Я думаю, он бы хотел присоединиться, но его ноги еще не на сто процентов здоровы. Миссис Домингес водит его в клинику, и ожидает с ним в длинной очереди — ежедневно. Они делают это уже на протяжении двух недель, которые мы здесь. Миссис Домингес приглаживает волосы Макса рукой, но его вихры вскакивают вновь. Я уверен, она никогда не думала, что будет матерью светлоголового.

— Где они взяли мяч, как думаешь? — спрашивает Астрид, вставая рядом со мной.

Она обвила свою руку вокруг моей талии, и я прижал ее к себе.

Думаете, я привык, что она моя девушка?

Я нет.

Она светится на солнце. Я не знаю, из-за беременности ли это, или из-за того, что я так глупо ее люблю, но каждый раз, когда она приближается ко мне, она такая яркая и красивая. Я больше не становюсь застенчивым рядом с ней, и это хорошо — я не притворяюсь тем, кем не явлюсь. Я считаю, теперь она знает, какой я.

— Капитан, возможно, привез его, — говорю я, кивая в сторону мяча. — Или Миссис МакКинли выменяла его на что-то.

Алекс и Сахалия сидели на траве. Слишком далеко, чтобы мы услышали, о чем они говорят, но Алекс говорит что-то, заставившее Сахалию закатить глаза и ударить его по плечу. Затем, оба смеются.

Это странно. Я не знаю, что случилось с ними по дороге. Они не выглядят как пара, но тусуются вместе каждый день. Сахалия смотрит, как Алекс ремонтируют электронику, которую ему приносят, а Алекс околачивается рядом с Сахалией, когда она роется в ящиках с благотворительной одеждой. Скоро у нее день рождения, и Алекс хочет обменяться с кем-нибудь на черные байкерские ботинки, которые она так хотела.

Сейчас Сахалия в белом малярном комбинезоне, штанины закатаны до колен, рукава отрезаны, а красный платок повязан вокруг талии. Со стилем у нее все в порядке.

Я чувствую, что Астрид напряглась. Это Джейк. Джейк пришел на зеленый бугор со своим отцом.

Они нашли друг друга в первый же день, после нашего приезда.

Я завидую ему (потому что у него есть отец.) Но, это нормально, потому, что он завидует мне тоже (из-за Астрид). Мы уступили друг другу.

— Привет всем! — окликнул Джейк.

— Дядя Джейк! Дядя Джейк! — визжат дети. Они бросают свои игры, бегут к нему, и обнимают. Затем, все вместе катятся вниз по склону. (Можно подумать, что Макс будет завидовать, но нет, он прижался к Миссис Домингес сильнее, позволяя себя качать и лелеять).

— Куда бы я мог положить свой подарок? — спросил Джейк у детей. Он начал щекотать Генри и Каролину. — Может на шею? Или сюда, в вашу подмышку?

Дети смеялись.

Джейк достает пакет Мармеладных мишек, и дети чуть не сошли с ума. Мишки Гамми были бы ничем непримечательны, если бы мы вернулись обратно в Гринвей — там были десятки мешков с ними, но теперь, когда здесь их нет, дети желают их.

— Он идет на поправку, — говорит Астрид.

— Да! — отвечаю я.

Я не сказал ей о том, что сказал мне Алекс — Джейк на антидепрессантах, и видится с психологом.

Джейк хочет сказать ей сам. Они говорят иногда. Она пытается объяснить ему, почему выбрала меня. Он, возможно, пытается убедить ее вернутся к нему. Но этого не произойдет. Наш план заключался в том, что Джейка ребенок будет называть отцом, а меня по имени, но все в порядке. Мне не нужен титул. Я хочу просто быть с Астрид.

— Эй! Эй, все, — ликует Мистер МакКинли. — Все здесь?

— Где Нико? — спросила меня Астрид.

— Возможно, у списков, — говорю я.

Нико тот, кому хуже всех из нас. Он блуждает вокруг, ничем не интересуется. Он не нашел ни единого слова о своей семье.

Он все еще скорбит по Джози. Он иногда рисует, но никому не показывает свои рисунки.

— Подойдите, пожалуйста, — зовет нас Миссис МакКинли.

Миссис МакКинли поставила две свечи в центр двух крошечных пончиков, которые лежали на маленькой бумажной тарелке.

Прежде чем она зажигает их, Миссис Маккинли откидывает свои длинные рыжие волосы, которые лезли в глаза. Она выглядит так же, как близнецы – с веснушками, светло-голубыми с зеленым ободком глаза. Она особенно похожа на них, когда улыбается, и в уголках ее глаз появляются морщинки.

— Я хочу сказать спасибо, что вы позаботились о моих малышах. Я никогда не перестану быть благодарна за детей. Я должна... Я обязана вам всем, — она остановилась потому, что чуть не заплакала.

Я не знаю, как мы это сделали, на самом деле. Я не знаю, как нам удалось их спасти.

Мы с Алексом прогуливаемся возле палатки J. Ходим кругами и рассказываем, что с нами произошло в отсутствие друг друга. Больше нет старший/младший между нами – теперь мы на равных. Мы говорили о будущем. Мы даже не знаем, есть ли оно у нас.

Осматривая наш узкий круг, я хочу, чтобы Нико был с нами, и я беспокоюсь о нем. Я жалею, что Брейдан сделал это. Я всегда буду жалеть о том, как он умер. А бедняга Джози – ее последние часы, должно быть, были ужаснее, чем мы можем себе представить. Я смотрю на Миссис МакКинли и ее улыбающихся близнецов. Смотрю на Сахалию, она до сих пор, так или иначе, круче нас, и на Хлою, она осталось все тем же ребенком. Смотрю на братьев, Уилисса и Макса, стоящих рядом с остальной семьей Домингес. Жалко, что Батиста здесь нет, он тоже наша семья, но он в Калгари, я кажется. Надеюсь, что Батист не забудет нас. Я смотрю на Джейка и его отца, и думаю, что у них все будет хорошо. На моего брата, Алекса. Я никогда не брошу его снова. И на прекрасную Астрид, которую я чуть не убил ранее.

Из-за чувства благодарности, мои глаза наполняются слезами, которые текут по моим щекам. Но это нормально, потому что, когда Генри и Каролина задувают свои свечи — остальные тоже плачут.

Какая-то фигура приближалась по траве и холму. Это был Нико, и он бежал.

— Ребята, ребята, — кричал он, задыхаясь — Смотрите!

Он показывает газетную обложку. Печать газеты вернулась после задержки Сети. Мы подходим ближе, чтобы увидеть.

Заголовок гласит: ОБЛАКА С ХИМИЧЕСКИМ ВОЗДЕЙСТВИЯМ, ПО СЛУХАМ, НАДВИГАЮТСЯ.

Из-за прочтенного, у меня в животе что-то сжалось. Но Нико был взволнован не из-за этого. Он показал на другой заголовок, поменьше: БЕСПОРЯДКИ В УМО.

А подзаголовок гласил: Беженцы поднимают восстание в лагере сдерживания Университета Миссури.

Нико показал на цветную картинку. Старый парень защищается от охранника, вооруженного дубинкой.

— Это же Мистер Скиетто! — вскрикнул Алекс.

И рядом, защищая Марио Скиетто, стоит девочка с двумя пучками.

Это Джози.

Девочка на фотографии — Джози!

— Я пойду за ней, — говорит Нико, смотря на меня, Джейка и Алекса.

— Кто со мной?

КОНЕЦ ВОТОРОЙ КНИГИ.