Нечеловеческий приём. Клетка [S-синдром]

Глава 1. Интерн

КАСТЕР

Массивная стальная дверь медленно отъехала в сторону, открывая моему взору двор. Внутри вели свое бдение пять крепких мужчин. Прочёл надпись на входе красивого, но мрачного здания: «Психиатрическое исправительное учреждение строго режима "Тоутон". Основано 1954 году».

Да, оно, бесспорно, старое, но тщательно отреставрированное и более-менее ухоженное. Однако, несмотря на выбеленные стены и на пышно цветущий палисадник, от этого места веяло холодом. Хотелось в очередной раз спросить себя — какого чёрта я тут забыл? Но каждый раз напоминал своему скептицизму, что это часть моего обучения.

Я — Кастер Майерс, родом из Бостона. Отец умер, когда мне было семнадцать. Мы остались без сильного мужского плеча с мамой и моей младшей сестрой Элизабет. Эту роль я поспешил взять на себя, так как по праву считал своим долгом. Мать настаивала на моём образовании, но я сумел соединить работу и учёбу. В завершении, поступив в юридический, уже на четвёртом курсе перевёлся в медицинский. Изучение психологических расстройств человека вызывало у меня больший интерес, чему и посвятил свои дальнейшие старания. Нет, работать в сумасшедших домах я не мечтал, поэтому остановился на судебно-психиатрической медицине. Но всё же, стоя здесь у порога дома для душевнобольных, понимал, что мне этого не избежать.

Протянул пропуск охраннику. Мужчина устало посмотрел на меня и усмехнулся:

— Тебя чего несёт сюда?

— Учёба, — буркнул я, готовый к подобным вопросам. Охранник устало качнул головой и повёл в корпус. Фойе здания имело венецианский стиль, отчего невольно открыл рот. Никогда б не подумал, что психиатрические больницы могут быть такими. Охранник, видя мою реакцию, снова даванул смешок:

— Не спеши с выводами.

Пройдя на второй этаж и по переходу, оказался в соседнем корпусе, именно оно уже было совсем иным. Белёные стены, жуткий гул коридоров, лязг закрывающихся решёток. Камеры имели маленькие крепкие окошки, в которых виднелись силуэты их пленников. Мимо нас прошествовал пациент в маске под конвоем двух крупных санитаров. Больной издавал нечленораздельные звуки и пытался рыдать. Меня перекосило то ли от отвращения, то ли от жалости к нему.

— Сюда, — охранник толкнул дверь ординаторской.

За столом сидел главврач больницы и его миролюбивый вид несколько поразил меня. Сам по себе он был довольно хилым блондином, и взгляд хитро сощуренных глаз держал пространство под контролем.

— Мистер Майерс?! — он протянул мне руку для приветствия. — Сэм Льюис — шеф и главврач данного учреждения.

— Очень приятно, — кивнул в ответ, пожав его холодные пальцы. — Присаживайтесь.

Мы опустились на стулья, и я подал ему свои документы.

— Судебная медицина? — через некоторое время улыбнулся он.

— Да.

— Не любите, когда убийцы врут, что они не в своём уме? — он усмехнулся.

Здесь у всех такое состояние или это моя персона вызывает у них изобилие смешков?

— Уверен, что это вполне насущная проблема, — гордо изрёк я.

— Маньяки, насильники, психопаты, убийцы — они все не в своём уме. Просто есть довольно необычные преступники, когда грань их деяний выходит за рамки их сознания.

Я еле заметно кивнул, сцепив зубы.

— Намерены приступить сегодня? — он глянул на часы. — Как вам будет угодно, — пожал я плечами.

Главврач пораскинул в голове и, выдохнув, произнес:

— Давайте так. Сейчас один из санитаров проведёт с вами небольшой инструктаж, выдаст комплект спецодежды, всё здесь покажет, а выходить можете завтра с утра. Вашим ординатором и куратором будет Эмма Робертс — врач и психотерапевт высшей категории.

Я согласно кивнул.

— По всем вопросам можно обращаться ко мне или к заведующей отделением — Мариссе Мэтьюс.

— Понял. Спасибо, шеф.

Главврач пригласил моего будущего коллегу, и я снова вышел в стены этого чуждого здания.

Алекс Уилис — санитар. Довольно простой и дружелюбный парень, над бровью свежий розоватый шрам. Боялся представлять себе, как он его получил. Пока Алекс водил по коридорам, ещё больше осознал куда я попал. Лечебная тюрьма по строению напоминала казарму, коридоры продувались насквозь и разносили эхо голосов за милю, люминесцентные лампы сводили глазные яблоки ярким светом, мраморный пол выдавал громким цоканьем каждый шаг. Пациенты смешаны — женщины и мужчины. Пятый этаж здания, самый последний, предназначался сугубо для буйных пациентов, которые содержались в строго закрытом состоянии. Более-менее спокойные арестанты находились этажами ниже и имели больше свободы.

На мою долю выпало сопровождение пациентов, контроль за тем, чтобы кто-нибудь не покалечил себя либо другого, следить за их посещением медкабинетов. В общем, полное соблюдение порядка.

— Есть те, кого следует избегать? — этим вопросом ударил не в бровь, а в глаз.

Уилис запнулся на полуслове, но, подумав, тускло улыбнулся:

— Себя самого, пожалуй.

Удивленно уставился на него.

— Нас учат тому, чтобы мы воспринимали их, как животных и, со временем, так начинает происходить, превращая нас в чудовища, более жестокие, чем их деяния, — он говорил, глядя себе в ноги, а после, словно опомнившись, по-дружески хлопнул меня по плечу. — На этом вроде всё. Давай, до завтра?

Я растерянно улыбнулся ему и тоже попрощался. Алекс стремительно ушёл, оставив меня наедине с этими стенами. Указатель «выход» направлял вниз. Дёрнул ручку двери, но тут остановился, вслушиваясь в голоса. Это была какофония звуков, криков и даже смеха, и среди всего этого маразма различил крик боли и неимоверного страдания. Вдруг представил, как меня самого крутят на вертеле. Хотел сперва пойти на звук, но не решился и скрылся на лестничной площадке.

Когда утром заступил на первую смену, уже полным ходом шёл осмотр пациентов. Врач-психиатр Эмма Робертс, оказалась довольно миловидной женщиной с длинными тёмными волосами, зачёсанными в хвост, статная фигура, большие голубые глаза, способные отсканировать твой мозг до мельчайшего нейрона. Она старалась быть приятной и внимательной ко всем больным, выслушивала их и даже не скупилась на ласку, вызывая к себе благодарность и доверие. Глядя на неё, действительно поверил в то, каким должен быть врач.

Все пациенты были разные. Кто-то с щедростью делился своими переживаниями и тем, что сотворили. Кто-то сожалел. Кто-то просто молчал. Кто-то бросал в наш адрес колкие и оскорбительные словечки.

У последней палаты Робертс вдруг помрачнела и взглянула на меня, предупреждая:

— Кастер, прошу тебя, только не разглядывай её.

С готовностью кивнул, ожидая чего-то самого жуткого, но этого не произошло. В камере на койке сидела девушка с книжкой в руках. Увидев нас, она встала и мягко поприветствовала Эмму.

— Здравствуй, Джилл, — врач обняла её и взяла за руку. — Знакомься, это доктор Кастер Майерс. Мы с ним будем навещать тебя.

Женщины разговаривали, а я просто оторопело смотрел на них. Робертс вела себя с ней определенно не так, как с остальными. Она общалась с девушкой, как со своей близкой подругой. Пациентка смотрела на меня с интересом, как и я на неё.

Это была красивая молодая женщина с длинными светлыми волосами, аккуратно уложенными назад, на лице… Косметика?! Больничное одеяние в корне другое. Закрытое полностью, никаких завязок на спине, которые бы оголяли срамные части тела. Она, словно здесь не пациентка, а вынужденная временная постоялица, оставшаяся без крова. Кто-то внимательно следил за её внешним видом.

Джилл протянула мне ладонь для приветствия, и я пожал её, но тут же невольно вздрогнул — на правой руке девушки полностью отсутствовали ногти. Уставился на неё так, как Робертс меня просила не делать. Заметил ещё пару вещей: от виска вниз по контуру лица к подбородку шёл шрам, довольно давний, на шее виднелась прожжённая кожа.

— Занятное зрелище, правда? — мой ступор её позабавил.

Спохватился и убрал взгляд:

— Простите.

— Вы все так таращитесь, несмотря на просьбы Эммы.

Робертс одарила меня суровым взглядом.

— Интересно, что тут потерял такой красавец, как вы? Зачем губите себя и своих поклонниц? — Джилл отошла и снова села на койку, спрятав ноги под себя.

— Это всё не для меня, — произнёс я, поражаясь, что вообще отвечаю на её вопросы.

— Ясно, — и потеряв интерес, она отвернулась к Эмме.

— Как ты, дорогая? — ординатор тут же прониклась к ней заботой.

— Ты по-прежнему хочешь знать мои чувства? — Джилл одарила её печальным взором. — Это всегда больно, Эм. Я умру в этих стенах. Он убьёт меня.

— Злодей из твоего сна? — Робертс учтиво качала головой.

Пациентка устало усмехнулась и, покачав головой, опустила взгляд.

— Да, из моего сна, — будто сдаваясь, кивнула Джилл. — Зачем это обсуждать? Мне не помогает. Вы словно отрываете таракану по одной ноге и смотрите, как он поведёт себя дальше.

— Джилл, милая, общаясь с тобой, я смогу назначить тебе верное лечение, — врач погладила её покалеченную ладонь.

Пациентка снова усмехнулась и плавно убрала от неё руку.

— Всё то же самое, Эм. Мой диагноз никогда не изменится. Мой диагноз — это ОН.

— Дорогая, ты не права…

— Я устала, — Джилл не желала больше говорить, легла и свернулась калачиком на койке.

— Хорошо, отдохни, — Робертс удрученно поднялась и протянула мне стакан с водой и лекарства. — Ей нужно это всё выпить, проследи. Она последняя на сегодня. Через час проводишь пациентку в столовую.

— Мне быть тут? — немного опешил.

— Нет, ты вернёшься за ней. Она отказывается питаться с остальными, поэтому её нужно уговорить. Подчеркиваю, уговорить!

— Я понял, — проводил ординатора взглядом к выходу.

Повернувшись к пациентке, невольно икнул от неожиданности — девушка уже стояла прямо напротив меня. Она слегка улыбнулась, взяв из моих рук лекарства, бросила их в рот, запила водой и продемонстрировала ротовую полость, показывая, что всё проглотила. Всучила стакан обратно в руку и, вернувшись на койку, снова углубилась в чтение. Я медленно повернулся к дверям, но всё же успел обратить внимание на книгу.

— Ромео и Джульетта?! — моего лица коснулось удивление.

— Да, я не читала её, — девушка немного раздражённо и обиженно посмотрела на меня. — Я не училась в школе, а читать тут больше нечего.

— Не училась в школе, но можешь читать?

— Мир не без добрых людей, — буркнула Джилл.

Решил её подбодрить:

— Хорошая книга. Тебе понравится.

— Любовь? Два влюбленных сопляка? — скептически фыркнула. — До добра их это точно не доведёт.

Невольно улыбнулся, ещё больше увлекаясь её персоной:

— Довольно смелый анализ.

— Это жизнь. Люди не умеют любить, — парировала девушка. — Мы только привязываемся, делая друг друга своими жертвами или рабами, — сглотнула. — Любовь — это болезнь гормонов и рассудка.

— А любовь матери к ребёнку, например? Это ведь реально. Это тоже любовь.

— Это инстинкт, заложенный нам природой, но иногда и этот факт даёт слабину.

— Ты так уверенно судишь обо всём, — задумчиво смерил девушку взглядом.

Мне не хотелось верить в подобные выводы.

— Ты любил кого-нибудь? — вопрос не в бровь, а в глаз. — Ну кроме мамы и папы.

Наш разговор перешёл довольно в неординарное русло. Она размышляла со мной. Такое бывает? У психбольных!

— Думаю, в школе, — всё же решил ответить. — У меня была такая любовь, но длилась недолго.

— Ты бросил её. Потерял интерес, как потребитель, — хмуро изрекла она, снова убеждаясь в своих выводах.

— У меня погиб отец, — стало немного обидно за себя. — Было уже не до неё.

Джилл виновато посмотрела на меня:

— Прости.

— Ничего. Скажи, что привело тебя к таким выводам? Тебя любили?

— Любили, — она тут же изменилась в лице, поджав ноги под себя.

На коленке уличил шрам от пули. Засаднило на кончике языка, когда вдруг представил, как ей было тогда больно.

— Это прекрасно, — старался не смотреть на её ногу.

— Уходи, я хочу читать дальше, — вдруг потребовала девушка и отвернулась.

Понял, что сказал что-то не так. Покорно направился к дверям, но остановился, глянув на эту хрупкую фигурку.

— Прости меня, если обидел, — и с этими словами покинул палату.

Как и велела Робертс, через час вернулся за пациенткой. Я приготовил целый список доводов, чтобы уговорить Джилл идти со мной в столовую, но, к моему облегчению, приводить их в действие не пришлось. Она поднялась с койки и… взяв меня под руку, улыбнулась.

— Новеньким я всегда облегчаю жизнь. Пошли?

Усмехнулся и вывел Джилл в коридор. Вместе с нами двигались и другие пациенты, слившись в один поток. Почувствовал, как рука девушки крепче вцепилась в мою ладонь. Она их боится?

— Ты давно здесь? — решил её отвлечь. — Спрашиваю, потому что не увидел твоей карты…

— И не увидишь, — хмыкнула пациентка. — Её никому не дают.

— Доктор Робертс? Почему?

— Эмма тут не при чём. У неё только те данные, что ей можно знать.

Вопросительно смотрел на девушку, но она умолкла, не желая просвещать в суть подобного приёма.

— Мне стоит ждать ответа, почему о тебе всё так секретно? — от меня повеял сарказм, и она это безошибочно уловила.

— Не стоит, — проронила Джилл, и её рука плавно выскользнула. — Лучше учись не верить нам. Тебе так будет проще.

— Отрицание вашей нормальности — основа нашей работы с вами.

— Тогда придерживайся этой стратегии, — миролюбиво улыбнулась и завернула в столовую.

В обед здесь явно старались собрать большую часть пациентов. Столовая была довольно огромной и делилась на шесть секторов, в каждом из которых вели контроль санитары и врачи. Джилл заняла место в самом углу у выхода, придвинув к себе тарелку.

— Здорово, — меня шёпотом поприветствовал Алекс.

— Здорово, — кивнул в ответ, продолжая наблюдать за пациентами.

Скажем, контингент был довольно разнообразен и, разглядывая их, старался определить по симптомам диагноз каждого постояльца.

— Во время приёма пищи они спокойны, — вещал тем временем Алекс, — но на прогулках надо быть более внимательным. Пациенты часто не ладят между собой. Один подстегнёт другого, этот заденет третьего, и поедет. У кого визг, у кого истерика, у кого агрессия и мордобой.

— Меня уже заведомо коробит от всего этого, — проронил я, наблюдая за гримасами лысого дрища — гебефренический синдром. Мою физиономию перекосило вместе с ним. Захотелось вдруг нормального и я, почему-то, посмотрел на Джилл. Лучше бы не смотрел — девушка ела руками. Внутри всё упало. Не знаю отчего, но мне хотелось видеть в ней адекватного человека. Так, в принципе, всё время и было, до этого момента.

— Джилл, — аккуратно наклонился к ней и протянул ей ложку. — Вот твой прибор.

— Я видела, — девушка смотрела на предмет, продолжая жевать. — Мне она не нужна.

Я не собирался её уговаривать и уже сдался, но за спиной пациентки прогремел голос, напугав девушку до полусмерти:

— Взяла ложку в правую руку!