Нефритовый Глаз

Глава 13

Когда Мэй пришла в двести шестую палату строения номер три, мать спала. Рядом с изголовьем стояла тумбочка, на ней — пожелтевшая алюминиевая кружка с вмятинами, из которой торчала алюминиевая ложка. На полу возле тумбочки кто-то оставил большой красный термос с рисунком розового цветка сливы и надписью черной тушью: «Реаним. I».

На соседней кровати лежала пожилая женщина, очевидно, крестьянка. Кожа на лице заветрилась от долголетней работы в поле. Волосы коротко пострижены, но тем не менее стянуты назад многочисленными заколками. Мэй подивилась терпению, нужному, чтобы соорудить такую прическу. Женщина собиралась пообедать. Ее навестила девочка — судя по возрасту, правнучка, — принесшая с собой целую сумку еды. Она достала из сумки яблоко и бросила старушке. Та ловко поймала его в воздухе, не хуже хорошего игрока в бейсбол. «Что за смертельная болезнь привела ее сюда?» — удивилась Мэй. Старушка и девочка говорили между собой с провинциальным акцентом, так что это скорее всего родственницы какого-нибудь военного, проходящего службу в Пекине. Наверное, ему удалось по знакомству поместить свою мать в реанимационное отделение — оно и оборудовано получше, и в палатах здесь не больше двух пациентов.

Мэй еще раз поблагодарила тетушку Чжао и проводила ее до двери. Потом вернулась к кровати Лин Бай и села на стоявший рядом пластмассовый стул.

Между тем к старушке пожаловали новые посетители. Снова, как мячи, полетели сдобные булочки, сардельки и оладьи. Лин Бай застонала и открыла глаза — то ли ее разбудили громкие разговоры и смех, то ли прекратилось действие анестезирующего средства.

— Мама! — воскликнула Мэй, сжимая худую ладошку матери и повышая голос, чтобы та услышала ее в общем гвалте. — Я здесь!

Лин Бай медленно перевела на нее невидящий взгляд.

— Лу… — произнесла она с трудом, но достаточно отчетливо. Ее губы высохли и растрескались. «Как рана подстреленной птицы», — невольно подумалось Мэй.

— Мама, это я, Мэй!

Она ощущала пальцами тепло материнской ладони, тепло живого человеческого существа. Ей хотелось притянуть к себе это хрупкое тело, заключить в свои объятия, крепко прижать к груди.

В палату вошла медсестра, проверила капельницу, посчитала пульс Лин Бай, поправила кислородные трубки.

— Не позволяйте ей делать лишних движений, — велела она Мэй, не потрудившись объяснить почему.

— Эй вы, потише там! — скомандовала медсестра, окидывая суровым взглядом родственников старушки, собравшихся вокруг соседней кровати. — Здесь тяжелая, ей нужен полный покой!

Затем повернулась и вышла, не сказав больше Мэй ни слова.

Лин Бай то забывалась в беспамятстве, то снова приходила в себя. Мэй тихонько гладила ее руку.

— Мэй! — вдруг позвала мать.

— Да, мама! Я здесь!

Лин Бай открыла глаза. На этот раз она смотрела на Мэй вполне осознанно.

— Где Лу?

— Скоро приедет, мама. Хочешь водички? — Мэй промокнула салфеткой пот на лбу матери.

Лин Бай едва заметно кивнула и тут же вновь закрыла глаза.

Мэй зачерпнула из кружки пол-ложечки остывшей кипяченой воды и поднесла к пересохшим губам. Лин Бай с трудом глотнула.

— Еще? — спросила Мэй, заметив, как рот матери судорожно дернулся.

Губы Лин Бай шевельнулись. Мэй наклонилась к этим безжизненным губам, но, похоже, короткое общение совсем обессилело мать.

Мэй поставила госпитальную кружку обратно на тумбочку и решительно направилась к шумной компании у кровати старушки.

— Пожалуйста, ведите себя потише! Моя мать только что перенесла инсульт. Ей необходим покой. Неужели вам совершенно наплевать? — Мэй пришлось повысить голос, чтобы перекричать их.

Она знала, что им действительно наплевать. Наглецы и хамы возмущали ее. Мать всегда говорила, что Мэй слишком строга и требовательна к окружающим. «Ты либо вообще не разговариваешь с людьми, либо грубишь, и, конечно же, все на тебя обижаются! Стоит ли удивляться, что тебе так не везет в жизни!»

«Да, не везет, — грустно подумала Мэй. — Ни в жизни, ни в любви».

Дверь резко распахнулась, и в палату вбежала Лу. Она выглядела роскошно в бежевом костюме, с безукоризненным макияжем и длинными дугами подведенных бровей. Волосы покрашены в золотисто-коричневый цвет со светлыми перышками. За ней по пятам следовал личный ассистент, с которым Мэй разговаривала по телефону. На ассистенте был черный костюм; волосы, прямые, как ежовые колючки, аккуратно подстрижены. Он буквально излучал молодость и обаяние.

— Мама, это я, Лу! — Она бросилась к кровати, схватила руку матери и прижала ее к своей розовой щечке. — Все будет хорошо!

— Вот и настал мой черед, — вздохнула Лин Бай, и слезинка скатилась из уголка ее глаза. Ей все-таки не хотелось умирать.

— Нет, мамочка, не беспокойся, я позабочусь о тебе!

Лу велела ассистенту разыскать главного врача и старшую медсестру. Молодой человек вышел. Мэй подробно рассказала сестре обо всем, что произошло, обратив ее внимание и на шумную компанию по соседству. Через десять минут в палату пришел главврач собственной персоной и пригласил Лу к себе в кабинет.

После беседы Лу отвела Мэй в сторонку и сообщила, что у врачей мало надежды на выздоровление мамы.

— Ты ведь знаешь, ее всю жизнь преследуют неприятности со здоровьем. Лечащий врач сказал, что плохо функционируют печень и почки, непонятно почему. Он подозревает, что маме грозит… — Лу замолчала и судорожно вздохнула. — Главврач полагает, что нам следует известить родственников и маминых друзей. Я поручу это моему ассистенту. Нам надо быть готовыми к самому худшему.

Мэй не знала, что сказать. Разве можно подготовиться к смерти собственной матери?

Вскоре пришла старшая медсестра и посоветовала им нанять сиделку.

— У меня есть племянница, которая занимается этим уже несколько лет. Так что у нее уже большой опыт. Знает, к кому обратиться в случае необходимости, как облегчить боль. Да и я ей помогу!

Они договорились нанять в сиделки племянницу старшей медсестры, которая также будет ходить за едой для Мэй или Лу, приносить кипяток из титана, периодически массировать руки и ноги Лин Бай, по ночам дежурить у постели больной.

Старушку на соседней койке выписали из госпиталя тем же вечером. То ли закончилось лечение, то ли сыграло роль вмешательство Лу, это для Мэй осталось загадкой.

После обеда Лин Бай задремала, а Лу уехала домой, где ее ждал муж. Мэй решила остаться с мамой. Возможно, это было неразумно, но ей вдруг стало страшно потерять маму из виду, как когда-то отца, и больше никогда с ней не встретиться.

А кроме того, ее никто нигде не ждал.