Глава 8. Встреча в Лодочный день

Все случилось из-за того, что он в одиночку пошел отлить.

В начале сезона тайфунов на Кеконе всегда устраивали Лодочный день, а три месяца спустя, по окончании, Осенний фестиваль. Смысл Лодочного дня заключался в подкупе раздражительного бога тайфунов Йофо, предстояло учинить достаточно разрушений, чтобы задобрить его на предстоящий год и избежать Очищения – самых жестоких тайфунов, выдирающих деревья, разносящих в щепки целые деревни и изменяющих пейзаж. Дети и взрослые делали бумажные кораблики (а также спичечные домики и модели автомобилей) и торжественно их уничтожали – обычно поджигали и поливали сильной струей, а иногда сбрасывали с высоты или давили ведрами с камнями и глиной. Вечером Лодочного дня гавань Жанлуна превращалась в место потешного морского сражения, заполнялась огнями, грохочущими пушками, а моряки сигали за борт в конце церемонии затопления пары старых судов.

В детстве Анден уже насмотрелся на спектакль в гавани и не хотел снова на него глазеть, но принял предложение Тона пройтись по набережной с несколькими одноклассниками и устроить попойку. Воспитывая учеников в духе суровости и дисциплины, Академия кормила их скудной и простой пищей, запрещая спиртное, и редко предоставляла каникулы. А потому по таким особым случаям ученики седьмой и восьмой ступени, которым позволялось выходить с территории без присмотра, отрывались по полной, обжирались и напивались до тошноты, и по освященной временем традиции на следующий день их отчитывали и наказывали недовольные наставники. Анден, Тон и еще трое – Лотт, Хейке и Дудо – посетили в Доках четыре бара, съели с полдюжины разновидностей уличного фастфуда у продавцов на набережной и ближе к вечеру затеяли спор, что лучше – остаться на месте и посмотреть, как топят корабли, или двинуться против течения прибывающих зрителей.

Мочевой пузырь Андена уже разрывался, но нигде поблизости не оказалось туалета. Было жарко и влажно, как обычно, и за последние полчаса он выхлебал приличное количество газировки, обвиняя свою слабую эспенскую кровь в том, что ему достаточно совсем немного хоцзи, кеконской финиковой водки, чтобы она ударила в голову.

– Давайте вернемся. Мне нужно отлить, – сказал он и понял, что обращается в пустоту. Дудо блевал в урну. Тон стоял рядом с ним для моральной поддержки. Хейке и Лотт жарко спорили по поводу рельбола.

Арден с минуту наблюдал за ними. Хейке был выше, с красиво очерченными бицепсами и, пожалуй, более привлекательный из этих двоих. Но в Лотте Цзине имелось нечто такое, что всегда влекло Андена. Мрачный, но чувственный изгиб губ в форме лука, слегка волнистые волосы над серьезными глазами с длинными ресницами. По-звериному ленивые движения хорошо сложенного тела придавали ему такой вид, будто ко всему вокруг он относится с легким презрением.

Поскольку спор о рельболе все никак не заканчивался, а остальные явно были не состоянии передвигаться, Анден решил сам о себе позаботиться. Чтобы не бороться с толпой, толкающейся за лучший вид на гавань, он спустился чуть дальше, до паромной пристани, откуда отплывали лодки на ближайшие острова Эуман и Пуговка. Можно было бы предположить, что на пристани найдется туалет, но ничего подобного. Анден пересек улицу и пробежал еще три квартала, пока не заметил на углу пирожковую. Бормоча извинения, он протиснулся сквозь стоящую к прилавку очередь и помчался в туалет, захлопнул за собой дверь и вздохнул с облегчением, шепча быструю молитву Тевану, богу торговли, чтобы благословил владельца пирожковой «Горячая хижина».

Чтобы выйти из крохотной пирожковой, он снова протиснулся сквозь толпу сгрудившейся у дверей молодежи. Однако парень, примерно одного возраста с Анденом резко дернул его и сказал:

– Ты что, ничего не купишь?

– Что?

Парень мотнул головой в сторону «Горячей хижины», не сводя глаз с Андена.

– Поссал тут и ничего не купишь? Тебе не нравятся пирожки? Лучшие в городе. Прояви уважение, кеке.

– Да никакой он не кеке, – лениво произнес другой, проглатывая кусок горячей сдобы, и оценивающе оглядел Андена, выдвинув челюсть. – Он же полукровка и к тому же забрел не в ту часть города.

Анден взглянул на витрину «Горячей хижины» и тут же понял свою ошибку. В спешке он перебрался из Доков в район Летний парк. Над кассиром висел бумажный фонарь, но бледно-зеленый, а не белый. Это территория Горного клана, а на нем рубашка цветов Академии Коула Ду.

Денег при себе у него почти не осталось, и последнее, чего хотел его туго натянутый желудок, это пирожков.

– Ты прав, – сказал Анден. – Я куплю что-нибудь.

Он шагнул назад, к очереди.

Первый парень толкнул Андена в плечо и набычился в боевой стойке.

– Только не в этой уродской рубашке. – По его прыщавому лицу расплылась ухмылка. – Снимай. Мы примем ее в качестве дани Школе Ви Лон и повесим в сортире.

– Я не отдам вам мою рубашку, – сказал Анден, но чувствовал себя не в своей тарелке.

Пусть ему уже восемнадцать, но он лишь ученик без нефрита, по традиции клана он еще не считается мужчиной. Зеленым Костям, живущим по кодексу чести айшо, запрещалось убивать членов семьи вражеского клана, не имеющих нефрита. К сожалению, кодекс не касался не имеющих нефрита членов соперничающих кланов, а также школ. Они могли делать с ним, что вздумается. С младших классов Андена учили никогда не покидать территорию Равнинных в одиночку. Он беззвучно обругал пьяных одноклассников, пятую стопку хоцзи и собственную беспечность.

Их было трое: прыщавый предводитель, его тощий дружок, а третий, помоложе, лет пятнадцати или шестнадцати, но уже крупнее остальных, до сих пор помалкивал. Они приблизились к Андену и встали в отработанную позицию, так что Анден понял – это уже не первая их стычка. Стоящий по центру вожак держался чуть дальше, тощий и верзила – по бокам.

– Дотронься лбом до земли и отдай рубашку, дворняга, – велел вожак. – А потом скажи, что Академия Коула Ду – школа для слабаков, говноедов и уродов.

Остальные хохотнули. Возвращение с окровавленной рубашкой Академии и с отличным рассказом о потасовке поднимет их статус среди одноклассников в Ви Лон. Анден не отступил, но это сделали остальные – вся очередь покупателей змеей сдвинулась вправо, обогнув «Горячую хижину», чтобы дать им четверым больше места на тротуаре. Принимающая заказы продавщица встала на цыпочки и крикнула:

– Кыш отсюда! Только не у стеклянных дверей!

Она замахала руками, отгоняя их.

Анден воспользовался секундным переключением внимания, чтобы напасть первым. Он сделал обманное движение вправо, а потом шагнул влево и трижды вмазал тощему по физиономии – левым кулаком, согнутым левым локтем и еще раз по челюсти основанием правой ладони. Тот тут же вырубился.

Так-то лучше. Анден не мог сбежать, не опозорив школу, не опозорив Хило, и победить он не мог – без нефрита, против трех противников, и двое крупнее него. Правда, на публике, да еще в Лодочный день, да еще если он будет драться достойно, они могли только его избить.

Анден подхватил падающего соперника за плечи и развернул его, так что он распростерся прямо перед бросившимся в атаку вожаком. Верзила накинулся сзади, вцепившись в Андена медвежьим захватом, пригвоздив его руки к бокам, а тем временем прыщавый перепрыгнул через упавшего приятеля и стал колошматить Андена в живот и по ребрам. Анден охнул от боли и резко перенес вес вниз, пиная здоровяка по голени и вонзив каблук в мысок его брезентовых туфель. Тот матернулся и убрал ногу, а Анден выбросил ноги вперед, со всей силой направив их в грудь вожака.

Противник отпрянул к двери «Горячей хижины», споткнулся о ноги лежащего приятеля, но люди, на которых он падал, подхватили его и оттолкнули обратно. Верзила потерял равновесие и выпустил Андена, чтобы не упасть. Анден рухнул на него сверху и наугад выставил локоть, по звуку он понял, что попал удачно. Он быстро откатился, но не успел подняться – массивная рука схватила его за пояс и как якорь притянула к земле, а опомнившийся вожак упал на Андена с градом ударов.

Он принял всего два удара – в щеку и в ухо, когда атака вдруг прервалась и нападавший перестал давить его своим весом.

– Вы что вытворяете? – призвал к ответу мужской голос.

Анден увидел смуглого Горного, он за шкирку поднимал троих учеников Школы Ви Лон. Они испуганно моргали, не в силах противостоять его Силе, когда он тащил их, как нашкодивших щенков.

– Вот ведь уроды мелкие, – сказал он. – Сегодня Лодочный день. Посмотрите, в парке куча народа. Здесь полно туристов, а ученики Школы Ви Лон катаются по земле и грызутся как собаки. Что за хрень?

– Мы решили преподать ему урок, Гам-цзен, – захныкал вожак. – Это выродок из Коула Ду и вдобавок полукровка. И вообще, он первый начал.

– Это так будущие Пальцы обращаются к Кулаку? – произнес другой голос, неторопливый и низкий, как рык недовольного медведя.

Приближающегося человека Анден никогда раньше не видел, но тут же узнал по репутации.

Подростки заголосили кающимся тоном:

– Нет, Гонт-цзен, – пробормотали они, опустив глаза.

А вожак мрачновато прибавил:

– Простите нас, если мы преступили границу.

При одном властном и угрожающем взгляде Гонта Ашченту, Штыря Горных, толпа рассеялась. Он опустил квадратный подбородок к Андену, а потом дернул им в сторону учеников Ви Лон.

– Проваливайте.

Три юнца поспешно прикоснулись ладонями ко лбам, попятились и удрали, оглядываясь на бегу. Анден встал, стараясь ровнее приладить погнутые очки. Столкнувшись с Штырем Горных, он чуть не пожелал, чтобы нападавшие вернулись. Анден сомкнул ладони и поднял их в осторожном, но очень почтительном приветствии.

– Гонт-цзен.

– Ты Анден Эмери, – сказал Гонт, и Анден внутренне содрогнулся, услышав, как он произнес иностранную фамилию. – Сын Аун Уремайды. Усыновленный Коулами.

Анден чуть помедлил.

– Да, Гонт-цзен.

Гонт Аш обладал незаурядной внешностью. Лысый, с могучими руками, толстой шеей и толстыми полосами вшитого нефрита на запястьях. Внешность настоящего громилы, такой Штырь гаркает приказы вместе с ругательствами и сначала калечит, а потом уже задает вопросы. Но на самом деле он был спокойным человеком. Рассказывали, что под брутальной внешностью скрывается острый и терпеливый ум.

– Мне сказали, что ты один из лучших учеников в Академии, – прогрохотал он, не сводя глаз с Андена. Он повернулся к Гаму. – Жаль, что ты остановил драку. Я бы с удовольствием посмотрел на исход.

– Я не знал, что он Коул, – ответил Гам.

– Не по крови, но они обращаются с ним как с членом семьи, – сказал Гонт, его тон стал немного резким. Он изучал Андена, как гробовщик, снимающий мерки с покойника. – Вообще-то Коул Хило относится к тебе как к младшему брату, верно?

У Андена снова заколотилось сердце. Он знал, что Гонт и Гам способны Почуять его страх, и дышал медленно и тихо, пытаясь восстановить спокойствие. Он не сделал ничего плохого, не совершил никаких преступлений… если они что-нибудь с ним сделают, это будет немыслимое нарушение айшо, как бы сильно они ни желали зла его кузенам.

– Простите, что я стал причиной этой стычки, Гонт-цзен, – сказал он и попятился. – Я оторвался от друзей в гавани и забрел слишком далеко. Впредь я буду более…

Прежде чем Анден сделал еще один шаг, ему на плечо упала тяжелая рука Штыря.

– Давай поговорим, Анден. Наши пути удачно пересеклись. – А потом он обратился к Кулаку: – Подгони машину.

Гам тут же скрылся. Анден замер, судорожно соображая. Он может попытаться сбежать, но глупо думать, что он двигается быстрее Зеленой Кости вроде Гонта Аша.

– Не бойся, – сказал Штырь с легким намеком на улыбку. – Ты ведь еще не мужчина.

Лицо Андена полыхнуло и выдало подступающую тревогу. Он медленно повернул голову и посмотрел на руку Гонта, лежащую на его плече. Каждый нефритовый камень на запястье был вырезан так, чтобы составить узнаваемый символ реки. Река священна, вода необходима для жизни, а нефрит – для могущества. Река мягкая и мирная, но от дождей в сезон муссонов взбухает и становится смертоносной. Анден чувствовал, как нефрит Гонта притягивает его кровь, словно гравитация. Он поднял взгляд на лицо Штыря.

– Я не боюсь. Но мои кузены не стали бы вам доверять.

Гонт рассмеялся, на удивление мягко, и на обочине остановился сверкающий ZT «Храбрый».

– Садись, – сказал Штырь, открывая заднюю дверцу. У Андена вдруг задрожали колени, но рука Гонта твердо направила его в машину. – Не беспокойся о братьях Коул. Мы дадим им знать, что ты с нами.

С ужасными предчувствиями Анден плюхнулся на заднее сиденье квадратного черного седана. Гонт сел вслед за ним и закрыл дверь. Они тронулись.

Водитель ZT «Храбрый», похожий на хорька человек с седой прядью в волосах и хлопьями перхоти на темной шелковой рубашке, вел машину по переулкам Летнего парка. Они свернули на улицу Патриота и покатили на запад. Несмотря ни на что, Анден с любопытством смотрел в окно. Его приучили считать определенные части Жанлуна вражеской территорией, и он с небольшим разочарованием обнаружил, что они ничем не отличаются от остального города: шумные улицы и магазины, строительные краны, сверкающие новые здания и грязные старые хибары, спящие в тени собаки, иностранные машины, проезжающие мимо балансирующих с грузом велосипедистов. Обычные люди, не Зеленые Кости, свободно перемещаются по Жанлуну, так с чего вдруг ожидать, что он будет выглядеть как другая страна?

Анден незаметно передвинулся на сиденье, чтобы между ним и массивными, исчерченными шрамами голыми плечами Гонта Аша осталось больше пространства. Широко разошлась молва о том, как Гонт получил эти шрамы, и он явно специально носил майки без рукавов, чтобы почаще об этом напоминать. В неразберихе первых послевоенных дней в Жанлуне появилось несколько криминальных банд, они устраивали проблемы на улицах, бросая вызов выжившим, но измотанным на войне Зеленым Костям. Некоторые банды имели нефрит, тогда его не так строго контролировали, как сейчас, и таким образом приобрели значительную силу, хотя их ряды и выкашивала настоящая эпидемия Зуда. Молодой Гонт Аш что-то не поделил с одной такой бандой, и как-то ночью попал в засаду, его притащили к главарю.

Гонт потребовал поединок на ножах, но ему отказали. Он поднял кулаки и настоял на «смерти от последствий» – праве каждой Зеленой Кости умереть, сражаясь вместо казни. Гонта разоружили, а у членов банды были ножи и мачете. Главарь улыбнулся в ответ на браваду юнца, но прекратил улыбаться, как только началась драка. Гонт обладал невероятным талантом Брони. Он выстоял перед градом ударов и вырвал оружие у противника, а потом убил всех восьмерых бандитов. Говорили, что главарь упал на колени, сложил ладони в почтительном приветствии и присягнул Гонту Ашу и Горному клану в верности. Гонт, насколько известно, оставался единственным в истории избежавшим смерти от последствий.

– Выключи, – велел Штырь.

Сидящий впереди Гам выключил оперную мелодию, доносящуюся по радио, и тишина так внезапно накрыла всех в машине и выплеснулась в летнюю жару, что даже открытые окна не могли разогнать чары. Гонт переместил свою бычью тушу и с интересом посмотрел на Андена.

– Однажды я встречал твоего деда, – наконец сказал он, – и твою мать. Лет двадцать назад. Ауны были потрясающими воинами, такими одаренными, что боги, наверное, не одобрили такую силу в смертных и обрушили на них неудачи, чтобы подкосить. В то время я был пацаном младше тебя, хотя уже Пальцем – тогда мы не могли позволить себе роскошь долгого обучения.

Анден прищурился, но промолчал, сбитый с толку тем поворотом, который приобрел разговор. Ровный и четкий баритон Штыря притягивал, он звучал дружелюбно и расслабленно, как у хорошего актера радиопостановок. Полная противоположность устрашающей внешности Гонта.

– В те дни в стране была неразбериха, – продолжил Гонт. – Она строилась и восстанавливалась как сумасшедшая, но была настоящей вонючей трясиной. Зеленые Кости поддерживали мир, чтобы власть не захватили преступники и иностранцы, но прямо в это время Айт Ю и Коул Сен устроили свару и разделили Людей Горы. Помню, Ауны громче всех желали, чтобы Айт и Коул уладили разногласия и Зеленые Кости снова стали единым кланом. В конце концов твой дед встал на сторону Коулов, но семья Аунов разделилась. Твой дядя пошел в Академию и стал ближайшим другом Коула Сена, но твоя мать пошла в школу Храм Ви Лон. Если бы она была жива и сказала свое слово, ты бы в этом году поклялся в верности Горному клану.

Анден смотрел вперед, стиснув зубы. Какую игру затеял Гонт?

– Моя мать не сказала свое слово, – сухо ответил он. – После ее смерти меня забрал Коул Сен. Именно ему я обязан образованием и нефритом, который надену после выпуска.

Гонт пожал плечами, по ним будто пробежала рябь.

– Факел Кекона теперь старик. Тебе следует задуматься, означает ли твой долг перед ним, что ты должен стать мелкой сошкой у Коула Хило.

До сих пор ровный голос Гонта почти не выдавал его чувств, но теперь дрогнул, не оставив сомнений в его презрении к Штырю-сопернику.

Машина свернула на серпантин, ведущий в горы. По обеим сторонам дороги мелькала пышная зелень, а иногда дорожные знаки с истертой белой краской и частные въезды за ржавыми железными воротами. Анден попытался скрыть возрастающую тревогу в голосе:

– Куда вы меня везете?

Гонт откинулся на спинку сиденья, и оно прогнулось под ним.

– На самый верх.

Загрузка...