Нежна и опасна

1. Горько-сладко

Я сто­яла в прос­торной ван­ной ком­на­те Ки­рил­ла Ко­ханов­ско­го. Пра­вое пле­чо бы­ло за­бин­то­вано, а ру­ка за­фик­си­рова­на под­держи­ва­ющей по­вяз­кой. Ки­рилл ме­ня раз­де­вал: снял сви­тер с пят­на­ми кро­ви, рас­стег­нул и ста­щил ис­пачкан­ные в пес­ке джин­сы, по­мог из­ба­вить­ся от белья мар­ки «Швед­ский тигр». Спус­тил тру­сы до по­ла и по­дож­дал, по­ка я вы­шаг­ну из них.

Мне бы­ло не­лов­ко, что я но­шу муж­ское бельё и что мой ло­бок не эпи­лиро­ван. За па­ру не­дель ра­боче­го прос­тоя и стра­даний по Мол­ча­нову моя ги­ги­ена пош­ла пра­хом. Ко­жа не лос­ни­лась от пи­лин­гов и ув­лажня­ющих обёр­ты­ваний, на го­ленях и лоб­ке взош­ли свет­лые во­лос­ки, гель-лак на ру­ках и но­гах ка­тас­тро­фичес­ки от­рос и кое-где об­лу­пил­ся. И да­же пят­ки не си­яли мла­ден­ческой ро­зовостью. Всё это вго­няло ме­ня в стыд, при этом дос­тавляя не­кое из­вра­щён­ное удо­воль­ствие: вот ты хо­тел ме­ня — по­лучи. Те­перь ты ви­дишь, ка­кая я нек­ра­сивая, сла­бая и не­сек­су­аль­ная. Те­перь ты зна­ешь все мои тай­ны.

Кро­ме од­ной, са­мой глав­ной. Но эту тай­ну уви­деть гла­зами нель­зя: она по­хоро­нена глу­боко в мо­ём сер­дце.

Я по­коси­лась на Ки­рил­ла. Ши­рин­ка на его лёг­ких ль­ня­ных брюках чуть от­то­пыри­лась — или мне по­мере­щилось, или у не­го слу­чилась эрек­ция. Но я же те­перь не де­вуш­ка по вы­зову, я его под­ру­га. Я не обя­зана что-то пред­при­нимать по по­воду его эрек­ции.

Мы на­чина­ли всё сна­чала.

Ки­рилл то­же раз­делся, ос­тавшись в од­них бок­сё­рах. Он за­мотал по­вяз­ку на пле­че пи­щевой плён­кой и за­вёл ме­ня в ду­шевой «уго­лок» — ни­шу два на два мет­ра, от­де­лан­ную бру­таль­ной се­рой плит­кой. Зак­рыл за на­ми стек­лянную дверь. Свер­ху на­висал квад­ратный сталь­ной душ с фун­кци­ей дож­дя, ко­торым я поль­зо­валась в прош­лое по­сеще­ние, но се­год­ня Ки­рилл взял ма­лень­кую руч­ную лей­ку. По­щёл­кал ры­чагом, вы­бирая ре­жим струи, и вклю­чил во­ду. Она ли­лась поч­ти сов­сем без на­пора, слов­но вы­тека­ла под дей­стви­ем си­лы тя­жес­ти. Ки­рилл бо­ял­ся при­чинить мне боль силь­ной стру­ёй: на мо­их пле­чах, шее и ру­ках бы­ло мно­жес­тво мел­ких ца­рапин и ра­нок.

— Да­вай сна­чала го­лову, — ска­зал он. — Смо­жешь зап­ро­кинуть на­зад?

Я по­вер­ну­лась к не­му спи­ной и сде­лала, как он ве­лел. Го­лова тут же зак­ру­жилась, я по­шат­ну­лась. Ки­рилл при­дер­жал ме­ня:

— Ни­чего, не бой­ся, я те­бя пой­маю.

Он смо­чил мне во­лосы и на­нёс шам­пунь. По­ка его паль­цы ос­то­рож­но мас­си­рова­ли го­лову, я раз­гля­дыва­ла ды­роч­ки в сталь­ном квад­ратном ду­ше и… нас­лажда­лась. Ник­то ни­ког­да не мыл ме­ня в ду­ше. Ког­да я бы­ла ма­лень­кой, де­душ­ка по­могал про­полос­кать длин­ные во­лосы, но это я не счи­тала. А из муж­чин ник­то не при­касал­ся ко мне прос­то так, по-че­лове­чес­ки, по-дру­жес­ки — без на­мере­ния не­мед­ленно за­нять­ся сек­сом, а с целью по­забо­тить­ся о мо­их нуж­дах.

Ко­неч­но, Ки­рилл то­же на­мере­вал­ся за­нимать­ся со мной сек­сом — но не сей­час, и не в при­нуди­тель­ном по­ряд­ке, по­это­му мыл ме­ня бес­ко­рыс­тно, чис­то из ми­лосер­дия. Его плав­ные дви­жения усып­ля­ли. Хо­телось прис­ло­нить­ся к не­му спи­ной и от­ки­нуть го­лову на под­став­ленное пле­чо. Это бы­ло при­ят­но — нам­но­го луч­ше, чем в са­лоне.

Он смыл шам­пунь и от­жал во­лосы. По­том на­лил мне в ла­донь ге­ля для умы­вания и прос­ле­дил, что­бы я умы­лась. Нап­ра­вил сла­бый по­ток во­ды в ли­цо.

— В гла­за не по­пало?

Я по­кача­ла го­ловой. Вся эта си­ту­ация ка­залась очень стран­ной. Я сто­яла го­лая и без­за­щит­ная пе­ред муж­чи­ной, а он ме­ня тро­гал, и в этом не бы­ло сек­су­аль­но­го под­тек­ста. И, воз­можно, имен­но по­это­му си­ту­ация ме­ня вол­но­вала. Всё, что про­ис­хо­дило, — про­ис­хо­дило для ме­ня впер­вые в жиз­ни. Доб­ро­воль­ное об­ще­ние с муж­чи­ной. Пусть Ки­рилл и оп­ла­тил ме­сяц мо­их ус­луг — это ни­чего не ме­няло, мы оба это зна­ли. Я на­ходи­лась в его ду­ше по собс­твен­ной во­ле. Я са­ма при­няла ре­шение быть здесь, с ним.

Ки­рилл об­лил ме­ня тёп­лой во­дой и выб­рал один из ге­лей, сто­яв­ших на стек­лянной по­лоч­ке.

— У ме­ня толь­ко муж­ские, — ска­зал он. — На­до ку­пить те­бе кос­ме­тику, к ко­торой ты при­вык­ла.

Я вспом­ни­ла:

— А у те­бя нет то­го аро­мата, ко­торым ты обыч­но поль­зу­ешь­ся? Та­кой горь­ко-слад­кий, ужас­но стой­кий?

— Том Форд, ты име­ешь в ви­ду? — Он от­крыл один фла­кон: — Этот?

Гус­той ха­рак­терный за­пах дым­но­го уда и слад­ких слив уда­рил мне в ноз­дри.

— Да, — от­ве­тила я, — по­мой ме­ня им.

— Те­бе нра­вит­ся этот пар­фюм, — ска­зал Ки­рилл, улы­ба­ясь, — а я и не знал…

Ки­рилл вы­лил нем­но­го ге­ля мне на ло­пат­ки. Я ощу­тила, как он по­тёк по поз­во­ноч­ни­ку, но Ки­рилл пой­мал кап­ли и на­чал на­мыли­вать спи­ну. От шеи до ло­паток и ни­же, до по­яс­ни­цы. И ещё ни­же — до коп­чи­ка. Дой­дя до яго­диц он ос­та­новил­ся и взял­ся за ле­вую ру­ку. По­том — очень ос­то­рож­но — по­мыл пра­вую.

Я жда­ла, за­та­ив ды­хание.

Он раз­вернул ме­ня к се­бе и нак­ло­нил фла­кон над грудью. Тя­гучая струй­ка ге­ля, по­хоже­го цве­том и плот­ностью на гре­чиш­ный мёд, упа­ла на один со­сок, чир­кну­ла по клю­чицам и об­ли­ла вто­рой. Ки­рилл иг­рал со мной? Я по­дави­ла улыб­ку. Он обе­ими ру­ками нак­рыл мои гру­ди и на­чал неж­но мас­си­ровать. Я по­далась к не­му всем те­лом, при­тира­ясь к лас­ко­вым ла­доням. Мысль о том, что, ес­ли я не за­хочу, сек­са не бу­дет, не­имо­вер­но рас­слаб­ля­ла. Дур­ма­нящее ощу­щение сво­боды и кон­тро­ля над сво­ей жизнью рас­кре­поща­ло и сни­мало мы­шеч­ное нап­ря­жение.

Мо­жет быть, я на­учусь с ним воз­буждать­ся и кон­чать? Мо­жет быть, мне имен­но это­го и не хва­тало — нор­маль­но­го, бе­зопас­но­го, кон­тро­лиру­емо­го и до­вери­тель­но­го сек­са? Од­нажды я пы­талась от­дать­ся Ко­ле, сво­ему школь­но­му дру­гу, маль­чи­ку, ко­торый был в ме­ня влюб­лён. Я на­де­ялась пе­режить с ним пер­вое в сво­ей жиз­ни удо­воль­ствие — но он не смог меня пра­виль­но взять. Он про­явил не­тер­пе­ние, гру­бость и эго­изм. Но Ки­рилл не Ко­ля. Ки­рилл взрос­лый, очень опыт­ный и тем­пе­рамен­тный муж­чи­на — с ним у ме­ня мо­жет по­лучить­ся. Он пе­река­тывал меж­ду паль­цев мои зат­вердев­шие сос­ки с та­ким ви­дом, буд­то и прав­да их мыл. На ли­це его бы­ло на­писа­но не прос­то спо­кой­ствие, а поч­ти ску­ка. Слов­но он мед­брат, а я — ста­руш­ка, нуж­да­юща­яся в по­мощи. Он иг­рал со мной! Прит­во­рял­ся!

Или нет?

Я не удер­жа­лась и пос­мотре­ла вниз. Ну, ко­неч­но, мож­но дер­жать по­кер фейс, ес­ли ты пер­воклас­сный иг­рок, но — толь­ко фейс. Та­кого по­нятия как по­кер пе­нис не су­щес­тву­ет. Он сам по се­бе и ни­кому не под­чи­ня­ет­ся.

Что ж, я не про­тив по­иг­рать. Я ос­та­нови­ла лас­ка­ющие ру­ки и спус­ти­ла их ни­же, к сво­ему лоб­ку:

— Здесь то­же по­мой, по­жалуй­ста.

И рас­ста­вила но­ги.

2. Мы начинаем сначала

Ки­рилл на­лил в ла­донь нем­но­го ге­ля и вспе­нил на мо­ём лоб­ке. Это бы­ло нас­толь­ко не­сек­су­аль­но — моё пле­чо в пи­щевой плён­ке; не­под­вижная пра­вая ру­ка, ви­сящая вдоль те­ла; пу­шис­тая, как в ста­рых пор­но­филь­мах, про­меж­ность, — что всё про­ис­хо­дящее на­пол­ни­лось тро­гатель­ной ин­тимностью. На­ши не­лов­кие улы­боч­ки уже не мог­ли скрыть на­рас­та­юще­го воз­бужде­ния. По Ки­рил­лу это бы­ло осо­бен­но за­мет­но: его ды­хание ста­ло пре­рывис­тым, ску­лы рас­крас­не­лись. К счастью, своё ли­цо я ви­деть не мог­ла.

Он по­вер­нул ме­ня бо­ком к се­бе и сколь­знул ру­кой меж­ду по­ловых губ. Мед­ленно и тща­тель­но на­мылил то, что вов­се не нуж­да­лось в та­кой усер­дной и об­сто­ятель­ной об­ра­бот­ке. При этом мы оба про­дол­жа­ли де­лать вид, что он все­го лишь по­мога­ет мне по­мыть­ся. Ме­ня кач­ну­ло, я прис­ло­нилась пле­чом к его об­на­жён­ной гру­ди. От теп­ла и влаж­ности во­лосы на ней свер­ну­лись в ко­леч­ки и по­тем­не­ли. Я рас­се­ян­но рас­смат­ри­вала за­вит­ки, ощу­щая, как его уме­лые паль­цы сколь­зят у ме­ня меж­ду ног. Впе­рёд — на­зад, то креп­ко при­жима­ясь к ко­же, то со­вер­шая лёг­кие кру­говые пог­ла­жива­ния, то умень­шая си­лу воз­дей­ствия и де­лая его поч­ти не­весо­мым. Этот мас­саж и рас­слаб­лял ме­ня, и нап­ря­гал од­новре­мен­но. Я не мог­ла ра­зоб­рать­ся в сво­их ощу­щени­ях.

Я чуть не под­прыг­ну­ла от не­ожи­дан­ности, ког­да Ки­рилл пог­ла­дил ме­ня вто­рой ру­кой по по­пе. Вни­мание раз­дво­илось: те­перь я дол­жна бы­ла сле­дить за обе­ими его ру­ками, ко­торые дви­гались в раз­ном ре­жиме и сти­мули­рова­ли раз­ные точ­ки. Это сби­вало с тол­ку и бу­дора­жило. Я пе­рес­ту­пила с но­ги на но­гу, слу­чай­но сом­кну­ла их — и ах­ну­ла: нас­толь­ко при­ят­ным ста­ло тре­ние.

Ки­рилл вос­поль­зо­вал­ся мо­им за­меша­тель­ством и обиль­но на­мылил анус. Вот та­кого со мной точ­но ник­то не де­лал! Пос­ле пер­во­го ра­за эта зо­на бы­ла для ме­ня та­бу. Но ведь сей­час мы не за­нима­лись сек­сом? Это обыч­ная ги­ги­ени­чес­кая про­цеду­ра, ни­чего страш­но­го. Я мог­ла до­верить ему свою по­пу без рис­ка по­лучить что-ни­будь в зад­ний про­ход. Ще­кот­ка стра­ха и пред­вку­шения про­бежа­ла по те­лу. Я вы­пяти­ла яго­дицы, под­став­ля­ясь под за­бот­ли­во-неб­режные и под­чёр­кну­то асек­су­аль­ные ка­сания, а Ки­рилл вдруг нак­ло­нил­ся ко мне и со­еди­нил паль­цы рук меж­ду но­гами. Он мас­си­ровал, пог­ла­живал и рас­ти­рал аро­мат­ным ге­лем боль­шие и ма­лень­кие гу­бы, кли­тор, вход во вла­гали­ще, анус и учас­ток ко­жи меж­ду ни­ми — и всё это од­новре­мен­но спе­реди и сза­ди. Мне ста­ло жар­ко, но­ги сде­лались ват­ны­ми, и я под­ня­ла го­лову к Ки­рил­лу. Ткну­лась гу­бами в мяг­кую бо­род­ку. Хо­тела что-то ска­зать, но не зна­ла что: «Ос­та­новись», «Не ос­та­нав­ли­вай­ся», «Зас­тавь ме­ня кон­чить», «Дер­жи ме­ня, я па­даю».

Но он и так по­нял.

Он нак­рыл мой рот го­рячи­ми гу­бами, лас­кая и пог­ру­жа­ясь в не­го язы­ком. Го­лова зак­ру­жилась, я ос­ла­бела и осе­ла на его ру­ках, как маль­чиш­ка на со­сед­ском за­боре: и стыд­но, и страш­но, и хо­чет­ся чу­жих яб­лок. И что-то опас­ное меж­ду ног. В этот мо­мент в ме­ня сколь­зну­ли два паль­ца — глу­боко и тре­бова­тель­но. Ки­рилл зас­то­нал сквозь по­целуй, сде­лал шаг и при­жал ме­ня к сте­не. В пле­че стрель­ну­ло болью.

Иг­ра кон­чи­лась. Я боль­ше не ра­неная де­воч­ка, нуж­да­юща­яся в по­мощи, я — сек­су­аль­ный объ­ект с прив­ле­катель­ны­ми ды­роч­ка­ми, ко­торые дол­жна пре­дос­тавлять по пер­во­му тре­бова­нию кли­ен­та. Ему хо­телось по­иг­рать в мед­бра­та — он по­иг­рал. Те­перь он хо­тел жёс­тко­го сек­са в ду­ше.

Я по­чему-то ду­мала, что меж­ду де­вуш­кой и её пар­нем всё про­ис­хо­дит ина­че, чем меж­ду прос­ти­тут­кой и кли­ен­том. Воз­можно, я жда­ла, что он спро­сит мо­его сог­ла­сия, преж­де чем при­жимать к сте­не и рас­тя­гивать мои от­вер­стия. Воз­можно, хо­тела бо­лее дол­гой пре­людии. Смут­ное чувс­твен­ное том­ле­ние уле­тучи­лось, я ощу­тила жже­ние от ге­ля в зад­нем про­ходе и урет­ре. Бе­зум­но неп­ри­ят­ное ощу­щение — сра­зу же за­хоте­лось в ту­алет. Нель­зя столь­ко пар­фю­миро­ван­но­го мы­ла пи­хать в ин­тимную зо­ну. Я сня­лась с паль­цев Ки­рил­ла, вы­вер­ну­лась из-под его по­целу­ев и ска­зала:

— Не на­до, мне боль­но.

Его гла­за бы­ли за­тума­нены страстью. Ка­залось, он не рас­слы­шал или не по­нял мо­их слов. Но че­рез нес­коль­ко се­кунд он взял се­бя в ру­ки и ска­зал:

— Прос­ти, я ув­лёкся… — Он снял со сте­ны лей­ку: — Иди ко мне, я смою пе­ну…

Пос­ле ду­ша он за­мотал ме­ня в бе­лос­нежный мах­ро­вый ха­лат и от­нёс на «ков­бой­ский» ди­ван в гос­ти­ной. Сел ря­дом об­на­жён­ный, в од­них тру­сах. Сол­нце за­лива­ло ог­ромную по­лупус­тую ком­на­ту, в зо­лотых лу­чах пла­вали пы­лин­ки. Ки­рилл ни­чуть не сму­щал­ся сво­ей на­готы.

— Аня, я чувс­твую, что чем-то те­бя расс­тро­ил, но не знаю чем. Ска­жи мне са­ма, что­бы я не га­дал.

Он вни­матель­но на ме­ня смот­рел и ждал от­ве­та. Я ре­шилась:

— Ты — пер­вый муж­чи­на, с ко­торым я встре­ча­юсь по сво­ему вы­бору, вне ра­боты.

Он кив­нул.

— И ты ска­зал вче­ра, что мы нач­нём всё сна­чала.

Он опять кив­нул.

— Мне бы хо­телось… Я не знаю… — Я за­мол­ча­ла, не же­лая его оби­деть, и в то же вре­мя по­нимая, как важ­но для на­ших от­но­шений быть от­кро­вен­ны­ми друг с дру­гом. — Мне ка­жет­ся, дол­жно прой­ти ка­кое-то вре­мя, преж­де чем мы…

— Сно­ва нач­нём тра­хать­ся?

— Да. Я хо­чу уз­нать те­бя по­луч­ше, хо­чу до­верить­ся те­бе… Нет, я что-то не то го­ворю: я дос­та­точ­но те­бя знаю и до­веряю. Я прос­то хо­чу, что­бы у нас всё бы­ло, как у нор­маль­ных лю­дей, — пос­те­пен­но и вза­им­но. Что­бы я не чувс­тво­вала се­бя…

Я сов­сем зас­то­пори­лась, бо­ясь ляп­нуть что-то ос­корби­тель­ное. Но Ки­рилл до­гово­рил фра­зу:

— Что­бы ты не чувс­тво­вала се­бя прос­ти­тут­кой на вы­зове?

Нас­тал мой че­рёд кив­нуть. Да, имен­но это ме­ня и бес­по­ко­ило. По­ка я не чувс­тво­вала се­бя сек­су­аль­ным объ­ек­том, мне бы­ло хо­рошо. Мне бы­ло пот­ря­са­юще! А по­том всё уле­тучи­лось. Ки­рилл обод­ря­юще улыб­нулся:

— Те­бе прос­то нуж­но вре­мя. Я по­нимаю, труд­но пе­рес­тро­ить­ся. И мне то­же нуж­но пе­рес­тро­ить­ся — я боль­ше не дол­жен вос­при­нимать те­бя как де­воч­ку, ко­торая сог­ласна на всё ра­ди мо­его удо­воль­ствия. Это был фан­тасти­чес­кий не­забы­ва­емый опыт, но те­перь я хо­чу с то­бой чес­тных от­но­шений.

Я то­же улыб­ну­лась. Ки­рилл го­ворил имен­но то, что я не мог­ла вы­разить, и то, что мне хо­телось ус­лы­шать. Он про­дол­жил:

— Да­вай до­гово­рим­ся так: ты са­ма ре­шишь, ког­да мы пе­рей­дём к пос­те­ли. Мы бу­дем дви­гать­ся в том рит­ме, ко­торый ком­фортен те­бе.

— А ты вы­дер­жишь?

Ка­жет­ся, я всё-та­ки ляп­ну­ла глу­пость. Ки­рилл фыр­кнул и под­нялся с ди­вана:

— Как-ни­будь справ­люсь. — Влаж­ная ткань бок­сё­ров чёт­ко об­ри­совы­вала не до кон­ца опав­ший член. Я с тру­дом отор­ва­ла от не­го взгляд и пос­мотре­ла Ки­рил­лу в гла­за. Он ве­село мне под­мигнул: — Пой­ду-ка я в душ.

3. Гости дорогие

Олег Иго­ревич рас­ска­зывал ску­по, по-во­ен­но­му:

— Се­год­ня в шес­тнад­цать ча­сов в со­рок тре­тий От­дел по­лиции пос­ту­пило за­яв­ле­ние о про­паже че­лове­ка — Пав­ло­вой Ан­ны Сер­ге­ев­ны. За­яви­тель со­об­щил, что её увёз из боль­ни­цы ка­кой-то нез­на­комый че­ловек, пос­ле че­го её сле­ды про­пали. Те­лефон от­клю­чен, до­ма она не по­яв­ля­лась. За­яви­тель пред­ста­вил­ся как Пав­лов Иван…

— О гос­по­ди, де­душ­ка! — вос­клик­ну­ла я и ки­нулась рас­па­ковы­вать ко­роб­ку с но­вым ай­фо­ном. — Где сим­ка?

Де­душ­ке нель­зя вол­но­вать­ся! А учи­тывая, что он не прос­то вол­но­вал­ся, а соб­рался и при­ехал в Пи­тер, я опа­салась са­мого худ­ше­го. У ме­ня зат­ряслись ру­ки. Ки­рилл заб­рал те­лефон и на­чал встав­лять сим-кар­ту. За­рабо­та­ет ли но­вый те­лефон без под­за­ряд­ки?

— От­ку­да он уз­нал, что я бы­ла в боль­ни­це? — пе­режи­вала я. — Ник­то не зна­ет, что со мной слу­чилось. Я ни­кому не зво­нила!

— Во­об­ще-то все зна­ют, — от­ве­тил Ки­рилл, — в но­вос­тях был сю­жет. Тво­его име­ни не на­зыва­ли, но по­каза­ли ли­цо круп­ным пла­ном.

— В но­вос­тях?!

— В кри­миналь­ной хро­нике, — по­яс­нил Олег Иго­ревич с та­ким ви­дом, слов­но обо мне упо­мяну­ли в «Спо­кой­ной но­чи, ма­лыши».

Те­лефон вклю­чил­ся. Я тут же наб­ра­ла зна­комый но­мер и поч­ти зак­ри­чала:

— Де­душ­ка, ми­лень­кий! Не вол­нуй­ся, со мной всё хо­рошо!

— Аня, ты где? — стро­го спро­сил он. — Те­бя взя­ли в за­лож­ни­ки?

— О нет! Нет! Де­душ­ка, я сей­час за то­бой при­еду и всё объ­яс­ню, ни­куда не ухо­ди! — я прик­ры­ла труб­ку. — Ки­рилл, мне нуж­но до­мой. Де­душ­ка при­ехал.

— Твой дом здесь, — от­ве­тил он. — Мы его сю­да при­везём, я по­еду с то­бой. И не вол­нуй­ся ты так, всё бу­дет хо­рошо.
 

***

У со­рок треть­его От­де­ла по­лиции на ла­воч­ке под то­поля­ми си­дели де­душ­ка, ка­зав­ший­ся из­да­ли сгор­блен­ным и ус­тавшим, и Ко­ля, ка­зав­ший­ся упи­тан­ным и не­доволь­ным. Я бро­силась к де­душ­ке, он об­нял ме­ня и по при­выч­ке отор­вал от зем­ли — но в этот раз все­го лишь на сан­ти­метр. Я пос­та­ралась сдер­жать вскрик бо­ли — сво­бод­ная фут­болка, ко­торую одол­жил Ки­рилл, скры­вала за­бин­то­ван­ное пле­чо, и я от­тя­гива­ла мо­мент, ког­да при­дёт­ся рас­ска­зать о взры­ве. Я бы пред­почла во­об­ще про­мол­чать о про­ис­шес­твии, но де­душ­ка всё рав­но выс­про­сит.

— Ты как? За­чем ты при­ехал в та­кую даль? Мог бы поз­во­нить.

— Я так-то зво­нил, но у те­бя те­лефон был вык­лю­чен, — ска­зал он. — Весь ве­чер зво­нил, а ут­ром ду­маю, дай-ка съ­ез­жу и сам раз­бе­русь.

Я ог­ля­нулась и уви­дела при­пар­ко­ван­ную бе­лую «шес­тёрку». От дол­гой до­роги она за­пыли­лась и по­теря­ла при­выч­ный лоск.

— Ты от­ма­хал трис­та ки­ломет­ров? — ужас­ну­лась я.

— Не, это Ко­ля, — от­ве­тил дед, с лю­бопытс­твом пос­матри­вая на мо­их спут­ни­ков, — Ки­рил­ла и ко­лорит­но­го Оле­га Иго­реви­ча.

И тут я по­няла, что нуж­но поз­на­комить их меж­ду со­бой.

— Де­душ­ка, это Ки­рилл Ко­ханов­ский, мой… близ­кий друг. — Я по­вер­ну­лась к Ки­рил­лу: — А это мой де­душ­ка, Пав­лов Иван Ва­силь­евич. А это Ко­ля, мой од­ноклас­сник.

По­ка они по­жима­ли друг дру­гу ру­ки, Олег Иго­ревич пред­ста­вил­ся сам:

— А я Го­лубев Олег Иго­ревич, на­чаль­ник служ­бы бе­зопас­ности «Сталь­Им­порта». По всем воп­ро­сам, да­же са­мым кон­фи­ден­ци­аль­ным, мож­но об­ра­щать­ся ко мне.

— По ка­ким воп­ро­сам? — не по­нял де­душ­ка.

— По всем, — под­ска­зал Ко­ля.

Ему яв­но не пон­ра­вились мои но­вые друзья.
 

4. Шлюпка

«Спон­сор» — ка­кое гад­кое ста­ромод­ное сло­во! Как фи­говый лис­то­чек, приз­ванный скрыть неч­то стыд­ное, но на са­мом де­ле лишь под­чёрки­ва­ющий это. «Кли­ент» зву­чало нам­но­го луч­ше: по-де­лово­му и ме­нее ин­тимно. А Ки­рилл для ме­ня не спон­сор и да­же не кли­ент. Он мой бой­френд, близ­кий друг, лю­бов­ник.

Я упёр­лась Ко­ле в грудь и отод­ви­нула от се­бя:

— Я прек­расно по­нимаю, во что вля­палась. Это ты не по­нима­ешь, ку­да по­пал. Тут те­бе не Ов­ся­нов­ка, ве­ди се­бя при­лич­но. От­крой дверь!

Ко­ля взял ме­ня за пле­чи, же­лая то ли об­нять, то ли встрях­нуть, и я пис­кну­ла от бо­ли.

— Что с то­бой? Ань?

Он уви­дел край по­вяз­ки, выг­ля­дыва­ющий из во­рота фут­болки.

— Ты ра­нена?! По те­леви­зору ска­зали, что в ре­зуль­та­те взры­ва ник­то не пос­тра­дал. А у те­бя ухо в зе­лён­ке, шея и… пле­чо? По­кажи! — он на­чал стас­ки­вать с ме­ня фут­болку.

— Ко­ля, от­стань, — гром­ким шё­потом ска­зала я.

— Ты с ума сош­ла? У те­бя ос­ко­лоч­ное ра­нение, а ты мол­чишь и ото всех скры­ва­ешь? Ну-ка сни­май, я дол­жен пос­мотреть, что там у те­бя!

Он быс­тро и нас­той­чи­во из­ба­вил ме­ня от одеж­ды и чуть при­под­нял бин­ты на пле­че.

— Ох ни­чего се­бе… — про­шеп­тал он го­лосом, пол­ным со­чувс­твия.

— Всё нор­маль­но, — воз­ра­зила я, — до свадь­бы за­живёт.

Он взял ме­ня за го­лову, слов­но со­бира­ясь по­цело­вать, и серь­ёз­но ска­зал:

— Аня, ты же по­нима­ешь, что ни­какой свадь­бы не бу­дет? Этот Ки­рилл не же­нит­ся на те­бе, он слиш­ком… — Ко­ля зап­нулся, — слиш­ком бо­гатый и смаз­ли­вый. И весь на пон­тах. Та­кие, как он, не же­нят­ся на та­ких, как ты. — Дверь в ван­ную от­кры­лась, но Ко­ля сто­ял за­дом и не ви­дел. — А ещё он слиш­ком ста­рый для те­бя. Сколь­ко ему? Со­рок лет?

— Мне семь­де­сят че­тыре, — ска­зал Ки­рилл.

Я от­пря­нула от Ко­ли и прик­ры­ла грудь од­ной ру­кой. Вто­рая и так без под­держи­ва­ющей пе­ревя­зи ны­ла и пос­тре­лива­ла болью. Я Ко­лю не стес­ня­лась: в детс­тве мы час­то ку­пались в озе­ре го­лыми, он мно­го раз ви­дел мою дет­скую грудь. А во взрос­лом воз­расте она не силь­но-то из­ме­нилась. Но Ки­рилл мог вос­при­нять моё по­веде­ние как приз­нак ин­тимной бли­зос­ти меж­ду мной и Ко­лей.

— Всё рав­но ты нам­но­го стар­ше, — не сда­вал­ся Ко­ля, хо­тя и уло­вил сар­казм. — Мог бы по­луч­ше прис­матри­вать за дев­чонкой, а не до­водить до это­го.

Он об­ли­читель­ным жес­том ткнул в моё пле­чо.

— Вот здесь ты прав, — от­ве­тил Ки­рилл. — Это моя ви­на, и я со­бира­юсь её ис­пра­вить — ес­ли ты не бу­дешь мне ме­шать.

Ко­ля на­дул­ся. Ки­рилл ска­зал при­мири­тель­но:

— Пой­дём­те ужи­нать, еду при­вез­ли.
 

***

Де­душ­ка не пил, я не пи­ла, Олег Иго­ревич то­же наз­вался трез­венни­ком — в ито­ге вод­ку Ки­рилл на­ливал толь­ко се­бе и Ко­ле. Я хо­тела пре­дуп­ре­дить, что Ко­ле нель­зя мно­го вод­ки, ему луч­ше ста­кан пи­ва или сид­ра, но ре­шила не вме­шивать­ся. Они оба бы­ли нас­тро­ены друг про­тив дру­га — это чувс­тво­валось.

— В сем­надцать лет я по­шёл учить­ся в ав­тошко­лу, а эк­за­мены сдал в во­сем­надцать — с пер­во­го ра­за. Ну так пра­виль­но, я же с че­тыр­надца­ти лет во­жу ма­шину. Ме­ня отец учил — у не­го был ста­рый «Опель Век­тра». А как по­лучил пра­ва, так ме­ня сра­зу в ар­мию заб­ра­ли, — на­чал рас­ска­зывать Ко­ля пос­ле пер­вой рюм­ки.

Мы все его слу­шали, по­едая пиц­цу на тер­ра­се. Уже на­чало тем­неть, и Ки­рилл вклю­чил под­свет­ку вдоль ог­ражде­ния и вок­руг сто­ла. Сра­зу ста­ло у­ют­нее.

— Про­шёл ме­дос­ви­детель­ство­вание, на за­седа­нии при­зыв­ной ко­мис­сии ме­ня оп­ре­дели­ли в су­хопут­ные вой­ска, и пря­мо из во­ен­ко­мата я от­пра­вил­ся на сбор­ный пункт. А от­ту­да — к мес­ту про­хож­де­ния служ­бы.

— У вас в Ка­релии? — уточ­нил Олег Иго­ревич, под­таски­вая к се­бе вто­рую ко­роб­ку с мяс­ной пиц­цей.

— Нет, в Ле­ноб­ласти. Пос­ле на­чаль­ной во­ен­ной под­го­тов­ки я при­нёс при­сягу и был наз­на­чен на дол­жность во­дите­ля.

Я не по­нима­ла, за­чем он это рас­ска­зыва­ет. Ни­кого это не ин­те­ресо­вало.

— Да­вай выпь­ем, — ска­зал Ки­рилл.

— Лей не жа­лей, — от­ве­тил Ко­ля. — А ты слу­жил?

— Нет, я в во­сем­надцать лет бил «Мер­се­десы», пор­тил де­вочек и ню­хал ко­кос, — Ки­рилл оп­ро­кинул стоп­ку. — Всё, как по­ложе­но маль­чи­ку из при­лич­ной ин­телли­ген­тной семьи.

Рань­ше я не ви­дела, что­бы он пил креп­кий ал­ко­голь. Конь­як на до­ныш­ке бо­кала или пол­бу­тыл­ки ви­на — не счи­талось. Мне ста­ло лю­бопыт­но, ка­кой он пь­яный.

— Ну, а я де­ревен­ский маль­чик. У нас бли­жай­ший «Мер­се­дес» мож­но встре­тить в рай­цен­тре, и то ему двад­цать пять лет. А вмес­то ко­косов яб­ло­ки — толь­ко ма­лень­кие и кис­лые.

По­хоже, Ко­ля сов­сем зах­ме­лел. Он да­же не по­нял, о чём го­ворил Ки­рилл.

Ко­ля вдох­но­вен­но про­дол­жил свой протокольный рас­сказ:

— А пос­ле ар­мии ме­ня взял на ра­боту ди­рек­тор лес­пром­хо­за. Пря­мо так и ска­зал: «Ты са­мый луч­ший во­дила в Ов­ся­нов­ке, к то­му же мо­лодой, от­ветс­твен­ный и не бу­ха­ешь».

— На­лить? — спро­сил Ки­рилл.

— Ага, на­ливай. Так вот, я ра­ботаю боль­ше го­да, и на хо­рошем сче­ту у на­чаль­ства. Зар­пла­та — двад­цать две ты­сячи руб­лей чис­ты­ми. Те­бе, мо­жет, это по­кажет­ся ма­ло, но для ме­ня нор­маль­но. Мне двад­цать лет — у ме­ня всё впе­реди.

Де­душ­ка сог­ласно кив­нул, Олег Иго­ревич взял ещё ку­сок пиц­цы, а Ки­рилл про­мол­чал. Ко­ля вы­пил, за­кусил и сно­ва за­гово­рил:

— А не­дав­но я ре­шил из­ме­нить свою жизнь. Нуж­но же ид­ти впе­рёд, вер­но? Стре­мить­ся к луч­ше­му, ста­вить пе­ред со­бой це­ли. Я в кни­ге чи­тал.

— Я с то­бой сог­ла­сен. Я то­же став­лю це­ли.

— Да? Ну так вот, я ещё зи­мой по­шёл учить­ся на эк­ска­ватор­щи­ка — это кру­то и нам­но­го луч­ше пла­тят. А в прош­лом ме­сяце при­ез­жал к Ане из­ви­нять­ся и ез­дил в порт на со­бесе­дова­ние. И ме­ня взя­ли, при­кинь! Мо­лодой, от­ветс­твен­ный, не бу­хаю. Зар­пла­та — от со­рока до пя­тиде­сяти ты­сяч!

— Ого! Поз­драв­ляю, — ска­зал Ки­рилл.

Я пос­мотре­ла на де­душ­ку — он не был удив­лён. Зна­чит, знал о про­фес­си­ональ­ных ам­би­ци­ях Ко­ли. На­вер­ня­ка под­держи­вал его и, воз­можно, спон­си­ровал обу­чение. Дед всег­да лю­бил Ко­лю.

— Так что в кон­це ав­густа я пе­ре­ез­жаю в Пи­тер на пос­то­ян­ное мес­то жи­тель­ства и вы­хожу на но­вую ра­боту. Сни­му квар­ти­ру, обус­тро­юсь, а к Но­вому го­ду же­нюсь.

— Да? У те­бя и де­вуш­ка на при­мете есть?

— Есть, а как же, — охот­но от­ве­тил Ко­ля. — Я вон на Ань­ке Пав­ло­вой же­нюсь.

— А она сог­ла­сит­ся? — ис­крен­не за­ин­те­ресо­вал­ся Ки­рилл.

— А ку­да она де­нет­ся? Ты её к то­му вре­мени бро­сишь, а я под­бе­ру, от­мою с хлор­кой и же­нюсь. Мне пле­вать, чес­тная она де­вуш­ка или шлюп­ка, я де­сять лет её хо­чу и по-лю­бому же­нюсь. Ты-то ведь не же­нишь­ся, оли­гарх. Да­вай на­ливай, че­го смот­ришь? Выпь­ем за мою не­вес­ту!

Де­душ­ка кряк­нул. Олег Иго­ревич без­за­бот­но уми­нал пиц­цу, слов­но ни­чего не про­ис­хо­дило. Ки­рилл взял Ко­лю за пле­чо и по­тащил из-за сто­ла:

— Пой­дём, у ме­ня есть па­ра за­меча­ний по по­воду тво­ей са­моп­ре­зен­та­ции.

Ко­ля ух­мыль­нул­ся, пок­ру­тил го­ловой, как бок­сёр пе­ред бо­ем, и с удо­воль­стви­ем пос­ле­довал за Ки­рил­лом за угол тер­ра­сы.

Я с тру­дом прог­ло­тила пос­ледний ку­сок и ска­зала:

— Ре­бята, всё нор­маль­но, не на­до…

5. Я никому не сделаю больно

Дед мол­ча встал и от­пра­вил­ся вслед за пар­ня­ми. Я дёр­ну­лась бы­ло, но нат­кну­лась на осаж­да­ющий взгляд из-под се­дых бро­вей. Ког­да де­дуля в та­ком нас­тро­ении, к не­му луч­ше не лезть — это я за­пом­ни­ла с детс­тва. Впро­чем, он быс­тро вер­нулся и сел за стол как ни в чём не бы­вало. Я уж по­дума­ла, что всё обош­лось, но за­мети­ла, как он по­тёр под сто­лом пра­вый ку­лак.

Так Ко­ле и на­до! Пусть ещё и Ки­рилл ему вре­жет, что­бы го­лову вклю­чал, преж­де чем рот от­кры­вать. Ес­ли рань­ше он при каж­дой встре­че звал ме­ня за­муж, и ме­ня это да­же тро­гало, то те­перь его за­цик­ленность на свадь­бе при­носи­ла од­ни проб­ле­мы.

Они вер­ну­лись че­рез де­сять или пят­надцать ми­нут, ког­да я уже под­пры­гива­ла на сту­ле от бес­по­кой­ства. Ки­рилл был спо­ко­ен и в хо­рошем рас­по­ложе­нии ду­ха, а Ко­ля — край­не за­дум­чив. Он шмы­гал опух­шим но­сом и под­ти­рал его бу­маж­ным пла­точ­ком. На ли­це Ко­ли от­ра­жалась су­матош­ная ра­бота мыс­ли — он выг­ля­дел так, слов­но под его че­реп­ной ко­роб­кой пе­резаг­ру­зил­ся компь­ютер. Ин­те­рес­но, что Ки­рилл ему ска­зал? Аг­рессия меж­ду ни­ми уле­тучи­лась. Ещё нем­но­го — и ста­нут луч­ши­ми друзь­ями.

Олег Иго­ревич ска­зал:

— По­ка вы гу­ляли, я всю пиц­цу до­ел. Но там ещё италь­ян­ские де­сер­ты есть — ти­рами­су, пан­на-кот­та ка­кая-то… Я за ко­фе, ко­му ещё сде­лать?

— Мне, — ска­зал Ки­рилл.

— Мне то­же, по­жалуй­ста, — поп­ро­сил Ко­ля.

— И мне.

— Де­душ­ка, те­бе нель­зя ко­фе!

— Иног­да мож­но, я прек­расно се­бя чувс­твую. Мне во­об­ще нра­вит­ся у вас в Пи­тере —ве­село так, не то что в Ов­ся­нов­ке.

Он и прав­да выг­ля­дел от­лично: здо­ровый ру­мянец, блес­тя­щие гла­за. И да­же слов­но по­моло­дел на пя­ток лет. Не­уже­ли ему при­ят­но, что муж­чи­ны бо­рют­ся за его внуч­ку? Вот уж не ду­мала, что в нём взыг­ра­ет ро­дитель­ская гор­дость в та­кой нек­ра­сивый мо­мент. Или ему дав­но хо­телось дать Ко­ле по но­су за его не­умес­тный маль­чи­шес­кий го­нор? Что ж, ес­ли у де­душ­ки хо­рошее са­мочувс­твие — са­мое вре­мя приз­нать­ся в том, что взрыв са­модель­ной бом­бы выр­вал ку­сочек пло­ти из мо­его пле­ча. Спа­сибо мол­ча­нов­ской кур­тке — за­щити­ла от мел­ких ос­колков.

— Де­душ­ка, ты толь­ко не вол­нуй­ся, но мне на­до кое-что те­бе рас­ска­зать, — на­чала я.
 

***

Уже глу­бокой ночью, пос­ле слож­но­го раз­го­вора с де­душ­кой и клят­венных за­вере­ний в том, что те­перь ме­ня бу­дут ох­ра­нять и бе­речь, как хрус­таль­ную ва­зу, мы с Ки­рил­лом вер­ну­лись к не­му до­мой и рух­ну­ли в пос­тель. Се­год­ня был труд­ный день, а зав­траш­ний обе­щал его пе­реп­лю­нуть. Мы сос­та­вили длин­ный спи­сок не­от­ложных дел: пе­ревез­ти из мо­ей квар­ти­ры не­об­хо­димые ве­щи — хо­тя бы одеж­ду и обувь на пер­вое вре­мя. Съ­ез­дить к док­то­ру на пе­ревяз­ку и за­од­но в той же кли­нике сде­лать де­душ­ке ЭКГ и УЗИ сер­дца. Ес­ли поз­во­лят вре­мя и си­лы, Ки­рилл хо­тел, что­бы я встре­тилась с его ад­во­катом: на­вер­ня­ка у по­лиции ос­та­лись ко мне воп­ро­сы, и ад­во­кат был мне жиз­ненно не­об­хо­дим. Я не про­тес­то­вала. При ад­во­кате бу­дет лег­че объ­яс­нять­ся с хму­рыми и въ­ед­ли­выми сле­дова­теля­ми.

Ещё я бы хо­тела по­видать­ся с Ва­сили­ем Ива­нови­чем, но, как толь­ко за­ик­ну­лась об этом, Ки­рилл пом­рачнел:

— Это пло­хая идея. Он по­доз­ре­ва­емый в де­ле о по­куше­нии. Я не хо­чу, что­бы ты с ним встре­чалась.

Я не ста­ла го­ворить, что знаю Ва­силия Ива­нови­ча ис­клю­читель­но с по­ложи­тель­ной сто­роны и не ве­рю в его ви­нов­ность. Не вре­мя вы­гора­живать сво­его су­тенё­ра.

Ки­рилл ска­зал, что вез­де нас бу­дет соп­ро­вож­дать Олег Иго­ревич и, воз­можно, кто-то из его ре­бят.

— А те­бя кто бу­дет ох­ра­нять? — спро­сила я. — Мол­ча­нов в Аме­рике, Олег Иго­ревич со мной, а ты ос­та­нешь­ся без ох­ра­ны? Так не пой­дёт!

— Не вол­нуй­ся, у ме­ня дос­та­точ­но сот­рудни­ков в служ­бе бе­зопас­ности. Твоя ох­ра­на сей­час — са­мое глав­ное. Всё-та­ки ты единс­твен­ный сви­детель.

Ки­рилл ус­тро­ил ме­ня на сво­ём пле­че так, что­бы трав­ми­рован­ная ру­ка ле­жала свер­ху, и не­уве­рен­но по­тянул­ся по­цело­вать. Бо­ял­ся на­рушить на­ше но­вое сог­ла­шение, про­яв­ляя ини­ци­ати­ву? Не хо­тел слиш­ком на ме­ня да­вить? Я улыб­ну­лась и охот­но под­ста­вила ему гу­бы. Мне нра­вилось це­ловать­ся с Ки­рил­лом, осо­бен­но так — рас­слаб­ленно, без го­ряч­ности страс­ти, а с том­ле­ни­ем про­буж­да­юще­го же­лания. Мне бы­ло не­лов­ко, что я зас­тавляю Ки­рил­ла тер­петь воз­бужде­ние, а по­том справ­лять­ся с ним без мо­ей по­мощи, но для ме­ня это был единс­твен­ный спо­соб — мед­ленно, шаг за ша­гом прой­ти дол­гий путь от хо­лод­ности к пол­но­цен­ным ощу­щени­ям. Я ве­рила, что Ки­рилл — тот са­мый муж­чи­на, ко­торый раз­бу­дит во мне чувс­твен­ность. Прос­то не на­до спе­шить. И на­до прис­лу­шивать­ся к се­бе, а не к муж­чи­не. Пос­ту­пать ров­но на­обо­рот, чем я при­вык­ла до сих пор.

Раз­дался зво­нок по скай­пу. Ки­рилл зас­то­нал, с со­жале­ни­ем отор­вался от мо­их губ и взял с тум­бочки план­шет. Я хо­тела спол­зти с не­го, что­бы ему удоб­нее бы­ло раз­го­вари­вать, но Ки­рилл при­дер­жал ме­ня: «Ле­жи, не бес­по­кой­ся, те­бя не вид­но».

— При­вет, Паш, — ска­зал он поз­во­нив­ше­му, — как до­лете­ли?

— Нор­маль­но, с по­годой по­вез­ло. Толь­ко над Чи­каго бы­ла гро­за — приш­лось сде­лать крюк и под­нять­ся вы­ше де­сяти ты­сяч. А в це­лом спо­кой­ный по­лёт.

— А как Ма­ша?

— Ма­ша неп­ло­хо, прос­па­ла во­семь ча­сов, — в го­лосе Мол­ча­нова пос­лы­шалась улыб­ка.

— Ну, она лю­бит пос­пать в тво­ём са­молё­те, у неё там по­душ­ка, оде­яло и скуч­ные кни­ги. Сам-то как?

— Да я рух­ну сей­час. Хо­рошо ещё, Саш­ка был бод­рый, дал мне ча­сик от­дохнуть…

По­ка они об­сужда­ли на­сущ­ные воп­ро­сы, я ле­жала с зак­ры­тыми гла­зами, нас­лажда­лась их близ­ки­ми го­лоса­ми и… пред­став­ля­ла, что они оба здесь. Ди­кая, аб­сур­дная, бес­стыд­ная фан­та­зия, ос­кор­бля­ющая сра­зу ку­чу на­роду: Ки­рил­ла, его бе­ремен­ную сес­тру, Мол­ча­нова. Да и ме­ня то­же та­кие фан­та­зии не кра­сили. Я чувс­тво­вала се­бя по­хот­ли­вой иди­от­кой, гре­зящей о дво­их пар­тнё­рах, — как буд­то мне од­но­го бы­ло ма­ло. Я и с од­ним-то не знаю, что де­лать, ку­да мне двое? От уве­личе­ния ко­личес­тва муж­чин ор­газм не прис­ка­чет пу­шис­тым зай­чи­ком.

Я глу­боко вздох­ну­ла и пос­та­ралась вы­кинуть из го­ловы глу­пые мыс­ли. Они ме­ня при­няли, до­вери­лись мне — все трое. Я дол­жна обуз­дать своё буй­ное во­об­ра­жение, что­бы оно не при­вело нас к бе­де. Как го­ворил Мол­ча­нов прош­лой ночью? «Мы ни­ког­да не сде­ла­ем друг дру­гу боль­но». Те­перь я — часть это­го «мы».

Я ни­кому не сде­лаю боль­но. Ни­ког­да.

— Ты там не один, что ли? — вдруг спро­сил Мол­ча­нов.

Я пе­рес­та­ла ды­шать и заж­му­рилась ещё креп­че. Он, на­вер­ное, ус­лы­шал мой вздох или по­нял по ли­цу Ки­рил­ла (или по его гу­бам!), что тот не один в пос­те­ли. А, мо­жет, ма­куш­ка моя мель­кну­ла в кад­ре.

— Аня со мной, — от­ве­тил Ки­рилл. — Мы ре­шили… поп­ро­бовать.

— Ну, мо­лод­цы, — до­воль­ным и нем­но­го удив­лённым то­ном ска­зал Мол­ча­нов. Как буд­то сом­не­вал­ся, что я сог­ла­шусь встре­чать­ся с Ки­рил­лом! Как буд­то не за­тем он уле­тел на дру­гой край зем­ли. — При­вет ей пе­реда­вай. Пусть поп­равля­ет­ся, ге­рой.

Как лег­ко он врёт и прит­во­ря­ет­ся!

Нет, он не врёт — он не поз­во­ля­ет не­об­ду­ман­ным эго­ис­тичным по­рывам раз­ру­шать свою ус­то­яв­шу­юся жизнь. Мне на­до брать с не­го при­мер, а не уп­ре­кать в прит­ворс­тве. Мож­но по­думать, я аб­со­лют­но чес­тна с Ки­рил­лом и ни в чём не прит­во­ря­юсь.

— Я пе­редам. На­до бу­дет как-то вчет­ве­ром по­об­щать­ся. Кста­ти, я пус­тил в ва­шу квар­ти­ру родс­твен­ни­ков Ани. Ты не про­тив, ес­ли они по­живут там нем­но­го?

— Ка­ких родс­твен­ни­ков?

— Де­душ­ку и же­ниха.

— У неё есть же­них?

Я сов­сем упол­зла под оде­яло.

— При­едешь, поз­на­комишь­ся. Я приг­ла­сил его на ра­боту, он эк­ска­ватор­щик. Мне как раз ну­жен свой че­ловек на пло­щад­ке, там ка­кая-то ерун­да про­ис­хо­дит. А этот Ко­ля вро­де нор­маль­ный па­рень — при­ез­жий, вы­сокая мо­тива­ция, не пь­ёт.

Мол­ча­нов хмык­нул:

— Лад­но, че­рез па­ру не­дель пос­мотрю на это­го же­ниха.

Че­рез па­ру не­дель?! Он со­бира­ет­ся вер­нуть­ся? Я по­чувс­тво­вала, как щё­ки за­гора­ют­ся пре­датель­ским ру­мян­цем. Мне нель­зя встре­чать­ся с Мол­ча­новым. Это пло­хо за­кон­чится.

6. Планы

Ут­ром Ки­рилл сно­ва по­мо­гал мне по­мыть­ся.

В этот раз он не поз­во­лял се­бе воль­нос­тей: не иг­рал с сос­ка­ми, не вжи­мал­ся па­хом в яго­ди­цы, не про­ни­кал на­мы­лен­ны­ми паль­ца­ми во все дос­туп­ные от­вер­стия. Я нас­лаж­да­лась его лас­ко­вы­ми ру­ка­ми и са­ма ис­ка­ла воз­мож­нос­ти при­кос­нуть­ся к не­му — слов­но не­на­ро­ком, не вы­да­вая сво­его ин­те­ре­са к его силь­но­му смуг­ло­му те­лу. Мне нра­ви­лось ба­лан­си­ро­вать на гра­ни меж­ду то­ми­тель­ным пред­вку­ше­ни­ем и воз­буж­де­ни­ем, не поз­во­ляя пер­во­му пе­ре­течь во вто­рое. В этом был скры­тый рас­чёт на то, что ког­да что-то се­бе зап­ре­ща­ешь, то это обя­за­тель­но слу­чит­ся: на са­мом де­ле я меч­та­ла по­чувс­тво­вать воз­буж­де­ние.

Как бы­ло бы прек­рас­но ощу­тить мощ­ную вол­ну же­ла­ния, жар в кро­ви, неп­ре­одо­ли­мую пот­реб­ность от­дать­ся муж­чи­не — от­крыть­ся, на­са­дить­ся на член, при­нять его пол­ностью. Как при­ят­но бы­ло бы ощу­тить от­вет­ный по­рыв Ки­рил­ла. Он ведь ждал это­го. Ждал, ког­да я ре­шу, что вре­мя приш­ло, и сде­лаю шаг навс­тре­чу.

Увы, я не­жи­лась и упи­ва­лась его лас­ка­ми, под­став­ля­ла то по­пу, то жи­вот, под­ни­ма­ла по­оче­рёд­но но­ги — но моя жен­ская сущ­ность мол­ча­ла. Ни­че­го по­хо­же­го на то, что я чувс­тво­ва­ла ря­дом с Мол­ча­но­вым. Или пусть да­же без Мол­ча­но­ва — а все­го лишь вспо­ми­ная и гре­зя о нём.

Как дол­го Ки­рилл бу­дет ждать от ме­ня страс­ти? Что, ес­ли ему на­до­ест? Не чес­тнее бы­ло бы ска­зать: «Прос­ти, но я не слиш­ком тем­пе­ра­мен­тная де­вуш­ка, у ме­ня трав­мы прош­ло­го, отец-убий­ца, ку­ча фо­бий — по­это­му я ни­ког­да не кон­ча­ла с муж­чи­на­ми. Да и не с муж­чи­на­ми то­же — я во­об­ще ни­ког­да не кон­ча­ла. Я да­же воз­буж­да­юсь ред­ко — и лишь тог­да, ког­да ду­маю о тво­ём луч­шем дру­ге Па­ше Мол­ча­нове». Ме­ня пе­ре­дёр­ну­ло от от­вра­ще­ния к са­мой се­бе. Во-пер­вых, это неп­рав­да. Я и с Ки­рил­лом иног­да воз­буж­да­лась — пусть не нас­толь­ко, что­бы за­хо­теть сек­са, но это­го хва­та­ло для вол­ну­ющих фи­зи­оло­ги­чес­ких от­кры­тий. Ни­че­го по­доб­но­го я рань­ше не ис­пы­ты­ва­ла, и нель­зя сбра­сы­вать это со сче­тов толь­ко по­то­му, что на Мол­ча­но­ва ре­ак­ция бы­ла яр­че. А во-вто­рых, од­наж­ды Ки­рил­лу уже го­во­ри­ли: «Я ни­ког­да с то­бой не кон­ча­ла». У ме­ня рот не от­кро­ет­ся, что­бы пов­то­рить эти сло­ва, зная, что пе­ре­жил Ки­рилл в прош­лый раз. Тем бо­лее я уже си­му­ли­ро­ва­ла ор­газ­мы. Ска­зать, что это бы­ло про­фес­си­ональ­ное прит­ворс­тво, — чес­тно, но слиш­ком жес­то­ко. Поч­ти все кли­ен­ты ве­ри­ли, что я в них влюб­ле­на и по­лу­чаю удо­воль­ствие от сек­са. Воз­мож­но, я хо­ро­шо иг­ра­ла. Воз­мож­но, муж­чи­нам хо­те­лось в это ве­рить. В лю­бом слу­чае рас­ска­зы­вать Ки­рил­лу о мо­ей фри­гид­нос­ти не име­ло смыс­ла — это не ре­шит на­ших проб­лем, а лишь до­ба­вит но­вых.

Мы прос­то не бу­дем спе­шить. Мы сде­ла­ем это мед-лен-но… Всё у нас по­лу­чит­ся.

Он на­ки­нул на ме­ня ха­лат и вер­нул­ся под душ, что­бы по­мыть­ся. Он сто­ял ко мне пе­ре­дом и на­мы­ли­вал го­ло­ву, ни­чуть не стес­ня­ясь тор­ча­ще­го чле­на. Кап­ли во­ды раз­би­ва­лись о глад­кую на­бух­шую го­лов­ку и раз­ле­та­лись брыз­га­ми. Как у муж­чин всё чу­дес­но ус­тро­ено: их пот­реб­нос­ти всег­да наг­ляд­ны, на­ме­ре­ния чес­тны, а же­ла­ния от­кро­вен­ны. Они не мо­гут лгать, как жен­щи­ны.

Им­пульс под­тол­кнул ме­ня к не­му.

— Ки­рилл, хо­чешь, я…

Будь это па­ру не­дель на­зад, я бы ска­за­ла прос­то: «от­со­су те­бе». Со­вер­шен­но пря­мое пред­ло­же­ние, ко­то­рое кли­ен­ты всег­да вос­при­ни­ма­ли с эн­ту­зи­аз­мом. Но те­перь я не зна­ла, как сфор­му­ли­ро­вать. Я да­же не зна­ла, хо­чу ли я ис­поль­зо­вать та­кие гру­бые и ци­нич­ные сло­ва в лич­ных от­но­ше­ни­ях. Раз­ве в обыч­ной жиз­ни я нас­толь­ко раз­бит­ная и пош­лая де­ви­ца?

Я так пло­хо се­бя зна­ла! Не­дос­та­ток опы­та ска­зы­вал­ся да­же в та­ких ме­ло­чах.

— Я од­но­го хо­чу, — от­ве­тил Ки­рилл, смы­вая пе­ну с во­лос, — что­бы ты не спра­ши­ва­ла, че­го хо­тят дру­гие, а по­ду­ма­ла о собс­твен­ных же­ла­ни­ях. Че­го хо­чешь ты, Аня?
 

7. Денег больше нет

Пос­ле сбо­ров одеж­ды и по­сеще­ния кли­ники я уго­вори­ла Оле­га по­обе­дать на Ва­силь­ев­ском ос­тро­ве. Всё рав­но мы про­ез­жа­ли ми­мо. Я са­ма выб­ра­ла за­веде­ние — не тот ка­фете­рий, где я ра­бота­ла до зна­комс­тва с Ва­сили­ем Ива­нови­чем и ко­торый на­ходил­ся нап­ро­тив кон­то­ры, а рес­то­ран­чик с об­ратной сто­роны квар­та­ла. Че­рез три про­ход­ных дво­ра мож­но бы­ло не­замет­но доб­рать­ся до нуж­но­го до­ма, но об этом зна­ли толь­ко мес­тные. Я на­де­ялась, что Олег не со­пос­та­вит мес­то­поло­жение кон­то­ры и это­го рес­то­рана.

Мне хо­телось по­об­щать­ся с бос­сом на­еди­не и так, что­бы ник­то не уз­нал о встре­че. О те­лефон­ном раз­го­воре не­чего бы­ло и ду­мать: на­вер­ня­ка на­ши но­мера прос­лу­шива­лись.

Я за­каза­ла за­печён­ную ры­бу с ово­щами: вся­ко её бу­дут го­товить не мень­ше пят­надца­ти ми­нут. От­про­силась у Оле­га в ту­алет и не­замет­но выс­коль­зну­ла на ули­цу. Рва­нула нап­ря­мик, пе­рес­ка­кивая че­рез лу­жи и пу­гая ок­рес­тных ко­тов, гу­ля­ющих вок­руг по­мой­ки. У ме­ня бы­ло сов­сем нем­но­го вре­мени, что­бы выс­про­сить Ва­силия Ива­нови­ча о том, что про­ис­хо­дит, — ес­ли он во­об­ще на ра­бочем мес­те, а не в Крес­тах.

Или где сей­час дер­жали опас­ных прес­тупни­ков?

Я вле­тела в офис за­пыхав­ша­яся и взвол­но­ван­ная. Мой босс си­дел, раз­ва­лив­шись на ди­ване. В од­ной ру­ке он дер­жал здо­ровен­ную ша­вер­му, ис­то­чав­шую за­пахи лу­ка и жа­реной ба­рани­ны, а в дру­гой — бу­тыл­ку пи­ва! Ред­чай­ший слу­чай на мо­ей па­мяти: обыч­но Ва­силий Ива­нович в раз­гар ра­боче­го дня ба­ловал­ся пон­чи­ками и ко­фе, а не пи­вом и ша­вер­мой.

— Ох, вы на сво­боде! Вас от­пусти­ли? — вос­клик­ну­ла я.

— При­куси язык, лас­точка! Ещё не хва­тало, что­бы че­лове­ка с та­кими вли­ятель­ны­ми друзь­ями по­сади­ли в тюрь­му! Нет! Я на сво­боде и со­бира­юсь за неё сра­жать­ся.

— Зою наш­ли? — я при­села на ди­ван и пе­реш­ла к са­мому глав­но­му: — По­ка её не най­дут и не вы­яс­нят, кто за­каз­чик прес­тупле­ния, мы все под по­доз­ре­ни­ем. В суб­бо­ту ме­ня доп­ра­шива­ли три ча­са под­ряд! Ка­жет­ся, они ме­ня по­доз­ре­ва­ют.

— Они всех по­доз­ре­ва­ют! Страш­ные лю­ди. Они ду­ма­ют, у нас тут ячей­ка ИГИЛ, а не са­мое элит­ное эс­корт-агентство в Се­веро-За­пад­ном фе­дераль­ном ок­ру­ге. Они заб­ра­ли мой компь­ютер, — по­жало­вал­ся он.

— Что?! Тот компь­ютер, где хра­нились ма­тери­алы?

— Вот имен­но! Они бу­дут про­верять каж­дую де­воч­ку и, к со­жале­нию, на каж­дую у них есть ком­про­мат.

— Фо­тог­ра­фии и ви­део?

— Плюс лич­ные до­кумен­ты, гра­фики встреч, име­на кли­ен­тов и ме­дицин­ские кар­ты.

— О-о, — зас­то­нала я, — нас всех прив­ле­кут не толь­ко за тер­ро­ризм, но и за прос­ти­туцию!

— Не па­никуй! — Ва­силий Ива­нович от­ку­сил боль­шой ку­сок ша­вер­мы, и у ме­ня за­ур­ча­ло в жи­воте. — Я что, зря пла­тил сво­ей кры­ше це­лых двад­цать лет? Там серь­ёз­ные лю­ди, они нас прик­ро­ют. Но по­ка что агентство в а­уте — кли­ен­ты за­та­ились, а лас­точки уле­тели в тёп­лые края. Ты од­на ме­ня на­вес­ти­ла.

— Это всё я ви­нова­та! — сок­ру­шён­но ска­зала я. — Не на­до бы­ло рас­ска­зывать по­лицей­ским про Зою.

— А я всег­да го­ворил, что чес­тность — твоё глав­ное дос­то­инс­тво. Кто ж знал, что оно так по­вер­нётся? Вы­ше нос! Авось про­несёт, — он от­хлеб­нул пи­ва. — Вот толь­ко сейф кон­фиско­вали вмес­те с компь­юте­ром. Про­пали твои де­неж­ки! Ну ни­чего, сла­ва бо­гу, ты прис­тро­ена, Ко­ханов­ский те­бе по­может.

— Они что, не вер­нут мои день­ги?!

Он по­жал пле­чами:

— А на них, к со­жале­нию, не на­писа­но, что они твои. Кэш всегда анонимен и подозрителен. Бе­ги до­мой, Аня. Пос­та­рай­ся оча­ровать Ко­ханов­ско­го, уце­пись за не­го ру­ками и но­гами — и дер­жись! Он за­щитит те­бя от по­лиции, от прес­тупни­ков и от всех нев­згод на­шего ци­нич­но­го и жес­то­кого ми­ра.

Ка­кой-то он был необычный се­год­ня. Я заг­ля­нула за ди­ван и уви­дела в му­сор­ной кор­зи­не нес­коль­ко пус­тых бу­тылок и про­мас­ленные упа­ков­ки. Он что, с ут­ра пил пи­во и объ­едал­ся ша­вер­мой?

Ва­силий Ива­нович пос­мотрел на ме­ня и с чувс­твом ска­зал:

— Ты да­же не пред­став­ля­ешь, как те­бе по­вез­ло! Лю­бая бы меч­та­ла ока­зать­ся на тво­ём мес­те. Вон Ви­ка ос­та­лась без ра­боты! А у неё Тё­моч­ка в час­тной шко­ле, да ипо­теку ещё лет де­сять выплачивать. Вот уж ко­му не по­зави­ду­ешь…

— Ка­кой Тё­моч­ка? — обес­ку­ражен­но спро­сила я.

— Сы­нок её. В чет­вёртый класс пе­решёл. Она те­бе не го­вори­ла?
 

8. Несказанно повезло

Мне ка­тего­ричес­ки не хо­телось встре­чать­ся со Сте­паном. И с Мак­си­мом то­же, хо­тя я по­нима­ла, что вряд ли пре­зен­та­ция обой­дёт­ся без са­мого кра­сиво­го ак­те­ра Рос­сии, учи­тывая, что он про­теже са­мого ус­пешно­го ре­жис­сё­ра Рос­сии. Эта связ­ка не­рас­торжи­ма, как со­житель­ство двух ста­рых им­по­тен­тов. И с Жан­ной я то­же не хо­тела ви­деть­ся — эта бло­гер­ша, су­дя по её бес­числен­ным очер­кам в «Жи­вом жур­на­ле», ту­сова­лась во всех мес­тах од­новре­мен­но. Кто ещё там бу­дет? Зна­мени­тые ак­тё­ры, ме­цена­ты, жур­на­лис­ты свет­ской хро­ники? На ко­го я мо­гу нар­вать­ся при мо­ём ве­зении?

«Ба­боч­ка» на Нев­ском при­зыв­но рас­пахну­ла до­рево­люци­он­ные ароч­ные две­ри. Внут­ри всё так си­яло и пе­рели­валось, что ста­ло боль­но гла­зам. Мы с де­душ­кой заш­ли в бе­лос­нежный зал под кон­во­ем Оле­га. Ки­рилл нас уже ждал. Он си­дел на низ­ком ко­жаном пу­фике и пил ко­фе из кро­шеч­ной фар­фо­ровой ча­шеч­ки. Око­ло не­го стол­бом сто­ял один из ох­ранни­ков и хло­пота­ли две кон­суль­тан­тки.

— А вот и она! — ска­зал Ки­рилл, уви­дев ме­ня. — Под­бе­рите этой де­вуш­ке кок­тей­льное платье, что­бы оно прик­ры­вало од­но пле­чо. И что­бы в нём бы­ло удоб­но — ни­каких на­тира­ющих швов, ре­зинок и про­чего. А луч­ше два-три платья. Вы ме­ня по­нима­ете?

— Да, ко­неч­но! Ра­зуме­ет­ся! Од­ну ми­нуточ­ку, — за­щебе­тали де­вуш­ки, де­лая вид, что каж­дый день под­би­ра­ют платья для ра­неных в пле­чо по­купа­тель­ниц. Их яв­но не сму­щала моя ру­ка на пе­ревя­зи.

Ки­рилл встал и уса­дил на своё мес­то де­душ­ку:

— Ко­фе хо­тите? Чаю? Во­ды? — за­бот­ли­во спро­сил он, ви­дя, что де­душ­ка слег­ка шо­киро­ван ве­лико­лепи­ем это­го хра­ма тор­говли.

— Да мы толь­ко что по­ели и по­пили, я так-то не го­лоден, — от­ве­тил де­душ­ка.

Толь­ко бы ему не по­пал­ся на гла­за цен­ник на той кро­шеч­ной жёл­той су­моч­ке, ко­торая ле­жит на вит­ри­не око­ло пу­фика! Тог­да де­душ­ке точ­но по­надо­бит­ся ста­кан во­ды и, воз­можно, таб­летка кор­ва­лола.

— Я с то­бой, — ска­зал Ки­рилл, ког­да кон­суль­тан­тки при­кати­ли же­лез­ную стой­ку с нес­коль­ки­ми плать­ями и чем-то ме­ховым в от­кры­той ко­роб­ке.

— Ки­рилл, ес­ли проб­ле­ма в том, что­бы схо­дить на пре­зен­та­цию к Сте­пану, то у ме­ня най­дёт­ся на­ряд. Я не впер­вые со­бира­юсь на та­кое ме­роп­ри­ятие. У ме­ня дос­та­точ­но плать­ев — и днев­ных, и ве­чер­них.

— Ты име­ешь в ви­ду свои ра­бочие платья? Как то крас­ное бар­хатное, в ко­тором ты при­ез­жа­ла? С та­ким соб­лазни­тель­ным вы­резом, — он про­вёл паль­цем по гал­сту­ку до пуп­ка, по­казы­вая дли­ну вы­реза.

Это он пре­уве­личил! К то­му же то бы­ло платье для ин­тимной встре­чи с кли­ен­том, а не для эс­корта. Я хо­тела объ­яс­нить Ки­рил­лу раз­ни­цу, но по его ли­цу по­няла, что луч­ше не спо­рить. Ему по­чему-то бы­ло важ­но по­доб­рать мне но­вое платье по собс­твен­но­му вку­су. Что ж, пус­кай.

Ме­ня лов­ко раз­де­ли в че­тыре ру­ки — но в этот раз это бы­ли жен­ские ру­ки, а не муж­ские. Бо­лее про­вор­ные, но ме­нее лас­ко­вые и бу­дора­жащие. От них по те­лу не раз­ли­валось жи­витель­ное теп­ло. Ки­рилл наб­лю­дал за на­ми, опер­шись пле­чом на ко­сяк при­мероч­ной ка­бин­ки. Пид­жак он рас­стег­нул и за­сунул ру­ки в кар­ма­ны брюк. Ли­цо его вы­ража­ло край­нюю сте­пень за­ин­те­ресо­ван­ности. Од­на тём­ная вол­нистая прядь вы­билась из при­чёс­ки и упа­ла на лоб — он по­пытал­ся от­ки­нуть её рез­ким дви­жени­ем го­ловы, но она сно­ва све­силась до са­мых бро­вей.

«Я жи­ву с этим муж­чи­ной», — вдруг по­дума­ла я. — «Он мой».

Гу­бы не­воль­но разъ­еха­лись в улыб­ке. Я смот­ре­ла на Ки­рил­ла в зер­ка­ло и ло­вила се­бя на том, что будь это чу­жой муж­чи­на, я бы по­зави­дова­ла его де­вуш­ке. Он мо­лод, хо­рош со­бой и добр. Ва­силий Ива­нович прав, мне нес­ка­зан­но по­вез­ло.

Кон­суль­тан­тки быс­тро по­няли, что рас­по­ряжа­ет­ся всем Ки­рилл, по­это­му пе­ред тем, как на­девать на ме­ня на­ряды, по­казы­вали их ему. Ес­ли он ки­вал, они ак­ку­рат­но впи­хива­ли ме­ня в платье, ес­ли мо­тал го­ловой — уби­рали по­даль­ше. Мне пред­ста­вил­ся слу­чай изу­чить вку­сы Ки­рил­ла Ко­ханов­ско­го. Нес­коль­ко кру­жев­ных плать­ев на чех­лах кре­мово­го цве­та он заб­ра­ковал сра­зу: «Слиш­ком из­би­то, сей­час все та­кие но­сят». Платья-фут­ля­ры зак­лей­мил сло­вом: «Скуч­но», а шёл­ко­вые ком­би­нации да­же смот­реть не стал: «Это во­об­ще за гранью доб­ра и зла».

Пос­ле по­луча­са при­мерок Ки­рилл выб­рал си­нее ат­ласное платье в сти­ле нью-лук — с пыш­ной юб­кой ни­же ко­лена, по­ясом на та­лии и асим­метрич­ным во­ланом че­рез од­но пле­чо. Он прик­ры­вал по­вяз­ку и пра­вое пле­чо це­ликом, а ле­вая ру­ка ос­та­валась го­лой и сво­бод­ной. Ещё ему пон­ра­вил­ся чёр­ный ком­би­незон с ши­роки­ми шта­нина­ми и зо­лотис­тое плис­си­рован­ное платье не­обыч­но­го пок­роя — оно уку­тыва­ло пле­чи, но ос­тавля­ло от­кры­той спи­ну. Мель­кнул трех­знач­ный цен­ник. Я вспом­ни­ла, что мои на­коп­ле­ния умень­ши­лись на мил­ли­он двес­ти ты­сяч, и скис­ла. Мо­жет, поп­ро­сить Ки­рил­ла вы­бить мои день­ги из по­лиции? У не­го же па­па де­путат Гос­ду­мы, пред­се­датель ка­кого-то ко­мите­та. Не­уже­ли не от­да­дут?

Мне то­же пон­ра­вились три этих на­ряда — они се­ли до­воль­но неп­ло­хо. У Ки­рил­ла был от­личный гла­зомер. Он по­любо­вал­ся мной со всех сто­рон и за­думал­ся. Од­на из де­вушек спро­сила:

— Хо­тите, мы вый­дем, и вы по­сове­ща­етесь?

— Ты хо­чешь со мной по­сове­щать­ся? — спро­сил Ки­рилл та­ким двус­мыслен­ным то­ном, слов­но спра­шивал, хо­чу ли я с ним пот­ра­хать­ся.

Оче­вид­но, зре­лище его воз­бу­дило. Нес­мотря на ко­лос­саль­ную фи­нан­со­вую по­терю, по­дав­ленное нас­тро­ение и дур­ные пред­чувс­твия, я не смог­ла не от­клик­нуть­ся:

— А ты что, боль­ше не вы­дер­жи­ва­ешь?

Он из­дал сме­шок, каш­ля­нул и по­тёр пе­рено­сицу. Вид­но бы­ло, что ему нра­вят­ся мои под­драз­ни­вания. По край­ней ме­ре они его не зли­ли.

— Я вы­дер­жу столь­ко, сколь­ко по­надо­бит­ся, — от­ве­тил он. — Но ес­ли вдруг ты за­хочешь по­сове­щать­ся со мной, то я не про­тив.

— А за­чем? — я по­жала од­ним пле­чом. — Мне ка­жет­ся, ты прек­расно со­веща­ешь­ся в оди­ноч­ку.

— Вот как? — Ки­рилл под­нял бро­ви. По­вер­нулся к кон­суль­тан­там: — Я тут по­сове­щал­ся и ре­шил, что куп­лю все эти платья. И ме­ховую на­кид­ку в при­дачу.

— О, за­меча­тель­ный вы­бор! Ва­ша спут­ни­ца — пот­ря­са­юще кра­сивая де­вуш­ка с иде­аль­ной фи­гурой! Зо­лотое платье от Мэй­со­на Мар­дже­ла прос­то соз­да­но для неё!

Они го­вори­ли обо мне в треть­ем ли­це, слов­но ме­ня здесь не бы­ло. Но ме­ня это не тро­гало и не оби­жало — обыч­ное де­ло в на­шей про­фес­сии. Уди­вило то, с ка­кой охо­той, лёг­костью и удо­воль­стви­ем я флир­то­вала с муж­чи­ной. Меж­ду на­ми как буд­то про­тяну­лась ни­точ­ка, и мы её ле­гонь­ко по­дёр­ги­вали — и от это­го ста­нови­лось ще­кот­но где-то в сол­нечном спле­тении.

Де­вуш­ки под­хва­тили выб­ранные ве­щи и выс­коль­зну­ли из при­мероч­ной. Ки­рилл об­лизнул гу­бы, не сво­дя с ме­ня глаз. Ру­ки из кар­ма­нов он так и не вы­тащил и всё ещё сто­ял, неб­режно при­валив­шись к ко­сяку. Ще­кот­ка из сол­нечно­го спле­тения опус­ти­лась под пу­пок. Я сде­лала шаг, под­ня­лась на цы­поч­ки и по­цело­вала его в гу­бы.

— Это за платья? — спро­сил Ки­рилл.

— Нет, это за твоё тер­пе­ние, — от­ве­тила я, ощу­щая, как ще­кот­ка сва­лилась в низ жи­вота. — Воз­можно, мне ско­ро по­надо­бит­ся экс­трен­ное со­веща­ние…

9. В чужой постели

Ве­чер мы сно­ва про­вели боль­шой друж­ной семь­ёй — я, де­душ­ка, Ки­рилл, Ко­ля, Олег и ещё ка­кой-то па­рень из служ­бы бе­зопас­ности. Я по­тихонь­ку на­чина­ла их раз­ли­чать, но име­на ещё пу­тала. Мы по­ужи­нали на кух­не Ма­ши и Мол­ча­нова, а чай выш­ли пить на тер­ра­су. Сол­нце са­дилось над Фин­ским за­ливом, об­ла­ка ок­ра­сились в на­сыщен­ный си­рене­вый цвет.

То чувс­тво, ко­торое тол­кну­ло ме­ня к Ки­рил­лу в при­мероч­ной «Ба­боч­ки», не ис­чезло. Я всё ещё ощу­щала при­тяже­ние к не­му. Это бы­ло по­хоже на то, как ес­ли бы я заш­ла в до­рогой кон­ди­тер­ский ма­газин: вос­торг от кра­соты и раз­но­об­ра­зия пи­рож­ных, ис­ку­шение ку­пить сра­зу пять штук, не­воз­можность от­вести взгляд от при­лав­ка. И сом­не­ния в глу­бине ду­ши: а нуж­но ли мне это? Мо­жет, обой­тись без слад­ко­го?

Не­уже­ли это и есть вле­чение? Так жен­щи­на по­нима­ет, что ей нра­вит­ся муж­чи­на?

С Мол­ча­новым всё бы­ло ина­че. Тог­да мне по­каза­лось, что в кровь пус­ти­ли кис­ло­ту: я вспых­ну­ла, по­теря­ла спо­соб­ность ду­мать, прев­ра­тилась в жи­вот­ное. Ин­стинкты взя­ли верх, и я кра­лась к муж­чи­не, как го­лод­ная ль­ви­ца к сво­ей жер­тве. К Ки­рил­лу у ме­ня не бы­ло та­кого не­обуз­данно­го бо­лез­ненно­го вле­чения.

Я пос­мотре­ла на то мес­то за сто­лом, где на дне рож­де­ния Ма­ши си­дел Мол­ча­нов. Оно сей­час пус­то­вало, но пе­ред гла­зами воз­ник его об­раз: сол­нечные оч­ки, скры­ва­ющие взгляд, клет­ча­тая ру­баш­ка, рас­трё­пан­ные вет­ром ру­сые во­лосы. Я пом­ни­ла каж­дое его дви­жение, каж­дый нак­лон го­ловы. Пом­ни­ла бе­реж­ный жест, ко­торым он об­нял Ма­шу, пом­ни­ла хло­пок проб­ки от шам­пан­ско­го, кри­ки «Горь­ко» и кла­цанье же­лез­ных щип­цов для мя­са. Пом­ни­ла го­ре, нак­рывшее ме­ня с го­ловой, как мут­ная вол­на.

И я по­няла: то, что я чувс­тво­вала к Ки­рил­лу, мож­но бы­ло наз­вать ис­ку­шени­ем — смесью лю­бопытс­тва, не­офор­млен­но­го же­лания, де­вичь­его ин­те­реса и ис­крен­не­го че­лове­чес­ко­го вос­хи­щения. А то, что я чувс­тво­вала к Мол­ча­нову, мож­но бы­ло наз­вать од­ним ко­рот­ким сло­вом — го­лод. Не смесь че­го-то, не при­ят­ное вол­не­ние, а гру­бый, му­читель­ный, фи­зи­оло­гичес­кий го­лод. Ес­ли бы я са­ма та­кого не ис­пы­тала, то не по­вери­ла, что так бы­ва­ет: что мож­но ра­зумом осоз­на­вать всю не­воз­можность на­ших от­но­шений, а те­лом так от­ча­ян­но их же­лать.

Да­же то, что он находился на дру­гом краю зем­ли, ме­ня не ос­та­нав­ли­вало.

На тер­ра­се го­рели фо­нари, но моё ли­цо было скрыто в те­ни. И хо­рошо. Мне не хо­телось, что­бы кто-то из при­сутс­тву­ющих до­гадал­ся о мо­ём уг­не­тён­ном сос­то­янии. Ещё не­дав­но я ве­рила, что всё у нас с Ки­рил­лом по­лучит­ся, а сей­час мне ка­залось, что я со­вер­ши­ла ошиб­ку. Ме­ня ки­дало из од­ной край­нос­ти в дру­гую, как не­уп­равля­емую лод­ку во вре­мя бу­ри.

Я соб­ра­ла со сто­ла пус­тые чаш­ки и по­нес­ла их на кух­ню. Мне хо­телось ос­тать­ся од­ной, что­бы ник­то не мог под­смот­реть смя­тение на мо­ём ли­це или под­слу­шать сом­не­ния в мо­их мыс­лях. Я не при­вык­ла пос­то­ян­но на­ходить­ся на ви­ду, в ок­ру­жении лю­дей, из ко­торых как ми­нимум двое по дол­гу служ­бы уме­ют счи­тывать эмо­ции.

Я пос­та­вила чаш­ки и та­рел­ки в по­судо­мо­еч­ную по­суду, ма­шиналь­но смах­ну­ла крош­ки со сто­ла. Те­перь, ког­да я пред­ста­вила Мол­ча­нова си­дящим за сто­лом на тер­ра­се, я не мог­ла ос­та­новить­ся и не пред­став­лять его вез­де. Один приз­рачный Мол­ча­нов ва­лял­ся на ди­ване с книж­кой, вто­рой щёл­кал пуль­том те­леви­зора, тре­тий жа­рил я­ич­ни­цу, чет­вёртый заг­ру­жал в хо­лодиль­ник про­дук­ты, пя­тый вклю­чал по­судо­мой­ку… Я при­ложи­ла па­лец к кноп­ке, как буд­то мог­ла по­чувс­тво­вать при­кос­но­вение Мол­ча­нова, и тут же уб­ра­ла. Не на­до. Так мож­но да­леко зай­ти.

Взгляд упал на дверь, ве­дущую в ван­ную ком­на­ту. Мгно­вен­но пе­редо мной вы­рос шес­той приз­рак, са­мый сног­сши­батель­ный — бо­сой, с мок­ры­ми во­лоса­ми, с од­ним лишь по­лотен­цем вок­руг бё­дер. Нет! Нет. Я бы­ла в этой ван­ной, я ви­дела: она гос­те­вая. Там ни­чего не на­поми­нало о хо­зя­евах — ни­какой кос­ме­тики, зуб­ных щё­ток, брит­венных стан­ков, фе­нов и рас­чё­сок. Там да­же по­лотен­ца бы­ли отель­ные — боль­шие, бе­лые, сло­жен­ные в стоп­ку. Мол­ча­нов мыл­ся в дру­гом мес­те. Где-то на вто­ром эта­же.

Один раз по­думав об этом, я уже не мог­ла выб­ро­сить эту мысль из го­ловы.

Я ог­ля­нулась: Ки­рилл раз­го­вари­вал с Оле­гом и Ко­лей. Ка­жет­ся, они об­сужда­ли ра­бочие воп­ро­сы, до ме­ня до­носи­лись об­рывки их бе­седы: «две­над­цать тонн не хва­та­ет» и «таль­ма­на по­теря­ли нак­ладную». Де­душ­ка ле­жал в мяг­ком крес­ле под кад­кой со стри­женым де­ревом и чи­тал «Де­ловой Пе­тер­бург» не­дель­ной дав­ности. Па­рень из СБ ку­рил у ог­ражде­ния и бол­тал с кем-то по те­лефо­ну. На ме­ня ник­то не смот­рел.

Я выс­коль­зну­ла в тём­ную при­хожую и на­щупа­ла пе­рила. Глад­кое прох­ладное де­рево ос­ту­дило го­рячие ла­дони. Я за­мер­ла, не в си­лах по­шеве­лить­ся. Я не дол­жна ид­ти на по­воду нез­до­рово­го лю­бопытс­тва. Это ка­кой-то ма­зохизм — пы­тать­ся про­ник­нуть в спаль­ню муж­чи­ны, ко­торый сам ме­ня от­дал дру­гому. Кро­ме то­го, ес­ли ме­ня зас­ту­ка­ют на­вер­ху, все по­дума­ют, что я боль­ная на го­лову. А Ки­рилл мо­жет до­гадать­ся о мо­их чувс­твах. Хо­тя нет, он ве­рил Мол­ча­нову как са­мому се­бе. И мне он то­же ве­рил…

Сер­дце зас­ту­чало да­же рань­ше, чем я осоз­на­ла, что сту­пила на пер­вую сту­пень­ку. Боль­ше я не мед­ли­ла. Взле­тела по изог­ну­той лес­тни­це и ока­залась в не­боль­шой у­ют­ной гос­ти­ной, яв­но об­став­ленной жен­щи­ной: свет­лая ме­бель ве­сёлой рас­цвет­ки, пу­шис­тый ко­вёр на по­лу, шкаф с кни­гами, ва­за на ко­моде. Ве­чер­не­го све­та из ок­на не хва­тало, что­бы рас­смот­реть ко­реш­ки книг и узор на ков­ре, но хва­тало, что­бы не спот­кнуть­ся в сумраке и не упасть.

В гос­ти­ную вы­ходи­ли че­тыре две­ри. Я по оче­реди заг­ля­нула в каж­дую. Две ком­на­ты ока­зались пус­ты­ми — ве­ро­ят­но, бу­дущие дет­ские. В од­ной — неч­то вро­де гар­де­роба и кла­дов­ки, а в пос­ледней, са­мой даль­ней от лес­тни­цы ком­на­те, я об­на­ружи­ла спаль­ню. Я заш­ла в неё и зак­ры­ла за со­бой дверь. На­щупа­ла на сте­не вык­лю­чатель и щёл­кну­ла кла­вишей. За из­го­ловь­ем кро­вати мед­ленно раз­го­релись скры­тые ис­точни­ки све­та.

Здесь он спал. С Ма­шей. Здесь они лю­били друг дру­га. Здесь они за­чали ре­бён­ка.

На од­ной тум­бочке сто­яло хрус­таль­ное блюд­це, в ко­тором поб­лёски­вали жем­чужные серь­ги. Там же ле­жал баль­зам для губ и ма­лень­кий тю­бик кре­ма. На дру­гой тум­бочке ва­лялись нес­коль­ко ави­аци­он­ных жур­на­лов, за­ряд­ка для те­лефо­на или план­ше­та, и сто­яла не­допи­тая бу­тыл­ка ми­нераль­ной во­ды.

Это его сто­рона кро­вати.

Я се­ла и вы­тащи­ла по­душ­ку из-под неб­режно на­кину­того пок­ры­вала. Под­несла её к ли­цу. Да! Это его за­пах. Не за­пах ту­алет­ной во­ды или кре­ма для бритья, а за­пах его те­ла — тон­кий, чис­тый, род­ной. Я не­лов­ко ткну­лась ли­цом в по­душ­ку и здо­ровой ру­кой кое-как на­тяну­ла на се­бя ку­сок оде­яла. Я бу­ду тут. Пусть ме­ня най­дут и убь­ют. Зас­тре­лят, как ма­му. Пле­вать.

Бес­прос­ветная тос­ка об­ру­шилась на ме­ня ла­виной и пог­ребла под со­бой. Я ещё силь­нее вжа­лась в по­душ­ку, по­тер­лась об неё ще­ками, носом и гу­бами. По­бежа­ли слё­зы. По­чему это слу­чилось со мной? Как мне жить даль­ше?

«Я обе­зору­жена» — за­пел те­лефон в кар­ма­не.

Я дос­та­ла его и пос­мотре­ла на эк­ран: ка­кой-то нез­на­комый но­мер, и, ка­жет­ся, да­же не рос­сий­ский. Я от­ве­тила на зво­нок:

— Да.

— Аня, по­жалуй­ста, ухо­ди от­ту­да сей­час же, — ска­зал Мол­ча­нов глу­хим бес­цвет­ным го­лосом.

10. Мы поняли друг друга

— Па­ша? — я не по­вери­ла собс­твен­ным ушам. — Па­ша, это ты?

— Это я, — жёс­тко от­ве­тил он. — Аня, про­шу те­бя, вы­лезай из кро­вати и ухо­ди из спаль­ни.

— А от­ку­да ты?.. — на­чала я. — Ты что, ви­дишь ме­ня?!

Я се­ла и пос­мотре­ла по сто­ронам. Тут есть ка­меры? Но за­чем они в спаль­не? Или… Или весь дом наш­пи­гован ка­мера­ми сле­жения? Вот я по­палась!

— Да, я те­бя ви­жу, — под­твер­дил Мол­ча­нов и при­нял­ся ме­ня от­чи­тывать: — Аня, что ты тво­ришь? Ты ска­зала, что те­бе нра­вит­ся Ки­рилл, но ме­ша­ет моё при­сутс­твие — я заб­рал семью и уле­тел в Аме­рику. Те­перь что не так? За­чем ты за­лез­ла в мою кро­вать? Ты по­дума­ла, что бу­дет, ес­ли те­бя там най­дут?

— Ни­чего не бу­дет. Те­бя же тут нет…

— Аня, что у те­бя в го­лове? — ти­хо спро­сил Мол­ча­нов.

Ка­жет­ся, я наш­ла ка­меру. Над вхо­дом в спаль­ню ви­сел кон­ди­ци­онер, а на нём от­чётли­во вид­нелся квад­ра­тик ви­де­ока­меры. Я вы­лез­ла из-под оде­яла, по­дош­ла к две­ри и вста­ла на цы­поч­ки, гля­дя вверх. Под­несла те­лефон к уху:

— У ме­ня в го­лове ты, Па­ша. Ес­ли бы ты знал, как мне те­бя не хва­та­ет, как я ску­чаю по те­бе…

— Хва­тит, — обор­вал он. — Че­го ты до­бива­ешь­ся? Хо­чешь, что­бы я бро­сил Ма­шу и ре­бён­ка? Что­бы пре­дал дру­га? Ты хо­чешь раз­ру­шить всё, что мы соз­да­вали с та­ким тру­дом? Не вый­дет, Аня, я те­бе не поз­во­лю.

— Я хо­чу быть с то­бой, — про­шеп­та­ла я.

Ког­да мы го­вори­ли вжи­вую, я пе­рени­мала его ма­неру вес­ти раз­го­вор — на­мёка­ми и по­луто­нами. Но сей­час, ког­да я не ви­дела его су­ровых сталь­ных глаз, я мог­ла и хо­тела го­ворить без оби­няков.

— Я люб­лю те­бя.

Он за­мол­чал, но я слы­шала его учас­тивше­еся ды­хание. Я роб­ко улыб­ну­лась в зра­чок ка­меры:

— Я ни­чего не хо­чу раз­ру­шать — я всё знаю, всё чувс­твую и всё по­нимаю. Я го­това от­дать жизнь за тво­его ре­бён­ка. Я го­това дер­жать Ма­шино платье, ког­да она бу­дет вы­ходить за­муж. Я го­това дать Ки­рил­лу всё, что он за­хочет. Прос­то я люб­лю те­бя, Па­ша, и ни­чего не мо­гу с этим по­делать.

По-мо­ему, он вы­мате­рил­ся ми­мо труб­ки длин­ным неп­ристой­ным ру­гатель­ством.

— Нет, ты точ­но хо­дячее не­дора­зуме­ние, — про­бор­мо­тал он. — Ты ду­ма­ешь, мне лег­ко? Ты ду­ма­ешь, я не…

Сно­ва пос­лы­шались ма­тер­ные сло­ва.

— Аня, ес­ли ты и прав­да ме­ня лю­бишь — пос­та­рай­ся ме­ня за­быть, — нас­той­чи­во ска­зал он. — У нас не нас­толь­ко да­леко заш­ло, что­бы ты стра­дала обо мне день и ночь. Вы с Ки­рил­лом неп­ло­хая па­ра. Зай­мись ва­шими от­но­шени­ями. Выб­рось ме­ня из го­ловы.

Слё­зы по­кати­лись по ще­кам, но я про­дол­жа­ла смот­реть в ка­меру. Пусть ви­дит моё зап­ла­кан­ное ли­цо. Пусть оно снит­ся ему в кош­ма­рах.

— Мы по­няли друг дру­га? — спро­сил он. — Аня! Мы до­гово­рились?

— Как ска­жешь, Паш…

— Са­ма ска­жи!

— Да, мы по­няли друг дру­га.

— Вык­лю­чи свет, иди вниз и умой­ся. А по­том воз­вра­щай­ся к Ки­рил­лу. Ты ме­ня слы­шишь?

Я кив­ну­ла.

— Всё бу­дет хо­рошо, — ска­зал он та­ким то­ном, слов­но сам в это ве­рил.
 

***

Я сде­лала, как он ве­лел. По­гаси­ла свет в спаль­не, плот­но прик­ры­ла дверь и спус­ти­лась на пер­вый этаж. Заш­ла в ван­ную. Пос­то­яла, за­быв, что нуж­но сде­лать, и выш­ла об­ратно. Нат­кну­лась на Ки­рил­ла.

— Вот ты где! А я ду­маю, ку­да ты про­пала?

Я пос­мотре­ла на не­го. В ка­рих гла­зах скво­зила тре­вога, как буд­то он чувс­тво­вал, что со мной про­изош­ло что-то не­поп­ра­вимое. На са­мом де­ле это про­изош­ло нам­но­го рань­ше — воз­можно, в тот ве­чер, ког­да Мол­ча­нов пос­та­вил под­нос с ви­ног­ра­дом на пол, от­ка­зав­шись от­дать его мне в ру­ки. Или ког­да ак­ку­рат­но вы­тер гу­бы сал­феткой, бро­сил её в ста­кан­чик и ушёл из «Стар­бакса». Или ког­да под­нял свой са­молёт со взлёт­но-по­садоч­ной по­лосы Пул­ко­во и по­летел на за­пад, прочь от ме­ня. Но всю окон­ча­тель­ность при­нято­го им ре­шения я осоз­на­ла толь­ко сей­час.

Он хо­чет, что­бы я бы­ла с Ки­рил­лом. Он ска­зал, что ес­ли я люб­лю его, то дол­жна быть с Ки­рил­лом. А я люб­лю его — по­это­му вы­бора у ме­ня нет. Я бу­ду с Ки­рил­лом.

Я шаг­ну­ла впе­рёд — стре­митель­но и пос­пешно, что­бы не пе­реду­мать. Об­ня­ла Ки­рил­ла од­ной ру­кой, прив­лекла к се­бе и до бо­ли впи­лась в его гу­бы. Я про­сила его об от­сроч­ке, о вре­мени для соз­да­ния чес­тных и от­кры­тых от­но­шений, о том, что­бы наш секс из­ба­вил­ся от не­види­мого, но явс­твен­но­го штам­па «кли­ент и прос­ти­тут­ка». Но к че­му лу­кавить? Наш секс всег­да бу­дет сек­сом кли­ен­та и прос­ти­тут­ки, ес­ли я не по­люб­лю Ки­рил­ла всей ду­шой. А я не по­люб­лю его.

К че­му му­чить че­лове­ка? Он хо­чет ме­ня — пусть бе­рёт. За его доб­ро­ту ко мне и мо­им близ­ким, за его чувс­тва, за щед­рость, де­ликат­ность и вни­матель­ность, за си­лу и кра­соту, за то, что он обан­кро­тил свой биз­нес ра­ди спа­сения дру­га, за всё это — пусть поль­зу­ет­ся мной. Ка­кая ме­лочь! Всё рав­но у ме­ня ни­кого боль­ше нет. Он единс­твен­ный. Я по­тер­пе­ла ко­раб­лекру­шение и ме­ня выб­ро­сило на ос­тров под наз­ва­ни­ем «Ки­рилл Ко­ханов­ский» — мне не­куда деть­ся. Ос­та­ёт­ся бла­года­рить судь­бу, что ос­тро­вок омы­ва­ет тёп­лое мо­ре, что сол­нце све­тит яр­ко, а вет­ки де­ревь­ев тре­щат от спе­лых пло­дов. Мож­но всю жизнь про­жить в не­ге и сы­тос­ти — и счи­тать се­бя са­мой счас­тли­вой жен­щи­ной в ми­ре.

Ес­ли не раз­ру­шать се­бе мозг пос­тыдны­ми, без­нравс­твен­ны­ми и нес­бы­точ­ны­ми меч­та­ми.

Он по­ложил ла­донь мне на по­пу и при­тис­нул к се­бе, поз­во­ляя ощу­тить своё воз­бужде­ние. Я от­ве­тила тем же: вы­пута­ла паль­цы из его куд­рей, опус­ти­ла ру­ку и сжа­ла уп­ру­гую яго­дицу. Прив­ста­ла и по­тёр­лась о его пах бёд­ра­ми — плот­но, нас­той­чи­во. Он отор­вался от мо­их губ, ог­ля­нул­ся на тер­ра­су, от­ку­да раз­да­вались гром­кие го­лоса, и ска­зал:

— По­жалуй, нам луч­ше вер­нуть­ся че­рез дверь.

Он был прав. Мне то­же не хо­телось по­казы­вать­ся на гла­за де­душ­ке и Ко­ле в та­ком раз­го­рячён­ном сос­то­янии. Не знаю, как по мне, а по Ки­рил­лу вид­но бы­ло, чем он толь­ко что за­нимал­ся.

Мы выш­ли к лиф­ту. По­ка он ис­кал в кар­ма­не клю­чи, а по­том от­пи­рал две­ри, мы про­дол­жа­ли страс­тно це­ловать­ся, вы­лизы­вая друг дру­гу рты и за­сасы­вая по оче­реди язы­ки. Его усы и бо­род­ка ко­лоли щё­ки и вер­хнюю гу­бу, но я лишь креп­че при­жима­лась. Я не изоб­ра­жала страсть. Это она и бы­ла — горь­кая, от­ча­ян­ная, без­на­дёж­ная страсть к дру­гому муж­чи­не, нап­равлен­ная на то­го, кто ока­зал­ся ря­дом.

В при­хожей мы на­чали раз­де­вать­ся. Ки­рилл сор­вал с ме­ня джин­сы и тру­сы, а свои брю­ки прис­пустил лишь нас­толь­ко, что­бы дос­тать член. Не сго­вари­ва­ясь, мы опус­ти­лись на пол — приб­ли­зитель­но на то мес­то, где я ос­та­нови­лась, ког­да шла к Мол­ча­нову. Всё так пе­реп­ле­лось. Ки­рилл раз­дви­нул мне но­ги и од­ним рыв­ком во­шёл внутрь. Я при­куси­ла гу­бу. Не так уж боль­но, сей­час ста­нет лег­че.

Ки­рилл сто­нал, по­ка тра­хал ме­ня. Его паль­цы до си­няков впи­вались в ко­жу, боль­шой член дви­гал­ся ту­да-сю­да, как пор­шень, а го­рячие гу­бы наш­ли мой рот и шеп­та­ли что-то не­раз­борчи­вое. Я об­ня­ла его но­гами и по­дава­лась навс­тре­чу.

— Ох, Аня… — вы­дох­нул Ки­рилл, за­мед­ляя темп.

Я по­няла, о чём он.

— Ещё чуть-чуть, я сей­час кон­чу, — ска­зала я, и как толь­ко он во­зоб­но­вил дви­жение, изоб­ра­зила ор­газм.

Он втис­нулся в ме­ня до пре­дела, до са­мого пос­ледне­го мил­ли­мет­ра, зас­то­нал и кон­чил. Я слы­шала, как бе­шено ко­лотит­ся его сер­дце. Он рас­сла­бил­ся, пок­ры­вая по­целу­ями моё ли­цо. По­том сел на по­лу и по­дал мне ру­ку:

— Из­ви­ни, я не до­тер­пел до спаль­ни.

Он улы­бал­ся. Я то­же се­ла:

— Да я не про­тив, мне здесь нра­вит­ся.

На этом са­мом мес­те я впер­вые по­чувс­тво­вала сек­су­аль­ное воз­бужде­ние. Не се­год­ня. И не с Ки­рил­лом.

— Пой­дём, я по­могу те­бе пе­ре­одеть­ся, — он бе­реж­но под­нял ме­ня с по­ла.

Я ощу­тила, как ру­че­ёк спер­мы ув­лажнил мои бёд­ра. Мы за­были о пре­зер­ва­тивах.

11. Зачем нужна любовь

Ут­ром, пос­ле то­го, как я до­вела Ки­рил­ла до ры­чания и вскри­ков сво­ими ораль­ны­ми та­лан­та­ми, а по­том про­води­ла на ра­боту, я на­кину­ла тя­жёлый мах­ро­вый ха­лат и выш­ла на тер­ра­су. День был пас­мурным, над го­родом ви­сел се­рый смог, пах­ло вых­лопны­ми га­зами.

За­метив ме­ня, из квар­ти­ры Ма­ши вы­шел де­душ­ка в пи­жаме и шлё­пан­цах. Он нёс две чаш­ки чая. Я хо­тела его по­цело­вать, но мне ста­ло стыд­но. Мои гу­бы ка­зались мне гряз­ны­ми. Мы усе­лись на мяг­кие по­душ­ки пле­тёно­го ди­ван­чи­ка, и я по­чувс­тво­вала се­бя ге­ро­иней рек­ламно­го ро­лика. Я си­дела в рос­кошной об­ста­нов­ке рос­кошно­го пен­тха­уса и со­бира­лась пить рос­кошный чай из рос­кошной по­суды — но всё это бы­ло не­нас­то­ящее. Рек­ви­зит.

И жизнь моя бы­ла не­нас­то­ящей. Я сно­ва иг­ра­ла. Моя меч­та о чес­тных от­но­шени­ях раз­ве­ялась как дым. Единс­твен­ное, что мне ос­та­валось, — на­деж­да на чувс­тва Ки­рил­ла. По­ка я ему нрав­люсь, он за­щитит ме­ня от уго­лов­но­го прес­ле­дова­ния за прос­ти­туцию, от не­из­вес­тных тер­ро­рис­тов, про­тив ко­торых я да­ла по­каза­ния, от бы­товых проб­лем с не­рабо­чей ру­кой и от ма­тери­аль­ных зат­рудне­ний. Я мог­ла по­сидеть у не­го под кры­лыш­ком, по­ка все эти проб­ле­мы не ут­ря­сут­ся.

А по­том на­до бу­дет что-то ре­шать.

Как по­лучи­лось, что я по­пала в си­ту­ацию, ко­торую так ста­ратель­но из­бе­гала? Я ни­ког­да не со­бира­лась ста­новить­ся со­дер­жанкой не­люби­мого че­лове­ка. Я зна­ла, что из это­го ни­чего хо­роше­го не вый­дет, да и Ва­силий Ива­нович пре­дос­те­регал. Я сог­ла­силась жить с Ки­рил­лом толь­ко по­тому, что по­вери­ла в воз­можность люб­ви меж­ду на­ми, а те­перь шок пос­ле взры­ва про­шёл, на­деж­ды рас­се­ялись, и я яс­но уви­дела свои пер­спек­ти­вы. Или я жи­ву с Ки­рил­лом, изоб­ра­жая страсть, или ухо­жу в свою съ­ём­ную квар­ти­ру и пы­та­юсь вы­жить на зар­пла­ту офи­ци­ан­тки. Ког­да смо­гу но­сить под­но­сы.

Я вздох­ну­ла. Де­душ­ка ска­зал:

— Ты вы­рос­ла, Аня, и боль­ше не нуж­да­ешь­ся в мо­их со­ветах…

Он ос­та­новил­ся, но там уга­дыва­лось «но». Я по­вер­ну­лась к не­му:

— Иног­да нуж­да­юсь, де­да. Я вы­рос­ла, но, ка­жет­ся, не осо­бо по­ум­не­ла. Ес­ли у те­бя есть со­вет — ска­жи, я выс­лу­шаю.

— Хо­рошо, я ска­жу, — он как буд­то со­бирал­ся с ду­хом. — Ты, де­воч­ка моя, жи­вёшь го­ловой. Всё за­ранее про­думы­ва­ешь да стро­ишь пла­ны. Так-то пра­виль­но, в це­лом я одоб­ряю, но иног­да это не ра­бота­ет. Есть ве­щи, ко­торые мож­но по­нять толь­ко сер­дцем, — он пос­мотрел мне в гла­за. — Нап­ри­мер, как выб­рать се­бе под­хо­дяще­го че­лове­ка.

Ему труд­но бы­ло го­ворить со мной об этом. Я спро­сила нап­ря­мик:

— Ты ду­ма­ешь, че­лове­ка нуж­но вы­бирать сер­дцем?

— Да, — от­ве­тил он. — Мне ка­жет­ся, ес­ли вы­бирать го­ловой, то лег­ко за­путать­ся.

— Но ты же сам… Ты го­ворил… — я не зна­ла, как сфор­му­лиро­вать, и ме­ня опять по­нес­ло на боль­ную те­му: — Вон ма­ма выб­ра­ла сер­дцем — и что? Чем это за­кон­чи­лось? Он её убил! Луч­ше бы она го­ловой по­дума­ла, преж­де чем влюб­лять­ся в ко­го не на­до. За­чем во­об­ще нуж­на эта лю­бовь? Сна­чала всё прек­расно, а по­том он бе­рёт ружьё и стре­ля­ет те­бе в грудь. Я не со­вер­шу этой ошиб­ки! Луч­ше я вы­беру муж­чи­ну по рас­чё­ту! Бра­ки по рас­чё­ту са­мые креп­кие!

Дед взял ме­ня за ру­ку:

— Да, я го­ворил, что лю­бовь при­водит к бе­де, но… — он сжал мои паль­цы, — без люб­ви то­же ерун­да по­луча­ет­ся. Да и не уве­рен я те­перь, что твоя ма­ма…

— Что моя ма­ма?!

— Вче­ра я раз­го­вари­вал с Оле­гом, — ска­зал дед серь­ёз­ным то­ном.

— С Оле­гом Иго­реви­чем? За­чем? Он чу­жой че­ловек!

— Чу­жой, но он рань­ше ра­ботал в по­лиции — и не на пос­ледней дол­жнос­ти. Он был на­чаль­ник ка­кого-то от­де­ла, по­ка па­па Ки­рил­ла не поз­вал его к се­бе. — Дед сце­пил ру­ки в за­мок и пос­мотрел на ли­нялые пи­тер­ские кры­ши. — Он ска­зал, что ещё в на­чале ле­та ез­дил в Пет­ро­заводск и чи­тал ма­тери­алы де­ла — про­токо­лы, доп­ро­сы, приз­на­ния. Всё, что там бы­ло.

Я вспом­ни­ла, что Мол­ча­нов то­же об этом упо­минал, ког­да мы си­дели в «Стар­баксе». Он зап­ро­сил всю ин­форма­цию обо мне ещё в ту ночь, ког­да я при­ходи­ла на «Ко­хану». На­вер­ное, тог­да и всплы­ли эти ма­тери­алы.

— Я знаю. Это кое-кто из ок­ру­жения Ки­рил­ла ре­шил ме­ня про­верить — а то ма­ло ли, мо­жет, я зас­ланный ка­зачок. И что Олег?

Боль от­ра­зилась на ли­це де­да:

— Он счи­та­ет, что Сер­гей не уби­вал твою ма­му. Он спро­сил, хо­чу ли я, что­бы он за­нял­ся рас­сле­дова­ни­ем, — не офи­ци­аль­но, а по сво­им ста­рым ка­налам, как частник. Я сог­ла­сил­ся. Я же дол­жен знать, кто убил мою дочь.

Я оне­мела от не­ожи­дан­ности. Всю жизнь я слы­шала от де­душ­ки, что лю­бовь при­водит к стрель­бе, по­ножов­щи­не и де­тям-си­ротам, а те­перь, ока­зыва­ет­ся, всё бы­ло ина­че? Мыс­ли раз­бе­гались, я не мог­ла сос­ре­дото­чить­ся:

— Как же так? Не уби­вал? Он же приз­нался… И я слы­шала, как он кри­чал…

— Олег хо­чет с то­бой по­гово­рить. Со мной он уже по­гово­рил — вче­ра пол­но­чи си­дели. Он так-то тол­ко­вый сле­дова­тель, не то что на­ши в Ов­ся­нов­ке. Я ему ве­рю.

Я кив­ну­ла. Ко­неч­но, ес­ли у Оле­га есть ка­кие-то сом­не­ния, то пусть всё про­верит. Я то­же хо­чу знать, что слу­чилось пят­надцать лет на­зад. Я гля­нула на де­да. Бед­ный! Сно­ва бу­дет пе­режи­вать эту ис­то­рию.

— Так что ты хо­тел мне по­сове­товать? — спро­сила я.

— Я хо­тел ска­зать, что ес­ли ты не лю­бишь это­го сво­его Ки­рил­ла, то и не жи­ви с ним. Он, ко­неч­но, бо­гатый че­ловек и хо­рошо к те­бе от­но­сит­ся — с доб­ром и лас­кой, но для семьи это­го ма­лова­то.

— У ме­ня проб­ле­мы, де­душ­ка. Я по­теря­ла день­ги на квар­ти­ру и ра­боту, — приз­на­лась я. А ещё я по­теря­ла на­деж­ду на ис­крен­ние от­но­шения с Ки­рил­лом, ува­жение Мол­ча­нова и — вре­мен­но — пра­вую ру­ку. — У ме­ня ни­чего не ос­та­лось.

— У те­бя есть я, — воз­ра­зил он. — Не спи­сывай ме­ня со сче­тов, по­ка я жив. Зав­тра Ко­ля от­ве­зёт ме­ня до­мой, но знай, я всег­да те­бе по­могу. Я люб­лю те­бя.

Он прив­лёк ме­ня к се­бе, и я с об­легче­ни­ем и сле­зами на гла­зах ут­кну­лась ему в пле­чо.
 

12. Елена Прекрасная

Для встре­чи со Сте­паном — ста­рым то­вари­щем, а ны­не де­ловым пар­тнё­ром Ки­рил­ла — я выб­ра­ла си­нее ат­ласное платье в сти­ле нью-лук. Жёс­ткий объ­ём­ный во­лан скры­вал трав­ми­рован­ное пра­вое пле­чо, ос­тавляя об­на­жён­ным ле­вое. Пыш­ная ши­рокая юб­ка прик­ры­вала ко­лени, а по­яс ту­го пе­ретя­гивал та­лию — всё это де­лало об­раз утон­чённо-женс­твен­ным, но не сек­су­аль­ным. К на­ряду я до­бави­ла эма­левые серь­ги с ири­сами, ко­торые по­дарил Юрий Ге­ор­ги­евич. Они прек­расно до­пол­ня­ли об­раз.

Па­рик­ма­хер уло­жил мне во­лосы, как у Мэ­рилин Мон­ро, — взби­тые куд­ряшки, от­кры­ва­ющие ли­цо. Ви­зажист изоб­ра­зил рет­ро-ма­ки­яж — выс­ветлен­ная ко­жа, чёр­ные стрел­ки и крас­ные гу­бы. В це­лом я выг­ля­дела как ми­лая юная де­воч­ка, соб­равша­яся на ве­черин­ку в сти­ле 50-х го­дов. Сим­па­тич­но, но для ра­боты не под­хо­дит. Раз­ве что кли­ен­ту де­вянос­то лет или он по­вёр­нут на Мэ­рилин Мон­ро.

Ки­рил­лу мой об­раз пон­ра­вил­ся. Сам он на­дел тём­но-се­рый кос­тюм впол­не сов­ре­мен­но­го пок­роя — уз­кие брю­ки, об­ле­га­ющий пид­жак и го­лубую ру­баш­ку, под­чёрки­ва­ющую смуг­лость ко­жи и юж­ный тип внеш­ности. Единс­твен­ное — он уло­жил во­лосы на­зад, что­бы они не па­дали на лоб. Пах­ло от Ки­рил­ла сног­сши­батель­но — мой лю­бимый горь­ко-слад­кий аро­мат уда и слив.

— Не пе­режи­вай по по­воду гос­тей, — нас­тавлял он ме­ня в ма­шине, за ру­лём ко­торой си­дел Олег. — Они обыч­ные лю­ди, да­же ес­ли вы­бились в зна­мени­тос­ти. У всех свои та­рака­ны и сла­бос­ти. Будь ес­тес­твен­ной и при­вет­ли­вой.

Ка­жет­ся, он вол­но­вал­ся боль­ше ме­ня. С че­го бы это?

— Ки­рилл, я знаю, как се­бя вес­ти на та­ких ме­роп­ри­яти­ях, — ска­зала я.

— А, ну да. Хо­рошо. Но ес­ли те­бе вдруг ста­нет не­ком­фор­тно, ска­жи мне, и мы у­едем.

— Лад­но, — я кос­ну­лась его ру­ки.

По­чему он ду­ма­ет, что мне мо­жет быть не­ком­фор­тно? У ме­ня не бы­ло ни­како­го же­лания вновь встре­чать­ся со Сте­паном и его ту­сов­кой, но ес­ли Ки­рил­лу это нуж­но для де­ла — без проб­лем. На­кану­не я плав­но выш­ла из ро­ли под­ружки и вер­ну­лась в роль де­вуш­ки из эс­корта — пусть и с нес­лы­хан­ны­ми при­виле­ги­ями ти­па воз­можнос­ти от­ка­зывать кли­ен­ту в сек­се. А в при­выч­ном ста­тусе ме­ня не раз­дра­жала не­об­хо­димость соп­ро­вож­дать Ки­рил­ла ку­да бы он ни по­желал.
 

***

Мы ос­та­нови­лись у зна­мени­той гос­ти­ницы де­вят­надца­того ве­ка и прош­ли в вес­ти­бюль с мра­мор­ны­ми ко­лон­на­ми, цвет­ны­ми вит­ра­жами и мяг­ки­ми ков­ра­ми, ус­ти­лав­ши­ми дра­гоцен­ный пар­кет. От­ту­да нас про­води­ли в зал, где уже соб­ра­лись гос­ти. У вхо­да нас встре­тил Сте­пан собс­твен­ной пер­со­ной:

— Мой до­рогой Ки­рилл Бо­рисо­вич! Рад, что ты при­шёл на мой ма­лень­кий пит­чинг, прос­ти за неп­ри­лич­ное сло­во, — вос­клик­нул он пре­уве­личен­но ра­душ­но. Тут он за­метил ме­ня и пос­ле се­кун­дной за­мин­ки взял мою ру­ку, под­нёс к гу­бам и про­пел: — Ве­нец тво­ренья ди-и-ив­ная Ди­ана!

Он изящ­но чмок­нул паль­цы.

— Ме­ня зо­вут Ан­на, — ска­зала я.

— О, так зна­чит, ты не прин­цесса Ди­ана, — вспом­нил он дав­ний раз­го­вор на ях­те, — а ге­ро­иня дру­гой лю­бов­ной ис­то­рии! Воз­можно, Ан­на Ка­рени­на? Впро­чем, не бу­дем о грус­тном, они обе тра­гичес­ки за­кон­чи­ли.

— Сте­пан, Аня не прос­то моя спут­ни­ца, она моя де­вуш­ка, мы жи­вём вмес­те. Да­вай без тво­их шу­точек. Я ещё с прош­ло­го ра­за на те­бя зол.

— Ну что ты, что ты, — за­су­етил­ся Сте­пан. — Ты же зна­ешь мою тя­гу к мас­ка­радам и те­ат­раль­ным пред­став­ле­ни­ям! Я хо­тел сде­лать на­ше при­мире­ние не прос­то буд­ничным со­быти­ем, а эмо­ци­ональ­ной встряс­кой, эро­тичес­ким пе­режи­вани­ем, ко­торое за­пом­нится на всю жизнь. Смот­ри, как всё за­меча­тель­но по­лучи­лось: вы с Ан­ной наш­ли друг дру­га, а доб­рый дя­дюш­ка Стё­па выс­ту­пил в ро­ли Ку­пидо­на, мож­но ска­зать…

Он нёс ка­кую-то че­пуху, но гла­за его вни­матель­но бе­гали с ли­ца Ки­рил­ла на моё. Ки­рилл хлоп­нул его по пле­чу:

— Лад­но, с кем ты ме­ня хо­тел поз­на­комить?

Сте­пан тут же пе­решёл на нор­маль­ный де­ловой тон:

— Сна­чала с про­дюсе­ром, ты его не зна­ешь, а по­том с кас­том. Мы уже на­чали про­бы. Ты сце­нарий про­читал? Что ду­ма­ешь?

Ки­рилл от­пустил мою ру­ку:

— Я отой­ду не­надол­го.

— Ко­неч­но, не бес­по­кой­ся.

Из-за мо­его пле­ча выд­ви­нул­ся Олег, слов­но на­поми­ная, что од­на я не ос­та­нусь. Сте­пан ожи­вил­ся:

— А мы сей­час Мак­са по­зовём с его под­ру­гой! Уве­рен, они най­дут, о чём по­бол­тать. — Он мах­нул ру­кой: — Мак­сим, иди сю­да! Ты не по­веришь, кто к нам по­жало­вал.

Ага, быв­шая прос­ти­тут­ка по­жало­вала — те­перь в ро­ли по­рядоч­ной де­вуш­ки. Че­рез при­бывав­шую тол­пу к нам нап­ра­вил­ся бо­жес­твен­ный бе­локу­рый Мак­сим. Его ма­куш­ка плы­ла над го­лова­ми, как сол­нце над вол­на­ми мо­ря. Ин­те­рес­но, Мол­ча­нов та­кого же рос­та или вы­ше?

Ах, ес­ли бы он был здесь! От од­ной мыс­ли, что я мог­ла бы ви­деть его стат­ную фи­гуру и до­рогое стро­гое ли­цо, ёк­ну­ло сер­дце.

По­дошёл Мак­сим, ве­дя за ру­ку… Ви­ку. От не­ожи­дан­ности я за­улы­балась, а Ви­ка по­тяну­лась ко мне и сим­во­личес­ки по­цело­вала воз­дух у мо­ей ще­ки. Сте­пан до­воль­но хмык­нул и увёл Ки­рил­ла вглубь за­ла, где око­ло боль­шо­го пре­зен­та­ци­он­но­го стен­да топ­та­лись муж­чи­ны в кос­тю­мах.

— Ви­ка! — ска­зала я. — Я ду­мала, что ты…

Я осек­лась. Нас­коль­ко мы мог­ли го­ворить от­кро­вен­но при Мак­си­ме, Оле­ге и сот­не чу­жих лю­бопыт­ных ушей? Бро­сив Мак­си­ма, она взя­ла ме­ня под ру­ку и ув­лекла в ни­шу за ко­лон­на­ми, где в ок­ру­жении изыс­канных бу­кетов при­та­илась ста­туя Ге­рак­ла. Ви­ка по­коси­лась на гру­ду мышц и кро­шеч­ный гип­со­вый пе­нис и за­гово­рила:

— Как я ра­да, что с то­бой всё в по­ряд­ке! Ва­ся ска­зал, что ты спас­ла сес­тру Ко­ханов­ско­го, уз­нав на­шу нар­ко­ман­ку Зою. Кто бы мог по­думать, что она свя­жет­ся с кри­мина­лом!

— Прос­ти, я рас­ска­зала всё по­лицей­ским, и они при­жали Ва­силия Ива­нови­ча. Те­перь мы все без ра­боты и без за­щиты.

— Ну что ты! Ты пра­виль­но сде­лала! Я бы то­же всё рас­ска­зала. Я те­бе зво­нила, но у те­бя те­лефон не ра­ботал, а по­том в труб­ке на­чали раз­да­вать­ся стран­ные щел­чки, и я по­дума­ла, что ме­ня пос­та­вили на прос­лушку. Те­перь я бо­юсь зво­нить на­шим.

— Я то­же за­та­илась. Жи­ву у Ки­рил­ла, он мне по­мога­ет.

— Те­бе по­вез­ло, бе­реги его. Та­кой муж­чи­на — один на мил­ли­он.

Я вя­ло улыб­ну­лась. Все счи­тали, что Ки­рилл — за­вид­ная па­ра для ме­ня. Все, кро­ме де­душ­ки.

— А ты как?

— А я про­дол­жаю ра­ботать, у ме­ня по­мощи нет. Мне уда­лось раз­до­быть кон­такты не­кото­рых кли­ен­тов, и я пе­реш­ла на оди­ноч­ную ра­боту — без кры­ши, без су­тенё­ра, без стра­хов­ки. Вот, ви­зит­ки свои рас­пе­чата­ла…

Она по­каза­ла сто­поч­ку ви­зиток, а я вспом­ни­ла, как она рас­ска­зыва­ла про сло­ман­ную ру­ку и вы­битые зу­бы.

— Это опас­но, Ви­ка. А у те­бя ре­бёнок.

Она гля­нула на ме­ня:

— Тё­ма. Ему де­сять лет. Из­ви­ни, что скры­вала от те­бя, прос­то Тё­ма — он как из дру­гой жиз­ни, не из этой, — она кив­ну­ла за спи­ну, где офи­ци­ан­ты раз­но­сили шам­пан­ское, а жен­щи­ны свер­ка­ли брил­ли­ан­та­ми и глад­ки­ми бо­ток­сны­ми лба­ми. — Мне ка­жет­ся, ког­да я про­из­но­шу его имя на ра­боте — я его пач­каю. По­это­му я о нём не го­ворю.

Её гла­за заб­лесте­ли. Я взя­ла Ви­ку за ру­ку:

— Я по­нимаю.

Кто-то ещё при­шёл, раз­дался гром­кий воз­глас Сте­пана:

— Доб­ро по­жало­вать, Еле­на Прек­расная! Суп­ру­га Ме­нелая и лю­бов­ни­ца Па­риса, ле­ген­дарная при­чина Тро­ян­ской вой­ны!

— Прек­ра­ти, Сте­пан, — от­ве­тила ми­ни­атюр­ная жен­щи­на лет трид­ца­ти, — я дав­но уже ничья не суп­ру­га и не лю­бов­ни­ца.

— Так это лег­ко ис­пра­вить, — хо­хот­нул Сте­пан. — Сей­час мы те­бе ко­го-ни­будь най­дём! Кирилл!

По­хоже, он уже при­ложил­ся к сво­ей вол­шебной тру­боч­ке, да­ру­ющей ве­селье. По­дошёл Ки­рилл. Я пос­мотре­ла на не­го, по­том на при­шед­шую жен­щи­ну и мгно­вен­но обо всём до­гада­лась. Ки­рилл ни­ког­да не умел скры­вать сво­их чувств. В его взгля­де сквозь на­пус­кное рав­но­душие и не­воз­му­тимость скво­зило та­кое бла­гого­вение, что мне фи­зичес­ки ста­ло боль­но. Он смот­рел на неё, как ста­рый, мно­го раз би­тый пёс, смот­рит на сво­его жес­то­кого, но лю­бимо­го хо­зя­ина.

Это бы­ла Ле­ноч­ка.

Он до сих пор её лю­бил.

13. Клятва

Где-то внут­ри се­бя я ус­лы­шала звон раз­би­ва­юще­гося стек­ла и осы­па­ющих­ся ос­колков— так явс­твен­но, что ис­пу­галась за свою пси­хику. Слу­ховых гал­лю­цина­ций у ме­ня ещё не бы­ло. Я рас­те­рян­но ог­ля­нулась и уви­дела, что нес­коль­ко мо­лодых лю­дей чок­ну­лись хрус­таль­ны­ми бо­кала­ми. Так вот от­ку­да этот дол­гий и прон­зи­тель­ный стек­лянный пе­рез­вон! Это лю­ди пи­ли шам­пан­ское, от­ме­чая за­пуск но­вого филь­ма, а мне по­каза­лось, что я ус­лы­шала звон сво­их раз­бивших­ся хрус­таль­ных на­дежд.

— По­дой­ди к не­му, — обес­по­ко­ен­но ска­зала Ви­ка.

Она то­же за­мети­ла, ка­ким взгля­дом Ки­рилл смот­рел на нез­на­комую жен­щи­ну, и то­же что-то по­чувс­тво­вала. Да тут лю­бая бы по­чувс­тво­вала! Ког­да твой муж­чи­на так смот­рит на дру­гую, это зна­чит толь­ко од­но: ва­шим от­но­шени­ям при­шёл ко­нец. Пусть не в бук­валь­ном смыс­ле, пусть он не со­бирал­ся те­бя бро­сать, но в сво­ей ду­ше, в сво­ём сер­дце он те­бя уже по­кинул. Или во­об­ще ни­ког­да не был с то­бой.

Гос­по­ди, Мол­ча­нов был прав! «Ес­ли ты ду­ма­ешь, что ему лег­ко да­лась эта си­ту­ация, то ты оши­ба­ешь­ся», «он нес­коль­ко лет ле­чил­ся от деп­рессии», «хо­тел зас­тре­лить­ся», «его му­чило чувс­тво ви­ны», «ты для не­го — шанс пе­ре­жить ста­рую ис­то­рию с но­вым фи­на­лом», «он хо­чет спас­ти те­бя, по­тому что не смог спас­ти дру­гую про­иг­ранную де­воч­ку». Мол­ча­нов пря­мо го­ворил о том, что Ки­рилл за­пал на ме­ня не по­тому, что я та­кая хо­рошая, а по­тому, что ре­шал свои собс­твен­ные пси­холо­гичес­кие проб­ле­мы. Он спа­сал ме­ня не ра­ди ме­ня са­мой, а ра­ди се­бя!

Ес­ли бы Ле­на пят­надцать лет на­зад да­ла ему шанс, ес­ли бы не от­вер­гла его ис­крен­нее и глу­бокое рас­ка­яние, то Ки­рилл ни­ког­да бы не клю­нул на ме­ня. За­чем я ему? Я не дам ему то­го, что мо­жет дать она. Толь­ко она мо­жет ска­зать: «Ки­рилл, я про­щаю те­бя за те уни­жение, боль и ра­зоча­рова­ние, че­рез ко­торые я прош­ла по тво­ей ви­не. Я боль­ше не дер­жу на те­бя зла». И, воз­можно, эти сло­ва из­ме­нят всю его жизнь.

По­ка я в ужа­се осоз­на­вала от­крыв­шу­юся ис­ти­ну, Ле­на под­ста­вила Сте­пану щё­ку для по­целуя, и тот клю­нул её воз­ле уха. Так рав­но­душ­но и ме­хани­чес­ки. А ведь они быв­шие лю­бов­ни­ки! Бы­ло вре­мя, ког­да мо­лодень­кая Ле­ноч­ка бе­гала за из­вес­тным ре­жис­сё­ром и рас­ска­зыва­ла всем, как ве­лико­лепен он в пос­те­ли. Ки­рил­лу то­же рас­ска­зыва­ла…

Ки­рилл нак­ло­нил­ся вслед за Сте­паном, что­бы по­целу­ем поп­ри­ветс­тво­вать Ле­ну, но она рез­ко от­верну­ла го­лову. Не по­жела­ла, что­бы он её це­ловал, — пусть да­же сим­во­личес­ки, в щёч­ку. На ску­лах Ки­рил­ла вспых­ну­ли крас­ные пят­на и дёр­ну­лись жел­ва­ки. Они ни­чего не за­были. Они до сих пор пе­режи­вали ту чу­довищ­ную си­ту­ацию, ког­да маль­чик про­иг­рал в кар­ты свою пер­вую лю­бовь — нас­то­ящую, чес­тную, чис­тую.

Коль­ну­ло в сер­дце. Мне по­каза­лось, что меж­ду эти­ми дву­мя про­ис­хо­дит что-то бес­ко­неч­но ин­тимное, о чём зна­ют толь­ко они. А я — на обо­чине их жиз­ни вмес­те с ос­таль­ны­ми, не важ­ны­ми для них людь­ми.

— Аня, по­дой­ди к ним, — нас­той­чи­во пов­то­рила Ви­ка. — Ты не эс­корт, ты его де­вуш­ка, не за­бывай. — И ви­дя, что я в сту­поре, до­бави­ла: — Мы пой­дём с то­бой. Мак­сим!

Это я-то не эс­корт? Я по­дави­ла горь­кую ус­мешку. Мы втро­ём по­дош­ли к Сте­пану, Ки­рил­лу и Ле­не, ко­торые уже пре­одо­лели не­лов­кость из-за то­го, что Ле­на не да­ла се­бя по­цело­вать, и что-то об­сужда­ли. Ки­рилл за­метил ме­ня:

— Ах, вот ты где, — и лас­ко­во прив­лёк к се­бе. — Аня, зна­комь­ся, это Ле­на Во­рон­чи­хина, моя быв­шая од­ноклас­сни­ца. Ле­на, — об­ра­тил­ся он к ней, — а это Аня, моя де­вуш­ка.

Ле­на сме­рила ме­ня с ног до го­ловы взгля­дом, от ко­торо­го я пок­ры­лась лип­ки­ми му­раш­ка­ми, и про­из­несла:

— Я Мол­ча­нова, а не Во­рон­чи­хина. Мне нра­вит­ся Паш­ки­на фа­милия, я ре­шила её не ме­нять. Кста­ти, а где мой быв­ший муж? Что-то дав­но я его не ви­дела.

Ох, она ведь бы­ла за­мужем за Мол­ча­новым, а я и за­была! За­чем она вспом­ни­ла о нём? Зна­ла ведь, что пар­ни два го­да не об­ща­лись пос­ле свадь­бы с зо­ло­той ка­ре­той и бе­лы­ми ло­шадь­ми. За­чем опять на­поми­нать об этом? Она слов­но ко­лола Ки­рил­ла тем, что бы­ла за­мужем за его луч­шим дру­гом.

— В Аме­рике, — от­ве­тил Ки­рилл.

— Го­ворят, он сно­ва же­нит­ся. Это прав­да? — быс­тро спро­сила она.

— Да. На мо­ей сес­тре.

Она фыр­кну­ла и сде­лала та­кое ли­цо, слов­но ей со­об­щи­ли, что Да­нила Коз­лов­ский же­нит­ся на На­деж­де Баб­ки­ной, — смесь сар­казма, пре­неб­ре­жения и нас­мешки. Ру­ка Ки­рил­ла, ле­жащая на мо­ей та­лии, нап­ряглась.

— Они от­личная па­ра, — мрач­но про­из­нёс он.

— Ну, ко­неч­но, от­личная па­ра! Я ра­да, что Ма­ша на­конец-то его по­лучит. Стра­дать по муж­чи­не пят­надцать лет — это па­толо­гия.

Ки­рилл от­чётли­во скрип­нул зу­бами.

— А злить­ся на муж­чи­ну пят­надцать лет — это не па­толо­гия? — выр­ва­лось у ме­ня.

— Ан­на, ту­ше, — зас­ме­ял­ся Сте­пан. — Всё, пой­дём­те, сей­час мой про­дюсер бу­дет речь тол­кать. Вы же не хо­тите её про­пус­тить?
 

14. Дружеский секс

Поз­дно ве­чером Ки­рилл за­сел в сво­ём ка­бине­те, а я уш­ла в квар­ти­ру Ма­ши. Мне хо­телось про­вес­ти вре­мя с де­душ­кой: зав­тра Ко­ля со­бирал­ся от­везти его в Ов­ся­нов­ку, а пос­ле вер­нуть­ся в Пи­тер со все­ми сво­ими ве­щами. Де­душ­ка ос­та­нет­ся в по­сёл­ке один. Ра­зуме­ет­ся, там бы­ли со­седи и друзья, но родс­твен­ни­ков кро­ме ме­ня не бы­ло, а Ко­лю он счи­тал чуть ли зя­тем. Те­перь и Ко­ля у­едет.

Де­душ­ка ещё не спал. Он си­дел в кро­вати и чи­тал жур­нал с боль­шим са­молё­том на об­ложке. На­вер­ное, Мол­ча­нов за­был уб­рать. Он вез­де раз­бра­сывал свои жур­на­лы.

Я се­ла на кро­вать, опер­лась спи­ной на из­но­жие и об­ня­ла ко­лени ру­ками.

— Зна­ешь, я по­дума­ла над тем, что ты ска­зал. Ты прав — нет смыс­ла жить с че­лове­ком, ес­ли не лю­бишь его всей ду­шой. У ме­ня как-то не по­луча­ет­ся по рас­чё­ту.

За­бав­но: за день­ги по­луча­лось, а про рас­чё­ту — нет. Дед от­ло­жил жур­нал и пос­мотрел по­верх оч­ков:

— Ты сов­сем его не лю­бишь?

— Да нет, нем­но­го люб­лю, но по срав­не­нию с тем, как я люб­лю…

Я ос­та­нови­лась и при­куси­ла язык.

— Что, есть дру­гой маль­чик?

Я вздох­ну­ла. Всё рав­но сло­ва выр­ва­лись, и их не вер­нуть об­ратно. На­до го­ворить прав­ду — хо­тя бы часть.

— Да, есть. Но мы не мо­жем быть вмес­те, это ис­клю­чено.

— Он же­нат? — до­гадал­ся де­душ­ка.

А как он мог не до­гадать­ся? Его единс­твен­ная дочь то­же влю­билась в же­нато­го муж­чи­ну. Де­душ­ка от­лично знал, что оз­на­ча­ет фра­за «мы не мо­жем быть вмес­те». И знал, к че­му при­водит раз­ру­шение чу­жой семьи. А те­перь и внуч­ка пош­ла по сколь­зкой и кри­вой до­рож­ке.

Я кив­ну­ла. Мне бы­ло стыд­но приз­на­вать­ся, но врать де­ду не хо­телось.

— Эх, Аня, Аня. Ты не мо­жешь быть с тем, ко­го лю­бишь, и ре­шила быть с тем, кто лю­бит те­бя. Так-то по­нят­но, но это… это…

Ка­кое сло­во под­би­рал дед? Пло­хо? Не­выно­симо? Без­нравс­твен­но?

— Я те­бя знаю, внуч­ка, та­кая двой­ная жизнь — не для те­бя, — за­кон­чил он.

— На­вер­ное, мне при­дёт­ся уй­ти от Ки­рил­ла.

На­конец я это оз­ву­чила. Мы вмес­те все­го нес­коль­ко дней, а всё уже так пло­хо. Я не лю­била его, он не лю­бил ме­ня. С сек­сом то­же ни­чего не выш­ло, я сно­ва на­чала си­мули­ровать.

— Вер­нёшь­ся в Ов­ся­нов­ку?

Впер­вые эта мысль ме­ня не пу­гала. Там не бу­дет ни Ки­рил­ла, ни Мол­ча­нова, ни да­же Ко­ли. Я ос­та­нусь од­на и бу­ду жить спо­кой­ной прос­той жизнью, не рис­куя из­ра­нить своё сер­дце ещё боль­ше. Пой­ду ра­ботать кас­си­ром в лес­пром­хоз. А дед бу­дет коп­тить ры­бу для дач­ни­ков.

Я улыб­ну­лась:

— Не знаю. Мо­жет быть. По­чему бы и нет?

Встре­ча с Ле­ноч­кой и от­кры­тие по по­воду чувств Ки­рил­ла боль­но по мне уда­рили. Я са­ма не ожи­дала, как силь­но ме­ня расс­тро­ит тот факт, что Ки­рилл до сих пор к ней при­вязан. Ещё боль­шие стра­дания при­носи­ла мысль о том, что эта жен­щи­на бы­ла за­мужем за Мол­ча­новым. Я ви­дела их вдво­ём — их улыб­ки, объ­ятия, по­целуи, секс — с та­кой от­чётли­востью, слов­но в мо­ём моз­гу кру­тили пор­но­фильм. И я не мог­ла его вык­лю­чить.

Впер­вые в жиз­ни ме­ня ко­рёжи­ло от жгу­чей не­обуз­данной рев­ности. Это бы­ло не­выно­симо. При­том я зна­ла, что Ле­ну он боль­ше не лю­бит (ес­ли во­об­ще ког­да-ни­будь лю­бил), что у не­го дру­гая семья, что ско­ро он же­нит­ся на Ма­ше. Но к Ма­ше я ни­чуть не рев­но­вала. Воз­можно, за­видо­вала, но не рев­но­вала. А вот Ле­на выз­ва­ла во мне шквал не­гатив­ных эмо­ций. И са­мую ка­пель­ку жа­лос­ти — из-за её нес­час­тных глаз.
 

***

Ки­рилл уви­дел, что я вер­ну­лась, и вы­шел из по­лутём­но­го ка­бине­та, где го­рел толь­ко эк­ран компь­юте­ра.

— Из­ви­ни, мне нуж­но ещё по­рабо­тать. У ме­ня на па­рохо­де проб­ле­мы.

Он да­же не раз­делся пос­ле пре­зен­та­ции: снял лишь пид­жак и ос­ла­бил узел гал­сту­ка.

— Лад­но, тог­да я пой­ду спать.

Он шаг­нул ко мне, взял за под­бо­родок и при­под­нял:

— С то­бой всё в по­ряд­ке?

Мне хо­телось спро­сить: «А с то­бой?». По­ка мы еха­ли от гос­ти­ницы до­мой, Ки­рилл не по­пытал­ся со мной по­гово­рить. Он не спро­сил, от­ку­да я знаю, что Ле­на пят­надцать лет на не­го злит­ся. Не спро­сил, о чём мы бе­седо­вали у сто­ла с за­кус­ка­ми. Он во­об­ще ни­как не по­пытал­ся объ­яс­нить­ся. Воз­можно, он да­же не по­нял, что я по­чувс­тво­вала его от­но­шение к Ле­не. По­хоже, он счи­тал, что хо­рошо скры­ва­ет собс­твен­ные эмо­ции. Так сто­ит ли сей­час под­ни­мать этот воп­рос? Я спро­шу: «Ты до сих пор лю­бишь Ле­ну?», — а он от­ве­тит: «Нет, те­бе по­каза­лось», — и на этом те­ма бу­дет зак­ры­та.

— Всё нор­маль­но, — ска­зала я. — Хо­тя… мож­но за­дать лич­ный воп­рос?

Он кив­нул.

— По­чему ты ещё не же­нат?

Он чуть нах­му­рил­ся, как буд­то это был очень глу­пый лич­ный воп­рос.

— Мне все­го трид­цать два го­да, Ань. Я по­ка не встре­тил под­хо­дящую де­вуш­ку. А по­чему ты спра­шива­ешь?

Я по­жала од­ним пле­чом:

— Прос­то ин­те­рес­но. Ты кра­сивый, бо­гатый и ус­пешный — в об­щем, за­вид­ный же­них. Не­уже­ли не бы­ло пре­тен­денток на твою ру­ку? Это как-то по­доз­ри­тель­но, — я улыб­ну­лась, что­бы он не оби­дел­ся.

— По­нят­но, — про­тянул он, — те­бе кто-то ска­зал, что я гей.

Я прыс­ну­ла:

— Нет! Да я бы и не по­вери­ла!

— Зна­ешь, ког­да те­бе за трид­цать, а ты ус­пешный и хо­лос­той, то за­вис­тни­ки на­чина­ют рас­пускать сплет­ни. Они го­ворят, что ты гей, им­по­тент, из­вра­щенец, боль­ной на го­лову, ми­зан­троп, со­ци­офоб, же­ноне­навис­тник и ку­чу дру­гой че­пухи. Ты ещё не раз с этим стол­кнёшь­ся. — Он нак­ло­нил­ся ко мне: — Не верь ни­чему, что го­ворят лю­ди. Верь толь­ко мне.

Он под­хва­тил ме­ня на ру­ки и по­нёс в ка­бинет. Го­лова зак­ру­жилась.

— Ку­да ты… — я не ус­пе­ла спро­сить, как он по­цело­вал ме­ня в гу­бы. — А как же па­роход?

Он сдви­нул пач­ку до­кумен­тов и по­садил ме­ня на край сто­ла.

— По­дож­дёт, — он то­роп­ли­во рас­стё­гивал ру­баш­ку и ре­мень од­новре­мен­но. — Всё по­дож­дёт. Ань­ка, ты не по­нима­ешь, что ты для ме­ня зна­чишь.

Он на­валил­ся на ме­ня, це­луя и ук­ла­дывая на спи­ну. Под­нял по­дол платья и под­це­пил тру­сики.

— Я с ума по те­бе схо­жу.

Ста­щил бельё и раз­вёл мне но­ги, под­хва­тывая под ко­лен­ки и под­тя­гивая к се­бе.

— Это ка­кое-то пом­ра­чение.

Он рыв­ком во­шёл в ме­ня.

И опять без пре­зер­ва­тива.
 

15. Сначала выстрел

Мы про­води­ли де­душ­ку и Ко­лю до пар­кинга. Я рас­це­лова­ла де­дулю на про­щание: «В сле­ду­ющий раз обя­затель­но схо­дим в Кунс­тка­меру, мне то­же хо­чется», и в соп­ро­вож­де­нии Оле­га вер­ну­лась в квар­ти­ру. Пен­тха­ус ка­зал­ся ти­хим и пус­тынным, а тер­ра­са неп­ри­выч­но без­людной. Ник­то не ку­рил, лю­бу­ясь крей­се­ром на веч­ном при­чале, ник­то не пил ко­фе, си­дя в пле­тёном крес­ле.

Мол­ча­нов в Аме­рике…

Ки­рилл у­ехал на ра­боту ещё в во­семь ут­ра, а мне за­нять­ся бы­ло не­чем. В пе­ревяз­ке я се­год­ня не нуж­да­лась, а по до­му ни­чем за­нимать­ся не мог­ла — раз­ве что пе­рек­ла­дывать бу­маж­ки на ра­бочем сто­ле Ки­рил­ла.

Олег хо­тел уй­ти, уже по­вер­нулся к две­ри, но я пой­ма­ла его за ру­кав:

— По­дож­ди­те, мне на­до с ва­ми по­гово­рить.

Он гля­нул на ме­ня:

— Да, я по­нимаю, пой­дём вниз.

— В «Стар­бакс», что ли? — уди­вилась я.

— Да нет, у ме­ня вни­зу офис есть.

Мы спус­ти­лись на пер­вый этаж, и, не по­кидая зда­ния, прош­ли в не­боль­шой офис. Он сос­то­ял из двух ком­нат, ок­на­ми вы­ходя­щих не на на­береж­ную, а в за­ко­улок внут­ренне­го дво­ра. Я уви­дела иг­ра­ющих на пло­щад­ке де­тей, мо­лодую жен­щи­ну с ко­ляс­кой и по­ёжи­лась. Вспом­ни­лась Зоя.

В офи­се си­дел один из ох­ранни­ков и наб­лю­дал за мо­нито­рами. Я за­мети­ла нес­коль­ко чёр­но-бе­лых изоб­ра­жений пар­кинга, цен­траль­но­го вхо­да в жи­лой ком­плекс и холла на двад­цать вто­ром эта­же.

На­вер­ное, и в квар­ти­рах вез­де ка­меры. Мо­жет, они да­же секс наш смот­ре­ли.

— Са­дись, — пред­ло­жил мне Олег, а пар­ню в кос­тю­ме ска­зал: — Схо­ди по­обе­дай, Дим. Или пос­пи, ес­ли хо­чешь. — Он ука­зал на дверь во вто­рую ком­на­ту, где вид­не­лись ди­ван и жур­наль­ный сто­лик. — Ты же с но­чи де­журишь?

— Да я луч­ше ко­фе выпью. Те­бе при­нес­ти?

— Да, да­вай. Два ста­кана.

Ди­ма вы­шел. Я се­ла у од­но­го из сто­лов и, не та­ясь, заг­ля­нула в мо­нито­ры.

— А в квар­ти­рах есть ка­меры? В спаль­не, в ту­але­те, в ван­ных ком­на­тах?

— Ка­меры есть, но ког­да Ки­рилл до­ма, они от­клю­чены. Ну, и ког­да ты — то­же, — поп­ра­вил­ся он. — Ник­то за то­бой не под­гля­дыва­ет.

— Хо­рошо, — ска­зала я. — А в квар­ти­ре Ма­ши?

— То­же есть, но мы сей­час не ве­дём пос­то­ян­но­го наб­лю­дения за её квар­ти­рой. Ес­ли сра­бота­ет дат­чик дви­жения, то Мол­ча­нову на те­лефон при­дёт SMS. Ес­ли он соч­тёт нуж­ным — со­об­щит нам, мы про­верим.

— По­нят­но, — про­тяну­ла я, — пря­мо как в ки­но про шпи­онов.

Он при­щурил­ся:

— Ты вот шу­тишь, а у са­мой из пле­ча вот та­кой ос­ко­лок вы­нули, — он сом­кнул свои здо­ровые паль­цы так, слов­но дер­жал го­роши­ну.

Я вздох­ну­ла:

— Да нет, вы пра­вы. Но это же ужас­но так жить! Вон на ули­це жен­щи­на с ко­ляс­кой — а ме­ня на­чало пот­ря­хивать. Страш­но из дома вы­ходить. Ин­те­рес­но, что нуж­но сде­лать, что­бы прес­тупни­ки охо­тились на всю твою семью?

— Вот в этом мы и пы­та­ем­ся ра­зоб­рать­ся, — серь­ёз­но от­ве­тил Олег. — Это мо­гут быть по­лити­чес­кие про­тив­ни­ки стар­ше­го Ко­ханов­ско­го, а мо­гут быть кон­ку­рен­ты Ки­рил­ла. А ты что ду­ма­ешь? У те­бя есть со­об­ра­жения по по­воду то­го, кто бы это мог быть? По­чему он на­нял имен­но Зою? Те­бе не ка­жет­ся, что это стран­ный вы­бор ис­полни­теля?

Он ме­ня доп­ра­шивал! Я хо­тела по­гово­рить о ро­дите­лях, а он втя­нул ме­ня в об­сужде­ние взры­ва.

— Я по­нятия не имею, как вы­бира­ют ис­полни­теля. Я и Зою-то пло­хо зна­ла. Па­ру раз ви­дела — и всё. Слы­шала, у неё бы­ли проб­ле­мы — нар­ко­тики, во­ровс­тво. Кли­ен­ты жа­лова­лись. А по­том Ва­силий Ива­нович её выг­нал. — Я за­дума­лась. — Мне ка­жет­ся, она свя­залась с кри­мина­лом, и её зас­та­вили под­ло­жить бом­бу. Она же нар­ко­ман­ка. Они за до­зу на всё сог­ласны.

— А дол­го она ра­бота­ла в ва­шем агентстве?

— Не знаю. Дол­го. Лет семь.

— Но ей все­го двад­цать че­тыре.

— Тог­да мень­ше. Ма­лоле­ток у нас не бы­ло.

Он за­мол­чал и сде­лал по­мет­ку в блок­но­те. Зак­рыл его и за­сунул в кар­ман. Ска­зал дру­гим то­ном, не та­ким тре­бова­тель­ным:

— Так о чём ты хо­тела по­гово­рить?

— О ро­дите­лях.

Он кив­нул, слов­но не сом­не­вал­ся, за­чем я приш­ла.

— Я уже раз­го­вари­вал с тво­им де­душ­кой Ива­ном Ва­силь­еви­чем. У ме­ня нет точ­ных све­дений, толь­ко пред­по­ложе­ния. Я про­сил раз­ре­шения за­нять­ся до­пол­ни­тель­ным рас­сле­дова­ни­ем — в час­тном по­ряд­ке.

— А ка­кие у вас пред­по­ложе­ния? По­чему вы ре­шили, — я соб­ра­лась с ду­хом: — что отец не уби­вал мою мать?

— В де­ле был один до­кумент, ко­торый мне да­ли про­читать, но не раз­ре­шили ско­пиро­вать. Сна­чала он по­казал­ся мне не­важ­ным, но я пос­то­ян­но о нём вспоминал. В ито­ге ре­шил кое-что про­верить. — Олег взял ка­ран­даш и в за­дум­чи­вос­ти пос­ту­чал по сто­лу. — По­ка ра­но го­ворить о вы­водах. Мне прос­то нуж­ны твои по­каза­ния. Ты пом­нишь хоть что-ни­будь?

Я ощу­тила, как ды­хание учас­ти­лось. Го­това ли я бы­ла вспо­минать о том дне пря­мо сей­час?

— Поч­ти ни­чего.

— Те­бе бы­ло три го­да — не­кото­рые де­ти пом­нят се­бя с бо­лее ран­не­го воз­раста.

— Я пом­ню крик от­ца. Он так гром­ко зак­ри­чал, что я ис­пу­галась и… об­мо­чила кол­готки.

Я глу­боко вздох­ну­ла и сце­пила паль­цы. Олег бро­сил ка­ран­даш, дос­тал из ящи­ка сто­ла пач­ку си­гарет и мед­ленно, спо­кой­но при­курил. Уди­витель­но, но, наб­лю­дая за его боль­ши­ми гру­быми ру­ками, я нем­но­го ус­по­ко­илась.

— Что ещё? — спро­сил он.

— По­том отец зап­ла­кал. Я то­же зап­ла­кала. Боль­ше я ни­чего не пом­ню.

— Вы бы­ли в од­ной ком­на­те? Ты ви­дела, что про­изош­ло?

— Нет, они с ма­мой бы­ли в боль­шой ком­на­те, а я в спаль­не иг­ра­ла с кук­лой.

Он пос­мотрел на ме­ня цеп­ким взгля­дом:

— Он зак­ри­чал до или пос­ле выс­тре­ла?

Это был стран­ный воп­рос. Я за­дума­лась:

— Пос­ле. Сна­чала выс­трел — по­том крик. Мне иног­да это снит­ся — и всег­да пер­вым идёт выс­трел. По­том крик. По­том я про­сыпа­юсь.

Я не ста­ла го­ворить, что лет до две­над­ца­ти я про­сыпа­лась мок­рой пос­ле та­ких снов. Вер­нулся Ди­ма, мол­ча пос­та­вил пе­ред Оле­гом два бу­маж­ных ста­кан­чи­ка с ко­фе и сел за свой стол с мо­нито­рами.

— Пей, — пред­ло­жил Олег и под­ви­нул мне ста­кан­чик.

Я не от­ка­залась. От­хлеб­ну­ла го­ряче­го креп­ко­го ко­фе и спро­сила:

— А за­чем вы это де­ла­ете — под­ня­ли ма­тери­алы, за­ново рас­сле­ду­ете? Ка­кое вам де­ло до на­ших се­мей­ных проб­лем?

— А я прос­то люб­лю до­капы­вать­ся до ис­ти­ны, — охот­но от­ве­тил Олег. — Ве­ришь, нет, спать не мо­гу, по­ка не рас­ко­паю прав­ду. Я же сле­дова­тель.

Я раз­гля­дыва­ла его. Он был до­воль­но прив­ле­катель­ным муж­чи­ной, нес­мотря на кос­ма­тую бо­роду и ду­рац­кую се­рёж­ку в ухе. Гла­за у не­го бы­ли яр­ки­ми и чис­ты­ми. Ес­ли его поб­рить — бу­дет кра­сав­чик. Рост, фи­гура — всё при нём.

— А по­чему вы уш­ли из по­лиции?

— Бо­рис Ми­хай­ло­вич поз­вал к се­бе. Он ор­га­низо­вывал служ­бу бе­зопас­ности и ему ну­жен был че­ловек, ко­торо­му он мог до­верять.

— А вы что, бы­ли зна­комы?

— Да я его прак­ти­чес­ки с детс­тва знаю. Он очень по­мог мне, ког­да я нуж­дался. Это бы­ло в се­реди­не де­вянос­тых.

Олег пил ко­фе, а я про­дол­жа­ла его раз­гля­дывать. В се­реди­не де­вянос­тых ему мог­ло быть лет во­сем­надцать. Ки­рил­лу и Па­ше тог­да бы­ло по де­сять лет. Зна­чит, Олег ро­вес­ник Ма­ши или око­ло то­го.

— А сколь­ко вам лет?

Олег, ви­димо, по­чувс­тво­вал, что я спра­шиваю из пус­то­го лю­бопытс­тва.

— Не ска­жу.

— А вы же­наты?

— Те­бе за­чем?

— Ну на­до.

Он хмык­нул и рас­то­пырил паль­цы. Коль­ца на них не бы­ло.

16. Мы все тебя любим и ждём

Дни про­ходи­ли, а мы с Ки­рил­лом так и не по­гово­рили о Ле­не. И я не бы­ла уве­рена, что этот раз­го­вор не­об­хо­дим.

Мол­ча­нов не врал, Ки­рилл дей­стви­тель­но был трав­ми­рован прош­лым. Ху­же то­го, он не за­лечил эту трав­му, ина­че не цеп­лялся бы за ме­ня. Он спа­сал ме­ня, что­бы спас­ти се­бя.

Я не мог­ла уй­ти от не­го сей­час.

Мне хо­телось зай­ти в спаль­ню Мол­ча­нова и по­махать пе­ред ка­мерой ру­ками. А по­том дож­дать­ся звон­ка и спро­сить: «Па­ша, что мне де­лать?». Мол­ча­нов единс­твен­ный знал, что де­лать с Ки­рил­лом и со мной. Мне хо­телось наб­рать тот но­мер, ко­торый выс­ве­тил­ся в те­лефо­не, ког­да я об­ни­мала его по­душ­ку и об­ли­вала её сле­зами. Мне хо­телось ус­лы­шать его го­лос. Но я не сме­ла. Он сде­лал свой вы­бор, я — сде­лала свой. И да­же Ки­рилл его сде­лал, хо­тя в от­ли­чие от нас он при­нял ре­шение не сам, а лишь под­чи­нил­ся ре­шению Ле­ны. Это она его бро­сила — а он прос­то жил с этим как мог.

И он неп­ло­хо справ­лялся. Ес­ли бы я не зна­ла о его ду­шев­ных проб­ле­мах, я бы и не по­дума­ла, что с ним что-то не так. Он всег­да был добр и при­вет­лив со мной. Он мно­го ра­ботал, при­ез­жал иног­да за пол­ночь, но всё ос­таль­ное вре­мя мы про­води­ли вмес­те. Ужи­нали в рес­то­ранах, пи­ли ко­фе на тер­ра­се, смот­ре­ли ки­но, об­ща­лись. Но по­чему-то так по­луча­лось, что на­ше об­ще­ние но­сило от­те­нок отс­тра­нён­ности. Я и по­лови­ны ему не рас­ска­зала из то­го, что рас­ска­зыва­ла Мол­ча­нову или Оле­гу — о ро­дите­лях и сво­ей хо­лод­ности, о ра­боте у Ва­силия Ива­нови­ча, о де­душ­ке и пла­нах на бу­дущее. Я да­же не ска­зала, что день­ги, по­дарен­ные им в ка­чес­тве пла­ты за ме­сяц, заб­ра­ла по­лиция. Он то­же мно­гих тем не ка­сал­ся. Я по­нима­ла: ина­че и быть не мо­жет. У ме­ня свои тай­ны, у Ки­рил­ла — свои, и мы оба не со­бира­лись друг дру­гу от­кры­вать­ся. Не по­тому, что не до­веря­ли, — прос­то не бы­ло внут­ренней пот­ребнос­ти.

Нас свя­зыва­ла не лю­бовь, а неж­ность. Не жа­лость, не со­чувс­твие, не де­ятель­ное же­лание по­мочь, а обыч­ная че­лове­чес­кая неж­ность, про­яв­лявша­яся в ус­тупках, чут­кости и вза­им­ной за­боте. Это единс­твен­ное, что мы мог­ли дать друг дру­гу.

Мы мно­го за­нима­лись сек­сом. Каж­дый день, не по од­но­му ра­зу. Я ни ра­зу не кон­чи­ла и со вре­менем пе­рес­та­ла воз­буждать­ся, но ме­ня это боль­ше не бес­по­ко­ило. Мне нра­вилось от­да­вать­ся Ки­рил­лу, нра­вилось быть нужной.
 

***

Как-то ве­чером Ки­рилл крик­нул из ка­бине­та:

— Аня, иди сю­да, с то­бой Ма­ша хо­чет по­гово­рить!

Я вспых­ну­ла от ра­дос­ти и стра­ха. Ра­дость сос­то­яла в том, что я не нап­расно му­чилась с за­жив­ле­ни­ем ра­ны, ез­ди­ла на пе­ревяз­ки и тер­пе­ла боль, — я делала это ради ма­лень­ко­го Мол­ча­нова, ко­торый ро­дит­ся зи­мой. А страх был в том, что боль­шой Мол­ча­нов мог сто­ять за Ма­шиным пле­чом.

Так и ока­залось. Они си­дели в за­литой сол­нцем ком­на­те, он её об­ни­мал («что­бы влезть в кадр», — тут же про­нес­лась гад­кая мысль), на зад­нем пла­не вид­нелся вы­ход в зе­лёный сад и, ка­жет­ся, го­лубел бас­сейн. Пти­цы ще­бета­ли так гром­ко, что фо­нили мик­ро­фоны но­ут­бу­ка, — я не уз­на­ла ни од­ну пи­чуж­ку: все бы­ли за­мор­ские, аме­рикан­ские. По­пугаи, что ли?

Ка­лифор­ний­ская идил­лия.

Счастье без гра­ниц.

Ки­рилл прив­лёк ме­ня к се­бе и уса­дил на ко­лени. Я пок­расне­ла. Мне не хо­телось, что­бы Мол­ча­нов ви­дел нас так близ­ко. Ещё с са­мого на­чала ме­ня ко­рёжи­ло от мыс­ли, что он мог слы­шать на­ши сто­ны, а те­перь мне хо­телось дис­танци­ровать­ся от Ки­рил­ла как мож­но даль­ше.

— Анеч­ка, сол­нышко, прос­ти ме­ня ра­ди бо­га! — на­чала Ма­ша. — Я не смог­ла по­видать­ся с то­бой в Пи­тере, а тут по­ка обус­тра­ива­лись, по­ка при­выка­ли к сме­не ча­совых по­ясов…

Она го­вори­ла, а я раз­гля­дыва­ла его ли­цо. Он по­худел, за­горел и не брил­ся нес­коль­ко дней. Гус­тая ще­тина пок­ры­ла ску­лы, во­лосы на го­лове вы­горе­ли, а вок­руг глаз ос­та­лись свет­лые кру­ги от сол­нечных оч­ков.

— Я да­же не знаю, как бла­года­рить те­бя, любых слов будет мало…

Зна­чит, они за­гора­ли, ку­пались и ве­ли праз­дный об­раз жиз­ни. Его га­вай­ская ру­баш­ка — го­лубая с зе­лёны­ми паль­ма­ми! — бы­ла то ли сов­сем рас­стёг­ну­та, то ли зас­тё­гива­лась ни­же той ли­нии, ко­торую зах­ва­тывала камера. И без то­го ко­рот­кие ру­кава бы­ли под­вёрну­ты, об­на­жая мус­ку­лис­тые пле­чи.

Ес­ли бы я уви­дела его живь­ём, то упа­ла бы в об­мо­рок. А гля­дя на не­го по скай­пу — все­го лишь об­мякла на ко­ленях Ки­рил­ла.

— Как бы мне хо­телось по­бол­тать с то­бой, по­сек­ретни­чать, — про­дол­жа­ла Ма­ша. — Всег­да мечтала иметь сес­тру. Или доч­ку.

Ка­дык Мол­ча­нова нес­коль­ко раз дер­нулся, слов­но он сгла­тывал. На ме­ня он не смот­рел. По­хоже, он во­об­ще смот­рел ку­да-то за ок­но, а не на эк­ран. Зато я могла любоваться его профилем.

— А вы уже зна­ете, кто у вас ро­дит­ся? — спро­сила я, что­бы не мол­чать.

Хо­тя мне хо­телось мол­чать и пя­лить­ся на арийский профиль даль­ше.

— По­ка ещё нет, но к ва­шему при­ез­ду уз­на­ем, — с хит­ринкой улыб­ну­лась она.

Я то­же улыб­ну­лась. Все за­мол­ча­ли и пос­мотре­ли на ме­ня.

— Что? — спро­сила я.

Ки­рилл шут­ли­во пот­ряс ме­ня за та­лию обе­ими ру­ками:

— О чём за­дума­лась, Ан­на? Ма­ша и Паш­ка приг­ла­ша­ют нас в Аме­рику.

— За­чем?

— На свадь­бу! — вос­клик­нул Ки­рилл.

Он яв­но был в кур­се сес­три­ных дел.

— Я хо­тела от­ло­жить свадьбу до возвращения до­мой или хо­тя бы до рож­де­ния ре­бён­ка, — по­яс­ни­ла Ма­ша. — Мне со­вер­шенно не хо­чет­ся вы­ходить за­муж в Аме­рике, а по­том пе­ре­офор­млять до­кумен­ты в Рос­сии. Но Паш­ка нас­то­ял — ему не тер­пится стать за­кон­ным му­жем. Так что мы ре­шили приг­ла­сить ро­дите­лей и са­мых близ­ких дру­зей и сыг­рать не­боль­шую свадь­бу в Лос-Ан­дже­лесе.

Паш­ка ни­как не от­ре­аги­ровал на этот ми­лый вы­пад про не­тер­пе­ние. На ли­це у не­го ни­чего не от­ра­зилось. Это Ки­рил­ла я мог­ла чи­тать, а Мол­ча­нова я мог­ла лишь раз­га­дывать.

— Но… Но я не мо­гу в Аме­рику. У ме­ня пас­порта нет.

— Не ври, у те­бя есть пас­порт! — воз­ра­зил Ки­рилл.

— Да, точ­но… У ме­ня ви­зы нет.

— Я уже до­гово­рилась с от­цом, он ре­шит эту проб­ле­му, — ска­зала Ма­ша. — При­дёт­ся съ­ез­дить в Тал­лин в аме­рикан­ское по­соль­ство — там быс­трее все­го мож­но по­лучить ви­зу. За па­ру дней обер­нё­тесь.

— Но…

— Аня, ну пе­рес­тань, — ска­зал Ки­рилл. — Не­уже­ли те­бе не хо­чет­ся про­вес­ти не­дель­ку на За­пад­ном по­бережье? Сол­нце, мо­ре, Гол­ли­вуд. Я возь­му от­пуск, мы прек­расно от­дохнём. Вер­нёмся как раз к на­чалу тво­ей учё­бы.

Я не удер­жа­лась и гля­нула на Мол­ча­нова. Тот быс­тро от­вёл гла­за. Паль­мы на его гру­ди кач­ну­лись.

Про­вес­ти не­делю в до­ме Ма­ши и Мол­ча­нова?

Это шут­ка?

Я же ум­ру там.

— Боль­шое спа­сибо за приг­ла­шение, Ма­ша. Но у ме­ня а­эро­фобия, я не вы­дер­жу две­над­цать ча­сов в са­молё­те. Пусть Ки­рилл едет один, я его в Пи­тере по­дож­ду.

— Аня, — лас­ко­во ска­зала Ма­ша, — ну ка­кая а­эро­фобия? Па­ша — луч­ший пи­лот в ми­ре! Ты да­же не за­метишь, как про­летит вре­мя. Мой отец на даль­ние рас­сто­яния ле­та­ет толь­ко с ним, а уж он-то раз­би­ра­ет­ся в ком­форте. Ты дол­жна при­ехать! Это ведь бла­года­ря те­бе я жи­ва. Мы все те­бя лю­бим и ждём.

Всё-та­ки он на ме­ня пос­мотрел. В его сталь­ных гла­зах про­мель­кну­ло что-то не­выс­ка­зан­ное, ед­ва уло­вимое, тос­кли­вое. Ес­ли бы он не хо­тел ме­ня ви­деть — он бы от­го­ворил Ма­шу нас приг­ла­шать. Или во­об­ще от­ло­жил бы свадь­бу. Но он это­го не сде­лал. Он хо­тел же­нить­ся на Ма­ше и хо­тел, что­бы я при­сутс­тво­вала.

Че­го он до­бивал­ся? Что­бы я сош­ла с ума? Или он то­же со­шёл с ума?

— Хо­рошо, — я улыб­ну­лась. — Я при­еду.

— Мы все при­едем, — поп­ра­вил Ки­рилл.

17. Нежный кролик

Не­задол­го до по­ез­дки в Тал­лин кто-то мне поз­во­нил. Я си­дела до­ма од­на, чи­тала но­вос­ти в ин­терне­те. Но­мер был нез­на­комый, и я с опа­сени­ем сня­ла труб­ку. Олег пре­дуп­реждал, что прес­тупни­ки мо­гут проз­ва­нивать мой те­лефон, и нуж­но быть пре­дель­но ос­то­рож­ной, а в слож­ных слу­ча­ях сра­зу об­ра­щать­ся к не­му. Жен­ский го­лос наг­ло и без пре­дис­ло­вий спро­сил:

— Ди­ана, а это прав­да, что у те­бя бы­ло толь­ко две­над­цать муж­чин? Или на од­но­го боль­ше? Тут что-то не­понят­ное, не мо­гу ра­зоб­рать­ся…

На се­кун­ду мне по­каза­лось, что сер­дце вып­рыгнет от стра­ха. Это ведь был клю­чевой воп­рос: две­над­цать или три­над­цать муж­чин име­ли прос­ти­тут­ку Ди­ану? Ес­ли счи­тать пер­во­го, не­из­вес­тно­го мне кли­ен­та, — то три­над­цать, но Ва­силий Ива­нович уве­рял ме­ня, что тот муж­чи­на не счи­та­ет­ся. Что его нет ни в од­ном спис­ке и во­об­ще он край­не за­сек­ре­чен. Я ве­рила Ва­силию Ива­нови­чу. Ког­да Мол­ча­нов прос­матри­вал мои до­кумен­ты и справ­ки в офи­се, он уз­нал толь­ко об один­надца­ти кли­ен­тах — и то без упо­мина­ния имён. Ки­рилл по офи­ци­аль­но­му спис­ку чис­лился две­над­ца­тым.

От­ку­да ка­кая-то пос­то­рон­няя жен­щи­на уз­на­ла о ре­аль­ном ко­личес­тве мо­их пар­тнё­ров?

Я рас­те­рян­но спро­сила:

— Кто вы? Что вам нуж­но?

Она ус­мехну­лась:

— Хо­чешь, что­бы я опуб­ли­кова­ла в сво­ём бло­ге спи­сок тво­их кли­ен­тов?

В бло­ге?!

— Ох, Жан­на, это ты?

— Ес­ли ты не хо­чешь, что­бы все уз­на­ли, что Ки­рилл Ко­ханов­ский жи­вёт со шлю­хой, при­ходи се­год­ня в час дня в Гос­ти­ный Двор, — от­че­кани­ла она хо­рошо пос­тавлен­ным го­лосом. — Со сто­роны Са­довой ули­цы есть пы­шеч­ная, я бу­ду там те­бя ждать. И не взду­май ни­кому рас­ска­зывать о встре­че! Ес­ли я уви­жу, что ты при­тащи­ла ох­ра­ну, я уй­ду и опуб­ли­кую та­кой ве­сёлый блог, что над Ки­рюшей бу­дет ржать весь Пи­тер. И над ос­таль­ны­ми счас­тлив­чи­ками то­же.

— По­жалуй­ста, не на­до, я при­ду!

Она бро­сила труб­ку. Я пос­лу­шала гуд­ки и дро­жащи­ми паль­ца­ми вык­лю­чила те­лефон. Что, ес­ли нас прос­лу­шива­ли? От­ку­да она уз­на­ла о мо­их кли­ен­тах? Че­го она от ме­ня поп­ро­сит? Как мне по­пасть в Гос­ти­ный Двор без ох­ра­ны?

Я за­мета­лась по квар­ти­ре.

По­дош­ла к пуль­ту сиг­на­лиза­ции в при­хожей, на­жала на кноп­ку вы­зова ох­ра­ны и спро­сила Оле­га:

— А мож­но мне в Гос­тинку съ­ез­дить? Мне на­до кое-что ку­пить.

— Ммм, пря­мо сей­час? По ин­терне­ту нель­зя за­казать?

— Вы за­няты? А да­вай­те я с Ди­мой съ­ез­жу? Мы быс­тро — ту­да и об­ратно.

— Хо­рошо, он сей­час под­ни­мет­ся.

Он хо­тел от­клю­чить­ся, но я за­дер­жа­ла его:

— Олег! А вы слу­чай­но не зна­ете, мой те­лефон прос­лу­шива­ет­ся?

— Кем? — спро­сил он. — Мной? Нет.

— А по­лици­ей?

— Нас­коль­ко я знаю, у них нет офи­ци­аль­но­го раз­ре­шения на прос­лу­шива­ние тво­его те­лефо­на.

Я вы­дох­ну­ла.

— А Ва­силия Ива­нови­ча?

— Аня, это зак­ры­тая ин­форма­ция. Мо­гу ска­зать од­но: ес­ли ты со­бира­ешь­ся зво­нить сво­ему быв­ше­му ра­бото­дате­лю, то ду­май, о чём го­воришь. А луч­ше во­об­ще не зво­ни. У не­го боль­шие проб­ле­мы с за­коном.

— Да, я по­няла… — и на­жала кноп­ку от­боя.
 

***

По­ка мы еха­ли в центр, я при­киды­вала, как не­замет­нее улиз­нуть от Ди­мы. Я гля­нула на не­го: мо­лодой, серь­ёз­ный, хму­рый. Та­кой бу­дет чу­жерод­но смот­реть­ся в до­рогих бу­тиках. Хо­тя по­чему? Не­кото­рые бо­гачи на­вер­ня­ка хо­дят за по­куп­ка­ми со сво­ими те­лох­ра­ните­лями. Мо­жет, за­вес­ти его в бель­евой ма­газин, что­бы ему ста­ло не­лов­ко и он от ме­ня нем­но­го от­стал. Или…

На гла­за по­палась не­оно­вая вы­вес­ка «Неж­ный кро­лик» — пря­мо нап­ро­тив Гос­ти­ного Дво­ра. В пас­мурный день она си­яла так яр­ко, что бы­ло вид­но за три квар­та­ла. То что нуж­но!

— Дмит­рий, я нем­но­го слу­кави­ла, ког­да раз­го­вари­вала с Оле­гом. Мне не в Гос­тинку на­до, а в дру­гой ма­газин. Это сек­рет. — Я по­дума­ла и до­бави­ла для вер­ности: —Сюр­приз для Ки­рил­ла.

— В ка­кой ма­газин?

— В «Неж­ный кро­лик». Вон он, спра­ва, не до­ез­жая Нев­ско­го.

Ди­ма на­шёл мес­то для пар­ковки, вы­шел и от­крыл мне дверь. У си­яюще­го ог­ня­ми вхо­да в по­лупод­валь­ное по­меще­ние я поп­ро­сила его:

— А вы мо­жете сна­ружи по­дож­дать? Я там со­бира­юсь… Ну, по­нима­ете, чёр­ные ре­зино­вые чле­ны…

По опы­ту я зна­ла, что муж­чин до ико­ты пу­га­ет сло­восо­чета­ние: «чёр­ные ре­зино­вые чле­ны».

— Я дол­жен про­верить объ­ект, — ска­зал Ди­ма и храб­ро дви­нул­ся за мной в ма­газин.

В тём­ном по­меще­нии свер­ка­ли лишь вит­ри­ны и над кон­торкой про­дав­щи­цы го­рел крас­ный ки­тай­ский фо­нарик. Она выш­ла нам навс­тре­чу — спо­кой­ная де­вуш­ка обык­но­вен­ной на­руж­ности, в прос­тых джин­сах и фут­болке. Ког­да я за­ходи­ла в ма­газин ин­тимных то­варов в пер­вый раз, я ду­мала, что встре­чу там по­луго­лых де­вочек-зай­чи­ков с пу­шис­ты­ми хвос­ти­ками или муж­чин в ко­жаных тру­сах и пор­ту­пее, но всё ока­залось про­ще. Пос­ле пер­во­го по­сеще­ния страх и не­лов­кость как ру­кой сня­ло.

— Доб­рый день, чем я мо­гу вам по­мочь? — при­вет­ли­во об­ра­тилась про­дав­щи­ца.

Я ог­ля­нулась на Ди­му: он ска­ниро­вал прос­транс­тво. Он уй­дёт на­конец или нет?

— Да, по­жалуй­ста, — от­ве­тила я, наб­лю­дая за Ди­мой. — М-м-м… Мне нуж­но что-то… для ор­газма.

— Для вас или ва­шего пар­тнё­ра? — она с мяг­кой улыб­кой пос­мотре­ла на мо­его «пар­тнё­ра». — Ка­кой тип ор­газма вы хо­тите по­лучить? У нас есть пре­вос­ходные аналь­ные мас­са­жёры, соз­данные с учё­том муж­ских ана­томи­чес­ких осо­бен­ностей. Или вы пред­по­чита­ете сти­муля­цию пе­ниса?

Он ус­лы­шал воп­рос и слег­ка сму­тил­ся:

— Я по­дож­ду на ули­це.

— Воз­можно, я тут за­дер­жусь, — пре­дуп­ре­дила я его. — Хо­чу кое-что… по­тес­ти­ровать.

Я то­же сму­тилась. Неп­ри­ят­но об­суждать с ма­лоз­на­комым муж­чи­ной — не кли­ен­том!
 — ин­тимные иг­рушки. Как толь­ко Ди­ма вы­шел, я об­ра­тилась к про­дав­щи­це:

— Будь­те доб­ры, вы­веди­те ме­ня че­рез за­пас­ной вы­ход. Мне очень нуж­но сбе­гать в Гос­ти­ный двор! Я не­надол­го!

На её ли­це от­ра­зились со­чувс­твие и неп­реклон­ность од­новре­мен­но. Я до­бави­ла:

— А по­том я вер­нусь и куп­лю у вас са­мый до­рогой де­вайс для ор­газма. По­жалуй­ста!

— Для муж­ско­го или жен­ско­го?

Для муж­ских ор­газмов у ме­ня и так име­лось мно­жес­тво прис­по­соб­ле­ний, не счи­тая собс­твен­ных рук, губ и все­го про­чего. По­чему бы не уз­нать, что пред­ла­га­ет эро­тичес­кая про­мыш­ленность для прек­расной по­лови­ны?

— Для жен­ско­го.

— Са­мый до­рогой?

— Да. Я его куп­лю, ес­ли вы ме­ня прик­ро­ете.

— Двад­цать че­тыре ты­сячи руб­лей.

Я пос­та­ралась, что­бы шок не от­ра­зил­ся на ли­це, и спро­сила:

— Так где у вас вы­ход?
 

18. Шантажистка по имени Жанна

Жан­на по­рылась в су­моч­ке сре­ди во­роха бу­маг и вы­ложи­ла на стол ксе­роко­пию ка­кого-то до­кумен­та. Неб­режным жес­том под­ви­нула в мою сто­рону. Это бы­ла стра­нич­ка из за­пис­ной книж­ки, ис­пи­сан­ная не­раз­борчи­вым по­чер­ком Ва­силия Ива­нови­ча:

87
ГД
1. Ми­ха Ра­дич
2. Юр.Ге­орг. МИД (7эт.)
3. Вил­ли, норг
4. Лё­ня, Мур­манск
5. Са­ша Гар, ме­тал­ло­лом
6. Ов­чинни­ков, ГОК
7. Хаст
8. Эрик Лин­дхольм
9. Мих.Иван. Сто­мато­лог.
10. Гр.Гр. (по­кой­ный)
11. Ко­мар
12. Ко­хан.мл.

Нап­ро­тив каж­до­го име­ни сто­яли циф­ры или знач­ки. Иног­да «3т€», иног­да «∑100тр», а в од­ном мес­те — «†». Этот сим­вол был на­чер­тан нап­ро­тив име­ни Гри­ши Гро­мова ря­дом со сло­вом «по­кой­ный». А я и не зна­ла, что он умер. Гро­мов выг­ля­дел здо­ровым и креп­ким муж­чи­ной. Мы встре­чались лишь один раз, этой вес­ной.

В прин­ци­пе, ес­ли по­сидеть и по­ломать го­лову, я мог­ла рас­шифро­вать все по­мет­ки Ва­силия Ива­нови­ча, но мо­им вни­мани­ем зав­ла­дели две бук­вы: «ГД». Они пред­ва­ряли спи­сок и на пер­вый взгляд ка­зались наз­ва­ни­ем спис­ка или ка­ким-то об­щим обоз­на­чени­ем, но я-то зна­ла, что это за­шиф­ро­ван­ное имя мо­его пер­во­го кли­ен­та.

Гэ Дэ. Глав­ный деф­ло­ратор? Гу­битель де­вочек? Го­рячий до­минант? Го­ра дерь­ма?

— Где ты это взя­ла? — спро­сила я.

— У зна­комо­го мен­та, — от­ве­тила Жан­на. — У ме­ня мно­го зна­комых мен­тов: я де­вуш­ка об­щи­тель­ная. И вот приш­ла я по­об­щать­ся в од­но от­де­ление, а там мой зна­комый мент чи­та­ет ма­лень­кую за­пис­ную кни­жеч­ку ма­лень­ко­го пи­тер­ско­го су­тенёр­чи­ка.

— За­чем ты ме­ня поз­ва­ла?

— До­гадай­ся с трёх раз, — она неп­ри­ят­но зас­ме­ялась и нак­ло­нилась ко мне: — Я свет­ский бло­гер. Сплет­ни, скан­да­лы, трол­линг — это мой хлеб. Это то, в чём я дос­тигла не­быва­лых вы­сот.

Он Жан­ны пах­ло ал­ко­голем, я от­верну­лась.

— А от ме­ня что те­бе нуж­но?

— День­ги, моя не­догад­ли­вая шлюш­ка! Ты мо­жешь ку­пить у ме­ня этот лис­то­чек, — она по­маха­ла ксе­роко­пи­ей, — или я опуб­ли­кую его в сво­ём бло­ге. Мно­гим бу­дет ин­те­рес­но, с кем свя­зал­ся са­мый же­лан­ный хо­лос­тяк Пи­тера. Вот уж они пор­жут.

— Сколь­ко?

— По ты­сяче за каж­до­го му­жика — ито­го две­над­цать ты­сяч.

— Че­го?!

— Ну не руб­лей же, — она улы­балась, как аку­ла, — хо­лод­но и пло­то­яд­но. — Две­над­цать ты­сяч ев­ро — и ник­то не уз­на­ет, что ты прос­ти­тут­ка. Смо­жешь спря­тать этот лис­то­чек в сво­ём пус­том лиф­чи­ке.

Я ма­шиналь­но прик­ры­ла вы­рез на блуз­ке.

У ме­ня бы­ло вре­мя по­думать о си­ту­ации, по­ка я еха­ла к Гос­ти­ному Дво­ру.

— Жан­на, — ти­хо, но уве­рен­но ска­зала я, — Ки­рилл зна­ет, кто я. Не­кото­рые его друзья — то­же. В на­ше вре­мя жить с прос­ти­тут­кой, у ко­торой ты был две­над­ца­тым по счё­ту, — не та­кой уж по­зор.

Я нем­но­го пе­ре­ина­чила сло­ва Ки­рил­ла, которые он говорил при первой встрече.

— А его сес­тра зна­ет? Эта бла­гочес­ти­вая ста­рая де­ва, на ко­торой ник­то не хо­чет же­нить­ся, нес­мотря на её день­ги? А па­пень­ка-де­путат? Вот уж во­ни бу­дет, ког­да он уз­на­ет, что сын сно­ва свя­зал­ся с ша­лавой! Ему и пер­вой-то хва­тило, еле пе­режи­ли.

Это она про Ле­ну?

Жан­на до­лила в чаш­ку из фля­ги. Учи­тывая, что ко­фе ос­та­валось на до­ныш­ке, на­питок выг­ля­дел чис­тым ал­ко­голем. Вис­ки? Конь­як? Пой­ло ка­кое-то.

Мне не хотелось сда­вать­ся. Ес­ли она опуб­ли­ку­ет свой гад­кий блог — бу­дет неп­ри­ят­но, но не смер­тель­но. При­дёт­ся объ­яс­нить­ся с Ма­шей — но я её уже не бо­ялась и не стес­ня­лась. Этой жен­щи­не я до­веря­ла как ни­кому преж­де. А отец Ки­рил­ла на­вер­ня­ка чи­тал про­токо­лы мо­их доп­ро­сов. Там чёр­ным по бе­лому бы­ло на­писа­но, что я уз­на­ла Зою не по­тому, что мы жи­ли в од­ном дво­ре и хо­дили в од­ну шко­лу.

— Зна­ешь, я рис­кну, — ска­зала я. — Тем бо­лее у ме­ня нет две­над­ца­ти ты­сяч ев­ро.

Ко­неч­но, они у ме­ня бы­ли — те пять ты­сяч, ко­торые я по­лучи­ла от Мол­ча­нова за мни­мое утоп­ле­ние в Ка­релии, и на­коп­ле­ния на де­пози­те. Но это бы­ли пос­ледние день­ги.

— Я так и зна­ла! Ты глу­па как проб­ка! Ду­ма­ешь, проб­ле­ма толь­ко в но­мере две­над­ца­том? — она ткну­ла паль­цем в над­пись «Ко­хан.мл.» — А ос­таль­ные му­жики те­бя не вол­ну­ют? Нап­ри­мер, Саш­ка Гар, хо­зя­ин ме­тал­ло­лом­но­го биз­не­са и, по до­сад­но­му сов­па­дению, кол­ле­га Ки­рил­ла. Же­нат, трое де­тей. Я, кста­ти, зна­кома с его же­ной — очень нер­вная и рев­ни­вая осо­ба. Не дай бог, в пси­хуш­ку заг­ре­мит или что-ни­будь выт­во­рит. Один раз она уже ус­тро­ила шу­хер — ве­ны ре­зала, иди­от­ка. Ей по­каза­лось, что муж слиш­ком дол­го смот­рел на стрип­ти­зёр­шу в ноч­ном клу­бе.

— Я не зна­ла…

— «Я не зна-а-ала», — проб­ле­яла Жан­на. — А Хаст? Ты ду­ма­ешь, ник­то не зна­ет пи­тер­ско­го Хас­та? Вла­делец по­мо­еч­ных ма­гази­нов, где всё по три руб­ля. Пред­се­датель фон­да «Счас­тли­вый вы­бор». За­ботит­ся о юных ма­терях-оди­ноч­ках, а сам пот­ра­хива­ет мел­кую шлю­ху, ко­торая выг­ля­дит на пят­надцать лет. Это ни­чего?

— Жан­на, я не от­ве­чаю за них, — единс­твен­ное, что я смог­ла вы­давить.

Я по­нятия не име­ла, чем за­нима­лся Хаст, и сколь­ко де­тей у Са­ши Га­ра. Да и не моё это де­ло. Моё де­ло — но­ги раз­дви­гать.

— Но са­мое вкус­ное и са­мое жир­ное, — про­дол­жа­ла Жан­на, — это кли­ент под но­мером два. Юр-Ге­орг с седь­мо­го эта­жа МИ­Да. А где у нас МИД? В Мос­кве! А кто там у них на седь­мом эта­же? Ба! Там толь­ко од­на при­ём­ная — Юрия Ге­ор­ги­еви­ча… — и она наз­ва­ла его фа­милию. — Зна­чит, выс­ту­па­ем с док­ла­дами в О­ОН, а по­том на бе­регу Фин­ско­го за­лива поз­во­ля­ем се­бе ша­лос­ти с де­воч­ка­ми по вы­зову. Пред­ставь, как на эту ин­форма­цию на­кинут­ся за­пад­ные из­да­ния и на­ши оп­по­зици­оне­ры. Та­кая ржа­ка! Скан­дал вы­ше не­ба и вы­ше Ал­ла­ха!

Она бы­ла пь­яна.

— Это не он. У те­бя нет до­каза­тель­ств.

Она сно­ва ныр­ну­ла в по­тёр­тую сум­ку из кро­коди­ловой ко­жи и вы­уди­ла мо­биль­ный те­лефон. От­кры­ла фо­тог­ра­фию и по­каза­ла мне, не вы­пус­кая из рук:

— Смот­ри, что прис­лал мне мой кол­ле­га, — мо­лодой, по­да­ющий на­деж­ды па­парац­ци по клич­ке Куй с вин­том.

Из ка­лит­ки, ве­дущей на да­чу Юрия Ге­ор­ги­еви­ча вы­ходи­ла па­роч­ка: муж­чи­на в лет­нем ль­ня­ном кос­тю­ме и де­вуш­ка в ко­рот­ком кру­жев­ном платье. Фо­тог­раф пой­мал мо­мент, ког­да муж­чи­на об­нял спут­ни­цу, а она по­вер­ну­ла к не­му го­лову, слов­но слу­шая, что он го­ворит. В её ухе от­чётли­во вид­не­лась серь­га с эма­левым дис­ком.

Я вспом­ни­ла, ка­кой хо­лод­ной она бы­ла, ког­да при­каса­лась к шее.

Жан­на пе­релис­тну­ла. Вто­рая фо­тог­ра­фия — серь­га круп­ным пла­ном. Ка­чес­тво съ­ём­ки бы­ло фе­номе­наль­ным. В па­мяти тут же всплыл пры­щавый пар­нишка с объ­ек­ти­вом тол­щи­ной с мою но­гу. Он ту­совал­ся на пре­зен­та­ции ря­дом с Жан­ной. Это, на­вер­ное, и был Куй с вин­том.

— Ири­сы Кло­да Мо­не, — за­вис­тли­во ска­зала Жан­на. — У нас эта ли­мит­ка не про­дава­лась, толь­ко в Шта­тах. Чем ты его оча­рова­ла? На­учи, а? Я то­же хо­чу та­кие серь­ги.

И она по­каза­ла третью фо­тог­ра­фию: я в платье с во­ланом че­рез од­но пле­чо, под ру­ку с Ки­рил­лом, а в ушах у ме­ня те же серь­ги. Они за­меча­тель­но под­хо­дили к си­нему платью в сти­ле пя­тиде­сятых…

Я ощу­тила, как кровь от­ли­ла от ли­ца. Эти фо­тог­ра­фии — серь­ёз­ный ком­про­мат на Юрия Ге­ор­ги­еви­ча. Он всег­да соб­лю­дал ос­то­рож­ность, встре­ча­ясь со мной, но в то ут­ро рас­сла­бил­ся. Ска­зал: «Ес­ли нас уви­дят, прит­во­рим­ся, что ты моя внуч­ка». Но те­перь, ког­да у Жан­ны есть до­каза­тель­ства, что я ра­бота­ла в эс­корте, шут­ка с внуч­кой не прой­дёт.

Мо­жет, стоило об­ра­тить­ся к Оле­гу?

Нет, Жан­на на­вер­ня­ка подс­тра­хова­лась. Да­же ес­ли её за­дер­жат, блог опуб­ли­ку­ет­ся ав­то­мати­чес­ки, или Куй с вин­том по­может.

— Че­го за­дума­лась? — спро­сила Жан­на. — Как по му­жикам ска­кать, так это мы уме­ем, а как от­ве­чать за свои пос­тупки — так сра­зу в кус­ты? Ты во­об­ще го­лову вклю­чала, ког­да ре­шила стать прос­ти­тут­кой? Ты по­дума­ла, сколь­ко го­ря мо­жешь при­нес­ти лю­дям? Сколь­ко се­мей раз­ру­шить, сколь­ким жен­щи­нам жизнь ис­портить?

— Раз­ве я от­ве­чаю за из­ме­ны муж­чин? Они са­ми ме­ня вы­зыва­ют, я не про­шу их об этом!

Её гу­бы през­ри­тель­но ис­кри­вились:

— Ты со­учас­тни­ца прес­тупле­ния. Ты от­ве­ча­ешь за свою часть этой мер­зости — за соб­лазне­ние муж­чин, за раз­жи­гание по­хоти, за раз­вра­щение об­щес­тва в це­лом!

Вот уж не ду­мала, что она та­кая пу­ритан­ка. Или её спь­яну по­нес­ло?

— Хо­рошо, Жан­на, я по­няла. Это я ви­нова­та, что муж­чи­ны из­ме­ня­ют сво­им жё­нам.

— Да, ты! — она пе­ревер­ну­ла фляж­ку и вы­соса­ла пос­ледние кап­ли. Лю­ди, си­дящие за со­сед­ним сто­ликом, ог­ля­нулись на нас с неп­ри­яти­ем. Бу­фет­чи­ца то­же ко­со пос­мотре­ла. — Эрик лю­бил ме­ня, мы со­бира­лись по­женить­ся, я не ве­рю, что он мог на те­бя за­пасть, это ты его соб­лазни­ла, дрянь ма­лолет­няя…

19. Просто вау

Эрик, зна­чит.

Дол­го­вязый ры­жий швед Эрик Лин­дхольм в оч­ках и с вес­нушка­ми на ру­ках. Он пят­надцать лет про­жил в Рос­сии, но так и не из­ба­вил­ся от ак­цента. Лю­бил вод­ку, борщ, бли­ны с крас­ной ик­рой и рус­ских де­вочек. Я встре­чалась с ним раз пять или семь, но он не счи­тал­ся мо­им пер­со­наль­ным кли­ен­том, по­тому что с дру­гими де­воч­ка­ми он то­же встре­чал­ся. Я слы­шала от ко­го-то, что он со­бирал­ся же­нить­ся, — не ис­клю­чено, что он сам мне ска­зал. Но я не пред­по­лага­ла, что его из­бран­ни­цей ста­нет веч­но мо­лодая и пь­яная Жан­на.

Так что, те­перь свадь­бы не бу­дет? Из-за то­го, что его имя ока­залось в мо­ём спис­ке?

Я сни­мала день­ги в бли­жай­шем от­де­лении бан­ка. Вре­мя, ко­торое я на­мети­ла на раз­го­вор с Жан­ной, дав­но ис­текло: прош­ло ми­нут двад­цать или трид­цать. На­вер­ное, Ди­ма рвал и ме­тал в «Неж­ном кро­лике». Или под­нял тре­вогу? Хо­тя за­чем? Са­мый прос­той спо­соб — поз­во­нить и уз­нать, где я. Я дос­та­ла те­лефон — звон­ков не бы­ло. С об­легче­ни­ем я за­суну­ла его в кар­ман, а по­лучен­ные день­ги за­мота­ла в бан­ков­ский рас­чётный лист.

На де­пози­те у ме­ня ни­чего не ос­та­лось. Но луч­ше так, чем об­на­родо­вать спи­сок и под­ста­вить всех мо­их кли­ен­тов — при­чём не толь­ко муж­чин, но и их жён, не­вест, де­тей и да­же честь дип­ло­мати­чес­ко­го мун­ди­ра в слу­чае с Юри­ем Ге­ор­ги­еви­чем.

Пе­ред гла­зами сто­яло пе­реко­шен­ное ли­цо Жан­ны. Я ни­ког­да не от­но­силась к ней с сим­па­ти­ей, но мне бы­ло жаль, что её же­них тас­кался по де­воч­кам. Я мог­ла по­чувс­тво­вать её боль и ра­зоча­рова­ние. И, воз­можно, она пра­ва — я то­же ви­нова­та в её проб­ле­мах. Ес­ли бы мой же­них так се­бя вёл — или пусть не же­них, а, до­пус­тим, Ки­рилл, — я бы очень силь­но расс­тро­илась. И да­же рев­но­вала бы его, хо­тя и зна­ла, что рев­но­вать к прос­ти­тут­кам бес­смыс­ленно.

Я вер­ну­лась в пы­шеч­ную. Жан­на при­пуд­ри­лась, нак­ра­сила гу­бы и пи­ла но­вую чаш­ку ко­фе. Пе­ред ней ле­жали та­кие же лис­точки-ксе­роко­пии, как мой спи­сок. Од­но­го взгля­да ока­залось дос­та­точ­но, что­бы по­нять, что это спис­ки кли­ен­тов дру­гих сот­рудниц Ва­силия Ива­нови­ча. В не­кото­рых пе­речень имён тя­нул­ся до ниж­не­го края стра­ницы — де­сят­ки и де­сят­ки муж­чин. Жан­на сос­ре­дото­чен­но и злоб­но об­во­дила руч­кой имя «Эрик Лин­дхольм» на раз­ных лис­тках.

Я при­села и спро­сила:

— Ты толь­ко мне поз­во­нила или дру­гим то­же?

— Толь­ко те­бе, — бур­кну­ла она, про­тяги­вая ру­ку.

Я вло­жила в неё пач­ку де­нег.

— А по­чему?

— А ты до­гадай­ся. Или ты поль­зу­ешь­ся го­ловой толь­ко для ми­нета?

Она швыр­ну­ла мне пер­вую по­пав­шу­юся ксе­роко­пию и при­нялась пе­рес­чи­тывать ку­пюры. Я про­чита­ла:

28
ГД
1. Ога­нес
2. Ми­шаня, Газ­пром
…

И так да­лее, и так да­лее — на всю стра­нич­ку. Че­ловек пять­де­сят как ми­нимум. Но я не ста­ла чи­тать име­на, а за­цепи­лась за то, ко­торое бы­ло на­писа­но вы­ше всех. ГД? Сер­дце зас­ту­чало. Зна­чит, я не единс­твен­ная, ко­го под­ло­жили под лю­бите­ля девс­твен­ниц? Я ли­хора­доч­но ис­ка­ла имя де­вуш­ки, но не на­ходи­ла. Нич­то не ука­зыва­ло на ту или иную сот­рудни­цу агентства. Так вот по­чему Жан­на ни­кому, кро­ме ме­ня, не поз­во­нила! Ме­ня она вы­чис­ли­ла по пос­ледне­му кли­ен­ту — Ко­ханов­ско­му млад­ше­му плюс сыг­ра­ли роль фо­тог­ра­фии пры­щаво­го па­парац­ци, а опоз­нать дру­гих де­вушек она не су­мела при всём рве­нии. Я од­на ока­залась под уда­ром. У ме­ня нем­но­го от­легло от сер­дца. Хо­рошо, что ос­таль­ные в бе­зопас­ности! По­лиция, ра­зуме­ет­ся, всё рас­шифру­ет, ес­ли им по­надо­бит­ся, — с по­мощью Ва­силия Ива­нови­ча или без, но хо­тя бы от шан­та­жа пь­яной Жан­ны дев­чонки из­бавле­ны. И так всем не­лег­ко.

— От­дай мне этот лис­ток, — поп­ро­сила я. — За­чем он те­бе?

— Не знаю, пусть бу­дет, — она вы­тащи­ла его из мо­их паль­цев и брез­гли­во тол­кну­ла по сто­лу мой собс­твен­ный спи­сок. — Скан­да­лы и бес­прин­ципный трол­линг — это то, что я умею луч­ше все­го. При­годит­ся.

— Ну, по­жалуй­ста, мне очень ну­жен этот лис­ток! — взмо­лилась я.

Я ещё не зна­ла, за­чем, но чуй­ка под­талки­вала зав­ла­деть этой ин­форма­ци­ей.

— Ты­сяча ев­ро, — ска­зала Жан­на.

— У ме­ня нет боль­ше де­нег. Я сня­ла со вкла­да всё, что бы­ло! — Я сде­лала про­ситель­ное ли­цо: — Прав­да боль­ше нет.

— Тог­да сво­бод­на.

Я сло­жила свой спи­сок и за­суну­ла глу­боко в кар­ман джин­сов. Ка­кое мне де­ло до то­го, что ещё од­на нес­час­тная де­воч­ка ли­шилась девс­твен­ности в та­ких же экс­тре­маль­ных ус­ло­ви­ях, как и я? С за­вязан­ны­ми гла­зами, рас­плас­танная на кро­вати, на­качан­ная нар­ко­тика­ми. «Ды­ши глуб­же, ко­тёнок».

Но мне бы­ло де­ло.

— Хо­чешь, я от­дам те­бе серь­ги с ири­сами? Приш­лю с курь­ером, ку­да ска­жешь.

Она пос­мотре­ла на ме­ня, хмык­ну­ла и на­писа­ла на обо­рот­ной сто­роне чу­жого лис­тка: «У До­ма кни­ги в 16-00». И вру­чила его мне. Я вста­ла и спро­сила на­пос­ле­док:

— Ты ведь ме­ня не об­ма­нешь? Я мо­гу рас­счи­тывать, что эта ин­форма­ция не по­явит­ся в ин­терне­те?

— Мо­жешь, мо­жешь, — от­ве­тила она. — Те­бе всё рав­но не на что боль­ше рас­счи­тывать.
 

20. ГД

Я за­нима­лась прос­ти­туци­ей пол­то­ра го­да, но впер­вые за­дума­лась о муж­чи­нах, ко­торые поль­зо­вались мо­ими ус­лу­гами. Не о том, сто­ит ли у них член без «Ви­аг­ры», не о том, сколь­ко они го­товы на ме­ня пот­ра­тить, и да­же не о том, как пон­ра­вить­ся ко­му-то нас­толь­ко силь­но, что­бы он стал мо­им пос­то­ян­ным кли­ен­том. Я за­дума­лась о том, чем они за­нима­ют­ся по­мимо встреч с прос­ти­тут­ка­ми. Кто они? Ка­кие они? Чем жи­вут?

Пе­редо мной ле­жали два лис­тка — мой и не­из­вес­тной де­вуш­ки. Это мог­ла быть лю­бая из сот­рудниц эс­корт-агентства. Я про­чита­ла все мужские име­на — я ни­кого из них не зна­ла. Мои кли­ен­ты не встре­чались с этой де­вуш­кой. У нас бы­ла толь­ко од­на точ­ка пе­ресе­чения — ГД.

Стран­но, что рань­ше я не ду­мала, кто ещё с ним встре­чал­ся. Вся эта ис­то­рия ос­та­валась слов­но за ту­ман­ной за­весой. Воз­можно, из-за дей­ствия пре­пара­тов или из-за то­го, что у ме­ня бы­ли за­вяза­ны гла­за. Хо­тя «за­вяза­ны» — не то сло­во. На ме­ня на­дели спе­ци­аль­ную по­лумас­ку, ос­тавляв­шую от­кры­той ниж­нюю часть ли­ца — рот и подбородок. Она ту­го об­тя­гива­ла го­лову и зас­тё­гива­лась сза­ди. Один ре­мешок про­ходил под под­бо­род­ком. Да­же ес­ли бы я за­хоте­ла её сор­вать, вряд ли бы у ме­ня по­лучи­лось. Я про­вела в ней нес­коль­ко ча­сов — два, три или боль­ше. В тем­но­те вре­мя тек­ло ина­че — рас­тя­гива­лось, как ре­зина. А ког­да про­водишь столь­ко вре­мени с зак­ры­тыми гла­зами, то пом­нишь по­том толь­ко так­тиль­ные ощу­щения и искажённые зву­ки. Ви­зу­аль­ных кар­ти­нок не бы­ло — один лишь мрак и кру­ги пе­ред гла­зами.

Пос­леднее, что за­пом­ни­ли мои гла­за, — Ва­силия Ива­нови­ча с таб­леткой и ста­каном во­ды:

— Не пе­режи­вай, ты не по­чувс­тву­ешь бо­ли. Этот муж­чи­на не бу­дет с то­бой слиш­ком груб. Или, ска­жем так: он бу­дет не бо­лее груб, чем рас­па­лён­ный маль­чиш­ка-ро­вес­ник.

— От­ку­да вы зна­ете? Вы ему до­веря­ете?

— Ес­ли бы не до­верял, не пос­лал бы те­бя к не­му. Был один ин­ци­дент, пос­ле ко­торо­го он обе­щал, что бу­дет ос­то­рожен.

Я кив­ну­ла и вы­пила таб­летку.

— А пос­ле это­го мы бу­дем в рас­чё­те? Я ни­чего не бу­ду дол­жна за опе­рацию де­да?

— Нет, лас­точка. Пос­ле это­го ты ни­чего не бу­дешь мне дол­жна. За­хочешь — уй­дёшь. За­хочешь — ос­та­нешь­ся.

Я ог­ля­дела свои но­ги в бе­лых голь­фах, одёр­ну­ла тес­ное школь­ное платье, ед­ва прик­ры­вав­шее тру­сики, и ска­зала:

— Я го­това.

Он сам на­дел на ме­ня мас­ку. По­том при­шёл ка­кой-то че­ловек и от­вёл ме­ня в ма­шину. Сна­чала мне бы­ло стыд­но, что я выг­ля­жу как де­биль­ная школь­ни­ца с ду­рац­кой мас­кой на ли­це, а по­том стыд ус­ту­пил мес­то дру­гим ощу­щени­ям.
 

***

Он тя­жело ды­шал и мол­чал. Я си­дела на краю кро­вати, креп­ко сжав ко­лени и по­ложив на них вспо­тев­шие ла­дони. По­том он ку­рил — где-то близ­ко от ме­ня, по­тому что я вды­хала кон­цен­три­рован­ный, очень аро­мат­ный та­бач­ный дым. Воз­можно, он вы­дувал мне его в ли­цо, а, воз­можно, вся ком­на­та бы­ла про­куре­на. По­том он сел ря­дом, взял мою ру­ку и по­ложил се­бе на пах. Об­жал мо­ими паль­ца­ми свой эре­гиро­ван­ный член и с си­лой про­вёл по не­му вверх-вниз. Я хо­тела выр­вать ру­ку, но вов­ре­мя вспом­ни­ла, за­чем я здесь.

Ва­силий Ива­нович ус­тро­ил мо­ему де­душ­ке опе­рацию в Из­ра­иль­ской кли­нике. Всё прош­ло от­лично, де­душ­ка уже поп­равлял­ся в па­лате с ви­дом на Сре­дизем­ное мо­ре, а я от­да­вала долг за ле­чение. Де­нег у ме­ня не бы­ло, за­то бы­ла девс­твен­ность. Не­нуж­ная по боль­шо­му счё­ту — как и всё, что на­ходи­лись у ме­ня меж­ду ног и от­но­силось к по­ловой сфе­ре. Я всё рав­но ни­чем не поль­зо­валась.

— Да­вай-ка сни­мем твоё платье, — до­нес­ся до ме­ня ти­хий муж­ской го­лос.

Од­ну мою ру­ку взя­ли и рас­стег­ну­ли пу­гович­ку на ман­же­те. По­том на вто­рой. По­том, ды­ша мне в ли­цо, он мед­ленно рас­стег­нул пу­гови­цы на гру­ди и спус­тил платье до та­лии. Прох­ладный воз­дух кос­нулся ко­жи, и я пок­ры­лась му­раш­ка­ми.

Лиф­чик он сни­мать не стал, а прос­то зад­рал вы­ше гру­дей.

— Под­ни­ми но­гу.

Я не по­няла ко­ман­ды. Ку­да под­нять? Как имен­но? Не до­жида­ясь мо­ей ре­ак­ции, он взял ме­ня за ик­ру правой но­ги, от­вёл в сто­рону и по­ложил на своё ко­лено. Снял туф­лю и ста­щил гольф.

Я чувс­тво­вала се­бя стран­но и не­лепо. Я си­дела на кро­вати в по­лус­ня­том платье, с го­лой грудью и од­ной но­гой, за­кину­той на муж­чи­ну, а го­лову мою ук­ра­шала чёр­ная блес­тя­щая мас­ка.

И тут слу­чилось неч­то ещё бо­лее стран­ное и не­лепое: он взял в рот боль­шой па­лец и на­чал его по­сасы­вать. Ма­шиналь­но я от­дёрну­лась, но он креп­ко дер­жал ме­ня за но­гу. Я сод­рогну­лась от от­вра­щения, во­лос­ки по все­му те­лу взды­бились. По­хоже, он за­метил это, по­тому что я ус­лы­шала сме­шок. Не пе­рес­та­вая со­сать па­лец, он про­вёл ру­кой от ступ­ни до ко­лена, а по­том вы­ше, и вы­ше — до края тру­сов. За­дер­жавшись на се­кун­ду у этой ил­лю­зор­ной прег­ра­ды, он су­нул па­лец под ткань и на­давил на кли­тор.

— Нра­вит­ся, ког­да те­бя тро­га­ют здесь?

Я не зна­ла, что от­ве­чать. Вро­де бы я де­воч­ка по вы­зову и дол­жна изоб­ра­жать аф­ри­кан­скую страсть и сто­нать от удо­воль­ствия, но я не по­нима­ла, в ка­кой мо­мент это де­лать и нуж­но ли оно во­об­ще. Ва­силий Ива­нович по­сове­товал вес­ти се­бя ес­тес­твен­но, как обыч­ная де­вуш­ка. Ну, ес­ли так, то я ре­шила ска­зать прав­ду:

— Нет, мне не нра­вит­ся.

— А здесь? — он по­щеко­тал меж­ду гу­бами ни­же. — Ты поль­зу­ешь­ся там­по­нами во вре­мя ме­сяч­ных? Или у те­бя ещё не бы­ло ме­сяч­ных?

Его го­лос ста­новил­ся всё бо­лее вкрад­чи­вым и елей­ным, а си­ту­ация ста­ла по­ходить на сце­ну из филь­ма ужа­сов. Я ду­мала, это бу­дет неч­то вро­де пор­но­филь­ма, но, ка­залось, я по­пала в ру­ки мань­яка-пе­дофи­ла.

— Я не поль­зу­юсь там­по­нами, — вы­дави­ла я.

— Слиш­ком уз­кая ды­роч­ка? Дай-ка я пос­мотрю.

Он от­тя­нул лас­то­вицу тру­сиков и раз­дви­нул склад­ки ко­жи. Я сжа­лась как мог­ла. Ко­неч­но, это не по­мог­ло. Он снял с ме­ня тру­сы, тол­кнул спи­ной на кро­вать и ши­роко, до бо­ли в мыш­цах, раз­вёл но­ги. Я ощу­тила его тя­жёлое ды­хание на про­меж­ности. Ка­жет­ся, он и прав­да раз­гля­дывал «ды­роч­ку». Его паль­цы тро­гали, щи­пали и рас­тя­гива­ли ма­лые по­ловые гу­бы. А по­том он лиз­нул ме­ня мок­рым прох­ладным язы­ком.

В тот мо­мент мне за­хоте­лось уй­ти. Я дёр­ну­лась, но он при­давил ме­ня к пос­те­ли. Щёл­кну­ла кры­шеч­ка от че­го-то, он ска­зал:

— Вдох­ни это глуб­же, ко­тёнок.

И я втя­нула но­сом рез­кий аро­мат пе­рез­ревших пер­си­ков.

Че­рез нес­коль­ко се­кунд мыш­цы рас­сла­бились, и я ощу­тила, как в ва­гину впол­за­ет что-то боль­шое и твёр­дое. Ва­силий Ива­нович не сов­рал, бо­ли поч­ти не бы­ло. Толь­ко чу­довищ­ное рас­пи­рание и на­пол­не­ние внут­реннос­тей чем-то чу­жим и не­нуж­ным.

21. Страшно и неуютно

На­вер­ня­ка у это­го ГД бы­ли же­на и де­ти. На­вер­ня­ка они лю­били его и ува­жали. Ес­ли бы они уз­на­ли о том, чем за­нимал­ся их отец с де­вуш­ка­ми, выг­ля­дящи­ми млад­ше сво­его воз­раста, что бы они по­дума­ли? Что это я его соб­лазни­ла? Что это яот­ветс­твен­на за по­хоть, ко­торую он ис­пы­тывал?

Жан­на во всем ви­нила ме­ня.

И я мог­ла её по­нять. Ес­ли бы я уви­дела в этих спис­ках имя Мол­ча­нова, я бы то­же ужас­ну­лась, а ведь я да­же не бы­ла его не­вес­той. У ме­ня с ним во­об­ще ни­чего не бы­ло. Но пред­став­ляя, что он пе­рес­пал с кем-то из нас, — до­пус­тим, с Ви­кой, — я ис­пы­тыва­ла укол рев­ности, оби­ду и стой­кую неп­ри­язнь к той, что раз­дви­нула пе­ред ним но­ги. А в мо­ём за­пущен­ном слу­чае — ещё и жгу­чую за­висть.

Счи­тала бы я ви­нова­тым Мол­ча­нова? Слож­ный воп­рос. Что бы он ни де­лал, я всег­да на­ходи­ла ему оп­равда­ния.

Что ж, ник­то не ви­нил муж­чин. Их за­мани­ли, окол­до­вали, соб­лазни­ли, вос­поль­зо­вались си­ту­аци­ей, пой­ма­ли на крю­чок. Пред­ло­жили то, от че­го они не смогли от­ка­зать­ся. Ви­нова­та всег­да де­вуш­ка. Ей и пла­тить по сче­там. А уж ес­ли она прос­ти­тут­ка — то пла­тить не толь­ко за се­бя, но и за «то­го пар­ня».

Я выз­ва­ла курь­ера и по­ручи­ла ему от­везти ко­роб­ку с серь­га­ми к До­му кни­ги. Ес­ли Жан­на сдер­жит своё сло­во, и мой спи­сок вмес­те с ком­про­мети­ру­ющи­ми фо­тог­ра­фи­ями не по­явит­ся в от­кры­том дос­ту­пе, я смо­гу вы­дох­нуть и за­быть об этой ис­то­рии. Ес­ли по­везёт — то за­быть нав­сегда.

Я заш­ла в кла­дов­ку и ста­щила с пол­ки свой че­модан. Спря­тала бу­маж­ки во внут­ренний кар­ман, а ор­газм-ма­шин­ку уло­жила сре­ди туф­лей и бо­соно­жек. Соб­ра­лась пос­та­вить его об­ратно, но ра­на на пле­че отоз­ва­лась болью. Я не мог­ла по­мочь се­бе пра­вой ру­кой, а ле­вой не уда­валось вер­нуть че­модан на пол­ку. Я се­ла на пол и не­ожи­дан­но рас­пла­калась. Я не зна­ла, по­чему я пла­чу. Уг­ро­за опуб­ли­кова­ния мо­его спис­ка бы­ла ней­тра­лизо­вана: ни Ки­рилл, ни Юрий Ге­ор­ги­евич, ни Са­ша Гар с же­ной-ис­те­рич­кой не пос­тра­да­ют. Да­же ста­рый тол­стый Хаст со сво­им фон­дом в под­дер­жку не­совер­шенно­лет­них ма­терей-оди­ночек не ока­жет­ся в гла­зах об­щес­твен­ности гнус­ным слас­то­люб­цем.

Я рас­пла­тилась по сво­им сче­там. Те­перь у ме­ня ни­чего не ос­та­лось: ни де­нег, ни на­деж­ды пе­ревез­ти де­душ­ку, ни пер­спек­тив ку­пить свою квар­ти­ру. Но за­то — ни­какой от­ветс­твен­ности, ни­каких дол­гов. И чувс­тво, что я пос­ту­пила пра­виль­но. А ещё под­созна­тель­ное об­легче­ние, слов­но вмес­те с «гряз­ны­ми» день­га­ми я из­ба­вилась от гряз­ной час­ти се­бя.

Я как буд­то об­ну­лила свой опыт. Пос­та­вила точ­ку и на­чала всё сна­чала.

У ме­ня ос­тался толь­ко Ки­рилл. Муж­чи­на, ко­торый лю­бил не ме­ня, но хо­тел быть со мной. Муж­чи­на, ко­торо­му я бы­ла нуж­на. Я пла­кала, но без го­речи — слё­зы при­носи­ли ус­по­ко­ение.

Ки­рилл зас­тал ме­ня си­дящей на по­лу. При­сел ря­дом:

— Ты че­го ре­вёшь? — Уви­дел по­лупус­той че­модан и спро­сил: — Те­бе не­чего взять в от­пуск, да? Не пе­режи­вай, ку­пим одеж­ду на мес­те. В Лос-Ан­дже­лесе всё де­шев­ле, чем в Пи­тере.

Я гля­нула на не­го: он дер­жал серь­ёз­ную ми­ну, но гла­за его сме­ялись. Я фыр­кну­ла:

— У ме­ня пол­но одеж­ды. Прос­то… я не знаю, что со мной бу­дет.

— Так ник­то не зна­ет, — от­ве­тил Ки­рилл, от­во­дя пря­ди во­лос с мо­его ли­ца.

— Мне страш­но и не­уют­но.

Я впер­вые го­вори­ла ему что-то нас­толь­ко лич­ное о се­бе. Сер­дце за­мер­ло. Что он мне от­ве­тит?

— Это нор­маль­но. Всем иног­да страш­но и не­уют­но, но не за­бывай: у те­бя есть я. Ты мо­жешь мне до­верять. Я не оби­жу те­бя и не сде­лаю боль­но. — Он сел на пол и об­хва­тил ме­ня сза­ди, при­жимая к гру­ди и це­луя в шею. — Ты — са­мое до­рогое, что у ме­ня есть.

Я от­ки­нула го­лову ему на пле­чо:

— А ты — единс­твен­ное, что у ме­ня есть.

За что я Ки­рил­ла ува­жала — он ни ра­зу не ска­зал, что лю­бит ме­ня. Да­же тог­да, в ма­шине, ког­да он заб­рал ме­ня из боль­ни­цы и ос­та­новил­ся на пе­рек­рёс­тке. Нап­ра­во — в мою съ­ём­ную квар­ти­ру, на­лево — к не­му до­мой. Мы оба выб­ра­ли по­вер­нуть на­лево.

Ин­те­рес­но, он сам осоз­на­ёт, по­чему не мо­жет ска­зать мне «люб­лю», — де­вуш­ке, к ко­торой он так силь­но при­вязан.
 

22. Кохановский на «Коханой»

В этот раз я сту­пила на па­лубу «Ко­ханой» не как де­вуш­ка по вы­зову, ко­торую мож­но обыс­ки­вать са­мым ос­корби­тель­ным спо­собом, а как под­ру­га вла­дель­ца ях­ты. Или как под­ру­га сы­на вла­дель­ца ях­ты — я не бы­ла уве­рена, ко­му она при­над­ле­жит: Ки­рил­лу, его от­цу или, мо­жет быть, Ма­ше.

День сто­ял вет­ре­ный и пас­мурный. В яхт-клу­бе на Крес­тов­ском ос­тро­ве бы­ли за­няты поч­ти все при­чалы. Го­лые бе­лые мач­ты син­хрон­но по­качи­вались, и я по­чувс­тво­вала го­ловок­ру­жение. Обыч­но от мор­ской бо­лез­ни я не стра­дала, но до это­го мне не при­ходи­лось по­падать в силь­ную кач­ку.

Ки­рилл, оде­тый в стиль­ную си­нюю вет­ровку, три­котаж­ные шта­ны и бе­лые топ­сай­де­ры — нес­коль­зя­щие ях­тенные туф­ли, — всё ни­как не мог от­влечь­ся от те­лефон­ных звон­ков. Он хо­дил по па­лубе взад-впе­рёд и об­суждал, спо­собен ли ку­сок рель­са фо­нить так, что весь груз при­дёт­ся ути­лизи­ровать. А у дру­гого со­бесед­ни­ка он до­бивал­ся от­ве­та, от­ку­да во­об­ще в груз по­пал ку­сок ра­ди­оак­тивно­го рель­са.

Чем боль­ше я уз­на­вала о ра­боте Ки­рил­ла, тем боль­ше ему со­чувс­тво­вала. Это не был лёг­кий офис­ный вось­ми­часо­вой труд, это бы­ла тя­жёлая круг­ло­суточ­ная ра­бота. День­ги не па­дали на Ки­рил­ла с не­ба, он дей­стви­тель­но их за­раба­тывал.

Олег сто­ял у сход­ней вмес­те с ка­пита­ном ях­ты. Они сме­ялись, ку­рили и, ка­жет­ся, тра­вили анек­до­ты.

Я пер­вая за­мети­ла но­вых пас­са­жиров. По при­чалу твёр­дым раз­ма­шис­тым ша­гом шёл муж­чи­на лет шес­ти­деся­ти, за ним се­мени­ла вы­сокая брю­нет­ка с лох­ма­той со­бач­кой, а шес­твие за­мыка­ли трое пар­ней — ох­ранни­ки или по­мощ­ни­ки. От­ца Ки­рил­ла я уз­на­ла сра­зу: та­кой же креп­кий и ко­ренас­тый, с шап­кой куд­ря­вых во­лос — прав­да, уже по­седев­ших, с пол­ны­ми яр­ки­ми гу­бами.

Он за­шёл на борт, поз­до­ровал­ся за ру­ку с ка­пита­ном, хлоп­нул по пле­чу Оле­га и об­ра­тил­ся ко мне:

— Так, зна­чит, это ты.

Он не спра­шивал, он кон­ста­тиро­вал факт, прис­таль­но гля­дя мне в гла­за. Я не­уве­рен­но улыб­ну­лась. Ско­рее все­го, он имел в ви­ду: «Так, зна­чит, это ты та де­вуш­ка, ко­торая тол­кну­ла Ма­шу на зем­лю и ми­ними­зиро­вала пос­ледс­твия взры­ва».

— Бо­лит ру­ка? — спро­сил он.

У не­го был при­ят­ный ба­ритон. К то­му же он об­ла­дал явс­твен­ной тём­ной ха­риз­мой. Не­уди­витель­но, что, на­чав с тор­говли ва­уче­рами и компь­юте­рами, этот че­ловек взо­шёл на вер­ши­ну влас­ти. Его сын был на не­го по­хож, но… как сла­бая ко­пия. Ки­рилл был добр, а Бо­рис Ми­хай­ло­вич лишь изоб­ра­жал доб­ро­ту. В его го­лосе не чувс­тво­валась под­линная за­бота.

— Ну, так се­бе. Уже мень­ше. Ско­ро за­живёт.

— Сколь­ко те­бе лет? Де­вят­надцать? Ты мо­лодец, со­об­ра­зитель­ная. Я хо­чу по­гово­рить с то­бой об этом про­ис­шес­твии, ес­ли ты не про­тив. Есть не­кото­рые де­тали, ко­торые ме­ня ин­те­ресу­ют.

Ну вот, ещё один! Я рас­ска­зыва­ла эту ис­то­рию нес­коль­ким сле­дова­телям, Ки­рил­лу, де­душ­ке, Оле­гу Иго­реви­чу, а те­перь при­дёт­ся пов­то­рить её Бо­рису Ми­хай­ло­вичу.

— Ко­неч­но, я не про­тив. Я всё по­нимаю.

Он кив­нул и нап­ра­вил­ся в ка­юту, рас­по­ложен­ную на но­су ях­ты. Зна­чит, апар­та­мен­ты на­вер­ху за­нял Ки­рилл. Ох­ранни­ки пош­ли за сво­им бос­сом, а око­ло нас на­рисо­валась брю­нет­ка с со­бач­кой. Я уз­на­ла де­вуш­ку — это она вы­пол­зла из спаль­ни Ки­рил­ла в тот ве­чер, ког­да я при­ходи­ла про­сить у не­го про­щения за свою хо­лод­ность. Кра­сивая де­вица мо­дель­ной внеш­ности.

— Это Оль­га Ко­това, — пред­ста­вил её Ки­рилл. — Она моя лич­ная по­мощ­ни­ца.

«Ко­торую я иног­да тра­хаю», — мыс­ленно про­дол­жи­ла я.

— А это­го кра­сав­чи­ка зо­вут Шер­ри, — ска­зала Оль­га, лас­кая лох­ма­тое су­щес­тво с глаз­ка­ми-бу­син­ка­ми.

Не ус­то­яв пе­ред ис­ку­шени­ем, я про­тяну­ла ру­ку, но Шер­ри злоб­но ос­ка­лил­ся, и я пе­реду­мала его гла­дить.

— Ку­да ме­ня по­сели­ли? — спро­сила Оль­га, с тос­кой ог­ля­дыва­ясь на лес­тни­цу, ве­дущую на вер­хнюю па­лубу.

— Те­бя про­водят, — от­ве­тил Ки­рилл, под­зы­вая мат­ро­са.
 

23. Совпадения

Мы под­ня­лись на­верх и усе­лись на чёр­ных ди­ванах, где я впер­вые ос­та­лась с Ки­рил­лом на­еди­не мно­го не­дель на­зад. Я приш­ла к не­му от­дать кар­точный долг Сте­пана, а он пил конь­як и го­ворил, что в на­шем сек­се не бу­дет ни­чего лич­но­го. Что это прос­то иг­ра.

Бо­рис Ми­хай­ло­вич дос­тал из наг­рудно­го кар­ма­на ме­тал­ли­чес­кий пор­тси­гар и вы­нул тол­стую чёр­ную си­гаре­ту с зо­лотым филь­тром. За­метив мой взгляд, он спро­сил:

— Хо­чешь?

— Нет, спа­сибо, я не ку­рю.

— И не пь­ёшь?

— Иног­да пью, но ред­ко.

— Учишь­ся в ин­сти­туте на бух­галте­ра?

— Да.

Я не по­нима­ла, ку­да он кло­нит. Бо­рис Ми­хай­ло­вич рас­ку­рил свою не­обыч­ную си­гаре­ту и вы­пус­тил в мою сто­рону струю гус­то­го аро­мат­но­го ды­ма. Я ед­ва удер­жа­лась от то­го, что­бы не ра­зог­нать дым ру­кой. Ки­рилл не ку­рил, Мол­ча­нов то­же (не счи­тая то­го единс­твен­но­го ра­за в ма­шине, ког­да он рас­ска­зывал о со­быти­ях пят­надца­тилет­ней дав­ности), де­душ­ка дав­но бро­сил, по­это­му я от­выкла от за­паха та­бака. Из бли­жай­ше­го ок­ру­жения ку­рили толь­ко Олег Иго­ревич и Ко­ля, но их си­гаре­ты не бы­ли та­кими ядо­виты­ми.

К го­ловок­ру­жению до­бави­лось пер­ше­ние в гор­ле.

— Я ви­дел в по­лиции твои… до­кумен­ты, — ска­зал Бо­рис Ми­хай­ло­вич.

Он вы­делил сло­во «до­кумен­ты», и я по­няла, что он го­ворит о бу­магах из эс­корт-агентства: о спис­ке кли­ен­тов, ме­дицин­ской кар­те и гра­фике встреч. Неп­ри­ят­ный хо­лодок про­бежал по спи­не. Я об­сужда­ла эти бу­маги с Мол­ча­новым, час­тично с Ки­рил­лом и да­же с Жан­ной, но с Бо­рисом Ми­хай­ло­вичем мне со­вер­шенно не хо­телось раз­го­вари­вать на эту те­му. Не­уже­ли это важ­но для рас­сле­дова­ния?

— Как ты ста­ла прос­ти­тут­кой?

А вот об этом ме­ня ник­то рань­ше не спра­шивал. Ви­ка пре­дуп­режда­ла, что не­кото­рых муж­чин ин­те­ресу­ют пи­кан­тные под­робнос­ти, — и в этом слу­чае нуж­но вы­дать сле­зото­чивую ле­ген­ду о боль­ной млад­шей сес­трен­ке (не о стар­шей, не о бра­те, и тем бо­лее не о де­душ­ке), но всем бы­ло без­различ­но. Да­же Мол­ча­нов не спро­сил.

— Дед за­болел, а Ва­силий Ива­нович пред­ло­жил оп­ла­тить опе­рацию вза­мен мо­его сек­са с од­ним муж­чи­ной, — от­ве­тила я пря­мо и чёт­ко.

Врать Бо­рису Ми­хай­ло­вичу не име­ло смыс­ла. Это он — цель тер­ро­рис­тов. На­вер­ня­ка он знал о де­ле всё, вклю­чая пос­лужной спи­сок мел­кой прос­ти­тут­ки Ди­аны.

— И ты бла­город­но по­жер­тво­вала сво­ей девс­твен­ностью, что­бы спас­ти де­душ­ку?

Ви­дя, что я на­зываю ве­щи сво­ими име­нами, он то­же не стал це­ремо­нить­ся. А, мо­жет, он в прин­ци­пе не це­ремо­нил­ся с та­кими как я.

— А я ни­чем не жер­тво­вала: мне бы­ло пле­вать на девс­твен­ность. Я бы­ла ра­да, что мо­его де­да вы­лечат клас­сные вра­чи в из­ра­иль­ской кли­нике, а мне все­го лишь при­дёт­ся по­тер­петь ма­лень­кое не­удобс­тво. Мне ка­залось, что это очень вы­год­ная сдел­ка. Я и сей­час так ду­маю.

Он сно­ва вы­пус­тил струю ды­ма, ко­торый не спе­шил под­ни­мать­ся вверх или рас­се­ивать­ся, а ви­сел меж­ду на­ми си­зым об­ла­ком. Ях­та по­качи­валась, но об­ла­ко — нет. Единс­твен­ное, что ос­та­валось не­зыб­ле­мым в этом не­надёж­ном ми­ре.

— Ты та­кая прак­тичная и рас­су­дитель­ная?

— Нет, я прос­то бес­чувс­твен­ная. — Он под­нял гус­тые се­дые бро­ви, и я по­яс­ни­ла: — Мне всё рав­но: за­нимать­ся сек­сом или щёл­кать се­меч­ки. Ме­ня это ни­как не за­дева­ет. Вы бы ста­ли пе­режи­вать из-за то­го, на что вам пле­вать, но что при­носит вы­сокий ста­биль­ный до­ход? — Он сде­лал гри­масу, ко­торую я трак­то­вала в нуж­ную сто­рону: — Вот и я не пе­режи­вала.

— И те­бе не бы­ло про­тив­но?

— Нет. А по­чему мне дол­жно быть про­тив­но? — Про­тив во­ли я на­чала злить­ся, слов­но ме­ня в чём-то об­ви­няли. — Ну, по­тыкал в ме­ня муж­чи­на сво­им ор­га­ном — это что, про­тиво­речит за­конам при­роды? Или это про­тиво­ес­тес­твен­но?

— А по­том ещё две­над­цать муж­чин по­тыка­ли.

— А-а, вы пос­чи­тали! Да, по­том ещё две­над­цать. От Ми­хи Ра­дича до Ки­рил­ла… — и тут я осек­лась.

При­куси­ла гу­бу и от­верну­лась к ок­ну, за ко­торым ли­ния го­ризон­та пля­сала в та­ких не­во­об­ра­зимых плос­костях, что к гор­лу под­ка­тил ком. За­тош­ни­ло, же­лудок сжал­ся.

— С Ки­рил­лом у те­бя то­же се­меч­ки? — жёс­тко спро­сил Бо­рис Ми­хай­ло­вич.

— С Ки­рил­лом всё ина­че.

— Ты его лю­бишь?

На пря­мой от­вет мне не­чего бы­ло от­ве­тить. Пе­ред гла­зами плыл то ли ту­ман, то ли си­гарет­ный дым. Я ощу­тила, что ру­ки сов­сем за­леде­нели.

— Так он ме­ня то­же не лю­бит, — че­рез дур­но­ту про­гово­рила я. — Спро­сите у не­го, ес­ли не ве­рите.

— А за­чем вы тог­да вмес­те?

— За­тем, что без люб­ви то­же на­до как-то жить. Не уми­рать же те­перь…

«…ес­ли лю­бишь то­го, кто те­бе не пред­назна­чен…»

Я сог­ну­лась, ожи­дая, что опо­рож­нится же­лудок, но вмес­то это­го по­чувс­тво­вала, как по ще­кам по­бежа­ли го­рячие слё­зы. Я зак­ры­ла ли­цо ру­ками и на­чала ры­дать в го­лос, не стес­ня­ясь Бо­риса Ми­хай­ло­вича.

Это он ме­ня до­вёл! За­чем он расс­пра­шивал о том, о чём не сто­ит расс­пра­шивать прос­ти­тут­ку? Она или сол­жёт, или ус­тро­ит ис­те­рику.

Он схо­дил к ба­ру и при­нёс мне ко­роб­ку с сал­фетка­ми. Я вы­дер­ну­ла сра­зу три шту­ки и выс­морка­лась. Он сел ря­дом и по­дож­дал, по­ка я не прек­ра­щу всхли­пывать:

— Аня, ска­жи, ты ве­ришь в сов­па­дения?

Я по­кача­ла го­ловой.

— Вот и я не ве­рю. — Он по­вер­нулся на ди­ване бо­ком и за­гово­рил быс­тро и от­ры­вис­то: — Ме­ня дос­та­ли эти по­куше­ния. Ди­летант­ские, глу­пые, не­удач­ные — но при этом ни­каких за­цепок, ни­каких по­доз­ре­ва­емых. Это как уку­сы бе­шеной пче­лы в тем­но­те — ты не зна­ешь, что ей нуж­но, и от­ку­да она при­летит в сле­ду­ющий раз. Я хо­чу най­ти за­каз­чи­ка. Ре­жис­сё­ра это­го иди­от­ско­го спек­такля. Ты — единс­твен­ная ни­точ­ка.

— Я рас­ска­зала всё, что знаю.

— А те­бе не по­каза­лось стран­ным, что на од­ном пля­же в од­но и то же вре­мя ока­зались две прос­ти­тут­ки из од­но­го агентства — пер­вая ус­тро­ила взрыв, а вто­рая пре­дот­вра­тила тра­гедию?

— Да, это стран­но, — вы­нуж­де­на бы­ла сог­ла­сить­ся я. — Но я там слу­чай­но ока­залась. Я не хо­тела ехать, всё ре­шилось в пос­леднюю ми­нуту.

— Следс­твие счи­та­ет, что за­каз­чик прес­тупле­ния, — кто-то из тво­их и Зо­иных кли­ен­тов. Кто-то, кто знал вас обе­их.

Я гля­нула на не­го:

— Но ведь это лег­ко про­верить. У по­лиции есть спис­ки.

— Да, спис­ки ва­ших по­ловых пар­тнё­ров. Но не спис­ки кли­ен­тов, ко­торые за­казы­вали эс­корт. У те­бя та­ких за­казов бы­ло око­ло вось­ми­деся­ти, вер­но? У Зои ещё боль­ше. А в за­писях ва­шего су­тенё­ра пол­ный бар­дак: он не вёл точ­ный учёт по­доб­ных встреч.

Я мол­ча­ла, об­ду­мывая сло­ва Бо­риса Ми­хай­ло­вича. Прес­тупник сре­ди кли­ен­тов Ва­силия Ива­нови­ча? Учи­тывая, что это бы­ли бо­гатые биз­несме­ны и по­лити­ки, пред­по­ложе­ние не ка­залось при­тяну­тым за уши. У ко­го-то мог быть зуб на де­пута­та Ко­ханов­ско­го.

— Ну, доп­ро­сите Ва­силия Ива­нови­ча. Он рас­ска­жет о том, че­го нет в до­кумен­тах.

— Он у­ехал в Одес­су к родс­твен­ни­кам же­ны.

Ха, сбе­жал! Бро­сил всё и у­ехал в бе­зопас­ное мес­то, где по­лиция не смо­жет его дос­тать. А ме­ня да­же не пре­дуп­ре­дил!

— Ну, он же вер­нётся? — спро­сила я. — Или вы хо­тите, что я вспом­ни­ла всех, с кем об­ща­лась?

— Ты нег­лу­пая де­вуш­ка, — ска­зал Бо­рис Ми­хай­ло­вич, — но мне не ну­жен весь пе­речень. Мне нуж­но, что­бы ты чес­тно и без стра­ха от­ве­тила на один воп­рос: кто-ни­будь ког­да-ни­будь из тво­их кли­ен­тов упо­минал моё имя?

— Я не пом­ню. Ка­жет­ся, нет.

— А име­на Ки­рил­ла или Ма­ши?

— То­же нет…

— Спа­сибо. Ска­жу пря­мо, ты мне пон­ра­вилась. Я не про­тив, что­бы ты встре­чалась с Ки­рил­лом.

О, его па­па нас бла­гос­ло­вил! Я взя­ла по­душ­ку и по­вали­лась на ди­ван. От­дохнуть бы нем­но­го, пе­режить эту из­ма­тыва­ющую кач­ку, до­жить до бе­зоб­лачно­го шти­ля.

Сог­реть­ся под сол­нцем Ка­лифор­нии.

24. Огораживание

Я ле­жала на ди­ване, ут­кнув­шись но­сом в спин­ку. Кто-то лёг и при­жал­ся ко мне сза­ди. Проб­рался ру­кой под вя­заный хлоп­ко­вый сви­тер. Спро­сонья я от­ки­нулась к муж­чи­не, да­вая дос­туп к гру­ди и ощу­щая, как под уме­лыми паль­ца­ми нап­ря­га­ют­ся сос­ки. И тут вдруг мне по­каза­лось, что это Бо­рис Ми­хай­ло­вич! Я дёр­ну­лась и окон­ча­тель­но прос­ну­лась.

— Ч-ш-ш… — пос­лы­шал­ся го­лос Ки­рил­ла.

Я рас­сла­билась и пре­дос­та­вила ему сво­боду дей­ствий. Он лег­ко це­ловал ме­ня в шею, а ру­кой лас­кал гру­ди, об­во­дя и по­щипы­вая сос­ки. Его го­рячее ды­хание ше­вели­ло мне во­лосы на за­тыл­ке. Ле­жать в коль­це его рук бы­ло у­ют­но. Сколь­ко вре­мени я прос­па­ла? За ок­ном сгус­ти­лись су­мер­ки, кач­ка умень­ши­лась, го­лова пос­ле сна нем­но­го про­яс­ни­лась.

Мы об­сужда­ли с от­цом Ки­рил­ла мо­их кли­ен­тов. На­вер­ное, я ни­ког­да не ста­ну обыч­ной де­вуш­кой, о чь­их пар­тнё­рах зна­ет лишь она и са­мая до­верен­ная под­ружка. Моя лич­ная жизнь бы­ла выс­тавле­на на все­об­щее обоз­ре­ние, и лю­бой счи­тал се­бя впра­ве за­давать мне ин­тимные воп­ро­сы. Все всё обо мне зна­ли — и так бу­дет всег­да сре­ди этих лю­дей. Как бы тер­пи­мо они ко мне ни от­но­сились, они зна­ли, чем я за­нима­лась, и это уже не из­ме­нить. Ес­ли в бу­дущем я хо­чу нор­маль­ных от­но­шений, мне при­дёт­ся ис­кать их не в этом кру­гу. Мне при­дёт­ся скры­вать своё прош­лое.

Я впер­вые об этом за­дума­лась.

Ки­рилл про­вел паль­ца­ми по жи­воту до по­яса джин­сов и на­чал рас­стё­гивать мол­нию. Я не ме­шала ему, жда­ла, что он сде­ла­ет даль­ше. Он сколь­знул ру­кой в тру­сики и по­ложил паль­цы на кли­тор. В от­вет я при­жалась к силь­ным лас­ка­ющим паль­цам.

Бы­ло что-то неп­ра­виль­ное в раз­го­воре с Бо­рисом Ми­хай­ло­вичем. Ка­кой-то ма­лень­кий де­фект ло­гики, ко­торый я то ли упус­ти­ла, то ли за­была, но ко­торый про­дол­жал ме­ня ца­рапать. Он что-то та­кое ска­зал, что я дол­жна бы­ла за­пом­нить и об­ду­мать на све­жую го­лову, но, увы, мор­ская бо­лезнь по­меша­ла мне мыс­лить яс­но.

Но, мо­жет быть, мне всё по­мере­щилось? Не­муд­ре­но в мо­ём сос­то­янии. Бо­рис Ми­хай­ло­вич все­го лишь пы­тал­ся вы­чис­лить прес­тупни­ка, расс­пра­шивая ме­ня о кли­ен­тах. Это был впол­не обос­но­ван­ный доп­рос, учи­тывая, что я зна­ла де­вуш­ку, под­ло­жив­шую бом­бу. За­од­но спро­сил о мо­ём от­но­шении к его единс­твен­но­му сы­ну, а я как пос­ледняя ду­роч­ка всё ему раз­болта­ла. Люб­ви нет, од­на бе­зыс­ходность.

Лас­ко­вая, неж­ная, уду­ша­ющая бе­зыс­ходность.

Я вздох­ну­ла и спус­ти­ла джин­сы до ко­лен. Ки­рилл ко­рот­ко зас­то­нал сквозь зу­бы и раз­вёл мне яго­дицы, ще­кот­но тро­гая анус и вход во вла­гали­ще. По­том ста­щил свои шта­ны и ут­кнул­ся го­лов­кой в зад­ний про­ход. Воз­можно, пе­репу­тал в не­удоб­ной по­зе. Мы ле­жали, как лож­ки в по­дароч­ной упа­ков­ке, пов­то­ряя из­ги­бы тел друг дру­га. Я мак­си­маль­но прог­ну­лась в спи­не, что­бы под­ста­вить ему ва­гину. Ки­рилл плю­нул на паль­цы, об­тёр член и ре­шитель­но на­давил на анус. Я ой­кну­ла и при­жалась к спин­ке ди­вана жи­вотом. Даль­ше я отс­тра­нить­ся не мог­ла, но и так бы­ло по­нят­но, что я не хо­чу аналь­но­го сек­са.

Я не бо­ялась. Я жда­ла, что он пой­мёт свою оп­лошность, — не­ча­ян­ную или на­мерен­ную, — и про­дол­жит тра­хать ме­ня в пра­виль­ное мес­то, но Ки­рилл да­вил всё нас­той­чи­вей, нап­равляя член имен­но в анус. Я ощу­щала меж­ду яго­дица­ми кос­тяшки его ку­лака.

Ды­хание пе­рех­ва­тило. Я тре­пых­ну­лась, но он всем те­лом на­лёг на ме­ня, поч­ти под­мял, и его член с тру­дом про­тис­нулся в зад­ний про­ход. Ос­трая боль раз­ли­лась в мыш­цах.

— Не на­до, Ки­рилл, про­шу те­бя!

Я ста­ралась не па­нико­вать. Ни­чего страш­но­го не слу­чилось — вош­ла все­го лишь го­лов­ка. В по­рыве страс­ти (или по ду­рос­ти) муж­чи­на мо­жет пе­репу­тать от­вер­стия, та­кое бы­вало. Я не хо­тела ду­мать, что Ки­рилл это сде­лал на­роч­но, — вста­вил член мне в зад, хо­тя знал, что этот вид сек­са для ме­ня неп­ри­ем­лем. Пос­ле то­го пер­во­го и единс­твен­но­го ра­за, ког­да под рас­слаб­ля­ющим пре­пара­том ме­ня по­име­ли во все дыр­ки, а я ни­чего не мог­ла сде­лать. Да­же мыш­цы сжать не мог­ла. Я бы­ла от­кры­та, как во­рота со сби­тыми зам­ка­ми.

Не дви­га­ясь ни впе­рёд, ни на­зад, Ки­рилл кос­нулся гу­бами мо­его уха:

— Мне ка­жет­ся, я те­бя те­ряю.

— Прек­ра­ти. Вы­тащи.

— Аня, ты ду­ма­ешь, я ни­чего не ви­жу, не чувс­твую, не осоз­наю?

— По­жалуй­ста…

У не­го был до­воль­но круп­ный член, ес­ли за­садит на всю дли­ну — бу­дет боль­но. Я бес­по­мощ­но из­ви­валась, пы­та­ясь снять­ся с чле­на, но не хва­тало прос­транс­тва. От под­сту­пив­ше­го стра­ха и воз­ни в клуб­ке по­лус­ня­той-по­лузад­ранной одеж­ды ста­ло не­выно­симо душ­но. Я ос­та­нови­лась. Ска­зала спо­кой­ным го­лосом:

— Ты не те­ря­ешь ме­ня, Ки­рилл. Я с то­бой.

— Ты от ме­ня даль­ше, чем бы­ла в пер­вый раз, — воз­ра­зил он, тро­гая гу­бами ухо. — Ты бы­ла та­кой чувс­твен­ной, эмо­ци­ональ­ной и рас­кре­пощён­ной. А сей­час ты от ме­ня зак­ры­ва­ешь­ся. — Он про­вёл язы­ком по уш­ной ра­кови­не. По те­лу по­бежа­ла дрожь. — Ого-ра-жи-ва­ешь­ся.

Вот уж не ду­мала, что у Ки­рил­ла столь из­вра­щён­ное чувс­тво юмо­ра! Ис­поль­зо­вать это слен­го­вое сло­веч­ко, ког­да вста­вил де­вуш­ке в зад, — это на­до до­думать­ся! Од­но бы­ло хо­рошо: по­ка мы вы­яс­ня­ли от­но­шения, мыш­цы при­вык­ли к рас­тя­нутос­ти и пе­рес­та­ли бо­леть. Ес­ли Ки­рилл под­даст бёд­ра­ми, его член спо­кой­но и без­бо­лез­ненно вой­дёт на всю дли­ну.

— Это не так. Я не зак­ры­ва­юсь от те­бя. Да­вай за­кон­чим это и нор­маль­но по­гово­рим.

— Ты ус­коль­за­ешь от нор­маль­ных раз­го­воров, — со­об­щил Ки­рилл. — Ты мол­чишь, о чём-то ду­ма­ешь, вздра­гива­ешь от рез­ких зву­ков и прев­ра­ща­ешь­ся в тень са­мой се­бя. Ты убе­га­ешь от ох­ра­ны и встре­ча­ешь­ся с ка­кими-то людь­ми. Ты ду­мала, я сле­пой? Ты ду­мала, я ни­чего не за­мечаю?

Я ощу­тила, как ли­цо за­полы­хало, а меж­ду ло­пат­ка­ми сколь­зну­ла кап­ля по­та.

— Я не из­ме­няла те­бе, это бы­ли… де­ловые встре­чи. Прос­ти, что не рас­ска­зала те­бе о них.

— Аня, я уси­лил твою ох­ра­ну. Ты боль­ше не смо­жешь про­падать не­из­вес­тно ку­да и за­чем. Не знаю, что ты ду­ма­ешь о мо­ём от­но­шении к те­бе, — по­хоже, ты не ве­ришь в мои чувс­тва, но ты дей­стви­тель­но мно­го для ме­ня зна­чишь. Я пой­ду на всё, что­бы удер­жать те­бя.

Это был са­мый стран­ный раз­го­вор в мо­ей жиз­ни, учи­тывая в ка­ком по­ложе­нии мы на­ходи­лись. Мне бы­ло так жар­ко, что я с ног до го­ловы пок­ры­лась ис­па­риной. Пот ско­пил­ся под ко­лен­ка­ми и меж­ду яго­дица­ми. Я за­дыха­лась.

— За­чем я те­бе? Ты всё рав­но не со­бира­ешь­ся же­нить­ся.

— Я не го­ворил, что не со­бира­юсь же­нить­ся, я ска­зал, что не встре­тил под­хо­дящую де­вуш­ку, — на­пом­нил Ки­рилл. — И ес­ли проб­ле­ма толь­ко в этом… Хо­чешь, по­женим­ся в Лас-Ве­гасе? Как раз вся род­ня бу­дет в сбо­ре. Ты пра­ва, нет смыс­ла тя­нуть, мы встре­тились, мы нуж­ны друг дру­гу, я без те­бя не мо­гу…

— Гос­по­ди, Ки­рилл… — я по­вер­ну­ла к не­му го­лову, на­руши­ла хруп­кое рав­но­весие, и его член сколь­знул в ме­ня как по мас­лу.

Я толь­ко ох­ну­ла и при­куси­ла гу­бу. Он пь­яно пос­мотрел мне в гла­за:

— Ань, я боль­ше не мо­гу сдер­жи­вать­ся… Поз­воль мне…

Я кач­ну­ла бёд­ра­ми ему навс­тре­чу и зак­ры­ла гла­за.

25. Лесоруб

Ки­рилл с от­цом и Оль­гой Ко­товой по­еха­ли на арен­до­ван­ной ма­шине в порт Му­уга, а мы с Оле­гом — в аме­рикан­ское по­соль­ство. К со­жале­нию, оно на­ходи­лось не в ста­ром го­роде, как мно­гие дру­гие по­соль­ства, а в де­ловом рай­оне, по­это­му я толь­ко из ок­на мог­ла лю­бовать­ся шпи­лями ста­рин­ных цер­квей и учас­тка­ми кре­пос­тной сте­ны. Мо­росил дож­дик — точ­но та­кой же, как в Пи­тере: уны­лый и за­тяж­ной.

Я спро­сила Оле­га не­доволь­ным то­ном:

— Это вы до­ложи­ли Ки­рил­лу, что я убе­гала от ох­ра­ны?

— Я не док­ла­дываю, я пи­шу от­чё­ты. Вче­ра он впер­вые за дол­гое вре­мя их про­читал.

Так вот по­чему он взбе­ленил­ся! И ре­шил по­казать мне, кто в до­ме хо­зя­ин.

— И что вы про ме­ня на­писа­ли?

— Что ты ис­че­зала из-под наб­лю­дения: на двад­цать три ми­нуты — в пер­вый раз, и на трид­цать семь — во вто­рой.

— А что, обя­затель­но бы­ло об этом упо­минать? — Я по­вер­ну­лась к не­му: — Он по­думал, что я ему из­ме­няю, и очень расс­тро­ил­ся.

Нас­толь­ко, что при­нудил ме­ня к не­желан­но­му сек­су и… и сде­лал пред­ло­жение ру­ки и сер­дца.

— Что, прав­да? — спо­кой­но спро­сил Олег. — Вот уж не ду­мал, что Ки­рилл бу­дет по­доз­ре­вать те­бя в из­ме­не с Ва­сили­ем Ива­нови­чем или Жан­ной.

— Так вы зна­ли?!

— Ко­неч­но, зна­ли. Лю­бой но­вичок, ко­торый впер­вые по­пада­ет под ох­ра­ну, пер­вым де­лом пы­та­ет­ся её об­ма­нуть. Ему ка­жет­ся, что это очень прос­то. Он ду­ма­ет, что ес­ли он вез­де ез­дит с ох­ранни­ком Икс и не ви­дит ох­ранни­ка Иг­рек, то ни­како­го Иг­рек и в по­мине не су­щес­тву­ет. Но он оши­ба­ет­ся. Это как с сус­ли­ком: ты его не ви­дишь — а он есть.

Я пок­расне­ла от злос­ти. Зна­чит, был ещё вто­рой ох­ранник, ког­да я ез­ди­ла с Оле­гом или Ди­мой. Он пас­ся не­пода­лёку и сле­дил за мной, ког­да я ус­коль­за­ла из-под наб­лю­дения. Ум­но при­дума­но! А я-то счи­тала се­бя опыт­ной об­манщи­цей.

— А по­чему вы ме­ня не ос­та­нови­ли? По­чему не рас­ска­зали о том, что всё зна­ете?

— Моя цель — не ос­та­нав­ли­вать те­бя, вес­ти бе­седы или что-то зап­ре­щать, а обес­пе­чивать твою бе­зопас­ность. Этим я и за­нима­юсь. Ес­ли бы дан­ные встре­чи пред­став­ля­ли уг­ро­зу для бе­зопас­ности, я бы их не до­пус­тил.

Это проз­ву­чало очень ре­шитель­но.

— Ну, ко­неч­но, всё ра­ди мо­ей бе­зопас­ности… — Я за­дума­лась. — А вы зна­ете, за­чем я с ни­ми встре­чалась?

— Нет. Это не вхо­дит в мои за­дачи.

Я от­верну­лась и сно­ва ус­та­вилась в ок­но. Мы объ­еха­ли Ста­рый го­род вок­руг и ос­та­нови­лись у се­рого зда­ния с эр­ке­рами, по­хоже­го на пи­тер­скую «ста­лин­ку». Вход был офор­млен как стек­лянный куб, внут­ри ко­торо­го вид­не­лись ароч­ный ме­тал­ло­детек­тор и пост ох­ра­ны. Над вхо­дом ви­сели фла­ги США и Ев­ро­со­юза.

— А сей­час за на­ми то­же сле­дят? — спро­сила я, что­бы окон­ча­тель­но про­яс­нить сис­те­му бе­зопас­ности. — Где они? Я хо­чу уви­деть ва­ших… сус­ли­ков.

— Лю­бопыт­ной Вар­ва­ре на ба­заре нос отор­ва­ли, — от­ве­тил Олег и вы­шел из ма­шины, что­бы от­крыть мне дверь.
 

***

В «ак­ва­ри­уме» у нас заб­ра­ли мо­биль­ные те­лефо­ны и сум­ки, тща­тель­но обыс­ка­ли и про­пус­ти­ли в по­соль­ство с од­ни­ми лишь до­кумен­та­ми. В ма­лень­ком по­меще­нии, по­хожем на зал ожи­дания, си­дели два де­сят­ка че­ловек и смот­ре­ли те­леви­зор, по­казы­вав­ший аме­рикан­ские но­вос­ти. Мы се­ли на сво­бод­ные мес­та.

— Ког­да те­бя вы­зовут, по­дой­дёшь к окош­ку и от­ве­тишь на воп­ро­сы клер­ка.

— А что он бу­дет спра­шивать?

— Раз­ное.

— А что от­ве­чать?

— Прав­ду. — Олег пос­мотрел на ме­ня чуть ли не с жа­лостью. — Ни­ког­да не ври пред­ста­вите­лям влас­ти — это бес­по­лез­но и час­то вы­ходит бо­ком.

Я кив­ну­ла и на­чала смот­реть те­леви­зор. Сна­чала но­вос­ти по­лити­ки, по­том но­вос­ти спор­та, по­том прог­ноз по­годы. Всю Эс­то­нию нак­ры­ло цик­ло­ном.

И тут мне в го­лову приш­ла мысль. Все эти лю­ди си­дят и на­де­ют­ся, что их соч­тут дос­той­ны­ми по­сетить ве­ликую стра­ну Аме­рику. Но ведь ви­зы по­лучат не все. Мно­гим от­ка­жут.

Мо­жет, сто­ит вос­поль­зо­вать­ся шан­сом и про­валить ин­тервью? Мне от­ка­жут в ви­зе — и не при­дёт­ся ле­теть в Аме­рику на свадь­бу. Ка­жет­ся, это был единс­твен­ный спо­соб из­бе­жать ме­роп­ри­ятия. Ска­зать прав­ду: «Я не хо­чу ле­теть в Аме­рику, по­тому что бо­юсь нат­во­рить глу­пос­тей из-за Мол­ча­нова», — я ни­кому не мог­ла. По­жалуй, да­же са­мому Мол­ча­нову. Мне бы­ло бы стыд­но приз­на­вать­ся ему в глу­бине сво­его мо­раль­но­го па­дения. В том, что я пе­рес­та­ла рас­счи­тывать на своё бла­гора­зумие и вы­дер­жку, и ви­дела спа­сение лишь в том, что­бы дер­жать­ся от не­го по­даль­ше.

Я бы­ла как бе­шеная со­бака, ко­торая осоз­на­ёт, что она опас­на и про­сит по­садить её на цепь. Или прис­тре­лить, ес­ли по­надо­бит­ся.

Я об­махну­лась до­кумен­та­ми. По­чему здесь так жар­ко? Вез­де, во всех офи­ци­аль­ных оче­редях и за­лах ожи­дания, сгу­щалась оди­нако­вая ду­хота — что в пас­пор­тном сто­ле в Ов­ся­нов­ке, что в по­соль­стве США в Тал­ли­не. Мне за­хоте­лось вый­ти на ули­цу и вдох­нуть влаж­но­го при­бал­тий­ско­го воз­ду­ха, но вряд ли ме­ня пус­тят об­ратно. Я дол­жна прой­ти ин­тервью. А по­том я бу­ду сво­бод­на.

Олег взял с со­сед­не­го крес­ла га­зету на эс­тон­ском язы­ке и на­чал чи­тать. Я по­коси­лась на не­го. Лох­ма­тая бо­рода ло­патой, коп­на со­ломен­ных во­лос, сверкающая серь­га в ухе, — там что, брил­ли­ан­ти­ки?! — рва­ные джин­сы и до­рогу­щие крос­совки «Бе­луга». Он был за­гадоч­ный, этот Олег Иго­ревич. С детс­тва знал Ко­ханов­ских, по­том стал сле­дова­телем, по­том всё бро­сил ра­ди Бо­риса Ми­хай­ло­вича. Не же­нат, и жен­щи­ны, ка­жет­ся, не бы­ло. По край­ней ме­ре я ни­ког­да о ней не слы­шала. А глав­ное — он выг­ля­дел как мод­ный ка­над­ский ле­соруб, ко­торо­го ин­те­ресу­ют… дру­гие ка­над­ские ле­сору­бы.

Я зло­рад­но ух­мыль­ну­лась. Как же я рань­ше не до­гада­лась? Му­жик со­рока лет — и не же­нат!

Оби­да на Оле­га, ко­торый не пре­дуп­ре­дил, что пи­шет от­чё­ты о мо­их тай­ных по­хож­де­ни­ях, ещё не от­пусти­ла, и я нак­ло­нилась к его уху. Спро­сила слад­ким вкрад­чи­вым го­лосом:

— Олег, приз­най­тесь, вы гей?

— Нет, — от­ве­тил он, про­дол­жая чи­тать эс­тон­скую га­зету.

«Нет», — и всё? Слиш­ком прос­то. Мне за­хоте­лось его дос­тать. Вы­мес­тить на ком-то мою рас­те­рян­ность, фрус­тра­цию и дис­комфорт от аналь­но­го сек­са без смаз­ки.

— А я всё же ду­маю, что в вас есть эта ро­ковая склон­ность, — я до­бави­ла в го­лос ехид­ности: — прос­то вы ещё не встре­тили муж­чи­ну сво­ей меч­ты.

— А ты встре­тила? — по­ин­те­ресо­вал­ся Олег, вски­нув на ме­ня взгляд.

Он чи­тал ме­ня как рас­кры­тую кни­гу. Ду­хота сде­лалась не­выно­симой.

— Ан­на Пав­ло­ва, — раз­да­лось нег­ромкое из ди­нами­ка.

— Те­бя зо­вут, — ска­зал Олег, как буд­то сом­не­вал­ся, что я рас­слы­шала своё имя. — И пос­та­рай­ся выг­ля­деть нор­маль­ной, лад­но?

26. Марципановое сердце

Встре­тила ли я муж­чи­ну сво­ей меч­ты?

Ес­ли счи­тать, что да, то при­дёт­ся приз­нать, что муж­чи­на мо­ей меч­ты от­дал ме­ня луч­ше­му дру­гу, из­бе­гал об­ще­ния и пла­ниро­вал же­нить­ся на дру­гой жен­щи­не. Не­уже­ли я об этом меч­та­ла?

А о чём?

— Доб­рый день, — ска­зал клерк за окош­ком. — На ка­ком язы­ке пред­по­чита­ете раз­го­вари­вать?

— На рус­ском, — от­ве­тила я.

— Хо­рошо. При­ложи­те па­лец к ска­неру для под­твержде­ния лич­ности.

Он по­дал мне пор­та­тив­ный ска­нер, и я при­ложи­ла ука­затель­ный па­лец к дат­чи­ку. Клерк по­дож­дал, по­ка при­бор об­ра­бота­ет от­пе­чаток и срав­нит его с об­разцом, и за­дал пер­вый воп­рос:

— С ка­кой целью вы пла­ниру­ете по­сетить США?

С целью по­весе­лить­ся на свадь­бе мо­его воз­люблен­но­го. Пос­лу­шать, как он кля­нёт­ся дру­гой жен­щи­не в люб­ви и вер­ности (по­ка смерть не раз­лу­чит их), пос­мотреть, как он её це­лу­ет и, мо­жет быть, под­слу­шать ночью их сто­ны. Не мол­чит же Мол­ча­нов во вре­мя сек­са с лю­бимой жен­щи­ной? Мол­ча­нов мол­чит толь­ко с не­люби­мой.

Мо­жет, и мне мол­чать? Пусть клерк по­дума­ет, что я не­нор­маль­ная и ме­ня нель­зя пус­кать в сол­нечную Ка­лифор­нию, где по­ют по­пугаи.

— Душ­но тут у вас, — ска­зала я.

— Кон­ди­ци­онер сло­мал­ся. Так за­чем вы еде­те в США?

Но от­ка­зать­ся от по­ез­дки — это ли­шить се­бя нес­коль­ких дней ря­дом с ним. Пусть в ка­чес­тве де­вуш­ки его дру­га и не са­мой же­лан­ной гостьи на свадь­бе, но всё-та­ки я про­веду в его до­ме ка­кое-то вре­мя. Мы бу­дем встре­чать­ся. Ви­деть друг дру­га, раз­го­вари­вать, есть оди­нако­вую еду, ды­шать од­ним воз­ду­хом. Воз­можно, я уз­наю, но­сит ли он га­вай­скую ру­баш­ку рас­стёг­ну­той или зас­тё­гива­ет ниж­ние пу­гови­цы (мне ка­залось это важ­ным). Воз­можно, я уви­жу, как ут­ром он пла­ва­ет в пус­том бас­сей­не. Как пры­га­ет в во­ду, вы­тянув над го­ловой ру­ки и от­тол­кнув­шись но­гами от бор­ти­ка, а зер­каль­ная гладь раз­би­ва­ет­ся и при­нима­ет его боль­шое силь­ное те­ло. Воз­можно, мы да­же при­кос­нёмся друг дру­гу — при встре­че или рас­ста­вании.

А вдруг он ме­ня по­целу­ет? Вдруг его гу­бы на мгновение тронут мои?

Ли­шить­ся этих ещё нес­лу­чив­шихся вос­по­мина­ний мне бы­ло жаль. Я, как на­учен­ная горь­ким опы­том бел­ка, хо­тела за­пас­тись вос­по­мина­ни­ями впрок, что­бы в го­лод­ные зим­ние но­чи дос­та­вать прип­ря­тан­ное и нас­лаждать­ся крош­ка­ми жар­ко­го ка­лифор­ний­ско­го ле­та. Нас­лаждать­ся вос­по­мина­ни­ями о Па­ше Мол­ча­нове — чу­жом му­же и чу­жом дру­ге. Да и в прин­ци­пе о чу­жом для ме­ня че­лове­ке, нес­мотря на неч­то не­уло­вимое и не­выс­ка­зан­ное, что ви­тало меж­ду на­ми. Я так и не смог­ла дать это­му оп­ре­деле­ние. Ин­те­рес? Же­лание? Лю­бовь?

Он бо­ял­ся, что я раз­ру­шу его жизнь, но я бы­ла силь­ней и бла­гора­зум­ней, чем он ду­мал. Я смо­гу про­вес­ти ря­дом с ним нес­коль­ко дней и не на­делать глу­пос­тей. Он мне по­может. Он всег­да по­могал сох­ра­нить мне дос­то­инс­тво и сде­лать пра­виль­ный вы­бор.

А пос­ле его свадь­бы всё бу­дет кон­че­но.

— У мо­его дру­га в Ка­лифор­нии жи­вут мать и сес­тра. Сес­тра ско­ро вы­ходит за­муж, и она… они с же­нихом приг­ла­сили нас на свадь­бу.

Клерк заг­ля­нул в ка­кую-то бу­маж­ку:

— У вас есть родс­твен­ни­ки в Рос­сии?

— Де­душ­ка.

— Вы пла­ниру­ете эмиг­ри­ровать в США?

— Нет.

— Бла­года­рю вас. Ре­зуль­та­ты бу­дут со­об­ще­ны вам в те­чение не­дели по ад­ре­су, ука­зан­но­му в за­яв­ле­нии.

В те­чение не­дели? Всё это вре­мя я дол­жна бу­ду на­ходить­ся в Эс­то­нии и ждать по­луче­ния пас­порта? Я рас­те­рян­но отош­ла от окош­ка. Проз­ву­чало имя Оле­га Го­лубе­ва.

— По­сиди здесь, по­дож­ди ме­ня, — поп­ро­сил он.

Он вер­нулся че­рез пять ми­нут, и мы на­конец-то выш­ли на ули­цу. Олег за­курил под на­весом, а я вдох­ну­ла пол­ной грудью гус­той влаж­ный воз­дух. С не­ба сы­пались круп­ные дож­де­вые кап­ли, пу­зыри­лись в лу­жах, сту­чали по кры­шам ав­то­моби­лей.

Ког­да Мол­ча­нов же­нит­ся — всё за­кон­чится. Он мно­го раз уби­вал ме­ня хо­лод­ностью, не­дове­ри­ем и от­ка­зом за­мечать мои чувс­тва — но всё как-то не до кон­ца и без нас­то­ящей жес­то­кос­ти. Он слов­но жа­лел ме­ня и ос­тавлял шанс на спа­сение. От­ру­бал хвост по ку­соч­ку, а по­том ро­нял па­ру слов, ко­торые мож­но бы­ло трак­то­вать дво­яко, и мой хвост чу­дес­ным об­ра­зом от­растал — ещё пу­шис­тее, чем преж­де. Свадь­ба по­ложит это­му ко­нец. Свадь­ба — кон­троль­ный выс­трел пря­мо в сер­дце. И я дол­жна че­рез это прой­ти, что­бы жить даль­ше и не стра­дать о том, что не­воз­можно.

Я вспом­ни­ла о ма­ме, ко­торая по­лучи­ла пу­лю в грудь, и вздрог­ну­ла. Олег за­метил это, сде­лал пос­леднюю глу­бокую за­тяж­ку и выб­ро­сил оку­рок в ур­ну.

— По­еха­ли, — ска­зал он, — у ме­ня кое-что для те­бя есть.
 

27. Черничная любовь

Я уви­дела, как мои паль­цы зад­ро­жали.

— От­ку­да вы его взя­ли?

— Оно хра­нилось в ма­тери­алах де­ла. Я про­читал это пись­мо в и­юне, ког­да ез­дил в Пет­ро­заводск, но тог­да мне не раз­ре­шили сде­лать ко­пию. А два дня на­зад я до­бил­ся раз­ре­шения, и мне прис­ла­ли скан.

Я бо­ялась раз­во­рачи­вать лис­ток.

— Там что-то страш­ное? — ти­хо спро­сила я. — По­чему вы не от­да­ли его на ях­те?

— Я хо­тел дать те­бе воз­можность про­читать его в оди­ночес­тве, а на ях­те слиш­ком мно­го на­роду. — Он под­нялся со сво­ей чаш­кой и по­куп­ка­ми. — Най­дёшь ме­ня на тер­ра­се за уг­лом. Не то­ропись, я по­ка по­курю и выпью ко­фе.

Я не ус­пе­ла от­ве­тить, как он вы­шел из ка­фе. По­коле­бав­шись нес­коль­ко се­кунд, я ос­то­рож­но раз­верну­ла пись­мо.

«Лю­бимая моя де­воч­ка…»

Сер­дце зас­ту­чало, в но­су за­щипа­ло.

Как он мог пи­сать та­кие неж­ные сло­ва пос­ле то­го, как убил мою мать?! Или Олег был прав, и мой отец не­вино­вен? Я по­ложи­ла лис­ток на стол, раз­гла­дила его и на­чала чи­тать.

«Лю­бимая моя де­воч­ка! На­вер­ное, ты ме­ня не пом­нишь. Ты бы­ла слиш­ком ма­лень­кой, ког­да твоя ма­ма по­гиб­ла, а ме­ня осу­дили за её смерть. Но ес­ли вдруг ты ме­ня пом­нишь, то, ско­рее все­го, не­нави­дишь. Мне не­выно­симо об этом ду­мать. Я пи­шу это пись­мо не за­тем, что­бы оп­равдать­ся. Я прос­то хо­чу рас­ска­зать прав­ду.

Мне бы­ло трид­цать лет, ког­да я уви­дел Ка­тю, а ей — все­го во­сем­надцать. Она за­кон­чи­ла шко­лу и тор­го­вала ры­бой, гри­бами и яго­дами на трас­се. Я каж­дый день что-ни­будь у неё по­купал, по­ка од­нажды она не ска­зала: «Се­рёжа, я знаю, за­чем ты сю­да хо­дишь». Я спро­сил: «За­чем?», — а она от­ве­тила: «Что­бы на ме­ня пос­мотреть, по­тому что ник­то из мес­тных не ста­нет по­купать ры­бу, ко­торую мож­но бес­плат­но пой­мать в озе­ре». Я по­нял, что она пра­ва, и пе­рес­тал хо­дить. Я был же­нат, у ме­ня был сын де­сяти лет. Я не хо­тел раз­ру­шать семью.

Я про­дер­жался две не­дели, а по­том сно­ва по­шёл к Ка­те. В тот раз она про­дава­ла чер­ни­ку в ба­ноч­ке и вя­леную плот­ву. Я спро­сил: «А ты раз­ве не лю­бишь чер­ни­ку?». Она ска­зала, что лю­бит, но яго­ды в ле­су ма­ло и вся идёт на про­дажу. Это был де­вянос­то вось­мой год. Все пы­тались как-то вы­жить. Тог­да я ку­пил у неё чер­ни­ку и по­дарил ей. Ска­зал, пусть съ­ест всю ба­ноч­ку на мо­их гла­зах. Я сел на обо­чину шос­се и смот­рел, как она кла­дёт в рот по од­ной ягод­ке и жму­рит­ся от удо­воль­ствия. По­том она бро­сила свой при­лавок и се­ла ря­дом со мной на тра­ву. Выт­ряхну­ла из бан­ки пос­ледние яго­ды и про­тяну­ла мне: «Поп­ро­буй, Се­рёжа, она та­кая слад­кая». Я взял Ка­тину ру­ку и на­чал есть гу­бами с ла­дони. А по­том ос­ме­лил­ся и по­цело­вал за­пач­канные со­ком паль­цы, а по­том по­цело­вал Ка­тю в гу­бы, и она ме­ня не от­тол­кну­ла. Мы си­дели на обо­чине в жар­кий лет­ний день и це­лова­лись це­лый час, и ни од­на ма­шина не про­еха­ла ми­мо нас. А, мо­жет, и про­еха­ла, но мы не за­мети­ли».

Я отор­ва­лась от чте­ния и пос­мотре­ла в ок­но. Ста­рики за сто­ликом ещё пи­ли свой чай и о чём-то раз­го­вари­вали. Мне по­каза­лось, что это муж и же­на. О чём мож­но раз­го­вари­вать че­рез со­рок или пять­де­сят лет бра­ка? Че­му мож­но улы­бать­ся? Не­уже­ли лю­бовь мо­жет быть дол­гой, счас­тли­вой и… бе­зопас­ной?

Я ти­хо выс­морка­лась в бу­маж­ный пла­точек и сно­ва вер­ну­лась к пись­му.

«С то­го дня мы не рас­ста­вались. Я объ­яс­нился с же­ной и пе­ре­ехал в дом тво­его де­да, хо­тя он был не­дово­лен на­шими от­но­шени­ями. Не о та­ком зя­те он меч­тал. Но Ка­тя ска­зала, что счас­тли­ва со мной, и он сми­рил­ся. А ког­да ро­дилась ты, Иван Ва­силь­евич прос­тил нам всё. Мы не всег­да жи­ли друж­но, иног­да ссо­рились и кри­чали, но ни­ког­да, ни ра­зу за все че­тыре го­да, у нас не воз­никло мыс­ли рас­стать­ся. Мы лю­били друг дру­га и бы­ли счас­тли­вы. Я раз­вёлся с женой. Мы с Ка­тей хо­тели по­женить­ся, ког­да на­копим де­нег на свадь­бу и от­дель­ный дом. Мы пла­ниро­вали пос­тро­ить его на том же учас­тке, где сто­ит дом де­да, но бли­же к озе­ру, у пес­ча­ной за­води, где ты лю­била ку­пать­ся».

Я пом­ни­ла эту за­водь — уз­кая пес­ча­ная по­лос­ка вдоль бе­рега. Там, вок­руг ста­рого кос­три­ща, де­душ­ка пос­та­вил чур­бачки, и иног­да по ве­черам мы жа­рили со­сис­ки и хлеб. Пос­тро­ить дом для мо­лодых на де­довом учас­тке — хо­рошее ре­шение. Мне оно нра­вилось. Я бы хо­тела вы­рас­ти в том до­ме с ро­дите­лями.

В том не­пос­тро­ен­ном до­ме с по­гиб­ши­ми ро­дите­лями…

«Но ни­чему не суж­де­но бы­ло сбыть­ся. Я ра­ботал на ле­соза­готов­ках, но на­ша кон­то­ра зак­ры­лась. С день­га­ми ста­ло ту­го. Вы­руча­ло то, что дед ры­бачил, а я охо­тил­ся. Ка­тя иног­да тор­го­вала на трас­се, но это не при­носи­ло боль­шо­го до­хода. Я рас­ска­зываю это не к то­му, что­бы ты нас по­жале­ла. Мы неп­ло­хо жи­ли, не ху­же дру­гих. Я прос­то рас­ска­зываю, по­чему ружьё сто­яло на ули­це. Я со­бирал­ся на охо­ту, вы­нес ружьё во двор, а по­том вер­нулся до­мой по­цело­вать те­бя и твою ма­му. Вот и всё, что я хо­тел рас­ска­зать».

Я пе­речи­тала фра­зу три ра­за. Ружьё сто­яло на ули­це? Что он хо­тел этим ска­зать? Это всё?

«Я оди­нако­во люб­лю обо­их сво­их де­тей — те­бя и стар­ше­го сы­на. Но иног­да бы­ва­ет так, что кто-то из де­тей нуж­да­ет­ся в ро­дитель­ской за­щите боль­ше дру­гих, — и не всег­да это са­мый млад­ший. На­де­юсь, ты ме­ня пой­мёшь и со вре­менем пе­рес­та­нешь не­нави­деть. Не бой­ся ни­чего, как не бо­ялись мы с Ка­тей. Будь храб­рой, моя де­воч­ка. Пом­ни, что ты рож­де­на в нас­то­ящей люб­ви, ко­торая всё оп­равды­ва­ет, всё про­ща­ет и да­ёт­ся в жиз­ни толь­ко раз. Будь счас­тли­вой, бо­рись за своё счастье и ни­ког­да ни о чём не жа­лей, как не жа­лели твои ро­дите­ли.
Твой па­па».

Я не пла­кала, я улы­балась. Ниг­де в пись­ме не бы­ло ска­зано, что он не уби­вал мою мать, но я по­чувс­тво­вала это, про­чита­ла меж­ду строк и бе­зого­вороч­но в это по­вери­ла. Мой отец не уби­вал мою мать!

28. Я нормальная

Я выш­ла из ка­фе с мар­ци­пано­вым сер­дцем в ру­ках. Ко­фе я ос­та­вила нет­ро­нутым, а сер­дце, пе­ревя­зан­ное бан­ти­ком, ос­та­вить не смог­ла. Я за­вер­ну­ла его в сал­фетку и заб­ра­ла с со­бой.

Олег си­дел за улич­ным сто­ликом, ку­рил и раз­гля­дывал пёс­трую тол­пу ту­рис­тов. Дождь кон­чился, из-за об­ла­ков про­бива­лось сол­нце. Я при­села нап­ро­тив не­го. Он пыт­ли­во на ме­ня гля­нул и рас­сла­бил­ся. На­вер­ное, бо­ял­ся уви­деть нес­час­тное зап­ла­кан­ное ли­цо.

— Спа­сибо вам, — ска­зала я.

— Не за что. Я счи­таю, они бы­ли неп­ра­вы, что не пе­реда­ли пись­мо род­ным. Та­кие ве­щи нель­зя ута­ивать.

— Ес­ли бы не вы, я бы его ни­ког­да не про­чита­ла. Те­перь я по­нимаю, по­чему вы по­дума­ли, что отец не ви­новат.

— И по­чему же? — спро­сил он с та­ким ин­те­ресом, слов­но в пись­ме содержались веские до­каза­тель­ства не­винов­ности.

— По­тому что он лю­бил её боль­ше жиз­ни! За­ботил­ся о ней, бе­рёг, меч­тал о бу­дущем. Я ещё не встре­чала та­кой люб­ви. Он не мог её убить. Прос­то не мог — и всё!

Олег спро­сил серь­ёз­но:

— Для те­бя это мно­го зна­чит, да?

— Да! Зна­ете, это ужас­но — быть до­черью убий­цы и его жер­твы. Я с детс­тва слы­шала за спи­ной: «При­кинь, её пап­ка грох­нул её мам­ку!». Ме­ня вро­де как жа­лели, уго­щали яб­ло­ками и кон­фе­тами, но это бы­ла прит­ворная жа­лость — я это чувс­тво­вала. На са­мом де­ле они ду­мали, что я то­же мо­гу ко­го-ни­будь убить, или ме­ня кто-ни­будь убь­ёт — ну, в об­щем, счи­тали ме­ня не сов­сем нор­маль­ной.

Он кив­нул и дос­тал из пач­ки ещё од­ну си­гаре­ту. При­курил, прик­ры­вая ого­нёк ла­доня­ми от вет­ра. Я про­дол­жи­ла:

— Я и са­ма так ду­мала. Слы­шали — от осин­ки не ро­дят­ся апель­син­ки? Я ду­мала: кто же я та­кая, ес­ли мой отец убий­ца, а мать — раз­лучни­ца и стер­ва? Я пок­ля­лась, что не пов­то­рю её оши­бок. Не бу­ду та­кой, как она. Не поз­во­лю страс­ти за­тума­нить ра­зум, не влюб­люсь в чу­жого муж­чи­ну. А ещё луч­ше — во­об­ще ни­ког­да не влюб­люсь! От люб­ви од­ни проб­ле­мы. Лю­бовь — это смерть.

Олег нах­му­рил­ся и сде­лал та­кое дви­жение, слов­но хо­тел взять ме­ня за ру­ку. Я улыб­ну­лась:

— Нет-нет, я в по­ряд­ке! Лю­бовь — это не смерть. Па­па — не убий­ца, ма­ма — не стер­ва. Я — нор­маль­ная… — Я зап­ну­лась и ска­зала от­кро­вен­но: — Нет, я по­ка не очень нор­маль­ная. Я глу­пая прос­ти­тут­ка, ко­торая за­пута­лась и не зна­ет, что де­лать даль­ше. Но я рас­пу­та­юсь.

— Мне ка­жет­ся, ты уже мно­го сде­лала в этом нап­равле­нии, — ска­зал Олег.

— Да?

— Ты спас­ла че­лове­ка, сот­рудни­ча­ешь со следс­тви­ем, за­ботишь­ся о де­душ­ке, выс­тра­ива­ешь чес­тные от­но­шения с не­жена­тым муж­чи­ной. Ты бро­сила эс­корт, — пе­речис­лял он. — Это не так уж ма­ло для на­чала.

Ме­ня ре­зану­ли сло­ва «выс­тра­ива­ешь чес­тные от­но­шения». Я бы­ла так взвол­но­вана и эмо­ци­ональ­но взвин­че­на пись­мом от­ца, что мне за­хоте­лось от­крыть­ся Оле­гу. Я ус­та­ла всё но­сить в се­бе. Мне ка­залось, он спо­собен по­нять ме­ня и да­же что-то по­сове­товать.

— У нас не всё лад­но с Ки­рил­лом, — приз­на­лась я. — Меж­ду на­ми нет боль­шой люб­ви, толь­ко сим­па­тия и неж­ность. У не­го ещё и страсть, а у ме­ня и страс­ти нет.

Олег при­под­нял бро­ви и за­дум­чи­во по­шеве­лил бо­родой.

— Ну, вы же не­дол­го вмес­те. Вы оба неп­ростые лю­ди — ска­жем так, с неп­ростой судь­бой, — по­это­му нуж­но вре­мя. Боль­шая лю­бовь не по­яв­ля­ет­ся на пус­том мес­те, ей нуж­но соз­реть и рас­цвес­ти. Я не боль­шой спе­ци­алист в любо­вных делах, учи­тывая мой не­удач­ный опыт, но ду­маю, со вре­менем у вас с Ки­рил­лом всё на­ладит­ся.

— Воз­можно, — выр­ва­лось у ме­ня, — ес­ли я раз­люблю Па­шу Мол­ча­нова.

Его взгляд сде­лал­ся цеп­ким:

— Ты влюб­ле­на в Па­шу? Дав­но? У вас что-то бы­ло?

Я по­кача­ла го­ловой:

— Ни­чего, он да­же паль­цем ме­ня не кос­нулся. Но я пос­то­ян­но ду­маю о нём, он — моё на­важ­де­ние, моя не­дос­ти­жимая меч­та. Толь­ко не пи­шите об этом в от­чё­те, лад­но? Ник­то не зна­ет, кро­ме вас. И не на­до, что­бы кто-то знал.

— Не бу­ду, это твоё лич­ное де­ло. Уве­рена, ты спра­вишь­ся. А ес­ли не спра­вишь­ся — об­ра­щай­ся ко мне, по­могу чем смо­гу. Хо­тя, — улыб­нулся Олег, — я не гей, мне труд­но по­нять, чем Па­ша прив­ле­катель­ней Ки­рил­ла. — Он всё-та­ки вста­вил шпиль­ку про гей­ство! — Пой­дём, нам по­ра на ях­ту.

Я вста­ла:

— А убий­цу вы про­дол­жи­те ис­кать?

— Да, у ме­ня наз­на­чено нес­коль­ко встреч. Вер­нёмся из Аме­рики, и я вплот­ную зай­мусь этим де­лом. Мы най­дём убий­цу тво­ей ма­тери и, ес­ли по­лучит­ся, добь­ём­ся оп­равда­ния для от­ца.
 

29. Живая

Ужи­нали на ях­те, в апар­та­мен­тах Ки­рил­ла — в двух мет­рах от чёр­но­го ко­жано­го ди­вана, на ко­тором Бо­рис Ми­хай­ло­вич ме­ня доп­ро­сил, а по­том по­имел Ки­рилл. Но се­год­ня ме­ня это не бес­по­ко­ило — ни доп­рос, ни из­вра­щён­ный секс. Че­рез ши­рокие ок­на от­кры­вал­ся ве­лико­леп­ный вид на шпи­ли, ку­пола и че­репич­ные кры­ши. Сол­нце окон­ча­тель­но выб­ра­лось из-за туч и сог­ре­ло де­ревян­ную па­лубу. Око­ло ях­ты пас­лись наг­лые крик­ли­вые чай­ки, не­пода­лёку гру­зились пас­са­жир­ские па­ромы.

Я ски­нула туф­ли и пос­та­вила ступ­ни на тёп­лый пол. Та­кое прос­тое дей­ствие, а сколь­ко удо­воль­ствия оно дос­та­вило! Мне ка­залось, что рань­ше я не де­лала ни­чего по­доб­но­го. Ра­зуме­ет­ся, в детс­тве я бе­гала бо­сиком по зем­ле, но не ощу­щала её так пол­но и ре­аль­но. Я пог­ла­дила ступ­ня­ми глад­кие, чуть мас­ля­нис­тые ти­ковые дос­ки — и они слов­но пог­ла­дили ме­ня в от­вет. Ще­кот­но и при­ят­но. Я сдви­нула но­ги и по­тёр­ла од­ну об дру­гую.

— Чем ты там за­нима­ешь­ся? — спро­сил Ки­рилл, на­ливая в бо­калы гус­тое крас­ное ви­но.

Все на ме­ня пос­мотре­ли. Бо­рис Ми­хай­ло­вич — с по­доз­ре­ни­ем, Олег — с лю­бопытс­твом, Оль­га Ко­това — с раз­дра­жени­ем. Лох­ма­тый Шер­ри, ко­торо­го она дер­жа­ла на ко­ленях, то­же смот­рел на ме­ня. Он де­монс­тра­тив­но под­ра­гивал вер­хней гу­бой и по­казы­вал ос­трые зуб­ки. Ког­да-то я меч­та­ла о та­кой со­бач­ке — и у ме­ня да­же бы­ли день­ги, что­бы её ку­пить. А те­перь де­нег не бы­ло, но и со­бач­ку я пе­рехо­тела. Ес­ли уж и за­водить, то нор­маль­но­го пса, ко­торый бу­дет есть из мис­ки, а не с рук, и гром­ко гав­кать на про­хожих. И де­нег на об­за­веде­ние не по­надо­бит­ся — мож­но взять щен­ка хас­ки из при­юта.

Я от­пи­ла ви­но, и оно свя­зало рот ви­ног­радной тер­пкостью.

Сно­ва при­нес­ли ку­риную груд­ку с ово­щами. Ве­ро­ят­но, кто-то из гос­тей соб­лю­дал прин­ци­пы здо­рово­го пи­тания, — Ко­ханов­ский стар­ший, су­дя по его га­бари­там! — од­на­ко мне ещё на­кану­не не по­лез­ло в рот это блю­до. Вче­ра я бы­ла взвол­но­вана и нап­ря­жена пе­ред раз­го­вором с вид­ным по­лити­ком. К то­му же быв­шая де­вуш­ка Ки­рил­ла ме­ня сму­щала. Она ки­дала крас­но­речи­вые не­до­умен­ные взгля­ды, зас­тавляя сжи­мать­ся, — мол, что ты в ней на­шёл? Обыч­ная пи­гали­ца. Се­год­ня же всё бы­ло ина­че. Вер­нее, всё бы­ло как обыч­но — это во мне что-то из­ме­нилось. Оль­га ме­ня боль­ше не бес­по­ко­ила, а Бо­рис Ми­хай­ло­вич не пу­гал. Я слов­но при­няла таб­летку для храб­рости.

Я об­ра­тилась к офи­ци­ан­ту:

— А у вас есть что-ни­будь дру­гое? Ме­нее ди­ети­чес­кое.

Он не­пони­ма­юще на ме­ня пос­мотрел. По­хоже, к не­му ред­ко об­ра­щались с та­кими воп­ро­сами. Я по­яс­ни­ла:

— Я не хо­чу ку­рицу. Я хо­чу ры­бу или го­вяди­ну.

Офи­ци­ант гля­нул на Бо­риса Ми­хай­ло­вича, ко­торый сос­ре­дото­чен­но ре­зал и по­едал ку­рог­рудь. Тот спро­сил:

— Ка­кие-то проб­ле­мы? Ес­ли я по ста­рой при­выч­ке от­дал рас­по­ряже­ние по­вару, это не зна­чит, что все дол­жны есть од­но и то же. Мог­ли бы пе­рес­про­сить хо­зя­ина ях­ты.

Ага, зна­чит, хо­зя­ин тут Ки­рилл.

— Да, ко­неч­но, из­ви­ните, — от­ве­тил офи­ци­ант и обер­нулся ко мне: — Стейк из ло­сося? Фи­ле-минь­он? Пас­ту с мо­реп­ро­дук­та­ми?

— Фи­ле-минь­он. И ово­щи на гри­ле.

— При­дёт­ся по­дож­дать ми­нут двад­цать.

— Я по­дож­ду, — я кач­ну­ла бо­кал, наб­лю­дая, как на стек­ле об­ра­зу­ют­ся «слёз­ки».

Олег ска­зал:

— Тог­да и мне мя­со, раз уж бу­дете для Ани го­товить.

— И мне, — при­со­еди­нил­ся Ки­рилл. — А по­ка выпь­ем ви­на.

Оль­гин взгляд прев­ра­тил­ся в ле­дяной меч. Ес­ли бы она мог­ла, то за­руби­ла бы ме­ня.

Я вспом­ни­ла, как сто­яла в две­рях этой гос­ти­ной и мям­ли­ла сло­ва из­ви­нений, а она выш­ла из спаль­ни, за­мотан­ная в чёр­ный ха­лат Ки­рил­ла. Тог­да она да­же не пос­мотре­ла на ме­ня, слов­но я бы­ла на­секо­мым, слу­чай­но за­летев­шим на ого­нёк.

Ин­те­рес­но, ког­да он её бро­сил? Не­уже­ли сра­зу пос­ле зна­комс­тва со мной? Или пос­ле пер­во­го на­шего сек­са?

Я го­лой ступ­нёй пог­ла­дила но­гу Ки­рил­ла в ях­тенном бо­тин­ке. Он воп­ро­ситель­но гля­нул на ме­ня. Я чуть улыб­ну­лась. Ки­рилл сдви­нул бро­ви, пы­та­ясь по­нять, что мне на­до. Я улыб­ну­лась ши­ре и сколь­зну­ла паль­ца­ми под шта­нину. Кос­ну­лась об­на­жён­ной ко­жи, про­вела по го­лени вверх.

Ки­рилл от­вернул­ся, глот­нул ви­на и об­лизнул гу­бы.

Ка­кой-то бес под­талки­вал ме­ня про­дол­жать. Я ни­ког­да не де­лала ни­чего по­доб­но­го. Ме­ня вы­зыва­ли — я при­ходи­ла, раз­де­валась и ло­жилась в пос­тель. Иног­да тан­це­вала, иног­да де­лала кли­ен­ту мас­саж. Но вот так флир­то­вать, про­воци­ровать и иг­рать с муж­чи­ной на ви­ду у дру­гих — та­кого не бы­ло.

Таб­летка для храб­рости пос­те­пен­но прев­ра­щалась в таб­летку без­на­казан­ности. Под сто­лом я лас­ка­ла но­гу Ки­рил­ла, ко­торую он охот­но прид­ви­нул бли­же, а над сто­лом изоб­ра­жала, что по­пиваю ви­но и лю­бу­юсь ви­дами ста­рого Тал­ли­на. Ник­то ни о чём не до­гады­вал­ся. Олег впол­го­лоса об­суждал с Бо­рисом Ми­хай­ло­вичем де­тали пред­сто­ящей по­ез­дки, двое дру­гих ох­ранни­ков уже до­ели свой пос­тный ужин и поп­ро­сили при­нес­ти ко­фе с мин­даль­ным пе­чень­ем. Од­на лишь Оль­га не сво­дила глаз с Ки­рил­ла. Тот уже и от­во­рачи­вал­ся, и под­ли­вал ей ви­на, и уго­щал Шер­ри по­мидор­ка­ми чер­ри, но она ни­как не мог­ла от­липнуть.

Она с ним спа­ла, она зна­ла, как выг­ля­дит ли­цо Ки­рил­ла, ког­да он воз­буждён. Как раз­го­ра­ют­ся ску­лы, как на­чина­ют блес­теть гла­за и уча­ща­ет­ся ды­хание. Она счи­тыва­ла его сос­то­яние, но не мог­ла по­нять, что про­ис­хо­дит. Па­ру раз Оль­га пыт­ли­во гля­нула на ме­ня, но я лишь слад­ко улыб­ну­лась в от­вет.

Бу­дет знать, как не об­ра­щать на ме­ня вни­мания и не да­вать но­мера те­лефо­нов!

Я упи­валась сво­им ко­варс­твом. Мне нра­вилось на­рушать при­личия. Нра­вилось не бо­ять­ся ко­сых взгля­дов и со­вер­шать лю­бые глу­пос­ти, ка­кие за­хочет­ся. Это мой па­рень. Мы на его ях­те. А вче­ра он сде­лал мне пред­ло­жение.

Оль­га уро­нила вил­ку и быс­тро нак­ло­нилась её под­нять. Шер­ри взвиз­гнул, ког­да она при­дави­ла его грудью. Мы с Ки­рил­лом не ус­пе­ли разъ­еди­нить на­ши но­ги, да и не очень-то спе­шили. Оль­га вер­ну­лась в си­дячее по­ложе­ние крас­ная как рак. Что её так по­рази­ло? То, что я зад­ра­ла шта­нину Ки­рил­ла до ко­лена и гла­дила ступ­нёй его бру­таль­ную во­лоса­тую но­гу? Или то, что де­лала это за дру­жес­ко-се­мей­ным ужи­ном? Или то, что поз­во­лила до­гадать­ся о на­ших под­столь­ных иг­ри­щах?

— Что-то дол­го они там во­зят­ся, — с оза­бочен­ным ви­дом про­из­нёс Ки­рилл. — Аня, пой­дём про­верим сте­пень про­жар­ки.

Он встал и по­дал мне ру­ку.

— С удо­воль­стви­ем, — от­ве­тила я, гля­дя на Оль­гу, ко­торая единс­твен­ная наб­лю­дала за на­ми. — Обо­жаю про­верять сте­пень про­жар­ки.

Ки­рилл ута­щил ме­ня на ниж­нюю па­лубу и при­жал к сте­не под лес­тни­цей:

— Ты се­год­ня очень… — он по­цело­вал ме­ня, за­пус­кая ру­ку под платье и стас­ки­вая тру­сики.

— Ка­кая?

— Не знаю… Ра­дос­тная, нас­то­ящая, жи­вая… Как буд­то те­бя вы­пус­ти­ли из тюрь­мы. — Он закинул мою но­гу себе на пояс и со сто­ном вста­вил член. — Будь всег­да та­кой.

30. Бокал мартини

Вре­мени до по­ез­дки ос­та­валось ма­ло — все­го два дня, — и я пос­вя­тила их сво­ей внеш­ности. Бла­го, са­лон рас­по­лагал­ся пря­мо в жи­лом ком­плек­се, и я мог­ла бе­гать ту­да-сю­да столь­ко, сколь­ко мне бы­ло нуж­но.

А нуж­но мне бы­ло на удив­ле­ние мно­го. Я всег­да сле­дила за ги­ги­еной и внеш­ностью: ма­никюр, пе­дикюр, эпи­ляция ног и ин­тимной зо­ны, мас­саж те­ла и ли­ца, чис­тка, скраб, ув­лажне­ние. Во­лосы — ре­гуляр­ная стриж­ка и уход. Ва­силий Ива­нович тре­бовал, что­бы я выг­ля­дела как мож­но прив­ле­катель­ней, но мак­си­маль­но на­тураль­но. И по воз­можнос­ти — юно.

Но сей­час я не обя­зана бы­ла под­чи­нять­ся его тре­бова­ни­ям. Впер­вые я мог­ла де­лать с со­бой всё что за­хочу. Учи­тывая пла­чев­ное сос­то­яние мо­его бан­ков­ско­го счё­та, я бы выб­ра­ла нес­коль­ко не­хит­рых про­цедур, но Ки­рилл ска­зал, что­бы я не стес­ня­лась и не смот­ре­ла в прей­ску­рант. Он то­же со­бирал­ся подс­тричь­ся и ещё кое-что сде­лать, а по­том рас­пла­тить­ся за нас обо­их. Под «ещё кое-что» он, ви­димо, под­ра­зуме­вал офор­мле­ние сво­ей стиль­ной ко­рот­кой бо­род­ки и… ско­рее все­го, ма­никюр и пе­дикюр. Его ру­ки и но­ги всег­да бы­ли в пре­вос­ходном сос­то­янии, да и в це­лом он выг­ля­дел как че­ловек, за­ботя­щий­ся о сво­ей внеш­ности. Нем­ножко мет­ро­сек­су­ал, но мне та­кие ти­пажи нра­вились. Не нас­толь­ко силь­но, как се­рог­ла­зые ру­сово­лосые здо­ровя­ки, но го­рячая юж­ная кра­сота Ки­рил­ла не мог­ла ос­та­вить ме­ня рав­но­душ­ной. Я по­луча­ла удо­воль­ствие, ког­да смот­ре­ла на не­го или при­каса­лась. Жаль, что не сек­су­аль­ное, но из всех муж­чин, с ко­торы­ми я бы­ла, Ки­рилл вол­но­вал ме­ня силь­нее все­го.

Что ж, ес­ли он ре­шил оп­ла­тить мой счёт за са­лон­ные про­цеду­ры, я рис­ко­вала ра­зой­тись не на шут­ку. Во-пер­вых, ма­никюр. Ну­жен гель, что­бы ма­никюр про­дер­жался без ско­лов и тре­щин не ме­нее де­сяти дней. Ка­кой цвет выб­рать? Виш­нё­вый, ко­торый идёт поч­ти всем, или крас­ный, ко­торый во­шёл в мо­ду? Или френч? Или зо­лотой с блёс­тка­ми, стра­зами и рос­писью — я ведь приг­ла­шена на свадь­бу бо­гатых лю­дей? Я пол­ча­са му­чила мас­те­ра, по­ка она не наш­ла уди­витель­ный ма­товый лак бе­жево­го от­тенка. Пос­ле то­го, как ног­ти бы­ли нак­ра­шены, они по­каза­лись мне неж­ны­ми фар­фо­ровы­ми ле­пес­тка­ми, под­све­чен­ны­ми из­нутри ро­зовым све­том. Та­кого эф­фекта я рань­ше не встре­чала. Ес­ли кто-то при­кос­нётся к мо­им ру­кам, или пож­мёт их, или под­не­сёт к гу­бам для по­целуя, он не смо­жет не от­ме­тить их ухо­жен­ность и да­же не­кото­рую арис­токра­тич­ность.

Я ста­ралась не ду­мать, кто бы это мог быть. Ма­ло ли в Аме­рике га­лан­тных муж­чин, го­товых по­цело­вать руч­ку арис­тократ­ке из Ов­ся­нов­ки?

С эпи­ляци­ей то­же воз­никли воп­ро­сы. Я дол­го ко­леба­лась, ос­тавлять во­лосы на лоб­ке или уда­лять пол­ностью. Мне бы­ло бы удоб­нее уб­рать всё под­чистую, но од­нажды Ки­рилл ска­зал, что ему нра­вят­ся во­лосы на этом мес­те. Мол, он не пе­дофил, его не воз­бужда­ют го­лые лоб­ки (осо­бен­но ес­ли дру­гие вто­рич­ные по­ловые приз­на­ки не слиш­ком раз­ви­ты). Ины­ми сло­вами на­мек­нул о том, что, имея плос­когру­дую фи­гуру, мне луч­ше ос­та­вить хоть что-то, что на­поми­нало бы о мо­ём взрос­лом воз­расте. Я ре­шила пос­ле­довать его со­вету. Мас­те­рица при­нес­ла ка­талог с кар­тинка­ми, на ко­торых бы­ли на­рисо­ваны жен­ские ин­тимные при­чёс­ки. По­рази­тель­но, как мно­гого я не зна­ла! Ста­ра­ясь быть на­тураль­ной для по­жилых кон­серва­тив­ных кли­ен­тов, я упус­ти­ла мно­жес­тво ин­те­рес­ных ве­щей. Нап­ри­мер, дель­фин­чи­ка на лоб­ке, ок­ра­шен­но­го в ин­тенсив­ный го­лубой цвет и усе­ян­но­го раз­ноцвет­ны­ми ка­меш­ка­ми. Или мох­на­того чёр­но­го ко­тён­ка с ко­кет­ли­вым хвос­ти­ком.

— Вы ко­му-ни­будь та­кое де­лали? — не­довер­чи­во спро­сила я мас­те­рицу.

— Ко­неч­но! Мо­лодые де­вуш­ки ва­шего воз­раста час­то про­яв­ля­ют кре­атив­ность в вы­боре ин­тимной при­чёс­ки. Это выг­ля­дит ми­ло, сов­ре­мен­но и под­ни­ма­ет нас­тро­ение…

— Всем, кто уви­дит, — за­кон­чи­ла я. — Но я, по­жалуй, вы­беру что-ни­будь поп­ро­ще.

Я по­каза­ла на кар­тинку с наз­ва­ни­ем «бо­кал мар­ти­ни». Это был тре­уголь­ник на лоб­ке при пол­ном уда­лении во­лос во всех ос­таль­ных мес­тах, вклю­чая меж­ду­попие. По­ка мас­тер вы­пол­ня­ла за­каз, я сквозь слё­зы смот­ре­ла в по­толок и раз­мышля­ла о сво­ём по­веде­нии.

Что ме­ня по­буж­да­ло так при­хора­шивать­ся? Ки­рил­лу я нра­вилась и без осо­бых ухищ­ре­ний. Его не сму­щали мел­кие не­совер­шенс­тва жен­ско­го те­ла. Он хо­тел ме­ня — и он имел ме­ня. Цвет ног­тей ему был неп­ринци­пи­ален, тон­кие свет­лые во­лос­ки на те­ле — то­же. Он об­ла­дал здо­ровым ап­пе­титом мо­лодо­го сам­ца, ко­торо­му «ехать» бы­ло важ­нее, чем «ша­шеч­ки».

Я не мог­ла прик­ры­вать­ся Ки­рил­лом. Я зна­ла, что ста­ра­юсь не ра­ди не­го.

Я хо­тела пон­ра­вить­ся Мол­ча­нову. И не прос­то пон­ра­вить­ся, а — сра­зить его на­повал, убить, раз­ма­зать, рас­топтать, по­давить его во­лю, зас­та­вить мне сдать­ся, взять его в плен, прев­ра­тить в пос­лушно­го ра­ба.

Мас­тер так дёр­ну­ла воск, что я вскрик­ну­ла. На ко­же выс­ту­пили ка­пель­ки кро­ви.

Я дол­жна выб­ро­сить эти мыс­ли из го­ловы! Я со­бира­лась на чу­жую свадь­бу, а не на сви­дание. И ес­ли мне не при­дёт­ся пла­кать в Аме­рике кро­вавы­ми сле­зами, мож­но бу­дет счи­тать, что по­ез­дка прош­ла ус­пешно.

Пос­ле уто­митель­ных те­лес­ных про­цедур ме­ня при­нял «па­рик­ма­хер-сти­лист меж­ду­народ­но­го клас­са», как он от­ре­комен­до­вал­ся две не­дели на­зад. Я не зна­ла, кто прис­ва­ива­ет сти­лис­там клас­сы, но под­созна­тель­но до­веря­ла та­ким эле­ган­тным, ма­нер­ным и том­ным муж­чи­нам. Геи прек­расно раз­би­рались в мо­де и жен­ской кра­соте — по­чему бы мне не поп­ро­сить со­вета у од­но­го из них?

В прош­лый раз он де­лал мне ук­ладку в сти­ле Мэ­рилин Мон­ро, а се­год­ня я хо­тела пол­но­го пре­об­ра­жения. Ва­силия Ива­нови­ча ря­дом не бы­ло, ник­то не мог ме­ня ос­та­новить. Хо­рошо ещё, что в этом са­лоне не уве­личи­вали гу­бы.

— Вы мо­жете так ме­ня подс­тричь, что­бы он… Ну, по­нима­ете…

— Что­бы он упал в об­мо­рок от вос­хи­щения? — под­ска­зал сти­лист. — О, до­верь­ся мне, ла­пуш­ка! Мы по­разим его в са­мое сер­дце!

31. Клубничный блонд

Он кол­до­вал над мо­ей го­ловой не мень­ше двух ча­сов. Слы­шалось щёл­канье нож­ниц, на пле­чи па­дали клоч­ки во­лос. По­том он от­вернул ме­ня от зер­ка­ла и на­чал на­носить крас­ку в толь­ко ему из­вес­тном по­ряд­ке: на ка­кие-то пряд­ки — из од­ной ми­соч­ки, на дру­гие — из вто­рой, а кое-ка­кие во­об­ще не тро­гал. По­том он раз­вернул ме­ня об­ратно, и я уви­дела на го­лове че­репи­цу из фоль­ги.

Страш­но бы­ло пред­ста­вить, что по­лучит­ся пос­ле его ста­раний. Пер­вый и пос­ледний раз я кра­силась ещё в шко­ле: мне за­хоте­лось поп­ро­бовать крас­ку под ма­нящим наз­ва­ни­ем «Пле­нитель­ный жем­чужный су­пер­блонд». Де­душ­ка по­мог раз­ме­шать сос­тав, на­нес­ти на во­лосы, а че­рез двад­цать ми­нут смыть с по­мощью ков­ши­ка. А по­том мы за­дум­чи­во рас­смат­ри­вали не­рав­но­мер­но прок­ра­шен­ные жёл­тые во­лосы, пы­та­ясь уви­деть жем­чужные пе­рели­вы или что-то пле­нитель­ное. Тог­да дед ска­зал: «Ни­чего, ско­ро от­растёт, не пе­режи­вай».

В этот раз я пе­режи­вала боль­ше.

На­конец сти­лист меж­ду­народ­но­го клас­са от­ло­жил круг­лую щёт­ку и фен и, слов­но фо­кус­ник, кру­танул моё крес­ло к зер­ка­лу.

— Ву­аля! Клуб­ничный блонд! Мно­гог­ранный ягод­ный от­те­нок до­пол­нен зо­лотом и пас­телью, аб­ри­косо­вым то­ном, мё­дом, слив­ка­ми и неж­ны­ми пе­рели­вами пер­ла­мут­ра. Идёт аб­со­лют­но всем жен­щи­нам, но боль­ше все­го — юным ро­ман­ти­чес­ким осо­бам с ро­зовы­ми щёч­ка­ми.

Из зер­ка­ла на ме­ня смот­ре­ла Ле­на Во­рон­чи­хина. То есть Мол­ча­нова. То есть её дет­ская, ку­коль­ная, няш­ная ко­пия. Я за­воро­жён­но смот­ре­ла на се­бя. Зо­лотис­тое ка­ре с явс­твен­ны­ми ро­зовы­ми бли­ками и в са­мом де­ле пе­рели­валось те­ми от­тенка­ми, о ко­торых го­ворил сти­лист: мёд, клуб­ни­ка, аб­ри­косы, пер­ла­мутр. Я трях­ну­ла го­ловой — лёг­кая чёл­ка взмет­ну­лась и сно­ва прик­ры­ла лоб. Кон­чи­ки во­лос по бо­кам едва дос­та­вали до плеч.

Мне нра­вил­ся мой но­вый об­лик, но, ка­жет­ся, он прев­ра­щал ме­ня в де­воч­ку ещё быс­трее и на­дёж­нее, чем то­таль­ная эпи­ляция.

— Нра­вит­ся? — спро­сил сти­лист.

— Не­обыч­но, — ска­зала я.

— Это тренд се­зона.

— Мне не про­дадут ни си­гаре­ты, ни бу­тыл­ку пи­ва.

— А что, рань­ше про­дава­ли?

Тут он был прав.

— А в Аме­рике этот цвет по­пуля­рен?

— Ро­уз голд — один из са­мых мод­ных от­тенков! Мно­гие зна­мени­тос­ти вы­бира­ют его, что­бы под­чер­кнуть юность, кре­атив­ность и го­тов­ность к пе­реме­нам. Джид­жи Ха­дид, Со­фи Тер­нер, Ким Кар­дашь­ян. И да­же Ле­ди Га­га!

Я не знала никого из перечисленных, но раз стилист говорил о них с таким придыханием, значит, это были гуру моды и стиля. 

— Они ведь жи­вут в Лос-Ан­дже­лесе? Там это мод­но?

— Ра­зуме­ет­ся! Клуб­ничный блонд по­корил Лос-Ан­дже­лес, по­бед­но про­шес­тво­вал по Аме­рике, Ев­ро­пе и Азии и на­конец-то до­катил­ся до на­шей де­рев­ни.

— Мне нра­вит­ся, — улыб­ну­лась я.
 

***

Я с за­мира­ни­ем сер­дца жда­ла, как на но­вую стриж­ку и цвет во­лос от­ре­аги­ру­ет Ки­рилл. Не по­тому, что бес­по­ко­илась из-за не­обыч­но­го ро­зово­го от­тенка, а по­тому, что с ка­ре моё сходс­тво с Ле­ной бро­салось в гла­за да­же мне.

Но Ки­рилл ме­ня ра­зоча­ровал. Он ра­ботал в сво­ём ка­бине­те, и, ког­да я вош­ла ту­да, ве­село пот­ря­хивая го­ловой, он не от­ло­жил те­лефон, а лишь прик­рыл ла­донью мик­ро­фоны.

— Аня, ты за­меча­тель­но выг­ля­дишь! — он по­цело­вал ме­ня в щё­ку.

— Прав­да?

— Ты очень кра­сивая.

Ки­рилл хо­тел вер­нуть­ся к раз­го­вору, но я за­дер­жа­ла его:

— А я те­бе ни­кого не на­поми­наю?

Он по­жал пле­чами:

— Маль­ви­ну?

— У неё бы­ли го­лубые во­лосы!

— Да, точ­но.

— По­думай ещё. Мо­жет, ко­го-то из зна­комых?

Он на­дол­го за­думал­ся. Я сле­дила за его ли­цом, пы­та­ясь пой­мать мо­мент, ког­да он уз­на­ет во мне свою школь­ную лю­бовь. Ин­те­рес­но, как он от­ре­аги­ру­ет? Оби­дит­ся, что я сде­лала по­хожую стриж­ку? Или, нап­ро­тив, ещё боль­ше по­тянет­ся ко мне?

— Вспом­нил! — Ки­рилл хлоп­нул се­бя по лбу. — В «На­руто» бы­ла та­кая де­воч­ка с ро­зовы­ми во­лоса­ми, но я за­был её имя. Я во­об­ще-то не смот­рю ани­ме, слу­чай­но в па­мяти от­ло­жилось. А ты что, фа­нат­ка япон­ских муль­ти­ков?

Я прыс­ну­ла:

— Ну ты да­ёшь, Ки­рилл! Ка­кое ещё ани­ме? — и убе­жала в гос­ти­ную со­бирать че­модан.

Хоть Ки­рилл и пред­ла­гал не брать мно­го ве­щей, я не мог­ла по­бороть же­лание взять с со­бой как мож­но боль­ше са­мых кра­сивых, женс­твен­ных и про­вока­ци­он­ных шмо­ток. Шор­ти­ки, ос­тавляв­шие на ви­ду по­лови­ну яго­диц, кру­жев­ные ми­ни-платья и проз­рачные блуз­ки. Всё рав­но за пе­ревес не пла­тить. Лишь мысль о том, что, кро­ме Мол­ча­нова, на ме­ня бу­дут смот­реть Ма­ша, Олег, Бо­рис Ми­хай­ло­вич и про­чие чле­ны боль­шо­го кла­на Ко­ханов­ских, ме­ня ос­та­нав­ли­вала. Од­но де­ло блис­тать об­на­жён­ным те­лом в ин­тимной об­ста­нов­ке, и сов­сем дру­гое — за­бав­лять и раз­дра­жать всех вок­руг. Я же не шут и не фрик. По­это­му я с со­жале­ни­ем от­ло­жила сек­су­аль­ные на­ряды и на­чала скла­дывать в стоп­ку джин­сы, фут­болки и хлоп­ко­вые днев­ные платья — ка­чес­твен­ную не­дешё­вую одеж­ду для при­лич­ной де­вуш­ки, у ко­торой есть бой­френд и ко­торая не на­ходит­ся в по­ис­ке. А на це­ремо­нию бра­косо­чета­ния я взя­ла зо­лотое плис­си­рован­ное платье с от­кры­той спи­ной, ко­торое Ки­рилл ку­пил для ме­ня в «Ба­боч­ке». Оно не выг­ля­дело слиш­ком вы­чур­ным или соб­лазни­тель­ным, но изу­митель­но под­чёрки­вало мои силь­ные сто­роны. Я за­дума­лась о сво­их силь­ных сто­ронах. У каж­дой де­вуш­ки они есть, у ме­ня то­же. Но что это? Хруп­кость? Мо­лодость? Или… дос­тупность и без­за­щит­ность? Ка­чес­тва, ко­торые про­буж­да­ют в муж­чи­нах же­лание за­ботить­ся. Или — без­на­казан­но при­чинить боль.

Ки­рилл под­крал­ся сза­ди и схва­тил ме­ня за та­лию:

— Так на ко­го ты по­хожа, приз­на­вай­ся, — и по­цело­вал ме­ня в шею.

— На ани­меш­ную няш­ку, ты же сам ска­зал, — сос­три­ла я.

Не ус­пе­ли мы с Ки­рил­лом по­тис­кать­ся, как у не­го сно­ва заз­во­нил те­лефон. Он от­пустил ме­ня и от­ве­тил:

— Паш­ка? Как до­лете­ли?

У ме­ня ёк­ну­ло сер­дце. Ког­да же я пе­рес­та­ну ре­аги­ровать на это имя? Ки­рилл про­дол­жал:

— Да, всё от­лично. Соб­ра­лись. Отец в гос­ти­нице с Оле­гом и сво­ими пар­ня­ми. А по­чему ты до­ма но­чевать не хо­чешь? Да­вай, при­ез­жай! — Он за­мол­чал, выс­лу­шивая со­бесед­ни­ка. — Лад­но, тог­да до зав­тра. От Ани те­бе боль­шой при­вет, она ждёт не дож­дётся ког­да те­бя уви­дит! — Он гля­нул на ме­ня: — Те­бе то­же при­вет от Паш­ки.

32. Взлетаю

Мол­ча­нов пе­редал мне при­вет! А по­цело­вать ме­ня он не про­сил?

Пос­леднюю ночь пе­ред отъ­ез­дом я поч­ти не спа­ла. Обыч­ный страх пе­релё­тов (тем бо­лее та­ких длин­ных, тран­сатлан­ти­чес­ких) на­ложил­ся на то­митель­ное же­лание пос­ко­рей уви­деть Мол­ча­нова. Ки­рилл ска­зал «ждёт не дож­дётся» в шут­ку — лишь по­тому, что я од­нажды спро­сила, при­летал ли Мол­ча­нов в Рос­сию. Но Ки­рилл по­пал в яб­лочко, не до­гады­ва­ясь об этом. Я сго­рала от не­тер­пе­ния встре­тить­ся с муж­чи­ной, ко­торый у­ехал в Аме­рику ра­ди мо­его счастья и спо­кой­ствия.

Не выш­ло у ме­ня ни счастья, ни спо­кой­ствия. Единс­твен­ное, что выш­ло, — при­ят­ные пос­тель­ные от­но­шения без осо­бого про­ник­но­вения в ду­шу. Ки­рилл пред­по­читал про­никать в дру­гие мес­та, бо­лее дос­тупные. Ду­шу-то свою я ему не от­кры­вала…

С Бо­рисом Ми­хай­ло­вичем и дру­гими пас­са­жира­ми на­шего рей­са мы встре­тились в VIP-за­ле Пул­ко­во ра­но ут­ром. Я об­ра­тила вни­мание на здо­рово­го блон­ди­на с квад­ратной че­люстью и сол­дат­ским ёжи­ком на го­лове. Он вёл се­бя так, слов­но всем тут рас­по­ряжал­ся: от­да­вал при­каза­ния по ра­ции, про­верял до­кумен­ты, об­щался с сот­рудни­ками а­эро­пор­та. В его дви­жени­ях чувс­тво­вались скры­тая си­ла и са­мо­уве­рен­ность ма­тёро­го сам­ца. Я уже хо­тела спро­сить Ки­рил­ла, кто это та­кой и по­чему он по­мыка­ет пар­ня­ми из служ­бы бе­зопас­ности, как вдруг за­мети­ла в ухе блон­ди­на се­рёж­ку. Я прис­мотре­лась и, не удер­жавшись, вос­клик­ну­ла:

— Олег! Это вы!

Он вло­жил ра­цию в че­хол на по­ясе, обер­нулся и при­щурил­ся:

— При­вет, Аня. Да те­бя не уз­нать с но­вой при­чёс­кой!

— Это ме­ня-то не уз­нать?! — воз­му­тилась я. — Я все­го лишь нем­но­го подс­триг­лась, а вы… Вы… Где ва­ша кос­ма­тая бо­рода? Где все эти во­лосы на го­лове?

Я изоб­ра­зила ру­ками кос­ма­тую гри­ву.

— Я схо­дил в па­рик­ма­хер­скую, — от­ве­тил Олег. — Не хо­тел, что­бы аме­рикан­ские пог­ра­нич­ни­ки при­няли ме­ня за сла­вян­ско­го тер­ро­рис­та.

— Дав­но по­ра бы­ло, — вор­чли­во отоз­вался Бо­рис Ми­хай­ло­вич. — Те­перь, ког­да ты сно­ва по­хож на че­лове­ка, а не на ле­шего, я, по­жалуй, за­беру те­бя в Мос­кву. Пой­дёшь в по­мощ­ни­ки де­пута­та?

— Спа­сибо за до­верие, Бо­рис Ми­хай­ло­вич, но мне нра­вит­ся ра­ботать с Ки­рил­лом и Ма­шей. Я бы пред­по­чёл ос­тать­ся в Пи­тере.

— Ни­куда я те­бя не от­пу­щу, пусть па­па не меч­та­ет, — Ки­рилл пох­ло­пал его по пле­чу. — Да и Ма­ша ме­ня убь­ёт, ес­ли я те­бя по­теряю. Гос­ду­ме при­дёт­ся обой­тись без Оле­га Го­лубе­ва, ты здесь нуж­нее.

По­ка они шут­ли­во пе­реб­ра­сыва­лись фра­зами, я раз­мышля­ла о том, что та­кие от­но­шения стро­ят­ся го­дами. Иног­да де­сяти­лети­ями. Они об­ща­лись лег­ко, не вы­бирая вы­раже­ний, пол­ностью до­веряя друг дру­гу, — но при этом не бы­ли близ­ки­ми друзь­ями. Воз­можно, де­ло в том, что Ки­рилл нам­но­го млад­ше Оле­га, и с детс­тва при­вык вос­при­нимать его как те­лох­ра­ните­ля?

Я вдруг по­дума­ла, а кем Ма­ша вос­при­нима­ла Оле­га? Они ведь бы­ли поч­ти ро­вес­ни­ками. А ещё мне ста­ло ин­те­рес­но, ка­ким был Олег тог­да, в сво­ей юнос­ти, ког­да влю­бил­ся в од­но­кур­сни­цу и зак­ру­тил с ней ро­ман в Тал­ли­не? Та­ким же бру­таль­но-кра­сивым и уве­рен­ным в се­бе? И в ка­ком ин­сти­туте он учил­ся? Ско­рее все­го, в юри­дичес­ком, раз ра­ботал по­том сле­дова­телем. И Ма­ша то­же юрист, лю­бопыт­ное сов­па­дение…

К нам по­дошёл ра­бот­ник а­эро­пор­та, и все мыс­ли, кро­ме са­мой слад­кой, шаль­ной и пре­датель­ской — «Я сей­час уви­жу Мол­ча­нова!», — вы­лете­ли из го­ловы.

Нас соп­ро­води­ли нас в зо­ну дос­мотра и та­можен­но­го кон­тро­ля. Ни­каких оче­редей, всё быс­тро, веж­ли­во и с по­жела­ни­ями при­ят­но­го по­лёта. К са­молё­ту мы прош­ли по те­лет­ра­пу. По­ка ша­гали, я чувс­тво­вала, как моё не­тер­пе­ние на­бира­ет обо­роты. Пульс так учас­тился, слов­но я про­бежа­ла пять ки­ломет­ров.

В этот раз на бор­ту нас встре­чали две стю­ар­дессы в си­них об­ле­га­ющих кос­тюмчи­ках и с пла­точ­ка­ми на ше­ях. Обе кра­сивые. Я тут же ощу­тила укол рев­ности — не­моти­виро­ван­ный и бо­лез­ненный. Де­вуш­ки улы­бались нам, как род­ным, и нап­равля­ли к крес­лам в цен­тре са­лона — боль­шим и удоб­ным, как крес­ла в биз­нес-клас­се кру­той ави­аком­па­нии. Ди­ван, два от­дель­ных крес­ла и длин­ный стол, рас­по­ложен­ные в пе­ред­ней час­ти, ви­димо, пред­назна­чались для обе­дов, ча­епи­тий и об­ще­ния.

Мол­ча­нова ниг­де не бы­ло. Я по­пыта­лась заг­ля­нуть в ка­бину пи­лотов че­рез пле­чо стю­ар­дессы, но дверь бы­ла зак­ры­та.

По­ка мы раз­ме­щали сум­ки и че­мода­ны, а по­том рас­са­жива­лись, я бег­ло рас­смат­ри­вала пас­са­жиров. Мно­гих я ви­дела впер­вые. Все­го в са­молё­те я нас­чи­тала двад­цать че­ловек — без учё­та стю­ар­десс и дво­их пар­ней в пи­лот­ской фор­ме, прес­по­кой­но спав­ших на пос­леднем ря­ду. За­пас­ные пи­лоты?!

— От­ку­да столь­ко на­роду? — спро­сила я у Ки­рил­ла, ког­да се­ла ря­дом с ним. — Не­уже­ли все едут на свадь­бу тво­ей сес­тры?

— Да нет, на­ших че­ловек де­сять, и то по­лови­на — не гос­ти, а пер­со­нал. Ос­таль­ные — ком­мерчес­кие пас­са­жиры. Ке­росин до­рогой, жал­ко го­нять са­молёт пус­тым. — Он выг­ру­зил на откидной сто­лик план­шет, на­уш­ни­ки и бу­тыл­ку во­ды. — Ус­тра­ивай­ся по­удоб­нее, ле­теть нам ча­сов две­над­цать.

— А… — Я по­коле­балась, но спро­сила: — А Мол­ча­нов вый­дет поз­до­ровать­ся?

— Вый­дет, ко­неч­но. Ког­да взле­тит. А сей­час он за­нят.

Я прис­тегну­лась и откинула голову на подголовник.