Нежность по принуждению

Глава 1. Арина

Рассматриваю элегантные пальцы пианиста, которые плавным движением подносят к чувственным губам красивой формы сигарету. Выпускает дым плотной струйкой, а я просто со скуки стараюсь разглядеть, прилагается ли к шикарному мужчине у бара обручальное кольцо. Глупости. В таких местах все холостые.

Играю сама с собой в странную игру. Задаю себе вопросы об этом утонченном незнакомце, и сама же на них отвечаю. Сейчас вот пытаюсь угадать сколько ему лет. Вряд ли меньше тридцати, но больше ли, сказать затруднительно.

Ловлю в барных зеркалах его взгляд, от которого сердце начинает отчаянно колотиться и появляется смутное желание спрятаться. А еще он притягивает промышленным магнитом.

— Эй, Арина, ты уснула, что ли? Или мужика того рассматриваешь? — грубо тормошит меня за плечо Надя. — Прекрати уже так пялиться! Все равно не твой пассажир.

— Почему не мой? — спрашиваю с вызовом, когда до меня доходит смысл ее последних слов.

— Гляньте-ка, какая крутая соблазнительница нашлась. Он дядька взрослый, — прищуривается и смотрит на него пристально. — Хотя, может, он и любит нимфеток, но слишком уж упакованный. У него, вон, «Ролексы» настоящие.

— Откуда ты знаешь, что настоящие? — спрашиваю я, скользнув взглядом по массивным и, кажется, все же золотым часам.

— Знаю и все, — фыркает она и откидывает на спину длинные блондинистые волосы. — Принесла? Если струсила, можешь забыть о нашей тусовке.

— Принесла, — киваю я и запускаю руку в сумочку.

Кладу на стол запечатанную упаковку метеоритов от «Guerlain». Смотрю ей в глаза и улыбаюсь. Надька хоть и заправляет тусовкой, но вряд ли догадается, что я просто купила пудру, которая шла на списание. Чтоб у нее прыщи пошли от этих метеоритов!

Я много раз подрезала косметику из масс-маркета ради завлечения и эмоций. Обожаю, когда по венам гуляет столько адреналина, что тебя сейчас в космос унесет. Но то были по большей части «Подружки» в Подмосковье, а тут мажорный универмаг в центре, где я работаю визажистом. Воровать оттуда люкс, на котором живого места нет от магнитов, предохраняющих от таких шоплифтеров, как я, не слишком умное решение.

— Оттенок не мой, — морщит она нос, но тем не менее кидает метеориты в объёмистую сумку из лаковой кожи.

— Ну извини, какие удалось подрезать, — пожимаю плечами и делаю глоточек сока через соломинку.

— Я тебе не верю, Арина, — вновь пытается вывести меня на чистую воду пристальным взглядом. — Не могла ты их стащить.

— На прошлой неделе я кучу всего подрезала в «Маке». И ты это видела.

— Но уговор был именно на люкс, — упрямо гнет она свою линию. — И я не видела, как ты выносишь его из магазина.

Мои шансы пролезть в тусовку, состоящую из самых сливок творческой богемы, которая учится в моем ВУЗе, таят как лед в бокале незнакомца, и я решаю пойти ва-банк.

— Ты просто решила соскочить с нашей договоренности, вот и юлишь, — пинаюсь я, не позволяя этой мажорке перевести на меня все стрелки.

— Юлю, говоришь? — вновь усмехается стерва, за которую я уже полгода рисую эскизы. —Ну раз такая крутая, и хочешь к нам, то сделай, что скажу. Только прямо здесь и сейчас. Если сумеешь, докажешь, что достойна стать одной из нас.

— Что надо делать? — тут же заскакиваю в воображаемое седло резвого коня и делаю большой глоток безалкогольного сока для храбрости. — Сделаю как два пальца об асфальт.

— Раз так хороша, как говоришь, стащи «Ролексы» у дядьки, по которому пускаешь слюни весь вечер. Все равно сидит один и скучает.

— В смысле? — не врубаюсь я, а по спине уже носятся роем противные холодные мурашки. — Это же не шоплифтинг ни разу.

— Слабо, да? Я так и думала, — фыркает она и хватает свою сумку, явно подчеркивая, что разговор окончен.

Окидываю быстрым взглядом паб, в котором мы сидим. Он не из дешевых, и сегодня, в будний день, здесь далеко не аншлаг. Посетителей так мало, что надеяться на то, что прикроет толпа, не приходится.

Без понятия, что буду делать. Вероятно, гипнотизировать его. Иного не остается. Была не была! Мне как воздух нужно влиться в их закрытое сообщество. Иначе вечно буду рисовать за этих мажоров эскизы.

— Не вопрос, — воодушевленно заявляю я и вскакиваю, грохнув металлическими набойками ботильонов.

Ноги так дрожат, что устойчивые каблуки кажутся ходулями. Я придерживаюсь за край столика и пытаюсь набраться храбрости для безумного прыжка веры.

— Так иди, — торопит Надя, смотря на меня испытывающим взглядом.

Делаю, кажется, последний вздох, который настолько глубокий, что легкие чуть ли не разрываются, отвожу плечи назад и самой уверенной походкой, которую только можно изобразить дрожащими ногами, иду к бару.

Незнакомец, привлекательный как инста-модель, восседает у барной стойки, закинув ногу на ногу, и попивает что-то крепкое, лениво листая фотки на айфоне.

Держу пари, что у него дом с огромным бассейном и теннисным кортом где-нибудь в далеком Майами, и жена, у которой лицо Галь Гадот и ноги такие длинные, что не заканчиваются. По утрам и вечерам они фоткаются вместе для своих профилей, а между этими двумя событиями отрываются на полную катушку, вкушая радости лакшери-жизни.

Пока иду к стойке, поправляю растрепавшиеся волосы. Ненавижу эту неуправляемую рыжую копну, которая торчит кудряшками во все стороны. А еще, терпеть не могу пакостные веснушки, которые на летнем солнышке множатся в геометрической прогрессии.

Единственное, что придает мне сейчас уверенности, — это любимая черная кожаная куртка, к которой я собственноручно пришила золотые эполеты.

Выкручиваю настройки всей имеющейся наглости на максимум и залезаю на высокий барный стул, рядом с моей «жертвой». До меня сразу доносится запах селективного парфюма — что-то типа «Lost Cherry» от Тома Форда, но куда сложнее и с более горьким шлейфом. Нечасто от парней так сладко и зазывно пахнет.

Стоп. Арина, прекрати уже его обнюхивать. Ты тут не для того, чтобы угадывать, какой у него одеколон.

Глава 2. Арина

— Я просто хотела их помыть, — бормочу я тупейшее оправдание, которое первым выдал мой парализованный страхом мозг. — Они липкие из-за коктейля.

Его взгляд из заинтересованного становится пристальным и прибивающим к полу. Уголки губ кривятся в странной усмешке, а в глубине опасно расширившихся зрачков горит нечто такое, что я не могу объяснить словами. Меня это дико пугает. И в то же время хочется разобрать это новое и непостижимое на составные части и понять, как оно работает.

— Помыть и забрать себе? — уточняет он холодно, и обволакивающий баритон становится колюще-режущим оружием. — Ты пыталась стащить у меня часы, потому и облила коктейлем.

— Нет, нет, — шепчу я севшим голосом, пытаясь выдернуть руку из теплого, жесткого капкана его пальцев.

Зарываю себя живьем, ведь если бы была не виновата, то не пыталась бы сейчас вырваться и сбежать. Беспокойно мечусь взглядом по залу, и когда замечаю, что Надя быстрым шагом идет к выходу, теряю остатки самообладания.

— Воровать нехорошо, девочка, — проговаривает он, не переставая распинать меня взглядом, и выкрикивает громогласное: — Охрана!

Меня словно окатили кипятком, а сердце — нашпиговали иголками. Сейчас точно грохнусь в обморок.

Рядом с нами как из-под земли тут же вырастает охранник в черной униформе, ободранных берцах и с таким свирепым выражением лица, что я начинаю еще активнее рваться из рук Руслана. Но это все дохлый номер.

— Успокойся уже, — почти приказывает он и, чтобы слова приобрели еще больший вес впивает пальцы в мое предплечье.

Встряхивает меня, чтобы унять начинающуюся истерику, и я обмякаю в его руках тряпичной куклой. Я как тонкая веточка, которую он может с легкостью сломать, если захочет. Покоряюсь и просто наблюдаю за происходящим со стороны.

Вот она, я, рыжая дурочка, которая так перепугалась, что даже слез нет — только немой ступор.

Противный охранник смотрит на меня плотоядно, перекатывая зубочистку из одного уголка рта в другой, а потом спрашивает:

— Что у вас случилось, Руслан Максимович?

— Девочка пыталась стащить у меня часы, — объясняет он сухо, пока чертов хронометр продолжает валяться на полу, у наших ног.

— Сейчас вызовем полицию, а пока пройдемте к Марату Александровичу, — чеканит он и уже тянет ко мне руку.

— Я сам ее отведу, — упрямится Руслан, спрятав меня за спину, словно я такой же трофей как те метеориты, которые унесла в своей сумке Надя.

Еле стою, качаясь на каблуках, и чувствую нечто похожее на облегчение. Уж лучше пусть он ведет меня куда-то в неизвестность, чем этот мерзкий чоповец, от которого воняет гнилыми зубами и сушеной рыбой.

Охранник идет первым, а мы — за ним. Заходим за бар и оказываемся в узком коридоре, где располагаются подсобные помещения. Иду покорно, не пытаюсь вырываться. Влипла так влипла. От двух здоровых мужиков мне уж точно не сбежать, тем более, чоповец закрыл за нами дверь на кодовый замок.

В голове круговерть мыслей, одна хуже другой. Сейчас приедут менты и увезут меня в обезьянник, где сплошь ужасные личности. Меня отчислят из универа, будут судить, а потом, вероятно, отправят в женскую колонию. У мамы слабое сердце, и она просто не переживет такого. И всему виной моя глупость. Как я вообще могла на такое согласиться? Как бы мне сейчас хотелось отмотать время назад и просто поехать домой вместо того, чтобы подсесть к опасному незнакомцу.

Охранник звонко стучит костяшками в единственную деревянную, а не металлическую дверь. Я задерживаю дыхание и отступаю на шаг. Натыкаюсь на его тело, которое высится за спиной громадой и в ужасе застываю на месте. Когда моя жертва, которая вмиг стала охотником, сидела, я не оценила его рост в должном объеме. Он такой высокий, что даже на каблуках я дотягиваюсь только до плеча.

Сухо сглатываю и вздрагиваю от зычного баса, который послышался из-за двери:

— Открыто!

Охранник благоговейно открывает дверь, и Руслан вталкивает меня туда, впрочем, продолжая крепко держать за предплечье. От внезапности и нелогичности происходящего я начинаю теряться в пространстве, и мне кажется, что его горячие пальцы управляли мною вот так всегда.

В большом кресле развалился толстопузый дядька с большой лысиной и противными толстыми губами, в уголках которых застряли засохшие комочки слюны. Смотрит на нас, продолжая лузгать фисташки.

— Что стряслось? — спрашивает пузан, глядя исключительно на моего хмурого конвоира, который продолжает прижимать меня к себе.

— Руслан Максимович говорит, что девчонка пыталась своровать его часы, — отвечает за него охранник, скользнув по мне сальным взглядом.

— Что, прям часы? Не портмоне, и не борсетку? — мерзкие губы, похожие на жирные вареники, расплываются в противной ухмылочке.

— Прямо с руки сняла, — уточняет Руслан и, с силой нажав мне на плечо, заставляет сесть на стул.

Скорчиваюсь на сиденье и судорожно вцепляюсь в свою сумочку, словно из нее можно вытащить спасение.

— Интересно девки пляшут, — хмыкает он и кивком головы отдает охраннику приказ: — Можешь идти. Мы тут без тебя ментов дождемся.

Руслан устраивается в кожаном кресле, чуть поодаль, и достает из кармана серебристый портсигар. Выуживает сигарету и закуривает, закинув ногу на ногу.

Мне так неуютно под взглядом неприятного типа, который здесь, похоже, за главного, что я стараюсь не выпускать Руслана из поля зрения. Да, у меня от него мурашки по телу, но что-то подсказывает, что, если этот гад ко мне полезет, Руслан не позволит ему меня обидеть.

— Документики у вас, девушка, при себе?

— Ага, — блею я, судорожно прижимая к себе сумку.

— Давайте сюда, — отправляет в рот очередную фисташку и тянет ко мне заскорузлые от соли пальцы. — А то, может, вы еще и алкоголь по поддельной ксиве покупаете. За вами, малолетками, глаз да глаз.

— Мне девятнадцать, — уточняю я и дрожащими руками вытаскиваю из перекинутой через плечо сумочки паспорт.

Глава 3. Руслан

«Что я творю?», — загорается в голове, но я отгоняю от себя эту мысль как назойливого промоутера, который достал со своими листовками. Девочка сама выбрала свою участь. Завела меня своим запахом и невинным видом. В этом робеющем Рыжике определенно есть нечто магнетическое: то, что кипятит кровь, даже когда я просто нахожусь рядом. Нежный цветок шиповника, который может пустить кровь, если напороться на мелкие, но не менее жалящие шипы. Этого я и ищу.

Нашел, наконец.

По сути, мне не нужен ее паспорт в кармане, чтобы увести девочку с собой. Просто я хочу ее немедленно. По щелчку пальцев. Триггер сработал и теперь она моя, хоть сама этого еще не осознает. Сейчас я выведу малышку из затхлого кабинетика, посажу в машину и увезу к себе.

Съемный дом и новая куколка на неделю. А может, и на месяц. Не решил пока, но это будет что-то типа отдания холостой жизни.

Склоняюсь над ней и улетаю от теплого запаха волос, отливающих медным. Еле сдерживаюсь, чтобы не осушить слезы на щеках собственными губами.

Вот прям укутать поцелуями веснушки, а потом скользнуть ниже и попробовать на вкус заманчивый ротик, который сейчас приоткрыт, потому что девчонка хватает им кислород.

— Прошу Вас, не надо полиции, я не хочу в колонию. У мамы сердце больное…мне туда нельзя, — мило всхлипывает моя крошка, шмыгая чуть вздернутым носиком.

Почувствовав меня, сразу перешла на «вы». Голые инстинкты. Сабмиссивность у нее в крови. Я увидел это в ее глазах чуть ли не сразу, как она подсела ко мне у бара.

Все в этой малышке как надо, будто я сам сочинил эту девчонку как какую-нибудь симфонию. Способность подчиняться и ловить от этого кайф, легкая бунтовская остринка, невинное личико с пухлыми губами и просто сводящий с ума запах. И это не духи или еще какая парфюмерия. Это ее собственный аромат: смесь туалетного мыла и чистоты юного тела.

Рассматриваю ее, глубоко затягиваясь. Сигарета кажется необычайно вкусной, и я позволяю себе поддаться адреналину, от которого вены уже просто трещат по швам. Интересно, под этим аляповатым нарядом с претензией на оригинальность есть татуировки? Бьюсь об заклад, что нет. Больная мама вряд ли бы одобрила, а Рыжая лисичка далеко не такая бунтарка, которой пытается казаться.

— Вы хотите, чтобы я с Вами переспала, да? — вскидывает на меня полные страдания глаза, пока тонкие пальчики нон-стоп мнут край футболки.

«Ты сама этого захочешь», — думаю я, а вслух холодно бросаю, чтобы она не надумывала, что ее тело для меня слишком уж желанно: — Ну что ты? Никаких гнусностей.

— Тогда что? — от удивления слезки перестали катиться по щекам, но они все еще блестят на ресничках, которые красиво обрамляют жемчужно-серые глаза.

— Ты пыталась украсть у меня часы, и я хочу взамен твое время. Поживи неделю в моем доме, а потом можешь делать что хочешь.

— Я не понимаю, — мямлит она, а зрачки так расширились, что оставили от радужки лишь тонкий серебристый ободок. — Зачем Вам это?

— Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, — давлю тоном Доминанта, чтобы она уже сейчас уяснила расстановку ролей. — Либо так, либо я пишу заявление, и разбирайся тогда с полицией. Но они уже не будут настолько добры.

— А часы, правда, очень дорогие? — пытается девочка оправдать решение, которое приняла почти сразу.

— Дорогие, — вздыхаю я и тушу окурок в пепельнице, забитой скорлупой от фисташек. — «Rolex Cosmograph Daytona» из восемнадцатикратного белого золота.

Такие часы у меня действительно есть. Вот только лежат они сейчас в сейфе Питерского дома, а те, что остались валяться на полу в зале в качестве вещественной улики, просто хорошая реплика за штуку баксов. Впрочем, факт воровства это не отменяет, и если бы я захотел, то бы вполне мог устроил девчонке весь спектр проблем. Но моя цель — не проучить, а воспитать. Воспитать по-своему и под себя.

— Я согласна, — произносит дрожащим голосом то, что и так понятно.

— Вот и молодец, — хвалю я, протягивая малышке руку.

Она согласилась не просто так. Все дело в заложенных природой и воспитанием поведенческих паттернах. Другая бы послала меня ко всем чертям и предпочла поехать в ментовку, что безопаснее. Ариша же приняла мое предложение нырнуть в полную безызвестность не из-за страха попасть в мифическую колонию. Просто девчонка бессознательно желает, чтобы загадочный незнакомец протянул ей руку и увел в темноту. А там, во мраке, можно стать собой и позволить ему воплотить в жизнь все свои самые влажные мечты.

Замешкавшись на секунду, хватается за мою руку, и я аккуратно обжимаю пальцами длинную тонкую кисть. Кожей впитываю ее заводящую дрожь, которая простреливает током.

Арина поднимается на ноги, и я ревностно обнимаю тонкие плечики, покрытые курточкой из кожзама. Легонько прижимаю ее к себе и веду в зал.

— Полиция на подходе, — информирует чоповец, скользнув по моей девочке нехорошим взглядом.

— Отмени отряд, — заявляю я приказным тоном. — Мы решили конфликт полюбовно.

— Ваши часы, — протягивает мне хронометр, который стал катализатором всего.

Киваю и торопливо засовываю часы в карман. Арина провожает их беспокойным взглядом. Этот предмет сейчас выполняет роль ошейника, который держит покрепче настоящих пут.

Нехотя убираю руку, с трудом удерживаясь, чтобы не скользнуть ниже поясницы моей юной «узницы». Сдерживаюсь. Она и так напридумывала себе всякого, чтобы снять с себя всякую ответственность и с головой нырнуть в очередную авантюру.

Мы выходим на улицу, и я с удовольствием подставляю лицо прохладному ветерку. Предвкушение семи дней, которые я проведу с ней, будоражит. Оно пускает по венам и артериям мощную нейрохимию, которая если накопится в высочайшей концентрации, уведет в топспейс. Я сейчас абсолютно пьян от смеси гормонов и нейромедиаторов, которые мое тело вырабатывает в невероятных количествах. Девочка — отличный катализатор.

Галантно открываю перед ней дверь черного «Майбаха», и совсем оробевшая девушка, медленно, словно в трансе, садится на пассажирское сиденье. Я сам пристегиваю Рыжика, вновь окунувшись в ауру ее волшебного аромата, и сажусь за руль.

Глава 4. Арина

Мы идем по дорожке, окруженной идеальным английским газоном, к настоящему дворцу с огромными панорамными окнами. Ухоженная территория спрятана от посторонних глаз за трехметровым забором. Где-то на задворках разума горит ярким неоном мысль: мы здесь одни, и никто не услышит самых моих отчаянных криков.

Проигнорировав доводы, что мне нашептывает здравый смысл, перевожу взгляд на подрезанную как по линейке траву. Она действует на меня успокаивающе. Хочется лечь животом на дорожку и уложить щеку на, должно быть, мягкий газон. Поднести ладошку близко-близко к травинкам, чтобы их кончики щекотали кожу. Господи, ну что за мысли у меня в голове?

Это так глупо думать о какой-то траве, когда незнакомый мужчина пару часов назад поймал тебя на воровстве и привез в свой дом. Я бестактно рассматривала его всю дорогу. Красивый, хоть и взрослый, а потому не так напрягает, что он настолько близко. А еще взгляд. В нем есть нечто такое, что заставляет тебя просто заткнуться и завороженно наблюдать. И там нет злости.

А, может, все-таки попробовать смыться? Меня никто не держит, и ворота открыты. Сейчас дам деру, доберусь до дороги и тормозну первую попавшуюся попутку.

Исподтишка мазнула по нему взглядом. Там, под костюмом, отнюдь не пивной живот и заросшие жирком задатки мышц. Догонит. Да и паспорт все еще у него.

Раз уж влипла из-за своей глупости, надо быть хитрее. Попробовать договориться, возможно, пустить в ход женские чары. Роюсь в себе, пытаясь понять, насколько будет противно с ним переспать. Руслан дивно пахнет и выглядит как кинозвезда, и, вероятно, много чего умеет в плане взрослых игр. Будет стремно, но совсем не противно.

Входим в дом. Холл такой огромный, что можно устраивать танцы. Домина ого-го, и тачка тоже такая, что там можно жить. В голове начинают циркулировать обрывки психологических лекций, которые я когда-то посмотрела на «Youtube». Быстро прихожу к двояким выводам. Либо он нивелирует всем этим размахом недостаток определенных размеров. Либо…хм, подчеркивает свое превосходство.

Сухо сглатываю и застываю на месте, словно играю в классики. Его жаркие пальцы касаются моих плеч, и я непроизвольно вздрагиваю.

— Давай помогу тебе раздеться, — проговаривает своим шаманским обволакивающим голосом и мягко тянет вниз рукава моей курточки.

Джентльмен. Отвожу плечи назад и позволяю куртке соскользнуть. Руслан аккуратно вешает ее на плечики и убирает во встроенный гардероб, который больше моей съемной квартиры.

Присаживается передо мной на корточки и вновь одаривает взглядом, от которого по спине ползут мурашки. Он явно играет со мной. Еще бы знать правила игры и ее цель.

Плавно тянет вниз молнию на левом ботильоне, перехватывает мою щиколотку — нежно, но повелительно. Рефлекторно сгибаю колено и поднимаю ногу. В следующее мгновение он ставит мою босую ступню на холодный мрамор.

Теряю равновесие и, чтобы не рухнуть, упираюсь ладонью в мощное плечо. Тем временем Руслан освобождает меня от второго ботильона. Чувствую себя пьяной от этой непривычной галантности с нотками принуждения…и ласки.

— Готовить умеешь, Рыжик? — спрашивает он с полуулыбкой, расправляя свое брендовое пальто на тяжелых деревянных плечиках.

Рыжик. Ненавижу, когда люди подкалывают меня из-за цвета волос и конопушек, которые на зардевшемся лице разгораются только ярче. Но в его устах это фривольное прозвище даже не раздражает. Ну почти.

— Что прости? — переспрашиваю я, полагая, что так сильно сконцентрировалась на «Рыжике», что не дослышала сам вопрос.

— Готовить умеешь? — переспрашивает, не сводя с меня сканирующего взгляда.

— Да, — утвердительно киваю я, — немного.

Он, что действительно настолько извращенец? Притащил меня сюда, чтобы приковать к плите и заставить готовить? Что ж, Руслану не повезло. Однажды я приготовила яичницу в микроволновке, и после ее поедания еще пару дней общалась с фаянсовым другом.

Хм, — проговаривает он, вскинув ухоженную и, кажется, уложенную воском светлую бровь. — Пойдем со мной.

Киваю и скольжу за ним по выложенному мраморной плиткой полу. Кажется, мой инстинкт самосохранения, а вместе с ним и здравый смысл, только что сдохли в конвульсиях. Я иду за Русланом и бесстыдно пялюсь на его мускулистую задницу, обтянутую брючной тканью. Со спортзалом он явно на «ты». Конечно, при таких бешеных деньжищах у него есть время на качалку. А мой фитнес — это бесконечные побегушки по Москве. Извечный маршрут: институт — подработка номер один — подработка номер два — съемная квартирка на самой окраине.

Кухня здесь как показывают в американских фильмах про счастливые семьи. И то и другое для меня в равной степени непривычно. При желании тут можно играть в футбол, так просторно. А еще рисовать, потому что очень светло и воздушно. Смотрю на него, пока Руслан роется в здоровом двухдверном холодильнике. Его лицо с правильными чертами голливудского актера притягивает к себе. Хочется рассматривать его, чтобы потом по памяти перенести резкими, отрывочными штрихами на чертежную бумагу от «Гознака», дешевенькую, но хорошую. А еще хочется касаться пальцами — легко, легко, самыми подушечками.

Спохватываюсь, что Руслан сейчас заметит мой неуместный взгляд и спешно перевожу его на большую керамическую чашку, которая битком набита разноцветными леденцами на палочках. Их упаковки с иероглифами так и манят, как и все неизвестное. Хватаю один без спроса, срываю ногтями упаковку и сую в рот. От приторного вкуса химозного арбуза сводит скулы, а рот переполняется слюной.

Ловлю на себе очередной заинтересованный взгляд. Он рассеянно мажет по моему лицу и фиксируется на губах, которые округлились вокруг тонкой белой палочки. Так не смотрят на тех, кого хотят превратить в домашнюю прислугу.

— Держи, — срывается с притягательных губ команда, и я с ужасом замечаю у него в руках крупные помидоры.

В ловкости рук мне не откажешь. Факап с часами, которые я пыталась увести прямо с его запястья, оставим за скобками. Но сейчас я в таком раздрае, что поймать несчастные помидорины в воздухе для меня сродни чудесам эквилибра.

Глава 5. Арина

— Зачем? — переспрашивает он, вскинув бровь. — Чтобы меня развлекать, конечно.

Мой взгляд прилип к его жестко очертившимся губам. Сухо сглатываю, понимая, что Руслан не шутит. Таким, как он, вообще несвойственно быть легкими и юморными.

— Как? — спрашиваю, боясь ответа и, в то же время дрожа от больного любопытства.

— Узнаешь, — бросает небрежно, впрочем, не забыв поставить меня на место строгим взглядом, — но позже. А теперь ешь, пока не остыло. И локти со стола убери.

Ловлю себя на мысли, что он авторитарнее, чем мои мама, папа и все бабушки и дедушки вместе взятые. Это так странно, но, если вдуматься, мне все так же комфортно рядом с ним. Разве что, стремительно краснею от собственной невоспитанности. В моей семье никто не заботился о манерах за столом — помыла за собой посуду и молодец.

Сажусь как пай-девочка на торжественном приеме и принимаюсь ковырять вилкой пасту. О еде в такой ситуации даже думать не могу, тем более все, что меня сейчас увлекает, — это его изящные движения. Никогда не видела, чтобы мужчина так красиво ел. Кажется, я фетишистка. Или извращенка. Но мне сейчас хорошо и уютно. В чужом доме. С незнакомым мужчиной.

Руслан ест и все всматривается в меня. Будто изучает. Словно прикидывает, как можно меня улучшить.

Никто никогда не смотрел на меня так, как он. Под этим взглядом, который даже не раздевает, а проникает под кожу, невозможно долго находиться. Сожжет как палящее полуденное солнце. Эпик фейл, Арина. Ты запала на мужика, которого знаешь всего вечер.

Как и положено воспитанной девочке, я доедаю свою порцию и встаю из-за стола вместе с грязной тарелкой и приборами в руках.

— Спасибо, было очень вкусно, — улыбаюсь я.

— На здоровье, — отзывается Руслан, вновь прибив меня взглядом.

Я оказывается трусиха. Мне нужна передышка, так что я максимально долго мою тарелку, вилку и нож. Посуда давно чистая, и я просто наблюдаю за потоком воды, который омывает белую керамическую мойку.

Руслан приближается ко мне тихо и плавно и останавливается за спиной. Вновь соблюдает самую минимальную дистанцию: почти чувствую его, но это «почти» нависает надо мной, муча и томя.

Ставит в мойку свою тарелку и проводит большим пальцем по моей руке, покрасневшей от горячей воды. Его палец кажется высеченным изо льда, и от разницы наших температур по телу рваными разрядами бежит электрический ток. Не успеваю я свыкнуться с новыми для себя ощущениями, как слишком уж изящные для мужчины пальцы обхватывают мою кисть. Такой теплый и нежный плен.

Его руки окутали мои и моют тарелку. Ничего особенного. Мы просто моем посуду вместе. Горячая вода, его тепло и аромат горьковатой вишни сплетаются в невидимые нити, которые качают меня на ветру.

Наконец он ставит тарелку в сушку, и начинается новый раунд. Чувствую себя зверьком, которого подманивают к себе. Он берет пушистое полотенце для рук цвета айвори и тщательно обсушивает мои руки. Каждый пальчик по отдельности. Я почти не дышу. Чувствую его сквозь ткань, но это более интимно, чем самые смелые касания. Вероятно, я просто долго ни с кем не встречалась.

Если Руслан и извращенец, то очень странный. Привозит к себе юных воровок и окружает их заботой. Вот и сейчас, когда грязная посуда кончилась, почтительно отступает на несколько шагов.

Таким, как он, не нужно домогаться. Каждый его взгляд и жест — чистый секс. Меня это пугает…и манит. Не знаю, что больше.

— Думаю, для десерта поздновато, но поощрение ты заслужила, — улыбается он и протягивает мне карамельку из той самой миски.

Словно во сне или трансе я протягиваю руку, и наши пальцы встречаются на обтянутой шуршащим целлофаном поверхности леденца. Готова поклясться, что меня вновь дернуло током, когда он коснулся меня самыми кончиками пальцев. Безумие какое-то. От почти случайных, непошлых касаний у меня стучат косточками коленки, а от взгляда проницательных голубых глаз я готова нести всякую чушь, типа той про помывку часов в клубе.

— Что теперь? — все же срывается с моих губ глупый вопрос.

Смотрит на меня как на диковинную зверушку, а уголки губ едва заметно ползут вверх, но потом сразу возвращаются в привычное положение. Они капризно изогнутые и очень красиво очерченные. Такие хочется целовать. И желающих, вероятно, хватает.

— А теперь мы пойдем смотреть кино, — проговаривает Руслан таким будничным тоном, словно мы живем с ним в этом кукольном домике не первый год.

Ну точно извращенец. Привозит к себе девушек, чтобы покормить домашним ужином и показать кино. Или это пикап такой, где сначала шантаж, а потом — забота. И все. Ты попала. В смысле, я попала…Блин.

— Хорошо, — киваю я и сую карамельку в карман джинсов.

Вновь иду за ним, стараясь не пялиться так активно на идеальную задницу. Чем больше я на него смотрю, тем любопытнее мне становится, что прячется там, под костюмом. Моя мама всегда говорила, что я слишком засматриваюсь на мальчиков. Впрочем, ровесники никогда особо не будоражили мое воображение.

Мы оказываемся в гостиной размером с зал кинотеатра. Здесь повсюду мягкие диваны, обтянутые темной кожей, а на стене громадная выгнутая по краям плазма. Подсветка мягкая до интимности и красноватая. Его кожа в таком свете кажется золотистой, а глаза приобретают фиалковый отсвет.

— Располагайся, — почти приказывает Руслан, остановившись у бара, с множеством искрящихся хрустальными гранями графинов.

Я, стараясь держать спину ровной, сажусь на краешек дивана. Обстановка располагает к расслаблению, но под его взглядом, я не решаюсь даже ссутулить плечи. Единственное, на что осмеливаюсь, — это собрать волосы и скрутить их в пучок на макушке.

— Мне нравится, когда они распущены, — замечает он тихо, и мое тело окутывает доспех из крупных, колких мурашек.

Его голос. Он берет за руку и уводит в сумрачные дали, обволакивая и успокаивая. А потом, в нем появляются болезненные нотки, которые заставляют дрожать от страха и предвкушения чего-то нового и интригующего. Зазывного словно подарочная коробка, перетянутая красной ленточкой.

Глава 6. Арина

Его теплое дыхание с отзвуками терпкой вишни ложится на мое лицо, и я понимаю, что попала в зону бедствия. Сухо сглатываю и задерживаю дыхание. Еле сдерживаюсь, чтобы самой не притянуть его к себе. Но вместо этого облизываю обезвоженные до шершавых чешуек губы и заправляю за ухо прядь волос, которая щекочет нос.

У пай-девочек всегда самые грязные эротические фантазии. По себе знаю. Сижу и представляю, как Руслан сейчас прижмет меня к дивану и сделает все, что ему захочется. Густо краснею, мысленно расписав все его действия в пошлых красках. Мы же взрослые люди. Иначе зачем я здесь? Явно не для того, чтобы вкусно поесть и посмотреть кино в приятной компании.

Тянусь к нему медленно, словно стала куском приставучей жвачки, но вместо того, чтобы поцеловать меня, Руслан касается кончиками пальцев моей щеки. Чуть прищипывает кожу и резко от меня откатывается, словно горячая океанская волна. Его палец у меня перед глазами, и я вижу на подушечке собственную белесую ресничку, с которой давно смылась вся тушь. Нужно было брать водостойкую.

К горлу подступает пакостный ком. Хочется плакать от обиды. Почему он так ведет себя со мной? Это все потому, что я для него недостаточно красивая? Вероятно, это так. Меня портят эта непослушная, слишком пышная копна с неубиваемым рыжим пигментом и веснушки, которые рассыпаны не только по лицу, но и по груди и плечам.

— Загадывай желание, — говорит Руслан с улыбкой, от которой все внутри сначала теплеет, а потом сердце словно срывается в пропасть. — Сдуешь ресничку и сбудется.

«Хочу, чтобы Руслан меня поцеловал», — загорается в голове ярким неоном и чуть не срывается с губ.

Я все же сдерживаю очередную порцию словесных нелепиц и просто сдуваю ресничку. Она слетает с пальца, проделывает в воздухе пируэт и прилипает к его шее, прямо над воротничком рубашки.

— Точно сбудется? — спрашиваю я, наблюдая, как сладкие желтые капли стекают с леденца прямо на мою голую коленку.

—Точно, — отвечает он промораживающим холодной уверенностью тоном.

Это словно пытка. Стоит мне хоть немного адаптироваться, как Руслан выкидывает нечто такое, от чего сердце пропускает удары, а дыхание сбивается как после бега. Вот он мягко утыкает палец в мою коленку, собирает сладкую лужицу и отправляет себе в рот. Со вкусом слизывает кончиком языка сироп. У меня рот наполняется слюной, а внизу живота начинает щекотно бить крылышками стайка бабочек.

— Я очень надеюсь, — вновь бормочу я полнейшую тупость.

Наверное, это мой баг, нести несусветную чушь, если в радиусе полуметра от меня оказывается привлекательный мужчина. И узнаю я это только сейчас, потому что никогда не встречала мужчин, которые настолько хороши. Дьявольски хороши. Это тебе не прыщавые одноклассники, и не приставучие пикаперы, которые пытаются подцепить тебя своими дешевыми приемчиками.

— День был сложный, — тихо проговаривает Руслан, вновь нависнув надо мной широкой и, вероятно, очень рельефной грудью. — Пора спать. Пойдем, покажу тебе твою комнату.

Он такой большой, что рядом с Русланом я чувствую себя маленькой песчинкой. В голову вновь лезут неуместные мысли. Представляю, как он подхватывает меня, заграбастав своими ручищами, и несет вверх по лестнице в ту самую спальню. А там, на шелковых простынях, наконец произойдет то, ради чего Руслан привез меня в этот огромный дом. Дом. Ха! Целый особняк, словно вырезанный из глянцевого журнала и вклеенный в мою серую жизнь.

Неделя, проведенная здесь, должна была стать настоящим кошмаром, но на деле — пока это словно праздник. Частичка жизни, о которой я так мечтала, но получить ее было нереально. И вот теперь у меня есть целых семь дней, чтобы притвориться кем-то другим. Девушкой, которой я никогда не стану. Свободной, раскованной и любимой. Пусть даже это будет не настоящая любовь, а просто его желание попользоваться моим телом. Хотя бы узнаю, что такое настоящая страсть.

— Хорошо, — киваю я и поднимаюсь на дрожащие ноги.

Я и он. Мы как два танцора. Но танец наш странен. Руслан соблюдает поучительную дистанцию, которую иногда уничтожает внезапным рывком. И тогда мне кажется, что вот оно…сейчас все случится. Но его касания такие невинные. И в то же время невероятно развратные.

Поднимаемся по мраморной лестнице. Она широкая, и мы преодолеваем ступеньки синхронно. Вот только мои голые ступни скользят по светлому мрамору и, почти достигнув первого пролета, я с ужасом понимаю, что твердая опора резко уходит из-под ног.

Лечу вниз и в последний момент пытаюсь уцепиться за перила. Пальцы хватают лишь воздух, и я в ужасе зажмуриваюсь.

Его рука туго меня опоясывает и прижимает к обшитому твердыми мускулами боку. Распахиваю глаза, мажу по нему мутным взглядом и понимаю, что Руслан взял и спас меня от жуткого падения спиной назад по множеству ступенек.

Сердце стучит так бешено, что ребра вот-вот сломаются, а все тело дрожит как желе. Я вцепляюсь в него отчаянно, сминая пальцами идеально сидящую рубашку. А что? Сейчас можно. Мне же нужно хоть как-то сохранить равновесие. Что я несу? Он выбил меня из него, хоть и поймал на лету.

— Осторожно, — почти выкрикивает Руслан, заставив меня задрожать еще сильнее. Ведь в этом слове и его жестах столько заботы. — Ты в порядке?

— В полном, — улыбаюсь через силу.

Заливаюсь горячим румянцем, проявляющим даже бледные веснушки. Молодец, Арина, еще и показала себя неуклюжей растяпой, которая даже по лестнице нормально подняться не может. Стыд сменяется волной ласкающего тепла. Руслан продолжает обнимать мою талию, чтобы уж точно не дать мне позорно рухнуть. Теперь мне хочется, чтобы лестница не заканчивалась, а его рука приклеилась ко мне на суперклей.

Но все хорошее имеет свойство рано или поздно заканчиваться. Лестница не бесконечна, как и коридор. Мы останавливаемся у одной из дверей в глубине второго этажа, и только тогда Руслан снимает с моего тела свою спасительную руку.

Перед внутренним взором вновь расцветают бурные порнофантазии. Вот он подхватывает меня под подмышки, рывком отрывает от пола, и я обхватываю его корпус бедрами, скрестив ноги над ягодицами…

Глава 7. Арина

Смотрю в светлеющий потолок, по которому, как в сумрачном калейдоскопе, бегут причудливые тени, и пытаюсь думать о побеге. Он уехал, и я предоставлена сама себе. Вероятно, дом на сигнализации, но я даже не попыталась это проверить. Да и что толку, если даже сбегу? Паспорт у него, и Руслан найдет меня без труда, если захочет.

Эх, мое «заточение» — это полбеды. Мысли о побеге смутные, и не особо увлекательные. Так, для галочки. Больше меня волнует, что я совсем его не интересую. Руслан привез меня сюда, чтобы поприкалываться, проучить своеобразным способом, и уехал с другой. Эта другая — его идеальная пара, и я к ней страшно ревную.

Да, верно, Аришка-зайчишка-глупышка, как зовет меня мама, влюбилась в первого встречного и ревнует его так, что больно в груди. А ревновать есть к кому. Если я не ошиблась, и это действительно та самая Крис, то она топ, и не только в социальных сетях. Красивая до идеальности блондинка, словно вышедшая из рекламы счастливой жизни. А еще взрослая и без противных веснушек. Понятно теперь, почему Руслан на меня толком и не посмотрел. Просто у богатых свои причуды, вот он и решил поиздеваться надо мной за попытку стащить часы.

Вновь шум мотора где-то под окном. Я пытаюсь удержать себя на месте. Стараюсь быть гордой. Но любопытство сильнее. Вскакиваю, расшвыривая постельные принадлежности, и несусь на звук. Встаю прямо в проеме, даже не пытаясь спрятаться как ночью. А что? Пусть видит, чем занимается ее бойфренд. Он ведь…заботился обо мне весь вечер.

От удивления моя бровь подлетает так высоко, что ее аж заклинивает мышечным спазмом. Вместо ее сверкающей и такой же высокомерной, как сама хозяйка, тачки я вижу обычное желтое такси.

Дверь заднего сиденья распахивается, и выходит Руслан, держащий в руках свою куртку. Им сложно не залюбоваться. Может, он бог? Руслан на удивление хорош в обычных синих джинсах и белой футболке, которая красиво оттеняет загорелую кожу. Из-под рукава виднеется кусочек татуировки. Я облизываю пересохшие губы, жалея, что взглядом не могу забраться под мягкую ткань и рассмотреть ее во всех деталях.

Он один. Крис нет. Такси уезжает, а Руслан шагает к дому. Замедляется и бросает взгляд на мое окно. А на лице легкая, как весеннее солнышко, улыбка — одними уголками губ. Такая милая — хочется снять ее поцелуем.

Отбегаю от окна и прячусь в ванной. Прекрасно, теперь он будет думать, что я всю ночь не спала и ждала его у окна. Как какая-нибудь клюнутая в голову средневековая принцесса. А что? Он тянет на принца. Хотя нет, на короля. Интересно, сколько ему лет? Похоже, этот великан не только габаритнее меня, но и гораздо старше. Но это только заводит. Мама была бы в шоке. Она ведь свято верит, что у меня еще не было секса. Впрочем, уж лучше бы его и не было. Даже вспоминать не хочу о тех неловких разах. Странно, местами неприятно и жутко неуклюже. Никакой эстетики — просто серия возвратно-поступательных движений внутри твоего тела. Короткая серия.

Все, баста! Хватит! Сейчас я пойду и поговорю с ним. Не могу больше тут находиться. Буду отдавать за треклятые часы всю стипендию, и зарплату тоже, но здесь не останусь.

Яростно чищу зубы, представляя, как сейчас выскажу Руслану все, что о нем думаю. Перебираю в голове варианты претензий. Хочется одновременно плакать и смеяться от их глупости и необоснованности. Это я прокосячилась, когда попыталась снять с его руки часы, а Руслан вел себя более чем пристойно. Пристойно. Это и бесит.

Сплевываю пасту с тонким мятным ароматом в раковину и тщательно полощу рот водой. Мокрыми пальцами привожу волосы в порядок и уже собираюсь заплести французские косы, а потом вспоминаю, что он любит мои волосы распущенными. Злюсь на Руслана, но все равно оставляю причесанные кудри как есть.

— Вот же гадство, — вылетает из моего рта, когда я понимаю, что забыла сумочку на кухне.

В ней вся косметика. Придется идти к нему а-ля натурель. Беру зубную щетку и хорошенько тру ею губы. К ним приливает кровь, и лицо уже не кажется таким невыразительным. Ну почему я такая неяркая? Рыжие волосы словно обесцвечивают и без того белесые реснички и серые глаза. Не соперница я его голубоглазой блондинке.

Одеваюсь во вчерашние шмотки, которые всю ночь валялись кучкой на полу. Я никогда не развешиваю вещи как положено, и наутро все выглядит так, словно побывало в попе жирафа. Подбираю мятую блузку и чувствую на ней аромат Руслана. Вишня и его собственный запах, плюс запашок сигаретного дыма. Млею, наполняя им легкие, и представляю, как утыкаюсь носом в загорелую шею и чувствую его без всякого блоттера.

Хватит, Арина. Сейчас ты спустишься, и будет очень больно падать. Больнее, чем с лестницы.

Торопливо одеваюсь и выхожу в коридор. Пробегаю по нему и, крепко держась за перила, спускаюсь по лестнице. Вдруг на меня накатывает паника. Хочу его увидеть. И боюсь наткнуться. Точнее, боюсь его вида и реакции на меня. Вероятно, ночь у Руслана была бурная, и я буду его только раздражать. И еще беситься от ревности.

Заглядываю на кухню. Колени начинают дрожать, а щеки — гореть румянцем. Мой внезапный краш сидит за столом с маленькой белой чашечкой в одной руке и телефоном — в другой.

Может, вернуться наверх? Поздно. Он поднял на меня глаза и смотрит так тепло, что я подцепляюсь на этот взгляд, как теленок на верёвку, и на манер зомби бреду к столу.

Руслан откладывает телефон и торопливо встает. Подходит ко мне и отодвигает стул. Опять эта галантность, словно сошедшая со страниц старомодных романов. Так непривычно. И так подкупает.

— Доброе утро, — произносит прочувственно, обжигая висок вибрациями сладкого, как вишня, баритона.

— Доброе утро, — отвечаю я на выдохе и чуть не плюхаюсь мимо стула.

— Как спалось? — спрашивает, вернувшись на свое место.

Все его движения неземные. Отточенные до мелочей: иной раз плавные, а когда того требует момент дерганные, рваные, возбуждающие.

— Хорошо, — киваю я, вновь почувствовав себя сидящей на горячем стуле.

Глава 8. Руслан

Мой взгляд, цепкий, сосредоточенный, алчущий, обводит красивое колено идеальной формы. Я делаю над собой усилие, крепче сжимаю руль и вновь принимаюсь следить за пустынной дорогой. Я еще способен контролировать свое тело, но не мысли. Эстетичные, порочные и очень навязчивые.

Представляю, как мои пальцы обводят каждую косточку, чуть надавливая, чтобы почувствовать приятную твердость, а потом проникают под расклешенную короткую юбочку цвета пудры. Под ней белые хлопковые трусики, отделанные кружевом ручной работы. Я еще не видел Аришу в белье. Когда это случится, не уверен, что сниму их плавным движением — сорву, превратив в лоскутки.

Ариша безропотно позволила переодеть себя так, как нравится мне, хоть и была в глазах тоска по ярким, дерзким образам, к которым она так тяготеет в силу молодости и творческой жилки. Юный модельер. Это хорошо. Я смогу ей многое дать, а Рыжик взамен подарит мне идеальное эстетическое удовольствие.

Все мои мысли и фантазии сейчас о ней. Например, о том, как я стягиваю рукав-фонарик и касаюсь губами плеча, покрытого трогательными, нежными веснушками. Абсолютно идеальна, и так внезапно и невовремя случилась в моей жизни.

— Я хочу мороженого, — проговаривает своим звенящим голоском, и мое сердце подскакивает, забившись в горле.

— Потерпи до дома. Там морозилка забита мороженым, в том числе и экзотичным, — отвечаю будничным тоном.

Я чувствую ее взгляд кожей. Иногда он пристальный — когда Рыжик думает, что я не вижу, как она смотрит. Но чаще мажущий, стеснительный и неизменно заигрывающий. Прекрасная Сабмиссив — юная, пылкая и смущающаяся до алого румянца. Раскроется в моих руках как цветок.

— Я хочу то, что из «Макдака», — отвечает, набравшись наглости не согласиться. — «Макфлури» — мое любимое.

«Макфлури» — неверный выбор. Искусственное, а сахара столько, что покрывает двухдневную норму потребления. Что ж, позволю девочке эту шалость. Маленькая поблажка за послушание в бутике и ресторане. Приняла условия контракта. Интересно, подписала ли?

Контракт — красиво написанная бумажка, не имеющая юридической силы. Игровой элемент, но важный, потому что сдерживает меня, лимитирует, не позволяет выйти за рамки этой самой игры. Впрочем, еще не было такой Сабы, с которой мне бы хотелось нарушить свои же правила. Даже деликатесы приедаются со временем, и я отпускаю своих куколок легко. Уходят ли они от меня так же просто и естественно? Нет, вовсе нет. Ни одна не хотела разрывать контракт, но они ничего не решали.

— Хорошо, — соглашаюсь я и паркуюсь рядом с «Макдональдсом».

Выхожу, открываю для девочки дверь и подаю руку. Хватается за нее отчаянно и выбирается из салона, который, как и багажник, забит пакетами с одеждой и всем прочим.

Интересно, Ариша, успела осознать, как сильно подсела на меня за неполных два дня? Сжимаю тонкие трепетные пальцы с короткими, не покрытыми лаком ноготками. По моему телу бежит электрический ток. И по ее, вероятно, тоже. Эти смутные невнятные касания — единственное, что у нас было. И этого достаточно, чтобы Рыжик согласилась на все, что последует.

Открываю дверь общепита, но она уже устроилась на подобии летней веранды. Липкие, немытые столы и максимально неудобные лавки, покрытые тонким слоем грязи после прошедшего днем дождя. Смотрю на нее, одетую в нежнейшее зефирное платье, с развивающимися рыжими спиральками и понимаю, что этот бедный студенческий антураж оттеняет мою находку лучше дорогих апартаментов. Дикость какая-то. Нелогичность.

Покупаю для нее мороженое в картонном стаканчике, сажусь напротив, убив светлый костюм, и смотрю. Пристально. Изучаю то, что еще успело от меня укрыться.

Ариша слизывает десерт с крошечной пластиковой ложечки самым кончиком гибкого язычка. Шоколадная крошка тает на покрасневших от холода пухлых и сочных губах. Мне хочется снять приторную сладость поцелуем — смять эти губы, изучить языком их идеальную форму. Меня трясет как наркомана. Она будит во мне те самые эмоции, за которыми я непрестанно гонюсь. Но как девочке это удается? Будоражит меня так, что со всех нервов разом слетает оболочка — теперь мимолетного касания достаточно, чтобы меня сорвало.

— Тебе понравились вещи? — спрашиваю я, закуривая. Ей не нужно видеть моего возбуждения и, вообще, знать обо мне так много. По крайней мере, пока.

— Да, — кивает с милой улыбкой. — Всего так много. Спасибо.

— На здоровье, — киваю я, выпуская дым в сторону.

— Хочешь? — протягивает мне ложечку десерта.

Хочу. Но не этой гадости, а почувствовать ее вкус. Слизнуть сладкие молочные капли с пальцев, а потом уйти в отрыв.

— Нет, — качаю головой. — Ты прочла контракт, Арина?

Краснеет. Хватает воздух приоткрытым ртом. Возбуждена. Зрачки расширились как у кошки, дыхание стало быстрым и поверхностным. Сквозь тонкую ткань платья резко обозначились вставшие, затвердевшие соски. Ее возбуждает даже мимолетная мысль или случайная фантазия, связанная с Темой. В Арише мерцает этот огонек. Чуть дунешь и разгорится пламя.

— Нет, — мило прячет глазки.

— Почему? — спрашиваю строго, чтобы она подсознательно понимала, что жизнь не фильм, и ко всему, что связано с Темой я отношусь более чем серьезно.

— Я начала читать, но нечаянно пролила на него сок, — лепечет Рыжик самое нелепое оправдание.

Не хочет тянуть в наши отношения нечто важное и серьёзное. Контракт утяжеляет наш легкий флирт, а ей хочется игры, как тогда с часами. Что ж, я уже люблю эту игривость, вот только нужно направить ее в нужное мне русло.

— Я подпишу его, не читая, если у тебя есть второй экземпляр.

Взгляд серых глаз как выстрел — посмотрела и тут же опустила пушистые реснички, густо покрытые тушью. Извелась девочка. Плотно сдвигает колени и мнет в пальчиках подол. Хочет уже перейти на темную сторону силы — попробовать, каково это быть со взрослым мужчиной. Жаждет эротических удовольствий, которые такой партнер может предложить в полном объеме.