Нежный киллер

Глава 1

Апрель, весна, промерзший за зиму воздух прогревается солнцем, просыпается природа, в деревьях начинают бушевать соки, в людях — гормоны. В это время кривая преступлений против половой неприкосновенности резко устремляется вверх.

Ольге Самохваловой не повезло, позавчера девушка возвращалась с работы домой, подъехал дорогой внедорожник, из него вышел озабоченный бандит, предложил свою любовь. А получив невежливый отказ, набросился на девчонку с кулаками. Одним ударом сломал ей нос, другим выбил зуб, схватил за волосы, затащил в машину. К счастью, мимо проезжал патруль, подонка задержали, пострадавшую отправили в больницу, там она и написала заявление.

А сегодня Самохвалова заявление отозвала. Подполковник Малахов даже не думал ее в чем-то упрекать. Ей ведь досталось не абы от кого, а от Никса. Известного бандита, в свое время занявшего место знаменитого Грамаря. А сейчас он замещал самого Борщевика, главного авторитета Волговодска и прилегающих к нему районов. Самохвалову могли убить, не прими она предложение, от которого невозможно отказаться.

Никс прятал улыбку, торжествующе глядя на Малахова. Уголовное дело можно закрывать, а его — выпускать на свободу. Закон есть закон.

— А чему ты радуешься? — спросил Артем.

Никс, он же Никишин Семен Денисович, выглядел внушительно. Блестящая лысина, массивный лоб, широкая переносица, тяжелая нижняя челюсть, сильная шея, покатые плечи. Сломанные на борцовских коврах уши не превратились в уродливые пельмешки, а так и остались торчать локаторами на лысой голове. Торс у него мощный, а ноги на вид ничем не выдающиеся. Обычные ноги, не худые, не толстые. Тесный темно-синий костюм смотрелся на нем очень даже хорошо.

— Я не радуюсь, я каюсь, — усмехнулся Никс.

— Ну да.

— Ну, нашла нелегкая, сам знаешь, как это бывает.

— Не знаю. Я на женщину руку не поднимал! — Артем возмущенно повел бровью.

— Не руку. Но такое же тяжелое… Или нет?

— Положу на тебя, узнаешь. А я положу. Потому что гнида ты, Никс!

— За базаром следи, начальник!

— И ты следи, — кивнул Малахов. — За руками.

— Да я-то слежу. И ты нормально фильтруй.

Артем усмехнулся, глядя Никсу в глаза. Не осознал бандит остроту текущего момента, а ведь его предупреждали.

Как и оказалось, Никс действительно не ожидал удара. А рубанул Малахов мощно, наверняка. Никс мужик хоть и тренированный, а сильный, по-настоящему сильный удар заставил его схватиться за живот и согнуться в поясе.

— Это предупреждение, — сказал Артем. — В следующий раз ударю ниже.

— Ну, ты в натуре, начальник, — сквозь зубы процедил Никс.

— Неправильно говоришь. «Я больше не буду, начальник» — вот так правильно.

— Правильно будет, когда ответишь.

— Давай спрашивай! — Малахов раскрылся для ответного удара.

В кабинете только он и Никс, ни свидетелей, ни камер. И руки у бандита свободны.

— Знаю я вашу породу!.. — скривился Никс.

— А я знаю вашу! Сначала нагадите, потом бегаете от своего же дерьма, — презрительно скривился Малахов. — Где Борщевик?

И года не прошло, как он вступил в должность начальника отдела МВД по Волговодскому району, но Борщевик уже, считай, на задворках местной криминальной истории. Малахов низверг его и растоптал. Борщевик сам настоял на мирном договоре, обещал быть шелковым. Но не прошло и месяца как заказал Артема, но снова облажался. Прямых доказательств его вины Малахов так и не получил, но Борщевик все равно не рискует появляться в городе. Да и не нужно ему это. Может, осел где-нибудь в тихой гавани, живет в свое удовольствие на деньги, которые зарабатывает для него Никс.

— Ну-у…

— И ты будешь бегать. Если не поймешь, что не ты хозяин в этом городе. Закон в этом городе хозяин. Закон!.. Вопросы?

Малахов смотрел на бандита жестко, зло. Он не собирался заключать с ним никаких договоров, призывать к мирному сосуществованию. Оступится Никс на своей скользкой дорожке, упадет носом в свое дерьмо, Артем отмывать его не станет. Сколько заработал, столько и отмерит…

— Ну, закон так закон. Я против закона ничего не имею, — заелозил Никс.

— Тогда условно свободен.

— Условно?

— Пошел!

Кивком указав на дверь, Малахов подумал о потерпевшей, с которой Никс мог свести счеты. Но имя Ольги Самохваловой так и не произнес. Зачем? Он ведь ясно сказал, что спросит с Никса за любого человека, которого тот посмеет обидеть. И с него спросит, и со всех, кто не хочет жить правильно…

Третий день льет дождь, выходные прошли под знаком дождя, понедельник начинается с него же. Сейчас бы в кабинете сидеть, горячим чайком баловаться, а служебный долг бросает в мокрядь.

Дорога плохая, трещины, колдобины, прочие неровности, песка много, щебня, но покрытие асфальтовое. Ноги в грязи не утопают, и то хорошо. А от дождя худо-бедно спасают непромокаемые накидки и зонты. Майор Павлов надел дождевик, следователь Планидкин под зонтом, криминалист Колышкин Станислав Петрович взял на вооружение и то, и другое. А потерпевшему все равно, лежит себе на обочине, вытянув руки и ноги, глаза открыты, зубы оскалены. А выражение лица злобное. Ни страха, ни боли в предсмертной гримасе, одна только злоба.

Человека убили ударом по голове, чем-то острым проломили надлобье, если точней, чешую лобной кости. Удар оказался и сильным, и точным, потерпевший, похоже, умер мгновенно, видимо, даже не успев прочувствовать боль и страдание. И злобное выражение на лице не сменилось выражением страха. Возможно, человек перед смертью с кем-то дрался, хотя на лице и не видно побоев. Не исключено, что пострадавшего ударили только один раз и наверняка.

Куртка нараспашку, воротник оттянут вверх, рукава подняты, волосатые запястья обнажены, видны часы. Одна туфля стянута с ноги, мало того, ее переехала машина. Дождь смыл грязь от колеса, но след протектора угадывается. Да и смята туфля — под весом автомобиля. На руках у покойника кожаные перчатки без пальцев, правая штанина подвернута, так делают некоторые водители, особенно в дождливую погоду, когда на резиновых ковриках под педалью газа хлюпает грязь.

— С дороги труп стаскивали, — глядя на покойника, сказал Планидкин, — Чтобы проезду не мешал.

Выражение лица у него, как обычно, апатичное, а взгляд живой, пытливый.

— А где машина? — спросил Колышкин, осторожно вынимая из кармана покойника портмоне.

У этого, напротив, мимика выразительная, а взгляд усталый.

Максим Павлов кивнул, глядя, как эксперт открывает портмоне, в прозрачных карманах которого хранились документы. И техпаспорт на машину там, водительские права.

Павлов посмотрел в сторону поселка, в окрестностях которого нашли труп. Километра два всего до Ветряного, а дома под пеленой дождя едва угадываются. Утро уже наступило, половина седьмого, но небо затянуто тучами, солнца не видно. И настроение такое же пасмурное. Но работать надо.

— Микроавтобус «Форд Транзит», — прочитал Колышкин. — Две тысячи пятого года выпуска. Владелец — Ямщиков Василий Семенович. Населенный пункт Ветряной, улица Линейная, дом девятнадцатый.

— Телефон бы глянуть, — сказал Павлов.

— Телефона нет, — ощупав карманы куртки, качнул головой эксперт.

— Так и запишем: «Телефон остался в машине».

Павлов принял информацию к действию, позвонил оперативному дежурному, назвал номер и велел принять меры к розыску и задержанию автомобиля.

— А часы ничего себе, швейцарские, — осматривая труп, прокомментировал Планидкин. — Не самые, конечно, дорогие, но и не дешевые.

— На месте часы… — кивнул Павлов, глянув на носок на левой ноге покойного.

Дырка на пальце, небольшая, но в глаза бросается. Или Ямщиков надевал носки в темноте, поэтому дырку не заметил, или ему было все равно, в чем ходить. Но если все равно, то почему куртка в хорошем состоянии, джинсы не рваные? Туфля довольно прилично выглядит, раздавленная, но не стоптанная, каблук ничуть не скошен.

— Значит, не ограбление.

— И деньги там в портмоне, карточка банковская, — кивнул Колышкин.

И он, и следователь уже начали работу, осмотр места преступления на них, следы, улики, фото- и видеофиксация. Но со следами сейчас туго, дождь многое смыл. Кто-то тащил покойника, а на обочине ни одного свежего отпечатка ноги. Но это только так кажется. Более детальный осмотр может дать результат. И еще преступник тащил свою жертву, хватал за куртку, возможно, голыми руками. А потожировые выделения дождем плохо смываются, что-то может остаться. Выделение ДНК из потожировых следов процедура сложная, далеко не всегда возможная, но пальчики снять, возможно, получится. Куртку придется снять, отвезти в лабораторию, там цианоакрилатовая камера. Какой-то шанс на положительный результат имеется.

И еще неплохо было бы взять на экспертизу орудие убийства. Павлов мог только догадываться, чем проломили голову, но ничего похожего на монтировку, молоток и топор в поле зрения не попадало. Или в машине орудие преступления уехало, или где-то в траве у дороги валяется.

— Возможно, бытовуха, — предположил Павлов.

— С кем-то что-то не поделил Ямщиков, — кивнул в раздумье Планидкин. — С кем?

— Может, с пассажиром… — пожал плечами Колышкин. — Может, его из машины выбросили?

— На обочину?

— На дорогу.

— Если на дорогу, то на встречную полосу… — сказал Планидкин.

Павлов кивнул, соглашаясь со следователем. Дорога двухполосная, тело из машины могли выбросить на встречную полосу или на обочину. Существовал и третий вариант, через багажник. Но и тогда тело не могло помешать движению, если, конечно, микроавтобус двигался исключительно задним ходом. А труп стащили с дороги, потому что он мешал движению. Значит, еще живой Ямщиков стоял перед машиной, дорогу которой и перегородил. Тело убрали с дороги, машина уехала, все просто.

— Здесь на дороге убили. Может, пассажир, может, на дороге кто-то попался… Может, он кому-то остановил… Этот кто-то его и ударил. Возможно, монтировкой.

— С гвоздодером, — кивнул Колышкин.

— Ударил, убил, оттащил труп… Но если тащить труп… — Павлов показал, как преступник брался двумя руками за воротник покойника. — Если тащить труп, монтировка будет мешать…

Он размахнулся, забросил в траву за обочиной воображаемое орудие преступления и только затем взялся за труп. Целую пантомиму изобразил.

— Или в машину бросил! — подал голос лейтенант Кудылин.

Павлов улыбнулся, с иронией глянув на него. Хитрый жук, понимает, чем грозит ему версия начальника. Почва окрест дороги песчаная, ноги в грязь не проваливаются, но трава мокрая, искать в ней орудие убийства удовольствие сомнительное, вот он и согласился с более удобной версией.

— Это ты правильно подумал, Константин Сергеевич! Руки в ноги — и вперед! — Павлов обвел рукой пространство вокруг дороги.

— Ноги в руки… — начал, но запнулся Кудылин.

Нехорошо поправлять начальника, тем более когда он прав. К самым ногам придется опускать руки, чтобы найти орудие убийства. Руки в ноги, а голову в траву…

— А ноги в руки — это для меня, — усмехнулся Павлов. — Какая там у нас улица?

В полицию позвонил случайный водитель, проезжал, увидел труп, сообщил.

Ветряной начинался с приселка из трех домов, дальше разрыв метров триста-четыреста, и снова дома — сплошной линией. По Линейной улице. Строение девятнадцать представляло собой кирпичный дом на две семьи с разделенными забором участками. Фактически две квартиры, а в техпаспорте почему-то указан только дом.

Максим начал с первой квартиры, нажал на кнопку звонка. Ему долго не отвечали, наконец появился рослый мужчина с многодневной щетиной и обветренными губами. Дождь прекратился, но с дерева капало ему на плешивую макушку.

Максим увидел на руке у мужчины кровь, но также заметил и прилипшую к пальцам рыбью чешую. А одежда у него относительно чистая. Куртка рабочая, пятна на ней застарелые, а свежей грязи не видно. Крови тем более. Трикотажные штаны на нем, на калошах следы засохшей огородной грязи, которая только-только начала отмокать от соприкосновения с мокрым асфальтом.

— Чего?

— Майор полиции Павлов!

Щека у мужчины дернулась, он сдал назад, закрывая перед собой калитку. Но двигался он неуверенно и калитку закрывал медленно. Максим с силой толкнул калитку, мужчина стал падать.

— Лежать! Не двигаться!

Во двор Павлов заходил, на ходу вынимая пистолет. И с предохранителя его снять успел, и затвор передернуть, когда на него с лаем накинулся плотно сбитый, прыгавший на сильных ножках мопс. Стрелять Максим не стал, просто пнул собаку, и очень удачно. Пес мгновенно заткнулся и, поджав хвост, бросился к дому.

Мужчина поднялся, но Максим направил на него пистолет.

— Лежать, я сказал!

— Ложусь! — Мужчина осторожно приземлил свой зад на деревянную скамейку, вмурованную в землю.

— Руки вперед!

Мужчина кивнул, вытянул руки, Павлов протянул ему наручники.

— Надевай!

— Хорошо… — Мужчина надел наручники и только тогда спросил: — А что я такого сделал?

— А что ты такого сделал? — спросил Максим, глядя на приоткрытую дверь, за которой скрылась пришибленная собака.

Дверь никто не закрывал, занавески в окнах не шевелились, в доме, похоже, никого не было. Но снова мог появиться мопс. Максим и чувствовал вину перед ним, но, если вдруг опять нападет, ударит снова, не раздумывая.

— Так это не я!

— А кто?

— Не знаю… Иду, слышу, как рванет!.. Ну, рыбу, думаю, глушат…

— Тротилом?

— Так это не я!

— А кто?

— Ну, Михайловна, может, и меня видела.

— Михайловна?

— Не знаете?

— И тебя не знаю. Фамилия? Имя? Отчество?

— Чесноков… Яков Ильич.

— Рыбу режешь?

— Карпа поджарить хочу.

— За что?

— Как это за что?

— Ямщикова за что убил?

— Ямщикова?!.. Ваську?!.. Как это убил? — захлопал глазами Чесноков. Он находился в состоянии шока, и Павлов не видел в том фальши.

— А руки чего в крови?

— Так карпа режу.

— А времени сколько? Не рано ли для карпа?

— Так жена сейчас со смены вернется, она просила рыбку на завтрак поджарить.

— Со смены жена?

— Она у меня в электросети, диспетчером.

— Они ж только к обеду сменяются.

— Моя утром, скоро будет… А что? Ямщикова убили?

А сейчас Чесноков фальшивил. Понимал, что его могут или уже подозревают в убийстве, поэтому переборщил, изображая ужас.

— Ямщиков твой сосед?

— Да.

— Когда он сегодня утром уезжал?

— Ночью, темно было. Часа в два.

— А чего так рано?

— Ну так он в любое время сорваться может, микроавтобус у него, по заказам работает.

— Женат?

— Кто, я?

— Ямщиков.

— Да, женат, Оксана сейчас дома должна быть, так-то она на почте работает.

— Дети?

— У нас сын, а у них дочь…

— Сын где?

— В школу, в город повезли, автобус забрал.

Павлов кивнул, видел он автобус с табличкой «дети», навстречу ему ехал.

— И Ленка поехала, ну, Ямщикова дочка…

— А вы, я вижу, дружно с соседями живете? — Павлов смотрел на межевой забор, его заинтересовала калитка в нем. — В гости друг к другу ходите?

— Ну а чего нам враждовать?

— Пойдем, позовешь Оксану… э-э… — Максим сделал паузу, ожидая ответа.

— Оксана Евгеньевна.

Павлов не торопился снимать с Чеснокова наручники. Вдруг он и есть убийца, вдруг, почуяв свободу, сбежит от него. Еще и ударит. Мужик он крепкий. Такой запросто мог человека с одного удара убить, если монтировкой.

Ямщикова очень удивилась, увидев соседа в наручниках. Крупная женщина, лицо широкое, щеки пышные, но ее это ничуть не портило. Большие светлые глаза, изящный носик… Очень интересная женщина. И уже вдова. Максим ничуть не сомневался в том, что на дороге лежал Ямщиков Василий Семенович, а не кто-то другой. Уж очень оригинал похож был на фотографию в его водительском удостоверении.

— Яша, ты чего?

— Да вот, за убийство… — Чесноков запнулся, замолчал и косо глянул на Максима.

— Вы кто? — посмотрела на него и женщина.

Она уже собралась на работу, и волосы уложены, и макияж наведен, плащ на ней, шарфик, полусапожки на невысоком каблуке. Осталось только сумочку взять — и можно уходить. Она явно ничего не знала.

— Оксана Евгеньевна, мне очень жаль, — вздохнул Максим.

— Кто вы такой? — Голос женщины перешел на хрип. Краска сходила с ее лица.

— Майор полиции Павлов.

Максим достал удостоверение, но Ямщикова смотрела на Чеснокова.

— Почему за убийство? Что за убийство?

— Оксана Евгеньевна!..

— Что с Василием? — Ямщикова повела рукой в поисках опоры, зацепилась за столб, на котором держался козырек над крыльцом.

— Оксана Евгеньевна, скажите, гражданин Чесноков уезжал сегодня вместе с вашим мужем?

— Гражданин Чесноков? — женщина глянула на соседа.

— Яков Ильич, — кивнул Павлов.

— Нет, не уезжал.

— Вы в этом уверены?

— Да, я термос Василию принесла, он уже за ворота выехал. Не было никого в машине.

— Вы на улицу выходили?

— Да, на улицу.

— И сразу домой?

— Да нет, какое-то время стояла… На сердце что-то давить стало… Что с Васей? — взвился голос женщины.

Но Павлов не отвечал. Ямщикова и без того все поняла, хотя еще на что-то надеялась.

— А Яков Ильич вслед за вашим мужем не выезжал? Может, вы видели, как он выезжал со двора?

— На чем выезжал? — хмыкнул Чесноков. — У моей машины двигатель в ремонте. Второй год уже.

— У Яши нет машины, — кивнула, подтверждая женщина.

— И такси он не вызывал?

— Не было такси.

— Значит, не он вашего мужа убил, — снимая с Чеснокова наручники, сказал Максим.

— Не он убил, — с чувством облегчения согласилась Ямщикова.

— А муж ваш по вызову уехал?

— Да, там группу из Волговодска забрать надо было.

— Понятно.

— А он забрал группу?! — встрепенулась женщина, уставившись на Максима.

— Не думаю.

— Но не Яша его убил?

— Нет, не он.

— А кто его убил?

Из глаз женщины хлынули слезы. Максим вздохнул, глядя на нее. Говорят, в таких случаях лучше заплакать, чем держать горе и слезы в себе. Так это или нет, он не знал. Но понимал, что лучше не попадать в такие ситуации.

Глава 2

Документы не обманули, на обочине дороги лежал труп Ямщикова Василия Семеновича, его вдова это подтвердила. Узнала мужа и упала в обморок. Ватка с нашатырем привела ее в чувство. Но не совсем. Планидкин пытался задавать ей вопросы, но женщина его как будто не слышала, тупо смотрела перед собой.

— Что интересного можете сказать? — спросил Максим, обращаясь к эксперту-криминалисту.

Но при этом он смотрел на Кудылина, который разводил руками. Совсем еще молодой лейтенант, и года нет, как выпустился из колледжа. Но уже заслуженный. Одно то, что Малахова от киллера спас, чего стоит.

— Да так, ничего особенного, — пожал плечами Колышкин, глянув на своего коллегу из судебной медицины. — Смерть наступила в районе трех часов ночи в результате проникающей черепно-мозговой травмы.

— Следы преступника?

— Пока ничего сказать не могу. Следов физического контакта жертвы с преступником пока не обнаружили. Драки как таковой не было, преступник ударил сразу и убил. Чем, пока не ясно, но похоже на гвоздодер… Да, кровь обнаружили. На дороге. В нескольких местах. Так не видно, только ультрафиолетом.

— Чья кровь?

— Возможно, потерпевшего…

— Почему возможно?

— Да есть вопросы. Как могла кровь потерпевшего оказаться там, где стояла машина?

— Брызнуть?

— Брызнуть она могла, когда потерпевший падал. Кровь не могла брызнуть под машину… Кровь могла упасть с пальцев преступника. Может, на руку попала, он стряхнул, капли под машину…

— А где стояла машина?

— Ну, где… — Колышкин обвел рукой место, где предположительно стояла машина потерпевшего. — Следы торможения смыло, но кое-что осталось… И следы от обуви смыло, но тоже кое-что нашли. Не знаю, будет ли толк… Мы-то, конечно, все отработаем — и кровь, и все остальное. Но в целом, скажу я вам… Да, кстати! — оживился эксперт. — На обуви, на носке имеется след старой краски. Зеленого цвета… Свежий след.

— Краска старая, а след свежий, интересно.

— Не знаю, с какой поверхности. Может, с двери, может, с забора. Или со стены, если стены красят масляной краской.

— Бывает.

— Туфли с вечера вымыли, начистили, а ночью был удар. По двери, по стене. Краска старая, отслоилась, а на дожде размокла… Если по двери, то где-то на открытой местности…

— Может, дверь на Ямщикова напала? — в шутку предположил Павлов. — С облупленной на ней краской.

— Здесь? Здесь не могла. А где-нибудь… Где-нибудь Ямщиков мог напасть на дверь. Может, психанул и ударил ногой.

— Психанул, — эхом отозвался Максим.

Зазвонил телефон.

— С пепелища тебе звоню, — весело сказал Стасов.

— Не понял.

— Еще дымится!

— Что дымится? «Форд»?

— «Транзит».

Телефон Ямщикова Павлов отработал сразу же, как только узнал номер. Сам телефон не подавал признаков жизни, но осталась история его перемещений, по ней и установили место, где могла находиться машина. А тут майор Стасов позвонил, спросил, что да как, Максим доложил, и дальше уже действовали без него. Стасов сам отправился за машиной, хотя мог переложить это дело на подчиненных. Как-никак он второй человек в районном отделе после Малахова.

— Сожгли?

— Следы замели.

— Может, кровь там была. И там, и здесь, на дороге… Скорее всего, преступник был ранен.

— Сгорело все. Но без преступника.

— А у нас от преступника как минимум одна капля крови. Не думаю, что последняя.

— Отлично! Работаем! Ты давай там, я давай здесь.

Максим закончил разговор, подошел к Ямщиковой, которая все так же тупо смотрела, будто сквозь тело своего мужа, куда-то в землю.

— Я тоже думаю, что Василий перед смертью очень сильно на кого-то разозлился, — тихо сказал Павлов.

— На кого-то? — резко глянула на него женщина.

— А на кого он мог разозлиться?

— На Шарьялова?!

— Кто такой Шарьялов? — Максим бережно взял Ямщикову под руку и повел к своей машине.

— Да есть у нас тут один урод… А ведь это он!.. — вдруг осенило женщину, и она, отталкивая его, всплеснула руками. — Тут же недалеко!

— Где недалеко? — глянув на Планидкина, спросил Павлов.

Группой и всей работой руководил следователь, никто этого не оспаривал. Но женщину разговорил Максим, это, во-первых, а во-вторых, он тоже не абы кто, а начальник районного уголовного розыска. Так что Планидкин пусть пока отдыхает. И слушает, если ему интересно.

— Ну тут, первые три дома! — Ямщикова махнула в сторону поселка.

— Да, видел.

— Я в магазине была, Шарьялов подходит, говорит, привет, как дела! Целоваться полез, как будто мы с ним друзья! Облапал меня, как будто… Скот озабоченный!

— Дальше что?

— Ну что, Василий узнал, взбесился, разбираться поехал.

— Когда?

— Вчера вечером.

— Разобрался?

— Да нет, дома, сказал, не было. Соседка сообщила, что в город уехал. На автобусе… Там остановка автобусная… О чем это я? — осадила себя Ямщикова.

— Все хорошо, все правильно. Остановка, автобус… Подробности приветствуются.

— Василий сегодня, когда уезжал, злой такой был. Я еще подумала, что он к Витьке. Ну, к Шарьялову заедет. Даже сказала ему. Давай не сегодня, мол. А он, да у меня и времени нет…

— Не заезжал?

— Не знаю.

Машиной потерпевшего занимался Стасов. Павлов решил остаться на месте преступления, здесь и работать. Кудылин ничего не нашел, у Стасова спрашивать о монтировке бесполезно. Во-первых, в сгоревшей машине найти ее весьма проблематично, во всяком случае, пока там все не остынет. Во-вторых, если орудие убийства там, следы пальцев на нем уничтожены. А в-третьих, искать орудие преступления в машине просто глупо. Если убийца сжег машину, то от главной улики он избавился в первую очередь. И если выбросил монтировку, то в реку. И уж точно не туда, где ее могут найти.

— Все осмотрел? — спросил Павлов, обращаясь к Кудылину.

Из оперов в группе только он, а одному к Шарьялову ехать нежелательно. Тип этот как минимум неуравновешенный, к таким без напарника лучше не соваться. Максим собирался взять Кудылина с собой.

— Да в той стороне, — лейтенант повел рукой на восток.

— А там? — Павлов кивнул в другую сторону.

— Там? — нахмурился Кудылин.

— Нет?

Преступник мог забросить монтировку в любую сторону. С учетом сгоревшей машины вероятность такого события приближалась к нулю, но к Шарьялову Максим отправился в одиночку. Хотел прихватить с собой Ямщикову, отвезти ее домой, но женщина наотрез отказалась уходить.

Три дома на отшибе, соединенные между собой газовой трубой. Один из красного кирпича, небольшой, но на высоком фундаменте, обложенном декоративным камнем, и под крышей из битумной черепицы. По фасаду забор металлический, профлист к столбам прилегал плотно, во двор не заглянешь. Но дом можно было рассмотреть с дороги, через простой сетчатый забор, отгораживающий дом от пустыря. Забор этот слабенький, сетка рабица кое-как пристегнута к старым столбам. Павлов еще с дороги заметил, что два столба практически лежат, и сетка в этом месте стелется по земле. Заходи кто хочет. Машину можно взять. Внедорожник во дворе стоял, старый «Гранд Чероки» еще второго поколения. Он стоял под навесом, который тянулся через весь двор от ворот до самого крыльца.

Также двор первого по счету дома просматривался через соседский забор, низкий, штакетный, когда-то очень давно покрашенный зеленой краской. И ворота деревянные, вросшие в землю, одна только калитка железная. Краска на ней сохранилась лучше, чем на остальной части забора. В нижней части калитки сохранилась только по кромке. Потрескалась, отслоилась, а сейчас отмокала на дожде. По этой калитке и бил сегодня ночью Ямщиков ногой. И бил ногой, похоже, не только он один. Кто-то совсем недавно врезал по калитке ногой, приложив к ней всю подошву, даже протектор отпечатался. Рельефный протектор. А у обуви Ямщикова подошва простая, практически гладкая.

Шарьялов здесь жил. Дом старый, из саманного кирпича. Крыльцо низкое, высотой в один кирпич, козырька над ним нет, и крыша за края дома не выступала. Переступив порог, хозяин сразу же попадал под дождь.

Во дворе садовые деревья, кусты, но все запущенные, неухоженные, небеленые. Навес к дому пристроен, гнилые столбы с трудом удерживали тяжелую шиферную крышу. Под навесом старый «Запорожец». Без колес, без лобового стекла, крышка капота снята, мотора под ней не видно. Да и не могло там быть мотора. Двигатель у «Запорожца» сзади. Мусор во дворе, поддон деревянный валяется, старое дырявое ведро. На углу дома железная бочка — под сливом водосточной трубы.

Видел Максим и собачью будку без крыши, с оторванной доской по верхнему венцу, мало того, еще и перевернутую. А пса не замечал. Может быть, спрятался где-нибудь под навесом или дом не охранялся.

Знать о себе давали собаки из соседних дворов, но гавкали они вяло, уныло из своих будок. Не хотелось им лезть под дождь, это уголовному розыску все нипочем.

Павлов постучал в калитку еще, на этот раз сильней. И калитка открылась. Засов слетел, повис на одном шурупе.

Максим не поленился, осмотрел засов. С мясом его вырвали. Возможно, Ямщиков ногой приложился или тот, кто оставил след подошвы на калитке. И без того хлипкий засов слетел с крепления, калитка открылась, что было дальше, Максим мог только догадываться. Вряд ли злоумышленник разнес будку; судя по всему, ее сломали уже давно, крыши-то нигде не видно. И хозяина вряд ли убили. Кто-то же вернул засов на место, вставил вырванные с мясом шурупы в старые гнезда. Создал, так сказать, видимость целостности, которую майор Павлов только что нарушил.

Собака не угрожала — Максим беспрепятственно прошел к самому дому. И там следы вторжения. Кто-то не так давно бил ногой в дверь. Все тот же след рельефной подошвы на дверном полотне. Но вряд ли злоумышленник добился своего. Дверь хоть и старая, но крепкая, из толстых, плотно подогнанных досок. И открывалась она во двор, и к дверной раме прилегала плотно, внахлест. А по-другому нельзя: во время дождя дверь заливало, и вода могла попасть в дом.

Дверь и сейчас вся мокрая, следы от рельефной подошвы едва заметны, смыло их. Максим пожал плечами, осматривая след. Дверь заливало, да, но вода подавалась не под напором, а тут как будто «Керхером» по доскам прошлись. Или даже тряпкой с автошампунем. И то не везде, а только по нижней части двери. Но это объяснимо. Нижнюю часть двери, стены по фасаду заливало больше, чем верхнюю.

Мокрая дверь. И наглухо закрытая. Вместо ручки кольцо из кованого железа, им и постучать в дверь можно, и внутренний засов с места сдвинуть. Ручка проворачивалась, засов клацал, но дверь не открылась. На ключ закрыта. Замочная скважина без декоративной планки, просто дырка в двери. Но заперто крепко.

Павлов постучал — никакой реакции. Дернул за ручку — никакого результата.

— А я сейчас полицию вызову!

Во двор через открытую калитку входила женщина в таком же дождевике, как и у Павлова, только куда большего размера. В одной руке хозяйственная, битком набитая сумка, в другой зонтик со сломанной спицей. Немолодая, далеко за пятьдесят, нос рыхлый, под ним на губе большая родинка с пучком волос на ней. Максим смог рассмотреть эту родинку, потому что женщина чуть ли не вплотную подошла к нему. И смотрела на него, не отрывая взгляда.

— Так уже полиция здесь. Майор Павлов! — Максим полез в карман за удостоверением.

— Не надо, верю.

— Да?

— Глаза у тебя хорошие.

— Да я и сам хороший, спросите у мамы, — улыбнулся Максим.

— А мама где?

— Далеко. Сами-то мы не местные.

— Да уж вижу… Пойдем чай пить, раз мама далеко.

— Э-э! — Максим указал на дверь.

Но женщина, качнув головой, повернулась к нему спиной и направилась к воротам. Чтобы продолжить разговор, ему пришлось идти за ней.

— А Шарьялов где?

— В город уехал.

— Давно?

— Первым автобусом.

— Автобусом? — Максим кивком указал на остановку, похожую на карточный домик.

— И он автобусом, и я автобусом. Вместе ехали.

Соседка свернула вправо, подвела его к третьему по счету дому. Одноэтажный, из белого кирпича, крыша новая, металлочерепица, во дворе идеальный порядок. И забор из профлиста, причем по всему периметру участка. Там же, во дворе, под навесом стоял новенький «Икс-Рей».

— Сын у меня так же далеко, — открывая дверь, сказала женщина. — В рейсе. Раньше по Волге ходил, а сейчас по Средиземному морю. — Тоже по маме скучает.

— Даже не сомневайтесь, — кивнул Павлов, глядя на забор, отделяющий один участок от другого.

Забор высокий, сплошной, дом Шарьялова практически не виден. И вряд ли Арина Ивановна, как он узнал, звали женщину, могла видеть Ямщикова, когда тот ломился в дом к Шарьялову. Надо бы к другим соседям зайти, там забор между домами «прозрачный», все та же сетка рабица. И кусты-деревья еще только покрывались зеленью.

В доме чисто, уютно, на кухне газовый котел, обогревающий весь дом. Арина Ивановна сначала включила его, а затем уже поставила чайник.

— Что-то холодно сегодня, — поежилась она.

— Дожди!

— Да уж!.. А вы, говорите, из полиции?

— Начальник уголовного розыска.

— А мы ехали, машины полицейские видели. Человек там на обочине лежит, женщина плачет. Сбили кого-то?

— Когда видели? Когда в город ехали?

— Да нет, в город ехали, не видели. Темно было.

— Когда первый автобус был?

— В пять тридцать. А к нам где-то без двадцати подъезжает.

Павлов кивнул. Примерно в это время сейчас и светает, но погода нелетная, небо обложено тучами. Да, темно еще было.

— И Шарьялов с вами ехал?

— Да.

— То есть Ямщикова он убить не мог?

— Ямщикова?! Василия?! — встрепенулась женщина. Она ставила в холодильник молоко, бутылка чуть не выскользнула у нее из рук.

— Вы его знаете?

— Ну как же, они с Колькой моим в одном классе учились.

— А Шарьялов?

— Витька старше был на три года.

— Почему был?

— Он и сейчас, конечно, старше. Но сейчас-то разница в возрасте так не чувствуется. А тогда!..

— Колька ваш чувствовал разницу?

— Еще как! Сколько раз говорила ему, не трогай Витьку! Он и без того обиженный. А как его унять? Витька старше, значит, сильней. А сильных бить можно!

— То есть это ваш Колька бил Шарьялова?

— Ну да, Витька слабый был, затюканный. Обижали его в школе.

— А с Ямщиковым он в каких отношениях был?

— И Ямщиков его обижал, к Кольке нарочно приходил, чтобы поиздеваться над Витькой. Витька однажды разозлился, в ответ ударил, а Васька взбесился, так его избил, что «Скорую» вызывали. Участковый приходил, и Ваську на учет в детскую комнату поставили, и Кольку моего. Витьку трогать перестали… Витьку потом в армию забрали, вернулся и на заработки уехал. Мать, Алевтина, умерла, он вернулся, второй год живет… Работал, работал, ничего не заработал…

— А сейчас он где работает?

— Говорит, что на комбинате работает на автопогрузчике, на складе, а там кто его знает. Он же постоянно врет.

— То есть вы не очень хорошего о нем мнения?

— Ну как… Жалко его, нескладный он, и в жизни все нескладно.

— Женат?

— Да какой там!

— Что так?

— Да какая нормальная девушка с ним захочет? А ненормальных тут нам и без него хватает! — взмахнула руками Арина Ивановна.

— Например?

— Что, например? — не поняла женщина.

— Кто у вас тут ненормальная?

— А-а!.. Да есть у нас тут одна, дом с мужем купили, а-а! Говорить не хочу!

— Где дом купили?

— Ну, первый дом, там раньше Федоровна жила, потом дети ее в город забрали. А Сонька с мужем дом купили. Лет десять назад было, а на следующий год муж в реке утонул. И что ты думаешь, Сонька уже через месяц мужика привела!

— Бывает.

— А через год второго привела!

— С двумя живет?

— Нет, конечно!.. Хотя она такая, что и с двумя может, с нее станется!

— Не любите вы ее!

— А за что ее любить?

— Сын ваш, я так понимаю, не женат?

— Вот за это и не люблю!.. Сонька сейчас одна, а Колька жених видный… Вот только пусть попробует его на себе женить! Я ему все расскажу! — распалилась Арина Ивановна.

— Что расскажете? — не отступал Павлов.

— Да на ней клейма ставить негде!.. А зачем тебе? — подозрительно глянула на него женщина.

— Меня Шарьялов интересует, как у него там с этой Сонькой?

— В том-то и дело, что никак! Он-то, конечно, пытается, а она гонит его!.. Говорю же, даже ненормальные от этого сморчка шарахаются!

— Почему сморчок?

— Ну, не знаю. Так-то Витька не маленький, даже высокий. Худой, правда… Нет, не сморчок! Колька мой его дрыщом называл!.. Смешной такой, нелепый, еще и лопоухий.

— А мнения он о себе какого?

— Мнения высокого! Все петухом ходит! Только бабы мокрую курицу в нем видят!

— Шарьялов на днях жену Ямщикова облапал, прямо в магазине. Целоваться лез, как будто старую подругу встретил.

— Витька может! С бабами он герой!

— Сегодня ночью Ямщиков разбираться приходил. Может, слышали, как он на машине к дому подъезжал? В районе двух часов ночи. Микроавтобус у него.

— Не слышала.

— Он в калитку ногой бил.

— Снотворного я вчера на ночь приняла, как убитая спала.

— То есть ничего не слышали?

— В районе двух часов?

— Где-то так.

— В первом часу слышала.

— Что слышали?

— Выстрел.

— Выстрел?

— Мне показалось.

— Так был выстрел или вам показалось?

— Может, приснилось… А может, и правда стреляли. У Витьки в доме. Из ружья… Он ружье купил, охотничье…

— В доме стреляли?

— Мне показалось, что в доме. Глухой такой выстрел. Если бы во дворе, по-другому бы звучало… Я у Витьки утром спросила, он сказал, что не было ничего. А сам напуганный такой…

— Напуганный?

— Не то чтобы уж очень, но обычно он хорохорится, а сегодня какой-то тихий был, пришибленный. Но встревоженный. Я спросила, чего он такой, он сказал, что дождь на нервы действует.

— Дождь всем на нервы действует.

— А Василия, значит, убили?

— Несчастный случай, — на всякий случай соврал Павлов.

— Машина сбила?

— Машина.

Ямщикова убили в районе двух часов ночи. Судя по истории перемещений его телефона, в два часа тридцать минут угнанный микроавтобус уже находился в городе. Сам же Ямщиков в это время уже лежал в темноте на обочине дороги. Убить его мог Шарьялов. Убить, угнать машину, бросить ее за городом, вернуться домой, а первым автобусом снова отправиться в Волговодск. А потом сжечь микроавтобус. Не сообразил сделать это сразу, поэтому вернулся.

— А Шарьялов на работу ехал, не знаете?

— На работу.

— А когда рабочий день начинается?

— У них не рабочий день, а смена. Начинается в семь утра.

Узнать, когда Шарьялов прибыл на работу, будет нетрудно. Если без опозданий, то вряд ли машину сжег он. Хотя мог и успеть… В общем, возможный маршрут его передвижений нужно составить, расчет времени произвести.

— А выстрел из ружья вы в первом часу слышали?

— Ну, может, и приснилось.

— В первом часу?

— Где-то без двадцати час было, я на часы глянула. Еще подумала, смогу заснуть или нет… Заснула. Сразу заснула!..

— И как Шарьялов стучал в калитку, не слышали?

— Не слышала.

Максим пожал плечами. В двадцать минут первого Ямщиков находился дома, в кого же тогда стреляли из ружья? Или и в самом деле Арине Ивановне выстрел приснился. Дождь по крыше стучал, на подоконник капало, могло и присниться.

Максим поблагодарил за чай, вышел из дома, позвонил своему подчиненному, поставил задачу, отправил Гуцулова на комбинат — узнавать про Шарьялова. Трогать подозреваемого пока не велел.

Он вернулся к дому Шарьялова, еще раз осмотрел двор и заметил резиновые сапоги у ржавой бочки, куда стекала дождевая вода. Сапоги мокрые как снаружи, так и внутри, но чистые. Тряпка валялась, которой эти сапоги мыли. Там же на старой табуретке лежала тряпка почище, на земле валялся кусок мыла. И всеми этими предметами, казалось, недавно пользовались. Дождь уже третий день льет, грязь на тряпке, которой мыли сапоги, уже бы размокла, а там все еще комочки, еще не размылись. И сапоги внутри не совсем еще намокли. Не так уж и давно их поставили. А мыли зачем?… И дверь, возможно, мыли. Тряпкой, которая лежала на табуретке. Тряпкой с мылом. Зачем?

Павлов услышал хлопок, с которым захлопнулась крышка багажника. И вспомнил про «Гранд Чероки», стоявший у дома из красного кирпича. А закрылся именно багажник, дверь закрывается тише.

Максим не стал подходить к сетчатому забору, отделяющему один участок от другого. Земля здесь хоть и не чернозем, почва с преобладанием песка, но все равно грязно, увязнуть можно. Тем более что к соседнему дому он мог пройти, не испачкав обуви.

Глава 3

Молодая женщина открывала ворота торопливо, еще и поглядывая по сторонам. Увидев Максима, женщина стушевалась, напряглась, но ворота все же открыла. Внедорожник стоял с заведенным двигателем.

— Куда-то собрались? — спросил Максим.

Женщине на вид лет тридцать. Куртка на ней спортивная, на голове капюшон, из-под которого выбивались светлые завитушки волос. Легкий макияж на лице, глаза кое-как накрашены, губы наспех подведены. Волосы чистые, как будто их только что вымыли. Видно, женщина приняла душ, кое-как накрасилась и отправилась в дорогу. А тут вдруг непонятно кто. Женщина заметно нервничала, Павлов явно смутил ее своим появлением, хотя она и пыталась не подавать виду.

— Куда я собралась?

— Может, на работу?

— Может, и на работу.

Павлов рассматривал женщину. Не красавица, но довольно-таки привлекательная. Глаза интересные, нос аккуратный, губы красивые. Симпатичная. И молодая. Для вдовы. Если это и была Сонька, о которой говорила Арина Ивановна.

— Так может или на работу?

— А ты кто такой?

— Майор полиции Павлов! — представился Максим.

И, надо сказать, женщина совсем не удивилась. Как будто знала, что ею могла заинтересоваться полиция.

— Ну, иди себе дальше, майор полиции Павлов!

— А поговорить?

— Не о чем мне с тобой говорить, майор полиции Павлов!

— Меня интересует ваш сосед Виктор Шарьялов.

— А вот меня он совершенно не интересует!

— Так и будем стоять под дождем? Может, хотя бы под навес пригласите?

— Некогда мне! Ехать мне надо!

— Вы же сами не знаете, куда ехать.

— Как это не знаю!

— Знаете? А мне показалось, что нет. — Максим внимательно смотрел на женщину.

Что-то не то с ней. Волнуется она, нервничает, губы покусывает. Еще немного, и ногти грызть начнет.

— На работу я еду!

— В спортивной куртке?

— И что?

— А резиновые сапоги? — усмехнулся Павлов.

— Так дождь же!

— Документы ваши можно глянуть?

— А что документы?

— Ну, вдруг это не ваш дом.

— Как это не мой дом? — Женщина искренне возмутилась, чувствуя полную уверенность в своих правах.

— Ну, вдруг вы грабите хозяев?

— Я?! Граблю?!. Вы в своем уме?

— Документы!

— Ну, хорошо, сейчас принесу паспорт.

— Зачем паспорт? Достаточно прав.

— Так нет прав, — замялась хозяйка дома.

— Как же вы тогда в дорогу? Тем более на работу.

— Не знаю, были, куда-то делись… Да и не еду я никуда!

— А ворота просто открыли?

— Ну да!

Женщина стала закрывать ворота, Максим ей даже помог. И вместе с ней оказался во дворе дома. Под навесом и возле машины, которая стояла с заведенным двигателем.

— И машину заглушите, — сказал Павлов.

— Ну, это легко!

— А что нелегко?

— Слушай, майор полиции Павлов, ты такой дотошный! — кокетливо возмутилась хозяйка дома.

— Сам себе не рад!

— Да уж вижу, как дождевая туча ходишь. Ты улыбнись, вдруг дождь закончится!

— Убийство у нас.

— И кого убили? — нахмурилась женщина. А взгляд дернулся, щека дрогнула.

— Да вот пока не знаем.

— А то я видела вчера тут одного!

— Кого вы видели? — заинтригованно повел бровью Максим.

— Мужик тут по улице шел, шатался. За голову держался…

— Куда шел? Когда?

— Ночью. После полуночи.

— А точней?

— Да не знаю… Хотя нет, вспомнила, часы полвторого показывали. У меня там в спальне часы.

— Где там?

— Хочешь посмотреть спальню? — загадочно улыбнулась женщина.

— А шел куда?

— В сторону города…

— Как он выглядел?

— А, пойдем в спальню, я тебе покажу! — лукаво сощурилась хозяйка дома.

— Э-э… — замялся Павлов, не решаясь спросить, что ему собираются показать.

— Покажу, как из моей спальни можно кого-то увидеть. Хорошо, что вообще кого-то увидела.

Женщина указала на забор, одна секция которого, считай, лежала на земле.

— Но это был мужчина?

— Ну да, высокий такой, походка мужская…

— Откуда шел?

— Точно не из моей спальни!

— А забор почему повален? — спросил Павлов.

— А это ко мне в спальню лось какой-то ломился! — задорно подмигнула ему женщина.

— Фамилию спрашивал?

— Кто, лось?

— А я спрошу!

— Ну, Зинченко Софья Владимировна… Можно просто Софья.

— Прав у вас нет.

— Ну вот, опять!

— А техпаспорт на машину?

— Может, в дом, чайку попьем?

— А как же работа?

— Я сегодня не работаю… Я сегодня отдыхаю! — притворно зажеманилась Зинченко.

В кармане зазвонил телефон, Максим достал его, активировал и чуть не оглох от голоса в ухо.

— Товарищ майор, я монтировку нашел! — радостно сообщил Кудылин.

— Молодец!

— Кровь на ней!

— Ямщикова?

— Может быть, Ямщикова, а может, и преступника. На рукояти кровь. Много крови было, ее даже дождем не смыло.

— Где монтировка?

Возможное орудие преступления уже находилось у эксперта, это успокоило Павлова. Он велел Кудылину ехать к Зинченко, назвал адрес.

— Может, все-таки чайку? — спросила женщина.

— Может, лучше в спальню?

Мужик, о котором говорила Софья, шатался и держался за голову, возможно, раненную выстрелом из ружья. Возможно, Ямщиков принял его за Шарьялова, остановился, набросился на него с монтировкой, от которой сам же потом и пострадал.

— Так сразу? — кокетливо возмутилась Зинченко.

— Покажете, из какого окна вы видели мужчину, — пожал плечами Максим. — За голову держался?

Софья его не смутила, нет, но желания идти к ней в спальню не было. Действительно, какая разница, с какого ракурса она видела, возможно, убийцу? Важен сам факт. Тем более что сам из этой спальни ничего не увидит.

— За голову.

— А вам ночью не спалось?

— Да генералить с вечера начала, думала по-быстрому, а оно как пошло-поехало.

— Генеральная уборка?

— Она самая!

— Поздно закончили?

— Говорю же, пошло-поехало.

— А может, выстрел слышали?

— Выстрел?

— Из соседнего дома.

— Витька стрелял? — удивилась Зинченко.

— Не слышали?

— Да нет… А стреляли?

— Шарьялов к вам вчера не заходил?

— А когда он ко мне заходит? — поморщилась женщина.

— Не заходит?

— Пусть только попробует!

Софья повела плечами, как будто крылья расправляла.

— А машина у вас чья? — спросил Максим.

Зинченко растерянно моргнула, глядя на него.

— Так это…

За спиной открылась калитка, Максим думал, что пришел Кудылин. И невольно вздрогнул, увидев здоровяка в кожаной куртке, который не входил, а, казалось, втискивался в проем калитки, настолько широкими плечами он обладал.

Здоровяк остановился, одним глазом он, казалось, смотрел на Максима, другим сверлил Софью. Губы плотно сжаты, на скулах вздуваются желваки. Широкий лоб, маленькие глаза под массивными надбровьями, крепкий нос, тяжелый подбородок. На лбу две морщины, свидетельствовавшие об интеллекте уровня пещерного человека, заряженного исключительно на охоту — искать, рвать, убивать. И ведь он мог это делать, причем без всякой пощады. И не один, а в паре со своим дружком, который маячил у него за спиной. Такой же амбал с грубыми чертами лица.

Все бы ничего, но Павлов узнал и одного, и другого. Видел их у ворот отдела, крутились там в ожидании своего босса. Двух телохранителей Никса приняли вместе с ним, а этих не брали. Эти уже позже появились. Павлов, конечно же, навел о них справки. Гречнев Иннокентий Витальевич и Пикалев Георгий Антонович, Кеша и Пикаль собственной персоной.

— Это к вам? — спросил Павлов, обращаясь к Софье.

Он мельком глянул на женщину, заметил, как она побледнела. Испугал ее незваный гость.

— Да нет, — выдавила она.

— Майор полиции Павлов! — Максим полез в карман за удостоверением, но при этом он больше думал о пистолете.

— Да знаем! — кивнул Гречнев.

— Что тебе нужно, Кеша?

— Так это, Сонька на чаек приглашала! — Бандит нахально изобразил старт лыжника.

Максим вопросительно глянул на Зинченко, и та растерянно кивнула.

— Ну, я их завтра ждала, — еле душа в теле проговорила она.

— Завтра? — задумался Кеша, пристально глядя на Софью. — Ну, хорошо, завтра заглянем.

Он повернулся к Павлову спиной.

— Стоять! — крикнул Максим.

— Стоять! — подхватил Кудылин, подпирая бандитов с тыла.

Костя на ходу вынимал пистолет. Пикалев глянул на него хищно, угрожающе, но парня это не смутило.

— Эй, что за дела, начальник? — Гречнев развернулся к Павлову.

За оружие он не хватался, и Максим оставил пистолет в кобуре. Зато достал из кармана телефон.

— Не нравишься ты мне!

— Да мы к Соньке чисто зашли!

— Поговорим, — пообещал Павлов. — Обо всем поговорим.

Он не мелочился, позвонил Планидкину и попросил отправить к нему прикрепленный к месту происшествия наряд патрульно-постовой службы. Из города пока доедут, а тут раз, и уже на месте.

— Что-то я не понял, начальник! — набычился Кеша. — Что мы такого сделали?

Максим не спускал с него взгляд в готовности немедленно выхватить пистолет из кобуры.

— Покойника на дороге видел? — спросил Павлов.

— Ну да, накрыли там саваном кого-то, и что?

— Водителя убили, машину угнали, а потом сожгли.

— Ну а мы здесь при чем?

— Машину сжечь непросто, ее сначала бензином облить надо. А пары бензина — это тебе, парень, не просто так. А продукты горения, копоть там, все такое.

— Что все такое?

— На экспертизу тебя, Кеша, возьмем, продукты горения из тебя будем выпаривать. Вдруг это ты машину сжег? — предположил Максим, внимательно глядя на бандита.

И заметил смятение в его взгляде. И Гречнев занервничал, и Пикалев.

— Какую машину?

— Там и следы вокруг машины… Ты обувь сменил?

— Какую еще обувь?

Гречнев осторожно повел рукой, собираясь сдвинуть полу куртки, но Павлов также пришел в движение, быстро выхватил из кобуры пистолет.

— Эй, ты чего? — растерялся бандит, медленно поднимая руки.

— Спиной ко мне! Руки на забор! — велел Максим.

Кудылин в точности повторил команду, но обращался он к Пикалеву, который находился по другую сторону ворот.

Но Кудылин остался стоять, когда Павлов подошел к Гречневу, подстраховывая начальника. И при этом он наблюдал за Пикалевым, который повернулся к нему спиной.

Павлов быстро обыскал Гречнева, изъял у него пистолет, документы.

— Ствол законный! — сказал бандит.

— И наручники законные! — усмехнулся Максим. — Какое совпадение!

Он схватил Кешу за плечо и с силой развернул его к себе. И только затем надел на него спереди на запястья наручники. Он же ничего противозаконного не совершил, чтобы заламывать ему руки за спину.

— Не знаю, о какой машине разговор! Так что ты, майор, за беспредел ответишь! — пригрозил Гречнев.

— И даже извинюсь, — кивнул Максим. — Если ты не при делах.

— Не при делах мы! — ответил за дружка Пикаль.

Им занялся Кудылин, и обыскал, и окольцевал, все как надо сделал. И наряд не подвел: подъехал, забрал задержанных, Кудылина Павлов отправил с ними, сам же остался с Зинченко. Разговор с ней он все еще не закончил.

Женщина, как могло показаться, находилась в предобморочном состоянии. Появление бандитов нанесло удар по психике, да и Павлов своим присутствием раздражал, нервничала она очень, даже щека дернулась.

— Вы ничего не хотите мне сказать? — спросил Максим.

— А что говорить? — вымученно улыбнулась Софья.

— Чья это машина?

— Мужик у меня есть, он оставил.

— Где мужик?

— Да он машину у меня оставил, дома поставить негде.

— Когда оставил?

— Ну-у… — замялась Зинченко.

— Это он сегодня по дороге шел, за голову держался?

— За голову?… — задумалась Софья.

— Он? — поторопил ее Павлов.

Женщина вздрогнула, какое-то время соображала, наконец выдала:

— Он!

— Кто такой?

— Ну, Мурмашов… Мурмашов Антон Егорович.

— А почему на машине не уехал?

— Выпил он крепко.

— А поставить машину негде?

— Ну и это!

— А генеральная уборка?

— Так отгенералил он меня!.. — Зинченко резко выдохнула воздух, направляя его на свой локон, свисающий на лоб.

— Пьяный был?

— Да.

— И Шарьялов в него не стрелял?

— Нет.

— А бандиты зачем к вам приходили?

— Ну, если они бандиты…

— Заходят иногда?

— Ну, заходили. А потом Антон Мурмашов появился.

— А может, Антон Мурмашов с ними заодно? Друзья-товарищи?… Чем ваш Антон занимается?

— Строитель он, прораб, дома строит…

— Где строит?

— Да я точно не знаю. А что?

— И где сейчас Антон?

— Не знаю!

— Как это не знаете? — удивился Павлов. — Он ушел от вас с больной головой, пешком. А вы не знаете, где он?

— Так мы с ним поссорились!

— А-а! — У Максима отпали последние сомнения. Зинченко ему врала, выкручиваясь из положения, в котором оказалась. Что-то не так с ней, что-то не так. И очень хорошо, что Кешу и Пикаля отправили в участок.

— Может, вы его по голове ударили?

— Я?! По голове?! — разволновалась женщина.

— Разбили Антону голову, он ушел в ночь. Ямщиков возле него остановил машину, и Антон его убил.

— Антон? Убил Ямщикова?!.

— Знаете его?

— Знаю, поселок у нас маленький…

— Может, Ямщиков с вашим Антоном что-то не поделил? Или кого-то?

— Или кого-то?… В смысле, меня?

Максим кивнул, глядя на Зинченко. Женщина она интересная и в общем-то доступная, может, Ямщиков бегал к ней. А Мурмашов это знал и ревновал. И этой ночью свел счеты со своим соперником… А при чем здесь бандиты?… Может, и ни при чем.

— У вас должен быть номер телефона Мурмашова, — сказал Максим.

— Есть, конечно.

— Очень хорошо! — Он протянул руку, требуя телефон.

И Зинченко подчинилась. Он взял ее смартфон, открыл список вызовов и увидел номер под ником «Антон». Последний раз этот абонент звонил Софье вчера в районе одиннадцати часов вечера. А она не звонила ему ни разу.

— Еще что-то? — изнывая от нетерпения, спросила женщина. Она, казалось, душу бы продала, лишь бы ее оставили в покое.

— Да есть вопросы…

Максим подумал, что нужно идти к машине, брать ноутбук, делать запрос, проводить геолокацию. А ведь он мог просто позвонить Мурмашову и выяснить, где тот находится. Совсем не обязательно говорить, что его подозревают в убийстве.

Он не удержался от искушения, набрал номер и услышал звонок. Телефон Мурмашова находился в его машине. Как оказалось, он лежал на заднем сиденье.

Максим открыл дверь, посмотрел на звонящий телефон, сбросил вызов.

— Он что, телефон в машине оставил? — удивилась Софья.

— А вы не знали?

— Нет.

— И не звонили ему ни разу?

— Так мы же поссорились!

— А почему на заднем сиденье?

— Поссорились?

— Почему телефон на заднем сиденье?

Зазвонил телефон, Павлов ответил. Нажимая на кнопку, он отошел от машины. Что-то запах в автомобиле не очень хороший. Тяжелый запах, как будто в багажнике лежал открытый мешок с грязными протухшими носками.

— Ну что, мы закончили, — сказал Планидкин. — Сворачиваемся.

— А я как раз звонить собирался, подозреваемый у меня тут наклюнулся.

— Неужели Челдышев? — ошарашил следователь.

— Почему Челдышев? — повел бровью Павлов.

— Да повезло, пальчики с монтировки сняли.

— Нормально!

Монтировка пролежала в грязи под дождем долгое время, и надо же, пальчики сохранились, более того, их сняли обычным способом, сразу же провели идентификацию. Колышкин мастер своего дела.

— Кого ты там в отдел отправил? — спросил Планидкин.

— Так в том-то и дело!..

Челдышев, он же Челдыш, был телохранителем Никса, и не так давно его задерживали вместе с боссом. Отсюда и «пальчики» в картотеке.

— Тогда я в отдел, пообщаюсь с твоими задержанными… А кого ты там под подозрение взял?

— Да уже не знаю… Потом поговорим, я скоро подъеду.

Павлов закончил разговор и снова переключился на Зинченко.

— Вы уже уезжаете? — с плохо скрываемой надеждой спросила она.

— Да вот что-то не пойму: или вы мне врете, или мы друг друга не понимаем, — проговорил Максим, в раздумье глядя на Софью.

— Да не вру я!

— Машина чья?

— Ну так Антона машина!

Максим потребовал техпаспорт, водительские права и убедился, что женщина не врет. Автомобиль действительно принадлежал Мурмашову Антону Егоровичу. Но ведь на нем мог приехать тот же Челдышев, чтобы переспать с Зинченко…

— А как же телефон? — раздумывая вслух, спросил Павлов.

— Что? — невольно вздрогнула женщина и от нервного напряжения поежилась, как человек, которого вдруг хватил озноб.

Максим не выяснял, кому принадлежит номер телефона, но звонок проходил под ником «Антон». Зинченко — женщина незамужняя, отчитываться ей не перед кем, а раз так, ни к чему прятать Челдышева под чужим именем.

— И все-таки с кем вы вчера были? — спросил Павлов.

— С Антоном была!

— А Гречнев с Пикалевым зачем к вам сегодня приходили?

— Не знаю!

— А телефон вашего Антона остался у него в машине… И сама машина у вас. Так где же сам Антон?

— Так не знаю!

— Откройте багажник! — Павлов поднял и резко опустил руку, как будто топором рубанул.

— Зачем? — шарахнулась от него хозяйка дома. И без того бледная, она стала белой, как молоко.

— Откройте! — повторил Максим.

— Там ничего нет!

Женщина пятилась от него, пока не уперлась спиной в столб, подпирающий крышу навеса. Максим внимательно посмотрел на нее, удивляясь самому себе. И как это он сразу не догадался заглянуть в багажник.

Глава 4

Голова туго перевязана, бинтов не пожалели. Но в теменной части головы кровь из-под повязки все-таки выступила. Человек был мертв. Тело, упакованное в полиэтилен, лежало в багажнике джипа. Его Максим и обнаружил.

— Откуда это? — Зинченко мотала головой, потрясенно глядя на труп.

А Павлов смотрел на фотографию в правах на имя Мурмашова. Да, в багажнике действительно лежал оригинал.

— Это вы у меня спрашиваете?

— Но я не знала!

— Как же вы собирались вывезти труп, не зная о нем? — усмехнулся Максим, вынимая из кармана телефон.

— Не вывозила я! — Женщина держалась за машину, чтобы не упасть.

Павлов связался с Планидкиным; судя по гулу, звучащему в телефоне, следователь находился в движущейся машине.

— Как настроение, Константин Дмитриевич?

— Павлов, ну тебя к черту!

— Труп тут у нас новый в Ветряном. Убитый Мурмашов Антон Егорович. Думаю, Гречнев его с Пикалевым приземлили.

— Нет! — встрепенулась Зинченко.

— В общем, разворачивайтесь, — глянув на нее, сказал Максим и, сунув телефон в карман, спросил: — Что нет?

— То есть да! — взвешивая в уме «за» и «против», кивнула Софья.

— Так да или нет?

— Ну-у…

— Страшно?… Бандиты для того и приходили, чтобы еще страшней стало?

— П-приходили! — кивнула Зинченко.

— А мы их в отделение… Что такое очная ставка, знаете?

— Э-э… Это я!

— Что вы?

— Убила… Но я не хотела!

— Случайно вышло? — усмехнулся Павлов.

— В общем, да…

— В общем?

— Я дрова рубила, а Антон подлез. Шел, споткнулся, стал падать и прямо под топор…

— А может, под пулю?

Максим не торопился снимать бинт с головы и не знал характер полученной раны. Может, на самом деле топором, а может, Шарьялов выстрелил из ружья. Или Софья выстрелила из ружья Шарьялова.

— Да нет, топором.

— Дрова рубили? Ночью?

— Почему ночью?

— Потому что в одиннадцать Мурмашов звонил вам… Или вы сами себе звонили с его телефона?

— Ну да, ночью…

— Дрова рубили?

— Ну, показывала…

— Как дрова рубить?

— Да.

— А теперь покажите, как говорить правду.

— Я убила! Я!.. Какая разница как!

— Большая разница. Одно дело — дрова рубить, а он подлез, и совсем другое — убийство с умыслом.

— Я случайно!

— А бандиты?… Челдышев был?

— Я не знаю, кто такой Челдышев!

— Кличка Челдыш?

— Не знаю!

— Или только Гречнев с Пикалевым были? — спросил Павлов, кивком указав на ворота.

— Их не было. Другие были!

— Челдышев, Антипов?

— Антипов?

— Был?

— Ну, один другого Антипом назвал. Поехали, сказал, Антип, пусть сама разбирается.

— Сама — это вы? С чем разбирается?

— С трупом… Они видели Антона… Они за ним приезжали, его искали. Наехали на меня, где Антон, спрашивают. А там у меня кровь в коридоре, они увидели, ну, смотрят, Антон лежит. Мертвый уже… Топор забрали!

— Какой топор?

— Которым я убила, на нем кровь, отпечатки моих пальцев! Забрали на тот случай, если вдруг я на них заявлю, тогда они топор покажут, скажут, что я убила… И еще сказали, что труп вывезти нужно и закопать. А лучше в реку сбросить!

— В реку… — кивнул Павлов, глядя на пудовую гирю, которая стояла в багажнике рядом с трупом. — Это же в воду лезть надо. Или с обрыва сбросить?

— Да как-нибудь! — вздохнула, едва не заплакав, Зинченко.

— А Челдышев искал Антона? Зачем?

— Не знаю… Что-то они там натворили…

— Кто они?

— Кто они? — переспросила Софья. — Ну так он же прораб, у него бригада. Дом кому-то строили, что-то пошло не так. Вот он у меня и спрятался… Козел!.. — сквозь зубы процедила она.

— Бандиты за ним приехали?

— Да.

— Повалили забор, нашли труп Мурмашова, забрали топор и уехали? Когда это было, по времени?

— Где-то в половине первого.

— А без двадцати час прозвучали выстрелы, так?

Максим отошел от машины и, оставаясь под навесом, заглянул во двор соседнего дома. И надо же, увидел, как закрывается дверь в соседний двор. Неужели Шарьялов вернулся? Как же кстати, если да!

Наручники уехали с Гречневым, а так просто Зинченко во дворе оставлять нельзя. И группа еще не подъехала. Пришлось брать женщину с собой.

Калитку Шарьялов не починил, во двор они прошли свободно, а дверь оказалась на замке. Павлов постучал, но хозяин не откликался. Или нет никого в доме, или затаился Шарьялов. Возможно, стоит за дверью и дышит в полноздри.

— Слышь, черт, я с тобой тут цацкаться не собираюсь! Сожгу твою хату! И делов-то!

— Сожжет! — подыграла Зинченко. — Они такие!

— Давай открывай! Не бойся, нормально все будет! Пальцем не тронем!

Дверь была плотно закрыта, шумел ветер, Максим просто не мог услышать щелчок, с каким на ружье взводятся курки. Но почуял и сдал в сторону, увлекая за собой женщину. И только они сошли с линии огня, как громыхнул выстрел. Дверь пробили сразу две пули. Софья открыла рот, чтобы закричать, но Павлов закрыл его ладонью и жестом велел не двигаться.

Шарьялов не заставил себя долго ждать. Открыл дверь и, не увидев покойников, сразу же попытался ее захлопнуть, но Максим не позволил. Он тараном навалился на Шарьялова, сбил его на пол, сначала ударил в шею, а затем уже отобрал ружье.

Он не ошибся, на полу действительно лежал Шарьялов. Долговязый, нескладный, лопоухий, нос маленький, рот большой, как будто его растягивали вширь на разрыв. Одно слово, нелепый.

Шарьялов очнулся сразу же, дернулся, попытался встать, в ужасе глядя на Максима.

— Майор полиции Павлов!

— Э-э, а дом сжечь?

— Не буду я ничего жечь. И даже покушение на представителя власти прощу. Если расскажешь, как Челдышева убивал.

— Не знаю никакого Челдышева!

— Челдышев мужика в соседнем доме искал, потом зашел к тебе. Сначала его нашел, а затем тебя. Ты в него выстрелил, он ушел, раненый.

— Да? — задумался Шарьялов.

— И во всем признался!

— В чем во всем?

— В том, что ты в него стрелял. И в него, и в Антипова.

— И в Антипова? — снова задумался Шарьялов.

— Их двое было.

— Да, двое…

Максим выглянул за дверь, но Зинченко не увидел. Вышел, огляделся и заметил, как она забегает в свой двор. Воспользовалась моментом и к машине рванула. А ключи так и оставались в замке зажигания.

Софья очень торопилась, но время она уже потеряла. Пока откроет ворота, пока сядет в машину… Но Павлов вспомнил о Шарьялове. Наручников нет, скотча тоже, веревками вязать долго. А время уходит.

Максим схватил Шарьялова за шкирку, с силой потянул на себя, заставляя двигаться быстро, вприпрыжку.

Зинченко уже садилась в машину, когда Максим зашел к ней во двор. Шарьялова он оттолкнул в сторону, выдернул из кобуры пистолет и направил ствол на колесо. Прострелит шину, и на этом попытка бегства Софьи закончится. Зинченко правильно все поняла и не стала пытать судьбу. Вышла из машины, опустила голову и протяжно вздохнула.

А в это время к дому, перекрывая беглянке путь, подъехал автомобиль патрульно-постовой службы, за ним остановился микроавтобус следственно-оперативной службы.

Наручников хватило на всех, и на Зинченко, и на Шарьялова.

— И кто это у нас? — с интересом разглядывая Шарьялова, спросил Планидкин.

— А это каша, — усмехнулся Максим.

Действительно, каша. Мурмашов сбежал от бандитов к своей любовнице, та убила его, а телохранителей Никса, предположительно, оприходовал Шарьялов, по крайней мере одного из них.

— Овсяная? — спросил Планидкин.

— Из топора… Труп там в машине, Мурмашова. Она топором Мурмашова зарубила, — взглядом указав на Зинченко, сказал Павлов.

— Случайно! — не забыла напомнить Софья.

— А ты в Челдышева стрелял? — Максим с насмешкой глянул на Шарьялова.

— И я случайно, — кивнул тот. — Из ружья выстрелил, но не убил. Думал, что все… А потом смотрю, нет его.

— Ушел?

— Ожил и ушел.

— А Ямщиков?

— Смотрю, нет этого, Челдышева, а тут Ямщиков подъезжает. Ну, я не стал выходить, затаился. Он калитку выбил, в дверь кулаком стукнул и назад.

— А Челдышев в это время по дороге шел. Куда ты его ранил?

— В голову пуля попала. Думал, насквозь, она, видно, так, слегка задела. Но крови много было! И без сознания он лежал.

— А потом очнулся и ушел, — глянув на Планидкина, подвел черту Павлов. — А Ямщиков на него нарвался… Может, за Шарьялова принял. Он хоть и дрыщ, но высокий.

— Я все понял, — кивнул следователь.

— Кто дрыщ?! — обиделся Шарьялов. — Да я…

— Что ты? Еще кого-то убил?

— Ну-у…

— Что ну?

— Да нет.

— Куда делся Антипов?

— Антипов? — сник Шарьялов.

Антипов мог сбежать. Этим объяснялось отсутствие автомобиля, на котором приехали бандиты. Но в то же время Антипов мог вернуться, причем сразу, а Шарьялов убрался из дома только утром.

— Куда ты дел его труп?

— Труп? — Шарьялов с тоской посмотрел на следователя.

— Мы ведь все в доме перевернем. И собаки будут.

— Собаки? — Шарьялов вжал голову в плечи.

— Где труп? — спросил Планидкин.

— В огороде закопал, — чуть не плача, произнес Шарьялов.

— Тогда извини! — Павлов подмигнул следователю. — Ты не дрыщ, ты гигант!

— А что мне оставалось делать? Это же не я к ним в дом вломился!

— Они вломились?

— Ну, я за ружье… Всего лишь пугнуть хотел, смотрю, и один лежит, и другой.

— А они в дом ворвались? — спросил Максим.

— Да.

— Зачем?

— Ну-у… — замялся Шарьялов и почему-то посмотрел на соседку.

— А у них с головой не все в порядке! — подсказала та. — На людей как собаки бросаются!

— Да, как собаки! — согласился с ней Шарьялов.

Но Максима не убедили в правоте своих слов ни тот, ни другая.

— Две собаки? — спросил он.

— Ну, образно, — кивнула Зинченко, снова глянув на Шарьялова.

— Одна собака сбежала, убив потом человека, другая в огороде. А машина куда делась?

— Какая машина?

— Так собаки же, наверное, не пешком пришли. На машине приехали. А машины нет. Куда делась машина?

Джип Мурмашова стоял во дворе у Зинченко, сгоревший микроавтобус Ямщикова нашли где-то за городом, а больше машин в окрестностях приселка Павлов не замечал. Если не считать «Икс-Рей» Николая Зайцева. Бандиты, конечно, могли приехать на этой машине, но зачем им ставить ее во двор к посторонним людям?

— Уехала машина, — кивнул Шарьялов, глянув на соседку.

— Уехала?

На машине мог сбежать третий бандит, но почему он тогда не застрелил Шарьялова? Испугался? Если так, то мог бы привести подкрепление. Гречнев и Пикалев, они появились только утром. А с Шарьялова должны были спросить сразу. Так нет, он даже труп успел закопать.

— Уехала.

— Сама по себе?

— Нет.

— Что-то вы не договариваете, — глянув и на Шарьялова, и на Зинченко, догадался Павлов. — Девочки и мальчики… О чем вы там договорились?

— Да не договаривались мы! — мотнула головой Зинченко.

— Кто на машине уехал?

— Я даже не знаю, как ее зовут, — выдавил из себя Шарьялов.

— Женщина?

— Молодая, — глянув на Зинченко, кивнул Шарьялов.

— А вы что скажете, Софья Владимировна?

— А что я должна сказать? — нахмурилась Зинченко.

— Вы знаете эту женщину?

— Знаю, — так же, как и Шарьялов, под нажимом призналась Софья.

— Теперь говорите.

— Из-за нее все вышло… Прихожу домой, смотрю, машина стоит. Подумала, что Антон в доме, обрадовалась. Слышу, вода в ванной льется, открываю дверь, а там баба!

— Вам это не понравилось! — с усмешкой предположил Максим.

— Ну почему же, понравилось! Я потому за топор и схватилась!

— И на бабу?

— Она меня толкнула, из ванной выскочила, я за ней. Ну и…

— Что ну и?

— Ну, я топор в нее кинула. А тут Антон, топор ему прямо в голову… А эта сука убежала!

— Куда? — Максим перевел взгляд на Шарьялова.

— А я домой как раз шел, смотрю, баба выбегает… Ну, я как истинный джентльмен…

— Что как истинный джентльмен? — поторопил Планидкин.

Он рвался к трупу, которым занимались эксперты, но и уйти не мог, уж очень бурную картину рисовали местные «художники». Уровень художества, что называется, зашкаливал.

— Домой к себе ее отвел. Спрятал от нее! — Шарьялов кивком указал на Зинченко.

— А чего прятать? — фыркнула та. — Как будто мне до этой суки было!..

— Не до нее?

— Антон кровью истекал! — всхлипнув, вдруг заплакала женщина.

— А потом бандиты появились?

— Ну да.

— Мурмашова искали? И его подружку?

— Ну, в общем, да.

— А что сразу не сказали?

— Так это, я ж эту суку убить хотела…

— А убила Мурмашова.

— Случайно его, а эту… Эту случайно не могла убить.

— А у тебя что за секретность? — обращаясь к Шарьялову, спросил Максим. — Почему сразу не сказал?

— Так это…

— Тоже убить эту несчастную пытался?

— Ну нет!

— Изнасиловать?

— Э-э… Нет, конечно!

— Изнасиловал?

— Да нет! — взвился Шарьялов.

— Ну, если нет, колись!

— Так я все сказал!

— Как женщину зовут? Фамилия, имя?

— Да не знаю! — мотнул головой Шарьялов.

— Мы все равно ее найдем! — пристально посмотрел на него Максим.

И женщину они найдут, и машину, на которой она уехала. И как она связана с Никсом, узнают. Майор Павлов ничуть в том не сомневался.

Чем дальше в лес, тем больше дров. Пока только три трупа, один на дороге, другой в машине, третий в огороде выкопали. Интересно, что дальше?

Подполковник Малахов только что вернулся из Астрахани, два дня там пропадал. Утомился с дороги, но всю усталость как рукой сняло. Три трупа в одной цепи событий, которая тянулась к Никсу.

— Если с одного конца смотреть, то сначала убили Ямщикова, потом нашли труп Мурмашова, дальше Антипова, — разглагольствовал Павлов. — А если глянуть с другого? Не знаю, но Мурмашов обидел Никса или разгневал. Мурмашов со своей подружкой сбежал к любовнице, Зинченко вместо того, чтобы разобраться, набросилась на несчастную женщину. Мурмашов попал под горячую руку, первый труп; несчастная сбежала, попала к Шарьялову, не знаю, что он с ней там делал, но появились телохранители Никса, два выстрела, и одного из них он убил. Второго ранил, тот полежал некоторое время без сознания, потом очнулся и убил еще одного.

— Да уж, — качнул головой Малахов.

— А утром появились засланцы Никса — Гречнев и Пикалев — Кеша и Пикаль.

— Это ты правильно сделал, что принял их, — кивнул Малахов.

— Да это Стасов позвонил, сказал, что машину нашли. Ну, микроавтобус Ямщикова. Сожгли машину. Вот я и подумал, сначала Кеша и Пикаль машину сожгли, а потом дальше следы стали заметать. Может, Зинченко убить собирались, может, просто поговорить, чтобы язык за зубами держала. Не знаю, и Кеша молчит, и Пикаль. Да дело не только в этом. Дело в том, что Челдышева нет нигде. По больницам прошлись, по моргам, нет его там, прячут где-то. Может, у Никса в доме, хотя вряд ли,

— Ну, к Никсу мы, конечно, заглянем, — кивнул Малахов. — И с Гречневым поговорим, и с этим…

— С Пикалевым, — подсказал Макс.

— С ним поговорим, узнаем. Все, что нужно, узнаем.

— А может, Челдышева и в живых-то нет. Может, загнулся. Мурмашов тоже не сразу умер, пожил чуток, Зинченко даже голову перебинтовать успела, думала, ничего серьезного… Врет, конечно. — Макс почему-то смотрел куда-то в сторону. — Сразу поняла, что рана серьезная, «Скорую» надо было вызывать, а она испугалась… Идиотка!

— Это ты о чем?

— Так труп вывезти пыталась. Не знала, что с ним делать. Думала, в огороде закопать, как Шарьялов, потом решила вывезти, в машину загрузила. Сначала в доме убралась, не поверите, там в доме чистота идеальная… Кровь, правда, все равно нашли, под половицу натекла. А сверху так сияет все!

— Ты что-то другое хочешь сказать, — Малахов с подозрением смотрел на подчиненного.

Что-то не договаривал Макс, что-то скрывал.

— Так это, и Шарьялов дом генералил, даже входную дверь от крови отмыл. И сапоги вымыл, в которых труп закапывал. А в огороде грязь, мы сразу поняли, где копать… Грязищи жуть!

— Ты мне так и не сказал, кто с Мурмашовым был.

— Женщина с ним была.

Макс, казалось, заставил себя посмотреть начальнику в глаза.

— Кто такая? — дурное предчувствие еще не шевельнулось, но уже проникло в душу.

— Так в том-то и дело, что Зинченко говорить про нее не хотела… И Шарьялов молчал как рыба об лед… Она ведь голая из дома выбежала.

— Кто, Зинченко?

— Да нет, эта… молодая. Шарьялов говорит, что красивая… А он мужик озабоченный, мог и воспользоваться моментом… Может, она и от него вырвалась. Только он не за топор схватился, а за ружье, ну а тут Челдышев с Антипом. Он выстрелил, они упали, а она бегом и в машину…

— Голая?

— Возможно, — Павлов снова отвел в сторону взгляд.

— Кто такая? Как ее зовут?

— Катя.

— Катя? — Малахов с трудом сдержал вздох облегчения.

Он жил с красивой молодой женщиной. Увы, но Ева далеко не образец благочестия. Не столько распутная, сколько избалованная легкими деньгами. Ее братья унаследовали химкомбинат, ради которого и был в свое время воздвигнут Волговодск, она владела самым большим в городе торговым центром. Вышла замуж, развелась, долгое время жила в свое удовольствие. И года не прошло, как Артем возглавил районную полицию, а Ева уже успела засветиться в двух уголовных делах. И даже стала причиной смерти своей одноклассницы, муж которой заманил Еву к себе на огонек, а потом растрепал, что переспал с нею. Жена слишком эмоционально потребовала объяснений, и Козоев ее задушил. А на него вышел убийца, который всего лишь не успел привести приговор в исполнение. А приговор вынес брат Евы — Виталий Лазарев. Он же задолго до этого приговорил к смерти полковника полиции Земского, который имел неосторожность завести роман с Евой. Следующий начальник районной полиции потребовал у Евы объяснений, сцепился с Лазаревым и вскоре отравился водкой.

Земский застрелился, подполковник Хохлатов отравился, майор Чиркин также погиб в результате «несчастного случая». Все понимали, что их убили, поэтому должность начальника отдела МВД долгое время оставалась вакантной, пока подполковник Малахов не согласился ее занять. Тогда он совершенно не боялся смерти. Да и сейчас не страшно.

Не успели посадить Козоева, как Ева снова отличилась. Отправилась в гости к видному профсоюзному деятелю, только там, у него дома и взялась за голову. Если ей верить, до постели дело не дошло. Так это или нет, но Ева уехала, а Трутова в ту же ночь убили. Под подозрение попала Ева и ее брат, но Трутова, как оказалось, убил человек, близкий к Борщевику.

Малахов помнил свое состояние, когда узнал, чьи следы обнаружили тогда на месте преступления. Ева обладала уникальной способностью спотыкаться на ровном месте, поэтому он бы не удивился, назови Макс ее имя. Он даже готовил себя к этому.

— Катя, — кивнул Павлов. — Так она назвалась.

— Назвалась? — встрепенулся Артем.

— Не хотела называть свое настоящее имя.

— А настоящее имя? — Малахов, не мигая, смотрел на подчиненного.

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Шарьялов не сказал, он не знает.

— Нет?

— Зинченко сказала. Челдышев про какую-то Еву спрашивал.

— Про какую-то? — похолодел Артем.

— Зинченко сказала, а Шарьялов опознал. — Макс коснулся пальцами кармана, в котором у него находился телефон.

— Ева?

— Лазарева.

— Подружка Мурмашова? — с трудом разжимая челюсти, проговорил Малахов.

— Надо выяснять, — Павлов смотрел куда-то сквозь него.

Малахов кивнул. Визит к Никсу откладывался, сначала — разговор с Евой.

Глава 5

Лифт остановился, стеклянные створки раздвинулись, путь свободен. Артем вышел в просторный, ярко освещенный холл. Первый ярус четырехэтажного пентхауса, здесь и кафе, и кинотеатр, и спортзал. И рабочее место нового телохранителя Евы. Вернее, телохранительницы. Таис, как звали девушку, внешне напоминала мужчину. Короткая прическа, невыразительные черты лица, плоская фигура, даже походка мужская.

— Товарищ полковник! — улыбнулась Таис.

— Не заигрывай! — усмехнулся Артем.

Не полковник он еще, но все к этому идет. Может, этим летом присвоят, если не накосячит. Или связь с морально неустойчивой женщиной не всплывет.

Опустился внутренний лифт, появилась Ева — красивая, легкая, воздушная. Волосы распущены, свежий макияж, запах желанной женщины. Платье свободное, из чистого шелка, на ощупь такое же нежное и гладкое, как ее кожа.

— Ну, наконец-то! — Ева обвила руками его шею, но в глаза не посмотрела.

— Соскучилась?

— Спрашиваешь!

Она повела его к лифту с такой поспешностью, как будто сгорала от нетерпения и срочно требовался пожарный. А ведь не так давно Ева умирала от счастья в его объятиях. Но в последнее время она остыла и к Артему, и к его ласкам. Может, и не совсем охладела, но огоньку точно не хватало. Она не говорила, но он чувствовал. И сам ничего не говорил. Ждал, когда совсем остынет. Поэтому не торопился со свадьбой. А ведь они шли к этому. Хотели весной пожениться, потом перенесли на лето. В расчете на осень.

Но сейчас Ева действительно пылала изнутри. И очень-очень чего-то хотела. И так тесно прижалась к нему в лифте, потерлась о него, как та кошка о хозяйскую ногу. Даже замурлыкала.

— Что это с тобой? — удивленно спросил Артем.

— Как это что? — И она удивилась, и так же неискренне. — Соскучилась! Два дня тебя не было!

Створки лифта открылись, они вышли к бассейну. Ева скинула с плеч бретельки платья.

— Всего одну ночь.

— Эта ночь тянулась как целая вечность.

— Ну да, то одно, то другое.

— Что, то одно, то другое? — Ева повернулась к Артему. Хотела посмотреть ему в глаза, но взгляд поплыл. И губы дрогнули.

— Когда ты вернулась домой? — спросил он.

— От мамы? — Ее пальцы нащупали правую бретельку платья, вернули ее на плечо.

— Ты была у мамы?

— Да.

— А раньше?

— Где раньше?

— Я все знаю!

— Что ты знаешь? — Ева толкнула его в грудь, крепко сжав кулачки.

— Все!

— Да нет, это я тебя знаю! Когда ты говоришь, что знаешь все, на самом деле ты не знаешь ничего!

Ей катастрофически не хватало уверенности, и она нервно сжимала кулачки.

— Куда ты дела машину Челдышева? — резко спросил Артем.

— Какого еще Челдышева? — Ева умоляюще смотрела на него.

Он должен был замолчать, иначе она разревется.

— Бандиты Никса тебя искали. — Малахов пристально смотрел на нее.

— Какого еще Никса?

— Кто такой Мурмашов?

— Еще и Мурмашов?

— Почему ты пряталась с ним в Ветряном, у Софьи Зинченко?

— У Софьи?

— Ты убегала от нее голышом!

— А этот козел хотел меня изнасиловать! — не выдержала Ева, и слезы хлынули из ее глаз, но Артем не ощутил в себе желания вытереть их.

— Давай с самого начала.

— Это все бильярд! — всхлипнула она.

— И с кем ты играла в бильярд?

— Э-э… В каком смысле? — встрепенулась Ева.

— С кем?

— Ни с кем!.. То есть я была у него дома.

— У кого у него? — спросил Малахов.

— Понимаешь, мне нужно было проверить себя… — Ева смотрела на Артема широко раскрытыми глазами, тщетно и отчаянно пытаясь придать им выражение невинности.

— На бильярде?

— Ну почему на бильярде? Вообще!

— С кем?

— Говорю же, вообще… В последнее время ты перестал уделять мне внимание!

— Я?! — Артем удивленно повел бровью.

— Ну, я тоже слегка остыла… Так бывает, когда долго живешь вместе. Даже если очень-очень любишь!.. Наступает момент, когда возникает потребность проверить себя, проверить свои чувства на прочность.

— Наступает, возникает… Короче можно?

— Ну, я когда Эдика увидела, поняла, что пора.

— Что пора, чувства на прочность проверить?

— Ну, в общем, да, — вздохнула Ева.

— Проверила?

— Он дом построил, бильярд покупал у нас в центре, увидел меня, пристал, девушка, девушка… В общем, познакомились.

— А вчера я уехал.

— Да, ты уехал… и Эдик позвонил. Бильярд, сказал, установил, обмыть, сказал, надо. Ну, я его послала!

— Откуда, с бильярда?

— Нет, из дома… А он подъехал, звонит, спускайся.

— Опускайся, — поправил Артем.

— Нет, спускайся, — не согласилась Ева.

— И ты опустилась, — настаивал он.

— Ну, в общем…

— Кто такой Эдик?

— Ну ты же спрашивал про Никса. Так вот это его брат. Я потом это уже узнала.

— На бильярде? Или под ним? Где ты там лузы раздвигала? — не в силах сдерживать себя, спросил Артем.

— Да не было ничего!

— Ну, конечно!

— Нет, правда!

— Правда в том, что ты катала шары в гостях у моего врага.

— Эдик — твой враг?

— Никс — мой враг. А тебя развели как последнюю шлюху… Ты узнала, что Эдик — брат Никса. Дальше что?

— Нет, сначала Эдик попытался меня изнасиловать!

— Он что, извращенец, нормально не может?

— Нормально я ему не отдалась! Тогда он меня на диван повалил! Под юбку полез!

— Давай без подробностей! — поморщился Артем.

— И залез бы! Если бы брат не приехал.

— Никс?

— Ну да, дверь открывается, входит этот самый Никс. А с ним Борщевик.

— Кто?!

— Борщевик… Я его узнала, и он меня узнал. Не знаю, что на него нашло, но он ударил Эдика. Сначала Никс его за шкирку схватил, с меня сорвал, а потом Борщевик ударил. И на меня глянул. Ну, рисанулся! Типа, герой!..

— Дальше что?

— И еще раз Борщевик ударил Эдика!.. А потом еще… За кий схватился, да как даст! По спине!

— Кием?

— Кий сломался, на две половины разлетелся… Ну, Эдик и сорвался.

— В смысле, сорвался?

— В смысле, ударил в ответ.

— Борщевика?

— Кием… Вырвал у него из руки обломок… А обломок острый, ну, знаешь, если палку вдоль расщепить… В общем, острием ему в горло.

— Та-ак!

— Борщевик схватился за горло, захрипел.

— Пробил горло?

— Не знаю. Но подумала, может, и пробил. Смотрю, внимания на меня не обращают, ну, я тихонько, бочком, бочком. И бежать! А за мной какой-то мужик. И догнал! Ну, думаю, все! А он дальше бежать! Ну, я за ним. Спустились во двор, там у него машина была, мы сели, он ворота открыл.

— Что за мужик?

— Не знаю, он сказал, что нам лучше не знать друг друга. Он-то и брать меня с собой не хотел… Да я и не собиралась с ним ехать; до города, думаю, доеду, а там уже сама. А он в город ехать не стал. Сразу на Ветряное, там у него любовница… Ты, я так понимаю, в курсе.

— В курсе. Ты там у любовницы этой душ принимала.

— Ну вот, ты знаешь! И хорошо, что знаешь, а то подумаешь, что я еще и с Антоном.

— С Антоном нет, только с Эдиком. — Артем в упор смотрел на Еву.

И она богатая невеста, и он далеко не бедный жених, но все-таки они не пара. Душевный мезальянс у них, не подходят они друг другу. И очень хорошо, что дело так и не дошло до свадьбы. А Эдику спасибо, наконец-то появилась веская причина поставить точку в затянувшихся отношениях. Проверить свои чувства на прочность, так, кажется, это сейчас называется.

— Так и с Эдиком ничего не было!

— А с Шарьяловым?

— С кем?

— С соседом Софьи Зинченко. Долговязый, лопоухий.

— А-а, лопоухий гаденыш!.. Не было ничего с ним!

— Что там у вас было, меня не интересует. А вот то, что он за ружье схватился.

— Как это не интересует? — ахнула Ева.

— Не интересует! — отрезал Артем.

— Да он меня чуть не убил! Я ему: одежду давай! А он стоит, смотрит, ухмыляется. А у него там в доме даже скатерти на столе нет. И на диване ковер, а не покрывало. На окнах шторы были, но это я уже потом сообразила. А тогда я в шкаф полезла, ну, думаю, хотя бы простыню взять или полотенце. А там ружье!

— Ружье?

— Да! Я схватила, ну, думаю, мозги вышибу! — Голос у Евы звенел от переполняющих ее чувств. — И вышибла бы! Только там патронов не было!..

— Но потом-то они появились?

— Потом появились! Этот дрыщ ружье у меня вырвал, достал из ящика патроны, зарядил. И на меня ружье направил. Давай, говорит, по-хорошему ложись, а то плохо будет. В два ствола, говорит, больно. Одной пулей, говорит, полбашки и другой полбашки, ничего не останется.

— Угрожал?

— Еще как угрожал!.. А я стою перед ним голая! Ну не мразь?

— Кто?

— Гнида эта ушастая!

— Значит, стоишь перед ним, дальше что?

— А что дальше? Или давай, или с двух стволов в голову!.. А тут вдруг эти заходят!.. Ушастый этот орал как идиот, не слышно было, как они зашли. А они заходят! Ну, этот и пальнул с двух стволов! И ведь в голову попал! И одному, и другому!.. Я стою, смотрю, глазами хлопаю, а он ружье перезаряжает! Руки у него трясутся, один патрон упал, он стал поднимать. Поднимает, а сам на меня смотрит! Я же все видела, меня тоже надо было!.. Но я же не овца! — вдруг вскинулась Ева и торжествующе, с чувством собственного достоинства глянула на Малахова.

— Не овца, — кивнул он. — Но убежала стриженая!

— И что?

— Села в машину и уехала.

— Села в машину и уехала! — подтвердила Ева.

— А ключи откуда?

— Так в замке зажигания были. И двигатель работал… Музыка играла. Тяжелый такой рок! Страшный, как будто бензопилой по нервам. Они ведь убивать приехали!

— Но ты оказалась самой шустрой!

— Ну да, оказалась…

— Где машина?

— Не знаю. Я к маме приехала, там ее бросила. Виталик обещал человека прислать, ну, чтобы машина исчезла. Зачем она там?

— Брату звонила?

— Мама звонила.

— Надо было у мамы остаться. Или к Виталику ехать. У него охрана. Или ты не боишься Никса?

— А ты думаешь, у меня охраны нет? Таис там внизу, и во дворе машина или даже две, Виталий людей прислал. Ну и консьержи, ты знаешь, наши люди. Мне сразу позвонили, как только ты подъехал.

— Почему мне не позвонила?

— Ну-у…

— Что ну?

— Виталик сказал, что с Никсом договорится. Ну, если в полицию не обращаться…

— Не обратилась, — кивнул Артем.

— А почему?… Да потому что ты сам все узнаешь! Ты же Малахов! — заигрывая, улыбнулась Ева.

— Малахов не Малахов, а узнал. Хотя и не все… Ты, говоришь, в городе хотела выйти, а Мурмашов тебя в Ветряное повез.

— Там недалеко.

— Где там? — Именно этот поселок интересовал Артема.

— Там улица на самой окраине, у кого есть деньги, строятся, а у кого нет, отдыхают на соседней улице, — усмехнулась Ева.

— У Эдика деньги есть?

— Ему брат помог.

— Брат может, — кивнул Малахов.

Никс пришел на место Грамаря, который заведовал икорным бизнесом, а деньги там нешуточные.

— Брат у него крутой, жесткий такой.

— Название улицы?

— Не знаю. Знаю, что микрорайон там новый. Дом Эдика, дальше котельная новая, а за ней дома высотные.

— Котельная?

— Ну, труба такая полосатая… Да, номер дома шестьдесят шесть. Я еще подумала, одной шестерки не хватает.

— Что еще подумала?

— Подумала, что пронесет, а от тебя ничего не скроешь.

— Пронесло. Причем без всякого пургена… Так пронесло! Три трупа у нас.

— Так это лопоухий стрелял, я здесь при чем?

— А Антон Мурмашов?

— Антон?… Ну да, Сонька эта его Антоном называла.

— Ты от Соньки убегала?

— Голышом убегала! Голышом! — Ева закатила глазки. — Может, хватит?

— А Сонька топор в тебя кинула!

— Да, топор у нее был… Эта сука с топором на меня бросалась!

— А топор в Антона попал.

— Может быть, в него. Я слышала, как он орал благим матом!

— Мог и матом, — кивнул Артем. — Он ведь не сразу умер.

— Умер?

— И лопоухий одного убил. А второй ушел. И по дороге человека убил.

Видно, не так уж и сильно досталось Челдышеву, если он смог убить. И даже труп с дороги убрать догадался. А ведь мог просто переехать через тело.

— Я не знала!

— А если вы вместе убили? И с Челдышевым вместе! И с Сонькой!.. И даже с Шарьяловым… Три трупа, гражданка Лазарева, три трупа!

— Как ты меня назвал?

— Как назвал, так в кузов и полезешь.

— Ты меня арестуешь?

— А если ты врешь все? Если ты не была ни у какого Никса?

— Не была я у Никса, я у его брата была!

— И Борщевик там был?

— Да, появился.

— И Эдик ударил его острием кия?

— Ударил.

— Ты видела?

— Своими глазами!

— А кровь? Если горло пробить, крови много будет… Ты кровь видела?

— Кровь? Не видела… Ну, может, что-то и было. Борщевик, он же спиной ко мне стоял. А я сразу же бежать, как будто за ворот кто-то схватил!

— Кровь не видела?

— Нет.

— И что с Борщевиком стало, не знаешь?

— Нет.

— И что с Эдиком этим стало, тоже не знаешь?

— Не знаю!

— Он тебе звонил? После того как ты сбежала.

— Куда звонил? Я телефон там оставила: и телефон, и все остальное… Что на мне было, в том и уехала.

— Да уж, закрутила ты карусель.

— Я закрутила?!. Нуда, Борщевик за меня вступился. Джентльмен!

— Не знаю.

— Ты вот на меня наезжаешь, а он заступился!

— Извини, больше не буду, — поворачиваясь к Еве спиной, сказал Артем.

Он узнал от нее все, что нужно, и даже больше. Ладно, Ямщиков, Антипов и Мурмашов, а вот если еще и Борщевика убили, это уже самая настоящая сенсация. В узких, разумеется, кругах. На широкую публику это дерьмо выносить совсем не обязательно.

— Ты куда?

— Позвони брату, пусть он усилит охрану. На всякий случай, — на ходу сказал Малахов.

— А ты куда?

— Работа у меня.

— А когда тебя ждать?

— Не ждать! — качнул головой Артем.

— Эй! Так нельзя! — Ева схватила его за руку и в лифт зашла вместе с ним.

— Нельзя. Но ты же поехала. К своему Эдику.

— Мне нужно было проверить себя!

— И мне нужно себя проверить. Поэтому давай поставим наши отношения на паузу, — усмехнулся Артем.

— Ты не можешь меня бросить!

Малахов промолчал. Он все сказал, больше добавить нечего.

— Я тебе не какая-то там! — рассерженно, с досадой процедила сквозь зубы Ева.

Артем лишь презрительно усмехнулся. А какая она, если «ложится играть» в бильярд с первым встречным?

Еще по дороге он позвонил Стасову и велел готовить группу на выезд. И попросил узнать, где находится дом Эдуарда Никишина, родного брата Никса. И приметы дал: северная окраина, дом номер шестьдесят шесть, котельная, микрорайон.

Позвонил Артем и Павлову, попросил привести к нему в кабинет Гречнева. И результаты экспертизы подготовить.

Бандита доставили в кабинет, наручники, в которых он был, снимать не стали. Здоровый бык, если взбунтуется, дров может наломать. Так рассуждал конвой, да и Малахов так считал.

Малахов откинулся в кресле и, не мигая, глядя на задержанного, скрестил на груди руки.

— Давай валяй!

— Что валять? — буркнул громила.

— Что с Борщевиком?

— С каким Борщевиком?

Малахов недоуменно вскинул брови.

— Ну, я знаю, кто такой Борщевик, — спохватился Гречнев.

— И я знаю, что это ты сжег машину, на которой приехал твой дружок Челдышев.

Не ошибся Павлов, на одежде Гречнева и Пикалева обнаружились микрочастицы копоти, которая образуется при сгорании бензина. Работать бандиты старались аккуратно, одежду не пачкали, ни одного пятнышка на куртках, на джинсах, но микрочастицы их подвели.

— Да костер мы тупо жгли!

— Замерзли?

— Ну да.

— Когда Борщевика хоронили? — предположил Малахов.

Он знал, как ломается кий, острой половинкой запросто можно проткнуть горло до самого мозга.

— Кто хоронил? — разволновался Кеша.

— Вот я и спрашиваю кто. Убил-то его брат Никса. А кто хоронил?

— Борщевика убили? — голос у бандита заметно дрожал от внутреннего перенапряжения.

— Когда он в город вернулся?

— А он возвращался?

— Дурак ты! — усмехнулся Малахов. — Не понимаешь, что происходит. Может, я попробую объяснить?

— Не надо ничего объяснять! — буркнул Гречнев.

— Эдик убил Борщевика, Мурмашов это видел. Мурмашов сбежал, чтобы его не убили, как свидетеля. Челдышев и Антипов отправились за ним, нашли его, но нарвались на пулю, одного похоронили, другой сбежал. В дороге Челдышев убил случайного водителя, уехал на его машине, от которой ты с Пикалевым потом избавился, — сказал Малахов. И вдруг резко, громко спросил: — Где Челдышев?

Гречнев чуть не подпрыгнул на стуле.

— Не знаю я!

— А зачем Никс Челдышева за Мурмашовым отправил? Потому что переживает. Очень переживает. Ты вот молчишь тут, а Никс думает, как шкуру свою спасти… Он ведь на тебя все спишет. Ты и Борщевика убил, и за Мурмашовым охотился. Может, вы и Челдышева закопали. Может, он сам умер, а скажут, что ты его убил… Пикалев скажет. Ему ведь тоже шкуру свою спасать надо… Хочешь остаться крайним?

— Я знаю, куда ты гнешь, командир. Но мне сознаваться не в чем, такая вот беда. Так что зря стараешься! — усмехнулся Гречнев.

— А может, это ты Ямщикова грохнул?… Мы вот на Челдышева думаем, а Ямщикова ты убил. Ехал за Челдышем, а он там на дороге стоит с Ямщиковым. А в машине у тебя монтировка, раз — и нет человека…

— Ну ты, начальник, в натуре! — возмущенно протянул бандит.

— Вам бы машину подальше надо было отогнать, а вы ее, считай, в самом городе сожгли. Промзона там, понимаю, но там ведь тоже люди. Обязательно найдутся свидетели. Работать мы умеем, обещаю, свидетели будут. Сначала привяжем тебя к машине Ямщикова, а затем и к трупу. За убийство сядешь.

— Работать вы умеете, — посетовал Гречнев.

— А зачем ты нужен обществу? Какая от тебя польза? С законом дружить не хочешь, от показаний отказываешься. Изолировать тебя от общества нужно. С последующим перевоспитанием. Пятнадцати лет, думаю, хватит.

Гречнев опустил голову и закрыл глаза.

— Что произошло в доме у Эдуарда Никишина? — чувствуя, противник дал слабину, поднажал Малахов.

— Что произошло? — подняв голову, Гречнев с ухмылкой резко посмотрел ему в глаза. — Да Эдик шлюху какую-то снял!

Артем смог сохранить самообладание, но только внешне.

— Дальше что?

— А что дальше? Трахнул ее! Прямо на бильярде!..

— За что Борщевик ударил Эдика?

— А он тоже там был?… Наверняка со своим кием!.. У нее там ничего не порвалось? — с ухмылкой глядя Артему в глаза, нагло спросил Гречнев.

Он, конечно же, знал, о ком говорил. И знал, кем Ева приходится подполковнику Малахову.

Артем качнул головой, взял со стола ключи, расстегнул наручники.

— Это зачем? — нахмурился бандит.

— Ты что-то спросить хотел? Давай спрашивай!

В предстартовой тишине голос Малахова звучал особенно зловеще.

— Ну, я сам ничего не видел… Потому и спрашиваю, — уже не так нагло, с опаской, но все же спросил Гречнев.

И в ожидании удара напряг пресс. Очень сильно напряг и даже улыбнулся, представляя, как Малахов отобьет кулак.

А мышцы живота у него действительно оказались крепкими и прочными, как будто сотканы были из стальных волокон. И кулак Артем отбил, чуть не скривившись от боли. Но и Гречневу досталось. Не выдержал он удар в живот, согнулся в поясе. И тут же последовал очередной удар, коленкой в голову. Падая, Гречнев снес приставной стол, посыпались стулья.

Тут же открылась дверь, появился конвойный.

— Нормально все, стул сломался, — сказал Малахов, нависая над бандитом.

— Понял!

Дверь закрылась, сотрудник исчез, а Малахов продолжил давить на Гречнева, который почему-то и не помышлял о реванше.

— Это все, если стул сломается, — сказал Артем. — Сначала запор, а потом полная интоксикация организма. А вот на вскрытии обделаешься, пацаны так оборжутся, что даже на похороны не придут. Не веришь?

— Да верю, — кивнул Гречнев, с опаской поднимаясь.

— Так кто там на бильярде лежал? — Артем ударил его по ногам, возвращая в исходное положение.

— Ну, на самом деле Эдик обломался.

— Обломался?

— Ну, я не знаю, может, баба эта цену себе набивала. Может, Эдик на самом деле пытался ее взломать. Не знаю, как там было. Знаю, что Борщевик на Эдика жестко наехал.

— Что конкретно у Эдика обломалось? Кий? Чем он Борщевика ударил? И куда?

— Да вроде ударил.

— И что с Борщевиком стало?

— Что с Борщевиком? Да нет, это с Эдиком стало! Борщевик его так замесил! Там живого места нет.

— А Борщевик?

— Уехал Борщевик… Эдик дом построил, Никс Борщевика хотел там поселить. А тут такое…

— Такое что?

— Ну, так это, вы же не просто так Челдыша ищете.

— Ищем.

— И домой к Никсу поедете.

— Поедем.

В дверь постучали, показался Стасов и выразительно глянул на Малахова.

— Товарищ подполковник, все готово!

— Сейчас… Заходи!

Рукой Малахов подал знак Стасову, а головой — Гречневу.

— Уехал Борщевик, палево у Эдика оставаться, — сказал Кеша.

— Куда уехал?

— Чего не знаю, того не знаю!

— С кем он был?

— Да не знаю. Нас же там не было, так, рассказали потом.

— Кто рассказал?

— Эдик… Придурок, — чуть не сплюнул бандит.

— Где он сейчас?

— Не знаю. Может, с Никсом?

— А Никс где?

— Может, дома, может, еще где. Мы же здесь, откуда нам знать?

— А Челдышев где?

— Не знаю.

— И машину ты его не сжигал?

— Я вам все рассказал, что знал. Все, больше нечего сказать… — пробурчал Гречнев. И немного подумав, спросил: — Зачем мне машину на себя брать? Зачем мне чужое убийство на себя вешать?

Малахов кивнул, соглашаясь с Гречневым. Контакт с Челдышевым — это причастность к убийству Ямщикова, а может, и соучастие в его убийстве, поэтому Кеша будет отнекиваться до последнего. А сейчас некогда заниматься убийством Ямщикова, когда на повестке дня — Борщевик, Никс и его брат. Вернее, на повестке вечера. Рабочий день уже закончился, но когда это останавливало работу полиции?

Глава 6

Устал эксперт, глаза слезятся, а работы полно. Бильярдная занимала весь мансардный этаж, «квадратов» пятьдесят, а где Никишин мог ударить Борщевика, не ясно. И следов крови не видно. Чистота в помещении, на бильярдном столе ни пятнышка, но именно это наводило на мысль: следы крови уничтожили. Как и то, что окна здесь распахнуты настежь; не просто так проветривалось помещение. Не обошлось здесь без химии.

— Да уж! — осмотрев студию, вздохнул Колышкин.

Весь день он сегодня на ногах, и у Зинченко в доме работал, и у Шарьялова. А тут еще и Никс подоспел.

Штурмовать дом не пришлось. Подъехали, хозяева не отвечали, только собака за воротами гавкала. А постановление на обыск при себе, «болгарка» легко справилась с воротами, собаку аккуратно усыпили на время, дверь открыли. Пусто в доме, ни единой живой души, только сквозняки гуляют. Но, может, это и к лучшему. Максим тоже устал за день, хотелось тишины и покоя.

— С дивана можно начать, — предложил Павлов.

Может, Эдик на диване к Еве приставал, может, на бильярдном столе, может, у барной стойки. Вариантов много, и все их нужно обойти. А следы крови, если они смыты, обнаружить непросто. С помощью реактива «Воскобойникова» можно, проба с люминолом помогает, но лучше всего работает ультрафиолетовое облучение. Самый простой способ — обработать место перекисью водорода. Если перекись вспенится, значит, кровь. Но та же перекись способна уничтожить след крови так, что никакая экспертиза их не обнаружит. И нашатырный спирт уничтожает.

Но не все так просто. Кровь — вещество жидкое, текучее. И Зинченко начисто вымыла полы, пытаясь уничтожить следы преступления, и Шарьялов поступил так же глупо. Но ультрафиолетовое облучение вывело их на чистую воду. А еще кровь обнаружилась под половицами, затекла в щель, там и засохла.

А здесь, в студии, полы, как назло, плиточные, зазоры заделаны качественно, замазка свежая, гладкая, ровная, без трещинок и щербинок. Кровь с такой поверхности можно смыть без остатка, а если еще и химией обработать… А у преступников, увы, времени было много. И ума наверняка хватило следы уничтожить.

— С дивана и начну, — вздохнул Колышкин, почему-то глянув на дверь.

Не верил он, что сможет найти здесь биологические следы преступления. Тогда придется переходить на лестницу, а там второй этаж, первый, подвал. Дом у Никишина немаленький, за ночь не управиться. А искать везде нужно. Может, Борщевику на кухне кровь пустили или даже в хозяйской спальне. А может, и не было ничего, как говорил Гречнев. Но бандиту верить — себя не уважать. Впрочем, Еве Максим тоже не доверял. И угораздило Малахова связаться с этой сучкой.

На кожаном диване Колышкин ничего не обнаружил. Ни следов крови, ни других физиологических выделений, даже потожировые следы отсутствовали.

— Химией обработали, а потом, я думаю, ультрафиолетом, — вздохнул эксперт.

И обследование бильярдного стола, барной стойки, наконец пола привело к тому же — отсутствию результата, которое само по себе можно было считать результатом. Если помещения так тщательно обработали, значит, здесь действительно произошло что-то ужасное.

— Еще раз пройдусь, — уныло глянув на Павлова, сказал Колышкин.

В это время появился Кудылин с Кравченко.

— Товарищ майор! — Кудылин поднял правую руку, как будто собирался козырнуть.

Кравченко же смотрел на начальника так же уныло, как только что глянул на него криминалист. Тридцать лет старлею на днях исполнилось, а выглядел он на все сорок. И кожа еще молодая, и взгляд острый, а мужик мужиком. Лысина ухожена, надраена до блеска, с утра выбрит до синевы, одеколоном дорогим взбрызгивается. Ухоженный у Кравченко вид, но природная сермяжность так и прет наружу. Черты лица грубые, хитрость во взгляде простецкая, претензии одноклеточного организма. Мужик мужиком, но с гонором. Кравченко до сих пор считал, что Максим незаконно занял место начальника уголовного розыска. Незаконно, потому что самого старшего лейтенанта Кравченко подсидел. С его грандиозным аж трехлетним опытом работы в должности оперуполномоченного… Но в целом парень он неплохой, пока еще не подводил.

Павлов кивнул, вышел на лестницу, а Кудылин спустился на второй этаж. И Кравченко за ним. Ну да, лестничная площадка тесная, втроем не уместиться.

Спустился в холл второго этажа и Максим.

— Что там у вас?

— Соседей опросили, сказали, что оживленно здесь было ночью, — доложил Кравченко.

И глянул на свою ладонь, собранную в ракушку. Обычно в такой «ракушке» он держал сигарету, когда курил. И сейчас он не прочь был бы затянуться. Но нельзя. Тем более в присутствии начальника. Максим так долго бросал курить, так намаялся, пока наконец не добился своего, что его лучше не дразнить.

— Соседи — громко сказано, — качнув головой, деловито проговорил Кудылин. — Мужик один, и тот хромой.

— На зрение? — спросил Павлов.

Квартал новый, домов много, почти все под крышей, но полностью достроенных раз-два и обчелся. Туго сейчас у людей с деньгами, и строительство в общей массе также со скрипом идет. Кто на браконьерской икре держится, тот еще движется вперед, а остальные в подвешенном состоянии.

— Да нет, со зрением у него как раз-то все в порядке. И с видеокамерой тоже.

— Дом напротив? — Максим вспомнил, где видел камеру кругового обзора.

— Чуть правей! — кивнул Кравченко.

— Камера на столбе.

— В обзор ворота попадают. Если машина в город сворачивает, номеров не видно. А если в поле, то можно считать.

— И кто в поле свернул? — отреагировал Максим.

С лесами в этих краях, мягко говоря, не важно, но степи широкие. Да и подлески встречаются. Есть где человека похоронить.

— «Гелендваген».

— Когда?

— Ночью. В два часа сорок минут.

— Обратно когда машина вернулась?

— Не возвращалась.

— И куда делась?

— Так по другой дороге можно в город вернуться.

— Два часа сорок минут, говоришь? — в раздумье проговорил Павлов.

— Ямщиков к этому времени был уже мертв, — вставил Кудылин.

— В том-то и дело. Если бы за Челдышевым пошли, это в другую сторону… А «Гелендваген» в степь пошел. Возможно, струпом…

Убийство Ямщикова могло придать импульс основным событиям. Труп уже имелся, от него нужно было избавляться, и Никс мог ускорить процесс, узнав, каких дел наворотил Челдышев. Чтобы не попасть впросак, тело Борщевика погрузили в «Гелендваген», вывезли в поле, там и закопали. Или труп Эдика?…

— Чей «Гелендваген»? — спросил Павлов.

— Мы пробили, зарегистрирован на имя Коврова Альберта Ивановича, сорок девятого года рождения.

— Это же Борщевика машина, — вспомнил Максим.

Полгода он уже осваивает криминальный мир Волговодска, знает если не всех, то многих его представителей. И кто на чем ездит, в курсе. Он мог вспомнить, чья это машина, по номерам, но память отреагировала на имя фиктивного владельца. Машина эта пропала вместе с Борщевиком, теперь вот объявилась. Значит, все-таки Борщевик вернулся. А Никс принял его как дорогого гостя, но что-то пошло не так.

— Ну да, — с видом знатока кивнул Кравченко.

— Значит, на своей машине Борщевик подъехал и со своей свитой.

— А где свита?

Максим усмехнулся. Он и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. А пока он мог только предполагать. Никс привозит Борщевика в новый дом своего брата, там они застают Еву в объятиях насильника, Борщевик, возможно, не прочь восстановить пошатнувшиеся отношения с братьями Лазаревыми, поэтому, пользуясь моментом, заступается за Еву. И получает кием в горло. И как реагирует на это его охрана?… Очень хотелось знать, что произошло в доме сегодня ночью. Работа уже идет, сейчас главное не останавливаться. Даже если очень хочется домой. Люба уже, конечно, приготовила ужин.

— Вопрос.

— Может, свиту в той же машине в лес увезли.

Павлов оставил Кравченко с Колышкиным в доме, а сам отправился к машине Кудылина. «Кашкай» у него, какой-никакой, а внедорожник. Они тронулись в путь.

— Думаете, закопали Борщевика? — разгоняя машину, спросил Кудылин.

— Ну, крест над его могилой мы вряд ли увидим, — невесело усмехнулся Павлов.

Он и сам толком не понимал, куда едет. Улица, хоть и новая, худо-бедно освещена, а дальше темень. Дождя нет, но небо затянуто тучами, луны не видно. И мертвые с косами у дороги стоять не будут, путь к могиле не покажут. Это в огороде у Шарьялова они определили место захоронения, не дожидаясь подсказки, а здесь все покрыто мраком. Но вдруг они найдут одиноко стоящий «Гелендваген», битком набитый трупами.

— А вдруг? — улыбнулся Кудылин.

— Что вдруг?

— Может, и покойника увидим, как он из могилы вылезает.

— У тебя двигатель не перегрелся? — усмехнулся Максим.

— А вдруг сегодня ночь живых мертвецов?

— Все-таки закипает радиатор.

— Челдышев, например, восстал из мертвых.

— Так он и не умирал.

— Ну так это образно…

— Образно… Образ — это то, что мы себе представляем, — хмыкнул Павлов. — А реальность, она может быть совсем другой. Может, и не убивал никто Борщевика. И Эдика за это не наказывали.

Действительно, с чего они взяли, что Борщевика убили. Ева, и та этого не утверждала. Ну да, Мурмашов, устранявший в доме недоделки, мог увидеть что-то страшное, он не такой глупый, как Ева, он знал, почему бежит от Никса. Но в то же время Гречнев утверждает, что с Борщевиком все в порядке. Да, приехал в гости, думал остановиться пока у Эдика, но никто его не убивал. Миром разошлись… Но зачем тогда Челдышев и Антипов искали Мурмашова, Еву?

И все же Максим больше склонялся к тому, что зря они кружат по степи в поисках Борщевика. И тем не менее поиски не отменял. Больше часа они кружили по проселочным дорогам, может, и дальше бы продолжали колесить, но машина застряла в грязи; пока выбрались, прошло много времени. На Казанскую улицу они вернулись в районе полуночи.

Следов преступления Колышкин так и не обнаружил, зато теперь он мог с уверенностью сказать, что их зачистили. Причем убирались лишь в нескольких местах, в бильярдной студии, в холле на втором и первом этаже, там, где происходило что-то страшное. В других помещениях уборку произвели наспех, даже следы пальцев не везде стерли. Эксперт пообещал вернуться в дом завтра и пройтись по «местам боевой славы» еще раз и на свежую голову. А сейчас дом пустовал. И тишина. Павлов не поленился обойти весь дом, Кудылин ждал его в холле на первом этаже.

— Ну что ж, и мы по домам? — зевнул Максим.

Но сюда он вряд ли вернется. Никса нужно искать и его брата. С ними работал Стасов, но так никого и не нашел. Не рискнул Никс появиться у себя дома, видно, где-то затихарился со своим братом Эдиком. Но работа идет, секретным сотрудникам уже поставлена задача, а стукачки в банде Борщевика, работавшие на уголовный розыск, имелись. Жаль, что мелкие сошки, но лучше что-то, чем ничего.

Кудылин открыл входную дверь, пропуская начальника, Максим вышел на открытую террасу. Сбоку от него вдруг что-то мелькнуло, и в то же мгновение его ударили по голове.

Очнулся он в багажнике машины, связанный по рукам и ногам. Багажник и без того тесный, а кто-то умудрился втиснуть туда еще и Кудылина. А кто еще мог лежать сверху?

Рот у Максима заклеен липкой лентой, или скотчем, или даже мухоловкой. И руки стянуты чем-то. Ноги тоже. А еще сверху кто-то лежит — ни мычит ни телится.

Максим толкнул Кудылина, но тот не реагировал. Одно из двух: или еще в себя не пришел, или уже никогда в себя не придет. Крови вроде нет, на лицо с Кудылина ничего не капает. А своя голова вроде целая.

Наконец Кудылин пришел в себя, дернулся, пытаясь вырваться из западни, а тело у него не из легких. И локти крепкие, острые, на ухо с такой силой надавил, что захотелось выругаться. Но Максим всего лишь толкнул его, и он успокоился.

Машина остановилась, открылся багажник, сначала в холодную темноту вытолкнули Кудылина, затем Павлова — лицом в мокрую траву. Падая, Максим успел разглядеть своих похитителей. И даже в темноте узнал обоих. Леша Огурец и Паша Пятак. И бандиты, конечно же, знали его. Но не пощадили. Вывезли в поле, город где-то далеко, земля мокрая, песчаная, на два метра копается легко.

— Ну чо, бакланы, поговорим? — спросил Огурец, схватив Максима за грудки и притянув его поближе к себе, всмотрелся в лицо Павлова. Брови удивленно сошлись на переносице. — Эй, а я его знаю!.. Это же мент!

— На Никса работают? — спросил Пятак.

— Да хрен его знает!

Огурец с еще большей силой рванул Максима на себя, аж ворот куртки хрустнул. Поставил на ноги, сорвал полоску клейкой ленты с губ.

— Слышь, командир, ты чего у Никса делал?

— Да какого-то Лешу Огурца искал. Не слышал? Кличка у него такая. Потому что в голове одна вода. И семечки. Для такого же тупого потомства.

— Ты хоть понял, кому ты сейчас это сказал? — распалился Леша.

И ему под сорок, и Пятаку, но и тот молодится, и другой. Оба спортивного телосложения, стильно одеты. И машина у них под стать им, приметная и брутальная, «Ленд Крузер».

— А ты понял, что с тобой будет, Огурец, если с нами что-то случится? За вами уже идут!

— Ты че, знаешь меня?

— Откуда? Я же ботаником в ботаническом саду работаю, откуда мне про бандитов знать?

— Ботаником? — задумался Леша.

— Майор полиции Павлов! Начальник уголовного розыска по совместительству.

— А-а, это ты мне, типа, прикол прогнал про ботаника?

— Руки развязал! И ноги! А то овощем в ботаническом саду работать будешь!

— Слышь, майор, ты за базаром следи!

— Леша, проснись, вертолет уже близко!

— Да? — И Огурец прислушался, и Пятак руку к уху приложил, а вдруг на самом деле винты в ночном небе шумят.

Но шумел только ветер.

— С овощной базы вертушка! За тобой!

— С овощной базы, гы! — ухмыльнулся Паша.

— А за Пятаком со скотобойни!

— Слышь, Огурец, а он реально про нас знает! — всполошился Пятак.

— Так это, мы же ничего… Ну, ошиблись!.. Слышь, начальник, ошибочка вышла! Мы думали, Эдик это с кем-то выходит.

— Эдик?

— Ну это же Эдика Никишина дом был?

— Никишина.

— Никс Борщевика туда повез, мы это точно знаем.

— Повез.

— А потом пропал!

— Борщевик?

— Ну да… Шухер там какой-то был… Э-э, да вы, по ходу, в курсе? — наконец дошло до Леши.

— Может, развяжешь?

— Так это, а вы ничего?… Ну, мы же ошиблись, да. И голова, по ходу, целая, — Огурец провел по макушке Максима. — Мозги на месте!

— И у этого нормально все! — Пятак начал развязывать Кудылина, который каким-то образом умудрился встать.

А Огурец «распеленал» Максима.

— Да у меня-то мозги на месте! А кому-то вправлять придется!

— Эй, мы же договорились? — нахмурился Леша.

Максим сунул руку под куртку, нащупал рукоять пистолета. И ксива на месте. Эти идиоты даже не догадались их с Кудылиным разоружить.

— О чем мы договорились?… Где Борщевик? — ощупывая голову, спросил Максим.

Шишка у него там, слегка кровит, а в целом ничего страшного. Если, конечно, нет мозговой гематомы.

— Так не знаем мы! — мотнул головой Огурец. — Сами его ищем!

— Что за шухер был?

— Ну, вы же не просто так там в доме были!

— Что ты про шухер слышал?

— Ну что… С Танюхой базарили, она к Никсу, ну, к Эдику ездила, нос ему вправляла.

— Когда к Эдику ездила?

— Утром…

— На Казанскую улицу?

— На Казанскую… Ксюха ее попросила.

— Что за Ксюха?

— Телка Эдика, — хмыкнул Пятак.

— Это как? — глянул на него Максим.

— Да так, хочет, гуляет с ней, не хочет, с другой закрутит. А потом снова с Ксюхой, а она как дура за ним бегает!..

— Красивая девка, давно бы уже себе кого-нибудь нашла, — кивнул Огурец.

— Тебя, что ли? — фыркнул Максим.

— А чем я тебе не нравлюсь? — зыркнул на него Леша.

— А это бы я хотел у Ксюхи спросить. Чем ты ей не нравишься.

— Хочешь спросить? — задумался бандит.

— А ты ей не нравишься?

— Ну-у… А это что, так важно?

— Важно то, как Ксюха узнала про сломанный нос.

— А как она узнала?

— Вот я и спрашиваю.

Если Ксюха позвонила Эдику — это одно, а если приходила к нему домой — совсем другое. Может, она видела что-то интересное. И с Танюхой надо бы пообщаться. Она точно приходила к Эдику, но позже. Если Ксюха почтила Эдика личным, так сказать, присутствием.

— А Борщевик… Э-э, Вячеслав Евгеньевич где? — спохватился Пятак. — Мы так и не узнали, где он. И Танюха не говорила. Да и не знала она про него. Знала только, что Эдика избили. Он-то сказал, что с лестницы упал, но она же не дура, сколько уже лет в травме работает. Там ему и в глаз прилетело, фингал конкретный! И губа разбита.

— Это Танюха сказала? Или сам видел? — спросил Павлов.

— Танюха.

— А про Борщевика ничего не говорила?

— Но мы-то знали, куда он с Никсом уехал.

— С кем уехал? Кто его сопровождал? Из ваших.

— В смысле, из наших?

— Ну, Челдышев и Антипов, например, это люди Никса.

— Ну да, это его люди, — пожал плечами Огурец. — Но в принципе, Борщевик Вячеслав Евгеньевич для них еще круче.

— Да, но если Никс скажет им убить Борщевика, они его убьют?

— Ну-у…

— А ты его убьешь?

— Я?! Да ни в жизнь!

— А чего ж тогда с ним к Никсу не поехал?

— Так это, он сам захотел. Давайте, говорит, пацаны, по домам. Но если что, на связи.

— А вы предлагали Борщевику свои услуги?

— Какие услуги? Он позвонил, мы приехали, встретили.

— Куда подъехали?

— В аэропорт.

— На своей машине? — Павлов кивком указал на «Ленд Крузер».

— Да, на своей.

— А «Гелендваген»?

— За «геликом» потом подъехали на хату к одному. Там и разошлись. Никс за Вячеславом Евгеньевичем подъехал, к брату своему отвез.

— Вы знаете, что Никс Борщевика к брату своему отвез?

— Мы видели, — кивнул Огурец. — Мы до самого дома ехали, ну а потом дальше. Если что, думаем, позвоним.

— А номера его телефона у вас нет?

— У адмирала телефон есть.

— Адмирала? — усмехнулся Максим.

И Адвокат в банде у Борщевика есть, и Адмирал, Маршала только не хватало. До Маршала его личный телохранитель не дотянул, остановился на Адмирале.

— Адмирал с ним остался?

— Ну, Адмирал его в обиду не даст, — глянув на Пятака, выразил, так сказать, надежду Огурец.

— Вы бы Борщевику это по телефону сказали. Вдруг поверит.

— Так не отвечает. Сдох телефон, как будто его и не было.

— А чего так поздно хватились? Борщевика вон когда убили!

— Как это убили? — встрепенулся Пятак.

— Ты что-то знаешь, начальник? — оживился Огурец.

— Да, слышал, кием его ударили. Сломанный кий в горло воткнули… А что там с ними стало… — Максим качнул головой, внимательно глядя на бандита.

Похоже, Огурец на самом деле не знал, что произошло с Борщевиком. И босса своего искал всерьез, а не для видимости.

— Что с ним стало?

— Тоже вот пытаемся выяснить… С утра начали, а вы когда?

— Что когда? Вячеслава Евгеньевича искать?… Ну как с Танюхой перетерли, так сразу и начали. Адмиралу позвонили — глухо. По номеру пробить пробовали — вообще нуляк!

— Где вы с Танюхой перетерли?

— Так Дыня палец сломал, в носу, гы, ковырялся! Ну, Паша его в трамву повез, а там Танюха.

— А у Эдика когда Танюха была, если она работает?

— Так она перед сменой зашла, — пожал плечами Пятак.

— Она и сейчас работает?

— Наверное…

Танюха действительно находилась в травмпункте. Шел прием, Максиму пришлось немного подождать, пока несчастной девушке с зареванным лицом накладывали гипс.

Он усмехнулся, усаживаясь на кушетку.

— Что смешного? — спросил плотного телосложения бородатый врач.

Руки сильные, пальцы толстые, такой хоть слону ногу бы вправил.

— Да как-то удачно все сложилось, — вынимая удостоверение, сказал Максим. — И голову разбили, и свидетеля опросить надо.

Он смотрел на девушку лет двадцати пяти. Врач здоровенный, натуральный Айболит, бегемота из болота без проблем, а Татьяна худенькая, даже хрупкая. Черты лица не совсем нежные, скулы выпирают, губы чересчур четко очерчены. Но именно эта грубоватость и придавала ей особенный шарм.

— А почему не допросить? — На удостоверение врач глянул мельком. — Свидетеля.

А рану на голове осмотрел внимательно, ощупал вокруг шишки.

— Допрашивает следователь. А я всего лишь начальник уголовного розыска. Майор полиции Павлов.

— Что, сильно ударили?

— Минут двадцать в отключке был.

— Да вроде ничего серьезного… Но рентген на всякий случай сделаем.

— Это где?

— В приемном покое, тут недалеко.

— Татьяна меня отведет? — Максим с интересом разглядывал девушку.

Худенькая, стройная, а грудь пышная, даже под халатом можно было взглядом оценить элегантность и упругость форм. Девушка улыбалась, с ответным интересом посматривая на него, но вряд ли она так доступна, как хотелось бы. Характер у нее наверняка резковатый. Такая и послать может.

— Татьяна мне помогает, если ты не видишь.

— Татьяна свидетель!

— Олег Емельянович, я гляну?

Татьяна поднялась, подошла к Максиму, от нее исходил запах эфира и сырого мела, но это его ничуть не смутило. Напротив, он нашел этот запах чудесным. А прикосновения пальцев к шишке легко сняли остатки боли.

— Да нет, ничего серьезного.

— Паша Пятаков ударил. Битой.

— Пятаков? — Татьяна мгновенно сменила тон — со снисходительно-насмешливого на встревоженный.

— Скажите, что у меня крепкий череп, мне будет приятно.

— Ну, если Паша, битой… Олег Емельянович, может, я правда на рентген полицейского отведу? Тут серьезно!

В приемное отделение можно было попасть как через главный холл больницы, не выходя из здания, так и через задний двор. Татьяна выбрала второй вариант, вывела Максима из правого крыла больницы. А на дворе распогодилось, и дождь прекратился, и небо до звезд расчистилось, даже ветер, и тот стих. Но Татьяна поежилась, будто на мороз вышла. Максим не растерялся, быстро снял и набросил на нее свою куртку.

— Рукав правда не совсем еще высох, — сказал он.

— Паша намочил? — весело, но больше озадаченно спросила девушка.

— Связал, в поле отвез, там трава мокрая…

— Связал? В поле?

— За Эдика Никишина меня принял. Мы как раз дома у него находились.

— Вы такие ужасы говорите! Меня аж в дрожь бросает! — Татьяна улыбалась, но не шутила.

Они пересекли двор между одним и другим крылом здания, вошли в дверь. Но Татьяна не спешила снимать куртку.

— Вы даже не представляете, какие ужасы творятся в нашем районе! Расскажу, не поверите!

— Это как-то связано с Пашей?

— И с Эдиком. Ему, говорят, нос сломали?

— Ну, в общем, да.

Татьяна открыла дверь в рентгенкабинет, но сама заходить не собиралась. Максим повернулся к ней, посмотрел в глаза.

— Такие ужасы, такие ужасы… Мне без вас страшно!

— Мужайтесь! — улыбнулась она.

— Мужаюсь, но вы не уходите!

Улыбался и Максим, но Татьяна поняла, что с ним лучше не спорить.

«Сбрую» с пистолетом пришлось снять, Павлов положил оружие неподалеку от установки. И чуть ли не все время, пока делали снимок, Татьяна завороженно смотрела на пистолет в кобуре. А когда он опоясывался, она смотрела на него.

— Ужасы начались с Эдика, — уже в коридоре сказал Максим. — Знаете, кто сломал ему нос?

— Нет.

— А я догадываюсь.

Максим не торопился. Коридор узкий, потолок низкий, освещение зловещее, окно где-то далеко, двери, двери, снова двери, одним словом, генератор клаустрофобии. Идеальное место для разговора по душам.

— Кто?

— Когда вам позвонила Оксана Крылова?

— Я на работу собиралась, уже во двор вышла. Оксана за мной заехала, мы поехали к Эдику.

— Когда, в какое время?

— В половине восьмого.

— Кто находился в доме?

— Не знаю, но кто-то был, я слышала голоса. Мужские.

— А могли быть женские голоса?

— Почему могли быть женские голоса?

— Ну, вы так эмоционально подчеркнули.

— Эмоционально подчеркнула?… Это не мои эмоции, — улыбнулась Татьяна, с интересом глядя на Максима.

— А чьи?

— Ну, Ксюха в машине осталась. Видеть его, сказала, не могу!

— Эдика?

— Да.

— Он в чем-то перед ней провинился?

— Сказала, что баба у него ночевала.

— Она видела эту бабу?

— Сумочку ее видела… Дорогая сумочка.

— Значит, она была у Эдика до вас?

— Да, заезжала.

— Она сейчас дома или с Эдиком?

— Не знаю, могу позвонить, спросить.

— Оксана видела сумочку, а вы слышали голоса.

— Да, кто-то кому-то что-то сказал.

— Что-то?

— Кто-то кому-то, — кивнула Татьяна. — «Все равно его нужно было мочить».

— Так и сказали?

— Так и сказали.

— Кто?

— Не знаю… — немного подумав, мотнула головой девушка. — Вы извините, меня ждут!

Не дожидаясь разрешения, Татьяна вышла в холл приемного покоя, а оттуда — во внутренний больничный дворик. Она торопилась, но вовсе не потому, что ее ждали в травмпункте. Татьяна фактически убегала от Максима. И, кажется, от самой себя.

Максим не отставал от нее. Сейчас она успокоится, и они продолжат разговор. Знала она, кто кого хотел убить. Он почти не сомневался в том.

Проезд во внутренний двор больницы закрывал запрещающий знак, именно поэтому Кудылин на своем «Кашкае» находился по другую сторону здания. Может, именно поэтому машина, въезжающая во внутренний двор с восточного крыла здания, ехала только с габаритными огнями. Ехала, и вдруг врубился дальний свет, прямо им в глаза.

Машина остановилась, открылись двери, появились люди, торопливо направились к ним.

— Татьяна! И без охраны! — распахнул объятия один, рослый, сутулый.

— А это кто? — крикнул другой, коренастый, сунув руку под куртку.

Замешательство длилось всего одно мгновение. Максим пришел в себя, выхватил из кобуры пистолет. Коренастый среагировал раньше сутулого, но при этом он явно проигрывал Павлову.

Но Максим не мог стрелять, пока в руке у коренастого не появился пистолет. А когда появился, тот сразу же навел на него ствол, собираясь стрелять. Но Максим был быстрее. Он выстрелил и одновременно с выстрелом ушел в сторону, намеренно толкнув Татьяну. Коренастый дернулся, поймав пулю, но выстрелить все же успел. И пуля прошла над правым ухом Максима.

Рослый глянул на своего дружка, бросился к машине, но вдруг появился Кудылин и подпер бандита с тыла.

— Стоять! Стреляю! — что есть мочи заорал он.

Рослый запаниковал, бросился через кусты куда-то к забору. Кудылин за ним. Внедорожник же резко стартовал с места и рванул к выезду. Максим выстрелил по колесам, но в этот раз промазал. «Гелендваген» проскочил через тесное пространство между западным крылом здания и кустами. Преследовать Павлов его не стал. Запомнив номер, он бросился на помощь Кудылину, который нагнал беглеца, но упал, пропустив мощный удар в голову. Тем не менее, падая, лейтенант схватил бандита за ногу.

Максим не стал пытать судьбу, выстрелил в воздух, ошеломив противника, а затем со всей силы врезал ему рукоятью пистолета в челюсть. Коренастый лежал без движения, возможно, с ним покончено. Но кто-то же должен был прояснить ситуацию.

Глава 7

Ночь, город спит, и кто-то должен оберегать его сон. Максим вздохнул, глядя на задержанного. Ну почему именно он? Люба приготовила на ужин его любимые голубцы, а он чуть не проглотил пулю.

— Плохая для тебя новость, Вантузов, — зевая в ладонь, сказал он.

— Пантусов! — скривился задержанный, рукой придерживая челюсть, которую ему вправляли в травме.

Олег Емельянович нарочно сделал ему очень больно. Заодно, чтобы вправить и мозги.

— Нет «Гелендвагена» с таким номером, под которым вы подъехали к больнице, Вантузов!

— Пантусов моя фамилия!

— Фальшивые номера! И Пантусов — тоже фальшивка. Вантуз ты! И твоя работа — трубы прочищать. От засоров… Борщевика уже зачистили. Теперь вот Оршанова на очереди, да? Чем она перед вами провинилась? Что она знает?

— Не знаю никакой Оршановой!

— А кто ее по имени называл?

— Ну так Татьяну я называл!

— Зачем вы за ней приехали?

— Да не за ней!.. Гоголю хреново стало! Живот скрутило, вдруг аппендицит, вот мы и приехали. А ты его, блин, вылечил!..

Гоголеву пуля попала в живот, болевой шок вырубил его начисто, но, к счастью, обошлось без летального исхода. Откачали бандита, сделали операцию, сейчас в реанимации под охраной.

— И его вылечил. И тебя вылечат, — усмехнулся Павлов. — Огурец уже здесь, в камеру к тебе просится. Лекарства тебя лечить взяли, клизма там трехведерная. Не знаю, унесешь ты или нет.

— Зачем Огурец? — озадаченно спросил Пантусов.

— А Борщевика они с Пятаком ищут! Исчез Борщевик, потеряли они его! Но мы-то знаем, куда он делся, да, Вантуз? Вы же прошлой ночью в два часа тридцать минут вывезли Борщевика на его же «Гелендвагене». Вывезли из дома на Казанской улице, труп закопали, а машину себе оставили. Номера только фальшивые поставили, да?

— Тебе бы выспаться, начальник, а то спишь на ходу, чушь какую-то несешь.

— Ну да, спать охота. И Огурец устал как собака.

— При чем здесь Огурец?

— Я же говорю, ему Борщевика найти надо. Любой ценой. Некогда ему спать, работать надо.

Максим заставил себя подняться, подойти к окну, глянуть вниз. И подниматься тяжело, а разочаровываться неохота. Вдруг бандиты заартачились, не позволили вывести себя из камеры во двор.

Но и Огурец был на месте, стоял под фонарем на пустующей в ночной час парковке перед зданием отдела, и Пятак с ним. И два сотрудника в сопровождении: задержанных без надзора оставлять никак нельзя.

— Здесь они уже!.. — Павлов поднял Пантусова, подвел к окну, заставил глянуть вниз. — Сейчас мы им очную ставку с тобой устроим. В одной камере. Без присмотра. И уши закроем, чтобы не слышать, как они с тобой.

Не смог Максим устоять перед искушением отправить Огурца и Пятака за решетку. Обещал за покушение на сотрудников не привлекать, но и на воле держать их пока не мог. Под контролем они должны находиться с их претензиями к Никсу, а Борщевика и без них найдут.

Также не смог Павлов удержаться от искушения использовать задержанных бандитов для поддержания, так сказать, разговора, а то Пантусов что-то не очень хотел общаться с законом, во всяком случае, плодотворно.

— Это беспредел, начальник!

— Где Борщевик?

— Да не знаю я!

— Сейчас оформят, и к тебе в камеру… — Максим легонько хлопнул себя пальцами по уху. — Ой, я уже сейчас ничего не слышу!

— Да не знаю я, где Борщевик!

— Не слышу!

— Да пошел ты!

Максим ударил Пантусова в живот, как учил Малахов. Бил в живот, а видел позвоночник, до которого должен был достать кулак. До позвоночника не достал, но Пантусов пополам сложился. А мужик он крепкий, пресс у него прокачанный.

— Услышал?

Он вернул бандита на место.

— Где Борщевик?

— Да не знаю я!

— Зачем вам Оршанова?

— Да ни за чем! Случайно встретили!

— Кто отправил вас за Оршановой?

— Да никто!

Максим хорошо подготовился к допросу, даже бандитов к делу подключил, а в живот как отработал. Но, увы, его старания ни к чему не привели. Пантусов не сломался, не раскололся и ничего толком не сказал.

Зато у Максима разболелась голова. Ему действительно повезло, гематома в голове не образовалась, так, легкое сотрясение мозга, не более того. И шишка несерьезная, даже повязку накладывать не пришлось. Но сейчас голова, казалось, раскалывалась на части.

Задержанного увели, а он сел за свой стол, обхватив руками голову. Половина четвертого уже, ночь на исходе, спать пора ложиться, а еще лучше в больницу, там хоть укол обезболивающий сделают. А ему к Оксане Крыловой нужно ехать. И чем скорее он к ней отправится, тем лучше. Вдруг и на нее заказ поступил, может, девушку тоже нужно убрать как опасного свидетеля. Татьяна Оршанова здесь, в кабинете оперуполномоченных, под присмотром Кудылина и охраной всей дежурной смены. Надо брать ее с собой и ехать. А если она вдруг заснула, то можно и самим съездить. Адрес они знают.

Максим все не мог заставить себя подняться. И даже стал засыпать, несмотря на головную боль. Поэтому появление Любы он воспринял как потустороннее явление. Как будто ее призрак вплыл в кабинет. Возможно, как знак свыше. А вдруг Оксана Крылова в беде, нужно срочно ехать, спасать ее.

— Макс, что с тобой? — совершенно реальным голосом спросила Люба. — Что с головой?

Сумка у нее в руке. Неужели голубцы привезла? Уже вчерашние.

— Сквозной рентген головного мозга!

— Это как? — От охватившего ее ужаса Люба впала в ступор. Но всего лишь на мгновение. — Ты шутишь?

— Я не шучу, я умираю. Без твоего кофе!

— А-а, ну так это мы быстро! — засуетилась женщина.

Полгода уже прошло, как подполковника Малахова назначили на должность начальника волговодской полиции, Максим не оставил друга, отправился вместе с ним. И он, и Стасов, и майор Штанов со своей женой. Малахов снял дом, поселил в нем своих «варягов», от майора Штанова польза сомнительная, зато без его жены, как без рук. Люба, она и начальник тыла, и душа компании. И компании душа, и кампании — по борьбе с пережитками криминального прошлого. Официальной должности у нее нет, зато есть реальные задержания, а специализировалась она в основном по киллерам. Их у нее на личном счету как минимум двое…

— Давай, разворачивайся! — улыбнулся Максим, глядя, как Люба выкладывает на стол контейнеры, ставит термос. — А я за личным составом!

— Кто тут у тебя?

— Кудылин.

— Вы уж давайте тут, а то… — запнулась Люба.

— Что, а то? — открыв дверь, остановился Максим.

— А то Малахов спит, — вздохнула она, приложив пальцы к горлу.

— Крепко?

— Да уж!

Максим цокнул языком, переступая порог. Напился Малахов, не выдержали у мужика нервы. Ева его — настоящая дрянь, как с такой жить? Скорее всего, Малахов и не собирается. Впрочем, это его личное дело, как быть с Евой. А Максим должен беспристрастно выстроить полноценную картину вчерашнего происшествия, начиная от того, как Ева попала в дом к Эдику Никишину.

Татьяна не спала. Сидела за столом Гуцулова, пила чай с сухариками, Кудылин павлином стоял перед ней, что-то рассказывал. Татьяна улыбалась, слушая его, но смотрела куда-то сквозь него. Зато взгляд ее будто прилип к Максиму, когда он вошел в кабинет.

— Сухомяткой развлекаетесь? — спросил он, взяв из тарелочки сухарик. — А к нам голубцы приехали!

Татьяна, вскинув брови, не сводила с него глаз.

— Тебе сейчас станет стыдно за свои мысли! — засмеялся Павлов.

Люба накормила-напоила всех, даже Стасову досталось. А он как будто понял, что другу требуется поддержка, подъехал сонный, но заряженный на работу.

— За подружкой Никишина нужно ехать, — сказал Максим и, глянув на часы, добавил: — Пока не поздно.

Время идет, а они все с места никак сдвинуться не могут. Может, Крылова уже в руках бандитов.

— Она тоже что-то знает, — выразительно глянув на Татьяну, сказал Максим.

— Я не все сказала, — кивнула она.

— Я весь внимание! — Максим чуть ли не влюбленно смотрел на нее.

— Нашатырем там в доме сильно пахло. То есть пахло не сильно, я даже не сразу поняла, что это нашатырь. Но нашатырный спирт быстро выветривается, если хоть как-то пахло, значит, дом им сильно обработали… И какой-то химией пахло, в составе которой хлорка.

В дверь постучали, появился Колышкин; вне себя от удивления Максим протер глаза. Колышкин, конечно, мог взять себя в руки в столь ранний час и перенести свой бесценный мозг к месту службы, но почему именно сейчас, когда прозвучала волшебное слово «нашатырь»? Перед этим Люба появилась нежданно-негаданно, ну, еще и Стасова принесло. А Татьяна такая очаровательная… Что это с ним? Может, не вернулся он тогда в сознание в машине у Огурца? Может, удар по голове перенес его в какую-то бредовую реальность?… А если он на том свете?

— Это что, мне теперь вечно без сна и продыху? — хлопая глазами, у самого себя спросил он.

Люба посмотрела на него, перевела взгляд на Колышкина, затем — снова на Максима и приложила руку к его лбу.

— Нашатырь! — сказал он.

— Сейчас! Где он у тебя? — засуетилась Люба.

— Дом Никишина нашатырем обработали! Кровь смывали!

— Ну да, нашатырем, — кивнул Станислав Петрович. — И я, кажется, знаю, где не домыли!.. Нужно срочно ехать на место!

— Так вы поэтому здесь?

— Пока здесь, но уже пора, — Колышкин кивком указал на дверь.

— Ущипните меня кто-нибудь!

Татьяна отреагировала первой, потянулась к его руке, ущипнула за ладонь,

— Не сюда!

— А куда это? — ахнула Люба.

— В мозг!.. Татьяна, вы, кажется, забыли сказать, кому принадлежал голос! — напористо проговорил Павлов.

— Какой голос? — не поняла девушка.

— Кто кого собирался мочить?

— Ну так не собирался, просто сказал.

— Татьяна, не бойтесь, вы под надежной защитой. Люба… Любовь Сергеевна сейчас отвезет вас в нашу коммуну!..

— Куда?

— Я вам не сказал, мы живем большой шведской… э-э, дружной семьей, в одном доме.

— Дружной шведской семьей? — На этот раз Татьяна подняла только одну бровь.

— Ну, если честно, в какой-то степени, — улыбнулся Стасов. — Мы варяги, народ пришлый, но весьма достойный.

— Варяги?

— Со всей России по сусекам наскребли, бросили на борьбу с беспределом. А жить где-то надо, — кивнул Павлов.

— А дом у нас хороший, большой, места всем хватит, — сказала Люба.

— Так что Никишина бояться не надо, — Максим пристально посмотрел на Татьяну. — Я сейчас говорю не про Эдика, а про его старшего брата. Это же он кого-то убить собирался.

— Я же говорю, не собирался. — И девушка завороженно посмотрела на Павлова. — Просто сказал.

— Брат Эдика?

— Да.

— Так, может, он уже убил?

— Кого?

— А нашатырь, по-твоему, зачем применялся?

— Да, да, там кровь, там где-то следы крови, я практически уверен в этом, — закивал Колышкин.

Павлов отпустил эксперта, прикомандировав к нему Кудылина. А Стасов же вызвался усилить их криминалистическую экспедицию экипажем патрульно-постовой службы. Из кабинета он вышел вместе с ними. А Максим продолжил беседу. С переходом на «ты». В конце концов, они свои люди. А если нет, Татьяна поправит.

— Значит, труп ты не видела?

— Не было никакого трупа.

— А просто раненого? — думая о Челдышеве, спросил Павлов.

В медучреждениях о Челдышеве ничего не слышали, в моргах тоже никакой о нем информации. А ведь он был серьезно ранен. Или умер, или друзья-бандиты тайно организовали ему встречу с врачом.

— Какого раненого?

— Не знаешь ничего?

— Нет.

— И вспомнить не можешь?

— Нечего вспоминать.

— Тогда отдыхать!.. Вдруг приснится что-то важное!

Максим велел Любе брать Татьяну и везти ее домой на Колхозную улицу. Дом большой, есть свободная комната, Малахов там, майор Штанов, у всех оружие, так что Татьяна будет под надежной защитой. А сам вместе со Стасовым отправился на улицу Молодежную.

Татьяна уехала с Любой, но все же она помогла им. Позвонила Оксане, та открыла дверь. Кудылин остался в машине, в квартиру вошли только Павлов и Стасов. Крылова потрясенно смотрела на них. Квартира однокомнатная, им с мамой и самим тесно, а тут вдруг два мужика ломятся в дом — фактически без спросу.

— А удостоверение почему не спросили? — закрывая за собой дверь, спросил Стасов.

Оксана учащенно моргала, настороженно глядя на него. Досматривала седьмой сон, никому не мешала, и вдруг нашествие. Вид у нее сонный, волосы растрепаны, косметика смыта. Но и без макияжа, лохматая, в простом домашнем халате поверх ночной рубашки, она запросто могла вступить в борьбу за звание «Мисс Вселенная». Реально красивая девушка, но, глядя на Оксану, Максим почему-то подумал о Татьяне. О том, что она произвела на него более сильное впечатление.

— Ну так Таня звонила, сказала, из полиции.

— Ну так и вы вчера ей позвонили, сказали, что к Эдику нужно заехать. Сказали, что безопасно. А ее сегодня бандиты чуть не убили за то, что она у Никишина побывала.

— Бандиты?

— И вы у него были… Но вы не переживайте, мы на самом деле из полиции.

Из комнаты показалась мама девушки. Поправляя волосы, глянула на Максима и Стасова оценила.

— Оксана, ну что же ты стоишь, веди гостей на кухню! — сказала она и сразу же исчезла.

— Да, конечно! — ошеломленно сказала девушка.

На кухне она поставила чайник и встала возле плиты, спиной к ней. Стасов сел, а Максим остался стоять.

— На самом деле все очень серьезно, — продолжал нагнетать он обстановку. — В доме у Эдика произошло убийство, погиб очень авторитетный человек. Один свидетель уже мертв, Татьяне повезло больше, Татьяну мы защитили. Пришлось применить оружие. Один бандит тяжело ранен, второй задержан. Еще двое задержаны ранее. Один убит, другой пропал без вести… Оксана, вы не переживайте, людей у Никса почти не осталось. Если вдруг вас приговорили, исполнять приговор будет некому.

— За что меня можно приговорить? — бледная, как полотно, спросила девушка.

— Ну вы же знаете, кто такой Никс.

— Допустим.

— Вы видели его сегодня утром в доме у Эдика?

— Нет.

— Но в доме у Эдика были?

— Да, заехала…

— Когда вы были?

— Вы же сами сказали, что утром.

— Думали, что у него женщина, решили свалиться к нему как снег на голову?

— Нет… А вы откуда знаете? — возмущенно и с досадой спросила Крылова.

— А женщина была?

— Ну-у…

— Вы что-то там про сумочку говорили?

— Да, сумочка… «Версаче», мне о такой только мечтать, — вздохнула Оксана.

— А саму женщину вы не видели?

— Нет.

— Когда вы приехали к Эдику?

— В шесть утра.

— Как попали в дом?

— Он мне открыл!

— Какие машины стояли во дворе.

— Не было машин… Его машина обычно в гараже стоит…

— А в доме кто был?

— Люди какие-то, он сказал, что строителей вернул. Недоработки там какие-то остались.

— И что строители делали? В шесть утра?

— Убирались.

— Кровь с полов смывали?

— Наверное…

— Вы видели кровь?

— Я видела, что Эдику нос сломали.

— Кто?

— Он сказал… Он-то все что угодно сказать мог, но я-то понимаю.

— Может, поделитесь размышлениями? Или вы конкретно что-то знаете?

— Я знаю, что эта сумочка стоит… Маме два года работать… Непростая там женщина была, может, из-за нее морду ему набили. А он кровью там все залил, рабочих заставил убирать, один там даже в респираторе работал. Но я его узнала.

— Узнали в респираторе?

— Нет, он маску снял, когда на первый этаж спустился. Воды попросил, а Эдик… Эдик сказал мне, чтобы я убиралась. И за дверь вытолкал.

— А этого, который в респираторе, вы узнали?

— Да, он плитку нам в ванной клал, обвалилась у нас плитка, Эдик прислал, Миша все сделал.

— Миша?

— Он русский, в Северовке живет, вся их бригада оттуда.

— Северовка, — кивнул Павлов, глянув на Стасова.

А ведь и покойный Мурмашов оттуда же, из Северовки.

— А где Миша там живет?

— Не знаю… Дом где-то у памятника Ленину. Он когда из дома выходит, всегда его видит. Выходит, говорит, а Ленин ему руку протягивает, как будто здоровается, — слегка повеселела Оксана.

— Северовка, Ленин, клуб, — вспоминая, кивнул Максим.

Бывал он в Северовке, и Ленина видел, и дом искал, на который Ленин указывал. Там несколько таких домов.

— Да, клуб. Миша сказал, у них там такие дискотеки… Меня приглашал!

— Так в чем же дело?

— А с кем? Таньку из дома не вытащишь.

— Нет? — с интересом спросил Максим.

— Ну, раньше-то мы гуляли и на дискотеках бывали. А сейчас…

— А с Пятаковым у нее что? — сам от себя того не ожидая, спросил Максим.

— Пятаковых два брата. Один младший, а второй бандит. Это Танюха так шутит. Она с Кириллом гуляла… Ну как гуляла… А что? — спросила Оксана, глянув на Максима.

— Да просто интересно стало, что там в Северовке за дискотека, — поднимаясь, сказал Стасов.

— Ну, я не была…

— А мы как-нибудь заскочим… Как-нибудь. Но без вас. Вы, Оксана, оставайтесь, пожалуйста, дома. Никому не звоните, на звонки не отвечайте.

— Да, — кивнул Максим. Стасов сказал про телефон, в голове что-то тихонько щелкнуло, но на ум почему-то ничего не пришло.

И уже за порогом Максим спохватился, снова нажал на клавишу звонка. Оксана сразу же открыла.

— А номер телефона вам Миша не оставлял? Вдруг плитка снова обвалится.

— Плитка не обвалится, он ее надежно положил. Но визитку дал.

Они получили нужный номер телефона, спустились к машине.

— А я еще думаю, плитка, гарантии, чего сразу про телефон не спросил? — открывая дверь, пожал плечами Максим.

— Заклинило слегка, — усмехнулся Стасов.

— Бессонная ночь.

— А может, Татьяна?

— Э-э… А если Татьяна?

— А если Миша сейчас не дома?

Павлов прямо на месте определил местоположение телефона, и находился он в Северовке. А принадлежал Михаилу Ухтомцеву. Уже через полчаса он останавливал машину на площади у памятника Ленину.

Глава 8

Ленин за спиной, перед глазами деревянный дом, окруженный потемневшим от времени штакетником. Во дворе порядком подержанная иномарка, мужчина загружает в багажник бумажный мешок с пескобетоном. Утро уже наступило, народ собирался на работу, и его действия не казались подозрительными.

— Здравствуйте, вы, случайно, не Михаил Ухтомцев? — через забор спросил Максим.

Он нарочно держал визитку в вытянутой руке, чтобы мужчина ее видел.

— Ухтомцев! — вытирая руки о верхнюю часть полукомбинезона, кивнул тот. И медленно направился к воротам. — Но не случайно!

— А то нам плитку на кухне положить надо, вы, говорят, по этой части мастер.

— Кто говорит?

— Люди!

— Люди обманывать не станут! — с важным видом изрек Стасов.

— Ну, если люди!

Миша вплотную подошел к воротам, которые доходили ему до груди. Но Максим не торопился хватать его, прижимая к воротам, во-первых, не за что пока задерживать, во-вторых, Миша нехилый на вид. И высокий, и в плечах размах, руки сильные, кулаки крепкие.

— И все равно хотелось бы глянуть, как вы плитку кладете! — Павлов кивком указал на дом.

— Так нет у меня плитки. Дом деревянный, какая плитка?

— И сортир на улице?

— И что? — нахмурился Ухтомцев, не понимая, какое отношение имеет кафель к туалету на улице.

— Воняет небось!

— Что-то я не понял! — Мужчина угрожающе расправил плечи.

— Ну, может, вы с нашатырным спиртом работать умеете? Если у вас привычка к сильным запахам.

— Вы кто такие?

— Вы с нашатырным спиртом в респираторе работаете или без? — спросил Павлов.

И увидел, как из-за машины выходит спортивного сложения парень с наклейкой на носу. Эдика Никишина он помнил по фотографии в анфас, а этот был повернут к нему в профиль. И все равно он его узнал.

Да и Эдик обратил внимание на людей, с которыми разговаривал Миша. Открывая дверь, он посмотрел Максиму прямо в глаза и шарахнулся в сторону, то ли собираясь бежать, то ли — спрятаться за машину.

— Егор!

Стасов заметил Никишина и тоже узнал его. А ворота легко выдержали вес его тела, когда он запрыгнул на них.

Перемахнув через препятствие, Стасов опустился по одну сторону от Ухтомцева, а Максим приземлился по другую!

— Эй, вы чего?

Никишин рванул в огород, Стасов за ним, а Павлов к нему присоединиться не смог. Ухтомцев с силой толкнул его в спину, Максим растянулся бы на земле, если бы не машина. Он навалился на капот, развернулся к Ухтомцеву, который выдергивал из земли воткнутый в нее лом.

— Идиот, полиция!

Но мужчину это не остановило. Схватив лом, он набросился на Павлова, и только направленный на него пистолет смог унять приступ бешенства. Стрелять Максим не стал, одной рукой схватился за лом, а ногой ударил в пах. Тут же последовала подсечка, Ухтомцев упал, нужно было надевать на него наручники. Но Максим увидел Никишина, который, обогнув дом по кругу, собирался перелезать через забор.

Павлов рванул за беглецом, стащил его с забора, повалил на землю, надел наручники. Только тогда появился Стасов.

— Вот гаденыш!.. Смотрю, пропал куда-то, а он вокруг дома!

— А в доме кто? — встрепенулся Максим.

Вдруг там Никишин-старший со своими бандитами? Может, им со Стасовым жить осталось-то всего ничего, секунду-две.

— Сейчас глянем!

— Помоги!

Никишина-младшего оторвали от земли, сняли с него наручники, заставили обнять сливу и окольцевали снова. Теперь не убежит.

В доме никого не оказалось. Ни бандитов, ни домочадцев. И Ухтомцев куда-то делся, видимо, сбежал от греха подальше. Преследовать его не стали. Эдика загрузили в машину, прямо оттуда связались с местным участковым и велели кровь из носа задержать гражданина Ухтомцева.

Позвонил Павлов и Колышкину.

— Ну, что там у вас, Станислав Петрович?

— Да вот, как я и предполагал, под ножкой шкафа…

— Кровь?

— Следы крови.

— Затекла?

— Затекла. Много было крови… Как они ее смогли вывести?… Почти ведь удалось.

— Нашли мы умельца, Станислав Петрович. Сейчас снимем с него шляпу, — глянув на Никишина, сказал Максим. — Перед вами! Или лучше голову?

— Ну, если сможете потом ее обратно надеть, — принял шутку Колышкин.

— На сопли посадим… Соплей у нас сейчас много будет! — усмехнулся Павлов, сбрасывая вызов.

— И не только, — кивнул Стасов, обнимая задержанного за шею.

— Эй, вы чо, думаете, управы на вас нет? — взъерошился Никишин.

— Ну, вот и дерьмо полезло, я же говорил… А управа… Ну какая сейчас у вас управа? Ты почему здесь прячешься? А потому что силы за собой не чувствуешь. Антипа закопали, у Челдыша пуля в голове, Кешу и Пикаля мы приняли, Пантуса тоже взяли, Гоголь в больнице, пулю из живота выковыривали, плохо ему сейчас. Кто там у вас сейчас остался? А за Борщевика много желающих спросить. Огурец, например, и Пятак знают, куда он делся. Пантус его с Гоголем закопали. Вывезли на машине за город и закопали. Спросить за него хотят. С тебя. И с твоего брата.

— Да гоните вы все!

— Ну, чтобы ты нам поверил, Кешу, Пикаля и Пантуса мы тебе показывать не станем. Много чести! А к Огурцу с Пятаком тебя доставим. И оставим в одной камере на пару часов… Может, зря ты нос чинил, Эдик? Вдруг снова сломают?

— Не сломают!

— Нет? — спросил Стасов.

— А закончился Борщевик! Он уже давно ничего не решает! Все на Никса замыкается, и Огурец с Пятаком тоже.

— Тогда почему они ищут Борщевика?

— Потому что прозевали они его! Должны были ходить за ним, а они по своим делам. Думаете, Никс, брат мой, с них не спросит? Спросит, вот они гуся и дергают!..

— Имитация кипучей деятельности?

— Ну!

— А так они больше Никсу подчиняются, чем Борщевику.

— Ну да, и они на Никса замыкаются.

— Просто они не знали, что Никс хотел Борщевика убить?

— Это вы о чем?

— Не убивал?

— Нет!

— Он ничего не скажет, — разгоняя машину, качнул головой Павлов.

— А зачем? Мы и так все знаем, — подыграл Стасов.

— Тогда давай по нашему плану.

— Может, не надо? Не доверяю я этому Лазареву. Грохнет этого козла, а крайними нас сделает. Скользкий он.

— Деньги не скользкие. И не пахнут. Много денег.

— Ну, если много… Давай по плану, — с видимой неохотой согласился Стасов.

— Эй, какой Лазарев? — повелся на уловку полицейских Никишин.

— А чью ты сестру к себе в дом привел?

— И что?

— Приводил?

— Ну, приводил.

— Все, дальше спрашивать не буду. Дальше она сама брату своему все рассказала. Ну и мы знаем, что ты пытался ее изнасиловать.

— Ну-у…

— Что ну?

— Гонит она!

— Не пытался?

— Так не изнасиловал же!

— Но пытался?

— Она сама же напросилась!

— Напросилась?

— Я же не уговаривал ее, в смысле, особо не настаивал. Сама согласилась. А потом динамо включила…

— Вот как?

— А я что, мальчик, чтобы меня динамить!

— Ты не мальчик, ты труп взрослого мужчины! За свою сестру Лазарев сначала убивает, а потом думает. Это я тебе точно говорю! — нагнетал обстановку Павлов.

— Говорю же, не было ничего!

— Неубедительно! — качнул головой Максим. — Дрожи в голосе не хватает. Дрожи добавь, а то Лазарев не поверит.

— Да не было ничего!

— Уже лучше… Но у Лазарева может возникнуть вопрос, если ничего не было, почему Борщевик на тебя наехал?

— Ну так… А он на меня наехал?

— К Лазареву? — спросил Стасов, интересуясь, куда они едут.

— Охранное предприятие «Стриж», там этот кусок сбросим, — кивнул Павлов.

— Ну, наехал Борщевик! И что?

— И Еву из-под тебя вытащил?

— Ну, вытащил… Ну, наехал!..

— Кий об тебя сломал?

— Сломал, и что!

— А ты этим кием его в горло!

— Ну так не убил же!

— Не убил?

— Нет, не убил. Даже крови не было… Ну, почти…

— А Мурмашов тогда чего испугался? Он подумал, что ты убил Борщевика.

— Мурмашов?

— Твой прораб.

— Ну да, был Мурмашов… Говорил же, домой вали, а он остался, — скривился Никишин.

— А потом сбежал. Почему?

— Со стороны могло и так показаться.

— Что ты Борщевика убил?

— Обломок правда в шею вошел. Но не в горло!

— То есть не убил?

— Нет!

— А кто убил?

— Ну-у… Так не убили же, — совсем неубедительно проговорил задержанный.

— А кровь зачем замывали? — спросил Стасов. — Ухтомцев твой в респираторе работал, нашатырем все в доме заливал.

— Но залил не все, — добавил Максим. — Под ножку шкафа кое-что затекло. Совсем немного, но для экспертизы хватит.

— Так это моя кровь! Нос мне сломали! Кровищи было!..

— Зачем свою кровь замывать? Не вижу смысла.

— Ну так…

— А за Татьяной Оршановой зачем людей отправляли? Гоголя, Пантуса. Зачем убить хотели?

— Не знаю я!

— А потому что Татьяна голос твоего брата слышала. И то, что Ухтомцев кровь смывал, знала.

— Да не знаю!..

— И сам ты у Миши Ухтомцева прятался… Слишком много вопросов, Никишин. Есть и ответы. Гоголь в реанимации, а Пантус у нас, как только узнает, что ты у нас, шкуру свою спасать начнет, чтобы крайним не остаться… Кто убил Борщевика?

— Ну не я это!

— Еще раз про Пантуса скажу. Мы его на машине взяли, в которой Борщевик ездил. И в которой он в свой последний путь отправился… Нашли мы тело Борщевика. И там у него рана в горле! А Ева Лазарева видела, как ты его кием в горло ударил!..

— Да уже дело можно закрывать, — хлопнул в ладоши Стасов. — В связи со смертью подозреваемого…

— Это с Лазаревым договариваться надо, — деловито сказал Максим. — Чтобы он потом труп взрослого мужчины нам вернул. А то сбросит в реку, сожрет рыба…

— Договоримся!

— А если я скажу, кто убил? — дрожащим от волнения голосом спросил Никишин.

— Ты не понял, мы знаем, кто убил. Мы все знаем. Нам подтверждение нужно. В виде свидетельских показаний.

— Можно чистосердечное признание. Заверенное прокурором.

— А вы все знаете?

— Поэтому и везем тебя к Лазареву… Попросим его, чтобы он тебя не кастрировал. А то потом яйца твои искать!

— Не обязательно искать, — в серьезнейшем раздумье мотнул головой Стасов.

— Ну тогда пусть отрезает!

— А Пантус у вас? — спросил, закусив губу, Никишин.

— И Пантус, и Гоголь. Полное собрание сочинений!

— Да Гоголь не видел!

— Гоголя мы не допрашивали, Гоголь пока в реанимации. А Пантус признался.

— Что убил?

— Я не понял, ты хочешь, чтобы мы чистосердечное признание за тебя написали? Так мы только протокол можем, а ты подпишешь. Подпишешь? — спросил Павлов.

— Подпишет, — кивнул Стасов. — Заявит, что Борщевика убил Пантус по приказу Никса, и подпишет.

— Ну, не по приказу… — замялся Никишин.

— Понятное дело, письменного приказа не было. А устный… Устный приказ к делу не пришьешь.

— Ну, может, и устный… Но не приказ, — немного подумав, мотнул головой Никишин.

— Давай так и запишем: не было никакого приказа, — предложил Стасов. — Гражданин Пантусов убил гражданина Борщовникова по собственной инициативе.

— Так и запишите!

— А ты подпишешь?

— Ну-у…

Максим взял номер телефона, позвонил Планидкину и сказал, что везет Никишина. К Лазареву он его не повез.

Динамо. Снова динамо. И Козоева Ева продинамила, и от близости с Трутовым отказалась в последний момент. Но в историю влипла. А история, не зря говорят, имеет свойство повторяться. Если это история Евы. Морально неустойчивая она. Может, она и старается держаться в рамках, но рано или поздно ее снова занесет на повороте. И тогда очередному Никишину не придется ее насиловать, сама отдастся. Да и сам факт, что Ева поперлась в гости к постороннему мужчине, убивал. Убивал морально. Убивал будущее с Евой. Впрочем, Артем уже поставил на их отношениях крест. И закрепил это дело водкой. Вчера в хлам надрался, но ничего, на службу прибыл вовремя. А там и ребята с богатым уловом подоспели.

Малахов сидел за столом, перед глазами протокол допроса. Планидкин знал свое дело, записал со слов подозреваемого четко и разборчиво, изложил подробно и юридически грамотно. Папка с протоколом легкая, граммов пятьдесят, не больше, но прихлопнуть ею можно было не только муху. Пантусов уже опустил голову под тяжестью изложенных фактов. А Малахов продолжал давить на него.

— Ты Борщевика убил, — сказал он.

Никишина-младшего обработали со знанием дела, Артем практически не сомневался в реальности его показаний. Ева приехала к нему в дом добровольно, но после бокала шампанского собралась уходить. Никишин рассвирепел, набросился на нее, а в это время его брат привез в дом дорогого гостя, от которого давно уже собирался избавиться за ненадобностью. Борщевик решил покрасоваться перед Евой, набросился на Никишина, но тот оказал сопротивление, кием продырявив ему шею. Борщевик взбесился, его телохранитель набросился на Никишина, но нарвался на Челдышева и Антипова. А Пантусов расправился с недобитым Борщевиком.

— Но вряд ли ты сделал это без команды Никса, — продолжал Малахов.

— Вранье все это. От первого до последнего слова, — скривился Пантус.

— От первого слова?

— Ну, с Лазаревой все верно, баба не хотела, Эдик к ней полез, Борщевик врубился. Тут все верно.

— А кто его убил?

— Ну кто…

— Мы ведь кровь Борщевика на месте преступления нашли. И тело его найдем. И Никса возьмем… Эдик на тебя показывает, и Никс это подтвердит.

— Не подтвердит, — буркнул Пантус.

— Потому что сам команду дал?

— Не было ничего.

— Было. И в убийстве Борщевика обвинят тебя… Уже обвинили. Никишин-младший уже дал показания. Ты убийца! А Борщевик человек уважаемый, если тебя вдруг за него замочат… А тебя убьют! И не важно, как все было на самом деле!.. Возможно, Борщевика сам Никс и убил. Но свалили все на тебя. Ты стал козлом отпущения. Теперь тебя будут мочить. И никто за тебя не заступится. Нам зачем? Тебя убьют, дело закроют, мне крест на грудь, а тебе крест на могилу. Ну а Никс дальше будет как сыр в масле кататься. Ему хорошо, а тебя черви сожрут. Тебе это нужно?

— Я не знаю.

— Что ты не знаешь?

— Никс так не может…

— Как не может? Думаешь, он застрелится после того, как с тобой вопрос решит?… А он с тобой вопрос решит! Он уже решать начал! Его брат все на тебя валит!.. А кто там с вами был, кто там все видел? Антип мертв, Челдышев… — Малахов запнулся. — Где Челдышев, мы обязательно выясним.

— Нет Челдышева, — качнул головой Пантусов.

— Как это нет?

— Я вообще не знаю, как он поднялся, как пошел… Еще и мужика какого-то завалил.

— Челдышев завалил?

— Ну а кто?… Шел, говорит, по дороге, смотрит, машина останавливается, мужик выходит с монтировкой. Наорал на Челдышева, замахнулся, а потом бац, извини, говорит, ошибочка вышла. Ну, Челдыш эту ошибочку исправил. Монтировку отобрал и по голове. А удар у него, блин…

— Челдышев сам про ошибочку рассказал?

— Да.

— Кому?

— Ну так он Кеше позвонил, они с Пикалем подъехали, поговорили. А потом все.

— Что все?

— Не стало Челдыша.

— А Кеша был в доме, когда Борщевика убивали?

— Они с Пикалем потом подъехали.

— Значит, кто убил Борщевика, они не знают?

— Нет.

— А Челдыш знал?

— Само собой.

— Значит, зачистили по приказу Никса. Тебе эта мысль в голову не приходила?

— Ну, в общем, да, — пожал плечами Пантусов.

— Если приходила, значит, Никс и убил Борщевика. Или его мелкий пакостный брат, — поморщился Малахов.

— А если я скажу, что Никс убил? — спросил Пантус.

— Тогда ты точно не умрешь. Создадим тебе все условия, чтобы ни один упырь к тебе не подобрался. Да ты сам подумай, кто здесь после Никса останется? Борщевика нет, Никса закроем. А скольких уже закрыли! Только одна шушера здесь в городе и останется. Нейтрализуем Никса, и будет просто некому тебе угрожать, понимаешь?

— А если это я убил? По приказу Никса.

— А приказ был?

— До сих пор в ушах звенит! «Пантус, вали его, суку!..» Ну а я смотрю, Борщевик стоит, кий из горла торчит. Глаза дикие, орет, а кий из шеи не выскакивает. Ну я за этот кий и схватил… В общем, добил!

— По приказу Никса?

— По приказу Никса!

— Если готов это подтвердить, создадим особые условия. Новый корпус, отдельная камера, усиленная охрана, питание, свидания… В общем, жить будешь. А срок получишь минимально возможный. А если выяснится, что причиной смерти стал удар Никса…

— Так он и ударил, считай, насмерть! Борщевик и без меня бы загнулся.

— Судмедэкспертиза должна исследовать труп.

— Труп мы вывезли. Гоголь подъехал, Шут.

— Шут?

— Шут за рулем был, когда вы меня принимали.

— А когда Борщевика с Адмиралом закапывали, где был Шут?

— Так он и закапывал.

— Где?

— Я покажу место.

— Где сейчас Шут?

— А бес его знает!

— А где бес, Шут его знает?

— Может, и знает… Но я бы в Родионовке поискал. Никто про эту бабу не знает, даже я, — совсем невесело улыбнулся Пантус.

— Даже ты?

— Ну, Никс думает, что я не знаю… И Мурмашов думал, что никто не знает про его бабу в Ветряном. А Челдыш знал. Там его и нашел.

— Пулю он там нашел.

— Ну так, может, и не было никакой пули… В смысле, в голове. Так, может, по черепушке стукнуло… Никс мог отмашку на Челдыша дать.

— А на Татьяну Оршанову?

— Да нет, это мне интересно стало.

— Что интересно?

— Когда мы Борщевика похоронили, я в дом вернулся, а там Никс. Ну, мы говорим, смотрим, баба какая-то, вот я и подумал, может, она слышала там что-то.

— Слышала. Это тебе Никс про Борщевика говорил о том, что все равно его нужно было мочить.

— Говорил. Мне… Значит, слышала?

— Только это.

— Вот я и хотел узнать, что больше ничего не слышала. А убивать ее мы не собирались, это зря.

— А зачем Гоголь за ствол схватился?

— А почему кликуха у него такая?

— Может, потому что он Гоголев?

— Ну, может… А так он гоголя-моголя нанюхается… Сухой такой гоголь-моголь, в порошок, — усмехнулся Пантус. — А потом под кайфом всю дорогу. Берегов не видит…

— Значит, Никс на Борщевика отмашку дал?

— Говорю же, до сих пор в ушах его голос звучит.

— А Никса в Родионовке нужно искать?

— Ну, точно утверждать не буду, но баба там у него знатная. И муж не возражает.

— Муж?!

— Без лоха жизнь плоха… — криво усмехнулся бандит. — Если честно, я не знаю, как там конкретно; Никс про это дело никому не говорил, просто у меня дядька в Родионовке. Он говорил, что к Аньке кто-то похаживает, а Сашке хоть бы хны. Глаза, говорит, зальет, и трын-трава.

— Раз в год и лох стреляет! — поднимаясь со своего места, сказал Малахов.

Возможно, этот день наступил вчера ночью. Одно убийство за другим, одно курьезнее другого. А вдруг сегодня продолжение последует? Тем более что Никс тварь озабоченная. Может, ему нравится спать с женой, когда муж об этом знает. Нравится нервы пощекотать, нравится унижать и оскорблять…

Но, как оказалось, Малахов переживал за извращенца зря. Никс действительно находился в Родионовке и преспокойно пил водку в гостях у женщины, муж которой всего лишь находился в рейсе.

Там, за столом, его и взяли. Без шума, без пыли. Надели наручники, подвели к машине, где его ждал Малахов.

— Я же говорил тебе, Никс, не хозяин ты в моем городе!

— В твоем городе? — скривился бандит.

— Я бы назвал Волговодск нашим городом, но ты уже, считай, вычеркнут из списков его жителей.

— Теперь это твой город, да?

— Надеюсь, теперь в моем городе будет спокойно, — усмехнулся Малахов, самолично открывая дверь зарешеченного отсека.

Борщевика больше нет, Никс надолго сядет, а недобитков под метлу. Может, Артем и чужак здесь, но Волговодск теперь и его город. И он уже почти навел здесь порядок.

И Борщовникова труп откопали, и Челдышева. Одного убили обломком кия, другого задушили. Гречнев уже сознался в том, что добил своего дружка. Задушил его по личному приказу Никса.

И Антипова откопали. И Мурмашова из багажника машины вытащили. Трупы уже в морге, но на фотографиях они все в крайне неудобных позах — на дне могил, в глубине багажника. А Ямщиков просто лежал на обочине дороги. Пять трупов — пять фотографий на столе у Малахова. Фотографии лежат в порядке очередности гибели людей: Борщовников, Ямщиков, Мурмашов, Антипов, Челдышев. Кто следующий? Не важно, по какому делу.

Открылась дверь, в кабинет вошла Ева. Артему позвонили, сказали, что к нему на прием просится гражданка Лазарева, пришлось принять. А по отделу наверняка пополз слушок с нехорошим душком. Впрочем, к этому нужно относиться как к неизбежности.

— А может, я пришла в чем-то признаться! — с порога начала Ева.

«В том, что соблазнила Никишина?» — Малахов спрашивал мысленно, но Ева как будто его поняла. И надулась.

— Что это у тебя? — Она кивком указала на фотографии.

Артем сдвинул в сторону снимок с Борщовниковым и пальцем ткнул в освободившееся место.

— Ты могла бы стать второй в этом списке. Перед Мурмашовым. Или третьей. После него.

— Я могла бы стать первой. Эдик мог меня убить.

— Не знаю.

— Сначала убить, потом изнасиловать. По-другому никак.

— Когда-нибудь так и случится. Если не возьмешься за ум.

— А если я уже взялась за ум? Если я и хочу тебе в этом признаться?

— Мне это не интересно, — собирая фотоснимки в стопку, качнул головой Артем.

— Я взялась за ум! В гостях у Никишина я и взялась!

— Ты взялась за кий.

— Я взялась за ум! И поняла, что лучше тебя никого быть не может… Вот представь, ну не сорвалась бы я, ну сидела бы дома как примерная жена… Скажи, как бы я поняла, что ты самый лучший? Нет, я понимала! И даже точно знала! Но истина всегда познается в сравнении.

— Ну что ж, у тебя есть возможность познавать сравнение дальше. Сравнивай свою жизнь без меня, мешать тебе не буду.

— Ну все, хватит! — капризным голосом заканючила Ева. Она подошла к Артему, взяла его за руку и потянула на себя.

— Я сейчас вызову наряд.

— Ты не сможешь! — Ева сдала назад, вопросительно глядя на Малахова.

Артем кивнул, соглашаясь с ней. Конечно же, он не сможет выгнать ее отсюда. Но именно поэтому она должна оставить его в покое, если хочет сохранить хоть капельку теплого к себе отношения.

— А я смогу! — взъежилась она. — Я могу найти себе другого!

— Я не скажу, что мне все равно. Но скажу, что ты совершенно свободна в своем выборе.

— А ведь я могу!

Артем кивнул, подтверждая свободу ее действий, и взглядом указал на дверь.

— Ты пожалеешь!

— Я уже жалею. Ты даже не представляешь, как я жалею!

— Ну, хорошо, давай расстанемся. Ты останешься здесь, я отправлюсь… ну, в ночной клуб. И найду себе… Ты приходи сегодня в клуб, и я найду тебя. Как будто мы не знакомы… Мы можем начать все сначала!

Артем качнул головой. Он мог бы пообещать ей прийти сегодня вечером в клуб, лишь бы она отвязалась. Но это нечестно по отношению к женщине, которую он любил. И которую хотел бы забыть.

— Я же говорил тебе, нам нужно сделать паузу в наших отношениях. Сделать паузу и ничем… никем ее не заполнять.

— И долго ждать?

— Не знаю.

Артем понимал, что Ева не сможет сделать паузу в отношениях, не заполнив пустоту отношениями с каким-нибудь Эдиком. А если сможет, то недолго. Что ж, он готов к этому. Чем скорей она сожжет все мосты между ними, тем лучше.

— Я так не хочу!

— Но так надо!

— И ты обещаешь никого не заводить? Ну, пока будет длиться эта пауза.

— Обещаю.

Ева для него уже вчерашний день, но и в завтрашнем дне он не видел никого, кто мог бы ее заменить. Не хотел видеть. Во всяком случае, пока.

— Нет, не так! Скажи, я обещаю не заводить другую женщину…

— Обещаю не заводить, пока ты не заведешь мужчину.

— Э-э… Ну, хорошо, договорились. Ставим отношения на паузу и ждем… Ты будешь за мной следить?

— Зачем?

— Как это зачем? Узнать, где я, с кем я?

Артем невесело усмехнулся, глядя на Еву. Ему вовсе не нужно следить за ней, достаточно добиваться стопроцентной раскрываемости преступлений. Рано или поздно она снова впутается в нехорошую историю и засветится в сводке происшествий.

Глава 9

Май месяц маетный, дел много, а все по мелочи. То мобильник на улице отберут, то магнитолу из машины вырвут, еще и рыбоохрана подпрягает на отлов браконьеров, нет-нет да и приходится подключаться. И тут вдруг киллеры!.. Только вот источник информации не заслуживал особого доверия. Взбалмошная женщина, взгляд не совсем здорового человека, какой-то безумный блеск в них. Весна — это не только путина, но и обострение психических болезней.

— С чердака он целился! Из огорода смотрю, он куда-то в реку целится! Винтовка у него, оптический прицел, все как положено!..

— Что, как положено? — Кудылин внимательно смотрел на гражданку Дондукову, пытаясь настроиться на позитивное восприятие информации.

А вдруг на самом деле киллер? Вдруг кто-то кого-то собирается убить? Для Волговодска это явление отнюдь не редкое. Того же Малахова не раз пытались убить, мало того, Кудылин лично предотвратил одно такое покушение. Так что все возможно.

— Что, как положено? — не поняла женщина.

Волосы у нее курчавые, с медным отливом, и это настораживало. Сколько раз Костя слышал, что нельзя верить рыжим. И взгляд у женщины безумный. Возможно, дело в косоглазии, из-за чего взгляд только казался таким. Говорит она быстро, запыхавшись, как будто кто-то за ней гнался. И на дверь все посматривает. А потом, как она вообще попала в кабинет в обход оперативного дежурного?… Одним словом, настроиться на позитив никак не получалось.

— Кому положено — винтовка, оптический прицел?

— Кому положено?! Киллеру положено!.. А вы из полиции?

— Оперуполномоченный лейтенант Кудылин.

— Лейтенант! Всего-то! — фыркнула гражданка.

— Глушитель на винтовке был?

— Что глушитель?… А-а, глушитель!.. Глушитель был! — немного подумав, кивнула женщина.

— На винтовке?

— На снайперской… Я еще подумала, убьет меня, и никто даже не услышит. Буду лежать в своем огороде, никто и знать обо мне не будет. Вместе с картошкой прорасту, может, тогда и выкопают!

— А вы одна живете?

— Уже второй десяток лет одна, — вздохнула Дондукова.

— Скучно, наверное?

— Скучно?

— Вы говорили, что сосед ваш в реку целился, а теперь говорите, вас хотел убить. Вы же картошку не в реке сажали?

— Как можно картошку в реке сажать? — Женщина подняла руку, как будто собиралась покрутить пальцем у виска.

— Вот я и говорю, что вы в огороде находились. Или сосед ваш сначала в сторону реки целился, а потом на вас ружье перевел.

— Да никакой не сосед!

— А кто?

— Так дом этот постоянно сдается!.. Хороший дом, там ведь и пруд, и банька, Митька столько денег вложил, думал, от постояльцев отбоя не будет. Да только всю зиму дом пустой простоял…

— А сейчас кто-то поселился?

— Да, живут…

— Может, рыбаки, охотники?

— Да, рыбаки бывают… Или компания приезжает на выходные погулять… Бывает, как врубят музыку!..

— А теперь еще и убить хотят?

— Вам что, смешно? — возмутилась женщина.

— Нет, просто вы не сказали, где находится ваш и этого… Митьки дом.

— Поселок Недвига.

— Недвига, Недвига… — Костя знал, где находится этот поселок.

Знал и саму реку Недвига, вдоль которой тянулась улица Колхозная. Именно на эту реку и выходил дом подполковника Малахова. Поселок Недвига находился на противоположном берегу, по сути, он граничил с Колхозной улицей.

— А на карте можете показать?

Он подвел гражданку к карте района, висевшей на стене между шкафом и дверью. Дондукова показала место, а Костя отыскал дом своих начальников. Два дома по обоим берегам реки практически находились друг против друга. А вдруг снова покушение на Малахова?

— Точно глушитель был? — оживился Кудылин.

— На винтовке? Точно не помню… Кажется, был… Снайперский прицел точно был!

Снайперский прицел устанавливался на обычный охотничий карабин. Но что делать охотнику в окрестностях Недвиги? Там не место для охоты, там место для рыбалки… И все же Кудылин принял решение. И только вышел в коридор, как нарвался на майора Токарева. Илья Петрович уже лет десять служил в должности старшего оперуполномоченного, звезд с неба не хватал, с карьерой не складывалось, но свою работу он знал.

— Кудылин, ты куда? — Токарев посмотрел на Костю, перевел взгляд на гражданку Дондукову.

Высокий он, сухопарый, черты лица заостренные. Когда Токарев говорил, его крупный кадык шевелился, как поросенок в чреве удава.

— Да вот, сигнал поступил!

— От гражданки Дондуковой? — Токарев едва сдерживал улыбку.

Кудылин глянул на него с досадой, но белый флаг не выбросил. Если Токарев знал Дондукову по фамилии, значит, она не первый раз мутит здесь воду. Может, и оперативный дежурный все про нее знал, поэтому и не стал заморачиваться с ней, а сразу отправил к оперу. К молодому и как бы неопытному.

— И все равно, сигнал нужно проверить!.. Я быстро! — уже на ходу крикнул Костя.

— В прошлый раз марсианин был! — донесся до него уже издалека голос.

— И никакой не марсианин! — уже в машине сказала Дондукова.

— А кто? — уныло глянул на нее Кудылин.

Он ведь сразу понял, с кем имеет дело, но ведь и безумие иногда может навести на истину. Вдруг все-таки киллер, нацелившийся на подполковника Малахова, существует. Токарев смеялся Косте в спину, да и сам он очень сильно сомневается в успехе задуманного предприятия и даже готов повернуть назад. Но не повернет. И сам будет смеяться над своим малодушием, когда возьмет киллера.

— Не знаю, может, и землянин, — пожала плечами Дондукова.

— Но, может, и гуманоид.

— Музыка у него странная была, у нас на Земле такой нет.

— И в чем странность?

— А в том, что ее не слышно. Ни инструментов, ни колонок, ничего. А музыка звучит в голове! Ничего не слышно, а звучит! И космос перед глазами открывается!

— В космосе сейчас холодно, — вздохнул Костя.

— И радиация смертельная! — взбудоражилась Дондукова.

— Смертельная, — кивнул он.

А вдруг киллер все-таки существует? Если да, как взять его в одиночку? Он ведь может оказать вооруженное сопротивление?…

Кудылин усмехнулся, осуждая себя за панику. Не надо бояться, это, во-первых, во-вторых, он справится с киллером, на иное просто нельзя настраиваться. Ну а в-третьих, не будет никакого киллера.

И все же он больше надеялся на «да», чем на «нет». И даже обрадовался, увидев мужчину, на которого указала Дондукова. Калитка во двор дома была открыта, они прошли в нее, а навстречу им вышел человек в охотничьем костюме и с удочкой. Крупная голова, но мелкие черты лица, грузное тело, тяжелая походка.

— Вот он! — Дондукова бесцеремонно ткнула в него пальцем.

— Опять вы! — как от зубной боли скривился мужчина.

— Лейтенант полиции Кудылин! Гражданка Дондукова утверждает, что вы собирались ее убить.

— Убить?!

— Из винтовки с оптическим прицелом.

— Всего-то… Я думал, меня в домогательстве обвинят!

— А это уже потом! — Дондукова гордо вскинула голову.

— Что потом? — Костя глянул на нее быстро и с опаской, как будто она могла в любой момент взорваться, а он должен был мгновенно отскочить и укрыться от ударной волны.

— Все потом! Но сначала убить!..

— У вас есть оружие? — устало спросил Кудылин.

— Нет, конечно!.. Только удочка!.. Ну, еще нож…

— Я, конечно, могу организовать постановление на обыск. Но тогда вам придется отправиться со мной в участок.

— Обыскивайте без постановления!.. Снайперская винтовка! — прыснул мужчина.

Как оказалось, гражданин Пономарев снимал всего лишь один номер из пяти, расположенных в доме, на мансардном этаже — две комнаты и санузел. Кудылин осмотрел и дом, и коридор, заглянул даже на кухню и в общий туалет. Он очень старался, но так ничего и не нашел. Не обнаружил он ничего странного и в появлении в Недвиге самого Пономарева. Приехал из Белой Калитвы вроде как на рыбалку, на самом же деле у него был роман с женщиной из Волговодска, с ней он и встречался — втайне от ее мужа. Разумеется, это признание требовало проверки, но Кудылин уже не верил в злой умысел. Тем более что Пономарев завтра утром съезжал.

Машина всмятку, передок в лепешку, но при этом она технически исправна. Смешно? Ни капли. Колеса целы, тормоза не повреждены, рулевое управление исправно. Автокатастрофу никто не подстраивал, на свою жизнь Ева покушалась сама. Разогнала машину и на скорости врезалась в огромный дуб. Спасли ее надежность подушек безопасности, а также защитное устройство, которое заставило двигатель во время удара выпасть под салон.

Но Ева тем не менее пострадала серьезно. Травмы лица, перелом руки, ноги, нескольких ребер, контузия внутренних органов. Она лежала на кровати, голова и часть лица перебинтованы, рука и нога на вытяжках. Как чувствовал Артем, что Ева попадет в историю.

— Это я из-за тебя, — чуть не плача, улыбалась она.

Малахов молчал, не зная, что сказать. Затянулась их пауза в отношениях, на целый месяц затянулась. И Ева ни с кем не встречалась, и он никого не завел.

— Не приходишь, не звонишь… А мне больно… Жить не хочется, — по ее щеке стекла слеза.

— И мне больно, — кивнул Артем. — Очень больно.

— Ты вернешься?

— Если ты этого хочешь, — сдался он.

— Я очень этого хочу!

В палату вошел врач, посмотрел на Еву, глянул на Артема и попросил его выйти.

— Завтра приходите.

— А на ночь можно? — сам от себя того не ожидая, спросил Артем.

— Ну-у… — замялся врач. — Если есть желание.

Не мог он отказать начальнику районной полиции, да и зачем? Ева, конечно, в тяжелом состоянии, но в ясном уме и здравой памяти.

В больничном коридоре он столкнулся с Виталием Лазаревым, который спешил к сестре. Лето еще только-только наступило, а он уже загорелый. И не в солярии загорал, а самый настоящий морской загар у него. Или даже океанический. На яхте он путешествовал, экватор пересекал.

— А-а, это ты, подполковник! — Он смотрел на Малахова не враждебно, хотя и дружелюбия в его взгляде не угадывалось.

Артем кивнул, тяжело глядя на него.

— Ева жаловалась на тебя, — Лазарев кивнул на закрытую дверь.

— В чем-то я виноват, — частично признал свою вину Малахов.

— Да знаю, что там у вас было… Говорил ей, не будь дурой, а ей приключения подавай… Как мужик мужика, я тебя понимаю. Но ты все равно с ней помирись. Не может она без тебя.

— Нормально все, — кивнул Артем.

— Помирились?

— Все хорошо.

— Ну, тогда я рад за вас! — Лазарев поднял руку, как будто собирался потрепать Артема по щеке, но всего лишь коснулся его плеча.

И, подмигнув, скрылся за дверью. Малахов качнул головой, глядя ему вслед. Неинтересно ему знать, о чем Лазарев будет говорить со своей сестрой. И все равно, хочет он ей счастья или нет. Тут важно его собственное решение. А оно простое и правильное, сегодня ночью он будет с Евой.

Люба ждала на ужин, рыбный пирог у нее, а судьба подала черствую коврижку со вкусом крови. Максим уже вышел из отдела, до машины оставалось всего несколько шагов, когда прозвучал сигнал тревоги. Оперативный дежурный сообщил о нападении на врача в городской больнице. Из пистолета стреляли, одна пуля в руке, другая в ноге. А стреляли из пистолета с глушителем, это ли не заказ на убийство? Как мог начальник уголовного розыска махнуть рукой на такое событие? И Стасов не смог. Снова они вдвоем, в одной паре, как в старые добрые…

В больнице их встретила Татьяна. Максим невольно улыбнулся, увидев девушку в белом халате. Как-то не сложилось у них, убийство Борщевика раскрыли, угроза жизни свидетеля миновала, на этом все и закончилось. Максим и хотел назначить ей свидание, но как-то не принято у них крутить романы с фигурантами уголовных дел. Да и свободное время в дефиците.

— Привет! — Татьяна смотрела на него, не замечая Стасова.

В глазах радость встречи, на губах загадочная улыбка. Выглядела девушка на все сто, а кровь на ее халате Максима нисколько не смущала. Хотя и заставляла задуматься.

— А я еду и думаю, хоть бы тебя увидеть. — Павлов мягко коснулся рукой ее плеча.

А она подалась к нему, подставляя для поцелуя щеку. Или даже губы. Пришлось поцеловать. В щеку.

— Привет! — Стасов тоже коснулся пальцами ее плеча.

Она и улыбнулась ему в ответ, и щеку под поцелуй подставила. Но только щеку. Максим очень хотел на это надеяться.

— Ну, что тут у вас?

— Так Шальцева ранили!

— Шальцева? — задумался Павлов.

— Олега Емельяновича.

— Борода целая? — вспомнив бородатого травматолога, улыбнулся он.

— Да борода-то целая. А лучевую кость перебило. И лучевую артерию. Крови много потерял.

— Его кровь? — Павлов коснулся рукава ее халата.

— Его.

— Ты видела, как стреляли?

— Слышала. И видела.

— Где сейчас Шальцев?

— В операционной, к нему сейчас нельзя.

— Давай сама рассказывай!

— Ну, я в приемную шла… Помнишь, как тогда, только сейчас тепло.

— Такое не забывается.

— Я шла, а Шальцев за мной. Крикнул мне, я разворачиваюсь, смотрю, он размахивается и бросает нож.

— Нож?

— Он как раз гипс накладывал, нож почему-то с собой прихватил. Как чувствовал.

— Может, на месте покажешь?

Татьяна кивнула, втроем они обогнули здание больницы, прошли во внутренний дворик. Она встала на место, с которого услышала голос Шальцева.

— Иду, слышу, разворачиваюсь. Вижу, Шальцев что-то бросает.

Татьяна пересекла двор, подошла к двери, из который выходила и где в момент нападения находился Шальцев.

— Потом уже узнала, что это был нож, — сказала девушка.

— В кого он метнул нож? — спросил Стасов.

— В человека с пистолетом.

— Пистолет с глушителем был?

— Да, бесшумно стрелял. Щелкало там что-то еле слышно… В маске он был. Черная такая маска, типа медицинской.

Татьяна подошла к месту, в районе которого Максим не так давно подстрелил Гоголя. Остановилась в двух-трех шагах от живой изгороди, за которой через газон находился больничный забор.

— Здесь был, Шальцев ему в плечо, кажется, попал.

— Ножом?

— Ну а чем еще?… Он же в десанте служил, умеет с ножом обращаться.

— Но стрелка это не остановило? — Максим бережно взял Татьяну под локоток и повел к двери в приемный покой.

Если преступник был ранен, то где-то на земле находились брызги, а может, и капли его крови. Стасов правильно все понял, он достал мобильник и набрал номер телефона оперативного дежурного. Группу нужно вызывать.

— Нет. Он развернулся и давай в него стрелять.

— Что значит развернулся? — нахмурился Максим.

— Ну, развернулся, — задумалась Татьяна.

— То есть он собирался стрелять в другую сторону?

— Ну, я видела, как он поворачивался.

Она остановилась, вернулась на место и показала, как поворачивался преступник после того, как Шальцев запустил в него нож.

— Это что же, получается, он в меня собирался стрелять? — догадалась Татьяна и ужаснулась.

— А что Шальцев крикнул?

— «Таня», — крикнул!.. А потом еще: «Беги!» Я и побежала…

— А преступник куда делся?

— Не знаю, я не видела. Там что-то в дверь щелкнуло, когда я ее открывала, — вспомнила девушка.

Максим подошел к двери, о которой она говорила, осмотрел ее и увидел отверстие, подозрительно похожее на пулевое.

— Похоже на пулю, — кивнул он.

— Все-таки в меня стреляли! — Татьяна стояла бледная как смерть.

Павлов глянул на нее, взял за руку и провел в здание. Действительно, вдруг киллер вернется и попытается завершить начатое.

— Меня что, хотели убить? — Татьяна порывисто схватила Максима за руку.

— Не знаю.

— Это мне за Никса!.. Они же тогда хотели меня убить!

— Ну, не убить… — пожал плечами Павлов.

— А что?

— Ну, тогда было за что.

— Было за что меня убить?!

— Я не так выразился. Для них, для бандитов, было за что. Тогда ты подслушала опасный разговор.

— А сейчас?

— А сейчас там и без тебя показаний хватает.

И на фоне этих показаний совсем не важно, о чем думал Никс, разговаривая с Пантусом, поэтому Татьяну как свидетеля к делу не привлекали. Пантуса дожали, он до сих пор топит Никса. И Эдик Никишин, спасая свою шкуру, говорит, что брат на самом деле натравил Пантуса на Борщевика. Сдал Эдик своего брата, затем отказался от своих показаний против него. Через некоторое время снова признал его вину, потом снова пошел в отказ. Это ведь он воткнул кий в шею Борщевику, Пантус всего лишь его добил. Медицина так и не смогла дать определение, чей именно удар оказался смертельным.

— Где там?

— Так ведь следствие идет, свидетели дают показания, материалы дела передают в суд. Тебя даже не трогают.

— Если я никому не нужна, зачем тогда стреляли?

— Не знаю…

— А почему именно здесь? Именно на этом месте?

— Будем разбираться.

— Это месть. Это самая настоящая месть… И зачем я тебе про Никса сказала?

— Про Кирилла не говорила.

— Про какого Кирилла? — встрепенулась Татьяна.

— Кирилла Пятакова, брата Паши Пятака.

— И что?

— Кто он такой, чем занимается?

Максим наводил справки о Кирилле Пятакове. Не судим, но привлекался за незаконную добычу водных биологических ресурсов. Браконьерил Пятаков-младший, пользуясь покровительством брата.

— Мне все равно, чем он занимается!

— Браконьерит Кирилл, на икре, говорят, хорошо поднялся.

— Мне какое до этого дело? Мы с Кириллом давно уже разошлись!

— Может, он тебе за что-то мстит?

— За что?

— Вот я и спрашиваю, — пожал плечами Максим.

— Спрашивает он!.. — Татьяна обиженно смотрела на него.

— Пойми, под угрозой твоя жизнь. И если мы не найдем преступника, покушение может повториться.

— Но у нас действительно нет никаких отношений с Кириллом. И ему не за что меня убивать!

— А Паше?

— И с Пашей ничего нет.

— Совсем ничего?

— Ну, звонил недавно, мужика какого-то привезли, ему винтом руку чуть не оторвало. Кость перемололо.

— Лодочным винтом?

— Лодочным.

— Браконьер?

— Так сейчас самый смак начинается… Да и зачем этому Гоше меня убивать? Мы ему руку починили, сухожилия сшили…

— А привозили его в больницу?

— Да.

— Может, ты кому-то на дому незаконно помощь оказывала.

— Если честно, было как-то у одного человека пулевое ранение, в больницу обращаться было нельзя. Но это давно было, года три назад. Никто ничего…

— А если в подробностях?

— Ну нет! Мало меня убить хотят?

— А вдруг за это?

— Да нет… За Никса это, за Никса, не надо было ничего говорить!

— Я так понимаю, травмпункт на сегодня закрыт, — сказал Максим.

Татьяна кивнула, не понимая, куда он клонит.

— Давай так, я тебя сейчас провожу в травмпункт, ты закроешься на все замки, никому не будешь открывать.

— Я домой хочу!

— А потом я тебя отвезу домой.

— На Колхозную улицу?

— Если хочешь, буду тебя защищать?

Татьяна кивнула, успокаиваясь, и пообещала запереться в своем кабинете. Максим проводил ее, а когда вернулся во двор, увидел Малахова. Стасов ему что-то показывал, тот кивал.

— Через кусты ушел, — услышал Павлов. — И через забор. Следы там свежие, похоже, от кроссовок с черной подошвой. И, кажется, кровь есть, эксперты подъедут, посмотрят.

Стасов, похоже, время даром не терял. И свежий слом на веточке кустарника обнаружил, и следы от обуви на заборе, даже кровь заметил.

— Почему через забор? — в раздумье спросил Малахов, мельком глянув на Максима.

— Так забор с выступами, перемахнуть через такой — раз плюнуть. А машина с той стороны ждала.

— А откуда киллер знал, когда появится Оршанова? — спросил Максим.

— Ну так появилась. Туда-сюда часто ходит, — Стасов повел рукой от одной двери к другой.

— А если не часто?

— Но ведь ходит. И киллер это знал… А поджидал он Оршанову за этой трубой, — Стасов указал рукой на воздуховод, выступающий из земли у самого забора. — Очень удобная позиция, темно, народ не шмыгает.

Кусты шли вдоль дороги невысокой, но сплошной стеной. И только в том месте, откуда киллер вышел на Татьяну, виднелся узкий проход. Через него Максим и прошел к забору. И киллер проходил, сломав при этом веточку. А может, кто-то другой постарался.

— И ножи не теряют, — добавил он.

— Ну да, нож я не нашел, — кивнул Стасов.

— Или подобрал, или из раны вытащил и унес.

— Подобрать он не успевал… — не очень уверенно сказал Стасов — А из раны вытащить мог. Но не бросил. Кровь там… Пальчики вряд ли, а кровь точно.

— Если с собой унес, куда он его сунул? — спросил Малахов.

— Может быть, в карман.

— А забор я бы не сказал что низкий. Неудачное приземление вполне возможно.

— Думаете, преступник мог напороться на нож? — Максим не исключал такой вариант.

— Мог и напороться, — согласился Стасов. — И тем не менее он ушел. Я запрыгивал на забор, смотрел, нет на той стороне никого. И ничего.

— А спрыгивал?

— Не все сразу.

— Можете глянуть, — Малахов Стасову и Павлову. — А я здесь пока побуду. Ну а потом уже…

Начальник не договорил, но Максим и без того все понял. Знал он об аварии, в которую попала Ева. А вместе с ней, похоже, снова попал подполковник Малахов.

Глава 10

Зашевелились бандитские недобитки, снова бросили вызов закону. Цели своей киллер не достиг, сбежал, но работа идет, Павлов и Стасов совещаются, в любой момент могут появиться и снова в бой. Кудылин совсем не прочь был отвлечься от краж и заняться настоящим делом. Но в кабинет снова входила гражданка Дондукова. И не одна, а в сопровождении самого подполковника Малахова. Лето началось, а весеннее обострение не притупилось. Понятное дело, Малахова это не касалось. Если, конечно, Дондукова его вдруг не заразила. А выглядела она сегодня свежо, принарядилась, прихорошилась, сережки золотые в ушах в виде монет.

— Кудылин, ты почему отказываешься принять заявление? — строго спросил Малахов.

— Когда я отказывался? — Костя с трудом сдерживал возмущение.

— Давай разберись и прими меры.

— Так я не отказывался… А меры приму!

Кудылин понял, что спорить с Малаховым бесполезно. Видимо, он не знал, кто такая гражданка Дондукова, поэтому относился к ней серьезно.

— Что там у вас? — провожая взглядом начальника, скривился Кудылин.

— Убить меня хотят!

— Так лето же…

Косте стало обидно. Конечно же, Малахов понял, что имеет дело с сумасшедшей; нет бы отфутболить ее, он сбагрил ее подчиненному.

— Ну, лето, и что?

— Летом киллеры на нерест уходят.

— А я знала, что ты мне не поверишь! Поэтому сразу к начальству!

— У вас обостренный ум, Варвара Филипповна!

Кудылин вышел из кабинета, увлекая за собой Дондукову. Не отвязаться от нее, а раз так, то и время терять не стоит. Съездит в Недвигу, еще раз осмотрит дом, который Дондукова так невзлюбила. И назад.

— Кто там вас убить хочет? — спросил он устало, когда они сели в машину.

— Мужчина там поселился.

— На чердаке?

— Ну как в прошлый раз.

— Чердак, штанишки с моторчиком?

— Что?

— Да сказку вспомнил, «Малыш и Карлсон».

В роли Малыша Костя видел себя. Гоняют его как придурка из-за больного воображения сумасшедшей женщины.

— Карлсон, который живет на крыше! — оживилась Дондукова.

— Карлсон живет, — кивнул Костя. — Крыша едет.

— А ведь кто-то летал сегодня ночью!

— Я же говорю, крыша съехала, и Карлсон полетел. Как ракета из шахты.

— Нет, правда, летал кто-то!.. Ну точно! — хлопнула в ладоши Дондукова. — Он ведь ко мне собирался залететь!

— Кто собирался?

— Карлсон… То есть мужчина!

— Который живет на крыше?

— На чердаке… А с ним женщина, красивая, спорить не буду… Но я же лучше! — Дондукова расправила платье на коленях.

— И что женщина?

— Я в огороде была, картошку свою окучивала, смотрю, мужчина в окне.

— С винтовкой?

— Нет. Но смотрит на меня как будто через прицел!.. Даже не смотрит, а соблазняет.

— Может, сразу совращает?

— Ну-у… И говорит что-то, а у меня телефона нет. Кто ж на картошку с телефоном ходит?

— То есть он вам звонил? — сдерживая насмешку, спросил Костя.

— Ну, он-то думал, что у меня телефон есть!

— У вас есть богатое воображение! Мне кажется, он вам в любви признался!

— Не богатое, а больное, не у меня, а у тебя!.. А в любви мне знаешь сколько раз признавались… А как ты думаешь, почему эта марамойка так на меня глянула?

— Марамойка?

— Он у окна стоял, на меня смотрел, она подошла, меня увидела, да как зыркнет! Поняла, что ей до меня как до луны! — Дондукова ткнула пальцем в небо, а попала в крышу над головой.

— Убила?

— Как она могла меня убить?

— Раз зыркнула, значит, взглядом выстрелила.

— Испепелила!.. Всю душу выжгла!

— Так и запишем, причинение тяжких телесных повреждений душе.

— Да!

— Еще что?

— А этого мало?

Кудылин подъехал к дому, вошел во двор, Дондукова за ним.

— А вам со мной никак нельзя! — строго сказал он. — Будут приниматься жесткие меры, а у вас психика такая ранимая.

— Жесткие меры?

— Очень жесткие! И очень быстрые!.. А также чрезвычайно эффективные!

Костя не собирался задерживаться здесь: пять минут на разговор с «подозреваемым», еще столько же на общение с душевнобольной — с предоставлением твердых гарантий ее безопасности.

Он поднялся на третий этаж, постучал в дверь.

— Открыто! — раздался женский голос.

Кудылин открыл дверь, переступил порог.

— Разрешите? — спросил он.

И оторопел, увидев женщину, которая входила в комнату из спальни. Не самая молодая, слегка за тридцать, но сколько же в ней очарования! Распущенные светлые волосы густыми волнами, в глазах огонь, греческий профиль, губы пухлые, четко очерченные, ярко накрашенные. Изящно длинная шея, стройное тело, облаченное в полупрозрачный халат, небрежно запахнутый и неподпоясанный. У Кости пересохло в горле.

— А что так официально? — спросила она с нежной улыбкой, но внимательно глядя на него.

Ее глаза блестели таким солнечным блеском, что Косте показалось, он услышал голоса на морском пляже, крик чаек, шум волны.

— Старший лейтенант полиции Кудылин! — сначала представился, а затем уже хватился Костя.

И кто его за язык дернул? Неужели желание выглядеть постарше в глазах этой чертовски обаятельной женщины? В халате на голое тело, в котором столько сексуальной привлекательности.

— Это игра такая? — блондинка кокетливо повела бровью.

— Игра?

— Ну, Саша мог заказать стриптизера…

— Зачем? — сглотнул Костя, чтобы смочить пересохшее горло.

— Но вы же не стриптизер?

— Нет, — Кудылин достал из кармана удостоверение и раскрыл его.

Но женщина в «корочки» даже не заглянула.

— А похож!.. — Она подняла руку, подчеркивая его высокий рост, и посмотрела на него оценивающе и с восторгом.

— Лейтенант полиции Кудылин, уголовный розыск.

— И чем же я заинтересовала уголовный розыск? — Женщина запахнула халат и подпоясалась.

Но перед этим она всего лишь на долю мгновения распахнула его, обнажив тело. У Кости захватило дух, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуть дар речи.

— Сигнал поступил, от соседки. — Он кивком указал на стену, за которой находился дом Дондуковой. — Вы ей взглядом душу выжгли.

— Взглядом? Душу?!.. Все-таки ты стриптизер! — засмеялась женщина.

— Если бы!.. У гражданки Дондуковой не все дома! — Кудылин покрутил пальцем у виска. — Раньше здесь до вас киллер жил, ее убить хотел. Теперь вы ее к мужу ревнуете, тоже убить хотите.

— Взглядом?! — Женщина мило смотрела на Костю и улыбалась.

— Сегодня сразу к начальнику пошла с жалобой, дескать, я считаю ее сумасшедшей и не хочу принимать меры.

— А ты считаешь ее сумасшедшей?

— Это факт.

— Соседка рыжая, с тяпкой?

— Вы ее вчера видели. Муж ваш у окна стоял, с ней по телефону разговаривал. Вы подошли, глянули на нее испепеляюще. Душу выжгли.

— Ну, во-первых, не муж. А во-вторых, Саша действительно говорил по телефону. Только взглядом я никого не жгла.

— Но все равно могли обжечь, — вдруг ляпнул Кудылин.

— Обжечь? — Блондинка смотрела на него с интересом.

— У вас такой жаркий взгляд.

Он снова оказался у моря, но на нудистском пляже, где он лежал без ничего. А сверху на него смотрела эта невероятная женщина.

— Если тебе жарко, можешь раздеться. — Она чуть ли не вплотную подошла к нему.

Костя внутренне вздрогнул, увидев, как она поднимает руку, нацеливая пальцы на пуговицы его рубашки. А ведь руки она не поднимала.

— Да нет, у вас здесь сплит-система, — пробормотал он.

— Мы ее выключим.

Блондинка даже не шелохнулась, но Костя попятился так, как будто она бросилась ему на шею.

— Я пойду!

— А приходил зачем?

— Говорю же, сигнал отработал.

— А в прошлый раз здесь киллер жил?

— Его придумало больное воображение гражданки Дондуковой, — кивнул Кудылин.

— А вдруг на самом деле киллер жил? — Женщина смотрела на него не мигая, как будто вводила в гипноз.

— Да нет, мы здесь все обыскали.

— Мы — не надо, мы — это слишком много. Но ты можешь меня обыскать… — Блондинка вдруг распахнула халат, предлагая себя к досмотру.

На этот раз Костю бросило в жар по-настоящему, он снова сдал назад, но дверь оказалась закрытой. А женщина подошла к нему, обволакивая взглядом. На этот раз в ход пошли и руки. Сначала она провела пальцами по его шее, затем стала расстегивать рубашку. И при этом смотрела Косте в глаза, взгляд горячий, затуманенный страстью. И дышала она так, как будто могла в любой момент вскрикнуть от острого удовольствия.

Костя дрожал не столько от страха, сколько от предвкушения сексуального удовольствия. Он, конечно же, знал, что существуют дико озабоченные женщины, и даже слышал, как они набрасываются на счастливчиков, укладывая их на кровать, на пол, да куда угодно. Могли они лежа, сидя, стоя. Все могли…

Сейчас блондинка расстегнет рубашку, затем пояс, а он как чувствовал, надел новые белые «боксеры», она обязательно это оценит. Ее пальцы все ниже, дыхание все громче… Сначала легкая разминка, затем они переместятся в спальню, она скинет халат, животом ляжет на кровать, после чего встанет на колени, выставляя под удар свои лучшие формы, наверняка у нее там все в идеале…

Костя уже представлял, как оценивает совершенство перед стартом, когда женщина вдруг нащупала пистолет в пластиковой кобуре на поясе.

— Это что?

— Да так…

— Пистолет настоящий?

— Боевой.

— Так ты что, на самом деле из полиции? — Блондинка запахнула халат и посмотрела на Костю так, как будто он только что переспал с ней, невменяемо пьяной.

— Лейтенант Кудылин!

— То лейтенант, то старший лейтенант… И что, сумасшедшая соседка на самом деле существует?

— Да!

— А я правда подумала, что ты стриптизер.

— Саша заказал?

— Саша на рыбалке второй день, должна же я как-то веселиться.

— Интересные у вас отношения.

— Обычные свободные отношения… А ты сам откуда?

— Местный…

— А-а!

— Что, а? — обиделся Костя.

Если он в провинции живет, то не знает, что такое свободные отношения? И что в этом доме процветает разврат, он тоже знал. Тот же Пономарев жил здесь, чтобы встречаться с замужней женщиной… Или Пономарев снова здесь, но уже со своей женой? А сам ушел на рыбалку к чужой.

— Арестовывать меня не будешь? — зевнув, спросила блондинка.

— А как фамилия вашего Саши?

— Корхов… А ты внизу не интересовался? — Женщину, казалось, клонило в сон. А ее интерес к гостю иссяк.

— Да нет, я же для видимости к вам зашел. Чтобы Дондукова успокоилась, что я меры принял.

— Зашел?

— Ну.

— Меры принял?

— Э-э…

Блондинка мило улыбнулась, взяла Костю за руку, притянула к себе, как будто собиралась танцевать с ним. Но свободной рукой при этом открыла дверь и кивком указала на выход.

— Свободен, лейтенант!

— Ну, хорошо, — промямлил Кудылин.

— Если вдруг в стриптизеры запишешься, заходи! — закрывая дверь, сказала она и даже ласково подмигнула ему — на прощание.

Кудылин спустился вниз сам не свой. Но все же не прошел мимо девушки, которая работала здесь и администратором, и горничной в одном лице. Узнал, кто живет в пятом номере. Корхов Александр Антонович, восемьдесят четвертого года рождения, и Маркова Лада Петровна, восемьдесят шестого. Умыла его Маркова Лада Петровна, ну просто под ноль остригла. Как барана.

Костя вышел во двор, глянул на Дондукову, которая терпеливо дожидалась его. И в это время зазвонил телефон.

— Кудылин, ты где? — звонко спросил Павлов.

— Так это…

— Ладно, без тебя будем брать!

— Кого брать? — встрепенулся Костя.

Но в ответ услышал короткие гудки, это телефон оскорбительно смеялся над ним. Пока он занимается здесь глупостями, Павлов и остальные задерживают бандитов, причастных к вчерашнему покушению. Обидно. До боли обидно.

Дворец спорта, шумный вестибюль, девчонки в гимнастических костюмах куда-то бегут, мальчишка в кимоно с разгона уперся ногой в опорный столб. Паша Пятак на этом празднике жизни был чужеродным телом.

Павлов перекрыл ему дорогу с фронта, Стасов зашел с фланга. Пятак остановился, недовольно глядя на Максима, но в драку он бросаться не собирался, бежать тем более.

— Что-то я не понял!

— А могли бы битой по голове! — сказал Павлов, кивком указав на Стасова.

— Так ты же отбой по этой теме дал.

— Но рентген головы мне сделали.

— И что?

— Татьяна Оршанова на рентген меня водила. А на обратном пути нас Пантус подрезал.

— Ну так ты же сам просил, чтобы мы его прижали.

— Плохо прижимали.

— Как могли…

Павлов кивком указал на выход. Дети здесь, родители, а от них негатив плотными биоволнами исходит. Они вышли на улицу, Стасов достал сигарету, с удовольствием закурил. Пятак вопросительно глянул на него, Егор кивнул, угостил его, но без комментариев этот факт не оставил.

— Ты же спортсмен!

— Так в том-то и дело, с собой не ношу. А тут вы…

— Нервничаешь?

— Ну так вы со всех сторон обложили, как будто на части рвать собрались.

— А есть за что?

— Так в том-то и дело, что нет. Я, как Борщевика не стало, слез с его темы.

— С его темы слез, на свою сел. Есть информация, что ты проводников прессуешь.

— Каких проводников? — захлопал глазами Пятак.

— Икру заставляешь их возить.

— Икру? С проводниками?… Зачем?

— Есть другие варианты?

— Ну так… Только это не про меня!

— А может, все-таки про тебя? Брат икру добывает, ты ее реализуешь, а Оршанова в этой схеме каким боком?

— Да никаким она к нам боком! — мотнул головой Пятак.

— А то, может, что-то не поделили? — Павлов смотрел ему в глаза.

— А что не так с Танюхой?

— А ты не знаешь?… Стреляли в нее.

— Живая?

— Промазали.

— Кто промазал?

— Ну, вдруг ты знаешь?

— Да я за Танюху сам кого угодно грохну! — Пятак сбросил на землю свою спортивную сумку с таким видом, как будто собирался рвануть на себе тельняшку.

— Тихо, тихо… Что ты про Пантуса слышал?

— А что я слышал? Сидит Пантус… Или ноги сделал?

— Да нет, сидит. Но слух, может, гуляет.

— Какой слух?

— Что Татьяну приговорили.

— А ее приговорили?

— Ну Пантус ее за что-то хотел убить.

— Да не убить, поговорить хотел. Она что-то знала про Никса. А может, и не знала.

— А если знала да сказала?… Тогда убить не смогли, сейчас попытались…

— Да не знаю, не слышал ничего.

— Может, Никс угрожал отомстить?

— Танюхе отомстить, за что?… Тогда уж мне, мы с Огурцом там набаламутили. Ну так Пантус, ля, сам как падла себя повел… А на Танюху, значит, покушались? — разволновался вдруг Пятак, примерив и на себя рубаху смертника.

— Что-то было.

— Я ничего не знаю!

— Хорошо, иди… Если вдруг что, звони!

— Что, если вдруг?

— Если вдруг убьют, сразу мне звони, — усмехнулся Павлов.

— В дежурную часть, — с самым серьезным видом поддакнул Стасов. — С того света только через дежурную часть.

— Эй, вы что, прикалываетесь?

— Так ты же сам сказал, что вы там с Огурцом набаламутили.

— Да ничего такого! Мы же Никса не сдавали!.. А если он вдруг думает, то класть на него! Мы и без него тут поднялись! — распалился Пятак.

— В чем вы там поднялись?

— Ну-у…

— Свято место пусто не бывает? Сами теперь икру поднимаете?

— Не все, конечно, но кое-что… Если что, можем долю оформить. Ну, за крышу.

— Крыши не будет, спутник будет, и так же, над головой, — Стасов улыбался, но при этом смотрел на бандита жестко. — Мы следим за тобой, Пятак, и все видим. Если вдруг, отправишься за Грамарем, за Кумпаном, за Никсом.

— Или сразу за Борщевиком, — сказал Павлов.

— Так а я что?… У нас все по закону, никого не трогаем!.. Никого не обижаем… И если надо, всегда рады помочь… Ну, и за Танюху впишемся. Надо узнать, кто ее заказал? Узнаем!

— Мы тебя предупредили, Пятак. — Стасов повернулся к бандиту спиной и, увлекая за собой Максима, направился к машине. — Поднялись они! — фыркнул он, когда они сели в автомобиль, и снова закурил…

— Ну так подобьют под себя рыбу, икру…

— Не они одни такие, а места под солнцем на всех не хватит. Война начнется. Или даже уже…

— Татьяна-то тут каким местом?

— С Пантусом бы поговорить.

— Это в Астрахань ехать надо.

— Токарева отправь, он мужик смышленый.

— Да и я сам бы мог, — пожал плечами Максим.

Вряд ли Пантусов что-то знал. Он ведь не просто под следствием, а под программой защиты свидетелей, фактически отрезан от внешнего мира. Не до Татьяны ему сейчас… Может, правда отправить Токарева?

Ева грустно, но как будто счастливо улыбалась. Плохо ей, взгляд затуманенный из-за обезболивающего. Болит у нее все, тело чешется, а под гипсом еще и зудит. Артем то по ноге ее погладит, то по руке. Вроде как легче становится.

— Виталик хочет в Швейцарию меня отправить, там совсем другой уровень лечения.

— И гипс пластиковый.

— И пластиковый, и снять можно… Но я лучше здесь, лучше с тобой.

— Я и в Швейцарию с тобой могу поехать, — пожал плечами Артем.

— А как же служба?

— А как же отпуск?

— Можно в Москву, там тоже медицина на высоком уровне. Ты будешь жить в своем доме. А потом и меня к тебе переведут. Мне там нравится, там так душевно.

— Давай в Москву.

— Кого вы там сейчас ловите?

— Да, наверное, тебе лучше в Москву, — вдруг крепко задумался Малахов.

— Что такое? — встревожилась Ева.

— Ты уверена, что сама врезалась в дерево? Что по своей вине? Может, все-таки что-то с машиной не то?

— Да нет, с машиной все было хорошо. Просто такая тоска накатила… Горькая, как водка… А что такое?

— Да нет, ничего.

— Я сейчас чесаться начну!

— Не хотелось бы возвращаться к истории с Никишиным, но вчера было покушение на девушку, которая приходила к нему утром, на следующий день. Она слышала, как Никс про Борщевика говорил.

— Что говорил?

— Не важно что, важно, что бандиты ее искали. Тогда искали, приезжали за ней. А вчера в нее стреляли. Здесь, в больнице, стреляли.

— Да, ты что-то говорил.

— Татьяна по делу Никишина проходила… Может, и тебя убить пытались?

— Да нет, я точно по своей вине в аварию попала. Да и кто меня тронет? У меня же ты!.. Ну, и Виталик…

— Виталик, — механически повторил Артем.

— Он с тобой как, нормально?

— А что может быть ненормально?

— Ругался Виталик очень, когда узнал, что я в аварию попала. Тебя ругал!

— Это нормально, это сгоряча.

— Он уже должен остыть.

— Остыл. Сказал, что все понимает… Только ты не думай, что я из-за него с тобой. Плевать я на него хотел.

— На него можно, на меня нельзя. Я с ним поговорю.

— О чем?

— О том, чтобы он перестал злиться на тебя.

— Не злится он.

— Чтобы совсем не злился… Я так тебя люблю! — тихо сказала Ева.

Из ее глаз покатились слезы. Артем улыбнулся, с нежностью глядя на любимую женщину. Он знал, как ее успокоить. Сначала нужно погладить ногу под гипсом, потом руку…

Глава 11

Собака имеет обыкновение закапывать кости. И тут же забывать место, где спрятала свою добычу. Но помнит про саму кость, потому порой копает глубоко и до остервенения, чтобы найти ее. Иногда даже находит. Иногда даже чужие кости. В этот раз собака нашла тело неизвестного мужчины. Неподалеку от поселка Ерик. Преступник поленился закопать труп глубоко, поэтому собака смогла добраться до него. И ведь не подняла шум, не известила хозяйку, просто копала до тех пор, пока та сама не нашла ее над отрытой могилой.

— Труп совсем свежий, два дня пролежал, не больше, — сказал Планидкин.

Он обращался к Павлову, а смотрел на труп, который уже полностью отрыли, но еще не вытащили из могилы.

— И захоронение свежее… — кивнул Максим.

Он тоже смотрел на труп, лицо которого еще только предстояло очистить от песка. Но черты просматривались четко. Тяжелые надбровья, широкая переносица, глубокие носогубные складки, бульдожьи щеки. Волосы темные, внешность славянская, телосложение плотное, рост не меньше ста восьмидесяти сантиметров, на вид лет тридцать пять — сорок. Одет: коричневая ветровка с накладными карманами, синяя футболка, черные джинсы, кроссовки. На рукаве пятно крови вокруг прокола — вряд ли это ранение стало причиной смерти. Но вокруг шеи, похоже, странгуляционная борозда, но, возможно, характерный при удушении след образовало наслоение песка с глиной.

— Сразу и похоронили, а чего далеко ходить? — мотнул головой Колышкин и тихонько хлопнул в ладоши, отряхивая их от песка.

— Откуда ходить?

— Да машина недалеко стояла, похоже, внедорожник. Резина летняя, протектор асимметричный, ширина двести пятнадцать — двести двадцать пять.

— Не самый крупный внедорожник.

— Но задушить в нем могли.

— Накинуть удавку сзади…

— Удавку, — кивнул криминалист. — Задушили мужика. Точно, задушили.

— Документов, конечно, нет?

— Пока не обнаружили ни документов, ни телефона, сейчас поднимем, внимательно осмотрим.

— Пальчики?

— Снимем… Все снимем, задокументируем, если повезет, идентифицируем.

— Красная путина, — мрачно усмехнулся Максим, глянув на Планидкина.

— Черная икра, красная кровь, — кивнул тот.

— Борщевика нет, Грамарь сидит, Никса закрыли, а все равно кровь льется.

— Волга рядом, притоки, ерики… Выяснять надо, кто в этом районе промышляет.

— Много кто промышляет, — хмыкнул Павлов.

Кто-то внаглую браконьерствует, кто-то под прикрытием официально зарегистрированных фирм или, вернее, ферм по разведению товарного осетра. И тех, и других, как правило, крышуют бандиты. И не только. Встречаются и оборотни в погонах.

— Да не похож он на рыбака, — покачал головой Колышкин. — Руки у него — только с удочкой ходить…

— Ну, Пятак, например, сети не ставит, а улов у него немалый, — вслух подумал Максим.

— Кто-то добывает рыбу, а кто-то доит рыбаков… — усмехнулся эксперт. — Ну что, поднимаем?

Труп вытащили из могилы, уложили на землю. Судмедэксперт Величаев склонился над ним, осмотрел шею и подтвердил вывод своего коллеги. Смерть наступила в результате удушения.

— На джинсах кровь, — заметил он.

Максим присмотрелся. Джинсы черные, да еще и грязные, пятно крови на них в глаза не бросалось. А на правой штанине действительно кровь, но ни прокола, ни разреза, ни тем более пулевого отверстия.

— Может, с рукава накапало? — предположил он.

Величаев не ответил, он не постеснялся стянуть с покойника джинсы, и взгляду открылась бинтовая повязка с выступившей на ней кровью. Мужчина был ранен в бедро с внутренней его стороны, в самой верхней части.

— Не думаю, что это пуля… — качнул головой судмедэксперт. — Может, нож?

— Надо бы глянуть, что, — сказал Планидкин.

— Прямо сейчас?

— Может, там крючок на акулу.

— Ну, акулы у нас тут не водятся… Хотя…

Величаев прямо на месте стал разбинтовывать рану. Максим далеко не уходил, вместе с Колышкиным подошел к месту, где не так давно стояла подозрительная машина.

— Осторожно, не затопчи мне! — Колышкин на всякий случай тронул Максима за плечо.

От машины, вернее, от места, где она стояла, следы тянулись до самой могилы. Следы ног, следы волочения. Тело тащили по земле от самой машины. А натоптал, судя по отпечаткам обуви, один человек. Будь преступников двое, они бы перенесли тело с места на место, а в одиночку труп можно было только волоком по земле тащить.

— Здесь, я так думаю, труп лежал. И долго, трава до сих пор не поднялась… — Колышкин, казалось, разговаривал сам с собой. Но Максим внимательно его слушал. — А крови не натекло. Значит, раны уже не кровили. Ни та, ни другая.

— Рука, возможно, тоже перебинтована, — предположил Палов.

— Да, надо глянуть.

Величаев разбинтовал ногу, затем осмотрел руку, как угадал Максим, также перевязанную. И в одном месте осмотрели рану, и в другом.

— На нож похоже. Или даже на скальпель, — пожимая плечами, предположил судмедэксперт.

— На скальпель?… А нож для накладывания гипса?

— Может быть.

— А в руку глубоко вошел? — спросил Максим. Он и сам склонился над трупом, осматривая с виду несерьезную рану.

— Довольно глубоко.

— Нож мог застрять в ране?

— Мог.

— Потерпевший мог вытащить его из раны, сунуть в карман. Перемахнуть через забор, спрыгнуть. Забор не самый высокий, но и не низкий. Потерпевший мог неудачно спрыгнуть, нож мог врезаться в ногу.

— Из кармана в ногу?… — Величаев снова склонился на трупом. — Ну да, карман в крови… Прорезь вот!..

— А ножа нет?

— Нет.

— И документов тоже.

— Документов нет, — подтвердил Планидкин.

— Это все Малахов! — улыбнулся Павлов.

— Что Малахов? — встрепенулся Колышкин. Посмотрел на труп, недоуменно глянул на Максима. Неужели Малахов убийца?

Рабочий день еще не перевалил за экватор, а спать хочется, как будто глубокая ночь на дворе. Впрочем, Артем не жалел о том, что и эту ночь провел в больнице с Евой. И сегодня он будет с ней, но только до полуночи. Сегодня он точно отправится домой, поспит хотя бы шесть часов, утром сделает зарядку, примет душ, а может, даже и в Недвиге искупается. А почему бы и нет? Место там для купания отличное, лето жаркое — вода теплая. А можно и сейчас отправиться. А заодно и пообедать. Люба наверняка что-нибудь вкусненькое приготовила.

Артем и не думал спать, но вдруг задремал, и ему приснилось, что он на берегу реки. Он заходит на мостки, подходит к самому краю, и вдруг звучит выстрел.

— Разрешите!

Артем открыл глаза и увидел, как в кабинет входит Павлов.

— Чего кричишь, не на базаре!

— Да не кричу я, — удивился Макс. — Тихо сказал.

— Значит, приснилось. С нашей пристани нырнуть собрался, и вдруг выстрел.

— Это нервное. Давно не ныряли, — усмехнулся Павлов. — А надо бы, вода отличная.

— А по выстрелам у нас что?

— По выстрелам в Оршанову или вообще?

— Вообще.

— Вообще стреляют. И душат… Ну а то, что хоронят где ни попадя, у нас каждая собака знает.

— Это ты хорошо про собаку сказал, — усмехнулся Малахов.

Он, конечно же, знал, кто нашел и отрыл сегодня покойника.

— Задушили человечка.

— Личность установили?

— Бельмесов Даниил Андреевич, восемьдесят шестого года рождения, в две тысячи девятом был осужден по статье… В общем, ограбление банка, шесть лет колонии строгого режима. Проживает в Самаре. Билета нет, документов нет, телефона нет, ничего нет. Будем выяснять, как он здесь оказался.

— Но ведь оказался.

— Оказался. У нас тут местных в киллеры стараются не брать.

— В киллеры? — нахмурился Артем, внимательно глядя на Павлова.

Максим улыбался, но не шутил.

— Поздравляю, товарищ подполковник! Вы выиграли приз! Вкусный обед, купание в Недвиге и… Вам бы поспать хотя бы до вечера!

— Что, так плохо выгляжу?

— Дело не в этом, дело в том, что приз!.. Спросите, за что?

— Ну, если ты настаиваешь.

— Киллер, который в Оршанову стрелял, нож с собой унес. Вы сказали, что на этот нож он мог потом напороться. Так и оказалось!.. Бельмесов ранен одним ножом и в руку, и в ногу. Тем самым ножом, который запустил в него наш доблестный костоправ-десантник. Попал ему в руку, а ножом Бельмесов проткнул себя сам. Характер раны на это указывает.

— Рана серьезная?

— Да нет, не очень. Но из серии «застрелить, чтобы не мучился». Вернее, задушить.

— И кто застрелил, чтобы не мучился?

— Да пока не знаем, но преступник следы не заметал. Не думал, что мы так быстро найдем могилу. Натоптал там хорошо, курил много, сигареты нашли, плевки. Следы от колес… А документы забрал, ничего не оставил. Значит, не исключал, что могилу когда-нибудь найдут.

— Если документы забрал, пальцы почему не отрезал? — усмехнулся Малахов.

Если человек имел приводы в милицию-полицию, если привлекался, а тем более имел судимость, отпечатки пальцев — это, считай, номер и серия паспорта.

— Мог бы и кислотой выжечь, — кивнул Павлов. — Но, видимо, не было кислоты. А отрубать поленился. Или побоялся. Это же кровь… А может, просто не знал, что Бельмесов срок мотал.

— Это вряд ли… Если его кто-то из своих убил.

— А кто еще?… Не справился Бельмесов со своей работой, да еще под нож попал, заказчику он такой не нужен.

— Заказчику.

— Пробьем Бельмесова, узнаем, где жил, установим контакты. Технология отработана, кадры есть.

— Кадры решают все, — усмехнулся Малахов.

На ум почему-то пришел Кудылин, зря Артем его по заявке к городской сумасшедшей отправил. Как будто поиздевался над пацаном.

— С кадрами пока все в порядке, — кивнул Павлов.

— Стасова подключим, — решил Малахов. — Все-таки киллеры, может, у нас тут большой отстрел намечается.

— И Любу надо бы подключить, — улыбнулся Макс. — Борщ у нее сегодня, с пампушками!

— Борщ поесть и часок поспать, — подмигнув Павлову, сказал Артем и поднялся со своего места.

Действительно, почему бы не поспать пару часов после обеда? Но сначала искупаться!

Мама, конечно, достала своей заботой, но готовит она вкусно, этого у нее не отнять. И ехать недалеко, всего пять, ну, может, чуть больше пяти минут. Сел в машину, не успел как следует разогнаться, а уже дома. И пообедать Кудылин успевал, и даже немного поспать. Хорошо бы, а то майор Павлов обещал сегодня бессонную ночь. Не зря начальник отправился на обед раньше положенного вместе с Малаховым. А Кудылина с собой не позвали. Он и не напрашивался, и не обидно, но тем не менее.

Костя миновал дежурную часть, вышел во двор и оторопел, увидев гражданку Маркову. Дюжий старшина Кладов подавал ей руку, помогая выйти из машины.

— Да уйди ты! — зыркнула на него Лада.

Футболка на ней с капюшоном, джинсы с накладными карманами, кроссовки, но и в таком наряде она выглядела ну, может, чуть менее сексуально, чем в прозрачном халате нараспашку. Костя давно уже заметил, что длинноногим очень идут брюки-карго. Волосы у женщины были собраны в пучок, сережек в ушах не видно, на пальцах ни колечка, но разве ж ее это портило? Костя подумал, что нет. Мельком подумал, потому как ситуация требовала его немедленного вмешательства. Наручники на Ладу не надевали, но все равно можно было догадаться, в качестве кого ее доставили в отдел. Задержали ее, вопрос, за что?

— А-а, товарищ лейтенант! Это ты все придумал? — увидев его, возмущенно спросила женщина.

— Что придумал? — не понял Костя.

— А привод в полицию!

— Товарищ старшина, за что вы задержали гражданку Маркову?

— Ну вот, и фамилию знаешь! — всплеснула руками Лада.

— За что задержал? — сощурился Кладов, оценивающе глядя на Кудылина.

Если бы майор Павлов, например, потребовал ответа, а тут какой-то лейтенант. Может, и не нужно отвечать?

Но Кладов посмотрел на Маркову, прикинул в уме. Определенно Кудылин знаком с ней, значит, все-таки придется объясниться.

— Ориентировка имеется! «Внимание, розыск!» — Старшина достал из нагрудного кармана свернутый вдвое листок, протянул.

Кудылин взял, развернул и увидел принтерную распечатку с фотографией Марковой.

— «Внимание, розыск! — прочел он. — Полиция города Волговодска разыскивает гражданку неизвестного происхождения…»

Лада не выдержала, прыснула в ладошку.

— Что за бред? Какого неизвестного происхождения?

— Разыскивается за покушение на одинокую и совершенно невинную женщину.

— А женщина эта какого происхождения? — язвительно спросила Маркова.

— «Неизвестная гражданка скрывается от правосудия. Просьба позвонить в полицию по телефонам сто один или сто двенадцать…» И все? — спросил Кудылин, глянув на старшину.

— Ну кто-то же позвонил.

— Вам?

— Нет, дежурному, а дежурный уже нам. Что тут непонятного?

— Вам позвонил? Вы на патрулировании были? — Кудылин посмотрел на старшего наряда. Тот сидел в машине и смотрел на него скучающим взглядом.

— Ну, на патрулировании.

— А ориентировку на гражданку неизвестного происхождения против совершенно невинной женщины вы получали? — спросил Костя.

Он уже догадывался, на какую одиноко безвинную гражданку покушалась Маркова.

— Так на заборе ориентировка висела!

— Понятно, — сказал Кудылин. — Пойдем!

Увлекая за собой патрульного с задержанной, Кудылин прошел к дежурной части. Розовощекий капитан Бугримцев свысока глянул на него.

— Кудылин, Павлов звонил, сказал, что Люба тебя ждет.

— Люба? — спросил приятно удивленный Костя.

Помнится, вместе с Любой он принимал участие в задержании киллера. Она тогда разбила свою машину, протаранив бандитский джип, потом они уходили от пуль. Не смешно было, но весело. В награду Люба поставила Костю на довольствие, это значило, что он мог приходить к ней на обед и ужин без приглашения. Павлов тогда сказал, что это дорогого стоит. И как ему не прийти на обед, когда его приглашают?… Но в то же время Павлов мог сам позвонить, а он всего лишь передал через дежурного. Значит, не так уж и ждут… Но ведь ждут! Так что зря он переживал.

— А мы тут пока гражданочку примем! — оживился Бугримцев, увидев Ладу.

— Какую гражданочку? Неизвестного происхождения?… Когда ты видел такую ориентировку? — Кудылин шагнул к оперативному так, как будто собирался скормить ему лист бумаги. — Кто ее придумал? Кто расклеивал?

— Так я не видел, — опешил Бугримцев.

— А кто звонил относительно гражданки неизвестного происхождения?

— Женщина какая-то!

— Одинокая и совершенно невинная?

— Я не знаю… Сейчас гляну, как ее фамилия.

— И номер телефона!

Звонила, как оказалось, некто Ливанова Тамара Федоровна, но с телефона, зарегистрированного на имя Дондуковой Варвары Филипповны.

— Это городская сумасшедшая тебе звонила! — Кудылин набросился на капитана Бугримцева, совершенно не считаясь с разницей в званиях. — Сама напечатала, сама позвонила!

— Она что, больная?

— А вот это ты и выясни! Отправь к Дондуковой наряд, где она живет, знают все.

— Ну, наслышаны… А может, ты сам? Ну, раз уж ты больше всех пострадал.

— Пострадал? — Костя глянул на Маркову, вспомнив, как она прижимала его к двери.

Не так уж он тогда и пострадал. Сколько приятных моментов подарила ему Лада. И еще больше несбывшихся надежд.

— Ну а то мы не знаем, сколько раз ты к ней ездил! — усмехнулся, подмигнув Косте, Бугримцев.

— Я свободна? — спросила Маркова, холодно глядя на оперативного дежурного.

— Свободу жертвам психиатрического произвола! — сострил тот.

— Отвезете меня домой, товарищ лейтенант? — мило улыбнулась женщина, облизнув Костю жарким взглядом. — Заодно арестуете одинокую и невинную.

— Вот! — кивнул Бугримцев.

— Если я тебя к ней отпущу! — разворачивая Костю к выходу, сказала Маркова. — А-то я женщина страстная!

— Вау! — и с восторгом, и с завистью простонал оперативный.

— И порочная… Да шучу я, шучу, глупенький! — обернувшись к нему, хихикнула Маркова.

И уже в машине пожала плечами:

— А может, и не шучу!.. — И вдруг положила руку Косте на коленку и жарко посмотрела в глаза.

— У нас свободная страна, — кивнул Кудылин, чувствуя, как от приятных ощущений сладко немеет коленка. — Можно шутить, а можно и не шутить.

— Я думала, что ты пошутил, а это… как ее?

Лада убрала руку с коленки Кости, но приятное онемение сохранилось. Впрочем, это не мешало лейтенанту вести машину.

— Дондукова!

— Вот пристала!

— Боюсь, что у нее справка из психдиспансера есть.

— Вот и я говорю, не связывайся с ней… Если хочешь, можешь связаться со мной.

— А если хочу? — Кудылин смело глянул на женщину.

Она ответила ему тем же. Они пристально смотрели друг на друга, и он потерял контроль над дорогой на непростительные мгновения. И, не заметив светофор, проскочил перекресток на красный свет. Вслед возмущенно просигналил грузовик. Лада засмеялась:

— А ты крутой, лейтенант!

— Еще не совсем, но когда-нибудь, возможно, таковым стану, — буркнул Кудылин.

— Ты что, обижаешься из-за того, как я с тобой в прошлый раз в доме поступила?

— Да нет…

— Ну, перехотела, бывает… Будешь умничать, снова перехочу… Ой, перехотела! — Маркова виновато посмотрела на Костю.

Дескать, он крутой, и она реально хотела его, но настроение вдруг изменилось, и ей так жаль. Костя ответил ей так же — взглядом. В раздумье вопросительно повел бровью. А ему это надо? Лада больше чем на десять лет его старше, к тому же неизвестно, может быть, она чем-то болеет. Нет, не нужно ему ничего. Отвезет ее сейчас в Недвигу и закроется на обед.

— Ты что, обиделся? — с надеждой спросила Маркова.

Кудылин удивленно повел другой бровью. С чего это он будет обижаться, если, как говорится, баба с возу, кобыле легче…

— Обиделся! — сказала она и замолчала, погружаясь в себя.

Легкий приятный шум движущейся машины успокоил Костю, потребность говорить ослабла, а там и мост через Недвигу проехали. А вскоре и в поселке оказались.

Кудылин остановил машину возле знакомых ворот и посмотрел на крышу дома, в котором жила Дондукова. Надо будет все-таки сходить к ней. Задерживать и привлекать, может, и не стоит, а предупредить нужно. Строго предупредить. Еще раз, и в психушке станет на одного пациента больше. Сейчас Маркова уйдет, и он отправится к одинокой сумасшедшей. А она уйдет, и ему совершенно все равно.

Но Лада выходить не хотела.

— Может, зайдешь ко мне? — не очень уверенно спросила она.

— Как-нибудь в другой раз.

— Как-нибудь в другой раз?… Ну, хорошо… А то я не знаю, вдруг Саша дома… Ты же не хочешь с ним познакомиться?

— Саша у Дондуковой. Он в нее влюблен. И еще у него штанишки с моторчиком. Как у Карлсона. Он к ней ночью летает.

— Веселая у тебя работа, одни сумасшедшие вокруг. Извини, но это я про ваших патрульных! Ну не идиоты!..

— Устали ребята.

— И ты устал, но в хорошем смысле. А я знаешь, как массаж могу делать!.. Давай я тебе завтра позвоню. Ну, если сегодня снова не арестуют.

— Не арестуют, — качнул головой Костя.

Все-таки он сходит к Дондуковой и выскажет ей все, что о ней думает.

— А номер телефона?

Кудылин протянул руку, Маркова все поняла, дала ему свой смартфон. Он набрал на нем свой номер, сделал вызов. Теперь и у него имелся номер ее телефона.

— Ну все, я пойду! — нежно улыбнулась она. И так же нежно провела пальцами по плечу лейтенанта.

Костя растаял, быстро вышел из машины, обогнул ее и открыл дверь с правой стороны.

— Спасибо!.. — опираясь на поданную руку, Лада плотно прижалась грудью к его плечу. — Прощаться не будем.

Она приблизилась к калитке, и оттуда навстречу вышел плотного телосложения парень в темно-синем костюме с аккуратной бородкой. А за спиной у нее остановился непонятно откуда взявшийся «Гранд Чероки» последней модели.

— Ну что, едем домой? — спросил парень, надвигаясь на Ладу.

А из машины вышел еще один тип, такой же здоровый и в костюме. Четкая «площадка» на голове, солнцезащитные очки, гладко выбритый подбородок.

— Да иди ты!

Маркова бросилась к Кудылину, с мольбой и надеждой глядя на него. Бородатый схватил ее за руку, а бритый ускорил шаг, идя на сближение. Но Костя уже выдернул из кобуры пистолет.

А ведь Лада не ошиблась, он действительно крутой полицейский; если вдруг кто-то в этом сомневается, он объяснит.

— Не двигаться! Полиция! — крикнул он.

И тут же выстрелил в воздух, причем сразу три раза. Словно поставил три восклицательных знака в подтверждение всей серьезности своих намерений.

Парень с бородкой не то чтобы испугался, но руку разжал, и Лада, слегка зацепив Костю, нырнула к нему в машину. Парни направились к Кудылину, но Костя наставил на них пистолет.

— Парень, ты, ты чего?

— Лейтенант Кудылин!.. Полиция Волговодска!

Волговодск он упомянул, глянув на номера «Гранд Чероки». Не местная машина, из Саратовской области. За неполный год службы в полиции он успел поработать в ГИБДД и знал коды если не всех, то близлежащих областей.

— А стрелять зачем?

— Кто вы такие? Что вы здесь делаете?… Документы к осмотру!

— Лейтенант, ты просто зверь! — сказал парень с «площадкой» на голове.

— А документы зачем? — спросил с бородкой, кивком указав на свою машину. — Номера реальные, пробьешь, узнаешь… А искать нас не надо, мы люди мирные. За своей девочкой приехали.

— Девочка не хочет с вами!

— Ну, не хочет и не надо, сама приедет. Скажи ей, что мы ее очень ждем в славном городе Саратове!

— А если вдруг не дождемся, из-под земли достанем. И спички вырвем!

— Я сказал, документы!

— Ты лучше справку из кожвена потребуй! — парень с бородкой засмеялся, кивком указав на Ладу, засевшую в машине.

Его дружок подхватил, и они повернулись к Кудылину спиной. Они смеялись, до тех пор пока не скрылись в своей машине, причем парень с «площадкой» на голове сел за руль.

«Чероки» мог проехать мимо Кости, но машина почему-то сдала назад, развернулась у ворот ближайшего дома и уехала, мигнув аварийными огнями. Окна затемненные, особенно задние, Кудылин пытался, но не смог определить, сколько человек в машине.

Глава 12

Хлопнула дверца, Лада подошла, взяла под руку, грудью прижимаясь к плечу.

— Ты правда крутой, лейтенант! У меня до сих пор мурашки по коже!

Костя кивнул. В общем, да, он действовал решительно, именно поэтому противник отступил. А то, что документы не показали, так ребятам нужно было как-то сохранить лицо. Кстати, что это за мальчики, которые приехали за своей девочкой?

— Ты их девочка? — спросил он, не заметив, как перешел на «ты».

— Ну, не мальчик же…

— Кто они такие?

— Один Жора, а в очках который, Федос.

Лада осторожно подошла к открытой калитке, заглянула во двор, но заходить не стала.

— Федос?

— Ты же не думаешь, что они мои сутенеры? — Маркова смотрела на окна мансардного этажа.

— А они твои сутенеры?

— В какой-то степени… Я в стриптиз-клубе работаю.

— Понятно.

— Что тебе понятно? Я администратором работаю! Ничего такого не позволяю! А они требуют! Думаешь, мне это приятно!.. Вот я и смылась от них. А они нашли!.. Арестовать их надо, — как-то не очень уверенно сказала Маркова. — И задержать!..

— Можно попробовать, — кивнул Костя, вспомнив, что машину можно перехватить.

Дорога на Саратов только одна, через Волгоград, других нет, если не переправляться через реку. Но не факт, что Федос и Жора отправятся к себе домой. Может, они останутся выжидать, когда Лада останется одна, без прикрытия. Тогда еще проще — озадачить патрули, в том числе и дорожно-постовые, пусть ищут «Чероки» с известными номерами.

Кудылин полез за телефоном в карман, но Маркова качнула головой и, останавливая, нежно взяла его за руку.

— Не надо, а вдруг только хуже будет?

— Кому хуже?

— Мне!.. И Саше!.. — Лада как будто только сейчас вспомнила о своем сожителе.

— Кстати, где он?

— Не знаю!..

— Его тоже ищут?

— Ну, постольку-поскольку.

— Поскольку?

— Поскольку он со мной… Не надо никому звонить, не надо никого искать. Давай ты побудешь здесь, а я сейчас!

Лада еще раз и с большей нежностью провела по его руке и направилась к дому. Костя озадаченно поскреб затылок. Он должен разобраться в ситуации, принять меры, а его даже за ворота не пускают, как будто Маркова здесь командует.

Кудылин уже собрался идти за Ладой, когда появилась Дондукова. Вышла со двора торопливой походкой и, поправляя на голове прическу, заспешила к нему. Еще и рукой махнула, привлекая к себе внимание. Ни капли раскаяния во взгляде. Халат на ней домашний, розовые калоши с узорами.

Костя неторопливо снял с пояса наручники, выразительно глядя на сумасшедшую, но она как будто ничего не поняла.

— Товарищ лейтенант, у нас похищение!

— Похищение остатков разума?… Что это за цирк с розыском! Что это за одинокая и совершенно чокнутая женщина?

— Спокойно, товарищ лейтенант, спокойно! Не надо нервничать! Я делаю все правильно! Эта гражданка неизвестного происхождения — опасный преступник!

— А ее муж влюблен в вас и по ночам живет с вашей крышей!

— А мужа похитили!

— Карлсона?

— Ну, пусть будет Карлсон!

— Корхов его фамилия. Кто его похитил?

— Корхов его фамилия? Я видела, как Карлсон вышел во двор, я видела, как его схватили!

— Кто схватил?

— Люди в синем!

— Люди в синем?

— Схватили, вывели со двора, что там дальше было, я не видела, мешал забор… Да что я вам рассказываю? — спохватилась Дондукова.

Она вытащила из кармана халата смартфон, открыла фотоархив с последними фотографиями.

Судя по всему, Дондукова стояла у межевого забора с отверстием в нем — наверняка для подглядывания. Через этот «глазок» она и сняла, как Федос и Жора ведут к воротам светловолосого мужчину с бритым затылком. То ли он крутил головой, то ли просто смотрел в сторону, так или иначе Костя мог оценить его профиль. Покатый лоб, высокий, с мясистыми ноздрями нос, оттопыренная верхняя губа, как будто поджатый подбородок. Среднего роста, худощавый, он просто не мог оказать достойного сопротивления. Ветровка на нем с накладными карманами на рукавах, коричневые джинсы, заправленные в ботинки. Странно, на улице жара, а он одет, как будто на утреннюю зорьку собрался. Может, правда на рыбалку намыливался.

Федос держал пленника за воротник, при этом в свободной руке у него находилась черная дорожная сумка, судя по всему, тяжелая.

— Он из дома с сумкой выходил! — сказала Дондукова. — А они подошли, один по шее сильно ударил, а другой сумку отобрал.

— А увели куда?

— За ворота, где мы сейчас стоим. С моего двора не видно.

— За ворота надо было глянуть.

— Так глянула. Вот!

Дондукова открыла следующий файл, и Костя увидел знакомый «Чероки», но, видимо, Корхов уже находился в машине. Кудылин увидел только чью-то ногу, синюю штанину. Или Жора садился, или Федос.

— Ну, хорошо, «внимание, розыск!» я вам прощаю. Но сделайте так, чтобы мы все про вас забыли!

Костя хотел было позвонить в отдел, но все же решил сначала известить Маркову и послушать, что она скажет.

Дверь в номер была закрыта, пришлось постучать, Лада открыла не сразу, запыхавшаяся, растрепанная, как будто чем-то с кем-то занималась. Или ожесточенно что-то искала и не находила.

— Что-то ищешь? — спросил Костя, переступая порог.

Его внимание привлекла дорожная сумка, стоявшая за диваном. Верх открыт, скомканные вещи в нем, свитер, штаны, прозрачный пакет с чем-то, возможно, с грязным бельем. На диване, на подлокотнике, лежал знакомый прозрачный халат. Еще одна сумка стояла в шкафу, створки открыты, видно, что плечики пустые. Видимо, постояльцы успели упаковать вещи; вопрос: когда, сейчас или до того, как Ладу задержали?

— Да нет, собираюсь…

— Куда?

— Ну, Жора, Федос… Они не оставят меня в покое.

Костя шел, а Лада пятилась от него до тех пор, пока не встала в дверном проеме.

— Возможно.

Кудылин взял ее за плечо, сдвинул в сторону. Она не сопротивлялась, но путь освободила неохотно.

Спальня просторная, окно напротив двери, и река видна, и город — от Колхозной улицы. Там дом Малахова, Костя не стал искать его взглядом, хотя мог подойти к окну вплотную. Кровать стояла сбоку, не мешала.

Постель заправлена, вещи не валяются, даже тапочки под кроватью не стоят. А у стены штатив-тренога, то ли для фотоаппарата, то ли для видеокамеры. Скорее второе.

— Что это? — спросил Костя.

— А это что?… — Лада указала на окно. — Вид отличный, а Саша на фотохудожествах своих помешан.

— Фотохудожествах?

— Но всего одну фотку сделал! А штатив из машины притащил!

Костя глянул на окно, на постель и едва заметно усмехнулся. Может, они на видео свои любовные сцены снимали. Знал он о таких любителях. Лада как будто прочла его мысли, но лишь фыркнула себе под нос. Ну, может, и баловались «клубничкой» со скуки, но это уже неактуально. Другие забавы на повестке дня, как бы ноги от Федоса и прочих унести.

— А камера где?

— Не знаю, в сумке была.

— Там две сумки, — Костя кивком указал за спину.

— Две, да не те.

— Может, в машине?

— Может, и в машине.

— А машина где?

— Во дворе. А что?

— Да то, что Саша твой на другой машине уехал. И сумка у него была. Большая, черная. «Найк», кажется.

— «Найк»… Ты его видел?

— Федос и Жора его увезли. Схватили, загрузили в машину.

— Черт!.. А я думаю!.. — начала было, но запнулась Лада.

— Что ты думаешь?

— Да пытаюсь думать! А голова пухнет, сейчас лопнет! — Маркова приложила к голове все десять пальцев.

— Что там в сумке? — спросил Костя.

— Что там в сумке?!. — Лада потрясенно глянула на него. — При чем здесь сумка! Они Сашу увезли!

— Далеко не уйдут! — Он достал из кармана телефон.

— Погоди! — она схватила его руку.

— Что такое?

— А если они его убьют?… Ты сейчас позвонишь, полиция найдет бандитов, остановит их, а они возьмут и убьют его.

— Бандиты?

— Ну а кто они, по-твоему?… Кто ночные клубы со стриптизом, по-твоему, держит? Конечно же, бандиты!

— А Сашу твоего зачем убивать?

— А чтобы мне больно сделать. Они же знают, как я его люблю!

— Любишь? — сам не зная почему, огорчился Кудылин.

— А что здесь такого? — с кокетливым удивлением спросила Маркова.

— Да нет, ничего… Просто, если их остановят, а они убьют, их посадят. И надолго. Зачем им отмораживать уши назло тебе?

— Ну-у… А если не посадят? То есть остановят, а они уйдут. Ты же видел, какая у них машина, уйдут по бездорожью в степь… Там Сашу и убьют! Там даже хоронить не надо, песком засыпать, и привет.

— Да, могут и песком засыпать, — не стал спорить Кудылин.

— Это очень опасные люди!

— Тем более их нужно остановить!

— Не надо, только хуже сделаешь! — Маркова взяла Костю за обе руки и нежно, с мольбой посмотрела ему в глаза.

— Что-то я тебя не понимаю. Бандиты угрожают тебе, бандитов нужно остановить, а ты меня уговариваешь не трогать их. Что-то здесь не так… Кто ты?

— Ну, хорошо, на самом деле я девочка, танцующая стриптиз… Но мне уже тридцать четыре, еще чуть-чуть, и я уже совсем не девочка, понимаешь?

— Саша тебе кто?

— Он у нас электриком работает… Электриком, сантехником, маляром, штукатуром, в общем, всем.

— Почему вас ищут?

— Мы украли у бандитов деньги!

— Так! — усмехнулся Костя.

Знал он, знал, что с этой парочкой не все чисто.

— Мы украли у них свои деньги! — немного подумав, смягчила ситуацию Маркова.

— Ну да, ну да.

— Не веришь?… И правильно делаешь! На самом деле там не только наши деньги. Большая часть там черный нал, который отмывался через наш клуб. Знаешь, как это делается?

— В общих чертах.

— В общем, мы украли деньги, сбежали сюда, спрятались…

— Под своими документами здесь живете?

— Так в том-то и дело, что нет. Документы — липа… Теперь ты понимаешь, почему я не хочу огласки. Деньги украли, документы поддельные, какой срок мне светит?

— Думаю, не маленький.

— И ты хочешь, чтобы меня посадили в тюрьму?

— Я никого не хочу сажать в тюрьму. Но сажаю. И ничего не могу с собой поделать. — Костя в упор смотрел на Ладу.

Она, конечно, красивая женщина, и он не желает ей зла. Но меры он примет, и пусть она не надеется на снисхождение.

— Но это нечестные деньги! И украла их не я, а Саша!

— Разберемся.

Костя медленно снял с пояса наручники.

— Что это?

— У нас ты будешь в безопасности.

— Я же говорю тебе, что деньги украл Саша… И документы он смастерил! Я даже не думала, что мы по фальшивым документам здесь живем, случайно узнала.

— Ты врала мне?

— А что мне оставалось делать? Мы же в такой опасности! Сам видел, кто за мной охотится! Это очень страшные люди!

— Ты говорила, что Саша на рыбалке, а здесь ни одной удочки.

— Ну какая сейчас может быть рыбалка?

— А тренога? Какие сейчас могут быть фотохудожества?

— Ну, это мы нервы лечили, — Лада кивком указала на кровать.

— Нервы?

— Саша немного вуайерист. И нудист… Мудист, одним словом. Но меня это заводит!

Она стояла чуть ли не вплотную к Косте. Но в грудь почему-то повеяло холодком. Он глянул вниз и оторопел. Маркова расстегнула ему рубашку от верхней до нижней пуговицы. А он даже и не заметил этого, потому что смотрел на нее завороженно, представляя, как она занимается сексом на камеру. И как ей это нравится.

— А тебя? — спросила она, жарким взглядом возбуждая кровь.

— Что меня? — Костя взял ее за руки, но удержать не смог.

А Лада уже расстегивала пояс на его джинсах.

— Можно попробовать в наручниках… — Она отступила на шаг-два, вытянув руки для того, чтобы Костя надел на них браслеты. — Или лучше сзади?

— А ты точно не знала, что документы поддельные?

— Про деньги знала, а про документы нет… Это наши деньги, Саша их у Германа в карты выиграл, а этот козел отдавать не хотел… Ну и чужих слегка прихватили.

— Играть в карты на деньги незаконно.

— Да, но все равно, карточный долг — это свято! Ты же не станешь с этим спорить?

— Ну, не то чтобы свято… Но, в общем, да.

Кудылин застегнул пояс, но не рубашку.

— А если еще я на кону! — Лада с пафосным кокетством закатила глаза.

— Ты на кону?

— Ты представляешь, этот сделал на меня ставку! Поставил на меня все деньги… И я стояла на кону! Вернее, танцевала! На кону!.. Как я в тот вечер танцевала! — Лада качнула бедрами, облизнув губы. — Герман все готов был за меня отдать!..

— А Саша?

— А Саша готов был отдать меня!.. Да, знаю, что он козел и сволочь. Но других нет!

— И его нет. Увезли.

— Увезли. А может, уже и убили… Думаешь, мне его жалко? — задумалась Маркова. — Да, мне его жалко!.. Но себя мне жаль гораздо больше!

— Хочешь сказать, что он заявит на тебя, если мы его возьмем? Скажет, что деньги украла ты?

— Деньги, деньги… Как ты думаешь, почему Федос оставил меня в покое? Думаешь, ты его напугал… Нет, ты напугал его сильно, не вопрос! Потому что ты мог позвонить своим, ты мог его задержать. А у него в машине и Саша, и деньги… Деньги!.. Ему не нужна я, ему нужны деньги! Пусть забирают и проваливают! А мы с тобой останемся здесь! — Лада снова подошла к Косте, обвила руками его шею и прижалась к нему. — Ты не пожалеешь!

Она вдруг стала опускаться вниз, засунула руки под полы его рубашки, снимая ее. Но этим она его испугала… Вернее, не столько испугала, сколько пробудила у Кости чувство долга.

— И все-таки твой Саша сейчас в опасности! — Взяв ее за руки, он развел их в стороны и отступил на шаг. — И бандитов нужно задержать!

— Ну, хорошо, задерживай! — вздохнула женщина, разочарованно глядя на Костю.

Вздохнул и Кудылин. Вдруг там в сумке не только деньги, а, например, еще и наркота. Федос и Жора свалят все на Корхова, тот переведет стрелки на Ладу, и она останется крайней. И окажется на скамье подсудимых. Возможно, и заслуженно.

Кудылин понимал, что Лада еще та штучка, крутит им и вертит как хочет. И все же он не мог поставить ее под удар. Может, пусть это сделает кто-то другой?

Малахов заснул прямо за столом. Выпил бокальчик пива на десерт, вытер губы, давая понять, что обед закончен, и заснул. Люба уложила его на диван, на котором он сидел, подложила под голову подушку и, приложив палец к губам, знаком велела всем убраться.

Максим поднялся на второй этаж вслед за Татьяной, он жил в одной комнате, она в другой, каждый шел к себе. Но почему-то они вдруг оказались у нее в спальне. Им бы опомниться, взять себя в руки, включить головы, но их понесло, закружило, где-то на высоте сильно тряхнуло, вспышки молний, грохот грома, головокружительный полет вниз… В общем, очнулись они уже в постели. Она почему-то лежала без ничего, а его пальцы мяли на ее груди все еще твердый сосок. Он провел рукой по ее животу и понял, что снова хочет в небо. Уж очень хороша была Татьяна.

— Тебе не пора? — спросила она, закрывая глаза.

— Да ну ее, эту рыбалку! — вспомнив анекдот, махнул он рукой.

В конце концов право на отдых четко прописано в Трудовом кодексе, а они пашут целыми днями, с утра до вечера. А сегодня вдруг послабление. И домой пораньше приехали, Люба еще только заканчивала готовить обед. Пользуясь моментом, отправились на реку, искупались. И Татьяна с ними пошла, в купальнике она смотрелась так соблазнительно, что у Максима сорвало резьбу. А сейчас выбивает пробки.

— А киллера искать?

— Так нашли же!

Это Стасов предложил разгрузить головы, оставив рабочие моменты на потом. И все же Максим поделился с Татьяной животрепещущей новостью о мертвом киллере.

— А почему он хотел меня убить?

— Так работаем, выясняем.

— Плохо работаете, — улыбнулась Татьяна.

— Мне кажется, хорошо… — Максим провел рукой по ее бедру, пока только легким движением пытаясь раздвинуть ноги.

— Ну, в чем-то да, — прошептала она, подаваясь ему навстречу.

Но тут в дверь вдруг постучали.

— Тревога! — натягивая на себя простыню, но не открывая глаз, прошептала она.

— Ну да.

Наверняка Стасов объявил подъем. Все правильно, время идет, а дело стоит на месте. Искать нужно, где киллер жил, выявлять его контакты…

Максим оделся, заправился, открыл дверь и открыл рот, увидев Кудылина. Нет, работать надо, и чем они скорее в работу включатся, тем лучше. Но кто такой Кудылин, чтобы отрывать его от более важного дела?

— Товарищ майор, у нас ЧП! — Кудылин старательно смотрел на Максима, чтобы случайно не взглянуть ему за спину.

— Кого-то убили?

— Пока нет!

— Сейчас убьют! Знаешь, кого?

— Корхова убить могут!

— Какого еще Корхова?

— Да был тут один, из Саратова. Его сегодня саратовские бандиты похитили.

— С тобой все ясно, — вздохнул Павлов.

Максим уже понял, что Кудылин его в покое не оставит. Он велел ему спуститься во двор и, попросив Татьяну не скучать без него, также вышел из дома. Там и увидел роскошную блондинку, которая смотрела на него с пронзительным восторгом, с каждой секундой влюбляясь в него все больше и больше. Во всяком случае, так могло показаться со стороны.

— Это кто?

— Лада Петровна Маркова, ее сегодня пытались похитить.

— Трансгендер?

— Почему трансгендер? — спрашивал Кудылин, блондинка молчала, но их брови синхронно взлетели на лоб.

— Ты сказал, что похитили мужчину.

— Мужчину похитили, женщину пытались похитить.

— Это хорошо.

— Хорошо, что мужчину похитили? — спросила Маркова.

— Хорошо, что вы не трансгендер… И вас не похитили…

— Ну почему же не трансгендер? Я с детства мечтала стать мужчиной. Чтобы уметь постоять за себя… Но, увы, приходится полагаться на защиту настоящих мужчин, — взывая к сочувствию, вздохнула блондинка.

— Корхов похитил деньги из ночного клуба, с гражданкой Марковой спрятался у нас в Волговодске, в поселке Недвига, — Кудылин кивком указал на реку. — Сегодня подъехали бандиты, похитили Корхова и увезли его вместе с похищенными деньгами. Ну а потом вернулись за Ладой Петровной.

— А Костя такой молодец! — Маркова взяла Кудылина под руку, но нежно и ласково глянула на Максима. — Он отбил меня у бандитов, действовал мужественно и решительно… Мне сегодня везет на настоящих мужчин!

— И что этот Костя, такой молодец, от меня хочет? — спросил Павлов.

— Машину с бандитами нужно задержать.

— Так в чем дело, задерживай!.. Номера знаешь?

— Да, номера знаю.

— Звони оперативному!

— Дело в том, что… — Кудылин запнулся, с досадой глянув на Маркову.

И она, тяжко вздохнув, протянула Максиму сомкнутые в запястьях руки.

— Дело в том, что меня нужно арестовать!

— За что?

— А вдруг и я причастна к хищению денег?… На самом деле это все Костя придумал.

— Кудылин, ты что мне тут за драмтеатр устроил?

Зазвонил телефон, Максим достал из кармана мобильник, глянул на дисплей. На нем высветилась фамилия Стасов.

— Макс, ты еще дома?

— Ну, вдруг Малахова кто разбудит, — сказал он тихо, чтобы никто не слышал.

— Это, конечно, похвально, но у нас тут Чикаго началось.

— Мюзикл, что ли?

— Какой еще мюзикл? Машину расстреляли, четыре трупа, я уже в пути, давай подъезжай. Промышленный тупик… Э-э, Промышленный проезд, короче, там в конце тупик, туда едем. И тебя ждем!

— Кудылина возьму! — кивнул Максим.

— Да хоть симфонический оркестр!.. Баха играть!

— Театр могу!

— Какой еще театр?

— Драматический!

Любу звать не пришлось, она появилась сама. На запах крови вышла, в надежде, что ее возьмут с собой. Но Максим поручил ей Маркову. Наручники на блондинку надевать не стал, но ее статус не совсем законопослушной гражданки подчеркнул. И Люба подбоченилась, глядя на красотку. Можно не сомневаться, Маркова никуда не денется.

Глава 13

Джип стоял у наглухо заваренных ворот, под которые вели ржавые, давно уже не используемые рельсы. Въезд заброшен, все вокруг поросло травой, с одной стороны ворота, слева-справа железобетонные заборы, а с тыла подъехал враг. Место безлюдное, свидетелей нет, в общем, стреляй не хочу. Не меньше сотни пуль выпустили, автоматные очереди прошили как машину, так и всех, кто в ней находился.

Планидкин озадаченно скреб затылок, не зная за что браться. Колышкин изучал гильзу, только что поднятую с земли. Величаев осматривал трупы, не вытаскивая их из машины. Окровавленный водитель обнимал руль, мужчина в синем костюме затылком уперся в правую переднюю дверь, еще двое на заднем сиденье, один почему-то в наручниках. Даже ноги и те скованы.

— А где сумка? — вдруг спросил Кудылин.

— Какая сумка? — Максим пронзительно глянул на него.

— Черная, с деньгами. У Дондуковой на фотографии!

— У Дондуковой? — усмехнулся Стасов, глянув на Павлова. — Я знаю, кто это.

— Кто ж ее не знает!.. Костя, ты мог от нее заразиться!

— Я серьезно! Дондукова сегодня учудила! На Маркову ориентировку распечатала и на забор в Недвиге повесила. Позвонила, подъехал наряд, Маркову задержали…

Кудылин говорил сбивчиво, глаза его возбужденно блестели, Максим встревоженно смотрел на него. День сегодня жаркий, да и блондинка, судя по всему, произвела на него сильное впечатление. В общем, парень мог банально перегреться.

— Маркова — это та самая блондинка, которая деньги сперла!

— Да, — кивнул Максим.

— А это Корхов! — Кудылин указал на мертвого мужчину с крупным носом.

— И это его похитили?

— Саратовские бандиты. Федос и Жора! — Кудылин обошел машину, указал пальцем на водителя и на мужчину, который сидел справа от Корхова.

— Ну так бы сразу и сказал! А то Дондукова!

— Так Дондукова и видела, как похищали Корхова. Даже на камеру сняла… Надо было на видео, а она почему-то фото сделала. — Кудылин вдруг замер, пытаясь осмыслить логику городской сумасшедшей.

— Костя, не отвлекайся на мелочи! — одернул его Максим.

А Стасов и вовсе щелкнул пальцами перед глазами Кудылина.

— Костя, вспоминаем Любу! Сначала съешь первое! Потом второе!

— И компот! — усмехнулся Павлов.

— Компот?!. - глянул на него Кудылин. И, вздрогнув, движением подбородка обвел салон. — Это компот!

— С котлетой… — кивнул Стасов. — Из мясного фарша.

— Еще десерт был… Десерт исчез! В смысле, деньги, — сказал Костя.

— Значит, Корхова погрузили в машину, дальше что? — обращаясь к Кудылину, спросил Планидкин.

— А дальше они дождались Маркову. Хотели ее увезти с собой, но я не дал. И они уехали… Если бы я знал, что у них в машине находится Корхов!

— А Маркова не сказала?

— А Маркова… Маркова делала вид, что Корхов где-то на рыбалке. Эти, похитители, уехали, Маркова пошла к себе в номер, а ко мне подошла Дондукова, рассказала, что Корхова похитили. Я не поверил, но она показала мне фото… В общем, я пошел к Марковой, смотрю, она вещи собирает, нервная, вся как на иголках. Я ей сказал про Корхова, сказал, что буду звонить оперативному дежурному, объявлять машину в розыск, она испугалась. Сказала, если деньги найдут, ее посадят.

— Какие деньги?

— Ну так они с Корховым деньги из ночного клуба украли, она там стриптизерша, а он электрик. Если мы деньги найдем, сказала, ее посадят.

— Ну так воровать не надо… Оперативному дежурному ты, я так понимаю, не звонил, — нахмурился Павлов.

— Так это, к вам ее отвез… — замялся Кудылин. — На ваше усмотрение.

— Какое усмотрение? Надо было сразу в колокола звонить.

— Поздно, — усмехнулся Стасов, кивком указывая на расстрелянный «Чероки».

— Теперь думай, кто стрелял. А ведь могли перехватить их. — Максим недовольно глянул на Кудылина.

— Это в идеале, — кивнул Планидкин. — А в ситуации, близкой к идеалу, товарищ лейтенант ларчик почти открыл.

— Ларчик, — усмехнулся Стасов. — Но без денег.

— Сколько там было? — Павлов косо глянул на Кудылина.

Интуиция подсказывала, что лейтенант не знает ответа.

— Ну, как-то не спросил, — вздохнул Кудылин. — Да и зачем? Она же не у государства украла, а у бандитов.

— И что?

— А то, что бандиты с удовольствием друг друга пожирают.

— Это ты о чем?

— Ну, кто-то же знал, что Жора с Федосом за деньгами поехали. И за ними отправился.

— Из Саратова?

— А что?

— Да нет, логично, — кивнул Стасов, вынимая телефон. — Интересная версия.

Он прямо на месте связался с оперативным дежурным, затем позвонил командиру отдельной роты дорожно-постовой службы и очень убедительно попросил задерживать и проверять все автомобили с саратовскими номерами. И на другие автомобили велел обращать внимание — с подозрительными пассажирами, у которых могло быть автоматическое оружие. Малахову Стасов звонить не стал: пусть спит.

— Со свидетелями здесь, я так понимаю, туго, — оглядываясь, сказал Павлов.

— И камер я не видел.

— Были бы камеры, они бы заезжать сюда не стали, — не очень уверенно сказал Максим.

Он тоже думал о камерах, когда ехал сюда, ни одной не заметил, но ручаться головой за их отсутствие не стал бы. Может, где-то отвлекся, недоглядел.

— Камеры на мосту есть, а там сразу поворот в Недвигу, — сказал лейтенант. — В гостинице, где Корхов с Марковой жили, камер почему-то нет, а у моста есть.

— Думаешь, за этими следили? — спросил Павлов, кивком указав на машину.

— Думаю, что да. От гостиницы могли вести.

— Жора с Федосом следили за Корховым, а кто-то следил за ними.

— Кто-то с саратовскими номерами на машине.

— Ну а кто из местных мог знать о деньгах?

— Из местных вряд ли… Значит, на мосту, говоришь, камера?

— Платоновская[1].

— Ничего, подключимся, — кивнул Павлов.

И с камеры все, что можно, снимут, и следы, оставленные преступниками, отработают. Есть следы от обуви, колес, и гильзы имеются.

— Кстати, о колесах!.. — в продолжение своих мыслей вслух произнес Максим. — Бельмесов у нас, кажется, из Саратова.

— Из Самары, — не согласился Планидкин.

— Да?… Но все равно можно глянуть, какие колеса у наших машин. — Павлов показал на «Чероки», затем на место, где стоял автомобиль преступников.

Колышкин отреагировал практически сразу.

— Там ширина двести пятнадцать, а здесь двести двадцать пять… Или двести пятнадцать, точно пока сказать не могу. А с рисунком скажу, здесь симметрия, а там асимметрия, — вынимая смартфон, решительно сказал криминалист.

— А глянуть можно? — спросил Кудылин.

Колышкин кивнул, вывел на экран изображение. А Павлов глянул на колеса «Гранд Чероки», здесь измерять ничего не надо, все указано на маркировке. Ширина двести пятьдесят пять, какой рисунок, можно уже и не выяснять. Хотя с этим вопросом все понятно. Стрелка на боковине, надпись Rotation, это значит, протектор у шины направленный. Значит, «Гранд Чероки» отпадал…

Руки мелко дрожали, и не совсем понятно почему. Или страх, или предстартовое волнение. А может, и послестартовая лихорадка. И страх отстать от Павлова на финише. Начальник у Кудылина хороший, но так хотелось утереть ему нос.

А старт начался с Дондуковой. Кто бы мог подумать, что ее глупость станет ключом к разгадке страшного преступления. Четыре трупа в одной машине, по автомобилю стреляли из автоматов, не жалея патронов. Мощно, очень мощно. Не зря Стасову пришло на ум сравнение с Чикаго.

Павлов отправил Костю в Недвигу, еще раз проехаться по маршруту, посмотреть, может, есть где-то камеры на маршруте от моста к гостинице. Все правильно, под «платоновской» камерой проходит масса машин, не имеющих никакого отношения к поселку Недвига, а круг поиска нужно сужать.

Свет на кровавые события могла пролить Маркова, она могла что-то знать об убийцах своего дружка. Поговорить с ней собирался Павлов, но он не торопился, и когда Костя уезжал, оставался на месте происшествия. Не спешил к Марковой и Планидкин, но рано или поздно с ней встретится и тот, и другой. Но Кудылин мог их опередить. Сначала нужно узнать насчет камер, а потом сразу же отправиться на Колхозную улицу.

Камер на заданном отрезке не обнаружилось, а ведь владелец гостевого дома мог бы раскошелиться на них ради безопасности. Поставил дом на охрану вневедомственной охраны, потому что так положено, а видеокамеру даже во дворе не установил. Жмот. Зато стоянку для своих гостей организовал, три машиноместа под навесом. Там и стоял далеко не первой молодости «Ниссан Икс-Трейл». Заметив его, Костя вспомнил о машине Корхова и легонько шлепнул себя ладонью по затылку. Маркова же говорила, что машина во дворе, а он упустил это из виду.

Машина была закрыта, ключи у Марковой, он как раз к ней собирался. И съездит. Поговорит, а затем осмотрит машину. Но кое-что уже можно было сделать прямо сейчас. Кудылин подошел к машине, глянул на колесо. Ширина двести пятнадцать, асимметричный рисунок. Точно такой же протектор, как на фото у Колышкина. Но какое Корхов имел отношение к Бельмесову? Маркова должна знать.

Иногда лучше недоспать, чем переспать. Артем с трудом открыл глаза, глянул на окно. Светло на дворе, значит, еще не вечер. А спать хочется жуть как. И вряд ли в этом виновата Люба со своими булочками с маком. Даже если это не пищевой мак, все равно не в нем дело. Усталость всему виной, накопившаяся усталость.

Охота спать, тело будто чужое, в ушах звенит, но вставать нужно.

Малахов заставил себя оторвать голову от подушки, скинул ногу с кровати. Он еще только поднимался, когда заметил стоящую возле двери женщину. Красивая, светловолосая, с загадочной улыбкой. Теперь Артем знал, как выглядит его смерть.

А смерть уже собиралась махнуть косой. Палец на спусковом крючке пришел в движение, ствол пистолета смотрел прямо на него.

Красавица продолжала улыбаться, но пощады не будет, Артем точно это знал. Лику мог остановить только Кудылин. А ведь это Лика перед ним. Вернее, Смерть, которая приняла ее образ. Сейчас Смерть в образе другой красотки. Смерть, которая пришла за ним.

— Кто? — спросил Артем.

Палец выжал свободный ход спускового крючка. До выстрела оставалось мгновение-другое. Артем не успевал предотвратить смерть, но мог ее отсрочить еще на несколько мгновений. А заодно узнать, кто его заказал.

Но блондинка качнула головой. Не будет она терять время на разговоры.

В дверь ударили в тот самый момент, когда прозвучал выстрел. Ударили сильно, блондинка потеряла равновесие, и это успело сказаться на точности, пуля прошла над головой у Артема.

Красотка удержалась на ногах, попыталась восстановить равновесие, но в спальню уже влетел Кудылин. Да и Артем сорвался с места и выбил пистолет за мгновение до того, как он мог выстрелить ему в живот. А Кудылин толкнул блондинку, в этот раз она не удержалась на ногах и рухнула на журнальный столик под окном. Стоявшая на нем хрустальная ваза упала и разлетелась на мелкие кусочки.

— Вот урод! — простонала блондинка.

Но это не помешало Кудылину надеть на нее наручники. А Малахов поднял подушку, на которой спал. Пистолета под ним не было. Оказывается, он чуть не погиб от своего же табельного оружия.

— Вы задержаны, гражданка Маркова! — ликующе сказал Кудылин.

— Гражданка Маркова? — Малахов с интересом посмотрел на него.

Он понятия не имел, кто такая эта гражданка Маркова. Зато Кудылин знал, с кем имеет дело.

В комнату, срывая с себя передник, влетела Люба.

— Это что такое?

— Вам же сказали, под личную ответственность!

— Это она стреляла? — Люба растопырила пальцы, то ли глаза собиралась выцарапать гражданке Марковой, то ли волосы вырвать.

— Киллер она, — сказал Кудылин. — Из одной команды с Бельмесовым.

— Какой киллер? Что ты несешь? — скривилась Маркова. — Я просто играла. И стрелять не собиралась. Это ты, придурок, в дверь ударил!

— Со мной играла? — усмехнулся Малахов.

Снова смерть обошла его стороной, и снова Кудылин спас. Но кто заказчик? Хотелось бы получить ответ на этот вопрос.

— Захожу в комнату, смотрю, красавец-мужчина спит!.. — жеманничала блондинка, обольстительно глядя на него. — А кобура пустая!..

Оперативный ремень с кобурой висел на стуле, на него Маркова и указала.

— Ну, думаю, что там под подушкой?

— Ну и засунула бы себе!.. Вместе с подушкой! — Люба уперла руки в бока, воинственно глядя на Маркову.

— Так сначала надо было глянуть, что там, а потом уже… С красавцем-мужчиной!..

— Заткнись, противно слушать! — скривилась Люба.

— Товарищ подполковник, а вы купались сегодня в речке? — спросил Кудылин.

— Купался, — кивнул Артем, поощрительно глянув на подчиненного.

— После обеда.

— До обеда.

— Я уже почти стол накрыла, — вздохнула Люба. — Совсем чуть-чуть оставалось, подождите, говорю, а они все равно — купаться…

— Купался не купался, какая разница? — спросил Малахов. — К чему ты клонишь, Костя?

— А к тому, что спасение утопающих дело рук самих утопающих! — улыбнулся Кудылин.

— А я тонул?

— Вы себя спасали. Когда отправили меня в Недвигу. Ну, Дондукова на меня вам накапала.

— Помню.

— Это ведь Маркова собиралась Дондукову убить. Дондукова про Карлсона сказала, летал там кто-то ночью над ней. Я вот думаю… — Кудылин медленно поднес палец к своей губе и вдруг резко повернулся к Марковой. — Что там у вас в сумке было, винтовка или беспилотник с бомбой?

— В какой сумке? — вздыбилась та.

— С которой дружка твоего Корхова увезли?

— Деньги там были.

— Убили твоего дружка. Вместе с Федосом и Жорой. В машине расстреляли. Четыре трупа!.. А сумки нет! Исчезла сумка!..

Малахов хмурил брови, глядя на Кудылина. Или лейтенант сошел с ума, или он отстал от жизни. Какой Корхов? Какая сумка? Какие четыре трупа?

— Когда его расстреляли? — спросила Маркова.

— А на вызов мы уехали, тебя на Любовь Сергеевну оставили. Криминалисты труп твоего дружка сейчас изучают. И сравнивают колеса…

— Какие еще колеса? — спросила Маркова.

Малахов кивнул, мысленно присоединяясь к ней. Ему тоже хотелось знать, о каких колесах шла речь.

В коридоре послышались шаги, Кудылин еще не успел ответить, как в комнату вошел Павлов. Глянул на Маркову, на Кудылина, хотел у него что-то спросить, но Малахов приложил палец к губам.

— Это ведь Корхов Бельмесова убил! Ваш «Икс-Трейл» оставил колеса на месте преступления! А Корхов там натоптал, когда Бельмесова закапывал. Эксперты сейчас снимут отпечатки его обуви… Если ботинки на нем. Если ботинки не у вас там, в сумках.

— Какой Бельмесов? — Маркова усилием воли зафиксировала взгляд, который у нее метался.

— Бельмесов должен был убить Татьяну Оршанову, а вы с Корховым нацелились на подполковника Малахова, — жал на педаль Кудылин. — И сняли номер с видом на его дом. И на место, где он купается…

— Понятия не имела, где живет какой-то там полковник Малахов!

— А подполковник Малахов как раз сегодня подставился под выстрел. Купался в реке. Вы ждали этого момента, вы готовились к нему… Винтовка у вас в сумке была, винтовка. Это для нее у вас в номере стояла тренога. Чтобы лучше метиться, чтобы не промазать. Но спасибо гражданке Дондуковой, молодец, почувствовала в тебе зверя. Расклеила объявления! — обращаясь к Малахову, взбудоражено проговорил Кудылин. — Позвонила оперативному дежурному, подъехал наряд, гражданку Маркову задержали, доставили в отделение. А Корхов бросил все — и бежать. Вышел во двор, направился к своей машине, а тут Жора с Федосом. Корхова забрали вместе с оружием и деньгами. Вы, товарищ подполковник, в это время спокойно купались, ни о чем не подозревая. А ничего и не было. Потому что киллеров спугнули… Это Дондукова спасла вам жизнь!

— Ну, Дондуковой здесь нет. Это ты, товарищ лейтенант, вовремя подоспел. Тебе за спасение спасибо.

Малахов кивнул, подтверждая благодарность. И качнул головой, осуждая себя за халатность. Вроде бы и положил, как и следовало, пистолет под подушку, но не проснулся, когда его вытаскивали. А должен был.

— Да нет, меня-то как раз благодарить не за что. Это я змею в дом привел, — вздохнул Кудылин, глянув на Маркову. — Я же не знал, что у этой змеи задание ужалить вас. Сам ей такую возможность предоставил.

— Может, я что-то не так понял, но вас пытались убить? — спросил Павлов и пошевелил ноздрями, обращая внимание на запах пороха.

— Кудылин, как обычно, успел, — кивнул Малахов.

— А Бельмесов из одной с ней компании? — Павлов сначала глянул на Маркову, затем на Татьяну, которая стояла в коридоре и молча слушала.

— Одна шарага, — кивнул Кудылин. — Только непонятно, какое отношение Оршанова имеет к вам, товарищ подполковник.

— Да, какое отношение? — спросил Малахов, обращаясь к Марковой.

— Не понимаю, о чем разговор? Кто такая Оршанова?

— Я Оршанова! — обратила на себя внимание Татьяна.

Но Маркова на нее даже не глянула. Зато Малахов посмотрел. Девушка она хорошая, но вряд ли ее присутствие здесь сейчас уместно.

— Вы знаете гражданку Оршанову? — обращаясь к Марковой, Малахов перешел на строгий официальный тон.

Только тогда блондинка глянула на Татьяну.

— Впервые вижу!

— А гражданина Бельмесова?

— Впервые слышу!

— С вами все ясно… Любовь Сергеевна, что у нас там сегодня на ужин? — спросил Малахов и, выразительно посмотрев на Любу, указал взглядом и на Татьяну.

— Ну, ужин?!. А-а!..

Люба поняла все правильно, ушла сама и увела с собой Татьяну.

— Давай вызывай наряд, — незаметно подмигнув Павлову, сказал Малахов. — Официальный звонок, официальное прибытие, официальное задержание. С последующим официальным арестом и обвинением в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа. Сколько там у нас за это дело?

— От двенадцати до двадцати лет. Либо пожизненное лишение свободы. Либо смертная казнь.

— Ну, смертная казнь — это вряд ли.

— Тогда золотая середина. Пожизненное заключение!

— А макароны на ужин?

— Без масла, — кивнул Макс.

— И холодные.

— Там все холодное. Даже сердце надзирателя. Одиночная камера, одиночество-сука. И низкий потолок. Очень низкий. Полезешь с тоски на стену, а потолок такой низкий…

— Ну хватит! — дрогнула Маркова.

— А можно сделать вид, что ничего не было… — обнадеживающе глянул на нее Малахов.

Что-то не хотелось ему придавать покушение на свою жизнь огласке. Если бы Маркова со своим оружием к нему пришла, а так объясняйся потом, как так вышло, что табельное оружие оказалось в руках у преступника.

— Ты что-нибудь видел, Кудылин?

— Да нет, просто дверь открыл, смотрю, женщина падает. Хотел помочь. Думал, руку помощи ей протянуть, перепутал и протянул наручники помощи.

— Я так сразу и понял, что наручники помощи! — подыграл и Павлов.

— Пистолет случайно выстрелил. Сам по себе. Выстрелил и спрятался… Как вас зовут? — спросил Малахов.

— Лада, — Маркова завороженно смотрела на него.

— Так дальше и будут звать. Это же лучше, чем заключенный номер двести сорок пять? Или нет?

— Или да.

— Зачем вы покушались на Татьяну Оршанову?

— Э-э…

— Товарищ майор, вызывайте наряд!

— Я не знаю, — захныкала блондинка.

— Но убить вы ее пытались?

— Ну, Даня… Бельмесов. Да, он из нашей компании.

— Кто вас нанял?

— Не знаю. Он не назывался. Подъехал, сказал, что дело нужно сделать. Денег предложил. А мы как раз свое дело поднять собирались, ну, все совпало.

— Какое дело?

— Ну, деньги из ночного клуба. Туда деньги со всего города свозились за несколько дней. Много денег.

— А здесь что нужно было сделать?

— Оршанову… И вас… — еле слышно проговорила Маркова.

— Что и вас?

— Убить.

— Деньги украли?

— Ну, деньги, да…

— А Оршанову?

— Даня облажался.

— И вы его убили?

— Ну так он на Сашу наехал, все, говорит, я свое дело сделал, давай расходимся.

— А он свое дело сделал?

— В общем-то да.

— В общем-то?

— Оршанову не обязательно было убивать.

— Почему?

— Не знаю. Сказали, что хватит и покушения. Но покушение должно было быть очень убедительным. Это все, что я знаю.

— А меня нужно было обязательно убить?

— Вас обязательно!

— Как?

— Нам сказали, где номер можно снять. С видом на ваш дом. Сказали, что вы иногда в реке купаетесь.

— И на балкон иногда выхожу. — Артем кивком указал в сторону Недвиги, куда выходили окна его спальни.

— Не выходите. И окна у вас постоянно зашторены.

— Может, потому что на меня часто покушаются?

— Не знаю. Знаю, что сегодня вы купались.

— Видели меня?

— Через оптический прицел.

— Все-таки прицел? — глянув на Кудылина, усмехнулся Малахов. — А как же штанишки с моторчиком?

— Мало ли что чокнутой померещиться может! — фыркнула Маркова.

— Значит, оптический прицел?

— Оптический прицел!

Артем кивнул. А ведь хорошо придумано. Пуля попадает в голову, тело идет на дно, вращаясь вокруг оси. Как тут определишь, с какой стороны стреляли? А если вдруг засекут стрелка, до Недвиги быстро не добраться. Или реку переплывать, или на машине — через мост. Пока то-се, киллеры будут уже далеко.

— И я в этом прицеле сегодня был?

— Саша уже стрелять собирался. А тут полиция. Я так испугалась!.. А Саша сорвался!..

— С оружием? — спросил Кудылин.

— И оружие взял, и деньги.

— В сумке оружие было?

— Я же говорю, и оружие, и деньги.

— Если бы остановили машину, нашли бы и оружие, и деньги?

— Машину остановил кто-то другой! — усмехнулся Павлов.

— И что, Сашу правда убили? — Маркова, казалось, не знала, радоваться ей или горевать.

— И у нас к вам по этому поводу масса вопросов, — кивнул Макс.

— И Федоса с Жорой?

— И Федоса с Жорой. Всех!

— Кто?

— Я же говорю, вопросов у нас масса.

— Я не знаю, кто мог это сделать?

— Сколько денег у вас было? — спросил Павлов.

— Много, почти сорок миллионов. Рублей.

— Из ночного клуба увели?

— Да.

— Федос и Жора представляют этот клуб?

— И клуб представляют, и наш саратовский криминалитет.

— Кто еще мог знать об этих деньгах?

— Понятия не имею.

— Может, кто-то из ваших?

— Кто из наших?

— Я так понимаю, у вас там целая организация наемных убийц.

— Да какая там организация! Ты да я, да мы с тобой!.. Ну и Даня еще прицепился.

— Прицепился?

— Саша с ним когда-то банк ограбил. Даня сел, а Саша нет… Э-э, а Саша точно все? — спохватилась Маркова.

— Саша точно все. Конец ему. Сколько на нем убийств?

— Ну-у… Если честно, я не знаю, он не говорил. Но, скорее всего, убивал. Не зря же к нему обратились, ну, чтобы нанять для убийства.

— Кто обратился?

— Не знаю. Честное слово, не знаю. Саша там сам встречался, сам деньги брал… Заплатили хорошо.

— Наличными? — спросил Малахов.

— Да.

— А где деньги?

— Саша увез…

— Зачем же вы в меня тогда стреляли?

— Ну, Саша такой, что мог выкрутиться. Он человека с одного удара убить может, Федос этого не знает…

— Выкрутиться, отбить деньги, вернуть вас?

— Да, — кивнула Маркова.

— А вы уже все сделали! Убили меня, убили Татьяну… И Любу вы бы убили! — нехорошо посмотрел на нее Артем.

Эта сука убила бы всех. Еще и следы бы свои замела. Свалила бы всю вину на Татьяну, как будто это она всех убила и сама застрелилась.

— Любу?… Да нет, зачем?… Да и Татьяну бы не стала…

— Может, все-таки организация у вас?

— Да нет… Тогда бы заказчик на фирму бы вышел.

— А так он напрямую к Саше обратился.

— Да.

— И вы в этом уверены?

— Я не уверена, я знаю.

— Саша вам говорил. Или вы сами заказчика видели?

— Ну-у…

— Давайте без «ну»! У нас с вами серьезный договор. Мы ничего не видели, а вы помогаете нам найти заказчика.

— Найти заказчика? Договор? — Маркова в раздумье мотнула головой.

Не помнила она о таком договоре, но в то же время положение серьезное, и ей нужно соглашаться на все.

— Вы видели заказчика?

— Видела.

— Как его зовут?

— Дятел.

— Кличка такая?

— Нет, Саша его так назвал. А как зовут, не сказал. Светленький такой, в смысле, волосы, а лицо смуглое. Такое русское лицо, но смуглое, я еще подумала, не похоже, чтобы в солярии загорел, может, где-то на море… Это в мае было, может, он на Бали где-то отдыхал или в Таиланде…

— Что вы еще подумали?

— Что я еще подумала, глядя на него?… Ну, про Таиланд и подумала. Может, он там носом заразился? — усмехнулась Маркова.

— Чем?

— Носом. Шучу, конечно. Носом заразиться нельзя, это у него от природы нос такой. Ну, знаете, какие носы у тайцев, китайцев. Широкие снизу, и ноздри развитые такие. — Маркова нажала пальцем на кончик своего носа, слегка приплюснув его.

— Тайский нос, смуглая кожа и светлые волосы.

— Ну, волосы, может, и крашеные. Но внешность не тайская, в общем-то славянская внешность. Одет хорошо.

— Машина какая?

— Машину не видела, они в парке встречались, Саша на скамейку сел, Дятел этот к нему подошел.

— Почему Дятел? Чем он вашего Сашу задолбал?

— Быстро, сказал, нужно все сделать. Торопил нас. Сегодня Оршанову, завтра Малахова… С одной стороны, хорошо. Даже больше скажу, из-за этого Саша и согласился. На следующий день мы деньги взяли и сразу к вам. А тут и квартира, и все.

— Оршанову зачем убивать?

— Саша сказал, для отвода глаз.

— Это ему блондин сказал?

— Да нет, он сам так понял…

— Оружие откуда взяли?

— Блондин подогнал. И винтовку в чемоданчике. Очень удобно, собрал, выстрелил и снова в чемоданчик… Ну и пистолет с глушителем. Это для Оршановой.

— Где вам оружие подогнали? В Саратове?

— Да нет, здесь уже было.

— Где здесь? Что за квартира, где вы ее сняли?

— Да нет, квартиру нам сняли. Мы подъехали, уже все было готово.

— А гостиницу в Недвиге кто вам снял?

— Гостиницу мы сами сняли.

— По фальшивым документам? — спросил Кудылин.

— Да нет, нормальные у нас документы. Это я тебе так сказала, ну, нельзя было, чтобы менты Сашу нашли.

— Адрес, где вам квартиру сняли? — потребовал Малахов.

— Улица Фурманова, дом двадцать, квартира три. Двухэтажный дом, на первом этаже, пристроечку там когда-то соорудили, с выходом. Два выхода, очень удобно. Мы через подъезд ни разу не заходили.

Малахов кивнул, слушая Маркову. Спасибо Кудылину, исполнителя они взяли, теперь бы на заказчика выйти. Хотелось бы поскорее узнать, кто это. Люди Борщевика, Никса? Именно эта версия и напрашивалась после покушения на Оршанову. Но теперь ясно, что в Татьяну стреляли для отвода глаз. Нет, это не дело руки Никса. Скорее всего, кого-то, кто не имеет отношения к бандитам покойного Борщевика. Хотя возможно все…

Глава 14

Камеры на мосту ничего не дали, они сканировали пространство в направлении основного движения, поворот на Недвигу не захватывали. «Гранд Чероки» с саратовскими номерами в обзор попал, но после него сразу же прошли «Газель», фура и автобус. Это в одну сторону. В обратную — только трактор и подъемный кран. И все под местными номерами. Ни одной подозрительной машины в течение минуты. Возможно, на «хвосте» у саратовских никто не висел. Промышленный проезд и гостевой дом в Недвиге входили в зону, свободную от видеонаблюдения. Но ничего, есть и другие способы выйти на преступников. Малахов правильно рассуждал: в первую очередь нужно узнать, кто снял квартиру на улице Фурманова. И саму квартиру осмотреть надо бы. Корхов и Маркова съехали, а Бельмесов остался, возможно, там находились его вещи. А возможно, кто-то жил из компании Корхова. Вдруг Маркова «забыла» о четвертом персонаже.

— Давай рассуждать логически, — едва глянув на Кудылина, сказал Павлов.

Костя, конечно, молодец, правильно связал одно с другим и понял, кто такая Маркова и зачем она приехала в Волговодск. И Малахова спас, в самый последний момент успел. Но тем не менее Максим обращался сейчас не столько к нему, сколько к самому себе. Во всяком случае, в данный момент.

— Кто-то заказывает Малахова, платит за убийство деньги, снимает для исполнителей жилье, доставляет оружие. И следит за ними, за тем, как движется работа. А движется она неважно, Бельмесов справляется с задачей из рук вон, к тому же он ранен. Корхов закрывает с ним вопрос, готовится убить Малахова, но тут появляется полицейский патруль, спасибо Дондуковой. Маркову задерживают, Корхов в смятении, а тут еще саратовские бандиты хватают его, увозят вместе с деньгами и оружием… Я правильно все понимаю?

— И оружие увели, и деньги, — кивнул Кудылин.

— Но за Корховым-то следят… А кто-то захватил и его, и оружие. Оружие!.. Деньги-то черт с ними, а оружие!

— Оружие нужно было вернуть.

— Вот!

— Но без Корхова, который провалил задание.

— Вот это я и называю логикой!

— Мы же смотрели, за саратовскими никто не следил.

— Ну, может, как-то по-другому следили. С помощью телефона.

— Возможно, — кивнул Кудылин.

— Следили за Корховым, следили. Тот, кто Малахова заказал, тот и следил.

И Татьяну заказали, чтобы пустить следствие по ложному пути. А ведь Бельмесов мог ее убить… Максим спать не ляжет, надо будет, ночь, две, неделю, месяц на ногах без отдыха проведет, но доберется до подонков, которые заказали Татьяну для отвода глаз.

Старый восьмиквартирный дом на улице Фурманова располагался в частном секторе, двор открытый — заходи, заезжай. И пристройка к первому этажу с восточного торца дома. Отдельный вход.

— А ведь пристройка незаконная, — сказал Павлов.

— Мы из Бюро технической инвентаризации? — Кудылин на лету поймал его мысль.

Максим кивнул. Со Стасовым они понимали друг друга с полуслова. А иногда и с полувзгляда, зачастую вовсе без слов. Но Стасов уже большой начальник, какой из него напарник? А Кудылин хоть и лейтенант, но уже голова.

— Грубые невоспитанные хамы!

К третьей квартире они подошли со стороны подъезда. Коврик на полу чистый, но пыльный, похоже, ноги об него уже давно не вытирали. А зачем, когда есть вход со стороны двора?

— Эй! — Максим грубо и громко постучал в дверь.

— Хозяин! — громыхнул Кудылин.

Тут же открылась соседняя дверь, показалась немолодая женщина с маленькими глазами на круглом опухшем лице.

— Чего орете?

— Спокойно, мать, спокойно! Бюро технической инвентаризации! Розыск незаконных построек!

— А потише нельзя?

— И до тебя, мать, доберемся! Кто здесь у нас живет?

— А чего это у нас не так!.. Рома! — позвала женщина.

Рома не заставил себя долго ждать. Вышел на лестничную площадку с банкой пива в руке, на ходу что-то пережевывая. Рослый, крупный, наглый, грубый, самоуверенный. Тельняшка на нем, шорты, босой.

— Мужик, ты чего? — Рома щедро дохнул перегаром, собираясь схватить Павлова за грудки.

Но рука оказалась в захвате, тут же последовало и продолжение. Рычаг руки наружу заставил Рому выгнуться в спине.

— Товарищ майор! — взвыл он.

— Горшков? — удивленно спросил Кудылин.

Узнал молодого человека и Павлов, только вот фамилию участкового не вспомнил.

— Старлей, ты чего на людей бросаешься? — спросил Максим, отпуская сотрудника.

— Так это, темно здесь, сразу не разглядел.

— Еще раз давай! А то я не понял, при чем здесь темно или нет?

— Ну так вы маме нагрубили!

— Во-первых, не грубили, во-вторых, ты пьян.

— Да нет, выпил слегка!

— Почему не на службе?

— Так в отпуске я!

— А здесь кто живет? — Максим тихонько стукнул по двери и на всякий случай глянул на мать Горшкова.

Но та уже и не думала качать права, притихла, стоит, платочек в руках теребит.

— Гордеева квартира, он ее сейчас сдает.

— А пристройка?

— Есть и пристройка… Но вы же не из БТИ?

— Как это не из БТИ? — Максим громко стукнул в дверь.

— Так Гордеева там нет.

— А кто есть?

— Не знаю.

— Надо узнать!

— Так я Гордееву позвоню, он сейчас подъедет.

— Через десять минут не будет, ломаем дверь.

Угроза подействовала, хозяин квартиры появился минут через пятнадцать. Холеный, хорошо одетый мужчина лет пятидесяти. Горшков к этому времени успел и побриться, и освежиться, форму надел.

— Что-то случилось? — спросил Гордеев, открывая дверь.

Максим за это время вынул из кобуры пистолет, Кудылин тут же повторил за ним то же действие.

— Ничего!

Квартира двухкомнатная плюс пристройка, осмотрели все быстро. Никого. Ни вещей, ни чемоданов, но в мусорном ведре Максим обнаружил пустую упаковку с красным крестом и окровавленный тампон. Видимо, Бельмесов оказывал себе здесь первую помощь. Но почему он не переоделся? Почему на встречу с Корховым отправился в окровавленной одежде? Может, не было ничего на смену? И заказчики ничем не помогли. А коллега — тот и вовсе набросил удавку ему на шею. Но вряд ли здесь.

Максим позвонил Колышкину и попросил отправить криминалиста на улицу Фурманова. Вдруг заказчик оставил в квартире свои пальчики, чем черт не шутит?

Разговор с хозяином квартиры Максим продолжил уже во дворе.

— Что с пристройкой будем делать, Алексей Гордеевич? — спросил он.

— Ну так у меня все документы есть! — глянув на Горшкова, не очень уверенно, но бодро проговорил мужчина.

— А на жильцов документы есть?

— На каких жильцов?

— На тех, кому вы квартиру сдавали.

— А-а, на жильцов!..

— Кто в вашей квартире жил?

— Люди жили.

— Вы их документы смотрели?

— Так у меня же не гостиница… А если вдруг что, участковый рядом живет.

— Участковый? — Максим строго посмотрел на Горшкова.

— Ну да, у меня тут полный порядок. Никто ничего!

— Что никто ничего?

— Ну, тихо все было, никаких проблем.

— Тихие жильцы?

— Да.

— Это потому, что стволы у них тихие, с глушителем?

— Какие стволы? — нахмурился участковый.

— Пистолет и снайперская винтовка… Киллеры у тебя под носом жили, старлей!

Горшков аж попятился, глядя на Павлова большими глазами.

— Так это, не было меня… В деревне я был, дом у нас там, весь отпуск от зари до зари… Вчера только приехал! Послезавтра на службу!..

— Два покушения у нас, Горшков. Два несостоявшихся убийства. И пять убийств состоявшихся! Одного киллера убили, другого застрелили из автомата! — Максим резко глянул на Гордеева. — Пять убийств! Реки крови!..

— Так я ни при чем!

— Кому вы квартиру сдавали?

— Да позвонили, попросили сдать.

— Кто позвонил?

— Мужчина какой-то. Квартиру, спрашивает, сдаете? Я сказал, что сдаю.

— По объявлению позвонил или как?

— Наверное, по объявлению. А как еще?

— Что за мужчина?

— Я не знаю…

— Как это вы не знаете? Как вы деньги получали?

— Да так и получил, назвал номер счета, он перевел через мобильный банк. Я до конца года оплату просил, он до Нового года и заплатил.

— А ключ как вы ему передали? Тоже через мобильный банк? — спросил Павлов.

— Алексей Федорович, ну как же так? — Горшков осуждающе качал головой, глядя на Гордеева.

— А что не так? Квартира четвертый месяц простаивала, а тут за полгода. И еще он сказал, что квартиру будет снимать только летом, а заплатил еще и за осень. Как я мог отказаться?… А то, что через мобильный банк, так я всегда таким образом деньги за квартиру получаю.

— Не скажу, что так делают все, — покачал головой Максим и тут же напомнил: — Вы не сказали про ключи от квартиры.

— Ключи я в свой почтовый ящик положил. Утром открываю, их нет.

— И эта конспирация не показалась вам подозрительной? — удивился Максим, внимательно глядя на Гордеева.

А вдруг не было ничего такого? Может, он своим знакомым квартиру сдал? Или даже подельникам. А сейчас юлит, выкручивается… Никуда он не денется, пусть не старается. Всю правду из него выбьют и по полочкам разложат.

— Ну, показалась… Он сказал, что там женщина замешана…

— Женщина?

— Она якобы от мужа сбежала, муж ее ищет, афишировать нельзя.

— И вы поверили?

— Если честно, то не очень. Но потом женщину эту увидел и успокоился.

— Видели женщину?

— Я внимание к себе привлекать не стал, подъехал на машине, встал. Смотрю, выходит! Красивая!

Павлов достал смартфон, вывел изображение Татьяны, показал Гордееву.

— Нет!

Только тогда он предъявил к опознанию Маркову.

— Может, эта?

— Да!

— А этого видели? — Максим показал посмертную фотографию Бельмесова.

Нарочно показал, чтобы напугать, подхлестнуть.

— Ужас какой!.. Нет, не видел… Я только женщину видел…

— Старлей! — Павлов поднес телефон к глазам Горшкова.

— Да нет! Я же говорю, в деревне был, вчера только вернулся.

— А объявление вы давали? — Максим снова обратился к Гордееву.

— Да, оно постоянно в газете было, весь июнь будет, а потом… Не знаю, что потом.

— А когда квартиру сдали?

— Десятого июня. Да, это точно. В тот день у брата день рождения был, я звонил, поздравлял, вот и запомнил.

— А одиннадцатого ключи забрали?

— Да.

— А красивую когда видели?

— Ну, если одиннадцатого ключи забрали, тогда видел двенадцатого.

— Значит, объявление в газете, оплата через мобильный банк, ключи в почтовом ящике… — Павлов тихонько щелкнул пальцами, подводя таким образом черту под сказанным. — Телефон мужчины, который вам звонил, сохранился?

— Конечно… Только номер не отвечает. Я звонил спросить про ключи, тишина… Я, собственно, тогда и отправился сюда посмотреть, кто вселился.

— Разберемся… Ключи опускаем, а вот мобильный банк… Мобильным банком займемся, — невесело проговорил Павлов.

Сама интуиция подленьким таким, злорадным голосом подсказывала, что телефон окажется левым, а номер счета ни к чему не приведет. Но тем не менее он отработает все, что требуется. И в самое ближайшее время.

Ева хмурила брови, глядя на своего брата. Виталий сидел у кровати, что-то рассказывал, широко улыбаясь, но развеселить ее не мог.

— А, товарищ полковник! — Лазарев поднялся, увидев Артема.

Он улыбнулся еще шире, но радости в его глазах Артем не заметил. Хотя и досады тоже.

— Рано еще, сглазишь.

— Тебя можно сглазить? Ты же как танк! Прешь без остановки. Всех бандитов пересажал или еще кто-то остался?

— Всех не пересажать.

Малахов глянул на часы, тикающие над головой Евы. Половина десятого, поздно уже, Виталию давно пора домой. А он здесь. Еще и под мухой.

— Всех не пересажать, всех не перестрелять. Но ведь стреляют. Что там у вас сегодня было?

— Было кое-что.

— Четыре трупа? — спросил Лазарев.

И Ева смотрела вопросительно и тревожно.

— Залетные у нас побывали. Из Саратова.

— Из Саратова?

— Ограбил один серьезных людей, спрятался у нас. Серьезные люди нашли его, предъявили, но нашлись еще более серьезные люди. И грабителя застрелили, и просто серьезных людей.

— Еще более серьезные люди?

— Кто, пока не знаю… Думаем, из Саратова.

Артем не стал говорить, что на него покушались. Это уже закрытая информация, тем более для Лазарева.

— Я почему-то уверен, что ты их найдешь. И скоро.

— Для кого-то и год скоро, а для кого-то и месяц — целая вечность, — глянув на Еву, не очень весело сказал Малахов.

— Я этот месяц не переживу, — вымученно улыбнулась она.

— И переживешь, и заживет все… До свадьбы заживет, — сказал Виталий.

— И сразу свадьба, — глядя на Еву, кивнул Артем.

— Слова мужа! — улыбнулся Лазарев.

— А сразу, это когда? — повеселела Ева.

— Как на ноги встанешь.

— С костылями считается?

— Считается! — подмигнул сестре Виталий. — Мы их стразами украсим… Нет, лучше живыми бриллиантами!

— Бриллиантами украсим гипс, — засмеялась Ева и тут же задумалась. — Или рубинами?… Нет, рубины красные, рубины — кровь… Не люблю больше рубины! — сказала молодая женщина, тревожно глянув на Артема.

— Тогда без рубинов! Тогда первым с тобой фотографируюсь я… Выведу невесту к жениху!.. — Лазарев резко повернулся к Артему и остро посмотрел ему в глаза. — И цену выставлю! Миллион долларов! Потянешь?

— Отдам на благотворительность.

— Браво!.. — хлопнул в ладоши Виталий.

И тут же, хлопнув Артема по плечу, вышел из палаты. Даже не попрощался. И Ева это заметила.

— Думаешь, он в туалет пошел?… — с сарказмом спросила она. И, не дожидаясь ответа, сказала: — Нет, он просто хам!

— Если хам, то в хорошем настроении.

— Да уж… Что там у вас произошло?

— Что у нас произошло?

— В кого стреляли?

— Я же говорю, человек украл деньги, его нашли одни, а другие всех застрелили и забрали деньги.

— Тебя это как-то касается?

— Нет.

— Тебе ничего не угрожает?

— Кто тебе сказал, что мне что-то угрожает? Виталий?

— Нет.

— А мне кажется, он тебе что-то сказал.

— Сказал… Сказал, что рано или поздно тебя все равно убьют.

— Почему все равно?

— Потому что тебе все равно! Потому что ты не бережешь себя! Виталий не очень хочет, чтобы я выходила за тебя замуж.

— Или очень не хочет?

— Все хотят. И он хочет. Но не так, как все, — уклончиво ответила Ева.

— Мне интересно только то, чего хочешь ты.

— Я хочу! Я очень хочу!.. Но в чем-то я согласна с Виталием.

— В чем ты с ним согласна?

— В том, что тебя могут убить… А я не переживу этого! — Ева ничуть не сомневалась в том, что говорила.

— И что ты предлагаешь?

— Ты мужчина, ты должен предлагать.

— Меня не убьют… Если ты меня любишь… Если ты меня любишь, меня не убьют.

— Это не ответ.

— Тогда предлагай ты.

— А давай уедем отсюда. Прямо сейчас возьмем и уедем в Москву. Ты же обещал!

Артем кивнул. Пожалуй, уехать — лучший вариант из всех возможных. Не надо ничего выдумывать, не нужно искать отговорок, чтобы не увольняться со службы. Просто взять и уехать. В отпуск. В Москву.

Все просто. Если не считать предчувствия. Что-то подсказывало, что киллеры найдут его и в Москве. А там не будет лейтенанта Кудылина с его феноменальной способностью оказываться рядом в последнее мгновение.

Глава 15

Голова чугунная, ноги деревянные, за окном полночь, а результата все нет. Как и предполагал Максим, телефон и номер счета привели розыск в тупик. Кто звонил Гордееву, кто забирал ключи из почтового ящика, непонятно. Жил он в пятиэтажном доме, в подъезде нет ни камеры, ни консьержки. Людей нужно искать, которые видели, кто забирал ключи из почтового ящика. Да и самого Гордеева тряхнуть нужно, пробить его связи, можно даже установить за ним слежку. Но все это непросто. Очень непросто. И делать это нужно не сейчас.

Максим вывернул на Колхозную улицу, подъехал к дому. Кудылина он отпустил, и сам уже, считай, на базе. Поспит, сколько получится, а завтра с утра за работу. С Гордеева нужно начать. С вопроса, откуда неизвестный квартиросъемщик узнал, что Гордеев принимает оплату бесконтактно. В объявлении этого не указывалось.

Завтра с утра надо будет позвонить Гордееву, спросить, кто жил у него до Корхова? Вдруг сарафанное радио сработало?… Максим усмехнулся. Деньги через мобильное приложение переводятся уже давно, это нужно брать постояльцев как минимум за несколько лет. А вдруг их не один десяток? И всех проверять? И не факт, что их проверка даст результат.

И все же Павлов набрал номер телефона Гордеева.

Действительно, а как убийцы Корхова вышли на него и на саратовских бандитов? Сели на хвост? Вряд ли. Может, они следили за Корховым с помощью телефона? Ну так у покойника даже задрипанного кнопочника не обнаружили. Документы нашли, карманные деньги, а телефон отсутствовал. Не было при нем ничего такого, что могло работать в режиме радиомаячка.

Кудылин зевнул, останавливая машину возле своего дома. Спать пора, а то сил уже нет, как бы завтра с ног не свалиться.

А если прослушивался номер, в котором Корхов жил вместе с Марковой? Заказчики запросто могли установить в номере «жучок» или даже скрытую видеокамеру. Скорее, первое. Установить и прослушивать…

Костя усмехнулся, открывая дверь. Да уж, пора на боковую. Даже есть не будет, сразу в кровать и спать, спать. А то голова совсем плохая… И все-таки как заказчики убийства Малахова могли узнать, куда саратовские бандиты повезут Корхова? При чем здесь «жучки» в номере? Неужели, сматывая удочки, Корхов разговаривал сам с собой? Это вряд ли. Да и откуда он мог знать, что его похитят. Не мог он знать, куда его повезут.

Кудылин вышел из машины и замер в раздумье. Да нет, голова у него соображает. Заказчики убийства могли прослушивать исполнителя, узнать, что Корхов сматывается, а радиомаячок, вшитый в чемоданчик с винтовкой, выдал его местоположение. Ну конечно!..

Если так, то радиопрослушка сейчас находилась в номере гостевого дома. Почему бы не съездить в Недвигу и не убедиться в своей гениальности? Тем более что расстояние до поселка уже сокращается.

Костя тряхнул головой, осознав, что уже находится в пути. Домой ему надо, спать, а он рванул в Недвигу! Причем не отдавая себе в том отчета. Может, ну ее к черту такую работу? Так ведь умом недолго тронуться. Все к этому идет.

Страх за свое психическое здоровье окончательно прогнал сон. Но с дороги Костя не свернул. И добрался-таки до злополучного поселка.

Возле гостевого дома была тишина, ярко горел фонарь, освещая стоявшую перед воротами белую малолитражную «Тойоту». Окна на втором и третьем этажах не светились, Кудылин подумал о том, что хозяин закрыл дом. Но нет, калитка оказалась открытой, и дверь легко поддалась усилиям.

В холле тускло горел свет, ни единой живой души, это показалось Кудылину странным. Он вынул из кобуры пистолет, осторожно поднялся на второй этаж. И там гробовая тишина — тяжелая, зловещая. Но Костя справился с нервами, поднялся на самый верх.

Дверь в номер открывать ему не пришлось. Она открылась сама. Костя вздрогнул, увидев длинноволосую девушку с бледным лицом. Волосы черные как смоль, а кожа белая, как будто мелом напудренная, пугающее сочетание. Или она сама по себе такая, или освещение в комнате какое-то неестественное.

Девушка шарахнулась, распахнув от страха глаза. Но при этом она не растерялась и что-то сунула в нагрудный карман джинсовой куртки. Что-то маленькое, очень похожее на «жучок». Костя облегченно вздохнул. Он-то думал, что это покойница с местного кладбища погулять вышла, а это вполне реальный земной человек. С реально преступными намерениями. Возможно, девушку использовали вслепую, попросили снять «жучка», а она и рада. Вопрос, кому она старается угодить?

— Ты что здесь делаешь? — взяв себя в руки, хозяйским голосом спросил Костя.

— Да номера перепутала, — пробормотала девушка.

Бледнолицая, но довольно-таки симпатичная. Кудылин с интересом смотрел на нее.

— Бывает.

— Я пойду?

— А если вы здесь что-то украли? — Костя кивком указал вглубь номера.

— Не крала я ничего! — От возмущения у брюнетки зарумянились щеки, во всяком случае, так показалось.

— Да вы не бойтесь, я полицию вызывать не буду, сам ее терпеть не могу. Просто проверю, посмотрю, все ли полотенца на месте.

— Нет у меня никаких полотенец!

— Давайте так, или я вас обыскиваю, или вы оставляете мне номер телефона.

— Зачем вам номер телефона?

— Ну как зачем? Если полотенца нет, я вам позвоню, вы принесете.

— Ну, хорошо, записывайте! — вздохнула бледнолицая.

Она продиктовала номер телефона, Кудылин забил его в свой мобильник, сделал прозвон, но телефон не отзывался.

— Что-то я не понял, кому я звоню?

— Мне звоните, в машину.

— Телефон в машине?

— Да.

— Это не ваша белая «Тойота» проезд загораживает?

— Я же быстро!

— Что быстро, полотенце украли? Или белые тапочки?…

— Не брала я! Можете меня обыскать! — Девушка раскинула руки, зло глядя на Кудылина.

— Э-э, нет! Полотенца, возможно, уже в машине… Пойдем глянем!

Они спустились вниз, Костя снова позвонил, в темноте салона автомобиля зажегся экран смартфона.

— Не обманула, свой телефон дала, — удовлетворенно кивнул Кудылин. — Значит, и полотенца не брала.

— Не брала, конечно!

— А зовут как?

Девушка глянула на него свысока, села в машину, завела двигатель. И снова посмотрела на Костю с обидой и насмешкой.

— Да пошел ты!

Только тогда она закрыла дверь и задним ходом выехала на дорогу. Остановилась, перешла на «драйв» и покатила в сторону моста. Костя остался стоять, но когда брюнетка, по его расчетам, потеряла его из виду, бросился к своей машине.

«Тойоту» он нагнал за мостом на окраине города и сопровождал машину до самого центра. К этому времени он уже знал, кому принадлежит этот автомобиль. Также он узнал, на кого зарегистрирован номер телефона, только что забитый в память. И машина, и номер принадлежали гражданке Федоровой Маргарите Семеновне, девяносто восьмого года рождения, зарегистрированной по адресу: проспект Ленина, дом двадцать девять, квартира сорок семь. Но брюнетка припарковалась к дому под номером сорок шесть по улице Свободы.

Дом пятиэтажный, двор маленький, автостоянка забита, но бледнолицая брюнетка располагала собственным машиноместом. Подняла парковочный блокиратор и поставила свою «Тойоту» на прикол.

Костя в раздумье провожал девушку взглядом. Так просто блокиратор на самовольно захваченное место не поставить, без наглости здесь не обойтись, а иногда нужно обладать внушительной внешностью. Возможно, муж или сожитель у Федоровой непростой — и наглый, и мощный, и с определенным весом в обществе.

Федорова зашла в первый подъезд, но из виду скрылась еще раньше. Двор плохо освещен, а под козырьком подъезда и вовсе темнота, видно, кто-то разбил или просто выкрутил лампочку. Видеокамерами дом не оборудован, вредителя вряд ли уличили.

Девушка вошла в подъезд, не прошло и минуты, как в окнах квартиры на третьем этаже зажегся свет. Сначала в коридоре, а затем в комнате. Теперь Костя знал, в какой квартире живет Федорова. А вот с кем она там живет, он понять не смог. Может, сожитель ее или муж спал, выключив свет и зашторив окна. Может, уже проснулся и звонит человеку, который попросил снять «жучки». Или сама Федорова звонит.

Телефон Костя прослушать не мог, зато имелась возможность взять под контроль исходящие и входящие звонки. Но Федорова никому не звонила, и ее никто не тревожил. Из комнаты она переместилась на кухню. Минут через двадцать в окнах погас свет. И что дальше?

Кудылин пожал плечами, не зная, что делать. Караулить Федорову до утра? А есть ли в этом смысл? Тем более что звонки на ее телефон он мог отслеживать из своего дома.

И все же он остался на месте. А через час Федоровой позвонили. В окнах зажегся свет, минут через десять погас. Звонили с незарегистрированного номера. Именно с того номера, с которого Федоровой звонили за час до того, как Костя застал ее в пустующем номере Корхова. Возможно, звонили, чтобы поставить задачу.

Девушка вышла из подъезда, а навстречу ей из темноты вынырнул мужчина. Костя вздрогнул, увидев его. Мало того, что человек остановился внезапно, он еще и Федорову остановил. И Кудылин понял зачем.

Ситуация накалилась, полиция в работе, преступникам надо за собой подчищать, они подключают к делу Федорову, она снимает «жучки». Но при этом девушка становится опасной, поскольку может сдать человека, который поручил ей столь непростое дело. Человека, который знает, кто заказал подполковника Малахова. Федорова опасна, свидетеля нужно убрать, поэтому ей звонят с незарегистрированной сим-карты, она выходит из дома, и ее убивают. Конечно же, уличные хулиганы, кто ж еще?

Федорова пока что еще жива, но смерть уже, возможно, занесла над ней нож.

Костя выскочил из машины, тихонько закрыв за собой дверь, быстро, но стараясь не шуметь, подобрался к человеку. И увидел, как тот лезет в карман ветровки за оружием.

— Стоять, полиция!

Мужчина дернулся, Костя схватил его за руку и резко завел ее за спину. Ахнув, девушка развернулась и бросилась обратно в подъезд.

— Кудылин, твою мать! — взвыл Павлов.

Костя среагировал мгновенно, разжал руки, резко сдал назад. Павлов разогнулся, повернулся к нему.

— Кудылин!

— Так темно было, товарищ майор!

— Кудылин, ты что здесь делаешь?

— Так это, Федорова…

— Где Федорова?

— Ее догнать надо.

— Ну так догоняй!

Федорову догнать не удалось, она успела скрыться в своей квартире, захлопнув за собой дверь. Костя понял, что сейчас она будет звонить своему тайному повелителю. А незарегистрированные карты, как известно, работают со сбоем, и пока Костя будет звонить Маргарите, она не сможет связаться с абонентом.

Кудылин позвонил, и Федорова ответила.

«Да!»

«Маргарита, не будь дурой, тебя хотят убить!»

«Ты кто такой? — нервно, даже истерично спросила она. — Что тебе от меня нужно?»

Павлов не заставил себя ждать, поднялся, остановился рядом с Костей, глядя на него и с насмешкой, и всерьез.

«Я из полиции! Я знаю, что ты снимала «жучки» в Недвиге! Я знаю, что тебя хотят убить!»

«Кто хочет меня убить?»

«А кому ты сейчас звонишь!»

«Оставьте меня в покое!»

«У тебя в квартире бомба, и сейчас она взорвется… Семнадцать, шестнадцать, пятнадцать… У тебя еще есть время уйти!»

Федорова купилась, дверь открылась, девушка торопливо переступила порог.

— Нет никакой бомбы! — сказал Павлов, надвигаясь на нее.

Маргарита в ужасе сдала назад. На Павлова она смотрела, как будто он собирался вонзить ей в живот нож.

— Майор полиции Павлов! Меня интересует гражданка Федорова, которая снимала квартиру на улице Фурманова, дом двадцать, квартира три.

Павлов вошел в квартиру, не обращая внимания на молчаливый протест девушки. Костя потянулся за ним.

— Вы снимали там квартиру? — наседал Павлов.

— Да, снимала.

— Кто вам ее оплачивал?

— Э-э, это личное!

— Кто вас там навещал?

— Да какое вы имеете право?

— А какое право вы имеете препятствовать проведению следствия? — наседал Павлов. — В деле об убийстве четырех человек!..

— Я не препятствую! — чуть не плача от страха и обиды, мотнула головой Федорова.

— Кто заставил вас снимать «жучки»?

— Никто.

— С кем вы жили на улице Фурманова?

— С Никитой…

— Это он вам звонил, сказал съездить в Недвигу? — вставил слово Кудылин.

— Он… — опуская голову, вздохнула Федорова.

— Он звонил вам с незарегистрированного номера, вы это знаете?

— Да.

— Вам не показалось это странным?

— Ну, я спросила, он сказал, что телефон свой потерял.

— А «жучки» снимать не странно? — спросил Павлов.

— Никита сказал, что там плохие люди, задолжали много денег.

— Кому?

— Ну, Никита, он быстрыми кредитами занимается.

— Долги вышибает?

— Нет, не вышибает. Они там аккуратно работают, никого физически не трогают. Прослушку вот ставят, не бить же?

— Вашими руками ставят?

— Да нет, сами…

— А сегодня?

— Никита меня попросил. Позвонил, дал адрес.

— Ваша квартира тоже на прослушке? — глянув на Павлова, спросил Костя.

Зря они вломились в дом к Федоровой: если она под надзором, то некто Никита уже в курсе, что на нее вышел уголовный розыск, и тогда он не приедет за ней лично. А ведь мог бы — приехать и попасть в ловушку.

— Ну нет! — мотнула головой девушка.

— Вы в курсе, что ваш Никита причастен к убийству четырех человек? — спросил Кудылин.

— Нет, не в курсе!

— Вы понимаете, что можете сесть за соучастие? — подхватил Павлов.

— Но я ничего преступного не делала!

— А «жучки»?

— Так Никита попросил.

— А если он с небоскреба попросит спрыгнуть?… Где сейчас ваш Никита, как его найти?

— Не знаю. У жены его точно нет.

— У жены?

— Ну, он ушел от жены, мы теперь вместе живем. Но его уже дня три нет. Проблемы у него какие-то…

— А звонил он вам сейчас, куда вы собрались? Куда он просил подъехать? — спросил Костя.

— На улицу Фурманова просил подъехать, к дому, где мы раньше жили.

— Зачем?

— «Жучок» отдать… Я сказала, что выбросила, а он сказал, все равно подъезжай, дело есть.

— Где улица Фурманова, мы знаем, а где жена живет? Адрес жены? — спросил Павлов.

— Улица Королева, дом девяносто семь, квартира четырнадцать.

— Вы сказали, Никита занимается быстрыми кредитами?

— В общем, да.

— Вы знаете, кто такой Борщевик?

— Слышала.

— Никита работает на него?

— Я не знаю…

— Где именно он работает? Какая фирма?

— Да я не знаю… Так он охранником числится, лицензия у него официальная.

— Какая охранная фирма?

— Я не знаю… Он же не в форме ходит, как обычные охранники. Костюм у него, галстук, белая рубашка…

— Белая рубашка, белый человек… Тюрьма плачет по этому белому человеку. И вам, девушка, придется присесть. Лет на пять!

— На пять лет!

— Ну, если вы поможете нам найти Никиту… Как его фамилия?

— Темкин.

— А как его найти?

— Не знаю… Только адрес его жены мне известен.

В кармане у Федоровой ожил телефон.

— Маргарита, положение очень серьезное! — Кудылин схватил девушку за руку. — Если это Никита, скажите, что вы никуда не поедете. Вы же не девочка на побегушках, черт возьми!

— Маргарита, пять! — Павлов растопырил пальцы правой руки. — Пять лет тюрьмы! Не забывайте!

Федорова ответила, заговорила:

«Не поеду я никуда!..» — заканючила она.

Павлов прижался к ней с одной стороны, Кудылин с другой. И оба услышали мужской голос.

«Почему?»

«Почему?! Ты там у своей Вальки зависаешь, а я подпрыгивай!»

«Да какая, к черту, Валька?»

«Никуда я не поеду! Сам приезжай!»

«Хорошо».

Павлов забрал у Федоровой телефон, сбросил вызов и посмотрел на Кудылина.

— А вдруг сам приедет?

— Встретим!

— Это что же, выходит, я Никиту предала? — Маргарита потрясенно глянула на Костю.

— А вдруг он ничего не совершал?

— Может, он всего лишь передаточное звено, — кивнул Павлов. — Так же как и вы, Маргарита Семеновна.

— Никита не мог убить, — неуверенно сказала Федорова.

— Выключайте свет! — приказал Павлов. — Будем ждать вашего Никиту. Очень хочется убедиться в его невиновности.

Федорова выключила свет во всех комнатах, села на диван в гостиной, Павлов поджал ее справа, Костя — слева. Наручники надевать на нее не стали, но свободу действий ограничили. Вдруг найдет на нее, возьмет — и за нож схватится или даже за пистолет. Обыск в квартире не проводили, мало ли что.

— Так и будем сидеть? — спросила Маргарита.

— Предлагаете сыграть в бутылочку? — топорно пошутил Павлов.

— Не смешно! — передразнила Максима девушка.

— Тогда в пистолет!

— Как это?

— А на кого ствол пистолета укажет, тот следующий…

— Что следующий?

— Как вы думаете, Никита может вас убить?

— Меня?!. Зачем?

— Ну, он же не просто так вас на Фурманова вызвал в два часа ночи. Он же не лунатик?

— Нет. И голос был трезвый, — задумалась девушка.

— Любите его?

— Да, очень!

— Все равно, бегите от него как можно дальше.

— Когда?

— А когда дверь ему откроете. Откроете, и к себе в комнату, как будто умираете, как спать хотите.

Костя зевнул, качнув головой. Не верил он, что Никита Темкин придет за Маргаритой Федоровой, но все же звонок в дверь не застал его врасплох.

— Рита, делайте, как я говорил, — шепнул девушке Павлов.

Маргарита кивнула, с сонным видом вышла в прихожую, посмотрела в глазок, зевнула и неторопливо открыла дверь. И вдруг встрепенулась.

— Кит, менты! Беги! — крикнула она.

И человек по ту сторону двери побежал. Павлов ринулся за ним, Костя не отставал. О пистолете он не забыл, приготовил его к бою еще в квартире.

Плотного телосложения мужчина обогнул дом и рванул к перекрестку, где стоял внедорожник. А бежать далеко, Темкину оставалось метров пятьдесят, а он хромал, видимо, где-то на повороте вывихнул ногу. Хромал, но бежал быстро. Только вот все равно не успевал. И это, как оказалось, понимали не только преследователи.

— Костя! — на ходу крикнул Павлов. — Внимание!

Как в воду Павлов смотрел, дверь машины открылась, что-то звонко застучало, замигал огонек. Кудылин понял, что это, резко взял в сторону, замедляя ход. Павлов метнулся в другую сторону. А Темкин маневрировать не стал, за что и поплатился. Несколько пуль ударили его в грудь, живот, раскинув руки, он стал падать.

Автоматчик перенес огонь на Кудылина, но тот уже лежал на земле, и пули прошли над ним. А Павлов открыл огонь. Тут же к нему присоединился и напарник. Внедорожник сорвался с места, но автоматчик вывалился из открытой двери. И, хватаясь за живот, лег на землю.

Кудылин несколько раз выстрелил по машине, но все мимо. «Рендж Ровер» стремительно набрал скорость, Костя даже не успел разглядеть номера.

Темкин лежал, раскинув руки, Павлов указал на него пальцем и рванул к автоматчику. Костя подошел к Темкину, осторожно осмотрел его. Одна пуля в сердце, другая в районе солнечного сплетения, третья в районе печени, одежда стремительно пропитывалась кровью. Костя понимал, что Темкин не жилец, но тем не менее попробовал нащупать пульс. Бесполезно. И все же он не спешил идти к Павлову. Вдруг Темкин притворяется, чтобы ударить в спину.

Павлов уже доставал телефон, склоняясь над автоматчиком, а Костя все держал пальцы на яремной вене Никиты. Но пробитое пулей сердце так и не дало о себе знать. Кудылин оставил покойника и присоединился к Павлову, который вызывал «Скорую».

Автоматчик дергал ногой и сдавленно стонал, но боль не проходила. Пуля попала ему в живот, рана, возможно, смертельная.

— Через полчаса, сказали, приедут… Или позвонить, сказать, чтобы пораньше? — глядя на Костю, спросил Павлов.

— Зачем? Пусть подыхает. Я ему Малахова никогда не прощу.

— Вот и я думаю, не будем торопиться.

Павлов набрал номер, связался с дежурной частью. При этом он смотрел по сторонам, призывая к этому и Костю. Перекресток открыт всем ветрам, в любой момент могла появиться машина с автоматчиками, ухо нужно держать востро, а пистолет наготове. Подумал Кудылин и о более серьезном оружии. Пистолет-пулемет «Узи» с глушителем лежал рядом с убийцей. В случае чего ствол можно было поднять, магазин вряд ли успел опустеть.

— Больно мне, — простонал стрелок.

— А Малахову не больно было, когда Маркова в него выстрелила? — спросил Кудылин.

— Жив ваш Малахов.

— А Маркова стреляла!

— Не знаю…

— Ты даже не представляешь, что тебе за Малахова будет!.. Кто Малахова заказал?

— Сказал же… Больно как!

— Сейчас еще больней будет… Кто Малахова заказал?

— Не знаю…

— А Темкина кто убил?

— Я стрелял.

— А в Корхова кто стрелял?… Тебе ведь пожизненное светит!

— Темкин стрелял!..

— А давай мы тебе поверим!

— Давай все на Темкина вали! — подхватил Павлов.

— Больно мне.

— Так я сейчас позвоню, ускорю процесс.

— Лучше пристрели!

— А это еще заслужить надо… Как вашего белобрысого найти?

— Какого еще белобрысого?

— А кто Корхова нанял?

— Не знаю, кто Корхова нанял.

— А самого Корхова знаешь?

— Да, мы смотрели за ним.

— Прослушку в номере ставили?

— Да.

— Узнали, что Маркову полиция задержала?

— Да, слышали разговор.

— Узнали, что Корхов сматывает удочки?

— Предположили.

— А вышли на него как? Где был маячок? — спросил Костя. — В чемодане?

— В чемодане.

— А чемодан где?

— У Кудряша.

— Это который уехал, тебя бросил.

— Да не бросил, я сам упал.

— А почему он тебя не отбил? Даже не пытался!

— Потому что козел!..

— Там ведь не только винтовка в чемоданчике, там еще и деньги. Много денег. Темкин умер, и ты сейчас сдохнешь, а Кудряш на дно с вашими деньгами ляжет. И радоваться будет, что тебя не отбил. А зачем с тобой делиться?

— У каждого своя судьба, — сдавленно простонал раненый.

— Где нам Кудряша найти?

— Где… Не знаю…

— Может, это Кудряш Корхова нанимал? В Саратов ездил.

— Да нет.

— А кто?

— Не знаю.

— А вам кто ставил задачу за Корховым следить?

— Кудряшу ставили.

— Кто?

— Не знаю.

— Ну что ж, саратовских на тебя спишем. Пулю вытащим и на пожизненное оформим.

— Ну, позвонил он ему.

— Кто кому позвонил?

— Хрен этот, который нас нанял.

— Вас нанял?

— Он сказал, что с Марго надо кончать… Гнида! — чуть ли не на последнем издыхании процедил наемник.

— И вы приехали, чтобы ее убить?

— Да нет, Кудряш не совсем конченый… В Сухотку, сказал, отвезем, там спрячем…

— Почему в Сухотку?

— Сам не понял. А Темка пошел… А Кудряш «жука»… — последнее слово прозвучало едва слышно.

А дальше прозвучал только сдавленный стон, который вдруг оборвался.

— Что Кудряш?

Напрасно Павлов пытался достучаться до угасшего сознания наемника, тот молчал, то ли сознание потерял, то ли жизнь. Вдалеке послышался вой сирены, показалась «Скорая». И как оказалось, она не опоздала. Раненого погрузили в машину, к этому времени подъехал наряд. Одного патрульного Павлов оставил на месте, а остальных отправил в больницу вместе со «Скорой». Вдруг преступник, получив щедрую дозу обезболивающего, придет в чувство и попробует сбежать. Или наложить на себя руки. А он еще не все сказал. Далеко не все.

Глава 16

Раздухарился Кудылин, и крылья расправил, и взлетел высоко. Еще и на Максима набросился, чуть руку не выкрутил. А теперь вот сам потирал отбитый локоть. Уходя от пуль, неудачно упал, но оружия тем не менее из рук не выпустил и еще стал стрелять. Эксперт разберется, скажет, чья пуля застряла в животе у преступника. И личность его установит. Документов у задержанного не обнаружили, а имя-фамилию Максим спросить не успел. Столько более важных вопросов нужно было задать.

— В Сухотку надо ехать, — сказал Кудылин.

— И что там? Где там Кудряша искать?

Максим понимал, что ехать в Сухотку придется или самим, или кого-то туда отправлять. Но ему не очень нравилось, что распоряжения отдает подчиненный. Кудылин решил ехать, значит, нужно все бросить?

— Да там домов, раз, два и нету.

— Знаешь, где это?

— Далеко. И сухо. Километров сто в степь. И ни одного поста.

— А пистолет?

Максим смотрел на Федорову, которая медленно подходила к лежащему на земле покойнику. Черные волосы растрепаны, лицо мертвенно-бледное, не баба, а ведьма какая-то. Как бы выть на луну не начала. И из пистолета могла выстрелить, который мог находиться под курткой у покойного Темкина.

— Что пистолет? — не понял Кудылин.

— Ты покойника обыскивал?

— Так покойник же… — нахмурился тот. — Да и спешил я…

— Ты спешил, а он бы тебе в спину…

Павлов глянул на постового и велел ему придержать Федорову, чтобы та не бросилась к покойнику. По большему счету девушку нужно было задержать, но у следствия сейчас и без нее забот хватает.

Пистолет находится за поясом под блейзером, документы Павлов трогать не стал, оставив их следователю, а телефон отсутствовал. Зато Максим заметил круглый «жучок», прикрепленный к карману. И сразу же вспомнились последние слова раненного в живот покойника. В Сухотку Федорову собрались везти, Темкин пошел за ней, а Кудряш… «Жука» Кудряш ему подсадил, чтобы держать ситуацию под контролем. И ведь правильно сделал. Темкин попал в засаду, убежать он не успел, поэтому Кудряш принял решение ликвидировать опасное звено, связывающее его с ним, И ведь убил своего сообщника. А «жучок» продолжал работать.

Максим поднялся, повернул голову к напарнику и с самым серьезным видом подмигнул ему. Если Кудылин не дурак, он подыграет своему начальнику.

— Старшина, сейчас группа подъедет, — обращаясь к патрульному, сказал он.

Этому он показал кулак и приложил палец к губам, чтобы молчал. — За трупами присмотри! А мы пока гражданку Федорову допросим! Единственная наша зацепка!

Максим громко и протяжно вздохнул. Кудряш, если он слушал разговор, должен был прочувствовать его отчаяние и облегченно вздохнуть. Если из двух его подельников оба мертвы, то ему нечего бояться.

Труп Темкина находился метрах в двадцати от места, где схлопотал пулю его дружок. Максим помнил характеристики «жучка», который он обнаружил: пользовался таким. Чувствительность микрофона метров семь-восемь, и это в закрытом помещении, а на улице и того меньше. Не мог Кудряш слышать, что говорил раненый. И как «Скорая помощь» подъехала, тоже не мог слышать.

Но «Скорую» Кудряш мог видеть, если уехал не очень далеко. Или вернулся, чтобы взять ситуацию под контроль. «Жучок» обычный, без подключения к спутнику; чтобы с его помощью прослушивать разговоры, нужно находиться от него не более чем в полукилометре. Возможно, в этом радиусе Кудряш сейчас и находится. А вдруг?

— Я никуда не пойду! — мотнула головой Маргарита.

— Тогда в наручниках, в участок.

Максим хоть и возглавлял уголовный розыск, но с удовольствием называл себя опером. И наручники всегда держал при себе, равно как и пистолет. Свой «ПМ» он оставил в кобуре, а наручники расчехлил.

— Давайте! — Федорова подставила руки.

— Отлично! — Максим надел на нее наручники, взял под локоток и повел к дому.

Она дернулась, пытаясь сопротивляться, но быстро поняла, что это бесполезно. И пошла за ним.

— Дура, тебя убить хотели! — сказал он. — В Сухотку собирались везти.

— Куда?

— Знаешь ты слишком много.

— Знаю, что вы Тему моего убили!

— Ну да, стреляли в спину, а попали в грудь.

Павлов поднялся с Федоровой на третий этаж, снял с нее наручники, затолкал в квартиру и велел сидеть тихо, пригрозив уголовным делом. За все это время о «жучке» он и не заикнулся. Вдруг и Федорова на прослушке, а Кудряшов на самом деле где-то рядом.

О «жучке» он сказал в машине.

— Если прослушка работает, Кудряшов где-то недалеко. В радиусе максимум километра. Но, скорее всего, гораздо ближе.

— Ну да, прослушка ему нужна, — кивнул Кудылин. — Вдруг мы про него ничего не знаем.

— Это я ему и дал понять, — качнул головой Павлов. — Что мы ничего не знаем.

— Потому что два трупа.

— И это могло успокоить Кудряша.

Именно этого Максим и добивался. Кудряш должен был успокоиться и уже без суеты продолжить прослушивание. Но в то же время успокоившийся Кудряш мог сняться с якоря. Тогда получится, что Максим его спугнул.

— Костя, ты местный, ты должен знать этот район.

— Ну, бывал здесь, — кивнул Кудылин. — Друг у меня тут неподалеку живет.

— Включайся, думай, где можно спрятать машину. И оставаться в ней. Радиус — пятьсот метров.

— Куда?… Ну, гаражи там… — Кудылин снова махнул в ту сторону, где жил его друг. — За гаражами проезд, только там никто не ездит. И патруль туда точно не сунется.

— Давай показывай!

Кудылин не обманул, за гаражами, куда с его подсказки заехал Максим, можно было спрятать целое стадо слонов. Но, увы, «Рендж Ровера» там не оказалось.

Не нашли они Кудряша и в проезде между школой и детским садом. И в проходе между жилым домом и магазином,

«Рендж Ровер» искали в укромных местах, но нашли его во дворе жилого дома, в проезде между парковкой и трансформаторной подстанцией.

За трансформаторной будкой располагалось двухэтажное здание, окруженное железным решетчатым забором. Дорога, которую преграждал «Рендж Ровер», вела к запертым на замок воротам. Утро еще не наступило, до начала рабочего дня далеко.

«Рендж Ровер» стоял правильно — задом к воротам, но все равно Кудряшов оказался в ловушке. «Форд» Павлова закрыл ему проезд, таранить его бесполезно: машина тяжелая, такую только трактором сдвинешь.

Кудряшов схватился за оружие. Максим еще и сообразить не успел, а он уже выскочил из машины, в руках «Узи» с глушителем. К счастью, «Форд» уже остановился, и можно было выскочить из него. Что Максим и сделал.

— Костя, уходи! — открывая дверь, крикнул он.

Кудылин не растерялся, открыв дверь, вывалился из машины, пригибая голову к земле. И Максим уходил так же, не подставляясь под выстрелы. А Кудряшов патронов не жалел, выпустил длинную очередь. Поднимаясь с колен, Максим рванул к подстанции, а Кудылин — к машинам. Что-то ударило в каблук, но боли Максим не почувствовал. Пули застучали по кирпичной стенке, это значило, что он уже вне опасности. Но ненадолго. Кудряшову достаточно сделать пять-шесть шагов, и Максим снова окажется в зоне огня. Выбор у него небольшой — встретить противника огнем или свернуть за угол.

Максим выбрал второй путь. Выхватив пистолет, он привел его к бою, в этот момент и показался Кудряшов. Максим выстрелил ему в грудь, а Кудылин — в спину. На землю упал уже труп.

Максим осторожно приблизился к трупу, приложил палец к шее. С одной стороны, хорошо, стрелять никто больше не будет. А с другой — как теперь выйти на заказчика?

Кудылин осматривал брошенный «Рендж Ровер». И, судя по его поведению, никого в нем не находил.

— Твою мать! — глянув на него, выругался Максим.

Лейтенант возмущенно повел бровью. Смертельными могли оказаться оба выстрела, так что не надо обижать маленьких.

— Да это я не тебе!

Максим поднял правую ногу, ощупал подошву. Нет каблука. Пулей, как бритвой, срезало.

При этом он смотрел не на туфлю, а на запертые ворота. Они подрагивали, как будто кто-то тряс забор.

— А ну-ка!

Обогнув машину, с пистолетом в руке Максим вышел к воротам, заглянул за трансформаторную подстанцию и на самом верху забора увидел человека, готового спрыгнуть на землю по другую от него сторону. И вряд ли это случайный прохожий. Возможно, попутчик Кудряшова. Вышел из машины до ветру, свернул за подстанцию, услышал выстрелы, а бежать некуда. Проход упирался в мусорные баки, оставалось только лезть через забор.

— Стреляю на поражение! — крикнул Максим.

И чтобы подтвердить серьезность своих намерений, сразу же выстрелил в воздух. Но человек свалился с забора так, как будто попали в него. Причем упал во дворе огороженного здания. И сразу же, ожив, поднялся и побежал.

Пришлось и Павлову лезть через забор. И отсутствие каблука не помешало ему преуспеть в этом. Здание оказалось огорожено со всех сторон, беглецу пришлось снова лезть через забор. На этот раз Максим снял его с забора не выстрелом, а рукой. Стянул вниз, уложил, свел руки за спиной, надел наручники и только тогда развернул к себе лицом.

А сверху светил фонарь, видно, что волосы у мужчины светлые, а лицо смуглое. А нос действительно как у тайца, внизу широкий, ноздри мясистые.

— Где-то я его уже видел! — проговорил Кудылин.

Павлов торжествующе глянул на него. В Сухотку Костя собрался в то время, как Кудряша можно было взять здесь. И Кудряша, и смуглого блондина с носом тайца. И взял его старший товарищ, а младший пусть смотрит и учится!

— Корхова в Саратове нанимал, — сказал Максим. И, подмигнув Косте, добавил: — И Марго твою убить распорядился.

— Мою Марго! Убить?!!

Павлов поощрительно глянул на подчиненного, уж очень убедительно тот сделал вид, будто рассвирепел.

— И ведь убьет, он слов на ветер не бросает…

— О чем это вы? — захныкал блондин.

— О чем это мы?

Максим сунул руку в карман его пиджака, извлек портмоне, в нем права, техпаспорт, кредитки. А костюмчик на блондине дорогой. И часы не из дешевых. Вместе с портмоне Максим изъял и авторучку — «Паркер» с золотым пером.

— Пелымов Игорь Евгеньевич, — вынув права, прочитал он.

— Не скажу, что приятно! — Кудылин мотнул головой, как бык, взявший в прицел матадора.

— Судимость есть, Пелымов? — спросил Павлов.

— Нет.

— Приводы в милицию-полицию?

— Нет. А что?

— Значит, отпечатки пальцев ничего не дадут… Костя, есть вариант, грохнем его прямо здесь. Документов не будет, пальчики в картотеке не числятся, запишем его как бомжа. И в расход. В смысле, в крематорий. А дело закроем. За отсутствием состава преступления. Сгорит состав, даже пепла не останется…

— Ну да, и Марго никто не тронет, — кивнул Кудылин.

— Ни одна ее слезинка не стоит этого упыря! — Павлов растопырил пальцы, собираясь ткнуть ими в Пелымова.

— Да не собирался никто Марго убивать! — мотнул тот головой.

Но Максим как будто и не заметил этого.

— Слушай, а чего мы огород городим? — спросил он, обращаясь и к себе, и к Кудылину. — Пристрелим его при задержании!

— Ну, можно!

Костя не растерялся и поднес пистолет ко лбу Пелымова.

— Эй, только не в упор! — остановил его Павлов.

— Понял!

Кудылин перевернул Пелымова лицом вниз.

— Отойди подальше! — одобрительно сказал Максим. — Так, нормально! Давай целься. Точно в затылок!.. В меня не попади!

Сам он держал Пелымова за голову, чтобы тот не вертел ею.

— Да не трогал я вашу Марго! — засучил ногами блондин.

— А Малахова кто заказал?

— Какого Малахова?

— Костя, давай ты не будешь так далеко стоять! Подойди поближе!.. Нет, давай в упор, так ты меня точно не заденешь!

Кудылин приставил ствол пистолета к затылку Пелымова. Но Максим снова велел ему отойти подальше.

— Нельзя так близко! Экспертиза установит ожоги, нас отдадут под суд.

— Стрижов Малахова заказал! — не выдержав напряжения, признался Пелымов.

— Кто такой Стрижов?

— Александр Степанович… Улица Парижской Коммуны, дом шестьдесят четыре!..

— На кого он работает?

— Да дело не в этом!

— А в чем?

— Все гораздо серьезней!

— Что серьезней? Что гораздо? Говори!

— А что мне за это будет?

— Тебе за это ничего не будет! Говори!

— Я ведь не убивал!

— Говори, падла! — гаркнул Максим.

В это время Кудылин вдруг для острастки все же выстрелил рядом с головой Пелымова.

Обычный гипс убрали, переломы закрыли легкими полимерными повязками. И с руки растяжку убрали, и с ноги. Еве стало несоизмеримо легче, казалось бы, этой ночью она должна была спать как убитая. Ан нет, то заснет, то проснется. Ночь на исходе, утро уже окрашивает небо в розовые тона, а у Евы ни в одном глазу.

— А давай закажем специальный лимузин; что там, носилки, каталки?

— Кровать установим, с балдахином, — кивнул Малахов.

Кровать у нее в палате без балдахина, но на ней так удобно, особенно спать.

— А ты за рулем!

— Кровати?

— И кровати тоже! — засмеялась Ева.

— Я подумаю.

— Как там твой руль? Не скучает по дороге?

— Завтра же насчет отпуска договорюсь, — пообещал Артем. — И поедем.

— А можно автодом взять. В нем настоящая кровать есть. И махнуть в Венецию!

— Там хорошие костоправы? — зевнул Малахов.

— Там отличные костоломы! — засмеялась Ева. — В масках!

— Знаю, белые такие, страшные…

— Убийцы в масках ходили. Знаменитые венецианские убийцы. Они и сейчас ходят.

— Где?

— Ну не у нас же!.. Где у нас тут привидения? А Венеция ими кишит!

— Не знаю, не видел.

— Ты был в Венеции?

— Проездом.

Артем отдыхал в Италии, был на экскурсии в Венеции пару часов, не больше. Надо сказать, мистические ощущения этот город навеивал, не без этого.

— Значит, не ночевал.

— Нет.

— А надо переночевать. У нас квартира на Джудекке, там по ночам бродят убийцы в масках, привидения. Одно привидение я видела на крыше, другое в гондоле… Думаешь, страшно?

— Нет?

— Страшно. Но еще больше интересно! Так что, если хочешь пощекотать нервы…

— Нервы и здесь можно пощекотать, — усмехнулся Артем. — Только здесь не привидения. Здесь настоящие убийцы.

— Здесь мне страшно!.. — захныкала Ева.

— Скоро уедем.

— Скоро! — передразнила она. — Я хочу сейчас!.. Ложись ко мне, поедем!

— Куда?

— Назначаю тебя рулевым кровати. Только без поворотов!

Артем лег на самый краешек кровати, чтобы не упасть, оставил одну ногу на полу, перенес на нее большую часть тела.

— А ты бы мог умереть за меня? — тихо спросила Ева.

— За тебя мог бы.

— И я могла бы. Умереть вместе с тобой… Вместе с тобой и умирать не страшно.

В этот момент открылась дверь, в темноту палаты из коридора хлынул свет. А через порог переступил мужчина в белом халате и медицинской маске. В левой руке он держал металлический лоток для инструментов, другой сдернул с него салфетку и схватил с лотка пистолет с глушителем.

— Мамочки! — вскрикнула Ева.

Артем понимал, что смерть пришла. И он еще успевал уйти от нее. Достаточно было выдернуть из-под себя опорную ногу, тогда он тупо свалится на пол. Но Ева-то останется на койке. И станет добычей для киллера. Может, он за ней и пришел.

Он оттолкнулся опорной ногой, хотел перевернуться, чтобы закрыть собой Еву, но не успел. Ева его опередила и сама закрыла его собой. И тут же прозвучал выстрел.

Виталий Алексеевич Лазарев личность в городе известная, но у подполковника Малахова имеются особые полномочия. Может, и не совсем особые, но тем не менее дом Виталия Лазарева взяли штурмом без всяких церемоний.

Лазарев завтракал в кругу семьи, в просторной столовой с роскошной мебелью, красавица-жена, сын, дочь, все куда-то собираются. Но вряд ли кто-то думал о сухарях для главы семьи. Ничего, майор Павлов не сволочь, он позволит Виталию Алексеевичу собраться в тюрьму, даже озвучит список необходимых вещей.

Дом захватили без лишнего шума, появление полицейских застало Лазаревых врасплох.

— Майор полиции Павлов! — представился Максим.

— В чем, собственно, дело?

Максим усмехнулся. Ну почему он ждал, что Лазарев произнесет именно эту фразу?

— Гражданин Лазарев, вы задержаны по подозрению в организации покушения на убийство подполковника Малахова.

— Что за дичь? — Лазарев с такой силой бросил вилку, что тарелка с яичницей развалилась пополам.

Но лицо его стало таким же белым, как скатерть на столе. Побледнела и его жена. Максим вежливо попросил ее увести детей.

— И где Малахов? — спросил Лазарев.

— А куда вы его отправили?

— А куда я его отправил?

— Стрижов дал показания, это вы заказали ему Малахова.

— Не знаю никакого Стрижова!

— Ну как же, владелец подконтрольного вам охранного предприятия «Стриж».

— А-а, Валентин…

— А Валентина вашего сдал некто Пелымов. Возможно, вы его не знаете. А Корхова и Маркову не знаете точно.

— Кто это?

— Они должны были убить Малахова, но мы их опередили.

— Не знаю ничего.

— Корхова убили люди Пелымова, которые следили за непосредственными исполнителями вашего заказа. Корхова убили и еще трех человек из Саратова. Люди Пелымова — Темкин, Вяжищев и Кудряшов. Вяжищев тяжело ранен, Темкин, Кудряшов убиты. Шесть трупов, гражданин Лазарев!

— Понятия не имею, о чем вы говорите… И вообще я отказываюсь говорить без своего адвоката!

— Но этого вам показалось мало. Вы отправили киллера в больницу, в палату к вашей сестре.

— Как это в палату к моей сестре? — встрепенулся Лазарев.

— План «А» провалился, Стрижов перешел к плану «Б».

— Стрижов?!

— А киллер перешел в палату к вашей сестре!

— Этого не может быть!

— Не может быть, чтобы Ева закрыла Малахова своим телом. Но она его закрыла!

— Что?!

— Вы стреляли в собственную сестру, Виталий Алексеевич!

— Что с Евой? — вскочил с места Лазарев.

— Ты лучше скажи, что с тобой, Виталик? — раскатисто раздался голос Малахова.

— Ты живой? — Лазарев от страха вжал голову в плечи, но это не мешало ему смотреть на него с возмущением и осуждением.

— Привык распоряжаться чужими жизнями. Это ведь ты полковника Земского убил! И подполковника Хохлатова!

— При чем здесь это? Что с Евой?

— А Ева действительно закрыла меня собой.

— Что с Евой?

— И киллер стрелял в нее. По твоему приказу!

— Да не отправлял я киллера в больницу!

— Значит, ситуация вышла из-под контроля…

— Еще как вышла!.. Ты бросил Еву, она чуть не убилась. Из-за тебя! Кто-то же должен был тебя наказать!.. Но я потом передумал, дал Стрижову отбой. Честное слово, дал отбой!

— Не знаю. Знаю только, что меня пытались убить.

— Стрижов — сволочь!

— Это ты следователю расскажешь. Давай собирайся!.. Извини, тюрьму в Голландии я тебе не обещаю. Но замок в Астрахани тебе гарантирую!

— «Белый лебедь» ждет вас, гражданин Лазарев! — в приветственном жесте раскинул руки Максим.

Тюремный замок в центре Астрахани назывался «Белым лебедем», пугая своим названием. Не тот это «Белый лебедь», что в Соликамске, где отбывают пожизненные сроки. Но и в Астрахани не сахар, и Лазарев в этом очень скоро убедится. Сдал его Стрижов, с потрохами сдал. И в этом есть немалая заслуга Максима. Но героем он чувствовал себя не только поэтому.

По крыше как будто кто-то ходит, под балконом плещется вода, возможно, гондола подходит. А еще чей-то плащ коснулся лица. Артем открыл глаза, ожидая увидеть блеск стального клинка над головой.

Но это всего лишь занавеска развевалась на ветру. Ева просила не закрывать дверь на балкон, а ночью подул ветер с моря. И вода под стенами дома пошла волной, отсюда и эти всплески.

— Не спится? — спросила Ева.

— Да призраки бродят, — улыбнулся Артем.

Месяц уже прошел с тех пор, как в палату к ним ворвался киллер, но до сих пор он нет-нет да и приснится ему. И, увы, в этих снах Павлов не всегда приходит на помощь. В жизни Макс успел, толкнул киллера в тот момент, когда тот нажал на спусковой крючок, пуля всего лишь разбила плафон под потолком. А во сне киллер однажды попал в Еву. К счастью, всего лишь во сне.

— Ну их к черту! — прижимаясь к Артему, пробормотала Ева.

А вот ее брат отправился за решетку наяву. И Малахов ничем не мог ему помочь. Хотя Ева и просила за него. Все-таки брат. Артем обещал ей не препятствовать ходу следствия, не давить на Стрижова, на Пелымова, если они вдруг откажутся от своих показаний. Или хотя бы подтвердят, что Лазарев отменял заказ. А это запросто может произойти. Любит Георгий Лазарев своего брата или нет, но он сделает все, чтобы вытащить его из тюрьмы. Вплоть до побега. Возможно, когда-нибудь Виталий Лазарев будет жить в этой венецианской квартире, спасаясь от правосудия. И если это произойдет, Артем не сдаст беглеца. Нельзя так, но делать нечего. С недавних пор он часть этой семьи хотя бы потому, что любит Еву и не может без нее… Не сдаст он Виталия, но и помогать ему точно не станет.

— Не знаю, у какого черта они там обитают, но ловить их некому, — улыбнулся Артем.

— Ты же варяг, — сказала Ева.

— В каком-то смысле,

— И не можешь без трудностей.

— Предлагаешь мне возглавить ночную полицию Венеции?

— А что, слабо?

— Для этого мне нужно умереть с тобой в один день. И стать призраком.

— Не надо призраком… И Виталию не надо в тюрьму.

— Я понимаю.

— И ничего не можешь сделать.

— Нет.

— Тогда вернемся к призракам. И поговорим о них. Лет через семьдесят. Когда умрем вместе и в один день.

Артем, кивнув, нежно погладил Еву по голове. Он не боялся смерти. И готов был умереть прямо сейчас, лишь бы только вместе с Евой. Чтобы она не досталась никому…

И снова кто-то провел рукой по лицу. Открывая глаза, Артем думал увидеть занавеску, но перед ним стоял человек в плаще и в маске. И со старинным пистолетом в руке, ствол которого смотрел прямо на Артема. Еве же ничего не угрожало. Евы рядом с ним не было. Неужели это она под маской и с заряженным пистолетом? Неужели она решила начать разговор о призраках прямо сейчас? А ведь она могла убить Артема. За своего брата.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.