Негодование Харухи Судзумии

Главный редактор ★ полный вперёд!

— Плохо, — отрезала Харухи, бросив назад рукопись.

— Не годится? — плаксиво воскликнула Асахина, — А я столько ломала голову…

— Нет, не годится. Никуда не годится. Как-то не цепляет совсем.

Закинув ноги на командирский стол, Харухи вытащила из-за уха красную авторучку:

— Во-первых, вводная часть у тебя слишком обыкновенная. «В тридевятом царстве, в тридесятом государстве жили-были…» — до чего избитое, лишённое оригинальности начало! Придумай что-нибудь позатейливей. Вступление должно быть захватывающим. Первое впечатление от рассказа важнее всего.

— Но это же сказка, — робко возразила Асахина, — Я думала, так и надо…

— Твои взгляды устарели! — самоуверенно отмахнулась Харухи, — Привычки необходимо менять. Как только замечаешь — о, я это где-то читала! — сейчас же пиши наоборот. Вдруг получится что-то оригинальное!

По-моему, из-за этой манеры мышления Харухи, мы и отклоняемся всё дальше от темы разговора. Это тебе не пик-офф, которым питчер возвращает на первую базу раннера, тут мало просто сделать не так, как ждали.

— В общем, плохо.

Старательно выведя красной ручкой «переделать» поперёк листа бумаги с рукописью, Харухи бросила его в картонную коробку возле стола. В этой коробке, которая изначально была полна мандаринов, теперь скопилась гора бумаг, предназначенных для мусоросжигателя.

— Будь добра переписать всё заново.

— *Хнык*.

Поникнув, Асахина-сан печально вернулась на своё место. Боже, как её жаль. От всей души сочувствую ей и жалею её, глядя, как она сжимает карандаш и берётся за голову.

Я перевёл взгляд к краю стола, откуда веяло отсутствием каких-либо признаков жизни. Там можно было наблюдать редчайшее для клубной комнаты зрелище: Нагато Юки без книги.

— ……

Она не двигалась, в полной тишине глядя на экран ноутбука, и лишь раз в несколько секунд касаясь клавиатуры, чтобы что-то напечатать, а затем опять замирая; тихо стуча по клавишам — и снова сливаясь с комнатой.

Печатала Нагато на ноутбуке, отнятом у компьютерного кружка в качестве приза за победу в игровом турнире. Передо мной и перед Коидзуми стояли такие же, и хотя работы мы им пока никакой не дали, кулеры уже вовсю противно гудели, охлаждая компьютерные мозги. Лёгкие движения рук Коидзуми и звук нажимаемых клавиш ужасно действовали на нервы. Хорошо ему: уже знает, о чём писать!

Одна только Асахина, объявив, что терпеть не может электронику, писала от руки на листочке бумаги А4, и сейчас, будто вторя моей, её рука тоже застыла на месте.

Да уж. Как тут сочинять, когда сюжета в голове нет?

— Ну-ка, друзья!

Только Харухи была необычно весела.

— Сдавайте быстрей ваши рукописи. Если не поспешим с редактурой, к печати не успеем! Ходу поддайте, ходу! Только мысль в голове — сразу на бумагу… Нам же не роман на литературную премию сочинять!

На довольном лице Харухи цвела улыбка, полная, как обычно, непонятно откуда взявшейся самоуверенности. Она хоть сейчас готова была жуков есть.

— Кён, что-то у тебя руки совсем не двигаются. Бесполезно пялиться в монитор, предложения сами не появятся. Ты, главное, сначала напиши, а потом распечатаешь и покажешь, и тогда уже будем думать, понравится мне и сойдёт, или отправлять тебя переписывать.

Жалость к Асахине стала жалостью к самому себе. Почему я должен этим заниматься? И не один я! Вздыхающей рядом Асахине-сан, и улыбающемуся напротив Коидзуми, стоило бы дать знать о недовольстве хотя бы парочкой сигнальных ракет.

Эх. Конечно, командир «Бригады SOS» Судзумия Харухи тем и знаменита, что не слушает никаких возражений… Между прочим, кто вообще назначил её на эту должность?

С радостного лица Харухи, уже предвкушавшей, как она будет кидать чужие рукописи в мусорное ведро, я перевёл взгляд на повязку, прикрепленную к её руке.

Вместо обычного «Бригадира» и временно появлявшихся «Великого детектива» с «Ультра-режиссёром», сейчас на ней крупным почерком был написан маркером новый титул.

Теперь Харухи стала «главным редактором».

А началось всё несколько дней назад.

Шёл третий семестр, в ушах уже ясно звучала поступь шагов конца учебного года. Хорошо было бы получить какое-нибудь предзнаменование, но беда пришла во время тихого и спокойного перерыва на обед, совершенно внезапно.

— Вызывают.

Произнесла это Нагато Юки. Рядом стоял её спутник — высокий и стройный Коидзуми Ицуки. То, что эта парочка явилась ко мне в класс, как ни крути, ни на микрон не обещало ничего хорошего, и отложив копание в бэнто и выйдя к ним в коридор, я уже хотел теперь немедленно вернуться за свою парту.

— В смысле — вызывают?

Вы же сами меня и вызвали? «Кён, там к тебе гости пришли» — передал вернувшийся из буфета с парочкой булок и тыквенным соком Танигути. Я вышел — стоят они двое. Совершенно неожиданное партнёрство, но впрочем, я вообще не могу придумать, с кем Нагато смотрелась бы естественно, если бы вздумала действовать сообща.

Три секунды я ждал, но ограничвшись одним непонятным словом, инопланетянка стояла с непроницаемым выражением на лице. Наконец, я сдался и посмотрел на миловидное лицо Коидзуми:

— Может, объясните?

— Разумеется, для этого мы и пришли.

Вытянув шею, Коидзуми оглядел кабинет класса «Д»:

— Судзумии-сан пока не видно?

Она после четвёртого урока сразу выскочила за дверь. Сейчас, наверное, в столовой тарелку облизывает.

— Как удачно. Не хотелось бы доводить предмет беседы до её сведения.

Что-то мне кажется, что не хотелось бы доводить предмет беседы и до моего сведения…

— Значит так… — начал Коидзуми тихо и серьёзно. А почему у тебя такой довольный вид? Что, такие хорошие новости?

— Как сказать, хорошие или плохие — тут могут быть разные мнения…

— Ладно, говори скорей.

— Школьный совет передал нам распоряжение о явке. Сообщение с указанием прийти сегодня после школы в их кабинет. Иными словами, нас вызывают на ковёр.

Вот оно что.

Я тут же всё понял.

— Значит, вот и конец верёвочке.

Не такой я наглец, чтобы узнав про приказ явиться в школьный совет, переспросить себя «зачем?». Притворяться, будто забыл про все творимые за последний год «Бригадой SOS» в школе и вне школы безобразия, мне совесть не позволяет. Что там у нас по списку? Сначала компьютер, отнятый у компьютерного кружка? Нет, это мы уладили прошлой осенью, сразившись с ними в их игру. Я слышал, что староста забрал поданный в школьный совет протест вскоре после поражения.

Может, расплата за съёмки фильма? Но это было давно, школьный совет переизбрали уже после фестиваля. Получается, нынешний председатель вдруг вспомнил про незаконченные дела старого? Или нас всё-таки отследили до «северной старшей» по словесным описаниям, что гуляли по окрестным храмам? Слишком много мы их обошли на новый год…

— Что ж поделать… — я пожал плечами и взглянул на пустующий последний стол у окна, — Харухи — это Харухи, она только обрадуется случаю разнести в пух и прах председателя школьного совета. Смотря, как он себя поведёт, дело может обернуться дракой. Разнимать будешь ты, Коидзуми.

— Нет, — живо возразил Коидзуми, — Вызывают совсем не Судзумию-сан.

Что, меня? Ну это уже совсем ни в какие ворота. Пусть Харухи и несгибаема как пружина из китового уса, вешать всё на меня только потому, что я хоть немного сговорчив — верх малодушия! Я, конечно, слышал, что школьный совет — это куклы на дистанционном управлении школы, но глядя, какие там собрались трусы, не могу не приуныть.

— Нет, и не тебя, — всё сильнее оживлялся Коидзуми, будто его что-то смешило, — Адресат распоряжения о явке — одна-единственная Нагато-сан.

Что? Как-то чем дальше, тем бестолковей. Конечно, для выговора вариант идеальный — что ей ни скажи, она всё выслушает и ни слова не возразит. Но когда заранее знаешь, что любые твои слова оставят без ответа, по-моему, и удовольствия отчитывать никакого.

— Нагато? К председателю совета?

— Подлежащее и дополнение именно эти. Всё правильно: председатель вызвал именно Нагато-сан.

Упомянутая Нагато в это время стояла рядом с таким видом, будто речь шла о ком-то ещё. Лишь перехватив мой удивлённый взгляд, она чуть качнула чёлкой.

— Что случилось? Зачем председателю школьного совета вызывать Нагато? Надеюсь, он не собирается сделать её секретаршей?!

— Место секретарши уже занято, так что, разумеется, дело в другом.

Так объясни, наконец. Неужто сообщать обо всём окольными путями — видовая особенность, зашитая в твоём ДНК?

— Извини. Объясню прямо и понятно. Причина, по которой вызвали Нагато-сан, проста. Чтобы допросить её на предмет деятельности литературного кружка и обсудить вопрос его дальнейшего существования.

— Литературного? Так какое…

…отношение он имеет к нам, хотел спросить я, но подавился вопросом.

— ………

Нагато, не двигаясь, взирала на стенку коридора.

Бледное лицо, которое в прежние времена скрывали очки, с тех пор на первый взгляд почти не изменилось. И по сей день я не забыл бесстрастного выражения, с которым она подняла голову на нас в клубной комнате, выпрошенной и занятой Харухи.

— Понятно. Значит, литературный кружок…

Действительно, штаб-квартирой «Бригады SOS» уже давным-давно является комната литературного кружка. А единственная его настоящая участница — Нагато, мы же все просто квартиранты, если не сказать захватчики. Харухи, конечно, считает, что получила на нашу комнату исключительные права, но школьный совет, наверняка, будет придерживаться других, общепринятых точек зрения.

Будто читая с моего лица, Коидзуми сказал:

— С нами связались и сообщили, что после школы председатель вызывает на личную беседу. Сначала предупредили меня. Нагато-сан я сообщил уже сам.

Почему тебя-то сначала?!

— Наверное, решили, что Нагато их просто проигнорирует?

Но при чём тут ты? Ни ты, ни я к литературному кружку отношения не имеем.

— Так-то оно так, но боюсь, эта отговорка нам не поможет. Скорее, наоборот, повредит. Люди, не записанные в литературный кружок, проводят время в клубной комнате и занимаются делами к кружку никакого отношения не имеющими — тут не только школьный совет, тут кто угодно будет настороже. Удивительно, что нас до сих пор не трогали — при всём, что о нас говорят!

Резал правду-матку Коидзуми с такой улыбкой, что непонятно было, на чьей он вообще стороне.

Да… Пожалуй, я и сам на месте администрации прицепился бы к такому кружку. Но почему сейчас? Я думал, что школьный совет не трудится обращать на нас внимание, как ленивый хозяин — на дырявую крышу…

— Прежний школьный совет так и поступал. Но новый председатель, похоже, человек непростой…

Коидзуми улыбнулся, обнажив белые зубы, и покосился в сторону Нагато.

Конечно, Нагато ничего не ответила, но перевела взгляд со стены коридора на мои ботинки. Казалось, она извиняется за причинённые по её вине неудобства.

Разумеется, никаких неудобств она не создавала. О чём речь? На моей памяти только одно существо любым своим действием распыляет в воздухе приманку для неприятностей. Вот и сейчас…

— С Харухи, как обычно, покою не жди, — вздохнул я в сторону.

С тех самых пор, как она объявила, что эта комната становится нашей базой.

— Держи, пожалуйста, наш разговор в секрете от Судзумии-сан, — попросил Коидзуми, — Мне видится, что лучше не усложнять ситуации. После школы постарайся незаметно ускользнуть от неё, и приходи к кабинету школьного совета.

«Ага, понял», — собирался сказать я, но в последний момент сообразил.

— Погоди минутку. Мне-то зачем идти? Я не такой энтузиаст, чтобы хвататься за случай сходить на любое совещание, хоть бы даже меня не звали…

Безусловно, если Нагато захочет, я пойду вместе с ней, но почему об этом просит Коидзуми? Тем более, беседовать с Нагато в одиночку им, пожалуй, будет ещё и страшней…

— Они это прекрасно понимают. Поэтому меня и выбрали посредником. Конечно, я мог бы взяться за дело от лица Нагато-сан, но что, если впоследствии возникнут сложности? Работать агентом Судзумии-сан в мои обязанности не входит. Назовём вещи своими именами: представитель Судзумии-сан у нас ты.

— Почему Харухи вообще нужны представители?

— Ты это серьёзно?! — Коидзуми преувеличенно вытаращил глаза.

В ответ на этот дешёвый жест я только хмыкнул. Понимаю ли я, что говорю? Понимаю… Если эту девушку-динамит забросить в школьный совет, рванёт так, что мало не покажется. Стоит припомнить, как волновалась Харухи за Нагато во время зимней поездки, и становится ясно, что Харухи сорвётся с места, едва дослушав фразу «Школьный совет вызывает Нагато на собеседование о работе кружка» до слова «Нагато», и хорошо ещё, если вышибет дверь самого совета, а не вломится по ошибке в учительскую или кабинет директора. Ей-то, может, всё и сойдёт с рук, а вот мне потом придётся расхлёбывать. Неохота переводиться в другую школу, у меня даже семейных обстоятельств, как у Коидзуми, нет.

— Ну, я на тебя рассчитываю, — Коидзуми улыбнулся, будто заранее угадав мой ответ, — Председателю я сам обо всём сообщу. После школы встречаемся у кабинета школьного совета.

Сообщив это в своей обычной (когда рядом нет Харухи) манере, Коидзуми, легко ступая длинными ногами, покинул площадку возле класса «Д». Даже не глядя, я видел удаляющийся вслед за ним крошечный силуэт Нагато, и вдруг ясно ощутил, что учебный год уже действительно почти прошёл.

Что тут говорить, и Коидзуми, и Нагато совершенно смирились с тем, что стали участниками «Бригады SOS». Делятся друг с другом информацией, а вот количество секретов от Харухи ежемесячно множится…

Наверное, не стоило предаваться сантиментам.

В результате я так и не смог добраться до вопроса, как это Коидзуми, как само собой разумеющееся, оказался на роли почтового голубя.

Наблюдательная Харухи заметила моё странное поведение — о котором я сам и не догадывался! — на перемене после пятого урока.

Что-то острое несколько раз кольнуло меня в спину. Я обернулся…

— Что это ты сидишь как на иголках? — спросила меня Харухи, вертя механический карандаш на пальце, — Такой вид, будто тебе кто-то встречу назначил.

Вот и выпал случай убедиться, что надо разбавлять 100% вранья долей правды.

— Ага, меня вызвал Окабэ. Специально подошёл ко мне на обеденном перерыве, — ответил я, как ни в чём не бывало, — Видимо, не больно ему нравятся мои оценки. По результатам семестровых экзаменов он хочет поговорить с моими родителями. В духе, а не подумать ли вам об институте послабее, пока не поздно…

Конечно, список институтов на замену у меня в голове совершенно пуст, да и выбрать «послабее» несуществующего нынешнего варианта тяжело, но фразу эту я слышу регулярно, так что какой-то смысл в ней, наверное, есть? К тому же и Танигути советовали то же самое в других словах, поэтому обменявшись информацией, мы пришли к выводу, что наш классный руководитель — из учителей, у которых такая реплика составляет полный объём заботы о будущем своих подопечных.

И вообще, как раз потому, что мы с Танигути держимся рядом, каждый из нас и думает про другого — мол, он спокоен, значит, и мне можно не стараться. Тревога несколько притупляется. Временами даже кажется, что это с Куникидой, у которого оценки всегда хорошие, что-то не так.

— Э-э? — поставив локти на стол, Харухи подпёрла подбородок, — У тебя такой завал с оценками? Я думала, ты на уроках слушаешь прилежней меня…

Она уставилась за окно. Скорость течения облаков живо повествовала о силе ветра.

Не сравнивай свои и мои мозговые клетки. Я хозяин головы, не имеющей отношения к искажениям пространства-времени, информационным взрывам или чёртовым серым пространствам. В сравнении с Харухиной беспримерностью, я так — обычная комнатная такса.

— Какая разница, сколько слушаешь, если ничего не понятно… — ответил я. Конечно, гордиться тут было нечем.

— Хмм… — взгляд Харухи всё ещё был прикован к картине за окном, и будто обращаясь к безмолвному оконному стеклу, она прошептала:

— Помочь тебе с учёбой, что ли? Мне-то не жалко. Всё равно пройдённое повторять, а уж английский или японский я тебе точно объясню получше того, что на уроках было.

«Толку от этих уроков» — как бы говорила Харухи. Осторожно глянув на меня, она тут же отвела взгляд.

Не успел я решить, что ответить…

— Кстати, у Микуру-тян тоже аврал, слыхал? Наша школа, даром, что окружная, возомнила себя чуть ли не подготовительным колледжем, так что и одиннадцатиклассникам сейчас тяжело. Дополнительные уроки, проверочные экзамены — ни минуты свободной. Только, наконец, на школьную экскурсию съездили, и всё насмарку. Пускай тогда в течении года на экскурсии возят! Да и культурный фестиваль лучше с осени на весну перенести. Логично ведь?

Оттараторив это почему-то быстрее обыкновенного, Харухи продолжала делать вид, что смотрит на облака. Похоже, она ждала моего ответа…

— Да уж, — я тоже посмотрел на облака, — Эх, только бы экзамены сдать…

Не дай бог оставят на второй год…

— Доброго здравия, Судзумия-сенпай!

— А, Кён-дурак. Сгоняй-ка, купи три булки, деньги потом отдам.

Чтоб такие разговоры происходили в клубной комнате каждый день — ну уж нет. Лишь бы только этого не случилось, пусть Харухи составит список наиболее вероятных вопросов для экзамена — ничего страшного. Стойте, можно ведь и Нагато в редколлегию записать. Тогда стоит ждать, что эти списки будут продаваться по 500 йен за штуку. Мелочью можно разжиться очень неплохо. А Танигути по старой дружбе, за то, что составлял мне дурную компанию, сделаю особую скидку, буду продавать дешевле на треть.

— Ну уж нет, — безапелляционно отклонила Харухи моё выгодное предложение, — Так ты ничему не научишься. Это просто страховка на один раз. Дадут чуть другие задачи — и ты уже не поймёшь, что к чему. Если не разобраться в предмете как следует и не запомнить все тонкости, то попадёшься прямо в ловушку. Но ничего, не беспокойся. Погоняю тебя пол-годика, и уж до уровня Куникиды-то доведу!

Так загораться этой идеей вовсе ни к чему. Мне представилось, как обливаясь холодным потом, я протягиваю ответ, а Харухи весело орёт, нацелив мне в голову жёлтый мегафон: «Нет же. Ну как ты такой элементарщины не можешь понять? Дурень, дурень, дурень!» …Впрочем, не стоит и воображать такой сцены.

— Лучше ты мне просто объясни что я тебя попрошу, а я дальше как-нибудь сам разберусь.

— Если б ты «как-нибудь» мог разобраться, то уже давно б разобрался!

Ну не солью ли прямо на рану? Да, разобрался бы, и что!

— Чего это ты вдруг всё в штыки? — Харухи недовольно надула губы и наклонилась через парту, — Не дай бог кто-нибудь из «Бригады SOS» останется на второй год, такого скандала я не допущу! Школьный совет будет потом на нас пальцем показывать — «вот полюбуйтесь». Чтобы не дать им такого шанса, нужно и тебе немного взяться за ум! Согласен?

Брови нахмурены, краешки губ смеются — выпалив эту неожиданно меткую тираду с дурашливым выражением на лице, Харухи смотрела на меня и не спускала глаз, пока я не сдался и не сообщил, что согласен.

Уроки окончились.

Выйдя из класса, я расстался с Харухи, притворившись, что иду в учительскую, а сам отправился в кабинет школьного совета. Он расположен по соседству с учительской, так что даже крюк ради маскировки делать не пришлось, и я мигом добрался до места.

Но теперь и меня понемногу начало одолевать беспокойство.

Председателя школьного совета в лицо я не знал, и за выборами, состоявшимися после школьного фестиваля, наблюдал без особого интереса. Да, вроде помню, что кандидаты выступали в актовом зале и произносили нечто вроде речей, но будучи равнодушен к выборам, я просто вписал в бюллетень самое популярное имя и тут же выкинул его из головы. Кто же это был такой? Во всяком случае, сейчас председатель учится в одинадцатом классе, и раз уж занял такой пост, то наверное, ученик хоть сколько-то уважаемый. Достоинства в нём должно быть побольше, чем в председателе компьютерного кружка

Замявшись на минуту перед дверью совета, я столкнулся…

— О, Кён-кун. Ты тут откуда?

… лицом к лицу с вышедшим из учительской длинноволосым созданием. Одноклассница Асахины-сан и почётный консультант «Бригады SOS», а к настоящему времени ясно, что и человек непростой…

Перед кем угодно могу задирать нос, но перед ней склоню голову.

— Здоров!

— А-ха-ха-а, здоров! — с улыбкой, достойной приставки «супер», Цуруя-сан помахала рукой в ответ на моё спортивное приветствие — и тут же обратила внимание на дверь, возле которой я стоял.

— Ну-ка, ну-ка, что у тебя за дело в школьном совете?

Выяснять это я сейчас туда и иду. Во всяком случае, у меня самого к ним дел никаких нет!

— Э-э?

Бросившись ко мне чуть ли не более решительным, чем у Харухи, шагом, Цуруя-сан, сколько я не уворачивался, поднесла губы к моему уху. Довольно тихо для себя она прошептала:

— Ну-у-ка? Так ты что — на школьный совет шпионишь?!

Оказавшееся прямо перед моим носом лицо Цуруи-сан омрачала некоторая серьёзность. Для неё, в любой ситуации не забывающей весело смеяться, это выражение было непривычным. Положение требовало как-то объясниться.

— М-м…

О чём ты, Цуруя-сан? Будь я шпионом, исполняющим чужие приказы, с чего бы мне было сейчас так волноваться?

— И то верно… — Цуруя-сан высунула язычок, призадумавшись, — Да. Прости, что заподозрила! Тут просто слухи ходят… Говорят, в новый школьный совет просочились какие-то непонятные типы, тайком себе всё подчинившие. Не слыхал? Якобы и на этих выборах у них всё было схвачено. Похоже на враки, конечно.

В первый раз слышу. Сложно представить, чтобы на выборах в школьный совет второразрядной окружной школы кто-то занимался такими махинациями, так что спишем на пустую болтовню. Хотя Харухи рассказ о школьных интригах пришёлся бы по вкусу.

— Цуруя-сан, — обратился я в ответ. Возможно, она знает о том, что мне ещё неизвестно, — Не в курсе, что за человек этот председатель?

Очень хотелось бы выведать его повадки, но…

— Я и сама толком не знаю… Мы же в разных классах. Важный такой парень,красивый, и, по-моему, строгий. В эпоху Троецарствия[1] он получается кем-то вроде Сыма И[2]. «Больше независимости ученикам» — такой он себе, похоже, избрал девиз. Прошлый-то школьный совет стелил мягко, да твёрдо было спать…

Что толку приводить в пример исторических личностей, которых я не могу сразу же представить в жизни! Да и поговорка про «жёстко спать» уж не знаю, насколько здесь к месту.

— Кстати, а ты что делала в учительской?

— Я-то? Так я сегодня дежурю. Относила журнал за неделю, — беспечно ответила Цуруя-сан, и хлопнув меня по плечу, нарочито громко воскликнула:

— Ну ладно, удачи, Кён-кун! Будете воевать со школьным советом, позовите меня! Вас с Хару-нян я в беде не брошу!

Очень обнадёживает. Однако я бы предпочёл до этого не доводить. Мой рассудок изнашивают даже мысли о том, что может выкинуть Харухи, к большому своему удовольствию найдя достойного противника — а размышлять, я чувствую, придётся далеко не только об этом.

Пока-пока. Сказав всё, что хотела, Цуруя-сан помахала рукой на прощание и убежала, шурша ботиночками.

Как обычно, хоть я ни о чём не рассказывал, она в два счёта меня раскусила. Тут её проницательность сравнима с Харухиной. Наверное, другой ученицы, которая могла бы играть наравне с Харухи и не уступать ей в энергии, в «северной старшей» не найти. Но в отличие от горе-бригадирши, она ещё не растеряла здравого смысла.

Вот только судя по хлипкости этих стен и двери, надо думать, последнее восклицание Цуруи-сан было внутри прекрасно слышно. Надо ж было ей именно в этом оказаться похожей на Харухи…

Что ж, придётся собраться с духом.

Чтобы не показаться недружелюбным, для начала я вежливо постучал.

— Войдите, — сейчас же донеслось изнутри. «Войдите»! Каким, однако, деловым тоном разговаривает кто-то в школьном совете. И кроме того, какой тяжёлый голос — в иностранных фильмах его хозяин мог бы озвучивать пожилых актёров.

Я открыл задвижную дверь, и впервые в жизни вошёл в кабинет школьного совета.

Комната школьного совета могла похвастаться несколько большей площадью, чем кабинет литературного кружка, но вообще говоря, от штаб-квартиры отличалась она не так сильно. Наоборот, из-за того, что личного стола со стоящей на нём пирамидкой с подписью «председатель» тут не было, комната казалась ещё более пресной, чем наша. Помещение как помещение, больше и сказать нечего.

Пришедший прежде меня Коидзуми повернулся с приветствием:

— Здравствуй. Рад тебя видеть.

Так же поступила и Нагато, стоявшая рядом с Коидзуми неподалёку от входа, по видимости, дожидаясь меня:

— ………

Затем Нагато перевела свой мудрый взгляд в сторону окна, где стоял председатель.

Председатель… что он за птица?

Вижу, что парень он высокий. Почему-то смотрит за окно, сложив руки за спиной и не шевелясь. Льющиеся из южного окна лучи заходящего солнца слепят, мешая хорошо разглядеть его внешность.

Ещё один человек сидит с краю длинного стола рядом с нами. Это девушка, лицо её скрыто, она держит в руке автоматический карандаш и склонилась наготове над раскрытой тетрадью — похоже, над чем-то вроде журнала.

Председатель почти не шевелится. Не знаю, что интересного в картине за окном — отсюда видно только тенисный корт и безлюдный бассейн — но он хранит многозначительное молчание.

— Председатель, — выждав подобающий срок, праздничным голосом обратился Коидзуми, — Весь вызванный персонал собрался. Можно перейти к делу.

— Ну что ж, — председатель медленно обернулся, и мне, наконец, удалось увидеть его лицо. Одинадцатиклассник в очень длинных и тонких очках. Довольно смазливый тип, хотя не такого рода смазливости, как Коидзуми, поп-звезда эконом-класса. Чувствуются какие-то нотки безжалостности в уголках его глаз, выдающие в нём молодого карьериста, все устремления которого только в дороге наверх — и инстинктивно не хочется с ним сближаться.

Бесчувственное — но опять же, не в том смысле, что у Нагато, — лицо.

— Думаю, вы уже слышали от Коидзуми, но повторю. Вызывал я вас по одной-единственной причине. Чтобы сделать последнее предупреждение о деятельности литературного кружка.

Серьёзно, последнее? Нам разве делали предупреждения? А если даже делали, вряд ли бы Нагато послушно явилась по требованию школьного совета. Хотя как раз поэтому нам и удалось сделать из её комнаты свою базу.

— ………

Не смутившись отсутствием реакции Нагато, председатель холодно продолжил:

— Сейчас литературный кружок существует только на бумаге. Это вы сознаёте?

Видимо, тихо читать книги в клубной комнате всё-таки недостаточно.

— ……… — Нагато молчала.

— Ни о каком функционировании кружка говорить уже невозможно.

— ……… — Нагато тихо смотрела на председателя.

— Скажу прямо. Мы в школьном совете не видим какого-либо смысла в дальнейшем существовании литературного кружка. Рассмотрев вопрос со многих сторон, к иному выводу мы прийти не смогли.

— ……… — Нагато не шевелилась.

— Поэтому мы объявляем о бессрочной приостановке деятельности кружка. В кратчайшие сроки просим освободить комнату.

— ……… — Нагато не отвечала, храня бесстрастный вид. Впрочем, бесстрастный или нет, а я-то знал, что она чувствует.

— Тебя, кажется, Нагато-кун зовут? — председатель спокойно, как камень, переносил взгляд Нагато, — За то, что впустила в комнату посторонних и ничего не предприняла, ответственность несёшь ты. Кроме того, хотелось бы знать, на что ушли выделенные в этом году литературному кружку бюджетные средства? Ты ведь не считаешь, что съёмки вашего фильма можно назвать деятельностью литературного кружка? По моим сведениям, в титрах означенного фильма упоминалась подпольная организация, так называемая «Бригада SOS». О литературном кружке нет ни слова. К тому же, и сам этот фильм не получил одобрения на съёмку от исполнительного комитета фестиваля.

Слушать это было неприятно. Коидзуми и Нагато и не в силах никогда были противостоять Харухи, поэтому сдерживать её порывы следовало бы мне. Хотя бы ради Асахины-сан, которую превратили в актрису поневоле.

— ………

Глядя на Нагато в профиль, никакого желания оправдываться я не заметил. Но, наверное, я в этом деле ещё новичок.

Ошибочно принимая молчание за знак согласия, председатель продолжал в своей напыщенной манере:

— Таким образом, в настоящий момент литературный кружок объявляется закрытым, и пока в него не запишутся новые участники в следующем учебном году, входить в клубную комнату воспрещается. Не нравится? Я внимательно слушаю возражения. Однако обещать ничего не могу.

— ………

Ни один волосок не шелохнулся на голове Нагато, однако даже Харухи, Асахина-сан или Коидзуми, скорее всего, сумели бы её понять. А уж то, что поняли бы они, для меня просто открытая книга. Такое я схватываю на лету.

— ………

Окружённая безмолвием, Нагато…

— ………

…судя по всему, молча злилась.

— Хм. Значит, возражений нет? — председатель неприятно скривил краешек рта, но холодное выражение лица сохранил, — В литературный кружок кроме тебя, Нагато-кун, никто не записан. Ты его фактический староста. Как только ты дашь своё согласие, мы немедленно приступим к очистке комнаты от посторонних предметов и её опечатыванию. Вещи, не имеющие отношения к клубной комнате, будут выброшены либо перейдут в наше распоряжение. Личное имущество следует немедленно забрать домой.

— Минуточку! — прервал я уведомительную речь председателя, пока молчаливый гнев Нагато не достиг критической отметки, — Что вы такое нам вдруг говорите? До сих пор терпели-терпели, а теперь вдруг решили взять и всё высказать? Так нечестно!

— Нет, это ты подумай, что говоришь, — фыркнул председатель, устремив на меня холодный взгляд, — Я просмотрел поданную тобой заявку на создание группы по интересам. Извини, но это смешно. Если б мы разрешали группы по интересам вокруг таких нелепых деклараций, в этой школе слово «порядок» было бы ни к чему.

Зловредный, и заносчивый к тому же, старшеклассник отрепетированным жестом поправил на носу очки:

— Больше занимайся японским. Кстати, тебе вообще следует обратить внимание на учёбу в целом. Не думаю, что оценки позволяют тебе валять дурака и бездельничать после школы.

Ну точно. Этот председатель с самого начала задумал развалить «Бригаду SOS». Литературный кружок и прочая были просто предлогом. Эх Харухи, ультра-режиссёр! Дала бы Нагато сценарий написать, были бы у нас сейчас хоть какие-то отговорки.

— Просить записаться в литературный кружок уже бесполезно, — заранее отклонил председатель план, который мне ещё и в голову не пришёл, — Надеюсь, это ясно. Даже если считать, что все вы, пусть неофициально, были этот год членами литературного кружка, без какой-либо литературной деятельности вообще признать я вас не могу. Чем же вы занимались?

Очки председателя сверкнули ни к селу ни к городу. Что это ещё за спецэффекты?

— Хорошо известно, чем. «Бригада SOS», говоришь? Без позволения основали это образование и безобразничали так, как только вам в голову взбредёт. Запускали с крыши школы фейерверки и мало того, угрожали учителю; появлялись на территории школы в развратных костюмах, готовили на огне в здании повышенной пожароопасности — это ни в какие рамки не лезет! Неприемлемо ни по каким меркам. Кем вы себя возомнили?

Я понимал, что его слова были верны от начала и до конца. Да, мы виноваты. Стоило хоть раз попробовать спросить разрешения. Конечно, вряд ли мы бы его получили, но творить всё, что вздумается, тоже нельзя…

— За языком следи! — гневно высказался я за Нагато, — Вызвал бы саму Харухи и высказал всё бы ей лично. Зачем тебе понадобилось вызывать Нагато и уничтожать её литературный кружок?!

Но мою контратаку, похоже, ждали и заранее придумали ответ.

— Это же очевидно, — ничуть не смутившись, возразил председатель. Он снова картинно сложил руки на груди, и голосом высокопоставленного начальника, закончившего читать объяснительную записку проштрафившегося работника, объявил:

— Потому, что в нашей школе нет ничего, что называлось бы «Бригада SOS». Я неправ?

Честно говоря, ответ меня не удивил.

Сколько школьный совет и директорат не старайся, уничтожить «Бригаду SOS» они не в силах. Потому, что по бумагам выходит, что в этой школе такой бригады нет. Чего нет, то уничожить нельзя — такой же факт, как то, что ноль на сколько не умножай, получится ноль. А неудача не только не даст обычного минус на минус — если просчитаться с методами, бог знает, куда тебя засандалят. Такая уж девчонка Судзумия Харухи. Она точно пущенный для закрытия сплита кручёный шар, который вылетел на соседнюю дорожку и сбил там все десять кеглей. Никогда не знаешь, что она выкинет.

Атаковать её прямым мячом — напрашиваться на мгновенный фол в землянку своей команды, иначе говоря — бесполезно, рассудил школьный совет, и строить свои планы начал с заваливания рва вокруг замка.

А точнее, комнаты литературного кружка на третьем этаже старого клубного корпуса, которую незаконно заняла «Бригада SOS».

Отняв литературный кружок и законсервировав его, они автоматически лишают базы и «Бригаду SOS». Как ни в чём не бывало находиться в клубной комнате мы могли только потому, что единственный член литературного кружка, Нагато, сказала «Хорошо». Боюсь, что других людей, которые так ответят на просьбу «Одолжи нам свою клубную комнату», нет.

Когда литературный кружок будет уничтожен, Нагато перестанет быть его членом, не сможет проводить день за днём в комнате, неподвижно сидя за столом и читая книги, и нам пятерым после школы больше некуда будет податься.

Прекрасный план. Я восхищён. Виноваты по всем статьям мы, а Нагато отводится расхлёбывать неприятности и быть за всех в ответе.

Мне и самому ясно, что мы в этой ситуации предстаём в плохом свете, и почвы для возражений у меня никакой нет. Можно разве что спросить председателя, понимает ли он, что источник этого плохого света — Харухи, но, естественно, он прекрасно понимает, и как раз поэтому вызвал Нагато.

Впрочем, и Нагато была уже на пределе.

— ………

Практически наяву было видно, как от маленькой фигурки в форме-матроске распространялось по комнате молчаливое напряжение. Интересно, что случится, если не вмешаться? Мир она, наверное, не перепишет, но вычистить память председателю и сделать его своей марионеткой — это вполне возможно. А может, как в тот раз с Асакурой Рёко, с помощью манипуляции данными превратит эту комнату с председателем во что-нибудь совершенно иное. Что будет, если Нагато Юки слетит с катушек? Тут я не мог не вспомнить осеннего игрового матча против компьютерного кружка…

Председатель с демонстративным хладнокровием ждал, рисуясь в льющихся ему в спину лучах заходящего солнца. Сообщать ему или нет, что ему сейчас должно быть не до хладнокровия? — гадал я, холодея в глубине души. Как вдруг…

— ………

Расползавшийся в стороны невидимый фронт беззвучно исчез.

— М-м?

Излучаемая Нагато (и ощущаемая мной) прозрачная аура неправдоподобным образом испарилась. Автоматически взглянув Нагато в лицо, я увидел, что её немигающий взгляд направлен был не на председателя, а в другую сторону.

Я посмотрел туда вслед за ней.

Девушка, работавшая карандашом в журнале, та самая ученица одиннадцатого класса, которую я мысленно записал в секретари, медленно подняла лицо.

— Э-э?!

Глупый возглас был мой.

Что она здесь делает? Как там её звали, в первую секунду не вспомнить… ах да! Мы познакомились летом. Тот странный случай вскоре после Танабаты. Дело оказалось довольно пустячным, хотя увиденного тогда я не забыл…

— Какие-то проблемы? — деловым тоном осведомился председатель, — Ах, я вас ещё не представил. Это наш ведущий исполнительный работник, секретарь совета…

Ученица молча поклонилась, качнув распущенными волосами.

— …Кимидори Эмири-кун.

С грозным гулом в моём сознании воскрес гигантский пещерный сверчок.

— Кимидори-сан?

Девушка, причастная к ряду бестолковых происшествий — вначале что-то неладно с сайтом «Бригады СОС», потом эта житейская консультация, тут пропадает без вести староста компьютерного кружка и мы попадаем в закрытые пространства — как ни в чём не бывало, занимала в кабинете школьного совета край стола.

Тепло улыбнувшись мне, Кимидори-сан перевела взгляд на Нагато. Мне показалось, что глаза её немного сощурились. Мне даже показалось, что девушки многозначительно переглянулись. И наконец, мне показалось, что Нагато неохотно, едва различимо, кивнула.

Что это? Что за телепатическая связь установилась между ними?!

Чем больше думаешь о том деле, тем загадочней оно кажется. Кимидори-сан назвалась девушкой компьютерного старосты, но сам староста говорил, что девушки у него нет. Что же тогда заставило Кимидори-сан прийти к нам за советом? Я был уверен, что её попросила Нагато, но раз наша клиентка появилась вновь и обменивается с Нагато взглядами, тут уже точно что-то нечисто!

И только я растерялся и перепугался, как мальчишка-партизан при звуке летящего звена бомбардировщиков Ю-87[3], как…

Бабах!

Из-за спины громыхнуло так, словно рванул ударный воздушный шар[4]. Ничуть не считаясь со мной, у которого сердце прыгнуло из груди, едва не пробив грудную клетку:

— А ну-ка!

Распахнув настежь дверь в комнату школьного совета, внутрь с боевым криком громкостью не меньше ста децибел ворвалась девчонка, продолжая орать так, что сотрясались мои барабанные перепонки:

— Ах ты гад-председатель, чего тебе надо от трёх моих верных слуг?! Почему ты их держишь?! Я знала что вы что-нибудь устроите, но как можно о прикольных вещах мне первой не сообщать? И что вообще за дела такие - ты Юки обижать вздумал?! Ладно Кёна, но Юки я сказала — не сметь, значит — не сметь! Да я за неё тебя на тряпки порву и из того окошка выброшу!

Девушкой влетевшей в комнату с грозным видом мамы-кошки, у которой отобрали котёнка, была… эх, тут и кандидатов-то других нет.

Не надо было даже оборачиваться, чтобы убедиться, но я всё-таки повернулся, чтобы узнать выражение на её лице. Так и есть: моя кипящая энергией одноклассница оказалась довольней некуда. На её долю выпали приключения!

— И не вздумайте меня обходить стороной! Верховный предводитель «Бригады СОС» здесь я!

Бахвалясь, Харухи моментально определила главного босса и перевела на его спичечную фигуру в очках широкие, вобравшие в себя скопления галактик глаза:

— Ты, значит, председатель совета? Хорошо! Давай сразимся один на один! Я командир, а ты председатель, так что ставим поровну! Возражений нет?!

Ты хоть знаешь, почему мы тут стоим? — хотел спросить я, но Харухи крикнула, точно отметая этот вопрос:

— Эй, Кён! А ты почему молчишь и не вступаешься? Мало ли, что председатель, нечего с ним церемониться! Кинемся на него вместе и повяжем, а дальше я разберусь. Давай, я придумаю, как связывать, а ты ищи верёвку!

Глаза её до сих пор пылали так, что разве только лава из них не брызгала и не образовывалась кальдера.

— ………

Точно фронтовой командир, не обращающий внимания на прибытие непрошенного подкрепления, Нагато не шевелилась, наблюдая за Кимидори-сан тусклыми, как спящие вулканы, глазами.

Вместо того, чтобы кидаться на председателя и бежать за верёвкой, я изучил выражение лица будущей жертвы нашей незваной гостьи.

Странное чувство. Председатель нахмурился, на лоб его легла глубокая морщина. Он обвиняюще посмотрел в нашу сторону, и стоявший рядом Коидзуми, как мне показалось, легонько покачал головой. Он кисло улыбнулся — я почувствовав, что между ними двумя установилась безмолвная связь, и пожелал любую память об этом открытии стереть.

— Что за дела?! Если кого и вызывать, то начинать надо с меня! Какой вы школьный совет, когда командиршу игнорируете?!

— Не сердитесь так, Судзумия-сан, — Коидзуми, не моргнув глазом, опустил руку Харухи на плечо, — Давайте сначала выслушаем объяснения председателя? Он ещё не договорил до конца.

Он бросил на меня многозначительный взгляд. Стану я гадать, к чему это, чёрта с два!

И без гаданий понятно было одно — её величество бригадирша доблестно бросилась решать затруднения своих подчинённых:

— Ну ладно же, мы объявляем бой по всем фронтам! Предупреждаю, мы сражаемся когда угодно, где угодно, с кем угодно и по любым обстоятельствам! У нас в команде одни всесильные непобедимые герои, не знающие страха и пощады! Мы будем гнать вас, пока не упадёте на колени в слезах!

Как ни посмотри, она только окончательно запутала ситуацию.

Мало нам было объявившей об участии в войне Цуруи-сан, близкой к ярости Нагато, да ещё и вернувшейся в неожиданный момент Кимидори-сан. Как будто без неё проблем не хватало!

Кстати говоря, и у Коидзуми с председателем не всё, похоже, так просто…

— А ты что молчишь, Кён? Перед тобой председатель школьного совета, собственной персоной! Это же первейший наш враг! Если не сражаться сейчас, то когда? А ну гляди на него угрожающе!

Председатель совета против «Бригады SOS»?..

Где-то кто-то наступил на кнопку запуска события, которого я по мере возможности хотел избежать. Хотелось бы верить, что не я сам…

Наблюдая за Харухи, которая даже неистовствуя, почему-то казалась весёлой, я думал, что теперь как ни поступи, попадёшь в ловушку, и у меня в груди крепло убеждение, что ничем хорошим это не кончится.

— Ох дела…

Хочется верить, что мне действительно не оставалось ничего иного, как пробормотать эту фразу.

И ничем хорошим, действительно, не кончилось.

А кончилось невиданным занятием, похлеще стрельбы противовоздушными ракетами Stinger по «Призраку Юпитера»[5]: Харухи сменила род деятельности с «командирши» на «главного редактора», объявила нас всех писателями-срочниками и приказала каждому сочинить по рассказу.

— Ну давай, бандит-председатель! Давай, иди сюда, попробуй тронь! Дерёмся без жалости, без суда, без каната[6], без ничего, пойдут такие правила?!

Точно любящий драки уличный боец, выхвативший из чужих рук чужой вызов на бой и примчавшийся к назначенному месту, вызывающе крича, Харухи метила вытянутым пальцем на стоявшего спиной к окну председателя школьного совета.

Председатель, в свою очередь, не старался даже скрыть раздражения:

— Судзумия-кун. Не знаю, какими боевыми искусствами ты увлекалась, но я не собираюсь просто так взять и принять бой на поле, выбранном противником. Предлагаемые тобой «правила» — верх варварства. Они отвратительны. К тому же, как председатель совета, я не вправе допускать какие бы то ни было выяснения отношений на территории школы. Имей это в виду.

— Как же ты хочешь биться? В маджонг? — спросила Харухи, не спуская глаз с председателя, — Можешь привести профессионала-замену, я не против! Или хочешь, сразимся в компьютерную игру? У нас как раз есть подходящая!

— Нет — и маджонгу, и игре.

Нарочито сняв с лица очки, полируя их и одевая назад, председатель продолжал:

— Я и не собирался с вами сражаться. Будто у меня есть время участвовать в ваших играх!

Харухи занесла ногу, чтобы храбро шагнуть вперёд, но я поймал её за плечо и удержал:

— Погоди, Харухи. От кого ты узнала, что мы здесь?

Глаза в ответ сверкнули неприкрытой воинственностью:

— От Микуру-тян, от кого ещё! А Микуру-тян сказала, что Цуруя-сан ей передала. Как услышала, что тебя вызвали к председателю школсовета, тут я и почуяла. И Юки с Коидзуми-куном в комнате нет… Ага-а! Значит, школьный совет, наконец, задёргался! Я тут же всё поняла. Небось, мне-то проиграть побоялись, решили ударить где послабее. Дешёвые приемчики, канальи!

Даже названный канальей, председатель не дрогнул. Печально взглянув на Харухи, долговязый одиннадцатиклассник опять посмотрел на Коидзуми, как будто жалуясь:

— Коидзуми-кун. Объясни ей сначала ты. Зачем я вызвал Нагато-кун…

— Вас понял, председатель.

Кисло улыбнувшись между делом, любитель всевозможных объяснений Коидзуми не упустил такой возможности и тут же разинул рот, но…

— Не нужны никакие объяснения, — сейчас же отрезала Харухи, — Небось, нагородили обвинений и пытаются закрыть литературный кружок. Юки там единственная, так что мы не сможем использовать комнату. Решили, видать, что Юки девочка тихая и послушная, её можно в чём хочешь убедить — ишь какие! Не нравится вам «Бригада СОС» — нападайте в лоб. Нечего тихохонько нам ножки подпиливать!

Харухи всё больше распалялась от своих собственных речей. Невероятно острая интуиция была ей, впрочем, верна. Тоскливо теперь, наверное, Коидзуми — объяснять ничего не пришлось.

— Слава богу, на объяснения время можно не тратить. Всё именно так, — улыбаясь с деланым облегчением, подтвердил Коидзуми, — Однако мы прервались на середине. Вероятно, председатель собирался сказать нам что-то ещё. Всё-таки, не думаю, что во власти школьного совета просто взять и закрыть без каких-либо отсрочек зарегистрированный по всем правилам кружок. Я прав, председатель?

Всё-таки объяснил! Только мне начало казаться, что я наблюдаю откровенно дешёвую постановку, как председатель надел ещё более притворную личину умницы-отличника:

— Ну конечно, мы в школьном совете сами не хотим бессмысленных конфликтов. Если бы только литературный кружок занимался подобающей кружку деятельностью, к вам бы и вопросов никаких не возникло! Мы недовольны только тем, что вы ни разу не занимались литературой.

— Иными словами, есть и другой план кроме приостановки работы кружка? — сейчас же откликнулся Коидзуми.

— Не план, а условие, — ответил председатель с досадой, — Пусть литературный кружок срочно проведёт хоть какое-нибудь мероприятие. Тогда я временно приостановлю его бессрочный роспуск. Комнату тоже можно будет использовать.

Харухи опустила занесённую ногу на пол. Однако судя по лицу и голосу, боевой задор в ней ещё не угас:

— Какая участливость! Может, ты ещё и «Бригаду SOS» признаешь заодно? К чёрту «объединение по интересам», давай сразу «исследовательский кружок»! Нам ведь тогда и бюджет будут выделять?

В ученическом справочнике так было написано, да. Но и председатель ещё не настолько выжил из ума, чтобы повышать не ставшую даже «объединением по интересам» группу сразу на две ступеньки по служебной лестнице.

— Ничего не знаю ни о каких бригадах. Признать кружком не существующее даже формально объединение, как и выделить для него средства из и без того скудного бюджета — не в моих силах.

Неторопливо сложив руки на груди, председатель переносил испытующий взор Харухи совершенно спокойно. На лбу его не выступило ни капли холодного пота — свидетельство, что он не блефовал. Откуда в нём такое самообладание?

— Советую в разговоре со мной воздерживаться от этих постоянных «бригад». Обсуждаем мы сейчас литературный кружок. Слышать не хочу ни о каких основанных вами нелегальных объединениях. Увы, против своей воли я всё-таки вынужден был о вас узнать, поскольку эти сведения касались работы литературного кружка. Давайте не будем ещё сильнее портить мне настроение.

Тогда лучше было просто нас не трогать. Какой окольный план не сочини, всё равно нападение Харухи на школьный совет будет просто вопросом времени. И дня не пройдёт, как она так или иначе влетит в этот кабинет. Держа меня, скорее всего, за галстук.

— Что касается мероприятий литературного кружка, тут, разумеется, годится не всё подряд. Вы не младшеклассники, такая ерунда, как устроить в вашей комнате читальный зал или вкратце пересказать пару книг из школьного курса, не пройдёт. Я это не засчитаю.

— Так чего же от нас нужно?

Глаза Харухи всё ещё сверкали, но она чуточку склонила голову в задумчивости.

— Кён, чем ещё занимаются в литературном кружке кроме, чтения книг? Не в курсе?

— Неа, — честно сознался я. С такими вопросами лучше к Нагато.

— Требование лишь одно, — произнёс председатель, не обращая внимания на наш разговор, — Издание печатного органа кружка. Прежде литературный кружок, как бы напряжённо не было с участниками, каждый год выпускал по номеру своего альманаха и сдавал в архив. Показательной работы проще не найти. Литературный кружок — это не только «кружок чтения», но и кружок литературного творчества. Одно чтение — это даже не обсуждается.

То есть, получается, что Нагато весь этот год ничего достойного члена литкружка не делала. Потому, что она только читала. В смысле… эта Нагато.

Я непроизвольно тряхнул головой. Мне не хотелось сейчас вспоминать о той девочке в очках, встревоженно смотревшей на экран старого компьютера. Хватит и того, что она снится мне по ночам[7].

— Вы недовольны?

Превратно истолковав мой жест, председатель сам сделал крайне недовольное лицо:

— Не забывайте, что я иду на максимально возможные уступки. По хорошему, следовало уведомить вас сразу после школьного фестиваля. Будьте же хоть немного благодарны за то, что я сдерживался до сих пор. Впрочем, возможно, что никто, кроме меня, так и не рискнул бы никогда с вами связаться.

Ладно мы с Нагато, но с Харухи было бы лучше не рисковать связываться и тебе.

— Так я поступить не могу. Я победил на выборах в председатели, поклявшись реформировать школу изнутри. Как вам известно, в прошлые годы школьный совет только назывался таковым, а на деле места для какого-либо ученического самоуправления не оставалось. Картонные комитеты, дотошно исполнявшие всё, что им спускали из учительской!

Председатель потихоньку начинал горячиться.

— Разорвать этот порочный круг и было моей целью. Я считаю, если того желают ученики, любая мелочь — разнообразить меню в столовой, повысить калорийность продуктов, — должна выноситься на обсуждение, и после согласования со школой, шаг за шагом воплощаться в жизнь.

Спасибо, конечно, что он борется за права учеников, но нельзя ли прежде, чем прислушиваться ко всякой ерунде, начать с того, что кроме «объединения по интересам» и «исследовательского кружка» официально признать ещё и «бригаду»?..

— Мой девиз всегда был — «сделать всё с толком». Если я официально разрешу такой бестолковый коллектив, как ваш, моя репутация будет втоптана в грязь. Не дождётесь!

Отклонив моё предложение, председатель продолжил:

— У вас неделя. Через неделю в этот же день должны быть готовы двести копий альманаха. Не уложитесь — как и предупреждал, кружок закрою а комнату конфискую. Возражений слушать не хочу.

Хм-м, говоришь, альманах?.. Это сборник такой?

— Хорошо, — легко согласилась Харухи. Не ты, а Нагато должна была это сказать!

Разумеется, Нагато молчала. Говорить она ничего не собиралась, так что Харухи не зря выступила взамен, но безмолвие Нагато сейчас казалось немного другого цвета, чем обычная тишина.

— ………

Всё это время Нагато и Кимидори-сан смотрели друг на друга, ни на секунду не отводя глаз. Нагато бесстрастно, Кимидори-сан со слабой улыбкой.

Слава богу, уж не знаю, почему, но Харухи совершенно не замечала, что рядом с ней сидела первая и единственная клиентка «Бригады SOS». Видимо, была так занята, сверля глазами председателя, что на его секретаршу просто не оставалось времени. А может, она забыла, как та выглядела. Пещерного сверчка-то ей видеть не довелось.

С видом математика, вникающего в полученное доказательство, Харухи пробормотала:

— Альманах, альманах… Это что-то типа любительского журнала? Куда пишут всякие там рассказы, эссе, статьи и стихи?

— К содержимому требований нет, — ответил председатель, — Типография в вашем распоряжении. Что писать — тоже на ваше усмотрение. Но есть и второе условие. В коридоре будет установлен стол, на который вы положите распечатанные экземпляры альманаха. Разумеется, для бесплатного распространения, но ваша задача — только положить их на стол. Привлекать публику и раздавать альманах на руки запрещается. Тем более в костюмах девочек-зайчиков. Мы просто оставим копии на столе, и если через три дня все они не разойдутся, вам будет назначен штраф.

— Какой штраф? — подалась вперёд не знающая о здешних штрафах Харухи, сверкая глазами.

— Об этом вам сообщат в своё время, — зловеще сказал председатель, — Но советую подготовиться. Общественных работ у нас сколько угодно. И это, повторяю, я ещё иду вам настречу.

Видимо, председатель решил, что уничтожать чужое хозяйство без оглядки грозит прискорбными последствиями. Несложный вывод, который способен сделать любой, даже не углубляясь в историю Ако-хан[8]. Тем более, когда речь о Харухи. Ей головы председателя наверняка покажется мало. Не дай бог, ещё и всю школу распылит.

Решать, сдался ли председатель, или пошёл на уступки, оставлю на другой раз, а пока во всяком случае, школьный совет предоставил нам путь к избавлению — «выпустить альманах».

Конечно, «печатный орган» этот не имеет никакого отношения к «организации» Коидзуми. По сути, это форма стенгазеты. Выпускаемой кружком. То есть, видимо, от нас требуется произвести на свет что-нибудь, согласно направленности клуба, литературное, но что именно? И кто конкретно это будет писать? А главное, как я должен смотреть на то, что Харухи вдруг странно повеселела?

— Так это же интересно!

Улыбка ребёнка, завидевшего новую игрушку, появилась на лице Харухи:

— Альманах, стенгазета, додзинси — пожалуйста. Говорите, надо сделать — мы сделаем! Сделаем, ради Юки. Да и потерять литературный кружок нам нельзя. Та комната — наша собственность, а я больше всего ненавижу, когда у меня отбирают собственность!

Рука Харухи протянулась не к моему, а к воротнику Нагато.

— Так, раз всё решили — немедленно за подготовку. Юки, на форзаце составителем мы укажем тебя. Конечно, всё остальное я сделаю сама, так что не беспокойся. Но сначала сбегаем разберёмся, как вообще делаются эти альманахи!

Схватив Нагато за воротник, Харухи…

— ………

…легко, точно воздушный шарик, потянув за собой пойманную Нагато, со стуком распахнула дверь и с энергией ружейной пули, вылетающей из ствола, унеслась прочь.

Оборачиваясь, я ещё успел заметить ботинки плавающей в космосе Нагато, но и они исчезли во мгновение ока, и влетевшая как ветер в комнату Харухи, покинула её, точно набравший силы ураган.

— Шумная девчонка, — сообщил своё вполне понятное мнение председатель, потом повернулся и посмотрел на край стола:

— Кимидори-кун, ты тоже свободна. Можешь идти.

— Слушаюсь, председатель, — послушно кивнула Кимидори-сан, закрыла журнал и поднялась со стула. Вернув тетрадь в шкаф, она кивком попрощалась с председателем и вышла.

Проходя мимо меня, Кимидори-сан резко опустила взгляд в пол. Так, не встречаясь со мной глазами, она и проследовала в оставленную Харухи открытой дверь. Мягко качнув волосами, она оставила за собой удивительно приятный аромат. Даже голова закружилась.

Я задумался о характере отношений между Нагато и Кимидори-сан, а председатель требовательно сказал:

— Коидзуми, закрой дверь.

Мне показалось, что тон его голоса резко поменялся по сравнению с прежними репликами. Я перевёл взгляд назад на председателя.

Дождавшись, пока Коидзуми закроет и запрёт дверь, председатель подтянул к себе ближайший металлический стул, плюхнулся на него и забросил ноги на стол.

Эй, ты чего?

Но удивляться было рано. Насупившись, председатель полез в карман пиджака, извлёк оттуда, что бы вы думали, сигарету с зажигалкой, ловко сунул сигарету в рот, поджёг, и по комнате повалил самый натуральный табачный дым!

Как ни крути, поведение председателя школьного совета недостойное. Я чувствовал себя так, будто застукал пожарника за поджогом.

— Чё считаешь, сойдёт, Коидзуми? — жуя сигарету, председатель снял очки и спрятал в карман, а вместно них достал переносную пепельницу, — Расклад чуть поменялся, но я сделал, как ты просил. Как же достал этот глупый спектакль. Тебя бы в мою шкуру. Чёрт, я уже устал этим серьёзным голосом говорить!

Втягивая дым и стряхивая пепел в пепельницу, председатель вдруг потерял всю свою былую собранность и невозмутимость.

— Председатель совета, председатель совета! А я просил меня делать председателем совета? Такой геморрой! И хоть бы кто сказал, что эта больная на голову девчонка появится. Чё за дурацкая работа вообще.

В одно мгновение лихорадочно скурив сигарету, сварливый председатель затушил бычок об край пепельницы и сооружая следующую, повернулся ко мне:

— Курева дать?

— Спасибо, воздержусь, — покачал я головой, и тут же искоса взглянул взглянул на улыбающегося Коидзуми:

— Вы с ним что, товарищи?

А я догадывался. И переглядывались они странно, и по делам литературного кружка можно было в обход Коидзуми просто вызвать саму Нагато. Тут и раздумывать не о чем: вызывать ещё и меня школьному совету точно не было никакого смысла.

Перехватив мой взгляд, Коидзуми жеманно улыбнулся:

— Ну если так ставить вопрос, то, конечно, товарищи, но несколько иного рода, нежели с Аракавой-сан или Мори-сан. Молодой человек не связан напрямую с «Организацией».

Коидзуми глянул на председателя, пускающего к потолку клубы дыма от второй сигареты:

— Он из числа наших сторонников в школе. Слушается нас до некоторой степени и помогает на определённых условиях. Если меня или Мори-сан расположить у алтаря, молодой человек будет где-то в районе нефа[9].

Ладно другие ученики, но как вы захомутали председателя совета?

— Надо сказать, что для этого мне пришлось изрядно потрудиться. Вопреки его желанию выдвинуть его кандидатуру, рассорить рекомендованного прежним советом кандидата с его электоратом, начать популярные инициативы и заполучить большинство в предвыбороной гонке, и, наконец, добиться победы на выборах в председатели. Довольно-таки хлопотное дело.

Поразительно.

— Чтобы избрать его в председатели на школьных выборах, пришлось потратить почти столько же денег, сколько ушло бы у маленькой партии на предотвращение перевыборов в нижнюю палату парламента.

Силы растрачены так, что и поражаться тяжело.

— Этот Коидзуми мне и говорит, — влез председатель, недовольно потягивая дым, — Есть глупая девчонка, зовут Судзумия, и пока ей чего в голову не взбрело, нужно заранее найти председателя, чтоб был как настоящий. А у меня вид как раз председательский, вот я и буду играть его роль. Где такое слыхано? Даже декоративные очки меня заставил носить.

Тут уже и рамки поразительного пройдены.

— Если учесть манеру воображения Судзумии-сан и классический образ председателя совета, наиболее подходящий ученик в школе — он. Характер в этом вопросе значения не имеет, главное — облик и впечатление.

К сожалению, со словами Коидзуми я был вынужден согласиться.

Высокий красивый старшеклассник в очках, без всякой причины говорящий напыщенно. Роль, отводимая типичному по мнению Харухи злодею — сочиняющему ложные обвинения в адрес модных молодёжных кружков, пользуясь своим положением председателя совета.

И в самом деле, мгновенно узнаваемый негодяй как раз такого рода, какого дожидалась Харухи.

Но раз для сотворения отвечающего Харухиным мечтам председателя потребовались такие жертвы, значит, сама Харухи отнюдь не всесильна. Если бы она действительно была всезнающим и всемогущим божеством, то делать бы ничего не пришлось, всё вышло бы само собой. Не об этом ли говорят ваши многотрудные манипуляции?

— Однако не следует ли сказать, что поскольку в результате наших усилий председатель, о каком мечтала Судзумия-сан, всё-таки появился, её желания всё же обладают могуществом воплощаться в жизнь? Судя по результатам, получается так…

Ты ему про пятое, он про десятое. Переспорить Коидзуми под силу, наверное, только Цуруе-сан.

Председатель сердито раздавил сигарету:

— Знаешь что, Коидзуми. В следующем году выдвигайся-ка на выборы и становись председателем ты. Говоришь, не хочешь дать баллотироваться в председатели Судзумии — ну так и валяй в другой раз сам!

— Хм, валять или нет? Я довольно-таки занятая личность, и мне представляется, что теперь Судзумия-сан в должности председателя — не такая большая проблема…

Огромная проблема! Что, если Харухи возьмётся подчинять себе школу? Мне почему-то кажется, что и нам хлопот достанется полон рот. Вдруг она всех учеников «северной старшей» попробует в «Бригаду SOS» превратить? Это же Харухи, ей вполне может прийти в голову, что для председателя школьного совета все ученики — подчинённые. Она всю школу может в другое измерение перенести.

Хорошо, что на честных выборах место председателя совета Харухи вряд ли сможет получить. Я ещё не утратил веры в здравый смысл и хороший вкус учеников «северной старшей». Если только Коидзуми не устроит чего-нибудь необычного, какую бы предвыборную агитацию Харухи не вела, предводительствовать перед всеми учениками ей не светит.

Вздохнув, я сказал:

— Короче, Коидзуми, это всё тоже твоя постановка? Школьный совет притворяется, что хочет уничтожить литературный кружок… а на самом деле это просто уловка, чтобы на некоторое время занять Харухи?

— Целиком и полностью.

Коидзуми дунул, отгоняя подплывший клуб дыма:

— Пока непонятно, как обернётся дело дальше. Хорошо, если к указанному сроку альманах будет готов, но что, если он окажется не закончен? Нам придётся выполнять свои угрозы…

Он беспечно пожал плечами:

— Ну, в таком случае придумаем какую-нибудь новую игру. Тебя тоже подключим в качестве советчика.

Наблюдателем я бы ещё поучаствовал, а самому выдумывать себе лишние проблемы — это увольте. Да и какой мне прок стараться?

— Я, например, работаю председателем… — произнёс председатель-хулиган, — Всё-таки, в этом есть свои удобства. Ну во первых, чёрные оценки. Это из того, что предложил Коидзуми, меня больше всего прельстило. И с проходными в универ ты мне обещал подфартить. Смотри не забывай, слышишь?!

— Конечно-конечно, я помню. Всё будет устроено наилучшим образом.

Председатель посмотрел на Коидзуми как полицейский, допрашивающий подозрительную личность, а потом хмыкнул:

— Хорошо, если так. От непрошенного председательства один геморрой, но я всё же кой-чего усвоил за эти несколько месяцев. Прошлый школьный совет реально был никчёмной компашкой. До того, что хоть поставь их, хоть сними, никакой разницы. Так что после них мне есть где развернуться…

Тут председатель впервые ухмыльнулся, и пусть его улыбка казалась немного хищной, она была куда человечней маски хладнокровия.

— Стоять за независимость учеников… прекрасный слоган. Крутя им так и эдак, что хочешь можно объяснить. Особенно бюджетный фонд меня привлекает. Так посмотреть, возможности-то открываются весьма соблазнительные…

Ну ничего себе председатель! Уж во всяком случае Харухины ожидания от хозяина очков он своим последним предложением оправдал. Негодяй ещё тот.

— Некоторое злоупотребление властью мы простим, — невозмутимо сказал Коидзуми, — Однако лучше не увлекайся. Сколько б мы тебя не прикрывали, всему есть предел.

— Да понимаю я. Так, чтобы учителя заметили, я не напортачу, и симпатии заведующих, считай, уже у меня в кармане. Пока другие школьники не начали нудеть, я их всех под разными предлогами из совета вымел. Некому больше мне противостоять.

Этот председатель уже начинал мне нравиться. Было что-то притягательное в том, как он описывал все свои безобразия. Мне стало думаться, что с таким человеком, пожалуй, не пропадёшь…

Но внезапно на заднем плане сознания завыла сирена и выскочило лицо Цуруи-сан. Ясно припомнилась фраза, сказанная ей, когда мы встретились в коридоре. Своим острым шестым чувством она почуяла, что у нынешнего председателя и вообще у школьного совета есть теневая сторона. Шпионом школьного совета… оказался не я, а Коидзуми, Цуруя-сан. И не просто шпионом, а закулисным хозяином!

Мне, в общем-то, всё равно — пусть председатель плетёт свои сети зла, рядясь в овечьи шкуры, — но если не дай бог это заметит Харухи, она наверняка тут же потребует его отставки и станет продвигать на следующий срок Цурую-сан. Ну а Цуруя-сан, скорее всего, дико веселясь, пойдёт в атаку с ней бок о бок. А тогда автоматически держаться Харухи придётся и нам с Коидзуми, и председатель будет смещён.

Поэтому я всё-таки прошу: председатель, держи свои махинации в тени. Не попадайся нам на глаза, и можешь делать всё, что захочешь.

Впрочем, и без подсказки он, наверняка, будет поступать так, а перед Харухи разыгрывать свою роль, время от времени цепляя её. Я только надеюсь, что он не цепанёт её с неудачной стороны.

Выйдя вместе с Коидзуми из кабинета школьного совета, и шагая рядом с ним по школе к клубной комнате, я вспомнил, о чём обязательно надо было спросить.

— Значит, председатель у тебя под крылом, это я понял. А его секретарша? Эта самая Кимидори-сан… она тоже из ваших сторонников?

— Отнюдь, — беспечно ответил Коидзуми, — Я сам толком не знаю, как Кимидори-сан оказалась в этой должности. Просто однажды заметил, что она уже тут, а раньше совершенно не обращал внимания. Хотя мне кажется, что на первых порах сотрудничества с нынешним председателем я назначал ему в секретари кого-то другого. Однако сейчас я навёл справки, и по всем записям получается, что она у нас секретарша с самого начала. То же и с воспоминаниями. Ни у кого, включая председателя, нет никаких возражений. Если это и подтасовка, то подтасовка немыслимая.

Раз немыслимая, может, будешь говорить несколько более потрясённым тоном?

— Если бы такое меня потрясало, то когда произошло бы что-нибудь действительно странное, у меня бы случился инфаркт…

Бесшумно шагая по коридору, Коидзуми посмотрел за окно:

— Кимидори Эмири-сан — товарищ Нагато-сан. В этом сомнений нет.

Вот и я так подумал. Слишком удобно всё сложилось, когда Кимидори-сан принесла нам заявку в тот раз с камадомой. И ладно бы только это, можно было бы подумать, что Нагато сама всё устроила, но судя по нынешней ситуации, их встреча случайной быть не могла. Ох не знаю я, насколько они «товарищи»…

— Да уж, ведь с Асакурой Рёко-то вон как вышло… Впрочем, на этот раз я бы не беспокоился. Похоже, у Нагато-сан и Кимидори-сан довольно тёплые отношения. Во всяком случае, враждовать они не станут.

С чего ты взял? Непохоже было, чтобы они состояли в дружеских связях. Конечно, они вроде и не враждуют…

— Хорошо бы ты чуть-чуть доверял компетентности нашего разведотдела. Не скажу, что их много, но «Организация» контактирует с несколькими TFEI наподобие Нагато-сан, и поддерживает определённые джентельменские соглашения. Конечно, они не любители идти на контакт, но из обрывков переговоров можно сделать некоторые выводы. Судя по всему, в интегральном мыслетеле Кимидори-сан принадлежит другой школе мышления, нежели Нагато-сан. Однако ясно и то, что в отличие от Асакуры Рёко, она не агрессивна.

Не знаю, нормально ли, что Коидзуми говорит, а я слушаю всё это словно будничную болтовню, но началось это не сегодня, так что мы с ним уже не обращаем внимания.

Однако да… я знал, что инопланетян на Земле много, но подумать только — Кимидори-сан… Судя по тому, как она успокоила в кабинете совета разгневавшуюся Нагато, её школа мысли должна быть мирной.

— Наверное… Мы рассудили, что нет смысла слишком много за ней следить. По моим представлениям, Кимидори-сан для Нагато-сан нечто вроде инспектора. Не знаю, с каких пор, но сейчас ей отведена такая роль.

Коидзуми говорил голосом человека, штурмующего холм во время похода, и я тоже решил не преследовать тему. Связанных с Нагато воспоминаний и у меня накопилось порядочно. Много среди них было таких, которые я по мере возможности хотел держать в секрете. Бригада бригадой, а рассказывать Коидзуми всё подряд совершенно не обязательно. Хотя сам предаваясь воспоминаниям, я готов воскрешать былое из памяти сколько угодно раз.

Замолкнув по той или иной причине, я ускорил шаг. Коидзуми держался рядом, тоже не открывая рта. Мы направлялись к клубному корпусу.

Когда в тебя на огромной скорости закачивают кучу своеобразной информации, непременно вспоминается услышанное задним числом.

Поэтому я отнюдь не забыл.

О том, что похитившая Нагато и умчавшаяся Харухи, скорее всего, дожидалась нас в клубной комнате.

Просто погрузился ненадолго в свои мысли, вот и всё. О преступнике-председателе, о Кимидори-сан…

Но когда я открыл дверь комнаты литературного кружка, громогласный окрик Харухи вернул меня с небес на землю.

— Тормозишь, Кён! Ты тоже, Коидзуми-кун. Что вы так долго? Времени у нас теперь в обрез! Немедленно надо браться за дело!

Невероятно счастлива Харухи была не впервые: такой вид у неё непременно бывал всякий раз, как от нечего делать она выбирала в качестве цели случайную точку на карте.

— В лепёшку разбилась, пока искала этот их выпущенный литературным кружком альманах! Юки спросила, и та не знает.

Эта самая Нагато одиноко устроилась с краешку стола. Неотрывно глядела она на экран оставленного компьютерщиками ноутбука.

— Судзумия-сан…

Асахина-сан со встревоженным видом стояла, беспокойно ёрзая, в форме служанки:

— Мы к-книгу будем писать? А кто её будет писать? А это… о чём надо будет писать?

Этого я тоже отнюдь не забыл. Харухи клюнула на выдвинутую председателем идею печатать альманах литературного кружка. Конечно, ради Нагато. Она — единственный член литературного кружка, а все остальные на самом деле не просто посторонние, а ещё и участники противозаконной по меркам школы организации, захватившей клубную комнату, но поскольку предводительница этой бригады дала добро, изготовление альманаха стало общей обязанностью — иными словами, часть ответственности непременно прольётся с небес на меня, а альманах не только не родится на свет без того, чтобы кто-нибудь что-нибудь не сочинил, но и кандидаты на этого «кого-нибудь» — только члены бригады, включая меня.

— Ну-ка, все тяните по одному!

На ладони Харухи лежали четыре свёрнутых клочка бумаги. Бумажные лоты вроде тех, с помощью которых в классе распределяют по партам. Что она хочет с их помощью распределить?! Объятый подозрениями, я всё-таки отодвинул один пальцем. В ту же секунду Харухи расцвела в улыбке.

Коидзуми с любопытством, Асахина-сан вздрагивая, выбрали себе по бумажке. Последнюю Харухи протянула Нагато:

— Извольте сочинить то, что на них написано. Всё пойдёт в альманах. Так, с этим покончено, давайте скорей по местам. Начинайте писать!

Борясь с неприятным предчувствием в сводах моего черепа, я развернул сделанную из страницы тетради бумажку-лот. Почерк Харухи прыгал, как только что вытащенная из воды рыба:

— Романтический рассказ, — прочитал я вслух. И сейчас же встревожился. Романтический рассказ?! Мне? Да я разве напишу?!

— Именно, — ухмыльнулась Харухи, как стратег, играющий на чужих слабостях, — Такой тебе честным и беспристрастным образом выпал жребий. Возражений слышать не хочу. Ну-ка, ты чем занят, Кён? Живо за компьютер!

Взглянув, я увидел, что на столе расположились ноутбуки по числу присутствующих, уже в запущенном состоянии. Что всё готово и не надо тратить время — это хорошо, но будто я могу по команде «пиши» на раз начать писать!

Чувствуя себя с вытянутым листочком в руке как с гранатой без чеки…

— Коидзуми, а у тебя что? — спросил я в надежде на спасение, рассчитывая по мере возможности махнуться темами.

— «Детективная мистерия»… — ответил Коидзуми с прежней ясной улыбкой, особо встревоженным не выглядя. Встревоженная же, как обычно, Асахина-сан сказала:

— У меня сказка. Сказка — это же такая… как там… облегчающая сон форма рассказа для маленьких детей, правильно?

Меня бесполезно спрашивать. Однако, сказка, тайна — и мой «романтический рассказ»… Ещё неясно, что хуже.

Я посмотрел на Нагато. Бесшумно развернувшая свой листок Нагато, заметив мой взгляд, слегка повернула запястье и показала мне пляшущие буквы Харухи. У неё были «мистические ужасы».

Плохо представляю, чем «детективная мистерия» отличаются от «мистических ужасов»…

— По крайней мере, слава богу, что мне не выпал «романтический рассказ». Его бы мне в жизни не написать, — сыпал соль на рану Коидзуми с явным облегчением, — А так тема несложная. Я просто опишу художественно все, что действительно происходило на детективных играх прошлым летом или этой зимой. Я ведь, вообще-то, и сценарий для них сочинял.

С бодрым видом Коидзуми повернулся к столу и хладнокровно взялся за ноутбук. Нагато не отрывала глаз от LCD-монитора и не шевелилась. Видимо, обдумывала что-то на тему «мистических ужасов», а может, вспоминала Кимидори-сан.

Объяснений, похоже, не предлагалось. Асахина-сан дрожала от беспокойства, в глазах её стаями кружили знаки вопросов, как и у меня. Но минуточку. Лотов было четыре, а в «Бригаде SOS» человек — пять.

— Харухи, — позвал я бригадиршу, застывшую, словно истукан Нио, вдохнувший веселящего газу[10], — А ты что будешь писать?

— Чего-нибудь буду, — сев за командирский стол, Харухи взяла лежавшую там повязку, — Но вообще-то, у меня есть более важное дело. Чтобы напечатать книгу, нужно кучу всего устроить. И кто-то должен за всем присматривать! Этим-то я и займусь.

Ловко надев повязку, Харухи гордо выпятила грудь и объявила:

— С настоящего момента на неделю я временно снимаю с себя обязанности бригадирши. У нас тут литературный кружок, так что мне полагается другая должность!

Сверкающая и сияющая новая повязка говорила сама за себя.

Так Харухи самовольно избрала себя в главные редакторы, и не обращая внимания на наше с Асахиной-сан замешательство, поддавала жару:

— Ну же, ребята! Работаем проворней! Нечего рассусоливать, сочиняем, сочиняем! И поинтересней пишем!..

Закинув ноги на командирский стол, Харухи взирала на несчастных членов бригады покровительным взором:

— Разумеется, рассказы должны непременно понравиться мне.

Таким образом…

В течении недели с этого дня нам, обитателям комнаты литературного кружка, совершенно неожиданно для себя пришлось заниматься нормальным для него трудом.

Героические усилия прилагала Асахина-сан. Конечно, сказочная тематика была вполне в её духе, но если б всякий мог начать писать сказки, как только ему сказали «пиши», то у нас в два счёта все бы стали детскими писателями.

И тем не менее, Асахина-сан не отступалась. Она завалила стол взятыми из библиотечной комнаты книгами, и читала их с сосредоточенным видом, время от времени наклеивая стикеры и усердно вазюкая карандашом.

С другой стороны, Харухи тоже приступила к своей основной работе, притащив из кружка исследования манги образцы додзинси, и с ухмылкой разглядывая их, а также сёрфя интернет на стационарном компьютере за бригадирским столом.

Асахина-сан один за другим подавала черновики, а Харухи один за другим их отвергала.

— Хм-м, — глубокомысленно промычала Харухи, дочитав бог знает какой по счёту поданный измученной Асахиной-сан черновик, — Вроде неплохо стало получаться, но всё-таки впечатления нисколечко не производит. О, точно, Микуру-тян, попробуй делать иллюстрации. Сделаем в духе книжки с картинками. Разом и симпатичней станет, и появится пикантность, которую текстом не передать.

— Картинки?..

Ещё более непомерная просьба практически вогнала Асахину-сан в слёзы. Но взять назад однажды сказанное — для редактора Харухи дело неслыханное, так что на этот раз Асахине-сан оставалось только сдаться и скрипеть карандашом, рисуя картинки.

И снова прилежная Асахина-сан помчалась в кружок рисования выслушивать лекцию о набросках и зарисовках, и заскочила даже в кружок манги, изучить технику составления ёнком — проявляя такое упорство, что впору было сказать «ну уж до такой-то степени стараться ни к чему!» Естественно, что времени готовить чай у неё не оставалось, и я пока проводил время впустую, молча глотая либо свой, либо лишённый вкуса и аромата зелёный чай Коидзуми.

Ладно что-нибудь другое, но как я должен писать романтический рассказ?! Нет бы, например, дневник наблюдений за кошкой — тут у меня материалов сколько угодно.

Охотно брался за перо один Коидзуми, и даже Нагато только время от времени касалась клавиш. На игровом турнире она печатала с фантастической скоростью, но похоже, переводить информацию из мыслей в слова — не её конёк. Мне подумалось, что одна из причин этому была в её молчаливости, однако «мистические ужасы» авторства Нагато всё-таки притягивали интерес, и я украдкой взглянул на дисплей.

— ………

Нагато тут же повернула ноутбук в сторону, спрятав дисплей от моего взора, и бесстрастно подняла на меня лицо.

Да ладно тебе, дай посмотреть немножко.

— Нельзя, — коротко сказала Нагато, и всякий раз, как я пытался посмотреть на экран, с безупречной синхронностью ловко меняла угол поворота ноутбука. Сколько я не пробовал — всё бестолку. Не в силах совладать с любопытством, я несколько раз прыгал то влево, то вправо у Нагато за спиной, но превзойти Нагато в скорости реакции не смог, и вскоре:

— ………

Попавшись прямо под безмолвный взгляд Нагато, был ею немедленно отогнан прочь. Возвратившись на своё место, я вновь занялся изучением белого окна текстового редактора, в котором ещё не было напечатано ни одной буквы…

В таком примерно духе в клубной комнате прошли ещё несколько дней.

Поскольку повествование зашло в некоторый тупик, даже рискуя показаться поспешными, представим здесь заранее, сменив заодно и темп изложения, иллюстрированную сказку Асахины-сан.

Творение получавшей от редактора-Харухи отказ за отказом, отряженной добавлять картинки, тонущей в проблемах Асахины-сан, с учётом советов, которые, не в силах оставить без внимания такие страдания над выбором слов, дал я, и после правок, сделанных рукой самой редакторши, было, наконец, закончено.

Выслушаем же сначала саму эту историю.

①

Во времена не очень стародавние, но всё-таки уже довольно давно…

В одном небольшом государстве, глубоко в тёмном лесу, стояла хижина.

Там жила Белоснежка с семью гномами.

Из замка Белоснежку никто не выгонял, она сама сбежала и поселилась здесь. Жизнь в замке, видимо, была ей не по душе. Хоть государство и невелико, но она принцесса, и каждый божий день её пытались выдать замуж ради политической выгоды. Ну как так можно! Вот и Белоснежка была против.

Но и в лесу ей понемногу жить наскучило.

Конечно, благодаря гномам у неё не возникало проблем с предметами первой необходимости, и лесные зверушки давно стали ей друзьями, но всё-таки замок — это замок. Пожалуй, там жилось получше…

Она раскапризничалась и сбежала, а ведь все в замке были такими хорошими людьми. Конечно, пытались женить, но тут уж ничего не поделаешь. В эпоху постоянных войн за независимость маленькой стране, чтобы выстоять, приходится высылать к сильным игрокам заложниц, чтобы заручиться их поддержкой.

②

В это время живущие в море по соседству с лесом русалки спасли выброшенного после кораблекрушения принца.

Русалки вытащили его на берег, но принц лежал без сознания. Что бы они ни делали, он не просыпался. В отчаяньи русалки решили отнести его к Белоснежке.

С Белоснежкой русалки состояли в дружественных связях с тех пор, как она появилась в лесу. Русалки вспомнили, что Белоснежка просила: «Приносите мне всё, что найдёте интересного».

Договорившись с доброй ведьмой и поменяв хвосты на ноги, русалки притащили спящего принца в хижину гномов.

Но Белоснежка не слишком обрадовалась, увидев принца. Он был не тем, что ей казалось интересным. Что интересного смотреть на принца, дрыхнущего круглые сутки?..

Впрочем, ухаживать за спящим первое время было необычно, но понемногу Белоснежке это всё-таки надоело. Ведь он даже глаз не открывал. А разглядывать его сонное лицо было скучно.

Когда она уже стала подумывать, не разбудит ли принца хорошая затрещина, из замка прибыл гонец.

Этот гонец сообщил, что сопредельная империя внезапно мобилизовала все свои войска, перешла границу и взяла замок в осаду, так что в скором времени замку придётся капитулировать — если этого уже не случилось.

Беда!

③

Услыхав такое, Белоснежка поручила русалкам принца, который всё не желал просыпаться, и с семью гномами отправилась в путь. Вначале они двинулись к неприступным горам. Там в одиночестве жил стратег-отшельник. Вообще-то, с ним нельзя подружиться, пока не посетишь его трижды, но Белоснежка приказала семерым гномам изловить стратега и назначила его начальником Генерального штаба Вооружённых Сил. Кисло улыбнувшись, стратег сдался — «Ну что ж поделать…» — и дал обет служения Белоснежке.

Итак, разросшийся уже до девяти человек отряд Белоснежки, спустившись с горы, обошёл свободные от имперских сил деревни, призывая солдат в армию. Собрать удалось очень мало, совсем недостаточно для победы над императором, но Белоснежка с транспарантом «Долой империю!» взяла курс на замок. Громя один за другим высланные на перехват имперские отряды, одерживая победу за победой, и, наконец, отвоевав замок, она выслала войска в погоню за отступающим императором, разбила его армию, вторглась на имперскую территорию и в два счёта её захватила, сделав доминионом своего государства. Вот это да!

Но и это не всё. Сформировав большую армию, Белоснежка, стратег и семь гномов обошли весь континент, уговорами и хитростью его объединяя. Кончилась эпоха войн, наступило мирное время спокойствия и процветания!

④

Дел у Белоснежки никаких не осталось, и передав страну на попечение стратега, она вернулась в лес. Бояться замужества больше было нечего, но и проводить время в замке стало скучно. Уж лучше отдыхать в своё удовольствие в лесу!

Придя с семью гномами в хижину, Белоснежка с изумлением обнаружила, что принц всё ещё спит. Она-то совершенно о нём забыла!

Ах да, ведь всё это время за ним ухаживали русалки.

Белоснежка взяла принесённое медведем из леса в подарок яблоко, и с размаху ударила им принца по голове:

— Долго ты ещё спать собираешься?! Подъём!

Где-то спустя три дня принц проснулся и открыл глаза.

Что было с героями этой истории дальше — пока никто не знает.

Но наверное, жили они долго и счастливо. Хотелось бы верить…

…Да-а. Что тут сказать, история вполне в духе Асахины — от сказочного антуража остались рожки да ножки, зато обильно используется армейская терминология. Ну, во всяком случае, тревоги и волнения переданы как настоящие, и одного этого уже более, чем достаточно. Где приложила свою руку Харухи — оставляю догадываться вам самим.

Ладно, забудем про тревоги Асахины-сан, главная забота сейчас — что я ещё не прикасался к доставшемуся мне заданию. Для начала, и вообще требовать от меня написать рассказ — это просить невозможного, а уж на романтическую тему — это за пределами невозможного, в мире несбыточных мечтаний. Как мне теперь быть?

В свою очередь, Харухи на удивление серьёзно взялась за деятельность редактора.

Заключив, что наших четырёх рассказов будет слишком мало по объёму для сборника, да и разнообразия нехватает, Харухи отправилась, наконец, на поиски посторонних авторов.

Первыми жертвами пали Танигути и Куникида, а затем и Цуруя-сан с председателем компьютерного кружка оказались обременены установленными Харухи сроками.

По мнению Харухи, все эти люди были уже практически участниками Бригады, но вообще-то к литературному кружку они отношения не имели.

Однако сочувствовать им времени у меня не было, и напротив, тем лучше, что с наших плеч упала часть груза по написанию рассказов. Впрочем, боюсь, литературное дезертирство Харухи мне всё равно не простит.

День за днём, приближался назначенный вредным председателем срок, и вот однажды я дожидался утром классного часа, прислушиваясь к недовольному ворчанию Танигути — «И почему я должен писать эссе про прелести заурядной жизни!» — и беспечному голосу Куникиды — «Ладно тебе, это всё же лучше, чем мои двенадцать колонок об альтернативной пользе школьных предметов».

Явившись ещё позже меня, и даже не поздоровавшись, Харухи сунула мне лист бумаги A4.

— Ты чего?

— Это черновик, который вчера перед уходом сдала Юки.

Харухи сделала такое лицо, будто проглотила извлечённые из зубов кусочки еды вместе с зубной пастой:

— Дома я её рассказ внимательно прочла, но какой-то он странный. Вроде и мистика, и можно сказать, ужасы, а вынести вердикт не могу. Да и текста от силы на миниатюру. Почитай сам, глянь.

Могла бы и не говорить, рассказы авторства Нагато я всегда прочту с удовольствием.

Я взял у Харухи лист и пробежал глазами по напечатанным строчкам.

«Без названия 1». Нагато Юки.

С девушкой, которая называла себя призраком, я познакомилась N mmmm назад.

Когда я спросила, как её зовут, она ответила — «Имени нет». «А поскольку у меня нет имени, я призрак. Ты тоже, мы с тобой два призрака», — она рассмеялась.

Она была права. Я тоже была призраком. Если есть на свете существо, которое может общаться с призраками, то оно само должно быть призраком. Как я сейчас.

— Ну так пойдём?

Она позвала, и я последовала за ней. Она ступала тихо, точь-в-точь как если бы ещё была жива. В ответ на мой вопрос, куда мы идём, она остановилась и обернулась:

— Никуда мы не можем идти. А куда бы ты хотела отправиться?

Я на секунду задумалась. Куда я собиралась идти? Где я была сейчас? Зачем я здесь находилась?

Стоя на месте, я не знала, что делать, и глядела в её тёмные зрачки.

— Наверное, тебе хочется пойти к nnnnnnn?

Ответ исходил от неё. Услышав эти слова, я, наконец, поняла свою роль. Она права. Туда я и собиралась идти. Как я могла забыть? Забыть такую важную деталь, смысл своего существования.

Забыть то, что мне никак нельзя было забывать.

— Ну, теперь ты справишься, — она счастливо улыбнулась. Я кивнула и произнесла слова благодарности.

— Прощай.

Она исчезла, а я осталась. Наверное, она вернулась к себе. Так же, как я вернусь туда, куда мне надо вернуться.

Белые хлопья посыпались с неба. Маленькие несчётные хрупкие хрусталики льда. Касаясь земли, они исчезали.

Одно из бесчисленных чудес, переполняющих пространство и время. Чудеса в этом мире обыкновенная вещь. Я не двигалась с места. Течение времени потеряло свой смысл.

А маленькие слипающиеся, как вата, волшебные хлопья всё падали и падали с неба.

Пусть они будут мне именем.

Подумав так, я перестала быть призраком.

— Хм?

Дочитав до этого места, я поднял лицо.

Кабинет вокруг понемногу наполнялся учениками — обычное зрелище до начала классного часа. В любое другое утро и Харухи сидела бы за партой позади меня, либо глядя в окно, либо тыкая меня механическим карандашом в спину, но в этот раз она, вытянув голову, заглядывала мне под руку, и с беспокойным, а также задумчивым видом, бегала взглядом по листу А4 в моих руках.

Да и на моём лице выражение наверняка мало чем отличалось от Харухиного.

Никакого иного написанный текст вызвать не мог. Читать такое с утра пораньше — скажем так, несколько невразумительно.

Верно, на вытянутом Нагато лоте стояло «мистические ужасы».

Поднятый от рассказа Нагато взгляд я перевёл на Харухи, посмотрев на неё в профиль:

— Эй, Харухи. Я плохо разбираюсь и в мистике, и в ужасах… неужели в последнее время мистическими ужасами называют такое?

— Я вот тоже не знаю.

Харухи подпёрла рукой подбородок, и наклонила голову, точно всамделишный редактор перед писателем, чьей работе он затрудняется вынести оценку.

— Мистические-то они мистические, но вот ужасов совсем не видно. Впрочем, да. Наверное, для Юки это в самый раз. Может, Юки и правда такое в страшных снах снится?..

Если уж у Нагато что-то вызывает страх, то для меня это будет самым настоящим безжалостным и чудовищным кошмаром. Поэтому лучше бы ни с чем таким не встречаться. Даже в рассказах.

— Между прочим, — я посмотрел в озадаченное лицо с новой мыслью, — Ты что, задала Нагато сочинять мистические ужасы, даже не зная, что это значит? Хоть немного думай, прежде, чем жанры выбирать!

— Думала я! Хоть немного.

Харухи забрала у меня из рук один из листов с текстом.

— Обычные ужасы — было бы слишком неинтересно, так что я сделала «мистические». Прежде, чем писать на лотах, я всё хорошенько взвесила. Детектив, сказка, романтика — остаются только ужасы!

Фантастику ты пропустила. И вообще, обдумывала всё не больше тридцати секунд. Небось, как только очередной жанр вспоминала, сразу записывала.

Харухи чуть улыбнулась:

— Я просто старалась по мере возможности придумать неподходящие темы, чтоб вышло необычно. В научной фантастике Юки разбирается, это было бы скучно.

Я непроизвольно вздрогнул, и холодная рука сжала моё сердце. Не знаю, считать это фантастикой или нет, но Нагато легко могла бы написать что-нибудь про космос и вселенную. Поскольку она пришелец. На секунду я подумал, что Харухи об этом догадалась, но в коллекции Нагато действительно огромное количество научной фантастики, чего не могла не заметить Харухи, так что неудивительно, что она угадала её сильную сторону.

Но погодите. Тогда и с детективом должно быть то же самое.

— Угу, я надеялась, что детектив достанется тебе или Микуру-тян. Интересно было, какую вы околесицу понапишите. А в фантастике-то любая околесица выглядит как задуманное… Поэтому, скрепя сердце, я её выкинула.

— Это предубеждение, — хотелось в ответ заявить мне, но что толку теперь придираться к содержанию лотов и результатам лотереи — время назад не отбросить. Распоряжения сочинять «романтический рассказ», превратившегося в мой, как подчинённого, долг, уже не отменить, и между прочим, детектива, сказки и мистических ужасов мне тоже не написать, хотя романтический рассказ, конечно, всё равно хуже. Правда, в фантастике я бы ещё смог, пожалуй, как-то воспользоваться опытом. Впрочем, не думаю, что стал бы пересказывать мои наблюдения редактору-Харухи без купюр.

Покачав рассказом Нагато в жанре «мистический ужас», Харухи продолжила:

— Хотя может и хорошо, что детектив достался Коидзуми. Если в альманахе не будет хоть одного малюсенького нормального рассказа, он не будет похож на альманах. Будем все подряд оригинальничать — только отпугнём читателей.

Надеюсь, она не собирается превращать альманах литературного кружка в регулярно выходящее издание? Это же не более, чем чрезвычайная мера, чтобы разрушить заговоры председателя школьного совета. Наверное, стоит кое-кому кое-что напомнить. «Бригада SOS» не включает в себя литературный кружок, она на нём паразитирует!

— Да знаю я, знаю всё. Уж во всяком случае, не могу придумать, что бы ты мог мне нового сообщить в пределах и за пределами территории школы! Потому, что бригадирша тут я, а ты — первый член бригады!

Она стрельнула в меня взглядом:

— Ладно, неважно. Там рассказ Юки дальше продолжается. Вторую страницу тоже прочти.

Я опустил глаза на оставшиеся у меня в руках листочки и начал читать предложения, напечатанные шрифтом Mincho, настолько аккуратным, что можно было поверить, будто Нагато писала от руки.

«Без названия 2». Нагато Юки.

До той поры я не была одна. Меня было множество. В объединении всего тоже была я.

Мои товарищи, бывшие со мной едины, как лёд, теперь растеклись, словно вода, и наконец разлетелись, словно пар.

Капелькой этого пара была и я.

Я могла лететь куда угодно. Где только я не была и чего не видела! Но увиденное не учило меня. Единственной позволенной мне функцией было наблюдать.

Долгие годы я так и поступала. Время не имело значения. В ненастоящем мире все явления бессмысленны.

Но всё-таки, мне удалось найти смысл. Свидетельство моего существования.

Материя стремится к материи. Это правильно. То, что я оказалась притянута — воплощение того же принципа.

Свет, тьма, противоречия и рассудок. Я встречала и наблюдала всё. Пусть мне такие функции недоступны, но возможно, это тоже было неплохо.

Если бы мне вдруг разрешили, я бы, наверное, так и поступила.

Подарила бы ждущей себе чудо.

Самое маленькое.

На этом второй лист заканчивался.

— Ххххммммм……

Наклонив голову, я в очередной раз перечитал текст. Об ужасах и говорить нечего, но и мистическими ужасами, и даже вообще рассказом, по-моему, это назвать было нельзя. Скорее какой-то фантазией, или, возможно, впечатлениями от чего-то. А может даже она просто записывала все приходящие в голову фразы.

Рассказ Нагато…

Пока я читал, мои мысли были о другом. О том, чего, похоже, мне не забыть — о декабре прошлого года. И о Нагато с другим характером. Неужели Нагато, ходившая в то время в литературный кружок, писала рассказы? За старым компьютером, одна в большой пустой комнате…

Не знаю, как Харухи поняла моё молчание и задумчивость на лице, но она забрала второй лист у меня из рук:

— И последний, третий. Чем дальше читаешь, тем меньше понимаешь. Обязательно скажи, что ты об этом думаешь.

«Без названия 3». Нагато Юки.

В той комнате был чёрный гроб. Больше ничего.

На гробе, стоявшем точно посреди тёмной комнаты, сидел юноша.

— Добрый день, — сказал он мне. Улыбнулся.

Добрый день, ответила я. Не знаю, с каким выражением.

Я стояла на месте. Из-за спины юноши соскользнуло на пол белое полотно. В темноте оно казалось залитым бледным светом.

— Опаздываешь, — сказало белое полотно. Оно оказалось человеком, который прятался в большом белом куске ткани. В просвет мне удалось увидеть круглые чёрные зрачки.

Похоже, внутри была женщина. Судя по голосу.

Юноша тихонько засмеялся:

— Доклад ещё не начался.

Он не вставал с крышки гроба.

— Время ещё есть.

Доклад.

Я постаралась вспомнить. О чём я должна здесь докладывать? Нервничаю. Не вспоминается.

— Время есть, — сказал юноша. Улыбнулся мне. Белый призрак девушки увлечённо танцевал.

— Подождём. Пока ты не вспомнишь, — сказала девушка. Я посмотрела на чёрный гроб.

Только одну свою цель я помнила.

Прежде я была внутри гроба.

Покинув его, я вернулась, чтобы лечь в него обратно. Но на гробе сидел юноша. Пока он не встанет, я туда попасть не смогу.

Но докладывать мне было не о чем. Для участия в докладе я была не подготовлена.

Юноша начал тихонько напевать. Так, чтобы попадать в такт с танцем белого полотна.

Пока он не встанет, я туда попасть не смогу.

— …Нда-а. Ну и дела, — положив третий лист на стол, посочувствовал я Харухи.

Да уж, умеет Нагато написать бессмыслицу. Мало того, что тему «мистические ужасы» она, по-моему, проигнорировала, её рассказ вообще можно назвать не рассказом, а скорее поэмой.

— Но и на обычную поэму это не похоже…

Сложив вместе три листа, Харухи запихнула их в свой портфель:

— Знаешь, Кён… Я вот думаю, вряд ли Юки стала бы писать что попало. Наверное, всё это как-то отражает её внутренний мир. Призраки эти, гробы. Как думаешь, что это за метафоры?

— Откуда мне, по-твоему, знать?

Я так ответил, но на самом деле мне казалось, что главное при прочтении я кое-как сумел уловить. Что героиня этого рассказа — Нагато, и спорить, по-моему, нечего. Остальные персонажи — «девушка в полотне», «юноша» и «призрак девушки», но призрак — это, как будто бы, и есть полотно, и опять же, всё это догадки, но по-моему, юноша смахивает на Коидзуми, а девушка на Асахину-сан. Возможно, Нагато просто копировала героев с ближайших людей. Мы с Харухи в рассказе, конечно, не появляемся, но я и не настолько самовлюблён, чтобы гореть желанием увидеть себя на сцене.

— Может оно и нормально… — сказал я, посмотрев за окно и оглядывая безлюдный тенисный корт, — В конце концов, Нагато написала о том, о чём захотела. Гадать, что автор хотел сказать рассказом — только голову ломать. Такие вопросы кроме экзаменов нигде не задают.

— Наверное.

Харухи тоже глянула в окно. Изучала облака она таким взглядом, что стоило побеспокоиться, как бы из тех вопреки сезону снег не пошёл, но когда повернулась ко мне, улыбка её была как весенние цветы:

— Тогда рассказ Юки я принимаю. Как и что в нём переделывать — всё равно непонятно. У Коидзуми-куна сочинение продвигается хорошо, да и Микуру-тян со своей иллюстрированной сказкой задачи выполнила.

Улыбка бригадирши превратилась в улыбку главного редактора.

— А ты? У тебя что? Ты же мне пролога ещё не сдал, когда планируешь заканчивать?

Видимо, зря я надеялся, что она об этом забыла.

— Хочу предупредить, — зловеще улыбнулась Харухи, — рассказ должен быть написан как следует. И, разумеется, только романтика, иначе — переделывать, переделывать. Не ужасы, не сказку и не детектив. Выкрутиться какой-нибудь хитростью я тебе не дам.

Ища спасения, я оглядел комнату.

Правду сказать, я ещё не написал ни строчки. Ничего удивительного. С каким лицом я должен сочинять романтический рассказ? Эта задача вызывала в моём организме защитную реакцию похлеще реакции на вирус гриппа, и я хотел призвать на помощь так же, как и я, не написавших ни строчки, товарищей Танигути и Куникиду, но давно уже за нами наблюдавшие и о чём-то между собой шептавшиеся два моих друга одновременно отвели взгляды. И в этот момент, когда они готовы были перекреститься, решив, что дружеские войска пали жертвами Харухи, прозвенел, наконец, звонок на урок.

Так что, хотя избегнув тяжёлой участи временно, мне и не удалось в итоге оставить её позади навсегда, во всяком случае, я выгадал себе несколько десятков минут.

Однако «романтический рассказ»…

Притворяясь, что внимательно слушаю учителя на первом уроке, я погрузился в размышления глубже, чем корабль, идущий ко дну в Бездну Челленджер[11].

Итак, о чём же писать?

После школы, точно скрываясь от Харухи с её требованиями сдать черновик, я явился в клубную комнату:

— Почему бы не исходить из жизненного опыта? — безостановочно стуча пальцами по клавиатуре нотубука, предложил Коидзуми, — Проще говоря, найди себе романтическое увлечение. Тогда достаточно будет записывать всё, как есть, а в конце объявить это выдумкой, вот и всё. Рекомендую писать от первого лица. В таком случае можно вообще просто переносить на бумагу свои будничные мысли.

— Издеваешься? — лениво спросил я и вернулся к разглядыванию отображавшейся на экране ноутбука заставки.

Клубная комната временно стала для меня тихой гаванью. Почему — потому, что Харухи не было на месте.

Горя желанием биться со школсоветом не на жизнь, а на смерть и являя миру такую дьявольскую смекалку, что на её повязке после «Главный редактор» впору было приписать «из ада», сегодня Харухи снова носилась туда-сюда по школе.

Первоначальными её целями были наши ближайшие одноклассники, Танигути и Куникида. Предусмотрительно перехватив пытавшегося сбежать сразу же по окончании классного часа Танигути, и устроив сцену («Я пошёл» — «Никуда ты не пошёл!»), а заодно прижав к ногтю и не пытавшегося убегать, а просто наблюдавшего за этой сценой Куникиду, и силой рассадив всех по местам, Харухи вручила им стопку отрывных листочков и объявила:

— Пока не допишете, никто никуда не уйдёт!

Выражение на её лице было на редкость радостным, кто знает, видимо, потому, что она нашла себе ещё одно доставляющее людям неприятности хобби.

Танигути продолжал ворчливо выражать неудовольствие, а Куникида, мягко покачав головой, взялся за карандаш. Задание его не слишком обескуражило, тогда как Танигути был серьёзно возмущён, точно до него и вправду вдруг дошло, что связавшись с Харухи и всеми её треволнениями, он рисковал опоздать на идущий в райскую землю автобус. Понимаю тебя, Танигути. Если б я мог по первому требованию Харухи написать ей «эссе про заурядную жизнь», которое бы её устроило, я и сам не планировал бы побега.

— Что за «эссе про прелести заурядной жизни», — жаловался Танигути, — Кён, вообще-то твоя заурядная жизнь куда интересней моей. Ты и пиши!

Ну уж нет. Мне бы со своим заданием разобраться.

— Судзумия-сан, может, не двенадцать колонок, а поменьше? — беспечно спросил Куникида, — Может, хотя бы пять? Английский, математику, литературу, химию и физику я знаю, а вот в биологии, истории и обществоведении не силён.

Даже знать сколько ты знаешь — уже достаточно, я и сам буду ждать твоего черновика с исключительным интересом. «Двенадцать колонок об альтернативной пользе школьных предметов». Если там и правда что-то полезное, то более ценного чтения просто не найти.

Харухи обратилась к работающим в неурочное время одноклассникам:

— Через час я вернусь. Если к тому времени вас не будет… ну вы поняли?

Озвучив эту откровенную угрозу, она выскочила из класса. Занятой она человек, наш главный редактор.

Стоит сказать, что нашлись, конечно, и сочувствующие бездельники, которых не затруднила просьба написать для Харухи по рассказу.

Одной из них, как легко догадаться, была Цуруя-сан. Эта может быть даже более способная к любому делу, чем Харухи, старшеклассница, услышав расплывчатую просьбу:

— Не напишешь чего-нибудь, неважно чего?

Тут же с готовностью согласилась, и смеясь, поинтересовалась только:

— А когда сдавать? Ах, ну за такое-то время раз плюнуть! Ха-ха-ха, вот это забава!

Что, интересно, она собралась писать?

Другим человеком, а точнее сказать, другим коллективом таких людей был компьютерный кружок. Мало той истории с их читерским компьютерным турниром, в последнее время к ним ещё и Нагато стала захаживать. Поэтому когда в компьютерный кружок, ставший уже практически вторым отделением «Бригады СОС», влетела наш общий верхновный самодержец со словами «полный обзор всех последних новинок/каталог маст-си игр», она моментально получила заверения написать вот это самое непонятно что. Бог знает почему, но похоже, весь компьютерный кружок, начиная с председателя, ухватился за эту идею. Кстати, я в компьютерные игры толком не играю, так что и этот материал мне не интересен.

Но и на этом дела Харухи не закончились. Задумав сделать альманаху хоть сколь-либо приличную обложку, она бросилась прямиком в кружок рисования, и разузнав, кто в нём рисует лучше всех, вынудила его нарисовать картинку, а затем решив, видимо, что голый текст недостаточно ярок, и нужны иллюстрации, рванула в кружок манги за рисунками. Конечно, затруднений на них на всех свалился мешок, но увы, волноваться и дальше из-за чужих проблем я не собирался, и оставив в классе Танигути и Куникиду, отправился сюда, в клубную комнату.

Здесь о Харухи и не вспоминали. В силу вышеизложенных обстоятельств она носилась по школе, так что я, по идее, мог бы здесь как следует передохнуть, вот только время, потраченное целиком на разглядывание экранной заставки, отдыхом никак не назовёшь.

— Ну-ка, ну-ка.

С мужественным выражением лица за столом сидела Асахина-сан, в виде исключения в школьной форме.

В это время сказка дробь книжка с картинками Асахины-сан была ещё не дописана, и видя, как Асахина-сан сидит за столом, держась за голову, и водит карандашом по бумаге, мне только и оставалось, что организовать доставку себе чая самостоятельно.

Рядом с ней свой обыкновенный вид хранила Нагато. Сидя с раскрытым томиком в твёрдой обложке, словно читающая кукла, она держала себя так, будто уже покончила с заданием.

— ………

Видимо, решив, что сдав Харухи рассказ на трёх листах, она своё дело выполнила, Нагато полностью стала прежней. Невидимое поле, что окружало её раньше, в кабинете школьного совета, казалось теперь заблуждением.

Кстати, о заблуждениях: сказать, что меня совсем не волновала сейчас Нагато тоже было бы заблуждением, так что признаюсь честно. С какими чувствами она писала свой странный недорассказ, о чём думала, когда решила показать его Харухи, про что вообще, по её собственному мнению, в рассказе сказано — мне хотелось спросить Нагато о многом, но задавать такие вопросы при Асахине-сан и Коидзуми было как-то неловко…

Отложу-ка я лучше расспросы до случая, когда мы с ней останемся вдвоём.

Я отвёл глаза от читающей книги в штатном режиме участницы литературного кружка. Работающих компьютеров на столе лежало только два. Ноутбук перед Нагато, как и губы его хозяйки, был закрыт на манер ракушки — и отодвинут в сторону.

Мне бы тоже хотелось закрыть свой. Со стыдом осознавая, что впустую перевожу ограниченные ресурсы нашей планеты, я должен по идее немедленно нажать кнопку OFF на вверенном мне персональном компьютере. Питать его электричеством — это тратить зря энергию, и кстати, на голове тоже хорошо бы нажать OFF, чтобы немедленно погрузиться в глубокий сон.

Подумав так, я вздохнул, и услышал голос Коидзуми:

— Сильно ломать голову не стоит, просто пиши, как есть.

Тебе-то повезло, что достаточно просто записывать на бумагу то, что уже есть в голове, а мне надо сочинять всё с нуля. Давай-ка расскажи мне о своём романтическом опыте сам. А я напишу премиленькую повесть с тобой в главной роли.

— Этого, пожалуй, мне не хотелось бы…

Воздетые над клавиатурой руки Коидзуми замерли, и повернувшись ко мне с улыбкой и любопытством на лице, он прошептал:

— С тобой что, правда ничего такого не было? За всю свою жизнь ты никогда не становился узником романтического влечения, не встречался с девушкой? «Нет, за последний год в старшей школе ничего не случалось» — из этого рассказа не сделаешь, так почему бы не взять что-нибудь из прошлого? Среднюю школу, например?

Глядя в потолок, я призвал на помощь воспоминания о собственном прошлом, а Коидзуми шептал всё тише:

— Не забыл, что я сказал на бейсбольном чемпионате?

Кто знает. Что-что, а поговорить ты любишь. Не стоит надеяться, что каждое твоё слово заучивают.

— Но уж разговор о том, что ты оказался четвёртым отбивающим, поскольку этого захотела Судзумия-сан, должен был запомниться…

Я с подозрением посмотрел на ласковую улыбку Коидзуми. Опять это?

— Да, опять это. Другими словами, лот с «романтическим рассказом» ты вытянул не случайно.

Ну в случайном характере жребия я и сам давно сомневался. Даже я знаю — не надо быть фокусником, чтобы уметь всегда вытягивать задуманный лот.

Коротко глянув в сторону Нагато, я убедился, что к разговору она особо не прислушивалась. Асахина-сан была с головой занята попытками подружить карандаш с ластиком.

— То есть получается, что Судзумия-сан хочет узнать о характере твоих прежних любовных отношений. Поэтому одним из жанров она выбрала романтический рассказ. Она могла бы прямо написать «ваши любовные переживания», но… проявилась обычная для Судзумии-сан некоторая нерешительность.

Это где ты в ней нашёл хоть след нерешительности? Она кругом и насквозь человек, плевавший на сдержанность и правила тона.

Коидзуми усмехнулся:

— В области, именуемой сердцем. Если так посмотреть, Судзумия-сан очень ясно чувствует, какие границы в самом деле нельзя переходить. Быть может, бессознательно, но тем более удивительной следует назвать остроту её восприятия. Фактически, она никогда не совершает поступков, которыми могла бы потоптаться у нас в душах. Во всяком случае, я таких не помню. Даже наоборот, это мне зачастую приходится забираться в подсознание к Судзумии-сан…

Между прочим, и я там раза два бывал.

— Но слов, что она сдержанности не знает, назад не заберу, — отбивался я, чем мог, — Иначе бы она не врывалась, вышибая с ноги дверь, в школьный совет, и вообще не захватывала бы сперва литературного кружка. И не задавала бы такой ерунды сочинять.

— Ладно тебе, что такого? В конечном счёте, не такой уж это плохой номер. Защищая молодёжный кружок, старшеклассники выступили против всемогущего главы совета…

Коидзуми так воодушевлённо посмотрел вдаль, что даже мурашки по коже пошли, а затем снова улыбнулся:

— Честно говоря, я о такой школьной жизни только мечтал. Я начинаю подумывать о том, чтобы признать Судзумию-сан богом и поклоняться ей. Желания она ведь уже исполняет…

Да ты же всё это сам и сочинил. Какое это исполнение желания, когда ты сверху дёргаешь за верёвочки! Впрочем, признаю, что потрудиться пришлось немало.

— Но какой тебе выпадет лот — этим мы управлять не пытались. Давай вернёмся к исходному разговору. Говоря попросту, Судзумия-сан ждёт, что ты напишешь о чём-то вроде своей философии любви. Между прочим, да позволено мне будет сказать, что и я бы о ней прочёл…

Уже чуть громче Коидзуми сказал:

— Как мне доводилось слышать, в средней школе ты как будто был весьма дружен с одной девочкой. Может, возьмёшь этот случай за основу?…

Сколько раз вам всем повторять? Ничего такого у нас с ней не было!

Сдвинув брови и разминая между прочим пальцы, я украдкой глянул на лица двух девушек в клубной комнате.

Асахина-сан целиком посвятила себя созданию иллюстрированной сказки, и похоже было, что наш разговор до неё совершенно не долетал.

Нагато…

Судя по всему, и она полностью сосредоточила визуальное восприятие на чтении, но вот проверить звуковое восприятие я никак не мог, и более того, каким тихим голосом не говори, а скрыть что-либо от Нагато мне не представлялось возможным.

И вообще, чего это я должен нервничать? Почему и Куникида, и Накагава, все мои бывшие одноклассники из средней школы как на подбор разделяют это недоразумение? Дурдом какой-то.

— В общем, ни говорить, ни писать об этом я не собираюсь, — заявил я. Особенно всяким приветливо щурящимся и попусту любопытствующим пройдо…. э, Коидзуми! Что это за понимание на твоём лице?! Говорю же, не так всё! Мне просто неохота ворошить прошлое! Там не о чем рассказывать совершенно.

— Ну, предположим, что я поверил.

Фраза меня рассердила, но Коидзуми, не умолкая, выдвинул новое предложение:

— Тогда постарайся срочно вспомнить что-нибудь ещё, о чём можно было бы написать. Хоть один-то случай какой-нибудь должен найтись. С кем-нибудь когда-нибудь ходил на свидание, кто-нибудь тебе признавался в любви…

Не было такого.

— собирался сказать я, но передумал, наполовину открыв рот. Увидев это, Коидзуми улыбнулся шире:

— Было, да? Вот это как раз то, что нужно. То, что хочет знать Судзумия-сан, а заодно и я. Об этом и напиши.

С каких это пор ты стал заместителем главного редактора? Давай-ка иди сочиняй своё «Таинственное исчезновение Сямисэна», или что там у тебя. О чём мне писать — я как-нибудь сам решу.

— Ну разумеется, решишь ты. Я говорю лишь на правах простого наблюдателя, в лучшем случае — советчика. Хотя сейчас мне кажется, что я представляю точку зрения Судзумии-сан.

Пожав плечами, Коидзуми закончил разговор и занёс руки над клавиатурой своего ноутбука.

Я задумался.

Прости, Коидзуми, но ты всё-таки заблуждаешься. Быть может, твоё воображение и покорила идея, что в средней школе я должен был хоть на короткий срок отметиться в обычных для школьников отношениях с противоположным полом, но с сожалением сообщаю, что никто мне никогда не признавался в любви, и я никому не признавался. Первую любовь я испытал к своей гораздо более взрослой кузине, но кузина эта сбежала с каким-то отморозком. Травмирован я, конечно, был, но и это дело далёкого прошлого.

Что там признания в любви, я и на свиданиях не был.

Но одна картина вдруг воскресла на внутренней поверхности моих век.

Картину эту я видел около года назад, после окончания выпускной церемонии в средней школе, прямо перед тем, как я пришёл в эту старшую школу. Мне тогда и в страшном сне не могло привидеться, что став старшеклассником, я буду вести такую суматошную жизнь, и я беспечно тянул последние весенние каникулы в средней школе.

Начавшийся с того, что сестра принесла мне трубку в комнату, этот маленький эпизод моей жизни случайно сохранился в каких-то расщелинах мозга.

Некоторое время глядя в потолок, я тихонько выдохнул носом, и коснулся пальцем трэкпада ноутбука.

Скринсейвер скрылся, и снова появился оставленный мной в том виде, в каком был запущен, белый экран текстового редактора.

Чувствуя, как сбоку расплывается в сладенькой улыбке Коидзуми, я попробовал нажать несколько клавиш.

Ладно, я просто пальцы разомну. Если на полпути надоест, всё брошу и удалю, только и всего.

Да уж, промываю память на сите и ищу золотой песок, думал я, сообщая составленную в голове фразу пальцам и печатая вводное предложение.

Начну как-нибудь так…

«Дело было незадолго до поступления в старшую школу, во время венчающих уже почти закончившийся учебный год весенних каникул…»

Дело было незадолго до поступления в старшую школу, во время венчающих уже почти закончившийся учебный год весенних каникул.

Выпускная церемония в средней школе осталась позади, но старшеклассником я до сих пор толком не стал, и помню, что мечтал по мере возможности не становиться как можно дольше.

Не знаю, помогли ли курсы, на которые все три года меня заставляла ходить мама, или что, но экзамены в окружную старшую школу я сдал — и слава богу. Правда, поднимаясь во время предварительного посещения по длиннющему склону, я не мог вынести даже мысли о том, чтобы ещё три года ходить в эту школу. К слову о распределении по школам скажу, что все ребята, которых я держался до сих пор, перешли либо в дворовую городскую, либо в далёкие частные школы, так что я волей-неволей чувствовал себя брошеным.

В то время мне и в дурном сне не могло привидеться, что не успеет начаться моя новая ученическая жизнь, как я столкнусь с необыкновенной девушкой и окажусь втянут в создание диковинного кружка, так что вспоминая свои годы в средней школе, нахожу, что неизведанная ещё хай-скул-лайф меня в общем всё-таки волновала, короче говоря, я относился к ней довольно серьёзно.

Так всё и шло — стараясь похоронить захватившее большую часть души одиночество, я спал до полудня, отмечал с поступившими в другие школы приятелями расставание (под этим предлогом просто сражаясь в игры), ходил смотреть вышедшее кино… в общем, развлекался как мог, но вскоре и это существование мне наскучило. Проглотив совмещённый с обедом завтрак, решить: ну что, по лежбищам[12], и пойти валяться у себя в комнате — такой у меня был послеполуденный распорядок в конце марта.

Выспавшись, проснувшись, поев, и опять завалившись на кровать, чтобы ещё немного поспать, я вдруг понял, что слышу, как наш домашний телефон играет мелодию звонка.

У меня в комнате телефона нет, поэтому я не реагировал, решив, что мама или сестрёнка снимут, и вскоре сестра заглянула ко мне в комнату, держа в одной руке беспроводную трубку.

Кстати, только сейчас мне пришло в голову, что по-моему, всякий раз, как она является ко мне в комнату с телефоном в руке, это значит, что произошло что-нибудь необычное.

Но, повторюсь, в то время я был ещё весьма наивен, и мне ужасно не хватало очков экспериенса.

— Кён-кун, звонят…

— Кто? — спросил я у загадочно улыбающеся сестрёнки.

— Девочка!

Вручив мне трубку и легкомысленно улыбаясь, она развернулась на одной ножке и, подпрыгивая, убежала из комнаты. Странно… Обычно она торчала бы в комнате до тех пор, пока её бы не выгнали. Дела у неё, что ли, срочные?..

Нет, первым делом — кто звонит? Прокручивая в своей голове экран выбора девушек, которые могли бы мне позвонить, я нажал кнопку связи на телефоне.

— Аллё?

Секунда молчания.

— …Алло. Привет…

Действительно, голос был девичьим. Но чьим — я ещё работал в режиме поиска и пока не знал. Хотя мне казалось, что этот голос я где-то слышал.

— Это я. Ёсимура Миёко. Привет. Как дела? Не очень занят?

— Э-э….

Ёсимура Миёко? Кто это такая…

Не успел я задаться этим вопросом, как прокрутка внутри головы уже замерла. Неудивительно, что мне знаком этот голос. Мы ведь с ней постоянно видимся. Просто слышать её полное имя было непривычно. Ёсимура Миёко, кличка — Миёкити.

— А, это ты. Совсем не занят. Не знаю, как время убить.

— Это хорошо, — произнесла она с таким искренним облегчением, что я испугался: что ей от меня нужно?

— Ты завтра свободен? Можно послезавтра. Только в апреле уже будет поздно. Я тебя немного отвлеку?

— Э-э, ты ко мне обращаешься? (1)

— Да. Прости, что пристаю. Нужно завтра или послезавтра. Ты не занят?

— Нет, не занят. И завтра, и послезавтра весь день свободен.

— Слава богу.

И снова в её шёпоте послышалась идущая от самого сердца искренность.

— У меня просьба.

А затем Миёко произнесла, как будто нервничая:

— Не мог бы ты завтра, только один день… погулять со мной?

Будто преследуя взглядом тень убежавшей сестры, я смотрел на оставшуюся открытой дверь моей комнаты:

— Я?

— Да.

— С тобой?

— Да.

Чуть потише Миёко добавила:

— Только мы вдвоём. Нельзя?

— Да нет, почему…

— Слава богу.

До меня опять донёсся вздох преувеличенного облегчения, и голос, в котором слышалась едва сдерживаемая радость:

— Тогда позаботься обо мне, пожалуйста![13]

Мне живо представилось, как Миёко кланяется по ту сторону телефона.

Затем мы условились о месте и времени встречи — Миёкити изо всех сил старалась учесть мои пожелания, а я просто повторял «Ага, ага, ладно, ладно».

— Прости, что отвлекла звонком.

— Да ничего. Всё равно бездельничаю…

Дав расплывчатый ответ извиняющейся до последнего девочке, я повесил трубку. Не повесь её я сам, Миёко бы ещё бог знает сколько рассыпалась в благодарностях. Ёсимура Миёко, кличка Миёкити, просто была такой девочкой.

Собираясь отнести телефон на место, я вышел в коридор, и нашёл, что там, беспечно чему-то улыбаясь, ждала сестра. Ну раз такое дело, я отдал телефон ей.

— Ня-ха-ха!..

Издав этот глупое хихиканье, сестрёнка убежала, размахивая трубкой.

Беспокоясь за будущее сестры, я вспомнил спокойный голос Миёкити. (2)

И вот, настало завтра.

Описывать свой день подробно я не стану. Если в двух словах, потому, что мне лень. Это всё-таки рассказ, а не финансовый отчёт и не судовой журнал, и тем более, не мой дневник.

Поэтому автору, то есть, мне, позволительно самому выбирать, о чём писать. Так я и сделаю…

Появившись в тот день в назначенном месте и увидев Миёко — она пришла прежде и ждала меня — я поспешил к ней. Заметив меня, Миёко повернулась в мою сторону и аккуратным движением поклонилась:

— Доброе утро.

Приветствовав меня тонким, как комариный писк, голосом, она закинула ремень сумочки на плечо, и качнув заплетёнными в косы волосами, подняла голову. Поверх блузки с цветочным узором на ней была голубая кофта, низ — джинсы в обтяжку на семь десятых длины ноги. Миёко была стройной, и ей это шло.

Произнеся какую-то ответную вежливость в духе «да ладно тебе», я не спеша осмотрелся.

Мы стояли возле станции, на том самом месте, с которым я нынче хорошо знаком по встречам «Бригады СОС». Но в то время я и не думал, что через несколько месяцев попаду в сомнительного предназначения бригаду, и буду разбиваться в лепёшку по приказам чокнутой бригадирши, провозглашающей господство над этим миром, так что я просто огляделся по сторонам. Я не думал о том, что если меня заметят вместе с девушкой, придётся что-то объяснять. Просто как-то в голову не пришло. (3)

— Скажи… — тонкое лицо Миёкити выдавало совсем чуть-чуть беспокойства, — Мне хотелось бы кое-куда сходить, ты не против?

— Нет, конечно.

Затем я сюда и пришёл. Если б я был против, то отказался бы вчера по телефону. Но причин отказывать Миёкити в просьбе у меня не было.

— Большое спасибо.

Хотя такие формальности были совсем ни к чему, Миёкити склонила голову.

— Я хотела бы сходить на один фильм.

Да без проблем. Уж билеты я, во всяком случае, куплю…

— Нет-нет, я этого не прошу. Я сама заплачу. Я ведь сама попросила тебя прийти, — заявила она решительно и улыбнулась. Наверное, про такую улыбку говорят — незамутнённая? Иного рода, нежели у моей сестры, но более, чем невинная улыбка.

Кстати, поблизости кинотеатров не было. Мы с Миёкити направились к станции, купили билеты и сели в электричку. Фильм, который она хотела посмотреть, не показывали в комплексах развлечений и на больших экранах — премьера его проходила в единственном зале небольшого, можно даже сказать крошечного, кинотеатра.

Пока мы тряслись в электричке, Миёко всё время смотрела в окно, сжимая в руке путеводитель по городу, но временами, будто вспоминая обо мне, взглядывала на меня — и тут же поспешно опускала голову.

Не то, чтобы мы всю дорогу молчали — какой-то разговор у нас был, но писать особо не о чем. Обычная беспорядочная болтовня. Кто в какую школу пойдёт весной, помню, про сестру мою говорили… (4)

Добравшись до нужной станции, шагали к кинотеатру мы точно в такой же обстановке. Правда, Миёко начала немного нервничать. Она волновалась до тех пор, пока мы не пришли к кинотеатру и не подошли к окошку для продажи билетов. (5)

Хотя приближалось время следующего показа, перед кассой в очереди никто не стоял, что явно говорило о низкой посещаемости фильма. Осторожно взглянув на Миёкити, я обратился к бабушке, скучавшей по ту сторону стекла:

— Два ученических.

Дописав до этого места, я убрал руки с клавиатуры и хорошенько потянулся, откинувшись на спинку железного стула.

Видимо, из-за того, что я занимался совершенно непривычным делом, плечи мои затекли — что поделаешь. Я повертел головой в разные стороны.

— Ну разве не бодро ты пишешь, как я посмотрю? — с улыбкой и любопытством спросил Коидзуми, — Хорошо бы этот запал не угас до самого конца. Нет, правда, я уже предвкушаю, каким интересным окажется твой рассказ!

Увы и ах, Коидзуми. Можем с тобой поспорить. Когда ты будешь его читать, он тебе интересным не покажется, гарантирую. Даже на романтический рассказ выйдет мало похоже.

— И тем не менее, — Коидзуми нацелил палец на LCD-экран моего ноутбука, — Написанное тобой вызывает во мне интерес. Почему — потому, что в сочинениях автор всегда хоть немного приоткрывает свой внутренний мир. Мне под силу услышать, о чём беззвучно гласит сказанное им между строк. И больше, чем тексты Нагато-сан и Асахины-сан, меня интересует твой рассказ.

Тебе мной интересоваться вовсе не обязательно! С каких это пор ты начал заниматься не только психическим состоянием Харухи? Анализ моего подсознания в твои обязанности не входит!

— Если вспомнить, что психическое состояние Судзумии-сан зависит от твоего, я бы не стал так спешить с выводами…

Ну и нахал.

Отвернувшись от Коидзуми, я оглядел комнату. Харухи ещё не вернулась, а Асахина-сан была погружена в рисование:

— М- та-ак, та-ак…

Наша зефирная старшеклассница, Асахина-сан, с озабоченым видом взглядывала на бумагу, неуверенно проводила линию, по-детски сжимая карандаш, потом немножко думала, и повазюкав ластиком,

— Та-ак…

…снова усердно трудилась, не поднимая головы. С иллюстрированной сказкой Асахины-сан вы уже ознакомились, ну так вот, сейчас она корпела как раз над ней. Видев результат, стоит, наверное, признать, что труды Асахины-сан увенчались успехом. Сказка получилась удивительно на неё похожая.

Таким образом, к настоящему моменту со своим заданием покончила…

— ………

…только тихо читающая книгу, сидя на закреплённом за собой месте с краешку стола, Нагато. Предъявив свою безымянную трилогию из сверх-коротких рассказов, совершенно забывшая о всяких заботах хрупкая участница литературного кружка, воспринимала теперь весело носящуюся Харухи, вздыхающую Асахину и меня, как фоновый шум, и молчала, полностью погрузившись в чтение.

Конечно, мне самому хотелось бы, чтобы Нагато написала хоть какие-нибудь комментарии к «Без названия 1-2-3», но что-то мне стало казаться, что лучше об этом было не просить, да и думать сейчас надо было о другом — о начатом мной «романтическом рассказе». Писать в горячке хорошо, но…

— Не пойдёт. Скучно.

Как быть, если одно слово — и мой труд отправится прямиком в мусорное ведро? А ведь писать в угоду Харухи то, что ей понравится — тоже как-то досадно. Почему это я должен подстраиваться под неё в таких глупостях?

Я понемногу начинал злиться, но тут сбоку опять влез мистер радостная улыбка:

— Не думаю, что она так скажет.

Похоже, мой монолог он подслушал. Не убирая рук с ноутбука, Коидзуми продолжал печатать вслепую:

— Если ты напишешь документальный рассказ о своём прошлом и о времени до встречи с Судзумией-сан или мной, думаю, Судзумия-сан его прочтёт с интересом.

Печатать и разговаривать одновременно — это, конечно, ловко, но всё-таки, знаешь, гарантии твои…

— Возьмём, скажем, меня, — в голосе Коидзуми послышалась нотка весёлости, — Тебе никогда не хотелось узнать о моём прошлом? Где и как я жил до того, как перевестись в эту школу, о чём думал, проводя день за днём — разве не интересно было бы об этом услышать?

Ну… если так ставить вопрос, то пожалуй, да. Попадись мне документальное описание быта экстрасенса, в младшей школе я бы танцевал от счастья и читал запоем. Особенно — что за штука ваша «Организация», этот вопрос и до сих пор терзает моё любопытство.

— Знай ты больше, ты был бы разочарован. Ничего интересного у нас не происходит. Как тебе хорошо известно, я экстрасенс с ограничениями по месту и по времени…

Сказав так, Коидзуми продолжил:

— Однако то, что я жил совсем не похожей на бытие обычного человека жизнью — правда. Я даже иногда подумываю как-нибудь, когда страсти утихнут, написать автобиографию. Если напишу, то в графе посвящения укажу твоё имя.

— Вот уж не надо.

— Нет? А я-то надеялся, что ты по этому случаю изложишь свою версию событий…

Оставив фразу без ответа, я потянулся рукой за чаем. Попавшаяся мне чашка оказалась уже пуста. Чтобы Асахина-сан могла целиком посвятить себя работе над книжкой, приходилось налить вторую чашку самому, но когда я поднялся с этой целью…

…БА-БАХ! — распахнулась дверь комнаты, и снаружи, кипя энергией, влетела девчонка:

— Ну чего, народ? Как прогресс?!

До странного возбуждённая, Харухи простучала ботинками по комнате, плюхнулась на командирское место, водрузила на стол принесённую пачку бумаг и посмотрела на меня загадочно сияющим взглядом.

— О, Кён. Будешь чай наливать, мне тоже налей. А то Микуру-тян занята, не отвлекать же её.

Спорить тут было бы как-то по-детски, так что я не стал. Громко вздохнув, по крайней мере, в знак протеста, я налил в чайничек кипячёной воды, разлил выдохшийся чай по чашкам себе и Харухи, и, будучи за официанта, отнёс одну чашку к командирскому месту.

Харухи с довольным видом схватила чашку и похлебала из неё чаю:

— Эй! Да это же просто подкрашенная в чайный цвет вода. Заварку иди поменяй, заварку.

— Сама поменяй, мне некогда.

Мне и действительно было некогда, так что при всём уважении к светлейшим указаниям её высочества бригадирши, некоторое неподчинение она должна была простить. Только не говорите, что заварка чая важнее составления альманаха.

— Хм-м? — протянула Харухи, заулыбавшись, — Ты правда сел писать? Неужели? Ну мои поздравления! Смотри уложись в срок. Нам скоро надо на создание макета переключаться.

Похлёбывая налитый самому себе чай, я гадал, чем вызвано у Харухи хорошее настроение. Судя по всему, причина крылась в кипе листочков А4, брошенных ей на стол.

— Это? — Харухи зорко перехватила мой взгляд, — Черновики, которые мне сдали. От ребят, бравшихся писать. Все постарались на славу. Один Танигути сказал, что ничего не выходит, так что я ему ещё день отвела. А Куникида написал только половину. Но он человек ответственный, завтра остальное принесёт.

Будто проверяя рукописи, Харухи по одному перебирала листочки:

— Это иллюстрации от клуба манги, вот набросок обложки от кружка рисования. А вот от компьютерщиков. Ничего себе, сколько листов исписали. Правда, из написанного я ни слова не понимаю, но бог с ним, сойдёт. Сразу видно, что писали от души, а тем, кто разбирается, ещё и понравится, может быть.

Понятно. Другими словами, Харухи с удовольствием обнаружила, что создание альманаха идёт полным ходом. Видеть, как из ничего возникает нечто, как оно обретает форму и понемногу движется к совершенству — это и мне приятно. Точно как собирать пластиковые модельки из деталей или в РПГ продвигаться к главному боссу — в общем, что-то такое. Ещё как затягивает. Конечно, если ты не пластиковая деталька и не NPC…

— Чего ты там ворчишь?

Осушив во мгновение ока чай, и покачивая чашкой, Харухи благодушно улыбнулась мне:

— Иди уже на место, пиши давай. Посторонние ребята из компьютерного кружка вон как стараются, а ты нам своей ленью репутацию портишь. Мы же сами приняли этот бой!

Да уж, любит Харухи находить себе достойных противников! До такой степени, что от злости хочется раскрыть ей истинные цвета председателя совета. Между прочим, хочу заметить. Изначально претензии предъявлялись только к единственному члену литературного кружка, Нагато, а ты просто зевака, внезапно выскочившая сбоку — так почему же тебе вдруг досталось верховодить? Даже повязку нацепила, «главный редактор»!

Коротко глянув на Коидзуми в профиль, я задумался, какой уже по счёту была его очередная операция с целью развеять скуку Харухи. Кажется, заброшенный остров шёл первым, а окаяные снежные горы — вторыми. Нет, стойте, принесённый Кимидори-сан случай с камадомой… а, это была Нагато.

Пребывая в таких пустопорожних размышлениях, я услышал стук в дверь.

— Прошу извинить.

Не дожидаясь ответа, дверь открыли, и в комнату вторгся высокий молодой человек.

Бяум!

Звук, с которым струну пианино перекусывают кусачками послышался, наверное, только мне.

Точно промежуточный босс в какой-нибудь стрелялке, ни с того ни с сего перед нами возник председатель школьного совета.

А за его плечом стояла Кимидори-сан.

Бестолково сверкая очками для вящей серьёзности, председатель обвёл комнату взглядом.

— Недурна ваша комната, как я посмотрю. Вам такая совершено ни к чему.

— Чего тебе тут надо? Мешаешь работать, иди подобру-поздорову прочь.

Быстрее, чем превращаются в боевую форму герои в токусацу, Харухи перешла в раздражённый режим. Сложив руки на груди ещё заносчивей председателя, она не потрудилась даже встать со стула.

Председатель лицом встретил удар смертоносного взгляда Харухи:

— Считайте, что я изучаю манёвры противника. Заклятым врагом или преградой, которую надо превзойти, я становиться не собираюсь. Впрочем, хотя я просто пришёл вас проведать, условия, всё-таки, предложил я… Назовём это проверочным обходом с целью убедиться, серьёзно ли вы взялись за дело. Нда. Как я вижу, кипучую деятельность вы действительно развели. Это впечатляет, но помните, что не всякая работа даже в больших объёмах даёт желаемые плоды. Заучите назубок, нельзя пренебрегать прилежностью и внимательностью.

Заучивать я ничего не собирался, но прежде меня ответить успела бригадирша (а ныне — главный редактор):

— Отвяжись.

Ти-лим. Я почти услышал звуковой эффект, с которым глаза Харухи преобразились в два перевёрнутых остроугольных треугольника.

— Если ты поиздеваться над нами пришёл, то увы и ах. С бокэ такого калибра мы даже цуккоми вставлять не станем.

— У меня не настолько много свободного времени.

Картинным жестом председатель щёлкнул пальцами. «Слуга!» — казалось, хочет воскликнуть он, но вооружённый очками председатель совета звал совсем не мальчика-служку:

— Кимидори-кун, покажи им.

— Есть, председатель.

Кимидори-сан проследовала по направлению к Харухи, держа стопку периодики, которую она принесла под мышкой.

Нагато, переведя взгляд обратно на страницы раскрытого на коленях томика, сидела, не шевелясь.

— ………

Как будто не замечая, что Нагато здесь вообще есть, Кимидори-сан улыбнулась:

— Пожалуйста. Материалы.

…и вручила Харухи несколько потрёпанных журналов.

— Это ещё что?

Неудовольствия Харухи не скрывала, однако — на халяву и уксус сладок, — взяла старые журналы, и брови её заметно приподнялись.

Насмешливо играясь с очками, председатель ответил:

— Номера альманаха, изготовленные прежним литературным кружком. Изучите их как следует. Вы любите находить всему собственные трактовки, у вас даже слово «литература» может значить что-то иное. Благодарить не обязательно. Спасибо скажите Кимидори-кун. Это ей пришлось разыскивать журналы на полках в архиве.

— Пф, ну спасибо. Хотя я как-то не рада.

С лицом властителя провинции Каи, которому без спросу пришла в подарок соль, хотя нехватки соли он особо не испытывал[14], Харухи бухнула пачку журналов на стол, и тут точно впервые заметила в лице курьера что-то знакомое:

— О, ты же… Так ты работаешь в школьном совете?

— Да. С этого года, — мягко ответила Кимидори-сан, поклонилась, и в неторопливой манере вернулась к председателю. С безразличным видом Харухи спросила:

— С тем парнем у вас как, нормально всё?

Парнем, о котором говорила Харухи, был, ясное дело, глава компьютерного кружка.

— Большое спасибо, что тогда помогли, — нисколько не изменив улыбке, Кимидори-сан продолжила: — Однако мы уже расстались. Если так подумать, кажется, мы даже и не встречались толком никогда, так давно всё это было.

Ответ получился весьма туманным, но причина этого была мне вполне ясна. Уверен, что и председатель компьютерного кружка был бы со мной единодушен. Он-то и не знал, что с ним кто-то встречается. Просто решил проверить страницу «Бригады SOS» и поплатился за это. Не повезло ему порядком, конечно…

— ………

Нагато с шелестом перевернула страницу книги.

Было похоже, что к этому моменту Нагато и Кимидори-сан вступили в бой по активному взаимному игнорированию. Правда, Нагато так себя ведёт по отношению ко всем, так что по видимости, мне это только казалось. Что-то в последнее время, по-моему, я смотрю на мир сквозь очки какого-то странного цвета.

— Хм, ясно, — Харухи необычно поджала губы, — Ну, дело молодое. Всякое бывает.

Кстати говоря, ты моложе её, — вставлять такое грубое цуккоми я не собирался. Тут правильней будет не делать комментариев. К тому же, настоящий возраст Кимидори-сан, скорее всего, тот же, что и у Нагато. Сомнительно, что она старше. Уж не создана ли она сразу одинадцатиклассницей, я вот думаю?

Однако сообщать сейчас такие подробности я не мог. Судя по реакции Нагато, Кимидори-сан врагом не была. Я как бы невзначай глянул краем глаза, как там Асахина-сан. Она знает по крайней мере то, что Нагато связана с инопланетянами. То, как она удивилась, когда её привели сюда впервые, выдало её с головой. Так что заподозрить, уж не догадывается ли она, что и Кимидори-сан тоже такая же, было естественным движением сердца.

Однако…

— Та-ак…А! Ну-ка… М-мм…

Очаровательная старшеклассница целиком и полностью посвятила себя ожесточённой работе над книжкой с картинками, и, похоже, совершенно не обращала внимания на двух вторгшихся в комнату незванных гостей. Не знаю, надо ли тут воздавать хвалу её сосредоточенности, или волноваться, что она становится всё более неуклюжей. Если последнее — это Харухи её так воспитала.

Пока я стоял в неопределённости, Харухи с председателем обменивались словесными ударами:

— Похоже, вы делаете сборник рассказов, — с сомнением в голосе говорил председатель, — Только вот сможете ли вы написать что-нибудь пристойное?

— Десятый раз говорю, увы и ах, — решительно отвечала Харухи, — Я лично ни настолечко не сомневаюсь!

Состроив такое самонадеянное лицо, что впору было выяснять, из какой червоточины[15] била эта уверенность, Харухи добавила:

— Тут и объяснять нечего, рассказы сочинять — раз плюнуть! Даже недоучка-Кён справляется! Буквы-то писать все умеют, правильно? А если знаешь буквы, то и предложения напишешь, а потом и соединишь их как-нибудь. Чтобы писать слова, не нужна особая тренировка! Мы уже старшеклассники. Поэтому тренироваться сочинять рассказы совершенно ни к чему. Надо просто сесть и писать что получится.

Фьють, — председатель поправил очки:

— Остаётся только похлопать такой оптимистичной точке зрения. Увы, она наивна до слёз.

Хоть я совершенно того же мнения, лучше б он всё-таки сдерживался и не подливал масла в огонь. Пусть даже фраза исходит от председателя, полыхающая аура Харухи поглотит не его, а стоящих поблизости нас.

Разумеется, Харухи сейчас же сощурилась и нахмурилась так, что кончики бровей и уголки глаз стали напоминать острые ножи.

— Уж не знаю, кем ты себя возомнил. Но знаешь что? Даже будь ты действительно важной птицей, я таких напыщенных типчиков ненавижу! А уж важничающих, когда и не с чего — тем более!

В ссорах она за словом в карман не полезет. Если их не разнять, они, похоже, так и будут вести эту перепалку. Председатель-то всё-таки ещё надутей Харухи. Может, это тоже игра, но сохранять невозмутимость перед брызжущей искрами гнева Харухи — большое дело. И для председателя, и для Кимидори-сан.

— Хм. Не так уж я и важен… А ты, значит, судишь людей по их статусу? Если у меня и есть, чем до известной степени гордиться — так это тем, что в результате честных выборов я занял и сохраняю свой пост. А ты, интересно, по какому праву сидишь на этом стуле. А, бригадирша?

Да уж, что сказать — не прогадал Коидзуми с актёром, шкура у этого председателя толста! Второго ученика, способного бесстыдно читать Харухи такие нравоучения, в школе, наверное, не нашлось бы.

Но Харухи — это Харухи, её недооценивать не стоит. Уж вы мне поверьте.

— Провоцировать меня бесполезно.

Предводительница незаконного на территории школы объединения вместо того, чтобы впасть в бешенство, улыбнулась загадочной улыбкой:

— Может, школьный совет и хочет под видом литературного кружка уничтожить «Бригаду SOS», но я этого не допущу.

Харухи краем глаза глянула в мою сторону. Чего ты смотришь?

Сверкающие глаза её пронзили председателя насквозь:

— Я ни за что, никогда отсюда не съеду. Сказать тебе, почему?

Голосом настолько громким, что если б он был микроволнами, то оказался бы эффективнее любой СВЧ-печи, Харухи воскликнула:

— Потому, что это комната «Бригады SOS», а эта бригада — моя!

Сказав всё, что хотел сказать, и узнав в ответ всё, что хотела сказать Харухи, председатель в сопровождении Кимидори-сан ушёл.

— Жутко бесит. Зачем он приходил сюда, председатель дурацкий! — ворчала Харухи, надув губы и пролистывая принесённые Кимидори-сан номера альманаха из бывшего литературного кружка.

Из-за Харухиного боевого крика даже Асахина-сан, наконец, заметила, что к нам пришли гости, и поспешно бросилась готовить чай, но было поздно. Однако благодаря этому мне удалось, всё-таки, заполучить вкусного чаю Асахины-сан и успокоившись, вернуться к сочине…а вот последнего-то и не удалось.

Как-то вышло, что подавив в себе жар, я потерял и желание работать. Не говоря уже о работе над определённой жребием темой, к тому же, над эпизодом из своего прошлого.

Однако и отмахиваться так было нельзя. Языки разожжённого визитом председателя в Харухи энтузиазма и сейчас ещё лизали потолок комнаты.

— Вот что, ребята, — разлепив сложенные утиным клювом губы, Харухи объявила: — Раз так, мы вот что бы то ни стало должны выпустить альманах, притом офигенный, и весь распродать. Чтоб ни одного экземпляра не осталось, то-то мы утрём нос школьному совету. Здорово будет!

Альманах не продают, а распространяют бесплатно, но умирать ради этой фразы я не собирался, хотя, судя по всему, не уложившихся в срок всё равно ждало наказание, которое и до наступления самой смерти было смерти подобно. Чёрт, я понимаю, что у него работа такая, но не переигрывает ли всё-таки председатель? Да и Коидзуми тоже — чего он кисленько улыбается с довольным видом?

— Я со своей стороны, — как обычно, прошептал мне Коидзуми, — более, чем удовлетворён. Пока получается удерживать внимание Судзумии-сан на повседневных проишествиях, я могу отвлечься от закрытых пространств.

Тебе-то, может, и хорошо. А как же я? Встревать в ученические разборки со школьным советом — уж увольте. Я понимаю, твой председатель только притворяется, но что устроит не понимающая этого Харухи — вот в чём вопрос. Если сделанный в этот раз альманах вдруг не будет соответствовать требованиям председателя, Харухи так просто комнату не отдаст. Мне бы не хотелось сидеть тут в осаде, пока нас возьмут измором.

Коидзуми рассмеялся, закурлыкав, как птица:

— Ты слишком волнуешься. Тревожиться сейчас нужно только о том, чтобы доделать альманах. А там всё как-нибудь устроится. Если нет — тогда…

Поверх его кроткой улыбки вдруг проступила мечтательность стратега:

— Мы разыграем всё по другому сценарию. Сражение при осаде — да, неплохая мысль…

По мерке Цуруи-сан председатель школьного совета был кем-то вроде Сыма И — интересно, с кем она сравнила бы Коидзуми? С каким-нибудь Куродой Канбэем?[16]

Чувствуя себя так же, как хозяин затопляемого замка Такамацу, я молил бога, чтобы испытывающий, судя по всему, любовь ко внутрешкольным интригам Коидзуми не решил всерьёз заняться стратегическим планированием.

В итоге я так и не смог в тот день закончить черновика. Нас, к тому же, ещё и отвлекли, и больше мне не удалось написать ни буквы.

Слава богу, проверив принесённые черновики, Харухи выскочила из комнаты. Или придумала, на кого ещё переложить работу, или побежала подгонять…

Вернулась Харухи к тому времени, когда уже начала играть требующая покинуть школу музыка, и ровно в тот самый момент, как Нагато захлопнула книгу. Попрощавшись с плодотворно сочинявшим свой рассказ Коидзуми и храбро бившейся над своим Асахиной-сан, я взял в руки портфель и поднялся.

Всё-таки, даже Харухи не потребовала брать с собой ноутбук и писать дома. Может, забыла, разозлившись до чёртиков, но мне только лучше.

Ёжась, когда на полпути из школы задул пронизывающий, точно спустившийся с гор ветер, но определённо чувствуя дыхание весны, и размышляя — если вдруг в следующем учебном году появятся желающие вступить в литературный кружок, попадут ли они автоматически в «Бригаду SOS» — я добрался домой.

Так что сесть за продолжение автобиографического рассказа мне довелось только на следующий день после школы.

Та-ак, докуда я там дописал? А, до места, где мы покупаем билеты…

Тогда продолжу оттуда.

Благополучно попав в кинотеатр, мы с Миёкити заняли места в центре единственного, и уже поэтому едва ли просторного зала. Явка была, видимо, никакой, поскольку зал не то, что стоял полупустым — а вообще пустовал.

Про фильм, который мы смотрели, скажу — это был сплэттэр-ужастик[17]. Честно говоря, я не фанат жанра, но в тот день не мог отказать желаниям девушки. Однако же не вяжутся с её тихой наружностью такие вкусы. Наверное, ей очень хотелось это посмотреть.

Превратившись на время показа в ревностного кинофаната, Миёкити наслаждалась кино, но всё-таки время от времени, в особенно страшных местах ужастика, послушно вздрагивала, отворачивалась, и один раз схватила меня за руку, этим меня почему-то успокоив.

Однако всё остальное время она ела экран глазами с таким прилежанием, что и создатели фильма, наверное, не ждали, что кто-то будет смотреть его так внимательно. Раскрывая к случаю своё впечатление о фильме, сознаюсь, что ничего, кроме «да-а… второсортное кино» я сказать не мог. Потерянного времени не жаль, но и особо хорошего ничего нет. Не помню, чтобы слышал о нём прежде хоть какие-то отзывы — должно быть, огласку его выход получил самую минимальную.

Почему, интересно, Миёкити обязательно хотела его посмотреть?

Я спросил её об этом:

— Потому, что в нём играет мой любимый актёр, — ответила она, чуть смутившись.

Потянулись титры, закрылся занавес и мы вышли из кинотеатра.

Была вторая половина дня. Пообедать, что ли, где-нибудь… Или уже домой? Пока я думал над этим, Миёкити очень смущённым тоном спросила:

— Мне бы хотелось зайти в одно кафе, можно?

Взглянув, я увидел, что в углу страницы её туристической брошюры красной ручкой был обведён кружок. Магазин, причём отсюда туда можно было добраться пешком. Немного подумав, я согласился:

— Конечно, можно.

Мы двинулись в путь, пользуясь простенькой картой на странице брошюры. Миёкити всю дорогу молчала и шла рядом со мной чуть позади. Можно было бы о чём-нибудь поговорить, но ничего не приходило в голову.

Прогулявшись некоторое время, мы добрались до маленького кафе. С виду это была модненько оформленная внутри и снаружи лавочка из тех, чтобы зайти в которые одному, парню потребовалось бы невероятное мужество — настолько мужчины были тут неуместны. Я машинально остановился перед входом, но Миёкити тревожно посмотрела на меня, и совершенно естественным образом я толкнул деревянную дверь.

Как и следовало ждать, посетители были почти все женщинами. Притом броско одетыми. Было и несколько пар, так что у меня немного отлегло от сердца.

Проводившая нас до свободного столика официантка мило оглядела нас с Миёкити, определённо мило принесла нам стаканы с водой, и ещё милее выслушала наш заказ.

Внимательно изучав меню секунд тридцать, я попросил Наполитан и холодное кофе, а Миёкити - кусок особого торта. Судя по всему, она заранее решила, что будет заказывать, поскольку когда официантка принесла на пробу десять сортов торта, она без колебаний указала на Мон-Блан[18].

— Ты только торт будешь? — спросил я, вроде бы, — Этим разве наешься?

— Нет-нет, ничего, — выпрямившись и положив руки на колени, ответила она с нервозным видом, — Я обычно мало ем.

Неожиданный ответ. Может, из-за того, что я посмотрел с недоверием, она сразу печально опустила голову. Я тут же бросился объясняться, и с большим трудом мне удалось вернуть улыбку на её лицо. Как сейчас припоминается, наговорил вещей, от стыда за которые можно вспотеть. Что она и так весьма симпатичная, что… ух, я даже приводить их тут не могу. Однако на самом деле Миёкити была красивой девочкой. Настолько красивой, что подозреваю, половина мальчишек из её класса была в неё влюблена.

Принесённые Мон-блан и чай Дарджилинг[19]. Миёкити истребляла около тридцать минут. За это время я быстро всё съел и выпил, и успел осушить даже воду, образовавшуюся из растаявших кусочков плававшего в холодном кофе льда.

Было довольно-таки скучно, но чтобы Миёкити этого не заметила, я расспрашивал её на подходящие темы, кивал и покачивал головой… Хотя если подумать, пожалуй, ни к чему было так интересоваться собеседником. Я тогда был просто само внимание. Наверное, я тоже нервничал…

Уж по счёту в кафе мог бы заплатить и я. Однако Миёкити упрямилась до последнего, говорила, что заплатит сама за себя и ничего не слушала:

— Это ведь я попросила тебя со мной встретиться, — было её объяснение.

Закончив рассчёты, мы вышли под яркие лучи солнца. Куда ещё мы пойдём после фильма ужасов и модненького кафе? Или хватит на сегодня?

— ……

Пока мы шли, Миёкити некоторое время молчала. Затем, наконец, произнесла:

— Есть ещё одно место… последнее…

Полушёпотом она сообщила мне место. Это был мой дом.

Так что я привёл её домой, и вместе с появившейся, точно она дожидалась нашего возвращения, сестрёнкой, мы втроём играли в приставку.

— Фух.

Дописав до этой строчки, я остановился.

Здесь, в клубной комнате, были только Коидзуми и Нагато. Харухи, как обычно, носилась по школе, а Асахина-сан ушла в кружок рисования, чтобы в последний раз проверить рисунки.

Пока я пролистывал написанный мной текст с самого начала, на поле моего зрения с краю вторглось лицо Коидзуми:

— Дописал? Уже?

— Не знаю… — ответил я, и подумал, что да, пожалуй: закончить можно и тут. Что толку всё это писать? Ради литературного кружка, ради Нагато — я бы ещё постарался, но мы-то просто разгоняем Харухину скуку и помогаем бригаде дальше занимать свой форт. Коидзуми дёргает за ниточки, а председатель у него вроде куклы, что всё метит своею властью злоупотребить. Так сказать, опосредованный театр одного актёра.

И всё-таки мне во что бы то ни стало хотелось избежать второй полновесной схватки с председателем, которая грезилась Коидзуми. Пусть условно, но под ударом была Нагато. А ей я желаю счастливой и спокойной школьной жизни. Смею верить, не только у меня на душе воцаряется мир при виде Нагато, тихо читающей в углу комнаты книгу.

— Ну ладно, — я вздёрнул подбородок и посмотрел на Коидзуми, — Послушаю, что ты скажешь, прежде, чем сдавать Харухи. Валяй, читай.

— С большим удовольствием…

Поглядывая на съедаемого любопытством Коидзуми, я водил пальцем по тачпаду.

Доставшиеся членам бригады ноутбуки были связаны в сеть, где сервером был компьютер бригадирши. Несколько движений пальцем — и проснулся стоявший в углу комнаты принтер, пошёл выплёвывать распечатки.

Прошла пара минут.

Прочитав рассказ, Коидзуми рассмеялся и сказал так:

— А я-то думал, сочинять детектив надо было мне!

Значит, заметил, всё-таки!

— Чего-чего? — прикинулся я дурачком, — Я детектива и не писал.

Коидзуми улыбался всё шире:

— Так это ещё хуже. Ведь романтическим твой рассказ никак не назовёшь.

Так что же я, по твоему, написал?

— Да просто хвастовство ты написал. Мол, вон я как с красивыми девчонками гуляю…

На первый взгляд, так оно и есть. Но ты-то всё понял, а, Коидзуми? На чём я попался?

— Ну давай по порядку. В этих местах всё стало очевидно. Не заметить было просто нельзя…

Разложив мой черновик, Коидзуми достал ручку и сделал пометки в нескольких местах, вот так: (1). Так что отметки, которые попадались вам раньше, сделаны как раз Коидзуми.

— И всё-таки, великодушный ты человек. Столько подсказок дал! Даже самый бестолковый к четвёртой бы сообразил.

Цыкнув языком, я отвернулся, как ни в чём не бывало. Хотелось полюбоваться на неподвижную Нагато и успокоиться. Глазам-то стало полегче, а вот на уши нападал Коидзуми:

— Правда, получается, что соли в рассказе нет. У меня такое предложение. Почему бы не добавить строчку-другую в конец, а? Так сказать, раскрывающую секрет. По-моему, не слишком сложно?

Думаешь, всё-таки нужно объяснение?..

Неприятно слушаться Коидзуми, но похоже, что в этот раз лучше было последовать его совету. Всё-таки, мышление Харухи — его специальность.

Нет, стойте. Чего я вообще волнуюсь за мнение Харухи? Она сама навязала мне этот романтический рассказ, а я просто выполнил бестолковое приказание, как смог — то же и Нагато и Асахина-сан. Если уж ищете виноватых, ругайте Харухи — нечего было без спросу место главного редактора занимать.

Видя, как я таращусь в буквы на поверхности ЖКД-монитора, Коидзуми сдержанно усмехнулся:

— Вот уж не стоит так из-за этого мучаться. К тому же, раз я всё понял, то Судзумия-сан и подавно поймёт. Прежде, чем тебя допрашивать… о-па!

Коидзуми схватился за карман пиджака, откуда донеслось гудение, точно там бился жук.

— Минуточку…

Достав телефон, Коидзуми глянул на экран:

— Кажется, наклюнулись кое-какие делишки. Мне придётся ненадолго уйти. Нет-нет, не бойся, не то, о чём ты думаешь, просто доложиться надо кое о чём.

Бросив это на прощание, Коидзуми прошествовал вон из комнаты с улыбкой на лице. Кто знает, может, он-то как раз ушёл встречаться тайком с какой-нибудь школьницей. С его-то ушлым видом! Не удивлюсь, если у него по секрету от нас есть такая вторая, обыкновенная жизнь.

Я остался один на один с погружённой в чтение Нагато.

Нагато даже не поднимала лица. Я думал о чём-нибудь заговорить с ней, но меня всё ещё одолевали сомнения. Писать ли ненужное дополнение?

В полной тишине, сохранив написанное подобие рассказа, я открыл новый текстовый файл. Белое окно возникло на мониторе.

Попробую и посмотрю, что получится. Как сказал Коидзуми, парочки предложений хватит.

Тук-тук-тук, — я застучал по клавишам. Вышло так коротко, что даже проверять было нечего, я сразу отправил текст на печать.

Когда я хорошенько изучил выползший из принтера листок, мне захотелось весь абзац удалить. Не могу я так. Хоть дело давнее, а всё равно стыдно.

Сложив новоявленную последнюю страницу рассказа, я убрал её в карман пиджака.

И в ту же секунду:

— Танигути опять сбежал! Завтра свяжу его, и пускай доделывает! Тебя тоже, Кён. Дописывай быстрее, а то главный редактор разозлится!

…в комнату вбежала Харухи.

И заметила мой черновик, который Коидзуми бросил на столе.

Эй, погоди!

Нисколько не посчитавшись с моим возражением, Харухи молниеносным движением овладела распечаткой. Усевшись за свой стол, она стала не спеша её читать.

Не в силах решить, то ли сдаться, то ли повторить свой протест, я наблюдал за выражением на лице главного редактора, владелицы решающего слова.

Хотя поначалу Харухи ухмылялась, к середине рассказа улыбка с её лица пропала, за несколько страниц сменившись холодностью. Но когда она отложила последний лист, её настроение опять поменялось.

Редкостное зрелище. Харухи была поражена.

— И это всё?

Я скромно кивнул. Нагато ничего не ответила, разглядывая страницу книги. Асахина-сан ушла по делам, Коидзуми придумал какой-то повод и смылся. Раскрыть Харухи лишние подробности было некому.

И вот…

Положив рассказ на стол, Харухи снова повернулась ко мне.

И рассмеялась — точно, как Коидзуми:

— Ну а соль?

— Какая соль? — сделал я глупый вид.

Харухи улыбнулась так кротко, что мурашки по коже:

— Не могло же на этом всё кончиться? Что стало с этой девочкой, Миёкити?

— Не знаю… Может, живёт где-нибудь долго и счастливо…

— Да ладно тебе. Всё ты знаешь.

Одна рука Харухи лежала на командирском столе — она так и перемахнула через него, подскочив ко мне. Я и дёрнуться не успел, как она схватила меня за галстук. Вот балда! Мне же шею давит!

— Хочешь, чтоб я отпустила — говори! Всё говори!

— Что всё-то?! Это рассказ. Выдумка! «Я», который там, это не я, а вымышленный литературный герой. И Миёкити тоже.

Харухи подтягивала моё лицо всё ближе к себе, сдавливая мою шею всё крепче. Чёрт, скоро я задыхаться начну.

— Меня не проведёшь, — сказала она звонко, — Тебе правдивого рассказа не сочинить, я сразу знала. Я думала, ты услышанное от кого-нибудь перескажешь, рассказ знакомых каких-нибудь. Но этот рассказ, мне ясно, написан по памяти. Твоей.

Глаза Харухи горели огнём.

— Кто такая эта Миёкити? Кто она тебе?!

Галстук сжался до предела, и мне пришлось сознаться:

— Просто знакомая… Домой иногда приходила, ужинали вместе.

— И только-то? Добавить ничего не хочешь?

Я автоматически накрыл рукой карман пиджака. Харухи этого было достаточно:

— Ага-а! Вот ты где окончание рассказа прячешь. А ну отдавай!

Ну и нюх у неё! Не могу не поразиться. Правда, не успел я рот открыть, чтобы поразиться вслух, как Харухи уже напала на меня.

Просунув правую ногу между моих ног, она подсмотренным где-то движением сделала мне прекрасную внутреннюю подножку.

— Ва-а?! — завопил я почём зря.

Овладев моим телом, Харухи повалила меня на пол. Она уселась на мне сверху, как на лошади, и попыталась запустить руку под пиджак. А я пытался сопротивляться.

— Юки, иди помоги! Подержи Кёна за руки!

С этим воплем она принялась стягивать с меня пиджак. Эй, эй, ты вообще всякий стыд потеряла? Ограничься раздеванием Асахины-сан! Извращенка!

— Харухи, хватит!

Я повернулся за помощью к Нагато, но наткнулся на сложный взгляд, в невозмутимости которого чувствовалось сомнение — как же быть?

Нагато сидела перед своим ноутбуком, крышка была открыта.

Когда только успела? Уж ей-то, проникшей на компьютер старосты компьютерного кружка, и переписавшей их программу, украсть содержимое моего ноутбука — проще простого. Значит… она уже всё прочла?

— ………

Нагато не бросилась никому на помощь, она спокойно сидела и внимательно наблюдала за великой битвой Харухи со мной.

Но тут…

— Здравствуйте, я вернула…. Э-э?!

…появилась Асахина-сан. Как она умудряется так невовремя? Я валялся на спине, а на мне восседала Харухи, решительно меня домогаясь. Что могла подумать Асахина-сан?

— П-простите пожалуйста! Я ничего не видела! Ч-честное слово!… — крикнула она, и убежала, всё превратно истолковав.

— ……… — наблюдала Нагато.

— Ах ты редактора не слушать?! Отдавай! — свирепо ухмылялась Харухи.

Зажатый в положении гард, отбиваясь от рук Харухи, я от всей души взмолился:

Коидзуми, больше мне надеяться не на кого. Пожалуйста, возвращайся скорей.

На последней распечатанной странице, на спрятанном во внутреннем кармане пиджака листочке было написано:

Кстати, Ёсимура Миёко, кличка Миёкити — одноклассница моей сестры, и её лучшая подруга. Тогда она училась в четвёртом классе и ей было десять лет.

И сейчас, и год назад Миёкити выглядела не по годам взрослой — за подругу сестры и не примешь. Росту такого, что не верилось — это она-то мало ест? Что внешность, что чувства на живом лице казались чуть ли не более взрослыми, чем у Асахины-сан. Из-за необычного внешнего вида кассирша и билетёр в кинотеатре, наверное, и не обратили на неё внимания.

А если даже они что и заметили, то остановить не рискнули. В конце концов, она купила билет по цене для старшеклассников, пусть и не показав школьной карточки.

Фильм, на который мы ходили, получил рейтинг PG-12. То есть, до двенадцати лет его можно было смотреть только вместе с родителями. Мне-то не страшно, мне давно было пятнадцать.

Но вот Миёкити… Впрочем, она здраво рассудила, что с виду меньше двенадцати ей никто не даст.

Идти в одиночку она всё-таки не решилась. Родители у неё были довольно строгими, второсортных сплэттэр-ужастиков не одобряли, и попроси она сходить на такое кино — устроили бы разнос. Так она мне объяснила.

Но и пригласить из друзей было некого — нашей сестрёнке до сих пор выше третьего класса с виду не дать. Фильм крутили всего три месяца. Опоздаешь — и оценить его больше не сможешь.

И тут ей пришла в голову мысль. Кто может пойти с ней в кино и купить билет без проблем?

Я.

Хвастать нехорошо, но я всегда ладил с маленькими. Наверное, потому, что мои двоюродные братья почти все меня младше, и когда мы собирались вместе в деревне, приходилось за ними приглядывать — вот я и привык.

Разумеется, подруги сестрёнки гостили у нас чуть ли не каждый день. Среди них была и Миёкити, и меня она хорошо знала.

Брат подружки, у которой часто бываешь в гостях, и совершенно незанятой в весенние каникулы человек. Из всего круга друзей четвероклассницы подходящим кандидатом оказался только я.

А потом она решила: раз уж идём в кино, можно сходить и ещё куда-нибудь, куда дети сами не ходят. И она выбрала это кафе. Неудивительно, что официантка тогда улыбалась. Явиться туда в одиночку младшекласснице, при всём её росте, было бы неудобно, да и я был всего лишь девятиклассником и порядком нервничал. Мы с Миёкити в этом кафе… Наверняка, посторонним мы казались просто братом и сестрой.

Теперь Миёкити, или Ёсимура Миёко, учится в пятом, и скоро перейдёт в шестой класс. Ещё лет пять, и она может стать Асахине-сан соперницей!

Конечно, если где-нибудь попадётся Харухи на глаза.

О том, что было дальше.

Альманах доделали в срок. Издавали простенько, печатая на листах A4, и скрепляя большим производственным степлером, но вот содержание… даже с поправкой на своячество можно смело сказать, что получилось весьма качественно.

Особенно хорошим вышел приключенческий рассказ Цуруи-сан. Все, кто читал её задорную миниатюру «Увы! Трагедия паренька N», валялись на полу от смеха. Я сам смеялся до слёз. Надо же, каких только весёлых историй не придумают люди — давно я не испытывал этого чувства. У одной только Нагато не дрогнул ни мускул на лице, когда она читала рассказ, но я могу поверить, что и она перечитала его дома, хихикая — такой потешной и живой была дурашливая комедия Цуруи-сан.

Я и раньше подозревал, а теперь ещё раз убедился — у Цуруи-сан ко всему талант.

Из прочих близких «Бригаде SOS» людей ужасно скучное эссе о повседневой жизни написал Танигути, похожие на сборник «А знаете ли вы, что» учебные колонки — Куникида, а кто-то из кружка манги нарисовал ёнкому[20], так что из-за всей этой Харухиной суеты с просьбами написать и требованиями доделать статьи, альманах раздулся до невероятных размеров, и потратив кучу времени на то, чтобы каждую собранную копию пробить степлером, мы раздали, не вру, все двести сделанных экземпляров в один день. Видимо, бегая и разыскивая, кому бы поручить рассказ, Харухи незаметно для себя альманах ещё и разрекламировала.

Сама Харухи, как и обещала, «тоже написала что-нибудь»: кроме важного редакторского послесловия в альманах попала её короткая статья — нечто под названием «Главное в опасных делах во имя спасения мира — заметка о формулах движения в завтра», полное обозначений и графиков. По словам Харухи, её работа должна была увековечить «Бригаду SOS», но я не понимал в этом тексте ровным счётом ничего. Упорядоченное сумасшествие, иначе и не скажешь — такая бессмыслица, будто всё из Харухиной головы вылилось прямо на лист бумаги…

Но прочитав эту статейку, Асахина-сан вскочила, поражённая:

— Ничего себе… Так вот оно что…

Тёмные зрачки чуть не выплёскивались из широко открытых от изумления глаз. Я спросил, в чём дело, и Асахина-сан ответила:

— Подробно объяснить не могу, это секретная информация…

А предупредив, потом сказала:

— Это самые основы теории кадров времени. В моё время люди… э-э, вроде меня учат их прежде всего. Мне всегда хотелось знать, кто и когда до них додумался… И подумать только, Судзумия-сан…

Дальше она не нашла слов. Я тоже за компанию не стал их искать, а вместо этого мне подумалась вот какая дикая мысль.

Харухи, наверное, заберёт одну копию альманаха домой. И вполне возможно, альманах попадётся на глаза тому мальчишке в очках, который вроде профессора. Харухи же занимается с ним, подтягивает в учёбе. Да, мы с Асахиной-сан подарили малышу-профессору весомую причину взяться за исследования, но похоже, дело не только в этом. Видимо, всё-таки, главная виновница — Харухи. Слишком уж запутано всё иначе получается. Да, число вопросов к Асахине-сан-старшей растёт с каждым днём.

Раздав все копии альманаха в один день, Харухи специально сходила в школьный совет об этом сообщить. Нечего и говорить, что вся она просто сияла гордостью.

Председатель даже бровью не повёл при её вторжении, только сверкнул очками: «Обещал — значит, обещал. Литературный кружок будет сохранён. Однако о существовании „Бригады SOS“ мы с вами ещё поговорим. Не забывайте, что мне ещё долго быть председателем».

С этими откровенно угрожающими словами он отвернулся к стене.

Сочтя это признанием поражения, Харухи ликующе вернулась в клубную комнату, и вместе с Асахиной-сан станцевала перед безразличной Нагато победный танец. Ну и дела.

Во всяком случае, одной нервотрёпкой стало меньше. Теперь можно было спокойно ждать начала полноценной весны.

Если ничего не случится, все мы перейдём в следующий класс. В оставшееся до этого время что-нибудь отчудить Харухи может, пожалуй, только на весенних каникулах.

Что сказать, и коротким, и длинным получился этот год. И знаете, никому не говорите, но один из дней в календаре на апрель у меня обведён кружочком. Тот самый день, когда год назад состоялась церемония посвящения в моей школе.

Пусть все забудут, пусть у самой Харухи вылетит из головы, но я всегда буду помнить эту дату.

День, когда я встретил Харухи, останется в моей памяти на всю жизнь.

Конечно, если память я не потеряю.