Глава 12

Повозка доехала до гарнизона и там остановилась. Солдаты поспешно принесли и укрепили на жестких рейках закрытый полотняный тент. Форзон сидел под ним, связанный точно так же, как была связана Энн Кори, и размышлял о том, что ему предстоит научиться терпению. Время шло, повозка не двигалась с места, под тентом стояла удушающая жара. Где-то рядом королевский агент и командир гарнизона вели ожесточенный, нескончаемый спор о собственных заслугах в поимке преступника. Повозка наконец тронулась, и раздраженные голоса утонули в скрежете колес.

Гораздо позже, когда конвой остановился на отдых и Форзону дали немного воды, он увидел, что агент и командир отшагали весь путь вместе с солдатами. Их лица, покрытые потом и густо запорошенные пылью, хранили на редкость мрачное выражение.

– Веселее! - приободрил их Форзон. - Возможно, награды хватит на двоих?

Они молча уставились на пленника, и тогда он попросил оставить ему отверстие для вентиляции. Увы, солдаты снова наглухо задернули тент, и повозка двинулась в путь под палящими лучами солнца.

Долгожданная ночь принесла прохладу. Форзон осторожно улегся на дощатое дно повозки, и очень скоро выяснил, что - хоть убей! - не умеет спать под скрежет колес и со связанными за спиной руками. Под утро они добрались до очередного гарнизона, где его на время развязали и дали поесть. С восходом солнца повозка снова выкатилась на дорогу, и пленник опять попросил оставить хотя бы щелку для воздуха, и опять ничего не добился.

– Но почему?!

Впрочем, он и сам знал почему. Король боялся Команды Б и понимал, что вездесущие агенты Бюро быстро узнают об аресте Форзона, если везти его в столицу открыто, и где-нибудь по дороге отобьют пленника у солдат.

Король Ровва оказался гораздо умнее, чем думал Форзон. А вот команда Б была настолько уверена в безопасности своего координатора, что опрометчиво оставила его в полной изоляции. И когда она вновь надумает вступить с ним в контакт, старшему инспектору Джефу Форзону помощь уже не понадобится.

Пока повозка скрипела, визжала, подпрыгивала на камнях и раскачивалась на ухабах, час за часом и день за днем Форзон прилежно учился терпению. Он сразу понял, что они добрались до Курры, когда грубые неравномерные толчки сменились ровной вибрацией колес по булыжной мостовой. По городу они ехали довольно долго; потом повозка остановилась, и в наступившей тишине позади с лязгом захлопнулись тяжелые створки ворот.

Тент подняли, и один из солдат развязал путы на руках и ногах пленника. Когда он попытался перелезть через бортик, его онемевшие ноги подкосились, и Форзон не разбил лицо о брусчатку лишь потому, что перепуганный солдат успел обхватить его руками. Королевский агент и командир гарнизона в унисон ахнули, и Форзон с трудом подавил усмешку. Подумать только, насколько драгоценным вдруг стало его здоровье!

В сопровождении солдат, то и дело подхватывавших его под руки, Форзона полупровели-полупротащили по лабиринту коридоров и пандусов, куда не проникал дневной свет, а темнота едва-едва рассеивалась редким пунктиром факелов, вставленных в настенные скобы. На верхнем этаже замка конвой остановился перед массивной дверью. Несколько часовых, облаченных в униформу личной гвардии короля, тут же перехватили Форзона у солдат и, тщательно обыскав, провели в комнату за дверью. Агент, командир гарнизона и конвоиры остались стоять в коридоре с глубоко разочарованными лицами.

Ноги Форзона потихоньку оживали, и он довольно бойко устремился в дальний конец зала, но на полпути его постигло жестокое разочарование. Всю дорогу до Курры Форзон только и делал, что представлял, как встретится лицом к лицу с королем Роввой, однако человек, сидящий в роскошном кресле на высоком помосте, был вовсе не король.

Гвардейцы склонились в ритуальном поклоне - левая нога вперед, колено согнуто - и один из них громко зашипел на Форзона:

– Кланяйся министру своего короля!

– Это министр вашего короля, - спокойно сказал Форзон. Гвардейцы обнажили мечи, но арестант упрямо продолжал стоять столбом.

– Усадите его! - резко сказал человек на помосте.

Гвардейцы ловко привязали его к стулу, повторили свой церемонный поклон и отошли к дальней стене. Форзон невольно улыбнулся: беседа явно не предназначалась для ушей простых смертных, а это значит, что король Ровва по-прежнему скрывает от своих подданных существование Команды Б.

Министр задумчиво глядел на него сверху вниз. Это был худощавый, уже немолодой мужчина с усталым лицом постаревшего мальчика, одетый в обычное куррианское платье, только из очень дорогих тканей. Уже не униформа, но далеко не пышные робы высокородных, подумал Форзон: этот человек поднялся достаточно высоко, чтобы было откуда упасть, и слишком хорошо знает об этом.

– Джеф Форзон?

– Так меня зовут. А вас?

– Я Гаск, первый министр короля.

– Какая честь!

– Вы это серьезно? - слегка удивился Гаск.

– Разве аудиенция у первого министра короля - не великая честь на Курре?

Гаск недовольно нахмурился.

– Где Поль Леблан?

– Понятия не имею.

– Где вы видели его в последний раз?

– Действительно, где?

Несмотря на всю безнадежность своего положения, Форзон не мог не оценить глубинного юмора ситуации. Король Ровва затратил массу времени, усилий и нервов, чтобы поймать самого главного пришельца на Курре, а между тем Джеф Форзон способен поведать о Команде Б намного меньше, чем самый зеленый агент-стажер. Да что там, даже король знает гораздо больше него! Форзон решил придерживаться истины - в разумных пределах, пока тюремщики не поверят в его честность настолько, чтобы при случае можно было удачно соврать.

– Вспомнил! Последний раз я видел Поля Леблана перед тем, как покинуть Курру, чтобы отправиться в деревню одноруких.

– Где вы его видели?

– Я не слишком хорошо знаю город, чтобы сказать точно. Это было в квартире на верхнем этаже, из окна которой видна городская стена.

– Какая стена? Южная, северная, западная, восточная? Форзон задумался.

– Право, не знаю, - наконец сказал он. - Боюсь, для меня местность за городскими стенами выглядит одинаково в любом направлении.

– Вы сможете узнать это здание?

– Сомневаюсь. Я пришел туда ночью, а покинул дом в закрытом фургоне. К тому же это было довольно давно.

– Где Сев Роумер?

– Не имею ни малейшего представления.

– Когда вы видели его в последний раз?

– Тогда же, когда и Леблана. Хотя… Постойте! Гаск хищно подобрался.

– Я видел его издалека, когда уходил из Курры. Я шел по улице, ведущей к воротам, а он как раз переходил перекресток.

Министру понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с разочарованием.

– И куда же он направлялся?

– Откуда мне знать?

– В деревне одноруких вас навестила женщина. Кто она?

– Я знал ее под именем Энн Кори.

– Значит ли это, что у нее есть другое имя?

– Да, как и у любого нашего агента.

– Где сейчас Энн Кори?

– Я не знаю.

– Сколько агентов в вашей команде?

– Я никогда не видел всех сразу.

– Вы главный управитель… как это… ах да, генеральный координатор своих людей. И вы не знаете, сколько человек на вас работает?

– А вам известны обязанности генерального координатора?

– К сожалению, неизвестны.

– Мне тоже.

Гаск попался в ловушку: он ничуть не удивился, а следовательно, Раштадт рассказал ему абсолютно все о старшем инспекторе ДКИ Джефе Форзоне.

– Чем вы занимались в деревне одноруких?

– Как это чем? Скрывался от стражи, пока мои люди искали возможность надежно пристроить меня в другом месте.

– С какой целью Энн Кори нанесла вам визит?

– Уведомить меня, что придется еще немного подождать.

– Расскажите мне о ваших людях.

Форзон охотно описал тех немногих агентов, с которыми встречался лично, и дал детальный отчет о том, что эти люди делали во время их встречи. Так или иначе, Раштадт уже снабдил короля информацией о Команде Б, а все полевые агенты давно успели изменить занятие и внешность.

Наконец Гаск подал знак гвардейцам. Форзона отвязали от стула, и он неторопливо поднялся на ноги.

– Ваши ответы неудовлетворительны, - сухо заметил Гаск. - Среди верных слуг короля немало таких, кому нетрудно заставить арестованного открыть всю правду. Не сомневаюсь, что вам придется с ними встретиться.

Форзон, пожав плечами, впервые внимательно огляделся. По правой стене проходил длинный ряд скоб со вставленными в них незажженными факелами. Дневной свет попадал в приемный зал через узкие прорези в левой стене, заменявшие окна; сквозь них он мельком увидел несколько городских домов и часть дворцовой площади. Внезапно он заметил над помостом, под самым потолком, круглое окно, за которым просматривалась массивная фигура в широком золотом одеянии. На секунду они встретились глазами, и Форзон бестрепетно вернул взгляд королю. Гвардейцы церемонно раскланялись и поспешно повлекли его к выходу.

Агент и командир гарнизона все еще томились под дверью.

– Какая жалость, - ласково сказал Форзон, одарив их сочувственной улыбкой. - Вам следовало потребовать награду до того, как меня допросили.

После очередного головоломного блуждания по лабиринту коридоров пленника наконец привели к другой двери. Форзон ожидал увидеть традиционную темницу, однако ему предоставили большую, роскошно обставленную комнату, куда более подобающую почетному гостю, чем простому арестанту. И тем не менее это была тюрьма. Тяжелая дверь захлопнулась с лязгом, снаружи задвинули засов, и Форзон остался один.

Первым делом он обследовал оконные прорези и убедился, что ни один взрослый человек не имеет ни малейшего шанса протиснуться в такую щель, сколько ни сиди на диете. Тогда он обратил внимание на зигзагообразный вырез в дверях - и встретил внимательный взгляд часового. Скорее всего, невесело подумал Форзон, где-нибудь рядом околачивается целый взвод гвардейцев.

– Кажется, меня окружили заботой и вниманием, - сказал он вслух. Настроение.его стремительно падало. Даже если Команда Б обнаружит, где содержится генеральный координатор планеты, крайне сомнительно, что ей удастся что-нибудь предпринять.

Сквозь узкие прорези далеко внизу был виден замкнутый внутренний двор. Когда стемнело, Форзон какое-то время наблюдал за стражниками, совершающими обходы по периметру: каждый нес в руке горящий факел, и эти факелы встречались и расходились согласно сложному пространственно-временному алгоритму, который ему не удалось разгадать.

Устав следить за эволюциями стражи, он растянулся на мягком ложе и принялся размышлять о короле Ровве. Команда Б нарисовала ему портрет человека жестокого, безнравственного, хитрого и ловкого, потакающего собственным капризам, однако имеющего дар инстинктивно удерживаться на грани, за которой его подданные могли бы взбунтоваться. Форзон уже убедился, что короля никак нельзя назвать ничтожеством, властвующим по праву рождения. Король уже стар, и если не обладал природной мудростью, то приобрел ее за долгие годы жизни. И вот теперь, на склоне лет, этот человек видит, как его маленькая, старательно упорядоченная вселенная вдруг летит кувырком…

Разумеется, король ужасно взволнован и разгневан. Так было бы с каждым на его месте. Вполне понятно, что он усиливает репрессии. Но природная жестокость?.. Форзон усомнился в этом. За время своих странствий он пришел к выводу, что куррианцы в массе своей глубоко миролюбивый народ. А король Ровва, как ни крути, тоже куррианец! Конечно, он дурной продукт дурной системы, использующий неограниченные наследственные права куррианских владык. Но значит ли это, что королю Ровве чуждо милосердие?

Прежде чем поднять народ Курра на его законного короля, следует обратить против Роввы его собственную совесть, подумал он, уже впадая в дремоту. Однако заснуть не удалось: обитатель соседней комнаты разразился тяжкими стонами.

Форзон подошел к оконным прорезям и попытался привлечь внимание соседа громким шепотом и постукиванием по стене. Напрасно. Он вернулся в постель, чувствуя себя вконец разбитым, и вскоре уснул, невзирая на жалобный плач за стеной.

Спал он крепко и проснулся поздним утром. Позавтракал. Больше делать было нечего, разве что до одурения следить за эволюциями часовых. Уроки терпения могут длиться до бесконечности, уныло заключил Форзон. Когда за стеной раздались рыдания, он подошел к двери и обратился к часовому:

– В чем дело? Почему этот человек все время плачет? Гвардеец молча пожал плечами и покачал головой.

– Переведите меня в другое место, - потребовал Форзон. - Этот шум мешает мне спать.

Часовой опять ничего не сказал, но через несколько секунд в соседнюю дверь громко постучали, кто-то рявкнул «Заткнись!», и рыдания смолкли.

Позже его опять повели на допрос. На сей раз он приблизился к постаменту твердым шагом и не без изящества изобразил церемониальный поклон.

– Как, вы кланяетесь? - изумленно произнес Гаск. - Почему?

– Ваше превосходительство! Я был не прав, - ответствовал Форзон. - Склоняться перед мудростью и властью - древняя традиция вашего народа, и пренебречь ею было весьма неучтиво с моей стороны. Я исправил свою ошибку, позвольте же теперь принести вам запоздалые извинения.

Гаск машинально подал сигнал гвардейцам. Те привязали Форзона к стулу и быстро отошли. Молчание затянулось.

– Почему ваши люди не хотят уходить с Курра? - внезапно спросил министр.

– А почему они должны этого хотеть? - ответил Форзон вопросом на вопрос, подняв глаза на неподвижную фигуру за круглым обсервационным окном.

– Ваши правила… устав команды требует, чтобы они ушли, - сказал Гаск. - Ваше… начальство приказало покинуть планету. Почему они остались?

– Боюсь, Вашему Величеству известно намного больше, чем мне, - ответил Форзон, глядя на короля в упор. - Я почти ничего не знаю о правилах и совсем ничего - о приказах.

– Разве женщина, которая приходила к вам в деревню, не дала вам надлежащих разъяснений? - удивился Гаск.

– Ни словечка.

– Вы генеральный координатор. Вы можете приказать своей команде покинуть Курр.

– Могу, - согласился Форзон.

– Так почему бы вам не сделать этого?

– Во-первых, я не знаю, где и как искать моих людей. А во-вторых… В моем нынешнем положении я имею великолепную возможность повиноваться приказам, но не отдавать их, - сказал Форзон и улыбнулся королю.

Гаск вернулся к вопросам, которые уже задавал вчера, получил те же самые ответы и, ничего не добившись, подал знак гвардейцам.

С наступлением темноты узник в соседней комнате принялся безудержно рыдать, но на сей раз Форзон не стал жаловаться, вспомнив о страданиях Тора. Где-то к середине ночи он с трудом задремал, но вскоре был разбужен стражниками, которые грубо стащили его с кровати.

Форзон не стал сопротивляться: король Ровва наконец-то вынес свой вердикт. Спотыкаясь спросонья, он послушно вышел с ними в тускло освещенный факелом коридор… и тут же чей-то резкий крик вспорол ночную тишину:

– Форзон!

Стража подхватила его под руки и поволокла, но прежде он успел увидеть в прорези соседней двери искаженное, мученически белое лицо.

Координатор Раштадт!

Загрузка...