Неисправимый (СИ)

Глава 9. Верные помощники

Еллешт не пошел по стопам Варвасила. В стылой, голодной России, где сколотить капитал можно было лишь воровством, путь духовника, продвигающего идеи равенства и братства, идеи Высшей Морали, был оправдан, другое дело — благополучная Германия. Тут рваного босого просветителя не поймут, тут путеводной звездой служит положение в обществе и мешок, набитый евро.

Быстрый рывок наверх требовал хороших денег. Грабить банк не позволяли нравственные устои, поэтому хитроумный Еллешт для обогащения воспользовался недоступным для обычного смертного способом — вырыл клад.

Старая Дойчланд была нафарширована кладами, как колбаса салом, нужно лишь было знать, где копать. Мелкие клады охранялись невостребованными в Высших Сферах духами жлобов, крупные — гномами. Бывшие жлобы отпугивали кладоискателей от сокровищ наведением мрачных мыслей, гномы же просто перетаскивали клады в другое место, попробуй найди.

Ночью Еллешт особым заговором отпугнул гнома, вырыл клад и был таков.

Далее Еллешта мы будем звать Карлом Фройтом.

Клад с трудом уместился в два больших баула, которые Фройт отнес в снятый накануне номер дешевой гостиницы. Сюда же, как привязанный, приволокся расстроенный гном, которого, кстати, звали Уцуйка. Увидеть его было невозможно, всё он где-то прятался, чем-то постукивал, поскрипывал половицами, тихонечко чихал в пыли и пришептывал. Наконец успокоился и сказал тоненько, просяще:

— Отдай золотишко, мил человек. Век буду благодарен.

— Золото не есть смысл жизни, — роясь в баулах, деловито ответил Фройт. — Оно должно быть в обороте, а ты живешь, как скопидом, как собака на сене. Скажи откровенно: на кой ляд тебе столько побрякушек?

Вынул толстую золотую цепь, критически осмотрел под тусклым светом электрической лампочки и, зевнув, швырнул обратно в баул.

— Ой, осторожно, осторожно, — заволновался гном, появляясь из-под стола. — Покарябаете.

— Да будет тебе, — сказал Фройт. — Это же такое барахло. Что ты над ним трясешься?

— Как же не трястись, — отозвался Уцуйка. — Это всё, что у меня есть.

— Принеси два чемодана денег — отдам твоё золотишко, — смилостивился Фройт.

— Ладно, — вздохнув, произнес гном и исчез.

Спустя полчаса он появился в номере с двумя кожаными чемоданами. Чемоданы были на колесиках, с кодоблокираторами, туго перехвачены запертыми на замки ремнями. Сам гном упарился, бороденка набок, дыхание с одышкой, порточки сзади порваны.

— С кошкой поцапался? — полюбопытствовал Фройт.

— С псиной, — отозвался Уцуйка. — С булем. Вцепился сзади, гад такой, еле ноги унес.

И сухо добавил:

— Открывать-считать будем?

— Будем, — сказал Фройт.

Гном вздернул кустистые брови, и чемоданы мягко легли на пол. Упали замки, змеями расползлись ремни, затрещали блокираторы, крышки откинулись. Оба были набиты тугими пачками долларов.

— Где взял? — спросил Фройт.

— Денежки чистые, — ответил гном.

— Где взял? — повторил Фройт.

— У одного мазурика. Приготовлены в обмен на наркотики. И вот ведь что обидно: только я за чемоданы — тут, откуда ни возьмись, этот гад, одёжку порвал.

— Ладно, ладно, — сказал Фройт, — Считай давай, денежки счет любят. А я проконтролирую.

В пять минут деньги были пересчитаны, их оказалось больше, чем ожидал Фройт. Впрочем, деньги лишними не бывают.

— Ну, я пошел, — произнес гном и задвигал бровями, подманивая к себе баулы с золотом.

Но не тут-то было, те стояли, точно гвоздями прибитые.

— Отдайте золото, как обещали, — сказал Уцуйка.

— Отдам, но с условием, — ответил Фройт. — Свистну — тут же явишься…

Деньги на Земле умели всё. Не прошло и трех дней, как Фройт обосновался в руководящих структурах. Не на первых ролях, всего лишь в качестве начальника комитета по мелиорации, но обосновался твердо и с хорошим видом на будущее.

Далее он начал подыскивать себе помощников. Условий было три: помощники должны быть верны, как псы, готовы смиренно выполнять любую черновую работу и чтоб без вредных привычек. Министерство, в которое входил комитет, было битком набито кадрами разного возраста и пола, но подходящих не было. Кто спесив, кто ненадежен, кто пивко не в меру посасывает. Главный недостаток — все избалованы хорошей жизнью. И тут Фройт хлопнул себя по лбу: как же можно забыть? Товарищи по несчастью Цеткин и Завоеватель. Умный и вглядчивый. Первый кому хочешь лапши на уши навешает, второй камень в почке углядит. Эти будут верны до гроба, к тому же не пьющи, не курящи, без глупых претензий.

Господин Лупо ломаться не стал — надо так надо. Услужить всегда рады, тем более такому человеку, как господин Фройт. Член Правительства, понимаете ли, выходец заведения, питомец, свой в доску.

— Пока еще не член, — поправил Фройт.

— Долго ли умечи, — откликнулся господин Лупо, хлопоча со справкой, которую самолично набирал на компьютере.

— Вот, извольте, — сказал он, подмахивая распечатанную справку, затем ставя на ней штемпельный оттиск.

Фройт взял красиво оформленную бумагу и прочитал о том, что господа такой-то и такой-то закончили в учебном центре ПД номер пять практические курсы по предмету «Проблемы психологической совместимости» и обнаружили склонность к руководящей работе. Директор центра ПД Х.Лупо.

— Что такое ПД? — полюбопытствовал Фройт, которому в целом бумага понравилась.

— Психодиспансер, — ответил господин Лупо. — Но вы это не афишируйте. Это как бы наша торговая марка для внешних сношений.

— Для каких сношений?

— Для внешних.

— А что это?

— Ну, как же, сэр? — сказал господин Лупо. — Должны мы как-то зарабатывать деньги. Мы их и зарабатываем по мере сил и возможностей. Только признайтесь откровенно: вы, лично, купите пособие «Как быстро стать миллионером» издательства Дурдом номер пять или сто раз подумаете? А вот это же издание учебного центра купите непременно. Не так ли?

— Логично, — согласился Фройт. — А теперь распорядитесь, чтобы привели склонных к руководящей работе Цеткина и Завоевателя…

Следующим утром перемигивающиеся, ухмыляющиеся Цеткин и Завоеватель в белых рубашках с короткими рукавами, но при галстуках, которые сбились набок, вошли в помещение, где стояли два стола, сели на мягкие стулья и принялись сражаться в многомерные шахматы. Удобство этих шахмат заключалось в том, что видели их только Цеткин и Завоеватель, прочим видеть это было не дано.

Хотя, может быть Фройт смог бы их углядеть? Миляга Фройт, верный дружбан, обосновавшийся на этом же этаже в здоровенной комнате с золотой табличкой на двери. Тогда можно было бы сгонять партейку на троих.