Неизбранная

Глава 8. Я умираю. Кто бы мог подумать?

Как только чёрные разбойничьи лоси исчезают за деревьями, я медленно поднимаюсь на ноги. Липкая тёплая кровь стекает по руке и капает с кончиков пальцев, перед глазами всё расплывается. В следующее мгновение я снова заваливаюсь на спину.

– Не волнуйся, попутчица! – воркует Фемус, поглаживая меня по плечу. Он отбрасывает палку в сторону, от волнения его уши быстро хлопают вверх и вниз.

– Подшруга тшвоя шлишком много крови потшеряла, – замечает девчушка-пленница, указывая на мою руку. Из-за сильного акцента кажется, словно она шепелявит.

У меня звенит в ушах и пульсирует в голове, когда она продолжает:

– Оцшепенела она поэтшому.

– Что же нам делать?! – Фемус срывается на крик.

Девочка поджимает челюсть. Длинные светлые волосы струятся по её плечам, выбиваясь из-под чёрной косынки. Странно. Почему она?.. Невольный крик прерывает поток мыслей. Это девочка стягивает мою руку моим же ремнём.

– Ты делаешь ей больно! – хнычет Фемус.

– Отш потшери крови штобы она умерла предшпотшитшаешь? – Фемус хмурится, но замолкает. – Тшак и думала я.

Девчушка опускается передо мной на коленки и водружает рядом небольшой котелок. Наверное, его она и бросила в Матео. Порывшись немного в котелке, она достаёт маленькую иголку и ещё какие-то принадлежности.

– Что это?! – спрашивает Фемус.

Вместо ответа девчушка снимает ремень с моей руки.

– Не шевелись.

Мягкой тряпочкой она протирает кровь вокруг пореза, а потом медленно сшивает края ранки. Это больно, но уже не так сильно, как когда нож Матео только распорол кожу. После такого кажется, можно справиться с чем угодно.

– Ух ты, её рука снова становится целой!

– Ага, – бормочет девочка. У неё большие яркие глаза, один из которых цвета лесной зелени, а второй – льдисто-голубой. Мне кажется, я впервые вижу человека с такими глазами. И с такими волосами. У большинства солианцев волосы каштановые, а глаза – карие. За исключением Коры. Папа говорит, это из-за её магии. То есть папа говорил. До того, как…

– Готшово, – девчушка вытирает руки о край своего мехового плаща и поднимается.

– Попутчица, ты в порядке! – Фемус крепко обнимает меня.

– Ай, – жалуюсь я. Наконец он отпускает меня, и я поворачиваюсь к девочке.

– Спасибо…

– Вэл.

– Спасибо за швы, Вэл.

– Меньшее этшо, што шделать могу я, – она складывает свои принадлежности обратно в котелок.

Вместо ручки в котелок продета длинная верёвка, благодаря чему Вэл легко перекидывает его через плечо, на манер сумки.

– Мешч прешде тшы в руках дершала? – спрашивает Вэл, нахмурившись.

– Ну, нет. Но в маминых историях…

– Иштории – это просто иштории, – огрызается Вэл. – Эффектшно появитшя прошто мало в поединке для победы. – Я пристыженно смотрю на свои ладони, покрытые грязью и мозолями. Похоже, я совсем не знаю, как правильно сражаться и побеждать. Но с чего мне начать? Никто из моих знакомых никогда не побеждал разбойников, мне не у кого просить помощи. – Поверь, ш рашбойниками этшими швяжыватша не штоит тшебе. Шлышала их тшы. По всей штране их тшонна. Ш одними швяжешьша, придётшся шо вшеми ими дело иметшь.

Она права. Я помню, как они говорили о шайках, похищающих детей по всей стране. И они даже упомянули парня по имени Костяной. Интересно…

– Как думаешь, у них есть какой-то один главарь и план действий? Какая-то причина, по которой они похищают детей и жгут деревни?

– Не шнаю. И вшё равно мне, – Вэл пожимает плечами и отворачивается. – Я ухошу. Шпашибо жа шпашение.

– Ой-ой, это суперздорово! – взвизгивает Фемус, рассматривая сверкающий золотой свиток в своих руках. Я замечаю внутри чернильные наброски изящных птиц. Вэл замирает, а потом резко разворачивается.

– Моё этшо! – шипит она, выхватывая свиток у Фемуса. Засунув его в котелок, Вэл с облегчением выдыхает. Правда, ненадолго. Лось, тянущий к ней морду в попытке пожевать её волосы, заставляет её подпрыгнуть от неожиданности. – Што этшо?!

– Лось. – Я медленно поднимаюсь, стебли диких цветов колют мне лодыжки. – Будь осторожна, он знатный ворчун.

Лось кряхтит с явным неодобрением.

Вэл мотает головой, так что светлые пряди разлетаются во все стороны:

– Не лошь этшо. Большой он шлишком. И отметшины на его рогах. У лошей не бывает таких.

– У самцов бывают.

– У сшамок лосшей не… – она замолкает на полуслове, глядя на свой свиток. – Похоже, жнаешь много тшы о том, обшеишвешно што?

– Конечно, поэтому оно и называется общеизвестным. Потому что все об этом знают.

– А я довольно много знаю о лесе! – подмечает Фемус, в очередной раз опускаясь на траву. Он переходит с места на место, обрывая цветы.

– Я думала, ты не знаешь, что такое листья, – ворчу я.

Фемус пожимает плечами:

– Зато я знаю, что находится под лесом. Это в десять раз важнее.

Я сощуриваюсь. Интересно, о чём он говорит?

Вэл прикусывает щёку:

– Помошь нушна тшебе мошет? В поишке ражбойников этших?

– Вторая попутчица! – От радости Фемус роняет все свои цветы. Лось же презрительно фыркает, сощурившись на Вэл.

– Не торопишь. Я шпрашиваю у неё. – Ледяной взгляд Вэл словно проникает мне в душу. – Помошь нужна?

Нужна ли? Если разбойники хорошо организованны и их гораздо больше, чем в ночь нападения на Валенд, было бы глупо отказываться. Кроме того, в компании с Фемусом мне пригодится кто-то здравомыслящий, чтобы не сойти с ума. Я пожимаю плечами:

– Помощь не повредит. Но объясни, почему ты передумала уходить?

Она разворачивает свиток. От него пахнет пылью и высохшими чернилами. Бледным пальцем она указывает на изображение – размашистый рисунок птицы, летящей по небу. На кончиках её крыльев пляшет огонь, а голова устремлена ввысь, словно смертоносная стрела. Вокруг птицы – надписи, которые я не могу прочитать. Я бросаю взгляд на Вэл. Наверное, она очень хорошо образованна. Совсем как Кора.

– Что это за птица? – спрашиваю я.

– Феникш этшо. Ражышкатшь его мне нушно. Но нешнакомы мешные края мне, – она кивает на лес.

Я хмурюсь:

– Как и мне. Не уверена, что я смогу провести тебя, куда нужно.

Вэл долго смотрит на свиток, перечитывая надписи в нём, и после качает головой:

– Не тшолько леш, но и деревни. Кто-то мне нушен, кто шнает вдоль и поперёк деревни.

Минуточку, почему ей не знакомы солианские деревни? И тут я понимаю. Ну конечно!

– Ты из Эвина, верно? – Моё сердце заходится от радости. Она из Эвина и хочет мне помочь. Это просто прекрасно!

– Ну… – Вэл отшагивает назад.

Фемус выпрыгивает из травы, разбрасывая вокруг себя комки грязи. И Вэл отшагивает ещё.

– Ты из Эвина! Это вполне логично. У тебя светлые волосы, яркие глаза и акцент. И ты не знаешь ничего о Солии. Зато умеешь читать и разбираешься в лекарских штучках, – тараторю я. – Ты учишься в одной из этих престижных школ Эвина, так? В одной из тех, куда принимают одарённых детей, вроде Коры. – В одной из тех, куда Хорхе подавал заявление год назад.

Вэл упирается спиной в дерево.

– Верно, – энергично кивает она. – Мне, кхм, феникша нушно ражышкать, штоб шдать экшамен выпушкной.

– Экзамен? – хором спрашиваем мы с Фемусом, наклоняя головы.

– Тешт большой такой. Шдать ешли его, то жакончишь школу, – объясняет она.

– Значит, тебе нужно найти феникса, – подвожу я итог. – И теперь, когда ты вынуждена путешествовать по Солии в одиночку, ты понятия не имеешь, как тут всё устроено, потому что всё своё детство провела в школе. Даже не знаешь, что такое лось!

– Верно. – Её лицо раскраснелось.

Я хватаю Вэл за плечи и трясу:

– Это же потрясающе! Мой друг рассказывал мне об этих школах. Там учат практически всему: биться на мечах, стрелять из лука, даже лечить людей. Ты именно та, кто мне нужен! – Фемус радостно хлопает в ладоши рядом со мной. – Ты научишь меня сражаться с разбойниками, а я помогу тебе найти феникса, а Фемус сможет пообщаться с человеком из Эвина. Я уверена, ты знаешь, как делать потрясающие стулья!

– Штулья?! – пищит Вэл.