Нелетная погода для альянса

Глава четвертая

Анатолий решил все накопившиеся сверхурочные и отгулы провести с пользой для своего профессионального самосовершенствования. Хотя и работа у него проходит по ненормированному графику, а, все равно главред за выходы в воскресные и праздничные дни обещал по мере возможностей, предоставлять отгулы. Однако согласно жизненному опыту, если обещают много, особенно на выборах, то дают, как правило мало, или совсем ничего. Не деньгами же едиными жив человек, но всяким свободным днем в своей жизни. Верно сказано — это сладкое слово — свобода! В реальности отгулять положенные по закону дни, в редакции было делом нелегким. Начальство почему — то не очень любило, когда штатный фотограф мог позволить себе наслаждаться жизнью по своему усмотрению, когда все остальные корреспонденты высунув язык и выпучив глаза бегают, словно угорелые в поисках информации. В любом случае, у наемного элемента есть надежда на добрую волю работодателя. Вдруг все совпадет самым лучшим образом, то три свободных дня и плюс пара выходных, да еще чуть — чуть — это получался мини отпуск со всеми вытекающими приятными последствиями. В этот раз Анатолий решил съездить к двоюродному брату в Москву. Давно мечтал побродить по первопрестольной и фотографировать для души. А, не только в рамках сурового обязательного редакционного задания. Не так давно в городском выставочном зале он принял участие в областной выставке фотографов. Его работы жюри оценило по достоинству, и, он вошел в число трех лучших фотомастеров. Мало того, пять работ отобрали и решили отправить не куда — то там, в глухомань непролазную, а, в Москву! На какую — то там всероссийскую выставку. Главред по этому поводу неожиданно расщедрился, и, добавил еще три дня для командировки в столицу на вышеупомянутое мероприятие. Таким образом, у него в запасе уже была прорва времени. Брат, который служил в штабе авиации, всегда был рад его видеть. Самое главное, на выставке познакомился с работами других мастеров художественной фотографии. Повезло пообщаться с настоящими профессионалами своего дела, которые занимались съемкой десятки лет. И, в былые годы, перевели тонны реактивов в своих лабораториях. Именно так — лабораториях! Потому что многие мастера не признавали готовых реактивов, а, составляли свои хитроумные смеси, позволявшие им выживать из пленок и бумаги молекулы серебра.

Сегодня, к сожалению, химию вытеснила электроника. А все эти фотобумаги, реактивы, и пленки за несколько лет превратились в полнейший анахронизм. Это уже был даже не каменный век. А, самый настоящий мезозой. Впрочем, этот переход Анатолий в отличие от приверженцев пленки воспринял довольно легко и естественно. Для него, человека всю свою жизнь увлекавшегося радиоэлектроникой, это было привычным. С помощью компьютерных технологий работать над качеством снимков было намного легче. А для работы в редакции, где вообще суматошный стиль работы был обычным явлением, так вообще благо. Это было намного легче, проще и быстрее. В тоже время для реализации художественных запросов своей души новые подходы давали огромное поле для фантазии. Традиционную ретушь заменили электронные цепи, хитрые программы, этот самый фотошоп, и, понятное дело кнопки на клавиатуре. Теперь даже натуральные чайники в фото деле могут повысить качество своих снимков. В современной фотографии, стало больше инструментов, чтобы выделить главную деталь и линию в фотографии. Привлечь к ней внимание зрителя. А это тоже искусство. А видеть детали он умел. Ему об этом не один раз говорил его первый преподаватель, у которого он еще с начальной школы начал заниматься в фотокружке. Фотографировать могут все, а, вот в обыденном, привычном и примелькавшемся событии выделить детали, акцентировать на них внимание, не каждому дано. Живет, допустим, мужик самого обычного типажа. Ничем не примечательный, не выдающийся. Вдруг, в один момент буквально на секунду, проявится в нем эдакое, загадочное, нездешнее. И в этот самый миг, фотохудожник, который поймал это состояние, щелк! его на свой аппарат! Фотография сразу внимания привлечет свой необычностью. Уж давно и косточки этого мужика истлеют, а, снимок его так и останется в истории. Вон на войне, сколько полегло солдатиков. А вот повезло некоторым, запечатлел их заезжий фотограф — и все! Живыми навеки в памяти людской остались. Теперь смотрят на потомков с укоризной, мол, как вы страну то свою прошляпяли. На поруганье выставили. Только вот Толя о своей важной роли в истории, как то не задумывался. Свой вклад не преувеличивал. По врожденной скромности не накручивал свое эго.

Просто он в данный момент отдыхал, как и положено провинциалу в столичном граде. Порядком, умотавшись ходить по первопрестольной, где теперь на каждом шагу предприимчивые люди с деньгами открыли кафе и ресторанчики, он решил зайти и выпить чашечку чая. Возможно и что — нибудь покрепче. Но, в пределах допустимого. Слишком уж московские цены грызли тощий кошелек провинциала. Москва стремительно убегала от всей России в плане доходов населения. Похоже, таким образом, сознательная экономическая политика мегаполиса отсекала нищебродное «замкадье». Жрать хотели все, но самый лучший барьер в виде зарплат и цен позволял надежно изолировать голодранцев остальной страны от благ жизни. Голодный бунт в провинции не страшен. Подавить его раз плюнуть. Набьют смутьянам рожи, разбитой мордой в землю ткнут и все! А вот когда раззявит рты оголодавшее население столицы, это уже другое дело. Сметут все. Что прекрасно показали три революции в двадцатом веке. Поэтому, главная задача власти, если она желает удержаться за свое место, дать возможность среднестатистическому обывателю вдоволь хавки, возможность совокупляться, видимость безопасности, зрелищ и имитацию демократии. Например, в двадцатые годы прошлого века в Москве было довольно сытно и спокойно. ЧК без жалости ставили к стенке бандитов и грабителей, про контру разную и говорить нечего. По ней оттоптались со всей пролетарской ненавистью и беспощадностью. Хотя в это время во многих частях бывшей царской империи был страшный голод. Продотряды выгребали последнее зерно у крестьян и эшелонами гнали в мегаполисы. А всех недовольных можно и газком травануть, как мужиков в далекой Тамбовщине. Хлебом не захотели делиться вражины!

Так, что термин замкадье в нашей стране сегодня приобрел не просто чисто географическое или строительно — архитектурное наполнение, а, более глубинное. В чем- то жуткое и несправедливое. Это вам не былые годы, когда вся страна во времена Горбачевщины на электричках шастала в первопрестольную за дефицитом на все и вся. Поэтому москвичи злились, глядя на пустые магазинные полки после нашествия орд ополуумивших орд провинциалов с безразмерными баулами. У них была масса денег, но не было дефицитных продуктов и вещей. Удивительно дело, в стране, где продолжали работать заводы и фабрики, которые могли завалить треть мира своей продукций, пусть малость не модной, но приемлемой по качеству, вдруг образовался жуткий дефицит во всем. Ну, не закапывали же всю продукцию в бездонные ямы, в конце концов? Это же, какие рвы для ликвидации всего и вся надо было накопать в тайных местах для утилизации продуктов и ширпотреба?

Таким образом, во времена Горбачева создавалась протестная масса. Когда недовольные жители столицы лихо откликнулись на призыв «демократических сил» и миллионами вышли на демонстрации против советской власти. Самое жуткое, во время, так называемого путча, столичные дебилы, а они всегда находятся в такие моменты, принялись забрасывать бутылками с зажигательными смесями солдат срочной службы. Это же, как надо было этим уродам переклинить мозги, чтобы они принялись предавать лютой смерти военнослужащих, просто исполнявших приказ! Девятнадцатилетних пацанов, не видевшей в своей жизни еще ничего. Подавляющее большинство из них даже женскую грудь с торчащим возбужденным соском не видели. Если только в младенчестве, когда были голимыми сосунками. Но, там были матери, а это совсем другое дело. В принципе, москвичи добились, чего хотели. Впрочем, всегда было всем известно. Революции и перевороты всегда совершают только в столицах. Примером этому тысячи. Да, и горючий материла здесь подготовить намного легче, чем в глубинной России. Сегодня с хавчиком в столице стало в полном порядке. Жри от пуза, пока морда не треснет. Зато жизнь началась, почти как на благословенном западе! Ночные клубы, товар в цветных упаковках, проститутки всех мастей и возрастов. Зато вся провинциальная Россия, от Балтики до Тихого Океана, рухнула в тар — тарары. Опустилась на самое дно выгребной ямы, забитой под завязку фекалиями. Да, и кому нужна эта самая грязная провинция, которая сама виновата, что не вписалась во всемогущий рынок, ради которого и тридцать миллионов граждан не жалко уморить любой смертью. Про этот самый рынок демократы, прямые потомки пламенных революционеров, талдычат с утра до ночи. Правда, в реальности никто в стране этого рынка и в глаза не видел. Словно неуловимый Джо на своем скакуне. Только стук копыт слышали издали и легкая пыль на горизонте. А, так никто и не видел. Больше слухи и бредни от перекрасившихся экономистов.

Анатолий о событиях недавнего прошлого не думал. Пока он находился в состоянии полной эйфории от выставки. Господи, разве мог он подумать совсем недавно, что его, махрового провинциала заметят, и направят в столицу. Нет, не так. В Столицу! Где он на равных, как ему казалось, будет общаться с признанными мэтрами фотоискусства. Работы которых получили признание не только в стране, но, и в мире! А ведь они ему руку жали, по плечу хлопали!

На улице было холодно. Вторая половина ноября оказалась на удивление морозной. Даже выпадал небольшой снежок. Чтобы немного согреться решил забежать в местное бистро. Это кафе ему посоветовал брат, мол, цены более — менее приемлемые, и, совершенно демократичные. Однако, с точки зрения провинциала, хоть и вошедшего в почетную десятку победителей, в конце списка, всероссийского фотоконкурса, не так уж и доступно. Да, и, фиг с ними, с деньгами — то! Заработает еще, подкалымит на свадьбах, первый раз что ли? Да, и премию небольшую к диплому победителя конкурса все же учредители выделили. Живем однова! Затвор у фотоаппарата, как и наша жизнь, щелкает всего один раз. После уже ничего не исправить на фотографии судьбы.

В кафе было все же уютно. Посетители, не смотря на разгар рабочего дня, были. Даже не привычно стало. Это у них в городе днем в подобных заведениях практически пусто. Весь трудовой народ на приватизированных предприятиях пытается копейку заработать, пока не обанкротились. Анатолий сел за столик, осмотрелся. По соседству заняли места трое молодых мужчин с спортивной выправкой. Один из них показался ему знакомым. Вот где он мог его видеть? Надо же, надо было ему приехать в Москву на несколько сот километров, что бы в центре города встретить знакомого. Молодой мужчина, почувствовал его взгляд, посмотрел на него, наморщил лоб. Похоже, тот пытался вспомнить, где и когда он мог видеть. Вот бывает же так в нашем мире. Верно говорят, земля похожа на огромный чемодан. Рано или поздно на одном из углов люди встречаются. Прямые линии выводят к точке пересечения, словно два поезда на одной ветке. Лоб в лоб. Вот думай, судьба это или прихоть геометрических кривых и линий.

Все же память фотографа дала о себе знать. Анатолий повернулся, и неуверенно сказал, — Товарищ старший лейтенант?

— Вообще — то уже майор, — поправил тот, — судя по всему, служили в одно время?

— Так точно, — улыбнулся Анатолий, — в Опочке сначала вас видел, когда в учебке нас дрючили. А, потом на «Тайвань» попал. Неподалеку от тех мест этот самый придурок из Германии пролетел на «сесне». Вы у нас командиром расчета были. Сколько боевых дежурств вместе в одной кабине!

— Бухвалинцев?

— Так точно. Он самый. А этого Руста тысячу раз могли сбить, только из Москвы запретили валить нарушителя. Об этом у нас в части все говорили. Вся эта политика налаживания отношений с вероятным противником боком для нас вышла. — Хмыкнул Анатолий.

— Вспомнил. Оператор наведения. Причем, лучший в дивизионе. Нисколько не изменился. Ты же у нас известный рационализатор части был! Бухвалинцев, давай за наш столик. Мы все здесь пэвэошники. Сами не летаем, так как высоты с детства боимся до пачканья трусов. Но, и другим не дадим, дабы экологию не нарушали. А, то сыпят гады сверху всякую мерзость. Так, что функции грин пис в полном объеме выполняем. Клиент не жалуется. Кляуз на нашу работу в ООН не поступало.

— Помню, вы всегда нам эту присказку говорили, — засмеялся Анатолий и пересел за столик. По очереди пожал руки. Мужчины назвали имена. Один, посолидней комплекцией, оказался, к тому же, его тезкой. Второй Сергей, а, бывший командир расчета наведения как был, так и остался Виктором. Официантка быстро принесла заказ. Разумеется, к закуске прилагался графин с холодной водкой. Без нее никак нельзя. Гусары шампанское, чай и сладкое отдают бесплатно дамам — с. Естественно, с прицелом на дальнейшее более тесное сотрудничество в вопросах гендера. Анатолий попытался заикнуться о своей доле в сем деле, но, ему заметили, что сегодня угощают, вроде как получили аванс солидный. В легкой непринужденной беседе выяснилось, что его неожиданные собеседники были все офицерами ПВО. Анатолий целым подполковником, а, Сергей, как и Виктор майором. Лишь у него было звание гвардии сержанта с высшим образованием.

— Чем занимаешься? — поинтересовался бывший командир, и, потянулся к графину.

— Извините, товарищ майор. Я наши традиции знаю, чту, берегу и творчески развиваю. Поэтому нарушать их не потребно. Разливает младший по чину. Себе больше, остальным как уж достанется, — остановил его Анатолий и наполнил рюмки.

— Молодец, — подмигнул его тезка, — на традициях вся наша армия держится. А ты откуда здесь?

— На конкурс в Москву приехал. Вошел в десятку лучших по номинации бытовая фотография. Завтра домой возвращаюсь, вот и решил по Москве побродить.

— Помню, ты же еще в дивизионе в газете свои фотографии и заметки размещал. Минуточку.

Майор достал из небольшой сумки небольшой фотоальбом и показал всем собравшимся. — Вот эти снимки в нашей батарее, как раз Анатолий делал.

— Качественно, художественно, — оценили пэвэошники. — О, Вить, ты оказывается, служил с самим фотохудожником. Теперь можешь в мемуарах отметить. Мол, однажды мне посчастливилось встретиться с знаменитым фотохудожником в боевой обстановке. Над нами в тот день реяли вражеские бомбовозы и штурмовики, а, мы мужественно продолжали без устали их посылать по нужному азимуту…

Так в шуточной беседе незаметно стерлись все должностные границы. Подполковник принялся расспрашивать его о биографии. Да какая она может быть у обычного гражданина, родившегося, и служившего еще во времена СССР? Правда, его усиленно начали рушить в окружении Горбачева. Полтора года оставалось просуществовать. Авиационный техникум, затем после службы в армии, институт. Работа фотографом в газете. Одновременно писал статьи. Как и положено, развал страны встретил с сожалением. Оторопел, когда командир расчета наведения мрачно сказал, что гвардейский дивизион недавно расформировали. Все комплексы вывезли в неизвестном направлении. Городок, стартовые позиции все теперь оказалось брошенным. Лишь банды мародеров выдирают все, что только можно. Одним словом — измена. Дальний гарнизон в глубине карельских лесов, прозванный пэвэошными острословами почему — то «Тайванем», прекратил свое существование.

— Да, за такое надо сразу вешать без суда и следствия! — возмутился ошарашенный Анатолий, — наш дивизион прикрывал фактически весь северный фланг и Ленинград! Наши С- 200 всю Финляндию поперек могли простреливать. Хотя она считается по недоразумению нейтральной, а натовцы там себя, словно дома чувствовали. Теперь же любой враг пройдет! Я же помню, сколько раз мы держали на прицеле натовские разведчики и бомберы. Раза четыре Б-52 вдоль границы ходили. Лично цели сопровождал! В случае чего, разнесли бы их вдребезги!

— Постоянно крутились гады, покою никогда от них не было, — мрачно кивнул бывший командир расчета, — так хочется теперь за это спросить кое с кого!

— Отставить сопли, господа пэвэошники, — хмыкнул подполковник, — не вы одни в таком состоянии. У Сергея точно такая же ситуаевина в дивизионе. От нашего полка одни огрызки остались. После вывода из ГСВГ восемьдесят процентов офицеров уволили. Фактически, выгнали без средств к существованию. В чистом поле жили в палатках с семьями. Почти у всех малые дети. Вспомнишь, волосы дыбом до сих пор стоят. Питались все из полевых кухонь. Продукты поставляли нам, чуть ли не сороковых годов закладки на хранение. Но, службу продолжали нести, как положено. Личный состав держался. Думали, что такие неурядицы временно. Помню, приезжали американцы и европейцы с контролем. А, мы все под открытым небом. Ходили суки, даже своей радости от нашего унижения не скрывали. Одному янкелю я чуть в харю не засветил. Зря меня ребята удержали. Практически издевался над нами. Но, ничего, скоро поквитаемся! Посмотрим, кто кого мордой в грязь макнет!

— Я бы не отказался от такой радости, — вздохнул Анатолий, — зря, что ли я срочную проходил на переднем рубеже. По большому счету современная война идет только между двумя родами войск — авиацией и зенитчиками. Кто кого первым нагнет, тот и победит в конечном итоге. Сегодня пехота, танки всего лишь для поддержки и охраны тыла сил ПВО служат. Да, и, присягу давал защищать Родину.

— Есть возможность такая, — подмигнул ему Виктор, — правда, всем нам подучиться надо немного. Говорят, новая техника будет. А, потом командировка в одну дружественную страну. Там, наконец, оторвемся по полной нашей пэвэошной программе! От всей нашей широкой пэвэошной души врежем! Ты, не думай, тайны здесь особой нет. Мы сегодня вольные птицы. Гуси, если так выразиться. Где хотим, там и служим.

— Если бы взяли, поехал бы, — согласился Анатолий, — да, и, многие наши не отказались бы. Загребло все! Глаза на всю эту «демократию» не смотрят. У нас в городе на заводах сокращения идут. А ведь самый цвет оборонки, самый центр. Вся авиация, космос и ПВО на наших блоках держаться. Всех заставляют кастрюли клепать, и линии сборки уничтожать.

— Если хочешь, присоединяйся к нам, — кивнул подполковник, — ты человек наш, сразу видно. Образование есть, опыт службы тоже. Поквитаемся с «партнерами» за Родину, да, чего греха таить — заработаем.

— За Анатолия ручаюсь, — добавил Виктор, — оператор наведения от Бога. Технику, как свои пять пальцев знает.

— Пойдем, — по примеру таможенника Верещагина кивнул головой Анатолий, — у меня двести боевых дежурств. Настоящие мужчины голову теряют один раз в жизни, как и девушки свою невинность. Все остальное игры на публику. Только на почту заскочу, заявление на увольнение отправлю. За державу не будет обидно!

— Хорошо сказал, по нашему! Давайте выпьем за то, чтобы наши нежные и чувствительные головки самонаведения, даже в самых сложных условиях активного противодействия, всегда поражали нужные цели! — одобрил подполковник.

— Да вы у нас поэт, ваше благородие! Эти слова хоть сейчас на транспарант заноси и вешай для личного состава в кабине наведения!

— А еще лучше в спальне для поднятия, так сказать — боевого духа…

— Не опошляйте, не опошляйте. Если будете себя хорошо вести, я вам еще не такие слова скажу!

— Уже наслышаны, как вы, ваше благородие личный состав на плацу мотивировали в нужном направлении, и ориентации.

Посидели в кафе они славно. Еще пару раз им подносили графинчики с водочкой. Но, господ пэвэошников эти дозы до полного состояния потери ориентации не довели. Зенитчик лицом в пол не падает, он других роняет туда. Потому, что у них появилась идея, ради которой можно рисковать головой. Демократической власти их умения и навыки оказались не нужны. Но, это не значит, что в мире больше некого защищать от полчищ летающих вампиров. Осталось лишь сущая безделица, вогнать в них осиновые колья.

Как ни странно, у его брата, у которого он остановился, такое неожиданное решение родственника завербоваться, удивление не вызвало. Характер Анатолия он знал хорошо, и, его нетерпимость к несправделивости. Если, что — то решил, шел до упора. Он лишь заметил, что речь идет о Балканах. Скорей всего там в самое ближайшее время разгорится самая настоящая война. По, крайней мере, в штабе высшие офицеры не скрывая, прямо говорят об этом, словно о свершившемся факте. Натовцы невиданную активность проявляют. Дома родителям сказал, что решил завербоваться на Север. Мол, повезло, встретил сослуживца, и, тот предложил зашибать деньги на нефтедобыче. Да, и, давно мечтал сделать цикл фоторепортажей из тех дальних мест.

Все равно в стране было невозможно получать достойную заработную плату. Оставался лишь банковский сектор, где можно было получать приличные деньги, добыча сырья. Понятно, к банкам не пробиться, тем более фотографу. Там свои пиявки по родовым связям присосались, будто упыри. Ну, и, разумеется — бандиты. Те за копейки могли убить любого. Перекраситься в бандиты не позволяла совесть. Обманывать и воровать Анатолий не мог никогда. Это вызывало у него настоящее отвращение. Поэтому сама судьба его привела к этому пути.

Через неделю Анатолий вновь поехал в Москву. На Казанском вокзале в условленной точке встретился с знакомыми офицерами. До бывшей части, где в прошлые годы ремонтировали комплексы, на обшарпанной электричке надо было добираться три с половиной часа. Во времена СССР модернизацией систем ПВО занимались не только профильные заводы, но, и специализированные базы.

Ему эта поездка запомнилась огромным количеством побирушек, которые ходили по составу и клянчили копеечку на еду. Некоторые пытались устраивать своеобразные концерты. Исполняли популярные песни. Надо признать, весьма на приличном уровне. Похоже, что бывшие артисты от голода и безденежья с подмостков спустились прямо в народ, в тесноту электричек. У голода есть одно замечательное свойство. Он уравнивает все сословия в плане выживания, когда кусок черного хлеба по ценности и вкусовым качествам превосходит тарелку ресторанного блюда.

В полном вооружении несколько раз прошли группы милиционеров. На одной из остановок услышали стрельбу. Причем, из автоматического оружия. Сложилось такое впечатление, что они попали в прошлое, в годы войны. А, к небольшой станции прорвалась на своих мотоциклах с колясками группа обнаглевших, обожравшихся швейцарским амфетамином немцев из очередной ударной группировки вермахта. Эта стрельба у пассажиров паники не вызвала. Казалось, что уже перестрелки с вооруженными бандами стали обычной нормой жизни. Махновщина в новой обертке. Просто раньше на все это обыватели смотрели на экранах кинотеатров, типа — у них на диком западе так всегда. Теперь же похожие боестолкновения стали рядовым явлением в «демократизируемой» в извращенной форме России. Кто знает, может две банды схватились между собой из — за пачки долларов, или же милиция валила наглухо отморозков. К, счастью, шальные пули в электричку не попали.

Среди пассажиров жертв не было. Тронулись дальше. Лишь женщины на соседней скамейке обсуждали более близкие и приземленные дела, что теперь дачи сплошь обворовывают. Из домов выносят все, начиная от солений, запасов картошки, моркови и свеклы, вплоть до старых телевизоров, холодильников и посуды. Вот в былые годы подобного не было, вспоминали женщины. Даже огурцы с грядок не брали. Местные пьяницы, как огня боялись участкового. А, теперь же милиция с пулеметами толпами ходит, себя охраняют только. Цены растут, инфляция, всякие кризисы, обвалы. Заводы закрываются, и, конца и края этому не видно и не предвидится. Лишь по зомбиящику периодически сообщают, что Борис Николаевич Ельцин, ну, тот самый, который якобы президент могучей державы, и демонстративно обоссавший колеса авиалайнера — своего между прочим, в очередной раз в этом месяце мужественно продолжает работать «с документами» на правительственной даче. Опять же правозащитники грозят в последний раз, но уже на вечно, закопать в землю на двадцать метров в глубину, всяких «сталинистов, краснокоричневых, русских фашистов и нацистов». И, вообще с русским шовинизмом пора кончать, грозились они. Русский патриотизм есть для них, кондовых мерзавцев, последнее убежище. Туда же, в топку церковь, народные песни и древние традиции. В будущее, разумеется, светлое и либеральное, будут отбирать самых достойных и правильно ориентированных. Остальным место на задворках и у мусорных контейнеров. Они никогда не проползут в райские кущи. Чем быстрее подохнут эти тридцать или пятьдесят миллионов, тем лучше для всего прогрессивного человечества. Аминь!

Быдло в этот прекрасный проект не вписалось. Именно эта категория лиц лежит огромной глыбой на пути России к вечным ценностям мира. К славной Европе, где даже последние обыватели в чистеньких сортирах выдавливают из себя пирожные со вкусом клубники и струят шампанским «Мадам Клико». Американские солдаты только дарят всем желающим цветочки и жвачку с ароматом кока — колы и прочей дребедени. Вот и приходится постоянно пинать ленивый до изумления, вечно пьяный русский народ. Не зря «мудрый менеджер всех стран и народов» господин Чубайс заметил, что не беда, коль в могилу загоним миллионы людей, не вписывавшийся рынок. Меньше народа, больше денег на счетах!

По всем каналам транслировали признания заслуженных артистов СССР, как их ежедневно мучили и унижали в проклятом совке. Не успевали лицедеи выйти из дома, и, дойти до своей машины, как тут же к ним подбегали тайные агенты КГБ. На глазах честного народа принимались мучить, издеваться, оплевывать и матюгать их из души в душу. Принуждали прилюдно блудить, развратничать, терять естественную половую ориентацию. Но, творческая интеллигенция, вся, как один героически сопротивлялась подлому насилию со стороны оголтелого совка. Делали все то же самое, но, тайно под одеялом и назло больше и чаще. Даже на кухнях они мужественно показывали кукиши всяким радиоприемникам и телевизорам! А самые идеологически выдержанные, графически ориентированные, самые — самые героические из геройски героических, демонстративно снимали штаны и трусы и трясли в знак протеста гениталиями. Если думаете, что это хохма. То зря. В середине восьмидесятых известные деятели искусств на одной даче в Переделкино так упились, что мужчины и женщины в знак протеста трясли чреслами перед членами политбюро. Разумеется, тех показывали по телевизору. И на этом фоне реформаторы, под радостный визг «лучших людей страны» грозились углубить реформы до последнего жителя страны.

Четверка славных воинов ПВО вышла из электрички, и, направилась к бывшей воинской части. Впрочем, в ту сторону направлялось человек пятьдесят. Судя по их бравой выправке, все были военными, хотя и в штатской одежде. Все они желали записаться добровольцами. Большинство из них не были знакомы, но понятливо улыбнувшись, приветствовали друга кивком головы. Хотя временами некоторые находили знакомых сослуживцев, или же однокашников по военному училищу. Судьба у них оказалась похожей. Всех выбросили из армии без средств к существованию.

Анатолий поразился, как много бывших военнослужащих выкинула на обочину жизни новая «демократическая» власть. В обычной жизни этого не видно. Выброшенные в «запас» терялись на фоне гражданских, стремившихся выжить любой ценой в непростых условиях перманентных реформ.

Бывшая воинская часть совсем не походила на заброшенную и забытую. Ворота с традиционной красной звездой, выкрашены свежей зеленой краской. Ну, куда в армии без нее — родимой цвета «хаки». Кто служил, тот поймет. Даже салаги, и, те поначалу сплошь зеленые. КПП был также побелен, будто к приезду высокого начальства из столицы. Внутри части на старом асфальте виднелись кляксы битума после торопливого ремонта. Чуть дальше за казармами под высокими деревьями просматривались корпуса мастерских и цехов. Огромные склады и ангары окружены двумя рядами колючей проволоки, и, дополнительно между ними поджидала непрошенных гостей развернутая «егоза». На вышках часовые несли охрану от любопытных. Дальше просматривался городок из двух и трех — этажных домов для офицерского и технического состава. С виду образцовая часть. Даже не подумаешь, что совсем недавно наследие бывшего СССР приобрели за копейки, какие — то новоявленные бизнесмены, появившиеся неведом откуда. Главное, откуда у них было столько денег для подкупа нужных лиц, ремонта корпусов? Однако, древняя истина гласит, чем меньше болтаешь, тем меньше напрягаются лицевые мышцы, а, значит, дольше проживешь молодым и красивым.

На КПП всех вновь прибывших проверили и отметили в подготовленных списках. Случайных людей сюда не допускали. Пока добровольцы расписывались, терпеливо ждали своей очереди. Анатолий обратил внимание, что внутри части все были в форме без знаков различия. Наверное, даже так лучше было. Этим организаторы подчеркивали, что все теперь равны между собой без оглядки на прошлые заслуги. Типа, сейчас каждый из них начинает свой пусть с ноля. За это время он сдружился с бывшим командиром, и, завязал приятельские отношения с Виктором и Анатолием. Никто из офицеров не кичился своим воинским званием. По большому счету по уровню образования Анатолий не уступал профессиональным военным. Как заметил подполковник, учитывая опыт работы оператором наведения, Анатолий вполне потянет на прапорщика, или даже младлея. Тем более он имеет образование радиоэлектроника в авиационной сфере. Поэтому разобраться для него в сложных электронных схемах особой трудности не составляет.

К прибывшим добровольцам подошел высокий мужчина, попросил сымитировать подобие колонны. Потому что строй, основа любой дисциплины. А дисциплина это порядок и сплоченность. Победа держится только на этих основных качествах в любой армии мира.

Неспешно повел к бывшему штабу. На плацу их вновь построили, и перед ними с кратким приветствием выступил коренастый, больше похожий на матерого десантника мужчина в такой же форме без знаков отличия. Генерал — майор Виктор Петрович Ананьев. Не давно он выразил несогласие с решением о радикальном сокращении частей ПВО, и об уничтожении снятых с боевых дежурств ЗРК. Его тут же выпихнули в отставку для устрашения других недовольных высших офицеров.

Всем было ясно и без слов. Бравый генерал плюнул на власть, уехал на дачу. Вскоре на него вышли деловые люди, предложили возглавить заброшенную рембазу. Немного подумав Ананьев согласился. У него появилась возможность в будущем посчитаться с очередными претендентами на мировое господство. Он не стал вдаваться в подробности о коммерческой составляющей этого бизнес — проекта. Для него главное держать под контролем техническую составляющую, в чем он прекрасно разбирался. Действительно, с развалом единой системы обслуживания ЗРК, появилась возможность у предприимчивых людей оттяпать часть пирога. Системы ПВО во все времена были прибыльным проектом. Это только в СССР, политическое руководство умудрялось, практически, за копейки поставлять дорогостоящие системы всем странам, где хитроверткие правители прикидывались «сицилистически ориентированными». Кроме этого вбухивали огромные средства, чтобы научить местных работать на этих системах. Вообще системы ПВО это сплав высших достижений науки, экономики, технологий. Сегодня это вершина всего военного искусства, состоящая из многих подсистем.