Нелюбимая

Пролог.

Он снова не приехал домой. За окном уже зияла глубокая ночь и я прекрасно знала, что его задержала далеко не работа или какое-нибудь внеочередное важное совещание. Наверняка уже где-то затерялся среди бесконечной вереницы из элитных ночных клубов и баров с завлекательными неоновыми вывесками. Непременно наутро я снова увижу на воротнике его смятой белоснежной рубашки следы чужой женской помады. Снова встречу взгляд полный боли, раскаянья и гордой ледяной злости. Вряд ли он мне хоть что-то скажет. Просто уйдет спать в отдельную комнату. Потом засядет допоздна за работой в кабинете, а очередной рассвет встретит с недокуренной сигаретой, зажатой между пальцами.

Мы перестали разговаривать друг с другом, даже взглядами встречались через раз. Он ненавидит меня. Я чувствовала эту ненависть, догадывалась о ней, понимала ее природу. Мне было больно оттого, что я превратила нашу жизнь в руины. Такую глупую ошибку я вряд ли когда-либо смогу себе простить. Какие бы разногласия между мной и Германом ни возникали раньше, я никогда не хотела сознательно ему навредить. Не хотела заставлять его страдать. Злилась, это правда, но, чтобы сделать ему больно — нет.

Всё внутри меня переломилось с приходом беременности. Я будто бы очнулась от затяжного болезненного сна и трезво посмотрела в лицо реальности. Ни одна влюблённость или мимолетная слабость не стоили того, чтобы ребенок жил и взрослел без матери. И теперь я это поняла, правда, слишком поздно.

Родители консультировались с разными высококвалифицированными адвокатами, но никто ничем помочь мне не сможет. Одни либо находились под влиянием Германа, другие твердили, что в составленном контракте отсутствовал пункт, связанный с притязаниями матери на ребенка. В любом случае даже без наличия этого контракта в наших семьях всегда было принято, чтобы ребенок оставался с отцом. Такова традиция, потому что ребенок — это наследник и инвестиция. Может быть, именно поэтому многие женщины у нас никогда и не стремились к разводу.

Никакого другого выхода, кроме как подчиниться воли Германа, у меня не осталось. Но такое решение было сродни гибели. Сердце больно сжималось лишь от одной мысли, что моего ребенка отнимут. Заберут, как только я дам ему жизнь. Горькое ощущение, что я всего лишь стала разменной монетой в интересах родителей и собственной неопытности, сводило с ума. Мне было страшно, но я понимала, что сейчас совсем не время опускать руки. Необходимо что-то сделать, исправить ситуацию. А возможно ли это? Как говорится, разбитую чашу не склеишь.

Я тихо прошла мимо приоткрытой двери, что вела в кабинет Германа. Он, как обычно, сидел на кожаном диване, между тонкими изящными пальцами снова тлела сигарета, лицо спряталось в ладонях, а локти вжались в колени. Вся поза моего мужа молча кричала о его бессилии, усталости и отчаянье.

— Уходи, — услышала я задушенное и злое. — Уходи, я тебе сказал! — Герман поднял на меня взгляд своих воспаленных красных глаз.

А я застыла на одном месте как идиотка, даже пошевелить кончиками пальцев не смогла. Муж резко встал с дивана, подошел ближе и с такой силой захлопнул дверь прямо у меня перед лицом, что даже неприятный легкий ветерок коснулся кожи. Я всё испортила…

1.

Сегодняшний день должен был начаться, как и все предыдущие. Сначала сбалансированный завтрак, чтобы ребенок мог получить все обходимые витамины. После этого недолгая прогулка в саду, чтобы подышать свежим воздухом. А потом плановый визит к врачу-гинекологу. Дальше более-менее свободный график отдыха. Я чувствовала себя так, будто легла на сохранение в больницу. А моментами казалось, что меня вообще закрыли в тюрьме. Вначале нашей с Германом семейной жизни я была ошибочно убеждена, что попала в настоящую золотую клетку. Нет, тогда мне просто позволили увидеть только «цветочки». Теперь же Герман контролировал каждый мой шаг, хоть сам и не принимал личного участия в моей жизни. Мы редко пересекались в доме. Ели и спали порознь. По сути, всё начали делать порознь. Только иногда и то случайно сталкивались в гостиной.

В больших черных глазах я отчетливо видела ожесточение и вселенскую усталость. Взгляд стал колючим, пронизывающим до костей и обвиняющим. Я так и не смогла научиться его стойко выдерживать, потому что ощущала болезненный укол вины. Если мы с Германом пересекались в гостиной, то старались быстро разойтись, как ни в чем не бывало, будто абсолютно незнакомые друг другу люди. И тогда день продолжал свой неторопливый ход. Бесцветный, унылый, тоскливый.

Но сегодня вся эта блеклость неожиданно взорвалась яркой белой вспышкой, когда я по обыкновению спустилась к завтраку. Не успев покинуть последнюю ступеньку лестницы, я застыла на одном месте, удивленно посмотрев вперед. Алексей — наш телохранитель — заносил чьи-то чемоданы прямо в гостиную. Я сначала подумала, что возможно к нам неожиданно наведался какой-нибудь дальний родственник Германа. Но это предположение даже не успело в полной мере дойти до сознания, как в дом вошла высокая светловолосая женщина. Я ее слишком хорошо запомнила, чтобы ошибиться, чтобы забыть. Она явилась в дом сразу же после нашей свадьбы. Она же фигурировала в репортажах, когда Герман был в командировке. Теперь эта женщина так просто во второй раз переступила порог нашего дома в качестве долгожданной гостьи. Вслед за ней в гостиную вошел и мой муж. Он улыбался. Впервые за последние три месяца, как я узнала о своей беременности, он искренне улыбался. Меня всю передернуло. Мерзкий укол ревности неожиданно царапнул грудную клетку.

— Доброе утро, — эта женщина еще и наглости набралась, чтобы вежливо и невинно обратиться ко мне.

— Что здесь происходит? — спросила я и всё-таки сошла с последней ступеньки.

— Ничего, — холодно отозвался Герман, буравя меня привычным тяжелым взглядом. — Теперь Лариса будет жить здесь. В этом доме. Думаю, тебе глубоко плевать на то, с кем я стану проводить свое свободное время. Так что… Не обращай внимания, занимайся собой и нашим ребенком.

Такая новость слишком глубоко шокировала меня. Никаких слов и дельных мыслей в голове не возникло. Что всё это значит? Герман решил играть не по правилам? Или Лариса действительно так важна для него, раз он привел ее в дом? В наш, чёрт побери, дом!

У меня сложилось такое впечатление, будто бы я попала в какой-то театр абсурда. Я, муж и любовница. Прекрасная геометрическая фигура! Главное — очень устойчивая. Интересно, и какой угол в этом треугольнике был отведен именно мне? Всё это выглядело крайне противно, даже тошнотворно. Я себя буквально изнутри сжирала, корила за то, что поддалась слабости, довела нашу жизнь до критической точки. Но черт подери! Я не изменяла. Хотя такая возможность была, но я не упала настолько низко. А он… Он привел домой любовницу. Меня это задело и задело сильней, чем я могла предположить.

Эгоист! Эгоист, который совершенно не собирался работать над собой. Зацепин хотел всё и сразу, а не получив этого, просто слетел с катушек. Я практически смогла прикоснуться к нему настоящему. Он умел быть другим, не таким жестоким. Но, похоже, маска полного подонка давно успела прочно укорениться на его лице.

— Что же, — я через силу выдавила из себя улыбку. — Добро пожаловать, — в душе всё стянулось в колючий клубок, но я продолжала улыбаться. — Надеюсь, что мы будем видеться максимально редко. Ваше присутствие, — я обращалась исключительно к Ларисе, — не очень благотворно влияет на моего ребенка. Так что, ведите себя скромно. Гормоны шалят, могу и навредить вашему душевному здоровью, — расправив плечи, хотя больше всего на свете сейчас хотелось сжаться в комок и обхватить себя руками, я гордой походкой направилась в сторону выхода.

Визит к врачу прошел, как всегда, быстро и успешно. Моя беременность протекала очень спокойно и без каких-либо осложнений. Иногда меня, конечно, воротило от тех продуктов, которые я раньше просто обожала, но в целом ничего кардинально не изменилось. После консультации домой возвращаться совсем не хотелось, но Алексей пристально следил за мной и подчинялся исключительно распоряжениям Германа. Поэтому я решила, что по возвращению запрусь в своей спальне и займусь домашним заданием. Удивительно, но Зацепин не наложил запрет на мою учебу, просто теперь я занималась на удаленной основе. Что ж, и на том спасибо.

В доме было тихо, когда я вернулась. Ничто не указывало на присутствие Германа и его пассии. Может, уже уехали куда-то? Тем лучше. Пусть Содому и Гоморру устраивают где-нибудь за пределами особняка. Евгения накормила меня вкусным обедом и снабдила хорошим перекусом. Она беспокоилась, что я могу заработаться и просто забыть об ужине.

— Спасибо, — я встала из-за стола, взяла тарелку с нарезанными фруктами и чай.

— Всё наладится, — вдруг заявила женщина.

Она меня жалела, но я не хотела этой жалости. Не хотела выглядеть совсем уж ничтожной.

Ничего не сказав, я пошла к себе. Поставив тарелку и кружку на туалетный столик, я ушла в ванную. Как обычно, Герман бросил свой пиджак на сушилку. Потом сам же будет его искать и чертыхаться. Мне по большому счету должно быть наплевать на его вещи, но я всё равно взяла пиджак, сложила его и повесила на крючок. Из внутреннего кармана неожиданно выпал аккуратно сложенный квадратик альбомного листа. Я не удержалась, развернула его и увидела собственный набросок. Это была моя зарисовка. Пыталась изобразить Германа, когда он мирно спал в нашей кровати. Надо же… Сохранил. Я как-то и забыла об этом… Удивительно, что муж не разорвал мой рисунок и не выбросил его. Я положила находку обратно в карман и ушла заниматься домашним заданием.

2.

Оставаться совершенно спокойной двадцать четыре часа в сутки, оказалось задачей не такой уж и простой, как я изначально думала. Особенно остро она усложнялась из-за Ларисы, которая в своем коротком шелковом халатике расхаживала по дому так, будто бы уже стала здесь полноправной хозяйкой.

Я отчаянно не хотела поддаваться на все эти дешевые провокации, но отравляющая ревность отлично играла на моих нервах. И откуда она только взялась? Всё было бы куда проще без чувств, без эмоций. Пусть и эта Лариса, и Герман делали, что хотели, а я спокойно занималась бы своими делами. Потом бы родила ребенка, что-нибудь придумала, чтобы остаться с ним или вообще — забрать с собой. И весь этот цирк утонул бы в далёком-далёком прошлом. Но нет… Так просто эта ситуация разрешаться явно не желала.

Время от времени я начала ловить себя на мысли, что слишком остро реагировала всякий раз, когда Герман прикасался этой женщины. Меня это злило. Я ненавидела их двоих. Думаю, у Германа явно присутствовали крупные проблемы с самим собой. Он никогда не был похож на глупого человека. Тупица банально не сумел бы управлять таким внушительным холдингом. Но вот в построении личной и семейной жизни мой муж был слишком слаб. Это звучало грубо, зато справедливо. Единственное, что никак не укладывалось в моей голове, зачем Герман устроил показательное шоу с «гаремом»? Чтобы позлить меня? Вызвать ревность? Причинить мне душевную боль? Или показать, что он и без меня хорошо живет, не загибается, не мучается бессонницей? С некоторыми пунктами попадание оказалось просто стопроцентное. А вот с последним… Тут полная неувязка получалась.

Ни черта Герману не хорошо и спокойно. Я часто ночью подходила к его кабинету. Зачем это делала? Ответа на этот вопрос у меня не было. Просто хотела себе что-то доказать? Может быть. Он никогда не спит в это время. Постоянно сидит на диване всё в одной и той же позе, курит и сверлит немигающим взглядом какую-то незримую точку в пространстве. Тяжелый вздох вырывался из его горла всякий раз, когда Герман выпускал облако дыма. Он страдал. По-своему, но всё-таки страдал. Так зачем же всё это стремился продолжить? Гордец, который не мог хотя бы раз в жизни переломать себя, признаться в собственной глупости и начать всё с нуля.

Из всей этой ситуации выгоду получала исключительно Лариса. Только я понятия не имела, чему она могла радоваться. Тому, что ее просто использовали как инструмент для достижения определённых целей? Или она действительно вообразила, что чуть позже станет законной женой Германа? В общем, этот беспредел продолжал своё существование. Иногда мне казалось, что было бы лучше просто сбежать с Сашей и пусть всё горит огнем. Но не хотела превращаться в полную дрянь, поэтому сделала иначе, из-за чего теперь покой мне мог только синиться.

Герман сегодня уехал на работу рано утром. Погода за окном была неважная, поэтому моя привычная прогулка отменилась. Я расположилась в гостиной и смотрела передачу, посвященную изобразительному искусству. Сегодня выпуск рассказывал о художниках-импрессионистах. Евгения приготовила для меня замечательную овсяную кашу с кусочками фруктов, и день уже по своему умолчанию стал чуточку лучше, чем обычно.

Во время рекламной паузы в гостиную спустилась Лариса, одетая в халат Германа. Я никак не отреагировала на ее появление. Пока еще в этом доме роль хозяйки принадлежала мне и вскакивать каждый раз, когда эта женщина появляется в поле моего зрения, я не собиралась. Вообще в последнее время я пересмотрела многие свои взгляды на жизнь, поведение. И выражать свои протесты открыто теперь не считала нужным. На данный момент я несла полную ответственность не только за свою жизнь, но и жизнь ребенка, а это означало, что многие свои поступки следовало тщательно обдумывать, прежде чем совершать.

Лариса опустилась в кресло и поджала под себя ноги. Это был наш первый раз, когда мы вот так очутились в рамках одной комнаты на длительное время. Я почувствовала на себе ее аккуратный оценивающий взгляд. Вероятно, мысленно она уже прикидывала, могу ли я составить ей достойную конкуренцию. Могу. Хотя бы потому, что обручальное кольцо находилось на моем пальце, а не на ее.

— Я всегда знала, что придет момент, когда Герман вынужден будет жениться на тебе, — вдруг заговорила Лариса. — Думала это так, тривиальный брак по расчёту, но вижу, Зацепина сильно на тебе заклинило. Только не могу понять, почему?

— А если узнаешь, это что-то для тебя изменит? — совершенно спокойно ответила я вопросом на вопрос.

— Возможно. Я его расположения добивалась очень долго, а ты вот так запросто, не прикладывая никаких усилий. Еще и ребеночка по-быстрому заделала.

— Завидуешь?

— Нет. Я своей свободой дорожу, мне дети вот вообще никак не нужны и брак — тоже.

Мне вдруг стало смешно, но я сдержалась, только едва заметно улыбнулась.

— Если бы ты действительно ценила свою свободу, то здесь тебя бы не было. Где свобода, там и гордость, но у тебя отсутствует и то, и другое. И знаешь, мне тебя даже немного жаль.

Лариса много чего хотела мне сказать в ответ, это было заметно по ее взгляду, но она сдержалась. Просто выдохнула, поджала губы и ушла. Мне ее мотивы были неизвестны, непонятны, но сам факт пребывания этой особы здесь, наталкивал на некоторые подозрения. Реклама закончилась, и я продолжила смотреть передачу.

Вечером, уже готовясь ко сну, я стояла перед зеркалом и рассматривала себя с разных сторон. Живот давно стал заметен, но я как-то быстро привыкла к этому, даже внимания не заострила. Прежде мне казалось, что беременность — это не самый счастливый период в жизни женщины. В смысле, постоянная тошнота, поясницу ломит, отекшие ноги и эта извращенная избирательность в еде. Похоже, большинство пунктов из этого списка были сильно преувеличены. Или мне просто крупно повезло, а может, всё еще только предстояло пережить в будущем.

Я не прибавила в весе настолько, чтобы возненавидеть свою внешность. Мне наоборот показалось, что теперь я стала более женственной и мои острые коленки и выпирающие ключицы сейчас выглядели не так удручающе. Бледность на щеках сменилась здоровым румянцем. Странно было осознавать, что все эти изменения, которые мне действительно нравились, принёс Герман. Мы могли бы стать семьей, настоящей. Не сразу, сквозь причинённую боль, но что-то подсказывало мне, что это возможно… Было… Когда-то…

3.

Это утро было одним из тех, когда пробуждение оказалось неторопливым и до мурашек по всему телу приятным. Я проснулась с мыслью, что всё хорошо. Просто. Всё. Хорошо. Я всё еще смутно осознавала то, что я и Герман наконец-то сумели нормально поговорить. Даже как-то не верилось в реальность случившегося. И пусть многие моменты всё еще оставались окончательно нерешенными, тем не менее, кажется, мы сделали огромный и самый существенный прорыв за всё то время, что находились в браке.

Я потянулась в кровати, окончательно проснувшись, но пошарив рукой, ничего, кроме холодной простыни, не нашла. Конечно, я ожидала совсем другого, но пришлось быстро успокоиться тем, что Герман редко позволял себе спать допоздна. Его работа не терпела лени и любых послаблений. Вообще с таким жестким графиком трудно оставаться человеком, тут нужно быть киборгом, не иначе. Собственно, наверное, поэтому Герману и трудно было находить ту тонкую грань, где заканчивалась работа и начиналась личная жизнь.

Поднявшись на ноги, я выглянула в окно. Ясное небо с пушистыми белыми облаками невольно вызвало у меня улыбку. В такое удачное время, когда природного света достаточно много, лучше всего сделать какие-нибудь красивые фотографии или сесть за написание картины. Внутри меня всё, будто бы забурлило и руки тут же зачесались в желании немедленно начать работать. Но для начала нужно было позавтракать, так как распорядок дня еще никто не отменял.

Я вышла из спальни, спустилась на первый этаж и практически прошла мимо кабинета Германа, но в последний момент почему-то остановилась. Дверь была приоткрыта и периферийным зрением я уловила какое-то движение. Первая мысль, которая пришла ко мне в голову, оказалась уж очень неприятной и даже в какой-то мере жестокой. Нет. Герман бы так не поступил со мной. Он, конечно, имел кое-какие проблемы с самим собой, но не настолько серьезные, чтобы заниматься любовью с Ларисой прямо в кабинете, куда в любой момент кто-то мог войти, в том числе и я.

Тряхнув головой, тем самым пытаясь отогнать от себя такие мерзкие предположения, я аккуратно подошла ближе и заглянула в приоткрытую дверь. Лариса стояла ко мне спиной и что-то усердно искала на столе у Германа. Моего же мужа нигде не было видно. Я сразу почувствовала, что здесь творится нечто неладное.

— Что ты тут делаешь? — я зашла в кабинет.

Лариса вздрогнула, заметно испугавшись и совсем не ожидая, что ее здесь застанут.

— А тебе какая разница? — она резко обернулась. — Иди, куда шла.

Тот факт, что Герман не попросил эту женщину удалиться из нашего дома, неприятно царапнул в груди. Я-то думала, что нахождение Ларисы после нашего ночного разговора по умолчанию уже должно быть решено далеко не в ее пользу.

— Что ты здесь ищешь? — я никуда не собиралась уходить. Во всяком случае, пока не услышу внятный ответ.

— Тебя это не касается, — нервно ответила Лариса. — И можешь радоваться, сегодня я уезжаю.

Так всё же Герман решил вопрос. Этот факт меня обрадовал, и я даже не смогла сдержать улыбку. Если честно, то я думала, что история с этой Ларисой окажется куда сложней и длительней. Но нет. И это было странно.

— Рано радуешься, дорогуша. Родишь ребеночка, Герман заберет его у тебя, а ты отправишься обратно к родителям. А на твоем месте буду я. Или ты решила, что Зацепин вот так просто всё забудет и вы заживете долгой и счастливой жизнью? Милочка, ты абсолютно не знаешь своего мужа. И это твоя основная проблема. — Лариса медленно подошла ко мне, так обычно подползает гадюка, чтобы напасть на мышь и проглотить ее.

Эта женщина была не так глупа, как могла показаться на первый взгляд. Она чётко знала куда стоит бить. Ее слова больно задели меня, но я сумела сохранить спокойное выражение лица.

— Какова твоя роль в этой истории? — задумчиво спросила я, выдерживая взгляд Ларисы. — Зачем ты согласилась на весь этот дурацкий цирк?

— Узнаешь, — она как-то странно улыбнулась, будто бы обладала такой информацией, что была сродни настоящей бомбе. — Когда-нибудь узнаешь, но боюсь, что уже поздно будет.

— Что ты несешь? — я нахмурилась. Весь этот разговор абсолютно мне не нравился.

— Да уж, — Лариса издевательски рассмеялась мне прямо в лицо. — Милое личико, а мозгов совсем нет. Наслаждайся супружеской жизнью, пока есть такая возможность, — она вышла из кабинета, ощутимо задев меня плечом.

Я окинула кабинет изучающим взглядом, всё вроде бы находилось на своих местах. Закрыв за собой дверь, я ушла в столовую. Лариса с гордо поднятой головой забрала свои вещи и удалилась из дома. Я смотрела ей вслед и отчётливо ощущала, что роль этой женщины еще не окончена. Может, у меня просто была бурная фантазия, но ничего хорошего ждать точно не придется.

Этот день проходил ровно, как и все предыдущие. Я снова работала, но с той лишь разницей, что всякие плохие мысли не давали мне покоя. Лариса что-то искала в кабинете Германа и вряд ли какую-нибудь свою побрякушку. Тогда что? Деньги? Какие-нибудь документы? Нет. Бред уже какой-то! Кажется, я начала себя накручивать, а оно ведь и не удивительно, с такими-то неожиданными поворотами. Но всё-таки Герман должен был узнать, что эта женщина рылась в его личных вещах.

Вернувшись к работе, я не заметила, как день плавно превратился в тихий безоблачный вечер. Отложив кисти в сторону, я окинула свою почти законченную картину скептическим взглядом. Она мне нравилась, но я всегда старалась не перехвалить себя, ставила каждый раз новую цель, достигала ее, тем самым испытывая себя. Только так будет заметен рост. Во всяком случае, именно об этом твердили мои преподаватели.

— Привет, — я почувствовала легкий, едва ощутимый, поцелуй в шею. — Это для тебя.

Сладкий аромат роз защекотал в носу прежде, чем я увидела их. Красивый букет, который оказалось трудно вот так сразу обхватить двумя руками. Бархатные темно-красные розы с блестящей влагой на нежных лепестках.

— Спасибо, — в моем голосе прозвучало странное недоверие. Наверное, я просто не привыкла к тому, что Герман способен совершать такую приятную для женщин чепуху. — Они восхитительны, — я полной грудью вдохнула тонкий аромат цветов.

4.

Здесь пахло жизнью, а еще корой деревьев, опавшей листвой, хвоей и персиками. Почему персиками? Потому что Герман прихватил с собой целую плетёную корзинку персиков. Он спросил меня, чего бы я хотела и мне вдруг в голову совершенно внезапно пришла мысль именно о персиках. Не скажу, что я их когда-то особенно сильно любила. Слишком сладкие они для меня. А вот теперь, не успела я толком выйти из машины, как рот наполнился слюной в предвкушении встречи с маленьким пушистым фруктом, который, так и дразнил своими оранжево-розовыми боками.

Пока Герман относил в дом всё то, что мы с собой взяли на время нашего небольшого отдыха, я никак не могла надышаться здешним воздухом. Сюда не доносились звуки суетливого города, только пение улетающих в теплые края птиц и тихий шелест легкого ветерка. Запрокинув голову, я рассматривала верхушки многолетних деревьев, удивляясь их по-настоящему исполинской высоте и величию. Мне здесь нравилось.

— Держи, — Герман протянул мне большой пушистый персик и осторожно завернул меня в мягкий плед.

— Спасибо, — я обхватила фрукт двумя руками и не сдерживая себя, откусила большой кусочек. Сладкий сок тут же заструился у меня по подбородку. Я прикрыла глаза от наслаждения. Боже, это ведь просто персик, а у меня такое чувство, что ничего вкуснее я никогда в жизни еще не ела!

— Нравится? — Герман обнял меня сзади и устроил свой подбородок на моем плече.

— Очень! — восторженно ответила я. — Безумие какое-то! Но мой врач говорит, что это нормально, когда так сильно чего-то хочется.

— Когда можно будет узнать пол ребенка?

— А для тебя важно, кто именно родится? — я уже достигла косточки и принялась есть персик, с другой стороны. Наслаждение было настолько огромным, что хотелось даже плакать.

— Нет, — спокойно ответил Герман. — Но разве тебе не интересно? И потом, пора бы начать думать над детской комнатой и ее интерьером.

— В конце недели у меня будет плановое УЗИ. Так что можешь пойти со мной.

— Хорошо. Тогда постараюсь к этому времени уладить все дела на работе, — Герман поцеловал меня в макушку. — Идем в дом, всё-таки здесь прохладно.

— Ладно, идем.

По словам мужа, мы должны были приехать в небольшой охотничий домик. Но «небольшим» его вряд ли можно было назвать. Два этажа, обширная терраса и несколько балконов. Всё выполнено из дерева, причем аккуратно и мастерски.

— Сейчас зажжем камин, а потом можем организовать обед. Ты, наверное, уже проголодалась?

— Совсем чуть-чуть, — я села на диван и наконец-то покончила с персиком.

— Что-нибудь еще хочешь? — Герман забрал косточку.

— Шоколадку, — немного виновато ответила я.

— Аппетит ведь перебьешь себе.

— Ну уж очень хочется.

— Хорошо, — Герман улыбнулся и ушел и минуты через две уже вернулся. — Вот тебе молочный. Подойдет?

— Вполне, — я была похожа на маленького ребенка, но ничего не могла с этим сделать. Такое странное настроение у меня с самого утра.

Наслаждаясь шоколадом, я наблюдала за тем, как Герман возился с камином. Не знаю почему, но в своем маленьком шпионском занятии я находила нечто крайне интересное.

— Что такое? — Герман забросил поленья в уже зажжённый камин и вопросительно глянул на меня.

— Ничего, — улыбаюсь. — Я думала, что ты не из тех людей, кто готов выполнять «черную» работу.

— Почему же?

— Ну, не знаю. Дорогие костюмы, машины, сигара после ужина — это всё про тебя, а вот камин разжигать, как-то не вяжется с твоим образом.

— Не думал, что я со стороны кажусь таким занудным снобом.

— Я совсем не это имела в виду.

— Знаю, не бери в голову. Вообще, чтобы стать тем, кем я есть, мне пришлось хорошенько попотеть. Поэтому никакой работы я не боюсь.

— А разве ты не с самого детства купаешься в роскоши? У тебя ведь были очень состоятельные родители.

— Ариша, хорошо, что ты в семье единственный ребенок, — Герман как-то странно улыбнулся, сел рядом и откусил плитку шоколадки, которую я всё это время держала в руке.

— Почему?

— Деньги — вещь страшная и сильная. Они кого хочешь могут рассорить.

— Так ты поэтому не общаешься с братом и сестрой?

— С Настей у меня хорошие отношения. Она у нас самая младшая в семье, к тому же девочка.

— А брат?

— Тут всё куда сложней, — Герман нервно потер ладони. — Андрей уж очень трудный человек. Он мой брат и этого уже не изменить. Я люблю его и принимаю тот факт, что родственников не выбирают. Но общение у нас не всегда складывается.

— А где он сейчас?

— Если честно, не имею ни малейшего понятия. Вообще-то у него свой бизнес в столице.

— А почему ваши отношения не складываются? — я искренне хотела это понять.

— Из-за денег. Отец завещал всем нам троим свое состояние: Настя с мужем занимается SPA-салонами, Андрей руководит сетью салонов автомобилей, вроде бы как спонсором различных гонок выступает. У меня же бизнес здесь и несколько филиалов в столице. Андрей посчитал, что это слишком большой кусок для меня. Из-за этого у нас и начался разлад.

— Грустно всё это. У него же ведь есть свой бизнес, неужели ему мало?

— Поверь, Арина, некоторым денег много никогда не бывает. Хочется всё больше и больше.

— А если Андрей захочет заявить о своих правах и на твою долю?

— Не сможет, да и я не отдам. Не заставит. У меня своя семья и этим всё сказано.

Решительность и твердость Германа меня положительно впечатлили. Несмотря на то, что между нами происходило, он всё равно чётко понимал свою роль в нашей пусть еще маленькой и не совсем целостной семье.

После этого разговора мы переместились на кухню, чтобы приготовить обед. Хоть я была не сильна по части готовки, но всё же старалась выполнять все указания Германа. Усевшись за небольшую барную стойку, я усердно нарезала сладкий перец для салата и мимо воли размышляла над словами мужа по поводу его семьи. Если копнуть чуть глубже, то и у меня всё было не так просто. Раньше я об этом как-то всерьез никогда не задумывалась, а вот сейчас почему-то…

5.

За то время, что мы провели в охотничьем домике, я вдруг поняла одну простую истину. Когда мы с Германом очень долго находимся вместе в закрытом пространстве, между нами будто искры вспыхивают и воздух становится какой-то особенный, жаркий, пьяный, с едва уловимой сладкой ноткой. Можно долго и упорно утверждать, что приличная разница в возрасте и тот ворох наломанных дров за нашими спинами, неусыпно служат огромным препятствием к полному примирению. Но вообще-то это чушь полная. Нас тянет друг к другу. Что это за сила такая? Не знаю. Просто ты ее чувствуешь всей кожей, каждой клеткой своего тела.

Мне вспомнился тот момент, когда я поссорилась с Германом в кабинете. Увидела его по телевизору с Ларисой и жутко разозлилась. Еще тогда Алина мне говорила, что я банально ревную своего мужа. А я не верила. Не хотела верить в это. Отрицала. Тогда-то я впервые захотела Германа как мужчину. Мы будто бы перенасытились зашкаливающими эмоциями друг друга и отчаянно искали выход, искали глоток свежего воздуха. Душный кабинет, от стен которого отражалось наше общее напряжение… А потом случилось то, о чем я никогда не жалела.

Сейчас ситуация немного повторялась, но только вот наше притяжение не было вызвано отравляющим чувством ревности. Я будто бы открыла для себя совсем другого Германа. А, может, он всегда таким и был, только я этого не видела?

Нам было хорошо даже просто молчать вместе и, пожалуй, это уже совсем другой уровень общения. Когда для того, чтобы понять, какие эмоции плещутся в темных глазах Германа, совсем не нужны слова.

Сегодня мы решили прогуляться к реке. Я вооружилась двумя пушистыми персиками, а в кармане куртки спрятала плитку молочного шоколада. Герман надел мне на голову свою шапку, так как с утра шалил уж очень холодный ветер. Она оказалась большой и вечно съезжала мне на глаза, поэтому муж постоянно ее поправлял.

— Ну всё, — вдруг проговорил Герман.

— Что?

— Зима уже подкрадывается. Холодно.

— Ничего страшного, мы растопим камин и всё будет замечательно, — я не удержалась и принялась есть на ходу. — Холоду присуща своя особенная красота, только получать ее нужно дозировано, чтобы не превратиться в ледышку, — я смущенно захихикала.

— Мне нравится твой смех, Арина, — Герман остановился, чтобы в очередной раз поправить мою шапку.

— Правда?

— Да.

— Знаешь, а мне нравится то, как ты раскуриваешь сигару после ужина, — выпалила я.

— Серьезно? И что же в этом тебе может нравиться?

— Ты в такие моменты выглядишь другим. У тебя такие изящные движения и кольца дыма, которые ты пускаешь. Это очень завораживает. А вообще, только не смейся, но ты еще красиво ешь.

— Арина, ты вгоняешь меня в краску, — Герман засмеялся. — Что-что, а таких комплиментов мне еще никто не делал. Идем, — он взял меня за руку и повел дальше.

— Надеюсь, мы не потеряемся? — я внимательно смотрела под ноги, чтобы не споткнуться об какую-нибудь корягу или камень.

— Нет. Я здесь все тропы знаю. Часто рыбачил. Ты как? Всё хорошо?

— Прошу, не думай, если я беременна, то обязательно больна. Всё прекрасно.

Через пару десятков шагов лес вдруг оборвался, и мы вышли на безлюдный берег реки.

— А почему здесь никого нет? — я осторожно подошла к самой кромке прозрачной воды.

— Этот берег мой, — ответил Герман. — Здесь рыбы немерено, много браконьеров развелось из-за этого. Раньше сетками улов увозили. Теперь я взял под контроль ситуацию.

— Но река ведь большая. Браконьеры могут ловить и в другой точке.

— Могут, но это не означает, что им нужно всё позволять.

— Справедливо. А сам? Ты ведь здесь рыбачил.

— На удочку, — уточнил Герман. — Рыбины две-три, но никак не десятки и сотни.

— Ну, может, браконьерам жить не на что, вот они и занимаются незаконным промыслом.

— Арин, в городе легальной работы сколько пожелаешь. Только у меня в компании достаточно вакансий. Но там работать надо, систематически отчитываться перед начальством, налоги платить, в конце концов. А здесь ты сам себе хозяин. Сколько рыбы словил — всё твое. Так что, не стоит таких людей защищать.

Я ничего не ответила. Герман в этом вопросе разбирался куда лучше меня, поэтому наш спор — бессмыслен.

— Надо будет приехать сюда летом.

— Почему именно сюда? Мы можем поехать к морю, к примеру, на какие-нибудь острова, где растут кокосы и всякие экзотические фрукты. Или просто культурно обогатиться и отправиться на экскурсии к пирамидам или еще куда-нибудь.

— Это всё очень замечательно, — я выудила из кармана шоколадку, отломала себе кусочек и еще кусочек протянула Герману. — Но мне бы хотелось, чтобы наш ребенок сначала узнал обо всей прелести родной природы, а потом уже можно отправиться изучать экзотику.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — Герман съел шоколадку и подошел ближе, чтобы обнять.

Мы долго вот так просто стояли, любовались рекой и впечатляющими лесными холмами, что раскинулись на противоположном берегу. Наслаждаясь одной шоколадкой на двоих и теплом друг друга, мне никакие острова и пальмы не нужны были. Я всегда любила тишину, любила умиротворение. Есть во всём этот что-то неподдельное и красивое.

Когда мы вернулись домой, Герман усадил меня на диван, включил телевизор, а сам ушел на кухню. Я хотела помочь, но он отказался. Листая бездумно каналы, ничего интересного найти так и не получилось. Глупые постановочные шоу, предсказуемые сериалы и реклама на любой вкус и цвет. Я уже хотела выключить телевизор, но случайно нашла спортивный канал. Шли гонки и вдруг мелькнуло знакомое лицо. Саша. Это был он.

В груди что-то предательски ёкнуло, но не так сильно и не так неуправляемо, как это случалось прежде, когда я смотрела любое шоу, передачу, новости, связанные с гонками. Сейчас я понемногу начала понимать, почему мне нравился Саша и почему я себе так упорно вкладывала в голову, что влюблена в него. Ответ оказался банально прост, и я это осознала после разговора с Германом.

6.

Хотелось мне того или нет, но я была вынуждена принять сторону своего мужа. Он был прав, говоря о том, что нервничать мне сейчас никак нельзя. Да я и сама это прекрасно понимала, ведь неважно какой срок — маленький или большой, негативные эмоции в принципе мне противопоказаны. Но пусть я и осталась дома, а тревога всё равно никуда не исчезла.

Я беспокоилась за Алину, ее душевное состояние. В конце концов, она никогда не была для меня чужим человеком. То, что сестра потеряла ребенка, могла понять лишь та женщина, которая сама являлась матерью или только готовилась к этой нелёгкой роли. Я живо помнила тот день, когда Алина узнала о том, что беременна. Гриша был так счастлив, она тоже. А теперь всё разрушилось и обернулось в противоположную сторону. Не знаю, смогла бы я справиться с такой утратой. Даже на секунду подумать об этом было до жути страшно и больно.

Разрывать ту тонкую ниточку, что только-только возникла между мной и Германом, я не хотела. Но не поддержать сестру, я тоже не могла. Тот факт, что она мне звонила, наверняка в надежде получить от меня поддержку, заставлял меня чувствовать себя плохой родственницей. Для чего еще нужна семья, как не в самый трудный момент протянуть руку помощи? Если не родные люди это сделают, то кто тогда?

Герман, как обычно, рано утром уехал на работу. Я не собиралась за его спиной ехать к Алине, тем более что вездесущий Алексей всё равно бы помешал осуществлению этой крайне глупой затеи. После завтрака я села за мольберт и попутно взяла с собой мобильник. Несколько минут телефонного разговора уж точно не навредят мне.

Собравшись с силами, я позвонила сестре. Она долго не отвечала, и я уже решила, что вряд ли это произойдет. Но в последний момент Алина всё-таки подняла трубку и тихим, лишенным всяких эмоций голосом произнесла:

— Привет.

— Здравствуй, солнце, — я взяла в свободную руку кисть, чтобы хоть чем-то занять себя. — Как ты? — осторожно спросила, хотя сам вопрос уже звучал крайне убого. Как? Как? Ну, очевидно же, что Алине сейчас очень плохо.

— Ужасно, — она тяжело вздохнула и рвано всхлипнула.

— Мне очень жаль. Я бы очень сильно хотела тебя помочь, но не знаю, как.

— Пожалуйста, не нужно, — голос Алины сорвался, и она расплакалась. Уж очень мерзко и больно было осознавать то, что ты бессильна перед горем родного человека.

— Прости-прости, — пролепетала я, сильней сжав в руке телефон. — Я не должна была тебе всего этого говорить. Просто… Просто не знаю, как стоит себя правильно вести. Господи, что я несу?

— Всё хорошо, — чуть-чуть успокоившись, выдавила из себя сестра. — Правда. Я ценю то, что ты мне позвонила.

— Ты хотя бы дома?

— Да, уже да.

— Гриша сейчас с тобой?

— Конечно. Ни на шаг от меня теперь не отходит. Сам волнуется. Бледный.

— Хорошо, что вы есть друг у друга. Это сейчас самое главное. Вам нужна поддержка.

— Он у меня самый замечательный, — я слышала и чувствовала, что Алина находилась на грани. Она всегда была человеком стойким и то, что сейчас в такой ужасный момент ей удавалось хотя бы на пару минут взять себя в руки, уже говорило о многом.

— Если тебе потребуется хоть какая-нибудь помощь, обязательно звони мне, слышишь? Я и Герман всегда вам поможем, только не стесняйся и говори, хорошо?

— Конечно, спасибо, Арин. Спасибо за то, что позвонила. Мне нужно идти, позже созвонимся.

— Хорошо. Отдыхай, дорогая. Я люблю тебя и крепко-крепко обнимаю.

Я не стала напирать на сестру, понимая, что ей сейчас совсем не до длинных и бестолковых разговоров. Главное, что мне удалось ей сказать, что она не одна и рядом с ней есть те люди, которые всегда готовы прийти на помощь.

Пусть наш разговор и не был долгим, но быстро и легко абстрагироваться от него у меня не получилось. Дело здесь было не в беременности, гормонах и скачках в настроении. Я сама по себе многие вещи и ситуации принимала слишком близко к сердцу. Работать нормально не получалось из-за проблемы с Алиной. Понимаю, что перемалывать в мыслях одно и то же — не выход, только себе хуже сделаю, но переключить внимание на что-нибудь другое не получалось.

Я не хотела ничего говорить Герману по поводу своего звонка сестре, но неожиданно разболевшаяся голова всё испортила. Вроде бы ничего особенного в этом не было, но голова болела настолько сильно, что перед глазами начали мелькать и пульсировать белые пятна. О работе над картиной, конечно же, можно было смело забыть. Несмотря на все мои уговоры, горничная помогла мне лечь в кровать и немедленно позвонила Герману, а затем и доктору.

К обеду мне стало значительно легче и повода для переполоха я не видела. Врач сказал, что у меня просто мигрень, поэтому в ближайшие несколько дней мне не стоит напрягать зрение, нервничать. Так и хотелось сказать, что я всего лишь беременная, а не больная женщина, которой нужно постоянно лежать, не шевелиться и радоваться всему подряд. Но кто меня станет слушать?

Герман вернулся домой раньше, чем обычно и первым же делом зашел ко мне. Хватило одного его взгляда, чтобы понять — он крайне недоволен.

— Как сейчас чувствуешь себя? — Герман поставил свой кожаный портфель на мой туалетный столик.

— Хорошо, — я ободряюще улыбнулась.

— Врач сказал, что у тебя мигрень.

— Да, но всё уже в порядке.

— И с чем это может быть связано? Не знаешь? — Герман снял пиджак и расстегнул манжеты на своей бледно-голубой рубашке.

— Наверное, из-за погоды.

— Арина, иногда ты бываешь просто невыносимой, — муж не повышал голоса, но его взгляд был куда красноречивей. Я едва сдержалась, чтобы не съёжиться под ним.

— О чем это ты? — я осторожно села.

— О том, что ты мне постоянно врешь. Ты разговаривала сегодня со своей сестрой. Хорошо, что всё-таки прислушалась ко мне и не поехала к ней.

— Про телефонные звонки речи не шло, — сразу же парировала я.

— Не веди себя как маленькая, очевидно же, что и разговоры такие на пользу тебе не пойдут, — Герман развел руками.

7.

Сегодня, пожалуй, был один из тех дней, который сумел сблизить меня с Германом еще на несколько метров. Я собиралась на УЗИ и не думала, что муж подойдет к этому делу очень ответственно. Да, он говорил о том, что хочет узнать пол ребенка и всё такое, но в последний момент у Германа на работе возникли некоторые трудности. Я уже была готова к тому, что сама отправляюсь в поликлинику, как это делала и раньше. Но Герман твердо решил, что именно сегодня все его дела подождут.

Такой поступок очень впечатлил меня. За всё то время, что мы живем вместе я достаточно быстро поняла, что Зацепин дорожит делом, которое основал и вел его отец на протяжении многих лет. Да и вообще Герман тот еще трудоголик, это у него что-то на уровне хронического. Поэтому-то я и была впечатлена его заявлением, что он едет со мной, а уже потом разберется со всеми насущными проблемами.

Алексей молчаливо вел машину, я с Германом сидела сзади. Как для конца осени погода стояла очень даже сносная. Кое-где пробивались солнечные лучи, холод был несильным, а главное – отсутствовал дождь. Герман сидел рядом в красивом бежевом свитере под горло и в темных джинсах. Перепады настроения у меня пока что вроде бы прекратились, и я перестала как одержимая требовать персиков. Кажется, жизнь начала понемногу налаживаться.

- Переживаешь? – вдруг спросил Герман, переплетая пальцы наших рук.

Я никак не ожидала такого внезапного контакта между нами, даже немного смутилась, но руку не убрала. Мне нравилось то, что Зацепин действительно хочет, а самое важное – старается идти вперед.

- Нет, - я улыбнулась и крепче сжала ладонь мужа. Вроде бы обычное прикосновение, а для меня оно было в новинку. Простое. Не для чего-то, а просто, чтобы почувствовать человека рядом.

- А я вот немного нервничаю, - Герман повел плечами. – Даже на собраниях веду себя сдержанней.

- Всё хорошо, - ободряюще произнесла я. – Мы ведь не в роддом едим, пока что.

- Не думал, что я умею быть таким… слабым что ли, - Герман заулыбался.

- А кого бы ты хотел? Мальчика? Девочку?

- Не знаю. Разве это имеет значения? Уверен я буду одинаково любить нашего ребенка, пусть это будет хоть девочка, хоть мальчик, хоть близнецы. Главное, чтобы был здоровым и всё.

- Я тоже так думаю.

Узнать пол ребенка оказалось не так-то просто как я себе это представляла. Малыш очень долго не хотел поворачиваться к экрану, но в конце концов врач с твердостью заявил, что у нас будет девочка. Здоровая девочка. У меня на глазах даже слезы навернулись. Это было такое щемяще-трепетное чувство нежности и чистой радости, которую удержать в себе не получалось. Герман тоже немного расчувствовался и в этот миг мне показалось, что его маска непоколебимого мужчины, который в гневе готов пойти на многие безумства, наконец-то, дала трещину. И если честно, такой Герман мне нравился намного больше, такого Германа по-настоящему хотелось полюбить. Домашний, родной, искренне радостный.

Когда мы покинули кабинет УЗИ, я остановилась у автомата с батончиками. Если с персиками я вроде бы как распрощалась, то вот с шоколадом – нет. Жутко хотелось съесть какой-нибудь шоколадный батончик с орешками и выпить томатного сока.

- Может, потерпишь, когда мы домой приедем, там уже пообедаешь? – мягко поинтересовался Герман, пока я усердно искала мелочь в кошельке, так как кредитки автомат не принимал.

- Нет, очень хочется сейчас, прям слюнки текут.

- Тогда и мне возьми, - Герман поцеловал меня в макушку.

Когда я добралась до батончика, можно было спокойно выходить на улицу.

- Знаешь, раз уже известен пол ребенка, то возможно мы могли бы поехать в какой-нибудь детский магазин. Что скажешь? – спросила я с набитым ртом. – Или ты будешь занят?

- Думаю, я часок выделить смогу, - ответил Герман с аппетитом съедая свой батончик.

Подъехав к большому двухэтажному детскому магазину, мне уже не терпелось зайти внутрь.

- Можешь идти, - предложил Герман. – Я сейчас сделаю пару рабочих звонков и присоединюсь к тебе.

- Хорошо.

Я вышла из машины, поднялась на крыльцо и отчего-то вдруг обернулась. Не знаю, зачем сделала это, просто создалось впечатление, что кто-то наблюдает за мной. Глупости какие-то! Я обвела быстрым взглядом противоположную сторону улицы и увидела мужчину в черном пальто, что было нараспашку. Человек просто стоял, спрятав руки в карманах и смотрел вперед именно туда, где находилась я. Расстояние между нами было большим, поэтому отчетливо рассмотреть незнакомца я не смогла. Но вот сомнений по поводу того, что он смотрел на меня, почему-то не возникло. Стало даже жутковато.

- Ты почему здесь стоишь? – спросил Герман, подходя ко мне.

Я вздрогнула, немного испугавшись от неожиданности и перевела взволнованный взгляд на мужа.

- Арин, ты чего? – Герман насторожился.

Вновь глянув на противоположную сторону улицы, я никого подозрительного не увидела. Просто обычные прохожие, спешащие по своим делам, проезжающие мимо машины. Наверное, показалось.

- Нет, нечего. Всё в норме.

Покупки для будущей детской напрочь выветрили из головы совсем уж дурацкие подозрения и страхи. Да и вообще, последующие несколько дней я не думала ни о чем плохом, потому как дел было совсем невпроворот. Несмотря на то, что Герман много работал, он быстро нашел хорошего дизайнера, который немедленно приступил к работе над будущей комнатой для нашей дочери. Конечно, для меня это всё было уж слишком. Почему просто нельзя всё сделать тихонько и уютно? Но Герман был настроен решительно к тому же заботы с покупками детской кроватки и вещей на первое время уж больно сильно его вдохновили. Поэтому я не стала препятствовать отцовским позывам своего мужа.

В перерывах между университетскими заданиями и контролированием процесса создания нужного интерьера в детской, я никак не смогла избавиться от одной-единственной тяжелой мысли, касательно Алины. Вот хоть что мне делай, а я всё равно думала о своей бедной сестре. Хоть и понимала, что ничем дельным помочь ей сейчас не могу, а на душе всё равно тяжко было.

8.

На благотворительном вечере, как обычно, собралось множество состоятельных людей. Все элегантно одеты, женщины красиво накрашены, мужчины с ровной осанкой. В общем гости выглядели и вели себя именно так как подобает на светских мероприятиях. Я себя чувствовала в этом обществе и обстановке в целом гораздо уверенней, чем прежде. Наверное, статус жены Зацепина так положительно сказался на мне. А, может, я просто начала взрослеть и принимать свою жизнь, которая уже давненько перестала быть новой. Всё-таки я же не вчера вышла замуж. Просто я только-только приняла все грани своего нынешнего положения.

Герман выглядел великолепно. Классический темный смокинг прекрасно смотрелся на крепкой фигуре моего мужа. Он весь такой расслабленный и улыбчивый. Не знала бы, что Зацепин предприниматель, решила, что он настоящая кинозвезда. Все ему улыбались, старались пожать руку и перекинуться хотя бы парой слов. Вроде бы вечер не наша семья организовывала, и мы здесь на равных правах гостей, а всё равно пользовались особым интересом общественности. Не обходили стороной и меня: делали комплименты и поздравляли со скорым прибавлением.

- Всё хорошо? – заботливо спросил Герман, когда волна общего интереса к нам, наконец-то схлынула.

- Да, - я взяла с подноса бокал сока и сделала пару глотков.

- Если почувствуешь себя нехорошо, ты только скажи, и мы сразу же отправимся домой, - Герман внимательно смотрел на меня, а мне отчего смешно стало. – Почему смеешься?

- Трудно свыкнуться с тем, что ты умеешь быть таким… милым, - хихикнув, ответила я.

- Это у меня бывает, но только с очень-очень близкими людьми, - прошептал Герман мне на ухо. – Надеюсь, ты простишь, если я оставлю тебя ненадолго?

- Попробую.

- Не скучай, - муж кратко поцеловал меня в кончик носа и уверенной походкой направился к небольшой группке мужчин, которые что-то обсуждали между собой.

Не скажу, что я чувствовала себя одиноко и покинуто, ну в конце концов, мне давно не десять лет. Но среди всех этих людей, которых я знала заочно, сквозило ощущение собственной чужеродности. Вроде бы я и сама родилась в достаточно богатой семье и знаю, что такое высший свет, но чувства единение с этим миром на все сто процентов отсутствовало.

Жаль, что Алины не было рядом. Но с другой стороны, это даже к лучшему. Она с Гришей активно готовится к небольшому отдыху на островах, который для них устроил Герман. Там их ждет целый комплекс различных процедур, включая йогу, медитации, массажи и даже сеансы психолога. Очень надеюсь, что всё это хотя бы немного поможет сестре прийти в себя. Гриша на днях звонил Герману, чтобы поблагодарить его за такой неожиданный сюрприз. Говорил, что Алина перешла в ту стадию отчаянья, когда начинаешь во всем винить себя. Бедная моя. Она не заслужила тех испытаний, что свалились ей на голову.

Осушив бокал с соком, я поставила его на пустой поднос и хотела потянуться за новым, но внезапно, кто-то мне сам его подал. Я подняла глаза и встретилась взглядом с незнакомым мне мужчиной и вдруг словила себя на мысли, что этот взгляд где-то уже видела.

- Добрый вечер, - неожиданно возникший спутник, протянул мне бокал с апельсиновым соком.

- Добрый, - я приняла бокал, но пить из него не решилась. Не то что бы я брезговала, но внезапно расхотелось. – Мы с вами знакомы? – Герман не так часто знакомил меня со своими партнёрами, но мало ли, может быть, кого-то упустила?

- Вы меня вряд ли знаете, - мужчина расплылся в такой странной, вроде бы на первый взгляд доброй улыбке, но что-то неуловимое продолжало меня в нем настораживать. Высокий, с цепким взглядом карих глаз. Мороз по коже невольно пробежался и змейкой прошелся вдоль всего позвоночника. – Зато про жену Зацепина знают многие. Признаюсь, мало кто верил, что Герман всерьёз решил устроить свою личную жизнь. Он у нас человек непостоянный, я бы сказал любвеобильный, - снова эта улыбка, только теперь не мороз терроризирует кожу, а внезапно вспыхнувшее желание стереть самодовольство с лица непрошенного компаньона на этот вечер.

- Вот как, - хмыкнула я, стараясь незаметно найти Германа взглядом. Как назло, его нигде не было видно.

- Но как погляжу, вам удалось укротить строптивца. Очень похвально, - намёк явно был на мою беременность. Да что же все к ней пристают как к чему-то такому, редкому и определённо из ряда вон выходящему?

- Думаю, некоторые аспекты моей жизни с Германом вряд ли какого-то должны касаться, - вежливо ответила я. Вроде бы и нет повода нагрубить этому странному человеку, а с другой стороны, хотелось ему дать понять, чтобы немедленно отстал со своими не очень-то уж приятными речами.

- Понимаю-понимаю. Ни в коем случае не хотел вас как-то задеть или обидеть. Просто наслышан о том, что вы совершенно не были рады этому браку. Даже вроде бы нашли себе любовника?

А вот это уже было откровенное хамство и даже провокация. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы утихомирить и без того нестабильное настроение. Теперь оно всё чаще давало сбой и порой так невыносимо хотелось плакать, причем без какой-либо весомой причины.

- Откуда вам известны такие подробности моей личной жизни? – спокойно спросила я. – Работаете журналистом и вынюхиваете материал для светской хроники?

- Нет. Я не журналист. Просто в нашем тесном кругу бизнесменов циркулируют свои сплетни.

- Это очень мило, только я не горю желанием слушать всю эту чушь, - я продолжала глазами искать Германа и наконец-то нашла. Он меня заметил и уже стремительно направлялся в нашу сторону, плотно сжав кулаки. Что-то мне подсказывало, сейчас должно произойти нечто достаточно неприятное.

Стало нехорошо, то ли от мерзких реплик незнакомца, то ли от гневного вида мужа. Отставив бокал, я шагнула назад потому что находиться рядом с этим человеком вдруг стало совсем уж невыносимо. Через секунду крепкая рука Зацепина легла мне на поясницу, оповещая о том, что теперь я под надежной защитой.

9.

Когда мы вернулись дамой, мало что изменилось. Герман всё равно никак не мог успокоиться. Я решила, что будет лучше, если действительно не трогать его какое-то время. Может, перебеситься и сам расскажет, почему так остро, я бы даже сказала, болезненно-ненормально реагирует на собственного брата. Чутье буквально вопило о том, что такая бурная неприязнь, настоящая ненависть никак не связана с финансовыми делами. Во всяком случае, это не история Германа. Он над каждой копейкой не трясётся, а значит, деньги и вправду здесь ни при чем.

Муж заперся в кабинете и долгое время никого не впускал к себе и сам не выходил. Я за это время успела принять душ и осмотреть проделанную за день работу нанятого дизайнера и рабочих. Детская комната обещала быть прекрасной, а главное удобной и вместительной.

После осмотра, я немного позанималась домашним заданием, а уже к позднему вечеру расположилась в гостиной с ноутбуком. В социальных сетях я прежде редко сидела, без надобности они мне были. А теперь, когда я учусь, пусть и дистанционно, иногда общаюсь с однокурсниками, узнаю последние события, что произошли в университете.

Бездумно листая новостную ленту, я краем глаза заметила, что горничная тихонько пошла с подносом к Герману. Я надеялась, что он хотя бы поест нормально, но нет. Его крик было слышно чуть ли ни во всем доме. Я побежала на помощь несчастной девушке, на чью голову неожиданно обрушился незаслуженный хозяйский гнев.

- Пошла вон! – рявкнул Герман и хлопнул дверью прямо перед носом служанки, да с такой силой, что стекла в коридоре задребезжали.

Это уже просто ни в какие рамки не вмещалось. Ко всему прочему послышался звон битого стекла – муж что-то разбил у себя в кабинете.

- Дорогая, - обратилась я к девушке. – Не расстраивайся, ты ни в чем не виновата. Отнеси поднос и можешь быть свободной. Пару дней отдохнешь, хорошо?

Служанка только быстро кивнула и скрылась из поля моего зрения. Я несколько минут просто стояла в коридоре, не решаясь что-либо предпринять. Но в конце концов, осторожно постучала в дверь.

- Что я непонятного сказал? – Герман выглянул из кабинета и обжег меня обозленным взглядом.

- Можно к тебе? - тихо спросила я.

Он ничего не ответил, только открыл дверь шире, пропуская меня внутрь. Что же, это уже было неплохим началом. В кабинете всё провоняло сигарным дымом, поэтому я первым делом открыла окно, несмотря на то, что на улице уже давно стало холодно. На дорогом персидском ковре валялись осколки разбитого графина с водой. Герман потушил сигару и рухнул в свое кресло, откинув голову на мягкую спинку.

- Что происходит? – спросила я, сделав неопределённый жест руками, потому что совсем не понимала, что сейчас творится с моим мужем.

- Ничего, - устало ответил он, не поднимая головы.

- Герман, я не слепая и уж точно не глупая, даже несмотря на то, что намного младше тебя. С тобой что-то происходит, не хочешь поделиться? В конце концов, мы не чужие друг другу люди.

- Ты действительно хочешь знать? – Герман с каким-то удивлением посмотрел на меня, будто бы я сейчас сказала что-то такое, чего никогда прежде не говорила и чего в принципе человек сказать не мог.

- А тебе было проще, когда я испытывала равнодушие к тебе?

- Вообще жить куда проще, когда чувств нет совсем, - философски ответил Герман. – Разве нет? Чувств нет, эмоций нет, живешь себе спокойно и горя не знаешь.

- Или ты выкладываешь, что с тобой происходит, или я не знаю, что с тобой сделаю, - на самом деле, такие вот речи Германа не на шутку взволновали меня, даже напугали.

- Ничего особенного. Просто, когда я тебе рассказывал про своего брата, то многие детали наших родственных отношений не озвучил, - муж криво улыбнулся, будто пытаясь скрыть за этой неудачной улыбкой боль.

- И что же это за детали? – я медленно опустилась на стул, что стоял напротив письменного стола Германа.

- Я стараюсь не общаться с Андреем не только потому, что он уже давно глаз положил на мой бизнес, а еще и по той причине, что братец давным-давно увел у меня женщину и сам женился на ней. И к слову, всё еще с ней живет и даже дети у них есть. Думаю, теперь нетрудно догадаться, почему я с катушек слетел, когда неожиданно увидел его рядом с тобой.

К чему-то подобному я была подсознательно готова, но всё равно хотелось надеяться, что дела обстоят не настолько драматично. Куда уж мне жаловаться на собственные семейные перипетии, когда у Германа произошло ТАКОЕ! Никаких вразумительных слов просто не находилась. Как бы там ни было, но, к примеру, мои отношения с сестрой всегда были теплыми и доверительными. Поэтому трудно поверить, что в других семьях, оказывается бывает иначе.

- Ты не доверяешь мне? – тихо спросила, когда тишина между мной и муже затянулась уже до неприличия.

Думаю, такой вопрос был весьма логичен и уместен с моей стороны, ведь и я некоторое время назад не отличался особой любовью к тому, что меня выдали замуж на добровольно-принудительной основе.

- Арин, да причем здесь ты? – нервно проговорил Герман, вскочив с кресла и шагая туда-сюда по кабинету. – Тут как раз дело совершенно не в тебе. Просто Андрей… Не знаю. Я с юности испытывал перед ним какой-то комплекс неполноценности. Уже какая-то прям фобия развилась. Может, если бы я просто встретил его на вечере, то как-то спокойней повел себя. Но заметив братца рядом с тобой… Просто полетел с катушек. Я знаю какой Андрей и жутко не хотел, чтобы он наплел тебе всякую ерунду, или как-то обидел, или еще что-то. Да, у меня проблемы с головой и контролем эмоций. Признаюсь, - Герман, наконец-то, остановился и тяжело вздохнул. – Может и трудно во всё это поверить. Я вроде, как и не мальчик давно, только возраст на какие-то комплексы и страхи совсем не влияет, а жаль.

- Не знала, что всё это сидит настолько глубоко в тебе, - я с искренним сочувствием посмотрела на мужа. – Но мне кажется, что Андрей прекрасно осведомлен о том, что тебя тревожит поэтому и провоцирует. А ты не должен был поддаваться, понимаешь? Раз уж так сложилось, что ваши отношения вряд ли смогут когда-нибудь наладиться, то тебе просто нужно его игнорировать.

10.

Как я и говорила, всю следующую неделю в газетах так или иначе всплывал инцидент, произошедший на благотворительном вечере. Эту тему рассматривали и комментировали со всех возможных сторон, откапывая всё новые детали и придумывая кипу новых, несуществующих. Всем было крайне интересно рыться в причинно-следственных связях недавней потасовки. Неожиданно начали давать краткие интервью завистники, конкуренты и недруги Германа. Они все отчего-то решили, что лучше остальных знают, почему мой муж поступил таким не самым правильным образом. Ну да, все всегда всё знают. Честно, было просто омерзительно оттого, что в погоне хоть за какими-то деньгами, люди не смущаясь, откровенно лгали прессе.

- Плевать, - каждый раз, когда Герман просматривал очередной свежий выпуск газеты, он произносил только это слово.

В какой-то степени ему может и было плевать, но всё же Герман продолжал методично читать всю эту ересь, пока конфликт и все грязные сплетни вокруг него не сошли на нет. Даже мои родители не смогли сдержать любопытства и поинтересовались у меня насчет всех подробностей случившегося. Оказывается, людям трудно отказать себе в возможности кому-либо перемыть кости. Будто заняться больше нечем! Я твердо решила никому ничего не рассказывать, потому что, это наше с Германом личное дело и даже родителям о нем знать не обязательно.

Когда всё наконец-то улеглось, можно было с облегчение вздохнуть и вернуться к обычной размеренной семейной жизни. Алина вроде бы начала понемногу приходить в себя. Совсем чуть-чуть, маленькими шажками, но это уже был существенный прогресс. Я искренне радовалась тому, что моя небольшая затея с курортом, вроде бы как, начала действовать.

Время стремительно побежало вперед, приближался Новый год. Моя первая сессия уже была удачно закрыта. Всё было настолько хорошо, что невольно возникал страх спугнуть это самое «хорошо». Вспоминая то, как начиналась моя жизнь в этом доме, и какая она теперь, с трудом верилось, что все эти события уместились в меньше, чем в один год.

У Германа была запланирована последняя командировка в рабочем графике, после которой, он сможет с чистой совестью отдохнуть в период новогодних праздников. Отпускать мужа на этот раз оказалось до безобразия трудно. Наверное, в силу вступила та самая пресловутая привычка. Да и не только она. Просто рядом с Германом мне всегда как-то спокойней. В последнее время я отчего-то начала ощущать себя тревожно, хотя нет ни единой причины для подобного состояния.

- Это всего лишь на несколько дней, - промурлыкал мне куда-то в шею Герман, когда мы лежали утром в кровати, наслаждаясь совместным пробуждением.

- Знаю, - я так тяжко вздохнула, будто мы навсегда прощались. Ну что за чепуха в голову лезет?! – А отложить никак нельзя эту командировку?

- Ариш, если я постоянно буду всё откладывать нам банально не на что станет жить, - Герман нежно улыбнулся. – Не переживай.

Муж уехал к обеду. Я еще долго бесцельно слонялась по дому, потому что абсолютно нечем было заняться. И это безделье так сильно оглушало. Я привыкла к тому, что постоянно что-то нужно успеть, проработать, прочитать. А теперь, когда занятия начнутся только в конце января, я вдруг почувствовала себя какой-то бесполезной. Наверное, я просто разучилась отдыхать и при этом не испытывать чувства вины.

Удобней разместившись у себя в спальне, я взяла ноутбук. Может, стоит что-нибудь посмотреть или перебрать все файлы и наконец-то почисть рабочий стол от университетских методичек? В общем, я принялась расчищать свой несчастный ноутбук. Кое-как справляясь с этим, я увидела внезапно всплывшее в нижнем правом углу экрана окошко с сообщением. Нажав на него, я тут же перешла на свою личную страничку в социальной сети. Писал некий Алекс. Судя по тому, что нет ни фотографий, ни личной информации, даже имя просто ник, причем довольно банальный.

«Привет»

Гласило краткое сообщение от незнакомца.

«Фейки мне не нужны»

Я уже хотела было заблокировать сомнительного пользователя, но увидела следующее сообщение.

«Не узнала? Так и думал:-)»

«Кто ты?»

Стало как-то немножко неуютно.

«Догадайся»

Настроения отгадывать загадки у меня совсем не было. Да и не люблю я это дело. Почему нельзя всё прямо сказать, к чему этот цирк? Вообще не понимаю, зачем человек регистрирует страничку под чужим именем?

«Может, просто сам скажешь?»

«Эх! Что-то ты совсем неромантичная стала. Хотя с таким-то муженьком, оно и неудивительно»

И тут меня будто бы холодный, колючий такой и невероятно порывистый мороз прошиб, пробежался змейкой по позвоночнику, растекаясь по венам, достигая кончиков пальцев. Я, наверное, еще минуту сидела, перечитывая одно и то же сообщение, будто бы оно вот-вот должно открыть мне какую-то древнюю тайну. Не думала, что так отреагирую. Казалось, что всё это как-то уже неважно и давно оставлено в прошлом. Руки немного задрожали, но я, пересилив внутренний переполох, задала вопрос, который моментально неприятно зазвенел в голове.

«Саша?»

Некоторое время ответ не приходил, даже привычные маленькие точки, что мелькают на поле сообщений, указывая на то, что собеседник пишет, сейчас отсутствовали. Может, я напрасно саму себя перепугала? Стопроцентно какой-нибудь чудак или чудачка, которая «ходит» по чужим профилям непонятно зачем. Слабое оправдание и я это понимала, но пусть лучше будет такое, чем…

«Да»

Этот краткий ответ вырвал из меня задушенный вздох.

Я отняла руки от клавиатуры, будто бы она меня внезапно сильно обожгла. Испуг оказался немаленьким, хотя это всего лишь переписка, ответ человека, которого я оставила за пределами своей новой спокойной жизни. Скорей со мной сыграл элемент неожиданности, вот я и дёрнулась, как ненормальная.

11.

Я была в восторге, будто маленький ребенок и причин для такого настроения оказалось предостаточно. Во-первых, Герман вернулся из своей командировки и это говорило о том, что последующую неделю он проведет дома, даже в офис свой никуда не поедет. Во-вторых, буквально минут десять назад в дом внесли большущую пушистую ёлку, что сразу же наполнила гостиную приятным ароматом хвои. Правда, Алексей совсем не был в восторге от этого, потому что он помогал вносить ёлку и теперь весь обсыпан маленькими зелеными колючками. Герман переговорил со своим вездесущим водителем и охранником в одном лице, а после отпустил числа так до пятого в небольшой отпуск. И это был третий пункт, из-за которого я прибывала в поднесённом настроении.

Не то что бы я прям уж совсем не переносила Алексея, но и своим другом назвать однозначно не могла. Когда он бывал дома, я чувствовала себя неуютно, потому что знала, этот человек всё донесёт Герману, стоит лишь мне сделать шаг влево. Преданный этот Алексей, даже слишком.

Когда ёлку установили, я вызвалась самостоятельно ее наряжать. Сидя на пушистом ковре в окружении различных коробок с блестящими игрушками всевозможных форм и цветов, я выбирала именно те, которые, по моему мнению, больше всего могли бы подойти. Герман расположился в кресле и закинув ногу на ногу, читал что-то в своем планшете.

Если честно, то про тот инцидент с внезапным появлением Саши, я уже как-то и забыла. Если он не глупый, то поймет, что между нами ничего нет и быть просто не может. Жертвовать своим ребенком во благо каких-то глупых мечтаний, я уж точно не собиралась.

- Тебе помочь? – вдруг спросил Герман, пряча планшет в чехол.

- Разве что подцепить игрушки туда, куда я не достаю.

Муж охотно принялся за дело и это было так по-домашнему уютно и спокойно. Я временами поглядывала на него, одетый в обычные спортивные штаны и тонкий свитер, что так красиво выделает его плечи и подтянутую фигуру в целом. Честно, понятия не имею, как Герману удается балансировать между грозным начальником и милым, спокойным мужчиной. Я частенько слышала, как он по телефону кого-то из работников отчитывает. Картина не самая приятная. Голос стальной, взгляд тяжёлый, сосредоточенный, тело всё напряженное, будто готовится к смертоносному прыжку. В такие моменты я старалась мужа не трогать, более того, вообще предпочитала находиться где-нибудь подальше от него. А сейчас наоборот – хочется прижаться щекой и вдохнуть аромат дорогого одеколона, смешенного со сладковатым запахом недавно выкуренной сигары.

Не знаю, как так получилось, но я обхватила Германа руками и вжалась лбом ему между лопаток. Он как раз в этот момент игрушку вешал на одну из веточек ёлки, а ощутив мое прикосновение, замер.

- Солнце, ты чего? – мягко спросил Герман, накрыв мои руки на груди своей крупной теплой ладонью.

- Ничего, - вздохнула я и немного отстранилась, чтобы муж повернул ко мне лицом.

- Что-то случилось? – он погладил меня по голове. Так обычно гладят детей или какого-нибудь котёнка… очень дорогого сердцу котёнка. Еще и смотрит так невыразимо нежно, из-за чего в груди начинает щемить от затапливаемого чувства радости и умиротворения.

- Нет, - немного хмурюсь. – Всё просто замечательно и знаешь, - я заглянула Герману в глаза, - мне так хорошо и спокойно с тобой.

- Рад это слышать, - он поцеловал меня в висок. – Мне тоже спокойно с тобой, только вот…

- Что? – я напряглась.

- Ничего, - Герман улыбнулся. – Давай я дальше сам, а ты лучше отдохни.

Я не стала спорить и теперь пришла моя очередь ютиться в глубоком мягком кресле, а мужу разбираться с ёлкой. Внезапно завибрировал мой телефон, который я по дому носила в кармане просторного сарафана. Живот уже давненько заметно округлился и весь свой привычный гардероб пришлось сменить на легкие сарафаны, платья и не обтягивающие брюки. Немного коробило то, что я прибавила в весе, думаю, это стресс для каждой женщины, особенно, когда всю сознательную жизнь, не весишь больше пятидесяти пяти килограммов. Но ведь это всё временное.

Вынув телефон, я разблокировала экран. Думала, что кто-то из родных сообщение оставил, но нет. Открыв окошко уведомлений, я увидела новую заявку в друзья и краткую приписку: «Мне без тебя очень плохо». Профиль носил имя «Саша». Ну что же это такое?! Я глянула на Германа, он продолжал спокойно наряжать ёлку, даже не подозревая, что его жене здесь и сейчас несостоявшийся любовник пишет. Прикусив губу, я и этот профиль заблокировала, а в груди что-то всё равно неприятно кольнуло.

Телефон снова завибрировал, и я увидела новый запрос в друзья. Видимо, Саша уже предусмотрел мой недвусмысленный ответ и вооружился еще одним аккаунтом, откуда он его только взял?! Плохо ему без меня. Да уж, а как же! Настолько было плохо, что он только сейчас напомнил о себе. Я испугалась. Испугалась внезапно возникшей обиды. Арина, да что с тобой такое?! Тебе должно быть глубоко наплевать. Тоже мне, нашла на кого обижаться.

Новый аккаунт пошел по тому же нехитрому пути, что и два предыдущих. Поковырявшись в настройках, я скрыла возможность писать мне сообщения, а если Саша снова начнёт атаку, то по умолчанию уйдет в подписчики. Я и знать об этом не буду, если только сама намеренно проверить не захочу.

- Я всё, - торжественно объявил Герман, отойдя от ёлки, чтобы взглянуть на проделанную работу.

- Молодец, - похвала вышла какая-то вялая и муж, почуяв это нутром, обернулся.

- Солнце, что с тобой?

Похоже, нормально скрывать эмоции у меня никогда не получится. Не человек, а какая-то открытая книга, что ни произойдет, сразу же это по мне можно определить.

Я поставила на блокировку телефон и уже хотела честно ответить Герману, потому что такая странная навязчивость Саши меня действительно напугала. Но в дверь неожиданно позвонили, и я лишь буркнула, что-то в роде «у меня всё нормально».

12.

Встретив полночь, а вместе с ней и Новый год, мы какое-то время посидели за праздничным столом, а затем перебрались в гостиную, поближе к камину. Я и Герман заняли место на диване, Настя разместилась на широком подлокотнике кресла, в котором уже сидел Олег. Мои же мама с папой извинившись, ушли спать. Они давно привыкли ложиться в определённое время и если этого не случалось по каким-либо причинам, то выработанная за многие года привычка, всё равно не позволяла долго сопротивляться.

Герман любезно заварил всем нам зелёный чай и принес малиновый пирог, который испекла Евгения еще перед тем, как уехать домой к своей семье.

- Безумно вкусно, - нахваливала Настя десерт. – Боюсь, что через пару дней на мне ни одно платье не сойдется.

- Не беспокойся, я тебя любой буду любить, - Олег нежно поцеловал свою жену в плечо, а затем прямо из ее рук откусил пирог.

- Эй! Это мое, - беззлобно возмутилась Настя, но всё же позволила Олегу укусить пирог еще раз. - Мусь, повар у тебя просто замечательный. Знаешь еда, как будто мамой приготовленная, - девушка улыбнулась Герману.

- Почему именно Муся? – спросила я, медленно отпив из своей кружки чай, уж очень горячим он был.

- Всё просто, - начала Настя. – На это есть две причины. Когда я была маленькая, то мне трудно давалось произношение его имени. Коверкала просто безбожно. Поэтому долгое время Муся у меня безымянным ходил. А когда логопед помог мне, проблема вроде бы исчезла. Но Герман звучит всё равно как-то грубо, неестественно что ли. А нормального сокращения для такого имени я не нашла. Вот он и стал у меня Мусей. Песенка детская была про котёнка Мусю. Почему-то в голове засело это прозвище, я им и одарила братца. Да, Муся?

- Да, - выдохнул Герман. – А еще эта песенка, кажется, была про брошенного котёнка с порванным ухом. Как раз про меня, - сыронизировал муж.

- Ну ладно тебе. Андрюха как был Андреем, так и остался им, хотя тоже усердно пытался себе прозвище выдумать и меня заставлял, а ты всё равно Муся, - Настя внезапно осеклась и отвела виноватый взгляд в сторону.

- Всё нормально, - заверил Герман, решив, что сестра напрасно смутилась.

- Я ему недавно звонила, - теперь голос Насти был менее радостный. – Знаю же, что это он тебя спровоцировал.

- Тебя ведь там не было, - уголки губ мужа дёрнулись в горькой ухмылке.

- Я слишком хорошо знаю Андрея и поверь, для этого мне не обязательно всегда быть рядом. Хотела поговорить с ним, выяснить, что случилось, так он… Не поверишь, просто бросил трубку.

- Он, как всегда, в своем неизменном репертуаре, - недовольно хмыкнул Герман. – Давай не будет об этом, праздник всё-таки. Инцидент исчерпан, и я не намерен к нему возвращаться.

- Хорошо, как скажешь, - тут же сдалась Настя.

Мы посидели еще немного, Герман иногда прерывался на краткие звонки своих друзей, коллег и подчиненных, которые хотели его поздравить с наступившим Новым годом. Олег вежливо вызвался отнести на кухню наши пустые чашки и остатки пирога. Горничных мы всех отпустили, поэтому теперь на пару дней были предоставлены исключительно сами себе.

- Он непростой человек, - вдруг тихонько заявила Настя, подсаживаясь ко мне, пока Герман в очередной раз отошел для поздравительного звонка.

- Давно уже поняла, - я окинула фигуру мужа кратким взглядом. – И про его отношения с братом тоже знаю.

- Это вообще отдельная история, - Настя тяжело вздохнула. – Я просто хотела сказать, что у Муси были разные женщины, но ты первая, которая лично мне, действительно, понравилась и с которой Герман наконец-то успокоился и стал тем прежним Мусей, каким я его помнила еще с детства. Нрав у него отцовский, а жалостливый и ранимый как мать. Я прекрасно понимаю, на каких условиях ты вышла за него замуж, но знаешь, - Настя накрыла мою руку своей, - иногда такие браки оказываются, куда счастливей, чем осознанно выбранные нами самостоятельно. Просто не причиняй Муси боль, он и так уже знатно натерпелся.

- Он мне рассказывал. Но если честно, со стороны Герман не похож на человека, который перенес какие-то глубокие сердечные травмы.

- О! Это он у нас умеет. Как наденет маску безразличия или какой-нибудь дикой злости, так не сдерешь уже, пока сам не захочет. И знаешь, ты ведь часть нашей семьи, так что, если Муся обидит тебя, говори мне, я тебя одну не брошу, хорошо?

- Хорошо, - я улыбнулась, потому что не улыбаться рядом с таким милым и невероятно позитивным человеком как Настя, оказалось просто невозможно. Ее светлая энергетика, будто золотистыми лучами расходилась в разные стороны, затапливая трепетным теплом все те страхи и обиды, что были во мне.

Вернулся Герман, а за ним и Олег, поэтому наш разговор с Настей тут же завершился.

- Не устала? – заботливо спросил у меня Герман, присаживаясь рядом.

- Немного, - я даже не то что бы устала, просто дико захотелось спать.

Наши небольшие, но уютные посиделки подошли к концу, поэтому мы все тихо разошлись по своим спальням, пожелав друг другу спокойной ночи.

Праздничные выходные пролетели как-то уж слишком быстро. Не хотелось думать о том, что все вот-вот разъедутся и в доме снова повиснет привычный покой. Я настолько отвыкла от постоянного общения с другими людьми, что хваталась за каждый шанс поболтать или помочь чем-нибудь, даже не задумываясь. Но время неизбежно шло вперед и перед этим древним, нерушимым законом, увы, человек бессилен.

Когда все разъехались и дверь за гостями только-только закрылась, на меня тут же обрушилась звенящая тишина, а вслед за ней загромыхали и мрачные мысли. Они были неопределёнными и чем-то напоминали дымку, вроде бы и есть, а ухватиться нельзя. Нет. Это не мысли. Кажется, подобное принято называть предчувствием.

- Не грусти, - вдруг тихо проговорил Герман и погладил меня по волосам. – Как-нибудь снова все вместе соберемся, а твои родители могут к тебе приезжать, когда угодно, ровно, как и Алина с Гришей. Надеюсь у них всё наладится, и мы уже вместе поедем отдыхать.