Немецкие гренадеры. Воспоминания генерала СС. 1939-1945

От Праги на Западный фронт

Блицкриг в Польше дал солдатам надежду на то, что политики смогут завершить эту злосчастную войну и очередной военной кампании против западной союзной коалиции, может быть, удастся избежать. Наша иллюзорная надежда была вскоре разбита, когда мы узнали, что союзники в начале октября категорически отвергли мирные предложения Адольфа Гитлера. После этого для наших солдат стало очевидно, что война может быть завершена только огнем и мечом.

Вопрос о том, как может быть достигнута победа в войне над западными союзниками, завладел умами молодых гренадеров столь же сильно, как и умами самых опытных войсковых командиров. Все соглашались с тем, что одной только обороной нужного для страны результата не достичь. И точки зрения командиров и солдат были едины: если политическое взаимопонимание невозможно, то только генеральное наступление даст нужные всем нам результаты и мир.

В ноябре наша часть выдвинулась в район Кобленца и оказалась под командованием генерала Гудериана. Мы использовали опыт, накопленный в Польской кампании, и обучали солдат для выполнения новых задач. Составление планов, упражнения и учения непрерывно следовали одно за другим. Энтузиазм солдат, которыми я командовал, снова воодушевлял меня. Ни тяготы учений, ни зимний холод не охлаждали рвения молодых воинов. Боевая учеба продолжалась под лозунгом «Пот бережет кровь. Лучше вырыть десятиметровый окоп, чем однометровую могилу».

Моя рота разместилась в пустых домах в Бад-Эмсе, расположенном на берегу реки Лан. Пересеченная местность там очень подходила для нашей боевой учебы, так как мы знали, что наше наступление с XIX танковым корпусом Гудериана будет проходить через лесистые Арденны и мы столкнемся с проблемами на местности, похожими на те, которые нам предлагал Вестервальд, где мы базировались (как и Арденны, это часть Рейнских Сланцевых гор. – Ред.).

Гудериан проинспектировал каждую роту. Его упражнения по составлению планов были нам особенно интересны. Все его замечания служили нам прекрасным руководством. Он сказал, что «двигатель танка – ваше оружие, в той же степени, как и его пушка». Под командованием этого чрезвычайно опытного командира мы готовили себя к неизбежному наступлению на запад.

24 декабря 1939 года Адольф Гитлер посетил нас в Бад– Эмсе. Он беседовал с полком и сказал нам, какие надежды он на нас возлагает. Он намекнул на то, что скоро нам предстоит пройти по полям сражений, окропленных кровью наших отцов, в борьбе за прочный мир и сильную Европу.

В феврале 1940 года мы были переведены в состав группы армий «Б» фон Бока и выдвинулись на север. Непредвиденная отправка стала полной неожиданностью; мы бы предпочли оставаться с Гудерианом.

С переброской начался новый этап в нашей подготовке. Мы были приданы 227-й пехотной дивизии. Нам, как моторизированной части, было приказано с началом боевых действий перейти границу Голландии, прорваться через пограничные заставы и выйти к реке Эйссел. Выполнение этого приказа требовало движения войск на полной скорости – для того чтобы быстро захватить многочисленные мосты через каналы, и прежде всего через реку Эйссел. Мы постоянно тренировались в форсировании рек и каналов. Вскоре мы отработали все возможные в ходе боя ситуации и были уверены в том, что справимся с поставленной перед нами задачей.

Моя часть была расквартирована в Зальцбергене, и я остановился в доме священника. Именно там 1 мая я познакомился со знаменитым епископом Графом фон Галеном, который через несколько лет будет бороться за пересмотр вынесенного мне смертного приговора и обратит внимание судей на то, что правосудие должно быть основано на христианских принципах. Граф фон Гален настоял на том, чтобы моя рота получила от него благословение.

С наступлением благоприятного сезона день, когда нам предстояло начать боевые действия, неизбежно приближался. День за днем мы ожидали кодового слова «школа Антона». 9 мая 1940 года код был передан и введена оперативная готовность. В 2.05 ночи 10 мая был дан следующий код – «Данциг». Это был окончательный приказ атаковать голландские пограничные укрепления. Мы вышли из Зальцбергена глухой ночью и тихо двигались в темноте. По обеим сторонам дороги стояли люди, махавшие нам на прощание рукой. Они желали нам удачи и скорейшего возвращения живыми и здоровыми.

Последние приготовления к атаке были завершены в 4.00 утра 10 мая. Я опять собрал своих молодых мотоциклистов, чтобы напомнить им основные принципы действий в боевых условиях. Когда в тот судьбоносный день 10 мая забрезжил рассвет, я пообещал своим солдатам, что каждый офицер нашей боевой группы всегда будет на линии огня, подтверждая таким образом принятые нами принципы руководства. В присутствии своих солдат я обменялся рукопожатиями со всеми своими офицерами, чтобы подчеркнуть свое обещание.

Атака началась точно в 5.30. Наш штурмовой отряд напал из засады на аванпост вблизи Де-Поппе и взял в плен потрясенных внезапностью нападения голландцев. Мост через реку Фехт был захвачен нами неповрежденным, штурмовой отряд перерезал провода взрывных устройств.

Над нашей головой бесчисленным потоком летели в западном направлении транспортные самолеты U-52 – это наши боевые товарищи из 22-й воздушно-десантной дивизии и других частей летели к местам высадки. Германские боевые самолеты, как ястребы, со свистом проносились в воздухе и пикировали на заранее намеченные цели.

Нас как будто охватила лихорадка. Едва только был снят пограничный барьер, мост за ним сразу же был взят под охрану, а затем мы помчались по гладкой асфальтовой дороге, как водители гоночных автомобилей. Макс Вюнше, командир 1-го взвода, мчался впереди своих солдат и увлекал их вперед своим энтузиазмом. Я двигался вслед за взводом Вюнше и был удивлен, что мы не встречали никакого сопротивления. Наше продвижение вперед к Ольдензалу и Хенгело продолжалось на полной скорости. Бетонные танковые заграждения и ограждения мостов были не защищены. Некоторые мосты были слегка повреждены взрывами, но мы могли по ним проехать.

В Борне вошли без единого выстрела. Жители Голландии стояли у дороги и наблюдали за быстрым продвижением наших войск. Саперы противника взорвали мост через канал за Борне. Но мы сломили это первое сопротивление противника и форсировали канал в считаные минуты. Для наведения мостов были использованы двери и стены соседних амбаров. Сейчас самым важным была скорость. Все мотоциклисты были посланы вперед, чтобы преследовать команды подрывников противника и не дать им уничтожить следующий мост. Оберштурмфюрер СС Краас, командир 2-го взвода, взялся преследовать команды инженерных войск противника. Между тем возводимый временный мост стал достаточно прочным для того, чтобы можно было переправиться и мотоциклам с коляской. К мотоциклам прицепили 37-мм противотанковые орудия. Стремительное преследование продолжилось. К сожалению, танки и бронемашины временно отстали. Они обеспечивали безопасность инженерных войск, которые быстро строили новый мост через канал.

К сожалению, мы не смогли помешать команде голландских подрывников причинить повреждения и другим мостам. Эти мосты, заранее заминированные, были взорваны. Но эти подрывы уже не могли серьезно помешать нашему продвижению. Мы вышли к городу Зволле без особых задержек.

Примерно в 11.30 авангард был уже на окраинах Зволле, что означало проникновение на 80 километров в глубь территории противника. Передовой взвод (под командованием Ресса) двигался к железнодорожной насыпи на юге от города, а затем, за насыпью, решил наступать дальше в пешем порядке. Какой же сюрприз ожидал наших солдат в следующую минуту! Чудесные каштановые деревья по обе стороны от дороги были срублены, чтобы заблокировать вход в город. Но какая польза от самых лучших препятствий, если они не охраняются готовыми к бою солдатами?

К северу от баррикады, всего в нескольких сотнях метров, мы увидели пулемет и долговременные огневые точки, а так– же противотанковые заграждения. Что удивительнее всего, это то, что их защитники спокойно и беспечно сидели на этих укреплениях сверху и завтракали. Они наслаждались майским солнцем, покинув свои боевые посты в мрачных казематах и бункерах.

Три баррикады помешали нам прорваться прямо через линию долговременных укреплений и застать голландцев врасплох. Однако огонь, открытый нами по расчетам дотов, расслабившихся и прозевавших наше появление, позволил нашим солдатам быстро преодолеть простреливаемое из дотов пространство без потерь.

Прежде чем голландцы успели понять, что происходит, наши мотоциклисты достигли дотов и разоружили их горе– защитников. Однако на то, чтобы убрать деревья, было затрачено много усилий. Наши подошедшие танки начали растаскивать гигантские деревья. Разбор баррикад занял слишком много времени, что мне совсем не нравилось. Нельзя было дать противнику опомниться. Мы должны были использовать преимущество фактора внезапности. Ни секунды не колеблясь, я прыгнул в машину голландцев и помчался в Зволле вместе с оберштурмфюрером СС Вюнше и гренадером СС Зееленвинтером. Обершарфюрер СС Эрих сопровождал нас на голландском же мотоцикле. Я намеревался застать коменданта города врасплох и заставить его согласиться на прекращение огня.

Голландские солдаты стояли как вкопанные на улице, когда мы кричали на них и указывали на баррикаду из деревьев, где им было велено находиться. Они побросали свое оружие и направились, куда указано. Чем дальше мы углублялись в город, тем беспокойнее я чувствовал себя в связи с этой «экскурсией». Мне хотелось повернуть обратно, но было уже слишком поздно и приходилось продолжать эту игру до конца.

Звук стрельбы у дотов не был слышен в центре города. Голландские семьи, наслаждавшиеся прекрасным майским днем, бросились врассыпную, как испуганные куры под нависшей над ними тенью ястреба. Несмотря на чрезвычайно неловкую ситуацию, мы не могли не удержаться от смеха, наблюдая реакцию голландцев. Солидное здание гражданского учреждения в центре города и вид входящих и выходящих из него людей в форме подвиг нас к тому, чтобы попытать счастья там. Мы въехали прямо в середину толпы, резко затормозив в последний момент. Машина, казалось, сейчас перевернется. В доли секунды на изумленных людей в форме было направлено все наше оружие. Голландцы встали как вкопанные. Уважаемый почтенный господин в гражданской одежде представился нам как «представитель королевы» и сказал, что даст указание голландским войскам в Зволле прекратить сопротивление. Он сдержал обещание. Больше ни одного выстрела в Зволле не было.

С несколькими пленными голландскими офицерами мы поспешили назад, к завалу из деревьев. Зволле был наш, но, к сожалению, мы не смогли предотвратить разрушение крупных мостов через Эйссел. Оба моста были взорваны еще ранним утром.

Меня чуть удар не хватил, когда я подъехал к разобранному заграждению – мои солдаты и несколько молодых голландцев развлекались катаясь на карусели, почти не думая об осторожности.

Тем временем 3-й батальон нашего полка СС «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» форсировал реку Эйссел в 800 метрах к югу от разрушенного железнодорожного моста у Зютфена. Эсэсовцы под командованием штурмбаннфюрера (майора) СС Трабандта атаковали Хоен. Деревню взяли примерно в 14.00. Наши потери были незначительными. Миссия полковой боевой группы была выполнена. Мы вышли к реке Эйссел и частично через нее переправились. При этом в моей ударной группе единственным пострадавшим стал один солдат, который был ранен, – стрелку-мотоциклисту Флейшеру прострелили ногу у завала из деревьев.

В течение ночи наш полк был отозван из 227-й пехотной дивизии и передан под оперативное управление штаба 18-й армии. Командир 227-й пехотной дивизии генерал– майор Циквольф оценил быстрое и успешное наступление полка. Как первый офицер, так отличившийся в этой кампании, оберштурмфюрер СС Краас получил из рук генерала Железный крест 1-го класса. Краас со своим усиленным взводом продвинулся вперед за Эйссел примерно на 60 километров и взял в плен семь офицеров и 120 солдат.