Немезида

Глава 19

Отведенное для отдыха время кончилось, но Питт решил отменить все намеченные на вторую половину дня приемы, отложить все дела и еще раз как следует все обдумать.

В первую очередь стоило подумать о Марлене. Много неудобств, особенно за последние десять лет, причиняла ее мать, Юджиния Инсигна Фишер. Уж слишком она была эмоциональна, руководствовалась только чувствами, совершенно забывая о всех доводах рассудка. И все же она была обычным человеком; ею можно было управлять, ее можно было убедить. Хотя временами она бывала весьма надоедлива, ей все же можно было позволить остаться на Роторе.

Другое дело — Марлена. Теперь Питт нисколько не сомневался, что она — настоящее чудовище. Ему просто повезло, что она так глупо выдала себя лишь для того, чтобы помочь своей матери в столь мелком деле. Конечно, она еще неопытна и у нее не хватило ума утаить свои способности до тех пор, пока с их помощью ей не удалось бы достичь ошеломляющих результатов. Но с возрастом Марлена станет еще опаснее, поэтому надо остановить ее именно сейчас. И остановит ее только другое чудовище — Эритро. Питт по праву мог воздать себе должное. Он изначально понял, что Эритро — это чудовище. Освещенная кровавым светом своей звезды, планета даже внешне казалась зловещей и угрожающей. Когда Ротор достиг пояса астероидов, находящегося в ста миллионах километров от орбиты Мегаса и Эритро, Питт уверенно сказал: «Здесь». Он не ожидал никаких серьезных возражений. Рациональный подход не допускал другого решения. До пояса астероидов почти не доходило световое и тепловое излучение Немезиды. Отсутствие естественного источника света и тепла ничем не угрожало Ротору, обладавшему собственным термоядерным реактором. Напротив, скорее это было преимуществом: красный свет Немезиды здесь практически не был заметен, он не подавлял человека, не действовал на него угнетающе. К тому же в поясе астероидов гравитационное влияние Немезиды и Мегаса было незначительным, и поэтому маневры Ротора потребовали бы меньших затрат энергии. Да и астероиды гораздо легче перерабатывать на полезные материалы; на них достаточно и летучих веществ, так как свет Немезиды сюда почти не доходит.

Идеальное положение для Ротора!

И тем не менее подавляющее большинство роториан проголосовали за то, чтобы поселение перешло на орбиту вокруг Эритро. Питт устал объяснять, что здесь они будут постоянно подвергаться психологически вредному воздействию красного света, будут связаны по рукам и ногам гравитационным объятием Мегаса и Эритро, что им, возможно, все равно придется отправляться в пояс астероидов за материалами. Питт горячо обсуждал эту проблему со своим предшественником на посту комиссара Тамбором Броссеном. Сильно постаревший Броссен не скрывал, что новая роль старейшего советника нравится ему намного больше, чем прежняя должность комиссара. (Все знали его слова о том, что в отличие от Питта ему никогда не доставляло удовольствия принимать решения.) Броссен не разделял озабоченности Питта проблемой, где расположить поселение, и только мягко посмеялся над ним:

— Джэйнус, нет никакой надобности в том, чтобы все роториане во всем соглашались с вами. Пусть изредка они поступают, как им заблагорассудится; тем легче они согласятся с вами позднее. Если они хотят, чтобы Ротор вертелся вокруг Эритро, пусть так и будет.

— Но, Тамбор, это же бессмысленно, вы это понимаете?

— Конечно, понимаю. Однако я знаю и то, что раньше Ротор постоянно находился на орбите вокруг планеты. Роториане к этому привыкли и не хотят другого.

— Раньше Ротор был на околоземной орбите. Эритро — это не Земля, он ничем не напоминает Землю.

— Это планета, к тому же планета примерно такого же диаметра, что и Земля. На Эритро есть континенты и моря. Там есть атмосфера, содержащая кислород. Можно пролететь тысячи световых лет и не найти другой планеты, более похожей на Землю. Повторяю: пусть люди выберут для Ротора такую орбиту, какая им нравится.

Питт последовал совету Броссена, хотя внутренне никак не мог согласиться с таким решением. Теперь на орбите вокруг Эритро находились и Новый Ротор, и два других строящихся поселения. Готовы были и проекты поселений в поясе астероидов, но роториане явно не торопились воплотить эти проекты в жизнь.

Комиссар был уверен, что за все годы после открытия Немезиды выбор орбиты вокруг Эритро был самой большой ошибкой. Этого нельзя было допускать. И все же — мог ли он тогда настоять на своем? Мог ли приложить для этого еще больше усилий? Возможно, это привело бы лишь к его отставке и выборам нового комиссара.

Серьезная проблема — ностальгия. Людям свойственно оглядываться назад, и Питту не всегда удавалось заставить их повернуть головы и посмотреть вперед. Вот хотя бы тот же Броссен… Он умер семь лет назад у Питта на руках. Случилось так, что только Питту удалось понять смысл последних слов умирающего старика. Броссен знаком поманил Питта, и тот наклонился к умирающему. Слабой высохшей рукой Броссен притянул Питта еще ближе и прошептал: «Как ярко светило на Земле Солнце», — и умер.

Роториане не могли забыть, каким ярким было Солнце и как зеленела трава на Земле, поэтому они отчаянно возражали против разумных доводов Питта и требовали, чтобы Ротор остался на орбите возле планеты, которая была совсем не зеленой, и вокруг светила, которое совсем не было ярким.

В результате они потеряли добрых десять лет. Если бы они с самого начала обосновались в поясе астероидов, то уже ушли бы далеко вперед. В этом Питт был убежден.

Одного этого было достаточно, чтобы он навсегда почувствовал отвращение к Эритро. Но этого мало, на Эритро было нечто худшее, гораздо худшее…