НемимОра

Первое действие

Обыкновенный провинциальный городок – не слишком большой, но и не маленький. Ранняя осень, еще тепло. Вечер. Двор заброшенного дома. Посредине детская площадка: качели, карусели, горка, скамейка под грибом. На облупившемся фасаде здания растяжка с надписью «Sale». Звучит музыка. Появляется Солнцева. На ней длинное дорогое пальто нараспашку, мини-юбка, замшевые сапоги. В руках сумочка. Солнцева слоняется из стороны в сторону, время от времени задирает голову, вглядывается, набирает номер мобильного телефона. Три раза – всё тщетно. Наконец дозванивается.

С о л н ц е в а. Ну, ты вообще где? Я уже час во дворе торчу! Что? Плохо слышно. Пробки? Откуда пробки?! Вылезай, иди пешком. Я уже есть хочу! Все! Пока.

Солнцева садится под гриб, закуривает. Появляется Капа. Одета в короткий полушубок, светлые джинсы, на голове – несуразный «бабушкин» платок.

К а п а. Ох! Пробки жуткие. Еле добралась... (садится под гриб, чмокает Солнцеву в щеку). Привет!

С о л н ц е в а. Наконец-то! Некоторые, между прочим, в трамваях ездят.

К а п а. Уж не ты ли?

С о л н ц е в а. Представь себе! У меня сегодня день несчастливый – две машины, и обе заглохли. А таксисту на первом же развороте вообще плохо стало...

К а п а. Ничего себе! Это у тебя такая энергетика?! Да... А я уж подумала, что ты уволила бухгалтера...

С о л н ц е в а (в недоумении). Почему уволила?

К а п а (достает из сумки бутерброды, термос, наливает подруге чай). Ну, я подумала, что ты уволила бухгалтера, и теперь некому выписывать тебе зарплату... Поэтому ты катаешься в трамвае.

С о л н ц е в а. Очень смешно. Бухгалтер, между прочим – половина моего успеха. Семь лет человек со мной.

К а п а. Да, это стаж! Некоторые и семи минут не выдерживают... Ну, ладно, ладно, шучу я... Погода-то какая – чудо!

С о л н ц е в а (показывает на платок, смеется). Чудо на твоей башке!

К а п а. Ой, это я из церкви бежала... (снимает).

С о л н ц е в а. Боже мой, Капочка, ты что, ходишь к заутрене?! Ты же атеистка!

К а п а. Иди ты, знаешь куда? Я в комиссии, объект принимала, ясно тебе? (оглядывается, замечает надпись «Sale»). А это что?

С о л н ц е в а (поперхнувшись бутербродом). Покупаю. Квартиру.

К а п а. Что покупаешь?

С о л н ц е в а. Квартиру.

К а п а. В этом доме?!

С о л н ц е в а. Да. А что? Могу я себе позволить...

К а п а (перебивая). Ну, теперь понятно, для чего ты меня вызывала... Кстати, откуда плакат? Дом не продается.

С о л н ц е в а. Надеюсь, главный архитектор города мне поможет?

К а п а. Я?! Знаешь, я могу только посочувствовать... Твоей больной голове!

С о л н ц е в а. Я в сочувствии не нуждаюсь.

К а п а. А в чем ты нуждаешься? В этой развалине? Солнышко, ты со своими капиталами всю улицу купить можешь. Зачем тебе эта помойка?

С о л н ц е в а (достает из сумки коробочку, протягивает Капе). Возьми.

К а п а (извлекая браслет). Это что, взятка?!

С о л н ц е в а. Это с днем рождения! «Картье». Ты только взгляни, какая роскошь!

К а п а. Да, угодить умеешь... Мерси, мон шер! Вкус у тебя отменный... (надевает браслет, сверкающий бриллиантами). Лепота! Во Францию каталась или здесь брала?

С о л н ц е в а (язвительно). Здесь! Ну, ты скажешь. В парижском бутике.

К а п а. И когда ты все успеваешь?

С о л н ц е в а. Ой, Капочка, тебе ли прибедняться?! Шубка-то, небось, не на рынке куплена.

К а п а (передразнивая). Не на рынке!

Обе замолкают. Пауза. Солнцева опять закуривает сигарету.

К а п а (выдыхая). Слушай, тебе что, квартир в городе мало? Ты напоминаешь мне капризного ребенка – дайте, я хочу! Самодурство. Дом в аварийном состоянии, идет под снос, квартира вместе с домом...

С о л н ц е в а. Значит, я куплю весь дом.

К а п а. Ты что, рехнулась? Весь дом! Ничего у тебя не получится. Здесь выстроят Диснейленд, и на этом все завершится.

С о л н ц е в а. Диснейленд? У нас в городе? Ой, не могу!.. Значит, я куплю Диснейленд.

К а п а. Солнышко, ну к чему тебе Диснейленд? Все эти качели, карусели – это так хлопотно... И потом: ты ведь никогда не имела дел с таким бизнесом!

С о л н ц е в а. Да плевать мне на твой Диснейленд! Я не хочу Диснейленд. Я квартиру хочу в этом доме. И, может быть, даже не одну!

К а п а. О, Господи!

С о л н ц е в а. Знаешь, я уже все придумала: это будет мой новый офис. Плюс – квартиры сотрудников. А что: встал, ехать никуда не надо – две минуты, и ты уже на работе! Удобно ведь, правда?

К а п а. Конечно! Только не здесь. В центре! Я подберу тебе шикарный дом в центре города.

С о л н ц е в а. А это, по-твоему, что – не центр?

К а п а. Это не самый центр. А я обязуюсь освободить тебе дом на площади. Квартал! Хочешь?

С о л н ц е в а. Нет. Не хочу.

К а п а. Ох, и сложно с тобой... Как ты дела делаешь – не пойму.

С о л н ц е в а. Капочка, а давай на площади Диснейленд откроем, а?

К а п а. Ты что, издеваешься?

С о л н ц е в а. Я предлагаю! Знаешь, я даже готова профинансировать его строительство. Частично, конечно... Обожаю Микки-Мауса!

Тебя поведет в ресторан

представитель всемирного хаоса

в костюме от Ив Сен Лоран

и с ушами от Микки-Мауса...

К а п а. Дура ты! Если хочешь знать мое мнение – я вообще против Диснейленда в нашем городе.

С о л н ц е в а. Почему? Это ведь колоссальная прибыль!

К а п а. У тебя одна прибыль на уме. А то, что западная культура развращает наших детей – тебе начхать.

С о л н ц е в а. Ах, вон оно что! Патриотизм проснулся. Славянофильство. Ну, как же – заграничные куклы! Принять западных мышей – это не только ниже твоего достоинства, но и ниже всех твоих недостатков!

К а п а. У меня нет недостатков.

С о л н ц е в а. Конечно! Ты ведь у нас правильная – за горизонт не ходишь.

К а п а. Зато ты каждый день туда опускаешься. Солнышко наше.

С о л н ц е в а. Ты, Капочка, как была пионервожатой, так ею и осталась. Тебе еще барабан на шею.

К а п а. Слушай, Солнцева, ты, наверное, по секретарше своей соскучилась, да? Повоевать не с кем?

С о л н ц е в а. Очень соскучилась, очень! У меня, знаешь ли, секретарь с некоторых пор.

К а п а. Что ты говоришь? Молоденький?

С о л н ц е в а. Ага. Студент.

К а п а. И что, весь день с тобой работает?

С о л н ц е в а. Весь день, Капочка, весь день. И по вечерам тоже.

К а п а. Трудоголик... (загадочно). Ну, а... на ночь ты его отпускаешь?

С о л н ц е в а. Не всегда. Ему до общаги полтора часа добираться... Вот куплю дом, предоставлю студенту жилплощадь...

К а п а. Боже мой, Солнцева, ну, я не знаю... (вынимает из сумки песочные часы).

С о л н ц е в а. Что это?

К а п а. Это тебе. Презент. Ко дню конституции.

С о л н ц е в а (берет часы). Оригинальный подарочек. Чуется философский подтекст... Ты даришь мне время?

К а п а. Я дарю тебе песок.

С о л н ц е в а. Ох уж это твои архитектурные штучки! А на восьмое марта что – кирпич дарить будешь? Спасибо, конечно. Но зачем? Я вижу его каждый день. У моего дома полно песка.

К а п а. Это другой песок.

С о л н ц е в а. Да брось ты! Песок везде одинаковый. (пауза). А, кажется, я начинаю понимать... Это намек, да? Вообще-то, я не настолько стара. Взгляни! (распахивает пальто, поднимает юбку). Никакого целлюлита! А личико, личико! Нет, ты посмотри, посмотри! На меня, между прочим, в маршрутках заглядываются.

К а п а. Ой, ну какие маршрутки? Чего ты врешь! Ты хоть помнишь, как они выглядят? Ты когда последний раз в маршрутке-то ездила? Десять лет назад? Ну, тогда, конечно...

С о л н ц е в а. Не десять, не десять. Пять. Ну, ведь ничего не изменилось, Капочка! Я ведь еще хорошенькая, правда?

К а п а. Хорошенькая. Характер скверный, а так – ничего. Замуж бы тебя выдать...

С о л н ц е в а. Только после тебя.

К а п а. Ну, нет! После меня ты уже была.

С о л н ц е в а. Ревнуешь бывшего мужа к бывшей жене?

К а п а. Чистякова к тебе? Ерунда какая. Вы и расписаны-то не были...

С о л н ц е в а. Не важно! Мы восемь лет вместе прожили.

К а п а. А мы – двенадцать. Ну и что?

С о л н ц е в а. И все равно ты ревнуешь. Только не ко мне, а к той, рыжей, с которой он в Австралию укатил!

К а п а. А мне кажется, у тебя больше поводов для ревности. Он ведь тебя бросил, ради той шлюхи.

С о л н ц е в а. Но сначала он бросил тебя. Ради меня.

К а п а. А, может, и правильно, что бросил. Все равно б ничего не вышло! Знаешь, в свои двадцать я думала, что я – единственная... В тридцать вспомнила, что есть еще ты. А в сорок сделала потрясающее открытие – мы все взаимозаменяемы... (почти плачет).

С о л н ц е в а. Капочка, ну, не надо, слышишь, не надо... (обнимает подругу). Ну, прости меня, прости...

К а п а. Я помню, как мы расстались: однажды я пришла к тебе, а там – Чистяков. Апельсины на кухне чистит – большие такие, рыжие, как та шлюха. А ты в постели лежишь, голая. А дальше, как в плохом сериале: я кричу, кричу... А ты лежишь молча. В потолок уставилась, и листья фикуса ногой пинаешь. Долго, минут сорок. А они – глянцевые – на солнце блестят... Ни словечка не сказала. А я, когда по лестнице вниз бежала, вдруг подумала: листья у того фикуса, как твоя ступня – тридцать седьмой размер... Самый ходовой, правда?

С о л н ц е в а. Капочка...

К а п а. В общем, с тех пор я ненавижу апельсины и фикусы.

С о л н ц е в а. Ну, чего вспоминать-то теперь?!

К а п а. Вспоминать?! А я и не забываю!

С о л н ц е в а. Ну, и напрасно. У тебя после Чистякова два романа было. Можно уже успокоиться.

К а п а (отходит, начинает смеяться как бы в истерике). Полтора! Полтора романа. Потап Алексеевич был женат! А-а-а... Кто бы меня учил! Умная! А хочешь, я объясню тебе разницу между нами всеми. Тремя! Со мной у Чистякова был театр. (делает величественный жест). Театр! С тобой – цирк. А с этой рыжей – зоопарк! Понимаешь?! По нисходящей! Лучшие свои вещи он написал при мне, и это было искусство. Но ему не хватало внешнего блеска, позолоченных рамок! Тогда он выбрал тебя. И началось – «искусство в массы». А потом, когда блестки осыпались, фантазия иссякла, ему захотелось простого: натурально-первобытного. И тут...

С о л н ц е в а. Замолчи!

К а п а. А почему я должна молчать? (достает из сумочки фотографию). Согласись: у Чистякова все-таки есть вкус. Он же художник! Эта рыжая – очень даже ничего.

С о л н ц е в а (ревностно). Хочешь меня добить? С каких пор ты носишь ее в сумке?!

К а п а. Я ношу ее в книге. В качестве закладки. Мне Чистяков библиотеку оставил – десять томов Маяковского, там она и лежала. В стихотворении «Про это».

С о л н ц е в а. Ну, подруга... Не ожидала! Это ж надо – таскает фотку моей бывшей секретарши, этой рыжей суки, от которой я же и пострадала!

К а п а. Не горячись, солнышко!

С о л н ц е в а. Что?! Да ты... да ты... предательница, вот кто!

К а п а. Я предательница?! Какая наглость! А кто у меня мужа увел?

С о л н ц е в а. Он сам ушел. И вообще, это не повод! А, может, ты ее оправдываешь?!

К а п а. Я никого не оправдываю. И никого не виню... Я не горсуд!

С о л н ц е в а (в ярости). Неслыханно!

К а п а. Успокойся!

С о л н ц е в а. Какая же я идиотка! Всю жизнь доверяла ей самое-самое... И вот, на тебе!

К а п а. Если ты сейчас же не прекратишь истерику, я уйду!

С о л н ц е в а. Ой, да не жалко! Убирайся к черту! Забирай свой песок и отваливай! (бросает песочные часы, они разбиваются).

Капа быстро уходит. Солнцева садится рядом с бывшими часами и начинает хныкать. Ее освещает луч прожектора. Она достает лист бумаги, разрывает пополам, собирает осколки в кулек.

С о л н ц е в а (вытаскивает мобильный, набирает номер, хлюпая носом). Капитоша! Плохо мне... Вернись, а? У меня ведь никого нет, кроме тебя... Я больше не буду... Уже далеко? Ну, ничего... Я подожду... (продолжает собирать осколки).

Появляется Капа.

С о л н ц е в а. Прости меня, глупую! Не могла сдержаться... Нервы...

К а п а. Бог простит.

С о л н ц е в а. Знаешь, в жизни каждого есть человек, перед которым до сих пор стыдно. Несмотря на то, что ты много раз попросил у него прощения... (показывая кулек с осколками). Вот... собрала...

К а п а. Выброси! Все равно не склеишь...

С о л н ц е в а. Эти нагрузки на работе меня доконают!

К а п а. Поезжай, отдохни.

С о л н ц е в а. Куда?

К а п а. Ну, не знаю... в Эмираты, на Кипр.

С о л н ц е в а. Ты на меня очень сердишься?

К а п а. Нет. Совсем не сержусь.

С о л н ц е в а. Капочка, милая, ты даже не представляешь – мне так одиноко!

К а п а. Сочувствую.

С о л н ц е в а. Ни родителей, ни мужа... Как думаешь: может, меня кто-нибудь удочерит?

К а п а. Ты что, Солнцева, не выспалась?!

С о л н ц е в а. Капитоша, удочери меня!

К а п а. Нет, дорогая, я уже с тобой намучилась.

С о л н ц е в а. Ну, хотя б на недельку... Слушай, а давай вместе куда-нибудь рванем! Дней на десять. На Мальдивы. Помнишь, как в Тунис ездили? Хорошо ведь было...

К а п а. У меня работа.

С о л н ц е в а. Да какая работа! Кабинет-объект? Поехали! Стены твои никуда не денутся. Отдохнешь, в море поплаваешь... Вон, бледная вся.

К а п а. Попроси своего студента.

С о л н ц е в а. Да причем здесь студент? Я с тобой хочу!

К а п а. Подлизываешься? Заманиваешь...

С о л н ц е в а. Ага, как же! Тебя заманишь.

К а п а. Некогда мне, правда.

С о л н ц е в а. Вот судьба... Когда было с кем ехать – денег не было. А теперь...

К а п а (о своем). Грустно...

С о л н ц е в а. Грустно!

К а п а. Бросит ее Чистяков. Точно, бросит.

С о л н ц е в а. Опять ты про эту рыжую! Тебе-то что горевать? Не пойму.

К а п а. Из женской солидарности. Она умная. А умные – всегда в дураках.

С о л н ц е в а. Она?! Интересно... В чем же ее ум? В том, что трахалась с Чистяковым полгода, получала от меня зарплату, а потом слиняла? А я обо всем узнала, когда они приземлились в Сиднее?

К а п а. Она тебя очень ценила.

С о л н ц е в а. Слушай, Капа, может, тебе врача? По-моему, ты перегрелась. Давай наденем платочек... (пытается завязать ей платок).

К а п а. Да не нужен мне твой платок! (швыряет платок). Пойми, наконец: она просто тебя жалела! Жалела твои нервы. Боялась, что выкинешь, не дай Бог, какой-нибудь фортель.

С о л н ц е в а. Жалела?! Ты-то откуда знаешь?

К а п а. Она звонила. Один раз. Из Австралии.

С о л н ц е в а. Охренеть! И ты ничего не сказала? Тоже опасалась за мои нервы? Ну, и о чем же вы беседовали?

К а п а. О тебе.

С о л н ц е в а. Какой-то бред!

К а п а. Она говорила, что многому у тебя научилась.

С о л н ц е в а. Правильно жарить картошку для Чистякова?

К а п а. Зарабатывать деньги.

С о л н ц е в а. Кажется, я теряю рассудок... (берет платок, повязывает вокруг головы).

К а п а. Знаешь, она сказала одну фразу, которая мне очень понравилась: если женщина ругает бывшую жену своего мужа – значит, ее муж кретин. Потому что несколько лет жил с идиоткой.

С о л н ц е в а. Ясно. Может тебе к ним присоединиться? Будет прекрасный тройственный союз.

К а п а. Я-то тут причем?

С о л н ц е в а. Ну, раз эта дрянь тебе так нравится.

К а п а. С чего ты взяла, что она мне нравится?

С о л н ц е в а. Ты нахваливаешь ее уже полчаса! А мне за это время ни одного доброго слова. Только пилишь!

К а п а. Глупая ты.

С о л н ц е в а. Вот, я ж говорю: рыжая умная, а я дура!

К а п а. Нет, ты тоже умная.

С о л н ц е в а. Ага, как же! Ты меня не любишь...

К а п а. Неправда, я тебя очень люблю.

С о л н ц е в а. Не верю я тебе, не верю! А если любишь – тогда помоги мне купить этот дом!

К а п а. Хватит уже про дом! Займись чем-нибудь нужным. Общественно полезным!

С о л н ц е в а (громко). Последние семь лет я только и делаю, что занимаюсь общественным! Не своим!

К а п а. Ой, ну не надо сходить с ума, не надо орать, умоляю!

Солнцева заходит в дом, выглядывает в окно – за окном висит сломанная водосточная труба.

С о л н ц е в а (говорит в трубу, приблизив ее к себе). А знаешь ли ты, Капочка, что такое сумасшествие? Сумасшествие – это когда ты ревнуешь бывшего мужа. Причем не к нынешней жене, а бывшей.

К а п а (подходит к другому краю трубы, вполголоса). Ты со своей ревностью всех затрахала. Утихни!

С о л н ц е в а (усаживаясь на подоконник). Злая ты. Бездушная. А я все равно дом куплю!

К а п а. Детский сад, честное слово.

С о л н ц е в а. Может быть. Я, кстати, не знаю, что такое детский сад. Я туда не ходила. У родителей денег не было. Я во дворе выросла... Дворовая девка. А, может, дворянка! Как думаешь?

Немимора, немимора,

мы в саду поймали вора.

Стали думать и гадать,

как же вора наказать.

Мы связали руки, ноги

и пустили по дороге...

Вор шел, шел, шел,

и корзиночку нашел.

В этой маленькой корзинке

есть помада и духи,

ленты, кружева, ботинки –

что угодно для души?

К а п а. А я тебя понимаю. Тебе ведь не дом нужен, правда? Ты хочешь купить прошлое, и в этом твоя ошибка. Прошлое не продается!

С о л н ц е в а. Знаешь, Капочка, я всю свою жизнь занимаюсь бизнесом, и могу тебя разочаровать: в этом мире покупается и продается абсолютно все! Включая те чувства, которые ты называешь любовью.

К а п а. И все-таки, я очень надеюсь, что ты не права... Полагаю, что когда-нибудь ты передумаешь.

С о л н ц е в а. Я бы сама желала обмануться... Но, скорее всего, этот путь самый верный. Просто мы с тобой в детстве разные книжки читали. Ты – сказки, а я учебники по экономике.

Солнцева слезает с подоконника, переходит в следующее окно.

С о л н ц е в а. Кстати, об учебниках... Здесь жила Клара, помнишь? Наша классная дама – Клара Николаевна. Николаевна-Нидвораевна... Прогрессивная революционерка, Клара Цеткин. Все время повторяла: «Ни мира, ни мора...». Такая толстая. Мы все ждали: когда же она родит? Но она не рожала. Она ходила по квартире, вдавливая нас в стены. У нее было красное платье в мелкий горох, обвислая грудь, почти что выпадающая из одежды, и мокрое полотенце на голове... Заслуженная училка страны воспитывала чужих детей, а со своими так и не справилась...

К а п а. А мне ее жаль.

С о л н ц е в а. Мне тоже. Собственная дочь выставила старуху за дверь... Николаевна-Нидвораевна... Когда она умерла (переходит в другое окно), дядя Леша строгал ей гроб и никак не мог уловить размер. Он был плотником, помнишь? И мы дразнили его...

К а п а. Железный Дровосек.

С о л н ц е в а (вытаскивает деревянную куклу). У него была железная нога, горбатый нос и очень сильные руки. Когда он подбрасывал меня вверх и ловил, я всегда уставала быстрее, чем он... Целый день Дровосек что-то выпиливал, высверливал, и в нашей квартире всегда пахло стружкой...

К а п а. Из которой ты клеила себе парик. Вследствие чего, у нас пахло еще и «Моментом».

С о л н ц е в а (переходит в другое окно, достает парик из стружки, надевает). Мне так нравилось его носить!

К а п а. Ага, это потому что запах клея тебя впирал... Токсикоманка! Ты еще вспомни, как забор красила!

С о л н ц е в а. А что?

К а п а. Ничего. Просто ты делала это каждый день в течение месяца. Паря своих родителей, что подбираешь цвета путем смешивания. Елена Гуро. Футуристка!

С о л н ц е в а. Между прочим, я тогда неплохо рисовала...

К а п а. А я и не спорю.

С о л н ц е в а (вздыхает). Надо было поступать к вам, в Архитектурный... Построила б себе домик...

К а п а. А то у тебя, бедняжки, домика нет.

С о л н ц е в а. Есть. Но ведь это твой проект... (пауза). Впрочем, я довольна!

К а п а. Еще бы!

С о л н ц е в а. А здесь жила ты. (переходит в другое окно). Помнишь? А как мама тебя называла?

К а п а. Ой, не надо, не надо...

С о л н ц е в а. Капуша... Ты и сейчас – капуша. А как в пионеры тебя принимали в этой комнате? Весь класс прибежал... А ты болела... Кажется, ветрянкой?

К а п а. Ангиной.

С о л н ц е в а. Ангиной. (достает пионерский галстук, повязывает у себя на шее). Перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия Советского Союза... А через семь лет ты выходила замуж... И давала совсем другие обещания. И вот из этого самого окна бросала прекрасный, девственно-белый невестин букет... (достает букет, обвязывает его галстуком, бросает).

К а п а (поймав цветы). Да, а ты его не поймала. Ты и бросать-то не умеешь.

С о л н ц е в а. Почему это?

К а п а. Опыта нет. Надо спиной вставать. Но тебе простительно.

С о л н ц е в а. Отчего такая милость?

К а п а. Оттого что ты, моя дорогая, никогда не была невестой.

Долгая пауза. Солнцева явно обижена.

С о л н ц е в а. Вот обидеть человека ничего не стоит. А помочь... (спускается вниз).

К а п а. Помочь? Ты вспомни, кто тебе брачные объявления таскал! После Чистяковского побега.

С о л н ц е в а. Хороша помощь.

К а п а. На тот момент тебя все устраивало. Ты хоть и активная, но сама-то никуда не ходишь. Привыкла, что все на блюдечке... Даже мужа готового получила – с навыками семейной жизни!

С о л н ц е в а. Некогда мне по агентствам блядским шататься!

К а п а. А в интернете развлекаться – на сайтах знакомств людей обнадеживать – время есть? Как там твоего последнего звали? Фидель47?

С о л н ц е в а. Феникс.

К а п а. Ах, Феникс! Ну, это меняет дело...

С о л н ц е в а. Дура.

К а п а. Ну, вот что ты за человек? Ничего не ценишь!

С о л н ц е в а. Ценю! Еще как. Но и цену себе тоже знаю.

К а п а. Ясно. Ладно, пойду я.

С о л н ц е в а. Куда это?

К а п а. Работать.

С о л н ц е в а. А я?!

К а п а. Это твое дело. Хочешь – оставайся.

С о л н ц е в а. Одна?

К а п а. А тебе свита нужна?

С о л н ц е в а. Свита – нет. А ты нужна.

К а п а. Странно... Нечасто такое случается.

С о л н ц е в а. Мне выпить не с кем...

К а п а (в крайнем обалдении). Чего?!

С о л н ц е в а. Ну, водки выпить... Не могу одна – и все. А хочется...

К а п а. И давно это с тобой?

С о л н ц е в а. Да не то чтобы... (вынимает бутылку). Может, за день рождения хотя бы?

К а п а. Что, прямо здесь?!

С о л н ц е в а. Ну, да. А тебе не нравится пейзаж?

К а п а. Нет, мне нравится, просто я думала...

С о л н ц е в а. Ага, что мы пойдем в ресторан. Нет, не пойдем. Я, видишь ли, в ресторанах веду себя неприлично. Поэтому будем пить... (озирается) о! прямо тут! (садится под гриб, наливает себе и Капе).

К а п а (пристраивается рядом, несколько пренебрежительно). Даже студенткой во дворах не выпивала!

С о л н ц е в а. Это правильно. А теперь пора взрослеть. За тебя! (пьет).

К а п а. Да уж, выросла... (тоже пьет).

С о л н ц е в а. Ой, хорошо... Ну, рассказывай... (вынимает мандарин, чистит, половину отдает подруге).

К а п а. О чем?

С о л н ц е в а. О чем хочешь. Как живешь.

К а п а. Да ты и так все знаешь.

С о л н ц е в а. А я в трезвом виде реагирую неадекватно. А когда выпью – сразу могу дать нужный совет.

К а п а. Ты себе его дай, совет свой.

С о л н ц е в а. Слушай, Капа! Ты явно не расположена к духовной беседе (наливает). Некрасиво.

К а п а. По-моему, ты хочешь нажраться.

С о л н ц е в а. Ну, не так, чтобы очень...

К а п а. Но почему обязательно в мой день рождения?! Дождись своего, там и нажирайся.

С о л н ц е в а (жует). У меня еще не скоро... Расслабься.

К а п а. Как же, расслабишься тут... Мне еще тебя до дома тащить.

С о л н ц е в а. Не заморачивайся. Я секретаря позову.

К а п а. Если телефон вспомнишь. Закусывай, закусывай... (пихает ей в рот мандарин).

С о л н ц е в а. А скажи-ка мне, Капочка, чего ты хочешь?

К а п а. Что ты имеешь в виду?

С о л н ц е в а. Ну, вообще... в жизни. Денег, власти, признания?

К а п а. Ничего не хочу. У меня все есть.

С о л н ц е в а. Так не бывает. Человек обязательно должен чего-то хотеть. Вот, я, например... Хочу купить этот дом...

К а п а. Да забодала ты с этим домом!

С о л н ц е в а. Ну, хорошо, хорошо, не буду. А ты чего хочешь?

К а п а. Хочу, чтобы моя подруга хоть чуть-чуть умом разжилась!

С о л н ц е в а. Похвально. А если серьезно?

К а п а. Понятия не имею.

С о л н ц е в а. Ну, подумай, Капочка...

К а п а. Не знаю... Деньги у меня есть. Власть тоже...

С о л н ц е в а. Ну?

К а п а. Наверное, построить что-нибудь эдакое...

С о л н ц е в а. Какое?

К а п а. Что-нибудь оригинальное. Как Хундертвассер или Гауди.

С о л н ц е в а. В обтекаемых стенах?

К а п а. Например.

С о л н ц е в а. С разноцветными окнами?

К а п а. Тебя что-то смущает?

С о л н ц е в а. Ничего. Просто не функционально. Глазу любопытно, а жить невозможно.

К а п а. Это ты так думаешь. Потому что не жила в таком доме.

С о л н ц е в а. А ты жила?

К а п а. Конечно. В Каза Мила.

С о л н ц е в а. Ну, и как, понравилось?

К а п а. Очень. (выпивает). Это одна из первых командировок в Испанию. Мы тогда с Чистяковым ездили...

С о л н ц е в а. Ясно. Какая уж тут архитектура.

К а п а. Неправда. Мы были в Храме Святого Семейства, во дворце Гуэль, в музее Пикассо, видели памятник Колумбу...

С о л н ц е в а. А мы с Чистяковым в круиз ездили! По Средиземному морю. Два раза.

К а п а. Поздравляю. Что-нибудь запомнилось?

С о л н ц е в а. Ага. Как из койки не вылезали.

К а п а. Ах, солнце, солнце, где ж твоя духовность?

С о л н ц е в а. Там же, где и твоя.

Раздается звонок мобильного телефона. Капа снимает трубку.

К а п а. Але! Да, я. Горит?! Ты что, издеваешься?! Але! Але! (Солнцевой). Трубку повесила...

С о л н ц е в а. Что-то случилось?

К а п а (набирает номер). Соседка сказала, мой дом горит! Пожарных вызвали.

С о л н ц е в а. Ха! Прикалывается! Шутит.

К а п а. А если нет? (в трубку). Але! Маша! Разыгрываешь меня?.. (Солнцевой). Опять повесила. Да еще обматерила.

С о л н ц е в а. А она вообще интеллигентная?

К а п а. Крайне. Доктор наук.

С о л н ц е в а. Плохо дело. Если интеллигентная дама ругается матом – точно горит.

К а п а. Господи, за что мне?! Все. Побежала...

С о л н ц е в а. Я с тобой!

К а п а. Куда?! Протрезвей сперва! Вот тебе визитка – вызовешь такси. Пока!

Капа убегает. Солнцева выпивает в одиночестве. Потом достает зеркальце, долго смотрит. Звучит музыка.

С о л н ц е в а. Вот уродина! Зачем напилась?! Кикимора! (смеется). Умора! Немимора! Где ж подружка твоя, девочка? Вечная девочка... Где удача твоя, где любовь?! А ведь желали все – на открытках весенних надписывали. А ты уголочек откусывала, проглатывала и мечтала, что будешь счастлива... В небо глядела, а там – поезда перелетные, провода сизокрылые... Не шумите, да не шумимы будете... А девочка выросла, и теперь бретель от бетеля отличает... Внутрь второе, первое на плече поправить, умная. Ключик в замке вращает. Входит, садится. А к ней – люди – в дверях горбятся... А у нее – часики – тик-так – японские, и машина – би-би – новая. А в шкафу вешалки кончились – платье повесить не на что... Так чего ж ей не спится-то, дурочке? Занавески роскошные, шелковые и рубашка в ночной горошек... А за окнами – кошки орущие, самоходные... Одиночество? Не смешите! Бередить бесконечность... Снежные руки... А как же без снега? В Австралии – солнце. А здесь – вранье... Тоскующий пьет до дна. Чужая походка за хлебом и водкой... Девочка-точка, упавшая из письма... (ложится, засыпает. Затемнение).