Немой Голос

Глава 1. Часть 2

Где-то в районе семи утра его бесцеремонно разбудили, растормошив, так и уснувшего на табуретке на кухне. Первое, что он увидел, так это ехидно ухмыляющееся лицо его новой знакомой. Равенна сидела уверенная в себе, широко расставив ноги и уперев руки в сидушку табурета. Тонкие пальцы опять сжимали сигарету, вытащенную из нагрудного кармана Ивана.

— И тебе доброе утро, — невнятно пробурчал Иван, вставая и направляясь в сторону туалета. Быстро умывшись, он застал Равенну за готовкой, это была простая яичница из четырех яиц и всего, что нашлось на кухне: остатки колбасы, сыра и хлеба. «Давно для меня не готовила девушка, особенно такая, горделивая. Да в целом, мало кто выдерживал со мной достаточно долго жить. Когда там Эльза была, полгода назад?» — Иван на автомате поблагодарил девушку и принялся варить кофе, чтобы тоже почувствовать себя причастным к их завтраку. За долгий период одиночества он уже отвык какого это, находится в одной комнате с человеком и вместе готовить завтрак. Бросив взгляд на кухонный стол, он заметил новую записку.

— Утро только началось, а ты опять хочешь пообщаться? — сказал Иван и заткнулся, настолько неуместно прозвучали его слова. Он снял закипевшую турку с конфорки, переставил на деревянную разделочную доску и поднял записку:

— Я хочу, чтобы мы зашли в дом, где пропал рабочий. Может быть, там будут улики или свидетели. Улица Сталеваров, дом восемь, хозяйку зовут Марина Избаш, — гласил неровный подчерк Равенны де Беш. — Ты вчера не сказала, что пропало несколько человек, лишь только то, что пропал ваш с Дмитрием друг, задержавшийся на ночной смене. Я думал, что если пропажи имеют систематический характер, то уже давно заявили бы в полицию да или в газету хоть написали бы.

Девушка отвлеклась на мгновение от готовки лишь затем, чтобы обернуться и криво улыбнуться наивному офицеру.

— Хорошо, — согласился Иван, — Но после того, как я схожу к капитану с докладом. О тебе, пока что, я говорить не буду. Ты жди меня здесь, никому не открывай. Я постучу четыре раза: два раза слитно и два раза раздельно.

Улица встретила Ивана своим морозным дыханием. С неба падали хлопья белого, теплого снега, ярко светило солнце, повсюду сновали люди. Иван осторожно осмотрелся по сторонам, но на первый взгляд признаков слежки видно не было. Где-то позади него загрохотал трамвай, лейтенант прибавил шаг, чтобы попытаться успеть на него. От остановки возле его дома можно было спокойно доехать до центра почти на любом трамвае, а дальше до участка было буквально рукой подать. Иван едва успел вскочить в переполненный людьми вагон, пока тот, не переставая извергать из трубы клубы ядовитого черного дыма, отдыхал от вечного пути по кольцу. Двери со скрежетом закрылись, двигатель зашумел сильнее и транспорт продолжил свой ход. Держась одной рукой за поручень, он помахал полицейским жетоном водителю. Все же, у служителей правопорядка были свои преимущества, например, бесплатный проезд в трамвае. Ему нужно было проехать около девяти станций — всего около получаса. Он совершал такие поездки почти каждый день, утром и вечером, просто смотря в окно на проплывавшие мимо улицы и здания. Но сегодня каждая минута его поездки, казалось, длилась вечно. Он почему-то ужасно загорелся идеей позаниматься этаким, частным сыском. Уже представлял себе как быстро отчитается о полном провале вчерашней облавы и попросится на пару недель в отпуск к маме. Ни к какой маме он ехать, естественно, не собирался, но как ему думалось, этого времени должно было хватить, чтобы разузнать достаточно, чтобы понять, что происходит. Он не заметил, как начал слушать радио, которое, как обычно, вещало новости с границ. На них опять что-то было неспокойно. Не прошло и пятнадцати лет с Великой войны, как Астория — опять занялась провокациями доблестных защитников границ. Периодические стычки приводили к перестрелкам и потерям с обоих сторон. Радио утверждало, что правительство уже направило ноту протеста в Союз Стран и на следующей неделе должно начаться официальное расследование происходящего с участием сторонних наблюдателей.

— Никак они не уймутся! — не выдержал пожилой мужчина в старой офицерской форме слева от Ивана, — Знатно мы им наваляли во время войны вот они и бесятся! Никак не могут смириться с поражением. Ну ничего, мы их уже один раз проводили пинками до самого Неврута, сможем и повторить, если потребуется!

Люди в трамвае одобрительно загомонили. Иван никак не отреагировал. Он слишком хорошо помнил, какой ценой им досталась та победа. Разрушенные города, что с одной, что с другой стороны. Сожженые поля и опустевшие деревни. Постоянные перебои с провизией в городе, не говоря уже о маленьких городках и селах. И куча похоронок, которые он, будучи тогда помощником почтальона разносил по несколько раз на дню. Огромное количество людей, которых война сломала физически и ментально, вывернув их наизнанку и сшив грубыми белыми нитками. Многие из этих людей, без рук и без ног, лишенные средств к существованию заполонили собой улицы Новограда, а потом, вдруг куда-то, как по команде, исчезли.

Не желая дальше слушать разговоры подобного рода, Иван сошел на одну остановку раньше, чтобы побыть немного наедине с самим собой и своими мыслями. Свежий мокрый снег хрустел под тяжелыми ботинками полицейского, пока тот в раздумьях двигался в сторону участка.

Это было старое кирпичное здание, покрытое тусклой желтой штукатуркой, которая кое-где начинала уже сыпаться, хотя ремонт закончили не больше полугода назад. Здание имело большое количество высоких окон, какому-то чиновнику показалось это отличной идеей, чтобы граждане видели, что происходит внутри. Однако на деле все они были зашторены и закрыты для посторонних глаз. Над самыми дверям на фасаде красовалась табличка — «Отделение полиции № 2 города Новограда».

— Привет, Иван! — поздоровался с ним дежурный, как только тот оказался внутри участка, парень восемнадцати лет, который только недавно закончил учебу в полицейской школе и получил свою первую работу. Он всегда был весел и задорен. Единственное не хмурое лицо в участке, которое радушно подсказывало гражданам, когда и в какое окошко им идти со своими заявлениями.

— Доброе, Василий, — лейтенант на автомате пожал протянутую руку. — Фома Филиппыч у себя?

— Да, уже полчаса как, все тебя дожидается, — все также радостно продолжал ефрейтор. Иван кивнул и поспешил пройти к кабинету начальства. Каблуки его ботинок застучали по мраморному полу, когда он зашагал вдоль шеренги окон приема граждан, они располагались симметрично слева и справа от входа. Три огромных люстры свисали с потолка, приветствуя граждан своей роскошью. Они были включены даже сейчас, когда вполне могло бы хватить проникающего с улицы солнечного света. В нишах в стенах то тут то там стояли старинные статуи и вазы без цветов. Это больше напоминало какой-то банк, нежели полицейский участок — так оно и было. Раньше в этом здании располагалось отделение крупнейшего банка в стране, однако после Великой войны и череды неприятностей, отделение закрыли. Магистрат решил, что нечего такому зданию пропадать и отдал его под нужны Министерства Внутренних Дел. Уже давно шли разговоры о том, что надо снизить градус роскоши, продав статуи, променяв огромные люстры на канделябры поменьше и убрав потрёпанную красную дорожку, устилавшую лестницу на второй этаж. Здесь по левую и правую руку располагались кабинеты, в самом конце коридора был архив, а за ним располагался арсенал. Полиция должна быть готова в любой момент разогнать взбунтовавших рабочих или примкнуть к армии для подавления масштабных уличных беспорядков. За время своей службы Иван несколько раз участвовал в таких мероприятиях, орудуя резиновой дубинкой на массовых протестах рабочих против очередного повышения норм выработки или понижения часовой ставки. Честно говоря, поначалу он пытался избегать такой работы, но когда после очередного заболевшего колена начальство ему недвусмысленно намекнуло, что он может лишиться своего знания за уклонения от выполнения приказов старшего по званию — он смирился. Выполняя свою работу он не чувствовал удовольствия, как это происходило со многими его коллегами. Василий, например, отличился за последние полгода тем, что орудовал своей дубинкой с таким пылом и жаром, что многие люди потом не могли ходить так, что их приходилось тащить до обезьянника чуть ли не на себе. Иван видел, что тот получает настоящее удовольствие и это приводило лейтенанта в ужас. Он не мог поверить, что этот парень, с которым они должны были читать одни и те же книги, учиться человеколюбию и гуманизму, мог получать от издевательств истинное удовольствие. Однако, и сам он, не был ангелом, ведь так или иначе, продолжал выполнять свою работу, несмотря на внутреннее непринятие насилия против безоружных людей. Ведь не вся работа состояла из этого, основное — это ведь поимка преступников, а это было на благо общества.

Постучав больше для приличия, он потянул ручку двери. В лицо ему пахнул дым дорогой сигары. Капитан был любителем подымить в своем кабинете. Это был мужчина слегка за пятьдесят, с густой пшеничной бородой и длинными ухоженными усами. На его груди красовалось два ордена и один стальной крест — еще с войны. Ивану было неизвестно, почему Фома Филиппыч не стал продолжать успешную карьеру военного, а решил связать свою жизнь с полицией. У них были по большей мере доверительные взаимоотношения, так как капитан все равно видел в нем ребенка. Пусть немного взрослого, слегка небритого, но ребенка.

— Фома Филиппыч, доброе утро, — поприветствовал Иван своего непосредственного начальника, аккуратно прикрывая за собой дверь.

— Иван Петрович, проходи, дорогой, — Фома любил иногда обращаться по имени отчеству к подчиненным когда был в веселом расположении духа, даже к ефрейтору Василию. — Как там вчера все прошло?

— Все прошло не самым хорошим образом, — начал Иван, — Я издалека заметил неладное, запах гари было слышно за пару перекрестков до бара, это был запах горелых досок и бревен. Ускорив шаг, я быстро добежал до бара «Электрический туман». Там уже начался самый настоящий пожар. Группа каких-то людей стояло рядом со входом, часть из них держала в руках еще не брошенные огненные коктейли, я их окликнул, все как положено, представился и уж как они похватались за свое оружие — начал стрелять. Одного я положил на месте, трое других сбежали. Я принял решение не продолжать погоню за превосходящим числом преступников. Когда я отдышался, зеваки уже вызвали пожарную машину и позвонили в полицию. Решив, что больше от меня тут ничего не требуется, я вернулся на квартиру. Искомого преступника я не нашел, может, он погиб во время пожара, а может и сумел сбежать и сейчас готовится залечь на дно.

— Есть у меня, конечно, к твоей истории пара вопросов, — помедлил капитан, немного прищурившись и уставив свой взгляд в Ивана, который явно начинал нервничать. — Но да это уже не нашего ума дело. Это дело забрала себе военная полиция. Нет идей, почему?

— Никак нет, господин капитан, — вытянулся Иван, отведя взгляд в сторону.

— Что-то ты темнишь, Ваня, — поморщился старый офицер, — Ладно, если не считаешь нужным мне сказать — право твое. Ты меня знаешь, я всегда готов тебя поддержать или даже защитить. Если ты не можешь доверять своему командиру — значит уже не можешь доверять никому. Вот что, возьми-ка себе два дня на подумать, отдохнуть, может всплывут в голове еще какие-нибудь детали, которыми ты захочешь поделиться со мной, в качестве исключения. В целом, оно-то, без разницы, просто как-то все странно сложилось.

— Я с вами полностью согласен, господин капитан. Благодарю за отпуск, могу идти?

— Конечно можешь, Иван. Будь аккуратнее, если чего знаешь, лучше скажи, эти из штаба церемониться не будут, — сделал последнюю попытку его разговорить Фома Филиппыч, однако Иван был непреклонен. Лейтенант склонил голову в поклоне, попрощался и поспешил покинуть кабинет начальства.

На пути к выходу Иван решил заглянуть в арсенал, чтобы пополнить запас боеприпасов. Заведующий запасами прапорщик охотно выдал ему пару небольших коробок патронов для пистолета и одну, побольше, для револьвера. Быстрым движением Иван расписался в книге учета, попрощался и пошел на выход, радуясь тому, что заведующий не поинтересовался, зачем ему патроны для револьвера. Время сейчас было такое, что патроны бывало пропадали ящиками, а затем оседали в карманах того самого прапорщика уже шуршащими купюрами, так что какое кому дело было до пары-тройки коробков.

В трамвае было много свободных мест, час пик уже прошел. Он занял свое любимое место, в конце вагона у окна. Не найдя ничего лучше, Иван просто уставился в окно. Над окраиной города медленно проплывал пузатый цеппелин, перевозивший каких-то чиновников из центра к их особнякам загородом. Дирижабли зарекомендовали себя как самый безопасный транспорт еще в Великую войну. С земли по ним не попадаешь, нет таких пушек, чтоб могли точным прицельным выстрелом пробить его обшивку. Что же до самолетов, то они не могли так высоко подняться, соответственно, их бояться тоже было бессмысленно. Так что если ты всецело доверяешь своему экипажу и окружающим тебя людям, то тебе и бояться было нечего. Гораздо безопаснее всяких там автомашин. Правда, чтобы организовать в самом центре города посадочное место для цеппелина пришлось потрудиться, снеся так вовремя сгоревшие деревянные дома из начала прошлого века. Что случилось с теми людьми, как сложилась их судьба, Иван не знал. Газеты о таком не писали. По крайней мере, официальные. Существовало еще три или четыре подпольных газеты, выпускавшимися оппозиционными типографиями, в основном они были коммунистически настроенными. Они призывали выходить людей на демонстрации по любому поводу. По долгу службы Ивану периодически приходилось в них заглядывать, чтобы узнавать о готовящихся протестах. Обычно, этим занимались другие люди, но иногда лейтенанту приходилось заниматься и таким. Правда сказать, он был от этого не в восторге.

За раздумьями Иван не заметил, как дошел до самой входной двери своего дома. Он на автомате потянулся за ключами, когда вспомнил, что оставил их Равенне. Помедлив мгновение, он снял пистолет с предохранителя и постучал в дверь. Два раза слитно и два раза раздельно. Несколько секунд ничего не происходило, затем в замочной скважине заскрежетали проворачиваемые ключи. Первое, что он увидел, так это нацеленное ему в грудь дуло револьвера. Долгую секунду оно смотрело на него, пока его владелица оценивала ситуацию. Наконец девушка убрала оружие на его законное место и сделала шаг назад, пропуская офицера внутрь квартиры.

— Давай выпьем по чашке кофе и пойдем, куда ты там сказала? К потерпевшим семьям? — проговорил Иван, склоняясь над плитой. Он услышал, как девушка что-то усиленно пишет в своей книжке. Подойдя к нему сзади, она протянула ему новую записку.

«Я боялась, что ты не придешь. Все хорошо прошло? Не было слежки?»

— Нет, — отрицательно помотал головой Иван, — Все прошло как нельзя лучше. Капитан выдал отпуск на два дня — как раз у нас будет время найти какие-нибудь улики. Слежки не было, говорю же, нормальный он мужик. Я еще тебе пачку патронов принес, для твоего револьвера должны же подойти? Еле выбил в оружейной, так что точно должны подойти.

Равенна благодарно кивнула, принимая из рук полицейского небольшую коробку с боеприпасами.

Быстро сварив новую порцию кофе, офицер разлил его по двум простым кружкам из разных сервизов. Равенна кивнула, села за стол и открыла коробку с патронами. Узкие женские пальчики с невероятной точностью их пересчитали, выловили ровно пять штук и также ловко начали заряжать револьвер.

— Ты один для себя что ли оставила в перестрелке? — ехидно поинтересовался Иван, однако девушка никак не отреагировала на его колкость, не отвлекаясь от своего дела.

Ссыпав оставшиеся патроны в карман куртки, она оставила пустую коробку на столе и принялась за кофе. Иван уже допил кофе и просто смотрел на свою новую знакомую. Та меланхолично попивала черный напиток, смотря куда-то вперед, сквозь него.

— Я как-то упустил в разговоре, откуда ты? В бумагах об этом не писалось, — предпринял попытку начать разговор лейтенант. Равенна отвлеклась на мгновение от своих раздумий и написала одно слово.

— Штальдорф? — немного удивился Иван, — это же в Ейсенрейхе? И что же побудило тебя приехать к нам? После войны вы единственные остались при своих, так еще и денег заработали на поставках для наших военных. Или не все так хорошо, как пишут в газетах?

Девушка ничего не ответила, встала, собрала кружки и поставила их в раковину. Затем обернулась и выжидающе уставилась на Ивана.

— Ладно, не хочешь пока говорить — как хочешь, — немного обиделся парень, настроенный на беседу, — Веди, куда там нам нужно?

Неспеша они спустились по лестнице и распахнув подъездную дверь, оказались на улице. В лицо им пахнуло морозной свежестью. За время, пока они пили кофе, начал идти снег. Позволив Равенне выбирать маршрут и не отвлекаясь на дорогу, Иван опять погрузился в раздумья, прогоняя в голове события последнего дня. Пока что те обрывки никак не хотели собираться в полную картину. Чего-то не хватало. Единственное, что не давало ему покоя, так что ему явно сказали, что теперь расследованием занимается военная полиция. Значит, они в курсе происходящего, но могут ли они знать о роботах и этих ужасах, что творят с людьми на этом заводе? Вопрос казался офицеру риторическим. Разумеется, не знать они не могли. Возможно, конкретные исполнители и не имеют понятия, что там происходит и почему они ищут каких-то бандитов, напавших на бар. Но если те самые разбойники согласятся с ними сотрудничать и расскажут, что был какой-то полицейский, а вместе с ним была еще и черноволосая девушка с характерной белой прядью? Иван осекся. Значит, за ними уже сейчас могут начать охотиться ребята из министерства, не сегодня, но точно со дня на день. А потом, когда они осмотрят бар, найдут гильзы от револьверных патронов, сложат в уме два плюс два, запросят у капитана, кто из его сотрудников был там в это время, да и поймут, что за полицейский укрывает у себя преступницу. По спине Ивана пробежал первый холодок, а ладони начали потеть. Так может, пока не поздно, сдать ее в участок? Арестовать прямо здесь, да и не наживать себе лишних проблем? Кто знает, что вообще это были за роботы, может это была просто галлюцинация, может, ему просто это все причудилось при сумеречном освещении? Но ведь нет, это явно была самая настоящая машина для убийств, да еще и с запеченным человеком внутри. Но если их производство курируют военные, покрывает полиция, а во главе всего стоит министр, то, наверное, и президент обо всем знает. Ну, не может не знать. Или все же…

Его прервал стук в дверь, кажется, они пришли к нужному дому. Иван огляделся по сторонам, они находились в каком-то проулке, темном и давящем окружающими домами. Повсюду валялся какой-то мусор, старые, разбитые деревянные ящики. Бегали крысы. Видно было, что это был не самый благополучный микрорайон. Офицер заметил, как Равенна левой рукой сняла свой револьвер с предохранителя. Кажется, девушка везде видела для себя угрозу и везде искала врагов. Да оно и не удивительно, если она одна осталась в живых из гражданских, которым удалось вживую увидеть того страшного железного монстра. Но почему-то в ее действиях не было видно ни капли страха или сомнения. В ней горела уверенность и желание найти улики и показать их ему. Она действительно надеялась, что младший офицер как-то ей поможет? «Вот бы мне ее уверенность» — подумал про себя Иван.

— Кто там? — раздался из-за двери раздраженный женский голос.

— Откройте, это полиция. Нам нужно поговорить, — сделал шаг вперед Иван, окончательно принимая решение докопаться до правды. О том, что он будет делать с этой правдой потом и к каким последствиям это может привести он предпочел на время забыть.

— Мы не вызывали, — продолжал голос в том же раздражительном тоне.

— Меня зовут лейтенант Иван Вукоевич, мне необходимо поговорить с Изольдой Бржезинской. Откройте дверь, а то ломать буду, — попробовал припугнуть ее полицейский.

— Хорошо, хорошо, только и умеете, что ломать, совсем простых людей застращали, — недовольный тон сменился на более обеспокоенный, если не сказать напуганный. Через мгновение дверь распахнулась и на пороге показалась девушка, лет тридцати. Ей совсем не подходил этот почти скрипучий, старческий голос, наполненный толикой злобы и сомнений. Она была не в пример лучше одета и выбивалась из общей картины обшарпанных стен и разбитых фонарей.

— Изольда Бржезинская это вы?

— Да, я. А что вам от меня нужно? — она смерила офицера и его спутницу недовольным взглядом.

— Мы ищем вашего мужа, Стефана Бржезинского, его товарищи говорят, что он пропал и долгое время не появлялся в баре.

— Что за глупости вы несете? — женщина еще больше разозлилась. Но в этой злобе чувствовалось что-то напускное. — Стефан уже недели три как уехал к своей родне в Сызград, там его и ищите. И пропойцам, дружкам его так и передайте, чтобы не беспокоили честных офицеров почем зря.

— Вот как? А вы же почему не поехали вместе с мужем? — невзначай поинтересовался Иван, — Как вы тут одна справляетесь?

— Да вот так и справляюсь, троих детей на мне оставил и уехал пропивать премию от завода, — в том же духе продолжала жена рабочего.

— Премию от завода? Это за какие заслуги?

— А я почем знаю? Он мне этого не рассказывал. План, наверное, перевыполнил.

— Понятно, — протянул Иван, — А можем мы с моей коллегой осмотреть вашу комнату и в частности, его вещи?

— Можете, конечно, да только он все вещи забрал, ничего вы тут не найдете, — было видно, что женщина напряглась.

— Вот как? Забрал все вещи и уехал к родне? А жену свою оставил с детьми в Новграде? — продолжал давить на нее полицейский. Что-то не клеилось в ее рассказе, — И как же вы живете одни? Приходится, наверное, в две смены работать?

— Да уж, приходится! — огрызнулась Изольда, — На швейном комбинате с утра до ночи вкалываю, как лошадь, чтобы прокормить своих спиногрызов.

— По всему получается, что он поступил, не как настоящий джентльмен. А когда он обещал вернуться? — кажется, допрос заходил в логический тупик.

— Никогда, — голос женщины начал дрожать, — Сказал, что не хочет меня больше видеть и чтоб я скопытилась тут, но только не искала его.

— Так и сказал? Мерзавец! Может вы знаете его адрес в Сызграде? Я бы смог его навестить и научить манерам, достойным мужчины? — Иван видел, что Изольда оказалась на грани от того, чтобы разрыдаться, но только так можно было выяснить, говорит она правду и выудить адрес ее мужа.

— Не дал он мне адреса, сказал, что если буду искать, то прибьет меня и дело с концом! — по лицу девушки потекли слезы. Не выдержав этого, Иван достал сложенный в нагрудном кармане носовой платок и передал Изольде.

— Прошу прощения, что поднял тяжелую для вас тему. Честь имею, — поняв, что ловить ему здесь больше нечего, Иван отказался от платка, который ему пыталась вернуть заплаканная жена рабочего, кивнул и поспешил удалиться, оставляя женщину одну.

Вдвоем с Равенной они вышли на большую улицу, покинув этот зловонный проулок. Иван задумался, встал у стены дома и достал из пачки две сигареты — себе и Равенне, предвосхищая ее просьбу.

— И ты хочешь сказать, что эта бедная брошенная женщина нам врет? — начал он первым, параллельно закуривая сигарету. — Конечно, есть в ее поведении что-то подозрительное, но это все можно списать на ее общее состояние.

Равенна зашуршала карандашом.

«Очень странно, что она не знает адреса его родни в другом городе. Если у них уже трое детей, то, наверное, они не первый год вместе».

— Мне тоже это показалось странным, но что ты мне предлагаешь? Пытать ее?

Девушка задумчиво пожала плечами, как будто не отрицая такой возможности.

— Ты это брось, выбивать из женщин слова силой я не намерен! — в Иване проснулось ущемленное чувство собственного достоинства. — У тебя есть еще несколько адресов? Ну так веди, может там получится выяснить что-то более полезное.

Он бросил недокуренную сигарету и затушил ее носком ботинка.

Через несколько часов бесплодных попыток вытащить из семей пропавших рабочих хоть какую-нибудь информацию, двое молодых людей бросили это бесплодное занятие. Все как один говорили, что муж уехал, куда не сказал, когда вернется не сообщил и вообще просил его не искать. Где-то на третьей потерпевшей, Иван понял, что эта закономерность слишком подозрительна. Слишком уж похожи звучали их слова, как под копирку повторяя одно и то же.

— Это бред какой-то, — сокрушался Иван, пока стоявшая рядом с ним Равенна лишь меланхолично осматривала свои ноготки, — Ну такого уж точно не может быть. Все говорят одно и одно, хоть бы были поизобретательнее что ли. Ты мне сказать, что их всех заставили это говорить? Но в службе безопасности, что, идиоты работают?

Девушка пожала плечами, не отвлекаясь от своего занятия.

— Или, они просто не думали, что кто-то будет их искать и сможет нарваться на одинаковые истории… — Иван задумался на мгновение, — Ну так и что дальше делать? Это же не доказательство, что завод этих людей похитил и засовывает их внутрь боевых машин. Нам бы какие-нибудь документы, вот это была бы улика так улика.

Равенна быстро зашуршала своим карандашиком и протянула новую записку.

«Есть вариант, но он тебе не понравится»

— И что это значит? — возмутился офицер, — Какой такой вариант у тебя есть добыть доказательства? Да и что мы потом с ними делать будем? Повесим на стену и будем любоваться? Что я вообще тут делаю?

«Можно поискать на заводе чертежи или образцы, а потом сдать их в рабочую газету, это поможет привлечь внимание»

— Поискать на заводе? — издевательски переспросил Иван, — То есть ты предлагаешь проникнуть на режимный объект, на котором после твоей выходки усилили охрану, своровать у военных чертежи и записки, а потом просто сдать их в какую-нибудь коммунистическую газету?

«Если ты решишь отказаться, я это приму. Но отступать не стану. Пойду одна»

— Пойдешь одна? Кем был для тебя этот Дмитрий, что ты готова пойти на такой риск и совершить несколько преступлений ради него? Даже не ради него, я не говорю об этом, а ради его памяти?

«Это вас не касается, офицер»

— Меня-то это как раз касается, я должен знать ради чего ты мне предлагаешь пойти на военное преступление! — Иван повысил голос, всеми силами удерживая себя от того, чтобы начать кричать.

«Я хочу, чтобы люди узнали, что творят военные у них за спиной. Узнали и ужаснулись. Или ты уже забыл того монстра, что они создали?»

Иван молчал, у него не получалось найти слов. Перед его глазами вспылили картины вчерашнего вечера и того чудовища, что смотрело на него обесточенными лампочками глаз.

— Это создание нападало на рабочих, ведь так? — сменил тон Иван, пытаясь прогнать из воображения стального убийцу. Девушка кивнула. — Значит, может напасть и на мирных жителей, если вдруг у военных что-то пойдет не по плану?

Равенна де Беш ничего не ответила, а лишь отвела взгляд в сторону.

— Ну все, все только не плачь, — лейтенант сделал шаг вперед и немного приобнял девушку. Этого оказалось достаточно, чтобы легкая дрожь переросла в всхлипывания. Не зная, что делать в таких ситуациях, Иван покрепче прижал ее к себе и начал успокаивающе гладить по спине. — Ты, конечно, права. Просто, я боюсь, как это все может повернуться. Если ничего не получится или нас раскроют, а еще хуже, если нас поймают, то казнят как государственных изменников.

Постепенно девушка начала успокаиваться, а через пару минут, взяв себя в руки, начала строчить новое сообщение.

«Уже почти вечер. Нужно купить еды. И подготовиться к ночи».

— Хорошо, — медленно протянул Иван, все еще не принявший окончательного решения, — По пути домой зайдем за продуктами, а там подумаем, как нам быть.