Ненавидеть или полюбить?

Глава 9

В зал суда мы вернулись в полной боевой готовности. В этот раз задавали вопросы мне и много. Первой начала Вероника.

— Скажите, Игнат Игоревич пришел в позднее время? Было уже темно?

— Да, — ответила робко я. Игнат Игоревич, если честно звучало не очень. Тем более, выглядел он молодо, ну максимум на двадцать восемь, то есть моложе меня на лет пять точно. Игнат — это максимум, как я бы к нему обратилась. Но еще лучше: "Эй ты, подойди сюда…", или "Слышишь ты…".

— Ваш муж сейчас в отъезде, за границей, с кем вы были дома?

— Одна с детьми, — все также робея отвечала я.

— Значит, Ветлицкий Игнат Игоревич пришел поздно вечером, когда вы были одна с детьми?

— Совершенно верно.

— Вы испугались, когда его увидели?

— Конечно! Я видела его в первый раз. Дверь открыла Соня, потом прибегает ко мне в ванну и говорит, что пришел мужчина, который будет с нами жить. Я не просто испугалась, я была шокирована.

— То есть Игнат Игоревич сообщил, вашей дочери, что он будет с вами жить?

— Да. Точно так и было.

— Ребенок не испугался?

— Нет, с ней все нормально. Она просто до конца не поняла, что произошло.

— Скажите, у вас двое несовершеннолетних детей?

— Да. Мальчик — три с половиной года и дочь — четырнадцать лет.

— Вы работаете?

— Нет, я еще в декретном отпуске. Но хотелось бы пойти на работу.

— Спасибо! Вопросов больше не имею. — После этих слов Вероника села на свое место.

Сразу после того, как я поговорила с Вероникой со своего места поднялся упитанный мужчина, который и был адвокатом моего нового знакомого, который, собственно и вызвал меня сюда для разбирательства.

— Скажите, Игнат Игоревич показывал вам какие-то бумаги?

— Да.

— Что это были за бумаги?

— Точно не помню.

— Что в них было написано?

— Не читала.

— Расскажите, как вам удалось Игната Игоревича выгнать из его же собственной квартиры?

— Я выкинула его чемодан на лестничную площадку и закрыла за ним дверь, когда он вышел из квартиры, — все внимательно смотрели на меня. Я чувствовала пронзающий взгляд каждого. Почему-то от вопросов слишком упитанного адвоката, мне стало совсем неловко. Но ничего не оставалось, пришлось отвечать. — Поймите, я не могла поступить по-другому. Я защищала детей. Я видела его в первый раз в своей жизни.

— Он же показывал вам свои документы?

— Я…, я такие документы сама могу на принтре напечатать!

— Но на них же стоит государственная печать?

— Протестую! Она усомнилась в подлинности документов.

— Протест отклонен, — продолжайте, ответил судья и снова раздался этот неприятный стук молотком.

— Я сомневалась, что они подлинные, так как я подумала, что он мошенник.

— А скажите, вы специально врезались в его машину, позавчера утром? А после чего требовали с моего клиента деньги?

— Я ничего не требовала…, я не специально! — вот урод! Что один, что другой. Обзывать прилюдно я его не стала, но про себя материла его на чем свет стоит!

— Разве? У нас есть несколько свидетелей, которые утверждают обратное. Кроме этого, вы еще прилюдно оскорбили моего клиента.

— Протестую! — воскликнула Вероника! — Вопрос не имеет никакого отношения к делу.

— Протест отклонен! Продолжайте! — раздался двойной стук деревянного молотка и строгий голос судьи.

На самом деле я отвечала на автомате. На какой-то момент у меня все поплыло перед глазами. Я не хотела врать, мне это было не к чему. Вроде все разумные люди, а задают такие вопросы… Поставить бы на мое место, например этого лысого или судью, как бы они запели.

В суде мне пришлось пробыть с самого утра до самого вечера.

Когда начались прения, я уже слишком устала и ждала, когда все это закончиться.

По общепринятому правилу, как сказала мне Вероника, сначала свою речь должен произносить истец. А потом уже мне дадут слово.

Игнат встал со своего места, поправил свой превосходный пиджак и не торопливо произносил речь:

— Я просто хочу исполнить волю отца. А его волей было, чтобы я жил в этой квартире. Там остались мои вещи, остались наши совместные фото с отцом. Я скучаю за ним. Именно в этой квартире прошло мое детство, моя юность. Эта квартира — неотъемлемая часть моей жизни. Эта квартира — моих родителей. Я там вырос, родился и просто обязан там жить. Обязан, исполнить последнюю волю. У меня все ваша честь.

Вот это высказался! Вот это заливает. Я прям чуть не прослезилась. Его речь, кого хочешь, за душу возьмет. Знает, как можно подкатить. Вот сволочь! У меня, конечно, такой речи нет. Еще в кармане резко завибрировал телефон, в тот самый момент, когда судья обратилась ко мне:

— У вас есть что сказать?

Наверное, звонит София, чтобы узнать, когда я заберу ее из школы. Извини дорогая, сейчас ответить не могу, у меня важный момент.

— Да. Я хочу лишь всего лишь сказать, что я защищала своих детей, и буду продолжать их защищать. У меня все. Телефон так и продолжать дребезжать в кармане моей спортивной пайты. Я сбросила, как только судья удалилась, я сразу достала телефон накатала Соне смс-ку, что сегодня забрать ее со школы я не успеваю…

Я никак не могла дождаться, когда же судья вынесет свой вердикт. И вот наконец-то настал момент Х и все, затаив дыхания, ждали решения суда.

Совещались они долго. Я все время только, что и делала, гипнотизировала дверь, из которой должна появиться строгая женщина в черном одеянии. Конечно, я ждала решения. Очень ждала, а терпения все не хватало и не хватало. Когда я долго жду, я начинаю нервничать и совершать не совсем обдуманные поступки. Хорошо, что в этот момент, момент моей супер ярости, когда я хотела уже выкрикнуть своему, так называемому оппоненту: "Ну что козел, допрыгался?! Из-за тебя недоумка мои дети останутся голодными без обеда, а еще я не могу даже забрать их из школы, из-за того, что я просиживаю тут целый день", Вероника тихонько обхватила кисть моей руки и сказала:

— Успокойся. Не нужно поддаваться на его провокацию! Они только этого и добиваются.

— Хорошо, — я глубоко вдохнула душный воздух, и подпер свою уже квадратную голову от всего этого балагана, продолжала ждать.

Наконец-то дверь открылась и появилась она. Судья открыла перед собой большую черную папку и начала зачитывать из этой черной папки текст. До меня снова начали доноситься непонятные фразы. Но самое главное, все же я поняла:

— Прошу обязать Ветлицкую Оксану Игоревну, предоставить доступ в квартиру основному наследнику, расположенной по адресу, Москва, Малый Ивановский переулок, дом шесть, квартира двести три Ветлицкому Игнату Игоревичу и считать его наследником первой очереди на жилую часть одной второй квартиры. Ветлицкую Оксану Игоревну привлечь к административной ответственности и выплатить Ветлицкому Игнату Игоревичу сто шестьдесят пять тысяч рублей в качестве моральной компенсации. Решение суда вступает в силу…

Она продолжала говорить, но мне хватило услышанного. Пол квартиры отхапал и я еще ему денег должна. Обалдеть! Куда мы катимся…А ничего, что я безработная мать двоих детей?

Вероника увидела, как я поникла духом и старалась меня подбодрить:

— Ничего мы подадим апелляцию.

— Да не хочу я ничего…

Мы вдвоем вышли из зала суда. Вероника предложила подвезти меня, так как я до сих пор никак не могла прийти в себя, но я отказалась. На последок, единственное, что я у нее спросила:

— Теперь он будет жить с нами? Совершенно чужой мужик, со мной, с моими детьми?

— Не могу сказать. Теперь он может распоряжаться своей часть квартиры, как ему вздумается.

— Скажите, он всех купил? Так же не бывает, почему суд на его стороне?

— Суд на его стороне, потому что он главный наследник. Но мы и так выбились, все могло быть гораздо хуже.

— Не смотря на то, что у меня маленькие несовершеннолетние дети и вторая часть принадлежит им?

— Да.

— Спасибо! Всего доброго, — сказал я ей на прощанье и села в свой автомобиль, громко хлопнув дверью.

Вот бывает и так. Я попала в полную…., так сказать опу. Пока я прогревала машину, я увидела, какой веселый и довольный из здания суда выходит Игнат со своим адвокатишкой, как они дружелюбно пожимают друг другу руки, улыбаются. Аж тошно смотреть. Наконец-то я завела машину и, включив радио, поехала сразу в школу за Соней. По радио играла заводная песенка, кажется, ее исполняет Глюкоза: — Я еду в Пежо и не жужжу, — доносился ее голосок из моей магнитолы. А я вот еду в Сузуки, и судья мне попалась настоящая…, нарывалась одна фраза, но я ее заменила на более лояльную, собственно, как это сделано и в песне, которую я сейчас слушала:

— Еду в Сузуки, а судья настоящая бука! Ну как можно по другому? Никак! Ни тоски, ни любви, ни жалости… Эх, не нужно Оксанка впадать в панику. Прорвемся! Русские — не сдаются! На этой мысли я успокоилась и снова набрала Соню. Она практически мгновенно ответила:

— Алло!

— Дочь, я подъезжаю, ты где?

— Я тут в школе.

Все же день у меня не задался с самого утра. Когда я подъехала к школе, то увидела для себя не совсем лицеприятную картину. Рюкзак Сони нес мальчишка ее возраста. Они подошли к машине и он галантно открыл заднюю дверцу моей машину.

-Спасибо! — ответила ему Соня, села в машину, а после добавила:

— До встречи! — и забрала у него свой рюкзак.

— Здрасте, — быстро сказал мне мальчишка, а после чего быстро убежал.

— Это что твой жених?

— Мама! Не начинай, — возмутилась дочь.

— Да ладно, ладно. Просто я думаю, постоянно думаю, что ты у меня еще такая маленькая…