Ненавижу-люблю

VII

На следующий день Бахвалов снова нанес мне визит, и, в отличие от предыдущих, нехарактерным для него цивилизованным образом: сперва позвонил, убедился, что мне удобно его принять, и после этого отпер ключом мою дверь.

Естественно, за его реверансами крылась корыстная цель: он подкинул мне Люську. До самого вечера. Даже лоток для нее с собой принес. Выяснилось, что Люська, в случае чего, может, как кошка, и на лоток сходить. Приучена.

Я-то, в общем, против ее пребывания не возражала. Все веселее, чем одной. Но почему Бахвалов не мог ее в своей квартире оставить? Тем более если выводить ее необязательно Впрочем, и этому нашлось объяснение.

— Да понимаете, когда ей становится одиноко, она хулиганит. Провода, например, грызет. Пару часов-то она спокойно просидеть может. Но меня целый день не будет. И взять с собой ее никак не получается.

Неужели на свидание собрался? Что же, значит, заранее не знал, если вчера со мной насчет Люськи не договорился? Или при маме моей говорить постеснялся? А что мне, в конце концов, за дело до его личной жизни! Пусть катится куда хочет. Мы с Люськой найдем, чем заняться.

— Приеду и сразу ее у вас заберу! — пылко пообещал он. — Ничего, если поздно получится?

— Только снизу, пожалуйста, позвоните. Чтобы я в неглиже не оказалась.

— Ну естественно.

Ах, теперь для него такое естественно! Кто бы еще вчера мог подумать. Хотя вчера я ему не была нужна, а сегодня он от моей доброй воли зависит. До чего мужики корыстный народ! Только что был совершеннейшим хамом, а теперь вон передо мной как расшаркивается.

Но я была Бахвалову благодарна за Люську. Она то и дело переключала мое внимание на себя, и я поневоле меньше думала о Максиме и не так сильно вздрагивала от каждого телефонного звонка, надеясь услышать его голос.

Задень мне позвонило множество людей. Мама, которую я еле-еле убедила не приезжать ко мне. Ларка с жалобами на грипп и очередными нотациями. На какую тему, не помню, потому что старалась не слушать. Еще позвонили несколько знакомых. Узнав о моем приключении, они стандартно охали и начинали давать советы, что делать, чем лечиться и как питаться, чтобы скорее встать на ноги.

Советы я получала крайне противоречивые и даже взаимоисключающие. Лишь по одному поводу были едины все: надо есть побольше студня, желе и молочных продуктов, чтобы кости скорее срастались.

А у меня вообще никакого аппетита не наблюдалось. Впрочем, студня и желе — тоже. И, главное, одна мысль о них вызывала во мне отвращение.

Сколько я ни гипнотизировала обе телефонные трубки, Максим на связь по-прежнему не выходил. Я решилась первой нарушить затянувшееся молчание. Пусть хоть как следует меня выслушает. Ведь это я сейчас инвалид. Имею право на последнее слово.

Я набрала номер его квартиры. Подошла мама. С ней говорить совсем не хотелось. Взяла мобильник. И вновь подошла его мама. Я проклинала себя на чем свет. На экране-то мое имя высветилось. Теперь молча не отключишься. В этом плане городской номер удобнее.

Пришлось поздороваться. Справиться о самочувствии, о настроении и выслушать ее хоть и прохладный, но вежливый, подробный ответ. Похоже, она не знает о нашей ссоре. В ее тоне ничего не изменилось. Она всегда со мной так разговаривает. Это меня обнадежило, но ненадолго, ибо я почти тут же получила новую порцию отрицательных эмоций.

— Максик уехал до позднего вечера, — сообщила мне в заключение его мама. — Так что звоните ему, Алисочка, на второй мобильный.

Вот это новость! Насколько мне было известно, у моего любимого один мобильник! Не спрашивать же теперь номер у его матери. Никогда не опущусь до подобного унижения! Она и так ко мне нежных чувств не питает. А узнавать номер второго мобильника равносильно признанию, что у Максима есть от меня секреты. Нет уж, Мария Вениаминовна, не получите вы от меня такой радости!

— А куда он поехал?

— Разве вы не знаете? У меня, Алисочка, создалось полное впечатление, что вы вместе отправились.

— Я сейчас не могу никуда поехать. Ногу сломала.

— Боже мой! Когда? Максик мне ничего не говорил! — заохала она.

Еще любопытнее! Она, значит, даже этого не знала!

— Ну он, наверное, не хотел вас расстраивать, — как могла равнодушно произнесла я.

— Наверное. — Маме Максима моя версия явно пришлась по душе. — Максик мальчик заботливый, всегда волнуется из-за моего давления! Может, он просто мне ничего не сказал и к вам поехал? Хотя мне почему-то показалось, что он собрался за город. Но, может, я ошибаюсь. Позвоните ему.

На этом мы распрощались. Лучше бы мне с ней не разговаривать. Теперь я расстроилась сильнее прежнего. Оказывается, Максим не просто совершенно по-глупому со мной поругался, но к тому же еще от меня и скрывается!

Так хотелось позвонить ему и все объяснить, но именно этого я сделать не могла, и беспокойство мое росло. Надо обязательно его поймать до отъезда в командировку!

Глупо-то глупо, но с какой целью он завел второй мобильник? Вернее, сам по себе факт ничего особенного в себе не таил. У Максима множество деловых переговоров. Второй телефон не помешает. Но вот то, что я про него даже не подозревала…

До этого самого момента я была уверена, что знаю про своего любимого все, и гораздо больше, чем его мама. Разговор с ней мою уверенность по сему поводу сильно поколебал. Если только Максим вчера, разозлившись на меня, не завел себе новый мобильник специально, чтобы я помучилась. Тоже, конечно, не очень красиво с его стороны, учитывая, в каком я сейчас нахожусь положении. Но я предпочла бы, чтобы дело обстояло именно так. Ведь это значит, что он сошел с ума от ревности. То есть любит меня и дорожит нашими отношениями. Если же второй телефон появился у него давно и он не удосужился дать мне номер… Нет, о таком не хотелось даже думать…

Для отвлечения мы с Люськой стали смотреть телевизор. Все подряд. Какие-то сериалы, новости… Так под телевизор и заснули в обнимку.

Разбудил меня телефон. Максим! Нашаривая спросонья трубку, я одновременно пыталась сообразить, что сейчас скажу ему. Однако это, конечно же, оказался Бахвалов!

— Вы? — разочарованно пробормотала я.

— Что, не вовремя?

— Вообще-то мы уже спали.

— Вообще-то сейчас всего-навсего десять часов, — сказал он. — Специально торопился, чтобы не поздно вернуться. Или вы плохо себя чувствуете?

То ли мне показалось, то ли в его голосе послышалась тревога.

— Температуры нет? — продолжил расспрашивать он.

Далось ему мое здоровье.

— Нет. И студень я тоже не ела.

— Какой студень?

— Мне все советовали есть студень. Чтобы кости после вашего шкафа скорее срослись.

— Намекаете, что я должен сейчас съездить и купить?

— Почему бы и нет, — решила похулиганить я и в предвкушении, как он сейчас начнет изворачиваться, умолкла.

— Нет проблем, — неожиданно согласился он. — Только придется вам еще полчасика меня подождать.

— Ладно, Бахвалов, свободны. Я пошутила. Другой бы на его месте вздохнул с облегчением, а он говорит:

— Ну уж нет. Я прямо чувствую, как вам студня хочется. И шкаф, как ни крути, все-таки мой был. В общем, поехал, а вы ждите.

Не успела я по новой возразить, он уже отключился, а бумажку с его номером мама во время уборки куда-то переложила.

Мне даже стало его немножко жалко. Жизнь-то он мне изрядно попортил, однако вышло это у него скорее несознательно, а вот расплачивается теперь сознательно и по полной.

Впрочем, я весьма быстро успокоилась. Ничего, зато у меня теперь будет студень, который мне так настойчиво рекомендовали.

Второй раз Бахвалов мне снизу звонить не стал, а попросту ворвался в квартиру, видимо исходя из соображения, что я и так его жду.

В руках, по моим прикидкам, у него было многовато пакетов для одного студня. Я не ошиблась.

— Ковыляйте, лиса Алиса, на кухню, — бросил он мне. — Сейчас будем кормить вас до отвала.

Люська радостно залаяла и первой ринулась на кухню.

— Собак это не касается, — сказал ей Бахвалов. — Я завтра должен вернуть тебя в том же весе, что принял. Будь сознательной и помни: у тебя выставка.

Пока я добралась до кухни, Бахвалов успел расставить содержимое пакетов на столе. Я ахнула. Три контейнера с разными салатами. Огромное блюдо со студнем (интересно, где это их прямо с блюдами продают?), еще одно блюдо — с заливной осетриной. Нарезанная квадратиками кулебяка с грибами. И прозрачные стаканчики с красным желе. Бахвалов возился у раковины.

— Послушайте! — воскликнула я. — Если я все это сейчас съем, меня тоже на выставку не возьмут!

— Во-первых, вы не собака, — по-прежнему стоя ко мне спиной, откликнулся он, — а во-вторых, если даже пару кило прибавите, вам не помешает. Слишком худая.

— Это на чей же взгляд?

— На мой, естественно.

Он резко повернулся. Я ахнула. В руках он держал мою вазу, в которой еще недавно стоял букет Максима. Теперь в ней красовались огромные ярко-желтые хризантемы. Потрясающе красивые! Но где же прежний букет?

— Куда вы дели розы?

— Выбросил, — невозмутимо сообщил он. — Как я и предположил вчера, они завяли.

— Зачем? Как вы смели их выбросить?

— Что же еще с ними делать? А вазы я у вас другой не нашел. Впрочем, если они вам так дороги, можете их засушить. — Он вытащил букет из помойного ведра и скорбно покачал головой: — Нет, гербария тоже не получится. Лепестки все осыпались. Говорил же: неудачные цветы.

Ругаться с ним? Но розы уже все равно не вернешь. Выкинуть в ответ его цветы? Но они ведь такие красивые и совершенно не виноваты, что их купил такой дурак. К тому же именно в этот момент мне ужасно, до рези в желудке, захотелось студня. Даже рот слюной наполнился. Наверное, этого и впрямь мои кости требуют.

Студень с хреном! Полцарства за студень с хреном! И, вместо того, чтобы устроить Бахвалову скандал, я спросила:

— А хрен вы, надеюсь, купить догадались? Он ошалело посмотрел на меня, затем, напыжившись от гордости, объявил:

— Естественно. Две банки на выбор. Один со сливками, другой наш обычный, ядреный, российский. Я его больше люблю.

— А мне без разницы, — плюхнулась я за стол. — Главное, чтобы был.

Верьте не верьте, мы сходу слопали полблюда! Причем Бахвалов наворачивал наряду со мной, хотя кости у него в полном порядке.

— Хорош студенек! Отлично делают, — жуя, нахваливал он. — Это у нас тут поблизости, в ресторанчике. Я у них постоянный клиент. Не забыть бы завтра им блюда вернуть. Кстати, еще возьму.

Я на миг отвлеклась от еды.

— Бахвалов, сколько с меня за всю эту роскошь?

— Обижаете. Я никогда не позволяю женщинам платить за себя, когда приглашаю их в ресторан. Вот и считайте, что я вас пригласил, только, ввиду вашего состояния, с доставкой ресторана на дом.

— Выходит, у нас свидание?

— А вы против? — Он с наглой улыбкой смотрел на меня.

— У меня выхода нет, — нашлась я. — Иначе ведь вы все это унесете, а я еще не наелась.

— Да-а, аппетит, я заметил, у вас неплохой. Но мне это даже нравится. Кстати, — хлопнул он себя полбу, — заговорили вы меня совсем. Про вино забыл! Вот.

И он открыл бутылку бордо.

— Это тоже вам будет для здоровья очень полезно. Улучшает обмен веществ.

— Если в меру, — подхватила я. — А если переборщить, то можно и вторую ногу сломать.

— За этим я прослежу.

Люська тоже уминала холодец, и кулебяку, и даже желе от заливной рыбы. Саму рыбу я ей давать побоялась — вдруг косточка попадется.

— Слушайте, Алиса, вам не кажется, что это создание уже слопало больше своего веса? — вдруг заволновался Бахвалов. — Лопнет еще. Что я завтра отдавать хозяевам буду!

Я пощупала Люськин живот. Тугой, как кожа на барабане. Пожалуй, ее действительно не стоит больше кормить. Сама она, правда, придерживалась иного мнения и продолжала клянчить вкусности со стола, и, между прочим, Бахвалов поддавался на ее провокации гораздо чаще меня.

А я все ела и ела, и в результате живот мой стал таким же тугим, как у Люськи. К тому же я совершенно опьянела, хотя выпила лишь два бокала вина. Видимо, это от сытости.

Бахвалов, который все это время развлекал меня рассказами о том, как осенью ходил на охоту «брать кабана», заметил, что я клюю носом.

— Видите, теперь вы объелись. По-моему, вам пора баиньки.

— Но вы же хотели, чтобы я объелась, — сонно отозвалась я; глаза действительно уже слипались.

— Хотел и добился, — с гордостью ответил он. — Давайте-ка отнесу вас в комнату.

— Вот еще. Сама дойду.

— Ну конечно. Потом вторую ногу сломаете, а виноват окажется снова Бахвалов.

Он легко подхватил меня. Все-таки приятно, когда мужчина носит тебя на руках, пусть и почти незнакомый. Конечно, я предпочла бы, чтобы на его месте сейчас оказался Максим, но и Бахвалов… Какие у него сильные руки!

Он бережно опустил меня на постель, не забыв прикрыть одеялом.

— Спите. А я на кухне приберу, возьму Люську и тихо-тихо уйду.

У меня даже не нашлось сил возразить. Едва коснувшись головой подушки, я начала проваливаться в сон. Последней моей мыслью было: «Он, наверное, мне снотворное в вино подсыпал».

Как обстояло на самом деле, не знаю, но спала я долго и крепко. Разбудил меня звонок мамы. Беря трубку, я глянула на часы: двенадцать тридцать. Кошмар! В жизни столько не дрыхла!

Мама радостно сообщила, что абсолютно обо всем договорилась. И о повторном рентгене, и об осмотре замечательным специалистом, и даже о том, что Гондобин нас отвезет туда и обратно.

— В Институт травматологии поедем!

М не было безразлично куда. Хоть на Луну, только бы побыстрее снова передвигаться на двух ногах. Лишь положив трубку, я вспомнила о Максиме. Он так мне и не позвонил!