Ненавижу семейную жизнь

Агнешка поселяется в доме Хетти

Неделю спустя Агнешка звонит в дверь дома № 26 по Пентридж-роуд, где тянется непрерывный ряд небольших стандартных домов. У нее сильные, привыкшие к работе руки, кожа жесткая, темная, ладони заскорузлые. Нельзя сказать, что руки ее украшают. Ей лет двадцать семь — двадцать восемь, на ней коричневая куртка из искусственной замши, черная юбка до колен и белая блузка. Лицо приятное, круглое, с выступающими скулами, манера спокойная, сдержанная, густые светло-каштановые волосы аккуратно подстрижены. Вроде бы не представляет угрозы для супружеского счастья, только слегка вздернутая полная верхняя губа кажется немного чувственной. Впрочем, особа она слишком серьезная, такой не до шашней.

Звонок у них барахлит. Чуть тренькнет и прервется, где-то ослаб контакт. Агнешка второй раз не звонит, она терпеливо ждет, когда ей откроют. Она слышит приближающийся детский плач, и вот Хетти отворяет дверь. Волосы у Хетти всклокочены, она все еще в синем вельветовом халате, на груди пятна овсяной каши, и, судя по всему, ребенок срыгнул ей на плечо. Халат надо в стирку.

Агнешка протягивает к девочке руки, и Хетти отдает ей дочь. Китти от изумления перестает плакать, только несколько раз еще всхлипывает, успокаиваясь. Смотрит на Агнешку и улыбается ангельской улыбкой, показывая крошечный жемчужно-розовый зубик, который Хетти до сих пор не видела. Зубик! Первый зубик! Агнешка заворачивает девочку в одеяльце покрепче, а Хетти в это время держит ее сумку. Сумка вместительная, черной кожи, старая, но в хорошем состоянии. Хетти думает, что Китти, наверное, не понравится, что ее ручки и ножки так стиснуты, но девочка не протестует. Мало того, она глубоко, с облегчением вздыхает, словно наконец-то обрела свой настоящий дом, закрывает глаза и засыпает.

Агнешка идет за Хетти в спальню и кладет девочку в кроватку на бочок. Аккуратно складывает смятые детские пеленки и одеяльца, причем сначала прижимает каждую к щеке, проверяя, влажная она или нет, и сухие перекидывает через ограждение кроватки, а мокрые собирает отдельно.

— Где у нас корзина для белья? — спрашивает она. Хетти застывает с раскрытым ртом и молча указывает рукой в сторону ванной. Это “у нас” переполняет ее ликующей радостью.

Одеваясь в своей спальне на втором этаже, Хетти видит через лестничную площадку, как в ванной Агнешка разбирает переполненную корзину с грязным бельем. Белое отдельно, цветное отдельно, детское, взрослое… Все в отдельные пластиковые пакеты, а уж пакеты снова в корзину, и ничего из нее теперь не вываливается. А испачканные подгузники она сложила в ведро с крышкой.

Хетти вспоминает о строжайшем предписании Мартина стребовать с нее рекомендации и думает — нет, так ее унизить немыслимо. Уж скорее она сама должна бы предъявлять рекомендации Агнешке.

Агнешка просит позволения посмотреть свою комнату. Собираясь утром на работу, Мартин оставил на кровати в свободной комнате свои костюмы, и Хетти пока не придумала, куда их пристроить, — у нее выдалось трудное утро, Китти капризничала. Агнешка говорит, что ей все нравится, но хорошо бы небольшой столик, чтобы заниматься. Как Хетти предпочитает — чтобы Китти спала в своей кроватке в гостевой комнате с Агнешкой или осталась в спальне с родителями? Хетти уже не кормит ее грудью по ночам? Отлично, в таком случае первый вариант предпочтительней, потому что тогда она, Агнешка, успеет поднять, помыть и накормить Китти завтраком до того, как мистеру Мартину — она его уже так называет — понадобится ванная. Очень важно, чтобы утренний распорядок был четко отлажен, говорит Агнешка, тогда жизнь в доме идет по накатанной колее. А пока Китти спит, она, Агнешка, будет заниматься.

Агнешка берет стул и несет к входной двери, влезает на него и начинает возиться с проводами, которые тянутся к звонку. Хетти никогда этих проводов и не замечала. И уж конечно ей в голову не приходило, что звонок можно починить. Агнешка нажимает кнопку, и — о чудо! — он звонит громко и уверенно, трудно поверить, что только что еле тренькал и прерывался.

— Тише, — говорит Хетти, — вы разбудите ребенка.

— Ребенка полезно приучить к обычным звукам дома, — говорит Агнешка. — Если Китти научится различать, что означает каждый звук, она не будет просыпаться. Дети просыпаются только от непривычных звуков. Об этом нам рассказывали на курсах фонда “Ашока” в Лодзи, я там два года изучала детское развитие и потом много раз убеждалась, что так оно и есть.

Она слезает со стула и относит его на место, берет влажную тряпку и стирает со спинки пятно — давным-давно засохшая детская смесь.

Агнешка рассказывает Хетти, что ее муж — сценарист, живет в Кракове, а она хочет стать акушеркой, только сначала нужно как следует овладеть английским. Да, конечно, тяжело жить в разлуке с мужем, она его очень любит. Она просит дать ей на Рождество отпуск на десять дней, хочет повидать его и маму с младшей сестрой, сестра — инвалид. А она, Агнешка, очень привязана к своим родным. Показывает Хетти фотографии: у мужа длинное смуглое романтическое лицо, мама толстенькая и унылая, сестре на вид лет шестнадцать, она субтильная, миловидная.

— Наверное, десять дней вам мало, — говорит Хетти. — Пусть уж будет две недели, мы как-нибудь справимся.

И все, больше никаких споров и обсуждений, Агнешка нанята, она приступает к своим обязанностям. Прежде всего, говорит она, нужно загрузить мокрые детские вещи в стиральную машину. Пластиковые пакеты очень удобны для сортировки белья, если под рукой больше ничего нет, но на будущее она принесет свои собственные хлопчатобумажные мешки. Очень важно разобрать белье перед стиркой, иначе белые подгузники потемнеют, попав в одну партию с черными трусиками, а хлопчатобумажный трикотаж в кипятке растянется. Может быть, Хетти стоит заглянуть в местное отделение службы доставки чистых пеленок: возможно, пользоваться ее услугами будет дешевле, чем стирать дома, — экономия на электричестве и на стиральном порошке, да и для экологии меньше вреда.

А ребенок все спит и сладко улыбается. В жизни Хетти наступает новая, счастливая полоса. Агнешка присматривает за машиной — она загрузила в нее белое белье и поставила переключатель температуры на девяносто градусов, чего сама Хетти никогда не делает, вдруг вода закипит и все взорвется, но Агнешка ничего не боится, — а Хетти идет в ближайшую дорогую кулинарию, игнорируя призыв благоразумия ограничиться супермаркетом, и покупает там две большие банки белковой черной икры, так похожей по вкусу на настоящую, сметану, блины и шампанское. Хватит злиться, отталкивать Мартина и наказывать. Она вдруг понимает, что все это время мстила ему. Но ведь он не виноват, что презерватив порвался. Теперь они с ним всегда будут счастливы, счастливы, счастливы!