Необучаемые

Рэймонд Ф. Джонс Необучаемые

Доктор Шерман Хокли возглавлял Управление научных исследований, координации и информации. Должность с неясными полномочиями часто вводила в заблуждение случайных людей, впрочем, и сам Хоксли не до конца понимал, где заканчиваются его обязанности.

Хоксли не считал, что его деятельность должна ограничиваться руководством огромной библиотеки, где содержались аннотации всех знаний, накопленных на сегодняшний день на Земле и внеземных планетах, с которыми был установлен контакт, хотя и гордился информационными базами, созданными под его руководством. Однако он не претендовал на роль главного организатора научного процесса, несмотря на то, что занимал должность администратора высшего ранга, которому обязаны были подчиняться все подразделения Государственных лабораторий по стандартизации и исследованиям и их дочерние компании в правительстве, промышленности и образовании. За время его руководства Лаборатории добились значительных успехов, особенно на фоне предыдущего кризиса.

Однако он отказывался признавать, что является фактическим руководителем обширной и разветвленной организации, в руках которой сосредоточены все возможные нити управления наукой. Впрочем, иногда и в самом деле было довольно трудно понять, в чем конкретно заключаются его обязанности. Его неустанные усилия не брать на себя лишнего постоянно наталкивались на решительные попытки сделать его ответственным за все.

Конечно, так было не всегда, только в наиболее напряженные моменты - такие, как сейчас. Обычно он полностью осознавал первостепенную важность своей работы и был полон решимости наилучшим образом исполнять возложенные на него обязанности. Его решения могли влиять на исследования в крупнейших лабораториях мира. Нельзя сказать, что от него постоянно требовалось принимать волевые решения, хотя бывали ситуации, когда ему приходилось проявлять жесткость. Например, когда дюжина проектов нуждалась в деньгах, а Конгресс выделял достаточно средств только на один или два. Кто-то должен был сделать окончательный выбор...

Труднее всего ему было примирять конгрессменов и ученых. Ученые были уверены, что свой хлеб с маслом от Научного комитета Конгресса они должны получать независимо от того, какими исследования занимаются. А сенаторы считали, что поддерживать следует только ученых, которые действительно работают в своих лабораториях над новыми технологиями. Обе группы были склонны рассматривать Управление Хокли как инстанцию, где помогут примирить их требования, сыграть роль судьи в их битве друг с другом.

При этом, надо признать, что с точки зрения финансирования научных исследований дела обстояли лучше, чем когда-либо прежде. Появилось больше средств и возможностей. Финансирование фундаментальных исследований осуществлялось в достаточном объеме и без перебоев.

И вот, несколько дней назад, начали активно распространяться слухи о возможном предложении райков.

С тех пор как люди совершили первый внегалактический полет, они выслушали множество историй о Райкмане III, которые соблазнили Вселенную своими выдающимися научными достижениями и заставили ученых-исследователей Земли страдать от одной мысли, что все рассказы об этой планете правда. По слухам, Райкман III была миром супернауки, у ученых которой имелось готовое решение любой исследовательской проблемы, которую только могли придумать люди. Немногие земляне, которые там побывали, эти слухи подтверждали. По их рассказам это был настоящий рай, а научные достижения народов Райкмана III были признаны наивысшими среди всех других обитателей галактик. Никто не мог бросить им вызов. Никто не мог даже приблизиться к ним по таланту и возможностям.

Довольно быстро стало известно, что райки за определенную плату охотно делятся научными достижениями со значительным числом других миров. Землянам это казалось несправедливым. Земные ученые сходили с ума от одной мысли о том, что и они могли бы учиться у выдающихся райков.

Кроме доктора Шермана Хокли. С самого начала он с сомнением выслушивал рассказы о достижениях райков. Он имел возможность здраво оценивать достижения Государственных лабораторий, и не понимал, почему его коллеги должны постыдным образом отказываться от всех собственных работ ради использования достижений совершенно незнакомой культуры, находящейся в нескольких сотнях миллионов световых лет от Земли. Конечно, проводя исследования, они обязаны были контактировать с более развитыми культурами - и были благодарны, если они оказывались такими же альтруистами, как райки! - но это вовсе не причина считать себя детьми-идиотами, рассчитывающими, что всему важному их кто-то научит.

В прошлом Хокли не любил публично высказывать свои мнения, поскольку они не пользовались популярностью у его коллег, часто считавших его взгляды старомодными. Но теперь, когда корабль райков впервые почтил Землю своим визитом, стали распространяться упорные слухи о том, что могущественные ученые Райкмана III могут предложить Земле свою опеку. Нельзя сказать, что Хокли был категорически против этой идеи. Но относил себя к группе крайне осторожных людей. Искренне противился он лишь тому энтузиазму, с которым райков рисовали чистыми и сияющими красками, не допуская никаких оттенков.

После своего прибытия посланник райков тайно встретился с членами Научного комитета Конгресса. Ни единого слова о, якобы, сделанном им предложении в прессу не просочилось. Теперь настала очередь ученым познакомиться с предлагаемым договором, который мог повлиять на их карьеру, в лучшую или худшую сторону, определить течение всей жизни их и многих последующих поколений. Встреча должна была состояться...

Хокли посмотрел на часы и вскочил на ноги. Он поспешил в кабинет своей секретарши мисс Кардстон, которая многозначительно посмотрела на него, когда он проходил мимо.

- Держу пари, что сенатор тоже опоздает, - сказал он.

В коридоре он чуть не столкнулся с доктором Лестером Шоуолтером, его помощником по фундаментальным исследованиям.

- Представитель райков прибыл пятнадцать минут назад, - сказал Шоуолтер. - Все ждут вас.

- У нас еще шесть минут, - сказал Хокли.

Он быстро шел рядом с Шоуолтером.

- Известно ли что-нибудь о цели визита райков?

- Нет. Но, кажется, это будет что-то очень важное. Уилер и Джонсон из Бюджетного комитета уже там. Кто-то проговорился, что будут затронуты интересы Государственной лаборатории.

- Не понимаю, какое отношение мы имеем к встрече с райками, - сказал Хокли.

Шоуолтер остановился в дверях конференц-зала.

- Скорее всего, они хотят нам что-то продать. Во всяком случае, мы скоро это узнаем.

За столом для совещаний расселись сенаторы Комитета. За ними слоями стояли самые выдающиеся ученые из организации Хокли. Сенатор Маркхэм, грузный краснолицый председатель, приветствовал их.

- Для вас оставлены места во главе стола, - сказал он.

- Извините, что заставил вас ждать, - пробормотал Хокли. - Часы отстали.

- Все в порядке. Мы собрались раньше назначенного срока. Хочу познакомить вас с нашим гостем Лиаканом, специальным посланником Райкмана III.

Маркхэм представил их, и тощий, как палка, посланник поднялся и протянул руку. Его слабый, свистящий голос соответствовал его птичьему облику, однако слова он произносил вполне внятно.

- Я рад познакомиться с вами, доктор Хокли и доктор Шоуолтер.

Они заняли места, с которых был хорошо виден профиль посланника. Хокли и раньше встречался с райками, но их снобистское отношение к землянам всегда вызывало у него неприятие. Интересно, что строение тела райка напоминало человеческое, отличали его только короткие перья, покрывавшие спину. Посланник был одет в яркую одежду, которая оставляла видимой полоску перьев, спускавшуюся с яркой короны с плюмажем вдоль задней части шеи. Гравитация и давление воздуха на Земле были для него приемлемыми. Однако для дыхания ему требовалось носить в одной узкой ноздре небольшое приспособление. Оно было подключено к компактному баллону на его плече.

Маркхэм попросил тишины и представил посланника. Раздались аплодисменты. Лиакан коротко поклонился и позволил своим маленьким черным глазкам оббежать аудиторию. Выровняв дыхание, он начал говорить.

- На Земле, - сказал он, - как и везде, признано, что мой народ, обитающий на планете Райкман III, обладает бесспорным интеллектуальным превосходством над другими народами, входящими в Совет галактик. Ваши самые передовые исследования касаются вещей, которым учат еще в детских садах моего мира. Многое из того, что вы считаете правдой, ошибочно, а самые выдающиеся ваши открытия известны детям моего народа.

Хокли почувствовал резкий болезненный спазм в области диафрагмы. Так вот в чем дело!

- Из-за этого некоторые из наших необразованных соседей в космосе относятся к нам с большой завистью и даже ненавистью, - сказал райк. - Это незаслуженно. Когда речь заходит о наших выдающихся научных достижениях, мы никогда не руководствовались эгоистическими соображениями, а ведь именно в этом нас обвиняют. Мы приняли программу научного лидерства в ближайшем межзвездном пространстве. Это началось задолго до того, как вы вышли в космос, и многие миры уже согласились с планом, который мы им предложили.

Очевидно, что было бы нецелесообразно делиться всеми фундаментальными научными знаниями, которые мы накопили. Обитателям других миров часто трудно разобраться с вопросами, которые далеки от их понимания. Поэтому мы организуем консультационный центр, в который каждый обитатель Земли может позвонить и получить решение по любой интересующей его проблеме. Таким образом, чтобы найти необходимую информацию, вам теперь не нужно будет копаться в знаниях, которые не могут принести пользы.

Например, если вы захотите усовершенствовать свою наземную транспортную систему, мы предоставим необходимые сведения, которые позволят вам создать оптимальное транспортное средство, наилучшим образом подходящее для земных условий и практически вечное. Вы, конечно, займетесь собственным производством, а мы готовы предоставить вам технологии, которые по сравнению с теми, что вы используете сейчас, покажутся волшебством.

Мы не скрываем, что наши услуги имеют определенную цену, расплатиться с нами вы сможете некоторыми товарами или сырьем. Если вы вспомните о тех монотонных и бесконечных исследованиях, которые вам отныне не нужно будет проводить, поскольку они уже выполнены нами, уверен, что вы не сочтете наши условия непомерными. Мы стремимся поднять культурный уровень всех народов до максимума, на который они способны. Понятно, что невозможно или даже вредно требовать, чтобы все цивилизации достигли нашего высокого уровня развития, но мы предлагаем помощь всем в соответствии с их способностью воспринимать знания. Главное, что нужно знать о нашем предложении: вы должны попросить нас решить любую проблему, и решение будет предоставлено, естественно, если вы обладаете интеллектом, достаточным для того, чтобы воспользоваться нашим советом.

Уверен, что могу рассчитывать на то, что вы примете великодушное предложение моего народа.

Посланник сел, покачивая своим ярким оперением. В комнате воцарилась абсолютная тишина. Хокли представил себе пыльные, затянутые паутиной лаборатории Земли, покинутые учеными, которые бегут к телефону, чтобы позвонить райкам и получить ответы на возникающие проблемы.

Сенатор Маркхэм встал и окинул взглядом аудиторию.

- В этом и заключается суть программы, которая была нам предоставлена, - сказал он. - В ней существует огромное количество тонких деталей, которые, конечно, очевидны для изощренных умов наших друзей с Райкемана III, но должны стать предметом широкого обсуждения у нас, сравнительно простодушных землян.

Он смущенно хмыкнул, но ответа не получил.

Хокли почувствовал себя морально опустошенным. Наконец-то произошло то, на что надеялось большинство, чего с нетерпением ждали немногие, и против чего почти никто не возражал.

- Главный вопрос, который следует обсудить, - медленно и с достоинством произнес Маркхэм, - это цена. Она очень высока. В денежном выражении - примерно двенадцать с половиной миллиардов в год. Но ни один здравомыслящий человек не посчитает такую разумную сумму завышенной. Если вспомним, какой товар мы надеемся получить от наших друзей с Райкмана III.

Однако мы, члены Комитета по науке, не рассчитываем, что запрашиваемая сумма будет добавлена к нашему обычному бюджету. И все же есть довольно очевидное решение. Требуемая сумма очень близка к той, которая сейчас расходуется на Государственную программу стандартизации и исследовательские лаборатории.

Хокли понял, что начинают сбываться его самые жуткие предчувствия.

- Помощь райков, - продолжал Маркхэм, - приведет к тому, что у нас больше не будет необходимости в Государственных исследовательских лабораториях. Нам достаточно будет содержать лишь небольшой штат сотрудников, которые должны будут анализировать возникающие проблемы, задавать необходимые вопросы райкам и передавать полученные ответы для исполнения. Принятие программы райков само по себе обеспечит ее финансирование!

Он посмотрел на собравшихся и торжествующе улыбнулся. Хокли показалось, что все это он уже когда-то видел. Государственная лаборатория! Немедленно покиньте Государственную лабораторию!

Вокруг него одобрительно кивали его коллеги. Некоторые поджимали губы, словно сомневались, - но не очень сильно. Он ждал, что кто-нибудь начнет протестовать. Но никто этого не сделал. На мгновение Хокли сдавил спинку стула перед собой. Затем расслабился. Время для протестов еще не наступило.

Им придется обсудить условия с ним. Он должен будет показать им губительные последствия этого договора. Ему нужно будет найти внятные аргументы, чтобы разбить иррациональные надежды конгрессменов на внезапно появившийся шанс обрести дешевый рай. Он не мог просить сохранить Государственные исследовательские лаборатории только на основании личных желаний - или того довода, что было бы хорошо, хотя бы иногда, решать свои проблемы самостоятельно. Но сенаторам было наплевать на проблемы или опасения ученых. Оказалось, что даже сами ученые забыли озаботиться собственной судьбой. Ему нужно было придумать веские аргументы, которые смогли бы убедить и тех и других.

Маркхэм продолжал:

- Мы убеждены, что выгоду этой сделки быстро поймут даже самые упрямые из наших коллег по Конгрессу. Глупо вычислять с помощью счетных палочек, если мы можем получить доступ к мощным калькуляторам. Не должно возникнуть никаких реальных трудностей и с получением средств, переведенных из фонда Государственных исследовательских лабораторий.

Сейчас мы объявляем перерыв. Лиакан уже сегодня вечером покидает Землю. Наше согласие на это щедрое предложение, которое должно быть официально принято Конгрессом, будет немедленно передано на Райкман III после его одобрения. Я хотел бы попросить всех вас собраться еще раз для обсуждения деталей, связанных с подписанием документа. Скажем, в десять часов утра, господа.

Хокли попрощался с посланником. После этого он протиснулся сквозь строй сенаторов к группе ученых. В коридоре они окружили его и пошли за ним, как будто он приказал им следовать за собой. Он повернулся к ученым и попытался улыбнуться.

- Похоже, пора и нам поговорить, господа. Собрание состоится через пять минут в моем кабинете.

Когда они с Шоуолтером открыли дверь и вошли в кабинет мисс Кардстон, секретарша удивленно подняла глаза.

- Я думала, вы собирались встретиться в конференц-зале.

- Там уже все закончилось, - сказал Хокли. - Мы продолжим здесь. Пошлите за двумя ящиками пива.

Он оценил количество людей, скопившихся в коридоре, и порылся в бумажнике.

- Лучше три ящика. Этого должно хватить.

Мисс Кардстон была недовольна, но взяла деньги и повернулась к телефону. Почти одновременно раздался протестующий вопль, и огромная, похожая на окорок рука схватила ее за тонкое запястье. Она в испуге замерла.

Доктор Форман К. Сильверс одной рукой держал секретаршу за запястье, а другой хлопал Хокли по спине.

- Для такого повода пиво не годится, парень! - громко сказал он. - Закажите лучше ящик шампанского, мисс Кардстон.

Он отпустил ее руку и вытащил свой бумажник.

- Попросите кого-нибудь принести пару дюжин стульев, - сказал Хокли.

Он подошел к окну. С океана поднималась послеполуденная дымка. Вдали, на другом конце города, смутно виднелись огромные здания Лабораторий. Из-за тумана показалось Солнце и осветило верхушку восьмиэтажной башни, где должны проложить туннели недавно спроектированного гамматрона.

Или это останется только нереализованным проектом.

Предполагалось, что гамматрон позволит создавать гравитационные поля до пяти тысяч g. Вероятно, для райков это была бы просто игрушка, но Хокли испытывал неистовую гордость за свое творение. Может быть, это было по-детски. Может быть, все его чувства по поводу Лабораторий были детскими. Неужели пришло время отказаться от детских представлений и, наконец, повзрослеть.

Но, сейчас, когда Хокли смотрел через весь город на бетонный шпиль гамматрона, он не желал с этим соглашаться.

Он услышал, как несколько клерков вносят в кабинет металлические стулья. Затем раздался звон стеклянной посуды. Он повернулся и увидел, как мисс Кардстон молча указывает место на письменном столе, куда следует поставить стаканы и охлажденные бутылки шампанского.

Хокли медленно подошел к столу и наполнил один из стаканов. Он медленно поднял его.

- Это была короткая, но веселая жизнь, джентльмены.

Он залпом выпил и вернулся к своему столу.

- Похоже, вы не очень довольны договором с райками, - сказал Мортенсон, химик с аккуратно постриженными серебристыми усами.

- А вот вы, - сказал Хокли, как я посмотрю, рады, - что мы собираемся обменять Лаборатории на многостраничную энциклопедию?

- Да, я рад, - сказал Мортенсон. - Есть некоторые незначительные возражения, но, в конце концов, я уверен, что мы будем в выигрыше.

- Он счастлив! Он в выигрыше! - воскликнул математик доктор Сильверс. - Как вы можете использовать такие прозаические и сдержанные слова в отношении великих событий, свидетелями которых нам повезло стать?

Он расположился у письменного стола и теперь, не в силах скрыть охватившего его восторга, наполнял бокалы прозрачным, пузырящимся шампанским, расплескивая его по столу и ковру.

Хокли пристально посмотрел на него.

- Правильно ли я понял, доктор Сильверс, что, по вашему мнению, мы не должны относиться к предложению райков с некоторой осторожностью?

- Разумеется, нет! К нам спустились с небес боги и предложили отправиться прямо в рай. Должны ли мы задавать пустые вопросы или сдерживать свои чувства, или говорить, что мы всего лишь счастливы? Естественная реакция человека, готовящегося попасть на небеса, совсем другая!

Страсть к пафосным заявлениям, свойственная математику, частенько оживляла закрытые совещания, в которых он принимал участие.

- Я не сомневаюсь, - сказал он, - что в течение двух недель мы получим полное решение уравнений Легранда. Я занимался этой проблемой сорок лет.

- Считаю, что с нашей стороны было бы большой ошибкой, поддерживать закрытие Лабораторий, - тихо сказал Хокли.

Выражение лиц ученых изменилось. Как будто кто-то щелкнул выключателем. В их позах и движениях внезапно появилась осторожность, как будто они делали ложный выпад перед смертельно опасным противником.

- Мне не кажется, что это такая уж плохая сделка, - сказал худой физик в очках по имени Джадсон. Он сидел в дальнем углу от Хокли. Лично я готов пожертвовать своей лабораторией в обмен на те знания, которые нам передадут райки.

- В том-то и дело, - сказал Хокли. - пока не известно, что именно райки собираются нам передать. А мы уже говорим, что готовы отказаться от занятий наукой. Но сможем ли мы на самом деле так поступить? Что станет с сообществом земных ученых, когда Лаборатории будут ликвидированы?

После его слов резко поднялся Уилкинс, он засунул руки в карманы и с вызовом выпятил нижнюю челюсть.

- Я не верю, что это имеет отношение к договору, - сказал он. - Не только мы, ученые, должны пользоваться достижениями райков. Все человечество. Имеем ли мы право руководствоваться только личными интересами? Мы предали бы смысл нашего существования, саму нашу принадлежность к человеческому роду, если хотя бы на мгновение подумали, что способны противодействовать прогрессу, на том основании, что договор не учитывает наши личные экономические и профессиональные интересы. Никогда еще настоящие ученые не ставили собственное благополучие выше интересов всего человечества.

Хокли не сомневался, что Уилкинс будет поддержан аплодисментами. Никто этого не сделал, но очевидно, что слова биолога заслужили общее одобрение. Тот и сам остался доволен своим выступлением, погладил рукава своего пиджака и стал ждать опровержения Хокли.

- Человечество - это и мы тоже, - наконец сказал Хокли. - Мы с вами такая же часть человечества, как и продавцы перфораторов и менеджеры магазинов, которые сейчас проезжают мимо нас в набитом до отказа автобусе. Если мы предадим самих себя, мы предадим человечество.

Не буду говорить, что нельзя было предсказать чего-то подобного. Это результат тенденции, которая уже давно отслеживается. Как только мы установили первые контакты с цивилизациями Галактики, оказалось, что есть народы, намного опередившие нас в развитии науки и экономики. С тех пор мы стремимся перенять их достижения. Наши собственные разработки сократились прямо пропорционально поступающим извне знаниям. Еще немного, и мы окончательно превратимся в интеллектуальных паразитов. И если сейчас примем предложение райков, это станет последним шагом в этом направлении.

И в этот момент все собравшиеся заговорили одновременно. Хокли слабо улыбался, дожидаясь, когда сердитые голоса стихнут. Наконец, Сильверс тихонько откашлялся. Точным движением он поставил свой стакан на стол рядом с бутылками.

- Я уверен, Хокли, - сказал он, - что если вы обдумаете свои слова хотя бы минуту, то поймете, что заблуждаетесь. Вспомните о дилемме ученика и учителя. Одним из величайших недостатков людей является их склонность всегда считать себя учителем и никогда - учеником. А еще нельзя забывать о смирении, интеллектуальном смирении. Мы, ученые, всегда хвастались своей готовностью отбросить одну так называемую истину и принять другую, если обнаружатся более веские подтверждающие ее доказательства.

Действительно, с момента нашего первого контакта с другими галактическими цивилизациями мы были вынуждены привыкнуть к смирению. Нам повезло, что мы попали в сообщество миров, где война и угнетение не считаются достойными правилами поведения. Даже среди наших соотечественников мы не встречали такого великодушия, которое неоднократно проявляли по отношению к нам другие миры, достигшие высшего рассвета благодаря щедрому предложению райков.

Проявлять искреннее интеллектуальное смирение и понимать свое положение ученика - это вовсе не означает паразитировать, доктор Хокли.

- Аналогия с ситуацией учителя и ученика абсолютно ошибочна, когда мы говорим о взаимоотношении землян и райков, - сказал Хокли. - Или, возможно, я должен наоборот сказать, что вы выразились чертовски точно. Хотите, чтобы земляне остались вечными учениками? Закрытие Лабораторий означает необратимое изменение нашего отношения к познанию. Стоит ли приобретать целиком познанную вселенную, если для этого придется отказаться от личных претензий на познание?

- Я уверен, что никто из нас не собирается отказываться от личных исследований, - сказал Сильверс довольно сердито. - Наоборот, мы уверены, что наши знания будут потрясающим образом увеличены. Да так, что мы и представить этого не можем даже в самых смелых мечтах.

Видно было, что некоторые ученые стали сомневаться, но никто из них не высказался в поддержку Хокли. Он знал, что до тех пор, пока очарование такого близкого и доступного рая не пройдет, ни на кого из них нельзя будет положиться.

Он широко улыбнулся и встал, чтобы разрядить возникшее напряжение.

- Что ж, похоже, вы приняли свое решение. Конечно, Конгресс может принять план райков независимо от того, одобряем мы его или нет, но хорошо было бы заявить об этом официально. Я полагаю, что уже сегодня вечером нам всем пора зарегистрироваться на бирже труда и поискать новое место работы.

Он немедленно пожалел, что сказал это. Люди шутку не оценили. Его попытка пошутить провалилась.

Шоуолтер остался после того, как остальные ушли. Он сел за стол напротив, а Хокли с грустью смотрел в окно. Теперь только верхушка башни гамматрона освещалась послеполуденным солнцем.

- Может быть, все дело в том, что я старею, - сказал Хокли. - Может быть, они правы, и Лаборатории не стоит сохранять, если только от этого зависит, получим мы от райков подарки или нет.

- Но вы не считаете, что этим все ограничится? - сказал Шоуолтер.

- Да.

- Благодаря вам Лаборатории окрепли. Ценность их существования очень велика. И сейчас ваша обязанность уберечь их от уничтожения группой политиков, которые никогда не понимали их предназначения.

- Не я создавал Лаборатории, - сказал Хокли. - Они выстояли, потому что я смог найти достаточно людей, которые хотели, чтобы эти учреждения существовали. Но сам я исследованиями уже давно не занимаюсь - честно говоря, я никогда не был хорошим ученым. Вы когда-нибудь задумывались об этом? Я всегда считал себя своего рода менеджером научных проектов, если можно так выразиться. Не исключено, что прав не я, а те, кто занимается реальной научной работой. Может быть, я просто пытаюсь держаться за прошлое. Возможно, пришло время признать, что прогресс требует нового подхода.

- Но сами вы в это не верите.

Хокли пристально посмотрел в сторону лабораторных зданий.

- Да. Я в это не верю. Вон там для меня не просто несколько зданий, которым мы придумали звучное название - Лаборатория. Для меня это олицетворение самого важного этапа в истории Человечества, когда оно попыталось понять себя и осознать свое место во Вселенной. И началось это еще до того, как неандерталец забрался в свои пещеры полмиллиона лет назад. С тех пор познание - это непрекращающийся путь проб ошибок и обучения. И на этом пути мы испытывали восторг и отчаяние, добивались успеха и терпели неудачи. Теперь они хотят сказать, что все это было напрасным.

- Но быть учениками... позволить райкам учить нас...

- Главный недостаток аргумента Сильверса в том, что наша культура никогда не понимала, что обучение само по себе мало что значит. Имеет смысл только изучение, а не обучение. Только когда ученик пропускает знания через себя, он сможет чему-нибудь научиться. Но райки желают стать Беспрекословными Учителями.

- И если это правда, - тихо сказал Шоуолтер, - они не смогут научить чему-нибудь тех, кто не согласен с ними, не так ли? Люди должны будут научиться сами.

Хокли обернулся. Какое-то время он внимательно рассматривал своего помощника. Затем криво ухмыльнулся.

- Конечно, вы правы! И есть только один способ объяснить это: пусть наши ученые получат реальный опыт обучения райков, что бы это не означало.

В это вечернее время большинство рабочих кабинетов Информационного центра были пусты. Хокли выбрал первый попавшийся и запросил информацию о Райкмане III. И получил множество данных о физических характеристиках планеты. Хокли быстро просмотрел статьи, выписал наиболее важные сведения. Гравитация на Райкмане III превышала земную на треть, продолжительность дня составляла чуть более половины земной, и они получали от своего тусклого светила всего на сорок процентов больше тепла, чем привыкли земляне.

Культурные особенности райков позволили создать единую торговую систему, которая объединила экономику всей планеты. Наверное, поэтому история внутренних войн отсутствовала. Однако сами райки почти не внесли в центральные библиотеки галактики никаких сведений, касающихся населявших планету народов и их психических особенностей. То немногое, что было известно по этому вопросу, поступало от инопланетных наблюдателей.

Были основания считать райков в высшей степени бесстрастной расой, не склонной выражать свои эмоции в произведениях искусства. Хокли был удивлен. Как правило, высокоинтеллектуальные достижения любых разумных видов обязательно сопровождались столь же развитым художественным самовыражением.

Но все это не стало дополнительным фактом, который он мог использовать для решения стоящей перед ним задачи. Он не получил ни единого нового аргумента для отстаивания своей позиции. Хокли вернул просмотренные кассеты в хранилище и сел, рассматривая оставшуюся аккуратную стопку на столе. Затем он подивился собственной тупости. Данных о Райкмане III действительно было немного, но райки заключили договоры по установлению своей интеллектуальной гегемонии с множеством других миров. Сведения о реализации таких проектов обязательно должны быть доступны.

Хокли вернул кассеты и набрал новый запрос на панели управления. Он был приятно удивлен, когда через двадцать секунд обнаружил в приемном отсеке десяток новых кассет. Работы хватит на всю ночь. Он пожалел, что не взял с собой Шоуолтера, тот бы ему помог.

Его взгляд упал на этикетку на самой верхней кассты в стопке: "Джаниссон VIII". Это название показалось ему знакомым. И вспомнил - это был родной мир Уолдона Тара, одного из его ближайших друзей во время обучения в Галактическом центре перспективных исследований.

Тар был одним из самых блестящих исследователей, которых когда-либо знал Хокли. Во время выступлений на семинарах его рассуждения мало кто был способен понять.

Джаниссон VIII. Тар мог бы рассказать ему о райках!

Хокли отодвинул кассеты с пленками в сторону и подошел к телефону в рабочей комнате. Он набрал номер межзвездного оператора.

- Правительственный приоритетный вызов. Планета Джаниссон VIII, - сказал он. - Вызываем Уолдона Тара. Двадцать три года назад он учился в Галактическом центре перспективных исследований. Он приехал из города Плар, который в то время был местом его жительства. Другой информации у меня нет, но можно предположить, что сейчас он, вероятно, работает научным сотрудником.

На мгновение воцарилась тишина, пока оператор записывал информацию.

- Вам придется немного подождать, - сказала он, наконец. - В настоящее время межгалактические каналы связи заняты.

- В чрезвычайных ситуациях я могу воспользоваться правом высшего приоритета, - сказал Хокли. - Это поможет установить связь?

- Да. Одну минуту, пожалуйста.

Он выключил свет в кабинете и полчаса просидел у окна, наблюдая за потоком транспорта, направляющегося к космодрому, расположенному к западу от зданий Лаборатории. Пока он ждал, стартовали два космических корабля и три приземлились. И тут зазвонил телефон.

- Мне очень жаль, - сказал оператор. - Уолдон Тар, как сообщается, в настоящее время покинул Джаниссон VIII. Около двух земных лет назад он переселился на Райкман III. Вы хотите попытаться найти его там?

- Непременно, - сказал Хокли. - Тот же приоритет.

Все получилось даже лучше, чем он надеялся. Тар и в самом деле мог рассказать много интересного о райках. Двадцать минут спустя телефон зазвонил снова. Оператор начал с извинений, и Хокли понял, что и эта попытка оказалась неудачной.

- Нам стало известно, что Уолдон Тар в настоящее время находится в турне в качестве помощника посланника райка Лиакана. Возможно, мы сможем проследить...

- Не стоит! - крикнул Хокли. - В этом больше нет необходимости. Теперь я знаю, где он...

Он с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Это была невероятная удача. Уолдон Тар, вероятнее всего, сейчас находится на космодроме - если только корабль райков уже не стартовал.

Хокли удивился, почему Тар не попытался связаться с ним. Конечно, в последний раз они виделись очень давно, но во время обучения были хорошими друзьями. Он набрал номер диспетчерской службы.

- Я хочу знать, улетел ли уже корабль с Райкмана III?, - спросил он.

- Старт должен был состояться шесть часов назад, но технические проблемы задержали его. В настоящее время предполагаемое время старта - 11-00.

"То есть через два часа", - подумал Хокли. Этого времени должно было хватить, чтобы встретиться.

- Пожалуйста, соедините меня с одним из помощников посланника Лиакана по имени Уолдон Тар. Он должен быть на борту. Это Шерман Хокли из Департамента науки. Приоритетный запрос.

- Я постараюсь, сэр. - Оператор диспетчерской службы проявил внезапное уважение. - Одну минуту, подождите, пожалуйста.

Хокли услышал жужжание и щелчки переключателей коммуникационных цепей, тянущихся к кораблю. Затем, через мгновение, он услышал несколько раздраженный, но знакомый голос своего старого друга.

- Уолдон Тар слушает, - сказал он. - Кому я понадобился?

- Послушай, ты, старший сын незамужней тетки циклотрона! - сказал Хокли. - Кто бы еще хотел поговорить с тобой с Сола III? Почему ты не позвонил мне, когда приземлился? Я только что узнал, что ты здесь.

- Шерм Хокли, как я понимаю, - произнес Тар отстраненно и без лишних эмоций. - Это действительно приятный сюрприз. Честно говоря, я забыл, что Земля - твоя родная планета.

- В следующий раз я постараюсь освежить твою память. Как насчет того, чтобы встретиться?

- Ну... у меня не так много свободного времени, - нерешительно сказал Тар. - Разве что на несколько минут...

У Хокли возникло неприятное чувство, что Уолдон Тар не слишком обрадовался возможности их встречи. В его голосе не чувствовалось энтузиазма.

- Рядом с космодромом есть хорошая закусочная для пассажиров и бар, работающий круглосуточно. Я буду через пятнадцать минут.

- Хорошо, - сказал Тар, - но, пожалуйста, постарайся не опоздать.

По дороге к космодрому Хокли размышлял о том, как сильно, по-видимому, изменился Тар. Конечно, и он тоже стал другим - не исключено, что хуже. Но сейчас их разговор напоминал пресную манную кашу, и это стало полной неожиданностью для Хокли. В школе Тар был самым талантливым из всего класса собранных там отборных учеников, с упоением критиковал устаревшие и недоказанные теории, атаковал профессоров смелыми гипотезами. А теперь... Ну, не похож он был на того прежнего Тара, память о котором сохранил Хокли.

Он занял столик как раз в тот момент, когда Тар вошел в закусочную. Его широкая улыбка на мгновение развеяла сомнения Хокли. Такую улыбку трудно было забыть. В ней сохранилось присущее ему дьявольское пренебрежение к установленному порядку. И чувствовалось прежнее теплое дружелюбие. Хокли был сбит с толку, он не понимал, как Тар мог забыть, что Земля была родиной Хокли.

Тар упомянул об этом, когда подошел и пожал Хокли руку.

- Мне ужасно жаль, - сказал он. - Глупо было забывать, что Сол III родина Шермана Хокли.

- Я знаю, как это бывает. Мне следовало написать. Конечно, это я должен был начать переписку.

- Нет, думаю, что это было бы лишним, - сказал Тар.

Они сели друг против друга за маленьким столиком у окна и заказали напитки. На стартовом поле они могли видеть огромные, смутные очертания корабля райков.

Тар принадлежал к расе, генетически близкой к райкам. Ему не хватало перистого покрова, но его заменил слой тонких чешуек, которые топорщились, когда он был возбужден. Как и райки, он использовал дыхательную маску и нес на плече небольшой баллон, явно испытывая от этого чувство превосходства.

Хокли наблюдал за ним и с каждым мгновением все больше расстраивался. Первое впечатление оказалось более чем верным. Тар не хотел с ним встречаться.

- Прошло много времени, - запинаясь, сказал Хокли. - Наверное, наше давнее знакомство сейчас очень мало значит.

- Ты не должен так говорить, - сказал Тар, как будто признавая, что те дни давно остались в прошлом. - Каждый час нашего знакомства очень много значил для меня. Я никогда не прощу себе, что забыл о том, что Сол III - твой дом. И все-таки, как ты узнал, что я сейчас нахожусь на борту корабля райков?

- Райки сделали нам заманчивое предложение. Я хотел выяснить, как это повлияло на миры, которые его уже приняли. Я узнал, что одним из них был Яниссон VIII, поэтому я начал искать тебя.

- Я так рад, что ты это сделал, Шерм. Ты, конечно, хочешь, чтобы я подтвердил целесообразность принятия предложения, сделанного Лиаканом.

- Подтвердить или опровергнуть, - сказал Хокли.

Тар в недоумении развел свои когтистые руки.

- Опровергнуть? Самый великолепный шанс, который только может появиться у планеты?

Что-то в голосе Тара заставило Хокли насторожиться.

- Как это сработало в твоем мире?

- Яниссон VIII избавился от трущоб и превратился в мир особняков. Наши экономические проблемы были решены. Сейчас - крепкое здоровье и продолжительная счастливая жизнь - это норма. Мы можем получить все, что только пожелаем. Достаточно просто попросить.

- Но удовлетворены ли вы этим? Вам от многого пришлось отказаться, хотите ли что-нибудь вернуть?

Уолдон Тар расслабился и громко рассмеялся.

- Я мог бы догадаться, что ты задашь именно этот вопрос! Прости, мой друг Шерман, но я стал забывать, насколько ты не практичен. Твой вопрос нелеп. Почему мы должны захотеть вернуть времена экономического неравенства, бедности и бедствий, и вернуться к нашим трудоемким и невежественным научным исследованиям? Попробуй ответить на свой собственный вопрос.

На мгновение они замолчали. Хокли подумал, что его друг с радостью прекратил бы их встречу прямо сейчас и немедленно вернулся на корабль. Чтобы не допустить этого, он склонился над столом и спросил:

- А ваша наука, что стало с ней?

- Наша наука! Можешь считать, что у нас ее никогда не было. Мы были невежественными детьми, играющими в песочнице и пересчитывающими красивые камешки. Пока райки не предложили обучить нас. Мы ничего не знали. У нас ничего не было.

- Ты, конечно, и сам не веришь в это, - тихо сказал Хокли. - Проблема гравитации на микрокосмических уровнях, над которой ты работал в Институте, была совсем не детской работой.

Тар коротко и горько рассмеялся.

- Какое разочарование тебя ожидает, мой друг Шерман! Вот именно это исследование и было по-настоящему детским занятием. Подожди немного, и вы узнаете от райков истинную теорию гравитации, ее природу и ту роль, которую она играет в структуре материи.

Хокли почувствовал, как внутри у него все сжалось. Это был совсем не тот Уолдон Тар, которого он помнил. Куда подевался дикий демон, который в своем постоянном поиске знаний отбрасывал все без исключения догмы и не стеснялся спорить с авторитетами. И вот перед ним сидит Тар, который доверчиво выслушивает, как ему объясняют природу Вселенной.

- А ваши ученые? - настаивал Хокли. - Что стало с ними?

- Ответ тот же, - сказал Тар. - У нас не было науки. А значит, не было и ученых. Те, кого когда-то так называли, посчитали за счастье стать примерными учениками величайших мастеров.

- Вы работаете в лабораториях, в которых ваши исследования контролируются райками?

- Лаборатории? Нам не нужны лаборатории. У нас есть мастерские и учебные комнаты, где мы пытаемся обучиться тому, что райки открыли давным-давно. Возможно, когда-нибудь в будущем мы достигнем уровня, который позволит нам проникнуть за границу знаний с помощью нашего собственного разума, но сейчас это кажется маловероятным.

- Значит, вы отказались от всех собственных оригинальных исследований?

- Как мы могли поступить иначе? У райков есть ответы на любой вопрос, который у нас хватает ума задать. Подчинись им, Шерман. Нет ничего постыдного в том, чтобы быть ведомым такими учителями, как райки.

- Неужели вам никогда не хочется, - сказал Хокли, - сделать хотя бы один короткий шаг самостоятельно?

- Зачем ползти, когда можно лететь на транслегком носителе?

Тар допил остатки своего напитка и взглянул на настенные часы.

- Я должен идти. Понимаю, почему ты задаешь такие вопросы, и что тебя волнует. Ты сомневаешься, потому что боишься потерять шанс поиграть в песочнице и посчитать красивые камешки на пляже. Это всего лишь детские игры. Ты никогда больше о них не вспомнишь!

Хокли попрощался с Таром у входа на стартовое поле. Они пожали друг другу руки.

- Я уверен, что Земля примет предложение, - сказал Тар. - И нам с тобой, конечно, не следовало терять друг друга из виду, но мы наверстаем упущенное.

Наблюдая, как он движется к темной громаде корабля, Хокли пытался понять, действительно ли Тар верит в то, что они еще когда-нибудь встретятся. Менее чем за час они обсудили все, что могли сказать друг другу за двадцать лет. Теперь Хокли располагал необходимой информацией о плане райков, но ему хотелось сохранить старые воспоминания о своем друге-студенте. Тар был одурманен пьянящей дурью, которую продавали Райки, и если то, что он сказал, было правдой, то этого оказалось достаточным, чтобы одурманить целую планету.

От одной этой мысли у него похолодело внутри. Теперь это стало большим, чем борьба за Национальные исследовательские лаборатории. Это была борьба за то, чтобы все человечество не стало таким как Тар.

Если бы он мог выставить Тара напоказ на завтрашнем собрании и рассказать, каким он был когда-то, то это стало бы веским доказательством его точки зрения. Но это было невозможно. Он должен был найти другой способ показать своим коллегам и сенаторам, что райки собираются сделать с ними.

Он посмотрел на часы. Конечно, им не понравится, что их разбудили в такой поздний час. Но они не будут слишком сильно сопротивляться его просьбе поддержать его на встрече с Маркхэмом. Он вернулся в бар и позвонил каждому из своих коллег, которые были на собрании в тот день.

Собрание началось в десять утра. Хокли был вызван первым. Он медленно поднялся со своего места рядом с Маркхэмом и окинул взглядом несколько растерянные лица ученых.

- Не знаю, могу ли я говорить от имени всех присутствующих здесь ученых, - сказал он. - Во время вчерашнего заседания выяснилось, что существуют некоторые расхождения во мнениях относительно предложения райков. Хотя, и это надо признать, его поддерживает подавляющее большинство собравшихся, остаются некоторые вопросы, которые, как нам кажется, требуют дополнительного обсуждения. Только так мы сможем принять верное решение.

Хотя мы признаем, что официальное согласие может быть дано райкам и без одобрения со стороны ученых, кажется справедливым, чтобы у нас была возможность провести надлежащее расследование, и выразить свое мнение по этому вопросу.

Людям, далеким от науки и, возможно, многим моим коллегам может показаться странным, что предложение райков вообще следует обсуждать. Но мы должны подумать о положении студентов будущих поколений, мы должны подумать о том, как будет осуществляться руководство этой программой, мы должны подумать о том, какое воздействие наше решение окажет на развитие всего общества. Мы хотели бы попросить разрешения продолжить изучение этого вопроса, чтобы попытаться ответить на эти и многие другие вопросы. Мы просим разрешения создать особую комиссию и отправить ее членов на Райкман III, чтобы на месте выяснить, что конкретно предлагают нам райки, как они собираются нас учить, и как будут распространять информацию, которую они так щедро предлагают.

Я прошу вас отнестись к моим словам со всей серьезностью и обратиться к Райкам с официальной просьбой, предоставить нам такую возможность. Я считаю крайне важным, чтобы это было сделано как можно скорее, чтобы была возможность выделить необходимые средства на поездку.

Когда Хокли закончил выступление, члены Конгресса неодобрительно зашумели. Сенаторы принялись шепотом обсуждать его заявление со своими соседями, но Хокли заметил, что ученые остались тихими и бесстрастными. Он полагал, что утренние телефонные звонки сыграли свою роль. Им понравилась идея получения дополнительной информации. Кроме того, большинство из них хотели увидеть Райкмана III своими глазами.

И вот поднялся сенатор Маркхэм, неожиданное предложение Хокли его явно встревожило.

- Мы, члены Комитета, считаем, что для принятия решения информации, которой мы уже располагаем, вполне достаточно. Огромное благотворное влияние науки райков на развитие других отсталых миров общеизвестно.

С другой стороны, мы признаем вас, господа, достаточно квалифицированным специалистами, чтобы признать вашу просьбу обоснованной. Нам придется подробно обсудить поступившее предложение, на данный момент могу сказать только, что сочувствую вашей просьбе и готов призвать Комитет серьезно рассмотреть ее.

В этот и последующие дни было сказано очень много. Однако новость о предложении райков не была доведена до сведения общественности, хотя посадку корабля райков скрыть не удалось. Стало известно, что Лиакан неоднократно делал свое предложение другим мирам, и логично было предположить, что и на Земле он появился не просто так. Люди прямо спрашивали, почему цель визита не была разъяснена, но правительство хранило молчание, пока рассматривалась просьба Хокли.

На закрытых заседаниях кипели страсти и велись ожесточенные дебаты, однако, в конце концов, разрешение на поездку девяноста ученых и десяти сенаторов на Райкман III было получено.

Скрыть этот факт было нельзя, поэтому придумали историю о том, миссия Лиакана была всего лишь ознакомительной, поэтому и пришлось отправить специальную комиссию. Цель которой уговорить райков включить Землю в свою программу интеллектуальной помощи, так удачно действующую в других мирах.

В последние дни перед полетом, Хокли прекрасно сознавал, что судьба приготовила для него тяжелое испытание. Он читал каждое слово в потоке обсуждений, которые высказывались в прессе. Появилось множество комментаторов и обозревателей, которые посчитали себя вправе высказать свое мнение по поводу предстоящего визита на Райкман III. И мнения этих людей были почти единодушны. Они искренне считали, что договор с райками станет долгожданным приближением к построению Утопии. Хокли тошнило от этих людей, не устоявших перед зовом сирен райков.

Он испытал огромное облегчение, когда наконец наступил день старта и огромный транспортный корабль торжественно отправился в космос.

Большая часть комиссии находилась в кают-компании корабля и смотрела на телевизионном экране, как Земля становится все меньше. Хокли показалось, что сенатор Маркхэм выглядит взволнованным и почти испуганным, как будто от него ускользает что-то неуловимо важное.

- Надеюсь, что мы не тратим наше время впустую, - сказал сенатор. - Нельзя сказать, что я не понимаю вашей позиции, - поспешно добавил он, чтобы скрыть неприязнь, которая проявилась в его интонации.

- Мы ценим вашу поддержку, - сказал Хокли, - и сделаем все возможное, чтобы время расследования не было потрачено впустую.

Потом Хокли пришлось серьезно поговорить с Сильверсом, когда они остались вдвоем. Математик давно утратил ту дикую жизнерадостность, которая была у него поначалу. Ее сменила глубокая убежденностью в том, что ничто не должно стоять на пути союза Земли с райками.

- Мы все понимаем, зачем вам понадобилось устраивать наш вояж, - сказал он. - Наверное, вы считаете, что эта вынужденная задержка охладит наш энтузиазм. Но вы ошибаетесь, отсрочка вам не поможет. Ваша надежда на то, что мы изменим свое решение, если побываем на родине райков, кажется странным. Я абсолютно уверен, что произойдет обратное. Мы намерены дать понять райкам, что принимаем их предложение. Я надеюсь, что вы не собираетесь заявлять обратное.

Хокли не отрывал глаз от экрана, наблюдая за голубым шаром Земли.

- У меня нет намерения делать какие-либо заявления. Я был совершенно честен, когда говорил, что наш визит поможет лучше понять предложение райков. Только и всего, не больше и не меньше. Я надеюсь, что члены нашей комиссии думают так же.

- Мы вам не верим, - сказал Сильверс. - Сложилось мнение, что вы постараетесь изменить наше решение.

- Я не говорил, что собираюсь переубеждать вас.

- Но ведь именно это вы и собираетесь сделать?

- Нельзя сказать, что это моя цель. Этот вопрос не главный. Я хотел бы как можно полнее выяснить, каким будет результат нашего союза с райками. Если вы придете к выводу, что он обернется катастрофой для землян, это станет результатом ваших собственных наблюдений и расчетов, а не моих аргументов.

- Будьте уверены, что этого не произойдет, - сказал Сильверс.

Им потребовался месяц, чтобы добраться до пункта пересадки, где они смогли пересесть на коммерческий корабль, использующий научные знания райков. Это позволило за неделю преодолеть расстояние, в несколько тысяч раз превышающее то, что они пролетели до сих пор. А потом они оказались на Райкмане III.

Некоторые из членов комиссии посещали планету ранее, были в отпуске или в обычных исследовательских экспедициях, но большинство из них видели Райкман III впервые. Еще находясь далеко в космосе, члены комиссии начали собираться у обзорных экранов, на которых они могли видеть не только здания городов, но и райков, идущих по улице.

При виде этого зрелища у Хокли перехватило дыхание, и он подумал, что выглядит полным и законченным дураком. Город, на который он смотрел, был жемчужиной, верхом совершенства. Здания не казались беспорядочным нагромождением каменной кладки, металла и пластика, построенными исключительно для практических целей. Нет, город был единым целым, что подчеркивало его эстетическое совершенство.

Сильверс стоял рядом с Хокли.

- У нас появился шанс добиться того, чтобы Земля выглядела именно так, - сказал математик.

- Дело за малым, - сказал Хокли. - Цена. Нам еще предстоит узнать, сколько это будет стоить.

На космодроме членов комиссии приветствовала стая птицеподобных хозяев, которые сновали вокруг, представляясь своими высокими свистящими голосами. Землян перевезли на автобусах к зданию, которое было расположено рядом с огромной парковой зоной.

Очевидно, это здание было предназначено для приема именно таких делегаций с других планет. Хокли порадовало, что его идея оказалась не такой уж оригинальной, оказалось, что не только земляне хотели обговорить детали договоров. Даже после короткой поездки по городу было большим облегчением попасть в более привычную среду. Гравитация, температура, давление и состав воздуха в здании повторяли земные, но условия могли меняться для размещения других инопланетян. Хокли был уверен, что через несколько дней они смогут привыкнуть к условиям на планете, но пока долго находиться на улице было утомительно.

Им выделили отдельные помещения и дали время распаковать вещи и осмотреть окрестности. Мебель была подобрана в соответствии с их размерами и потребностями. Единственным упущением, которое Хокли смог обнаружить, был слабый запах хлорки, чувствующийся в шкафах. Ему стало интересно, кто был последним обитателем этой комнаты.

После полуденной трапезы, состоящей из продуктов, удивительно близких к земной пище, с членами комиссии была проведена лекция-вступление к общему обучению и воспитанию, которые должны были начаться на следующий день. Собственно, это была экскурсия с гидом по научному музею, который, как понял Хокли, был похож на почтенный Смитсоновский музей на Земле, устроенный райками по своим правилам. Экскурсия была совершенно необязательной, поскольку не имела отношения к дальнейшему обучению, но никто из землян от нее не отказался.

Передвигаясь по городу и осматривая работы райков, Хокли старался ни на минуту не забывать о своей беседе со своим другом Уолдоном Таром и произошедшей с ним перемене. Он обнаружил, что это помогает подавить благоговейный трепет и восхищение, которыми он постоянно хотел поделиться со своими товарищами.

Он обнаружил, что способен относиться с крайним цинизмом к методу, который применяли райки. Посещение научного музея очевидно было попыткой познакомить их с вековой историей интеллектуального превосходства райков. По крайней мере, это, безусловно, должно было подействовать на землян. Хокли проклинал свое собственное чувство невежества и неполноценности, пока гид спокойно вел их мимо работ мастеров, почти ничего не комментируя, позволяя им самим увидеть очевидные взаимосвязи.

На огромном экране демонстрировались достижения в совершенствовании космических полетов. Атомные корабли райков, мало чем отличались от лучших космолетов землян. Но созданы они были в далеком прошлом, когда райки только начинали осваивать космическое пространство. После чего последовало создание целой серии невероятных кораблей, принцип действия которых был землянам непонятен.

На все вопросы людей гид давал стандартный ответ:

- Это будет объяснено позже. Пока мы ограничимся кратким рассказом о нашей современной культуре.

Но такой подход довольно быстро стал раздражать одного из астрономов по имени Мур, который двигался в толпе членов комиссии перед Хокли. Хокли увидел, как после каждого уклончивого ответа гида, краснеет затылок у Мура. Наконец, Мур не выдержал и попросил обсудить достоинства некоторых систем сравнения яркости звезд, о которых вскользь упомянул гид, и этот вопрос вывел его из себя. Он разразился потоком объяснений, которые должны были полностью опровергнуть любые сомнения, которые могли возникнуть у Мура. В ответ астроном дружелюбно улыбнулся райку.

- Обо всем можно договориться, - сказал он. - Держу пари, что здесь, на Райкмане III, мы уже через неделю откажемся от наших представлений.

Успешная попытка Мура ослабила самоконтроль остальных членов комиссии, и они безжалостно атаковали гида мнениями, вопросами, сравнениями и даже робкими возражениями. Раздражение гида стало очевидным - и приятным - для Хокли, который старался оставаться сторонним наблюдателем. Это вызывало негодование у Маркхэма. Остальные сенаторы, которые не смогли принять участие в обсуждениях, были неприятно поражены. Но большинство ученых не заметили этого, они ведь приехали учиться.

Вечером, после ужина, они собрались в гостиной и с интересом изучали достоинства помещения. Маркхэм оказался рядом с Хокли. Они осторожно потягивали коктейли, которые райки пытались приготовить для них по земным рецептам. Благоговейный трепет сенатора вернулся, затмив неприятное беспокойство, которое он испытал во время посещения музея.

- Чудесный день! - сказал он. - Несмотря на то, что наш визит задерживает подписание договора, мы будем вечно благодарны вам за то, что по вашей инициативе мы оказались на Райкмане III. Ничто не могло бы так впечатляюще поддержать наше желание принять опеку райков. Это был гениальный ход, доктор Хокли. А ведь какое-то время я думал, что вы на самом деле выступаете против райков!

Хокли промолчал. Маркхэм с удовольствием потягивал свой напиток, затем слегка нахмурился.

- Но я удивился, почему наш гид прервал экскурсию сегодня днем так внезапно. Если я правильно понял, в начале лекции он обещал рассказать нам гораздо больше, чем показал на самом деле.

Хокли вежливо улыбнулся, отпил из своего бокала, поставил его на столик и обратился к сенатору:

- Интересно, заметил ли это кто-нибудь еще, - сказал он.

Хокли хорошо выспался, правда, ему досаждал навязчивый запах хлора, которым, казалось, пропитана комната, хотя он включил систему кондиционирования воздуха на полную мощность.

Утром начался курс специально подготовленных лекций, которые, по просьбе землян, должны были познакомить их с тем объемом знаний, доступ к которым они получат после принятия предложения райков.

Очевидно, для райков это не было чем-то новым. Лекции были хорошо подготовлены и предвосхищали множество вопросов. Единственное, что в нем было нового, подумал Хокли, - это то, что информация была переведена на язык землян. Было очевидно, что текст был приготовлен давным-давно и пересказан уже тысячу раз.

Члены комиссии были разделены на мелкие группы в соответствии со своими специальностями: электронщики отдельно, астрономы и математические физики отдельно, химики и физики общего профиля отдельно. Хокли, Шоуолтер и сенаторы считались свободными членами комиссии, поэтому имели право посещать занятия любой группы по желанию.

Хокли решил провести первый день с химиками, так как это была его первая специализация. Доктор Шоуолтер и сенатор Маркхэм присоединились к нему. Как он ни сопротивлялся, но вынужден был признать, что ему приходится слушать лекцию с открытым от удивления ртом, впрочем, как и остальным землянам. Лектор говорил быстро и доходчиво, но информация, которую он излагал, сразу же вышла за пределы их знаний. Впрочем, он вводил их в новый материал так осторожно, что можно было подумать, что они уже когда-то обучались чему-то подобному, только забыли об этом.

Хокли почувствовал раздражение. Ему не понравилось, что он поддался гипнозу райка, который мастерски справился со своим делом, и теперь в отчаянии задавался вопросом, есть ли хотя бы маленький шанс противостоять их влиянию. За те несколько дней, что он провел среди райков, он не видел ни малейшей возможности возразить им. Но он сохранил надежду, что можно зацепиться за поведение гида, прервавшего их посещение музея.

По вечерам в учебной комнате отеля члены комиссии постоянно делились полученной информацией, переваривая то, что им рассказали на последних лекциях. Только в конце третьего дня Хокли показалось, что он заметил едва заметную перемену в группе. Поначалу ему было трудно сформулировать, в чем это проявлялось. Казалось, это возрождение жизненных сил, своего рода выздоровление. А потом он понял, что первоначальная реакция людей на великолепие райков прошла. В первые дни они были ошеломлены величием райков, это был мощный удар по их психике. И они отложили в сторону все свои теории и критическое восприятие и без вопросов уступили райкам.

Теперь они начали приходить в себя, возвращаясь в состояние, значительно более близкое к нормальному. Хокли почувствовал себя лучше, когда уловил нотки более резкой критической оценки в разговорах, которые велись вокруг него. Энтузиазм людей стал сдержаннее.

На следующий вечер произошло первое событие, подтверждающее явное изменение отношения к райкам. Они закончили ужин и собрались в гостиной, спорили, обменивались сплетнями, беседы затянулись далеко за полночь. Постепенно страсти улеглись, обмен мнениями стал спокойнее, кто-то говорил, кто-то слушал. И вдруг в атмосфере комнаты внезапно произошло изменение.

Все завертели головами, чтобы определить источник. Хокли позднее понял, что никогда не сможет описать, что заставило его оглянуться, и он увидел, что в гостиную входит доктор Сильверс и медленно рассматривает собравшихся. Он был мрачнее грозовой тучи.

Он не произнес ни слова, только подошел и сел рядом с Хокли. Тот сидел в одиночестве и курил предпоследнюю из привезенных с Земли сигар. Хокли почувствовал, что математик разъярен. Он протянул ему последнюю сигару. Сильверс оттолкнул ее.

- Последняя, - мягко сказал Хокли. - Несмотря на все ухищрения райков, их имитации явно отличаются от настоящих.

Сильверс медленно повернулся к Хокли.

- Сегодня я представил им уравнения Легранда, - сказал он. - Я ожидал получить прямой ответ на совершенно очевидный научный вопрос. Это то, чего мы должны были ожидать, не так ли?

Хокли кивнул.

- Я тоже так думаю. Но надо полагать, что вы вместо простого ответа, выслушали поучения далекие от науки?

Математик шумно выдохнул.

- Уравнения Легранда приведут к геометрии, столь же революционной, какой стала в свое время геометрия Римана. Но райки заявили мне, что я должен отказаться от дальнейших исследований в этом направлении. Поскольку подобные математические разработки бесперспективны.

Хокли почувствовал, что его сердце забилось чаще, но ему удавалось говорить ровным и сочувствующим голосом.

- Это очень плохо. Я знаю, на что вы возлагали на эти уравнения большие надежды. Полагаю, вы теперь откажетесь от работы над ними?

- Ни за что! - громко выкрикнул Сильверс. Сидевшие поблизости люди, уже вернувшиеся к своим разговорам, снова уставились на него. Но внезапно он изменил тон и почти умоляюще посмотрел на Хокли.

- Я этого не понимаю. Как они могут говорить такие вещи? Похоже, это одно из самых перспективных направлений исследований, с которыми я сталкивался за всю свою карьеру. И райки запрещают его!

- Что вы сказали, когда они велели отказаться от вашей работы?

- Я сказал, что хотел бы знать, к чему приведет это исследование. Нам ведь было обещано, что мы сможем получить ответ на любой научный вопрос в пределах их компетенции, и, конечно, из того, что я видел, можно сделать вывод, что это в их силах.

Куратор ответил, что мне уже дали исчерпывающий ответ на вопрос: "Первый урок, который вы должны усвоить, если хотите достичь наших успехов в науке, - это признать, что мы прошли путь познания раньше вас. И знаем, какие возможности стоит развивать. Мы набрали скорость, научившись обходить бесполезные развилки, двигаясь по главному пути, чтобы не терять время на исследование заманчивых, но очевидно второстепенных ответвлений".

А еще он сказал, что мы должны научиться доверять им и верить на слово, поскольку райкам лучше знать, какая область исследований является правильной и перспективной. Дословно: "мы покажем вам, чем заниматься, как и договорились. А если вы не готовы принять наше руководство, то наше соглашение не будет заключено". И еще, что подчиниться им - это наилучший способ добиться научного прогресса!

Математик заерзал на стуле, словно попытался сдержать переполнявшую его внутреннюю ярость. Он резко протянул руку.

- Пожалуй, я все-таки возьму сигару, если вы не возражаете, Хокли.

Он энергично разжевал конец сигары, потом зажег ее, и выпустил гигантское облако дыма к потолку.

- Я думаю, проблема в нашем преподавателе, - сказал он. - Он сумасшедший. И просто не в состоянии представлять официальную позицию райков. Нам обещали дать ответы на наши вопросы - а я, вместо этого, должен выслушивать эту чушь. Я должен встретиться с его начальником, хочу заявить, что нас не устраивает лектор, который плохо представляет предмет, о котором говорит. Или, может быть, будет лучше, если вы или Маркхэм поднимете этот вопрос по официальным каналам?

- Но райк был с вами честен, - сказал Хокли. - Он действительно дал вам ответ.

- Так он может ответить на все наши вопросы!

- Вы абсолютно правы, - серьезно сказал Хокли. - Именно так они и поступят.

- Этого не может быть, - защищаясь, сказал Сильверс. - Даже если этот конкретный райк действует по инструкции, мой вопрос - конечно, особый случай. Это всего лишь одна из идей, которые они считают бесполезными. Возможно, в конце концов, я соглашусь с тем, что они правы, но я собираюсь заниматься решением этих уравнений, даже если на это уйдет остаток моей жизни!

Нельзя исключать, что, в конце концов, они признают, что у них нет решения этого конкретного вопроса, потому что они не удосужились пройти именно по этой боковой тропе, как они выражаются. Но если мы откажемся от этой работы, то как сможем узнать, стоит она потраченного времени или нет? Вдруг райки поймут, что они, возможно, упустили что-то важное, отказавшись от этого исследования?

- Я не могу ответить на ваш вопрос, - сказал Хокли. - Знаю только, что существует только один способ оценить результат какого-либо исследования - провести его до конца. Это верно и для землян, и для райков.

Хокли не очень хорошо спал после этого разговора. Сильверс подарил ему зацепку, которую он терпеливо ожидал и на которую надеялся. Это была первая щель в доспехах святости, которую нацепили на себя райки. Теперь его мучил вопрос, что последует за этим инцидентом, приведет ли он к полному разрыву, чего он так хотел, или останется всего лишь серьезным препятствием на пути договора, которое, в конечном итоге, будет забыто.

Он не верил, что эта перепалка останется единственной в своем роде. Будут и другие, поскольку слепое согласие на любые условия со стороны ошалевших от появившихся перспектив землян, постепенно уступило место здравой критической оценке. И в любом случае появился первый член комиссии, который уже никогда не будет придерживаться прежней позиции. Независимо от того, как в конечном итоге разрешится его конфликт, доктор Форман К. Сильверс никогда не будет относиться к райкам так же, как до того, как они отвергли столь дорогое для него исследование.

Хокли встал рано. Он с нетерпением, но, сохраняя осторожность, ожидал проявлений новых свидетельств возникающего недовольства. Он снова присоединился к группе химиков. Энтузиазм группы был заметно выше, чем на первой лекции. Они были вдохновлены тем, что показали им райки, но видно было, что к ним возвращается способность оценивать материал лекции критически.

Лектор райк начал записывать на доске огромную органическую формулу, применив, для лучшего понимания, условные химические обозначения, принятые на Земле. Он довольно подробно объяснил ряд преобразований, которые можно было произвести, используя поля высокой интенсивности.

Почти сразу один из молодых химиков, доктор Кармен, вскочил на ноги и взволнованно воскликнул, что одно из полученных таким образом соединений было химическим веществом, тщательные исследования которого он проводил. Он изучал его достаточно долго, чтобы установить, что это вещество обладает множеством интригующих свойств, и теперь был в полном восторге от открывающихся возможностей его дальнейшего исследования и того, что появился метод его производства в большом объеме.

После этой внезапной вспышки энтузиазма лектор посмотрел на доктора Кармена с выражением, которое земляне привыкли считать крайней степенью осуждения.

- Эта серия реакций не представляет для нас интереса, - сказал он. - Я просто указал на их существование, чтобы показать одну из возможностей, которых следует избегать. А вот здесь вы видите направление, которое следует развивать.

- Но других веществ с такими уникальными свойствами нет! - запротестовал Кармен. - При повышении давления это вещество проходит, по крайней мере, через невероятные стадии трех изменений кристаллической и жидкой фаз. При правильном контроле нагрева его можно удерживать в кристаллической фазе независимо от давления. Это вещество тесно связано с серией лекарств, обладающих обезболивающими свойствами, и почти наверняка будет полезно в...

Райк резко оборвал его.

- Я уже рассказал, - сказал он, - в изучении каких реакций мы заинтересованы. Вас не должно беспокоить ничто за пределами границ разработок, которые, как показала практика, являются единственным правильным путем дальнейших исследований.

- И я, следовательно, должен отказаться от изучения этой серии химических веществ? - спросил Кармен с показной кротостью.

Райк кивнул, довольный покорностью Кармена.

- Именно так и следует поступить. Мы давно прошли эту стадию исследований. И мы знаем, как эффективно обучить вас. Вам укажут, что следует изучать, а что игнорировать. Можно ли надеяться достичь прогресса, если изучать каждую альтернативную возможность, которую вы обнаружите?

Он энергично покачал головой, и его перья задрожали от волнения.

- У вас должен быть план, - продолжил он. - Цель. Изучение Вселенной не может происходить случайным, беспорядочным образом. Вы должны знать, чего хотите, а затем определить, как этого достичь.

Кармен медленно сел. Хокли был уверен, что райк не заметил с каким ожесточением химик сжал свои челюсти. Возможно, он не понял бы, что это значит, даже если бы заметил.

Хокли немного опоздал в столовую к обеду. Когда он там появился, то был удивлен невыносимым шумом ведущихся разговоров, сборище людей напоминало растревоженный улей.

Он медленно прошел внутрь, ища собственный столик. Только на мгновение остановился позади доктора Кармена. Послушал, как тот, очень жестко излагал свое мнение о системе, в которой заранее сортируют исследования на допустимые и запрещенные. Хоксли слегка улыбнулся, когда поймал взгляд одного из дюжины химиков, сидевших за столом и слушавших откровения Кармена.

Двигаясь дальше, он заметил, что Силверс также собрал вокруг себя группу коллег и что-то с серьезным видом объясняет им, впрочем, гораздо сдержанней, чем накануне вечером в разговоре с Хокли, или чем Кармен прямо сейчас.

Вся столовая была заполнена похожими группами. Сенаторы пытались и раньше пообщаться с учеными, но всегда безуспешно, потому что с ними никто не хотел разговаривать. Сегодня им вообще не повезло. Они сидели вместе за столиками в углу. Никто из них, казалось, не обращал внимания на еду перед собой, они с опаской поглядывали по сторонам на своих собратьев по столу, не понимая, что им следует предпринять.

Хокли почувствовал, что им приходится непросто. Ощущение растерянности и беспокойства, казалось, витало в воздухе. Сенаторы поняли, что настроение ученых изменилось, но они не могли понять почему.

Наконец Хокли заметил в дальнем углу столовой безумно размахивающего руками Шоуолтера и направился к маленькому столику, который ассистент зарезервировал для них. Шоуолтера тоже удивила атмосфера в столовой.

- Что, черт возьми, случилось? - спросил он. - Что-то сегодня утром их сильно взволновало. Я никогда прежде не видел такого количества обиженных парней. Можно подумать, что они утром обнаружили в своих кроватях змей.

- Разве вы не знаете? - сказал Хокли. - Вы не были сегодня на лекциях?

- Нет. Некоторым сенаторам порядком надоели все эти скучные научные лекции, поэтому я подумал, что было бы неплохо попытаться скрасить им жизнь. Мы приобщились к тому, что здесь считается развлечениями, но надо сказать, что эти мероприятия оказались не намного веселее лекций, которые читают нашим ученым. Что же все-таки произошло?

Хокли кратко рассказал о том, как накануне райки расстроили Сильверса и о том, что пережил Кармен сегодня утром. Шоуолтер стал внимательно рассматривать собравшихся в столовой землян, пытаясь уловить обрывки оживленных разговоров, которые велись за соседними столиками.

- Вы думаете, что именно это их расстроило? - спросил он.

Хокли кивнул.

- У меня достаточно информации, чтобы понять, что происходит. Очевидно, что наши ученые столкнулась с одним и тем же требованием: прекратить научные исследования, которые мы уже пытаемся проводить, нам указали границы, которые мы не должны нарушать.

После того, как первое благоговение перед великими райками стало проходить, каждый ученый захотел получить ответ на вопросы, связанные с конкретным исследований, которым он занимается. И в девяти случаях из десяти райки объявляли, что их работы следует отправить на помойку. Этот совет оказался не слишком обнадеживающим. Результат вы сейчас наблюдаете.

Шоуолтер отвел взгляд и пристально посмотрел на Хокли.

- Вы знали, что это произойдет. Вот почему вы настояли на создании этой комиссии...

- Я надеялся на это. Я был заранее уверен, что райки будут действовать именно так.

Шоуолтер долго что-то обдумывал, прежде чем снова заговорил.

- Полагаю, что вы достигли своей цели, но только среди членов комиссии, вряд ли их реакция убедит всю Землю. Райки оставят свое предложение открытым, и другие люди примут его от имени Земли.

А что, если, в конце концов, неправы окажемся все-таки мы? Вдруг райки и в самом деле достигли своего могущества именно потому, что отбросили тупиковые исследования, которыми мы с таким упорством хотим заниматься. Мне кажется, что это помогло их стремительному развитию. Не будет ли правильным и нам воспользоваться их опытом, отбросив наши собственные желания. Может быть, мы действительно никогда не умели проводить исследования правильно!

Хокли улыбнулся своему помощнику.

- Вы, конечно, верите в это.

- Это только мое предположение, - раздраженно ответил Шоуолтер. - С каждым днем становится все сложнее понять происходящее. Если вы думаете, что понимаете стратегию райков, я бы хотел, чтобы вы рассказали о возможных последствиях. Мне кажется, что большинство этих парней не готовы доверять райкам. Скорее придушат любого из них при встрече.

- Надеюсь, вы правы, - с чувством сказал Хокли. - Я очень надеюсь, что вы правы.

К вечеру стало появляться все больше доказательств того, что события развиваются именно так, как надеялся Хокли. Он пропустил послеобеденные лекции и провел время в гостиной, обдумывая свои дальнейшие поступки. Он знал, что не должен лично воздействовать на членов комиссии. Это бы стало неисправимой ошибкой, он не имеет права поддаваться искушению и поддерживать их раздражение. А еще нельзя напоминать: "Я же говорил". Внезапное разочарование ученых было настолько глубоким, что их враждебное настроение могло найти разрядку в ненависти к любому человеку, и Хокли не исключал, что он сам может оказаться удобной мишенью, если не будет осторожен.

С другой стороны, он должен был приготовиться воспользоваться недовольством и помочь ученым бросить решающий вызов райкам, когда они будут к этому готовы. Это может произойти сегодня вечером, а может и через неделю. Он хотел бы знать точнее. Но, как выяснилось, право выбора времени решающего разговора у него отняли.

После ужина, когда члены комиссии начали расходиться, Силверс, Кармен и трое других ученых подошли к столику, где сидел Хокли. Сильверс возился с пуговицами своего пиджака, словно собирался произнести речь.

- Мы хотели бы попросить, - сказал он, - то есть... мы думаем, что нам следует собраться вместе. Мы хотим, чтобы встречу организовали вы, Хокли. Многим из нас хочется выговориться.

Хокли кивнул, стараясь выглядеть бесстрастно.

- О чем-то таком я рассказал вам вчера вечером, - сказал Сильверс. - Это происходит со всеми учеными. Мы думаем, что нам следует обсудить сложившуюся ситуацию.

- Хорошо, - сказал Хокли. - Я думаю, что, возможно, это хорошая идея. Передайте всем, что мы собираемся через десять минут в моем номере. А пока давайте займемся стульями.

Остальные мрачно кивнули, понурив головы, словно готовились к похоронам.

"Хорошая ассоциация, - подумал Хокли, - мы действительно готовимся к чьим-то похоронам".

Он надеялся, что будут похоронены планы райков.

Люди стали приходить почти сразу, как школьники, ожидавшие начала урока. Уже через пять минут, раньше назначенного срока, в номере Хоксли собрались почти все члены комиссии.

Сенаторы по-прежнему выглядели озабоченными и немного испуганными. И эти чувства только усилились. А вот ученые не казались растерянными, наоборот, производили впечатление решительно настроенных людей. Хокли осмелился истолковать это как признак того, что они уже приняли решение. Однако следовало подождать, когда они заявят об этом сами.

Он засунул руки в карманы, стараясь выглядеть, как можно проще и спокойнее, и неторопливо направился к первой группе собравшихся.

- Несколько членов комиссии попросили меня созвать собрание, - сказал он. - Они считают, что нам всем было бы полезно узнать о причинах их беспокойства. Поскольку ничего конкретнее я сказать не могу, то просто передам слово инициаторам собрания. Первым обратился ко мне доктор Сильверс, поэтому я попрошу именно его начать наше собрание. Не пройдете ли вы вперед, доктор Сильверс?

Математик встал, но видно было, что он предпочел бы, передать слово кому-нибудь другому. Он стоял чуть в стороне от основной группы и старался лишний раз не светиться.

- Если можно, я отсюда, - сказал он.

После небольшой паузы, он собрался с мыслями и заговорил о своих претензиях.

- Похоже, почти каждый из нас был вынужден столкнуться с некоторой особенностью культуры и психологии райков, о которых мы не могли догадываться, когда впервые получили их предложение.

И он вкратце рассказал историю о том, как райк призвал его отказаться от исследования уравнений Легранда.

- Нам сказали, что мы получим ответы на все наши вопросы, что наука райков уже достигла всех результатов, для повторения которых нам понадобятся несколько тысячелетий. Я поверил. Мы все поверили. Похоже, мы заблуждались. И у меня появились сомнения, что таким образом мы обретем интеллектуальный рай, о котором мечтали.

Он криво улыбнулся.

- Я уверен, что никто из вас не готов по доброй воле признаться, что когда-то выставил себя дураком, как это сейчас делаю я. Похоже, что так называемый рай состоит всего лишь из нескольких отобранных драгоценных камней, которые райки считают особенно ценными, в то время как остальная часть знаний остается нетронутой.

Я хочу принести публичные извинения доктору Хокли, который видел и понимал ситуацию лучше нас, пока остальные витали в облаках. Не знаю, как это ему удалось, но он блестяще выбрал единственный возможный способ убедить нас в том, что его опасения были оправданы.

Господа, я предлагаю сегодня же вечером собрать вещи и отправиться домой. Давайте, без промедления вернемся в свои лаборатории и посвятим остаток наших жизней напряженной работе. Может быть, только это позволит искупить нашу вину. Да, мы были полными дураками, когда попались на удочку райков, которые попытались продать нам воздух.

Хокли не сводил глаз с сенаторов. Сначала их лица побелели от удивления, они не верили, что математик действительно все это говорит. Но вскоре непонимание сменилось возмущением.

Когда Сильверс замолчал, начался бедлам. Послышался гул голосов ученых, большинство из которых, как было слышно, пытались поддержать позицию Сильверса. В ответ раздались яростные выкрики сенаторов.

Хокли отпустил Сильверса, даже не подняв руки для установления порядка, просто подождал, когда, наконец, шум не стихнет сам по себе. Собравшиеся ждали его комментария.

Но прежде чем он успел заговорить, на ноги вскочил Маркхэм.

- То, что мы сейчас услышали - это самое настоящее моральное предательство, - прогремел он. - Никогда раньше я не слышал более наглого призыва нарушить данное слово.

Нужно напомнить, что здесь решается не ваш личный вопрос. Существует множество практических применений нашего договора, которые никак не связаны с научными исследованиями! И все же этот человек взял на себя смелость вынести суждение по вопросу, который затрагивает все население Земли. Почему? Из чистой злобы, потому что, видите ли, райки отказываются признать его собственные детские проекты! Я никогда не слышал более необъективного и инфантильного заявления. Вы, а я считаю вас взрослыми людьми, именно так должны оценивать его заявление.

Он вызывающе посмотрел на Хокли, который снова оказался в центре внимания, медленно продвигаясь к центру сцены.

- Кто-нибудь хочет ответить сенатору? - небрежно спросил он.

Немедленно несколько человек встали и начали говорить одновременно. Но тотчас замолчали, уважая друг друга, и предложили Хокли выбрать, кому следует предоставить слово первому.

- Может быть, мне самому пора ответить сенатору, - сказал Хокли, - поскольку я заранее знал, что все именно так и будет. Собственно, поэтому я и предложил разобраться с деталями на месте, прежде чем передать наше коллективное серое вещество в распоряжение райкам.

Раздался гул одобрения, собравшиеся поддержали его.

- Сенатор совершенно прав, когда сказал, что нас, ученых, мало, и что мы отнюдь не единственные люди на Земле, которых этот договор касается, - начал он. - Но сенатор почему-то считает, что американские ученые существенно отличаются от остальных людей. В этом его ошибка.

Любой представитель человечества, которого волнует мир, в котором он живет, немного ученый. Это становится понятным, если задуматься над вопросом: а кто такие ученые? Лучшее определение звучит так: ученый - это человеческое существо, пытающееся понять свое место во Вселенной, в настоящее время и в будущем. Его интересует мир неодушевленных предметов, своя собственная личность, свои собратья - и как все это между собой связано. Мы, профессиональные ученые, не являемся странным видом, чуждым остальному человечеству. Единственное отличие, возможно, состоит в том, что мы решаем больше проблем, чем в среднем наши собратья, и они сложнее. Вот и все.

Суть нашей работы - неустанное личное стремление познать и понять Вселенную. Ученому нельзя запрещать задавать любые вопросы, которые только приходят ему в голову. И в тот момент, когда мы накладываем какие-либо ограничения на наши исследования или устанавливаем рамки для наших интеллектуальных устремлений, наша наука перестает существовать и становится простой прикладной технологией.

Маркхэм встал, его лицо покраснело от раздражения и ярости.

- Никто не пытается вас ограничивать! Почему ваш хваленый разум не может этого понять? Вам предлагают безграничные просторы, а вы продолжаете бессмысленно жаловаться на ограничения. Райки давно уже изучили все, что вы только собираетесь исследовать. Они могут рассказать вам, сколько красивых камешков и пустых раковин бесполезно валяется вокруг. Вы похожи на детей, которые во время прогулки по лесу настойчиво исследуют каждый темный уголок и заглядывают за каждый бесполезный куст. Это простительно ребенку, но не взрослому, который способен поверить на слово тому, кто был там раньше!

- В ваших аргументах есть две ошибки, - возразил Хокли. - Прежде всего, нет существенной разницы между обучением ребенка и исследованиями ученых. Дети действительно должны исследовать темные уголки и странные предметы, мимо которых проходят. А ученые исследуют Вселенную с помощью собственных органов чувств и своими инструментами, и никому не должны верить на слово, сколько бы им ни говорили, что там нет ничего, что стоило бы изучать.

Во-вторых, сами райки очень сильно ошибаются, утверждая, что они прошли весь путь познания задолго до нас. Это не так. Во всех областях науки они сознательно ограничились всего лишь одной узкой возможной областью исследования. Они выбрали узкую тропу, протянувшуюся между великолепными видами по обе стороны от нее, и намеренно проигнорировали все, что было за пределами тропы на привлекательных боковых полянах.

- Разве это неправильно? - спросил Маркхэм. - Если вы отправляетесь в путешествие, то не сворачиваете с пути на тропинки, которые ведут непонятно куда, может быть в противоположную сторону. Нет, вы идете прямо. По крайней мере, так поступают нормальные люди.

- Ученые тоже так поступают, - сказал Хокли, - но только когда отправляются путешествовать. Однако профессиональная наука - это не путешествие. Это исследование.

В подходе райков, есть много сомнительного. Они предполагают и хотели бы, чтобы мы согласились с ними, что существует определенное очень конкретное будущее, к которому мы все движемся. И это будущее построено на открытиях о Вселенной, которые они сделали. Их будущее построено на разработанной ими математической системе, которая исключает существование любимых уравнений Легранда доктора Сильверса, и, конечно, мира, в котором присутствует серия уникальных соединений доктора Кармена.

Райки построили замечательный, прекрасно устроенный мир спокойствия, красоты, научной последовательности и экономического регулирования. Они устранили огромное количество хаоса, от которого продолжают страдать земляне. Но мы не хотим повторять путь райков, если нам придется заплатить за это требуемую цену.

- Тогда вы полные дураки, - сказал Маркхэм. - К счастью, вы не можете принимать решение за всю Землю.

Хокли прошелся взад и вперед с полдюжины шагов, опустив глаза.

- Я думаю, что мы говорим и можем говорить от имени человечества, - сказал он. - Помните, я сказал, что все люди в каком-то смысле являются учеными. Я совершенно уверен, что ни один землянин, который по-настоящему понимает ситуацию, не захотел бы встретиться лицом к лицу с будущим, которое нам обещают райки.

- Но почему? - спросил Маркхэм.

- Потому что существует очень много возможных вариантов будущего. Мы отказываемся идти к золотому будущему по единственной узкой тропе. А это именно то, что райки требуют от нас. Но они ошибаются. Это все равно, что отправиться в путешествие по галактике со скоростью, превышающей скорость света, и рассказывать потом, что видел галактику. Результат, к которому пришли райки, конечно, замечателен и достоин уважения, но то, чего они не получили, возможно, намного привлекательнее и имеет большую ценность.

- Как вы можете утверждать такую абсурдную вещь?

- Мы не можем... быть уверены, - сказал Хокли. - Нет, пока мы не пройдем весь путь сами, нельзя быть в этом уверенным. Но мы не собираемся ограничиваться узкой тропой Райков. Мы идем по широкому пути, чтобы исследовать как можно больше окольных путей, которые нам встретятся. Мы исследуем каждую полянку, мимо которой пройдем, и заглянем за каждый куст и под каждый камешек.

Мы будем двигаться вместе, тысячи и миллионы людей пройдут его вместе, обмениваясь знаниями. Скорее всего, многие наши исследования окажутся тупиковыми. Некоторые знания, которые мы считали абсолютной истиной, потом окажутся ложными. Кто может сказать заранее, по какому из этих многочисленных путей нам следует идти? Конечно, не райки, которые пропустили большинство из них!

Не имеет значения, что многие пути приведут к неудаче - но только до тех пор, пока мы не прекратим общаться друг с другом. В конце концов, мы найдем для себя лучшее будущее. Но не может существовать единого будущего, есть только множество возможных его вариантов. Мы должны иметь право построить то будущее, которое лучше всего подходит для человечества.

- Разве это важнее, чем немедленное создание более мирного, единого и безопасного общества? - спросил Маркхэм.

- Бесконечно важнее! - сказал Хокли.

- Как же нам повезло, что вы не сможете реализовать свои безумные планы. Программа райков была предложена Земле, и она будет принята от имени Земли. Можете быть уверены, что вам не поздоровится, если вы попытаетесь изложить свои сомнительные идеи дома.

- Вы делаете поспешные выводы, сенатор, - сказал Хокли неожиданно уверенно. - Как вы думаете, зачем бы я предложил совершить эту поездку, если бы не был уверен, что смогу что-то предпринять в сложившейся ситуации? Уверяю, мы пришли не только для того, чтобы познакомиться с достопримечательностями.

У Маркхэма отвисла челюсть, а лицо побелело.

- О чем это вы? Вы не осмелитесь попытаться оттолкнуть Райков...

- Я имею в виду, что мы многое можем сделать в этой непростой ситуации. Теперь, когда чувства моих коллег совпадают с моими, я уверен, что они согласны с тем, что мы должны эффективно и окончательно устранить любую возможность вовлечения Земли в эту авантюру райков.

- Вы не посмеете! Даже если бы могли...

- Мы можем и осмелимся, - сказал Хокли. - Когда мы вернемся на Землю, нам придется сообщить, что райки отказались допустить Землю к своей программе. Мы сообщим, что приложили все усилия, чтобы договориться с ними, но у нас не получилось. Если кто-нибудь захочет проверить наши слова, сами райки подтвердят, что это совершенная правда: они не могут рассматривать Землю в качестве участника своего проекта. Если вы будете утверждать, что когда-то землянам было сделано предложение о помощи со стороны райков, то немедленно обнаружите, что они будут это категорически отрицать, поскольку мы, по их мнению, не обладаем достаточной квалификацией.

- Райки вряд ли легко попадутся в столь примитивную западню.

- Если мы продемонстрируем, что совершенно не подходим для участия в их планах, они ничего не смогут с этим поделать...

- Вы... вы...

- Это будет нетрудно, - сказал Хокли. - Райки создали идеальную систему "учитель-ученик", не обратив внимания, что при этом воспроизвели все сопутствующие отрицательные ее свойства. Есть, по крайней мере, один веками проверенный способ развалить такую систему. Тысячелетняя история провала различных наших образовательных программ показывает, что существует и множество способов проще...

Возможно, вам известно об опыте и методах, обычно используемых на Земле белыми людьми в их усилиях по просвещению аборигенов. Для начала они стремятся покончить с племенными знахарями, игнорировать их знания. Важно заставить их отказаться от своих волшебных слов, горшков с дурно пахнущими жидкостями, ритуальных танцев и принять великую мудрость белого человека.

Мы проделывали это вновь и вновь только для того, чтобы спустя десятилетия узнать, что туземцы когда-то знали много анестетиков и лечебных препаратов и обладали подлинной способностью общаться между собой способами, недоступными белому человеку.

Но время от времени появляются группы аборигенов, которые ведут себя более дерзко, чем от них ожидали. Они отказываются предавать своих знахарей, свою магию и свои знания, с трудом накопленные за века многими поколениями. Вместо того, чтобы отказаться от них, они настаивают на том, чтобы белый человек изучал их секреты, а не свою бессмысленную и неэффективную магию. И ситуация окончательно выходит из-под контроля, если они будут настойчивы и окончательно перестанут считать белого человека учителем. Выход один: признать невежественных дикарей необучаемыми.

Это очень действенный метод, и мы его используем. Доктор Сильверс, например, возьмется обучить своего лектора-райка, специалиста по математике, подходам к решению уравнений Леграна. Он будет настойчиво и многословно рассказывать о геометрии, которая возможно лежит в основе этой математической теории. Доктор Кармен подробно расскажет о свойствах цепочки химических веществ, от которых ему посоветовали отказаться.

Каждый из нас занимается, по крайней мере, одним направлением исследований, от которого райки требуют отказаться. Но мы намерены настаивать на продолжении своих работ. Мы попробуем научить райков своим знаниям, а это окончательно докажет, что земляне - необразованная, необучаемая группа аборигенов, которые отказываются следовать единственно верному пути к славе и свету, и при этом еще настаивают на том, чтобы признанные мудрецы прошли каждым окольным путем и исследовали темные места, обнаруженные рядом с этим путем. Это должно сработать. Я полагаю, не пройдет и недели, как райки признают нас совершенно безнадежным материалом, не годным для просвещения, и отправят домой.

Сенаторы были потрясены и, казалось, на мгновение потеряли дар речи, но вскоре они пришли в себя и произнесли множество высокопрофессиональных речей, осуждая Хокли. Ученые, напротив, вели себя относительно тихо, но на их лицах читалось тайное злорадство, в котором, как вынужден был признать Хокли, было что-то дьявольское. Он подумал, что это напоминает извечное хулиганское нетерпеливое ожидание всех школьников, которые когда-либо подкладывали кнопку на стул учителя.

Хокли несколько ошибся в своем прогнозе. Фактически прошло всего пять дней после начала кампании землян, когда райки отказались от их обучения и без лишних слов отправили на борт корабля, направлявшегося на Землю. Райки извинились, но вынуждены были признать, что допустили прискорбную ошибку, так что землянам придется идти своим собственным безнадежным путем, в то время как райки поведут остальную Вселенную к просвещению и славе.

Хокли, Шоуолтер и Сильверс наблюдали, как планета райков становится все меньше. Хокли не мог не посочувствовать райкам.

- Интересно, что произойдет, - медленно сказал он, - если райки на полной скорости врежутся в непроходимую преграду, двигаясь по своей красивой прямой дороге. Интересно, хватит ли им смелости свернуть в сторону?

- Сомневаюсь, - сказал Шоуолтер. - Они, наверное, свернутся калачиком и будут ждать, когда все закончится само собой.

Сильверс покачал головой, словно пытаясь отогнать пугающее видение.

- Этого нельзя допустить, - сказал он. - Они слишком много знают. И достигли слишком многого, несмотря на то, что ограничивают свои исследования. Интересно, сможем ли мы им как-нибудь помочь?