Неординарное событие

Действие происходит в Институте физических явлений и элементарных частиц Новосибирского Академгородка незадолго до Нового года. Точнее, в последний рабочий день – 30 декабря 1985 года.

Александр Игоревич, заведующий отделом проблематики взаимодействия элементарных частиц, спешит, как выражаются в любом приличном научном заведении, «наверх». Пробегая по коридорам, не реагирует на встречающихся по пути сотрудников института, которые то и дело пытаются остановить или как-то обратить на себя его внимание. И наконец, вбежав по широкой лестнице на пятый этаж нового современного здания, наш научный работник замедляет шаг, поправляет галстук, пытается прибрать прическу. Идя ровной уверенной походкой по коридору, ведущему к директорскому кабинету, Александр, которому сегодня исполняется ровно 35 лет, делает глубокий вдох и переводит дыхание. Секретарша Машенька, увидев его издали сквозь прозрачное стекло приемной, в один миг выпорхнула из-за стола. Устремляясь навстречу, полушепотом прощебетала:

– Что ж вы так долго? Аркадий Петрович несколько раз уже спрашивал! Сказал: «Как только придет – пусть сразу заходит».

– Документы искал долго.

Машенька, осмотрев с ног до головы опоздавшего и не увидев никаких документов, с укором в голосе протянула: «Понятно». Взявшись за позолоченную ручку директорской двери, уже строго спросила: «Готовы?»

– Да, – полушепотом ответил Александр, и хрупкая Машенька натренированным движением необыкновенно легко распахнула перед ним массивную дубовую дверь.

Для Александра Игоревича в здании института было два пространства, к содержанию которых он относился с особенным трепетом. Это столовая на первом этаже и… кабинет директора на последнем. Потому что на первом его вкусно кормили, а на последнем – периодически вручали премии, подарки и благодарности. Вручали, стоит отметить, довольно часто. Впрочем – вполне заслуженно. Александр Игоревич своими изобретениями и научными работами, которые порой давались ему нелегко, иногда просто из последних сил, привлекал к институту внимание всего научного сообщества.

И сейчас он, задержавшись на несколько секунд на пороге директорского кабинета, вдруг как-то несвойственно для него пафосно подумал, что институт тоже стоит на пороге – «на пороге великого открытия». А это значит, что для молодого ученого теперь уж точно распахнутся все двери, даже в самых высоких кабинетах.

– Батюшки мои! Дорогой вы наш Александр Игоревич, мы вас заждались! Проходите. Знакомьтесь: это журналисты – Ксения и Наталья. Центральное телевидение. Из Москвы, к нам – в сибирскую глубинку. Будут снимать о нас документальный фильм для западной аудитории. А пока, значит, приехали набросать детали.

Около большого стола, за которым обычно собираются сотрудники на совещания, сидели две довольно очаровательные девушки, для которых был накрыт легкий фуршет. Подходя к столу, Александр украдкой попытался рассмотреть журналисток. Даже беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: для сибирской зимы эти москвички одеты, мягко говоря, минимально. Александр, не сразу поняв, нравится ему это или нет, для себя сформулировал их экипировку коротко и скромно: «Как-то по-летнему». Молодой ученый отличался застенчивостью и при знакомстве с девушками, как правило, краснел. Сегодняшняя встреча не стала исключением. Волнуясь и опустив глаза, представился первой журналистке:

– Александр Игоревич.

– Ксения.

Повернувшись к ее подруге и услышав: «Добрый день! Наталья», он вскинул голову и пристально посмотрел на обладательницу какого-то чарующего голоса. Глаза их встретились. И Александру почему-то показалось, что перед ним знакомый и близкий ему человек. У прошедшего к своему директорскому креслу Аркадия Петровича сложилось впечатление, что и Наташа испытывает то же самое. Он прервал паузу:

– А у Александра Игоревича сегодня день рождения.

– Ух ты, как здорово! От всей души поздравляем, – улыбаясь, в один голос сказали девушки.

– И сколько вам исполнилось, если не секрет? – поинтересовалась Наталья.

– Тридцать пять. Почти юбилей, – опередил Александра директор. – Коллектив-то уже поздравил?

– Да нет. Сказали: ближе к вечеру, за праздничным столом. Говорят, сюрприз готовят. Кстати, как раз и Вас хотел позвать.

– Понятно! Обязательно присоединюсь… Ну ладно, давай расскажи про свое изобретение, – перешел к делу директор. – Я ничего не стал объяснять. Пусть лучше тебя послушают. Как говорится, из первых уст.

– С удовольствием расскажу, – приободрился Александр. В чем-чем, а в том, что касалось работы, он, как говорится, держал быка за рога. Разбуди его среди ночи – запросто расскажет вам содержание своей диссертации. И не исключено – на каком-нибудь иностранном языке. Особенно, если это касается его любимого детища -экспериментальной установки, прозванной в институте «Коконом».

– Наше… – сделав паузу, Александр уважительно взглянул на директора, который в это время стал разливать всем чай, а услышав начало фразы «докладчика», только скромно улыбнулся. Приняв улыбку за одобрение, молодой человек продолжил:

– Наше новейшее изобретение позволяет… контролируемо… вмешиваться в процессы взаимодействия химических элементов. Ценность для народного хозяйства заключается в том, что реакции протекают с нужной скоростью без использования дорогостоящих катализаторов и ингибиторов. Это позволит экономить в масштабах страны миллиарды рублей. – Здесь Александр замолчал, взяв со стола кружку, отхлебнул горячий чай, украдкой посмотрел на Наталью и тут же отвел глаза. Потом задумчиво посмотрел в окно на кроны непокорных заснеженных кедров.

– Что-то ты сегодня краток, – прокомментировал Аркадий Петрович и, как будто оправдываясь перед слушательницами, добавил: – Обычно его не остановить. Вообще, конечно, если бы я не знал, от кого вы… – при этом Аркадий Петрович многозначительно посмотрел на стену, где с фотографий в красивых рамках смотрели высокопоставленные лица страны. Там же висела фотография и самого Аркадия Петровича, тем самым подчеркивая его особый статус перед подчиненными.

Дождавшись, когда собеседницы обратят внимание на стену с фотографиями, он прервал паузу и продолжил:

– Этот разговор не состоялся бы. А причина проста. Государственная тайна. Тут, знаете ли, под пеленой секретности десять раз подумаешь, как подавать информацию. Каждое слово в докладе согласовывать надо. Но если «наверху» решили, что можно заявить на весь мир о наших достижениях… Факт, что нашу работу решили осветить для мировой общественности, можно воспринимать как большое чудо. Значимость для науки колоссальная! Да что там говорить! Мы стоим на пороге величайшего открытия! А ведь все началось с вопроса «Что ограничивает скорость света?», который задали школьники в ходе научной конференции в Артеке. Я предложил всем вместе в ходе дискуссии поразмыслить над этим. Уж не помню, как развивался ход мыслей. Но на следующий день наш Александр предложил оригинальную концепцию, раскрывающую суть фундаментальных взаимодействий. Всего за несколько часов придумал установку для изучения этого вопроса. Технологически правда очень сложную и энергоемкую, но как оказалось, с весьма широкими возможностями…

Рассказ директора в этом месте прервал буркнувший что-то себе под нос Александр. Не расслышав слова, Аркадий Петрович переспросил:

– Александр, что ты сегодня такой задумчивый? Заставляешь меня про твое детище рассказывать. Что ты там бурчишь?

Ответ ученого обескуражил даже журналисток.

– Эксперимент не получится, – четко произнес Александр и снова посмотрел в окно на кроны высоких разлапистых кедров, чьи засыпанные снегом мощные ветви словно застыли во времени.

– С чего ты взял? – изумился директор, проследив за взглядом сотрудника. В этот момент на верхушку одного из деревьев села сорока, нарушив снежную идиллию. Белые хлопья полетели вниз, кружась и увлекая снежные гроздья с соседних веток.

– Техническое задание я очень сильно усложнил. Условия эксперимента слишком опасные.

– Ты что такое говоришь?! – понизил тон Аркадий Петрович, поглядывая на девушек. – Усложнил… Опасность…

Александр Игоревич резко встал, повернулся к директору и решительно произнес:

– Я считаю, что сегодня эксперимент не стоит проводить. Давайте завершим год без происшествий.

– Да как не проводить? Ты в своем уме?! Коллектив весь месяц готовился. Я с энергетиками согласовал, пожарный расчет дежурить будет до вечера. А телевидение на кой черт сюда из Москвы летело! Не дури. Проводим эксперимент согласно графику.

– Давайте перенесем на следующий год!

– Перенести на следующий год? У вас, Александр Игоревич, температура что ли поднялась? – попытался шуткой смягчить тон директор. – Давайте-ка по местам, начинайте работать. Я, скажу честно, уже отчитался об успешном завершении. Вот правильно твой отдел называется отделом проблематики. Одни проблемы от тебя.

Отчитав заведующего, Аркадий Петрович завершил чаепитие напутствием.

– Ну все, хватит чаи распивать. Забирай Ксению и Наталью, идите и приступайте к работе.

– Но мы хотели послушать про изобретение и саму установку, – не торопились вставать девушки.

– Это он вам по пути расскажет, – уже с улыбкой попытался закончить разговор хозяин кабинета. – Главное, диктофон не забудьте включить. И вечером жду всех в столовой. Попрошу на праздничный банкет не опаздывать.

Выйдя из кабинета в просторный коридор, Александр Игоревич, следуя начальственному указу, стал рассказывать про установку и эксперимент.

– А правда, что во время испытания в установке не действует гравитация? Нам сказали, что установка может замедлить любой физический процесс, даже время! А почему она называется «Кокон», – то и дело перебивали спутницы.

Чтобы разъяснить более понятно, Александр старался описать эксперимент простым языком, избегая научные термины. И его рассказ длиной в 7 этажей, 25 лестничных маршей, 3 надземных перехода и один подземный туннель выглядел примерно так.

– Как мы уже говорили, установка первоначально предназначалась для изучения факторов, ограничивающих скорость света. Идея оказалась простой, но трудно выполнимой на практике. Моя мысль заключалась в том, что нужно было создать в нашей лаборатории локальную область, в пределах которой отсутствовало влияние всех известных физических полей. Эксперимент предполагался изолированным от окружающего мира – как личинка бабочки в коконе. Отсюда, нетрудно догадаться, и родилось это неофициальное название. Как это сделать, я знал. Оставалось лишь создать оборудование, которого до этого не имелось, и подобрать соответствующие задаче материалы. Осуществление задуманного могло затянутся на годы. Если бы проектом не заинтересовались военные. Помощь пришла со всех уголков Советского Союза. В один момент в работу включились десятки передовых предприятий страны. Особенно нам помогли специалисты Ленинградского завода «Ленинец». Они несмотря на трудности в кротчайшие сроки собрали сложнейшее оборудование, испытали ответственные узлы, достали необходимые материалы. И вот в один прекрасный день ансамбль мысли и страсти – страсти к новым знаниям, имеется в виду, сыграл нам новую, никем ранее не слышаную мелодию. И эта мелодия вдохновила нас еще больше. Мы стали усложнять и улучшать установку.

Кстати, знаете, как впервые выявили эффект замедления. Это произошло случайно. Проводили опыты внутри установки, на тот момент уже изолировавшей внутреннее пространство от воздействия внешних сред, от электромагнитного поля Земли, гравитационного и так далее. Группа ученых не заметила, как все процессы внутри стали протекать медленнее, поскольку все устройства и восприятие процессов замедлились синхронно. Секундная стрелка на часах двигалась медленно. Но на это никто тоже не обратил внимания, так как восприятие, то есть передача нервного импульса внутри глазного нерва, также замедлилось, но, как потом выяснилось, не у всех. Кое у кого из аспирантов и научных сотрудников отмечены были некоторые различия. Правда, это не главное. Поразительным фактом оказалось то, что, проведя внутри «Кокона» пять часов, снаружи обнаружили, что прошло девять с половиной! И когда сотрудники остановили установку, выяснилось что уже поздний вечер. Полученному эффекту радовались, как дети! Потому что это была сенсация. В дальнейшем в ходе экспериментов удалось изменить степень воздействия и тем самым регулировать скорости процессов, проходящих внутри живых организмов, и их степень реакции, в отличие от скорости механических процессов. То есть человек мог видеть, как замедляется, к примеру, секундная стрелка у часов. Теперь в научных целях можно было разглядеть ранее быстротекущие процессы практически невооруженным глазом. То же самое и с увеличением частоты реакций. Если перенастроить эксперимент, то появится возможность увидеть, как, допустим, на ваших глазах расцветет роза. Однако очень важно не переборщить, а то можно и состариться раньше времени…