Неотразимая компаньонка

Глава четвертая

Спустя неделю Криспин в крайнем раздражении мерил шагами библиотеку. На первый взгляд домашний прием удался. Все гости приятно проводили время в прогулках верхом, на пикниках и в катании на лодках по озеру. Погода стояла превосходная, хотя фермеры предпочли бы небольшой дождь. Если дождь сейчас не прольется, то жди ливня во время уборки урожая.

К сожалению, леди Уинтер оказалась нисколько не лучше леди Кастерфилд. А во многих отношениях еще и хуже. Во всяком случае, у него не возникало ни малейшего желания прокрасться ночью в комнату ее предшественницы, забраться к ней в постель и соблазнить ее.

Придя в ярость от того, куда устремились его мысли, Криспин обуздал разбушевавшееся воображение и стал думать о том, в чем можно упрекнуть леди Уинтер. А упрек заключался в том, что она… слишком усердно выполняла обязанности компаньонки. Он почти не виделся с Амелией наедине, и противная девчонка, несмотря на то что он намекал ей о своем желании держаться с ним менее церемонно, упорно продолжала называть его “ваша милость”.

Сказать по-правде, она и до этого лишь вежливо принимала его ухаживания, но сейчас у него создалось впечатление, что он ей просто отвратителен. Он подозревал, что причину долго искать не надо – это леди Уинтер. Проклятая женщина, должно быть, настраивает Амелию против него. До приезда сюда она не возражала против его ухаживаний, и он мог предположить только одно объяснение тому, что Амелия изменилась, – все дело в ее компаньонке.

Совершенно очевидно, что леди Уинтер его невзлюбила. В начале своего визита она была очень чопорна, а теперь держится легко со всеми, даже с его двоюродной бабкой Серафиной. И особенно любезна с Гаем. Эта пара так подружилась, что раздражению и ярости Сейнт-Ормонда не было предела.

Ей нравились все… и только с ним она предельно сдержанна и обращается к нему исключительно “ваша милость”… Тут кому угодно станет ясно, что леди Уинтер не считает его подходящим женихом. Но почему? Только потому, что он ей лично не нравится? Он был неимоверно богат, носил старинное и знаменитое родовое имя, не увлекался азартными играми – а значит, маловероятно, что промотает наследство, – любовные связи не выставлял напоказ, жену же собирался баловать. Чем не идеальный муж?

Через открытые двери террасы донесся женский смех. Он прислушался: судя по голосу, это Луиза и… Амелия. Замечательно! Отделаться от Луизы не составит труда.

Он вышел на террасу.

– Доброе утро, Луиза, Амелия! – Он одобрительно улыбнулся, глядя на их муслиновые платья нежной расцветки – такие как раз к лицу юным леди. – А где же леди Уинтер? – Если ее светлость вот-вот появится и тем самым расстроит его замыслы, то нет смысла отсылать куда-нибудь Луизу.

– У Тильды урок с Анти, – ответила ничего не подозревающая Амелия. – Вы, наверное, знаете, что после завтрака она целый час с ней занимается, а потом они идут на прогулку.

Криспин чуть было не задохнулся от гнева. Он этого не знал! Как характерно для леди Уинтер! Ей известно, что он каждое утро около двух часов посвящает делам поместья, и поэтому она приурочила к этому времени свои занятия с дочерью. Конечно, это самое удобное для всех время… но все же…

– А что изучает мисс Анти сегодня утром? – как ни в чем не бывало поинтересовался он.

Амелия сморщила нос.

– Французский.

– Какая воспитанная юная леди! Вся в свою тетю, – заметил Криспин. Он был уверен, что от такого комплимента девушка застенчиво покраснеет.

А она подняла на него глаза и спросила:

– Вы это про меня? Но я ее кузина… хотя мы с Тильдой росли вместе как сестры. – Она подумала и добавила: – Я совсем не чувствую себя настолько старой, чтобы быть тетей.

– Дядя Крис, – вмешалась Луиза, – вы не знаете, где Гай?

Он покачал головой.

– Нет. Но ты напомнила, что мне нужно с ним поговорить. Не будешь ли ты столь любезна и не поищешь ли его? – попросил Криспин, и ему стало немного стыдно. Он сказал чистую правду, что не знает, где Гай, но он все же видел, как тот недавно шел в сторону конюшни.

– Конечно, поищу, – согласилась Луиза. – Прислать его в библиотеку?

– Или сюда на террасу. Пока тебя нет, я буду развлекать мисс Пембертон.

Амелия пришла в ужас, и это было до нелепости смешно, но выражение ее лица видел только он, так как Луиза стояла в стороне. Она не сочла неприличным оставить подругу наедине со своим дядей и ушла выполнять его поручение.

Криспин облегченно вздохнул. Он повернулся к Амелии и увидел, что она смотрит на него как на вырвавшегося из клетки льва. Тогда он с улыбкой сказал:

– Теперь, моя дорогая, нам будет более уютно.

– О… да… конечно, ваша милость, – неуверенно пробормотала она и, явно волнуясь, переступила с ноги на ногу.

– Криспин, – поправил ее Сейнт-Ормонд.

Она непонимающе уставилась на него.

– Это мое имя, – напомнил он.

Она молча кивнула, а затем с трудом выговорила:

– Как вы думаете, может быть, нам следует поискать Тильду?

Криспин тяжело вздохнул и… сдался.

– Может, лучше поискать мою маму? Не стоит беспокоить леди Уинтер.

Пока не стоит. Но как только мисс Анти Кавендиш вдоволь наговорится по-французски, он намерен побеседовать с ее мамой об обязанностях компаньонки. Давно пора это сделать.

– Спасибо, Беббингтон. Пожалуйста, скажите его милости, что я приду в гостиную минут через двадцать, – с невозмутимым видом заявила Тильда в ответ на приглашение Сейнт-Ормонда. Она не собирается сокращать урок с Анти ему в угоду!

Через двадцать минут, отправив Анти переодеть туфельки для прогулки, она направилась в гостиную. Хозяин с насупленным видом поджидал ее, стоя у окна.

Тильда лихорадочно перебирала в уме возможные “прегрешения” Анти, но ничего припомнить не смогла.

– Доброе утро, ваша милость. Чем могу быть полезна?

Его милость не утрудил себя даже приветствием, а сразу перешел к делу:

– Вы могли бы кое-что мне прояснить, леди Уинтер. Во-первых, я бы очень хотел узнать, какие у вас основания не одобрять меня в качестве жениха Амелии. И второе – я хотел бы знать, почему вы взяли на себя смелость отговорить Амелию от брака со мной, и это при том, что ее родителям я угоден!

Тильда застыла. Этого она никак не ожидала! Как он узнал о ее неодобрении? Она ведь никому ничего не говорила, а уж Милли тем более. Пытаясь выиграть время, она спросила:

– Отчего вы считаете, что я не одобряю этот союз?

Он насмешливо хмыкнул.

– О, перестаньте, мэм! Не уклоняйтесь от ответа! Это очевидно – вы меня невзлюбили и стараетесь сделать так, чтобы у меня не было возможности побыть с Амелией наедине. И более того, совершенно ясно, что Амелия стала робеть в моем присутствии, чего не было, когда мы виделись с ней в Лондоне. Кто-то ее настроил против меня!

От возмущения у Тильды перехватило дыхание, но она моментально овладела собой и ледяным голосом произнесла:

– Вы предполагаете, Сейнт-Ормонд, что я оклеветала вас перед кузиной?

Но он без тени смущения повторил свой вопрос:

– Я хочу знать, чем я вас не устраиваю как жених Амелии. И какое вы имеете право влиять на нее. В конце концов, ваш брак оказался весьма выгодным. Тогда почему вы отговариваете кузину от удачной партии?

Если бы он ее ударил, она была бы меньше потрясена. Как он посмел бросить ей в лицо подобный упрек!

– Да вы просто надменный наглец! – взорвалась Тильда. – Неужели история моего брака сама по себе не говорит о том, какие у меня могут быть возражения против вашего? Но раз у вас не хватило ни ума, ни сострадания додуматься до этого самому, то я вам объясню! Я считаю, что это чудовищно – принуждать молоденькую девушку к браку с человеком, которого она совершенно не знает и к тому же по возрасту годного ей в отцы! Вам должно быть стыдно! Если бы она выразила хоть малейшее желание побыть с вами наедине, тогда я была бы самой уступчивой из компаньонок!

У Сейнт-Ормонда был не менее грозный вид.

– Вы осмеливаетесь предположить, что я пугаю Амелию? Но тогда зачем, черт подери, она принимала мои ухаживания? И приехала на домашний прием, чтобы познакомиться с моей семьей, если я, как жених, так ей противен? – Он на секунду замолк и уточнил: – И я не настолько стар, чтобы годиться ей в отцы!

– Ей восемнадцать! – выкрикнула Тильда. – А вам, кажется, тридцать шесть? Я уверена, что ваша милость в состоянии самостоятельно произвести арифметическое действие. С тех пор как она приехала сюда, Амелия видит в вас исключительно дядю своей подруги Луизы! Она вас уважает, вы ей нравитесь, но она не может представить вас своим мужем и возлюбленным.

– Она вам это сказала? – холодно и сурово осведомился он.

Тильде показалось, что его гнев пронзает ее насквозь.

– Нет! Конечно, нет! – возмущенно воскликнула она. – Я никогда не посмела бы выболтать то, что мне сказали по секрету!

– Значит, все это – плод вашего живого воображения, леди Уинтер. – Теперь гнев у него сменился презрением.

Сверкая карими глазами, она резко ответила:

– Воображение здесь ни при чем, Сейнт-Ормонд! Отнесите это за счет моего опыта и приобретенного цинизма, вызванного браками, заключенными после светских сезонов. Но в одном вы можете быть уверены: я ничего не говорила Милли, так что вы не угадали. Я не стану никоим образом влиять на нее. Если она хочет быть с вами и в конце концов примет ваше предложение, то я от всего сердца пожелаю ей счастья. А теперь, ваша милость, прошу меня извинить, я поведу дочь на прогулку. Всего хорошего!

Она развернулась и вышла из комнаты с высоко поднятой головой.

Криспин кипел от бессильной злости. Проклятая гордячка! Заявить, что он навязывает свои ухаживания девочке, по возрасту годившейся ему в дочки! Да между ними всего восемнадцать лет. Нет… девятнадцать, так как его день рождения через месяц! Но тем не менее!

Он задумался над ее словами. Она что-то такое сказала про свой брак. Если бы он только знал, что она имела в виду, когда говорила о чувствах Амелии. Уинтер… Единственный известный ему лорд Уинтер был моложе его. Приятный парень. Он погиб от несчастного случая. Странно, что он не может вспомнить, где раньше встречал леди Уинтер. Но он точно ее где-то видел.

Кого расспросить о ее браке, чтобы самому не выглядеть при этом дураком и чтобы не дать повода для сплетен?

Ответ пришел в голову почти сразу, но он все же заколебался, прежде чем сломить гордость и смириться с неизбежным.

– Мама! Ты очень занята? У тебя найдется время ответить мне на пару вопросов?

Вдовствующая герцогиня оторвалась от составления меню.

– Да, дорогой. Я думаю, Симми, что гусь на второе вполне подойдет. И спросите у Марселя, сможет ли он снова испечь тот вкусный пирог с грушами и миндалем? – Она любезно улыбнулась экономке, которая сделала книксен и собрала листы с меню.

Криспин поспешил открыть ей дверь.

– Мне тоже очень хочется этого пирога, Симми.

Закрыв за экономкой дверь, он повернулся к матери и произнес:

– Помоги мне!

– Что случилось? У тебя совершенно безумный вид.

– Мама, – как можно спокойнее произнес Криспин, – мне надо кое-что узнать про одного человека. Ты пообещаешь рассказать мне, но никому на свете не обмолвиться о нашем разговоре?

Марианна Сейнт-Ормонд посерьезнела.

– Это зависит, дорогой, от того, что ты хочешь разузнать и вправе ли я разглашать то, что знаю.

Криспин уселся рядом с ней на диван.

– Ты можешь рассказать о леди Уинтер? Об ее браке? О муже? Кажется, я сел в лужу.

Она непонимающе на него посмотрела.

– Но ты же был в Лондоне, когда это произошло. Неужели ты не знал лорда Уинтера?

– Почти не знал, мама. Он был на несколько лет младше меня, и будь я проклят, если могу припомнить нечто такое, касающееся лорда Уинтера, что заставило его вдову так сильно противиться моему браку с ее кузиной!

– А! – вдовствующая герцогиня поняла, в чем дело. – Тильда Арнольд была замужем вовсе не за ним.

Арнольд! Он что-то смутно стал вспоминать.

– Продолжай, – попросил он мать.

Марианна вздохнула.

– Чтобы до конца понять, что же произошло… Видишь ли, даже я не знаю всего. После смерти матери Тильды сэр Роджер взял ее к себе только для того, чтобы про него не судачили. Это стало ясно, когда леди Пембертон вывезла Тильду в свет. Их единственным желанием было выдать ее замуж за первого же кавалера, который сделает ей предложение, независимо от того, что он за человек и состоятелен ли. И неважно, сколько ему лет.

Криспин начал понимать.

– Сколько же ему было лет? Мать поморщилась.

– Джонатану? Пятьдесят три, когда он женился на Тильде.

– Пятьдесят три?! Мама, но это кощунство! – Криспин пришел в ужас. – Господи, а сколько было ей?

– Всего восемнадцать. Это случилось семь лет назад. Как только Джонатан сделал ей предложение, Пембертоны сразу прекратили вывозить Тильду в свет, и на этом закончился ее первый и последний сезон дебютантки. Они поженились спустя четыре недели.

Криспин хранил молчание. Такие кратковременные помолвки не были чем-то необычным, но, произведя арифметическое действие, к чему его призывала леди Уинтер, он понял, что лорд Пембертон заставил свою племянницу выйти замуж за человека на тридцать пять лет ее старше. Это преступление!

Он обуздал гнев и отвращение.

– Ты говоришь про Джонатана Кавендиша? Не он ли был другом дяди Неда?

– Да, милый. Он не ожидал того, что унаследует титул, поэтому, когда умерла его первая жена, он вновь не женился, но внезапно умер его племянник, а бедняга Джонатан понятия не имел, кто же будет наследником после него. Тогда он и решил, что его долг – жениться… и женился на молоденькой девушке в надежде, что та родит ему нескольких наследников.

– Боже милостивый! – Криспин едва мог усидеть на месте. – Значит, ее принудили к браку?

– Похоже, что так, – спокойно сказала герцогиня. – Но не причисляй бедного Джонатана к разряду негодяев. Он был очень добрым и чутким. После свадьбы он уединился со своей новобрачной в Лестершире, и я больше их не видела, но мне часто приходило в голову: не женился ли он на Тильде ради того, чтобы спасти ее? Конечно, его выбор был ограничен: не многие родители выдадут свою дочь замуж за такого немолодого человека. А Джонатан к тому же старался не афишировать свое богатство. Он нажил состояние в Индии, когда в молодости там служил, но о том, что он богат, было известно только хорошо знавшим его людям.

Криспин, не спеша, обдумал услышанное, но вопросы тем не менее у него остались. Почему надо было спасать леди Уинтер от собственной семьи? Почему лорд Пембертон не любил племянницу?

– Что произошло с матерью Тильды? Ты можешь мне это рассказать?

– Здесь нет секрета, – печально ответила леди Сейнт-Ормонд. – Она была младшей сестрой лорда Пембертона, а он, как опекун, попытался заставить ее выйти замуж за человека вдвое ее старше. – Она вздохнула. – Сильвия была очень красивой и очень безрассудной. Вместо того чтобы дождаться своего совершеннолетия, она сбежала с Дэвидом Арнольдом от гонений, как она выразилась, со стороны брата. Брак был заключен, когда Сильвии исполнился двадцать один год, а спустя два месяца родилась Тильда. Пембертон отказался дать согласие на брак, Дэвид Арнольд вскоре погиб в уличной аварии, а Сильвия умерла, когда Тильде было около пяти…

– Значит, дядя взял ее к себе, чтобы…

– Чтобы не давать повода для неизбежных сплетен. Сильвия пользовалась успехом, и, хотя очень немногие принимали ее у себя после “падения”, когда она умерла, мнение о ней круто изменилось. Мы с твоим отцом ее жалели, и я прямо дала всем понять, что не осуждаю ее, но ты же знаешь, каково общество. Лишь после ее смерти люди начали открыто говорить о том, как глупо повел себя Пембертон. – Герцогиня вздохнула. – Я несколько раз ему писала и приглашала маленькую Тильду к нам, но ответ оставался неизменным: они считали, что главное – воспитать девочку в строгости для ее же пользы.

– А имелось в виду, чтобы она никогда не узнала, что такое радости и удовольствия, – подытожил взбешенный Криспин. – Господи, мама! Я обязан принести леди Уинтер свои самые глубокие извинения. Но я не знаю, как это сделать, не скрыв того, что узнал от тебя.

– Это не секрет, дорогой, – сказала ему мать. – Просто обо всем уже забыли. Мне кажется, что с Тильдой следует быть откровенным. Она это ценит.

Он улыбнулся.

– Тебе она очень понравилась, да, мама?

– Да, Крис. Я любила ее ребенком. Несмотря на все злоключения, она очень хороший человек. Возможно, немного цинична и настороженна, но женщине в ее положении следует быть начеку.

Слова матери преследовали Криспина, пока он искал леди Уинтер. В чем должна проявляться ее осторожность? В холодном равнодушии? У нее этого предостаточно. Быть гордой? И гордость у нее присутствует. Мужество? Решительность? И то, и другое тоже есть, и в больших количествах: она восприняла его обвинения с неистовством львицы.

Его это озадачило. Если бы не ее ответ сэру Ричарду за обедом, он посчитал бы ее неспособной на сильные чувства.

В любом случае ему теперь придется извиняться. Но где она?

Его просветил Беббингтон:

– Они вышли из боковой двери, ваша милость. И с большой сумкой хлебных корок. Мисс Анти говорила про уток.

– Значит, они отправились к озеру. Спасибо, Беббингтон.

Если бы Тильда была одна, то дошла бы до озера минут за пятнадцать, но Анти то и дело бросалась в сторону, восторгаясь цветочками, или подолгу стояла, наблюдая за оленями и павлинами в парке.

Озеро лежало в затененной ложбине, и к нему спускались травянистые склоны. Противоположный берег выглядел топким, и на нем среди тростниковых зарослей яркими пятнами выделялись желтые ирисы. Ветки ив грациозно кланялись своему мерцающему отражению, кувшинки покрывали почти всю воду около берегов, между кувшинками плескались утки, а белые облака, казалось, плыли по голубой глади.

Мирная, радующая глаз картина – это то, что так необходимо Тильде после перепалки с Сейнт-Ормондом. От духоты жаркого дня можно укрыться под ивами, где царит приятная прохлада, и она сможет обдумать весьма обнадеживающий ответ, полученный от приходского священника. Он прислал ей письмо на шести страницах, где обстоятельно перечислил количество сирот и одиноких матерей, которые нуждаются в помощи. Из сказанного им Тильда сделала вывод, что это не нанесет весомого ущерба ее огромному состоянию.

К письму священника прилагалось письмо от Кэсси, полное восторга и решимости помочь в осуществлении плана Тильды.

“Макс просто восхищен. Он тоже думал об этом, а когда священник упомянул ему о вашем намерении, он был всецело «за"”.

Понадобится дом, размышляла Тильда. И нужно обдумать, чему обучать мальчиков и девочек. Нужно найти людей, которые будут осуществлять это обучение. Возможно, кое-кто из местных помещиков наймет дополнительную прислугу… тех, кто со временем захочет постоянно быть в услужении.

Негромкий крик прервал ее мысли. Она позвала Анти, которая бежала впереди, и велела ей подождать. Обернувшись, она увидела направляющуюся к ней высокую фигуру. Так по-кошачьи плавно умел двигаться только один человек: Сейнт-Ормонд.

Она прищурилась и упрямо сжала губы. Что ему понадобилось теперь? Извинение? Да ни за что на свете!

С гордо поднятой головой она ждала, когда он приблизится, а когда он подошел, то не дала ему возможности ничего сказать.

– Если вы собираетесь опять оскорблять меня, ваша милость, то будьте так добры сделать это там, где моя дочь не сможет вас услышать. А сейчас я занята.

Он протянул ей полотняную сумку.

– Я принес еще хлеба. Я подумал, что Анти, возможно, захочет покормить не только уток, но и карпов. Они едят крошки прямо из рук. Вон там под ивой стоит лодка. Если ее оттолкнуть от берега и привязать к корням дерева, то Анти может спокойно их кормить. А я смогу спокойно принести свои извинения. А вы – высказать мне то, что вы обо мне думаете. Прерывать вас я не буду.

Это мастерски составленная речь повергла Тильду в неописуемое смятение. Ей нечего было ему сказать!

– Не пугайтесь, дорогая. На самом деле я не такое уж чудовище, каким кажусь вам.

Она замерла, сознавая свою беспомощность, а его длинные пальцы осторожно скользили по ее скулам, словно рисуя узор на нежной коже щек. Тильда дрожала и, затаив дыхание, смотрела на него широко раскрытыми глазами.

А его взгляд! Глаза смотрели дружелюбно, маняще и… проникали в душу, ища ответа на секреты, которые она хранила очень глубоко. Как хочется приблизиться к нему, окунуться в тепло, источаемое его телом. Она пошатнулась, а он внезапно отступил и, повернув голову, произнес:

– Доброе утро, Анти. Я принес тебе еще хлеба, чтобы кормить рыбок из лодки. Хочешь?

– Oui, Monsieur le Due. Je vondrais bien manger votre poisson. Merci beaucoup.[8]

У господина герцога слегка дрогнули губы – он заметил ошибку во французском, но не посмел ее исправить.

Но Тильда не дрогнула и сделала это за него:

– Дорогая, надо сказать “nourrir”,[9] а не “manger”. Ты ведь хочешь покормить рыбок, а не съесть их!

– Ой! – Анти покраснела.

– В лодке лежит удочка, – с улыбкой сказал Криспин. – Если ты поймаешь рыбку, то можешь ее съесть. Но предупреждаю: большой карп очень драчлив.

– Ох! Они такие противные и скользкие, хотя кормить их интересно. – Девочка бросила взгляд на мать.

– Ничего, малышка. Пусть сегодня у тебя будет свободный день от французского, – со вздохом разрешила Тильда. – Можешь говорить по-английски. – Спустя пять минут Анти была усажена в лодку с целой сумкой хлеба. Его милость строго-настрого наказал ей ни в коем случае не вставать и не отталкивать лодку от берега. Тильда наблюдала за тем, как Сейнт-Ормонд крепко привязывает нос лодки к корню ивы. Она говорила себе, что просто следит за тем, насколько безопасно для Анти находиться в лодке, но на самом деле не могла оторвать зачарованных глаз от ловких пальцев, надежно закрепляющих веревку, от напрягшихся под сюртуком мышц, когда он отталкивал лодку от берега. Наконец он выпрямился и подошел к ней.

– Я сказал, что она может подвигать веслом на корме, чтобы отплыть немного подальше, но ей ничего не грозит. А если, упаси боже, она упадет в воду, то здесь неглубоко и я ее тотчас вытащу.

Сейнт-Ормонд снял сюртук, и Тильда снова не смогла отвести глаз – мускулы еще более заметно обрисовывались под рубашкой и жилетом. От волнения ей стало не хватать воздуха.

Он расстелил сюртук на траве.

– Пожалуйста, садитесь. К сожалению, здесь нет скамейки, но по крайней мере вы не испачкаете платье.

Тильда ужаснулась.

– Не говорите глупостей! У вашего камердинера случится удар!

В его голосе послышались жесткие нотки.

– Сядьте! Я собираюсь принести извинения!

Она не заметила, как села, подогнув под себя ноги и подсунув юбки под колени, чтобы тонкая муслиновая материя не касалась травы. Он вытянулся около нее.

– Я не ваш спаниель, чтобы вы мне приказывали. – Тильда бросила на него сердитый взгляд.

Он улыбнулся.

– И за это тоже прошу прощения. Не беспокойтесь за мой сюртук – я все равно хотел его снять, так как очень жарко.

Она с трудом сглотнула слюну.

– Видите ли, ваша милость… – Если бы только он не был так неотразимо красив и не устроился так близко от нее под ветками ивы! Он лежал, подперев одной рукой щеку и вытянув длинные крепкие ноги в безукоризненных лосинах и сапогах.

– Криспин, – твердо произнес он. – Если вы будете называть меня Криспином или даже Крисом, то тогда Амелия, возможно, последует вашему примеру.

– Но… – Она оторвалась от созерцания его ног.

– Хотя бы Криспин. – Он пошел на уступку.

– А как вы предполагаете обращаться ко мне? – осведомилась она и тут же пожалела о сказанном. Он уже дважды назвал ее “дорогая”, и ей это понравилось. От его улыбки она замерла.

– Хм. Матильда? Красивое имя, но немного официальное. Мэтти мне не нравится – в нем слышится что-то мягкое и бесхарактерное. Оно вам не подходит. Тильда? Очень благозвучно. И мама, оказывается, вас так называет. И, разумеется, Амелия.

– Вы хотите называть меня Тильдой?

– Только в том случае, если вы позволите, – ответил он с веселым огоньком в глазах.

Она хмыкнула.

– Я оставлю свой запрет для более важных дел.

– Замечательно! – Он не сводил с нее своих зеленых глаз. – А теперь, когда мы это уладили, Тильда, я самым искренним образом прошу прощения за то, что расстроил вас, за то, что заподозрил вас в интриганстве, и за свою заносчивость…

– Ваша милость… – Увидев его недовольный взгляд, она тут же исправилась: – О, хорошо. Криспин! Вам вовсе не нужно извиняться. Я тоже была не очень-то вежливой, поэтому…

Он сделал глубокий вдох.

– И я должен признаться еще в одном преступлении.

Преступлении? О чем он?

– Вы думали, что я знаю о вашем прошлом, о вашем браке. Но я этого не знал. Я счел, что вы – вдова малознакомого мне человека, который был на несколько лет моложе меня. Моя мать все мне разъяснила. Боюсь, что я вторгся в вашу личную жизнь, но она рассказала мне то, что уже было известно всем.

Непонятная дрожь пробежала у Тильды по телу. Леди Сейнт-Ормонд знала почти все. Она была дружна с ее мамой, знакома с Джонатаном. Криспина не в чем упрекнуть. Она решила, что он знает историю ее жизни, что помнит, кто она. Она не винит его в том, что он захотел все выяснить.

– Это не имеет значения, – наконец выговорила Тильда. – Ведь это было очень давно. – И тихо добавила: – Теперь я свободна и могу жить так, как пожелаю, свободна сделать любой выбор…

– Например, выбрать себе мужа, – равнодушно произнес он.

Она фыркнула.

– Зачем? К чему мне обременять себя мужем?

– Но от мужчин все же есть хоть какая-то польза? – удивился он.

– Что-то не могу ничего такого припомнить, – насмешливо улыбнулась Тильда.

Криспин смотрел на нее с таким плутовским видом, что у нее не осталось и тени сомнения, что он, конечно, думает исключительно об определенных вещах! Она покраснела и еле удержалась, чтобы не скривиться от отвращения. Неужели мужчинам больше нечем занять мысли? Скорее всего, так, но ее это не интересует.

Вскинув голову, она дерзко сказала:

– И даже это мне не нужно. Я – вдова, а не молодая, неопытная девушка. Если я решусь на благоразумную связь, никто меня не осудит. Подумайте сами – любовницей выгоднее быть, чем женой! Она не обязана ни по закону, ни морально подчиняться… мужским желаниям. И она может дать любовнику отставку, когда захочет.

Он, пораженный, уставился на нее. Что ж, пусть удивляется!

Криспин не успел ничего ответить, как раздался голос Анти:

– Мама! Ваша милость! Смотрите! Они едят у меня из рук!

Анти опасно наклонилась над бортом лодки, а с десяток уток, возбужденно крякая, с жадностью поедали хлебные крошки.

– И рыбки тоже едят у меня прямо с ладони! А одна вот такая огромная! – Анти широко раскинула руки в стороны.

– Это Беде, – крикнул ей Криспин. – Будь с ним очень учтива, так как он, наверное, старше меня.

Анти бросилась к другому борту, выискивая почтенного Беде.

– Пожалуй, нам следует вытащить Анти на берег, – проговорил Криспин. – Скоро завтрак, и становится слишком жарко. Сегодня ночью ждать грозы.

Обратный путь оживляла болтовня Анти о рыбках, утках и лодке. Тильда была молчалива и старалась думать исключительно о письмах, которые собиралась написать кузенам и приходскому священнику. Криспин шел с напряженно сжатыми губами и с таким видом, словно был чем-то раздражен. Возможно, ему не понравились ее откровенные замечания о браке.

Не стоит волноваться из-за его плохого настроения. Он, без сомнения, разделяет ее взгляды, но ему претит то, что их высказывает благородная дама. Она поморщилась. Если он заставил леди Сейнт-Ормонд рассказать ему про ее мать, то, вероятно, не считает ее благородной.

После завтрака Криспин извинился и удалился в библиотеку якобы для того, чтобы заняться корреспонденцией, а на самом деле ему было необходимо разобраться в своих чувствах, прежде чем опять предстать перед семьей. И перед леди Уинтер… черт возьми! Тильда! Ему с огромным трудом удалось сохранить самообладание, когда они возвращались в дом, и не пялить глаза на ее фигуру. Какая изящная у нее походка! Покачивающиеся бедра и длинные ноги… Хватит об этом думать!

Само по себе восхищение ею вполне безобидно, но его бесило то, что он едва справляется со своими страстями и, скорее всего, ему не под силу противостоять искушению дотронуться до этих соблазнительных прелестей.

Он допустил серьезную ошибку, настояв на том, чтобы они называли друг друга по имени. Он боялся не того, что смелость проявит она и позволит себе фамильярность. Он боялся за себя! Всем известно, что вдовушки – лакомый кусочек, а особенно она, с ее семейной историей. И она совершенно права – если проявит осторожность, то никто ее не осудит за любовника. И уж конечно, никто не осудит мужчину, взявшего ее в любовницы.

Но он осудит. От одной лишь мысли о том, что другой воспользуется ее положением и ее неприемлемыми взглядами на внебрачную связь, Сейнт-Ормонд пришел в ярость.

Он думает только об одном – как самому бесстыдно воспользоваться ее положением вдовы. Прямо сейчас. И не один раз. И чтобы на ее лице больше никогда не промелькнуло замеченное им выражение гадливости. Он докажет ей, что не все мужчины такие неумелые в постели, каким, видно, был ее муж.

Все эти соображения привели его к мысли о том, что он ведет себя не по-джентльменски и вообще похож на собаку на сене. Сам он не может стать любовником леди Уинтер, поскольку она кузина и к тому же еще и компаньонка его будущей невесты. Тогда почему его не устраивает ее весьма логичная оценка собственного положения? Почему мысль о другом возможном любовнике настраивает его на воинственный лад?