Непобежденные

Блокада

Защитники Севастополя все более нуждались в подкреплении. Выбывали из строя бойцы, не хватало боеприпасов, в палящий зной осажденные страдали без воды, экономили сухари, консервы.

Каждый рейс в Севастополь экипажи всех кораблей Черноморского флота старались использовать как можно эффективнее. К маю 1942 года опыт и сноровка моряков позволяли осуществлять и сами рейсы, и догрузку, и выгрузку намного быстрее, чем это делалось раньше. Так, на крейсере «Ворошилов» были специально изготовлены лотки для выгрузки ящиков с боеприпасами, сходни, по которым скатывали орудия, автомашины, походные кухни. Каждый в экипаже точно знал свое рабочее место во время разгрузки корабля и приема раненых, для которых были подготовлены дополнительные носилки.

Командиром крейсера «Ворошилов» был старейший моряк с большим практическим опытом службы на флоте — капитан 1 ранга Ф. С. Марков. В 1915 году пришел он на флот юнгой, участвовал в революционных событиях. После потопления флота в Новороссийске вместе с Н. Е. Басистым воевал в составе Волжско-Каспийской флотилии. В 1931 году Ф. С. Марков окончил Военно-морскую академию.

В составе отряда, во главе которого ходил в те майские дни в Севастополь крейсер «Ворошилов», были эсминцы «Сообразительный», «Свободный».

В один из последних майских походов отряд принял полностью 9-ю бригаду морской пехоты — 3400 бойцов и командиров, 36 орудий, 12 минометов, автомашины и около 400 тонн боеприпасов. На борту крейсера «Ворошилов» находился командир отряда легких сил капитан 1 ранга Н. Е. Басистый.

Почти весь путь прошли спокойно, но на подходе к Севастополю отряд подвергся атакам бомбардировочной и торпедоносной авиации, однако корабли не только отбили все атаки, а даже сумели уничтожить два Хе-111.

У боновых ворот — своеобразного кольчужного ограждения, подвешенного на бочках, скрепленных цепью, — вражеский торпедоносец уже в темноте сбросил торпеду. Она прошла за кормой крейсера и взорвалась у берега, напротив Херсонесского музея.

«Ворошилов» ошвартовался у причала Северной бухты, эсминцы в Южной. Несмотря на то, что бухты непрерывно обстреливались артиллерийским огнем, разгрузка крейсера заняла полтора часа, эсминцы закончили ее несколько раньше. Приняв раненых и эвакуируемых, корабли еще ночью успели выйти в обратный рейс.

Таким образом, и в мае походы кораблей в Севастополь были сопряжены в большим риском. От моряков требовалось проявление исключительной организованности, большой отваги, выдержки и выносливости.

С утра 10 июня, после мощной авиационной и артиллерийской подготовки, противник возобновил наступление на участке кордон Мекензия № 1 — станция Мекензиевы горы.

Атаки противника в направлении Сухарной балки успеха не имели. Все попытки фашистов прорваться были отражены нашей артиллерией при взаимодействии с авиацией и пехотой. Оставив 10 подбитых танков из 25, немцы отошли на север.

Однако противник настойчиво стремился прорвать нашу оборону и открыть путь к Северной бухте. На этом направлении враг сосредоточил 100 танков.

Наши части, отбивая атаки, наносили гитлеровцам тяжелые потери, было уничтожено 25 танков. Станция Мекензиевы горы переходила из рук в руки три раза. К исходу дня противник подтянул новые резервы и овладел станцией.

Так гитлеровские войска усиливали блокаду Севастополя. Но надводные и подводные корабли флота, транспорты продолжали питать порт, вывозить раненых и эвакуировать гражданское население.

К очередному походу в Севастополь готовились крейсер «Молотов» и эсминец «Бдительный». В Новороссийске они приняли на борт 3300 бойцов и командиров 138-й отдельной стрелковой бригады, 28 орудий, более 300 тонн боеприпаса и 1000 автоматов.

10 июня, после полуночи, корабли вышли из Новороссийска на юго-восток, а с рассветом пошли вдоль турецкого берега. В сумерки на меридиане Синопа повернули к Севастополю.

Командир крейсера «Молотов» капитан 1 ранга М. Ф. Романов и военком батальонный комиссар И. М. Колабаев еще во время ремонта корабля в Поти узнали, что им предстоит прорываться в осажденный Севастополь. Романов и Колабаев, изучив уроки последних походов крейсеров «Ворошилов», «Красный Крым», эсминцев, поставили перед командирами боевых частей и партбюро задачу учесть опыт кораблей эскадры, ходивших в то время в Севастополь. Ответственность предстоящего похода была ясна всем, и личный состав крейсера, не жалея сил, делал все возможное, чтобы надежно подготовиться к прорыву в блокированную базу флота.

Первые атаки вражеских бомбардировщиков на крейсер и эсминец начались около восьми часов вечера. В течение получаса атаки не прекращались. Огнем и маневрированием корабли избежали попаданий. А когда появились низко летящие торпедоносцы, крейсер дал залп главным калибром. Один из торпедоносцев, клюнув носом, поднял столб воды.

И в этом походе принимал участие капитан 1 ранга Н. Е. Басистый. Действия командира корабля не могли не вызвать восхищения, и много лет спустя Николай Ефремович рассказывал:

— Крейсер маневрировал под гром орудий и неизменно уклонялся от прямых попаданий. Как только от бомбардировщика отделялись бомбы, Романов подавал команду на руль, переводил ручки машинного телеграфа, то увеличивая, то сбавляя ход. Все делалось быстро, уверенно, хладнокровно.

Я тоже хорошо знал М. Ф. Романова по совместной службе на Черном и Балтийском морях. В любой обстановке спокойный Михаил Федорович умел быстро принимать решения и четко объяснять их исполнителям. Командир высокой морской культуры, Романов всегда предусмотрительно готовил себя и подчиненных к наиболее сложным условиям выполнения боевой задачи.

Под стать командиру был и старший помощник командира крейсера капитан 3 ранга С. В. Домнин. Не одну тренировку провел старпом, и это позволило личному составу в кратчайший срок разгрузить крейсер и принять раненых.

Хорошо знал людей комиссар Иван Михайлович Колабаев. Энергичным, смелым и принципиальным партийным руководителем был секретарь партийного бюро Андрей Степанович Дукачев. В один из приходов в осажденный Севастополь, находясь у Угольного причала, команда крейсера разгрузила боеприпас под непрекращавшимся артиллерийским обстрелом. Вражеские снаряды рвались на причале и над крейсером. Появились раненые и убитые. Произошла заминка с разгрузкой. Дукачев бегом подбежал к штабелю ков, вскинул ящик на плечи, крикнул:

— Пошли, коммунисты!

И бегом направился к сходням и на причал. За ним последовали коммунисты — редактор многотиражки Беженов, коммунист Сивак. Заминки как не бывало. Первой наградой А. С. Дукачева была медаль «За отвагу».

Перед июньскими походами партийные собрания прошли во всех боевых частях. Коммунисты обсуждали предстоящий прорыв блокады, решали, как лучше подготовиться к сложному и опасному походу, как мобилизовать всех на ускоренную разгрузку корабля и прием раненых. Результаты этих собраний сказались в укреплении обороны Севастополя и, особенно, в том примере мужества и самообладания, которые коммунисты показывали в походах.

Уже стемнело, когда крейсер «Молотов» вошел в Северную бухту и подошел к Киленплощадке. Эсминец «Бдительный» направился в Южную бухту. Трудно было швартоваться — обе бухты обстреливались.

Началась разгрузка, одновременно принимали раненых. По сходням на причал непрерывным потоком сбегали красноармейцы и командиры с полной выкладкой, сгружали боевую технику. Пушки подавали на берег корабельной стрелой, ящики с боеприпасами конвейером спускали на причал по лоткам.

Буксир подвел к левому борту крейсера две сухогрузные баржи, три лотка подали на них и стали сгружать боезапас с левого борта. На одну из барж прямо с борта крейсера перегружали мешки и ящики с продовольствием. Все это значительно ускорило разгрузку.

Торопясь, не жалея сил, сгружали боеприпасы, вносили раненых. Непрерывной цепочкой шли на корабль женщины и дети. Но командир крейсера все же счел возможным помочь осажденному гарнизону и огнем главного калибра: две носовые башни открыли огонь по станции Бахчисарай. Позже стало известно, что во время этого обстрела был взорван вражеский эшелон с боеприпасами.

— Во время стрельбы, — рассказывал много лет спустя С. В. Домнин, — вздрагивал весь корпус корабля, падали сходни, но огонь не прекращался. Так же быстро разгружали боеприпасы и продовольствие, непрерывным потоком шли раненые и эвакуируемые. Но устойчивость крейсера надо было как-то сохранить. Тогда капитан СП-10, упершись носом буксира в борт корабля, стал работать машиной полным ходом до тех пор, пока обстреливали станцию.

Восхищаясь самоотверженностью команды буксира СП-10 и его капитаном, Семен Васильевич очень сожалел, что не сохранил в памяти имя капитана.

Командир эсминца «Бдительный» капитан 3 ранга А. Н. Горшенин тоже получил указание обстрелять две высоты за Балаклавой — поселки Сирень и Отрадное. Огневой налет эсминца корректировали посты Севастопольского оборонительного района. Артиллерийская стрельба «Бдительного» была очень результативна, и командующий Приморской армией генерал-майор И. Е. Петров просил передать экипажу эсминца армейское спасибо за флотский огонек.

13 июня в 2 часа 40 минут крейсер «Молотов», приняв на борт 1415 раненых и 220 жителей, отошел от Киленплощадки и, выйдя из бухты, обстрелял войска противника, сосредоточенные в районе Тороповой дачи, Сухой балки, Алсу и высот восточнее селения Камары. Эсминец «Бдительный» принял более 300 раненых и на выходе обстрелял район Варнаутки и высоты за Балаклавой.

Точность огня кораблей во многом определилась четкой работой штурманов: на херсонесской мерной миле они точно определили свое местонахождение и выдавали правильные данные, хотя стрельба велась по карте без корректировки.

Обстреляв берег, корабли, чтобы быстрее оторваться от Крымского берега, развили скорость в 28 узлов — высокую для этого класса кораблей — и легли курсом на юг.

* * *

Утром 14 июня, едва успев разгрузиться в Новороссийском порту, «Молотов» снова встал под погрузку боеприпасов и продовольствия для очередного похода в Севастополь. Вместе с крейсером принимал грузы и пополнение для осажденного гарнизона эсминец «Безупречный», командиром которого был капитан 3 ранга П. М. Буряк, комиссаром — батальонный комиссар В. К. Усачев. 4000 бойцов и командиров — оставшиеся части 138-й стрелковой бригады, прибывшие маршевые роты, более 600 тонн боеприпасов и продовольствия приняли перегруженные корабли.

Крейсер и эсминец вышли из Новороссийска в 2 часа 20 минут 15 июня и направились на юго-восток, а с рассветом пошли вдоль турецкого берега.

И снова — точный расчет: крейсер и эсминец должны успеть в темноте войти в Севастополь, разгрузиться, принять раненых и эвакуируемых, нанести огневой удар по войскам и огневым позициям противника и выйти до рассвета в море.

Приблизились к Севастополю не с южной стороны, а с юго-западной. Подход с юго-запада снова позволил избежать встречи с авиацией противника, но трудность заключалась в том, что не горел дальний огонь Инкерманского створа. Летние ночи на юге темные — трудно определиться. Медленно приближался крейсер к боковым воротам.

В полночь при шестибалльном южном ветре крейсер, пройдя боновые ворота, взял курс на угол Киленплощадки и с ходу отдал якорь, подойдя правым бортом к месту швартовки. Это было 16 июня 00 часов 15 минут. Швартовка на этот раз тоже усложнялась — на стенке не было палов, за которые можно крепить концы, их снесло прямым попаданием снаряда.

Буксира СП-10 уже не было, его потопили накануне вражеские самолеты. Бухты и причалы все так же методически обстреливала артиллерия противника — гитлеровцы знали, что корабли каждую ночь приходят в Севастополь.

Была дорога каждая минута — в темноте враг все-таки не мог вести прицельный огонь. И тогда старшина 1-й статьи коммунист Максименко, обратился к старпому крейсера с просьбой разрешить ему вплавь доставить швартовы на причал. Получив «добро», он привязал к ремню конец пенькового троса и прыгнул в воду. Через несколько минут крейсер пришвартовался.

На корабль сразу же подали пять сходен и восемь деревянных лотков. Бойцы пополнения бегом устремились на причал.

Ровно через час разгрузку на крейсере закончили. Личный состав артиллерийской боевой части — БЧ-2 — начал подготовку к стрельбе.

Целеуказание и разведывательные данные в местах сосредоточения боевой техники и войск противника командир БЧ-2 А. Д. Врубель получил сразу же, как только крейсер пришел в Севастополь, поэтому огневой налет на позиции врага был рассчитанным и метким. Во время разгрузки крейсера одновременно принимали раненых. Оперативная группа медико-санитарного отдела флота, возглавляемая бригврачом Афанасием Ивановичем Власовым, приложила много усилий, чтобы к приходу крейсера доставить раненых к причалу. Подготовкой к эвакуации из фронтовых госпиталей на Кавказ, как всегда, занимались начальник санитарной службы Севастопольського оборонительного района военврач 1 ранга М. 3. Зеликов и начальник санитарной службы Приморской армии военврач 1 ранга Д. Г. Соколовский.

Продуманно готовились к приему раненых и на кораблях. Камбуз и кипятильники для чая на крейсере и на эсминце работали непрерывно. Краснофлотцы и старшины бегом, но ловко и бережно вносили с берега на санитарных носилках тяжелораненых и размещали их по каютам и кубрикам. О том, скольких раненых нужно было вывезти, можно судить по сводке за одно лишь 15 июня: «Наши потери в Севастополе убитыми 760 и ранеными 2000»[1].

В кают-компании крейсера, где оборудовали медицинский пункт, самоотверженно работал корабельный военврач 1 ранга А. Г. Швецов, один из старейших врачей на Черноморском флоте. Александр Григорьевич закончил в 1918 году в Николаеве морскую фельдшерскую школу, а в 1934 году — медицинскую академию имени С. М. Кирова и в совершенстве знал свое дело: на флоте его считали одним из лучших хирургов. Александр Григорьевич вместе со своими помощниками до самого прихода в Новороссийск оперировал всех, кто нуждался в операции, а таких было немало: на крейсер доставили несколько сот тяжелораненых непосредственно с переднего края.

Эсминец «Безупречный» швартовался у Сухарной балки. Командир эсминца капитан 3 ранга Петр Максимович Буряк тоже сумел быстро произвести разгрузку доставленного из Новороссийска груза и принять на борт раненых — экипаж этого корабля приобрел опыт транспортировки боеприпасов и раненых еще в дни походов в осажденную Одессу.

В организации всех работ решающая роль принадлежала помощнику командира эсминца старшему лейтенанту А. И. Киселю. Кроме незаурядных организаторских способностей и веселого характера, он обладал большой физической силой. Если старший лейтенант замечал неожиданную задержку в погрузке или разгрузке, он нередко применял свою силу тяжеловеса, и заминка быстро устранялась. Все это делалось в быстром темпе, и боевой задор старшего лейтенанта как нельзя лучше передавался краснофлотцам.

В общей сложности крейсер и эсминец приняли более 3000 раненых и около 200 женщин и детей.

В 1 час 50 минут 16 июня «Безупречный» и «Молотов» были готовы к отплытию. Разворот крейсера носом на выход без буксира проходил очень медленно. Капитан 1 ранга Н. Е. Басистый, который и в этом походе командовал отрядом кораблей, стоял на мостике и наблюдал, как Романов искусно и уверенно разворачивался с помощью собственных машин. Вскоре отряд вышел в море. Эсминец «Безупречный» шел головным. Старший лейтенант Тимофей Стебловский, командир БЧ-2, подготовил все данные к стрельбе — комендоры ждали только команды. С Инкерманского створа эсминец обстрелял позиции противника в районе Бельбека, а на Херсонесской мерной миле по сосредоточению резервов гитлеровцев открыл огонь из главного калибра крейсер.

Через несколько дней от войсковой разведки стали известны результаты: крейсер и эсминец в ту ночь нанесли противнику большой урон.

Возвращение было спокойным. Ни одного выстрела не сделали зенитчики во время этого похода.

Удача прорыва в Севастополь объяснялась не только тем, что корабли подошли с юго-западного направления, откуда противник их не ожидал, но и тем, что на переходе крейсер и эсминец прикрывали наши пикирующие бомбардировщики Пе-2. Не повлияло на безопасность похода даже то обстоятельство, что скорость кораблей пришлось уменьшить до 14 узлов: на эсминце на полный ход не хватало мазута.

Басистый вспоминал потом:

— Мы могли с крейсера дать эсминцу мазут, но для этого пришлось бы стопорить ход. Это было опасно: мы могли стать неподвижной мишенью для подлодок противника, которых рыскало на Черном море немало…

В Новороссийск прибыли не к вечеру, как намечали, а в час ночи 17 июня.

С приходом в порт экипажи кораблей сразу же приступили к разгрузке, отправляя раненых к санитарному поезду и в морской госпиталь. Корабельный врач 2 ранга Г. П. Константинов и секретарь партийного бюро А. С. Дукачев всю ночь занимались отправкой раненых.

А дальше приведу рассказ Андрея Степановича Дукачева:

«Утром я проходил по причалу, где лежали на носилках раненые, ожидавшие отправки в госпиталь, и вдруг услышал чей-то голос:

— Дядя Андрей! Дядя Андрей!

Остановился. Ищу глазами того, кто позвал меня. Заметил приподнявшегося на локтях человека. Всматриваюсь в полудетское лицо лежащего на носилках, напрягаю память — кто же это? Горящие лихорадочным огнем глаза. Худое безусое лицо с заострившимся носом. Тело до пояса накрыто серой солдатской шинелью… Смотрю — и не могу вспомнить.

— Вы не узнаете меня, дядя Андрей? Я Женька, сосед вашего племянника Кольки… Из Сталинграда я, с Авиационной улицы…

Вспомнил!

— Как ты сюда попал, Женя?

И Женя поведал о своем боевом пути. Вместе с Колей ушли они добровольцами — Жене тогда едва минуло 16 лет, он прибавил себе год, пошел в военкомат — взяли. После краткой подготовки весной 1942 года Женя попал в Севастополь. Дрался на Мекензиевых горах. Был вторым номером у пулемета. Ранили, подлечился, снова вступил в строй. 14 июня при отражении атаки убило товарища — первого номера. Женя заменил его и стрелял сам до тех пор, пока были патроны. А потом гитлеровские самолеты прилетели, бомбили, обстреливали. Жене прострелили обе ноги…

— К ночи приползла сестра, уволокла меня, и вот я уже в Новороссийске. Подлечусь, вернусь в Севастополь…

Нелегко было нам с доктором глядеть на этого паренька. И вместе с тем гордились мы за наш народ, имеющий таких детей. И теперь, много лет спустя, когда мы, ветераны, слышим песню, в которой есть такие слова: „Мальчишки, мальчишки, страну заслоните собой“… — мы вспоминаем встречи с юными бойцами нашей Отчизны…»

К рассказу Андрея Степановича надо добавить, что до сих пор не прекратил он розыски Жени, след которого затерялся на дорогах войны. Может быть, читатели моей книги знают что-нибудь о том мальчишке далекого сорок второго года?..

Походы в Севастополь в первой половине июня были трудными и рискованными даже для такого класса кораблей, как крейсеры и эсминцы, хотя вооружение их представляло опасность и для авиации, и для подводных лодок противника. И все-таки наряду с эсминцами, крейсерами, быстроходными тральщиками в июне отправлялись на прорыв в Севастополь пассажирские суда и транспорты Черноморского пароходства, которые хоть и шли под прикрытием боевых кораблей, но подвергались очень большому риску.

Об одном из таких судов, совершившем три похода в осажденный Севастополь в те июньские дни, хочу рассказать подробнее.

«Белосток» был торгово-пассажирским судном, которое прибыло из Испании с детьми во время фашистского путча. Еще летом 1941 года, с первых дней осады Одессы, «Белосток» часто появлялся в Одесском порту, доставляя городу боеприпасы, питание, войска и увозя раненых и эвакуированных.

Все мы относились с глубоким уважением к командиру «Белостока» Константину Ефимовичу Крамаренко и к экипажу корабля за их умение быстро совершать переходы, доставлять в полной сохранности ценные грузы.

Командующий обороной Одессы контр-адмирал Г. В. Жуков находил время, чтобы побывать на корабле, когда он приходил в порт. Командующего связывало с «Белостоком» боевое прошлое: Гавриил Васильевич был в числе волонтеров-моряков, участников боев в Испании, и потому старался всегда выкроить минуты, чтобы вспомнить боевое прошлое, поделиться опытом борьбы с фашизмом.

Особенно значительной была работа медицинского персонала корабля. Бывший начальник санитарной службы «Белостока» хирург И. С. Ятманов, ходивший на этом корабле до последнего дня осады Одессы, рассказывал мне:

— Наш плавающий госпиталь был хорошо оснащен медицинской аппаратурой, медикаментами и хозяйственным инвентарем. Моим помощником был военврач третьего ранга Демин, призванный из запаса. До войны он работал в сельской местности, и это сделало его врачом-универсалом. Кроме нас двоих, были еще старший фельдшер коммунист Савченко, фельдшер Маламуд и семь девушек — сандружинниц, окончивших краткосрочные курсы медсестер.

На плечи этого небольшого коллектива медицинских работников легла большая и тяжелая физическая работа по приему раненых, уходу за ними во время плавания.

У каждой девушки была своя группа раненых. Сестры разносили еду, меняли повязки, доставляли раненых в перевязочно-операционный блок.

Особенно трудно было во время артиллерийских обстрелов и бомбежки. Уход за ранеными требовал большого физического напряжения, к которому девушки сумели привыкнуть. Труднее было сдерживаться, быть спокойными, заботливыми, когда корабль содрогался от разрывавшихся вблизи судна бомб, когда обстрел вражеской береговой артиллерии был особенно интенсивным. Свист снарядов, треск пулеметных очередей, завывание пикирующих гитлеровских самолетов — все это действовало на раненых удручающе, но присутствие неунывающих медицинских сестер — Веры Мельниченко, Галины Короб, Нины Яковлевой и других медицинских работников, их спокойный заботливый уход возвращал раненым бодрость, уверенность в благополучном и скором завершении этого необычайно трудного похода.

11 июня «Белосток» в охранении быстроходных тральщиков «Взрыв» и «Трал» и трех «морских охотников» доставил в Севастополь пополнение — 370 бойцов, 227 тонн боеприпаса, 70 тонн продовольствия и 50 тонн бензина. Это был второй поход «Белостока» в Севастополь. Во время разгрузки и приема раненых на место стоянки судов фашисты сбросили более 20 бомб, но прямых попаданий не было. Осколки и взрывные волны вывели из строя несколько человек из экипажа, получили новые ранения и контузии доставленные раненые, достали осколки и женщин и детей, находившихся на верхней палубе, оказались среди них и контуженные.

В этот приход на «Белосток» приняли более 400 раненых и 70 эвакуированных.

Под прикрытием кораблей охранения «Белосток» вышел с фарватера № 3 и взял курс на Новороссийск. Атаки торпедных катеров противника были безуспешны.

В 10 часов 45 минут 12 июня, в 90 милях к югу от мыса Меганом, «Белосток» атаковали шесть торпедоносцев. Тральщики и «морские охотники» сумели своим огнем сбить самолеты врага с боевого курса. Все 12 торпед прошли мимо цели.

Но вражеские самолеты упорно преследовали конвой.

До появления нашей авиации, прикрывавшей конвой, «юнкерсы» группами подлетали к кораблям и бомбили их. Одновременно с авиацией действовали торпедные катера противника — они вели огонь по мостикам «Взрыва» и «Трала». На тральщиках были убитые и раненые. Однако корабли охранения мужественно прикрывали плавучий госпиталь и вели по самолетам врага беспрерывный огонь. Только появление нашей авиации заставило гитлеровцев отойти от конвоя.

И на этот раз «Белосток» благополучно дошел до Новороссийска.

Трудно рассказать, что было пережито ранеными, женщинами и детьми за время этого похода, сколько добрых слов благодарности сказано девушкам и врачам, которые все время находились с ранеными и помогали им, как могли.

После отправки раненых в госпитали экипаж в основном своими силами устранил повреждения, полученные за время похода, и 16 июня «Белосток» снова приступил к приему груза для Севастополя.

В охранении БТЩ «Якорь» и пяти катеров МО-4 17 июня «Белосток» вышел из Новороссийска в Севастополь в третий раз. На борту судна была 341 тонна боеприпаса, 238 тонн продовольствия, 360 человек маршевого пополнения.

Днем начались групповые налеты гитлеровских бомбардировщиков. К вечеру самолеты ушли, но опыт подсказывал, что при подходе к Севастополю начнутся атаки торпедных катеров и торпедоносцев. Орудийные и пулеметные расчеты приготовились к бою.

Ждать пришлось недолго. С появлением торпедных катеров противника огонь орудий и пулеметов на «Белостоке» не утихал ни на минуту. Санитарки и медсестры, «вооружившись» шлангами, суповыми бачками, поливали водой раскаленные стволы. Девичьи руки быстро набивали пулеметные ленты и тем самым давали возможность вести огонь непрерывно.

— Как мы ликовали, — вспоминает врач Лидия Федоровна Коренькова, — когда огнем конвоя и «Белостока» был подбит фашистский торпедоносец и, горящий, упал в море!..

Ночью 18 июня конвой вошел в Южную бухту, которую гитлеровцы обстреливали. На подходе к холодильнику снарядом убило командира отделения мотористов Сережу Масличенко — всеобщего любимца, всегда веселого, неунывающего…

С рассветом артиллерийский обстрел усилился, появилась авиация противника. Наши истребители смело набрасывались на вражеские бомбардировщики, но ввязывались в бой «мессершмитты», помогая бомбардировщикам прорываться к цели. Тогда решили замаскировать «Белосток» — зажгли на палубе дымовые шашки, имитируя пожар корабля.

Новый командир «Белостока» капитан-лейтенант Т. П. Рымкус приказал всем, кто не занят на вахте, в орудийных и пулеметных расчетах, уйти в укрытия. В числе сошедших на берег была медсестра Вера Федоровна Мельниченко, которую за небольшой рост звали «Чижиком».

Осколком разорвавшегося снаряда Мельниченко ранило в голову. Ей сделали перевязку, и Чижик осталась в нише скалы.

В «Белосток» бомбы и снаряды не попадали, но от взрывной волны и осколков корабль все-таки имел повреждения, хотя машины не пострадали.

С наступлением вечерних сумерек командир приказал всем вернуться на корабль и приступить к приему раненых. Чижика уложили на верхней палубе, в радиорубке.

Вышли из Севастополя в 21 час 30 минут в сопровождении тральщика и пяти сторожевых катеров. На борту «Белостока» было 360 раненых и 25 женщин и детей.

Севастополь горел. Конвой уходил к югу, все слабее доносилась севастопольская канонада. К ночи наступила необычная тишина. Только слышны были шум работающих машин и вентиляторов.

После полуночи перешли на готовность № 2; казалось, что опасность миновала.

Катастрофа произошла в 1 час 48 минут. «Белосток» находился в 20 милях к югу от мыса феолент. Раздался двойной взрыв. Это атаковали вражеские катера. Торпеды попали в носовую часть «Белостока». Корабль продержался на плаву несколько минут. Спаслись только те, кто находился на верхней палубе.

В 1971 году, когда Одесса чествовала участников обороны города-героя, я встретился с Верой Федоровной Мельниченко. О ее мужестве, самоотверженности в годы войны свидетельствуют боевые ордена Красного Знамени, Отечественной войны, медаль «За отвагу» и другие. Вера Федоровна работает в гостинице, одна воспитала двух дочерей — муж ее трагически погиб уже в мирные дни… Вот ее рассказ:

— Сразу же после сильного взрыва я упала с диванчика, на который меня уложила Лидия Федоровна Коренькова. Я выбралась из радиорубки. Вода заливала палубу. «Белосток» сильно накренился. Лидия Федоровна, увидев меня на палубе, подбежала и столкнула за борт…

Плавать Чижик не умела, стала захлебываться, но сумела все же ухватиться за деревянный брус. К ней подплыла медсестра Тоня Истомина и, поддерживая ее, стала звать мужа Веры.

— Сеня! Спасай Верочку!

Муж Веры Федоровны, Семен Павлович, служил на «Белостоке» рулевым. Во время торпедирования его сбросило с мостика, переломило ему руку, но Семен Павлович держался на плаву. Услышав Истомину, он подплыл к жене и поддерживал ее до прихода сторожевого катера, который подбирал плавающих.

Рассказывает врач Л. Ф. Коренькова:

— Мой боевой пост был в Ленинском уголке. После взрыва я выбежала на палубу. Сразу почувствовала крен на нос. Вода гуляла повсюду. «Белосток» быстро погружался. Заметив нерешительность Чижика, я столкнула ее за борт — на палубе она могла быть затянута водоворотом. Вслед за ней прыгнула сама. Леня Симинин сбросил мне пробковый нагрудник…

Из кают и кубриков никто не успел выбраться. Погиб также и комиссар корабля политрук Федор Иванович Марченко.

Корабли конвоя подобрали державшихся на воде — всего 36 человек. Вместе с ними был спасен и командир «Белостока» Т. П. Рымкус.