Неподвластна времени

10

Он уже сидел в кофейне, за тем же столиком. И определенно жутко волновался: сильно хмурил брови, то и дело теребил волосы. Джордан остановилась, войдя в зал, буквально на миг и поспешила к нему, подгоняемая опять вспыхнувшим чувством.

— Привет! Давно здесь сидишь? — старательно пытаясь казаться спокойной, спросила она, опустившись на соседний стул.

Филип взглянул на нее и просиял улыбкой.

— Не знаю. Может, минут двадцать или полчаса. — Перед ним стояла чашка с недопитым кофе. — Как здорово, что ты все-таки пришла.

Джордан пожала плечами.

— Конечно, пришла, я ведь пообещала, — произнесла она, смущаясь под его пристальным взглядом. За последнее время она похудела и осунулась, а перед Филипом ей хотелось почему-то выглядеть как можно лучше. — Обещания я всегда стараюсь сдерживать.

— Получается не всегда, верно? — грустно усмехнулся Филип.

— О чем ты? — спросила Джордан, прищуриваясь.

— О нашем договоре встретиться в те выходные, — ответил Филип, всматриваясь в нее еще пристальнее.

Она потупила взгляд и не произнесла ни слова. Хоть он и заявил, что все знает, но не сказал еще ничего конкретного, так что откровенничать было еще рано.

— Почему ты поверила Пауле и решила меня отставить, Джордан? — несчастным голосом спросил он.

Молодая женщина вскинула голову, почувствовав, что ее силы на исходе. Ради счастья этого мужчины и его жены она подвергла себя и дочь лишениям, терзалась все это время, убивая в сердце никому не нужную любовь, а он еще предъявлял ей претензии!

— Если ты позвал меня сюда, чтобы отчитывать, то на это мне жаль тратить время! — Она схватила сумочку, решив сейчас же уйти, но Филип удержал ее, крепко взяв за руку.

— Да, прости, я не имею права тебя винить в чем бы то ни было, даже в каком-то смысле перед тобой виноват и должен попросить прощения, — торопливо произнес он.

— Прощения? — Джордан вопросительно повела бровью и убрала руку.

Подошел официант. И она, едва взглянув на него, заказала тоже лишь чашку кофе.

— Я хоть и не подозревал, что Паула способна на откровенную подлость, все-таки должен был о чем-то догадаться и позаботиться о вашем спокойствии, — произнес Филип исполненным раскаяния голосом. — Как подумаю, сколько она причинила тебе страданий, сердце кровью обливается. Джордан, милая…

Говорил он, несомненно, искренне. Только все еще не называл вещи своими именами. Джордан сидела как на иголках, не решаясь открыть рот. Что ему стало известно? Какой поступок Паулы он называл подлым? О чем мог догадаться, откуда знал, что ей, Джордан, пришлось страдать? Она ведь постаралась исчезнуть из его жизни незаметно и никак не напоминала о себе все это время.

Принесли кофе, и она сделала большой глоток, немного успокаивая нервы. Следовало попросить его изъясняться понятнее, поконкретнее рассказать, как обстоят дела, но при этом не сболтнуть лишнего и не выказать своих чувств. Каким образом это можно было сделать, Джордан не знала, поэтому продолжала молчать.

— Может, мне ума не хватает или проницательности-, но, поверь, я всегда был уверен, что актриса из Паулы никудышная, — приходя во все более сильное волнение, говорил Филип. — Перед посторонними она постоянно старалась выглядеть не такой, как на самом деле, но это получалось у нее фальшиво, неубедительно. И тут вдруг на тебе! Она задумывает сыграть подлейшую из ролей и справляется с ней с блеском! — Он глубоко вздохнул и покачал головой. — Впрочем, хватит о Пауле. История с ней уже в прошлом.

— То есть как это в прошлом? — Джордан изумленно расширила глаза. — Вы виделись? Разговаривали?

Филип засмеялся.

— В последний раз на бракоразводном процессе. Паула и там ломала комедию, но вдохновение ее, как видно, покинуло. Или просто адвокат оказался искуснее Паулы. Мне, если честно, все равно. Поскорее бы обо всем забыть.

— Адвокат? — рассеянно повторила Джордан. Ей казалось, что слова «бракоразводный процесс» Филип сказал по ошибке или не произносил вовсе.

— Адвокат, — подтвердил он. — Он не проиграл заходы практики ни одного дела, помнишь, я рассказывал?

Джордан кивнула и тут же помотала головой.

— Постой-постой, ты окончательно сбил меня с толку. Такое чувство, что я вообще разучилась человеческую речь понимать. — Она растерянно засмеялась, боясь поверить в то, что Филип теперь свободен.

Он снова взял ее за руку — решительно и с явной радостью.

— Я больше не муж Паулы, Джордан. Нас развели. Все кончено.

Молодая женщина моргнула.

— А как же?.. Неужели?..

— Ты о беременности Паулы? — Филип засмеялся. — Это было наглой ложью.

— Не может? Но ведь вы…

— Да, мы были мужем и женой, но в последние три месяца смотрели друг на друга как на заклятых врагов, спали частенько вообще в разных комнатах, — поняв, о чем она, пояснил Филип. — Наш брак был серьезной ошибкой, Джордан. Теперь все наконец-то стало на свои места и я безмерно счастлив.

— Подожди-ка… — Джордан, по-прежнему ничего не понимая, покачала головой. — Я окончательно во всем запуталась. Паула сказала… — Она запнулась, но, сообразив, что Филип в самом деле обо всем уже знает, продолжила смелее: — Паула сказала, что отношения у вас испортились совсем недавно. И она сильно раскаивается в том, что с самого начала повела себя неправильно. Что же касается беременности… Ты уверен?..

— На сто процентов, — серьезно и многозначительно глядя ей в глаза, ответил Филип. — Я же говорю: в последнее время мы с Паулой вообще не жили половой жизнью.

Джордан слегка нахмурилась и задумчиво прошептала:

— Разве такое бывает между супругами?

Филип с горечью усмехнулся.

— Бывает, уж поверь моему опыту.

— Мы с Аланом, насколько бы поздно он ни возвращался с работы…

Джордан заметила, как напрягся Филип, и, краснея, замолчала. Ему явно было неприятно слышать об их с Аланом отношениях… Значит, он ревнует ее! Она на миг замерла от всепоглощающей радости и добавила, отведя взгляд в сторону:

— Тогда, конечно, откуда же взяться беременности?

Филип вздохнул.

— Забеременеть Паула могла и без моей помощи.

Джордан посмотрела на него.

— Она что, изменяла тебе?

— Да, причем с тем типом, который постоянно у нас ошивался. Французиком…

— Он был и в тот день, — вспомнила Джордан. — С нагловатой девицей, впрочем весьма привлекательной. По-моёму, Джул?

Филип с мрачным видом кивнул.

— Невероятно… — протянула Джордан. — Откуда ты узнал о нем?

— Обнаружил его в спальне, когда приехал поговорить с Паулой о разводе. Она только-только успела разыграть передо мной любящую жену, клятвенно заверила, что после расставания больше никому не позволит даже прикасаться к ней, когда наверху, в спальне, Дюкруа с удовольствием чихнул.

— Боже! — Джордан прижала к щекам ладони. — Тебе, должно быть, ужасно тяжело!

Филип неожиданно улыбнулся.

— Тяжело? Ты что, милая! Я снова вижу тебя, твои глаза, греюсь их светом. Мне не тяжело, я просто безгранично счастлив.

Сердце Джордан зашлось от радости. Но она напомнила себе, как это больно — падать с небес на землю, если воспаришь слишком высоко, отдавшись мечтам. И потом, в этой истории все равно многое оставалось непонятным.

— Как-то странно все, запутанно, — пробормотала она. — Точнее, с трудом во все это верится. Паула, когда мы встретились, выглядела такой правдоподобно несчастной — бледная и задумчивая.

Филип скривил рот.

— Чтобы стать бледной, достаточно как следует напудриться. А изобразить несчастье ей помогло, как Паула сама выразилась, удивительное вдохновение. Она и меня с его помощью чуть не убедила в том, что страдает. Признаться, я об этом ее таланте даже не подозревал. — Он покачал головой. — Но что мы все о ней и о ней? Паула — дело прошлое. В настоящем есть мы…

Джордан затаила дыхание и опустила глаза. Их новому сближению как будто действительно ничто больше не мешало, но липкий страх упорно опутывал все ее чувства. Страх перед Паулой, которая, оставшись ни с чем, могла затевать сейчас очередную грязную игру, перед дюжиной других непредвиденных обстоятельств, будто призванных мешать влюбленным.

— Пока я был женат, все не решался говорить о своих чувствах открыто, — порывисто сжав руку Джордан, заговорил Филип. — А теперь скажу все, пока мы сидим рядом, смотрим друг другу в глаза, пока ты опять не исчезла. — Он резко замолчал, негромко засмеялся и с уверенностью покачал головой. — Нет, такого больше не произойдет, я знаю, сердцем чую. Я этого не допущу.

Джордан несмело посмотрела на него и, увидев, сколько решимости отражается в его горячем взгляде, поняла, что их действительно больше ничто не разлучит. Ей стало страшновато и вместе с тем удивительно спокойно. За Кэти, за себя — за всю их дальнейшую жизнь.

— Не знаю, Джордан, как ты воспримешь мои слова, может, посчитаешь сумасшедшим или самонадеянным, но я все равно скажу: я дорожу тобой и Кэти, как никем на свете, больше, чем даже родителями или сестрой. Без вас я теперь как будто неполноценный. В тебе и твоей дочери весь смысл моей жизни. — Он помолчал, испытующе вглядываясь в ее глаза. — Мне ужасно хотелось бы в один прекрасный день стать для Кэти отцом.

Джордан не ответила. Она уже не знала, чего стоит остерегаться, чего нет-, и почти ни о чем не думала. Просто любовалась Филипом, смаковала каждое мгновение в его обществе.

— Может, не в ближайшем будущем, позднее, — несколько смущенный ее молчанием, продолжил он. — Теперь нам торопиться некуда и нечего бояться. Будем привыкать друг к другу постепенно, но общаться как можно больше, каждый вечер, каждые выходные. Что скажешь?

Джордан заставила мысли работать, вздохнула и пожала плечами.

— Не знаю, Филип…

— Я теперь не в твоем вкусе? — спросил он негромко, прищуривая глаза.

Джордан засмеялась.

— Если бы ты был не в моем вкусе, я бы не бежала с дочерью от тебя без оглядки! Так и сказала бы Пауле: твой муж мне не нужен. И не стала бы целовать тебя в тот вечер…

У Филипа потемнели глаза и взгляд наполнился нежностью.

— Милая моя, родная, что же тогда тебя смущает? Скажи. Может, твои тревоги напрасны?

Джордан глубоко вздохнула.

— Во-первых, я все думаю о Пауле, — произнесла она, глядя на чашку с кофе. — Наверняка она в бешенстве и продолжит строить нам козни.

Филип махнул рукой, точно считал, что эту проблему не стоит принимать во внимание.

— С Паулой вообще не стоит разговаривать. Услышишь ее голос, сразу клади трубку.

Джордан усмехнулась.

— Если бы все было настолько просто. Готова поспорить, теперь она будет действовать другими, возможно совершенно неожиданными способами.

Филип ненадолго погрузился в раздумья.

— Насколько я понял, ты нашла другой дом и собираешься переехать? — спросил он деловито.

— Да, — ответила Джордан, вспоминая, в каком ужасном состоянии занималась поисками жилья.

— Пока поживите в нем, поскольку адрес этого дома Пауле неизвестен, — будто уже имея право командовать, сказал Филип. Джордан не возражала, ей было даже приятно. Умом она еще не все решила, но сердцем уже сказала ему «да». — А чуть позже купим дом, большой, в приличном районе, и заживем вместе. Но в любом случае я буду лично заботиться о вашей безопасности.

— Филип, — Джордан похлопала его по руке и умиленно улыбнулась, — в мечтах ты уже поселился в нашем доме, а ведь до сих пор не знаешь ни чем занимаюсь я, ни в какой сад ходит Кэти. Я, кстати, тоже не имею понятия, кем ты работаешь, чем вообще живешь… Вообще-то это не так и важно, но…

— Да, конечно, я прекрасно тебя понимаю, — перебивая ее, поторопился перейти к рассказу о себе Филип. — В двух словах: я занимаюсь продажей элитной керамической плитки и сантехники. Начал с должности экономиста, теперь занимаюсь управлением. — Он улыбнулся уголком рта и повел плечом. Джордан вспомнила, что любила наблюдать, как он скромничает, еще в далекой юности. Ее сердце от наплыва волнительных чувств забилось чаще и громче. — Достойно содержать семью и быть отцом пятилетней девочки, думаю, я в состоянии, — добавил Филип с глубокомысленным видом.

На губах Джордан опять заиграла улыбка. Филип встревоженно нахмурил брови.

— Сомневаешься, что я сумею как следует воспитать Кэти? Потому что понятия не имею, как это делается?

— Да нет, я подумала о другом, — сказала Джордан. — О том, что содержать нас нет нужды. Я ведь тоже работаю и получаю приличные деньги.

Филип вздохнул с облегчением и улыбнулся.

— Вот ты про что. А я уж было испугался. — Его лицо вновь сделалось сосредоточенным. — Насколько я помню, ты дизайнер…

Джордан кивнула.

— На одном весьма успешно развивающемся мебельном предприятии. Работой вполне довольна: платят немало, коллектив дружный, занимаешься любимым делом.

— Очень-очень интересно… — протянул Филип, внимательно ее выслушав. — Только представь: нам можно рассказывать о себе друг другу день и ночь. Мы не виделись целых восемнадцать лет!

— Да уж. — На Джордан нашла сладкая мечтательность. — Помнишь, как мы целый час делились друг с другом секретами? Или гоняли на велосипедах на такой скорости, что казалось, вот-вот задохнешься…

— Либо целовались при каждом удобном случае, — понизив голос, напомнил Филип.

Джордан взглянула на него в сильном смущении. А он смотрел на ее губы горячим, исполненным страсти взглядом, о которого у молодой женщины в груди как будто вспыхнул пожар.

— Джордан… — прошептал он, не сводя с нее глаз, — как же долго я ждал тебя. Ждал, но не знал, что именно ты — моя единственная. Такое бывает?

— Наверное, — едва уловимо произнесла Джордан. — Мне кажется, я тоже ждала тебя, ни о чем не зная…

— Родная моя, как же здорово, что мы наконец вместе!

За соседний столик уселась компания молодых ребят и девчонок. Вполне приличного вида. Разговаривали они оживленно, но не нарушая приличий. Филипу же показалось, что стало чересчур шумно. Он взглянул на соседей чуть нахмуренным взглядом и предложил Джордан:

— Может, пойдем?

— С удовольствием! — Она только сейчас подумала о том, что им давно следовало сбежать отсюда куда-нибудь подальше от посторонних глаз.

Они расплатились за кофе, вышли в вечерние сумерки, будто сговорившись, остановились на тротуаре, повернулись друг к другу и взялись за руки. Двое пылко влюбленных восемнадцать лет спустя…

Прохожие смотрели на них — кто с усмешкой, кто с завистью. Какой-то парень лет тринадцати в широченных джинсовых штанах, увидев их, присвистнул. Филип и Джордан ничего не видели и не слышали, как будто находились не здесь, а в ином, созданном лишь для них двоих мире.

Джордан не помнила, кто первый кого поцеловал — она Филипа или он ее. Скорее оба в одно и то же мгновение сердцем почувствовали, что без близости и тепла друг друга им просто не обойтись. Словно без этого поцелуя их жизнь вдруг стала бы жалкой и бесприютной, не стоящей и ломаного гроша. Зато какое же безмерное и умопомрачительно-прекрасное счастье они познали, едва лишь их губы соприкоснулись. Миг, быстротечный, мимолетный, но в нем для них был сосредоточен весь смысл бытия…

— Филип, — сдавленно прошептала молодая женщина, опомнившись и отстранившись, — мы точно с ума сошли. — Она перевела дыхание и счастливо рассмеялась.

Засмеялся и Филип — таким же счастливым, беспечным смехом, как тогда, в их далекое вермонтское лето. Джордан огляделась по сторонам.

— Что про нас подумают прохожие? — с нарочито испуганным видом прошептала она. — Двое взрослых, а ведут себя как подростки.

— Мне кажется, мы и есть подростки, — не обращая на посторонних ни малейшего внимания, ответил Филип. — Пятнадцатилетние мальчишка и девчонка, встретили друг друга и выпали из реальности.

— А все, что произошло за восемнадцать лет, произошло не с нами, да? — спросила Джордан.

— Да, — с восторгом подхватил мысль Филип. — С другими людьми, нашими тезками.

Джордан о чем-то поразмыслила и медленно покачала головой.

— А откуда же тогда у меня Кэти? Нет, пусть все останется как есть. Настоящая наша история не менее прекрасна: пятнадцатилетние девчонка и мальчишка встретились, но по воле судьбы разошлись. Однако снова разыскали друг друга и, преодолев испытание на прочность, соединились навеки.

Филип, пристально на нее глядя, покачал головой, словно все еще не веря, что перед ним — она, не плод воображения.

— Испытание нам выпало не из легких. Какое счастье, что все позади!

Он взял ее за руку и повел к автостоянке. Джордан на мгновение закрыла глаза, смакуя тепло его ладони. Теперь так будет всегда, подумала она, чувствуя поразительную уверенность в этом. До скончания века — я и он. А еще Кэти и, может… Боже, как бы мне хотелось подарить ему наших детей. Мальчика, еще одну девочку…

Они остановились у ее машины. Филип взглянул на часы и встревоженно спросил, словно догадавшись, о чем она подумала:

— За Кэти не пора ехать?

— Она, наверное, уже спит, у подружки. Ее мама сама мне предложила оставить Кэти на ночь.

— И ты согласилась? А не боишься, что ее не искупают или накормят чем попало? — с неподдельным беспокойством произнес Филип.

Джордан, смеясь, прислонилась спиной к машине.

— И ты сомневаешься, что сумеешь стать для Кэти хорошим отцом?

Филип нахмурился.

— Ты не ответила.

Джордан протянула руки и обвила ими его плотную мужественную шею.

— Не волнуйся. Мама девочки, у которой осталась Кэти, по профессии педиатр и подходит к воспитанию детей со всей ответственностью. В противном случае я ни за что не доверила бы ей дочь.

Филип кивнул.

— Если так, тогда, конечно.

Джордан довольно улыбнулась.

— Из тебя получится исключительный папа. Для Кэти и…

Лицо Филипа разительно изменилось. Губы шевельнулись и замерли, словно он захотел что-то сказать, но побоялся. Взгляд же вспыхнувших глаз впился в Джордан, заклиная: продолжай!

— Ты… согласишься родить мне детей? — странно растягивая слова, будто боясь услышать «нет», произнес он.

— Если захочешь, то да, — ответила Джордан. — Буду даже рада.

— Родная моя! — Филип обхватил ее за талию, приподнял в порыве пьянящей радости и закружил на месте. — Ты представить себе не можешь, просто не можешь представить…

Он опустил ее на землю, и они снова соединились в горячем поцелуе.

— Как я мечтал об этом все те дни, что сидел в чертовой машине или торчал у окна, — сдавленным шепотом произнес Филип. — Думал, еще немного, и я, оттого, что не смогу почувствовать твоего запаха, тепла, точно рехнусь, не выдержу.

Джордан убрала с лица упавшую прядь волос и сдвинула брови.

— В какой еще машине? У какого окна? — спросила она озадаченно.

Филип улыбнулся загадочной улыбкой.

— В тот же день, когда узнал от Луизы о вашем исчезновении, я установил за домом, где вы жили, наблюдение. Вечерами следил сам, утром и днем Стэнли, которого я специально нанял.

— Что-о? — У Джордан вытянулось лицо.

— А после того как узнал, что вы уехали из-за гнусного вранья Паулы, то решил вести наблюдение скрытно, — продолжал Филип. — Снял пустующий дома напротив и уже вечером того же дня стал караулить тебя там, стоя у окна. Мне очень нужно было вас дождаться, а машину вы бы сразу могли увидеть, обо всем догадаться и опять ускользнуть. Бог его знает, на какой срок!

Джордан покачала головой, как будто в восхищении от его изобретательности и терпения.

— Значит, вот почему ты оказался рядом с нами, когда мы приехали. Просто выбежал из дома напротив.

— Ну да.

— А я все гадала, как ты мог настолько точно вычислить день и время.

Филип провел подушечкой пальца по ее нежной щеке.

— Я должен был найти тебя, Джордан. Перевернул бы ради этого весь мир. Неужели ты не чувствовала, что завершится игра в прятки именно так?

Джордан пожала плечами.

— Не знаю, — пробормотала она. — У меня в душе такое творилось, страшно вспомнить. И Кэти сильно мучилась: все спрашивала про тебя, просила позвонить тебе, сказать, что она скучает…

Филип прижал молодую женщину к себе, и стук его сердца тотчас успокоил ее, прогнал прочь тягостные мысли.

— Бедные мои, несчастные, — пробормотал он, — страдали неизвестно чего ради. — Затем немного отстранился и посмотрел Джордан в глаза. — Представь, насколько проще и раньше все выяснилось бы, если бы ты сразу после встречи с Паулой позвонила мне?

Джордан замотала головой.

— Я не поступила бы так ни при каких обстоятельствах. Ради твоего же спокойствия, ради благополучия вашей семьи, будущего ребенка. Я же не знала, что все это сплошная ложь…

— Ты должна мне кое-что пообещать, — сказал Филип, превращаясь вдруг в саму серьезность.

Джордан вопросительно на него взглянула.

— Что впредь, какими бы ни были обстоятельства, первым делом будешь связываться со мной, — категорично, строго и в то же время с ласковыми нотками в голосе произнес Филип. — Обещаешь?

Джордан заморгала в нерешительности.

— Между нами не должно быть никаких секретов, — добавил он все тем же тоном. — Согласна?

Джордан кивнула.

— В общем-то, да…

— Тогда пообещай.

— Обещаю, — выдохнула Джордан, со сладостным чувством отмечая про себя, что отныне обязана считаться с мнением Филипа, прислушиваться к нему.

Он опять крепко обнял ее.

— Умница моя! Теперь я могу быть спокоен.

Некоторое время они стояли молча, прислушиваясь к дыханию друг друга, прощаясь с последними остатками сомнений и тревог. Стоянка располагалась на некотором удалении от тротуара, на ней, кроме них, сейчас никого больше не было.

— А знаешь, если бы я вас так и не дождался, то поехал бы к твоим родителям в Вермонт, — мечтательным голосом, как будто заглядывая в прошлое, произнес Филип. — Пришлось бы все им рассказать, упросить связаться с тобой. — Он тихо засмеялся. — Наверное, меня приняли бы за сумасшедшего, да и вряд ли узнали бы.

— Ошибаешься, — прошептала Джордан, прижимаясь щекой к его крепкой груди. — Мама и папа по сей день о тебе вспоминают. Даже Бэзил нет-нет да и скажет: тот твой друг, Филип Хедуэй, был парень что надо.

— В самом деле? — На губах Филипа заиграла довольная улыбка. — Как приятно! А где сейчас Бэзил? Чем занимается?

— Фермой, вместе с родителями, — ответила Джордан. — У него жена и уже трое детей.

— Ничего себе! Молодец, я искренне за него рад.

Джордан представила себя и Филипа снова в родных местах, и до того захотелось претворить мечту в жизнь, что защекотало в носу.

— Если хочешь, можем как-нибудь съездить к ним, — сказала она, с замиранием сердца ожидая его реакции.

— Правда? — Филип опять немного отстранился, обхватил ее лицо руками и, задыхаясь от волнения и радости, заглянул ей в глаза. — Было бы здорово… А знаешь, воспоминания о нашем с тобой вермонтском лете я берег все эти годы в памяти, как самые дорогие сокровища. Ничего более светлого со мной не случалось в жизни — ни до, ни после. Оказывается, я невообразимо везучий! — воскликнул он, внезапно веселея. — Познал высшее счастье, будучи почти еще ребенком, и получаю его теперь, когда твердо встал на ноги, освободился от всего ненужного, ненастоящего, порочного.

— Мы оба везучие, — произнесла Джордан с нежностью.

— Да, — согласился Филип, принимаясь гладить ее по голове.

На стоянку въехала красная «мазда», но ни он, ни Джордан даже не взглянули на нее.

По прошествии минуты Филип встрепенулся.

— А когда мы сможем поехать?

Джордан засмеялась.

— К моим родителям? Пока не знаю. Может, в следующем месяце, если меня отпустят с работы.

— Только бы отпустили, а то лето закончится. Я хочу попасть туда вновь именно летом, чтобы вспомнить все в подробностях, опять искупаться в озере, прокатиться на велосипеде, полежать на траве… С тобой, Джордан. Лучшей женщиной на свете.

Филип опять поцеловал ее — не так продолжительно, но страстно и с жадностью. С каждым мгновением Джордан чувствовала, что все меньше принадлежит себе, но не паниковала, напротив, безмерно радовалась.

— Ладно, я постараюсь все устроить, — пробормотала она, уже бродя в воображении за руку с Филипом по изученному сызмальства полю, по берегу озера. — Лето — сезон отпусков, заказов у нас в любом случае не так много.

— Постарайся, — взмолился Филип. — Я уже вижу, как мы идем с тобой по извилистой дороге к вашему дому. Как на порог выходит твой отец, мама… Как они чувствуют себя? Наверное, постарели?

— Папа держится молодцом, и у мамы сил еще о-го-го сколько! — Джордан приподнялась на цыпочки и, осуществляя давнее желание, поцеловала Филипа в шею. — Воображаю, как они обрадуются! Кэти, я да еще ты!

— Я люблю тебя, — будто самой собой вырвалось у Филипа.

Джордан устремила на него изумленный взгляд. Как много они успели сказать друг другу за сегодняшний вечер, а главных слов до сих пор не произнесли. Филип первый додумался. Джордан обмерла от счастья.

— Люблю тебя, — твердо повторил он.

— И я тебя люблю. — Джордан и не думала, что объясниться в чувствах у них получится настолько естественно. И не подозревала, что на душе от этого сделается хорошо, как никогда в жизни.

Филип долго и выразительно на нее смотрел. Потом бережно, точно прикасался к чему-то хрупкому и сверхчувствительному, поцеловал в лоб, слегка прищурился и произнес:

— Наверное, я всю жизнь любил одну тебя. Все остальное было заблуждением, попыткой заменить любовь, согреться у случайного огня.

— И я любила по-настоящему только тебя, — искренне веря в свои слова, призналась Джордан.

— Мы точно везучие! — Филип подхватил ее на руки. — Самые везучие на всем белом свете!