Непокорная добыча

Глава 4

Марк

Возле дома Горгоны задрал голову на второй этаж, прикинул, где окно спальни вредного Ангелочка. Так и знал, свет не горит. Смылась, зараза.

В других окнах тоже свет потушен, дом небольшой, но много маленьких комнатушек. В свои прошлые три приезда на дополнительную подготовку успел заметить, что здесь много народа живет, кроме Ангелины: родители, бабушка с дедушкой. И еще странный чел на чердаке сидит и в мою сторону повернул подзорную трубу.

Помахал ему: «Привет!»

Труба отвернулась.

А ну и правильно. Поболтали и хватит.

Нажал на дверной звонок. И приготовился к строгому голосу препода, следовать в кабинет.

– Ой-й, ты уже приехал?

Вместо строгого, робким колокольчиком пролепетала никакая не препод, а дочка, открыв мне дверь.

Вот так сюрпри-и-из. Главное, такой зверски приятный. Охо-хо.

– Мог задержаться, клювом застрял в канаве, пока лягушек ловил. Но как видишь, цел, оплеван и готов к встрече с Горг, тьфу ты, с Верой Андреевной.

Понимание, что препод может нас слышать, сдерживало от мгновенной расправы. Могу не успеть.

Ангелочка сдуло в конец просторной прихожей-гостиной.

– Мама через минутку приедет. Подожди сидя на то-ом стуле.

Показала под дверью пристраиваться.

Прислушался. В доме тихо, похоже, никого, кроме чердачного чела и Ангелочка.

– Не-ет, мне неудобно там, – ещё б на подстилке ждать предложила, – Вот здесь другое дело. Как раз и разобраться не мешает.

Пристроился на диванчике рядом с вспыхнувшей девочкой.

– Делай, что хочешь, мы тебя не боимся.

Под «мы» понял троицу.

– Понятное дело. Это ведь я бояться должен. Чувствуешь, как диван задрожал? – она глянула вниз на сиденье, – Да-да, весь трясусь от страха. Скоро рухнем вместе.

Ангелок нахмурила брови домиком, отодвигаясь подальше.

Грубо наехать на вредину хотел. Собирался даже наорать. И все же, что-то мешало. Застенчиво сложенные ладошки на коленях. А может, умильное личико с распахнутыми небесно-голубыми глазами. Белокурые волосы она собрала в хвост, который вилял туда-сюда. Часто моргала, взмахивая ресницами, и нервно закусывала губы, приковывая лишнее внимание.

Всё, считаю лишним. Навязчивая картинка переодевания Ангелочка тут же всплывает и бесит. Сам не пойму почему, но раздражаюсь сильнее.

– Жду объяснений, Ангелина! – отдернул себя от рассматриваний и достал чудесное послание.

Еще немного и клюв мой расплавится от обманчивой милоты.

– И что здесь тебе не понятно? – не глядя прошелестела Ангелок.

Вот! Вот! Косит под тихоню, а язвит как вредная стерва.

– Хотя бы почему я птица?

Ну вообще-то считаю себя как минимум львом. А что? Я такой.

– Не просто птица, а Коршун, – супер, отличное объяснение, – Хочешь, на гиену изменю? – вот и показала коготки тихоня. Добрая художница попалась.

– Давай, только вначале и ты станешь лягушкой. Маловато для меня приготовила. Ещё одной синеглазой не хватает у левой лапы.

Там у правой три сидели, а у второй лапы, только две. Мы с друзьями потом над этим долго ржали.

– Марк, что ты хочешь от меня еще услышать? Что я жалею?

Ладно, дам шанс.

– Извинения смогу принять, если будешь убедительной. Постарайся хорошенько, вдруг получится. Ну-ну?

Закинул ногу на ногу и приготовился слушать.

Ангелина хмыкнула, стремительно подскакивая с дивана. Достала из кармана брюк свисток и свистнула три раза. Почувствовал себя в дурдоме, и сам подпрыгивая от неожиданности. Видимо, так стресс снимает, точно чокнутая.

– Не буду! Там всё правда. И я не жалею, что написала.

Свисток её взбодрил.

Раскаянье и рядом не валялось, злилась тихоня, пуская синеглазые молнии. Бесилась и краснела. Наводила на подозрительную версию.

– Понял-понял, – прислонил к груди послание дурацкое, – Ты просто влюбилась в меня. Так и скажи. Тогда тоже прощу так и быть.

– Я? Как?

– Как-как, сохнешь по мне, специально в универе выслеживаешь. Сейчас маму попросила, дать со мной время провести. Запиской пыталась зацепить.

– И зачем бы я там обзывалась? – посмотрела, как на полоумного.

Хм. В этом месте не все сходилось. Но кто как умеет.

Опять же, тихони мутные. Для них любые методы хороши.

– Я что, доказывать еще должен? – начал выходить из себя. – Самой пора понять и не надеяться. В моем вкусе другие девушки. И хватит в свисток дуть!!!

Она снова дважды оглушила. Надо же, как расстроилась.

– Мне нечего понимать, Марк. И доказать тоже не сможешь. Входные двери и то больше нравятся, чем ты.

Глянул на простенькую дверь, потом на себя. Нарывается зараза. Коршуна до деревяшки опустила.

Давал ей шанс самой признать? Давал.

Время ответки наступило.

– Нет уж, теперь я точно докажу, – не хотел, а сделаю. – Сейчас сама убедишься. Сядь только рядом для эксперимента. Ну, если не боишься, разумеется. Ха-ха.

– Ни капельки не боюсь, – присела на краешке храбрая тихоня, вертя головой в поисках непонятно чего.

Я тоже огляделся – никого.

Эксперименту ничто не мешает.

– Ты… ты вообще…

Скорей утопил обрывок наезда губами, накрывая поцелуем Ангелочку рот. Напал, как тот коршун на мышь. И прижимая ее к себе, таранил поцелуем. Вначале резко, стараясь доказать, проучить, и сам не заметил, как увлекся, когда Ангелок расслабилась в моих руках. От мысли, что ей нравится, трещала ширинка. Голодный хищный Меч просил себе тихоню.

Тихий всхлип Ангелочка бросил в жар.

Клац!

Жар вдруг смешался с острой болью на шее.

– Аа-а-а! Что происходит?!

Дотронулся до шеи. Больно, блин.

Тихоня захихикала.

– Ты напал на меня. И на тебя напали.

И я только заметил серого монстра с окрасом, будто маска на морде и полосатый хвост.

– Гри, иди ко мне, мой защитник, – похлопала она по коленям, и монстр запрыгнул.

На меня уставился злобно, скалился, постукивая острыми зубищами. Вытянул передние лапки и потирал довольненько длинными пальцами.

Фу-у! Зверюга бешеная.

– На меня что, напал енот?

Глазам не верилось. Где, блин, котята? Откуда у тихони енот?

– Для тебя, Григорий Иванович. Назовешь по-другому, еще больней укусит.

Злобно предупредила меня, зато енота похвалила.

Так вот зачем она свистела…

Чудовище свое кусачее вызывала.

– Енотом меня не запугаешь! – не дрогнул я, по-крайней мере, делал такой вид.

– А ты меня поцелуем. Совсем не понравилось, – скривилась обманщица.

– Уверена?

Наклонился к ней ближе.

Енот дернул вперед лапой и подразнил моей же оторванной пуговицей. Такое чудище и без штанов оставит за секунду.

Попробовал пуговицу отобрать.

– Верни, чудище!

Зубы енота клацнули и чуть пальца не лишился.

– Опять укусил! Офигеть! Срочно намордник надень на него. К людям не выпускай бешеного.

– Гри, не слушай нахала. Пусть лягушками своими командует, – и мне досталось: – Григорию Ивановичу ты не понравился, Марк. Лучше не трогай нас, иначе…

Хлопнула входная дверь.

Енот прыгнул Ангелине на плечо.

– Марк, иди в кабинет. Сейчас начнем заниматься.

С порога прогромыхала Горгона.

И Ангелочек, посмеиваясь вместе с енотом надо мной искусанным, с обломанным Мечом и без пуговицы, понеслась по лестнице наверх.

Чем ей поцелуй не понравился?

Всем нравится! Врет тихоня вредная.

– Марк, ты помнишь, где кабинет? – препод поймала мой взгляд, обращенный на лестницу.

– Да, уже иду, Вера Андреевна.

В кабинете думал совсем не о маркетинге. Еле вникал в схемы и расчеты. Меня волновало, как вредину проучить. Шея побаливала, напоминая о поцелуе. Меч хотел еще Ангелочку доказывать, что я лучше ботанов целуюсь. И я ждал поскорее слинять из этого сумасшедшего дома.

Дождался.

Твою ж мать.

Возле входной двери меня встретили кроссовки без шнурков. Внутри мокрые. Понюхал, воняли меткой Григория Ивановича.

Прибью чудище!

Вылетел за дверь в носках по лужам.

Поднял голову. Свет в спальне Ангелочка горел. Шторка дернулась.

Милая тихоня с енотом на руках помахали на прощание.

Получите оба!!! Потряс перед ними кроссовками в руке. Скоро узнаете, что значит будить во мне злого хищника.