Непоседа, Мякиш и Нетак

ГЛАВА ПЕРВАЯ, без которой эта история не имела бы начала.

Знаешь ли ты, для чего в школах на дверях каждого класса висят таблички: «1-й «А», «3-й «Б» или, скажем, «10-й «В»?

Я думаю, это для того, чтобы ученики первых классов не ходили в десятый, а десятого — в первый. Впрочем, кто со мной не согласен — пусть поднимет руку и скажет, что думает он.

Так вот, в одной школе была комната, на дверях которой не было написано ни «1-й класс», ни «3-й», ни «Учительская», а висела табличка, на которой разноцветные буквы как бы сами говорили: МАСТЕРСКАЯ «УМЕЛЫЕ РУКИ»

Как раз тут вы могли бы встретить ребят и первого и десятого классов, потому что, если верить слухам, которые на переменках ходили и бегали по школе, комната эта считалась самой интересной. Там на столах и полочках стояли самодельные машины, грозно рычали тряпичные львы и прямо в рот просились глиняные фрукты. А на самой верхней полке, в трюме парусного фрегата, жили три мальчика. Они были совсем как живые, и единственное, что отличало их от настоящих, — это то, что они были ненастоящие. Правда, сами они считали себя живыми и настоящими, но об этом никто не знал.

Все три мальчика были игрушечные. Один был сделан из тонких пружинок. Руки из пружинок, ноги из пружинок и даже ежик на голове — из пружинистых волосков. Конечно, этот мальчик никогда не мог находиться в покое. Подумайте сами, ведь он был сплошной пружинкой! Бывало, начнет прыгать через прыгалку, а остановиться не может — пружинки не дают. Ну, а усидеть на месте и подавно не проси.

Пришлось его так и назвать: НЕПОСЕДОЙ.

И была у него своя собственная песенка, которую он пел даже тогда, когда его не просили. Вот она:

Второй мальчик был совсем другой. Он был сделан из пластилина. Круглый, толстый и очень нежный. В морозный день каменел так, что рук не разнять. А в жару становился мягким и липким — ног от пола не отодрать. Да и связываться с ним не смей — увязнешь. И до того ленив, что слова не вытянешь.

Но уж если скажет, то обязательно умное, потому что времени на размышления у него было более чем достаточно. Бывало, придумает что-нибудь интересное, захочет об этом сказать:

— Эй, ребя, а что я зна…

— Что, что? — спросят его.

— Э-э-э… а-а-а… по-осле скажу, — и зевнет напоследок. Сплошной мякиш какой-то. Так и прозвали его: МЯКИШЕМ.

И у него была своя песенка — песенка-зевалка. Но пел он ее редко, в перерывах между сном, когда переворачивался с боку на бок. Послушайте, какая она:

А третий мальчик был не похож ни на первого, ни на второго. И все потому, что был сделан из очень твердого сучковатого дерева, которое не всякая пила возьмет. Весь какой-то неотесанный, угловатый, брови всегда нахмурены, и все делал не так, все — наоборот. Скажут ему: «Сядь!» — он встает. Скажут «Иди!» — он стоит. Если хорошо — говорит «плохо», если плохо — говорит «хорошо», и всегда любил приговаривать «не так» да «не так».

Так и прозвали его: НЕТАКОМ. Лучше не придумаешь, сколько ни думай.

Конечно, и у него была своя песенка — песенка-наоборотка, и пел он ее своим деревянным, трескучим голосом всегда невпопад, чаще всего, когда другие спали. Послушайте и ее:

Хотя мальчики не умели ни читать, ни писать, все же неучами их назвать нельзя было: ведь они имели дело только с образованными людьми — учениками третьего класса!

Правда, считать игрушечные мальчики умели только от двух до пяти, потому что меньше «двойки» и больше «пятерки» в этой школе никому не ставили. Зато они отлично знали, как устроена рогатка, отчего в дневниках вместо «двоек» бывают дырки и почему в арифметические задачки, туда, где стоит решение, попадают самые разлапистые и хвостатые кляксы. Все это они знали потому, что у ребят от них никаких секретов не было. Уж кто-кто, а игрушечные мальчики умели держать язык за зубами.