Непоседа, Мякиш и Нетак. Повесть-сказка

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,
в которой вы подробно узнаете обо всем, что в ней написано, и еще кое-что о Пете

Нельзя сказать, чтобы полет не понравился нашим путешественникам. Они, как на воздушном шаре, поднялись вверх и очутились на крыше цирка. Жаль, полет был коротким. Но кто знает, последний он на пути наших путешественников или нет? Не будем предугадывать события, скажем только одно: Петя снова исчез, и искать его нужно было не на крыше, а на земле.

— Я так и знал! — промямлил Мякиш, отклеивая свои тапочки от раскаленной крыши. — Этого можно было ожидать.

Но друзья не расслышали его слов. Над ними раздался могучий рокот, а через минуту подул ураган, да такой сильный, что малыши еле удержались на крыше.

— Смотрите! — закричал Непоседа. — Смотрите, на нас падает самолет!

— Не самолет, а ве-ертолет, — поправил Мякиш.

И верно, это был вертолет. На его спине вращались большие лопасти, а на хвосте вертелся маленький пропеллер.

— Эх и красота! — радовался Непоседа, любуясь вертолетом. — Весь из винтиков и пружинок!…

А вертолет плавно опускался вниз, прямо на крышу цирка. Из его дверцы свисала веревочная лестница.

Непоседа нетерпеливо закричал:

— Эй, эй, прокатимся!

— Стой, стой! — пропищал Мякиш, но было поздно.

Непоседа, держа в одной руке шнурок от мяча, другой ухватился за веревочную лестницу и повис в воздухе.

Мякиши Нетак ухватились за мяч, чтобы стащить Непоседу, но лестница плавно поплыла вперед. Крыша покачнулась и ушла из-под ног. Мякиш облепил мяч своим пластилиновым телом и прочно держался на нем, а Нетак кряхтел и выбивался из сил: новенький мяч был скользким, и руки его напрасно искали, за что бы уцепиться…

Как только крыша исчезла и путешественники очутились над тротуаром, силы Нетака окончательно иссякли. Может быть, беды и не произошло бы, если бы сердобольный Мякиш не крикнул ему:

— Держись, дорогой Нетак, держись!

Упрямец, конечно, поступил по-своему. Только услышал слово «держись», как немедленно разжал руки и стал пикировать. Но что произошло с ним внизу, мы расскажем потом, а сейчас вернемся наверх и последуем за новыми пилотами — Непоседой и Мякишем.

Вертолет плавно поднимался вверх. Солнце палило, не жалея лучей, но воздух вокруг становился все холодней и холодней. Лопасти могучего винта вращались быстрее и быстрее, и вскоре целый ураган обрушился на Непоседу и Мякиша. Мяч мотало во все стороны, и Непоседе приходилось напрягать все силы, чтобы не упустить шнурок. Пружинки его рук и ног вытянулись до отказа и стали как бечевочки, но Непоседа не унывал и даже сочинил на лету песенку:

Но с Мякишем дело обстояло хуже. Под ветром он совсем окаменел и уже с трудом открывал глаза и рот.

— Пе-етя! — жалобно пищал он.

— Чего, чего ты скулишь? — отозвался Непоседа. — Разве тебе плохо? Летишь, как на спутнике! Прокатимся немного и сверху скорее увидим Петю…

Вертолет медленно поднимался и поворачивал к окраине города, туда, где виднелись поле и лес. А внизу глазам утомленного Мякиша открылась чудесная картина.

Город был словно игрушечный. Даже самый большой дом, казалось, мог вместить только одного пластилинового малыша. Все дома напоминали кубики с зелеными и красными крышами. Улицы и переулки, как тропинки, вдоль и поперек перерезали игрушечный город. Сады и скверы походили на зеленые перины и подушки… Ах, как тянуло к ним усталого Мякиша!…

Но сейчас не время думать о том, что виделось сонному Мякишу, — нужно было поскорее вернуться к цирку и узнать, что произошло с нашим пикировщиком Нетаком.

А случилось вот что. Не достигнув мостовой, он внезапно ударился о копну чьих-то упругих волос и крепко за нее ухватился.

Копна заревела на всю улицу, и толстая рука оторвала от нее Нетака.

Гора с горой не сходится, а человек с человечком сталкиваются. Нетак был не на шутку удивлен: прямо в упор на него смотрели заплаканные Петины глаза, а свободная Петина рука щупала на голове шишку, вздувшуюся от неожиданной встречи.

Спасибо директору цирка, который выставил Петю за ворота как раз тогда, когда Нетак сорвался с места, иначе бы пути их разошлись, и, быть может, навсегда…

Петя, улыбаясь сквозь слезы, крепко сжимал в руках своего старого друга и спрашивал:

— Ты один? А где остальные?

— Там они. И мяч там… — Нетак указал на вертолет, парящий уже за чертой города. — Надо бежать за ними!

— Пешком не пойду, давай машину! — заявил вдруг Петя.

— Какую? — не понял Нетак.

— Легковую!

— Ах, легковую! Крытую или открытую? «Победу» или «ЗИЛ»?

— Все равно, — настаивал Петя.

— Ах вот как! — рассердился Нетак. — Тогда пойдешь пешком.

— Не пойду!

— Пойдешь!

— Не пойду!

— Пойдешь!

— Не пойду!

— Ты так, значит?

Нетак был игрушечным упрямцем, а Петя — настоящим, живым. Так разве же мог ненастоящий переупрямить настоящего? И Нетак сдался. Он уступил еще и потому, что увидел рядом детскую коляску — транспорт, в котором можно ехать не только сидя, но и лежа.

— Ладно, — сказал он, — поедешь на этом. Колеса есть, подушки есть — чего тебе еще надо?

Петя, не задумываясь, пошел к коляске, мокрого хозяина которой унесли в дом перепеленать.

— И поеду! — сказал Петя. — Какая разница, на чем ехать?

Он был человеком не гордым и, не задумываясь, ввалился в коляску. Экипаж затрещал и присел на рессорах. Туловище толстого Пети с трудом уместилось в коляске. Ноги, конечно, не поместились и рогаткой торчали вверх, упираясь в небо расшнурованными башмаками.

— Заводи, поехали! — приказал Петя и вставил в рот бутылку с соской, которая лежала на матрасике.

Нетак затрещал, зафыркал, как мотор, уперся руками в заднюю стенку коляски, и она покатила вниз по тротуару, разгоняя и удивляя прохожих.

Коляска то и дело натыкалась на стены домов и на людей.

Эй, повнимательней! Эй, поосторожней! — кричал из коляски Петя, предупреждая пешеходов.

Вскоре за ними хвостом бежала детвора.

— Глядите, лилипут Гулливера везет! Лилипут Гулливера везет! — кричали они.

А на другой улице ребята, которые узнали Петю, сочинили специальную дразнилку и хором распевали ее:

Но Петю нисколько не тревожили дразнилки и возмущенные возгласы прохожих. Ему было удобно, он дремал и, чмокая толстыми губами, потягивал сладкое молочко.