Неправильный Роман

Эпиграфы к главам Def Leppard – Pour Some Sugar on Me

Глава первая, ознакомительная

Love is like a bomb, baby, c’mon get it on

Livin' like a lover with a radar phone…

– Вы что-то хотели?

Я открыла и закрыла рот, потом снова открыла и опять закрыла, словно выброшенная на лед рыба воздух хватала, а звук из себя выдавить так и не получилось. Хоть какой. Даже запищать не вышло. Я в жизни ничего подобного не видела. Точнее видела, но или на экране, или издалека, на пляже, например, еще в бассейне.

Бронзовая кожа, четкий рельеф мышц. Я непроизвольно опустила взгляд ниже – и, о боже! – вовсе не затем, чтобы увидеть больше, всего лишь по привычке начала тактично отводить глаза, но так нелепо! Стояла слишком близко и вместо своих ступней увидела плоский мужской живот, да дорожку светлых вьющихся волос, уходящих вниз, под резинку домашних клетчатых брюк. Кажется, они едва держались на этих узких бедрах. И запах. Из квартиры позади этого тела доносился аромат кофе, а само тело было будто свежим и пряным. Мужчины могут так пахнуть? Я хочу сказать, запах Кирилла, смесь стирального порошка и дезодоранта, был приятным, но чаще резал обоняние, и не вызывал тягучий отклик где-то внутри. Боже! О чем я думаю?!

– Что там?

Услышав откровенную насмешку, я вскинула голову и растерянно уставилась в пронзительные темно-зеленые глаза. У двух процентов людей встречается такой цвет радужки и у женщин чаще, чем у мужчин. Да? Зачем мне эта информация сейчас?

Темно-русые брови вопросительно приподнялись.

– Мадам.

– Мадемуазель, – на автомате осипшим голосом поправила я.

– Я запомню. – Правый уголок губ на этом лице с почти идеальными чертами приподнялся, обозначив едва заметную ухмылку.

Я непроизвольно сглотнула и вновь постаралась подобрать слова, но зачем-то подумала о странном сочетании идеального лица, несвежей щетины и спутанной шевелюры на голове. Это было… Это было похоже на фотографии в дамских журналах Лисаветы, только парни там выглядели глянцевыми, нарочито небрежными, а то, с чем столкнулась я, было настоящим, неподдельным. Оно ухмылялось, наводило дурман и остро ощущалось, как мужчина, – еще более странное описание моих чувств, знаю, но иных слов не нашлось.

– Извините, – прошептала я и отступила назад, за свой порог.

Дверь глухо ударилась о препятствие, эхо отозвалось в пустом коридоре, и дурман в голове, наконец, рассеялся.

– Простите, пожалуйста, – проговорила я с максимально нейтральной интонацией. – Вы открыли дверь в ту самую секунду, когда я хотела выйти.

– В этом выйти? – обладатель зеленых глаз кивком указал на мой китайский шелковый халат. Его фамильярность немного смутила. Это было очень нетактично с его стороны.

– Посылка за порогом, – уточнила я.

Лисавета говорила, что соседней квартирой владеет интеллигентная пожилая пара, это отчасти было одним из решающих аргументов при съеме жилья. Откуда же взялся этот… Этот… Он. И почему он неотрывно смотрит на мой халат?

Я взглянула на свою грудь и поспешно расправила ткань. К счастью, под халатом была кружевная сорочка. Хотя тот факт, что он и сорочку увидел, мне не понравился.

– Дверь, – напомнила я. В зеленых глазах читалось неприкрытое любопытство и что-то еще неуловимое, выбивающее из колеи. Снова. – Позвольте. Вы не могли бы…

– Мог бы, – кивнул сосед и усмехнулся.

У меня вырвалось что-то вроде возмущенного «ах». Знаю, нельзя быть такой несдержанной, но его отношение к постороннему человеку было вопиющим. Я не могла распахнуть свою дверь шире и проскользнуть в образовавшуюся щель, коробка с той стороны не позволяла. Закрыть и позволить соседу выйти первым, тоже не могла. Он просто меня заблокировал. К сожалению, архитектор многоквартирного дома спланировал все таким непостижимым образом, что наши двери образовывали прямой угол и в дополнение обе закрывались внутрь этого угла.

Зашуршал лифт на этаже, и эхо разнесло по парадной стук женских каблуков.

– Рома? – у незнакомки был приятный тембр.

– Ща, – отозвался обладатель обнаженного торса. – Я не оделся.

Я постаралась сдержать усмешку. Зеленые глаза сощурились и вновь взялись оценивающе меня изучать.

– Простите, еще раз, – тихо напомнила я. – Позвольте, я закрою дверь, вы выйдете или войдете – как угодно. А после я заберу свою посылку.

Может, ему с самого начала нужно было все этапы расписать. Так лучше поймет.

– Это кто? – на этот раз снаружи прозвучал мягкий баритон. Так значит, его гостья не одна. Я почувствовала, как к коже приливает жар. Я почему-то подумала… Ох, что я подумала? Сколько раз сама себе обещала не судить поспешно, и вот.

– Ага, – будто на мои мысли ответил Роман, еще больше меня смутив. Но, кажется, его реплика все же относилась к моим словам.

Сосед еще раз сверкнул на меня своими невероятными глазами и прикрыл дверь. Я ретировалась с такой скоростью, на какую только была способна. Должно быть, самая неловкая ситуация в моей жизни!

Щелчок входного замка немного успокоил нервы. Я прижалась спиной к холодному металлу и облегченно выдохнула, одновременно прислушиваясь к происходящему снаружи. Стоило голосам стихнуть, я крадучись, стараясь производить как можно меньше шума, выбралась в коридор и забрала, наконец, бабушкин подарок. А потом торжественно поклялась сама себе, что Кики никогда не узнает о том ужасе, который пережила ее внучка ради несравненной Мирты.

Я осторожно водрузила коробку на кухонный стол, принесла из комнаты нож для бумаги и вскрыла посылку. Очаровательное утонченное создание с вьющимися каштановыми волосами взглянуло на меня из-под белой вуали. Элегантная шляпка, платье и босоножки в тон, жемчужная нить на шее – да, она была великолепна.

– Мирта, вы произведете фурор на предстоящем торжестве. – Улыбнулась я коллекционной куколке. – Теперь нам предстоит вас упаковать. Вы не возражаете?

Выражение лица Мирты не изменилось. Я улыбнулась ей.

– Возможно, вы не говорите по-русски, но уверяю вас, Кики вполне прилично знает итальянский. Думаю, вы поладите. Впрочем, если вы знаете французский или, быть может, английский, то и мы с вами могли бы сейчас беседовать. Desole, je ne parle pas Italien. – Я чуть помолчала, ожидая ответной вежливости, но, само собой, ничего не услышала. – Non. А Кики уверяет, что вы все с ней разговариваете. Пожилая леди с коллекцией кукол и кошкой по кличке Фифи – какое клише.

Я убрала остатки упаковочной бумаги и пенопласта обратно в коробку и усадила леди на заранее купленную подставку.

– Вам должно быть впору. – Я накрыла ее прозрачным куполом и отошла от стола, оценивая цветовую гамму. – Знаете, Мирта, ваш великолепный туалет и восхитительные голубые глаза спасут меня от общения с несколькими молодыми людьми.

Удовлетворенная результатом своих трудов, я подхватила коробку, нож и устроилась на полу. Процесс сортировки мусора занимал некоторое время.

– Да-да, вы не ослышались. Возмутительно, правда? В моей жизни есть очаровательный мужчина по имени Кирилл, но нет, мне снова и снова приходится отклонять настоятельные рекомендации «обратить внимание на достойных». Достойных… – Я встрепенулась и выглянула из-за края стола на свою собеседницу. – Мирта! Только вслушайтесь в это чудовищное «достойных». Ведь, речь идет вовсе не о личных качествах человека. Non. Речь о его происхождении!

Я вздохнула и вернулась к своему занятию.

– Не хочу сказать, будто вышеупомянутые молодые люди глупы или недостойны, вовсе нет, но мы все же не в начале двадцатого века живем. Согласитесь. О, Мирта, какое счастье, что мама давала мне полную свободу выбора всегда и во всем! Это так разумно и любезно с ее стороны. О Кики, увы, такого не сказать. Если бы папа` не обладал таким влиянием на нее, она до сих пор бы на полном серьезе обсуждала ту непостижимую помолвку.

Я вновь выглянула на Мирту.

– Представляете, – начала заговорщически шептать я, словно бабушка волшебным образом могла бы меня сейчас услышать, – двадцать три года назад у нее была договоренность с некоей мадам относительно годовалого внука мадам и новорожденной меня. Ужас! Папа` проблему решил сразу, но Кики до сих пор не оставила попыток определить меня под сень какого-нибудь мощного, ветвистого семейства.

В дверь постучали.

Я вскочила с пола и побежала открывать. Вета буквально вчера намекала на некий сюрприз, который мне собирался сделать Кирилл в связи с началом самостоятельной жизни. Это было бы так волнительно и в то же время очаровательно и романтично. Он такой милый, такой тонкочувствующий человек. Даже Лисавета это теперь отмечала частенько, хотя изначально она считала его грубияном и разделяла точку зрения Кики. Вета из всех троих внучек единственная была похожа на бабушку не только внешне. Было у них в характерах что-то схожее.

Я быстро расправила халат и распахнула входную дверь. На меня взглянули насмешливые зеленые глаза. От неожиданности я замерла и уставилась на этот завораживающий оттенок темного лесного мха.

– Привет, – небрежно и как-то мягко произнес сосед, а после приподнял правый уголок губ в такой же небрежной полуулыбке.

Я, как совершеннейшая дурочка, послушно опустила взгляд на его губы и почувствовала себя очень женственной, чрезмерно обнаженной и возмутительно возбужденной. Прямо как во время чтения этой женской эротики про хоккеистов и рок-звезд, где на обложке всегда есть глянцевый парень с мышцами и тату.

– Ой? – переспросил сосед.

Я метнулась взглядом к его глазам. Вслух произнесла? Я могла! Боже! Я когда пугаюсь или теряюсь, так делаю, шепотом или беззвучно.

Он хрипловато рассмеялся. От его тембра у меня мурашки по телу бежали, и сердце билось учащенно.

Неужели так бывает? Зачем я подшучивала над этими героинями, которые истекали сладкой патокой, завидев свой гормональный идеал? «Так не бывает!» – горячо доказывала я Марку, а тот только отшучивался, мол, у каждой женщины где-то ходит криптонит, у большинства не один. Этот, видимо, мой. Он существует! Женщина реально может так реагировать на совершенно незнакомого мужчину: ослепляющая вспышка в голове, полной размышлений, ядерный гриб, и все, и тишина. Одни инстинкты суетятся в чистом поле.

– Держи. – Сосед кивком указал куда-то вниз.

Я опустила взгляд, при этом не сумев не залюбоваться на вырез его белого, не особо скрывающего очертания фигуры, лонгслива. Одной рукой сосед протягивал мне чашку ароматного кофе с густой сливочной пенкой сверху, во второй он держал военную британку цвета хаки. Однотонную, совершенно точно подчеркивающую невероятный цвет его глаз. А еще на нем были светлые джинсы, ремень с массивной пряжкой выделялся под белой тканью лонгслива, и еще выделялась молния… То есть ого! То есть я нисколько не сужу о мужчинах по их… Не судила… Не смотрела… Не обращала внимания… Ой!

Он снова тихо рассмеялся.

Я как ошпаренная схватила чашку и глупо на нее уставилась, потом подняла удивленный взгляд на его лицо.

– Тебе понравился запах моего кофе, – он вновь продемонстрировал свою сексуальную ухмылку. Потом вдруг поднял освободившуюся руку к голове, отсалютовал так, словно мы не в питерской парадной стоим, а в каком-то голливудском кино снимаемся, и спокойно пошел к лифту. Что у меня рот приоткрыт в немом междометии «а», я осознала только несколько секунд спустя.

Глава вторая, трагичная

Lookin' like a tramp, like a video vamp

Demolition woman, can I be your man?..

Я закрыла дверь, прижалась к ней спиной и глупо уставилась на чашку, вернее на стакан, большой и почему-то желтый. Из-под моих пальцев выглядывала надпись. Я приподняла стакан, перехватила его удобнее и прочла «Fuck me, baby». Воздух с шипением покинул легкие.

Что мне сделать?! Это… Это… Приглашение? Просьба?

Нет! Определенно, нет! Для верности я отрицательно помотала головой. Человек совершенно определенно чисто случайно выбрал стакан или же, возможно, это была самая приличная надпись на его посуде. Да, может, он вообще не читал, что написано! Ну, не способен мужчина так откровенно, нагло и фамильярно предложить заняться с ним… сексом – я с трудом проговорила про себя это слово в отношении соседа – малознакомой девушке!

Или не заняться?

Я испуганно встрепенулась, ощутив прилив острого желания. Если быть более точной, то не заняться с ним сексом, а тр****ть его. Две формулировки вдруг почувствовались, как вещи разные. Я еще раз потрясла головой, на этот раз с целью разогнать странные мысли и эмоции. Боже! О чем я подумала? Это всего лишь чашка кофе и всего лишь мое глупое физическое влечение к незнакомому мужчине! И что я про себя произнесла? Если бы Кики или папа`, или мама` узнали, что я могу воспользоваться словом «тр****ть», был бы долгий разговор по душам. Да Марк до конца жизни надо мной бы подшучивал!

Нет-нет! Я что-то насочиняла, причем на пустом месте. Слишком долго не видела Кирилла. Мне нужно к нему, и пусть он рассердится, что я отвлеку его от кандидатской, что, возможно, испорчу некий сюрприз. Мне нужно разогнать этот дикий необъяснимый дурман!

Я бегом промчалась на кухню. Хотела с размаху поставить стакан на столешницу, но в последний момент передумала и очень осторожно опустила его рядом с Миртой. Это же, вроде как, подарок и жест внимания. Нельзя быть такой грубиянкой только потому, что запуталась в собственной реакции на человека, сделавшего его.

– Мирта, я оставлю это тут. Прошу вас, не поймите меня превратно, я всего лишь проявляю вежливость в отношении малознакомого человека.

Чистые глаза Мирты смотрели на меня бестолково и доверчиво. Мучимая странным ощущением, словно обманула собеседницу и саму себя, я отправилась к гардеробу.

До квартиры Кирилла добираться было не меньше часа, и весь час я нервно стучала пальцами по рулю, пытаясь выкинуть из головы образ белых букв на желтом фоне. На мне был идеальный, новый кружевной комплект нежно-фиалкового оттенка, облегающее платье стрейч с рукавом три четверти, классические черные стилеты и конечно длинный плащ в тон, но я не ощущала совершенно никакого трепета или возбуждения, и не чувствовала себя сексуальной. Правая бретелька спадала, ногу дважды свело судорогой на педали, а еще меня подрезал местами проржавевший продукт отечественного автопрома девяностых, из открытой форточки которого торчала рука с сигаретой. Возможно, у человека именно в этот момент одновременно отказали габариты, поворотники и тормоза, но несколько нецензурных слов у меня все же вырвалось, и это окончательно испортило настроение.

Стоя в лифте, я старательно перебирала в памяти понравившиеся сцены секса из книг и кино, но, как назло, отчего-то в каждой картинке вместо Кирилла возникал сосед, точнее его потрясающее тело. И я почему-то никак не могла оживить перед внутренним взором своего обнаженного парня! Просто не помнила подробности. Да, симпатичный, милый, стройный, родинки на плечах, совсем не волосатый, в сравнении с соседом, и, в общем, все, без деталей. Как так?

Когда двери лифта открылись, я поняла, что по настоящему знаю одну подробность: меня раздражает запах стирального порошка, которым пользуется Кирилл. Я вышла и прижалась спиной к стене, стараясь взять себя в руки и осмыслить произошедшее. Это все? Это все мои чувства? Дверь квартиры моего возлюбленного находилась всего в нескольких шагах от меня, а я стояла и никак не могла понять, что же мне делать. В конце концов, решила сначала привести эмоции в равновесие, а уж потом показываться на глаза Кириллу – неплохой ведь план. Несколько минут глубокого ровного дыхания помогали мне с гневом, помогут и с раздраем.

Неожиданно двери лифта открылись, заставив меня вздрогнуть, оттуда вышел высокий симпатичный мужчина, а следом за ним невысокая блондинка с ярко-алыми губами.

– Девушка, вы в порядке? – спохватился незнакомец, с тревогой взглянув на мое лицо, очевидно чересчур бледное в этот момент.

– Да, – поспешила успокоить его я и улыбнулась, – все хорошо. Благодарю. Просто не выспалась.

– А-а-а, – понимающе протянул незнакомец и улыбнулся в ответ.

Блондинка, меж тем, не обращая никакого внимания на нас, прошла в конец коридора и позвонила в дверь Бориса Петровича, очаровательного пожилого господина, с которым мне довелось несколько раз пообщаться. Одна из внучек, должно быть. У него их две.

– Мне пора, – я вежливо кивнула доброму человеку и скользнула в закрывающиеся двери лифта. От моего маневра они снова раскрылись – я испытала страшную досаду, так хотелось убежать. Но нет, даже после того, как я несколько раз нажала кнопку, проклятая машина не спешила реагировать. А потом я услышала голос Кирилла.

– Привет, – сказал он.

Я испуганно вскинула голову, но никого не увидела. Немного растерянная от такой странности, я выглянула в коридор и увидела, как внимательный к чужому самочувствию незнакомец целует моего парня прямо в губы. И совсем не так, как добрые друзья в старом советском кино. То есть, я хочу сказать, он прижимал Кирилла к себе, ладонью придерживал его затылок и цело… Нет, даже не целовал, а почти занимался с ним сексом. Он раз за разом засовывал язык ему в рот, отчего у мое… не моего парня явно подкашивались колени. Кирилл дрожал и изнемогал.

– Б****, – очень тихо сказала я, но вовсе не потому, что стала участницей дешевой драмы, а потому, что банально возбудилась. Я – чудовище! Мне парень изменил, а я думаю о двух вещах: первое – я его точно не люблю и не хочу, второе – было ужасно любопытно увидеть продолжение. А еще я второй раз за вечер материлась.

К несчастью, эхо меня выдало.

– О боже, – только и смог проговорить Кирилл, оторвавшись от своего страстного возлюбленного, – к слову, это было мое восклицание, над которым он иногда подшучивал. Они оба уставились на меня испуганными глазами.

– П-пойду, пожалуй, – проговорила я так, чтобы точно услышали, и метнулась обратно в лифт, тем более двери опять сделали неудачную попытку закрыться.

– Стой, – голос Кирилла звучал немного отчаянно. Он забежал следом и встал напротив меня, загородив выход.

– К… – Я запнулась. – Извини, я не хотела…

Он выглядел таким несчастным, таким виноватым и явно пытался хоть что-то произнести, но выходило только открывать и закрывать рот.

– Я, – наконец выдавил он и замолк.

– Это давно? – Первый шок отступил, и я решила немного помочь ему. В конце концов, он не заслужил остаться вот так брошенным без возможности объясниться. При этом интонацию постаралась сделать максимально вежливой и заинтересованной.

– Нь, – он отрицательно покачал головой. – Нет.

Двери лифта все же соизволили закрыться, и мы поехали на первый этаж.

Что еще спросить, я не придумала, а молчать было страшно, поэтому я сказала первое, что пришло в голову.

– Он кажется милым парнем.

– Неделю, – почти одновременно со мной закончил предыдущую мысль Кирилл. – Я не…

У него явно кончился воздух. трямм

– Я не… – И снова.

– Ты не знал? – постаралась угадать я его фразу.

Кирилл кивнул. Воцарилось молчание, и оно, как я и предполагала, действовало угнетающе.

– Ну, он кажется влюбленным. – Быть тактичной и вежливой у меня всегда выходило неплохо.

– Думаешь? – Кирилл подался мне навстречу, а взгляд его наполнился надеждой, но тут он вспомнил, с кем разговаривает. – Ой.

– Да-да, – я усердно закивала головой. – И ты тоже. Тебе надо к нему. Точно.

Для верности я указала на панель с кнопками.

– А мне пора к машине. – Я прижалась к стене и начала осторожно обходить бывшего возлюбленного.

– Да, – он отскочил в сторону, освобождая мне путь к дверям. Лифт как раз замер, доехав-таки до первого этажа. – Прости.

В его глазах было столько вины и боли.

– Нет, ну что ты! – Я взмахнула рукой и вдруг в порыве искреннего желания помочь выдала. – Вообще, я сюда добиралась поговорить, что как-то, кажется, у нас не особо складывается… Обсудить, в общем. В коридоре, даже стояла, успокаивалась, смелости набиралась, а потом струсила. Ну, и вот.

Я ободряюще улыбнулась, отчего Кирилл по непонятной причине стал выглядеть еще более виноватым.

– А он… Твой парень, – поправка мне самой казалось странной, но, в целом, логичной, – правда, очень милый.

Двери открылись, я пробормотала «пока» и пулей вылетела из кабины.

Глава третья, возмутительная

Take a bottle, shake it up

Break the bubble, break it up …

В расстроенных чувствах я грохнула входной дверью так, что звук, должно быть, на два этажа вниз ушел, и мне не было стыдно. Сбросила туфли и вовсе не потрудилась убрать их в шкаф или поставить ровно, оставила на коврике как есть. А бутылку с вином открыла на кухне прямо в верхней одежде. Вот. И налила я вино себе, не наклоняя бокал. И подставку брать не стала. И плащ скинула прямо на стул.

Подхватила пузатого стеклянного друга, показала бестолковой Мирте язык и ушла в гостиную. Желтый стакан решила игнорировать, он мне всю реальность перевернул с ног на голову!

Проигрыватель пластинок приветливо подмигнул зеленым глазом. Я пролистала альбомы, нашла двадцать четыре каприса Паганини и в предвкушении опустила иглу на дорожку. Рваные и плавные, яркие стоны скрипки наполнили комнату, когда я прибавила громкость.

Кто может выразить лучше бушующие душевные страсти, чем два великих мастера? Рука Перлмана создавала неповторимое звучание. Прижав бокал к груди, и прикрыв глаза, я кружила по гостиной, размышляя о невозможности своего бытия. Я слышала бушующее море, шторм рвал небеса, разбивал о прибрежные скалы корабли, морская пена смешивалась с ледяным дождем, города накрывали черные волны… А потом вдруг все прекращалось, и выходило солнце, бесконечно ласковое, теплое и яркое – торжественный летний день. И корабли под полными парусами уходили вдаль парадным строем. Но снова налетал ветер, сначала совсем легкий, веселый, игривый…

Сквозь трель ветра проник низкий утробный гул тяжелых ударов в дверь. Я резко остановилась, поставила бокал на книжную полку, прямо рядом с собранием сочинений Некрасова – Кики бы это повергло в ужас – и побежала открывать.

На пороге стоял он, сосед. Я его по рисунку ткани белого лонгслива узнала. Высоты моего роста всегда хватало только на то, чтобы упереться взглядом в грудь этого парня. И в этом не было бы ничего особенного, если бы я каждый раз сама не начинала вести себя странно. Логично было бы поднять голову и вопросительно взглянуть в его пронзительные зеленые глаза, но я отчего-то опустила взгляд вниз и проверила обстановку там. Джинсы были на месте, пряжка ремня тоже, в руках никакой куртки, а ноги босые.

– Мадемуазель, что это? – Говорил он громко, перекрикивая музыку, и, клянусь, обращение «мадемуазель» звучало совсем не уважительно, скорее насмешливо.

Я запрокинула голову.

– Где?

– Играет.

Я сказала беззвучное междометие «а», после добавила:

– Это двадцать второй каприс Паганини.

На краткий, едва уловимый миг, на его губах появилась ухмылка.

– Это не двадцать второй каприз, мадемуазель, это двадцать вторая истерика.

Не знаю почему, ведь все имеют право на свое мнение и вкусы, но его слова привели меня в возмущение.

– Это виртуозная игра на скрипке!

– Струнами по полу, – гавкнул недовольно этот парень, и по-хозяйски, словно ему кто-то дозволял, подвинул меня рукой в сторону. – Отойди. Ты не умеешь правильно напиваться. Будем учиться, иначе через пару часов весь дом возненавидит интеллигентную мадемуазель.

«Ты»? Почему он обращается ко мне на «ты»? Совершенно обескураженная я наблюдала, как он прошел мимо меня в мою квартиру и направился прямо в гостиную. Спохватившись, я побежала следом.

– Вы что себе позволяете?

Он молча снял иглу с пластинки и остановил диск, потом выпрямился и нарочито медленно огляделся, кажется, ни одной детали не упустил. Лицо его при этом оставалось совершенно непроницаемо. Мне стало немного стыдно за бокал мерло на книжной полке, за туфли и совсем чуть-чуть за плащ на кухне. В конце он сосредоточил внимание на мне и детально изучил внешность.

– Парень бросил?

В воцарившейся тишине вопрос прозвучал как пощечина, хоть и задан был тихим, почти ласковым тоном.

Я инстинктивно вздернула подбородок в ответ на столь вопиющую бестактность.

– Значит, да, – кивнул он.

– Нет. – Я сцепила пальцы рук перед собой и выпрямила спину.

Темно-русая бровь ушла вверх.

– Изменил?

– Это вас не касается!

– С подругой?

Я позволила себе сказать небрежное «хм».

– Не с подругой, – невозможный собеседник на секунду прищурился. – Интересная мимика.

Что?!

– Ты не из-за измены расстроена. – В зеленых глазах горел азарт. Он расставил ноги на ширину плеч и скрестил на груди руки. – Из-за чего так буянит мадемуазель?

Почему он постоянно произносит «мадемуазель» с издевкой?

– Ты что, идиота прям в постели застукала?

Память мгновенно подбросила мне видение Кирилла, переполненного жаждой… Жаждой подчиняться тому парню. Кирилл был такой податливый и послушный, такой… От нахлынувших неправильных эмоций я резко вдохнула и отогнала прочь бесполезные воспоминания.

– Мадемуазель, – нараспев протянул сосед. Я хотела, чтобы было без издевки? Получила. Только новые интонации были еще хуже прежних! – Жди тут.

– Что? – от неожиданности я растеряла все свое возмущение. – Чего ждать?

– Меня. – Он уверенным широким шагом направился к выходу.

– Зачем?

– За виски и нормальной музыкой.

Н… Нет. Я не это спрашивала. Я замерла и почему-то, в самом деле, стала ждать, пока этот чудаковатый парень вернется. Правда, через минуту одолело страшное любопытство, что же он там такое выдумал, поэтому я вышла на цыпочках в коридор и, обхватив себя за плечи руками, осторожно выглянула за дверь. В его квартире стояла тишина.

– Эй? Простите… – Благоразумно было бы сказать ему «нет» и дверь закрыть. В конце концов, он случайный знакомый, а я одинокая девушка – элементарные правила безопасности. Эхо разнесло мои слова по коридору.

Он появился неожиданно, вышел из-за шкафа. В руках держал бутылку с янтарной жидкостью и два прозрачных широких стакана, под мышкой была зажата белая глянцевая коробка. Не говоря ни слова, он прошел мимо меня.

– Простите? – еще раз уточнила я.

– Прощаю! – донеслось из моей гостиной. – Двери закрой.

– Что? – Я выглянула на него из-за угла.

Он стоял спиной ко мне возле стеллажа с проигрывателем и что-то доставал из своей коробки. Бутылку с посудой он расположил прямо по центру аптекарского столика моей прапрабабушки – у Кики будет удар, если узнает.

– Захлопни мою дверь, потом свою, – как ребенку пояснил нахальный гость, не оборачиваясь.

Я помедлила, пытаясь сообразить, как поступить. В конце концов, решила, что происходящее интереснее одиночества и не настолько опасно.

Когда вернулась обратно, сосед уже установил черный матовый параллелепипед неизвестного назначения и происхождения, включил его в розетку и зачем-то соединил с теликом на стене. После еще нескольких манипуляций, параллелепипед засиял фиолетово-лиловым цветом и заговорил приятным женским голосом. Уверил, что его зовут «Алиса».

– Почта на Яндексе есть? – спросил меня сосед.

Я утвердительно кивнула.

– Молодец, мадемуазель, тащи смартфон.

– Зачем?

– За музыкой.

Да я ведь не это спрашивала! Внутри все кипело, но почему-то пошла на кухню, достала из кармана плаща смартфон и принесла его в гостиную.

– Android, отлично, – обрадовался странный человек. – Play Market открывай.

Дальше в том же духе. Он отдавал команды, я исполняла, и при этом не понимала причину своего послушания.

– Так лучше, – подытожил он, когда комнату наполнила спокойная плавная мелодия, что по версии Алисы относилась к фоновой музыке.

– Где мне теперь это купить? – Я подошла к «умной» колонке поближе и опасливо ее оглядела.

– Зачем тебе вторая?

Я резко развернулась и растерянно уставилась на затылок соседа. Он стоял ко мне спиной, виски разливал.

– Не смотри так, мадемуазель. Считай это моим вкладом в мое спокойствие.

Откуда он знает, что я смотрю?

– Тебе сообщение пришло, – он поднял со столика смартфон вместе со стаканом, развернулся, но, прежде чем протянуть его мне, взглянул на экран и вдруг встрепенулся, нахмурился озадаченно, поднес смартфон поближе к лицу. А дальше темно-русые брови искренне уехали высоко вверх. – Тебя зовут Нана?!

– Ивонн, – поправила я, инстинктивно выпрямив спину. – Нана – это для семьи и друзей.

– И бывших парней, – усмехнулся сосед, вгоняя меня в краску.

Пронзительные глаза цвета мха вновь принялись оценивающе меня изучать. Я ощущала себя кроликом перед удавом, но, несмотря на странное чувство, решительно шагнула к возмутительному дарителю колонок и забрала из его руки свой смартфон.

– Мадемуазель Нана, – медленно, смакуя, произнес он, глядя на меня сверху вниз.

– Да? – осторожно ответила я. Само собой, понимала, что он вовсе не обращается ко мне, а вкладывает некий скрытый смысл в звучание моего имени, но как-то отреагировать показалось наилучшим вариантом.

Кто ему дал право называть меня Нана? Мое пояснение про Ивонн явно пропустил мимо ушей.

Его зеленые глаза лукаво сощурились, а на губах появилась кривая ухмылка. Медленно, плавно, словно хищник, он сделал шаг навстречу, потом еще один, вынуждая меня отступать. И еще. У меня дыхание сбилось. Почему я не сопротивлялась? Почему думала о его губах, о его теле? Краем глаза зацепила, как он поставил стакан с виски на стеллаж, рядом с проигрывателем, туда же отправил мой смартфон, забрав из руки, и все. Больше отступать мне было некуда. Я уперлась спиной в стену.

– Нана, – шепотом повторил он, неотрывно глядя на мои губы, и ухмылка превратилась в полноценную улыбку. – Знаешь, Нана, ты – самое развратное создание, которое я встречал.

Я?! Сказать, что я удивилась, – ничего не сказать! Думаю, крайнее возмущение отразилось на моем лице, поскольку он рассмеялся. Хрипловато и мягко рассмеялся, окончательно подавив во мне всякие попытки к сопротивлению.

– Нана, – он будто заклинание произносил, так интимно, ласково, склонился чуть ниже при этом. – Звучит так же развратно. Тебе подходит.

Глупое детское прозвище от родителей?

– Что он сделал, Нана? Что ты увидела там?

Я почувствовала дыхание виски на своих губах, дурманящий запах этого парня окутывал меня. Его зеленые глаза потемнели от расширившихся зрачков.

– Хочешь, чтобы я ушел? – неожиданно спросил он. – Скажи «да», и я уйду.

Я резко набрала воздух в грудь, собираясь произнести решительное «да», но лишь вдохнула непередаваемый, сводящий с ума аромат глубже, и голова немного закружилась, отбивая всякое желание говорить, тем более отказывать. Он опьянял. Буквально. Так бывает?

– Тогда скажи мне, что тебе так запало?

Мне… Я… Что сделало?

– Он целовал… – С ужасом и каким-то диким азартом, адреналином, поняла, что на самом деле отвечаю на вопрос! – Его целовал другой мужчина. И мне понравилось наблюдать.

– Чем понравилось? – Мой собеседник не отстранился, даже в лице не изменился. Только уголок его губ едва заметно дернулся.

– Он подчинялся, – выдала я, сама поразившись, что знаю причину своих эмоций.

– А тебе он не подчинялся? – Темная бровь насмешливо приподнялась. – Или для мадемуазель Нана это слишком неприлично?

Он неправильно подобрал падеж к моему имени, но меня это ни капли не волновало. Я думала только о том, что мне плевать на Кирилла и его любовника, зато не плевать на парня прямо передо мной.

Его губы почти коснулись моих.

– А если мы опустим «мадемуазель» и оставим только «Нана»?.. Что бы Нана сделала со мной?

Я снова задохнулась от его наглости и откровенной сексуальности.

– Поиграй со мной, Нана. – Он взял меня за талию, развернул и прижал к себе спиной. Теперь его дыхание касалось моей шеи. Я ощущала его тепло, его пах упирался мне… Ого! Как… Так много?

Он чуть переступил, потянув меня с собой, и вскоре опирался спиной о стену, а я все так же была прижата к нему.

– Ты хочешь поднять юбку, Нана? – Его зубы осторожно прикусили мочку моего уха. Я непроизвольно выгнулась, мурашки пробежали по одной половине тела.

Медленно, слушая его дыхание, я собрала ткань платья на бедрах и потянула вверх. Чем выше оказывался подол, тем глубже и прерывистее он дышал, тем сильнее прижимался ко мне.

– Нана, – невнятно прошептал он, когда показалась узкая полоска моих кружевных трусиков. Его руки сильнее сжали мою талию, но с места не сдвинулись.

Я скользнула правой ладонью между своих ног, приподняла шелковую ткань и немного отодвинула ее. Собственное возмутительное поведение сделало меня такой влажной и такой чувствительной.

– Нана, – хрипло простонал мой грех мне в шею. Он наблюдал, и это только заводило сильнее.

Я начала двигать пальцами, остро ощущая себя неправильной – и это было так… правильно.

– Позови меня, – прошептал он – почти мольба. – Пожалуйста.

– Рома, – выдохнула я, а после стала в такт своим же движениям тереться попой о его пах. В какой-то момент одна его рука отпустила мою талию, и он чуть отодвинулся от меня, а затем снова прижался и обнял, и я ощутила всю длину его члена под тканью джинсов.

Он целовал меня в шею и бесконечно повторял «Нана», а я ласкала себя и сходила с ума от чувства власти над ним. Он был таким большим, таким сладким. Чем ближе я была к оргазму, тем безумнее он становился. Его дыхание и шепот. Его запах. Этот парень был потрясающим и принадлежал мне. Он хотел принадлежать мне.

– Рома, – я запрокинула голову.

И кончил вместе со мной. Я слышала это так же ясно, как каждое его слово до этого.

А потом у него вырвалось потрясенное:

– Черт, Нана…

Не поднимая головы с его груди, я лениво и, кажется, самодовольно улыбнулась. Ладно, возможно, я, действительно, самое развратное создание, что ему довелось встретить. И мне совершенно не стыдно. Какой ужас. Я ужасна.

В дверь позвонили.

Глава четвертая, неприличная

You got the peaches, I got the cream

Sweet to taste, saccharine…

Я вздрогнула и подняла голову.

– Ты кого-то ждешь? – прошептал Рома.

– Нет, – так же шепотом ответила я.

Попыталась сделать шаг в сторону прихожей, но мужские руки на моей талии не позволили отстраниться.

– Я тебя не отпускал.

Я заметила.

Снова раздался звонок.

– У тебя есть еще мужчины, Нана?

Что?!

– Нет! – возмущенно прошипела я. – Отпусти.

Я попыталась расправить юбку, но Рома – немного сложно давалось называть сексуальное божество из женских книг и журналов по имени – подхватил подол правой рукой и снова поднял.

– Заплати, – он сказал это вслух, с ласковой насмешкой, и снова поцеловал в шею. – Я хочу их.

Я проследила за его взглядом и сообразила, что он говорит о моем белье.

– Зачем?

– Они будут лежать в моем кармане, когда я завтра с утра пойду на работу. – Его дыхание щекотало мне шею, а губы то и дело прикасались к коже. – Буду снова и снова чувствовать тебя в них. А ты все это время будешь знать, где они и для чего.

Человек за дверью начал нервничать: трель звонка стала длиннее.

Я скользнула руками под юбку, задрав ее выше бедер, подцепила пальцами трусики и стянула их с себя. Момент, когда я наклонилась вперед, чтобы окончательно снять их с ног, должно быть стал самым эротичным в моей жизни, еще более эротичным, чем фроттеризм только что.

Выпрямившись, я расправила юбку, развернулась в руках Ромы – это все он мне позволил – и подала ему желаемую оплату. Он забрал мое белье и склонился к моим губам.

– Я подожду тут.

– Что?

– Могу с тобой пойти открыть.

– Нет!

Новый пронзительный зов звонка заставил оторваться от этого чарующего парня и бежать к двери. С той стороны, напротив глазка нервничала Вета.

– О боже! – прошептала я и помчалась обратно в гостиную.

Рома меня ожидал со стаканом виски все у той же стены и очень удивился, когда я вдруг подскочила к нему, схватила за руку и потянула в спальню. Его брови изобразили иронию.

– Уже? Сразу к четвертой базе? Я еще на первой не был.

Чего?

– Тихо, – скомандовала я. – Это моя сестра, двоюродная.

– Мадемуазель меня стесняется? Я испорчу ее репутацию?

Не без труда я затолкала его в свою комнату и усадила на кровать.

– Кем ты меня считаешь?! Просто она ужасная болтушка. Я ненавижу, когда в мою жизнь вмешиваются. Узнает она – узнает Кики. Узнает Кики – узнает папа`, мама`…

Рома усмехнулся:

– Папа`? Мама`?

– Да! – Кажется, от волнения я начала говорить в голос. – И Марк, и Додо, и все-все…

– Так, стоп, – он поднял руку. – Марк – это…

– Брат, – подсказала я.

Рома понимающе кивнул, даже как-то немного театрально это сделал.

– А Додо – это как пицца?

Что? От бессилия я зарычала, развернулась, выскочила из комнаты, прикрыв за собой дверь, и побежала навстречу неизбежности.

Вета стояла на пороге, скрестив на груди руки, и недовольно сжимала губы.

– Я в порядке. Не нужно меня опекать, – как можно спокойнее проговорила я. – От кого из двоих Кирилл тебя вытащил?

Она сердито фыркнула и протиснулась мимо меня в квартиру.

Что за вечер такой? Почему все без спроса проходят?

– Ты не в порядке, – Лиса подцепила мыском кроссовка мои стилеты на коврике. – Это что, Энигма?

Она приподняла голову, прислушиваясь, а после пошла на звук.

– С каких пор ты слушаешь Энигму?

– Это не я. Это плейлист на Яндекс-Музыке. – Я засеменила следом. – Слушай, могу я просто побыть одна?

– Виски?! – Вета озадаченно оглядела Алису и с ужасом уставилась на бутылку. На мое счастье, стакан рядом стоял только один. Я схватила сестру за плечи и развернула к себе лицом, пока она не увидела книжный шкаф, где отливало рубином мерло.

– Послушай, я хочу побыть одна…

– Jamais de la vie! C’est impossible! – Она вывернулась из моих рук и возмущенно засопела. В такие моменты фальшивой экспрессии она походила на бабушку больше всего.

Мне захотелось закатить глаза, как это часто случалось, но опуститься до грубости я пока была не готова.

– Лиси, не разыгрывай драму.

– Нана, не разыгрывай кремень. Я не верю, что ты шла к Кириллу сегодня, чтобы расстаться. Ты ведь его обожаешь! Да, у тебя ушло не меньше месяца на то, чтобы заставить Кики не фыркать презрительно на его неуместные реплики в диалогах. И что это за пятна? – Она указала на мое платье.

Я опустила взгляд и постаралась скрыть нахлынувшее смущение. Сосредоточенно потерла беловатый налет на юбке в нескольких местах. Стало заметно лучше.

– Разбросанные туфли, виски, да еще на столике прапрабабушки, без подставки, пятна на платье! Ma chérie, тебе необходимо развеяться! Идем! – Она взяла меня за запястье и потянула в прихожую.

Я попыталась было спорить, но только спровоцировала сестру на еще более активные действия. И в итоге, около десяти минут спустя, шла по улице в кроссовках, в куртке, и с диким ощущением беззащитной возбуждающей обнаженности, поскольку нижнюю часть комплекта белья я отдала одному возмутительному парню, а отлучиться на минуту, оставив Вету наедине с уликами в комнатах, не решилась.

– Что он тебе рассказал? – Перебила я монолог сестры на тему пользы прогулок на свежем воздухе после сложных эмоциональных перегрузок.

– Ничего, сказал вот эту ерунду, будто бы ты ехала к нему со сложным разговором о ваших распадающихся отношениях, а потом вы поругались.

Поругались?

– Мы не поругались! – возмутилась я. – Что за чушь? Мы расстались, вот и все.

Вета всплеснула руками.

– А откуда виски?

Двое парней, шедших навстречу, проявили недвусмысленный интерес к нашей паре. Лиси смерила их царственным и одновременно игривым взглядом – мастер своего амплуа. В ней этот дух коллекционера жил с самого детства. Помню, еще в младших классах она умудрялась притягивать к себе мальчишек. С возрастом мужчины стали ее страстью. А я отчего-то совсем не к месту вспомнила фразу «Черт, Нана…» и интонацию, с которой она была сказана. Волна жара прошла по телу, и к без того не проходящему возбуждению добавилась еще жажда вернуться и продолжить общение с потрясающим соседом.

– Послушай, ты же видишь у меня с косметикой все отлично на лице. Ни одной слезинки не проронила. Я просто отдыхала в одиночестве!

– У тебя волосы в беспорядке. Немного, но заметно, – прокомментировала Вета, когда ребята прошли мимо.

Я поспешно подняла руки и поправила выбившиеся из пучка пряди. Пару шпилек потеряла точно.

– Я же не рассчитывала на компанию или гостей.

– Ой-ой, – передразнила она. – Ты просто физически по доброй воле не смогла бы расстаться с парнем перед днем рождения Кики. Ты же не выносишь ее попытки сделать из тебя «товар».

Я раздраженно выдохнула:

– Что ты хочешь услышать? Скажи конкретно, и закончим с этой нелепой прогулкой.

Вета скрестила руки на груди и сердито поджала губы.

– Что с тобой все в порядке.

– Со мной все в порядке.

– А откуда тогда виски и все эти разбросанные вещи, и пятна, и прическа?!

Я начала не на шутку злиться.

– Почему я должна быть все время правильной? И меня бесил запах Кирилла! Что это за порошок вообще?!

Вета дернула носом.

– Не знаю, но мне тоже не очень. Так ты серьезно?

Я зарычала вслух, чего себе ни разу в жизни не позволяла. Впрочем, сегодня это уже во второй раз.

– Конечно!

Вета остановилась и оценивающе меня оглядела.

– Ты что, бунтовать собралась?

Я ответила ей тем же взглядом.

– Нет. Но, чтоб ты окончательно отстала, признаюсь, секс тоже был так себе.

Совсем так себе, если уж быть до конца честной с самой собой. Больше себя убеждала, чтоб оправдать выбор, и наперекор Кики шла.

Вета удивленно на меня уставилась.

– Серьезно? Он не похож…

– Я думаю, дело в нашей несовместимости, – поспешила я прервать рассуждения сестры на тему страстности Кирилла, а еще развернулась и пошла дальше, вынудив Вету не стоять на месте. – Ему просто нужен кто-то другой.

Она догнала меня.

– И тебе?

– О, да! – я кивнула.

– У тебя уже кто-то есть?

– Лиси! – Кажется, лишнего сказала. Теперь, главное, чтобы ищейка след не почуяла. – Я хочу побыть одна. Можно уже? Иди к Сергею обратно.

– Я у Леши, – она чуть дернула носом. – Придется записать, чтоб не забыть потом.

Итак, Сергей снова непредсказуемо сменил планы. Воскресный вечер Вета, как правило, проводила не с Алексеем. Непредсказуемость в мужчинах она относила к негативным чертам характера.

– Просто выбери одного, и все. – Я вздохнула.

– Не могу.

– Тогда познакомь их и уболтай жить втроем. – Я засмеялась. – А я расскажу Кики. Будет весело! Божественная комедия… О-о, Марку понравится!

Вета фыркнула.

– Все! Иди уже! Я вижу, ты точно в порядке. Чушь нести начала под видом юмора.

– Ну, уж нет! Теперь я тебя до машины провожу.

– Я на такси.

– Тогда подожду с тобой, вызывай. – Я понаблюдала, как Вета достала смартфон и открыла приложение. – К слову, у тебя на меня какие планы сейчас были?

– Общие. По ситуации. – Она пожала плечами и ввела адрес. – Думала, в ресторан сходим. Вино и хороший ужин отлично снимают стресс от мужчин. Что будешь делать на дне рождения Кики? Хочешь, подарю сопровождающего?

Вета нахмурилась, глядя на мое лицо, а значит, предложила всерьез. Я отрицательно покачала головой.

– У меня Мирта есть. Кики не вспомнит обо мне всю официальную часть торжества, а неофициальную я пропущу.

– Погоди, – Вета чуть отклонилась. – Та Мирта? Которую бабуля не смогла купить восемь лет назад?

Я кивнула и самодовольно улыбнулась.

– Она самая.

– Как тебе удал… Это гениально! Да, она вообще ни к кому цепляться не будет! – Вета бросилась ко мне с объятиями. – Я тебя обожаю!

Мы засмеялись одновременно, а потом как-то само собой стали вспоминать все многочисленные ситуации, когда нам бы пригодилась вышеупомянутая Мирта и ее глупые пустые глаза. Такими нас и увидел таксист, счастливыми и беззаботными.

Стоило мне захлопнуть заднюю пассажирскую дверь, помахать на прощание сестре и направиться обратно к дому, как нахлынули все пережитые за этот вечер ощущения. Я шла по улице, непривычно обнаженная, и остро это чувствовала. Это было что-то неправильное. Животное. Словно я чрезмерно сексуальная, легкодоступная, завлекающая… Я подумала о ребятах, с которыми только что флиртовала взглядом Вета, и мне стало неприятно. Для них мне не хотелось быть таковой, да, вообще, для кого бы то ни было, кроме одного человека.

Я хотела, чтобы Рома шел рядом и знал, что под платьем я обнажена. И, о боже, если бы он пожелал заняться со мной сексом прямо тут, я бы согласилась, не раздумывая. Не гипотетически, а вполне реально. Фантазия легко ожила перед моими глазами. Что со мной?

Глава пятая, душевная

Do you take sugar? One lump or two?

Он развалился на моем диване, сложив босые ступни на столик прапрабабули, и увлеченно в беззвучном режиме пролистывал мой список сериалов на Netflix. Бутылка виски с моим стаканом своего положения не сменили, ноги Рома тактично разместил рядом. Во всяком случае, я понадеялась, что тактичность в его действиях присутствовала.

– Ну, как? – Глаза цвета мха уставились на меня с каким-то детским любопытством. – Я не спалился?

Боже! Ну, какая тактичность? О чем это я? Да, этот парень столь же нагл, сколь привлекателен!

– Ты что тут делаешь? – Я скрестила руки на груди и сощурилась, глядя на него сверху вниз.

Выражение лица у него не изменилось. Даже бровью не повел.

– Ты ушла. Я запаниковал.

Запаниковал? И поэтому переоделся у себя, а потом вернулся и по-хозяйски расположился в моей гостиной? У меня от возмущения все разумные мысли из головы вылетели:

– У тебя джинсы другие и футболка!

– Белье тоже, – кивнул Рома, словно диалог у нас развивался светский.

Я… Чт…

– Садись, – он похлопал рукой рядом с собой. – Будешь рассказывать, кто ты такая.

У меня вырвалось что-то вроде «ф». Даже не подумаю!

Я обогнула столик, намереваясь все же допить свое вино, но, когда проходила мимо дивана, почувствовала прикосновение теплых пальцев к своему запястью, и в следующее мгновение уже фактически лежала у возмутительного гостя на коленях.

– Привет, – он лучезарно улыбнулся. В уголках его глаз появились очаровательные сеточки морщин.

Я задохнулась. С одной стороны от проявленной фамильярности, с другой стороны от дикого желания, за доли секунды накрывшего с головой, стоило его рукам обхватить мои бедра.

– Так что, Нана? Кто ты такая? – Его ладонь медленно погладила мою ногу. И ткань платья совсем не притупила ощущения от этого прикосновения, скорее наоборот.

Я прерывисто вдохнула, стараясь собраться с мыслями. Ему определенно нравилось произносить мое прозвище, и всегда с этой странной интонацией, от которой не оставалось и намека на детство. Нана в его устах – это что-то эротичное, дикое, завораживающее.

Чтобы выиграть время, я попыталась сесть. Рома помог мне, так что в итоге я опиралась одним плечом о его грудь, наши лица разделяло что-то около десяти сантиметров, и он еще ноги мои в коленях согнул, к себе ближе подтянул.

– Смотри-ка, – он не прекращал улыбаться, – целиком поместилась. Так и думал.

Я заворожено смотрела на его губы, длинные темные ресницы и никак не могла придумать достойный ответ.

– Итак, Нана, – он поднял на меня взгляд. – Что такая девушка как ты делает в семье, где есть папа`, мама`, Марк, Кики и кузина со сплетнями и французским?

Что?

– Нет, Ивонн я там вполне могу себе представить, – продолжил он с усмешкой. – А вот тебя не очень.

О боже! Так он смеется надо мной, и с самого начала подшучивал.

– Я серьезно, – будто мысли мои прочел и вдруг, действительно, перестал улыбаться. Чуть сощурился, внимательно всматриваясь в мое лицо. – Почему Ивонн?

– В честь моей бабушки. Она умерла, когда ма… Ме, – я решила учитывать разницу произношения, – было двадцать.

– А сколько тебе?

– Двадцать три.

Уголок его губ чуть дернулся, но это точно не было насмешкой. Кажется, он так меня изучал, или что-то вроде того.

– Как зовут твою маму?

– Джульетт. – Я немного запнулась, сообразив, что имя, наверное, нужно пояснить, как в русской школе когда-то. В Канаде ничего такого не требовалось. Джульетт, как Джульетт, Нана, как Нана. Никаких вопросов у сверстников не возникало. – Она француженка русского происхождения. Ну, эмигранты семнадцатого.

Произнесла вслух и почувствовала себя так же глупо, как в начальных классах. Не самая моя любимая тема. Но Рома как будто и не заметил мой дискомфорт, и особого любопытства к теме тоже не проявил, кивнул и продолжил:

– А папа?

– Па… Папа, – мне снова пришлось изменить привычное произношение, – русский.

– Как звать?

– Михаил.

– Ивонн Михайловна, значит. – На губах Ромы появилась-таки легкая улыбка, но в ней тоже не было насмешки, только искренняя заинтересованность. – Кто такая Кики? И Додо?

– Дарина – еще одна кузина по папе. Констанция – мама папы. Вообще-то она ужасна. – Мне захотелось сразу предупредить. – Мама` называет ее авторитарной. Но папа` говорит, что она вовсе не авторитарная, а просто «взбалмошная бабка». Это цитата, – поспешно пояснила я и тут же замолкла.

Зачем я рассказываю о своей семье парню, которого знаю один вечер? Еще сутки даже не прошли с момента знакомства!

Рома засмеялся.

– Мне нравится твой папа`.

– Да? – Я слегка озадачилась. Он всерьез поставил ударение на мой манер. Почему?

– Чем ты занимаешься, Нана?

В смысле, где работаю?

– Художественную литературу перевожу. Но несерьезную, – добавила я.

– Несерьезную? – Его ладонь вновь прошлась по моей ноге. Он зацепил подол и медленно потянул его выше, а после запустил руку под юбку. Его прикосновение было таким нежным, таким возмутительным, а кожа такой теплой, что меня накрыл водоворот невероятных по силе эмоций.

– Ой? – Его лицо озарила ласковая улыбка.

Я снова это вслух сказала.

– Так что именно ты переводишь?

– Бульварные романы.

В качестве реакции у него получилось загадочное «хм». Я ощутила, как его ладонь медленно скользнула между моих ног, а потом выше. Я прерывисто вздохнула, растерянно глядя на его ресницы. Они такие длинные, густые и темные. О боже! Я вздрогнула, когда он коснулся…

– Какая влажная девочка, – прошептал он, прерывая мои беспорядочные глупые мысли, и осторожно погрузил в меня палец. – Ты ведь не против?

Он поднял на меня взгляд, и я почти задохнулась от странной животной темноты его расширившихся зрачков. К тому же, он, кажется, чуть согнул палец, а после довольно резко и ощутимо надавил на косточку, и… если бы я только знала, что в моем теле есть нечто подобное. Перед глазами запрыгали желтые точки. Я услышала хриплый не то стон, не то плач, но лишь мгновение спустя поняла, что это мой собственный голос, собственная реакция на действия этого парня. По телу запоздало пробежала волна мелкой неконтролируемой дрожи.

– Ты переводила такое в своих романах?

Нет! Боже, нет, ни разу!

Рома еще раз надавил, и дикая реакция накрыла меня с новой силой, только теперь прийти в себя он мне не позволил. Во мне оказались два его пальца, и так ощущения стали лишь острее. Я непроизвольно сжала бедра и выгнулась на его коленях, сама усиливая давление его руки.

– Ты хочешь больше, Нана? – прошептал он. Я слышала в его голосе лукавую улыбку.

Да! Черт, да!

– Тогда сожми меня сильнее. – Все мои желания были слишком очевидны для него.

Не раздумывая, я выполнила его просьбу и потерялась в собственных инстинктах. Разве могла я кончить так быстро, от таких незначительных действий? Но я это сделала. Просто сидя на коленях у парня, почти одетая.

Рома не спешил убирать руку, наоборот бережно поглаживал меня, отчего по телу разбегались десятки острых разрядов. Они не были приятными или неприятными, они просто были, словно все мои нервы превратились в оголенные провода. Я непроизвольно вздрагивала снова и снова, и это, кажется, очень нравилось автору моего состояния. Его глаза оставались все такими же черными.

– Так вот почему ты такая развратная. – Уголок его рта обозначил улыбку.

Что? Почему я вот? Я набрала в грудь воздуха – правда получилось нечто прерывистое и мало похожее на вдох, – чтоб вопрос озвучить относительно его утверждения, но не успела. Прозвучал звонок домофона.

– Гости еще явиться могут к тебе? – Его брови вопросительно приподнялись.

– Не… Эт. – Мало того, что вдох потратила не на то, так еще и связки подвели. Звучало чересчур тихо и хрипло.

– Тогда это ко мне, – широко заулыбался Рома. Его рука довольно резко сменила стратегическое положение. Он меня приподнял и пересадил с себя на диван, а потом ускакал открывать мою дверь кому-то, кто почему-то пришел к нему.

Что, вообще, происходит в моей жизни? Утром же было все отлично и по плану.

Я опустила взгляд на свои бедра и закусила нижнюю губу. Потом испугалась, что Рома незаметно за мной наблюдает, и обернулась к дверному проему, но там никого не было, к тому же щелкнул замок входной двери, поэтому я позволила себе еще раз взглянуть на свои ноги. Юбка была неприлично задрана, например, если сесть напротив меня, то можно увидеть отсутствие трусиков, да и мне самой было почти видно их отсутствие. Это было так неправильно и так сексуально.

Черт! Я сексуальная. Я неприлично сексуальная!

Он это имел в виду? Или нет? Нет, его фраза звучала иначе. Что он имел в виду?

Эхо разнесло по парадной шаги. Я поспешно спустила с дивана ноги, свела вместе колени и расправила юбку. Дальше были приглушенные голоса, закрывшаяся входная дверь, и Рома зашел в гостиную с двумя коробками пиццы.