Неприятности малыша Николя

Письмо

Я ужасно беспокоюсь за папу: у него стала совсем плохая память.

На днях вечером к нам зашёл почтальон и принёс для меня большущий пакет, и я был ужасно рад, потому что люблю, когда почтальон приносит мне посылки. Там всегда бывают подарки, которые мне присылает бабуля, мама моей мамы, а папа говорит, что это безумие – так баловать ребёнка, и они с мамой ссорятся. Но в этот раз никто не ссорился и папа был очень доволен, потому что посылка, оказалось, не от бабули, а от мсье Мушбума, папиного начальника. Там была настольная игра – у меня уже есть одна такая, – и ещё для меня письмо:

«Дорогому Николя, у которого такой трудолюбивый папа.

Роже Мушбум».

– Что за странная идея! – удивилась мама.

– Это всё потому, что я недавно оказал ему одну личную услугу, – объяснил папа. – Ездил на вокзал, стоял в очереди и купил ему билеты на поезд, когда он собирался отправиться в поездку. Мне кажется, что с его стороны очень мило прислать Николя подарок.

– Было бы ещё милее, если бы он повысил тебе зарплату, – заметила мама.

– Браво, браво! – воскликнул папа. – Как раз подходящее замечание, которое следует высказать перед ребёнком! Итак, чего же ты хочешь? Чтобы Николя отправил подарок обратно Мушбуму и сообщил ему, что он предпочитает, чтобы его папе повысили зарплату?

– Ну нет! – возразил я.

Ну правда, даже если у меня уже есть одна такая игра, я мог бы вторую обменять у ребят в школе на что-нибудь получше.

– О-о! – протянула мама. – В конце концов, если тебя устраивает, что кто-то балует твоего сына, мне на это нечего возразить.

Папа сжал губы и стал смотреть в потолок, потом покачал головой и сказал мне, что я должен буду поблагодарить мсье Мушбума по телефону.

– Нет, – вмешалась мама. – Что действительно следовало бы сделать, так это написать ему небольшое письмо.

– Ты права, – согласился папа. – Лучше письмо.

– Лично я предпочитаю позвонить, – сказал я.

В самом деле, писать – это страшно скучно, а вот разговаривать по телефону я очень люблю, но дома мне не так уж часто разрешают это делать, только когда звонит бабуля и хочет, чтобы я подошёл и чмокнул её в трубку.

– Что касается тебя, – отрезал папа, – то твоего мнения никто не спрашивал. Если тебе велят написать, сядешь и напишешь!

Вот это уже было совсем несправедливо! И я сказал, что не хочу писать, а если мне не дадут позвонить, то мне вообще ничего не надо, никакой дурацкой игры, и вообще у меня уже одна такая есть, и с меня хватит, и раз так, то пусть бы уж лучше мсье Мушбум прибавил папе зарплату. Что за дела, в конце концов!

– Хочешь получить оплеуху и отправиться спать без ужина?! – закричал папа.

Тогда я заплакал, а папа спросил, за что ему всё это, а мама сказала, что если немедленно все не успокоятся, то это она отправится спать без ужина, и пусть тогда остальные разбираются со своими делами без неё.

– Послушай, Николя, – обратилась она ко мне, – если ты будешь хорошо себя вести и напишешь письмо без всяких разговоров, получишь двойную порцию десерта.

Я согласился (это был абрикосовый пирог), а мама объявила, что идёт готовить ужин, и отправилась на кухню.

– Так, – сказал папа, – займёмся черновиком.

Он достал из ящика своего письменного стола лист бумаги, карандаш, посмотрел на меня, покусал кончик карандаша и спросил:

– Итак, Николя, о чём же ты, собственно, собираешься поведать нашему старине Мушбуму?

– Ну, я мог бы ему написать, что, даже если у меня уже и есть одна такая игра, я всё равно очень доволен, потому что смогу поменяться с кем-нибудь из ребят в классе. У Клотера, например, есть классная синяя машина, и…

– Да-да, хорошо, – перебил меня папа. – Я понял. Так… С чего же мы начнём?.. Дорогой мсье… Нет… Дорогой мсье Мушбум… Нет, это слишком фамильярно… Мой дорогой мсье… Гм… Нет…

– Я мог бы написать просто: «Мсье Мушбум», – предложил я.

Папа посмотрел на меня, потом встал и закричал в сторону кухни:

– Дорогая! «Дорогой мсье», «Мой дорогой мсье» или «Дорогой мсье Мушбум»?

– В чём дело? – спросила мама, выходя из кухни и вытирая руки о передник.

Папа повторил, и мама сказала, что она написала бы «Дорогой мсье Мушбум», но папа ответил, что ему кажется, что это слишком фамильярно, и что он думает, не лучше ли будет написать просто «Дорогой мсье». Но мама возразила, что нет, что просто «Дорогой мсье» – это слишком сухо и что не надо забывать, что пишет ребёнок. Папа сказал, что вот именно, «Дорогой мсье Мушбум» не годится для ребёнка, это звучит недостаточно уважительно.

– Если ты уже всё решил, – воскликнула мама, – зачем ты меня отвлекаешь?! Мне, между прочим, надо готовить ужин.

– О! – сказал папа. – Прошу прощения, что отвлёк тебя от такого важного дела. В конце концов, ведь речь идёт всего лишь о моём шефе и моей карьере!

– Ты имеешь в виду, что твоя карьера зависит от того, как Николя напишет это письмо? – спросила мама. – Когда ему присылает подарок моя мама, то вокруг этого, по крайней мере, не поднимается столько шума!

Тут просто ужас что началось! Папа стал кричать, мама тоже стала кричать, а потом она ушла на кухню и хлопнула дверью.

– Ладно, бери карандаш и пиши, – велел мне папа.

Я сел за папин стол, и папа начал диктовать:

– «Дорогой мсье», запятая, с новой строки. «С большой радостью…» Нет, зачеркни. Подожди… «С большим удовольствием…» Да, так. «С большим удовольствием и большим удивлением…» Нет. Напиши: «С огромным удивлением…» Или нет. Слушай, не будем преувеличивать. Оставь: «С большим удивлением получил я Ваш прекрасный подарок…» Нет. Здесь ты можешь написать: «Ваш чудесный подарок… Ваш чудесный подарок, который доставил мне столько удовольствия…» Ах нет… Про удовольствие мы уже писали. Зачеркни «удовольствие». А в конце поставь: «С уважением…» Или лучше: «С глубоким уважением»? Подожди…

Папа пошёл на кухню, оттуда послышались какие-то крики, и он вернулся весь красный.

– Ладно, – сказал он мне, – напиши: «С глубоким уважением», а потом подпишись. Вот так.

Папа взял мой листок, чтобы всё перечитать, глаза у него округлились, он снова посмотрел на мой листок, тяжело вздохнул и взял другой, чистый, для нового черновика.

– У тебя, кажется, есть почтовая бумага? – спросил папа. – Такая, с маленькими птичками, которую тётя Доротея тебе подарила на день рождения?

– Это были кролики, – поправил я.

– Вот именно, – подтвердил папа. – Сходи-ка за ней.

– Я не знаю, где она, – сказал я.

Тогда мы с папой пошли вместе в мою комнату и начали искать, из шкафа попа́дало всё, что там лежало, прибежала мама и спросила, чем мы здесь занимаемся.

– Мы с Николя разыскиваем его почтовую бумагу, представь себе, – закричал папа, – но в этом доме ужасный беспорядок! Это просто невероятно!

Мама сказала, что почтовая бумага лежит в ящике журнального столика в гостиной, что всё это ей уже начинает надоедать и что ужин готов.

Я переписал папино письмо, и мне даже пришлось сделать это несколько раз из-за ошибок, а потом ещё раз из-за кляксы.

Мама опять пришла и напомнила, что ужин подгорит, но тем хуже для нас, а потом я ещё три раза переписал адрес на конверте, и папа сказал, что теперь можно идти ужинать. Я попросил у папы марку, папа воскликнул: «Ах да!» – и дал мне марку, а десерта я получил двойную порцию. Но за ужином мама с нами не разговаривала.

И вот на следующий день вечером я ужасно испугался за папу, потому что, когда зазвонил телефон, папа снял трубку и сказал:

– Алло? Да… А! Мсье Мушбум!.. Добрый вечер, мсье Мушбум… Да? Что вы говорите? – Тут у папы сделалось ужасно удивлённое лицо, и он закричал: – Письмо?! Ах, так вот зачем наш маленький тихоня Николя попросил у меня вчера вечером почтовую марку!