Неприятности в Валентинов день

ГЛАВА 3

Роб открыл заднюю дверь в «Саттерc Спорт» и сдвинул солнечные очки на макушку. Поднимаясь в свой офис, он впился зубами в яблоко: резкий хруст присоединился к звуку его шагов. Роб вытер рот тыльной стороной ладони, нажал на выключатель локтем и направился к перилам открытой стены лофта29, через которые был виден темный магазин внизу.

Парное каноэ30 и девятифутовой каяк31 были подвешены к потолочным балкам и отбрасывали тени на ряд горных велосипедов. Хотя в шестидесяти милях отсюда был Сан-Вэлли, а в Госпеле имелось лишь несколько магазинов, торгующих оружием и инструментами, в «Саттерс» не продавались товары для зимних видов спорта. Вместо этого Роб решил заняться снаряжением для летнего отдыха и прошлым летом получил хорошую прибыль от сдачи его в аренду.

В здании было градусов восемнадцать, и казалось тепло по сравнению с жалящим холодом снаружи. Роб жил во всех часовых поясах и климатических зонах Северной Америки. От Оттавы до Флориды, от Детройта до Сиэтла и еще в нескольких местах между ними Роб Саттер был всегда в своей тарелке и при деле. Он всегда предпочитал северо-восточный климат с четырьмя четко выраженными сезонами. Всегда наслаждался кардинальной сменой температуры и пейзажа. Всегда любил неприкрытую цивилизацией, вызывающую дикость природы. А было мало мест более неприкрытых и вызывающих, чем Айдахо Сотут. К нынешнему моменту мать Саттера прожила в Госпеле девять лет. Роб провел здесь менее двух. И чувствовал себя как дома больше, чем в других местах, где жил до этого.

Роб повернулся и направился к столу в центре большой комнаты. Коробка удочек «Даймондбэк»32 для ловли рыбы на муху и упаковка футболок с названием и логотипом магазина были сложены на верстаке в дальней части комнаты. Тиски и лупа боролись за пространство со сложными инструментами, катушками ниток, мишуры и проволоки.

На краю стола Стэнли Колдуэлл аккуратно сложил почту хозяина магазина. Стэнли понравился Робу с первой же встречи год назад. Пожилой мужчина был трудолюбивым и честным - два качества, которые Саттер больше всего уважал в людях. Когда Стэнли предложил «присмотреть» за магазином спортивных товаров, пока хозяин в отлучке, тот, недолго думая, вручил старику ключи.

Доев последний кусочек яблока и бросив огрызок в мусорную корзину, Роб присел на угол стола, поставив одну ногу на пол. Рядом с почтой лежал последний выпуск «Хоккейных новостей». На обложке Дериан Хатчер33 и Тай Доми34 молотили друг друга. Роб не видел игру, но слышал, что Доминатор взял верх над Хатчером.

Взяв журнал, Саттер пролистал его, мимо рекламы и статей, к игровой статистике в конце. Пробежался глазами по колонке, затем остановился на середине страницы. Оставался месяц до начала плей-офф, и «Сиэтлские Чинуки» все еще были в хорошей форме. В команде не было травмированных игроков. Вратарь Люк Мартино был в ударе, а ветеран-снайпер Пьер Дион воодушевлял своими пятьюдесятью двумя голами и двадцатью семью голевыми передачами.

В прошлом году Роб «Кувалда» Саттер играл за «Чинуков». Они добрались до третьего раунда плей-офф, прежде чем «Колорадо Эвеланш»35 одержали над ними победу с преимуществом в один гол.

Тогда Роб ближе всего оказался к тому, чтобы его имя написали на Кубке Стэнли. Он был расстроен, но решил, что всегда есть следующий сезон. Жизнь продолжалась и была хороша.

В том же году, чуть раньше, его подружка Луиза подарила ему ребенка. Трехкилограммовую, зеленоглазую, прекрасную девочку. Он присутствовал при ее рождении. Они назвали ее Амелией. Малышка сблизила их с Луизой, и через месяц после рождения дочки, в перерыве между выездными играми, они с Лу поженились в Лас-Вегасе.

До рождения ребенка они встречались, но никогда не могли оставаться вместе дольше, чем несколько месяцев. Они ругались и мирились, расходились и сходились столько раз, что Роб сбился со счета. Почти всегда по одним и тем же причинами: ее сумасшедшая

ревность и его измены. Луиза обвиняла Роба во лжи, когда он не лгал. Затем он стал изменять, и они снова расстались, только чтобы сойтись через несколько месяцев. Это был порочный круг, но они оба поклялись разорвать его, когда поженились. Теперь у них был ребенок, и они стали семьей и решили справиться с проблемами. Они продержались пять месяцев до первой серьезной ссоры.

Это случилось в ту ночь, когда Роб встречался с парнями и поздно пришел домой. Луиза ждала его. Он провел почти всю ночь, развлекаясь плохим бильярдом и более-менее сносным дартсом в игротеке нападающего «Чинуков» Брюса Фиша. Рыбка был чертовски хорошим хоккеистом, но он также был печально известным бабником. Луиза вышла из себя и отказалась верить в то, что Роб не был в стрип-баре, наслаждаясь приватным танцем36 или еще чем похуже. Она обвинила Роба в измене со стриптизершей и в том, что он воняет сигаретами. Это взбесило его. Он не занимался сексом со стриптизершами. И вообще больше не делал этого уже несколько лет. Он вонял сигарами, а не сигаретами, и он ни с кем ей не изменял. Больше пяти месяцев он был проклятым святым, и вместо того чтобы орать на него, Луиза должна была отвести его в постель и наградить за хорошее поведение. Вместо этого они вернулись обратно к военным действиям. В конце концов, они пришли к обоюдному решению, что Роб должен уехать: ведь оба не хотели, чтобы Амелия пострадала от их ссор.

К началу хоккейного сезона в октябре Роб жил в Мерсер-Айленд37. Луиза и малышка все еще оставались в их кондоминиуме в городе. Но Роб снова наладил отношения с женой.

Они разговаривали о примирении, потому что никто из них не хотел развода. И все же в этот раз они не хотели спешить и решили двигаться вперед шаг за шагом.

Четырехмиллионный контракт с «Чинуками» был Саттером только что подписан. Он был здоров, чувствовал себя счастливым как никогда и ожидал сногсшибательного будущего.

А затем он сильно облажался.

В первый месяц регулярного хоккейного сезона «Чинуки» отправились в поездку для девятидневного марафон из пяти игр. Первая остановка была в Колорадо, у команды, положившей конец их шансам на победу в Кубке в предыдущем сезоне. «Чинуки» были полны энтузиазма и готовы к еще одной встрече с «Колорадо Эвеланш». Готовы к еще одному походу в «Пепси Центр»38.

Но той ночью в Денвере «Чинуки», казалось, не могли собрать игру воедино, и в третьем периоде «Эвеланш» преуспели в одном из двадцати пяти голевых ударов. О чем никто не говорил, о чем никто не осмеливался даже прошептать вслух, так это о том, что поражение от «Эвеланш» в первой выездной игре с отставанием в один гол снова могло испортить весь оставшийся сезон. Что-то должно было измениться… И быстро. Что-то должно было случиться, чтобы выбить «Колорадо» из игры. Замедлить их. Кто-то должен был взять ситуацию в свои руки и создать небольшую неразбериху.

Этим человеком был Роб «Кувалда» Саттер.

Тренер Найстром подал ему сигнал со скамейки, и, когда игрок «Эвеланш» Петер Форсберг39 проехал через центр площадки, Роб набросился на него и ударил по заду.

Пока, получив незначительный штраф, Саттер отбывал свои три минуты, расслабляясь на скамейке штрафников, снайпер «Чинуков» Пьер Дион бросил с точки и попал в ворота.

Игра продолжилась.

Пять минут спустя Кувалда снова взялся за работу. Он загнал Теему Селянне40 в угол и, чтоб мало не показалось, ударил его перчаткой.

Защитник «Колорадо» Адам Фут41 присоединился к активности у бортиков, и, пока денверские фанаты подбадривали своего игрока, Роб и Адам сбросили перчатки и сошлись в рукопашной.

Роб был на пять сантиметров выше и на четырнадцать килограммов тяжелее игрока из Денвера, но Адам компенсировал это невероятным чувством равновесия и правым апперкотом. К тому времени, как рефери остановили драку, Саттер чувствовал, что его левый глаз опух, а из ссадины на лбу Адама струилась кровь.

Роб приложил лед к суставам пальцем и снова отправился на скамейку штрафников. В этот раз на пять минут. Та драка была хороша. Роб уважал Фута за то, что тот вступился за себя и свою команду. Драки были неотъемлемой частью игры, также как владение шайбой и забивание голов, но мало кто из тех, кто не знал хоккейной кухни, понимал это.

Драки также были частью работы Саттера. При росте сто девяносто один сантиметр и весе сто четыре килограмма он был очень хорош в этом. Но он был намного большим, чем просто громилой. Более ценным для команды, чем просто парень, который вмешивается в игру других команд, набирая штрафные минуты. Для него было обычным делом забить двадцать голов и сделать тридцать голевых передач в сезоне. Впечатляющая статистика для парня, который известен в основном за свой сильный правый хук и смертельные удары.

Когда прозвучала финальная сирена, игра закончилась приемлемой ничьей. После матча некоторые игроки отправились праздновать в баре, и Роб присоединился к товарищам, наскоро позвонив Луизе и Амелии. После нескольких кружек пива он завязал беседу с женщиной, сидевшей в одиночестве. Она не была хоккейной фанаткой. Проведя в НХЛ двадцать лет, он мог отличить таких девиц за милю. У нее были короткие светлые волосы и голубые глаза. Саттер и эта случайная знакомая говорили о погоде, медленном обслуживании в отеле и синяке под глазом, который Роб получил, сражаясь с Футом.

Она выглядела достаточно мило, но обладала несколько скованными манерами учительницы. И действительно не вызывала у него интереса… пока не потянулась через стол и не положила ладонь на его руку.

- Бедный малыш, - сказала женщина, - может, мне поцеловать, чтобы не болело?

Роб точно знал, о чем она на самом деле спрашивает, и уже собирался отшутиться, когда та добавила:

- Может, мне начать с лица и спуститься вниз?

Затем женщина, которая выглядела, как закомплексованная школьная учительница, продолжила рассказывать ему обо всех безнравственных вещах, которые она хотела сделать. Затем поведала о том, что она хотела бы, чтобы он сделал с ней.

Незнакомка пригласила его в свой номер, и, сейчас вспоминая об этом, Роб был немного смущен тем, что даже почти не колебался. Он последовал за ней в ее комнату и занимался с ней сексом в течение несколько часов. Он получил удовольствие, она получила удовольствие три раза. На следующее утро Саттер улетел в Даллас с командой.

Как и в других видах спорта, в хоккее имелись игроки, которые не отказывали себе в сексе во время выездных игр. Роб Саттер был одним из них. Почему бы и нет? Женщины хотели быть с ним, потому что он хоккеист. Он хотел быть с ними, потому что ему нравился секс без обязательств. Каждый получал желаемое.

Когда дело касалось секса во время выездных игр, руководство закрывало глаза. Большинство жен и подружек тоже закрывали глаза. Луиза была не такой, и в первый раз Роб ощутил истинную тяжесть того, что натворил.

Да, он всегда чувствовал себя плохо, когда изменял прежде, но всегда говорил себе, что это не считается, потому что они или расстались, или еще не были женаты. Теперь он не мог сказать этого. Когда он произносил брачные клятвы, то на самом деле верил в них. Не имело значения, что он и его жена не жили вместе. Роб предал Луизу и подвел самого себя. Он облажался, рисковал потерять семью из-за быстрого перепихона, который не был ничем серьезным. К тому времени он был женат девять месяцев. Его жизнь была неидеальной, но она была лучше, чем в последние годы. Роб не знал, зачем рисковал этим. Он не был так уж возбужден и не искал, с кем бы потрахаться. Так почему?

У него не было ответа, и Саттер велел себе забыть об этом. Все закончилось. Совсем. Такое никогда не повторится. В это он тоже на самом деле верил.

Когда самолет приземлился в Далласе, Роб смог выкинуть из головы блондинку с голубыми глазами. Он даже никогда бы не вспомнил имени этой женщины, если бы она не сумела каким-то образом узнать номер его домашнего телефона. К тому времени, как он вернулся в Сиэтл, Стефани Эндрюс оставила более двухсот сообщений на его автоответчике. Роб не знал, что внушало большую тревогу: сами раздражающие сообщения или их количество.

Хотя это не было секретом, но когда она обнаружила, что Саттер женат, то обвинила его в том, что он использовал ее.

- Ты не можешь использовать и выбросить меня, - так она начинала каждое сообщение. Она кричала и бесилась, потом истерично рыдала, говоря, как сильно любит его. И всегда молила его перезвонить ей.

Он не перезвонил. Вместо этого поменял номер. Он стер записи и благодарил Бога, что Луиза не слышала сообщения. Ей не нужно было знать о них.

Он бы никогда не вспомнил лицо Стефани, если бы та не выяснила, где он живет, и не ждала бы однажды ночью, когда он вернется домой с благотворительной акции в честь Дня благодарения в «Спейс-Нидл». Как часто бывало в Сиэтле, сильный дождь скрывал темное небо и заливал лобовое стекло машины. Роб не увидел Стефани, загоняя свой БМВ в гараж, но когда вышел из машины, женщина зашла внутрь и окликнула его.

- Я не позволю использовать меня, Роб, - сказала она. Ее голос перекрыл звук, с которым позади нее медленно закрывалась дверь.

Саттер повернулся и посмотрел на Стефани Эндрюс. Свет гаража падал на ее гладкие светлые волосы, которые он запомнил: те свисали мокрыми прядями ей на плечи, как будто она какое-то время стояла снаружи. Ее глаза были слишком расширены, а нежная линия подбородка напряжена, как будто Стефани собиралась разлететься на миллион кусочков. Роб достал телефон и набрал номер, пятясь по направлению к двери.

- Что ты здесь делаешь?

- Ты не можешь использовать и выбросить меня, как будто я ничто. Мужчины не могут использовать женщин и уходить. Тебя надо остановить. Ты должен заплатить.

Вместо сваренного кролика42 или выливания кислоты на его машину Стефани вытащила двадцатидвухмиллиметровую «беретту» и разрядила ее в Роба «Кувалду» Саттера. Одна пуля попала ему в правое колено, две - в грудь, остальные застряли в двери над его головой. От ран и потери крови он чуть не умер по пути в больницу. Он провел четыре недели в Северо-Западной больнице и еще три месяца проходил физиотерапию.

У него был шрам, идущий от пупка до груди, и титановый сустав в колене. Но Саттер выжил. Стефани Эндрюс не убила его. Не оборвала его жизнь. Только его карьеру.

Перевод

Луиза даже не пришла навестить его в больнице и отказалась привести Амелию. Вместо этого - прислала ему документы о разводе. Не то чтобы Роб винил ее. К тому времени, как его сеансы физиотерапии закончились, они с Лу договорились о посещениях, и ему было позволено навещать Амелию в кондоминиуме. Он видел свою малышку по выходным, но скоро ему стало ясно, что нужно убираться из города.

Роб всегда был сильным и здоровым, готовым надрать задницу любому и порвать своих противников, но внезапно обнаружил себя слабым и зависящим от других, которые могли надрать задницу ему. Он впал в депрессию, которую отрицал и с которой боролся. Депрессии для слабаков и женщин, не для Роба Саттера. Он, возможно, был не в состоянии ходить без помощи, но он не был нытиком.

Роб переехал в Госпел, чтобы мать могла помочь ему восстановиться. Через несколько месяцев он понял, что чувствует себя так, будто сбросил груз с плеч. Груз, существование которого он отказывался признавать. Жизнь в Сиэтле была постоянным напоминанием обо всем, что он потерял. В Госпеле Роб почувствовал, что снова может дышать.

Он открыл магазин спортивных товаров, чтобы отвлечься от проблем своего прошлого, и потому что ему нужно было чем-то заняться. Саттер всегда любил кемпинг и рыбалку и решил, что может сделать на этом хороший бизнес. И обнаружил, что ему на самом деле нравится продавать вещи для отдыха и снаряжение для рыбалки, велосипеды и амуницию для уличного хоккея. У него имелись вложения в ценные бумаги, которые позволяли зимой не работать. Они с Луизой снова помирились. Продав дом в Мерсер-Айленд, Роб купил лофт в Сиэтле. Раз в месяц он летал в Вашингтон и проводил там время с Амелией. Ей только что исполнилось два года, и она всегда была счастлива видеть отца.

Суд над Стефани Эндрюс закончился быстро, за несколько недель. Она получила двадцать лет, десять из которых были без права на досрочное освобождение. Роб Саттер не присутствовал при вынесении приговора. Он рыбачил в Вуд Ривер, рассекая нимфой43 «Шамуа Нимф» поверхность воды. Чувствуя рывки и толчки течения.

Роб взял почту со стола, направился к двери и, выключив свет, спустился по лестнице. Он никогда не был парнем, анализирующим свою жизнь. Если ответ не находился легко, он забывал о вопросе и двигался дальше. Но когда в тебя стреляют, это заставляет хорошенько всмотреться в себя. А когда приходишь в сознание с трубками, воткнутыми в грудь, и с неподвижной ногой, у тебя появляется куча времени, чтобы подумать о том, как получилось, что твоя жизнь стала таким дерьмом. Самый простой ответ на этот вопрос: Роб Саттер был идиотом и занимался сексом с психопаткой. Труднее было ответить, почему.

Держа письма в руке, Роб запер магазин. Надвинул солнечные очки на переносицу и направился к «Хаммеру». Забравшись внутрь, бросил почту на пассажирское сиденье рядом с продуктами и завел мотор. Он все еще не знал ответа на последний вопрос. Но решил, что теперь это не имеет значения. Каким бы ни был ответ, Роб получил страшный урок. Он плохо разбирался в женщинах, а когда дело доходило до серьезных отношений, то оказывался проигрышной ставкой. Брак с Луизой был болезненным, развод неизбежным ударом о лед. Вот все, о чем нужно было помнить Саттеру, чтобы избежать повторения прошлого.

Хотя он хотел бы завести любовницу. То есть девушку, которая стала бы подругой. Подругой, которая бы приходила к нему домой пару раз в неделю и занималась с ним сексом. Кто-то, кто просто хотел хорошо провести время и покататься на нем, как на коне-качалке. Кто-то не сумасшедший. Но здесь было одно «но». Стефани Эндрюс не выглядела сумасшедшей - пока не появилась в Сиэтле со своими обидами и с «береттой».

После того выстрела Роб не занимался сексом. Не то чтобы он не мог или потерял желание. Просто каждый раз, когда он видел женщину, которая ему нравилась, и которой, казалось, нравился он, тихий голос в его голове всегда останавливал это, прежде чем

это начиналось. «Разве она стоит того, чтобы умереть? - спрашивал голос. - Разве она стоит твоей жизни?»

Ответ всегда был отрицательным.

Выехав с парковочного места, Роб посмотрел в зеркало заднего вида на магазин «MС». Даже если это была восхитительная рыжеволосая женщина с длинными ногами и красивой попкой.

Проехав через улицу, Саттер остановился на бензоколонке самообслуживания «Шеврон»44 и стал заправлять «Хаммер», прислонившись к боку машины и приготовившись к долгому ожиданию. Его взгляд снова вернулся ко входу в продуктовый магазин. Кто бы ни придумал аксиому: чем больше ты обходишься без секса, тем меньше ты его хочешь, - этот человек был идиотом. Роб, возможно, не думал о сексе все время, но когда думал, все еще хотел заняться им.

Пикап «Тойота» остановился позади «Хаммера», оттуда вышла маленькая блондинка и направилась к Саттеру. Ее звали Роуз Лейк. Ей было двадцать восемь, и она походила на маленькую куколку Барби. Летом она любила носить топики без лифчиков. Да, он это заметил. То, что он не занимался сексом, не значило, что он не был мужиком. Сегодня она надела обтягивающие джинсы «Рэнглер» и джинсовую куртку с искусственным белым мехом внутри.

Щеки порозовели от холода.

- Привет, - окликнула она Роба, останавливаясь перед ним.

- Привет, Роуз. Как ты?

- Хорошо. Слышала, ты вернулся.

Он сдвинул солнечные очки на макушку.

- Да, я вернулся прошлой ночью.

- Куда ты ездил?

- Катался на лыжах с друзьями.

Роуз опустила подбородок и взглянула на него уголком светло-голубых глаз:

- Чем теперь занимаешься?

Он распознал приглашение и засунул пальцы в передний карман «Левисов».

- Заправляю «Хаммер».

Да, она был симпатичной, и он не раз чувствовал искушение взять то, что она предлагала.

- А что насчет того, что будет, когда ты уедешь отсюда? - спросила Роуз.

Роб даже сейчас чувствовал это искушение.

- Мне нужно многое сделать: открытие магазина через несколько недель.

Она протянула руку и дернула за лацкан его куртки.

- Я могла бы помочь тебе.

Но недостаточное, чтобы выбросить все предостережения из головы.

- Спасибо, но это бумажная работа, которую я должен сделать сам. - Все-таки не было ничего плохого в том, чтобы поболтать с симпатичной девушкой, пока наполняется бак «Хаммера». - Что-нибудь интересное произошло, пока меня не было?

- Эммет Барнс арестовали за пьянство и нарушение общественного порядка, но в этом нет ничего нового или интересного. «Спадс энд Садс» нарушили режим здорового питания, но в этом тоже нет ничего нового.

Вытащив руку из кармана, Роб потянулся к своим солнечным очкам.

- О, и я слышала, что ты - гей.

Насос отключился, а рука Саттера застыла в воздухе.

- Что?

- Моя мама была в салоне «Завейся и покрасься» сегодня утром, а то корни отрасли, и слышала, как Иден Хансен сказала Дикси Хоу, что ты гей.

Роб опустил руку.

- Владелица торгового центра «Хансен» сказала это?

Роуз кивнула:

- Да. Не знаю, где она это услышала.

С чего бы Иден говорить, что он - гей? Это не имело смысла. Роб не одевался как гей, и на его «Хаммере» не было радужной наклейки. Ему не нравилось краситься или слушать Шер. Ему было по барабану, когда его носки оказывались разными, если они были чистыми, - только это имело значение. И единственным продуктом по уходу за волосами, имевшимся у него, был шампунь.

- Я не гей.

- Я так и не думаю. Я всегда хорошо чувствую что-то подобное, а от тебя никогда не ощущала гомосексуальной ауры.

Роб вынул заправочный пистолет, вставил его в паз и сказал себе: «Не то чтобы это имело значение». В гомосексуалистах не было ничего плохого. У него имелось несколько друзей-геев из НХЛ. Просто так получилось, что он не был одним из них. Для него дело здесь было лишь в сексуальных предпочтениях, а Роб любил женщин. Он любил в них все. Он любил запах их кожи и их теплые, нежные губы под своими губами. Он любил жаркие взгляд их глаз, когда соблазнял их снять трусики. Он любил их ласковые, жадные руки на своем теле. Он любил толчки и рывки, давать и брать в жарком сексе. Он любил это быстро и любил это медленно. Он все любил в этом.

Роб сжал зубы и завинтил крышку топливного бака.

- Увидимся, Роуз, - сказал он, затем открыл дверь автомобиля.

Сначала было очень сложно обходиться без секса, но Роб старался много двигаться и быть занятым. Когда мысли о сексе появлялись в его голове, он просто думал о чем-нибудь другом. Если это не срабатывало, он вязал мушек для нахлыста, погружаясь в нимф и мушек с тунговой головкой фирмы «Заг Багс». Он концентрировался на создании идеальной приманки, и, в конечном итоге, ему становилось легче. С помощью силы воли и после тысячи сделанных мушек он добивался контроля над своим телом.

До недавнего времени. Пока одна рыжуля не провела пальцами по его руке и не послала заряд желания прямо в его пах, напоминая обо всем, от чего Роб отказался.

Она не была первой женщиной, предложившей ему хорошо провести время. Он знал женщин в Сиэтле и женщин прямо здесь в Госпеле, которые были готовы к постельным играм. Просто эта рыжая оказалась более сильным искушением, чем все другие женщины за последнее время, и Роб не знал почему. Но, как и для всех вопросов в своей голове, на которые не было ответов, он и не пытался понять - почему.

Роб только одно знал наверняка: подобное искушение плохо влияло на спокойствие его разума. Было бы лучше уехать от Кейт Гамильтон. Лучше, если бы он оставался на своей стороне парковки. Лучше полностью выбросить из головы внучку Стэнли.

А лучший способ - это сделать так: взять семифутовую бамбуковую удочку и восьмиунцевую катушку, коробку его любимых мушек и наживок и отправиться на реку, к полуголодной форели.

Он приехал домой, взял свою удочку, катушку и болотные сапоги, затем направился к реке Биг Вуд Ривер, в местечко прямо под мост Ривер Ран, где зимой без страха питались огромные форели. Где только самые преданные делу рыболовы стояли по колено в такой ледяной воде, что холод пробирался через гортекс45, начес и неопрен46. Где только самые твердолобые осторожно шли по замерзшему льду на реке и отмораживали свои яйца ради шанса сразиться с двенадцатидюймовой радужной форелью.

Только при звуках реки, бегущей по скалам, свисте лески, дергающейся назад и вперед, и равномерном щелканье катушки Роб начал чувствовать, как напряжение между его плечами уменьшается.

Только вид его любимой нимфы, целующей идеальную точку прямо на границе глубокого омута, наконец-то очистил его разум.

Только тогда он нашел покой, в котором нуждался, чтобы прекратить борьбу внутри себя. Только тогда в мире Роба Саттера все снова начало казаться правильным.