Нераскрытая тайна

Глава 29

На девятый день после смерти тёти Нины мне приснился странный сон: я иду по красивому саду, вокруг множество тенистых деревьев, необычные цветы, разные птицы. Вдали я замечаю плетёную скамейку, на которой кто-то сидит спиной ко мне. Силуэт знакомый, но я не понимаю, кому он принадлежит. Приближаясь ближе, я понимаю, что это тётя Нина. На дрожащих ногах я обхожу скамью, чтобы увидеть лицо родственницы, и замечаю, что она держит младенца на руках.

— Тётя… — начинаю говорить, но слёзы текут по моим щекам.

Женщина поднимает на меня грустные глаза и тихо произносит:

— Мы ушли вместе.

— Кто это был? — всхлипывая, спрашиваю я.

— Вы ещё встретитесь. Обязательно встретитесь. Только позже. А сейчас уходи.

— Тётя…

— Уходи, Славочка.

Я пячусь задом, пытаясь рассмотреть младенца на руках родственницы. Но она лишь крепче прижимает его к себе и отворачивается.

Проснулась я вся в слезах. Сердце бешено колотилось, дышать было тяжело. Включив свет, я села в кровати и прислушалась: тишина. Очевидно, все вокруг спали. Я на цыпочках прошла в ванную комнату и умылась холодной водой. Когда дыхание восстановилось, я вернулась в постель и попыталась уснуть. Однако сна в ту ночь так больше и не было.

Пролежав в постели до утра, я бесконечно прокручивала в голове возможные варианты развития событий, в случае сохранения беременности. Если раньше я была абсолютно уверена в правильности своего поступка, то теперь меня терзали сомнения. Больше всего я жалела о том, что ни с кем не обсудила своё положение, а сразу пошла на такой поступок. С Марией Алексеевной можно было поговорить, тем более, она оказалась «наполовину в курсе». Она — человек проверенный, я с детства ей доверяла, особенно после того, как она посещала мои школьные собрания вместо родителей, в тайне от них. Она взрослая опытная женщина, наверняка бы придумала другой выход в данной ситуации, чтобы не пришлось делать аборт.

Мария Алексеевна появилась в нашей семье, как только я родилась. Ее наняли в качестве няни. Она идеально справлялась со своей работой, успевая при этом навести порядок в доме и приготовить обед. Потом появился Ванька, и она стала заниматься нами двумя. Родители несколько раз нанимали разных горничных и поварих, но лучше Марии Алексеевны с хозяйством никто не справлялся. Когда и Ванька подрос, женщина вернулась к домашним делам и до сих пор у нас трудится. За всё это время она стала не просто нашей помощницей, а родным человеком. Помню, когда я болела, она сидела возле кровати и читала мне книги. Но мне это быстро наскучило, и я стала просить женщину рассказывать о себе. Ее жизнь была совсем не похожа на ту, к которой привыкла я. Мне казалось, что она специально придумывает истории, чтобы было интереснее слушать. Мы и позже проводили много вечеров вместе, общаясь на разные жизненные темы. И в этот раз мне захотелось снова поговорить с помощницей без посторонних ушей.

Спустившись вниз, я увидела, что она раскатывает тесто для приготовления пирогов.

— Что-то сегодня ты рано. Выходной же, поспала бы ещё. — Не отвлекаясь от дела, произнесла Мария Алексеевна.

— Да что-то не спится. А вы что будете печь?

— Пирожки с капустой и сладкие ватрушки. Сегодня девять дней, как умерла тётя Нина.

— Мне она снилась этой ночью…

— Что-то передавала?

Мне хотелось рассказать свой сон, хотелось поделиться всем, что тревожило душу, но я лишь ответила:

— Да нет, просто какие-то обрывки воспоминаний.

— Понятно. Кстати, это она меня научила печь такие пироги.

— Ага, была б она здесь, опять бы Вас к плите не подпускала.

— Это точно! — улыбнулась женщина.

— Мария Алексеевна, а почему Вы не родили своего ребёнка? — внезапно спросила я.

Женщина отложила скалку и внимательно посмотрела на меня.

— Ты же не просто так спрашиваешь, да? Ты все-таки беременна? — шепотом спросила она.

— Нет… просто, тогда ведь я и вправду подумала, что такое возможно… поэтому теперь посещают мысли насчёт детей.

— Не сложилось у меня, Стасенька. Так бывает. Зато Вас с Ванькой вон какими вырастила!

— Да… если б не Вы… никому бы мы не были нужны.

— Не говори ерунды.

— А помните, у Вас мужчина был, лет десять назад? Вроде бы даже к свадьбе готовились…

— Да, было дело. — Спокойно произнесла женщина.

— Мне тогда только двенадцать стукнуло. Помню, так ревновала Вас к нему! Боялась, что выйдете замуж и бросите нас!

— Дуреха какая! Не бросила бы. Переехала бы жить к нему, а сюда бы наведывалась каждое утро.

— А почему тогда свадьба сорвалась?

Мария Алексеевна присела на стул и тяжело вздохнула.

— Он детей очень хотел. Думал, поженимся, родим двоих подряд.

— И что?

— Несколько месяцев пытались… но толку не было. Потом я проверилась в клинике, узнала что не могу иметь детей.

— Правда?

— Я сама не поверила. Потом ещё проверялась в другой клинике. Тоже самое.

— И он из-за этого Вас бросил? Можно ведь было усыновить кого-нибудь, или удочерить…

— Он же военный. Ему важно было иметь своих детей. Поэтому мы всё обсудили, и решили отменить свадьбу.

— Я помню, Вы тогда очень переживали…

— Не то слово. Но меня больше убивала новость о моей неспособности зачать.

— Как это грустно…

— Я сама во всем виновата. Если бы не сделала в молодости аборт…

— Что? Вы делали аборт? — зашептала я.

— Мне было шестнадцать лет. Времена тяжёлые, а у родителей помимо меня ещё двое детей.

— А отец ребёнка?

— Был таким же малолеткой, как и я. Мы с детства дружили с этим парнишкой, а потом наступила любовь… Такая, наивная, детская любовь… Я тогда и подумать не могла, что забеременею.

— А дальше что?

— Мать когда узнала, долго ругала меня. Тогда это считалось неслыханным позором. В тайне от отца нашла какую-то знахарку, та и почистила меня.

— Какой кошмар…

— Кто бы знал, чем эта чистка обернётся…

Я задумалась. На глазах выступили слезы. Увидев расстроенное состояние, Мария Алексеевна погладила меня по голове и сказала:

— Зато у меня есть вы. Я ещё молодая, ещё и твоих детишек воспитаю! И Ванькиных!

От этих слов мне стало совсем не по себе, и, обняв женщину, я ответила:

— Обязательно. Кроме Вас я никому бы не доверила нянчиться.

В дверях появился отец, начал что-то спрашивать у Марии Алексеевны, и я под шумок удалилась к себе. После рассказа нашей помощницы, я поняла одно: свою тайну я оставлю при себе. Никто не должен узнать, какой грех я на себя повесила.

Весь день все ходили хмурые, а после поминального обеда каждый ушел к себе. Вечером я заглянула в кабинет к отцу. Он сидел перед компьютером, а на столе стоял коньяк.

— Не отвлеку? — тихо спросила я.

— Нет, заходи.

— Работаешь?

— Нет. — ответил отец и повернул ко мне монитор, на котором была открыта папка со старыми фотографиями.

— Не знала, что они есть у тебя в компьютере! — удивилась я.

— Попросил одного приятеля оцифровать.

Я вновь посмотрела на монитор, и увидела, что папки подсписаны по годам. Открыв ту, в которой должны были быть снимки с Шепелевым, я стала внимательно изучать фотографии. Вскоре нашла то, что меня интересовало.

— Пап… это Шепелев? — спросила я, показывая снимок.

— Да. — спокойно ответил отец.

— Как вспомню тот кошмар, что с ним связан, аж волосы дыбом встают… — как-бы невзначай сказала я.

— Ты про покушение?

— Ну да. Сын его, безбашенный, конечно. Хорошо, что его посадили.

— Я очень сожалею, что так вышло. Вячеслав Сергеевич всегда был хорошим человеком. А то, что с ним случилось — это просто какая-то нелепица.

— Ты так это называешь? Он столько делов наворотил из-за своей игромании…

— Стася, что ты такое говоришь?

— А разве нет?

— Понимаешь… он был серьёзным, влиятельным человеком. И те слухи, что ходили вокруг его персоны… как бы это помягче сказать… в общем, не всё, что до тебя доходило было правдой.

— Что ты имеешь ввиду?

— А что ты знаешь?

— Вы с ним были партнерами, потом он начал играть в покер, вошёл в азарт, влез в долги, подставил тебя, а когда ты выкупил его долю, он слетел с катушек и спился. Его сын рашил, что это твоя вина, и устроил покушение.

— Боже… Откуда ты это все взяла?

— Я помню, писали в газетах, в интернете, твой адвокат об этом говорил…

— Стася, всё было не так.

— А как?

— Изначально нас было трое. Я, Шепелев и Давыдов.

— Давыдов? Кто это?

— Ещё один наш партнёр. Он давно вышел из дела, потому что считал, что мы неправильно делим доходы, и ему достаётся слишком мало.

— А давно он ушёл?

— Да лет восемь назад. Открыл своё дело, но в одиночку тащить бизнес тяжело. Поэтому стал переманивать к себе Шепелева. А тот ни в какую. Потом его дела стали совсем плохи, и он опять обратился к Вячеславу Сергеевичу, сказав, что я его обманываю. Якобы, у меня открыты тайные офшорные счета, и я скрываю от него часть прибыли.

— И он поверил?

— Начал проверять. Давыдов подсовывал ему всякие липовые бумажки, в которых был якобы компромат на меня. В итоге, так его обработал, втиснулся в круг доверия, что тот от меня отвернулся. Какое-то время он брал отпуск и куда-то исчезал. Потом оказалось, что Давыдов втягивал его не только в свои дела, но и подсадил на покер. В общем, Шепелев сам пришёл ко мне и объявил, что выходит из дела. Разговаривать со мной он не хотел, просто поставил перед фактом, чтобы в течение двух недель я выкупил его долю. Мне тогда тяжело пришлось. Я взял кредиты в нескольких банках, потому что времени достать деньги у меня не было. Вот так мы разошлись. А потом Шепелев узнал, в какую заваруху попал с Давыдовым. Он вложил все свои активы в убыточное дело, на балансе которого уже давно были минуса. Тогда он обратился ко мне, но я уже слушать ничего не стал. Давыдов переоформил своё дело на Шепелева, но до этого распродал всё, что можно было. Его долго искали, но так и не нашли.

— А почему тогда тебя обвиняли во всех грехах?

— Давыдов позаботился. Подсунул какие-то липовые бумажки, расписку, прочую ерунду. Он в этих делах спец.

— И неужели никто не понял, что эти документы поддельные?

— Разбирательство шло довольно долго. А когда докопались до правды, уже произошло неизбежное.

— Покушение?

— Да. Мне очень жаль парня. Если бы он немного подождал…

— А у Шепелева же вроде ещё один сын был?

— Надеюсь не «был», а до сих пор есть. Когда это всё произошло, он учился в Лондоне.

— А потом?

— Не знаю, Стася. Наверное, так и живет там. Хотелось бы верить, что хотя бы у него всё хорошо. Я полагаю, к тому моменту он уже закончил университет и нашёл достойную работу.

— А жена Владислава Сергеевича?

— Та ещё стерва. Узнав о проблемах мужа, сразу подала на развод и нашла себе нового спонсора.

— Да уж… Получается, из-за этого Давыдова пострадали две невинные семьи?

— Мы то ещё легко отделались…

— Точно.

— Я все равно чувствую себя виноватым перед Шепелевым. Если бы тогда я от него не отвернулся…

— Пап, но он же сам в тебе усомнился, сам ушёл из бизнеса. Ещё и деньги за свою долю потребовал в такие сроки…

— Он боялся, понимаешь? Ему же наплели, что я действую противозаконно. Филькины грамоты подсунули.

— А покер? Он же кому-то там денег должен был?

— Не он, а Давыдов. Шепелева прессовали, потому что они с Давыдовым были друзьями. И тот внезапно исчез. С кого ещё спрашивать?

— Пап, но он же взрослый, серьёзный человек. Как он мог попасться так? Ей-богу, развели, как лоха!

— Ох, дочь… я и сам задаюсь этим вопросом…

— А сын его чего полез, не разобравшись?!

— Знаешь, ему тоже такого наплели… на его месте каждый бы так поступил. Жаль, теперь судьба его искалечена… сколько уже отсидел…

— А он не будет нам мстить, когда выйдет?

— Нет. Я с ним говорил. Адвоката хорошего нашёл.

— Ты его видел?

— Навещаю его периодически.

— Ты серьезно?!

— Да. Он всё прекрасно понимает. Так что по этому поводу даже не переживай.

— Ну и дела…

Мы еще немного поговорили с отцом, и я вернулась в свою комнату. После этого разговора во мне что-то перевернулось. Получается, я шесть лет жила в неведении? А потом еще и так грубо обошлась с Алексом, хотя он ничего плохого мне не сделал… Мне опять стало не по себе. Я решила на следующий же день встретиться с Шепелевым и объясниться.